Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Роль культа предков в формировании русских традиционных праздничных обрядов 22
Глава 2. Культ предков в истории развития бытовых обрядовых традиций 89
2.1. Элементы культа предков в строительной обрядности 89
2.2. Отражение культа предков в обрядности, связанной с домашним очагом 106
2.3. Значение культа предков в развитии обрядности, связанной с водой 119
Заключение 143
Список источников и литературы 150
- Роль культа предков в формировании русских традиционных праздничных обрядов
- Элементы культа предков в строительной обрядности
- Отражение культа предков в обрядности, связанной с домашним очагом
- Значение культа предков в развитии обрядности, связанной с водой
Роль культа предков в формировании русских традиционных праздничных обрядов
Известно, что в старой России каждый народный праздник обязательно сопровождался соответствующими обрядами и ритуальными действиями. По словам М. Забылина, происхождение того или иного народно-календарного празднования, его содержание и цели необходимо решительно отделять от церковных празднеств, вне зависимости от отношения их к обрядам церкви и внешней схожести1. Большинство аграрных праздников возникло до принятия Русью христианства. Публичное общение язычников, собиравшихся для совместных молитв или разбора тяжб, перед подготовкой земли и семян для посева, для уборки урожая не могло бесследно забыться, т.к. лежало в основании жизни и быта народа. После крещения Руси, несмотря на насильственное водворение христианских обрядов, множество древних обычаев, не входивших прямо в состав языческого богослужения, было оставлено без внимания, и как следствие - без изменения. Они сохранялись на протяжении веков в виде увеселений праздников суеверий. Некоторые языческие обряды календарно совпадали с христианскими праздниками что способствовало их слиянию и объединению Это приводило к тому что многие церковные церемонии вобрали Б себя элементы дохристианского культа
В научных работах нередко встречаются описания древнейших языческих традиций, сохранявшихся в народных праздниках, однако в последние десятилетия не было предпринято попыток определения истоков зарождения этих традиций, объяснения их происхождения, выявления путей их эволюции. Разработку данной проблематики лучше всего производить, рассматривая народные празднования в совокупности с совершавшимися в связи с ними обрядами.
Рассмотрение календарных празднований логично начать со святок. Известно, что святками, или иначе святыми вечерами, назывались в России торжества, посвяшенные Рождеству Христову. Начинались они 25 декабря и оканчивались 5 января. У других народов также имеются аналоги наших святок . Пожалуй, ни одно празднование на Руси, за исключением, возможно, Иванова дня, не сопровождалось таким многообразием народного творчества, представленного песнями и обрядами, в числе которых, несомненно, на первом месте нужно назвать гадания и колядования. В святочных торжествах переплелись предания о рождении Спасителя мира и множество языческих поверий. Необходимо отметить, что языческая составляющая народных календарных праздников, в том числе и святок, заключается, прежде всего, в "художественной" стороне торжеств, их обрядовой, внешней сушности. Языческие корни этого праздника просматриваются у многих народов.
По своей цели святки должны были освящать благочестием Рождество Христово, однако "незапамятная давность ввела в сии торжественные дни обычаи и обряды, ведущие начало свое от древнего славяно-русского язычества и известные во всем славянском мире под разными именами"3. На территории России, Белоруссии и Украины святки чаще всего назывались "каледою", или "колядками". Слово это по своему значению схоже с римским "каїепаае", что означает связывать или определять время. "Каланди, - по толкованию Кормчей книги, -суть первии Б коемждо месяце дние, в них же обычай еллином творити жертвы, и воты, и врумалии: еллинстии бяху праздницы" . В Стоглаве читаем: "Еще же мнози от неразумения простая чадь православных христиан во градех и в селах творят эллинское бесование, различныя игры и плескание. ... Мужи, и жены, и дети в домех и по улицам, обходя, и по водам глумы творят всякими игры и всякими скоморошествы, и песньми сатанинскими, и плясанми, и гусльми, и иными многими виды и скрадедными образовании, еще же и пьянством. Подобна же сему творят во днех и навечерии рождества Христова, и в навечерии Василия Великаго, и в навечерии Богоявления"5.
Несмотря на то, что "каланди" (календы) в Кормчей книге названы "еллинскими" праздниками, понимать это буквально нельзя. Иерархи церкви именовали "еллинами" всех некрещеных, следовательно, здесь имеются ввиду языческие обычаи.
Известно, что у римлян празднование календ совпадало с важнейшими гражданскими и публичными праздниками. Это были дни тяжб, судов и расправ. В это же время могли происходить и разного рода состязания. Для придания торжественности праздникам Константином Великим за четыре года до Никейского собора (325 г. н.э.) был издан закон, гласивший: "Как постыдным казалось в дни солнца, именитые по уважению к ним, заниматься тяжбами и непозволительными состязаниями, так, напротив того, приятно и благородно поздравлять в сии дни, кои суть обетные. Также всем позволяется в праздник отпускать на волю и освобождать от власти отцовской"". Отметим бесчинства, происходившие на праздничных маскарадах, в которых участвовали как мужчины, так и женщины. В конце IV в. император Валентиниан издал особое постановление о январских календах: "Повелеваем во все дни чинить суд и расправу. Однако надлежит остаться праздничным тем дням кои даются в продолжение ДВУХ месяцев года для успокоения от трудов по причине летних жаров и осенью для снятия плодов земных и древесных также освобождением от трудов в известные дни январских календ К ним присоединяем дни основания знаменитейших городов Рима и Константинополя, также священные дни Пасхи, предшествующие и последующие в числе семи Рождества и Богоявления Христа"7.
Зачастую проповедники христианства новые праздники стремились утвердить на месте уже существовавших языческих. Рассматривая святки, можно заметить, что праздник Рождества Христова был утвержден церковью в противоположность языческим брумалиям и празднику солнца, который справлялся в Риме 7 и 8 января. Возможно поэтому иногда принимается метафорическое сравнение Христа с возрождающимся солнцем . Бесспорно, церковь не смогла отвратить народ от укоренившихся обычаев в одночасье и это вызывало в среде духовенства большое сожаление и раздражение.
При изучении эволюции обряда празднования коляды в связи с наложением на него христианских нововведений обращает внимание на себя тот факт, что такой элемент, как переодевание, был воспринят и духовенством. Таковым являлся праздник иподиаконов. Разумеется, официального статуса он не получил, зато в народе он был широко известен. Суть его заключалась в том, что простые миряне переодевались священнослужителями и совершали некое подобие религиозной церемонии . В праздновании этом легко угадывается языческая массовость религиозных церемоний, когда принимать участие Б богослужениях вместе со жрецами имели право и рядовые соплеменники.
Большинство русских исследователей не оспаривает того факта, что празднование коляды пришло на Русь от римлян. Однако, в отличие от последних, праздновавших коляды каждый месяц, в России за ними закрепилось одно только одно время торжества: "Язычники русские славили коляду, бога торжеств и мира. Еще в наше время накануне Рождества Христова дети земледельцев собираются колядовать под окнами богатых крестьян, величают хозяина в песнях, твердят коляды и просят денег. Святочные игрища и гадания кажутся остатками сего языческого праздника"10.
Но не все исследователи едины в однозначности оценки времени святочных торжеств, а точнее близких по смыслу им языческих обрядов. В некоторых местностях России известны также зеленые или троицыны святки, но об этом речь пойдет позже. В разных местностях России святочные обряды имели свои особенности, что объясняется тем обстоятельством, что народ разобщенный в силу географических и климатических причин, принимая и усваивая чуждые понятия и верования, всегда сопоставлял последние со своими сложившимися веками типами мировоззрения и миропонимания, адаптируя их под местные условия. В южных и западных губерниях России коляда являлся, по существу, кануном праздника Рождества Христова. Это же время в восточных губерниях России и на Урале называлось "авсень" или "таусень". Коляду различали Васильевскую накануне Нового года и крещенскую, накануне Богоявления. Первая считалась богатой, другая постной. Интересно, что в центральных губерниях коляду на празднике символизировала женщина. В сани сажали девушку наряженную поверх одежды белой рубахой возили по улицам и пели: "Уродилась коляда накануне Рождества".
Элементы культа предков в строительной обрядности
В данном разделе рассматривается возведение жилья человека в совокупности с сопутствующими ему бытовыми верованиями и ритуалами и проявлением в них культа предков. В обычаях строительства, как нигде более, сохранилось огромное количество архаичных элементов, свидетельствующих об основных мировоззренческих представлениях древних людей, об их духовной культуре.
В традиционном обществе жилище является одним из ключевых символов культуры. С понятием дом в той или иной мере были соотнесены все важнейщие категории картины мира у человека. Стратегия поведения строилась принципиально различно в зависимости от того, находился ли человек дома или вне его пределов. Жилище имело особое, структурообразующее значение для выработки традиционных схем пространства. По словам А.К.Байбурина, "важной содержательной доминантой дома является его связь с социальной организацией. Уже в самых ранних археологических памятниках прослеживаются следы выделения в жилище мужской и женской части, места хозяина, а иногда и возрастных групп" . В мировоззренческих представлениях люди отождествляли жилище и семью дом и социальную организацию. Начиная строительство нового дома, человек приступал не просто к сооружению здания а к созданию нового микрокосмоса основанного на полном соответствии сформировавшимся культурным традициям.
Исследователями, историкам и этнографами, зафиксировано большое количество суеверий, относящихся к началу строительства. Причем суеверия эти носят, главным образом, строжайший запретительный характер. Так, по наблюдениям Н.Я.Некифоровского, «пока не положен первый венец, мастера не должны... бить по нему обухом»2. Огромное значение придавалось выбору места под дом. Процедура подбора территории под строительство базировалась на двух принципах: 1) ориентации на общепринятые запреты; 2) ориентации на результаты ритуала гадания.
В первом случае опирались на известные запреты, например о том, что нельзя строить там, где раньше проходила дорога, где стояла баня, где были найдены человеческие кости и, в особенности, на дороге. Вышеперечисленные места несут в себе смысловую нагрузку пограничности, причем пограничности с местами, отнесенными народным суеверием к области потустороннего мира.
Выбор конкретного места постройки дома основывался на гадании. Степень сложности гадания всегда определяется числом возможных ответов. Наиболее распространенным способом было рассыпание по углам будущего строения кучек зерна. Если на утро следующего дня зерно оказывалось не тронутым, то место считалось выбранным удачно. Впервые этот обычай был зафиксирован А.Н.Афанасьевым3.
Обряды, совершаемые при закладке дома, имели особую важность. Согласно источникам, их можно поделить на два основных типа. Первый представляет собой обычай закапывать под полом (порогом) дома определенных животных, второй - устанавливать на месте строительства живое дерево или его символ.
А.К.Байбурин, выражая точку зрения большинства исследователей, в числе предметов, традиционно закладываемых в основание дома, называет коня, петуха, курицу и полагает, что направленность данных действий ясна и определяется мотивом жертвоприношения . Напротив, смысловое содержание обряда установления дерева отечественной наукой не установлено, не смотря на то, что источники, по нашему мнению, содержат достаточно необходимых сведений. Вот одно из свидетельств: "При закладке нового дома крестьяне на предназначенном для того месте втыкают или просто садят в землю какое-нибудь дикорастущее деревце с корешком, например, березку или рябинку за ее крестообразную форму листьев. Некоторые во время постройки водружают в землю на высоком месте деревянный крест, сделанный плотниками перед началом работы"5. Далее зафиксировано, что «в переднем углу ставили цельную, с корнем, кедринку, приговаривая: "Вот тебе, мать - суседушка (домовой) теплый дом и мохнатый кедр". Кедринка остается в переднем углу, и ни под каким видом не выбрасывается»6. Сохранились сведения, что в Калужской губернии плотники ставили посреди сруба дубок, а в Вологодской губернии посреди строящегося скотного двора ставили елку7.
По нашему мнению, разделение приведенных выше обрядов на два самостоятельных типа не является правильным по той причине, что обусловлено ошибочным причислением животных, закладываемых в основание дома, к категории предметов жертвоприношения. Подтвердить данное предположение можно, сравнивая традиционные строительные ритуалы с обрядами, совершаемыми во время аграрных праздников в формальном и содержательном плане.
Большое значение при строительстве дома имело время его совершения. В.П.Шейн приводит данные, согласно которым при выборе времени строительства прибегали к услугам гадалок . По другим сведениям, время строительства непременно должно было захватить по срокам Троицу. Это представление отражено и в поговорке: "Без Троицы дом не строиться" .
В исследованиях, посвященных русским аграрным праздникам, подробно раскрыто значение Троицы и Семика как дней поминовения покойников, умерших неестественной смертью. Исходя из этого, можно предположить наличие связи между ритуалами, совершаемыми при возведении дома, и обрядами поминовения мертвых. На более определенную связь строительства с поминальным Семиком указывает и конкретное время начала работы, чаще всего в четверг (Семик обычно отмечался в четверг перед Троицей).
Учитывая, что начало возведения дома зачастую совпадало с днями поминовения умерших предков, изображаемых в ряде случаев в виде дерева (троицкая береза), правомерно предположить, что смыслом обряда установления дерева на месте строительства является символическое приглашение в дом прародителей. Другими словами, строительное дерево в данном случае выступает символом умершего человека, предка.
Согласно историческим материалам, в древней Руси имели место случаи заложения в основание дома и самого умершего человека. Например, в подтверждение этого Д.К.Зеленин приводит отрывок из христианского Номоканона: «При постройке домов имеют обыкновение класть человеческое тело в качестве фундамента. Кто положит человека в фундамент, тому наказание - 12 лет церковного покаяния и 300 поклонов. Клади в фундамент кабана, или быка, или козла"10. Таким образом, животное в фундаменте дома должно было заменить человека.
По нашему мнению, заложение умершего человека в фундамент строящегося дома первоначально не несло в себе смысла жертвоприношения.
В соответствии с наиболее древними и традиционными представлениями о жилище славяне считали, что в доме незримо присутствуют умершие предки. Эти представления должны были опираться на обычай хоронить своих мертвых в пределах жилья или в непосредственной близости от него. А.Н. Афанасьев свидетельствует, что умерших до крещения детей могли хоронить под порогом дома11. Зафиксированный в христианской литературе обычай класть в фундамент тело умершего человека на этом основании не может рассматриваться, как обряд жертвоприношения. Его основной смысловой составляющей нужно считать стремление создать дом в соответствии с традиционными представлениями. Жилье, построенное без заложения в его основу покойника, наверняка рассматривалось как неосновательное, лишенное культурной и в целом, родовой преемственности. Люди, жившие в таком доме, должны были ощущать свою оторванность от предыдущих поколений, социальное одиночество. Жилье, созданное на голом месте (а в данном случае это выражение наиболее уместно), не отвечало, скорее всего, мировоззренческим установкам древнего человека.
Отражение культа предков в обрядности, связанной с домашним очагом
Многочисленные исторические источники свидетельствуют, что у восточных славян центром дома в прямом и переносном смысле был домашний очаг - печь. Такое положение нельзя считать случайным, т.к. именно с печью связаны основные характеристики внутреннего пространства жилища. Печь служила одновременно и источником тепла, и местом приготовления пищи, и местом для сна, а в некоторых районах в печи даже мылись и парились. Но только бытовыми причинами особое, почтительное и даже суеверное отношение людей к печи не объясняется.
В русской мифологи следы древнего поклонения очагу известны достаточно давно. В.И.Даль приводит пословицу: "На печке сидел, кирпичам молился"27. В белорусской пословице "Сказал бы да печь в хате" прослеживается мотив особого уважения и почитания домашнего очага. Широко известен сохранившийся кое-где до нашего времени запрет плевать на угли и вообще пренебрежительно относиться к огню. В целях избавления от болезней в народе было принято обращаться к очагу с молитвами. В качестве средства от простуды из реки приносили камень и бросали его в печь с приговором: "Как камень на бережку у речки был сух, так бы у меня, раба божьего, ноги были сухи, ни боялись бы ни стужи ни морозу, ни метелицы"28.
Особое отношение к огню и очагу сформировалось в силу естественных причин. Огонь необходимо «кормить» различными сгораемыми материалами, за что он дает тепло и жизнь.
Таким образом, естественным путем простое действие поддержания пламени послужило началом формирования понятия жертвоприношения. Существование поклонения огню у славян не являлось чем-то исключительным. У большинства народов индоевропейской языковой семьи оно было известно.
На первый взгляд «кормление» огня является самодостаточным и не несет в себе дополнительного содержания, однако при внимательном рассмотрении предметов, которые клали в очаг, напрашивается вывод о более широкой смысловой нагрузке данного ритуального действия. А.Н.Афанасьев пишет, что славяне при выпечке хлеба бросали в огонь часть приготовленного теста . Учитывая, что тесто не является лучшим материалом для горения, можно предположить, что поддержание собственно огня не являлось основной целью обряда. Огонь выступал лишь проводником жертвы. Сжигая пищу, древнейшие люди сознавали, что этим самым совершают акт жертвоприношения. Сам процесс горения должен был утверждать их в этом. Объятая пламенем жертва исчезала в огне, переходя символическую границу между миром людей и миром мертвых.
Именно посреднической ролью огня, обусловлен ритуальный статус очага как первого жертвенника. В бытовой обрядности, связанной с очагом, отчетливо прослеживаются элементы культа антропоморфных персонажей. Б.А. Рыбаков, называет их домовыми и полагает, что их бородатые поясные фигурки, изготовленные из одного куска с подставками, предназначались для установки на неподвижной полочке, находившейся на печи"0. Для ученого очевидно, что это не изображения языческих богов: «То, что эти поясные скульптуры не являются изображениями определенных богов славянского пантеона, вроде Перуна и Белеса, явствует из полного отсутствия у них каких бы то ни было атрибутов (турьего рога, молнии и т.п.)»" .
Вероятно, нахождение мифологических персонажей вблизи очага или в его комплексе связано с древними представлениями славян о сущности огня. В соответствии с ними огонь олицетворял собой границу между миром людей и миром мертвых и по этой причине считался чрезвычайно опасным. Однако в своей повседневной жизни, в быту, люди не могли без него обойтись, в связи с чем были вынуждены свое отношение к огню строжайшим образом регламентировать. Общение с предками на бытовом уровне проходило постоянно, при этом от лица коллектива, вероятнее всего, выступало лицо, возглавляющее род. Издревле родоначальники в славянской традиции именовались князьями. Слово «князь», первоначальный смысл которого указывает на отца, основателя рода, по мнению Афанасьева, всегда удерживало значение господина, правителя, сельского старосты и священника32. Священников до сих пор называют «отец» с обычным прибавлением имени: отец Иван, отец Иов и т.д. При отправлении религиозного культа князь выступал как пастырь народа. Нестор ни разу не упоминает об особых жрецах, а, напортив, во всех случаях, когда необходимо было их участие, ссылается на князя. После победы над ятвягами Владимир творил потребу кумирам с людьми своими. При этом летописец свидетельствует: "Мечем жребий на отрока и девицю, на кого же падеть - того зарежем богам"23.
При зарождении в общине горизонтальной социальной организации, связанной с выделением семьи в отдельный дом со своим очагом, появилось основание для возникновения семейных обрядов почитания предков. Как глава рода был первым жрецом, так и старший в доме мужчина стал исполнять религиозные обряды. Глава семьи пользовался теми же правами на авторитет и уважение, что и глава целого рода. Он являлся главным жрецом и священником, в его заботу входило соверщение обрядов, направленных на обеспечение благополучия своей семьи. Ритуальное значение семейного огня, как границы отделяющей семью от предков, накладывало обязанность на старшего мужчину совершать соответствующие обряды. Неслучайно служитель очага носил у славян имя огнищанина. В подтверждение предположения о связи старшего в доме человека с очагом можно привести и термин, имевшийся в обиходе у славян в отношении лица заведующего хозяйством - "дымная шапка".
С течением времени семейный очаг все более и более утрачивал свое религиозное значение, однако запреты и связанные с ними суеверия продолжали бытовать в народной среде.
Значительно эволюционировавшими представлениями о семейном предке можно считать бытовые суеверия и обряды в отношении домового, распространенные повсеместно в России. Мужской пол данного персонажа свидетельствует о том, что выделение семьи из структуры родовой организации проходило в эпоху патриархата, когда главой рода уже не могла быть женщина.
В пользу отождествления домового с первопредками говорят многочисленные свидетельства. Во-первых, это его внешность. По описаниям собирателей историко-этнографических данных домовой чаще всего предстает в виде старика с бородой, лохматым, с нестрижеными волосами34. Источники обязательно подчеркивают старый возраст домового, что нельзя игнорировать или тем более считать случайным. Ни одним исследователем не зафиксировано упоминание возраста домового, отличного от преклонного. Не лишним также является наблюдение об отсутствии у славян духа жилища женского пола. Женский пол домашнего мифологического персонажа мог упоминаться только в связи с описанием семьи домового"5.
Важно, что сами крестьяне для обозначения данного персонажа не использовали термин домовой. М. Забылина пишет: «Мужики в разговорах не называют его домовым, а только дедушкой, хозяином, набольшим или самим»"6. С.В.Максимов приводит аналогичные сведения: «дедушка, хозяин, батан, не то в смысле бати-отца, не то, братана, т.е. брата» .
Исследователи часто упоминают заботу домового о домашнем хозяйстве: он кормит скотину , помогает хозяину в полевых работах , взаимоотношение человека и мифологического персонажа ставит последнего в особое положение в числе прочих представителей низшей демонологии.
В народном представлении домовой не считается персонажем вредным, однако при определенных обстоятельствах он мог быть опасным. Та или другая сторона дуалистической сущности мифологического персонажа проявлялась в зависимости от соблюдения или игнорирования человеком условностей и запретов, связанных с домом, домашним бытом или общим порядком семейной жизни. Так, например, домовой мог наказать человека за супружескую измену42, за бранное слово43, за неуважительное к нему отношение . Нужно заметить, что представления о домовом весьма тесно переплелись с приметами, суевериями, обычаями в отношении самого дома, что особенно проявилось в обрядах строительства у русского сельского населения.
Вера в домового была распространена повсеместно и рассказы о нем длительное время не вызывали сомнений в силу представлений, что он обязательный участник жизни крестьянина, покровитель хозяйства и защитник дома. Среди прочих мифологических персонажей образ домового отличается стабильностью и детальной разработанностью.
Значение культа предков в развитии обрядности, связанной с водой
В мифологических представлениях и связанной с ними обрядности у всех народов в древности важная роль отводилась воде. От нее зависел урожай, материальное благополучие дома и семьи, а зачастую и жизнь людей. Вследствие этого и в сезонных обрядах, приуроченных к началу полевых работ, жатве или посвященных праздникам зимнего и летнего солнцестояния, вода присутствовала в качестве основного элемента, символизирующего собой дающее жизнь начало. Христианство с присущей ему целостной концепцией мира и места в нем человека отошло от одушевления природы, от придания ей исключительного, самодостаточного значения. Между тем мифологические представления, нарождавшиеся во времена глубокой древности, эволюционировали вместе с развитием этноса, органически вплетаясь в его духовную и бытовую культуру. Они налагали отпечаток на всю практическую деятельность человека предельно детерминированную в то время всевозможными условностями и суевериями.
Наивно было бы полагать, что ломка тысячелетиями сложившегося мировоззрения могла привести к простой замене язычества христианством. Последнее в период своего утверждения на Руси несло в себе все черты молодой религии, включая отрицание каких либо новшеств, привносимых извне. Это объясняется, прежде всего, стремлением сохранить чистоту и целостность религиозной доктрины. Однако неприятие нового привело и к отрицательным моментам. Миссионеры не желали учитывать всю местную специфику исторически сложившихся бытовых верований, вследствие чего утрачивалась универсальность и всеохватность внедряемой религии. Оставалось место для различного рода суеверий и предубеждений как старинных, существовавших веками, так и видоизмененных, сформировавшихся под влиянием христианства. Лев Калойский упоминает о жертвоприношении дружины Святослава Дунаю, но и позже летописцы говорят о совершении "треб" рекам и озерам. В славянском переводе XI в. книги Григория Богослова сказано: "Рекы богинею нарицает и зверь, живущий в ней, яко бога нарицая, требу творит". Русский митрополит Иоанн в послании, также относящемся к XI в., свидетельствует: "Жрут (приносят жертву) бесом, болотам и колодезям"1.
Поверья, связанные у русского населения с водой, нельзя объяснить только с помощью логики или практической смекалки. Сами люди смутно представляли себе природу страха перед этой стихией, однако в устном народном творчестве отнощение человека к воде строго регламентировано. Нарушение установленных запретов во всех случаях приводило к несчастью. Более того, запреты, за нарушение которых людям грозила смерть или болезнь, главным образом, связаны либо с водой, либо с зеркалом, символизирующим ее образ.
Вода в языческом мировоззрении представлялась стихией потустороннего мира, источником, дающим жизнь и забирающим ее. Поэтому среди славянских народов распространено множество условностей и запретов, касающихся общения с водой. Враждебный человеку характер существ, населяющих эту стихию, можно объяснить, прежде всего, влиянием христианского вероучения, емко классифицировавшего все многообразие мифологических персонажей русского народа, как примитивные суеверия на тему низшей демонологии. Для исследователя интересным остается изучение вопросов об исторических корнях поверий, связанных с водой, о населяющих ее существах и их половой принадлежности. Обилие историко-этнографического материала позволяет высказать некоторые замечания направленные на решение этих задач.
Согласно древним представлениям русского населения, вода как воплощение загробного мира могла служить и источником жизни. В одном из северных преданий речь идет о том, как девушка, напившись из ключа, "стала брюхата и родила сына"2. Несомненно, что такое отношение к воде прямо вытекает из ее жизнееобразующей функции. По этой же причине существовали и особые "водные" обряды, направленные на обеспечение человеческого плодородия. А.Афанасьев приводит слова начального летописца, повествующего о ритуальном умывании невест. "И се слышахом, читаем в Правиле Митрополита Кирила, в пределах новгородских невесты водят к воде, и ныне не велим тому тако быти, или то проклинати повелеваем" .
Оплодотворяющее воздействие воды на все живое не могло остаться незамеченным в народе. Она живит, оживляет, заставляет расти цветы, травы. Вера в то, что даже простое питье воды может привести к зарождению новой жизни в человеке, характерна для всех народов мира. Если говорить о распространенности данного сюжета, то он характерен более для оседлых, земледельческих народов. У них вода приобретает магические свойства. Но с другой стороны у них же впервые появляются божества, и вода, чаще всего в виде дождя, является олицетворением их животворящей и оплодотворяющей силы.
Для того чтобы вода проявила свои чудесные свойства, иногда было необходимо ее совместное воздействие с каким-нибудь животным, чаще всего с рыбой. В вопросе о том, что считать первичным в качестве первоисточника жизни, воду или животного исследователи расходятся. Возможно, это связано с тем, что вода в поздней мифологии различных народов рассматривалась как дуалистическая субстанция. В одном случае она являлась самодостаточной сущностью, творцом жизни, базовым элементом окружающего мира, в другом - просто средой обитания умерших предков (представления о подземных и подводных мирах мертвых). Во втором случае вода, естественно, уже не могла выступать самостоятельным первоисточником жизни.
Вода вплоть до наших дней пользуется широким применением для вызывания человеческого плодородия. Для этого воду пьют или в ней купаются. Христианская церковь долгое время боролась с такими суевериями, но не смогла добиться заметных результатов. В итоге она пошла на приспособление к местным культурно-историческим особенностям народа. Чудодейственные ключи и колодцы, различные источники, имевшиеся в изобилии в России, как правило, носили и носят именование одного из святых.
Среди славянских народов отмечен обычай, по которому "коли детина еше нехрещена, вертают зеркала к стене, чтобы через него русалочка не подменила ребенка"4. Этот пример свидетельствует о представлениях, что ребенок до процедуры крещения сохраняет связь с потусторонним миром и обезопасить его можно, лишь закрыв "границу" в виде зеркала. Родившийся человек в течение определенного времени сохраняет связь с тем миром, из которого пришел. Время, в течение которого ребенок остается уязвимым перед потусторонними силами, определяется периодом "до крещения", т.е. до момента, пока человек не получит христианской защиты. Этот обычай имеет в своей основе древнеязыческие корни в сочетании с более поздними христианскими наслоениями.
Исследователи приходят к выводу, что зеркало в традиционных славянских верованиях и обрядах является границей между этим миром и потусторонним. Зеркало никогда не рассматривалось славянскими народами только как предмет быта. В представлениях людей его наделяли необыкновенными атрибутами за магическую способность отражения. Многие верования базируются на том, что зеркало как бы удваивает отражаемые предметы, порождая второй мир и противоположную действительность. Однако такой сугубо прикладной подход не может в полной мере удовлетворить исследователя и объяснить все суеверия, бытующие среди славянских народов по отношению к зеркалу. Повсеместно в России известен обьгчай по смерти кого-либо из родственников завешивать зеркало из страха что покойник будет "ходить". Это поверье характерно для всех славян не зависимо от географии расселения .
Среди русского населения известен обычай смотреться в зеркало во время болезни: если у смотрящегося в отражении голова на месте - к благополучному преодолению болезни. Вода и зеркало могли служить причиной преждевременной смерти, если соприкасаться с ними в запретное время. Прежде всего, они являются опасными во время, признаваемое религией как "нечистое". Так, В.К.Завойко пишет: "Во Владимирской губернии в понедельник на Страстной неделе в зеркало не смотрятся". Автор поясняет, что этот запрет связан с тем, что посмотревшийся в неурочное время в зеркало навлечет на себя либо смерть, либо болезнь. Завойко подчеркивает, что крестьяне считают зеркало вообще опасным предметом, безопасно использовать который можно только при соблюдении ряда условий. Все эти условия сводятся главным образом, к запрету смотреться в зеркало в "нечистое" время (на закате, ночью, в понедельник и пятницу Страстной недели во время болезни) .
