Содержание к диссертации
Введение
РАЗДЕЛ І. ИСТОРИОГРАФИЯ, ИСТОЧНИКИ И ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ ФЕНОМЕНА ДЕВИАНТНОГО ПОВЕДЕНИЯ В СОВЕТСКОМ ОБЩЕСТВЕ 1920-Х ГГ. 14
1.1. Проблема девиантного поведения в отечественном обществознании 14
1.2.Теоретико-методологические основания и источники исследования феномена девиантности в советском обществе 1920-х гг. 37
РАЗДЕЛ II. СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ СИТУАЦИЯ И ИСТОЧНИКИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ДЕВИАНТНОСТИ В 1 920-Е гг. 58
II.1. Системный кризис первых десятилетий XX века в России и формирование основных типов девиантного поведения в обществе 58
II.2. Антисоветское поведение как форма социальнойдевиантности: основные тенденции и особенности исторической эволюции 91
РАЗДЕЛ III. ОСОБЕННОСТИ И ОСНОВНЫЕ ФОРМЫ ДЕВИАНТНОГО ПОВЕДЕНИЯ в ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ НАСЕЛЕНИЯ ЕВРОПЕЙСКОЙЧАСТИ РОССИИ В 1920-х гг. 129
III. 1. Пьянство, алкоголизм и борьба с ними в 1920-е гг. 129
III.2. Криминальная ситуация и борьба с преступностью в 1920-е гг. 151
III.3. Сексуальная «революция» 1920-х гг. и особенности девиантного поведения в сфере семейно-брачных отношений 175
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 193
Список ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ 203
ПРИЛОЖЕНИЯ 223
- Проблема девиантного поведения в отечественном обществознании
- Системный кризис первых десятилетий XX века в России и формирование основных типов девиантного поведения в обществе
- Пьянство, алкоголизм и борьба с ними в 1920-е гг.
Введение к работе
Актуальность исследования. С тех пор, как проблематика истории
повседневности утвердилась в отечественном историографическом пространстве ее предметная область постоянно уточняется и в связи с самой практикой конкретно-исторических исследований (сопровождающейся теоретико-методологической рефлексией), и в связи с нарастанием широкого общественного интереса к самым различным сферам и периодам в истории повседневности в контексте тех перемен в бурно развивающейся исторической науке, которые М.А. Барг охарактеризовал понятием «историографическая революция»1.
Отечественная историография, переживающая ломку представлений о структуре предмета изучения, обновления собственно исследовательского инструментария и реагирующая на преобразования, совершающиеся во всех социально-гуманитарных науках, все больше вводит феноменологию поведения человека в истории вообще и его аномальных форм в частности в область этого интереса. Нарастание научно-исторического интереса к этой проблематике сопровождается выделением и изучением связей различного уровня: социокультурных - между общественной жизнью и типом культуры - придающим им смысл и специфику; между конкретными историческими событиями и формами массового поведения в них различных социальных групп и личностей; между существовавшими и формирующимися идеалами, нормами и реальной повседневной практикой и т.д.
В условиях кризисных, переходных периодов усложняется социальная структура, распадается сеть ценностных ориентации, регулятивов поведения, разрушаются традиционные механизмы адаптации и социализации людей, возникает множество их новых форм, что ведет к нарушению стабильности социума. Эти процессы находят свое выражение в различных типах поведения. Вслед за изменением внутреннего мира человека, его представлений,
1 Барг М.А. Человек — общество - история // Новая и новейшая история. - 1989. -№ 2. - С. 45.
ценностей и эмоций меняются и основанные на них поведенческие реакции. Поэтому изменения любых форм поведения могут служить показателями как изменений объективных условий жизнедеятельности людей, так и процесса формирования новой культурной или социокультурной среды. Отсюда вытекает возможность выявления связи между объективно-исторической необходимостью и миром человеческой субъективности.
Согласно эволюционной теории поведения движущей силой поведенческой эволюции является поведенческий отбор, отличающийся от естественного отбора тем, что критерием успешности поведения является передача потомству поведенческих особенностей. Основным фактором, обусловливающим поведение является ситуативность поведения, необходимость реагировать на задачи ранее не встречавшегося типа, увеличение количества возможных выборов поведенческих актов '.
В тех исторических условиях, когда совершается переход к новому типу социальных, культурных, экономических, политических отношений, сопровождающийся системным кризисом, как это было в постреволюционный период 1920-х гг. или в настоящее время, различные поведенческие деформации порождаются не только кризисным состоянием как таковым, но и оказываются средством поиска тех поведенческих моделей, которые соответствуют потребностям создания нового общественного устройства и служат средством социокультурной и социально-психологической адаптации к новым условиям.
В результате, научно-исторический анализ процессов социокультурной эволюции поведения в условиях переходного периода оказывается теоретически и практически актуальным как для выявления особенностей процессов переходности в истории, так и для понимания и объяснения логики преобразовательских замыслов в соотношении с результатами их реализации.
1 Большаков В.Ю. Эволюционная теория поведения. - СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 2001.- С. 193.
Своевременность предлагаемого исследования, на наш взгляд, определяется и тем, что оно вписывается в процесс «историографической революции», поскольку сама его предметная область предполагает не только осмысление макроисторических процессов, но и изучение самых разнообразных сторон жизнедеятельности «человека в истории» (А.Я. Гуревич). Изучение заявленной темы проводится в русле новой социальной истории, имеющей своим предметом социальные аспекты различных проявлений повседневной жизни человека, взятых в его историческом развитии. Исследовательский интерес, в связи с указанным обстоятельством, расположен также и в сфере исторической антропологии, т.к. в сфере внимания оказываются и ментальные основы поведения в их социально-индивидуальном воплощении в особый период отечественной истории, когда под политическим и идеологическим воздействием партии большевиков и изменившихся условий традиционные для России модели социально-индивидуального поведения трансформировались не только в новые позитивные формы, но и в формы массового деструктивного поведения.
Такая исследовательская позиция потребовала определить в качестве объекта диссертационного исследования процесс социокультурного развития советского общества, а его предметом - особенности исторической эволюции девиантного поведения в советском обществе 1920-х гг. на примере Европейской части России.
Основная проблематика диссертационной работы, следовательно, состоит в выявлении общего и особенного, типического и индивидуального в эволюции девиантного поведения в 1920-е гг.
Отечественная историография проблематики девиантного поведения в переходный период 1920-х гг., к сожалению, не обладает богатой традицией именно в аксиологическом аспекте. Как правило, в разработке этой проблемы авторы, связывая ее с повседневностью, основное внимание уделяют таким социокультурным явлениям, как пьянство, алкоголизм, наркомания, преступность. Для обоснования роста масштабов этих явлений в каче-
стве объяснительной модели используется системный кризис данного периода, особенно в его социально-экономических и политических составляющих. Такой подход, с одной стороны, представляется очевидным и вполне оправданным. С другой стороны, такой тип социально-индивидуального поведения, как девиантный, в условиях переходного периода, во-первых, нуждается в строгой характеристике, выявлении и обосновании признаков отклонения от нормы. Что в послереволюционных условиях могло считаться поведенческой нормой: нарождающаяся и формирующаяся мораль партии большевиков или традиционные для дореволюционной России нормы и ценности поведения?
В условиях переходности, когда старые нормы и ценности утрачиваются, а новые еще не создаются, когда значительная часть населения не считает необходимым отказываться от традиций, отклоняться от старых и новых норм и ценностей, социально-индивидуальное поведение становится и средством адаптации к новым социокультурным условиям, и средством строительства нового общества. В результате девиантность, т.е. отклонение от общечеловеческих норм и ценностей, приобретает едва ли не тотальный характер, распространяется не только на повседневную жизнь «простого человека», но и на самые разнообразные сферы жизнедеятельности - экономику и идеологию, политику и культуру, право и мораль и т.д. Нарастание масштабов девиантности в этих сферах происходит до тех пор, пока новая сеть ценностных ориентации и норм не легитимирует часть тех моделей поведения, которые еще совсем недавно могли считаться девиантными, пока часть поведенческих моделей, рожденных революцией, не отомрет.
Исследовательские задачи, следовательно, состоят не столько в том, чтобы сделать выпуклой, тщательно описать ту или иную форму отклоняющегося поведения (пьянство, преступность, проституцию и т.п.), сколько в том, чтобы выявить эволюционную динамику наиболее массовых моделей поведения на основе изменений в социоментальной среде.
Последнее делает необходимым использование достаточно широко представленного в литературе доктринально-оценочного принципа анализа, базирующегося на выявлении сущностных характеристик явления и обращении к аксиологическому подходу, предполагающему выявление не столько онтологии, сути самого явления, сколько его ценности и значимости для субъекта1.
Именно такое сочетание, на наш взгляд, позволяет выявить как сущность самого феномена девиантного поведения в условиях переходного периода 1920-х гг., так и особенности его системного воздействия на социальную и культурную жизнь за порогом этого периода.
Территориальные границы диссертационного сочинения включают в себя Европейскую часть России. Данная территория находилась в территориальном и институциональном пространстве СССР, в изучаемый период неоднократно подвергалась изменениям административных границ и наименований входящих в нее регионов и отдельных административно-территориальных образований, управлялась административными органами Советского государства в соответствии с политическими задачами и особенностями отдельных краев и областей. В этой части российской исторической системы, являющейся этнообразующей и государствообразующей, имелись все экономические, политические, социальные и культурные компоненты, характерные для Советской России, а затем и СССР в целом.
С другой стороны, именно проживающая здесь часть населения подвергалась наибольшему политическому, идеологическому, социальному и экономическому воздействию в ходе социалистического строительства. Процессы, протекавшие здесь, затем разворачивались и в других регионах, приобретая присущие всему советскому обществу особенности и признаки. В известном смысле население Европейской части России стало главным полигоном социальных экспериментов, вынесло на себе их основную
1 Мининков А.Н. Методология истории. - Ростов-н-Д.: РГУ, 2004. - С. 180-181.
тяжесть. В аспекте предмета исследования можно выдвинуть положение о том, что именно среди населения Европейской части страны можно выявить основные типы девиантного поведения, характерные для советского общества в целом.
Хронологические рамки работы охватывают период с 1921 по 1929 г. Нижний предел обусловлен завершением Гражданской войны и переходом к новой экономической политике. Именно начиная с этого времени на фоне послереволюционных преобразований в различных сферах жизни общества происходит эволюция системы ценностных ориентации, поведенческих норм, становятся наиболее заметными в мирных условиях изменения общественного сознания.
Верхний предел - кризис рубежа 1920-х - 1930-х гг., «Кронштадт на рубеже пятилеток» (выражение О.В. Хлевнюка), начало «наступления социализма по всему фронту».
Особенности данного периода в контексте темы исследования заключаются в том, что в это время формируется такой тип мышления и поведения, который может быть назван советским. Именно он оказал решающее влияние на формы девиантности поведения.
Указанные хронологические границы не предлагается рассматривать как жестко фиксированные. Возникновение форм поведения определенного типа, в том числе и отклоняющегося от существующих норм, имеет различные биологические, социально-психологические истоки. Однако под воздействием конкретных исторических условий и событий эти формы становятся массовыми, преобладающими. Установлением нижней границы мы лишь подчеркиваем этот факт. Верхняя граница также весьма условна, она связана с рубежом 1920-х - 1930-х гг. в силу того, что анализ конкретно-исторического материала показывает существенные изменения в социально-индивидуальном поведении. Но эволюция массовых поведенческих реакций не полностью совпадала с общим ритмом событий в стране. Про-
цесс эволюции поведенческих реакций шел несколько автономно, что, однако, не следует считать признаком их изолированности от событий.
Проблема терминологии. Необходимо оговориться, что термин «де-виантное поведение» рассматривается не только в социально-психологическом, но и в социокультурном, этическом аспектах. Употребляя этот термин, диссертант предполагает их сочетание, подчеркивая тем самым системную сложность и неоднозначность дифференциальных связей в обществе, определявших формы девиантного поведения в условиях изучаемого периода в частности, и преобладающих типов социокультурного поведения в целом.
Понятие «девиантное поведение» автор использовала для характеристики тех форм социокультурного поведения, т. е. социального поведения, облеченного в культурные формы определенного типа, которые выходят за пределы социальной и культурной норм, существующих в определенном обществе в определенных конкретно-исторических условиях.
Под нормой понимается усредненное значение какого-либо признака жизнедеятельности, наиболее распространенный, среднестатистический вариант процесса деятельности; идеальный, желаемый тип, образец, эталон1. Норма как категорический нравственный императив не имеет четко обозначенных границ, за которыми существует ее антитеза - не-норма, т.е. отклонение от нормы. Границы социокультурной нормы размыты, но в целом она определяет исторически сложившийся в данном конкретном социуме предел, меру, интервал допустимого (дозволенного или обязательного) поведения, деятельности людей, социальных групп, социальных организаций2.
Отклонение от социальной нормы в ряде современных социально-гуманитарных наук получило название «девиантное» (отклоняющееся) по-
1 Ковалева А.И. Социализация личности: норма и отклонение. -М, 1996.-С. 103-104.
2 Гилинский Я. Социология девиантного поведения и социального контроля:
краткий очерк // Рубеж. - 1992. - № 2. - С. 56.
ведение. В социологии утвердилось представление о том, что девиантное поведение как отклонение от социальной нормы есть механизм эволюции, как негативный, так и позитивный по своему содержанию1. Социальными источниками девиантности в поведении считаются: системный кризис, меняющий регуляторы социального поведения, социальное недовольство (на макроуровне) и социальная неустроенность индивида (на микроуровне)2. Наиболее часто к отклонениям от социальной нормы относят ряд патологических состояний: пьянство и алкоголизм, наркоманию и проституцию, преступность и самоубийство. Они рассматриваются как существенный показатель «здоровья общества» .
Однако, на наш взгляд, применительно к конкретно-историческим условиям переходного периода понимание социально-индивидуальных форм девиантного поведения оказывается неполным. Девиантное поведение, во-первых, распространяется не только на семейно-бытовую сферу, сферу трудовых, правовых, половых отношений. Оно, прежде всего, становится своеобразной нормой политической, идеологической повседневности, имеет своим источником и переоценку ценностей, и их утрату. Следовательно, обращение к истории девиантного поведения в условиях переходного периода требует и уточнения этого понятия, и определения границ и признаков этого явления.
В соответствии с определением предметной области исследования автором сформулированы цели и задачи исследования.
См., например: Афанасьев В. Эволюция концепции аномии в социологии девиантного поведения // Рубеж. - 1992. - № 2. - С. 69-81; Гилинский Я. Социальный контроль над девиаитностью в современной России: Теория, история, перспективы // Социальный контроль над девиаитностью в современной России- СПб., 1998. - С. 7; Современная западная социология: Словарь. - М, 1990. - С. 17, 250.
2 См., например: Большаков В.Ю. Эволюционная теория поведения. - СПб., 2001.
- С. 192—232; Гилинский Я.И. Социология девиантного поведения и социального кон
троля: краткий очерк // Рубеж. -1992. - № 2. - С. 59-61.
3 Дюркгейм Э. Норма и патология // Рубеж. - 1992. - № 2. - С. 82-88; Мертон Р.
Социальная структура и аномия // Рубеж. - 1992. - № 2. - С. 89-105; Социологический
энциклопедический словарь. - М, 1998. - С. 235.
Целью диссертационного исследования является изучение эволюции девиантного поведения в 1920-х гг. у населения Европейской части России.
Исходя из цели, автором были поставлены следующие исследовательские задачи:
сделать историографический, источниковый анализ, определить теоретико-методологические основания исследования девиантного поведения в советском обществе 1920-х гг.;
проанализировать социокультурную ситуацию и источники политической девиантности в советском обществе 1920-х гг.;
выявить и изучить особенности, основные формы и эволюцию девиантного поведения у населения Европейской части России в 1920-х гг.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней исследуется феномен девиантного поведения в связи с изменениями в сфере социокультурных представлений в условиях переходного периода 1920-х гг., а также в том, что эволюция форм девиантности рассматривается в контексте эмоционально-духовной жизни советского общества, меняющейся в данный период.
В частности, автором на основе историографического и источниковедческого анализа найден наиболее продуктивный метод исследования процесса формирования тех социокультурных представлений, с помощью которых и через которые возникали и эволюционировали как социальные нормы, так и девиантное поведение.
В ходе исследования автором сделан ряд выводов, обладающих качеством научной новизны,- значительный рост девиантного поведения в послереволюционный период был связан не только с социально-экономическим и политическим кризисом, в значительной мере он порождался и радикальными изменениями в общественном и индивидуальном сознании. Под воздействием изменившихся исторических условий, политическим и идеологическим воздействием коммунистической партии и советского государства традиционные нормы и ценности населения Евро-
пейской части России трансформировались в уникальную систему взглядов, норм и ценностей социального поведения.
Процесс трансформации социальных норм и девиантного поведения включал в себя два основных компонента: нормы, ценности, поведенческие формы, отражающие традиционное мировоззрение, и новые формы поведения, которые не только формировались под непосредственным политическим и идеологическим воздействием коммунистической партии и советского государства, но и поддерживались ими в той или иной мере как средство строительства нового общества и человека, и соответствующие образования, через которые отрицались любые нормы и ценности, открывающие простор для любых видов девиантности, в том числе и социально-патологических.
Партия большевиков и советское государство в отношении социально девиантного поведения имели противоречивую позицию: с одной стороны, они поддерживали отдельные формы девиантного поведения, рассматривая их как неизбежное следствие революционных преобразований и даже необходимое для строительства нового общества явление; с другой стороны, в интересах укрепления государства, власти и общества они вели активную борьбу с проявлениями девиантности. В результате, в соответствии с собственными целями, одни формы девиантности рассматривались как позитивные и постепенно превращались в нормы, а другие подавлялись и вытеснялись. Этот процесс порождал новые, советские типы поведения и образа жизни.
В диссертации впервые вводится в научный оборот большой массив неопубликованного ранее фактического материала, извлеченного из фондов ряда центральных и местных архивов, анализируется широкий круг источников по истории девиантного поведения на территории Европейской части России.
Практическая значимость исследования, во-первых, определяется постановкой и разработкой исследовательской проблемы. Во-вторых, со-
держащиеся в диссертации материалы и выводы могут быть ориентированы в научной, преподавательской работе при конкретизации содержания курсов по отечественной истории, исторической социологии, исторической антропологии.
Апробация исследования. Основные положения диссертации сообщались на заседаниях кафедры истории России XX века Армавирского государственного педагогического университета, различные аспекты темы раскрыты автором в научных публикациях, на научных конференциях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех разделов, заключения и списка источников и литературы.
Проблема девиантного поведения в отечественном обществознании
Одна из существенных особенностей «историографической революции» состоит в ориентации исследований на жизнедеятельность человека в истории. В русле этой исследовательской ориентации расположено и такое формирующееся направление исследований, как девиантология, позволяющая изучать и объяснять различные формы позитивного и негативного поведения с общих, системных позиций как проявления некоторых единых закономерностей и механизмов социального порядка, что проявляется в укоренившейся традиции социологов-девиантологов исследовать исторический ракурс проблематики. Возникает вопрос о том, насколько возможен и в каких пределах в научно-исторической работе может быть применим концепт девиантности социологической науки и каковы пределы такого применения.
Отвечая на этот вопрос, следует обратиться к размышлениям Б.Г. Могильницкого, считающего, что, обращаясь к различным социальным теориям на основе междисциплинарного синтеза, историки активно стремятся использовать их для решения конкретных исследовательских задач. Вопрос заключается в выборе историками социальных теорий, способных помочь в их исследовательской практике и вместе с тем в их умении определенным образом дистанцироваться от данных теорий, сохраняя свою профессиональную самостоятельность. Это стратегический вопрос, рассматривающий условия и механизм междисциплинарных связей в изучении истории. Так как методологический синтез осуществляется на почве исторической действительности, то именно она, а не «надзор историков» определяет обращение к тем или иным социальным теориям и принятым в них способам исследования.
Из вышесказанного вытекает необходимость критической дистанции, предостерегающей историка от отождествления своей позиции с какой-то одной социальной теорией. Ибо история на основе собственной методологии имеет собственные исследовательские задачи, но эффективность их решения зависит от сотрудничества с другими дисциплинами, применения методологического инструментария1.
Вместе с тем в отечественной науке сложились основательные исто-рико-социологические традиции изучения социально-патологических состояний. Эти состояния в дореволюционный период изучались специалистами самых различных отраслей науки, однако, как междисциплинарных, так и собственно исторических исследований различных проявлений деви-антности в тот период не практиковалось.
Системный кризис первых десятилетий XX века в России и формирование основных типов девиантного поведения в обществе
Конкретно-исторические условия развития пореформенной России порождали те источники массово-девиантного поведения, которые с особой силой проявлялись сначала в полосе войн и русских революций, а затем и в 1920-е гг. Всего за 17 лет Российская империя пережила: три революции, две войны (японскую и мировую), экономические кризисы и подъемы, столыпинскую аграрную реформу и изменения политической системы, бурное развитие капитализма и его решительный слом, ускоренную интеграцию в Европу с нарастанием разного вида зависимостей от нее, а затем радикальный разрыв этих связей и претензии на руководство мировой революцией, создание нового мирового порядка, нового общества и нового человека.
Первые признаки системного кризиса начали зарождаться во второй половине XIX века и углублялись в первые десятилетия XX века.
Сначала в западной, а затем более активно и в отечественной историографии утверждается точка зрения о том, что истоки кризиса связаны прежде всего с противоречиями между высокими темпами капиталистической модернизации страны и традиционалистской ориентацией основного большинства ее населения, усугубившимися как социальными и экономическими потрясениями, так и политической ситуацией в стране, стремительным развалом ее традиционной политической системы. Автор «общей теории кризиса империи» В.П. Булдаков, например, отмечает, что русская революция «стала своеобразным производным от наложения ритмов европейской и российской истории», а ее особенности можно свести к «невиданно мощному столкновению модернизаторства и традиционализма, закончившимся скрытой, парадоксальной по форме и непризнаваемой победой архаики»1.
Указанная точка зрения, если придерживаться ее внутренней логики, предполагает особую исследовательскую ориентацию в изучении системного кризиса и его последствий. Столкновение «модернизаторства» и «архаики», «реформаторства» и «традиционализма» в полной мере может обнаруживаться не столько в конкретных формах его проявления: экономической, политической, собственно социальной, сколько в сфере общественного сознания: в ментальных установках и предпочтениях, ценностных ориентациях и социокультурных представлениях. «Столкновение» этих векторных величин в эволюции общественного сознания позволяют выявить ментальные основания, побудительные мотивы, смыслы действий носителей модернизационных притязаний и сторонников традиционалистской ориентации, их противоречивое взаимодействие и последствия этого взаимодействия. Можно предполагать, что «разброд в головах» стал не только одним из основных источников системного кризиса, но и такого его следствия, как резкое нарастание социальной девиации.
Основные признаки русского социоментального типа, выраженного в системе социокультурных представлений и являющегося системообразующим для российского социоментального типа, могут определяться через те архетипические, инвариантные образы общественного сознания и коллективного бессознательного, способы деятельности и продукты русской материальной и духовной культуры, которые на протяжении всей ее истории в той или иной форме проявлялись в самых разнообразных сферах жизнедеятельности ее носителей.
Пьянство, алкоголизм и борьба с ними в 1920-е гг.
Социальные нормы - сложный комплекс структур и организаций, идей и ценностей, находящихся в диалектическом равновесии. В исторических условиях переходных периодов человек и социальные группы вынуждены прекращать свое существование в сфере традиций и привычек, стремясь подвергнуть их радикальному пересмотру и переделке, а с другой стороны, сам процесс «изживания» традиций, как правило, осуществляется с помощью этих же традиций, поскольку новые нормы еще не выработаны. Человек и его сообщества, переживая радикальные социальные изменения и оказываясь вынужденным участвовать в них, входит в аномальное социально-психологическое состояние, источники социальной девиантности приобретают тем самым благоприятные условия для распространения, роста масштабов.
Это явление находило свое выражение в 1920-е гг. в пьянстве, алкоголизме и стремлении государства установить контроль над ними. В порядке предварительного суждения следует подчеркнуть, что в данной работе проблема пьянства и алкоголизма рассматривается с точки зрения не медицинской, а их поведенческой модели: «основанные на ней объяснения предполагают двунаправленный характер причинных связей. В рамках первого направления причинности эксцессивное пьянство выступает только одним из проявлений так называемого социетального беспокойства, результатом которого и являются в конечном итоге социально-политические изменения. В рамках второго направления причинности, напротив, сами социальные изменения порождают стресс, неадекватной хотя и культурно детерминированной реакцией преодоления которого выступает тяжелая алкоголизация» .
Кроме названных направлений существует и историко-культурный аспект изучения таких форм девиантного поведения, как пьянство и алкоголизм. Любые формы социальной девиантности связаны не только с социокультурной принадлежностью ее субъектов и объектов, но и с теми состояниями, которые переживает определенный тип культурности в условиях своей эволюции. Масштабы социальной девиантности напрямую зависят от тех кризисных состояний, которые переживает в конкретных исторических условиях определенный культурно-исторический тип.
Формирование алкогольных обычаев и традиций потребления алкоголя, ценностных ориентации и моралитетов, связанных с этим потреблением, являются подсистемным образованием этнической и субэтнической культур. Под влиянием разнообразных условий (природно-климатических, экономических, этнокультурных, конфессиональных и др.) складывается культура винопотребления различная у различных народов. Психотропный эффект от потребления алкогольных напитков связан с коррекцией эмоциональных состояний применительно к различным социокультурным состояниям личности и социальных групп, становится своеобразным социальным нормативом.
Алкогольная тема органически вписалась в континиум русской и российской культуры, а отношение к ней стало признаком социальности, обретая возрастные, субкультурные и образовательные границы. Алкоголь и его потребление обретает и некое знаковое пространство в культуре, становясь универсальным средством социальной и культурной идентификации.
