Содержание к диссертации
Введение
Основание русских населенных пунктов и возникновение административной территории на юге Западной Сибири
1 Присоединение кузнецкой земли к русскому государству 67
2 Становление административной территории и оборона границ
3 Формирование постоянного русского населения
Глава II. Хозяйственное освоение Кузнецкого уезда
1 Земледелие
2 Промыслы. Торговля
3 Ремесло
Глава III. Служилый "мир" и воеводская власть: социальная борьба и социальное сотрудничество
Заключение
- Становление административной территории и оборона границ
- Формирование постоянного русского населения
- Промыслы. Торговля
- Ремесло
Становление административной территории и оборона границ
Работы Миллера, основанные на архивном материале и личных впечатлениях, заметно отличаются от описаний Кузнецкого уезда, сделанных его товарищами по Академии И.Фишером и Г.Гмелиным, одновременно посетившими Кузнецк в 1734 г. В их работах прошлое и современность края представлены очень скупо, они во многом носят характер субъективного восприятия и не соотносятся, как у Миллера, с другими сведениями. В "Сибирской истории" И.Фишер отвел истории Кузнецкого уезда менее страницы, где ограничился лишь сообщением о его строительстве в 7125 г. (1618) на правом берегу Томи "для удержания новых подданых в послушании" и нападениях на город кочевников в 1620, 1622 г., отметив между делом благоприятные условия края: "тамошние места приятны и весьма плодородны". Г.Гмелин в своем дневнике путешествия ограничился краткой зарисовкой внешнего облика Кузнецка и хозяйственной жизни, обратив внимание на слабое развитие торговли, земледелия и промыслов. Это обстоятельство он объяснял отсутствием прилежания и трудолюбия у местных жителей. Вся история города воплотилась у него в двух предложениях, изобилующих фактическими ошибками. "Город построен уже более ста лет назад, заселили его колонисты из Томска, Верхотурья, Великого Новгорода. На том месте, где теперь город, в то время жили татары, которые плавили железо из руды и занимались его ковкой, потому это селение получило такое название - его первыми жителями были кузнецы". Оценка взглядов Г.Гмелина на многие явления сибирской жизни уже дана исследователем его творчества Л.П.Белковец , что освобождает нас от критических высказываний в его адрес.
Примечательно, что все ученые-путешественники практически не рассматривали коренное (ясачное) население Кузнецкого уезда. Этот пробел отчасти восполнили путевые заметки студента С.Крашенинникова, входившего в отряд Миллера. Его первой самостоятельной работой стало описание пути от Кузнецка до Томска, изложенное в "Реестре деревням вниз по Томи до Томска с указанием поверстного расстояния между ними" и "Дневнике путешествия", в которых впервые нашли отражение ценные этнографические сведения о местных народах. В этих работах, написанных под руководством Миллера, С.Крашенинников не только скрупулезно перечислил все русские и татарские населенные пункты по дороге из Кузнецка в Томск и указал расстояние между ними, но и впервые обратил внимание на богатую топонимику Притомья, недостаточно изученную до нашего времени. Им были созданы краткие, но очень выразительные зарисовки жизни и быта коренных жителей, в частности тюлюберских татар, которые своеобразно усвоили наследие русской христианизации.
Научное изучение Кузнецкого уезда в XVIIIB. завершают "Записки" И.П.Фалька, посетившего город в 1771 г. В отличие от И.Фишера и Г.Гмелина он дал более подробное описание Кузнецкого уезда, основанное на личных наблюдениях, и которое в то же время уступает по глубине изложения Миллеру. В изложении истории города он опирается на устные предания и местную топонимику. Касаясь начальной истории Кузнецка, Фальк выдвинул свою версию происхождения названия города и места его расположения. Рассматривая современное его состояние, он отметил, что невзирая на заброшенность крепостных сооружений, Кузнецк и в начале 70х годов XVIIIB. сохранил свое пограничное значение, как "главное место линии", "сборный пункт" в защите южных рубежей Сибири, простирающихся от Бийской крепости до Саянского острога.
Результаты научных исследований Кузнецкого уезда в XVIIIB. академическими экспедициями были дополнены анкетами Академии Наук 1760-1761 гг., Сухопутного шляхтского корпуса 1761 -1764 гг., Комиссии о коммерции 1767 г. и топографическим описанием Тобольского наместничества 1783 г., но их обозрение уже выходит за рамки нашей работы. Следует лишь отметить, что в анкетах наглядно отразился особый фронтирный характер Кузнецка и крепостей, входящих в его ведомство, которые сохраняли свое военное значение до начала
ХІХв. Заметим также, что на их основе были созданы первые российские географические словари, где наряду с характеристикой современного состояния Кузнецка и уезда нашли отражение сведения о начальных страницах его истории, первых жителях, крепостных укреплениях, хозяйственных занятиях и т.д. Но все эти сведения не несут новой информации, они во многом почерпнуты из трудов Миллера и Фишера и к тому же содержат некоторые фактические ошибки и неточности.
В исторической литературе ХІХв., посвященной сибирской тематике, Кузнецкому уезду, в отличие от других административных территорий не уделялось большого внимания. Начальный этап колонизации, его особенности, хозяйственная жизнь и управление, социальные отношения и культура не стали предметом глубокого изучения. Хотя именно в XIX веке был опубликован большой объем актового материал по истории Кузнецкого уезда, содержащийся в "Актах исторических", "Дополнениях к актам историческим", "Памятниках сибирской истории", "Русской исторической библиотеке" и других фундаментальных изданиях, а также в сборниках документов, изданных в Сибири. В то же время историки разных направлений и течений не обошли стороной вопрос о месте и роли Кузнецкого острога и его уезда как важного форпоста русского влияния на юге Западной Сибири.
Одним из первых, кто обратил внимание на выгодное географическое и стратегическое значение Кузнецка, вызванное его фронтирным положением, был П.А.Словцов. В своем "Обозрении Сибири" он отметил большое значение для русской колонизации в этом районе предпринятых в конце XVII - начале XVIII в. государством мер по укреплению южных границ путем строительства системы небольших укрепленных пунктов: Уртамского, Умревинского, Чаусского острогов, Бийской крепости; указал на роль ранее построенных Сосновского и Верхотомского острогов и создании казачьих постов на всем пространстве между Обью и Томью. По его словам "под защитой их размножались деревни", в которые "не переставали переселяться жители Верхотурского округа".
Формирование постоянного русского населения
Все указанные источники были использованы нами в полном составе. В них содержатся важные сведения о состоянии торговли и промыслов, развитии товарно-денежных отношений, влиянии всероссийского рынка на экономику края. В поденных записях книг имеются данные о ввозе и вывозе товаров, составе продавцов и покупателей, ассортименте и стоимости товаров, видах и величине таможенных пошлин и т.д. По сравнению с другими источниками, они обладают большой степенью достоверности и конкретностью, так как в них подробно фиксировались дата явки в таможню, имя, фамилия, чин или сословное происхождение, место жительства, количество товаров, их стоимость, вид и стоимостная оценка пошлины и другое. Но по ним не всегда можно определить фамильный и социальный состав кузнецких продавцов, а иногда и сословный состав покупателей. Нередко приезжие купцы, скупая пушнину у местных жителей, не называли ее промышленников, и записи в книгах носили безликий характер. Отсутствие таможенных книг за вторую и третью четверть XVII в. не позволяет воссоздать полную картину торгово-хозяйственной деятельности населения на всем протяжении XVII в. и выявить общую тенденцию и специфику.
Таможенные книги во многом дополняют росписи, проезжие грамоты и счета таможенных сборов за 1687, 1688, 1689 гг., опубликованные недавно томскими учеными. Таможенные росписи являлись разновидностью таможенных книг. Они велись до реформирования сибирской таможенной системы в начале 90-х годов XVII в. и содержали в себе большее количество таможенных пошлин. Проезжие грамоты (памяти) представляют собой проездные (дорожные) документы, необходимые для перевозки товаров и участия в торговых операциях. В каждой проезжей грамоте указывалось время, фамилия, имя и сословная принадлежность предъявителя, количество и цена товаров, отметка об уплате таможенной пошлины. Данный источник также дает ценные сведения о социальном происхождении и имущественном положении торговых и промышленных людей, о движении товаров, торговых путях и связях с другими регионами.
Промежуточный контроль за осуществлением торговых операций осуществляли счета таможенных сборов. В них подводились итоги торговых сделок, как правило, за два месяца. Этот небольшой документ позволяет судить об интенсивности и объемах торговых сделок за небольшие промежутки времени.
К разряду особых таможенных книг, связанных с торговлей скотом, относятся "книги конной площадки пошлинных и пошерстных денег". Сохранившаяся до нашего времени книга 1713 г. представляет собой регистрацию всех операций, связанных с продажей, обменом лошадей и крупного рогатого скота, которые были широко распространены в уезде.
Для характеристики земледельческого развития края наряду с упомянутыми именными крестьянскими книгами нами применяются сметный и пометный списки государевых хлебных запасов, книга сбора хлеба с мельниц, которые во многом дополняют их и содержат данные о сборе хлеба с государевой пашни, а также выдельного, отсыпного хлеба с пашни служилых людей. Сопоставление этих данных с государственными поставками хлеба позволяет судить об уровне развития земледелия в Кузнецком уезде и степени обеспечения хлебом различных категорий населения. О развитии ремесла, промыслов наглядно свидетельствуют "Сборные книги десятой деньги", книги "винных дач" и "пивных варей", книги "оброчных рыбных ловель" за разные годы. Все они нашли отражение в "Обозрении" Н.Н.Оглоблина и не были предметом изучения исследователей.
"Сборные книги десятой деньги" дают в целом верное, но не полное представление о развитии торговли, ремесла и промыслов в конце XVII - начале XVIII в., они отражают степень участия различных слоев населения в хозяйственной жизни города и характер их торгово-промышленных занятий. Однако, как было уже отмечено, эти источники не дают полного охвата торгово промышленного населения и "большой точности в оценке его капиталов". Это объяснялось тем, что их размеры объявлялись самими "хозяйствующими субъектами", а проверка и оценка капиталов осуществлялась "окладниками", выбранными из той же социальной среды.
Значительную помощь в изучении русской промышленности и промыслов Кузнецкого уезда оказывают "Книги винной дачи и пивной продажи", сохранившиеся за несколько лет. Они показывают не только рост производства винокурения в Кузнецке и потребления вина и пива среди населения, но и содержат данные о численности ремесленников, занятых в нем, технологию изготовления спиртных напитков, объемы их продаж и выдачи. Слабая изученность этого вопроса в других регионах Сибири, также повышает ценность их использования.
О состоянии и развитии рыбного промысла свидетельствуют "Книги оброчных рыбных ловель" за 1705 и 1709 годы. В них содержится материал о численности и составе промышленников рыбой, организации и оснащении артелей.
Промыслы. Торговля
И.Пущина, отстранив его от всех дел. В ответ томские воеводы пытались даже поставить перед Тобольском вопрос о нецелесообразности существования Кузнецкого острога, мотивируя это тем, что построение нового острога на реке Чулым "государю будет прибыльнее потому, что... к Енисею ближе, ... зверь доброй, ясак будет полной". В качестве аргументов они ссылались на недостаток служилых людей томского гарнизона для посылки в Кузнецкий острог на "годовую службу" и нехватку жалования для них. Но тобольские воеводы, отстаивая интересы Москвы, потребовали незамедлительно послать в Кузнецк "для оберегания людей... сколько человек пригоже", одновременно известив, что жалование им на 1621 г. послано 200 рублей, а хлеб надлежит выдать в Томске из государевых запасов, а в случае его отсутствия дозанять у томских жителей и выдать кузнецким годовалыцикам. Помимо этого, в целях защиты городов, подведомственных Томску, правительство планировало в ближайшее время значительно увеличить численность его гарнизона. "И всего указано быть в Томском городе служилых людей 500 конных да 500 пеших и теми людьми... держать Сургут, Нарым и Кузнецкой острог" - сообщалось в грамоте царя сибирскому архиепископу Киприяну 19 декабря 1621 г.
Такая последовательная поддержка московских властей кузнецкой администрации несомненно объяснялось интересом центра к новой территории с ее большими природными богатствами, потенциальными возможностями и той ролью, которую призван быть играть острог среди многочисленных, нередко враждующих народов Верхнего Притомья. В 1622 г. приказ Казанского дворца получил от томских служилых людей "кузнецких годовалыциков" подробное описание нового края, которое не могло не привлечь внимания к кузнецким делам. В своем "роспросе" казаки сообщали об умении местных народов плавить железо и изготавливать из него оружие и снаряжение, о продаже их "калмыцким людям", о занятиях их земледелием, богатых пушных промыслах и другом. Исходя из этих данных, правительство окончательно убедилось в перспективности "новой землицы" и летом 1625 г. в наказе воеводе Ф.Голенищеву-Кутузову детально регламентировало вопросы управления Кузнецким острогом. Новым предписанием Кузнецкий острог приобрел статус самостоятельного форпоста со всеми вытекающими правами и обязанностями, а местный воевода становился фактически независимым от Томска. Ему было предписано по текущим делам отчитываться перед Тобольском, а "о больших делах" писать в Москву. Но с образованием в 1629 г. Томского разряда Кузнецкий острог утратил часть своих "суверенных" прав. Сохраняя за собой управление подведомственной им территории, кузнецкие воеводы вынуждены были согласовывать выполнение ряда важных функций с Томском, особенно в судебных и внешнеполитических вопросах. Эта зависимость порождала недовольство не только воевод, но и служилых людей. В 1634 г. кузнечане подали заручную челобитную о разрешении вести судебные дела не в Томске, а в Кузнецке, мотивируя это тем, что с них взимают в Томске за исковые дела по 10 рублей и больше, и держат их там "по полугоду и году". В этом же году воевода Ф.Нащокин, давая показания в приказе Казанского дворца, жаловался на томского воеводу кн.Егупова-Черкасского, который якобы необоснованно задержал его в Томске, по пути следования в Москву. Не смотря на то, что Ф.Нащокин предъявил ему грамоту на выезд в Москву, томский воевода "тое грамоту кинул под стол, а его Федора, велел выбить из избы в шею". До этого, по словам пострадавшего, Егупов-Черкасский не отпускал хлеб Кузнецку, когда киргизы сожгли пашни кузнецких людей осенью 1633 г. Отношения кузнецких воевод с томскими оставались напряженными и в последующий период. Их проявлением может служить инцидент между сторонами осенью 1643 г. по поводу владения ясачными людьми, убежавшими в тубинскую землю. Посланные за ними кузнецкие казаки С.Васильев "с товарищи" встретили там томских служилых Ф.Алпатова и П.Еремеева. По словам С.Васильева, томичи заявили бежавшим ясачным, чтобы "они нашего ясаку в Кузнецкий острог не давали б для того кузнецкие де служилые люди их томских казаков кыштымы: а воевода де их кузнецкий - томских воевод холоп". Узнав об этом происшествии, правительство распорядилось привлечь к расспросу всех участников ссоры и "сыскать накрепко" томичей, и в случае подтверждения этого факта "учинить наказанье... бить батоги, чтоб им и иным... не повадно было так вперед воровать, будучи при иноземцах, сорные речи говорить". Административные интересы Кузнецка и Томска в вопросах заселения и освоения новых территорий сталкивались неоднократно в XVII в. и даже в первые десятилетия XVIII в. В Москве были хорошо информированы о борьбе сибирских воевод за право обладания ясачными территориями и их стремлении "огосудариться", обособиться друг от друга. Поэтому все новые остроги приобретали самостоятельное значение лишь в тех рамках, которые правительство считало допустимыми, оно решительно пресекало все местнические, "региональные" интересы воевод, направляя их в нужное русло. Административную деятельность всех сибирских воевод, в том числе и кузнецких, правительство тесно увязывало с политикой строительства сети укрепленных пунктов с постоянным русским населением, которому предстояло решать сложные задачи по хозяйственному освоению края.
Таким образом, присоединение верховий Томи к Русскому государству было продиктовано стратегическими и ясачными интересами правительства, которое стремилось овладеть кузнецкой железоделательной базой, поставляющей оружие кочевникам, и богатым районам ясачного сбора. Неудачное возведение первого Кузнецкого острога и вынужденный перенос крепостных строений на новое место, а также попытки подчинения его Томску были тесно связаны с местнической политикой томских воевод и ясачными интересами служилых людей, которые стремились к монопольной эксплуатации природных богатств и коренного населения кузнецкой земли. Схожая ситуация наблюдалась при возведении Красноярского и первого Ачинского острогов в 1628 и 1641 годах, когда столкнулись интересы государства, разрядных воевод и служилых людей в вопросах подчиненности и обладания новой ясачной территорией.
Ремесло
В отличие от промыслов ремесленное производство Кузнецкого острога получило наименьшее развитие. Это обстоятельство во многом объяснялось как малочисленностью русского населения с преобладанием в нем служилого элемента при отсутствии значительного посада, так и пограничным положением Кузнецка, в котором хозяйственные виды деятельности были скрыты военными, административными и ясачными функциями. Особенно наглядно это проявилось в первой половине XVII века, поэтому сведения о ремесле в этот период практически отсутствуют. Исключением являлось лишь железоделательное производство, организация которого не была реализована правительством в задуманном варианте, хотя усилия в этом направлении прилагались и некоторые результаты были достигнуты.
Известный тобольский узник Ю.Крижанич, получив сведения о богатых запасах кузнецкой руды, обвинял центральную власть в бездеятельности и отсутствии предприимчивости в их использовании: "воистину велика небрежность и нерадивость русских людей, оставляющих без внимания столь полезные кузницы. Оттуда можно было бы добывать [столько] железа, что хватило бы всему царству на всякое оружие... могли бы и в Сибири ковать и присылать в Москву".
Однако, это суждение не вполне соответствовало действительности. Еще задолго до Крижанича правительство серьезно задумывалось о возможности использования кузнецких железных руд не только в местном, но и общесибирском масштабе. Подробные сведения о богатстве и высоком качестве местной руды были известны Москве еще в конце XVI в. "Железо то кузнецкое и уклад велми добр, лутче свейского железа, и мяхко железо аки свинец" - сообщал неизвестный автор сибирской летописи. Исходя из практических соображений уже осенью 1622 г. правительство предписало кузнецким и томским воеводам организовать в "кузнецкой вершине" производство железа и огнестрельного оружия. Чтобы ускорить его производство, Москва предписала взимать у ясачных людей вместо мехов кричное железо и переделывать его в отсучи и полосы в Кузнецке. Для этой цели в Кузнецке уже в 1624 г. была построена кузница. Но железоделательное производство в Кузнецке, невзирая на правительственные указания, не получило дальнейшего развития. Как установил В.И.Сергеев, томские воеводы, боясь усиления Кузнецка, сумели убедить центральную власть в налаживании такого же производства непосредственно в Томске, мотивируя это тем, что томское железо "такое же, что и в Кузнецком остроге". Исходя из этого, правительство приказало организовать производство железа в Томске, изготавливать из него пищали и ядра, а кузнецкое железо, сдаваемое вместо пушнины, продавать в Тобольске и в Москве. Однако, и томскому железоделательному производству не удалось состояться, как и кузнецкому. В силу ряда причин: бедности руд, дороговизны, отсутствия свободного найма рабочей силы, оно явилось неэффективным, дорогостоящим предприятием. Открытие в 1628 г. богатых железных руд на Урале у Невъянского острога и вблизи Енисейска побудило правительство отказаться от дальнейшей разработки томских руд. По-видимому, этот фактор оказал решающее влияние на развитие кузнецкой металлургии. Имея достаточно развитые железоделательные центры в европейской части, на Урале и в Енисейске, правительство намеренно отказалось от эксплуатации кузнецких железных руд.
Но с ликвидацией русского металлургического производства в Притомье сохраняла свое значение железоделательная промышленность абинских "кузнецов". Отношение к ней у центральной администрации было неоднозначным, во многом граничащим с определенными запретами и ограничениями. Это дало повод некоторым исследователям утверждать, что русские в погоне за пушниной своими действиями нарушили отлаженную тысячелетием железоделательную культуру кузнецких татар, что привело к "исчезновению или уменьшению местного населения и к разрушению местной железоделательной промышленности". Этому тезису, высказанному
В.Н.Кашиным еще в 30-е годы, вторит Л.М.Шерстова, которая считает, что "промыслово-пушная переориентация ясачных наносила смертельный удар местному горному делу и металлургическому ремеслу, а через это всей издревле сложившейся системе обменно-торговых связей, обмену железных изделий и утвари на ту же пушнину". При этом авторы не приводят никаких фактов, свидетельствующих о целенаправленном уничтожении традиционного хозяйственного уклада и уменьшении коренного населения. Между тем ситуация с железом кузнецких татар была значительно сложнее, чем это представлено указанными авторами. Правительство не могло не учитывать традиционную ориентацию абинцев на плавку металла, изготовление оружия, железных предметов и торговлю ими. В то же время, оно не могло допустить торговлю оружием с немирными кочевниками, которые нередко использовали его против русского населения. Поэтому Сибирский приказ стремился на первых порах использовать железо верхотомской выделки, исходя из местных практических потребностей. В первое десятилетие существования острога воеводы получали указания принимать железо в ясак у народов, у которых "лешня не удалась", и это железо продавать в Тобольске. Торговля ясачным железом сохранялась, очевидно, длительное время, поскольку она была отмечена даже в 1670 г. Но постепенно правительство ужесточает свои требования. В 1631 г. было указано - железо принимать в крайнем случае и из него изготавливать сельскохозяйственный инвентарь: сошники, косы, серпы и т.д., и продавать их крестьянам и "всяким людям по тамошней цене".
