Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Историография, источники и теоретические основы исследования 21
1.1. Историография проблемы 21
1.2. Источники 31
1.3. Теоретические основы исследования 38
Глава II. Формирование национальной кыргызской интеллигенции 47
2.1. Пути становления советской интеллигенции Кыргызстана 47
2.2. Художественная интеллигенция: идеологический диктат власти 59
2.3. Проблемы формирования научной интеллигенции 85
Глава III. Трагедия политической культуры и интеллигенции 112
3.1. Оппозиционные настроения. Репрессии против интеллигенции 112
3.2. Идеологическая борьба вокруг «Академических вечеров» Касыма Тыныстанова 142
3.3. Трагическая судьба профессора Е.Д. Поливанова 161
Глава IV. Интеллигенция и власть Кыргызстана в 40-е - 80-е гг. XX в 181
4.1. Интеллигенция Кыргызстана в годы Великой Отечественной войны 181
4.2. Взаимоотношения интеллигенции и власти в послевоенные годы 246
4.3. Диалог власти и интеллигенции (60-80 гг. XX в.) 285
Заключение 315
Список источников и литературы 321
Приложение 346
- Пути становления советской интеллигенции Кыргызстана
- Идеологическая борьба вокруг «Академических вечеров» Касыма Тыныстанова
- Интеллигенция Кыргызстана в годы Великой Отечественной войны
- Диалог власти и интеллигенции (60-80 гг. XX в.)
Пути становления советской интеллигенции Кыргызстана
История свидетельствует: интеллигенция — это огромная общественная и культурная сила. По качественному и количественному состоянию интеллигенции можно судить о культурном потенциале народа в целом. Ни одно государство нового времени не могло жить без обслуживавшего его интеллектуального потенциала - интеллигенции.
Интеллигенция на всех этапах истории была духовным наставником общества: она просвещала, вдохновляла, вселяла веру и надежду на лучшую жизнь; выстраивала идеи социального благосостояния, единения и даже спасения страны; определяла конечную цель, к которой должно стремиться общество. То есть, как считал Д.С. Лихачев, «интеллигенция - интеллектуально независимая часть общества»1.
Интеллигенция социально неоднородна, но ее объединяют исторически неизменные признаки: ориентация на общечеловеческие ценности, приверженность идее справедливости, критическое отношение к существующим социальным формам правления, если они далеки от идеалов гуманизма и демократии и др. Истинный интеллект всегда критически осмысливает многие стороны и ценности жизни. И поскольку все революционные преобразования происходят под лозунгом гуманизма, интеллигенция искренне верит новым лидерам, но затем нередко разочаровывается, становится в ряды оппозиции и начинает искать социальную опору для реализации своих новых идей.
Признаки формирования, характерные для российской интеллигенции начали проявляться в Кыргызстане лишь в зародыше, и со своими особенностями специфического пути развития.
Ленинский вариант «культурной революции» как этап, следующий за победой в политической борьбе, предполагал длительную, рассчитанную на десятилетия, работу по «внедрению культурности» в широкие массы трудящихся. Такая революция предполагала широкую просветительскую работу, ликвидацию неграмотности, распространение начального образования, научных и технических знаний. Реализация программы «культурной революции» возлагалась на «попутно создаваемую новую интеллигенцию».
Практически именно так шел процесс формирования интеллигенции как в целом в советской России, так и в Кыргызстане.
Строительство нового общества после победы революции 1917 г., развитие которого направлялось сознательно, обусловило огромные потребности советского государства в специалистах в целом, в работниках умственного труда в частности. Причем роль интеллигенции в поступательном движении общественной жизни объективно повышалась.
В основу формирования интеллигенции социалистического общества был положен идеологический принцип - новая интеллигенция и по социальному-происхождению и по своим идейно-политическим убеждениям должна была в корне отличаться от интеллигенции свергнутого строя, как тогда выражались, классово-антагонистских формаций.
Решалась же проблема формирования интеллигенции двумя путями: привлечением к хозяйственно-культурному строительству старой буржуазной интеллигенции и подготовкой специалистов-выдвиженцев из числа рабочих и крестьян.
В Кыргызстане до революции процент грамотных (в возрасте от 9 до 49 лет) составлял 3,1%, причем среди мужчин грамотных было 5 %, среди женщин - 0,8 %\ Советские историки объясняли столь низкий уровень грамотности среди кыргызов дискриминационной «просветительской политикой царизма». Но надо сказать, что до присоединения края к России, этот процент был в десятки раз ниже. Лишь со второй половины XIX в. и особенно в начале XX в. здесь стали открываться общеобразовательные школы, в том числе и конфессиональные . К 1914 г. на территории Кыргызстана функционировало уже 107 школ, в них работало 216 учителей, а контингент учащихся составляли в ос-новном дети переселенцев и бай-манапов . Это было ничтожно мало, но факт остается фактом: грамотные все же имелись, что признавали даже советские историки, но приводя эти данные, по-своему их комментировали. Из работ того периода следует, что до революции «старых» специалистов в Кыргызстане почти не было. Из 216 названных выше учителей кыргызы составляли единицы, на 10 тыс. человек населения приходилось всего 0,2 врача и 0,3 работника средне-медицинского персонала, вовсе не назывались духовные лица, писатели, переводчики, сотрудники научно-практических и культучреждений3.
Хотя, справедливости ради, нельзя не сказать, что те немногочисленные грамотные, что появились в Кыргызстане до революции (естественно, из бай-манапской среды), оставили свой след в истории культуры своего народа. К сожалению, официальная советская историография либо замалчивала, либо искажала такие факты, исходя из марксистско-ленинской классовой методологии. В данном случае мы только назовем дореволюционных представителей кыргызской интеллигенции, которые почти все в первые годы советской власти подверглись сначала моральному остракизму, а затем и физическим репрессиям. Кыргызский акын-письменник, яркий представитель заманизма Арстанбек и акын-демократ Тоголок Молдо, учитель, автор первого кыргызского букваря и редактор первых вышедших до революции кыргызских книг Ишеналы Араба-ев, называемый ныне «молдоке (учитель) кыргызской интеллигенции», автор первых исторических книг на кыргызском языке Осмоналы Сыдыков, студенты Казанского университета Сарыкулаков и Джанузаков, ставшие политическими лидерами в начальный период советской власти, купец Узбек Бошкоев и переводчик Абдыкерим Сыдыков. Имена и творчество этих и ряда других ярких представителей интеллигенции кыргызского народа были возвращены национальной культуре лишь на закате XX в. В целом же 98 % кыргызов оставалось неграмотными, и поэтому первоочередной задачей советской власти, провозгласившей социальное и национальное равенство всех народов бывшей Российской империи, являлась ликвидация массовой неграмотности, подготовка ускоренными темпами специалистов для различных отраслей народного хозяйства, управления, образования и культуры.
В Кыргызстане более широко, чем в России в целом, применялись методы ускоренной подготовки остро необходимых для хозяйственного и культурного строительства специалистов. Это были, прежде всего, выдвиженцы на руководящую и организаторскую работу из числа рабочих и крестьян, овладевших общей и политической грамотой.
Выдвиженчество являлось новым в истории способом пополнения интеллигенции. Выдвижение, названное В.И. Лениным «чудесным средством», в стране в целом и в Кыргызстане в частности, стало применяться с первых лет советской власти. Оно действительно обеспечивало быстрый количественный рост специалистов в различных областях. Но имело и отрицательный оттенок: вело не к образованности общества, а к «образованщине», как характеризовали этот метод истинно интеллигентные люди. И, тем не менее, следует заметить, что выдвиженчество сыграло определенно положительную роль в культурном строительстве в первые годы советской власти.
Наиболее распространенной формой ускоренной подготовки руководящих работников из выдвиженцев в Кыргызстане, как и по стране в целом, являлась курсовая система. Многочисленные курсы были разнообразны по характеру и срокам обучения: с отрывом и без отрыва от работы, длительные и кратковременные -1,2, 3-месячные, полугодичные, годичные. Они организовывались на предприятиях и в учреждениях, в ведомствах и наркоматах.
Важная роль в подготовке и переподготовке руководящих и пропагандистских работников отводилась особым учебным заведениям - советско-партийным школам. В Кыргызстане первая совпартшкола была отрыта в феврале 1921 г. в Пишпеке. Это была школа первой ступени с двухмесячным сроком обучения, контингент ее слушателей составлял не более 50 человек. Двухгодичная областная совпартшкола второй ступени с подготовительным отделением была открыта осенью 1925 г. (с 1927 г. - республиканская). В областную совпартшколу принимались преимущественно члены партии, представители кыргызской национальности с образованием в объеме начальной школы, в объеме программы совпартшколы первой ступени или школы-передвижки. На подготовительное отделение поступали слушатели с одно-двухклассным школьным образованием. Их обучение полностью финансировалось государством.
В 20-х гг. началась планомерная подготовка руководящих кадров для республики в высших учебных заведениях страны. Большой вклад в это дело внес Среднеазиатский коммунистический университет. Он был организован в 1922 г. в Ташкенте. Несколько ранее в Москве начал готовить специалистов для национальных окраин бывшей Российской империи Коммунистический университет трудящихся Востока. Почти все известные первые руководители партийных и советских органов Кыргызстана прошли обучение в этих учебных заведениях.
Актуальнейшей в тот период являлась проблема подготовки учителей для школ Кыргызстана, причем не только начальных и средних (а их были единицы) школ системы народного образования, но и школ ликвидации безграмотности - для взрослого населения.
Учитель, особенно в горном отдаленном аиле, нередко был единственным человеком, оказывающим не только нравственно-культурное, но и политическое, идеологическое влияние на неграмотных сельчан. Образ одного из таких кыргызских учителей - энтузиастов новой жизни создал в своей повести «Первый учитель» Ч. Айтматов.
Идеологическая борьба вокруг «Академических вечеров» Касыма Тыныстанова
В 1929 г. К. Тыныстанов по болезни был освобожден от должности наркома просвещения Киргизской АССР и два года находился на лечении, не бросая, однако, литературной и научной работы по подготовке учебников. 15 апреля 1931 г. под его председательством проходит заседание коллегии Наркомпроса по организации научного Совета киргизского языка и литературы, на котором утвержден план работы на 1931 г.1
В мае 1931 г. Наркомпрос Киргизской Автономной республики с целью поддержки театра объявил конкурс на драматические произведения с присуждением трех премий.
Касым Тыныстанов, имевший юношеский опыт обращения к пьесе, сценарий которой, к сожалению, не сохранился, выбрал три сюжета, которые объединил одним названием: «Академические вечера». Первая драма была посвящена кыргызскому героическому эпосу «Манас», вторая - кыргызскому феодалу конца XIX - нач. XX вв. Шабдану, и третья состояла из стихов молодых кыргызских поэтов на революционную, советскую тематику. Результаты кон-курса должны были быть подведены не позже 20 июля 1931 г. Таким образом, на творческую работу предусматривалось всего менее трех месяцев. К. Тыныстанов, как руководитель, приглашает в соавторство талантливых коллег-поэтов и начинающих драматургов Кокенова, Сопиева, Джантошева.
Надо полагать, условия конкурса авторами были выполнены в срок и уже в конце 1931 г. начались их постановки в Киргизском национальном театре.
Несмотря на то, что тема и идеологическая борьба вокруг «Академических вечеров» довольно широко освещена в научной и публицистической литературе, она до сих пор не раскрыта до конца и имеет много лакун. Достаточно сказать, что само произведение в полном объеме до исследователей пока не дошло. Судя по всему, оно после первых постановок на сцене, в первоначальном авторском варианте, а затем - в сокращении, с учетом критических выступлений, было окончательно изъято и уничтожено.
Ученые, анализировавшие позже «Академические вечера», исходили только из краткого их содержания в авторской редакции К. Тыныстанова, названного им «Консультации»3, которыми он предварял постановки драм на сцене. Неискушенному кыргызскому зрителю был еще мало знаком драматургический вид искусства, хотя в 1929 г. театральная студия уже ставила комедию Гоголя «Ревизор» и требовались предварительные разъяснения сложного в политическом плане сюжета драматических постановок.
Драматический цикл автором был назван: «Пьеса. Три академических вечера, посвященных истории киргизского искусства». Надо сказать, что личное авторство К. Тыныстанова приписывается только второй драме, названной им «Эпоха капитализма (II вечер). Из того, что видели глаза (Шабдан). Историческая драма в 7 картинах»1.
В первой драме автор использовал лишь две картины из эпоса «Манас», которые соответствовали теме произведения, подчеркивали классовую сущность феодального общества. В целом же эпос, по определению К. Тыныстанова, «считается началом киргизской устной поэзии, и она претендует на право первенства в сокровищнице мировой устной литературы не только по объему своего материала, но и по своему удовлетворительно красиво построенному сюжету»2.
В архиве нами выявлен фрагмент стихотворения поэта Арстанбека , как считалось - певца патриархального уклада кыргызов, по словам К. Тыныстанова - «поэта самого последнего периода киргизского феодализма». Не публиковавшийся ранее — отрывок стихотворения приводится нами в приложении к монографии4.
Второй вечер (вторая драма) был посвящен «колониально-капиталистической эпохе», которую автор раскрывал через биографию крупного манапа конца XIX - начала XX вв. Шабдана Джантаева. Документальной основой автору служила книга Осмоналы Садыкова (первого кыргызского исто Д.Ш. Кызаева, Г.Т. Гуля. - Бишкек, 2011. - С. 157-162. Детально анализировались академиками А. Эркебаевым, К. Каракеевым, А. Акматалиевым и другими литературоведами и историками. См. приложение 3 к настоящей диссертации. рика), изданная в 1912 г. в Казани. Пьесой автор подводит зрителя к выводу: «беднота окончательно убеждается в том, что ей не враг всякий русский и не брат всякий киргиз, ее враги киргизский бай и русский буржуа»1.
Третья драма состояла из произведений «пролетарской поэзии молодых киргизских поэтов»: самого Тыныстанова, Кененсариева и Кокенова. Квинтэссенция сюжета: «Интересы киргизских трудящихся, выходя за национальные рамки, вступают на общие пролетарские рельсы, вступают на мировую арену» .
Заключая свои «Консультации», К. Тыныстанов как опытный пропагандист провозглашает:
«Иной был киргизский народ в дни Арстанбека и Шабдана, совершенно иным он стал в наши дни. Так кончались позорные страницы старой истории, так начинались новые, славные страницы истории Советской Киргизии» .
В создании цикла «Академические вечера», как следует из соответствующих документов, принимали участие кроме самого Тыныстанова, Кененсариева, Кокенова, Коженова, также Сопиев, Джантошев (возможно и другие).
Документальных свидетельств, как была пьеса воспринята первыми зрителями, не сохранилось. Надо полагать, что настороженно. Да и малообразованный зритель был не подготовлен к сценическому восприятию сложных сюжетов, чем и были вызваны предварительные выступления автора перед зрителем на кыргызском языке.
Позже сам автор перевел как пьесу (по крайней мере, дошедшую до нас вторую драму), так и свои комментарии, которые позже, в 1933 г., передаст секретарю Киробкома Шахраю. В своем вводном слове К. Тыныстанов, как бы оправдываясь, сообщает, что «Академические вечера» подготовлены к постановке «в коротенький срок», в связи с этим «могут привести нас к некоторым, а может быть, и к грубейшим политическим ошибкам» .
Достоверно известно, что первая драма «Манас» и вторая «Шабдан» были поставлены на сцене театра. Третья, видимо, не была особо афишированной, поскольку о ней нет прямых свидетельств.
Анализируя сегодня цикл пьес «Академические вечера», необходимо учитывать два момента, на которые обращает внимание А. Эркебаев в своей монографии:
1. Приоритетность форм и содержания произведения.
Автор пытался впервые показать и интерпретировать историю сквозь призму искусства, как ему это виделось. Это было многочасовое театральное представление о жизни дореволюционного и послереволюционного киргизского общества.
2. Идеологическая, политическая нагрузка и историко-познавательная ценность пьесы.
Автор впервые в киргизской литературе создал целую галерею представителей всех классов общества с учетом марксистско-ленинской идеологии классовой борьбы. Оппоненты Тыныстанова, сами неискушенные в теории, вульгарно представляли взаимоотношения классов и этносов, идеализацию прошлого. Руководствовались личными или групповыми интересами1.
Другой известный литературовед А. Акматалиев, отмечая прямолинейную агитационную направленность «Академических вечеров» (что было вообще присуще молодым литераторам нарождавшейся интеллигенции), подчеркивает новаторство многосложного произведения «с использованием средств синкретического искусства и искусства реалистической драмы»2.
Официальная же оценка пьесы в то время как властью, так и литераторами, носила только политический, идеологический характер. И она не заставила себя долго ждать. Уже 1 апреля 1932 г., сразу после нескольких постановок драмы — в основном первой и второй пьес - «Манас» и «Шабдан», секретариат Киробкома ВКП (б) с участием Шахрая и Исакеева под грифом «секретно» принимает двоякое решение: с одной стороны - одобрить инициативу Научно-исследовательского института культурного строительства в организации «Академических вечеров» на основе использования устного народного творчества, как разоблачающего социально-экономическую сущность военной, феодальной эпох - («Манаса») и роль манапства (Шабдана) и других. С другой стороны, указывалось К. Тыныстанову (как автору) и партийной ячейке Киргизского национального театра на недочеты и политические ошибки, которые необходимо устранить1.
Интеллигенция Кыргызстана в годы Великой Отечественной войны
Один из самых светлых умов XX в., академик В.И. Вернадский, когда гитлеровские полчища стояли у стен Москвы, записал в своем дневнике: «Крупные неудачи нашей власти - результат ослабления ее культурности: средний уровень коммунистов - и морально и интеллектуально - ниже среднего уровня беспартийных. Он сильно понизился в последние годы - в тюрьмах, ссылке, и казнены лучшие люди партии, делавшие революцию...»1.
Еще на Первом Всесоюзном съезде советских писателей 17 августа 1934 г. одним из главных лозунгов творчества был провозглашен гуманизм. Размышляя о значении этого съезда, Илья Эренбург отмечал: «Мы, в свою очередь, поняли, как заинтересованы в нашей работе миллионы людей; это заставило нас еще серьезнее призадуматься над ответственностью писателя. Съезд собрался накануне чрезвычайно трудного десятилетия. Мы видели звериный оскал фашизма»2.
То, что художникам слова приходилось так много внимания уделять проблемам войны и мира, фашистской опасности, было в тех условиях явлением естественным: с приходом гитлеровцев к власти становилась все более тревожной грозовая военная атмосфера на Западе. Наряду с темой социалистического строительства в 30-х гг. стала актуальной тема всенародной защиты Отечества и борьбы за мир.
В то время еще было позволительно выезжать за границу и довольно закономерным было активное участие литераторов страны в форумах творческой интеллигенции по проблемам борьбы за мир в Амстердаме и Париже, Лондоне и Брюсселе, Мадриде и Праге, самоотверженная помощь борющемуся народу республиканской Испании, первой принявшей на себя удар агрессии фашистской Германии.
Перед войной промышленность, транспорт, сельское хозяйство, культура и искусство Киргизской ССР сделали значительный шаг вперед. И вся страна видела насущную потребность в высококвалифицированных специалистах, педагогах, экономистах, юристах, творческой интеллигенции. В эти годы и власть видела эту необходимость. И не только видела, но обязана была обеспечить реальную организацию подготовки этих специалистов. Здесь должны были действовать, как говорится, «в одной упряжке» и власть, и интеллектуальная часть общества. Требовалось конкретное планирование будущих действий по подготовке специалистов высокой категории.
В первую очередь необходимо было удовлетворить потребности республики в высших и средних учебных заведениях с тем, чтобы в них могли учиться все желающие. А тяга к знаниям в это время была необыкновенной. Обращает внимание власть на организацию подготовки научных кадров, особенно из числа киргизов. Озабочены были власти и отсутствием в республике настоящего полнокровного научного центра, который мог бы объединить вокруг себя всех научных работников и разрешить научные проблемы, связанные с историей народа и его культурой.
В сентябре 1938 г. из Кыргызстана на адрес зам. председателя Совета народных комиссаров Союза ССР М. Вышинского, в отдел школ ЦК ВКП (б), направляется специальное письмо «Об открытии в г. Фрунзе Государственного университета». Подписано письмо председателем Совнаркома Киргизской ССР Кулатовым и Секретарем ЦК КП (б) Ваговым.
Обоснование о необходимых предпосылках для основания университета было составлено с помощью российских специалистов - историков Б.М. Зимы и А.Г. Зимы, которые с 1935 г. преподавали в Киргоспединституте.
Эти предпосылки можно рассматривать как творческий отчет о достижениях и перспективах развития культуры страны.
В частности, замечено, что к концу 1940 г. будет закончено сооружение нового учебного корпуса, рядом с которым планируется строительство студенческого общежития на 450 мест, а к концу 1940 г. уже будет закончено строительство еще одного такого общежития. Планировалось также сооружение дома на 50 квартир для научных работников и двух студенческих общежитий на 700 мест. Власти были уверены, что таким образом будет обеспечена необходимая жилая площадь и для преподавателей, и для студентов Государственного университета.
Кроме этого, функционирующие в г. Фрунзе институты, в частности пединститут, обладают необходимой научно-технической базой для начала работы университета. Учитывалось и наличие библиотечных фондов пединститута, центральной библиотеки, получающих уже 3-й год обязательный экземпляр всех советских изданий, что вполне позволяло начать в университете учебную и научную работу.
Правительство республики заверяет центральные органы власти в том, что с помощью России учебные и научные учреждения постоянно пополняются необходимым количеством специалистов, обладающих званиями профессоров, доцентов и научными степенями докторов и кандидатов наук. В то же время в письме замечено, что «если к имеющимся кадрам научных работников нам будет дано дополнение [подчеркнуто нами. - П.С.] за счет научных работников высшей квалификации (доктора наук, профессора), то и с этой стороны существование университета будет обеспечено»1.
Здесь следует заметить, что после открытия в 1932 г. Педагогического института школы республики пополнились своими учителями и теперь, к моменту открытия университета, т. е. к 1 сентября 1942 г., Кыргызстан будет располагать достаточным количеством бюджетных средств для финансирования университета».
Власти рассчитывали за четыре года, разумеется, с помощью специалистов успеть подготовиться к осуществлению «столь важного и большого мероприятия для нашей республики». То есть это культурное мероприятие практически возводилось в ранг социально-политического. И это понятно, поскольку в университете предполагалось открыть факультеты, готовящие специалистов для всех социально-культурных областей: естественный, физико-математический, исторический, литературный, философский, правовой и экономический.
Намерения были вполне конкретными и объективно реальными, и открытие, возможно, было в срок, разумеется, при необходимом напряжении всех имеющихся средств в республике, при помощи Союза и других республик. Но грянула война, вырвавшая неисчислимые людские и материальные ресурсы; затем - послевоенное восстановление. И только в 1954 г. Киргизский государственный университет был открыт.
Интересно заключение документа «Об открытии в г. Фрунзе Государственного университета»: Правительство просит «разрешить открыть Киргизский Государственный университет и оказать необходимую помощь». То есть без разрешения и оказания необходимой помощи центральных органов СССР ни одно крупное социально-культурное мероприятие не проходило. Этот прессинг центра постоянно ощущала на себе и интеллигенция.
Следует заметить, что в годы Великой Отечественной войны государственные и партийные органы курировали деятельность не только экономических, но и культурных и научных учреждений, где, несомненно, немаловажную роль играла идеологическая пропаганда. Так, 6 февраля 1942 г., буквально через полгода после начала войны, Центральный комитет партии принимает постановление «Об организации Университета марксизма-ленинизма», которым обязал проводить еженедельные занятия по 4 академических часа с партийным, советским и хозяйственным активом, а также с интеллигенцией1.
Если проанализировать это постановление, то можно увидеть две стороны взаимодействия власти и интеллигенции. С одной стороны, постановление обязывает интеллигенцию изучать марксизм-ленинизм вместе со специалистами хозяйственных и политических органов. С другой - в этом же университете основной состав преподавателей, лекторов и вообще «бойцов идеологического фронта» представлен специалистами из числа интеллигенции.
В марте 1942 г. партийные и советские органы власти вновь обращают свое внимание теперь уже на научную интеллигенцию, специально обсуждая вопрос «О работе Комитета наук при СНК Киргизской ССР». Разумеется, здесь обсуждаются проблемы изучения полезных ископаемых промышленного значения, флоры и фауны Киргизии, изыскания возможностей замены местными материалами привозных товаров, а также практическое применение результатов научных опытов и различных научных теорий для освоения новых ресурсов республики в помощь фронту1.
Диалог власти и интеллигенции (60-80 гг. XX в.)
Время 60-80-х гг. по-своему уникально: именно в этот период страна начала свой долгий и не всегда гладкий переход от диктата грубой силы к верховенству культурных и правовых ценностей, которым живет цивилизованный мир. Первопроходцы - представители двух поколений интеллигентов и госслужащих 60-80-х гг. прошлого века - познали на этой тропе немало крутых поворотов и тупиков. Какие из них неизбежны, а каковых вполне можно было избежать? При этом, вполне естественно, что политика в союзных республиках соответствовала указаниям центра, хотя имелась и своя специфика.
Сегодня легко упрекать наших предшественников в досадных промахах. Но в подобных упреках нередко кроется непонимание нюансов массового сознания того времени, породивших заблуждения и гениальные озарения. Чтобы понять их смысл и истоки, попробуем для начала определить основные императивы, на которых строилось мышление людей времен хрущевской «оттепели», а затем - и брежневского «застоя».
Известно, что каждая новая эпоха продолжает предыдущую, и потому неизбежно несет на себе ее «родимые пятна», комплекс унаследованных традиций и стереотипов. Эта аксиома верна и для Кыргызстана 1960-х гг. Основные клише ее умонастроений уходят корнями во времена сталинизма. Как известно, интеллектуальная элита республики тогда не избежала участи союзной интеллигенции сталинской поры, прошедшей через сито политических «чисток».
Очевидно, причиной таковых был не один лишь злой умысел сталинистов, отошедших от ленинских принципов. Российский исследователь A.M. Дубровский в монографии «Историк и власть» доказывает, что сложившаяся к концу 1930-х в СССР система репрессий стала закономерным итогом соприкосновения утопической идеологии большевизма с действительностью, что утопией оказались на практике наиболее привлекательные для интеллигенции постулаты марксизма о всеобщем народовластии в условиях социализма и постепенном отмирании государства как института подавления личности1.
«Самый гуманный строй в мире» постоянно нуждался в антигуманных мерах. Осуществлявшей их партократии требовались помощники, в том числе и в лице представителей интеллигенции, абсолютно послушных власти. Они и сформировались в условиях сталинских репрессий. Если среди политиков это была плеяда единомышленников К. Тыныстанова, то в среде людей творчества попали под жернова политической мельницы писатели, литературоведы ТпБай-джиев, 3. Бектенов, Р. Касымов, Т. Саманчин. Таковы результаты директив Центра, проводимых местными партийно-государственными руководителями вроде Балтина, Нурова и Самаганова. А те, кто выжил под их прессингом, вынуждены были приспособиться, глубоко укоренив в себе страх перед возможной отправкой «в места не столь отдаленные», а то и перед расстрелом.
В чем же особенность кыргызского интеллигента эпохи позднего сталинизма? Если социальная революция уничтожила сословность, разделявшую общество на народ и элиту, то культурные преобразования за два десятка лет двинули ее по пути преодоления цивилизационного разрыва в повседневной жизни миллионов людей. В невообразимо короткий срок материальные возможности людей перестали быть существенным барьером между ними и культурой, приобщение к ней значительно меньше стало зависеть от социального статуса людей. И по масштабу, и по темпам эти изменения и в самом деле можно считать общенародной культурной революцией. Разумеется, сыны чабанов и дехкан не могли в одночасье стать горожанами и стопроцентными носителями «социалистической культуры», изрядно русифицированной силами партийного руководства. Храня в своем подсознании родные запахи джайлоо, кыргызские интеллигенты той поры воплощали собой заработанный в поте учения «пролетарский интернационализм».
«Хрущевская оттепель» положила конец страху перед арестами. Исчез ли в результате этого привычный для советского интеллигента трепет перед властью? Нет. Он приобрел новые формы. Видоизменились и способы воздействия власти на интеллигенцию, оставшись при этом командно-авторитарными. XX съезд КПСС поставил точку в истории эпохи «культа личности» Сталина, и республике потребовался новый лидер. К тому моменту политическая элита Кыргызстана отличалась наработанной годами готовностью к самым неожиданным поворотам. Психологический портрет типичного функционера тогдашней власти в Киргизской ССР характеризовался двумя основными чертами: искренней преданностью Компартии и готовностью пойти по ее приказу порой даже вразрез с базовыми идеологическими установками марксизма. Были ли представители такого типа беспринципными? По крайней мере - не все, во всяком случае, есть масса свидетельств проявления высоких моральных качеств рядом лидеров республики.
Нельзя назвать этих людей и неспособными критически мыслить исполнителями. О достаточно высоком образовательном цензе партийных чиновников того времени свидетельствует фрагмент доклада Т. Усубалиева, зачитанного им на проходившем 29 мая 1980 г. одном из Пленумов ЦК КП Киргизии. По приведенным докладчиком данным, в номенклатуре ЦК в то время насчитывалось «около 94% работников, имеющих высшее образование, более 65% из них - это специалисты промышленности, строительства, транспорта и сельского хозяйства. Из общего количества номенклатурных работников обкомов, горкомов и райкомов партии более 74% имеют высшее образование, 51% - специалисты промышленности и сельского хозяйства. Возросло число партийных работников, имеющих высшее партийно-политическое образование»1.
Словом, в рассматриваемый период частичной реставрации традиций сталинизма, состав партийных работников существенно отличался от состава рядов их предшественников во времена Сталина. Малообразованных партократов, в основной своей массе выходцев из пролетарско-крестьянских слоев, сменили люди той же социальной формации, но уже имеющие высшее техническое либо гуманитарное образование. Прибавим к этому выработанную еще во времена репрессий привычку к лицемерию и двойную мораль, и мы получим психологический портрет партийного функционера того времени. Впрочем, повторим, в их среде было немало достойных и честных людей.
Пример, как сохранить целостность личности в условиях метаморфоз политической системы, являет собой одна из самых значимых политических фигур XX века - бывший генеральный секретарь Компартии республики Турда-кун Усубалиевич Усубалиев. Будучи правнуком представителей кыргызской дореволюционной знати, потомком легендарного манап-бия Калыгула - выдающегося дореволюционного поэта-импровизатора, Т. Усубалиев (вполне в традиции партийных функционеров его поколения), и поныне подчеркивает свое «пролетарское» происхождение2.
Начал Т.У. Усубалиев свое восхождение на советский олимп, возглавив Фрунзенский горком партии. Будучи выдвиженцем ЦК КПСС в 1961 г. был избран первым секретарем ЦК Компартии Киргизии. На этом посту находился до ноября 1985 г. В СССР ни один руководитель Компартии союзной республики не избирался на данную должность на протяжении без малого четверти века.
Именно в период с 1961 до середины 1980-х гг. большинство кыргыз-станцев, по крайней мере, субъективно чувствовали себя стабильно и комфортно в составе Союза. Если же оперировать фактами, можно убедиться в планомерном развитии местной национальной интеллигенции, гособразования, культуры и экономики.
В период 1960-1980-х гг. были построены знаковые архитектурные достопримечательности Кыргызстана - здания Национальной академии наук, Белого дома, драмтеатры, Центральная библиотека, ЦУМ «Айчурек», цирк; строились жилые дома, разрастались микрорайоны. Введены в эксплуатацию аэропорт «Манас», аэропорты в Оше, Ляйляке, Нарыне и Караколе. Небольшой экскурс в историю достижений республики того времени дополним интересным фактом: именно кыргызские ученые участвовали в проектировании знаменитого агрегата «Луна-24», который взял грунт с поверхности Луны.
Так, с позиции внешнего наблюдателя, выглядел прогресс Киргизской ССР той поры. При попытке же проследить тогдашние взаимоотношения интеллигенции и власти изнутри - по материалам архивных документов - видится и другая картина. Судя по всему, стиль отношения госчиновников к творческой и научной элите мало изменился. Перемена состояла, главным образом в том, что последние перестали ощущать на себе угрозу арестов. Что, собственно, и стало лейтмотивом умонастроения этапа «оттепели».
Но на расправленных плечах интеллигентов привычно лежала все та же тяжесть обязанностей слуги «авангарда рабочего класса». Например, борьба с «религиозными пережитками» во времена Хрущева и на ранней стадии карьеры генсека Усубалиева только усилилась, о чем свидетельствует подписанное Т. Усубалиевым постановление Бюро ЦК КП Киргизии от 25 мая 1961 года. Подчеркивая необходимость принять меры к улучшению издательской деятельности, авторы документа, между прочим, напоминают, что нужно вести борьбу «с такими позорными пережитками прошлого, как ... религиозные пережитки» .
Похожие диссертации на Интеллигенция и власть Кыргызстана: проблема взаимоотношений в советскую эпоху
