Содержание к диссертации
Введение
РАЗДЕЛ 1. Просветительская деятельность Русской Православной Церкви на Юге России в 1861-1917 гг 37-95
РАЗДЕЛ 2. Миссионерская деятельность православных братств на Юге России 96-144
РАЗДЕЛ 3. Православие в духовно-нравственной жизни населения Юга России 145-185
Заключение 186-192
Список источников и литературы
- Просветительская деятельность Русской Православной Церкви на Юге России в 1861-1917 гг
- Миссионерская деятельность православных братств на Юге России
- Православие в духовно-нравственной жизни населения Юга России
Просветительская деятельность Русской Православной Церкви на Юге России в 1861-1917 гг
Обращаясь к истории Северного Кавказа и Предкавказья, необходимо отметить, что после столетий упадка новое возрождение христианства в данном регионе было связано с казачьей колонизацией. Существенно усилившаяся с конца XVIII в. переселением запорожцев, она привела и к активному церковному освоению этих земель. Однако оно было весьма непростым. Являясь людьми глубоко православными, в то же время казаки сохранили многие из давно отмерших церковных устоев. В частности, в казачьих куренях сохранился утраченный в крестьянских общинах центральной России еще в XVII-XVIII веках институт выборного духовенства. Довольно многочисленный слой в их среде составляли старообрядцы. Все это существенно затрудняло работу Русской Православной Церкви в новом, необжитом регионе, осваиваемом ическои этно-социальнои группой - казачеством.
Большим благополучие ситуация отличалась в уже основательно обустроенной области Войска Донского и, соответственно, Донской епархии. Значительно более сложная ситуация сложилась на Кубани и Тереке. Уже само открытие здесь Кавказской епархии (1943 г.) вскоре породило ряд негативных моментов, вызвавших у армейского руководства опасения по поводу возможного роста недовольства казаков-старообрядцев и даже традиционных общин. В данной связи церковная вертикаль в войсках осталась базироваться на старых принципах, а духовную работу здесь проводили войсковые священники во главе с «обер-священником» Отдельного Кавказского корпуса.
Тем не менее, по мере освоения края, уже в первой половине XIX в. Православная церковь в полной мере утвердилась здесь и вела систематическую работу, в том числе и в сфере просвещения. При этом здесь, особенно в ключевых центрах (Ставрополе, Екатеринодаре и пр.), а также в других крупных населенных пунктах были созданы штатные для епархии церковные учебные заведения.12
Полагаем, что это вполне согласовалось как с течением и общим укладом церковной жизни, так и с потребностями российской модернизации, в контексте которой весь XIX век в России, так или иначе, был связан с реформами в области народного просвещения.
Прежде всего, заметим, что в связи с ростом государственного аппарата и развитием экономики страны, Россия все больше нуждалась в квалифицированных кадрах. Осуществление реформ в сфере управления, судопроизводства, в военном деле было невозможно без увеличения числа грамотных людей, без роста числа профессиональных кадров, без развития сети специальных учебных заведений. В свою очередь, развитие мануфактурного производства, а затем и фабричной промышленности, сельского хозяйства и транспорта, постепенное внедрение в эти отрасли народного хозяйства машинной техники требовали грамотных специалистов, а это предполагало поиск новых форм развития общего и профессионального образования в России. В целом, с одной стороны, Россия вступала в новый этап своего социально-экономического развития, а с другой стороны, стремилась укрепить самодержавую власть как основу российской государственности. При этом объективно ставился вопрос о поисках развития охранительной идеологии, которую можно было бы проводить через народное образование и просвещение.
Поскольку правительство, исходя из возросших потребностей в образованных кадрах, было заинтересовано в расширении системы образования, уже в начале XIX столетия вслед за реформой системы светского образования встал вопрос о преобразовании духовной школы.
Так исторически сложилось, что духовенство в России являлось одним из самых грамотных и просвещенных сословий. Поэтому император Александр I своим указом от 24 января 1803 г. обязал Святейший Синод содействовать народному просвещению, вследствие чего открытием приходских училищ стали заниматься местные церковные власти под надзором Министерства народного просвещения. Эту традицию продолжали императоры Александр II, Александр III, Николай I, Николай II.
В 1808 г. была осуществлена реформа духовно-учебных заведений, сообщившая им лучшую постановку. В соответствие с ней, духовные школы разделялись на четыре разряда: академии, семинарии, уездные и приходские училища. Из курса академии были выделены низшие науки, и академии сделались теперь рассадниками высшего богословского образования; академический курс разделен был на два двухлетних отделения. По составу предметов он не отличался существенно от семинарского, но изучению предметов давалась более широкая и научная постановка. В этом виде академии делались рассадниками учителей для семинарий. Первой по новому плану открыта была в 1809 г. Петербургская академия, в 1816 г. Московская в Троицкой лавре; в 1819 г. преобразована была Киевская академия, а с 1842 г. открыта была академия и в Казани. Воспитанникам академии, по окончании ими курса, усвоены ученые степени магистра и кандидата богословских наук, а потом установлена была и высшая ученая степень доктора богословия.
Миссионерская деятельность православных братств на Юге России
К.П. Победоносцев просил обратить внимание: «теперь для нравственного возбуждения местных деятелей весьма важно для них будет сознание, что на скромное это дело, совершаемое в самых отдаленных углах, обращено особливое внимание Вашего величества. По сему я считал бы великою помощью этому делу, если б Вашему величеству благоугодно было в нескольких словах выразить надежду, что православное приходское духовенство, в важном, лежащем на нем деле законоучительства окажется достойным своего высокого призвания.
Нужно признать, что после утверждения и подписания императором Александром III «Правил», в 1884 году начинается новый период развития церковно-приходских школ. Условно разделить деятельность этих школ можно на несколько этапов: первый этап 1884-1894 гг., второй этап - 1894-1903 и третий - 1903-1917годы. Ыа первом этапе в 1884-1894 гг. шел процесс развития церковно-приходских школ. В этот период наблюдалось несколько тенденций: с одной стороны Святейший Синод рекомендовал духовенству при каждом приходе иметь церковноприходскую школу, с другой стороны это стремление церковнослужителей столкнулось с проблемой отсутствия материально-технической базы и подготовленных кадров законоучителей.
Однако, по официальным данным школьно-статистического отдела Училищного совета при Святейшем Синоде, несмотря на трудности различного характера, за этот период число церковных школ увеличилось более чем в 5 раз. Это влекло за собой многочисленные проблемы. Быстрый рост школ вызвал потребность в увеличении финансирования, которое было явно недостаточным.
Для управления школами в 1885 году был создан Училищный совет при Святейшем Синоде, которому подчинялись епархиальные и уездные отделения наблюдателей. Наряду с этим был создан штат инспекции за церковными школами; изданы учебники, разработаны программы. К преподаванию привлекались воспитанники семинарий и учительницы из женских епархиальных училищ. К концу 1980-х гг. ЦПШ достигла хороших результатов в решении воспитательных и образовательных задач.
В целом, принятие 13 июня 1884 г. «Правил о церковно-приходских школах» имело огромное значение для региона. Епископом Кавказским Германом были сделаны распоряжения выяснить положение дела народного образования в пределах епархии, чтобы иметь возможность судить о том, где преимущественно население нуждается в открытии школ и на какие местности должно быть обращено особенное внимание епархиального начальства. Герман рекомендовал духовенству: «во-первых «прочитать указ Св. Синода о высочайше утвержденных 13.06. «правилах о церковно-приходских школах» прочитать не раз, не два, а много раз и вдуматься во все подробности предстоящего ему дела относительно церковно-приходских школ и затем безотлагательно взяться за это дело и вести его не только с неослабленного энергией, но и с должною осмотрительностью и благоразумием, отнюдь не выступал из своих пределов, а главное - стою христоподражателыюю любовью к делу, которая выше всего ставит то, что таковых (т.е. детей) есть царствие Божие и паче всего заботиться о том, чтобы научить их искать прежде всего этого царствия и правды его». Во-вторых он: «Предписал благочинным немедленно доставить сведения а) в каких именно селениях, станицах, хуторах и поселках вовсе не имеется школ, состоящих в ведении училищных дирекций и где, следовательно, без сношения с оными могут быть открыты школы... г) где существуют домашние школы грамотности кто и с какого времени занимается в них обучением детей; Сколько детей посещают такие школы в нынешнем году, во сколько времени они учатся читать и писать и за какую плату».
Для обсуждения вопросов по церковно-приходским школам на основании пар. 22 «Правил» был учрежден Епархиальный Училищный Совет, в состав которого вошли: Ректор семинарии протоиерей Иоанн Лебедев, инспектор семинарии Николай Цареградский смотритель Ставропольского духовного училища Григорий Михайловский, преподаватель педагогики в семинарии и епархиальном женском училище Виссарион Сергиевский, священник села Михайловского Иоанн Соловьев, священник семинарской церкви Григорий Виноградов и священник кладбищенской церкви Феодор Семулуцкий.
Председательство в Совете было предоставлено ректору семинарии, протоиерею Лебедеву, а делопроизводство - священнику села Михайловского Соловьеву. 26 октября 1884 года состав Совета пополнился назначением нового члена - предводителя дворянства Ставропольской губернии, Кубанской и Терской области, генерал-лейтенанта Ивана Диомидовича Попки. Кроме этого на заседания Совета, когда вопрос касался училищ Ставропольской губернии, приглашался директор народных училищ Ставропольской губернии.
Православие в духовно-нравственной жизни населения Юга России
Рассматривать проблему духовно-просветительской деятельности Русской Православной Церкви на Юге России в пореформенную эпоху возможно лишь с учетом всего комплекса социальных, психологических и прочих данных, не абсолютизируя те или иные факты российской действительности. В данной связи следует особо отметить тот факт, что довольно длительное время условия военной колонизации края, затяжная Кавказская война оказывали определяющее воздействие на все стороны его жизнедеятельности. При этом проблемы культурной, духовной жизни неизбежно отодвигались на задний план.
И лишь с 60-х гг. XIX в. наступил коренной перелом, позволивший существенно скорректировать внутриполитический курс, активизировать просветительскую и духовную работу церкви. В мирных условиях она, наконец, в значительной степени утратила свой воинствующих характер, что привело к «воссоединению» в единое целое церковных епархий и войсковых церковных организаций. Как было показано выше, общественная жизнь в регионе существенно активизировалась. Была сформирована сеть учебных заведений, появились в результате общественной инициативы библиотеки, начали выходить местные газеты, свои труды публиковали кубанские историки, экономисты, географы.
В 1860-е годы изменялась как деятельность церкви, так и повседневный уклад жизни людей. При этом в мирных условиях наметилось существенное усиление роли церкви в регулировании различных сторон жизни общества.
В повседневной жизни населения Юга России, как и страны в целом, имелись сферы, где действие юридических норм довольно ограничены. Это, в частности, быт, досуг. В данной связи отметим, что церковь, по сути, во многом задавала сам ритм жизни. Религиозность населения в обыденном контексте ярче всего проявлялась в праздновании церковных торжеств. В дни Рождества, Пасхи, других православных праздников население посещало церкви, ходило в гости, где в своеобразной форме, в частности, разговения после постов, происходило общение, осознание единства, общности целей и интересов, находили свое выражение различные формы народного творчества, и даже проявлялся теистический подтекст приема пищи и спиртных напитков. Бытовая и религиозная атрибутика праздников не противоречили друг другу.
Церковные торжества определяли ритм и приватной, и публичной повседневной жизни. Исполнение религиозных обрядов даже в крупных городах являлось нормой повседневной жизни, как и клерикализация социальных отношений. В рамках рассматриваемого периода большинство населения региона исполняло религиозные обряды крещения, венчания, отпевания. Освящение актов рождения, бракосочетания и смерти служителями религиозных культов было нормой повседневности.
На территории рассматриваемого региона в исследуемый период функционировали Донская (Донская область) и Кавказская (затем Ставропольская епархия, включавшая в себя Кубанскую область, Ставропольскую и Черноморскую губернии и Владикавказская епархия, в зону влияния которой попадала Терская область). Они обладали довольно значительным потенциалом. В частности, в Ставропольской епархии было 11 монастырей, 8 соборов. Церквей насчитывалось 691, из них приходских церквей - 582, монастырских - 12, при казенных заведениях -12, долговых - 13, кладбищенских - 7.
Певнев А.П. Кубанские казаки. Пособие по истории для учащихся школ, гимназий, лицеев Краснодарского края. Краснодар: Сполох, 1995. С.48.
При этом, как отмечалось в отчете о состоянии епархий, «наличного числа церквей, однако, недостаточно, в виду быстрого роста народонаселения, вследствие чего многие из храмов оказываются невместимыми». Как было показано выше, религиозная активность населения в епархиях находила свое яркое выражение в деятельности религиозно-просветительских братств, благотворительных организаций, выполнявших различные функции. Именно усилиями объединявшейся вокруг них общественности, а также богатыми пожертвованиями населения, в регионе содержались школы, народные читальни, епархиальные библиотеки, больницы и госпитали и т.д.
В целом, отношение к православию у большей части населения было весьма ответственным, что согласовалось и с общероссийской традицией. Как известно, самыми тяжкими в России считались религиозные преступления, в ряду которых наиболее тяжелым являлось богохуление. Наказание за него колебалось от ареста до каторжных работ сроком на 15 лет. Закон говорил и о кощунстве по отношению к церковным обрядам, установлениям, священным предметам. К числу религиозных преступлений относилась и принадлежность к изуверским сектам (например, скопцов, хлыстов). Уголовное уложение значительно менее суровыми мерами защищало нехристианские религии. Кощунство по отношению к нехристианским святыням было наказуемо только в случае признания этой религии в России и при совершении кощунственных действий в молитвенном доме во время богослужения.342
В целом, религиозная ситуация в регионе, несмотря на наличие здесь значительных групп раскольников, сектантов, иноверцев, являлась достаточно стабильной. Во всяком случае, здесь не было той критической ситуации, которая позволила философу В.В. Зеньковскому заключить: «Тот факт, что в стране, где признают православие, социально-политическое движение, по крайней мере в значительной своей части, развивается не только независимо от Православия, а часто и в прямой враждебности к нему, этот факт является лучшим выразителем оторванно-сти самого Православия у нас от жизни».
На наш взгляд, такая ситуация объяснялась отдаленностью и аграрным характером региона, наличием здесь традиционно богобоязненного казачества.
Поэтому здесь сложилась ситуация, отличная от среднероссийской, где проблема «охранения крестьян от тлетворного духа современных лжеучений», по замечанию священнослужителей, напрямую связывалась с борьбой против проникновения в села и станицы негативного влияния города, а в ежегодных отчетах о состоянии епархий с тревогой отмечалось, что именно город негативно влияет на религиозное настроение деревни.344 В городах, писали благочинные, «деревенская молодежь подвергается влиянию дурных примеров безрелигиозной и безнравственной жизни и развращается безбожной и анархической пропагандой».
Примеров такого рода можно привести много - почти все отчеты архиереев в Синод описывали повсеместную картину «оскудения веры» в деревне, являвшуюся закономерным результатом воздействия города. Подобные высказывания часто встречаются и на страницах церковной прессы того времени.
