Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Начало церковного служения о. Гермогена и пребывание в Тифлисе (1890-1900 гг.) 21
Глава II. Архиреиское служение в Саратовской епархии (1901-1911 гг.)
1. Церковно-просветительская и общественная деятельность епископа Гермогена (1901-1907 гг.) 40
2. Отстранение епископа Гермогена от работы в Святейшем Синоде в 1908 г 65
3. Епископ Гермоген и светская власть 78
Глава III. Деятельность епископа Гермогена в святейшем синоде и его ссылка (1912-1916 гг.)
1. Епископ Гермоген и вопрос о диакониссах 119
2. Епископ Гермоген и Г. Распутин 132
3. Ссылка в Жировицы и возвращение 159
Глава IV. Назначение епископа Гермогена на Тобольскую кафедру и последний период его служения (1917-1918 гг.) 189
Заключение 224
Источники и литература 233
Приложения 252
- Начало церковного служения о. Гермогена и пребывание в Тифлисе (1890-1900 гг.)
- Отстранение епископа Гермогена от работы в Святейшем Синоде в 1908 г
- Епископ Гермоген и Г. Распутин
- Назначение епископа Гермогена на Тобольскую кафедру и последний период его служения (1917-1918 гг.)
Введение к работе
Актуальность темы. Начиная с 1990-х гг. взаимоотношения Русской Православной Церкви и государства, роль видных иерархов и духовенства в историческом процессе вызывают пристальный интерес исследователей и рассматриваются как практически неизученная область отечественной истории, исключительно актуальная в силу длительного влияния Церкви на государственную жизнь России в прошлом. Обращение в настоящее время общества к традиционным ценностям обуславливает соответствующий исследовательский интерес к историческим процессам ХХ столетия и историческим деятелям данной эпохи. Причисленный в 2000 г. к лику святых Русской Православной Церковью епископ Тобольский и Сибирский Гермоген (Долганев Георгий Ефремович; 1858–1918 гг.) являлся одной из ключевых фигур последнего предреволюционного периода взаимоотношений Церкви и государства, сыгравших видную роль в созыве и работе Поместного Собора Православной Российской Церкви и восстановлении патриаршества в России. Он стал последней жертвой синодального правления (по мнению известного церковного историка И.К. Смолича) и одной из первых жертв атеистической политики Советского государства
Изучение исторического опыта церковного служения и общественной деятельности епископа Гермогена в период кризиса церковно-государственных отношений в России конца ХIХ начала ХХ вв., его роли и влияния на развитие важных событий приобретает особое значение в современных условиях возрождения Церкви. Всестороннее отражение жизнедеятельности епископа Гермогена на основе критического анализа и введения в научный оборот всей доступной источниковой базы по изучаемой проблеме придает исключительную актуальность проведенному исследованию, поскольку в отечественной историографии личность епископа, его отношения с церковной и светской властью представлены фрагментарно, нередко интерпретируются с искажениями, в основном с культурологических позиций, вне церковного служения епископа.
Объект исследования – церковно-государственные отношения в условиях кризиса синодальной системы управления в эпоху абсолютистской монархии и в первый год становления советского государства.
Предмет исследования – личность епископа Гермогена и его деятельность в условиях синодальной системы и после принятия советской властью декрета об отделении Церкви от государства.
Хронологические рамки данной работы – обусловлены временем служения епископа Гермогена в священном сане, от момента его рукоположения в сан диакона 2 декабря 1890 г. до кончины 29 июня 1918 г. в сане епископа Тобольского и Сибирского, и отражением в его жизни важнейших событий церковной и государственной жизни.
Территориальные рамки исследования охватывают места служения и ссылки епископа Гермогена: Санкт-Петербург, Тифлис, Саратовскую губернию, Жировицкий монастырь Гродненской губернии, Николо-Угрешский монастырь Московской губернии, Тобольскую губернию.
Историография темы исследования. Концептуальный подход и результаты исследования генезиса церковно-государственного кризиса в России начала ХХ в., которые разделяет и автор диссертации, нашли свое отражение в созданных в эмиграции трудах И.К. Смолича, изданных в 1964 г. в Германии и затем в 1996 г. в России. Советская историография практически не исследовала историю Церкви и жизнедеятельность епископа Гермогена по идеологическим мотивам. Первую попытку объективного исследования церковной истории, предпринятую в 1980-е гг. П.Н. Зыряновым, нельзя считать успешной, так как автору не удалось преодолеть идеологические антирелигиозные клише в анализе и оценке событий.
В 2000-е гг. появляется ряд трудов С.Л. Фирсова, исследующих историю Церкви за период конца ХIХ – начала ХХ вв., в которых автор ввел в научный оборот и систематизировал значительный пласт опубликованных и архивных источников, важных для осмысления проблемы. Для данной диссертации важны были приводимые С.Л. Фирсовым сведения об участии епископа Гермогена в подготовке Поместного Собора, о позиции епископа относительно состава его участников, роли Распутина при дворе. Труды С.Л. Фирсова, отличаясь большим объемом цитирования источников и литературы, остаются одними из наиболее информативных для изучения взаимодействия Церкви и государства в период конца XIX – начала XX вв.
Исследованию синодального периода истории Церкви, показу ее созидательной роли в жизни народов России посвящена монография В.А. Федорова «Русская Православная Церковь и государство. Синодальный период. 1700–1917». В.А. Федоров строит свое исследование на представительном комплексе источников и литературы, глубоком анализе нормативно-правовых актов, касающихся статуса Русской Православной Церкви, ее функций, структуры управления, проводимых реформ, правового положения духовенства, а также распоряжений и циркуляров Святейшего Синода, годовых отчетов обер-прокурора Святейшего Синода, других информационно-аналитических материалов учреждений духовного ведомства. Особую научную ценность работе В.А. Федорова придают малодоступные копии документов, помещенные автором в разделе «Документы и материалы». Им широко привлечена и проанализирована мемуарная литература.
Протоиерей Владимир Рожков в своем обстоятельном труде «Церковные вопросы в Государственной Думе» дал всесторонний анализ материалов по вопросам вероисповедания и Церкви, рассмотренных Государственной Думой. В нем автор представил документально подтвержденные материалы «по делу епископа Гермогена», открыто выступившего против инициированных светскими лицами определений Святейшего Синода и обер-прокурора В.К. Саблера и за это необоснованно уволенного от управления Саратовской епархией. Монография, исследующая церковно-государственные отношения и то, как они отразились в деятельности Государственной Думы, снабжена обширным библиографическим и справочным материалом.
Деятельность епископа Гермогена нашла представительное отражение и в сборнике документов «Саратовский губернатор П.А. Столыпин в зеркале документов (1903–1906 гг.)», явившемся результатом многолетнего труда сотрудников Государственного архива Саратовской области.
Первое исследование тобольского периода деятельности епископа Гермогена – «Священномученик Гермоген, епископ Тобольский и Сибирский» – было написано автором диссертации в 1996 г. Впоследствии автором диссертации было выполнено более полное исследование жизни епископа Гермогена в работе «Священномученик Гермоген (Долганев), епископ Тобольский и Сибирский, и священномученики Петр (Корелин), Ефрем (Долганев), Михаил (Макаров) и мученик Константин (Минятов)», где были изучены отдельные аспекты деятельности епископа Гермогена.
Информативные материалы о взаимоотношениях епископа Гермогена с органами советской власти Тобольска и Екатеринбурга содержатся в работе Петрова С.Г..
В числе трудов, посвященных епископу Гермогену, следует назвать работу А.И. Мраморнова «Церковная и общественно-политическая деятельность епископа Гермогена (Долганова, 1858–1918)», в которой дан достаточно полный историографический очерк о деятельности епископа Гермогена. Оценивая личность и деятельность епископа Гермогена, автор полагает, что епископ в своей деятельности вышел за пределы своих архипастырских полномочий.
Представляет несомненный интерес труд иерея Георгия Ореханова «На пути к Собору. Церковные реформы и первая русская революция», посвященный исследованию взаимоотношений церковной и государственной власти в предсоборный период. Автор раскрывает важные аспекты противоречивых духовных исканий русского общества, определяя тем самым новые возможные ориентиры исследования проблемы с учетом влияния внецерковных сил на церковный раскол, кадровую политику и проведение церковной реформы на основах протестантизма.
Исключительно информативный историографический обзор трудов по истории взаимоотношений Церкви и власти представила А.Г. Семашко в своем диссертационном исследовании «Русская Православная Церковь в государственном механизме Российской империи ХIХ века: историко-правовой аспект».
Публикуются исследования о роли личности в историческом процессе начала ХХ столетия, делаются попытки переосмыслить взаимоотношения Церкви и государства, исследовать историю общественной мысли и политических движений в России, проблемы взаимодействия личности и государства, деятельность людей в контексте общественно-политических реалий.
Масштабностью изложения среди научных публикаций в конце ХХ – начале ХХI вв., отражающих отдельные аспекты взаимоотношений Церкви и государства в предреволюционный и советский период, раскрывающих сложности этих отношений, последствия необоснованных политических репрессий по отношению к священнослужителям, отличаются работы многих исследователей, среди них следует отметить работы протоиерея Владислава Цыпина.
Вместе с тем, несмотря на определенные достижения в данном направлении, правомерно утверждение, что исследуемая тема вплоть до настоящего времени остается неизученной.
Цель настоящего исследования – анализ жизни и деятельности епископа Гермогена с определением и уточнением идейной позиции и практической роли епископа в событиях этого периода, реконструкцией картины проявления кризиса во взаимоотношениях Церкви и государства в предреволюционный период, когда Церковь зависела от светской власти, и в послереволюционный период, когда новая государственная власть отделила Церковь от государства и стала оказывать на нее давление репрессивного характера.
Для реализации цели были поставлены следующие задачи:
– на основе анализа развития истоков кризисных явлений в церковно-государственных отношениях в России конца ХIX – начала XX вв. раскрыть исторический контекст событий эпохи, участником и свидетелем которых являлся епископ Гермоген;
– изучить факты биографии епископа Гермогена, определившие его духовный облик и четкое религиозно-нравственное мировоззрение, которого он придерживался независимо от формы государственной власти;
– исследовать организационную, просветительскую, миссионерскую, благотворительную, архипастырскую деятельность епископа Гермогена в местах его служения в условиях церковно-государственного кризиса в России конца ХIX – начала XX вв.;
– проанализировать деятельность епископа Гермогена как члена Святейшего Синода и члена Поместного Собора Православной Российской Церкви, его влияние на развитие церковно-государственных отношений;
– охарактеризовать взаимодействие епископа Гермогена с представителями губернской власти в местах его архипастырского служения в условиях нарастающего революционного брожения;
– рассмотреть реакцию революционных сил России на архипастырскую деятельность епископа Гермогена, причины его преследований и убийства.
Методологическая основа исследования.
Методологической основой настоящего исследования стали общенаучные принципы историзма, системности, комплексности, реализуемые на основе методов историко-архивоведческих дисциплин, а именно:
– источниковедческого анализа и критики исторического источника как основы познания объективных реалий исторического процесса человеческой жизнедеятельности;
– комплексного подхода к выявлению и изучению информации опубликованных и архивных источников и литературы;
– сравнительного анализа и определения достоверности фактов, содержащихся в источниках мемуарного жанра и архивных документах официального происхождения;
– духовно-ориентированного психологизма и «вживания» в изучаемую среду бытования, позволившие подойти к пониманию феномена личности епископа Гермогена.
Источниковая база, лежащая в основе представленного к защите исследования, обширна. Значительный комплекс источников по вопросам взаимоотношений Церкви и государства, а также деятельности епископа Гермогена был выявлен и изучен в фондах федеральных и региональных архивов и других. Это позволило представить жизнедеятельность епископа Гермогена в историческом контексте взаимоотношений Церкви и государства по основным периодам его служения: санкт-петербургском, тифлисском, саратовском, жировицком и тобольском.
Ранний период служения – санкт-петербургский – нашел отражение в документах ф. 796 «Канцелярия Св. Синода», хранящегося в РГИА, и ф. 1132 «Епископы Саратовские и Царицынские. Коллекция», хранящегося в ГАСО. В этом фонде отложились как служебные, так и личные документы епископа Гермогена. До настоящего времени этот фонд представляет самое значительное собрание документов, касающихся деятельности епископа Гермогена. Материалы о тифлисском периоде представлены в документах ф. 1132 «Епископы Саратовские и Царицынские. Коллекция», хранящегося в ГАСО; кроме того, был использован ф. 440 «Тифлисская духовная семинария», хранящегося в ЦИАГ. Служение епископа Гермогена в Саратовской епархии исследовалось по документам фондов ГАСО: ф. 1132 «Епископы Саратовские и Царицынские. Коллекция», ф. 135 «Саратовская духовная консистория», ф. 1 «Канцелярия саратовского губернатора», ф. 12 «Саратовская духовная семинария», ф. 53 «Саратовское жандармское губернское управление», ф. 59 «Саратовское городское полицейское управление». В ходе детального изучения фондов РГИА были выявлены как официальные, так и личные документы, в частности переписка, позволившие провести перекрестную проверку и уточнить степень достоверности сообщаемых фактов. Для исследования отношений епископа Гермогена с царской семьей и Г. Распутиным в ГАРФе были просмотрены фонды семьи последнего императора, его окружения, должностных лиц и церковных деятелей данного периода. Жировицкий период жизни епископа Гермогена освещен на основе синодальных фондов РГИА: ф. 796 «Канцелярия Св. Синода» и ф. 797 «Канцелярия обер-прокурора Св. Синода». После изучения ф. 353 «Народный Комиссариат Юстиции» ГАРФа было установлено, что значительный комплекс документов периода жировицкой ссылки был изъят у епископа Гермогена при обыске в Тобольске в 1918 г. и увезен арестовавшими епископа сотрудниками ЧК, и можно надеяться, что он не был при эвакуации ЧК во время отступления Красной армии уничтожен и еще будет найден. Материалы о тобольском периоде жизни епископа Гермогена и касающиеся его ареста и смерти сохранились в указанных выше архивах и печатных источниках, появившихся в короткий период пребывания в Тобольске войск адмирала А.В. Колчака, – некрологов и воспоминаний о епископе после его убийства революционной властью в 1918 г.
Видовой состав выявленных источников разнообразен. Это и официальные документы и документы личного происхождения. К первой группе относятся: указы и определения Святейшего Синода, доклады, рапорты, донесения, докладные записки, отчеты, справки, программы, заключения, служебные письма, прошения, послужные списки и др. Во вторую группу вошли: дневники, переписка и воспоминания и в ф. 102 «Департамента полиции» (ГАРФ) – коллекция перлюстрированной корреспонденции.
В ходе исследования были изучены документы более 200 фондов федеральных и региональных архивов за период с 1890 по 1918 гг., что в совокупности с опубликованными источниками имело определяющее значение в достижении поставленной цели и задач в данной работе.
Среди опубликованных источников следует назвать три основные группы: законодательные акты Российской империи и декреты Советского правительства, относящиеся к правовому положению Церкви, и Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг., опубликованные мемуары и переписка, и периодическая печать. Опубликованные воспоминания и переписка, использованные в данном исследовании, дополняют корпус архивных источников мемуарного и эпистолярного характера. Это же относится и к журналам, периодическим сборникам и газетам. Часть из них, такие как «Духовный вестник Грузинского экзархата», «Саратовские епархиальные ведомости», «Церковные ведомости», «Церковный вестник», являются типовыми изданиями, информирующими об официальной стороне церковной и епархиальной жизни, ценными для данного исследования публиковавшимися в них статьями епископа Гермогена, а также официальными отчетами о его деятельности. Представляет большую ценность для данного исследования газета «Братский листок»; будучи ежедневной, она с большими подробностями описывала события церковной и общественной жизни в Саратове, отражая позицию правящего архиерея. Ежедневная газета «Саратовский листок», описывавшая церковные события с позиции левых политических взглядов, дает возможность изучить позицию, принципиально отрицавшую положительное значение Церкви в жизни народа.
Научная новизна диссертационного исследования обусловлена выявлением и критическим анализом всей совокупности фактов деятельности епископа Гермогена, а также ранее не осуществленным в научной литературе комплексным анализом источниковой базы с целью рассмотрения архипастырского служения, роли и влияния епископа Гермогена на церковно-государственные отношения в России конца ХIX – начала XX вв.
В работе дается полное описание жизни, церковного служения и общественной деятельности епископа Гермогена на основе анализа обширного корпуса исторических источников, многие из которых впервые вводятся в научный оборот. Впервые исследованы события 1908 г., связанные с безуспешной попыткой епископов Гермогена (Долганева) и Серафима (Чичагова) преодолеть несовершенство синодального управления. Изучены миссионерская деятельность епископа Гермогена и поддержка им церковно-приходских школ и училищ, призванных защитить народ от нравственного растления. Освещена деятельность епископа Гермогена как одного из активных участников Поместного Собора Православной Российской Церкви в качестве заместителя председателя отдела Высшего церковного управления и его роль в восстановлении института патриаршества в России в ноябре 1917 г.
Теоретическая и практическая значимость. Разработан концептуальный подход к исследованию проблемы церковно-государственных отношений как части общей истории России на основе комплексного межархивного исследования источниковой базы, источниковедческого сопоставительного анализа содержания архивных документов.
Практическая значимость работы определяется возможностью использовать полученные знания в области взаимоотношений Церкви и государства, истории, психологии личности, общественных и социальных отношений, роли субъективного фактора в историческом процессе, при создании справочников и энциклопедий, учебных курсов по истории, культурологии, религиоведению и краеведению. Материалы диссертации могут использоваться государственными служащими, ответственными за координацию конфессиональной политики как в стране, так и на региональном уровне.
Апробация результатов исследования. Исследование проводилось на базе кафедры истории и социально-культурного сервиса Юго-Западного государственного университета
Выводы и результаты исследования автор докладывал на международных и всероссийских конференциях и симпозиумах: Международных Рождественских образовательных чтениях (2003, 2004, 2005, 2006, 2008, 2009, 2010 гг.), в Государственном историческом музее (2004 г.), в Институте Российской истории РАН (2009 г.), на VII Всероссийских научно-образовательных Дамиановских чтениях (2010 г.) и др.
Результаты исследования были отражены в двенадцати публикациях, в том числе в двух статьях в научных журналах, рекомендованных ВАК РФ; общий объем публикаций составляет 39,7 печатных листа.
Структура диссертации обусловлена задачами исследования и состоит из введения, четырех глав, разделенных на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы и 23-х приложений.
Начало церковного служения о. Гермогена и пребывание в Тифлисе (1890-1900 гг.)
Последнее десятилетие XIX века, в период которого только начиналось церковное служение епископа Гермогена (сначала в Санкт-Петербурге, а затем в Тифлисе), вошло в историю как время модернизации российской экономики, существенных изменений в социальной структуре и духовно-нравственном климате общества, а также нарастания общенационального кризиса и оппозиционного движения. Это была эпоха окончания правления императора Александра III и начала царствования императора Николая II, стоявших перед необходимостью реформ в общественной и церковной сферах. Пост обер-прокурора Св. Синода занимал К.П. Победоносцев1, принципиальный противник реформ, сторонник синодальной системы - подчинения Церкви государству, приведшей к кризису церковно-государственных отношений. По мнению Г. Флоровского, Победоносцев «опасался всякого действия, всякого движения - охранительное бездействие казалось ему надежнее даже подвига»2. Результаты такой установки, по выводу И.К. Смолича, сказались в царствование императора Николая II (21 октября 1894 г. - 3 марта 1917 г.), когда уже само «самодержавие как принцип народного сознания переживало кризис»3. В то же время К.П. Победоносцев как выдающийся государственный деятель, искренний охранитель государственных и церковных интересов, стремился подбирать для управления энергичных и просвещенных деятелей, одним из которых был епископ Гермоген.
Епископ Тобольский и Сибирский Гермоген (Долганев Георгий Ефремович; 1858-1918 гг.) впоследствии стал одной из ключевых фигур того исторического периода в истории Русской Церкви, который называется синодальным, по названию высшего органа управления Церковью, и главной характеристикой которого является не только отсутствие главы Русской Православной Церкви - патриарха, но и жесткая зависимость Церкви от государства, сначала - от императора при Петре I, волей которого эта система получила свое начало, и затем, когда Церковь получила свое место в государственной системе как Ведомство православного исповедания, от государственного чиновника - обер-прокурора, что наибольшее развитие получило в правление императоров Александра III и Николая И. Но Церковь, только перестав быть Церковью, может превратиться в ведомство при государственном аппарате. Русская Православная Церковь не перестала быть Церковью, и потому на протяжении всех двухсот лет синодального периода в лице тех или иных иерархов ставила вопрос об исправлении этого уродливого положения, вредного для ее религиозно-нравственной просветительской деятельности и губительного для государства. Одним из проявлений этих нарушающих каноническое право Церкви и.спокойствие в государстве было смещение епископов с их кафедр или лишение их сана, что не могло «производиться государственной властью, так как сообщение или отнятие благодатных даров (харизмы) было совершенно вне ее компетенции. Вместе с тем в синодальный период государство неоднократно принуждало Святейший Синод смещать епископов или лишать их сана»1. Перечислив ряд архиереев, подвергнутых этой участи, И.К. Смолич заканчивает этот список епископом Саратовским Гер-могеном, как последней жертвой синодального правления2.
Типические нарушения во взаимоотношениях Церкви и государства, которые справедливо можно назвать вмешательством государства в каноническую область деятельности Церкви, в частности, вмешательство в вопросы назначения и смещения епископов, порождали типологические случаи. Так предложение митрополита Арсения (Мацеевича) восстановить патриаршест во при императрице Елизавете в 1742 г. и протест против реквизиции церковного имущества, проведенной «начальницей греческой церкви»1 императрицей Екатериной II, и едва ли не большей, чем при принципиальном противнике христианства В.И. Ленине, привели митрополита Арсения к аресту в 1763 г. и пожизненному заключению в Ревельской тюрьме.
Система взаимоотношений Церкви и государства, которые можно охарактеризовать как зависимость Церкви от государства через подчинение Св. Синода государственному чиновнику - обер-прокурору была одинакова во весь период своего существования. Член Св. Синода митрополит Московский Платон (Левшин) в конце XVIII столетия писал: «Именно им [обер-прокурорам] вверена вся власть; нас ставят ни во что и не только хотят подчинить нас себе, но и почитают своими подчиненными... Поистине, это гнев Божий за наши грехи. Особенно тяжко, что наше-то начальство не только не идет против них, но даже содействует им и бежит с ними вперегонку» . Более ста лет спустя участвовавший в работе Св. Синода епископ Гермоген по-прежнему считал главным виновником создавшегося положения обер-прокурора и заседавших в Синоде архиереев, на практике не пожелавших изменить его.
Такими же типическими были отношения между епископами и представителями государственной власти в лице генерал-губернаторов при сложившихся или, точнее говоря, учрежденных государственной властью взаимоотношениях Церкви и государства. «Конфликт Рижского епископа Ири-нарха Попова (1836-1841) с генерал-губернатором Остзейского края закончился в 1836 г. удалением епископа из Риги. Когда Иркутский архиепископ Ириней Несторович вступился за вверенное ему духовенство, страдавшее от злоупотреблений генерал-губернатора, возник тяжелый конфликт, победителем в котором вышел и на этот раз представитель государственной власти: Ириней был сослан в монастырь. В XIX и XX вв. столкновения между епархиальными властями и губернаторами вообще происходили очень часто»1.
Много раз в синодальный период при смене руководителей государства у иерархов появлялась надежда на исправление того ложного положения, в котором оказалась Церковь. Так было и при воцарении императора Александра II, на время правления которого пришлись детство и юность епископа Гермогена, когда многим уже стало ясно, сколько тяжелого из старого наследия накопилось в жизни страны, мешавшего не только внутреннему ее устройству, но и приведшего к внешнему поражению в Крымской войне. Многие архиереи и церковные деятели тогда стали выражать надежду на большее участие Церкви в общественной жизни страны.
После того, как Московским святителем стал в 1867 г. митрополит Иннокентий (Вениаминов), в 1869 г. снова был поднят вопрос о Церковном Соборе и восстановлении патриаршества, но и тогда это не имело практического развития. Высшая государственная власть, в данном случае в лице императора Александра II, говорила одно и тоже: не надо торопиться с этим вопросом. Вопрос действительно был сложным, потому что требовался пересмотр неких, ставших фундаментальными, основ во взаимоотношениях Церкви и государства, заложенных при императоре Петре I и окончательно укрепившихся при его преемниках, породивших болезненные отношения в обществе. Но эту, как и всякую застарелую, болезнь нужно было или лечить или - от нее умереть. Государственная власть ничего не сделала для исцеления порожденной ее же действиями болезни и, наконец, погибла, увлекши множество своих граждан в воронку начавшейся в 1918 г. братоубийственной гражданской войны.
До гибели абсолютистской монархии можно было все же попытаться что-либо сделать, внося законным путем предложения для исправления болезненных отношений между Церковью и государством, как сделал это митрополит Ростовский Арсений (Мацеевич). Можно было и счесть, что дело зашло слишком далеко и что «количество погрешностей и неосторожностей, накопленное не одним уже веком, едва ли не превышает силы и средства исправления», как считал митрополит Московский Филарет (Дроздов). А можно было малодушно приспосабливаться ко всему, посвятив жизнь заботам о своем материальном и социальном положении, как делало это тогда множество людей, занимавших различные церковные и светские должности. Но ценными, с точки зрения исторической значимости, оказываются поступки не тех, кто руководствовался соображениями личными или хотя бы политической целесообразности, не отличимыми, зачастую, от личных, а тех, кто искал выход из создавшегося положения, часто жертвуя личным благополучием.
И в случае митрополита Ростовского Арсения (Мацеевича) в 1763 г., и в случае епископа Саратовского Гермогена (Долганева) в 1911 г., когда большинство членов Св. Синода выступило на стороне государства, мы можем наблюдать действующий на протяжении определенного исторического периода некий стереотип поведения, вызванный ложными и неконструктивными отношениями между Церковью и государством, для историка и исследователя свидетельствующий о степени тяжести социальной болезни, которая только тогда исцеляется, когда церковный и общественный организм осознанно пытается от нее освободиться.
Подвиг епископа Гермогена вплоть до мученической кончины представляется естественным, если взглянуть на его происхождение и воспитание. Священномученик Гермоген родился 25 апреля 1858 г. в семье священника Херсонской епархии Ефрема Павловича Долганева1 и в крещении был наречен Георгием. У священника Ефрема Долганева и его супруги Варвары Исидоровны было шестеро детей. Приход, где он служил, был небогатым, и семья была весьма ограничена в средствах. Отец Ефрем старался быть образцовым пастырем и учил всех, как писал о том один из его сыновей, своим «примером порядку, чистоте, опрятности, любви к благолепию службы, красоте храма, облачений, сосудов, лампад, всего чина церковного...»1.
Отстранение епископа Гермогена от работы в Святейшем Синоде в 1908 г
Несмотря на то, что революционные беспорядки к 1908 г. окончились, противостояние власти и народа осталось, так как проблемы, назревшие к этому времени, не были разрешены. При этом, государственными органами с одобрения императора принимались законы, которые при проведении в жизнь еще более усиливали бесправное положение Церкви, уменьшая ее нравственный и религиозный авторитет, что в условиях, когда Церковь в крестьянской стране по-прежнему оставалась связующим миллионы крестьян организмом, неминуемо приводило в перспективе к анархии, а отрицание Бога - к отрицанию нравственности. В это время Св. Синод, руководимый обер-прокурором, стремительно терял свое влияние, и в стране, где общество было занято партийной борьбой, остро ощущалось, отсутствие авторитетного церковного голоса.
В декабре 1907 г. епископы Орловский Серафим (Чичагов)1, Саратовский Гермоген (Долганев) и протоиерей Иоанн Восторгов предприняли попытку вывести церковное управление из состояния, как им казалось, летаргического сна. Так начался, по выражению участника событий епископа Серафима, «первый акт из русской синодальной трагедии».
6 декабря, после литургии в Андреевском соборе Кронштадта, епископы Серафим и Гермоген, духовные дети о. Иоанна Кронштадтского, и протоиерей Иоанн Восторгов посетили о. Иоанна. «Старец встретил их выражением живейшей благодарности за службу и слово назидания и вручил от себя Преосвященным и отцу Иоанну Восторгову святые иконы. Затем с ними он удалился в свою уединенную келью и там беседовал около часа, по его словам, о предметах первейшей важности. Собеседники вышли от о. Иоанна растроганные и в слезах...»2 Отец Иоанн Кронштадтский одобрил их попытку добиться большего влияния Церкви на жизнь народа.
Впоследствии о. Иоанн каждому из них написал записки; епископу Гермогену он написал: «Видел у себя сегодня дорогого гостя отца Иоанна Восторгова; говорили о текущих делах, особенно ваших. Вы в подвиге; Гос подь отверзает небо, как архидиакону Стефану, и благословляет вас. Дерзайте, благодарите Подвигоположника»1.
Вскоре после беседы с о. Иоанном епископы были приняты императором Николаем II; они подали ему записку «По вопросу о современном положении Церкви». В своей записке императору они писали о том, что Русская Православная Церковь оказалась в тяжелом и крайне опасном положении вследствие многих причин. Во-первых, это произошло потому, что большинство приходских общин не имеет подготовленных к служению пастырей, так как духовные семинарии потеряли свой духовный облик. Это привело к разобщению священников с паствой и епископами, архипастырей с приходами и к равнодушию общества и народа к делам Церкви. Епископы, как руководители жизни епархий, сами получив воспитание в таких несовершенных семинариях и академиях, восходят к своему высокому и ответственному служению без необходимого церковно-жизненного опыта, так как приходят к епископству главным образом по службе в тех же духовно-учебных заведениях, а не через пастырскую и общественно-религиозную деятельность.
Вторая причина - это тяжкие последствия закона 17 апреля 1905 г. о свободе всех вероисповеданий, который поставил Церковь в условия жизни гораздо более тяжкие, чем у любой секты. Каждая секта стала после принятия нового закона свободной юридически и самостоятельной в своих правах. Зависимой, бесправной и несвободной осталась только господствующая Православная Церковь.
Третья причина это - переходное состояние в жизни и деятельности высшей церковной власти. Св. Синод, выработав положения и вопросы для Церковного Собора в Предсоборном присутствии, в ожидании Собора приостановил проведение каких бы то ни было реформ и замер в своей деятельности. Между тем очевидна крайняя необходимость и неотложность некоторых реформ.2.
Епископы выражали мнение о возможности собрать Церковный Собор через год, но при условии энергичной его подготовки. Они предложили созвать сессию Синода для проведения необходимых реформ и подготовительных к Собору мероприятий и уволить на покой престарелых и недеятельных архиереев, которые как правители непригодны в переживаемое особо тяжелое время1.
Последнее предложение вызвало большое беспокойство у некоторых архиереев, особенно у тех, кто чувствовал себя не особенно твердо в области делания церковного или нравственности. Одним из первых был уволен будущий обновленец и разрушитель Церкви, первый викарий Санкт-Петербургской епархии епископ Нарвский Антонин (Грановский) . Архиепи-скоп Псковский и Порховский Арсений (Стадницкий) писал по этому поводу в своем дневнике: «Гуляя после обеда, я встретился с Антонином, который жаловался на физическое недомогание и душевное. Я думаю, что тут имеют влияние "беды над старцем" [митрополитом Антонием (Вадковским)], с которым связано и его благополучие. "Исидор Михайловский4 пысав мені, що в Москві ходят слухи, що Восторгов скоро возьмется и за мені"...
В 7 часов вечера зашел ко мне Преосвященный] Антонин, мрачный и воздыхающий. Я хотел было утешить его. Он мне и сказал: "Вы знаете, що теперь я уже не Нарвский". - "А какой же? Не Псківский ли?" - "Я тілько що від старца, который и сказав мені царскую волю, переданную через обер прокурора, що бы я шукав собі місто". Теперь только я понял, что он не шутит. Оказывается, в пятницу обер-прокурор был на обычном докладе у Государя, и он дважды сказал оберу об увольнении Преосвященного] Антонина, а обер-прокурор вчера передал митрополиту, а митрополит сегодня Преосвященному] Антонину, а последний - непосредственно мне... Заходил к Преосвященному] Антонину. Он дремал в постели и все стонал. Признаюсь - вся обстановка опального архиерея произвела на меня сильное впечатление. В спальне - полумрак от прикрытой электрической лампы, громаднейшая кровать... а на ней - громаднейшая фигура Преосвященного], с полуоткрытыми глазами, стонущего. Он, еле двигая языком, говорил, что был у обер-прокурора, который передал ему волю царскую об удалении его на покой, что эта воля должна быть исполнена и что ему вскоре нужно подать прошение об уходе...»
Митрополит Санкт-Петербургский Антоний, на которого падала вина за попустительство епископу Антонину, пытаясь оправдаться, писал обер-прокурору П.П. Извольскому": «Раз Государь им недоволен и сейчас это выражает, как узнал вчера от Вас, то разговору тут никакого быть не может. Его можно удалить. Но на меня здесь все же падает вина, что я терпел человека, на которого падают, по-видимому, тяжелые обвинения. В оправдание себя могу сказать, что я знаю непростительные ошибки Преосвященного Антонина, но знаю то хорошее, что в нем крепнет и крепнет. Из него вырабатывается хороший архиерей. Удалить человека, Государю неугодного, — дело правильное, но без вмешательства Гермогена и Серафима. Тут для меня самое непереваримое. Они хотят поспешно представлять Синоду к увольнению многих архиереев - до 15-ти, по дошедшим до меня слухам... Если можно, надо удержать названных иерархов от осуществления задуманных ими планов...»1
Епископы Серафим и Гермоген предлагали в своей записке средства по выведению церковной жизни из кризиса. Записка была настолько важной как церковный документ, что архиепископ Псковский и Порховский Арсений (Стадницкий), член Государственного совета, счел нужным целиком переписать ее в свой дневник, куда он вносил важнейшие события церковной жизни, откуда автор и берет ее для публикации. (См. Приложение 5) Предложив императору целый ряд мер, они испросили дозволения расширить состав Св. Синода и представили список кандидатов.
Император Николай II поддержал епископов, и на зимнюю сессию в начале 1908 г. был созван расширенный состав Синода, включавший трех митрополитов - Санкт-Петербургского Антония (Вадковского), Московского Владимира (Богоявленского) и Киевского Флавиана (Городецкого), архиепископа Томского Макария (Невского)2, епископов Вологодского Никона (Рождественского)3, Таврического Алексия (Молчанова)4, Саратовского Гермо-гена (Долганева), Орловского Серафима (Чичагова), Пензенского Митрофана (Симашкевича)5, настоятеля Андреевского собора в Кронштадте протоиерея Иоанна Сергиева6, протопресвитеров придворного духовенства Иоанна Янышева и военного — Александра Желобовского .
Епископ Гермоген и Г. Распутин
В изучаемый период, связанный с жизнью и деятельностью епископа Гермогена, кризисные явления охватили не только область взаимоотношений Церкви и государства, но и область собственно религиозную, породив кризис из кризисов - дехристианизацию общества, потерю в нем представлений о христианстве и связанное с ним представление о добре и зле и смысле человеческой жизни. Внимательный наблюдатель процессов, происходивших в стране в первую очередь в области духовной жизни, канонизированный Русской Православной Церковью в 1988 г. святитель Игнатий (Брянчанинов) еще в середине XIX столетия писал, что монашество, которое является наиболее полным выразителем идеалов христианства, «доживает в России... данный ему срок. Отживает оно век свой вместе с христианством»1. Утрата обществом представлений о содержании христианства подвигла многих на поиски носителей и практических исполнителей христианских идеалов, которые искались тогда в среде простого народа, чаще всего крестьян. Однако мотивы поисков подвижников у людей были разными. Одни искали, желая приобщиться к их духовному опыту, увидеть на практике, что значит исполнение заповедей Христовых; другие, не желая ничего менять в своей жизни, подчинялись их авторитету. Ищущие истину, сталкиваясь с фактами ей противоречащими, всегда были готовы отказаться от своих ошибочных взглядов. Таковы были епископы Гермоген, Феофан (Быстров) и Сергий (Страгород-ский), иеромонах Вениамин (Федченков) , пересмотревшие при получении новых фактов свое мнение о Григории Распутине . Но ищущие послушать оракула, не готовые к переменам в себе, оставались при вере в оракула, удовлетворялись получаемыми советами. Таковы были император Николай II и его супруга. Естественно, что такого рода действия, принимая во внимание положение этих лиц в государстве, не могли не приводить к дезорганизации управления.
21 января 1910 г. иеромонах Вениамин (Федченков) отправил епископу Гермогену письмо, касающееся Григория Распутина.
«Вы, Владыка святый, видели сами, с какой верой и любовью относились мы к нему как к рабу Божию, - писал он. - И теперь мы по-прежнему думаем, что он имел благодать Божию, а также и теперь еще трудится духовно во спасение ближних. Но многие факты из жизни его, за последнее особенно время, показали нам совершенно убедительно, что враг рода человече ского использовал, так сказать, эксплуатировал, самую его благодать, добытую предшествующими подвигами его пред Богом.
Григорий Ефимович, очевидно, не вынес всей той тяжести высоты, на которую восшел (разумеется Двор), и вообще не вынес всего того ненормального, огромного (чуть ли не абсолютно непогрешимого) положения, на которое поставили его почитатели неопытные. В последнем, должен искренно теперь сознаться, виновен был раньше по части и я лично - своим сверхмерным доверием решительно ко всему, что Г[ригорий] Е[фимович] говорил или делал, доверием, которое глушило (нередко против тайного моего голоса сердца) всякую возможность того, о чем говорил апостол Павел: "Смотрите, как опасно ходите", - т.е. рассудительно-спокойного, критического отношения, с молитвой к Богу.
Теперь же не так: повторю, решительно выяснилось, что Григорий Ефимович стал на опасный путь преувеличенного о себе самомнения (или, как он сам выразился, самонадеянности)...
Просим Вас, Владыка святый, держаться пока серьезной осторожности во всем по отношению к Цригорию] Е[фимови]чу, а больше всего молиться за него и всех нас: иначе возможны неожидаемо огромные последствия...»1.
5 апреля того же года о том же писал владыке его брат, священник Ефрем: «На меня возложено весьма серьезное поручение - передать Вам, Владыка, от лица петербургских Ваших почитателей следующее. Известный Вам братец Григорий Ефимович находится под подозрением в принадлежности к сектантству... Преосвященный Феофан [Быстров], ректор академии, писал письмо Государю, предупреждая его, что Григорий Ефим[ович] подозревается в сектантстве. Преосв[ященный] Антоний Тверской (бывш[ий] Тоболь-ский , где находится Верхотурье - родина Григория Ефим[овича]) доносит Св[ятейшему] Синоду о результатах произведенного им дознания относи тельно деятельности Григория Ефимовича в Тобольской епархии. Из этого донесения явствует, что упомянутый братец принадлежит к секте - хлыстовству...»1
Летом 1910 г. епископ Гермоген был в Петербурге; о цели его приезда либеральные газеты писали, что он приехал будто бы хлопотать за Распутина, в связи со слухами о его хлыстовстве. Корреспондент газеты «Новое время», посетивший епископа Гермогена в Александро-Невской Лавре, спросил его, так ли это; владыка это отверг и рассказал о цели приезда:
«У меня накопилась масса весьма важных епархиальных дел, ради которых я и приехал, чтобы лично доложить их Святейшему Синоду и тем ускорить разрешение.
Прежде всего, я прошу разрешения приступить у себя, в Саратове, к постройке грандиозного кафедрального собора...
Далее, я ходатайствую пред Святейшим Синодом об отпуске средств на ремонт саратовского архиерейского дома, который, не видя уже свыше семидесяти лет никаких исправлений, пришел в полную ветхость...
Далее, я возбуждаю вопрос о назначении в Саратов второго викария, ввиду обширности епархии и сильно развившегося сектантства.
Кстати, я привез доклад и о деятельности наших саратовских сектантов, в котором обращаю внимание Святейшего Синода на то печальное положение, в какое ставят они мою православную паству. Дело в том, что когда в миссионерском доме идут противосектантские собрания, мы свободно допускаем представителей сект и разрешаем им высказывать свои мнения. Когда же наши миссионеры заходят на их собрание и начинают возражать на кощунственные речи по адресу православия, то сектанты требуют полицию и составляют протоколы о том, что мы якобы нарушаем их молитвенные собрания...
Таким образом, вы видите, что у меня слишком достаточно дел и помимо хлопот о старце Григории.
Что же касается моих личных взглядов на этого старца, то могу сказать следующее. Года три назад он приезжал в Саратов и представлялся мне. Тогда он произвел на меня впечатление человека высокой религиозной настроенности; после, однако, я получил сведения о его зазорном поведении от таких лиц, которым не имею основания не верить. Осуждать его за это я, конечно, не стану, ибо история Церкви показывает, что были люди, которые достигали даже очень высоких духовных даров и потом падали нравственно, но и хлопотать за такого человека, прежде его исправления, было бы странно»1.
Наблюдая за событиями государственной, церковной и народной жизни, епископ Гермоген пришел к выводу о почти полной безнадежности сложившегося положения. Страна жила так, как будто она уже потеряла национальную и культурную независимость. Острее всего он переживал за положение Православной Церкви - спасительного корабля, плавание которого в водах российской государственности становилось все более опасным. Раздумывая над происходящим, епископ опубликовал 22 февраля 1909 г. в газете «Братский листок» (См. Приложение 16) специальную статью под названием «Тяжкое и нестерпимое бедствие, переживаемое ныне Россией»: «Все быстрей и сильней движется пестрая и широкая, охватившая всю Россию волна еретических, сектантских и чисто языческих противорелигиозных течений, никем и ничем не сдерживаемых на пути; повсюду в наши места эта волна из дальних, видно, краев - из-за границы, из Петербурга, из западных губерний - приносит и религиозно-зловредную заразу, и ее распространителей, различных лжепроповедников, книгоношей, агитаторов и других религиозных смутьянов, и ширится и растет религиозная смута, а еретические и сектантские агитаторы со всеми иными религиозными смутьянами свободно устраивают разрешенные и не разрешенные им религиозные "банкеты" и "митинги", на которых со всею наглостью хулят они и осмеивают православие и Православную Церковь, общее учение веры христианской, все догматы и истины вероучения христианского... Неужели на нашей земле не стало уже православного народа, нашего русского, верного своей истории народа, неужели нет у нас больше никаких православных властей из русских людей и ни у кого нет никакой действительной силы, ни энергии, ни надлежащей власти, чтобы сдержать эту мучительно гнетущую дух народа и глубоко оскорбительную религиозную смуту?..»1
Назначение епископа Гермогена на Тобольскую кафедру и последний период его служения (1917-1918 гг.)
1917 г. явился переломным годом для России, когда завершилась эпоха абсолютистской монархии и в стране стали происходить политические и экономические процессы радикального характера. В условиях мировой войны Россия стала ареной борьбы интересов партий и групп, далеких от постановки перед собой и разрешения назревших в императорской России задач и, в частности, осознания места Церкви в Российском государстве. У пришедшего к власти Временного правительства отношение к Церкви было негативное, и оно оставило старые, воспринимавшиеся обществом как нечто болезненное и отжившее, учреждения и должности такие, как обер-прокуратура и обер-прокурор, которым 3.03.1917 г. стал В.Н. Львов; через него правительство по-прежнему пыталось управлять Церковью. Образованное вместо обер-прокуратуры Министерство исповеданий возглавил 25.07.1917 г. А.В. Кар-ташев1, но он оставил все распоряжения принятые В.Н Львовым в силе, придерживаясь той же самой политики. Таким образом, все накопившиеся проблемы во взаимоотношениях Церкви и государства в это время не были разрешены, а после прихода к власти большевиков последние направили все свои усилия на полное упразднение Церкви и в соответствии с этой целью применяли средства. Для Российской Православной Церкви благоприятным временем для разрешения ее собственных внутренних задач, накопившихся за два столетия, и, в частности, восстановления ее канонического строя и избрания патриарха оказалось время, когда власть Временного правительства была уже слабой, а власть пришедших вместо него большевиков еще не окрепла.
2 марта 1917 г. император Николай II отрекся от престола. Для Церкви закончился долгий синодальный период, для народа - период сначала абсолютистской, а затем конституционной монархии, построенной по европейскому образцу. Плоды европейского образования и европейской государственности оказались весьма горькими для России. Один из образованнейших людей того времени, архимандрит Иларион (Троицкий)1, оценивая конец петербургского периода русской истории, писал: «Высочайшая резолюция 31 марта 1905 года на докладе Святейшего Синода о созыве Собора: "Признаю невозможным совершить в переживаемое ныне тревожное время столь великое дело, требующее и спокойствия, и обдуманности, каково созвание Поместного Собора. Предоставляю себе, когда наступит благоприятное для сего время, по древним примерам православных императоров, дать сему великому делу движение и созвать Собор Всероссийской Церкви для канонического обсуждения предметов веры и церковного управления". Годы шли за годами; в несколько изменившихся условиях государственной жизни положение Православной Церкви становилось невыносимым. Церковная жизнь приходила все в большее и большее расстройство... Самодержавие царское, по петровскому идеалу образовавшееся, все время было враждебно к самостоятельности русской национальной Церкви и в этом отношении, себе на погибель, осталось верно себе до самого конца. Потребовался стихийный переворот, ниспровержение самого царского престола, чтобы наступило и для Православной Церкви благоприятное время созвать Собор, которого она лишена была двести тридцать пять лет. Отношение царствовавшей династии к Православной Церкви - это исторический пример неблагодарности. Триста лет назад Церковь требовала национальной династии, отвергая династию ино верную. Первосвятитель Русской Церкви Святейший Патриарх Ермоген претерпел за идею национальной династии мученическую кончину. А эта династия скоро обратилась в совершенно чуждую русскому народу, уничтожила патриаршество, поразила пастыря Русской Церкви и лишила рассеянных овец возможности собираться воедино, доведя тем самым Церковь до крайне бедственного состояния. Ужасным позором и тяжким всенародным бедствием оканчивается петербургский -период русской истории...»1 Выступая на Поместном Соборе и характеризуя взаимоотношения Церкви и власти в синодальный период, архимандрит Иларион сказал: «Наше патриаршество уничтожено было Петром I. Кому оно помешало?.. Московскому единодержавию, преобразованному Петром в неограниченное самодержавие, помешало русское патриаршество. В столкновении с государственной властью угасло на время русское патриаршество, и во главе Русской Церкви стала неведомая всей Христовой Церкви коллегия, в которой скоро воцарился дух монарха, потому что приставленный к ней обер-прокурором какой-нибудь гусар "сонмом архиерейским, как эскадроном на ученьи, командовал". Учреждение коллегии было, во всяком случае, новостью в Церкви Христовой; новость эта создана была по голландско-немецким образцам и вовсе не ради пользы церковной...»2
Определением Св. Синода 7-8 марта 1917 г. епископ Гермоген был назначен епископом Тобольским и Сибирским вместо уволенного на покой тем же определением архиепископа Варнавы (Накропина) . Епископ тут же выехал в Тобольск и последнюю неделю Великого поста уже служил в кафедральном соборе. Он служил почти ежедневно - то в соборе, то в приходских храмах. «В каждом его шаге, — вспоминали о нем его современники, - чувствуется монах, совершенно отрешившийся от мира и ушедший внутрь себя»4. Однако по обстоятельствам времени «епископу приходится принимать участие в работах чрезвычайных епархиальных съездов; при его содействии и руководстве организуется в Тобольске Церковно-православное общество единения клира и мирян; оживляется деятельность Братства. Преосвященный Гермоген ищет себе сотрудников; он охотно идет навстречу каждому, кто может оказать хотя малые услуги его начинаниям; дверь его покоев ежедневно открыта для всех»1.
20-го и 27 мая 1917 г. в Тобольске, как и во многих других епархиальных центрах страны, прошел чрезвычайный епархиальный съезд духовенства и мирян, попытавшийся выработать отношение к современным событиям и реформам. Поскольку Св. Синод не уполномочивал епархиальных архиереев утверждать постановления съездов, то епископ Гермоген, представив в Синод некоторые постановления, выразил и свое суждение по вопросам, которые считал важными, как например, отношение съезда к чрезвычайным событиям, переживаемым страной2.
«Кажется, в данном отношении моя формула по своему смыслу и содержанию будет мало отличаться от формулы вверенного мне духовенства Тобольско-Сибирской епархии, - писал он. - Я не благословляю случившегося переворота, не праздную мнимой еще "пасхи" (вернее же, мучительнейшей Голгофы) нашей многострадальной России и исстрадавшегося душою духовенства и народа, не лобызаю туманное и "бурное" лицо "революции", ни в дружбу и единение с нею не вступаю, ибо ясно еще не знаю, кто и что она есть сегодня и что она даст нашей Родине, особенно же Церкви Бо-жией, завтра... А сложившуюся (или "народившуюся") "в бурю революции" власть Временного правительства считаю вполне естественным и необходимым - для пресечения и предупреждения безумной и губительной анархии -признавать и об этой власти и правительстве молиться, дабы они всецело служили одному лишь благу Родины и Церкви» .
Описывая отношение епископа Гермогена к Родине, один из его современников писал: «Архипастырь был человек с высокоразвитым патриотическим национальным чувством. Россию он любил, как редко другой в наше время любит свою Родину-мать; ее окровавленный, опозоренный образ стоял пред его глазами, за нее он постоянно терзался душой; неустанно тосковал о ее былом величии. Но любовь к Родине у него органически сливалась с его религиозно-церковным сознанием. Как патриот, он не мог забыть о великой России, но близка была его сердцу только православная держава Российская. В виде светского безбожного государства он ее не принимал. Оку его веры она представлялась оцерковленным, облагодатствованным, богоизбранным царством, которое оглашается непрерывно звоном церковных колоколов и окутано дымом кадильным. Святая Русь - вот его был идеал, - Русь, где жили и подвизались московские святители, - Русь, которая дала целый сонм угодников Божиих, - Русь, блиставшая своим благочестием и строгостью нравов»1.
Исполнились чаяния епископа Гермогена о созыве Поместного Собора -12 июня 1917 г. предстояло открыться Предсоборному совету для выработки устава Собора. Епископа просили отправить список желательных кандидатов в Совет по телеграфу 5 июня, но в это время он был в Тюмени, где проходил чрезвычайный съезд духовенства, так что он смог отправить ответную телеграмму только 12 июня2, предлагая, в частности, избрать в Совет митрополита Киевского Владимира (Богоявленского) и архиепископов Новгородского Арсения (Стадницкого), Кишиневского Анастасия (Грибановско-го)3 и Петроградского Вениамина (Казанского)4.
