Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Черкесский вопрос в конце 20-х - начале 40-х гг. XIX в. 33
1.1. Адрианопольский мирный договор и турецкая политика в Черкесии 33
1.2. Англо-российские отношения от Адрианопольского до Ункиар-Искелесийского договора 45
1.3. Российская политика и деятельность иностранных эмиссаров в Черкесии (1834-1838 гг.) 58
1.4. Черкесский вопрос в отношениях между европейскими державами (1839-1842 гг.) 83
Глава 2. Распространение мюридизма в Черкесии (1842-1853 гг.) 97
2.1. Начальный этап распространения мюридизма (1842-1847 гг.) 97
2.2. Магомет-Эмин и попытки создания черкесского наибства (1848-1853 гг.) 110
2.3. Участие польской эмиграции в разрешении черкесского вопроса 121
Глава 3. Крымская война 1853-1856 гг. и Западный Кавказ 131
3.1. Военные действия на Кавказском театре в 1853-1854 гг. 131
3.2. Борьба за власть в Черкесии и турецкая политика (1853-1854 гг.) 139
3.3. Соперничество союзников за влияние в Черкесии (1855 г.) 153
3.4. Черкесский вопрос и завершение Крымской войны 164
Заключение 174
Библиография 178
- Адрианопольский мирный договор и турецкая политика в Черкесии
- Черкесский вопрос в отношениях между европейскими державами (1839-1842 гг.)
- Участие польской эмиграции в разрешении черкесского вопроса
- Соперничество союзников за влияние в Черкесии (1855 г.)
Введение к работе
Актуальность исследуемой темы. Присоединение Черкесии, занимавшей один из важнейших геополитических районов Западного Кавказа, было ключевым звеном в завершении территориальных присоединений Российской империи на Кавказе. Процесс включения Черкесии в состав России (1829-1864 гг.) был тяжелым и длительным. Черкесы оказались в эпицентре международной политической битвы за обладание Кавказом, развернувшейся между Россией, Турцией и Англией. Ее последствия оказались трагическими для черкесских племен - под давлением многих факторов большинство горцев были вынуждены уйти на чужбину. Именно черкесы составили основную часть махаджиров, переселившихся в XIX в. на территорию Османской империи, и дали свое имя всем кавказцам, до настоящего времени проживающим в Турции и странах Ближнего Востока.
Со времени заключения русско-турецкого Адрианопольского договора 1829 г. черкесский вопрос занял самостоятельное место в международных отношениях, будучи включен в расширившуюся орбиту Восточного вопроса. Закрепление по условиям договора 1829 г. Северо-Западного Кавказа за Россией шло вразрез с устремлениями и политикой европейских держав на Ближнем Востоке и в районе Черного моря. Так, британское правительство делало серьезную ставку на отторжение территории Черкесии от России.
На рубеже тысячелетий Кавказ вновь превратился в зону активизации геополитических интересов иностранных держав, поддержавших процесс выхода закавказских территорий из состава СССР и сепаратистские движения на российском Северном Кавказе. Ключевую роль главного «охотника» за этим регионом в наше время играют США, в XX в. перехватившие пальму первенства у Великобритании.
Разжигание на Кавказе внутренних конфликтов, поддержка религиозного экстремизма и политического сепаратизма являются традиционными способами антироссийской деятельности. Отличительной чертой новой эпохи стало превращение Северного Кавказа в зону активности международного терроризм, используемого для консервации конфликтности и имитации противостояния региона федеральному центру.
Черкесский вопрос вновь занимает особое место в антироссийских планах, что ярко проявилось в кампании по срыву Олимпийских игр 2014 г., планируемых на территории исторической Черкесии, и попытках объявить русско-черкесские отношения второй трети XIX в. «геноцидом черкесов».
Таким образом, в настоящее время яснее, чем когда-либо, видна необходимость научного осмысления истории народов Кавказа, в том числе их роли в формировании и развитии российского государства. В этом контексте одним из определяющих направлений исследования, несомненно, является изучение черкесской истории, русско- черкесских отношений, международно-политического значения черкесского вопроса. Нет сомнения, что изучение ключевых проблем такого переломного периода в истории Черкесии, каким была вторая треть XIX в., во многом определяет успешность исследования и точность понимания других этапов черкесской истории.
Дополнительную актуальность придает теме диссертации общественный интерес к историческому прошлому Черкесии, растущий в связи с зимними Олимпийскими играми 2014 года в Сочи.
Объектом исследования являются история Черкесии конца 20-х - 50-х гг. XIX в., а также этапы обострения Восточного вопроса и включения в его орбиту вопроса о Черкесии.
Предметом исследования являются политический смысл и содержание вопроса о Черкесии в политике противоборствующих мировых держав, масштаб и степень влияния внешнего фактора на социально-политические процессы в Черкесии и черкесско- русские отношения.
Хронологические рамки исследования охватывают период от Адрианопольского договора 1829 г. до заключения Парижского договора 1856 г. Это важнейший и переломный период в истории Черкесии как с точки зрения внутренних социально-политических процессов, так и в смысле определения места Черкесии в системе международных отношений. Двусторонний русско-турецкий договор 1829 г. юридически установил статус Черкесии как составной части Российской империи, а Парижский мирный договор 1856 г. завершил окончательное оформление этого статуса и закрепил его международное признание.
Договор 1829 г., заключенный без участия самих черкесов и западноевропейских держав, претендующих на контроль за Турцией и Кавказом, фактически не был признан соперниками России. Военно-административное утверждение России в Черкесии стало проблемой международной борьбы. Вхождение Черкесии в состав России вызывало у Англии нескрываемую политическую ревность, так как Адрианопольский договор замыкал цепь территорий на Кавказе, вошедших в состав России. Последовавший за ним в 1833 г. Ункиар-Искелесийский договор, ставший высшей точкой дипломатических успехов России на Ближнем Востоке, сыграл поворотную роль в международных отношениях 30-х гг. XIX в. Полученная Россией привилегия использовать проливы Босфор и Дарданеллы, а также наметившийся в Турции перевес сил в пользу добрососедства с Россией вызвали в Британии серьезные опасения за свое положение сильнейшей колониальной империи.
Исследуемый период истории Черкесии был насыщен военно-политическими событиями, оказавшими существенное влияние как на черкесско-русские отношения, так и на развитие международных отношений. Позиция Черкесии в Крымской войне и несовпадение интересов Англии и Турции на Кавказе сыграли определяющую роль в решении черкесского вопроса на Парижской мирной конференции 1856 г.
Степень изученности темы. Историографию рассматриваемых в диссертации проблем хронологически можно разделить на три основных этапа: дореволюционный, советский, постсоветский.
Первый, дореволюционный, этап начинался с синхронного накопления и осмысления знаний о стране черкесов. Первыми, кто в 30-е гг. XIX в. решился проникнуть к черкесам и составить топографическое и этнографическое описание края, были русские офицеры Г. В. Новицкий и Ф. Ф. Торнау. Труды таких исследователей периода Кавказкой войны, как И. Бларамберг, Л. Я. Люлье, Н. И. Карлгоф, М. И. Венюков, также богаты разнообразными историко-этнографическими, географическими и статистическими сведениями о черкесах Северо-Западного Кавказа.
Однако авторы первой половины XIX в. не вышли за пределы описательности, их работы не содержат геополитического образа Черкесии как страны, занимавшей значительное место во внешней политике России. Первые попытки рассмотреть отдельные эпизоды, связанные с политикой России, Англии и Турции в Черкесии и на Черноморском побережье Кавказа, относятся к пореформенному периоду, совпавшему с окончанием Кавказской войны. Одним из первых затронул черкесский вопрос В. И. Кельсиев.
1. В статье Е. Васильева освещена история присоединения Черноморского побережья Кавказа к России и показано тайное вмешательство европейских государств в русско-черкесские отношения .
Заметный вклад в изучение черкесской проблемы внес Н. Н. Муравьев-Карский, в 1854-1856 гг. - главнокомандующий и наместник на Кавказе.
Военный историк М. И. Богданович уделил внимание политическим и дипломатическим аспектам Крымской войны, но не заметил желания Англии и Франции довести русско-турецкий конфликт до коалиционной войны.
В работе Д. Г. Розена содержатся сведения о русско-английских противоречиях, указывается на их обострение в связи с делом шхуны «Виксен», освещена русофобская деятельность Д. Уркарта.
К. А. Бороздин сообщает интересные сведения о деятельности союзников в Мингрелии, о двурушничестве владетеля Абхазии М. Шервашидзе, приводит письма княгине Дадиани из турецкого лагеря в ноябре 1855 г.
И. Дроздов освещает историю военных действий русской армии на Западном Кавказе, политическую и военную деятельность Магомет-Эмина и Сефер-бея Зана, появление среди горцев англичан и французов.
Контр-адмирал П. Н. Вульф первым вынес на страницы печати инцидент 1836 г. со шхуной «Виксен», ясно определив, что основной опасностью на Кавказе были не турецкие контрабандисты, а английские эмиссары.
Дипломат и историк С. С. Татищев определил начало обострения англо-русских отношений, назвав его причиной Адрианопольский договор.
Заметный след в исследовании кавказского вопроса оставил генерал Р. А. Фадеев, рассматривавший проблемы присоединения Западного Кавказа к России с великодержавно-охранительных позиций.
Крупнейший дворянский историк-кавказовед Н. Ф. Дубровин значительно обогатил сведения о событиях Кавказской войны и действиях союзников на восточном побережье Черного моря в годы Крымской войны.
В. С. Кривенко показал стратегическое значение Черноморского побережья и Закубанья, представлявших интерес для иностранных государств .
Новым этапом в изучении Крымской войны и ее роли в судьбах России и Европы стало исследование А. М. Зайончковского, который заключил, что Кавказу принадлежала особая роль в стратегических замыслах союзников.
Заметный вклад в изучение Западного Кавказа и черкесов внесли историки кубанского казачества И. Д. Попко, П. П. Короленко, Е. Д. Фелицын, Ф. А. Щербина и др. Их работы отличаются глубоким знанием источников и осведомленностью в черкесской проблеме. Ф. А. Щербина одним из первых сделал попытку проанализировать письменные источники по Черкесии и уделил большое внимание деятельности европейских эмиссаров .
Особую группу составляют работы Т. П. Юзефовича, Д. Бухарова, С. Горяинова, А. Н. Петрова, Ф. Ф. Мартенса и др. дореволюционных авторов, посвященные различным острым вопросам международных отношений, в частности проблеме черноморских проливов.
В целом для исследований дореволюционного периода характерен односторонний подход в освещении истории Западного Кавказа, присоединение которого к России рассматривалось как объективный процесс, обусловленный необходимостью защиты южных рубежей империи. Основным противником России было принято считать Турцию, англо-русским противоречиям на Кавказе отводилось незначительное место. Значительные успехи были достигнуты в накоплении и систематизации фактического материала.
Советская историческая наука испытала влияние идейно-политических колебаний, однако изучение проблем внешней политики России и истории Кавказа в системе международных отношений вышло на новый научный уровень. Появились специальные исследования по истории Кавказа, в которых получил освещение и черкесский вопрос.
Труды историков советского периода можно разделить на три тематические группы.
Первую группу составляют обобщающие и специальные работы по отечественной истории и международным отношениям XIX в. В них глубоко исследованы международные аспекты истории Кавказа, влиявшие на политику России в регионе. Показано, например, что в русско-английских противоречиях Кавказу принадлежало значительное место. Однако проблема значения Черкесии в системе международных отношений XIX в. не выделялась, хотя были освещены вопросы частного характера: деятельность турецких контрабандистов и британских эмиссаров в Черкесии, поставки вооружения горцам и др. Остались не определены масштаб влияния иностранных агентов на вну- тричеркесские процессы и стратегическая роль Черкесии в политических процессах и международной борьбе за Западный Кавказ. Проблема втягивания Черкесии в орбиту решения Восточного вопроса и превращения ее с конца 20-х гг. XIX в. в арену столкновения имперских интересов России и Англии вообще не рассматривалась.
Толчком к изучению внешней политики России на Ближнем Востоке и места Кавказа в соперничестве великих держав послужили исследования Е. В. Тарле. Он показал, что обострение русско-английских отношений было вызвано ревностным отношением Англии к заключению Россией двусторонних договоров с Турцией. Своим фундаментальным трудом о Крымской войне Е. В. Тарле внес выдающийся вклад в разработку дипломатической и политической предыстории и в освещение хода войны 1853-1856 гг.
И. В. Бестужев сделал удачную попытку обзора военных действий на Кавказском театре войны и участия в них народов Закавказья.
В капитальном исследовании Л. Г. Бескровного имеются новые данные о планах Англии на кавказском театре Крымской войны.
В работах Н. А. Ерофеева показано, как стремительное развитие капитализма в XIX в. толкало Англию на дальнейшие колониальные захваты.
Значительным вкладом в изучение истории внешней политики России стала коллективная монография Н. С. Киняпиной, М. М. Блиева, В. В. Дегоева, посвященная истории политических и дипломатических связей Российской империи с народами Кавказа и Средней Азии в XVIII-XIX вв. Авторы убедительно показали, что именно стремление Англии превратить Кавказ в свой колониальный придаток и нараставшее в связи с этим напряжение между Петербургом и Лондоном в конечном итоге привело к Крымской войне.
В работе В. Н. Виноградова впервые в советской историографии представлена британская политика на Балканах от Венского конгресса 1815 г. до Крымской войны 1853-1856 гг.
Вторую группу составили специальные работы исследователей советской кав- казоведчесской школы - Р. М. Магомедова, С. К. Бушуева, Г. А. Дзидзария, Х. М. Ибрагимбейли, А. Х. Бижева, А. Х. Касумова, О. П. Марковой, М. В. Покровского, А. В. Фадеева. В работах 1930-1940-х гг. господствовал взгляд на Кавказскую войну, как на национально-освободительную борьбу горцев Кавказа против колониальной политики Российской империи. Освещалась также антироссийская политика Турции и Англии на Кавказе.
Специальная работа Г. Н. Прозрителева повествует об обстоятельствах появления в Черкесии второго посланца Шамиля - Сельмена-Эфенди.
Монография Р. М. Магомедова посвящена движению горцев под предводительством Шамиля, в ней имеются сведения о сношениях имама с соседними народами, вмешательстве Англии и Турции в кавказские дела.
Монография С. К. Бушуева не содержит попыток выявить связи Шамиля с иностранными державами. Однако именно С. К. Бушуев первым раскрыл значение Черкесии в системе международных отношений.
В 1950 г. после известной статьи М. Багирова, предложившего новую концепцию Кавказской войны, вышла документальная публикация и статья Е. Адамова и Л. Кутакова об иностранном вмешательстве в кавказские дела.
В новых работах С. К. Бушуева рассмотрены проблемы международного соперничества на Кавказе, связи Шамиля и Магомет-Эмина с турками и англичанами, основы кавказского мюридизма .
В исследованиях М. В. Покровского рассматривается деятельность иностранных агентов в Черкесии, освещаются события Крымской войны на Западном Кавказе, показано значение черкесского нейтралитета.
А. В. Фадеев дал аргументированную оценку политике Англии на Востоке, якобы имевшей целью «защиту британских интересов от русской агрессии». Уже с середины 50-х гг. XX в. советские историки активно выступали с критикой английской фальшивой версии о «русской угрозе» Индии.
Начавшаяся в 1950 г. переоценка движения горцев получила отражение и в исследованиях А. Д. Даниялова и И. А. Смирнова.
В 1956 г. на страницах журнала «Вопросы истории» с критикой извращенного освещения борьбы горцев Кавказа выступил А. М. Пикман . Он утверждал, что это была борьба за свободу и независимость, исключая целенаправленное вмешательство иностранцев в русско-кавказские отношения.
Важных аспектов вмешательства Турции, Англии и египетского паши в дела Черкесии коснулась в своих исследованиях О. П. Маркова. Она связала воедино такие аспекты обострения восточного вопроса, как турецко-египетский кризис, развитие мюридизма и антироссийская политика Англии.
Историю военных действий на кавказском театре Крымской войны и военно-политические события на Кавказе рассмотрел Х. М. Ибрагимбейли.
Г. А. Дзидзария исследовал антироссийскую политику иностранных держав на Западном Кавказе и показал изощренные методы и широкий размах деятельности иностранных агентов. Рассматривая события Крымской войны, автор определяет цель союзников как овладение всем Кавказом.
Важный вклад в изучение внешнеполитических аспектов истории СевероЗападного Кавказа сделал А. Х. Касумов. Он показал, что по мере обострения восточного вопроса и укрепления позиций Англии на Ближнем Востоке возрастало значение Черкесии в англо-русском соперничестве.
Третью группу составили труды советских ученых, посвященные истории Османской империи, Восточному вопросу и проблеме черноморских проливов. В работах А. Д. Новичева, В. И. Шеремета, Н. А. Дулиной, И. Л. Фадеевой и других авторов рассматривается внутреннее развитие и международное положение Османской империи, влияние восточного кризиса на расстановку политических сил в этой стране, ее борьба за самостоятельный внешнеполитический курс.
В середине 80-х - 90-х гг. XX в. историческая наука постепенно освобождается от государственной идеологии, на смену которой приходит плюрализм мнений. В постсоветский период появились работы, свободные от узких идеологических и обязательных методологических рамок.
Новым уровнем анализа истории русско-кавказских отношений и Кавказской войны XIX в. отличаются работы М. М. Блиева, стоящие особняком в современном кавказоведении. М. М. Блиев разработал новую концепцию Кавказской войны, объясняющую движение горцев внутренними социально-экономическими процессами разложения патриархально-родового строя, которые были лишь ускорены политикой российского самодержавия. Неустойчивость черкесов во взаимоотношениях с российскими властями автор объясняет тем, что у западных адыгов идеология неприязни к России не имела религиозных форм, как это было на Северо-Восточном Кавказе.
Значительный вклад в освещение места Кавказа в политике ведущих держав внес В. В. Дегоев. В его специальных работах Кавказ рассматривается как объект военно-политических планов и экономической разведки западноевропейских государств и Турции в 1829-1864 гг. Черкесский вопрос рассматривается автором, как один из ключевых пунктов международного соперничества России, Англии, Франции, Турции и Австрии.
В исследованиях А. Х. Бижева освещена борьба России с иностранными происками на Северо-Западном Кавказе в XIX в. По его мнению, Англия была основным противником России на Кавказе, и все ее усилия были направлены на ослабление русских позиций на Востоке.
А. Ю. Чирг показал, что в 30-60-х гг. XIX в. позиции ислама в Черкесии становятся прочнее из-за необходимости борьбы против царизма. Монография А. Ю. Чирга посвящена различным аспектам взаимодействия западных адыгов и имамата Шамиля в период Кавказской войны.
В работах А. Дз. Панеша исследуется история адыгов Северо-Западного Кавказа в XIX в., определяется место черкесского вопроса в сложной системе международных отношений, освещается взаимодействие Черкесии и имамата Шамиля.
В работах Т. В. Половинкиной используются излишне резкие формулировки для освещения русско-черкесских отношений XIX в.
Следует отметить книгу Я. А. Гордина, который ставит целью объяснить драматизм и сложность исторической ситуации, в которой оказались и Россия, и горские народы . Автор подробно рассказывает о тех, кто разрабатывал стратегию и тактику русской армии в борьбе за Кавказ
В монографии Ю. Ю. Клычникова исследуется российская политика на Северном Кавказе в конце 20-х - 30-х гг. XIX в., рассматриваются различные вопросы взаимоотношения России с Турцией и Англией.
Вопрос о значении и месте Черкесии в системе международных отношений XIX в., а также проблема характера Кавказской войны неоднократно становились предметом специального обсуждения на научных форумах.
Особую группу авторов составляют историки черкесского зарубежья. Различные вопросы истории адыгов XIX в. рассмотрены в работах Хавжоко Шаукат Муфтия, Нихада Бэрзеджа и Мухадина Кандура. Наиболее зрелой должна быть признана монография М. И. Кандура, в которой используются турецкие, арабские, западноевропейские и русские источники.
Таким образом, анализ существующей литературы показывает, что место Черкесии в системе международных отношений XIX в. еще недостаточно раскрыта, в историографии пока отсутствуют полная картина и общепризнанная оценка событий, связанных с политикой Турции и европейских держав в Черкесии. Не стали предметом специального исследования проблемы внешнего влияния на социально-политические процессы и военные действия в Черкесии, отсутствуют работы, посвященные проникновению и уровню распространения мюридизма в Черкесии, неполно освещено положение Черкесии в период Крымской войны.
Источниковую базу диссертационного исследования составили документы официального делопроизводства и личного происхождения, а также мемуарная литература и публицистика, созданные участниками и наблюдателями событий.
Основную группу используемых источников составляет военно-административная и дипломатическая переписку: распоряжения высшей власти и командования, рапорты, донесения, докладные записки, отчеты и описания, созданные в ходе межгосударственных отношений, управления и военных действий в Черкесии и других областях Кавказа.
Документы второй трети XIX в. содержат ценные сведения о социальных процессах в Черкесии, русско-черкесских отношениях, становлении российской системы управления и береговой охраны на Северо-Западном Кавказе. Официальные материалы позволяют восстановить геополитический контекст политической и военной истории черкесов и показать ее неотрывность от международных отношений по восточному вопросу и жесткого соперничества между Россией и коалицией европейских держав, использовавших в своих интересах слабеющую Османскую империю. Документы отразили активное вмешательство турок, англичан, французов, поляков и др. в процесс присоединения Черкесии к России, враждебную деятельность иностранных эмиссаров среди горцев Западного Кавказа, поставки турецкими контрабандистами вооружения горцам. Надежно документируется английское и турецкое противостояние утверждению России на Кавказе, а также стремление Англии к доминирующей роли в Передней Азии и на Кавказе.
Ранее не использованные научные материалы по теме исследования были извлечены из фонда Воено-ученого архива (ВУА) в Российском государственном военно- историческом архиве (РГВИА).
Большинство использованных источников опубликовано. Крупнейшей научной публикацией документов и материалов по истории Черкесии, Кавказа, русско-кавказских отношений XIX в. являются «Акты, собранные Кавказской археографической комиссией» - уникальное 12-томное собрание, не имеющее аналогов. В диссертации впервые использованы некоторые документы из VII-XII томов, освещающие историю Черкесии и черкесов в контексте международных отношений.
В двух последних томах «Архива князя Воронцова», изданного в 1870-1895 г., имеются подробные сведения о враждебной деятельности английских эмиссаров на
Западном Кавказе, о торговле невольниками и мухаджирском движении 30-х гг. XIX в. и расселения выходцев из Кабарды и Черкесии в Азиатской Турции и проч.
Пятитомный «Архив Раевских», изданный в 1908-1915 гг., включает кавказские материалы генерала Н. Н. Раевского, вошедшие в третий том собрания. Отличительной особенностью записок Раевского является глубокое понимание черкесской проблемы и твердая уверенность в необходимости мирных способов присоединения черкесских племен к России.
Одной из важнейших документальных публикаций является сборник под громким названием «Шамиль - ставленник султанской Турции и английских колонизаторов». Несмотря на тенденциозность составителей, представленные в сборнике подлинные документы хорошо отражают важнейшие аспекты политической борьбы в Черкесии и вокруг нее.
Сборник «М. П. Лазарев. Документы», содержит материалы, которые раскрывают стратегическое значение Черноморского побережья Кавказа и документы по проблемам присоединения Западного Кавказа к России, борьбе русской крейсерской службы с контрабандной деятельностью турок и англичан, подрывной антироссийской деятельности иностранцев в Черкесии.
Большой интерес представляет сборник исторических материалов о жизни и деятельности наиба Магомет-Эмина, представителя Шамиля на Западном Кавказе. В него вошли архивные документы и научные статьи.
Сведения иностранных авторов, побываввших на Кавказе, являются содержательным источником по истории его народов. Особое место занимают свидетельства английских агентов, действовавших в 30-50-х гг. XIX века - Э. Спенсера, Дж. Белла, Дж. А. Лонгворта, А. Ф. Макинтоша, а также труды француза Ф. Дюбуа де Монперэ и поляка Т. Лапинского. Не говоря уже об информационной ценности, тексты этих авторов еще раз убеждают в том, что деятельность многочисленных английских агентов, действовавших в Черкесии, дипломатические уловки и политические ухищрения зачастую приносили англичанам больше пользы, чем открытый военный конфликт.
Статьи К. Маркса и Ф. Энгельса, отразившие международную борьбу на Ближнем Востоке и Кавказе, также использованы в качестве важных источников. Так, в статьях Ф. Энгельса обсуждается значение Восточного вопроса для Англии и России. К. Маркс подверг глубокому анализу место и роль черкесского вопроса в англо-русских противоречиях в 30-х гг. XIX в., раскрыл политические методы и цели английской буржуазии, описал агентурную деятельности среди черкесов.
Цель и задачи исследования. Исходя из степени изученности темы, главной целью диссертации является последовательное и комплексное изучение места Черкесии в системе международных отношений 1829-1856 гг. и определение степени влияния третьих сил на процесс включения Черкесии в состав России. Достижение этой цели предполагает постановку и решение следующих основных задач:
восстановление фактической последовательности событий, связанных с политической историей Черкесии 1829-1856 гг.;
определение геополитической роли Черкесии в кавказской политике России, Турции и Англии после 1829 г.;
выявление основных этапов и тенденций в политике России, Турции и Англии между Адрианопольским миром 1829 г. и Парижским миром 1856 г.;
выявление механизмов формирования международных противоречий, связанных с Черкесией;
инвентаризация форм и методов антироссийской политики западных держав, поощрявшей контролируемую турецкую агрессию на Кавказе;
изучение целей и военно-политической деятельности британских эмиссаров в Черкесии;
изучение процесса распространения мюридизма в Черкесии и этапов вразвития заимоотношений между черкесами и имаматом Шамиля;
выявление мотивов и особенностей турецкой политики в Черкесии;
изучение причин и следствий черкесского нейтралитета в период Крымской войны.
Методологическая основа диссертации определяется теоретическими достижениями современной исторической науки, понимающей человеческую деятельность как внутренне обусловленный и закономерный процесс общественно-исторического развития во всем его многообразии, пространственной и временной конкретности. В диссертации применены следующие специально-научные методы исторического исследования.
Метод историзма позволяет в пределах нашей темы описать исторические события второй трети XIX в. в неразрывной связи с предшествующим и последующим развитием, с учетом как свойственных изучаемому периоду особенностей социальной жизни и расстановки политических сил, так и перспектив их эволюции в будущем.
Сравнительный метод необходим для выявления особенностей социально-политического развития Черкесии, продуцирующих яркие отличия модели Кавказской войны на Северо-Западном Кавказе от синхронных событий на Северо-Восточном Кавказе.
Системнный анализ позволяет выявить связь общественных и военных событий в Черкесии со сложными коллизиями международных отношений, различить структурные уровни политических интересов, ведущих к союзничеству и конфликтности.
Комплексный подход помогает получить достоверные научные результаты при определении многоаспектного политического значения черкесского вопроса, противоречиво соединившего в рассматриваемый период стратегические интересы мировых держав с возможностями этнополитического развития Черкесии и военно-административными целями России на Кавказе.
Строгое соблюдение научной объективности позволило исключить тенденцию предвзятого освещения фактов и явлений исторической действительности.
Научная новизна диссертации. Черкесский вопрос впервые подвергнут специальному исследованию как самостоятельный вопрос международных противоречий конца 20-х - 50-х гг. XIX в. В диссертации впервые применен принцип строгой хронологизации событий, происходивших в Черкесии с 1829 по 1856 гг., что позволило раскрыть масштабы и степень иностранного влияния на политические ориентиры горцев.
Проникновение в Черкесию с Восточного Кавказа идеологии кавказского мюридизма и турецкое противодействие влиянию Шамиля и его ставленников в Черкесии впервые рассмотрены в качестве значимых факторов международной борьбы за контроль над Западным Кавказом. В этом контексте неучастие черкесов в Крымской войне оказывается результатом политического переворота 1854 г. в Черкесии, произведенного Турцией.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
-
Геополитическое значение Черкесии сделало ее территорию объектом международного соперничества, развернувшегося с конца 20-х гг. XIX в. и превратившего черкесский вопрос в актуальную часть восточного вопроса.
-
Традиционная протурецкая ориентация черкесов служила одним из важнейших препятствий в налаживании русско-черкесских отношений после международно-правового присоединения Черкесии к России по условиям Адрианопольского договора 1829 г.; не желая отступать с Кавказа и отказываться от взаимовыгодных отношений с горцами, Турция фактически продолжала свою политику в Черкесии.
-
В 30-е гг. XIX в. главным стратегическим противником России в Черкессии выступила Англия, которая под лозунгами «русской угрозы» Индии и «сохранения независимости Черкесии» противостояла растущему русскому влиянию в Турции и окончательному включению территории Кавказа в состав России.
-
До 1853 г. Британия успешно «загребала жар чужими руками», не вступая в открытое военное столкновения с Россией; эффективная антироссийская агитация, организованная английской агентурой, и бесперебойные поставки вооружения, перевозимого через Турцию, держали Черкесию в постоянном социальном напряжении и боевом тонусе.
-
Черкесы, переживавшие в XIX в. сложный период социального развития и внешнеполитического давления, подверглись также активной религиозной пропаганде; идеи мюридизма способствовали объединению разобщенных черкесских племен для противостояния России по примеру горцев Восточного Кавказа.
-
Кульминацией международного соперничества и пиком обострения Восточного вопроса стала война 1853-1856 гг., от исхода которой зависела территориальная целостность России; надежды антироссийской коалиции на поддержку горцев Кавказа не оправдались: Черкесия осталась вне войны, что позволило России отстоять территории Западного Кавказа и Восточного Причерноморья.
Практическая значимость исследования. Положения и выводы диссертации могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории народов Северного Кавказа, истории Кавказской войны и русско-кавказских отношений XIX в., при написании учебных пособий и научно-популярной литературы по истории Кавказа, в преподавательской практике при чтении лекций и проведении семинарских занятий, разработке общих и специальных курсов в высших и средних учебных заведениях.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации опубликованы в семи научных статьях, две из которых - в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры российской истории и кавказоведения СОГУ им. К. Л. Хетагурова.
Структура диссертации соответствует поставленным целям и задачам. Диссертация состоит из введения, трех глав, содержащих 11 параграфов, заключения, списка использованных источников и литературы.
Адрианопольский мирный договор и турецкая политика в Черкесии
В первой половине XIX в. одним из основных направлений внешней политики Российской империи было расширение своих владений и укрепление границ в Закавказье, где национальные интересы России сталкивались с территориальными притязаниями Турции и Ирана.
Противоречия между Россией и Ираном в Закавказье вылились в русско-иранскую войну 1826-1828 гг., завершившуюся подписанием Туркман-чайского мирного договора. По его условиям Иран отказывался от всех притязаний на Северный Азербайджан, к Российской империи присоединялась Восточная Армения (ханства Нахичеванское и Эриванское), Россия приобрела право держать военный флот на Каспийском море.- Туркманчайским договором был практически положен конец шахским притязаниям на Кавказе. Договор «регулировал отношения между Россией и Ираном вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции»1.
Международный кризис 1820-х годов, связанный с войной Греции за независимость, обострился в октябре 1827 г., когда объединенная англо-франко-русская эскадра в Наваринской бухте полностью уничтожила турецкий флот. Неизбежным следствием этого стала очередная русско-турецкая война 1828-1829 гг. Успешные военные действия развернулись одновременно на Дунае и на Кавказе, русские авангарды появились в 60 км от Константинополя. Султан вынужден был вступить в переговоры о мире.
России удалось предотвратить вмешательство третьих стран в процесс обсуждения условий мирного договора и отстоять свои интересы. 5 (14) сентября 1829 г. в Адрианополе был подписан двусторонний русско-турецкий договор. «В целом был принят русский проект договора» вызвавший массу эмоций со стороны великих держав - «сенсацию в Европе» и «возмущение в Англии» . Договор укреплял позиции России в районе Черного моря, на Балканах и на Кавказе. Он стал крупной внешнеполитической победой России, одним из завершающих звеньев в длинной цепи территориальных приобре-тений России на Кавказе .
Адрианопольский трактат состоял из основной части, включавшей 16 статей, Дополнительного акта о Молдавии и Валахии и Объяснительного акта о порядке выплаты Портой контрибуции. Непосредственно Черкесии касалась статья IV Адрианопольского трактата, в соответствии с которой Турция передавала России Ахалцих и Ахалкалаки. Указывалось также, что к России переходит весь берег Черного моря от устья Кубани до пристани св. Николая. Находившиеся в этих пределах и перешедшие теперь к России турецкие крепости Анапа и Поти имели большое значение, потому что являлись «гарантией безопасности и будущего спокойствия всех пограничных провинций России, и особенно азиатского побережья Черного моря»4.
Таким образом, к России перешла северо-восточная часть Черноморского побережья Турции, и, что особенно важно, Османская империя лишилась всех своих опорных пунктов на Кавказе. Приобретенный Россией край был чрезвычайно важен «как в военном, так и в торговом отношениях»5. Победы Российской империи в войнах с Ираном (1826-1828 гг.) и Турцией (1828-1829 гг.) кардинально изменили геополитическую расстановку сил в западной части Кавказа.
Черкесские племена и их отношение к договору. На территории, переданной Российской империи в соответствии со статьей IV Адрианопольского трактата, проживала основная часть адыгских племен: «абадзехи, шапсуги, натухайцы и ряд других более малочисленных племен» . Все они, «считавшиеся за особые народы» стали известны в русской, и иностранной литературе под именем закубанских горцев или черкесов, а их страна - под названием «Черкесия». По выражению Е. П. Ковалевского, эти племена «считали себя совершенно независимыми, несмотря на Адрианопольский трактат, по которому Турция уступила их России. Поэтому их называли вольными черкесами, в противоположность с другими обществами, более или менее подвластными русскому правительству, которые управлялись назначенными от него князьями, почему они и носили название княжеских или мирных черкесов»3.
Победа в войне с Турцией в значительной мере стимулировала активность российской политики в кавказско-черноморском регионе. «Однако трактаты с Турцией собственно для горцев не имели никогда значения»4. Договор, отводивший России северо-восточный берег Черного моря с Закубань-ем, не был признан проживающими на этой территории адыгскими «вольными обществами»5. Когда черкесы узнали, что по Адрианопольскому мирному договору они переданы турецким султаном России и что с этого времени они становятся подданными русского царя, «адыги не могли понять, как султан мог передать их страну, которой он никогда не владел, кому-либо»6.
Г. В. Новицкий, направленный весной 1830 г. в Закубанье для исследования края, докладывал командованию, что «до Адагумского собрания многие из шапсугов и натухайцев не уверены были, что они перешли под зави-симость России» . Черкесы, собравшиеся в начале 1831 г. на Адагуме, не верили тому, что султан действительно отказался им покровительствовать.
Только после долгих уверений известного натухайского князя Сефер-бея и Юсуфа-эфенди, пользовавшегося большим авторитетом, адыги поверили в свое новое положение.
На Адагумском собрании образовалось две партии - одна желала подчиниться России, другая выступила за сохранение независимости. В конечном итоге последняя оказалась в большинстве, подпав при этом под влияние распространившихся нелепых слухов о том, что черкесы могли рассчитывать на помощь Турции в борьбе с русскими1, а также о том, что якобы «российские войска удалены с Линии для участия в Европейской войне»". Провокационные слухи послужили своего рода сигналом к совершению набегов на русские укрепления.
Надо заметить, что на Адагумском собрании дворяне (уорки) оказались в числе тех, кто готов был покориться России. «Среди западных адыгов, переживавших начальные формы социального расслоения, «вторжение» России углубило политический раскол»3. Это хорошо прослеживается по составу черкесов, совершивших нападение на Ивано-Шебшское укрепление (16.02.1831), в котором «не участвовали дворяне (уорк), а только фокотль, или простой народ»4.
Накал враждебности среди черкесов предвещал большие трудности в освоении Россией приобретенной территории. Черкесы заявляли русским: «Мы и наши предки, были совершенно независимы, никогда не принадлежали султану, потому что его не слушали и ничего ему не платили, и никому другому не хотим принадлежать. Султан нами не владел и поэтому не мог нас уступить»5.
Стало очевидным, что Адрианопольский мир и его практическая реализация на Западном Кавказе вовлекали Россию в продолжительную войну с черкесами, проникнуть «в сокровеннейшие убежища» которых до этого времени еще не удавалось никому . Адыго-российское противостояние после 1829 г. затянулась на долгие тридцать пять лет.
Деятельность турок на Западном Кавказе после 1829 г. Подписанный Султанской Турцией «Адрианопольский договор должен был положить конец турецкому вмешательству в дела населения западной части Кавказа, а России предоставить сделаться полной распорядительницей на Западном Кавказе» . Однако этого не случилось, трактат не положил конец притязаниям Турции на восточное побережье Кавказа, как предписывала IV статья выше указанного договора. Известно также, что Адрианопольский договор обострил и без того непростые отношения России с западными державами, продолжавшими вести свою экспансионистскую политику на Кавказе. Наиболее активно реагировала на любые территориальные присоединения и изменения границ Российской империи Англия. Деятели английской внешней политики всячески пытались воспрепятствовать дальнейшему развитию русско-турецких отношений в мирном русле. Английская дипломатия всячески поддерживала претензии Константинополя на Черноморское побережье Кавказа.
Развитие событий показало, что Турция не смирилась с территориальными потерями на Кавказе и «вероломно отнеслась к заключенному ею с Россией договору»3. Договор 1829 г., конечно, вынудил Константинополь воздерживаться от открытого вмешательства в русско-черкесские отношения, но Порта не собиралась соблюдать правила добрососедства, а тем более навсегда отступить с Черноморского побережья Кавказа. Турки сделали основную ставку на использование сил горцев Северо-Западного Кавказа.
Турецкие агенты, «искушенные в политических интригах»4, особенно активизировали свою деятельность в разжигании ненависти к России в начале тридцатых годов XIX в. Турция всегда рассматривала кавказских горцев, по словам историка Ф. А. Щербины, «как боевой материал, которым можно было во всякое время пользоваться в целях чисто турецкой политики» . Эта политика после 1829 г. сводилась именно к поддержанию в черкесах надежды на помощь Турции и в недопущении их сближения с русскими.
Черкесский вопрос в отношениях между европейскими державами (1839-1842 гг.)
О тяжелой политической ситуации в Турции, о сложившейся вновь «неискоренимой ненависти между Портой и пашою Египетским» А. П. Бутенев еще в марте 1839 г. подробно докладывал Е. А. Головину. Опытный дипломат предвидел, что война между Турцией и Египтом будет иметь необратимые последствия3. Опасения А. П. Бутенева подтвердились. Французский государственный деятель и историк Гизо писал о происходивших в Турции событиях: «В течение трех недель Турция лишилась своего султана, своей армии и своего флота»1.
Турецко-египетский кризис повлек за собой обострение восточного вопроса, из которого западные державы на этот раз сумели извлечь максимальные выгоды. Прежде всего они стремились аннулировать ненавистный им Ункиар-Искелесийский договор. Правительства Англии, Франции и Пруссии настаивали на срочном созыве конференции пяти держав, чтобы под предлогом урегулирования турецко-египетского конфликта лишить Россию преимуществ единственного «опекуна» Турции.
Россия была вынуждена участвовать в навязанной ей конференции, подписать совместную ноту от 27 июля 1839 г. и принять принцип коллективной гарантии. Николай I пошел на уступки, питая несбыточную надежду разделить в будущем Османскую империю с Великобританией, - это был значительный просчет, горькие плоды которого России пришлось вкусить в недалеком будущем. Для Турции нота от 27 июля означала прямое вмешательство держав во внутренние процессы. Избрав Англию своим главным покровителем в борьбе с Египтом, слабая Турция оказалась от нее в еще большей зависимости, чем раньше2.
В Лондоне 3 (15) июля 1840 г. Англия, Россия, Пруссия, Австрия и Турция без участия Франции подписали конвенцию об оказании коллективной помощи Турции в случае новой угрозы со стороны Египта. Николай I согласился на коллективный договор о закрытии проливов3.
Эта уступка означала уравнение России с другими державами в отношении проливов Босфор и Дарданеллы. Россия была вынуждена на год раньше отказаться от Ункиар-Искелесийского договора. Новое положение о черноморских проливах было юридически оформлено второй Лондонской конвенцией 1 (13) июля 1841 г., теперь уже с участием Франции. По справедливой оценке К. Маркса, договор 1841 г., был задуман Францией и Англией против России1.
Англия значительно усилила свои позиции на Ближнем Востоке, но несмотря на недовольство экспансией Англии, Франция выступила совместно с ней . Очень скоро Николай I понял, что совершил серьезный промах. Лондонскими конвенциями 1840 и 1841 гг. был нанесен мощный удар по активному внешнеполитическому курсу Российской империи. Турецко-Египетский конфликт 1839-1840 гг. закончился триумфом британской колониальной политики. Усиление влияния Англии в Турции произошло за счет потери этого влияния Россией . Вплоть до первой мировой войны Россия не имела права проводить военные корабли через проливы, ее военно-морской флот был заперт в пределах Черного моря до 1915 г.
Россия сразу же ощутила тяжесть 1-ой Лондонской конвенции. Уже в июле 1840 г. в Черное море прошла английская шхуна «Ариель», на борту которой находились четыре офицеры ирландского полка. Шхуна была нагружена порохом для горцев и собиралась выгрузить его в Анатолии для дальнейшей переправки на Кавказское побережье . Весной 1841 г. до Николая I дошли сведения, что в Англии готовится большой десант к берегам Кавказа из 400 или 500 человек.
Чтобы предотвратить повторение провокации 1836 г. с «Виксеном», Николай I потребовал от представителей русской мисси в Константинополе принять все меры по «задержанию судна в самом Босфоре»5. На дипломатическую просьбу оказать России помощь в этом деле, последовало распоряжение Великого визиря к местным властям об установлении наблюдения за подозрительными судами. Российские власти владели информацией, что если английский отряд все же достигнет берегов Кавказа, то высадка десанта произойдет в неукрепленном месте Джубе . Всем крейсирующим вдоль побережья судам было дано указание проявлять максимальную бдительность.
Диверсия на Кавказском побережье в 1841 г. так и не состоялась, однако в связи с усилением влияния Англии в Турции опасность такого предприятия резко возросла.
После описанной тревоги, которая не переросла в столь же масштабный инцидент, какой случился в 1836 г., активность Англии в Кавказском регионе угасла, что проявилось и в полном отсутствии английских агентов в Черкесии. Англичане временно перенесли эпицентр своей деятельности в Турцию, чтобы окончательно закрепить свои позиции на Востоке.
Русско-черкесские отношения и внешнее влияние на них. В начале 40-х гг. XIX в., завершилось строительство Черноморской береговой линии, укреплений и крепостей на всем протяжении закубанских земель. С 1830 по 1842 г. было возведено 17 укреплений, образовавших Черноморскую береговую линию.
В январе 1839 г. Николай I издал указ о новом обустройстве Черноморской береговой лини, отвечавшем ее стратегическому положению. Все российские укрепления от устья Кубани до Мингрелии переходили в подчинение генерал-лейтенанта Н. Н. Раевского, штаб и управление Черноморской линии размещались в Керчи. Береговая полоса от Анапы до Михайловского укрепления составляла 1-ое отделение линии, начальником которого был назначен контр-адмирал Л. М. Серебряков. Местом его пребывания стал Геленджик. Береговое пространство от Михайловского укрепления до Мингрелии составило 2-ое отделение, начальником его был назначен генерал-майор М. М. Ольшевский. Местом его пребывания стал Сухум-кале. Над портами Новороссийск, Геленджик и Сухум поставили капитанов, избрание которых было отнесено на усмотрение генерал-адъютанта М. П. Лазарева.
По первоначальному плану, границей между двумя отделениями служила укрепление Навагинское - бывший форт Александрия на р. Шахе. Это укрепление должно было отделять племена адыге (натухайцы, шапсуги и абадзехи) от убыхов. Уже к осени 1839 г. линия раздела между двумя отделениями по предложению Н. Н. Раевского была перенесена на р. Субаши, чтобы избежать дробления убыхов и иметь большее влияние на этот воинственный народ, теперь целиком причисленный ко 2-му отделению1.
С появлением на Субаши русских туда перенес свою деятельность и Белл - единственный английский агент, остававшийся в 1839 г. в Черкесии. Он руководил противодействием горцев строительству укрепления .
В июне 1839 г. Белл явился на собрание убыхов и джигетов в долине реки Сочи и стал «снова обнадеживать горцев в близкой и непременной помощи султана и Англии». Чтобы поднять боевой дух горцев, Белл заявил, что египетский паша вошел с войсками в Грузию и уговорил черкесов совершить нападение на форт Александрию . В сентябре не без участия Белла было совершено еще одно смелое нападение на укрепление Навагинское4. Впрочем, обе операции оказались неудачными, приближая к концу время пребывания Белла в Черкесии.
Тем временем, несмотря на все меры, принятые российской стороной, английские суда продолжали причаливать к турецким портам. В январе 1839 г. в Константинополь прибыли три английских инженера. Они встречались с возвратившимся недавно из Черкесии Дж. Лонгвортом, посылали гонцов к Сефер-бею за письмами, служившими гарантией безопасности для иностранцев, въезжавших в Черкесию. Получив заветные послания, англичане стали запасаться боеприпасами и собирались взять курс к черкесским берегам . В феврале 1839 г. в Константинополь прибыло английское купеческое судно «Роберт», нагруженное военными припасами для черкесов6. В начале осени 1839 г. русским властям стало известно о подготовке новой военной экспедиции в Черкесию уже известным английским агентом Найтом и Милли Ко-храном, племянником английского адмирала1.
Усилия русских властей на Кавказе задержать иностранных агентов так и не дали результатов. Совершавший регулярные поездки на пароходе по всем укреплениям начальник Черноморской береговой линии Н. Н. Раевский писал, что во время плавания «беспрестанно встречал суда под флагами всех европейских держав. Суда сии плыли из Константинополя и Анатолии к портам Новороссийским. Эти флаги утвердили меня во мнении, что Восточный берег должно считать в Европе, и что немедленное его покорение необходи-мо. Оно важнее покорения всех прочих стран Кавказа» .
Участие польской эмиграции в разрешении черкесского вопроса
В результате трех разделов Польши в конце XVIII в. большая часть земель Речи Посполитой отошла к России, что привело к воссоединению украинского и белорусского народов с единоверной Россией. С окончанием Отечественной войны 1812 г., в результате раздела герцогства Варшавского между Россией, Пруссией и Австрией большая часть его территории также вошла в состав Российской империи под названием Царства (королевства) Польского, которому Александр I в мае 1815 г. даровал конституцию с двухпалатным парламентом, местным самоуправлением и собственной армией. Сам император становился королем Польши, но его власть ограничивалась конституционной хартией. После восстания 1830-1831 гг. независимая государственность Царства Польского была ликвидирована. Тридцатитысячная армия Царства Польского эмигрировала в Европу, создав польскую политическую эмиграцию, которая принимала участие во всех европейских революциях, считая дело свободы каждой нации солидарным со свободой Польши1. Царские власти широко использовали ссыльных повстанцев-поляков, а также рекрутов из Царства Польского для борьбы с горцами. Долгое время рекрутский контингент из Царства Польского зачислялся именно в кавказскую армию.
Таким образом, польские повстанцы частью оказалась на Кавказе, а частью - в европейской эмиграции.
С польской аристократией, оказавшейся в эмиграции, установили контакты английская и французская политическая элиты, видевшие в Польше слабое звено Российской империи, удобное для использования против русской политики на Ближнем Востоке. Адам Чарторыиский, возглавлявший правительство польских мятежников, тесно контактировал с Шарлем Талей-раном, который оказал немалое влияние на направление деятельности польской эмиграции. Призывая Чарторыйского и его соотечественников к сопротивлению России, рекомендовал следить за действиями русских на Востоке и, охраняя Европу «от нашествия варваров», освободить от них Польшу .
А. Чарторыйский приступил к установлению связей с турецким посольством в Париже и скоро нашел общий язык и общие интересы с Реши-д ом-эфенди, который в 1837 г. занял пост великого визиря.
В 1832 г. в Париже и Лондоне были созданы Литературные общества друзей Польши1. В состав лондонского общества входили благосклонно настроенные к Польше английские аристократы. Дадли Стюарт, один из сподвижников Пальмерстона, взял на себя функции покровителя Польши. Большую известность в этом деле получил также Дэвид Уркарт2.
В 1834 г. Чарторыйский был объявлен своими сторонниками королем Речи Посполитой «де факто». Свои надежды реализовать программу восстановления независимости Польши в границах 1772 г. поляки связывали с поддержкой Англии и Франции, которые искали удобного случая «поставить русских в затруднительное положение»3. Поляки были заинтересованы в обострении ближневосточной проблемы, отвлекавшей внимание России от польских дел. Они стремились добиться и солидарности со стороны Ирана и Турции4. Польские русофобы при активной поддержке английского министерства иностранных дел, строили грандиозные планы по созданию легиона из бежавших из русской армии на Кавказе поляков. Для ведения агитационной деятельности среди российских солдат-поляков были привлечены польские эмигранты. Одним из первых стал бывший дивизионный генерал Вой-цех Хржановский. Начиная с 1834 г. «по поручению Чарторыйского и английского правительства, он изъездил всю Переднюю Азию, был на Кавказе и в Средней Азии, в Персии и Афганистане»5. В 1836 г. министерству иностранных дел России было известно, что Хржановский был вызван Чарто-рыйским из Парижа в Лондон, где получил в английском министерстве секретное поручение «отправится на Восток для того чтобы склонять к побегу солдат Русского войска, расположенного на границах Турции и Персии» . В том же году Хржановский и с ним еще два польских офицера Заблоцкий и Панговский прибыли в Стамбул, где стали частыми гостями в английском посольстве. По требованию России В. Хржановского дважды, в 1836 и в 1838 г., высылали из Турции, в третий раз он прибывает туда в 1840 г., но уже как генерал английской службы.
На Кавказе с разведывательной целью побывали еще два польских генерала - Ю. Бем и X. Дембиньский. Было также известно, что среди черкесских племен в 1837 г. было несколько сот поляков, часть которых составляли дезертиры из русских войск, а другую часть - перебравшиеся через Турцию эмигранты2. Э. Спенсер, побывавший в Черкесии в 1836 г., отмечал, что польские и татарские дезертиры, проживающие среди горцев, являются одной из причин усилившейся враждебности черкесов к России .
Английский агент Ст. Белл в 1837 г. стал строить планы создания отряда из польских дезертиров, но это вызывало большие затруднения, так как черкесы подозрительно относились ко всем иностранцам и не давали согласия на учреждение постоянного отряда. Кроме того, дезертировавшие поляки были для черкесов живым товаром, который они продавали туркам, армянам и грекам. «Эти поляки становились их рабами, обрабатывали землю, исполняли разные домашние работы; их продавали даже в Египет, Тунис и Триполи»4.
Известный польский авантюрист Полинскии, служивший у Мегмета-Али-паши, а затем в Персидском войске, поступил в 1837 г. на службу к англичанину Найту и отправился с ним в Черкесию. Как писал историк Щирби-на, «после пятимесячного пребывания между шапсугами и натухайцами Полинскии был послан Найтом, Беллом и Лонгвортом в Константинополь к английскому генеральному консулу. Из Константинополя Полинскии вывез к черкесам 30 бочек пороха, разные подарки для горцев и инструменты для Белла»1. В 1848 г. он был убит в Сочи.
Пик активности польской эмиграции приходится на 40-е годы XIX в., и связана она с именем М. С. Чайковского (Садык-паши).
Польский исследователь Л. Видержаль придерживался мнения, что после инцидента с английской шхуной «Виксен» Англия вернулась к строгому нейтралитету в черкесском вопросе и полагал, что 1841-1852 гг. являются «периодом независимой польской активности» на Кавказе". По нашему мнению, говорить о строгом нейтралитете Англии в эти годы все же ошибочно. Англия и в этот период не переставала идти к намеченной цели, придерживалась тактики «загребать жар чужими руками», тем более, что действовать непосредственно в Черкесии не было необходимости. С. 40-х гг. XIX в. Англию больше интересовало закрепление в Турции, откуда она готовилась к «решающему прыжку» на Кавказ.
В октябре 1841 г. М. Чайковский, получив инструкции А. Чарторый-ского, прибыл в Турцию. Еще в Париже он сумел добиться доверия Риза-паши, военного министра и фаворита султана, благодаря которому и был вызван в Стамбул. Впоследствии благодаря этой связи он пользовался большим влиянием в турецких административных кругах. По приезде он отыскал Людвига Зварковского, проживающего там под именем француза Ленуара и принадлежавшего к партии противников А. Чарторыйского . Однако М. Чайковский и Л. Зварковский успешно сотрудничали, несмотря на то, что были политическими оппонентами
В Стамбуле М. Чайковский в короткое время создал посольство с большим штатом служащих. Как настоящий посол, он держал дом открытым и принимал у себя выдающихся поляков и военных, разделявших его намерение организовать в Турции польское войско и восстановить казачество, которое должно объединять все славянские нации во главе с Польшей.
С помощью Чайковского были организованы несколько миссий на северо-восточное побережье Черного моря. Так, Зварковский (Ленуар) имел поручение к имаму Шамилю и прожил среди шапсугов с осени 1844 до весны 1846 г., он встретился в Черкесии с польским эмигрантом, который проживал там с 1837 г.1.
Пребывание Зварковского в Черкесии совпало с деятельностью Сель-мена. Зверковский, как и Сельмен, планировал организовать отряд для Шамиля. Польский эмиссар заверял горцев, «что он в Турции командовал 600-стами поляков» и явился в Черкесию, чтобы собрать «своих соотечественников и составить из них войско на помощь Шамилю»". Отчаянный польский эмиссар готов был даже выкупить своих соотечественников и просил Сель-мена содействовать ему в деле освобождения поляков. Однако «освободительная» деятельность Зварковского вызвала недовольство среди горцев, на него было совершено покушение. В феврале 1846 г., оправившись от полученной раны, Зварковский поспешил обратно в Турцию, «но у берега Черного моря при попытке сесть на судно контрабандистов утонул»3.
В 1846 г. в руки командования Черноморской береговой линии попали документы из польского эмигрантского центра, тесно связанного с английским посольством в Стамбуле. Бумаги, адресованные Зварковскому, включали: «1) письмо к Зварковскому, датированное 3 июля 1845 г., с указанием плана дальнейших действий, 2) воззвание к горцам, 3) сообщение о приезде инкогнито в Константинополь великого князя Константина Николаевича». Воззвание к горцам начиналось с призыва сплотиться вокруг Сефер-бея, чтобы дать ему полномочия для переговоров с европейскими державами и Турцией4. Создание черкесской феодальной монархии представлялось европейской дипломатией как один из способов для открытого вмешательства в дела Западного Кавказа.
Соперничество союзников за влияние в Черкесии (1855 г.)
В январе 1855 г. в войну на стороне коалиции вступила Сардиния направив свой 15-тысячный корпус к Севастополю, успешно отражавшему атаки союзных сил. Военные действия союзного флота у северо-восточных берегов Черного моря были возобновлены с середины февраля 1855 г., когда англо-французский десант высадился в устье Кубани, где союзники разрушили несколько населенных пунктов, в том числе 28 февраля подвергли сильной бомбардировке Новороссийск (Суджук-кале). В марте и апреле союзный флот, крейсировавший вдоль кавказского побережья, подверг обстрелу и отдельные приморские посты. Как только силы союзников усилились, Турция под нажимом Англии активизировала свои действия на Кавказе.
В середине апреля 1855 г. состоялся большой абадзехский совет, на котором было решено всему народу дать присягу беспрекословно повиноваться тому, кого турецкий султан назначит их начальником. Магомет-Эмин в надежде, что султан все же оценил его по заслугам и готов назначить главой всего черкесского народа, отправился к бжедухам приводить к присяге и их, после чего вернулся к абадзехам. Во время его отсутствия абадзехи получили послание от Мустафы-паши, в котором тот писал им, «что турецкое правительство им никакой военной помощи дать не может, и чтобы они по-прежнему управлялись своими средствами, не заключая мира с Россией»1.
После двух лет войны, в которой не участвовали черкесы, в Стамбуле решили, наконец, «всерьез» разобраться с черкесским вопросом. Это делалось под давлением англичан, требовавших от турецкого правительства обещанной горской кавалерии. Турки, продолжая отстаивать собственные (шедшие в разрез с планами союзников на Кавказе) интересы в Черкесии, решили подчинить Сефер-бея и Магомет-Эмина турецкому руководителю с громким титулом «маршала земли черкесов и батумской армии». Этой высокой должности удостоился Мустафа-паша. Весомым фактором выбора этого кандидата послужило то, что он был сыном Ахмет-паши, последнего губернатора Анапы. Так же, как Сефер-бей и Магомет-Эмин, Мустафа-паша родился на Кавказе и даже «называл себя черкесом и во всеуслышание говорил о своих черкесских кормилицах и кровных связях с натухайским племенем» .
Новый «маршал земли черкесов и батумской армии» Мустафа-паша весной 1855 г. решился совершить экспедицию в Черкесию. Он отправился сначала в Батум, оттуда на военных судах отплыл в Редут-кале и, не задержавшись там, поплыл дальше к Сухуму. «Входя в город, - писал Осман-бей, участник событий, - мы нашли его почти пустым; дома были оставлены; по улицам встречались солдаты и иногда несколько человек абхазцев; жители удалились вследствие занятия города нашими войсками»3.
Высадившись в Сухуме, Мустафа-паша стал «показывать намерение идти к Анапе» на встречу с черкесами, но в основном занимался тайными переговорами с абхазским владетелем4. Спустя несколько дней после прибытия Мустафа-паши в Сухум, к нему прибыл со своей свитой князь Сулейман-паша (Александр) Шервашидзе, младший брат владетеля Абхазии Хамди-бея (Михаила) Шервашидзе. Основной целью приезда Сулеймана (Александра) было «сближение с турками и их союзниками, вследствие чего князья надеялись вернуть прежнее независимое положение». В доказательство своей преданности интервентам Сулейман (Александр) исполнял все их просьбы. Благодаря его активному содействию Мустафа-паша «имел возможность привлечь к себе на службу от семи до восьми сот молодых людей, абхазцев»1.
Сам Хамди (Михаил) Шервашидзе, отправивший брата в Сухум на встречу с турками, занял выжидательную позицию в Очемчири, поближе к русским. Мустафа-паша неоднократно посылал к нему гонцов, обещая «всю вселенную, если тот серьезно примет участие в интересах Турции» . Крайне осторожный и хорошо знающий ненадежную турецкую политику, Шарва-шидзе-старший решил использовать посредника для ведения переговоров с турецким пашой. Для этой цели в мае 1855 г. он вызвал к себе в Очемчири убыхского старшину Хаджи-Берзека. Отметим, что князя М. Шарвашидзе в этот период уже подозревали в переходе на сторону турок. В Очемчири состоялось совещание, в котором, кроме владетеля Абхазии и Берзека, участвовали абхазские князья Хасан Маргани и Баталбей Маршани. Было решено отправить Берзека, чтобы он объяснил Мустафа-паше выгоды, которые может доставить Турции переход на ее сторону владетеля Абхазии. После переговоров с Берзеком Мустафа-паша назначил в Сухуме встречу М. Шарвашидзе, на которой владетель Абхазии выдвинул условия своего перехода на сторону турок. Турецкий паша объяснил, что в его полномочия не входит принятие выдвинутых князем условий, что это входит лишь в компетенцию Дивана. После этого они разъехались в ожидании решения Дивана. Паша, довольный столь неожиданным политическим поворотом абхазского владетеля, отправился к черкесам собирать ополчение3. А князь Шервашидзе отправился по своим владениям, собирая везде князей и дворян и уговаривая их содействовать турецкому правительству. В Абхазии ему удалось собрать до 400 человек во главе с Баталбеем Маршани. Абхазский отряд был передан в помощь Мустафе-паше как доказательство искренней преданности владетеля Абхазии.
В середине мая 1855 г. российское командование имело достоверную информацию о том, что турецкие войска в Сухум-кале пополнились отрядом из абхазов и убыхов1. Эти сведения подтвердились, когда абхазское ополчение было отправлено на поддержку туркам к Карсу. Впрочем, это был единичный отряд, усилия паши набрать войско из черкесов так и не увенчались успехом".
Серьезная ставка, которая делалась на участие горцев в войне великих держав с Россией, оказалась проиграна. «Вступая в Сухум, - пишет участник событий Осман-бей, - мы с уверенностью полагали быть встреченными и окруженными черкесами. Но эти господа не торопились явиться приветствовать нас»3.
К большому разочарованию турок, приветствовать их явился лишь Се-фер-бей, уже разочаровавший хозяев своей бездеятельностью. Отношение к нему передает характеристика, изложенная Осман-беем: «Сефер-паша был выродившийся горец; сношения с цивилизованным лицом совершенно отняли у него и без того небольшой ум; геройские качества юности уступили место старческой глупости; долгое проживание в Турции обессилило его, а потом интриги Турции и Англии окончательно ошеломили»4. О том, что Сефер-бей давно оторвался от своих соотечественников, турки узнали лишь на Кавказе, воочию увидев «результаты» его деятельности. И все же Осман-бей был излишне строг, справедливость требует признать: Сефер-бей выполнил главную задачу турецкой политики в Черкесии - противостоять росту влияния Магомет-Эмина.
Вторая и последняя делегация горцев, прибывшая во главе с Хаджи-Берзеком к «маршалу земли черкесов», была от убыхов.
Назначением Мустафа-паши Турция вновь нанесла удар по Магомет-Эмину, все увереннее отодвигая его на задний план политических событий в «турецкой» Черкесии. Наиб, которому снова показали, что он чужой для Турции, остался абсолютно безучастным к приезду турок. «Ни сам наиб, а также ни один из его приверженцев, не сочли нужным показаться в Сухуми», - пишет Осман-бей. Интересно, однако, что в воспоминаниях Осман-бея встречаются лишь исключительно уважительные выражения в адрес Маго мет-Эмина. Более того, автор даже оправдывает его безучастность: Магомет Эмин, являвшийся «человеком действия и практики, не имел привычки проводить время в бесконечных переговорах и советах, ненавидел гяуров - кто бы они ни были: англичане, французы или другие; турок презирал, и в глазах его они были не более как полу-гяурами»1. Безусловно, статус полу-гяуров турки приобрели в глазах Магомет-Эмина после его посещения Стамбула, превратившегося из оплота мусульманства в «штаб-квартиру» европейских интриг. Неудобный для турецкого правительства наиб из Дагестана, фанатично преданный исламу и имаму, был помехой политическим планам Турции.
В разгар крымских событий англичане не раз запрашивали у турецкого Дивана ответ на вопрос о том, почему черкесы вопреки ожиданиям не поддерживают союзников. Не поверив ответам турецких властей, англичане решили действовать самостоятельно, возлагая большие надежды на Сефер-бея, рекомендациями которого привыкли пользоваться для въезда в Черкесию.
В апреле 1855 г. в Черкесию был откомандирован хорошо зарекомендовавший себя английский агент с большим опытом «работы» среди горцев - Лонгворт. Английское правительство решило сформировать для начала один черкесский конный корпус в 6000 человек, который планировалось использовать против русских войск в Крыму1. Прямое участие черкесских войск в составе антироссийской коалиции давало Англии возможность после завершения войны выставить на переговорах вопрос о независимой Черкесии как полноправной союзнице великих держав в борьбе с Россией.
Похожие диссертации на Черкесия в системе международных отношений : 1829-1856 гг.
-
