Человек и болезнь в повседневной жизни Древней Руси : X - начало XVII в. Малахова, Анастасия Сергеевна

Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Автореферат - бесплатно, доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Малахова, Анастасия Сергеевна. Человек и болезнь в повседневной жизни Древней Руси : X - начало XVII в. : диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.02 / Малахова Анастасия Сергеевна; [Место защиты: Ставроп. гос. ун-т].- Армавир, 2011.- 309 с.: ил. РГБ ОД, 61 11-7/280

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. Болезнь как часть повседневной жизни древнерусского общества 28

1.1. Географические, климатические и социальные факторы заболеваемости в древнерусском социуме 28

1. 2. Этиология болезни в обыденном сознании древнерусского человека: языческая и христианская концепция болезни 58

ГЛАВА II. Терапия болезни: ритуалы и практики 96

2. 1. Религиозные способы и средства лечения болезней 96

2. 2. Заговоры и молитвы как вербальная магико-религиозная терапия 138

2. 3. Апотропеи как профилактическое и терапевтическое средство 157

ГЛАВА III. Переживание болезни: больной и врач 173

3.1. Образ болеющего человека и отношение к нему общества 173

3. 2. Статус врача в древнерусском обществе: колдун, знахарь, врач 196

3. 3. Монахи и святые как терапевты 220

Заключение 250

Список использованных источников и литературы

Этиология болезни в обыденном сознании древнерусского человека: языческая и христианская концепция болезни
Заговоры и молитвы как вербальная магико-религиозная терапия
Апотропеи как профилактическое и терапевтическое средство
Статус врача в древнерусском обществе: колдун, знахарь, врач

Введение к работе

Актуальность темы исследования. В современных работах по истории средневековья как Западной Европы, так и Руси все большее внимание уделяется историко-антропологическому подходу. Сфера применения этого метода постепенно расширяется¹, в нее включаются история повседневности, частной жизни, семьи, детства, эмоциональная составляющая жизни человека; появляются работы об «антропологии болезни»².

Важную задачу исторической антропологии составляет понимание «инаковости» минувших эпох³. Внимание исследователей акцентируется на процессах осмысления, принятия решения, объяснения событий, явлений синхронных человеку, творящему исторический процесс. В коллективном труде немецких ученых «Европейская история менталитета» анализируются такие категории, как тело и душа; болезни; радость, счастье, страдание; умирание и смерть; страхи и надежды, которые неразрывно связаны с «антропологией болезни»⁴. Феномен болезни в средние века имел иногда решающее значение в социально-экономических, демографических и политических процессах общества.

Как происходило осмысление проблемы «человек и болезнь» в сознании средневекового общества? Как человек воспринимал болезнь, сопротивлялся ей, какое место он определял для нее в окружающей картине мира; как болезни, особенно эпидемии, деформировали и изменяли повседневный уклад жизни - вот далеко не полный круг вопро-

¹ Подробнее см.: Кром М.М. Историческая антропология [Текст]: пособие к лек
ционному курсу / М.М. Кром. - СПб., 2004; Сэбиан Д. Введение. История и антрополо
гия: путь к диалогу [Текст] / Д. Сэбиан, М. Кром, Г. Альгази // История и антропология:
междисциплинарные исследования на рубеже XX-XXI веков. - СПб., 2006. - С. 8-30;
Поляков Ю.А. Человек в повседневности (исторические аспекты) [Текст] / Ю.А. Поляков //
Отечественная история. - 2000.-№ 3. - С. 125-132. .

² См.: Арнаутова Ю.Е. Колдуны и святые: Антропология болезни в средние века
[Текст] / Ю.Е. Арнаутова. - СПб., 2004; Бужилова А.П. Homo sapiens: История болезни
[Текст] / А.П. Бужилова. - М._; 2005.

^J Кром М.М. Указ. соч. - С. 61; Гуревич А.Я. Историческая наука и историческая антропология [Текст] / А.Я. Гуревич // Вопросы философии. -1988. - № 1. - С. 56-70; Его же. Историческая антропология: проблемы социальной и культурной истории [Текст] / А.Я. Гуревич // Вестник АН СССР. -1989. - № 7. - С. 71-78; Гирц К. «Насыщенное описание»: в поисках интерпретативной теории культуры [Текст] / К. Гирц // Антология исследований культуры. - СПб., 1997. - Т. 1. - С. 171-200.

* Europaische Mentalitatsgeschichte: Hauptthemen in Einzeldarstellungen [Text] / hrsg. von Peter Dinzelbacher. - 2., durchges. und erg. Aufl. - Stuttgart, 2008.

сов, который еще слабо представлен в современных исследованиях по истории Древней Руси.

Объект исследования - повседневная жизнь древнерусского общества.

Предмет исследования - болезнь и человек как культурно-антропологическая проблема социальной практики и общественного сознания средневековой Руси.

Избранные хронологические рамки исследования - X - начало XVII в. С нижней границей исследования связано принятие и распространение христианства, повлиявшего на генезис и развитие сознания средневекового русского общества и трансформацию его представлений о болезни. Верхняя граница исследования определена созданием в 1621 году Аптекарского приказа, с возникновением которого медицина постепенно оказывается под контролем государственного управления и приобретает черты научно-систематизированного знания.

Территориальные рамки исследования определяются границами расселения древнерусского и великорусского этноса в X - начале XVII в. на территории Восточной Европы.

Степень изученности проблемы. Следует отметить, что изучение древнерусской медицины является периферийной и пограничной темой исторической науки, поэтому становится предметом исследования различных дисциплин (этнографии, истории, истории медицины, палеоантропологии) и междисциплинарного синтеза. Историографические подходы к изучаемой нами теме начинают формироваться почти параллельно в различных отраслях гуманитарного знания с середины -конца XIX в. и их можно сгруппировать по следующим направлениям.

Этнографические исследования. Взгляд на древнерусское врачевание как составную часть культуры повседневности и мифологического мышления начинают развивать в своих работах историки и исследователи славяно-русского фольклора и быта с середины XIX в. Изучение этой проблемы отразилось в трудах Н.И. Костомарова (1817-1885), А.Н. Афанасьев (1826-1871), И.Е. Забелина (1820-1908), СВ. Максимова (1831-1901), доктора медицины ПИ. Попова (1856-1909), М.А. Орлова¹.

¹ Афанасьев АН. Народ-художник: Миф. Фольклор. Литература [Текст] / А.Н. Афанасьев. - М., 1986; Афанасьев А.Н. Поэтические воззрения славян на природу [Текст] / А.Н. Афанасьев. - М., 1994. - Т. І-Ш; Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа в XVI и XVII столетиях [Текст] / Н.И. Костомаров. - М, 1993; Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен [Текст] / И.Е. Забелин. - М., 1912; Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила [Текст] / СВ. Максимов. - СПб., 1994; Попов Г. Русская народно-бытовая медицина [Текст] / Г. Попов. - СПб., 1903; Орлов М.А. История сношений человека с дьяволом [Текст] / М.А. Орлов. - СПб., 1904.

Ценные материалы содержатся в работах Е.Н. Елеонской (1873-1951) и Д.К. Зеленина (1878-1954), посвященных изучению народных обрядов, магии, колдовства, религиозного фольклора и традиций народного врачевания¹. Народные способы и средства лечения, знахарские традиции, взгляды на возникновение болезней и отношение к их леченшо исследовала М.Д. Торэн (1894-1974)². Работы Н.И.Толстого (1923-1996) в области славянской этнолингвистики носят новаторский междисциплинарный характер с выходом на проблемы истории культуры, мифологии, этнографии, этнической психологии, включая исследования архаических врачебных ритуалов, предметов и действий³. Труды академика Б.А. Рыбакова (1908-2001) посвящены различным сюжетам истории праславянского и древнерусского культурного наследия, в том числе и медицинского⁴.

Н.Е. Мазалова обращается к изучению традиционных русских соматических представлений, связанных с народной медициной, и анализирует их место в повседневной картине мира⁵. Исследованиями религиозно-магических аспектов лечебно-врачевательной практики, отразившихся в памятниках фольклора, активно занимаются А.Л. Топорков, Е.Б. Смилянская, А.А. Турилов, А.В. Чернецов, А.В. Часовникова, А.Б. Ип-политова⁶.

¹ Елеонская Е.Н. Сказка, заговор и колдовство в России [Текст]: сб. трудов /
Е.Н. Елеонская; вступ, ст. и сост. Л.Н. Виноградовой. - М., 1994; Зеленин Д.К. Избранные
труды. Статьи по духовной культуре [Текст] / Д.К. Зеленин. - М., 1994; Зеленин Д.К.
Избранные труды. Очерки русской мифологии: Умершие неестественною смертью и
русалки [Текст] / Д.К. Зеленин. - М., 1995.

² Торэн М.Д. Русская народная медицина и психотерапия [Текст] / М.Д. Торэн. -
СПб., 1996. - С. 9-276.

³ Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и
этнолингвистике [Текст] / Н.И. Толстой. - М,, 1995; Толстой Н.И. Очерки славянского
язычества [Текст] / П.И. Толстой. - М., 2003.

⁴ Рыбаков Б.А. Из истории культуры Древней Руси [Текст] / Б.А. Рыбаков. - М.,
1984; Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси [Текст] /Б.А. Рыбаков. -М., 1988

⁵ Мазалова НЕ. Состав человеческий: Человек в традиционных соматических
представлениях русских [Текст] / Н.Е. Мазалова. - СПб., 2001.

⁶ Топорков А.Л. Заговоры в русской рукописной традиции XV-XIX вв.: История,
символика, поэтика [Текст] / А.Л. Топорков. - М., 2005; Смилянская Е.Б. Волшебники.
Богохульники. Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России
XVIII в. [Текст] / Е.Б. Смилянская. - М., 2003; Турилов А.А. Отреченные верования в
русской рукописной традиции [Текст] / А.А. Турилов, А.В. Чернецов // Отреченное чте
ние в России XVII-XVIII веков. - М., 2002. - С. 8-72; Часовникова А.В. Христианские
образы растительного мира в народной культуре. Петров крест. Адамова голова. Святая
верба [Текст] / А.В. Часовникова. - М., 2003; Ипполитова А.Б. Русские рукописные трав
ники XVII-XVIII веков: Исследование фольклора и этноботаники [Текст] / А.Б. Ипполи
това. - М., 2008.

Работы по истории медицины. В отечественной историографии конца XIX - начала XX в. был накоплен значительный опыт по источниковедению и систематизации истории медицинских знаний в России. Работы Ф.Л. Германа, Н.П. Загоскина, Л.Ф. Змеева заложили основы углубленного рассмотрения истории медицины в Древней Руси¹. Однако общей чертой работ этих авторов являлось понимание древнерусской медицины как донаучной, поэтому не имеющей особого исторического значения.

В советской историографии материал, накопленный дореволюционными учеными, «критически» пересматривается: отмечается самобытная славянская основа древнерусской медицины, но она продолжает изучаться в рамках естественно-научного метода и рационализма. Видный историк отечественной медицины Н.А. Богоявленский, систематизируя источниковую базу для изучения истории врачевания в Древней Руси, подчеркивал медицинскую просвещенность древнерусского общества, однако его работы были выполнены с прагматических позиций медицинской науки². Обширную систематизацию источников истории отечественной медицины провел историк и библиограф Д.М. Российский³.

Отдельные страницы древнерусской медицины освещались в изданных лекционных курсах по истории медицины в России⁴. Историографический интерес представляет работа В.Д. Отамановского, в которой автор ставит перед собой задачу с точки зрения научного атеизма исправить «неправильную оценку роли церкви в развитии древнерусской медицины»³.

¹ Герман Ф.Л. Врачебный быт допетровской Руси (материалы для истории меди
цины в России) [Текст] / Ф.Л. Герман. Вып. 1. - Харьков, 1891; Загоскин Н.П. Врачи и
врачебное дело в старинной России [Текст] / Н.П. Загоскин. - Казань, 1891; Змеев Л.Ф.
Былое врачебной России [Текст] / Л.Ф. Змеев. - СПб., 1890. - Кн. 1.

² Богоявленский Н.А. Древнерусское врачевание в XI-XVII вв. [Текст] / Н.А. Бо
гоявленский. - М., 1960; Богоявленский Н.А. Медицина у первоселов Русского Севера..
Очерки из истории санитарного быта и народного врачевания XI-XVII вв. [Текст] /
Н.А. Богоявленский. - Л., 1966.

³ Российский ДМ. История всеобщей и отечественной медицины и здравоохра
нения [Текст] / Д.М. Российский. - М., 1956.

⁴ См.: Кузьмин М.К. Медицина Древней Руси: лекции по истории русской меди
цины. Лекция первая [Текст] / М.К. Кузьмин. - М., 1961; Кузьмин М.К. Медицина в Мос
ковском государстве (XVI-XVII вв.). Лекции по истории русской медицины. Лекция
вторая [Текст] / М.К. Кузьмин. - М., 1973; Заблудовский П.Е. История отечественной
медицины [Текст] / П.Е. Заблудовский. - М., 1960. - Ч. І; Мультановский М.П. История
медицины [Текст] / М.П. Мультановский. -М., 1961.

⁵ Отамановский В.Д. Борьба медицины с религией в Древней Руси [Текст] /
В.Д. Отамановский. - М., 1965. - С. 5.

В ряде работ изучалась история эпидемий в России, включая период средневековья¹. Видным исследователем по истории отечественной медицины является М.Б. Мирский, работы которого охватывают период с X по XX век².

В историко-медицинской литературе дореволюционного, советского и современного периодов в значительной степени отражены различные стороны возникновения и развития русской средневековой медицины. Однако, несмотря на наличие большого числа оригинальных работ по этой проблематике, для них была характерна некоторая односторонность, так как исследователи уделяли внимание эмпирике и формированию научных знаний, не обращая внимания на специфику религиозного мифосознания средневекового человека.

Палеоантропалогические и археологические исследования. Па-леоантропологические материалы активно используются для реконструкции повседневной и социальной жизни Древней Руси³. Болезни как объективный социально-демографический фактор изучались на археологическом материале палеоантропологами и историками Д.Г. Рохлиным, А.П. Бужиловой, Н.А. Макаровым, Р. Янкаускасом и др.⁴ Останки людей являются основным материалом для реконструкции истории заболеваний в средневековых популяциях. Изучение различных патоло-

¹ См.: Эккерман В. Материалы для истории медицины в России (история эпиде
мий X-XVIII вв.) [Текст] / В. Эккерман. - Казань, 1884; Гозевер В. Чума. История, сущ
ность и борьба с ней [Текст] / В. Гозевер. - М., 1897; Дербек Ф.А. История чумных эпиде
мий в России [Текст] / Ф.А. Дербек. - СПб., 1905; Лахтин М. Борьба с эпидемиями в допет
ровской Руси [Текст] / М. Лахтин. - М., 1909; Васильев К.Г. История эпидемий в России
[Текст]: материалы и очерки / К.Г. Васильев, А.Е. Сегал. - М., 1960; Токаревич К.Н. По
следам минувших эпидемий [Текст] / К.Н. Токаревич, Т.И. Грекова. - Л., 1986.

² Мирский М.Б. Медицина России Х-ХХ веков: Очерки истории [Текст] /
М.Б. Мирский.-М., 2005.

³ Богоявленский Н.А. О значении данных археологии при изучении истории оте
чественной медицины [Текст] / Н.А. Богоявленский // Из истории медицины: сб. статей.
Bbm.V.-Рига, 1963. -С. 71-79.

⁴ Рохлин Д.Г. Болезни древних людей [Текст] / Д.Г. Рохлин. - М.; Л., 1965; Бужи-
лова А.П. Средневековое население Москвы: анализ патологических маркеров (предва
рительное сообщение) [Текст] / А.П. Бужилова // Расы и народы. - М., 2000. - С. 151-169;
Бужилова А.П. Биологическая и социальная адаптация населения Русского Севера (по
антропологическим материалам Белозерья и Поонежья) [Текст] / А.П. Бужилова // Сред
невековое расселение на Белом озере. - М., 2001. - С. 227-276; Бужилова А.П. Homo
sapiens: История болезни [Текст] / А.П. Бужилова. - М., 2005; Макаров Н.А. Колонизация
северных окраин Древней Руси в ХІ-ХШ веках. По материалам археологических памят
ников на волоках Белозерья и Поонежья [Текст] / Н.А. Макаров. - М., 1996; Янкаускас Р.
К антропологии средневекового города [Текст] / Р. Янкаускас // Экологические аспекты
палеоантропологической и археологической реконструкций. - М. 1992.

гий позволяет говорить о роли болезни в истории социума, дополняя демографические, экономические и историко-культурные исследования.

История повседневности. Самобытные основы русской жизни плодотворно изучались историками Н.И.Костомаровым (1817-1885), И.Е. Забелиным (1820-1909)¹. В советский период к теме древнерусского быта и повседневности обращались Б.А. Романов (1889-1957), М.Г. Рабинович (1916-2000)². Их работы позволяют взглянуть на обыденную жизнь древнерусского человека во всем ее многообразии и полноте, однако тема «болеющего человека» почти не затрагивается.

В современной отечественной историографии проблемы повседневной жизни, нравов и обычаев Древней Руси, мировоззрения древнерусского человека актуализировались в значительной степени под влиянием школы «Анналов»³ и представлены немалым количеством продуктивных исследований⁴, в числе которых есть работы, касающиеся проблемы «переживания» болезни и смерти в общественном сознании⁵.

¹ Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа в XVI и
XV11 столетиях [Текст] / Н.И. Костомаров. - М, 1993; Забелин И.Е. Домашний быт рус
ских царей в XVI-XVII столетиях. Государев двор, или дворец [Текст] / И.Е. Забелин. -
М., 1990; Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен [Текст] / И.Е. Забе
лин.-М., 1912.

² Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. Историко-бытовые очерки ХІ-ХШ вв.
[Текст] / Б.А. Романов. - М.; Л., 1966; Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского фео
дального города Горожане, их общественный и домашний быт [Текст] / М.Г. Рабинович. -
М, 1978; Рабинович М.Г. Очерки материальной культуры русского феодального города
[Текст] / М.Г. Рабинович. - М, 1988.

³ Работы французских исследователей продолжают оставаться методологическим
образцом и ориентиром в историко-антропологических исследованиях; Блок М. Аполо
гия истории, или Ремесло историка [Текст] / М. Блок. - М., 1986; Февр Л. Бои за историю
[Текст] / Л. Февр. - М., 1991; Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада [Текст] /
Ж. Ле Гофф- - М., 1992; Ле Гофф Ж. Средневековый мир воображаемого [Текст] / Ж. Ле
Гофф. -М, 2001.

⁴ См., например, работы: Алексеев А.И. Под знаком конца времен. Очерки рус
ской религиозности конца XTV т начала XVI вв. [Текст] / А.И. Алексеев, г. СПб., 2002;
Романенко Е.В. Повседневная жизнь русского средневекового монастыря [Текст] / Е.В. Ро-
маненко. - М., 2002; Борисов Н.С. Повседневная жизнь средневековой Руси накануне
конца света [Текст] / Н.С. Борисов. - М, 2004; Российская повседневность: от истоков до
середины XIX века [Текст]: учебное пособие / под ред. Л.И. Семенниковой. - М., 2009.

⁵ См., например: Сазонов СВ. К проблеме восприятия смерти в средневековой
Руси [Текст] / СВ. Сазонов // Русская история: проблемы менталитета: тезисы докладов
научной конференции (Москва, 4-6 октября 1994 г.). - М., 1994. - С. 47-52; Одесский М.П.
«Человек болеющий» в древнерусской литературе [Текст] / М.П. Одесский // Древнерус
ская литература: Изображение природы и человека: коллективная монография. - М., 1995. -
С. 158-181; Майзульс М. Древнерусский человек перед лицом смерти [Текст] / М. Май-
зульс // Россия XXI. - 2003. - № 5. - С. 108-149; № 6. - С. 110-143; Долгов В.В. Быт и нра
вы Древней Руси [Текст] / В.В. Долгов. - М., 2007.

Современные западные исследователи (Ив Левин, Д. Оболенский, М. Матосян, В. Кивельсон), обращающиеся к теме «двоеверия» и народной религиозности в истории России, также затрагивают народные целительные практики¹. Изучение болезни как социального и историко-антропологического феномена, одного из влиятельнейших факторов средневековой повседневности, - быстро развивающаяся и перспективная область современных исследований; многие проблемы «антропологии болезни» еще ждут своего решения.

Целью диссертационного исследования является анализ проблемы «человек и болезнь» как составной части повседневной жизни древнерусского общества в социальном, мировоззренческом и культурном измерениях. Для достижения цели были поставлены следующие исследовательские задачи:

изучить роль географического, климатического и социального факторов заболеваемости в древнерусском социуме на основании нарративных и палеоантропологических данных;
проанализировать древнерусскую этиологию болезней и выявить религиозно-магические методы противостояния им в контексте средневековой картины мира;
рассмотреть, как моделируется образ больного, врача и отношение к ним в сознании древнерусского общества;
выявить роль, взаимовлияние языческого наследия и христианства в формировании культуры врачевания как части традиционной духовной культуры и повседневности средневекового общества.

Методологическая основа исследования включает в себя совокупность общенаучных и специально-исторических принципов и методов, а также специализированных методик анализа. Ведущим принципом формирования теоретико-методологической основы исследования стал междисциплинарный синтез подходов, развивающихся в современной исторической науке.

Основными принципами диссертационного исследования являются принципы историзма, системности и объективности. Одним из

¹ Левин Ив. Двоеверие и народная религия в истории России [Текст] / Ив. Левин; пер. с англ. А.Л. Топоркова и З.Н. Исидоровой. - М., 2004; Obolensky D. Popular Religion in Medieval Russia [Text] / D. Obolensky // The Religious World of Russian Culture [Russia and Orthodoxy. Vol. Щ I ed. Andrew Blane. The Hague. - Mouton, 1975. - P. 43-54; Matossian M. In the Beginning, God Was a Woman [Text] / M Matossian // Journal of Social History. - 1973. - № 6. - P. 337-338; Kivelson V.A. Through the Prism of Witchcraft: Townswoman in Seventeenth-Century Muscovy [Text] / V.A. Kivelson // Russia's Women: Accommodation, Resistance, Transformation / ed. Barbara Evans Clements, Barbara Alpern Engel, and Christine D. Worobec. - Berkeley, 1991. - P. 74-94.

главных методологических подходов, используемом в диссертационном исследовании, является теория повседневности, рассматривающая в исторической динамике комплексно все то, из чего складывается обыденная жизнь человека, а также историко-антропологический подход, использующийся при рассмотрении демографических, адаптационных процессов, ритуально-терапевтических практик, форм эмоционально-психологического переживания и объяснения болезни.

Историко-антропологический подход, применяемый к проблематике, связанной с болезнью, ее лечением и переживанием, позволяет взглянуть на нее несколько под иным ракурсом, нежели, чем это делают взятые в отдельности этнография, история медицины, религиоведение. Поэтому историко-антропологический анализ проблемы «человек и болезнь» выходит за рамки «только» истории народной медицины или религиозных представлений, но открывает возможность реконструировать «мир воображаемого» средневековым человеком, а также индивидуальные и коллективные ментальные структуры и их историческую обусловленность¹.

Эмпирическую базу диссертационного исследования составляют факты и сведения, полученные на основании критического анализа исторических, этнографических, лингвистических источников, объективность оценки которых обусловлена применением таких ведущих общеисторических методов научного исследования, как: историко-генети-ческий, историко-сравнительный, историко-типологический, историко-системный, проблемно-хронологический, ретроспективный метод, ис-торико-лингвистический анализ.

Источниковая база исследования. Источники рассматриваются в историко-антропологическом ракурсе, с акцентом на мировосприятие средневекового человека. При этом учитывается, что информация о болезнях и методах их лечения носит непрямой характер, эпизодична и определяется общим контекстом привлекаемого источника. Для решения поставленных задач были использованы источники, которые можно условно разделить на следующие группы:

1. Летописи и исторические сочинения. Важнейшим источником являются сведения об эпидемиях и заболеваниях (коллективных и индивидуальных), упоминающиеся в текстах «Полного собрания русских летописей», их частотность и контекстно-информационное сопровождение. Летописи можно причислить к официальным документам, в которых отражался взгляд на болезни, характерный для массового созна-

¹ Арнаутова Ю.Е. Колдуны и святые: Антропология болезни в средние века [Текст] /Ю.Е. Арнаутова. -СПб.,2004. -С. 8.

ния. Наиболее содержательными в этом отношении оказались Новгородские и Псковские летописи, Ипатьевская, Лаврентьевская, Никоновская, Софийская летописи, Продолжение летописи по Воскресенскому списку, Летописный сборник, именуемый летописью Авраамки¹.

2. Агиографические тексты и патерики (рукописные и опубликованные). Немалую роль в изучении проблемы «переживания болезни» играет агиография, особенно содержащиеся в житиях списки чудесных исцелений святыми, которые позволяют расширить наши представления о культуре врачевания в ее взаимосвязи с культурой сословной, повседневной жизнью и религиозной обрядностью. Описания чудес являются благодатным материалом для изучения религиозного сознания, повседневного быта, общественно-политических и социальных вопросов. Использованы рукописные² и опубликованные³ тексты следующих житий: Житие преподобного Александра Свирского, Антония Сийского, Иоасафа Каменского, Кирилла Новоезерского, Корнилия Ко-мельского, Сергия Нуромского, Евфросина Псковского, Кирилла Белозерского, Никандра Псковского, Саввы Крыпецкого, Сергия Радонежского, князя Всеволода-Гавриила и др. В работе привлекаются такие памятники русской патерикографии, как «Киево-Печерский патерик»,

¹ См.: Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов [Текст] //
ПСРЛ. - М., 2000. - Т. 3; Новгородская четвертая летопись [Текст] // ПСРЛ. - М., 2000. -
Т. 4. - Ч. 1; Псковские летописи [Текст] // ПСРЛ. - М., 2003. - Т. 5. Вып. 1,2; Ипатьевская
летопись [Текст] // ПСРЛ. - М, 2001. - Т. 2; Лаврентьевская летопись [Текст] // ПСРЛ. -
М., 2001. - Т. 1; Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летопи
сью [Текст] // ПСРЛ. - М., 2000 Т. 9-10; Софийская первая летопись старшего извода
[Текст] // ПСРЛ. - М., 2000. - Т. 6. Вып. 1; Софийская вторая летопись [Текст] // ПСРЛ. -
М., 2001. - Т. 6. Вып. 2; Продолжение летописи по Воскресенскому списку [Текст] //
ПСРЛ. - М., 2001. - Т. 8; Летописный сборник, именуемый летописью Авраамки [Текст] //
ПСРЛ.-М„2000.-Т. 16.

² См.: Житие преп. Александра Свирского [Текст] // РНБ. - Погод, 874. - XVI в.
Л. 443 об.-514 об.; Житие преп. Антония Сийского [Текст] // РНБ. - Q. 1.22. - XVI в. Л. 73-
369; Житие преп. Иоасафа Каменского [Текст] // РНБ. - Солов. 227/227. - Л. 1-75 об.; Житие
преп. Кирилла Новоезерского [Текст] // РНБ. - Кир.-Белоз. - № 66/1305. - XVII в. - Л. 25 об. -
113; Житие преп. Корнилия Комельского [Текст] // РНБ. - Погод 787. - 1607 г. - Л. 68-152;
Житие преп. Сергея Нуромского [Текст] // РНБ. - Соф. 1470. - XVI в. - Л. 89 - 139 об.

³ См.: Житие Евфросина Псковского [Текст] // Охотникова В.И. Псковская агио
графия XIV-XVI1 вв.: Исследования и тексты. В 2 т. Т. 2. - СПб., 2007. - С. 153-230; Жи
тие Кирилла Белозерского [Текст] // БЛДР. - СПб., 2000. - Т. 7. - С. 132-217; Житие Ни
кандра Псковского [Текст] // БЛДР. - СПб., 2005. - Т. 13. - С. 618-633; Житие Саввы Кры
пецкого [Текст] // Охотникова В.И. Указ. соч. - СПб., 2007. - Т. 2. - С. 369-408, 453-497;
Житие Сергия Радонежского [Текст] // БЛДР. - СПб., 2000. - Т. 6. - С. 254-411; Житие
князя Всеволода-Гавриила [Текст] // Охотникова В.И. Указ. соч. - СПб., 2007. - Т. 1. -
С. 82-103.

«Волоколамский патерик» , содержащие сведения об организации лечебного дела в монастырях и отношении монахов к болезням в повседневной жизни.

Богословские и нравственно-дидактические сочинения. В сочинениях церковных писателей как переводных (византийских), так и древнерусских авторов отразился взгляд на природу болезни и ее место в христианской антропологии и онтологии. Поэтому христианские трактовки происхождения болезней важны для понимания официальных идеологем, с помощью которых церковная элита пыталась воздействовать на мыслительные стереотипы и коллективные представления, элиминируя языческие мифологемы. Важный источниковый материал в этом направлении содержится в «Сказании о новоявившейся ереси» Иосифа Волоцкого, «Уставе о скитской жизни» Нила Сорского, «Поучении» Владимира Мономаха, «Пчеле», Словах и поучениях Кирилла Туровского, Слове преп. отца нашего Никиты Столпника, Сборнике преп. Кирилла Белозерского и др.²
Лечебники и травники, сохранившиеся в основном в поздних редакциях XV1-XIX вв. (Травник и Лечебник из «Домостроя», «Русский старообрядческий лечебник» конца XVII - начала XVIII в., «Книга глаголемая «Прохладный вертоград», «Древнерусский лечебник XV в.», изданный А.А. Новосельским и Л.Н. Пушкаревым и др.)³, аккумулировали эмпирический опыт средневековья в области медицины. Особен-

' См.: Волоколамский патерик [Текст] // Древнерусские патерики. - М, 1999. -С. 81-108, 186-212; Киево-Печерский патерик [Текст] // Древнерусские патерики. - М, 1999. -С. 7-80,109-185.

² См.: Волоцкий И. Сказание о новоявившейся ереси [Текст] / Иосиф Волоцкий //
Книжные центры Древней Руси. Кирилло-Белозерский монастырь. - СПб., 2008. - С. 384-
393; Сорский Н. Устав о скитской жизни [Текст] / Нил Сорский. - Свято-Троицкая Сер
геева Лавра, 1991; Поучение Владимира Мономаха [Текст] // БЛДР. - СПб., 2004. - Т. 1. -
С. 456475; «Пчела» по списку РГАДА- * 181 № 370 XV в. [Текст] // «Пчела»: Древне
русский перевод. - М, 2008. - Т. 1. - С. 581-882; Слова и поучения Кирилла Туровского
[Текст] // БЛДР. - СПб., 2000. - Т. 4. , С. 142-205; Слово преподобного отца нашего Ники
ты Столпника [Текст] // Русская агиография. Исследования. Публикации. Полемика. -
СПб., 2005. - С. 323-331; Энциклопедия русского игумена XIV-XV вв. [Текст]: сборник
преподобного Кирилла Белозерского. - СПб., 2003.

³ Домострой [Текст]. - М., 1990. С. 226-259; Леонтьева Г.А. Русский старообряд
ческий лечебник [Текст] / Г.А. Леонтьева, В.А. Липинская. - М, 2006; Флоринский В.М.
Русские простонародные травники и лечебники. Собрание медицинских рукописей XVI и
XVII столетия [Текст] / В.М. Флоринский. - Казань, 1879; Древнерусский лечебник
[Текст] // Редкие источники по истории России. - М., 1977; Зелейник [Текст] // Тихонра-
вов Н. Памятники отреченной русской литературы. - М., 1863. - Т. II. - С. 425-428; Книга
глаголемая Златая цепь [Текст] // Срезневский И.И. Древние памятники Русского письма
и языка. - СПб., 1863. - С. 269-271; Книга глаголемая «Прохладный вертоград» [Текст]. -
М„ 1997.

ностыо этого типа источников является использование материалов более раннего периода: от поздней античности (византийские лечебники) до X-XIII вв., хотя травники и лечебники дошли до нас в основном в позднесредневековых редакциях.

Сочинения иностранцев о России. Эпизодическая информация о повседневном быте и искусстве врачевания на Руси содержится в записках европейских дипломатов и путешественников, посещавших Русское государство в XVI-XVII вв. (А. Гваньини, С. Герберштейн, А. Олеарий, Дж. Флетчер, Н. Витсен, М. Литвин, Я. Ульфельдг, А. Поссевино)¹. Некоторые переводы этих сочинений изданы в последние годы и стали доступны для исследования, в них содержится ценная информация, как правило, не отразившаяся в русских оригинальных источниках.
Заговорные и молитвенные тексты. Синтез магической практики и христианского молитвословия, применявшихся при врачевании, отразился в таком малоисследованном материале, как заговоры, молитвы и бытовая магия. Заговорные тексты позволяют реконструировать древние архетипы в народных представлениях о болезнях².
Хождения. На Руси паломничество начинается после принятия христианства, а «хожение» по святым местам рассматривалось как вид подвижничества. В текстах «хожений» отразился мир средневекового русского человека и его взгляд на «чужую» культуру, в том числе и медицинскую. Паломники сопоставляли свои лечебные традиции с иноземными. Подобная актуализация дает дополнительную информацию о лечебном деле на Руси. Малочисленные, но важные сведения содержатся в описаниях хождений в Святую Землю³.

¹ См.: Герберштейн С. Записки о Московии [Текст] / С. Герберштейн. - М., 1988;
Олеарий А. Описание путешествия в Московию [Текст] / А. Олеарий. - М., 1996; Гваньи
ни А. Описание Московии [Текст] / А. Гваньини. - М., 1997; Флетчер Дж. О Государстве
Русском [Текст] / Дж. Флетчер. - М., 2002; Витсен Н. Путешествие в Московию, 1664-
1665 [Текст] / Н. Витсен. - СПб., 1996; Литвин М. О нравах татар, литовцев и москвитян
[Текст] / М. Литвин. - М., 1994; Ульфельдг Я. Путешествие в Россию [Текст] I
Я. Ульфелъдт. - М., 2002; Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. [Текст] і
А. Поссевино. - М., 1983.

² См.: Алмазов А.И. Врачевательные молитвы. К материалам и следованиям по
истории рукописного русского Требника [Текст] / А.И. Алмазов. - Одесса, 1900. - С. 100-
148; Тихонравов Н. Памятники отреченной русской литературы [Текст] / Н. Тихонравов. -
М., 1863. - Т. И. - С. 351-360; Отреченное чтение в России XVH-XVIH веков [Текст] / отв.
ред. А.Л. Топорков, А.А. Турилов. - М., 2002. - С. 322-366; Топорков А.Л. Заговоры в
русской рукописной традиции XV-X1X вв.: История, символика, поэтика [Текст] /
А.Л. Топорков. - М., 2005.

³ См.: Малето Е.И. Антология хожений русских путешественников, X11-XV века:
исслед., тексты, коммент. [Текст] / Ё.И. Малето. - М., 2005.

Апокрифы. Апокрифический жанр был популярен в среде древнерусских книжников и читателей, хотя часто причислялся к запретному чтению. В «отреченных книгах» (не признанных Церковью) нашел отражение народный взгляд на проблему происхождения болезней¹.
Исповедальная литература. Данный вид источников позволяет изучить один из важнейших компонентов исторической реальности -нравственный мир человека. Исповедальные (покаянные) тексты русского средневековья XIV-XVI вв. позволяют проникнуть в частную жизнь и внутренний мир человека, проследить некоторые особенности представлений о болезни и способах ее лечения².

Бытовые повести. В XV-XVII вв. житийное беллетризиро-ванное повествование постепенно отходит от строгого агиографического канона и демонстрирует мировоззренческий прагматизм: «Сказание о Дракуле воеводе», «Повесть о Петре и Февронии Муромских», «Повесть о Савве Грудцыне», «Повесть о Соломонии Бесноватой» и др. содержат описания реалий быта, психологических переживаний простого человека, в том числе и традиционных народных представлений о врачевании и болезни³.
Правовые памятники, актовые и следственные материалы. В памятниках древнерусского права (Русская Правда, княжеские уставы, Кормчая XIV титулов, Стоглав)⁴ содержатся упоминания о специализации врачей, их правовом статусе, о преследовании волхвов и знахарей, эпидемических заболеваниях и борьбе с ними. Эта информация, наряду со сведениями о лекарском деле из актовых и следственных материалов о колдовстве⁵, существенно расширяют источниковую базу по

¹ См., например: Об Адаме и Еве [Текст] // БЛДР. - СПб., 2000. - Т. 3. - С. 100-107;
Сказание, как сотворил Бог Адама [Текст] // Там же. - С. 94-99.

² Алмазов А. Тайная исповедь в православной восточной Церкви [Текст] / А. Алма
зов. - Одесса, 1894. - Т. I, II; Корогодина М.В. Исповедь в России в XTV-XIX вв.: Иссле
дование и тексты [Текст] / М.В. Корогодина. - СПб., 2006.

³ Русская бытовая повесть XV-XVII веков [Текст] / сост., вступ, статья, коммент.
А.Н. Ужанкова. - М., 1991; Библиотека Литературы Древней Руси [Текст]. - СПб., 2006. -
Т. 15.

⁴ Русская Правда (Краткая редакция) [Текст] // БЛДР. - СПб., 2000. - Т. 4. - С. 490-
495; Русская Правда (Пространная редакция) [Текст] // Там же. - С. 496-517; Древнеславян-
ская кормчая. XTV титулов без толкований [Текст] / труд В.Н. Бенешевича. - СПб., 1906. -
Т. I.; Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. [Текст]. - М., 1976; Стоглав, Собор Рус
ской Православной Церкви, бывший в Москве в 1551-м году [Текст]. - СПб., 2002.

⁵ Писцовая и переписная книги XVII века по Нижнему Новгороду, изданные Ар
хеографической Комиссией [Текст] // Русская историческая библиотека. - СПб., 1898. -
Т. 17. - Стб. 1-464; Новомбергский Н. Колдовство в Московской Руси XVII-ro столетия
[Текст] / Н. Новомбергский // Материалы по истории медицины в России. - СПб., 1906. -
Т.ІП.-Ч.І.

изучению реального положения лекарей в средневековом русском обществе и повседневных представлений о причинах болезней.

Комплексное исследование и использование в диссертационной работе различных видов источников позволило получить представительную информацию, необходимую для изучения проблемы восприятия болезни и отношения к ней в средневековом русском социуме.

Научная новизна исследования состоит в том, что древнерусская антропология болезни впервые рассматривается в контексте развития средневекового общественного сознания в качестве самостоятельной проблемы, в ракурсе историко-антропологического подхода, на основе комплексного изучения разнотипных памятников письменного культурного наследия, в тесной связи с социальной, религиозной и повседневной жизнью Древней Руси.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в возможности использования его материалов и выводов при изучении общих и частных вопросов социальной истории, общественного сознания и истории древнерусской народной культуры. Результаты исследования могут быть использованы при подготовке вузовских спецкурсов по истории повседневности, культуры и истории средневековой Руси.

Апробация исследования. Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории России Армавирского государственного педагогического университета. Основные положения и результаты исследования были представлены на международных, всероссийских, региональных конференциях, и нашли отражение в 11 публикациях автора общим объемом 3,6 п. л., в том числе одна публикация в журнале, включенном в перечень изданий, рекомендуемых Высшей аттестационной комиссией.

Структура диссертации определена логикой исследования и поставленными задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.

Этиология болезни в обыденном сознании древнерусского человека: языческая и христианская концепция болезни

Переходя из одного города в другой, чума через определенный промежуток времени возвращалась к исходной географической точке. Такой же механизм мы наблюдаем и на территории Западной Европы в период распространения «черной болезни» в XIV веке»3.

Иностранные путешественники помимо чумы отмечают и другую эпидемическую болезнь весьма распространенную на Руси - жар, горячку, тяжелое тифозное заболевание, которое москвитяне называют «огнива»-4. А. Гваньини отмечает: «...иногда встречается какая-то болезнь внутренностей, головы и всех членов, совершенно не похожая на чуму, которую мы называем горячкой или острой лихорадкой. Эта болезнь на местном языке называется Ognyowa, то есть «огненная», потому что людей как огонь обжигает; подобно тому, как от огня, охватившего один дом, воспламеняется дом соседний, привлекая к себе этот огонь, так и зараженные этой болезнью, как чумой, заражают других, если они не берегутся, и из тех, кто ею заболевает, выздоравливают немногие»5. С. Герберштейн тоже описывает «огниву»: «Однако по временам у них бывает какая-то болезнь в кишках и в голове, очень похожая на заразу (pestis); они называют эту болезнь жаром (calor), и те, кто заболевают ей, умирают в течение нескольких дней» 1. П. Петрей не дает названия болезни, но, видимо, описывает ее же: «Однако ж у них есть другие болезни, в особенности одна, не совсем похожая на чуму. Потому что когда начнет свирепствовать, во всяком доме умирает пять или шесть человек; впрочем, она не расходится- по всей стране, а только по некоторым местам, например около Москвы, Рязани, Переславля, Володимира, Ярославля, Вологды и Белозерска, свирепствует не больше года до своего прекращения, и между каждым разом делает промежуток шесть или семь лет» .

Часто - встречаются указания летописцев на связь эпидемий со временем года. Видимо, большая часть эпидемий возникала в летнее время и прекращалась в периоды холодов. Так, по Псковской летописи можно точно определить время и сроки протекания эпидемии бубонной чумы 1466, г.: «Того же лета, на осень... бысть моръ великъ зело во граде Пскове и по всей области града Пскова; начата мерети месяца сентября, и бысть самъ напоръ, много падоша християнъ в рождественное говение...», следовательно, люди начали умирать в последние дни лета, а своего пика эпидемия достигла в предрождественский пост . Как отмечают эпидемиологи, перенос инфекции при бубонной чуме происходит главным образом через зараженных блох и других эктопаразитов, а поэтому эпидемия обычно прекращается с наступлением зимы, хотя возможны иногда и зимние вспышки чумы4.

На сезон распространения «морового поветрия» обращается внимание в «Прохладном вертограде» 1672 г. Среди его указаний «как себя всякому человеку во время морового поветрия беречь» есть следующие: «Как лето скончевается, а осень приближается, тогда вскоре моровое поветрие начинается; а летом мор не бывает, потому что воздух нездоровый горячестию солнечною очищается. А зимою вместо солнечныя жаркости (очищает воздух. -A.M.) морозная стужа»1.

Общим мнением среди иностранных путешественников было то; что суровый климат и холода становились естественным препятствием для распространения- заразных заболеваний. Например, А. Поссевино отмечал, что «области, расположенные к северу от Москвы, имеют весьма значительное число людей, так как- не испытывают набегов татар и обладают более здоровым климатом»2.

Климатические условия влияли и на некоторые кожные заболевания; Так; постоянное ношение одежды.в условиях холода, влажности и- антисанитарии. повышали вероятность грибковой инфекции и кожных заболеваний?. Кожные1 болезни, в особенности, «свербежныя» (чесотка) часто встречались на севере Руси4.

Под географическим фактором заболеваемости следует понимать связь между особенностями географического, региона и характерными для этого региона заболеваниями. Так, в результате исследований О. Хенгена было выявлено, что частота встречаемости анемии зависит от географической, широты - чем ближе к экватору, тем- выше число анемичных людей5. На территории Древней Руси- А.П. Бужилова указывает на зависимость признаков анемии от географической широты: чем» южнее популяция, тем выше показатель распространения заболеваний этой группы. Следовательно, анемия у древнего населения имеет определенную географическую и климатическую зависимость .

Заговоры и молитвы как вербальная магико-религиозная терапия

Автор «Повести о Соломонии Бесноватой» предполагает, что дьявол сам замыслил «погубление» Соломонии или был послан «от некоего потворника и волхва, от человека неблага, но лукава обаянника»1.

Об индивидуальных заболеваниях, вызванных ведьмами и колдунами сведения содержаться-не только встреченной литературе и этнографическом материале, но и в агиографии. Так, волхв наслал на не угодившего ему человека беса, но случилось это по Божьему попущению за грехи больного2. В другом случае, мать и дочь заболели тяжелой болезнью. Это произошло после того, как мать, возвращаясь домой из гостей; нашла на дороге маленький узелок, подняла его и принесла домой. Дома она развязала узелок и нашла в,нем,серебряную монету и два ореха. Один орех она съела сама, а другой дала дочери, «оттого и пострадаша»3.

В материалах исповеди обращает на себя внимание то, что порча часто подразумевает использование- яда, зелья. В ряде списков слово «портить» заменяется на «потворить» - слово, которое использовалось в статьях, говорящих об употреблении всяческих зелий, обладающих магическими свойствами4.

Существовал специальный термин «напускать болезнь», что означало причинять болезнь посредством порчи, колдовства5. Порче приписывались многие болезни, известные под общим названием «кил» (различные новообразования, лимфатические опухоли, карбункулы, нарывы)6, а также часто половое бессилие у мужчин («невстаниха»). Так, согласно указу Алексея Михайловича от 1647 г., женку Агафью и мужика Терешку Ивлева повелевалось «у пытки расспросить и пытать накрепко и огнем жечь, кого именем и каких людей они портили и до смерти уморили, и кому именем и каким людям килы и невстанихи делали»1. Вообще колдовское лишение мужчин половых способностей встречается довольно часто. В 1648 г. царю Алексею Михайловичу подал жалобу драгун Комарицкой волости села Морева. Федька Филиппов на Дарью, жену церковного дьячка: «испортила она Дарья меня, учинила скопцом; и по пирам и по-беседам она Дарья везде похваляется, что она так нарочно сделала. И я- от тое порчи в конце погиб и женишки5 отстал» . В! 1666г. гетман Запорожского войска И.М. Брюховецкий «велел сжечь,пять баб ведьм да шестую гадяцкаго полковника жену; а сжечь де их велел за то, мнил по них то, что оне его, гетмана и жену его портили и чахотную болезнь на них напустили»3.

Голландский путешественник Николаас Витсен, посетивший Россию в составе посольства Нидерландской республики к- царю Алексею Михайловичу, отмечал в своих дневниковых записях: «Наш хирург перевязал ребенку грыжу, которая, как они (русские. - A.M.) воображают, происходит от колдовства...» В XVII в. даже при царском дворе были мысли о международной организации порчи. Так, обвиняемую расспрашивали: «... от польскаго и от литовскаго короля к мужу ея» литвину Янке присылка или заказ, что ей государя или государыню царицу испортить был ли?»5

Часто в «порче», как одном из проявлений колдовства, могли обвинить как народного лекаря, так и профессионального врача (позднее, в царских кругах), в случае, если лечение не помогало, или болезнь прогрессировала.

Кроме порчи, к болезни могла привести вредоносная, «патогенная» сила взгляда («сглаз»), за верой в который стоит «характерная для устной культуры установка на предполагаемую реальность независимого воздействия таких нематериальных субстанций, как слово, мысль, взгляд, желание»1. От порчи «сглаз» отличался своей непреднамеренностью, он мог происходить помимо воли человека . Часто «сглаз» связывался с завистью, которая считалась грехом духа, признаком душевной «нечистоты». Для обозначения болезней, происходивших от «дурного глаза», в народной традиции существовали также слова призор, прикос, уроки. Считалось, что под воздействие «недоброго» глаза обычно подпадали дети, поэтому маленьких детей часто избегали показывать посторонним людям3. Под «порчей» и «сглазом» в народе, подразумевались самые разнообразные болезни, но появлявшиеся внезапно и странно, без каких-либо видимых естественных причин. Таким образом, в обыденном представлении способностью быть источником болезни наделялось не только мифологическое существо, но и реальный человек, понимаемый как враг, колдун или случайный недоброжелатель.

Из этнографических данных известно, что способность вызывать болезни принадлежала не только живым, но и мертвым. В частности, так называемым «заложным покойникам», под которыми понимались люди, умершие «неестественной», несчастной или насильственной смертью, самоубийцы, опойцы (умершие от излишнего употребления алкоголя), проклятые своими родителями (родительское проклятие отдает детей в распоряжение дьявола), пропавшие без вести, умершие колдуны, ведьмы и прочие поддавшиеся злому духу, неудостоившиеся отпевания, проклятые и отлученные от церкви4. Подобные воззрения существовали и у соседей русского народа. Например, финские народы пермяки и вотяки верили, что «все умершие, забытые своими потомками, способны карать этих последних, насылая на них болезни, а также падеж на скотину».

Апотропеи как профилактическое и терапевтическое средство

Водой можно было «смыть» свойства какого-либо предмета, в частности, вода со святых мощей или с любого другого святого предмета тоже становилась священной, способной исцелять.

Страдающая головной болью и, болью в глазах женщина вытерла глаза и голову покровом с мощей святого царевича Дмитрия и исцелилась его-молитвами1. Кутья с панихиды архимандрита Дионисия помогла исцелиться от болезни2.

Гноящиеся раны на ноге больной присыпал землей с гроба- старца Иринарха и раны зажили3. В некоторых других случаях больные через землю взятую; с гроба святого пропускали воду, которую затем выпивали, w выздоравливали4. Песком-со святого гроба для исцеления обтирали больные места, сыпали на больные зубы5. Воду с мощей святого пили как лекарство, что феноменологически может рассматриваться как «контактное» магическое действие.

Как отмечает А.Б. Мороз, почитание и обрядность, связанные со святыми коррелируют с формами и структурой культа мертвых6. Но вместе с тем, как подчеркивает М.Ю. Парамонова, «культ реликвий не был инородным включением в системе христианской религиозности и церковной практики, но существовал и эволюционировал в ее контексте»7.

Из агиографических примеров следует, что чудеса исцелений происходили, как непосредственно у гробницы святого и паломничество было обусловлено надеждой на возможное исцеление, так и «на расстоянии», после молитвенного обращения к святому, когда паломничество совершалось с целью благодарности за уже свершенное чудо. «Чудесные исцеления» подтверждали чудотворные способности святого и демонстрировали всемогущество и милосердие Бога. В повседневной жизни чудотворцев, видимо, воспринимали как «врачей».

Почитание мощей угодников, особенно св. Николая Мирликийского и Параскевы Пятницы, удивляло иностранцев в, XVI в., давало основание обвинять русских в идолопоклонстве и «схизме». Однако Парфений Уродивый выступает с оправданием православного культа мощей: «Вси апостоли и пророци и святитилие и вси святи, яко служителие правде и нам наставницы и ко Христу приводящи, почитаются. Сего ради и мощем их, покланяемся, да большую помощь от них обрящем»1.

Если обращение к святому происходило «на расстоянии», то в поведении больного существенную роль играл обет, заключавшийся, чаще- всего- в обещании совершить паломничество к мощам святого (почитаемого именно в том месте, где жил больной), совершить молебное пение, дать милостыню2. Но обет должен был быть непременно выполнен, в противном случае, болезнь возобновлялась с новой силой.

В Житии Никандра Псковского указывается как дворянин Яков Матвеевич Муравьев долгое время не имел детей, но после решения построить церковь «во имя предодобнаго Никандра, понеже бо велию веру имея ко святому..., тогда родися ему сын имянем Игнатий...» Обещание было выполнено и «сын же его Игнатий здравствует и по се время.. .»3

Для того чтобы человек мог выполнить свой обет, ему мог помочь даже сам святой. Так, Никандр Псковский исцелил лошадь, на которой, по обету, должна была приехать выздоровевшая

Целебным значением пользовались также церковные свечи или свечи, изготовленные специально для больного.

Юной девушке Анастасии «случилася бяше болезнь тяжка зело, всем телом боляше ей, и продолжися болезнь та злая в ней на время, и от лютыя тоя болезни онеме язык ея и нимало могий глаголати». Отец больной девушки, зная о чудесных исцелениях у гроба святого Всеволода, «заветную свешу святому состроив в долготу тела ея» и с этой свечой и больной дочерью пришел к мощам чудотворца1.

Обычай ставить.свечи перед священными.иконами не имел исключительно лечебного значения, но поставить свечу перед иконой святого угодника -распространенное явление при болезни. Этому обычаю часто сопутствовали весьма суеверные соображения. Болеющий ставил свечу определенной ценности, веса, толщины, а иногда ставились свечи в рост или вес больного человека. Существовали так называемые «головные» свечи. Такие свечи, размером с окружность головы больного, ставилисьгпри головной, боли перед иконою Иоанна Предтечи . Свеча, как жертвенный дар, соответствовавшая весу, росту, обхвату больного, может рассматриваться как символическое самопожертвование, субституция человека или частей его тела во время «общения» со святым в целях исцеления. Свеча могла восприниматься и как дар святому, в обмен на который больной мог рассчитывать на скорую помощь и исцеление. К тому же свеча, восходит к древним представлениям об очистительном огне, а в христианской культуре символизирует свет христианской веры и освобождение души от мрака .

Существовал обычай оставлять у иконы святого жертвенные дары — вотивы - преимущественно небольшие пластические изображения больных органов и частей тела. Наиболее распространены были изображения рук, ног, глаз, ушей, носа, сердца. Деревянные, восковые или серебряные языки символизировали исцеление от немоты, головы - от головной боли, челюсти - от зубной, фигурки детей символизировали спасение ребенка.

Статус врача в древнерусском обществе: колдун, знахарь, врач

Существовали и универсальные амулеты-змеевики для лечения различных внутренних болезней: К ним относятся амулеты с надписью «дъна». В византийской исходной форме присутствует заклинание от «истеры» (болезнетворного демона, вызывающего различные внутриутробные заболевания), которое было переведено на древнерусский язык как «дъна» -«нутро», «внутренность», «утроба»2. Термин «дъна» часто встречается в древнерусских лечебниках как обозначение болезни неопределенного клинического течения-с локализацией внутри тела. «Дъна» бывает у мужчин и женщин, у детей и старцев, «ходит» по телу и «грызет»3. М.И. Соколов предполагал, что слово «дъна» толковалось на Руси как болезнь нутра, которую вызывают 12 лихорадок .

Для хирургических больных изготавливались специальные амулеты. От «терапевтических» или «инфекционных» амулетов они отличались тем, что на них изображались фигуры святых врачей Козьмы и Дамиана, считавшиеся на Руси покровителями кузнецов и врачей-хирургов 5 . Амулеты с изображением Козьмы и Дамиана встречаются с XIII в. Интересно, что вслед за змеевиками с Козьмой и Дамианом появляется тип змеевиков с изображением Бориса и Глеба. Это было связано с тем, что змееборческие легенды о Козьме и Дамиане в фольклоре были перенесены на- Бориса и Глебаї По житийным преданиям Борис и Глеб не считались .змееборцами, но почитались как целители1.

Обладателями индивидуальных змеевиков1 с владельческой надписью могли быть только1 состоятельные люди, так как процесс изготовления? был очень трудоемкий, и отливка металлического амулета сочеталась с выделкой специальной разовой матрицы, которая затем, уничтожалась. О принадлежности змеевиков лицам княжеско-боярского круга свидетельствует изготовление этих амулетов из драгоценных металлов — золота и серебра. Существовали змеевики иі менее дорогие: из- меди и- без индивидуальных надписей. Район их применения- довольно- обширен. Змеевики изготовлялись вплоть до XV - XVI вв., а позднее наиболее ранние образцы подвергались копированию, что свидетельствует о большой популярности змеевиков2.

Обратим внимание на замечание А.В. Чернецова о том, что у современных исследователей нет оснований говорить о борьбе православной церкви против традиции ношения и изготовления змеевиков. В истории были случаи, когда змеевики попадали в церкви и монастыри и хранились там,,не вызывая осуждения духовенства. Примером этого может служить то, что в XVII в. один из змеевиков был вставлен в центр иконы с изображением богородичных праздников и помещался в иконостасе Троицкого собора Троице-Сергиевой лавры. Конечно, змеевидная композиция была не видна, так как амулет был вмонтирован в икону христианским изображением наружу, но наличие такого факта свидетельствует об отсутствии со стороны церкви каких-либо запретов или подозрений в «нечестивости» подобных амулетов . Интересен и тот факт, что поздние змеевики (XV в. и более поздние) изготовлялись мастерами, работавшими при церквах и монастырях. Осуждая подобные амулеты, с богословских и догматических позиций, православная Церковь видимо использовала суеверные представления народа дляч привлечения» паствы и получения доходов2. Но у Церкви было и определенное оправдание — ведь с одной стороны амулета- все же был изображен христианский сюжет, так что отдаленно амулет-змеевик мог, напоминать миниатюрную икону.

По, сведениям XIX в., крестьяне северных губерний нередко носили-змеевики вместе- с нательным крестом: «Многочисленное семейство, которому принадлежит описываемый, образ (змеевик), питает к нему особенное уважение и в разных болезнях одному наложению оного приписывает чудесную силу утолять страдания» 3 . Это- дает основание предполагать, что-совместное ношение нательного креста и апотропея было характерно и для древнерусского социума.

Кроме специально изготавливаемых змеевиков, на Руси были распространены различные «наузы» и «хранитвы», которыми тоже можно было предохраняться от болезни4. «Наузом» или «науздом» называлась часть конской сбруи, кисть, бляха и др. украшенья, привешиваемые на ремне или шнуре под шеей лошади. Наузный ремень идет от налобника узды, отсюда пошло и название: «науз» - «на узде». В «наузде» хранились обереги от сглаза, порчи, коренья, бумажки с заговорами, видимо, поэтому слово «науз» использовалось в значении привески, ладанки или оберега для человека, которые надевались на шею . Н.М. Гальковский связывает этимологию слова «науз» с «узлом», «навязыванием» . В качестве наузов-амулетов использовались части тела или внутренние органы зверей, рыб, птиц, некоторые минералы". Иногда можно встретить упоминание о змеиных головках, которые носились на-, шее в качестве науза. Одно из» таких упоминаний встречается в исповедальном вопросе: «На шеи своей- оу креста на гойтане, корениаи оузловне носил ли еси? Или оу жены своей; и оу детей видя такое злодеяние, или змеины головки...» 3 Н.М! їїальковский" предполагал, что- это суеверие было связано с амулетами-змеевиками и, возможно, довольно- сложные в изготовлении "и не дешевые по своей стоимости, а значит далеко не всем-доступные, змеевики могли заменяться головками убитых змей .

Но чаще всего наузом-являлся маленький мешочек, в котором заключалось какое-нибудь целебно-симпатическое средство: трава, коренья, уголь, соль, сера, засушенное крыло летучей мыши, жабьи кости, кожа ужа и- прочее5. В качестве наполнения- в амулетах могли использоваться ингредиенты, являющиеся природными фитонцидами, и в таком случае, использование амулетов в народной медицине имело под собой некоторые рациональные-основания. В народной медицине существовала традиция подвешивать на шею растения, главным образом корни, с лечебными и обережными целями: «...у кого коли бедры и лядвие болят, или кому бывает биение, постернак повеси на шеи, уздравливает»; или имеющему при себе семя или корень пионии «дух нечистый вредити не может; а вельми пристоит малым отроком тот корень на выю привязыватщ понеже никако детинец не испромещет, то испытано есть всякому человеку»6.