Содержание к диссертации
Введение
Раздел I. Российский опыт политической модернизации: история и современность 12-57
Раздел II. Особенности политической модернизации в республике Казахстан в исследуемые годы 58-109
Раздел III . Современный политический процесс модернизации казахстанского общества: методологические проблемы анализа 110-138
Заключение 139-144
Список использованной литературы 145-150
- Российский опыт политической модернизации: история и современность
- Особенности политической модернизации в республике Казахстан в исследуемые годы
- . Современный политический процесс модернизации казахстанского общества: методологические проблемы анализа
Российский опыт политической модернизации: история и современность
Наши исследования и практика показывают, что составной частью сложного процесса перехода от традиционного общества к современному является политическая модернизация. Содержание которой составляют качественные изменения политической системы, связанные с соответствующими трансформациями в экономической, социальной и культурной сферах общества. В процессе такой модернизации происходит как становление новых, так и эволюция, приспособление к изменившимся обстоятельствам наличных политических институтов. При этом объективно необходимо, с одной стороны, сохранять политическую стабильность как важнейшее условие общественного развития в целом, а с другой - расширять возможности и формы политического участия, массовую базу реформ.
В наше время необходимо подчеркнуть, что у процесса политической модернизации имеются основные опасности. Первая - отставание ее от изменений в других сферах жизнедеятельности общества. Подобный разрыв способен стать причиной революционного кризиса. Вторая опасность состоит в том, что быстро протекающая демократизация может оказаться не подготовленной к уровню развития гражданского общества и его политической культуры. В таком случае также велика вероятность возникновения кризисной ситуации, чреватой хаосом, ведущей к охлократии.
Поэтому, своеобразным индикатором, показывающим степень продвижения той или иной страны по пути политической модернизации, служат роль и место законодательной власти (парламента) в структуре политических институтов. Не столь важно, какая именно форма государства утверждается, главное, чтобы парламент обеспечивал представительство интересов всех социальных групп, оказывал реальное воздействие на принятие властных решений и их реализацию.
Имеющийся анализ эволюции европейских представительных учреждений позволяет выявить некоторые общие закономерности процесса становления такой системы. Во-первых, парламент нередко вырастает из традиционных орга нов сословного представительства, как это было, например, в Англии. Во-вторых, законодательная власть расширяет свои полномочия по отношению к власти исполнительной до тех пор, пока не устанавливается их оптимальный баланс в рамках утвердившейся модели разделения властей. В-третьих, происходит поэтапная демократизация самого парламентского учреждения и механизмов его формирования. Последнее обстоятельство наиболее существенно для рассматриваемой нами проблемы. Поэтому, если обратиться к ранним этапам политической модернизации стран, служащих сегодня эталонами парламентской демократии, то нетрудно заметить, что в те времена их представительные институты имели явно недемократический, по современным критериям, характер. Это выражалось в том, что часть депутатского корпуса (особенно верхних палат) формировалась помимо избирательной процедуры. Очень далеко от демократического идеала отстояли и сами выборы: они были многоступенчатыми, непрямыми; активное и пассивное избирательное право существенно лимитировалось цензовыми ограничениями.1 Для сравнения скажем, что подобная практика находила теоретическое оправдание в консервативных и умеренно-либеральных политических концепциях А. Гамильтона, Дж. Адамсона и Дж.Мэдисона, которые уверяли общественное мнение в том, что в американских условиях того времени полная политическая демократия неизбежно обернулась бы тиранией неимущего и малоимущего большинства над зажиточным меньшинством, привела бы к нарушениям экономической свободы и прав собственности. Противоядие от охлократии основатели США усматривали в разнообразных механизмах ограничения политической демократии, свободы слова.2
Отметим, что обоснованность этих опасений показала революция во Франции. Вопреки провозглашенным в 1789 году демократическим и либеральным принципам, новый политический режим довольно быстро приобрел там черты охлократии. Социолог Г.Тард так описывает политическую атмосферу в стране в разгар революции: "Безвольный король погиб, но еще раньше погибло всякое подобие правительства. Франции как государства не было, а было 40 тысяч отдельных государств. 40 тысяч самодержавных коммун, управляющихся малограмотными, а часто и совсем безграмотными людьми. Власть перешла к клубам и.к уличным перекресткам, где собравшаяся любая кучка людей объявляла себя представительницей народа и составляла комитет, именем которого производились аресты и люди посылались на гильотину. Стоило только подобрать себе сообщников из уличных отбросов и назвать себя комитетом, чтобы держать в страхе целый город. Одно слово комитет действовало устрашающим образом на мирное население. Из кого он состоит, кто дал ему полномочия, об этом не смели спрашивать". Мало что меняло и формальное наличие институтов парламентской демократии. "В Париже был парламент, но повиноваться ему насильники и не думали. Народ был выше парламента, он дал полномочия и каждую минуту мог отнять их. Для этого не нужно даже было новых выборов, а просто народ приказывал ему отменить свои постановления, в противном случае грозил, что исполнять их не будет. Народ - это были опять-таки клубы, комитеты и публика, шумевшая на галереях. Сами депутаты поддерживали в ней эту мысль, что они только ее слуги, а она их повелительница".3
Все это открыло во Франции путь к установлению диктатуры. Стремительная демократизация оказалась чересчур сильной нагрузкой, которую не выдержали ни люди, ни государственные институты. Потребовались новые исторические циклы, еще несколько тяжелых революционных кризисов, прежде чем в стране завершился процесс создания устойчивой системы парламентской демократии, свободы совести и личности.
Все это свидетельствует о том, что там, где становление такой системы происходило без революционных потрясений, оно, как правило, отличалось плавностью и постепенностью. Примером могут служить наиболее стабильные демократические государства Европы - скандинавские. В каждом из них для упрочения парламентских норм и формирования демократических избирательных систем потребовалось около ста лет. Так, в Норвегии парламент (стортинг) был создан в 1814 году, принципы парламентаризма в политической системе утвердились в 1884 году, избирательное право для мужчин было введено в 1898 году, а для женщин - в 1913 году В Швеции риксдаг в своем нынешнем виде возник в 1809 году, дважды - в 1866 и в 1974 годах. В результате произошли существенные реорганизации; избирательное право стало всеобщим для мужчин в 1909 го ду, для женщин - в 1921 году. Несколько иначе складывалась ситуация в Дании. После появления парламента в 1834 году там очень быстро было установлено всеобщее избирательное право для мужской части населения - в 1849 году, хотя женщины получили его только в 1915 году.4 Аналогичное положение было ив некоторых других странах Европы.
Что касается последнего десятилетия, то историческая и политическая наука уделяла преимущественное внимание "догоняющим" вариантам модернизации. Возникновение самой теории политической модернизации было связано с потребностью получить ответы на многочисленные новые вопросы, которые поставила практика общественного развития в странах Азии, Африки и Латинской Америки, пытающихся преодолеть свое отставание от Западной Европы и Северной Америки в технологическом, экономическом, социальном и культурном отношениях. Однако, на наш взгляд, теоретические выводы и методологические подходы исследователей политической модернизации "третьего мира" могут иметь и более широкое применение. Их правомерно использовать при научном анализе тенденций исторического развития других стран, в том числе СССР, и в частности, России.
Особенности политической модернизации в республике Казахстан в исследуемые годы
Как было уже отмечено, одним из наиболее впечатляющих феноменов мирового масштаба, характеризующих политический процесс в последнее десятилетие прошедшего XX века, является прогрессирующее ослабление посткоммунистических государств, связанное с глубоким и всесторонним кризисом тоталитарных и авторитарных режимов в различных районах мира. Казахстан не является исключением. РасСхЧатривая современное политическое развитие нашего государства можно констатировать, что на данном историческом этапе, он, вместе с другими бывшими коммунистическими странами претерпевает исторические изменения, связанные с переходом к современному состоянию развития общества.
Однако, драматизм, болезненность и сложность переходных процессов, переживаемых посткоммунистическими странами, с особой наглядностью демонстрируют противоречивый, крайне неоднозначный характер общественно-политического развития на стадии перехода и в какой-то мере неопределённость его перспектив. Опыт модернизационных реформ показывает, что переходные политические системы так своеобразно сочетают демократические и авторитарные черты, что им не легко найти место в устоявшейся историко-политологической классификации: тоталитаризм, авторитаризм, деімократия. Поэтому очень важно выяснить, что же, всё таки, способствует относительно устойчивому равновесию общества переходного типа, каким образом можно определить природу и направление происходящих в нём политических процессов? Каковы общие особенности политической модернизации?
Таким образом, всё это вызывает рост интереса к теории политической модернизации, центральная проблема которой - анализ политических систем переходного периода. Круг проблем, связанных с исследованием переходных обществ посредством теории модернизации - весьма широк и разнообразен. Сюда, в частности, относятся вопросы, касающиеся источников, характера и направлений политических изменении при переходе от традиционного к современному обществу: от технологического отставания стран, где игнорирование политических свобод являлось повседневной практикой, до ценностных ориентации различных групп населения и индивидов любого государства.
Однако применительно к Казахстану можно говорить, что проблема политической модернизации приобрела особую актуальность (научную и практическую) в связи с политическими событиями 1991г.: распад СССР и запрет КПСС, которые явились наиболее ярким и убедительным свидетельством глобальности и глубины перемен; а так же обнажили острую необходимость поиска новых вариантов и направлений дальнейшего развития, выработку более эффективных способов борьбы с кризисными явлениями, порождёнными этим переходом. Острота и актуальность этой проблемы не спадает и по сей день, оставаясь одной из наиболее дискутируемых тем политологической и исторической науки.
Как уже отмечалось в первом разделе в мировой науке тема политической модернизации не нова. В западной политической науке теория модернизации первоначально возникла в США, новые стимулы для своего развития получила в 1950-1960 годы в связи с освобождением целого ряда государств "третьего мира" от колониального господства и возникшими перед ними трудностями дальнейшего развития.1 О модернизации писали Ш. Эйзенштадт, Д. Аптер, Э. Шиле, Л. Пай и другие исследователи.2
Современный этап характеризуется заметным оживлением обсуждения проблемы политической модернизации, в связи с началом и усилившейся активизации в странах бывшего СССР, Восточной Европы, Китая переходных политических процессов.3 Пожалуй лишь в конце XX века данная проблема вошла в круг интересов казахстанских исследователей, что свидетельствует о её недостаточной изученности и разработанности (такая задержка была вызвана резкой критикой теории модернизации в литературе за её западно-центристскую ориентацию). Вместе с этим, до недавнего времени, теория модернизации в Казахстане представляла изложение казахстанскими авторами западных концепций исследований по данной проблематике.4 Однако сегодня, всё больше появляется статей, журнальных и газетных публикаций, книг посвященных проблеме мо-дернизационных преобразований, которые являют собой самобытный характер российских концепций переходного периода, и взглядов на процесс модернизации в нашей стране.5 Для полноты характеристики такого сложного явления как политическая модернизация были привлечены работы казахстанских и зарубежных авторов, содержащие описание понятия модернизации,6 его цели и признаки,7 характеристику основных концепций "осовременивания"8 и т. п.
В этой связи необходимо отметить, что стремление к современному уровню развития - вероятно, наиболее всеохватывающая и всепронизывающая черта современного мира. Как и республика Казахстан, большинство стран сегодня включены в этот процесс, осуществляя модернизацию или развивая собственные традиции в русле современности, как это происходит в настоящее время. Исторически модернизацию можно обозначить "как процесс изменения в направлении тех типов социальной, экономической и политической систем, которые слагались и развивались в Западной Европе и Северной Америке в период с семнадцатого по девятнадцатый век и затем распространились на другие европейские страны, а в девятнадцатом и двадцатом веках - на южноамериканский, азиатский и африканский континенты", - писал Ш.Эйзенштадт, один из авторов теории модернизации.9 Современные и модернизирующиеся общества эволюционировали на базе огромного разнообразия традиционных, слаборазвитых обществ. В Западной Европе они сформировались на основе федеральных или абсолютистских государств с сильными городскими центрами, в Восточной Европе - из более автократических государств и менее урбанизированных обществ. Обычно термин "модернизация" расшифровывается; как движение, переход от традиционного, аграрного общества к современному, индустриальному. В этом случае, как правило, имеются в виду развивающиеся страны, входящее в соприкосновение с западной индустриальной моделью общества. В.Красильщиков считает, что модернизация связана с деятельностью и развитием "прометеевско-фаустовского типа человека", которым движет активное стремление к воздействию на окружающую среду, к подчинению естественного мира, природы и пространства, также мнящего себя центром всей вселенной. Такой тип личности, по мнению автора, начал складываться в эпоху Ренессанса, когда в Европе стали разлагаться феодальные отношения, основанные на личной зависимости и, как результат, появился свободный, независимый от других индивид. К этому периоду Красильщиков относит и начало первой в мировой истории модернизации.10 И не согласиться с этим выводом трудно.
. Современный политический процесс модернизации казахстанского общества: методологические проблемы анализа
Теории политической модернизации казахстанского общества являются лучшей иллюстрацией справедливости наших выводов относительно характера «методологического основания» (не «методологического инструментария»! - мы постоянно должны это подчеркивать) отечественной политической науки.
«Исходная позиция» здесь может быть сформулирована так: «Для Казахстана, провозгласившего свою государственную независимость 16 декабря 1991 года и оказавшегося, как и многие страны СНГ, в условиях глубокого системного кризиса, стремление к современному уровню мирового развития является одной из наиболее ярких вех в его истории. Процесс реформ во всех сферах жизни, начавшийся до получения Казахстаном своей независимости, изначально предполагал осуществление социальной модернизации, которая позволит республике выйти на качественно новую ступень развития, творчески вплетая собственные традиции в русло современности».1 Собственно говоря, мы могли привести аналогичную по смыслу цитату практически из любой монографии, диссертации или статьи, посвященной проблеме политической модернизации Казахстана.
Однако, мы можем пойти еще дальше, и утверждать, что сама политическая модернизация понимается в казахстанской политической науке как процесс движения к демократии западного типа. В «Казахстанской политологической энциклопедии» мы читаем: «Модернизация - процесс преодоления отсталости традиционных обществ и перехода; к современным обществам. К критериям современного общества, «модерна», относятся: в экономической сфере - товарно-денежные регулируемые отношения, увеличение затрат на образование, возрастание роли науки в рационализации экономических отношений; в социальной сфере - формирование открытой, дифференцированной социальной структуры с неограниченной мобильностью населения (выделено нами - Б.Ж.); в политической области - плюралистическая организация власти, соблюдение прав человека, развитие взаимодействия политических институтов, социальное партнерство, принятие и реализация политико-управленческих решений на основе консенсуса основных политических сил. Универсальные критерии современного общества - это комплекс целей, осуществляя которые, страны могут создать экономические, социальные, политические и другие структуры, способные гибко реагировать на вызовы времени».2 Внимательное чтение данного «отрывка» заставляет нас сделать один вывод, который, казалось бы, требует специального (и очень сложного) доказательства: только демократическое общество может «адекватно реагировать на вызов времени». Означает ли это, что «вызов времени» ныне един для «всех стран»? Здесь уместно вспомнить монографию Бижанова, где «лапидарно» определяя содержание теории А. Тойнби, он утверждал, что всякое государство (у самого Тойнби - не государство, и даже не общество, но данная «культура», «включающая» общество и государство) по-своему реагирует на обращенный именно к ней «вызов времени». Видимо в качестве еще одной «предпосылки» политологического анализа здесь следует обозначить фактическое завершение процесса «глобализации»: «мировая история» стала наконец «всемирной историей», по крайней мере для исследователей, идущих в разбираемом нами здесь направлении.
Такой вывод может быть «подкреплен» еще одной выпиской, теперь уже из статьи «политическая модернизация»: «Политическая модернизация -составная часть общего процесса модернизации, совпадает по содержанию и сущности с демократизацией общества (выделено нами - Б.Ж.). В понятии политической модернизации содержится и более конкретный аспект: ориентация на образцы и стандарты, выработанные в развитых странах демократии, на накопленный опыт демократического развития».3 В неоднократно упоминавшейся нами монографии Бижанова содержится даже утверждение о том, что «демократическая модернизация» представляет собой «адекватную форму» политической модернизации вообще.
Конечно, «учет местной специфики» считается обязательным: «Однако средства, темпы, последовательность и характер модернизации страны зависят от ее исторических, национальных, религиозных и других специфических особенностей, а также от внутренних факторов: уровня развития гражданского общества, соотношения общественных сил и т.д.»4, однако не ставится под сомнение одно: модернизация всегда есть движение к демократии западного типа. «Уклонения» от «магистрального пути» возможны и даже более чем вероятны: увы, мы не настолько «совершенны» как США или Нидерланды J№ (кстати, есть ли разница между ними с точки зрения «модернизационной теории»?), - но это нисколько не «колеблет идеал» и не меняет «критериев успеха» процесса политической модернизации.
Для того, чтобы разобраться в содержании методологии этой теории, мы должны, как нам кажется, найти вне ее «точку опоры», то есть такую «точку зрения», с которой сомнительными и проблематичными окажутся самые фундаментальные ее положения: о ценности демократии западного типа и прежде всего - о ее приемлемости для всех стран. Наше «противопоставление» будет носить «методический характер»5, и мы совершенно не настаиваем на «адекватности» положений политической теории И.А. Ильина, которую мы избрали именно потому, что в ней, с других позиций, тоже решается проблема политической модернизации - России.6
Каждому народу, по Ильину, присуща своя политическая форма. Если воспользоваться метафорой, она (политическая форма) есть его «кожа», но никак не «одежда», которую можно менять достаточно произвольно. Есть государства, которые могут быть «организованы» демократически, но есть и такие, где «авторитарное» правление является не просто неизбежностью данного этапа их развития, но «адекватной политической формой». Ильин, учитывая в какой-то степени то, что было сказано по данному вопросу Шарлем Луи де Секонда, бароном де Ла-Бредом и де Монтескье в его трактате «О духе законов», опирался прежде всего на Гегеля (не вдаваясь в обсуждение этого вопроса, отошлем ко второй главе монографии Мальцевой: «Содержание религиозно-политического акта»). Ильин выделяет внутренние и внешние факторы, обуславливающие данный адекватный характер политической формы для данного народа. Произвольное «навязывание» несвойственной политической формы грозит политической и духовной катастрофой, в политике - утратой народом своей государственности. «Модернизация» по «западному образцу», «демократическая модернизация», которую специально разбирает Ильин, неприемлема для большинства государств, а ее осуществление будет означать их (государств) гибель, которая в некоторых случаях может быть выгодна некоторым международным (очень, впрочем, недальновидным и «брутально эгоистичным») политическим силам, неспособным возвыситься над сиюминутной «злобой дня» и видеть хоть сколько-нибудь вперед. Так как это вопрос крайне болезненный для нашей политической науки, «зациклившейся» на демократии, приведем основные положения ее критики Ильиным. Ильин характеризовал демократию как общество, в котором, «каждый «гражданин», как таковой, заранее считается разумным, просвещенным, благонамеренным и лояльным, неподкупным и «почтенным»; каждому дается возможность обнаружить все свои «доблести» и прикрыть словами о публичном s\ «благе» все свои замыслы и затеи. Пока не пойман - он не вор; пока не взят с поличным - он требует к себе всеобщего уважения».7 И главное здесь: ««Свобода», «равенство» и «счет голосов». Государство есть механическое равновесие частных (личных и партийных) вожделений; государство строится как компромисс центробежных сил, как лицедейство политических актеров. И политика должна двигаться «по равнодействующей» (по параллелограмму сил!) взаимного недоверия и состязающихся интриг...».8 И сколько бы красивых фраз не говорилось в защиту демократии (а подобное славословие в последнее время является излюбленным занятием ученых - политологов, как западных, так и отечественных), «демократический догмат», по определению Ильина, , N неизменен: «Все формально свободны, все формально равны и все борются друг у с другом за власть, ради собственных интересов, прикрываемых общею пользою».9 Государство при таком формальном и количественном своем понимании ставит свою «судьбу» «в зависимость от того, как и чем заполняется та содержательная пустота и то безразлично-беспризорное качество, которые предоставляются людям "формальною свободою". Государство и правительство
