Содержание к диссертации
Введение
Раздел первый. Русская средневековая философия историческое развитие, особенности и традиции
Глава 1. Формирование и развитие русской средневековой философской мысли 30
Глава 2. Характер византийского влияния 97
Раздел второй. Неоплатонизм в русской средневековой философии: проблемы византийского влияния
Глава 1. Традиции неоплатонизма в переводных текстах 171
Глава 2. Идеи неоплатонизма в сочинениях русских средневековых мыслителей 276
Заключение 354
Библиографический список использованной литературы 361
Список сокращений 391
- Формирование и развитие русской средневековой философской мысли
- Характер византийского влияния
- Традиции неоплатонизма в переводных текстах
- Идеи неоплатонизма в сочинениях русских средневековых мыслителей
Введение к работе
Актуальность темы исследования. «Конечно, наша философия, как и вся наша образованность, заимствованная. Но так оно и должно быть: большее или меньшее заимствование и подчинение чужим влияниям - это общий закон развития философии любого европейского народа. Даже сама греческая философия, если и обошлась без прямых заимствований, о чем трудно судить, во всяком случае была подготовлена и пробуждена перенесением с Востока разнообразных научных сведений. Путем же усвоения греческой философии, возобновившегося в эпоху Возрождения, постепенно, лишь в продолжение двух столетий, вырабатывалась самостоятельная новая философия. Подчинение же чужим влияниям продолжалось и после ее возникновения и всегда давало наилучшие результаты: Локк и Лейбниц находились под влиянием Декарта, Кант - под влиянием Юма и Руссо и т. д. Чуткость к чужим учениям - наилучший залог успешного развития философии. Без всяких заимствований и влияний извне возможна только неподвижная, бесплодная, замыкающаяся в узкие рамки схоластика... Чтобы правильно судить о будущем нашей философии, надо обращать внимание не на то, что она заимствованная, а на то, как давно произошло это заимствование, при каких условиях оно совершалось и распространялось и что именно успела сделать у нас философия при этих условиях...», - с этих слов начал свое знаменитое выступление А. И. Введенский1 на первом публичном заседании Философского общества при Петербургском университете, которое состоялось 31 января 1898 г. Свою речь он посвятил истории отечественной философии, призывая обратить внимание на ее истоки и развитие, на те достижения, которые предстанут перед нашим взором, если мы с интересом и любовью отнесемся к ее исследованию.
Введенский А. И. Судьбы философии в России // Введенский А. И., Лосев А. Ф., Радлов Э. Л., Шпет Г. Г. Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991. С. 27.
Несмотря на то, что с тех пор прошло уже более ста лет, проблема изучения наследия русской средневековой философской мысли остается актуальной по целому ряду причин.
Во-первых, следует отметить, что никакой другой период истории русской философии не вызывает столько споров и разноречивых толкований, как средневековый. И это вполне объяснимо. Данный период истории развития отечественного философствования важен в научном отношении как этап становления основных идей, национальных особенностей и проблемного поля отечественной философии. И от того, какую концептуальную позицию займет историк русской философии в анализе и оценке этого периода, будут во многом зависеть его представления о других этапах истории отечественной философской мысли.
Обращаясь к исследованию отечественной мысли, Г. Флоровский указывал на ее основания: «Русская философия есть философия цельного знания, философствование цельного духа» . С этого устремления она начинала свою историю и именно в этом залог ее будущего развития, «...будущие перспективы философского прогресса вообще»3. Поэтому изучение основ русского философствования дает нам возможность понять логику ее формирования и развития от времен принятия Русью христианства до настоящего времени.
Во-вторых, всегда был и останется актуальным интерес к проблеме бытия человека и к его месту в истории. Сегодня мы можем говорить о разнообразии в направлениях философского осмысления мира и человека, в формах цивилизации и в культурных практиках. Это, в свою очередь, вызывает интерес и к опыту прошлого. Возрастающее в последнее время внимание к средневековой философии понятно и объяснимо тем, что в Средних веках современный человек видит не просто эпоху перехода от Древнего мира к Новому времени, а эпоху, в которой ставили и стремились
2 Флоровский Г. Из прошлого русской мысли // Флоровский Г. Из прошлого русской
мысли. М., 1998. С. 26.
3 Там же.
разрешить краеугольные для человеческого существования вопросы, не найдя ответ на которые далее невозможно было как и бытие отдельной личности, так и всего человечества.
Русская философия представляет интерес для современного исследователя своей антропологической и историософской проблематикой, стремлением к поиску цельности бытия человека и окружающего его мира. Философия стремилась стать жизнестроительным учением, указывающим человеку путь к достижению желаемой гармонии. «Сама философия в России... никогда не рассматривалась как высшая "наука"; в ней находили способ обретения подлинного смысла жизни через размышления о Боге, человеке, добре и зле...». Эта тенденция отечественного философствования проявлялась изначально. Поэтому для современного исследователя и интересна русская средневековая философия своим поиском ответов на важнейшие вопросы бытия человека в этом мире.
В-третьих, весьма актуальным остается поиск и исследование новых источников, изучение которых позволит расширить границы проникновения в саму стихию средневековой философии, понять формирование национальных особенностей русской философии XI-XVII веков.
В-четвертых, противоречия в оценках, споры по различным проблемам истории русской средневековой философии и существование различных концепций ее развития обусловлены сложностью историко-философской интерпретации источников отечественной культуры эпохи Средневековья. Сложность заключается в выборе методологии исследования философского наследия средневековой Руси, учитывая разнообразный характер источников. В связи с этим вопросом нам кажется абсолютно правильной точка зрения А. Д. Сухова: «Отказ от упрощенных методов - непременное условие при исследовании русской философии»4. Выработка методологии исследования
4 Сухов А. Д. Русская философия: особенности, традиции и исторические судьбы. М., 1995. С. 45.
текстов русских средневековых мыслителей, а также методологии сравнения текстов византийских и русских авторов делает заявленную тему актуальной.
В-пятых, представляет научный интерес исследование влияния традиций одной философской культуры (византийской) на другую (русскую), с учетом как общих, так и отличающих их компонентов. Относительно данного вопроса нам изначально следует отметить, что в истории философии соотношение национального и интернационального проявляется различным образом: в выборе из всего многообразия философского наследия конкретных проблем мыслителем и, следовательно, культурой; уровень и характер решения проблем зависят от содержания того идейного материала, на который опирается философ как на свой теоретический базис, а состав этого базиса существенно определяется, в том числе, и специфическими особенностями национальной культуры, в пределах которой формируется и развивается мыслитель. Следовательно, мы можем говорить о национальных: особенностях, о диалектике национального и интернационального в решении проблем, в выборе определенных традиций. И мы можем проследить подобную диалектику на примере русской средневековой философской мысли. Более того, русская средневековая философия показывает примеры мыслителей, отражающих многие грани развития мировой философской мысли. Например, Максим Грек находится на стыке трех традиций: западноевропейской, византийской и славянской.
Поэтому изучение русской средневековой философской мысли через призму развития традиций, ею воспринятых, является значимым и актуальным. Подобное исследование многогранно, ибо оно предоставляет возможности исследования как непосредственно самих традиций мировой философии, а так же логики и характера их развития в истории русской философии. Такое исследование показывает потенциальные возможности отечественного философствования.
В-шестых, изучение вопроса о традициях именно византийского неоплатонизма в русской средневековой философии является важным и
значительным, раскрывающим новые грани историко-философского процесса в средневековой Руси. Обращение русских книжников именно к византийскому неоплатонизму было не случайным. Изучение же характера восприятия в средневековой Руси идей византийских неоплатоников позволяет нам увидеть направление философских интересов русских мыслителей.
«Течение идейной жизни, как известно, определятся взаимодействием внешних и внутренних факторов духовного развития, которые находятся в диалектическом взаимодействии между собой. В соответствии с запросами и потребностями времени внешние культурные импульсы либо воспринимаются, либо осваиваются частично и перерабатываются, либо отторгаются. Чем богаче и разнообразнее культура - тем богаче и разнообразнее сочетание взаимодействующих внутри нее идейных традиций, чем открытее культура внешним влияниям - тем выше собственные достижения» . Исследование различных аспектов влияния византийской неоплатонической традиции на русскую средневековую мысль позволяет нам, с одной стороны, выявить внешние и внутренние факторы развития отечественной философии, а с другой стороны - показывает как через характер заимствования проявлялись национальные особенности русской философии.
Исследование традиций византийского неоплатонизма в контексте формирования и развития русской средневековой философии позволяет расширить видение роли отечественного философствования в мировой истории философской мысли, так как, обращаясь к традициям таких представителей неоплатонизма, как Дионисий Ареопагит, мы можем проследить параллели развития русской и мировой философии. Как известно, Corpus Areopagiticum всегда вызывал большой интерес. Начиная с Константинопольского собора 533 г. он активно обсуждался. К нему
5 Мшьков В. В. Основные направления религиозно-философской мысли Древней Руси XI-XV вв. Диссертация доктора философских наук в форме научного доклада. М, 2000. С. 1.
обращались и крупнейший схоластик восточного христианства — Иоанн Дамаскин, и крупнейший схоластик западного мира - Фома Аквинский. На основе сочинений Дионисия Ареопагита развивали свои неоплатонические воззрения ирландец Иоанн Скот Эриугена, французские мыслители Алан . Лилльский и Александр из Гэльса. Идеи Дионисия Ареопагита оказали значительное влияние на развитие философских исканий мыслителей Сен-викторской школы. С началом исихастских споров в Византии в XIV столетии на авторитет Дионисия Ареопагита ссылались как аскетически настроенные паламиты, так и их противники — варламиты. Дионисий Ареопагит оказал влияние на европейских мистиков, например, Майстера Экхарта. Дионисий Ареопагит вызвал большой интерес у неоплатоников эпохи Возрождения: Николая Кузанского, Марсилио Фичино, Джованни Пико делла Мирандола. Последний поставил Дионисия Ареопагита выше Платона и Аристотеля. Идеи Дионисия Ареопагита обсуждали Лоренцо' Валла, Эразм Роттердамский, деятели Реформации. Дионисий Ареопагит оказал значительное влияние на отечественную средневековую философскую мысль, что прослеживается в сочинениях отечественных мыслителей. Следовательно, изучение характера влияния византийского неоплатонизма на примере таких мыслителей как Дионисий Ареопагит, Максим Исповедник, Филипп Пустынник позволяет нам соотнести этапы развития русской философии с мировой.
Степень научной разработанности проблемы. Говорить о научной разработанности поставленной проблемы мы можем в трех измерениях: 1). исследования в области истории русской средневековой философии; 2). исследования в области влияния в целом византийской философии на русскую; 3). исследования роли неоплатонизма в русской средневековой философии. Конечно, необходимо сразу отметить, что все три направления научного поиска шли параллельно и оказывали влияние друг на друга.
Русское Средневековье начинает привлекать внимание исследователей уже в XVIII столетии. Но говорить об активном научном интересе мы можем начиная с 30-х гг. XIX в. и определялся этот интерес потребностью выявить истоки русской истории и русской мысли. Связано это было с деятельностью славянофилов, стремившихся преодолеть стереотипы восприятия Руси и России, по-новому увидеть исторический опыт философских исканий русского народа. «С самого своего зарождения у славянофилов русская философия включала в свои задания работу национального самосознания, философское выражение духовного опыта, заключенного в истории, религии, культуре России» , осуществление поставленных задач было не возможно без обращения к основе бытия культуры - философии.
Историко-философская концепция славянофилов была изложена в работе П. В. Киреевского «О древней русской истории» и развита в статье И. В. Киреевского «О характере просвещения Европы и о его отношении к России». И. В. Киреевский писал: «В то время как на Западе европейские государства, начавшись насилием, должны были развиваться переворотами, в русском обществе господствовало внутреннее единство. На Востоке Европы - греческий мир с его художественно-созерцательной культурой, восточная мистика, Византия и православие, на Западе - рассудочная римская культура, католическое христианство, извращенное западным рационализмом»7. В указанных позитивных аспектах развития русской культуры Киреевский видел основы русской духовности, философии - в том числе. Дальнейшее развитие воззрения славянофилов получили в сочинениях А. С. Хомякова, который утверждал, что на Западе остро стоит противоречие между римской культурой и завоевателями, а в Византии и славянских странах этого нет — быт и обычаи сохранялись, плодотворно развивались. Именно это и
Хоружий С. С. Исихазм как пространство философии // Вопросы философии. 1995. № 9. С. 85.
7 Киреевский И. В. О характере просвещения Европы и о его отношении к России // Московский сборник. Т. 4. М, 1852. С. 28.
необходимо поставить вновь в основание русской культуры и отечественного
философствования. Это явится стимулом для истинного прогресса .
Славянофилы стремились проанализировать и оценить роль Византии в русской истории, объяснить последствия ее воздействия на русскую культуру. Но главное — они поставили вопросы об истоках отечественной культуры, и философии - в том числе9.
Вехой в изучении философского наследия России был 1840 г., когда вышло в свет сочинение архимандрита Гавриила (Воскресенского) «История русской философии»10. В своем исследовании автор попытался представить эволюцию отечественной философии, определить ее национальные традиции и особенности, включить в историю мировой философии. Во многом определили мировоззренческие установки архимандрита Гавриила обучение в Московской духовной академии, при которой он был оставлен бакалавром по кафедре философии, а также его работа в Санкт-Петербургской духовной академии. История философии определяется архимандритом Гавриилом как «...наука, излагающая достопримечательные умозрения о естестве существ и правильно определяющая как заслуги философов, так ровно их заблуждения и недостатки, дабы путем учения достигнуть мудрости»11. Каждый народ, по мнению автора, имеет свою историю и свою философию. Значимыми являются его выводы о практическом характере русской философии, об активном участии мыслителей средневековой Руси в общественной жизни, о тесной связи с художественным творчеством. Архимандрит Гавриил так пишет по этому поводу: «...по отношению же к любомудрию отличительный характер его (русского народа. - О. И.) мышления есть рационализм, соображаемый с опытом»12. При этом, автор неоднократно подчеркивает, что
8 См.: Хомяков А. С. Семирамида // Хомяков А. С. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М, 1994. С. 15-
448.
9 См.: Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М, 1991; Леонтьев К. Н. Византизм и
славянство // Россия глазами русского. СПб., 1991. С. 171-297.
10 См.: Гавриил (Воскресенский), архимандрит. История русской философии: В 6 ч.
Казань, 1840.
11 Там же. Ч. 1.С. 3.
12 Там же. Ч. 6. С. 5.
русская философия «поверяет» откровением «рационализм, соображаемый с опытом», ибо русский ум «покорился уму беспредельному».
Архимандрит Гавриил считает, что развитие русской философии начинается в результате византийского влияния, благодаря которому отечественные мыслители «полюбили преимущественно» Платона. Архимандрит Гавриил указывает на значимость в истории отечественной философии деятельности киевского митрополита Никифора - «ученого-неоплатоника», затем на Владимира Мономаха, Даниила Заточника, Нила Сорского и других средневековых мыслителей. Архимандрит Гавриил дает рассматриваемым им авторам интересные и разносторонние оценки.
Во второй половине XIX — начале XX в. интерес к средневековой русской философии углублялся, сама тема истории русской мысли становилась все более актуальной. Публикуются работы, посвященные исследованию отдельных тем и наследию конкретных мыслителей. Примером являются сочинения М. В. Безобразовой о митрополите Никифоре, Максиме Греке, о развитии психологии в России в XVII столетии. В 1891 г. М. В. Безобразова получила степень доктора философии в Берне, а ее докторская диссертация - «Рукописные материалы к истории философии в России» (на немецком языке) - говорила об уже сложившихся научных интересах автора. М. В. Безобразова указывала на цели своей работы: исследовать источники, влияния, терминологию. Свою задачу и задачу современных историков отечественной философии она определяла так: «Философии у нас не существовало, или философия наша была греческою — те предвзятые мнения или идолы, по Бэкону, от которых следовало бы освободиться... Насколько Россия принимает теперь участие в развитии общеевропейской науки, настолько же на нас лежит обязанность внести в общую сокровищницу работы наших предков»13. И своими исследованиями
Безобразова М. В. Философские этюды. М., 1892. С. 119.
она являла пример реализации намеченных задач14. В это же время предпринимаются первые попытки воссоздания истории отечественной мысли, начиная с ее оснований - Киевской Руси, что нашло отражение в сочинениях самых разных авторов XIX - первой половины XX в.15 Точки зрения зачастую были противоположными: одни вообще отрицали какое-либо проявление философской мысли в допетровский период отечественной истории, другие же, наоборот, пытались проанализировать исторические источники и развитие философского знания в средневековой Руси. Но преобладающей была тенденция, которую выразил Г. Флоровский. Он отмечал, что долгое время история отечественной философской мысли привлекала внимание, лишь немногих энтузиастов, но ситуация должна измениться, так как «...на Руси есть своя самобытная ценная философская школа, и история русской философии должна стать неотъемлемой частью и русской истории, и истории мировой мысли»16.
В первой половине XX столетия появились труды, авторы которых пытались понять и изучить особенности философского сознания средневековой Руси, существовавшего в самых разнообразных формах .
Особо стоит отметить актуализацию исследовательской деятельности в области изучения отечественной средневековой философской мысли в последней четверти XX столетия. Увидели свет и получили заслуженную
См.: Безобразова М. В. Максим Грек // Безобразова М. В. Исследования, лекции, мелочи. СПб., 1914. С. 15-24; Она о/се. Послания митрополита Никифора // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской академии наук 1898 года. Т. 3, кн. 4. СПб., 1898. С. 1072-1085.
15 См.: Бердяев Н. А. Русская идея // Мыслители русского зарубежья: Бердяев Н. А.,
Федотов Г. П. СПб., 1992. С. 32-261; Введенский А. И. Философские очерки. СПб., 1901;
Ершов М. Пути развития философии в России. Владивосток, 1922; Зеньковский В. В.
История русской философии: В 2 т. Л., 1991; Введенский А. К, Лосев А. Ф., Радлов Э. Л.,
Шпет Г. Г. Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991; Флоровский Г. В.
Пути русского богословия. Киев, 1991.
16 Флоровский Г. Из прошлого русской мысли. С. 27.
17 См.: Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры: В 3 т. М., 1994; Трубецкой Е.
Н. Три очерка о русской иконе. М., 1991; Федотов Г. П. Трагедия древнерусской святости
// Федотов Г. П. Судьба и грехи России: В 2 т. СПб., 1991. С. 302-320; Флоренский П.
Статьи по искусству. Париж, 1985.
популярность концептуальные сочинения, охватывающие большие периоды
1 ft
истории развития философского знания в России .
Ценно и то, что в последней четверти XX столетия появляются сочинения, посвященные отдельным направлениям, проблемам философского знания, конкретным текстам и авторам средневековой Руси19.
К исследованию отдельных аспектов русской философии приступают специалисты по отечественной истории, литературе и искусству, это позволит проанализировать на конкретных примерах существование и меру проявления философских идей в традиционных типах сочинений, а также в вербальных и невербальных текстах культуры. Такие труды подготавливают определенный базовый материал для историков отечественной философии20.
То, что средневековый период в истории отечественной философской мысли сегодня воспринимается и оценивается как период формирования и развития русской философии свидетельствуют многочисленные и
См.: Будовнщ И. У. Общественно-политическая мысль Древней Руси (XI-XIV вв.). М., I960; Галактионов А. А., Никапдров П. Ф. Русская философия. XI-XIX вв. Л., 1989; Горский В. С. Философские идеи в культуре Киевской Руси XI - начала XII в. Киев, 1988; Громов М. Н. Максим Грек. М., 1983; Он оке. Структура и типология русской средневековой философии. М., 1997; Замалеев А. Ф. Лекции по истории русской философии. СПб., 1995; Ивахненко Е. Н. Россия на порогах. Основные идейные конфронтации в течениях русской религиозно-философской и политической мысли (XI -начала XX в.). СПб., 1999; Козлов Н. С. Развитие общественно-политической и философской мысли в эпоху русского Средневековья. IX-XVI в. М., 1961; Новикова Л. И., Сиземская И. Н. Русская философия истории. М., 1997; Перевезенцев С. В. Русская религиозно-философская мысль X-XVII вв. Основные идеи и тенденции развития. М., 1999.
1 См.: Бондарь С. В. Философско-мировоззренческое содержание «Изборников» 1073 и 1076 годов. Киев, 1990; Буланин Д. М. Переводы и послания Максима Грека. Л., 1984; Гранстрем Е. Э. Почему митрополита Климента Смолятича называли философом // ТОДРЛ. Т. 25. М.; Л., 1970. С. 20-28; Громов М. Н. Определение философии в древнерусской письменности // Философская и социологическая мысль. 1989. № 1. С. 90-99; Милъков В. В. Осмысление истории в Древней Руси. М., 1997; Чичуров Н. С. Политическая идеология Средневековья (Византия и Русь). М., 1991.
См.: Вагнер Г. К. От символа к реальности. Развитие пластического образа в русском искусстве XIV-XV вв. М., 1980; Вздорное Г. И. Искусство книги в Древней Руси. Рукописная книга Северо-Восточной Руси XII - начала XV веков. М., 1980; Лихачев Д. С. Избранные произведения: В 3 т. Л., 1987; Он оке. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. СПб., 1991; Лихачев Д. С, Панченко А. М. «Смеховой мир» Древней Руси. Л., 1976; Плугин В. А. Мировоззрение Андрея Рублева. М., 1974; Ретковская Л. С. Вселенная в искусстве Древней Руси. М., 1961; Щапов Я. Н. Государство и церковь Древней Руси Х-ХШ вв. М., 1989.
интересные словарные статьи, посвященные отдельным средневековым мыслителям, направлениям и темам21.
На сегодняшний день значительным событием в изучении русского философского наследия явилось издание памятников русской средневековой мысли со специальными к ним комментариями22. Примером может служить издание «Философские и богословские идеи в памятниках древнерусской мысли» (серия «Памятники религиозно-философской мысли Древней Руси»). В предисловии отмечается, что «...в рамках серии намечено публиковать в первую очередь наиболее ценные первоисточники с обстоятельными комментариями и сопутствующими материалами. Предполагается издание, во-первых, отдельных памятников с монографическими исследованиями одного или нескольких авторов; во-вторых, избранного или полного собрания сочинений древнерусских мыслителей; в-третьих, смешанных сборников, в которых будут сочетаться публикации первоисточников с аналитическими статьями, посвященными данным источникам и содержащейся в них религиозно-философской проблематике» . Предложенная программа показывает широту исследовательского проекта, а также и то, как много еще не изучено и не опубликовано из истории отечественного философствования. Именно указанной программой определяются издания этой серии, представляющие несомненный интерес и во многом определяющие дальнейшее развитие исследований в области истории отечественного философствования24.
См.: Русская философия. Малый энциклопедический словарь / Отв. ред. А. И. Алешин. М., 1995; Русская философия. Словарь / Под ред. М. Маслина. М., 1999.
См.: Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. М., 1994; Идейно-философское наследие Илариона Киевского: В 2 т. М., 1986; Иларион. Слово о Законе и Благодати. М., 1994; Иосиф Волоцкий. Послание иконописцу. М., 1994; Иосиф Волоцкий. Просветитель. М., 1993; Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М., 1981; Послания митрополита Никифора. М., 2000; Симеон Полоцкий. Вирши. Минск, 1990.
23 Философские и богословские идеи в памятниках древнерусской мысли / Отв. ред. М. Н Громов, В. В. Мильков. М., 2000. С. 5.
См.: Громов М. Я, Мильков В. В. Идейные течения древнерусской мысли. М., 2001; Макаров А. И., Мильков В. В., Смирнова А. А. Древнерусские Ареопагитики. М., 2002.
Показателем возрастающего интереса к русской средневековой философской мысли являются и диссертационные исследования, посвященные различным аспектам истории отечественной средневековой философии25.
То, что русская средневековая философия сегодня уже становится фактом истории философии в России, свидетельствует то, что в учебниках, программах спецкурсов по истории отечественной философии, издаваемых в последние годы, значительное внимание уделяется Средневековью26.
В последнее время наблюдается интерес к отечественной средневековой философской мысли, формам ее проявления и развития в русской культуре конца X-XVII вв., направлениям и персоналиям со стороны зарубежных исследователей27.
Значимым является и то, что в последнее время выходят в свет работы, исследующие проблему различных влияний, испытанных русской философией. В этих работах прослеживается стремление вписать русскую средневековую философскую мысль в контекст истории мировой философии, выявить общие традиции, влияния, логику развития28. В этом отношении
См.: Громов М. Н. Русская средневековая философия: структура и типология. Автореферат диссертации доктора философских наук. М., 1991; Ивахненко Е. К Основные конфронтации русских религиозно-философских и политических течений (XI -начала XX в.). Автореферат диссертации доктора философских наук. СПб., 1999; Киселева М. С. Знание в древнерусской книжности (эпистомологический анализ: текст и контекст). Автореферат доктора философских наук. М., 2000; Мильков В. В. Основные направления религиозно-философской мысли Древней Руси XI-XV вв. Диссертация доктора философских наук в форме научного доклада. М., 2000; Чумакова Т. С. Образ человека в культуре Древней Руси (опыт философско-антропологического анализа). Автореферат диссертации доктора философских наук. СПб., 2002.
26 См.: Громов М. Н. Русская философская мысль X-XVIII вв. // История философии.
Программа углубленного изучения. М., 2002. С. 51-57; Громов М. Н. Типология русской
философии // История философии. Учебное пособие для студентов и аспирантов высших
учебных заведений / Под ред. Н. В. Мотрошиловой. М., 2001. С. 10-43; Евлампиев И. И.
История русской философии. М., 2002 С. 12- 30; Мильков В. В., Панибратцев А. В.
Становление философской мысли на Руси (XI-XVII вв.) // История русской философии:
Учебник для вузов / Редкол.: М. А. Маслин и др. М., 2001. С. 9-52.
27 См.: BillingtonJ. Н. The icon and axe: An interpretive history of Russian culture. N. Y., 1996;
Мюллер Л. Понять Россию: историко-культурные исследования. М, 2000; Подскальски Г.
Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 г.). СПб., 1996.
См.: Армянская и русская средневековые культуры. Ереван, 1986; Егоркин В. Г. Наследие античной философии в восточнославянской духовности Средневековья (XI —
совершенно справедливы слова М. А. Маслина, которые, по сути, определяют направление исследования истории отечественного философствования: «Учет русского, российского и мирового (всеобщего) "измерений" бытия философии в России является обязательным условием всякого научного подхода»29.
И все же нужно отметить, что, в большинстве своем, исследования процессов взаимовлияния различных философских культур преследуют одну цель - выявление национального своеобразия отечественной философской мысли. В свое время еще Н. А. Бердяев писал: «Есть очень большая трудность в определении национального типа, народной индивидуальности... Тютчев сказал: "Умом России не понять, аршином общим не измерить, у ней особенная стать, в Россию можно только верить". Для постижения России нужно применить теологальные добродетели веры, надежды и любви... Русский народ есть в высшей степени поляризованный народ, но есть совмещение противоположностей. Им можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ждать неожиданностей, он в высшей степени способен внушать к себе сильную любовь и сильную ненависть... Противоречивость и сложность русской души может быть связана с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории -Восток и Запад. Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ. Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролись два начала, восточное и западное»30. Нигде так не отразились противоречия поисков русской души, как в русской мысли. Истоки этих поисков, их направленность, логика развития, влияния, которые их определяли, - в
первой трети XVII в.). Бийск, 1995; Международные идейно-философские связи Руси (XI-XVII вв.). М., 1991; У истоков общности философских культур русского, украинского и болгарского народов. Киев, 1983; Щукин В. Г. Христианский Восток и топика русской культуры // Вопросы философии. 1995. № 4. С. 55-68.
2 Маслин М. А. «Три измерения» русской философии // Отечественная философия: русская, российская, всемирная. Материалы V Российского симпозиума историков русской философии. Нижний Новгород, 1998. С. 10. Бердяев Н. А. Русская идея. С. 37-38.
средневековой Руси. Поэтому так важно обращение к истории русской средневековой философии, ее первым шагам, определившим тенденции развития именно в соотношении с философским наследием, воспринятым ею.
Изучение русской средневековой философии невозможно без изучения византийской культуры и философского наследия византийских мыслителей, ибо влияние Византии во многом определяло развитие русской культуры и философии. Необходимо отметить тот факт, что значительным вкладом в процесс изучения русской средневековой философии являются результаты научной деятельности русских историков-византинистов31.
Научное византиноведение начинает активно развиваться в России уже в первой половине XIX столетия. Особое место в русском византиноведении занимает имя такого ученого как А. А. Куник. Его влияние прослеживается на исследовательской деятельности русских ученых последующих двух столетий. В 1853 г. А. А. Куник читал в собрании Академии наук записку на тему «Почему Византия остается доныне загадкой во всемирной истории?» 2. А. А. Куник, сознавая значение изучения византийской письменности и истории для правильного понимания эволюции всеобщей истории, и в особенности - отечественной, считал, что многостороннее исследование Византии явится залогом понимания русской культуры, логики ее развития.
В середине XIX в. работал такой известный византинист как А. П. Зернин. В 1846 г. он защитил магистерскую диссертацию «Об отношении Константинопольского патриархата к русской иерархии». Его работы были и остаются значительными, так как освещают эпоху и личности, с которыми русские книжники были связаны и влияние которых на русскую культуру было значительно33.
См.: Архивы русских византинистов в Санкт-Петербурге. СПб., 1995; Традиции отечественного византиноведения XVIII-XX вв.: Византиноведение в СССР (К XVIII Международному конгрессу византинистов): В 2 ч. М., 1992. 32 См.: Ученые записки Академии Наук по I и III отд. Т. 2. СПб., 1853.
См.: Зернин А. П. Жизнь и литературные труды императора Константина Багрянородного. Харьков 1858; Он же. Очерк жизни Константинопольского патриарха Фотия // Чтения Московского общества истории и древностей российских. М., 1858.
Важную роль сыграло в истории русского византиноведения выступление в 1850 г. Т. Н. Грановского. Он говорил: «Нужно ли говорить о важности византийской истории для нас, для русских? Мы приняли от Царьграда... начатки образования. Восточная империя ввела молодую Русь в среду христианских народов. Но, кроме этих отношений, нас связывает с судьбою Византии уже то, что мы - славяне. Последнее обстоятельство не было, да и не могло быть по достоинству оценено иностранными учеными... На нас лежит обязанность оценить явление (то есть византинизм), которому мы так многим обязаны»34. Выступление Т. Н. Грановского вызвало живой отклик.
Отражением все возрастающего интереса к Византии являются работы и других исследователей. В 1866 г. была опубликована работа А. К. Завадского-Краснопольского «Влияние греко-византийской культуры на развитие цивилизации в Европе». В 1869 г. В. С. Иконников защитил докторскую диссертацию «Опыт исследования о культурном значении Византии в русской истории». В работе Иконникова присутствуют ошибки, но ее значение в постановке вопроса - исследование влияния византийской культуры на все русское Средневековье. До сего дня представляет значительный интерес работа В. С. Иконникова, посвященная судьбе и творческому наследию Максима Грека. В этой работе автор стремится выявить связи византийской и русской духовной культуры35.
Русское византиноведение активно развивалось во второй половине XIX столетия. Выделилось несколько ученых, с именами которых связано в полном смысле слова «открытие» Византии. Это академики В. Г. Васильевский и Ф. И. Успенский. Ф. И. Успенский руководил организованным Русским археологическим институтом в Константинополе, издавал Известия этого института. Уровень исследований и опубликованных материалов отличается научностью и представляет интерес до сего дня. До
4 Цит. по: Византийский временник. Т. 1 (26). М, 1947. С. 31. См.: Иконников В. С. Максим Грек и его время. Историческое исследование. Киев, 1915.
1917 г. в разработке вопросов социально-экономической истории Византии русское византиноведение занимало в мировой исторической науке первое место. Значение русского византиноведения заставило византинистов всего мира специально изучать русский язык, так как без изучения работ названных отечественных исследователей не мог обойтись никакой ученый36. Работа Ф. И. Успенского «Очерки по истории византийской образованности» (1892) до сего дня является ценнейшим источником для восстановления основ византийской духовности, понимание которых столь необходимо для того, что бы разобраться в вопросе влияний на славянский мир 7. Заслугой Ф. И. Успенского было то, что он не просто изучал историческое развитие Византии, но и указывал на факты влияния славянского мира на нее, на все стороны жизни империи. Например, он доказывал влияние славянской иммиграции, общественного устройства и общинного землевладения славян на социально-экономическое развитие Византийской империи в эпоху иконоборческих споров. Успенский подчеркивал главную идею своих исследований: «Между тем соседний с ним (германо-романским миром. - О. И.) восточнославянский или греко-славянский мир не только в силу древности на Европейском материке, но и по своеобразной культуре, историческому назначению, важной роли во всех европейских событиях - заслуживает, по меньшей мере, столь же усердного изучения, как и романо-германский мир; без тщательного изучения этого мира событиями средневековой истории по необходимости придается ложный свет и неверное толкование»38. Работы Успенского отличает
См.: Византийский временник. Т. 1 (26). С. 3.
37 См.: Успенский Ф. И. Богословское и философское движение в Византии XI—XII вв. //
Журнал Министерства народного просвещения. 1891. Сентябрь. С. 102-159; 1891.
Октябрь. С. 283-427; Он о/се. Византийский писатель Никита Акоминат из Хон // СПб.,
1874; Он оке. Философское и богословское движение в XIV в. // Журнал Министерства
народного просвещения. 1892. Январь. С. 1-64; 1892. Февраль. С. 348-427.
38 Успенский Ф. И. Значение византийских занятий в изучении средневековой истории
(вступительная лекция по всеобщей истории) // Записки Императорского
Новороссийского университета. Т. 16. Одесса, 1875. С. 2-3.
внимательнейшее и трепетное изучение и использование первоисточников: хроник, грамот и т. п.
Одновременно с растущим интересом к отечественной философии в конце XIX — первой половине XX столетия стали появляться исследования, посвященные изучения философских и богословских традиций Византии39. Определенный интерес представляют работы, освещающие различные
~ 40 гл
аспекты византийской мысли и ее влияние на отечественную культуру . Эти труды отличает стремление не только прокомментировать отдельные направления русской мысли, но и понять те движущие силы, которые, сформировавшись в Киевской Руси, прошли через все Средневековье и в конечном счете определяют весь ход русской истории, а также выявить в этом процессе роль византийского наследия.
Важной вехой в XX столетии в процессе исследования философских исканий в Византии явилось изучение непосредственно текстов византийских мыслителей, в том числе - переводных византийских текстов, бытовавших в средневековой Руси и оказавших влияние на оригинальную русскую литературу41.
Во второй половине XX в. были обозначены проблемы, разрешение которых обязательно для понимания русско-византийских философских связей. Например, совершенно прав Д. М. Буланин, когда подчеркивал, что «...при изучении русско-византийских литературных связей приходится учитывать не только что усваивалось из памятников византийской литературы, но и как происходил процесс усвоения. Необходимо выяснить в
См.: Орлов И. Труды Максима Исповедника по раскрытию догматического учения о двух волях во Христе. Историко-догматическое исследование. СПб., 1888; Спасский А. История догматических учений в эпоху вселенских сборов. Сергиев Посад, 1906; Флоровский Г. В. Восточные отцы IV века. М, 1992; Он о/се. Восточные отцы V-VIII веков. М., 1992.
40 См.: Булгаков С. Свет невечерний. М, 1994; Лосский Вл. Мистическое богословие //
Мистическое богословие. Киев, 1991. С. 95-260.
41 См.: Архангельский А. С. Творения отцов церкви в древнерусской письменности. Казань,
1890; Истрин В. М. Книги временныя и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия
Амартола в древнем славяно-русском переводе: В 3 т. Пг., 1922; Он же. «Хроника
Георгия Амартола» в древнем славянорусском переводе. Пг., 1920; Сперанский М. Н.
Переводные сборники изречений в славяно-русской письменности. М., 1908.
каждом конкретном случае, какое значение имело византийское произведение в контексте новой культуры... Каждый раз приходится ставить вопрос, где писатель прекращает следовать византийским образцам и где в его сочинениях появляются мотивы, связанные с русской действительностью. Только ответив на этот вопрос, можно сказать, выходит ли творчество писателя за рамки византийской традиции, принадлежат ли сочинения писателя к истории древнерусской литературы»42. Поставленные вопросы не теряют актуальность и в настоящее время вызывают все новый и новый интерес к вопросу о русско-византийских философских связях.
Таким образом, постепенно исследования русской и византийской философской мысли пересекались, дополняли друг друга. Изучение вопроса «Византия и Русь» активно велось со второй половины XX столетия и особенно интенсивно ведется в настоящее время. Издаются монументальные исследования, в которых особое внимание уделяется проблеме византийских традиций43.
Вопрос о соотношении местного и привнесенного элементов в истории отечественной мысли является настолько же актуальным, насколько и сложным44. От его разрешения зависит признание русской философии как самостоятельной философской традиции, полноправно входящей в мировую историю философии.
БуланинД. М. Максим Грек и древнерусская литературная традиция. С. 2.
43 См.: Аверипцев С. С. Византия и Русь: два типа духовности // Новый мир. 1988. № 7, 9;
Гаврюшип Н. К. «Диалектика» Иоанна Дамаскина на Руси // Исторические традиции
духовной культуры народов СССР и современность. Киев, 1987. С. 74-79; Еремин И. П. О
византийском влиянии в болгарской и древнерусской литературах IX—XIII вв. //
Литература Древней Руси. М.; Л., 1966. С. 9-17; Мейендорф И. Византийская и
Московская Русь: Очерк по истории церковных и культурных связей в XIV в. Париж,
1990; Фонкич Б. А. Греческо-русские культурные связи XV-XVII вв. (Греческие рукописи
в России). М., 1977.
44 См.: Власенко К. И. О национальной характеристике русской философии // Вестник
МГУ. 1990. Серия 7. Философия. № 4. С. 40-53; Громов М. Н. О своеобразии русской
средневековой философии // Философские науки. 1990. № 11. С. 47-53; Новикова Л. И.
Цельность живого знания: О своеобразии русской философской мысли // Общественные
науки и современность. 1992. № 1. С. 173-181; Отечественная философия: русская,
российская, всемирная. Нижний Новгород, 1998; Хоруоісий С. С. Философский процесс в
России как встреча философии и православия // Вопросы философии. 1991. № 5. С. 26-57.
Исследование всего процесса формирования русской средневековой мысли и роли в ее развитии византийского наследия постепенно все более привлекает внимание ученых в последней четверти XX столетия, и, как следствие, заполняются «белые пятна». Примером можно считать международную конференцию «Византийское богословие и традиции религиозно-философской мысли в России»45.
Появляются и диссертационные исследования, рассматривающие коллизии влияния византийской философской мысли на развитие русской средневековой философии46.
Отдельно стоит остановиться на изученности вопроса о влиянии византийского неоплатонизма в русской средневековой философской мысли. Мы можем отметить исследования, посвященные непосредственно развитию традиций неоплатонизма, наследию Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Филиппа Пустынника47, а также работы, прослеживающие отдельные аспекты влияния указанных авторов на отечественную философскую мысль48.
См.: Византийское богословие и традиции религиозно-философской мысли в России. СПб., 2000.
46 См.: Кореневский А. В. Идеи «византийского наследия» в русской религиозно-политической мысли XV-XVI вв. Автореферат диссертации кандидата исторических наук. Ростов-на-Дону, 1995; Чернова И. Б. Религиозный аспект византизма и русская национальная духовность. Автореферат кандидата философских наук. Ростов-на-Дону, 2000.
См.: Бычков В. В. На путях «незнаемого знания». К публикации малых сочинений из Corpus Areopagiticum II Историко-философский ежегодник, 1990. М., 1991; Неретина С. С. Псевдо-Дионисий Ареопагит: мистическое богословие // Неретина С. С. Верующий разум. К истории средневековой философии. Архангельск, 1995. С. 199-214; Нуцубидзе Ш. История грузинской философии. Тбилиси, I960. С. 108-116; Он оке. Тайна Псевдо-Дионисия Ареопагита. Тбилиси, 1942; Ситников А. В. Философия Плотина и традиция христианской патристики. СПб., 2001.
4 См.: Милъков В. В. Традиция христианизированного неоплатонизма в Древней Руси: некоторые аспекты восприятия // Проблемы русской философии и культуры. Калининград, 2002. С. 5-17; Паславский И. В. Роль неоплатонизма в развитии философских идей в России и на Украине от эпохи Киевской Руси до начала XVII в. // Исторические традиции философской культуры народов СССР и современность. Киев, 1984. С. 191-198; Прохоров Г. М. Корпус сочинений с именем Дионисия Ареопагита в древнерусской литературе // ТОДРЛ. Т. 31. Л., 1976. С. 351-361; Он оке. Послание Титу-иерарху Дионисия Ареопагита в славянском переводе и иконография «Премудрость созда себе дом» // ТОДРЛ. Т. 38. М; Л., 1985. С. 7-41; Он о/се. Сочинения Дионисия Ареопагита
В целом мы можем отметить, что судьбы русской философии, ее место в истории мировой философской мысли все более обсуждаются научным сообществом. И примером тому являются симпозиумы историков русской философии, последний из которых проходил в Москве в 2001 г. Показательна сама тема, заявленная на симпозиуме «Русская философия: многообразие в единстве». Она демонстрирует направленность исследований в области отечественной философии в начале уже XXI столетия, а именно -выявить многообразные основания, традиции, влияния, аспекты развития русской философской мысли. Совершенно справедливы слова М. А. Маслина: «"Единство" и "многообразие" представляются сущностными и соотносимыми характеристиками истории русской философии как предметной и проблемной отрасли историко-философского знания. В этом качестве они важны для понимания русской философии как интегральной истории философии, представляемой в виде целостной картины, отражающей все главнейшие этапы русской мысли, с начала развития философской мысли в Киевской Руси (с XI века) до философии XX века включительно. Интегральная история русской философии включает также понимание русской философии не как прошедшего, а как продолжающегося феномена философской культуры, доведенного до наших дней»50. Поэтому, делает вывод М. А. Маслин, русская философия в ее истории есть единство философских идей, отличающееся одновременно преемственностью и изменчивостью.
Данная диссертационная работа предполагает, опираясь на уже имеющийся исследовательский материал, расширить и углубить познания в области истории отечественной средневековой философии и развития традиций византийского неоплатонизма, ею воспринятых.
в славянской рукописной традиции: (Кодикологические наблюдения) // Русская и армянская средневековые литературы. Л., 1982. С. 80-94.
См.: Русская философия: многообразие в единстве. Материалы VII Российского симпозиума историков русской философии. М., 2001. 50 Маслин М. А. Русская философия как единство в многообразии // Там же. С. 4.
Объект и предмет исследования. Объектом исследования определена русская средневековая философия. Предметом исследования являются традиции византийского неоплатонизма, получившие развитие в русской средневековой философии.
Цель и задачи исследования. Целью диссертационной работы является исследование характера, логики и особенностей влияния традиций византийского неоплатонизма на формирование и развитие русской средневековой философии.
Выбор цели предполагает постановку и решение ряда задач, главными из которых являются следующие:
построение концепции формирования и развития русской средневековой философии;
определение проблемного поля и особенностей русской средневековой философии;
выявление идейных констант в историческом развитии русской средневековой философии;
исследование византийского влияния в контексте исторического развития отечественной средневековой философии;
исследование неоплатонических традиций Византии в переводных текстах, получивших распространение в средневековой Руси;
выявление идей, свойственных византийскому неоплатонизму, и их развитие в оригинальных сочинениях отечественных средневековых философов;
исследование проявления традиций византийского неоплатонизма в контексте всей системы каждого рассматриваемого русского средневекового мыслителя;
введение в область научного исследования новых текстов и имен русских средневековых философов;
отработка методологии историко-философской интерпретации сочинений отечественных средневековых мыслителей;
развитие методологии сравнения текстов византийских и русских средневековых философов.
Методологические основания исследования. В данном
диссертационном исследовании применялись разработанные современной наукой методологические принципы историко-философского анализа51. .
Исследование источников, проблемного поля, понятийного аппарата русской средневековой философии потребовало применения методологии, используемой для изучения именно средневекового периода мировой философской мысли: комплексное семиотическое источниковедение, интеграционное рассмотрение источников, герменевтический анализ5 . Восстановление исторического развития идей, теорий было невозможно без применения метода ретроспективного моделирования философских школ и направлений, который реализовывался через конкретно-исторический и сравнительно-исторический анализ текстов, концепций русских философов. Учитывая специфику философии в Средние века, становится ясной необходимость обращения к биографическим фактам мыслителей данного периода, а также использования социально-психологического анализа, который исходит из взаимосвязи философии с другими феноменами общественного сознания.
В своей работе мы стремились следовать принципам объективности и системности, которые не позволяют абстрагироваться от идейной неоднозначности эпохи, от конкретных форм развития и преемственности
51 См.: Богомолов А. С, Ойзерман Т. И. Основы теории историко-философского процесса. М, 1983; Емельянов Б. В., Любутии К. Н. Введение в историю философии. М., 1987; Каменский 3. А. История философии как наука. М, 1992; Он о/се. Методология историко-философского исследования. М., 2002; Ойзерман Т. И. Философия как история
илософии. СПб., 1999.
О характере и направлении развития методологии исследования русской средневековой философской мысли см.: Громов М. Н. Структура и типология русской средневековой философии. С. 109-126.
религиозно-философских воззрений в единстве национальных и интернациональных факторов, это развитие определяющих.
Таким образом, методология, используемая при освещении развития традиций византийского неоплатонизма в русской средневековой философии, имеет комплексный характер, что определяется многообразием аспектов проявления изучаемой темы.
Источники исследования. Наше исследование основывалось на
широком спектре источников: сочинения отечественных мыслителей, показывающие процесс формирования и развития философии в средневековой Руси; переводные тексты византийских неоплатоников, получившие широкое распространение в русской средневековой культуре; оригинальные сочинения отечественных средневековых мыслителей, отражающие традиции византийского неоплатонизма.
В своей работе мы использовали как переведенные на современный русский язык тексты и опубликованные, так и архивные материалы.
Также использовалась широкая база исследовательской, комментаторской и учебной литературы, монографические сочинения, диссертационные работы.
Для средневекового сознания был характерен определенный синкретизм, который выражался в том, что философское теоретизирование не замыкалось само в себе, но отражалось во всех аспектах культуры этого времени. Формирование и эволюция русской средневековой философии и развитие культуры - единый процесс. Исходя из этого, мы считали возможным привлечение «культурного фона» эпохи для характеристики и интерпретации проблемного поля русской средневековой философии, логики восприятия его современниками.
Научная новизна исследования. Данное диссертационное исследование посвящено недостаточно разработанной в историко-философской науке теме. Научная новизна исследования заключается в том, что:
изложена целостная концепция эволюции русской средневековой философии;
определены проблемное поле и основные особенности отечественной философии XI-XVII вв., прослежены тенденции их развития;
выявлены направления основных идейных влияний, обусловленных взаимодействием регионального и общеевропейского историко-философского процессов;
выстроена логика исторического развития русской средневековой философии в контексте византийского философского наследия;
выявлено влияние идей византийского неоплатонизма через переводные тексты, получившие распространение в средневековой Руси;
показан процесс усвоения традиций византийского неоплатонизма русскими мыслителями и отражение неоплатонических воззрений в оригинальных сочинениях русских мыслителей XI-XVII вв.;
рассмотрено отражение влияния идей византийского неоплатонизма в философской мысли средневековой Руси в масштабе всего философского наследия представленных мыслителей;
введены в историко-философский контекст новые сочинения русских средневековых мыслителей и дана их историко-философская интерпретация;
отработана методология историко-философской интерпретации сочинений отечественных средневековых мыслителей, а также методология сравнения текстов византийских и русских философов;
показано, что русская средневековая философия через восприятие византийских неоплатонических идей и их развитие является составной частью европейской философской традиции.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Диссертация является первым опытом исследования влияния византийских традиций неоплатонизма в масштабе всего процесса формирования и развития русской средневековой философии. Теоретическая значимость работы заключается в том, что изложенные в ней результаты расширяют имеющиеся знания о процессе развития отечественной философии XI-XVII вв., а также в том, что в научный оборот введены новые тексты по истории русской философии данного периода и им дана историко-философская интерпретация.
Выводы и положения данной диссертационной работы могут быть использованы для дальнейших научных исследований в области истории русской философии. Предлагаемый в диссертационном исследовании материал, концептуальные положения создают предпосылку для более углубленного и дифференцированного анализа различных этапов истории русской философии, для структурно-типологических обобщений, дальнейших методологических разработок.
Разработанный в данном исследовании материал может быть использован для подготовки учебных курсов по истории средневековой философии, истории отечественной философии, теории и истории культуры, эстетики, этики, политологии, и смежных с ними дисциплин.
Апробация результатов исследования. Положения диссертационного исследования были освещены в публикациях и выступлениях автора на международных и всероссийских научных конференциях: «Человек в истории: теория, методология, практика» (Челябинск, 1998), «Отечественная культура в контексте мирового исторического процесса» (Екатеринбург, 1999), «Этносоциальные и конфессиональные процессы в современном обществе» (Гродно, 2000), «Византийское богословие и традиции религиозно-философской мысли в России» (Санкт-Петербург, 2000), «Судьба России: образование, наука, культура» (Екатеринбург, 2000), «Русская философия между Западом и Востоком» (Екатеринбург, 2001), «Человек.
Целостность. Духовность» (Оренбург, 2002), на Втором Российском философском конгрессе «XXI век: будущее России в философском измерении» (Екатеринбург, 1999), на VII Российском симпозиуме историков русской философии «Русская философия: единство в многообразии» (Москва, 2001) и др.
Концептуальные установки и результаты диссертационного исследования нашли отражение в монографиях «Русская средневековая философия и византийские традиции» (Екатеринбург, 1999) и «Неоплатонизм в русской средневековой философии» (Екатеринбург, 2003), в учебном пособии «Византия и Русь: развитие философских традиций» (Екатеринбург, 2002), в статьях в изданиях, включенных в рекомендательный список ВАК РФ для публикации основных положений докторских диссертаций, - «"Диоптра" Филиппа Пустынника и развитие русской средневековой философии» (Известия Уральского государственного университета. 2003, № 27) и «Антропологические идеи Максима Исповедника» (Вестник Оренбургского государственного университета. 2003, №3).
Материалы диссертационного исследования используются при чтении курса «История отечественной философии» и спецкурса «Русская средневековая философия» на философском факультете Уральского государственного университета им. А. М. Горького.
Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории философии Уральского государственного университета им. А. М. Горького и рекомендована к защите.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух разделов (четырех глав), заключения, библиографического списка использованной литературы, списка сокращений.
Формирование и развитие русской средневековой философской мысли
Последняя четверть X в. для Руси была полна событиями: князем Владимиром были проведены реформы, которые и привели к принятию христианства и к началу новой эпохи в истории Руси. Это было не просто восприятие новой религии, это было вхождение в новую культурную среду, в которой традиции философии играли значимую роль.
С конца X столетия начинается время активного ознакомления, освоения богословского и философского наследия, переводов и адаптации философских текстов, а также отражение собственных философских исканий в оригинальных сочинениях отечественных мыслителей. В культуре Руси появляется такой феномен как книжник, часто соединяющий в одном лице переводчика и оригинального мыслителя - автора философских текстов.
Русская культура всегда отличалась своей открытостью - способностью усвоить, творчески переработать ценности, воспринятые у других народов, внести в них свой смысл. И древнерусская мудрость не являлась исключением: в эпоху господства языческого мировоззрения происходит сложный процесс синтеза мифологических систем, различных по структуре (славянской, тюркской, иранской, угрофинской, балтской, скандинавской), что явилось изначальным опытом по интеграции идей, определившим будущие тенденции. Древнерусская мудрость, выступая уникальным явлением отечественной культуры, вместе с тем предстает активным субъектом общеславянского, европейского и мирового мыслительного процесса. Этот опыт древнерусской мудрости лег в основание развития русской средневековой философии53.
Говоря о византийском, а также других разносторонних влияниях, которые испытывала Русь, необходимо отметить, что у каждого народа существуют свои постоянные и любимые, повторяющиеся в течение всей истории, идеи и образы, сквозные мотивы и типы поведения, устойчивые комплексы представлений, переживаний и умозаключений, которые в единстве составляют общую внеисторическую топику, построенную на культурных контактах и определяющую характер заимствования из других культур. Русская культура не является исключением. М. Н. Громов пишет: «С одной стороны, русская средневековая философия предстает как уникальный феномен, который отражает самобытный путь исторического развития Руси. С другой, она, подобно иконописи, тесно связана с византийскими истоками, а через них - с миром эллинской и восточной цивилизаций, а также с западной культурой. Потому, подчеркивая уникальный характер древнерусской мудрости, должно помнить, что она является неотъемлемой частью мирового философского и культурного наследия. Лишь в единстве этих двух сторон можно объективно понять ее подлинную сущность и справедливо оценить действительную значимость»54. Действительно, изначально мы видим связь формирования и развития отечественного философствования с историческими реалиями средневековой Руси, а также с активным участием русских мыслителей в интеллектуальных процессах своего времени.
Мы можем отметить, что национальная культура заимствует те элементы других культур, к восприятию которых она подготовлена ходом собственной эволюции. Существует так называемый «горизонт ожиданий», благодаря которому и осуществляется взаимообогащение культур. Он определяет и направляет все сферы культурной деятельности. Описанный в «Повести временных лет» Нестором Летописцем выбор вер свидетельствует о том, что Русь «ожидала» от новой веры получить такие ценности, которые удовлетворили бы ее назревшие культурные потребности. При этом было возможно усвоение и совершенно новых, дотоле неизвестных понятий, принципов и категорий, но при одном условии - если их значение и функции не противоречили сформировавшейся национальной психологии и традициям. Внимание русских средневековых книжников привлекли именно те темы, те учения Византии, которые отвечали их запросам, духовным поискам.
Обращаясь к истории формирования и развития русской философии с XI в. по XVII в., мы можем выявить характерные для нее особенности, которые во многом явились следствием византийского влияния, но одновременно с тем и определяли восприятие этого влияния.
Изначально необходимо отметить, что философская мысль в средневековой Руси имела прочные взаимосвязи с религией. Авторитет Священного Писания был непререкаем. Проблемное поле философского поиска, логика рассуждений, понятийный аппарат во многом определялись мировоззренческими установками христианства.
В большинстве своем философами были священнослужители. Таков Иларион, первый митрополит, избранный из русских. О другом митрополите - Клименте Смолятиче, его современники говорили, что такого книжника и философа Русь еще не знала. Сочинение епископа Кирилла Туровского «Притча о человеческой душе и теле» («Притча о слепце и хромце») названо исследователями философской притчей.
Однако при этом философия, как вид духовной деятельности, на Руси была значительно шире богословия. Она должна была подчиняться мировоззренческим установкам православия, но не богословию как отдельной теоретической дисциплине. В целом, Н. К. Гаврюшин прав, когда указывает, что «...своеобразие русской мысли состоит в том, что она стремилась... к осмыслению Православия как универсального мировоззрения» и тем самым расширяла его горизонты и горизонты философского поиска55.
Связь с религиозным сознанием проявлялась и в том, что часто для изложения философских концепций использовались жанры религиозной литературы: жития, шестодневы, поучения и т. п. Например, в «Слове о Законе и Благодати» киевского митрополита Илариона мы можем прочитать изложение первой оригинальной русской концепции философии истории, «Шестоднев» Афанасия Холмогорского содержит антропологические воззрения автора.
Другой особенностью русского философского сознания являлось то, что оно отразилось в летописании, литературном творчестве: «Редкая литература в кругу литератур мирового значения представляет пример тяги к философскому осознанию жизни, искусства, творческого труда, какой характеризуется именно русская литература. И в то же время редкая литература отмечена в такой мере, как русская, своеобразием, порой причудливостью путей философского развития крупнейших ее талантов»5 . Поэтому мы можем отметить, что кроме богослова, у истоков русской мысли стоит фигура книжника. Например, знаменитая «Речь философа» из «Повести временных лет» Нестора Летописца. Автором, отражающим указанную особенность русской средневековой философии, был монарх, полководец, дипломат, книжник - Владимир Мономах. В конце жизни он написал знаменитое «Поучение», которое является «символом общенародного русского любомудрия»57, демонстрирует распространение, глубину философского сознания, широкое познание византийского наследия автором.
В целом мы можем сказать, что русская философия всегда была неразрывно связана с жизнью, поэтому она часто являлась в виде публицистики, которая брала начало в общем духе времени со всеми радостями и страданиями, со всем его порядком и хаосом. Примером чему и является «Поучение» Владимира Мономаха.
Характер византийского влияния
Устремленность философского поиска русских мыслителей определила выбор источников для перевода византийского наследия. В то же самое время и со стороны Византии были сделаны шаги, определившие будущее к ней отношение, логику использования ее философского наследия.
Ко времени принятия Русью христианства в Византии уже сформировались обстоятельства, определившие характер распространения византийских богословских и философских концепций в средневековой Руси. Это, в первую очередь, накопленный Византией опыт миссионерской деятельности и концепции, лежащие в ее основе. Миссионерство в Византии - это не только проповедь христианских идей, но и популяризация концепций византийской философии, их трансляция и интерпретация в новых реалиях. В то же время в миссионерстве Византии изначально прослеживаются моменты, которые через столетия приведут к отстранению от нее Руси. Византия, объявив себя центром христианства, вела активную миссионерскую деятельность, опираясь на образец апостольской проповеди. Слова Христа: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел Вам» (Мф. 27:18) - византийские проповедники относили напрямую к себе. Вселенский характер византийской церкви, а так же согласие адаптировать вероучение к национальным реалиям помогали в этой деятельности. Особую роль сыграли появившиеся в Византии так называемые «миссионерские легенды», которые гласили, что на земле существует двенадцать народов, которым было проповедано Слово Божие двенадцатью апостолами, чье дело и продолжают константинопольские посланники (апостол Андрей посетил, благословил и предсказал будущее христианское величие Киева).
Лояльность Константинополя в разрешении вопроса о национальных языках вела к развитию переводческой деятельности и национальной письменности, а в целом - культуры государств, принимавших христианство. Но вопрос о возможности национальных языков не был для Византии простым, и его разрешение скрывало ряд противоречий, сказавшихся на истории восприятия византийского наследия Русью.
Дело в том, что в III—IV вв. у новообращенных в христианство народов возникают идеи, что три «священных языка» (греческий, еврейский, латинский) таковыми не являются, а скорее, наоборот, они - «проклятые», так как по преданию надпись над головой распятого Христа была составлена на этих языках. Подобного рода идеи имели далеко идущие последствия не только для развития названных языков, но и культур в целом. Ведь если ситуация такова, то необходимы новые языки для изложения божественных истин. Сами греки в этот период склонны были до некоторой степени принять претензии своих восточных критиков177. В Киевской Руси даже такой краеугольный для христианства и византийской философской мысли текст, как «Богословие Иоанна Дамаскина», сопровождался статьей Феодорита Кирского. Это было своеобразным доказательством того, что лечение «эллинских недугов» есть христианское богословие, основанное на мудрости народов как Ветхого Завета (в большей степени), так и Нового Завета. Поэтому разрешение национальных языков было, скорее всего, компромиссом, цель которого - сохранение греческого наследия и возможность его развития и трансляции.
Христианизация соседних славянских стран подготовила пути, через которые адаптированные к славянским реалиям византийские концепции становились известны в Киевской Руси. Славянский мир, таким образом, выступал в роли посредника между Византией и Русью. На этом вопросе необходимо остановиться подробнее, так как русские книжники знакомились с византийским наследием из двух источников - непосредственно из самой Византии и через славянский мир.
Ко времени принятия Русью христианства Византия по-новому использовала языковую проблему в миссионерской деятельности. Критика «трехъязычной ереси» становится средством отпора притязаниям римской церкви на вселенское господство, так как христианизация славянских народов для Византии - это не только борьба с надвигающимся исламом, но и с Римом. В славянском мире эту борьбу первыми начали в IX в. просветители Кирилл и Мефодий. В «Житии Кирилла Философа» рассказывается, что во времена пребывания в Венеции Кирилла обвинили в создании новой грамоты и попытке перевести на новый язык Священное Писание, на что он отвечал: «Не идеть ли дождь от Бога на въсе равно? Пни солнце такожде не сиает ли на въсе? Ни ли дыхаем равно въси? И како вы не стыдите се, три езыки мниши тьчию, а прочиимь въсемь езыками племени слепом велеши и глухом быти? Скажити ми: Бога твореше немощна, яко не могуща дати, или завистлива, яко не хотеша? Мы же рады знаем доволны, книгы умеюще и Богу вздающе кьждо своимь езыком»178.
Эта проповедь всегда с восторгом комментировалась русскими книжниками, которые обычно в связи с ней вспоминали и доводы константинопольского патриарха Фотия, приводимые им в «Послании» новообращенному болгарскому князю Борису (Михаилу): так как Бог воплотился ради спасения всех народов, национальные иконографические варианты равноправны, так же как и переводы Слова Божия, которое на всех языках остается неизменным.
Можно говорить о нескольких этапах влияния Византии на славянский мир. Первый - появление первых славянских переводов - связан с деятельностью великих славянских переводчиков и первоучителей Кирилла-Константина и Мефодия, их ближайших учеников и охватывает приблизительно 60-80-е гг. IX в. В этот период деятельность, начатая в Византии, сосредоточивается в Моравии и Паннонии. Из братьев-просветителей большей склонностью к философии отличался Кирилл, прозванный в связи с этим Философом. Он получил образование в Магневрской академии в Константинополе, где его учителями были будущий патриарх Фотий, известный ученый Лев Математик. Кирилл с большим пиететом относился к каппадокийцам, особенно к Григорию Богослову, что впоследствии отразилось на его собственной концепции и в сочинениях учеников. Обладая даром полемиста и ритора, Кирилл принимал активное участие в спорах с иконоборцами, представителями Рима. Кириллу и Мефодию принадлежит неоспоримая значимость в развитии славянской письменности. По всей видимости, Мефодием был осуществлен перевод большей части книг Ветхого и Нового Завета17 .
Традиции неоплатонизма в переводных текстах
Славянский мир знакомится с концепциями философов-неоплатоников уже в IX столетии. Неоплатонизм оказал значительное влияние на развитие византийской мысли, был переосмыслен через призму христианского мировидения. Рассматривая воззрения ряда мыслителей Византии, мы можем говорить о развитии византийского неоплатонизма. Такие его представители как Дионисий Ареопагит, Максим Исповедник, Филипп Пустынник были авторитетом не только для современников, но и в последующие столетия. Поэтому обращение к их сочинениям в славянском мире и в средневековой Руси было вполне закономерно. Ознакомление с сочинениями византийских неоплатоников вызывало интерес у русских книжников, что подтверждается значительным количеством рукописей, содержащих перевод текстов, авторов данного направления.
В славянском мире имя Дионисия Ареопагита становится известным в период деятельности славянских просветителей Кирилла и Мефодия. В Болгарии сочинения Дионисия Ареопагита начинают изучать и переводить уже в IX в.
В Киевской Руси были знакомы с сочинениями Дионисия Ареопагита, но лишь в сборниках или отдельных фрагментах. В ноябрьской служебной Минее 1097 года мы можем видеть последование Михаилу архангелу . Составитель указанного текста воспроизводит перечень чинов небесной иерархии, явно заимствованный из Дионисия Ареопагита. Е. М. Верещагин предполагает, что автором текста является славянский просветитель Мефодий . Это вполне реально, так как известно, что его брат - Кирилл выступал с апологией Ареопагитик перед римскими священниками. Об этом мы можем прочитать в письме к Карлу Лысому Анастасия Библиотекаря. Это письмо предваряло перевод Corpus Areopagiticum, выполненный Иоанном Скоттом Эриугеной. Анастасий Библиотекарь указывает, что Кирилл имел в своем распоряжении и изучал сочинения Дионисия Ареопагита. Так же мы можем видеть отражение почитания авторитета Ареопагитик Кириллом в его предисловии к переводу Евангелия282. Таким образом, мы можем считать, что Ареопагитики оказали определенное влияние на кирилло-мефодиевскую традицию, а через нее и на формирование русской средневековой философской мысли.
Дионисий Ареопагит цитируется в таком раннем тексте как «Изборник Святослава 1073 года» . В «Изборнике Святослава 1073 года» мы можем видеть, например, заимствование из седьмой главы «О Небесной иерархии» Дионисия Ареопагита284. Особенно часто составитель сборника обращается к авторитету Дионисия Ареопагита при рассмотрении вопроса о соотношении добра и зла.
Знакомство русских книжников с «Шестодневом» Иоанна экзарха Болгарского и сочинениями Иоанна Дамаскина, в которых содержится значительное количество скрытых и явных цитат и заимствований из Дионисия Ареопагита, также было хорошей подготовкой к освоению всего комплекса Ареопагитик.
Московская Русь обращается к изучению комплекса сочинений Дионисия Ареопагита во всем объеме. Объясняется это тем, что, во-первых, к XIV столетию русская философия была во многом подготовлена к восприятию сложных конструкций размышлений о бытии, познании и человеке Дионисия Ареопагита. Интерес к сочинениям Дионисия Ареопагита объясняется также тем, что в них русские книжники встречали разнообразные примеры философского дискурса, позволяющие им самим размышлять над вопросами бытия мира и человека, столь их волновавшими.
Во-вторых, переводческая практика к XIV в. была достаточно высока, что сделала перевод во всем объеме сочинений Дионисия Ареопагита возможным.
В-третьих, популярность в это время такого движения как исихазм также вызвала интерес к неоплатоническим воззрениям Дионисия Ареопагита, которые во многом определили его развитие . Исихазм же был одним из основных направлений византийской мысли, оказавших влияния на развитие русской средневековой философии. Поэтому не удивительно то, что тексты Дионисия Ареопагита заинтересовали русских книжников, что их переводили и переписывали в самых разных культурных центрах страны .
В-четвертых, отечественные мыслители стремились разобраться в философских и богословских дискуссиях времени, а разобраться в них было невозможно, минуя учение Дионисия Ареопагита, вокруг идей которого развертывались самые активные споры.
В целом, обращаясь к культурной, религиозной ситуации времени, мы можем согласиться с мнением, что «...среди причин, обусловивших необходимость перевода на славянский язык сочинений Псевдо-Дионисия Ареопагита, называют причины внешние и внутренние. К внешним причинам можно отнести высокую развитость и навыки техники перевода школы болгарского патриарха Евфимия, разработанность сложнейших философских понятий и терминов. Проникновение на Балканы исихастского движения можно отнести к кругу причин внутренних» .
В 1371 г. сербский инок Исайя, видный церковно-общественный деятель и игумен русского Пантелеймоновского монастыря на Афоне, завершил свой глобальный двадцатилетний труд по переводу на славянский язык корпуса сочинений Дионисия Ареопагита с комментариями Максима Исповедника и предпослал переводу свое предисловие289. В своем предисловии Исайя пишет: «Бою же ся рещи, якоаз преложих святаго Дионисиа», пишет о «тяжести прелагания» с греческого «в наш язык», вспоминает о тех временах, «егда божестеныя убо церкви и Святая Гора раеви подобие цветяху, яко же некий сад при источницех присно напаяем» (это те времена, когда он начинал перевод) и что сейчас, когда он заканчивает свое «преложение», наступили «злейшего всех злых времен» (речь идет о завоевании Сербии турками)290.
В XIV-XV вв. перевод Исайи уже становится известным на Руси. Мы можем указать на древнейший из сохранившихся русских списков . Этот список выполнен рукой митрополита Киприана, то есть до 1406 г. Хотя в этом списке отсутствует предисловие Исайи, но текст именно его. Нужно отметить, что митрополит Киприан и сам занимался переводами Дионисия Ареопагита, и внес большой вклад в дело распространения идей византийского мыслителя среди русских книжников . В указанной рукописи текст Дионисия Ареопагита выделяется колонкой «запятых» на полях и словом «Лежащее». Текст чередуется комментариями Максима Исповедника, которые помечаются словами «Толкование». В рукописи встречаются чертежи, которые иллюстрируют мысль.
Идеи неоплатонизма в сочинениях русских средневековых мыслителей
Русские книжники не только знакомились с философским наследием византийского неоплатонизма, переводили сочинения мыслителей, принадлежавших к этому направлению. Антропологические, гносеологические, историософские воззрения Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника, Филиппа Пустынника оказали влияние и на собственные сочинения русских мыслителей.
Влияние неоплатонических идей мы можем видеть на примере философского творчества киевского митрополита Никифора.
Митрополит Никифор прожил на Руси 17 лет (1104-1121). Биографических данных о нем сохранилось мало. Известно, что он происходил из Суры Ликийской (Малая Азия). Образование, по всей видимости, получил в Константинополе. Приехав на Русь, Никифор сразу же принял активное участие в религиозной, политической жизни страны. Он сыграл значительную роль в прославлении русских святых, что в те времена поднимало самосознание русских на новую высоту. Например, в 1108 г. он выступает инициатором почитания Феодосия Печерского. 2 мая 1115 г. Никифор возглавил русский епископат на торжественном прославлении князей-мучеников Бориса и Глеба. Это событие было весьма значимо для русского государства — как показатель культурной и религиозной самостоятельности. Никифор способствовал вступлению на престол Владимира Мономаха, роль которого в истории Руси трудно переоценить. Киевского митрополита Никифора и Владимира Мономаха связывали, судя по их переписке, доверительные отношения, оба оказывали заметное влияние на мировоззрение друг друга.
В целом можно отметить, что митрополит Никифор, прибыв в Киев, «окунулся» в русскую реальность. Он не был настроен отстраненно или «свысока» к исканиям отечественных книжников, более того - Никифор принял активное участие в развитии философского процесса в средневековой Руси.
Необходимо отметить и то, что митрополит Никифор приезжает на Русь в то время, когда страна переживает духовный подъем, отразившийся во всех аспектах духовной жизни: создаются вторая и третья редакции «Повести временных лет», редакции «Жития Феодосия Печерского» и «Сказания о Борисе и Глебе», «Хождение игумена Даниила», «Поучение» Владимира Мономаха.
Отношения с Византией в это время также активно развивались и митрополит Никифор принимал участие в этом процессе: по всей вероятности, Никифор выезжал в Византию на Патриарший собор в 1107 г.
Митрополит Никифор - человек византийской образованности, писавший и на Руси по-гречески. Период ученичества Никифора совпало с культурным ренессансом в Византии эпохи Комнинов, что не могло не отразиться на его творчестве. И таким образом, приехав на Русь «...в культурной среде того времени Никифор выступал фигурой, обеспечивающей посредничество не только в административном, но и в интеллектуальном взаимодействии Руси и Византии»490.
Наследие митрополита Никифора: два адресованных Владимиру Мономаху Послания («Послание о посте и о воздержании чувств» (около 1113 г.)491, «Послание от Никифора митрополита Киевского к Владимиру князю всея Руси... о разделении церквей на восточную и западную» (около 1117 г.) ), одно Послание волынскому и муромскому князю Ярославу Святославичу («Написание на латыну к Ярославу о ересях»), одно Послание - неизвестному по имени князю и «Поучение митрополита русского Никифора в неделю сыропустную в церкви, ко игуменам, и ко всему иерейскому и диаконскому чину, и к мирским людем» .
Сочинения митрополита Никифора, как мы видим из названий, написаны в жанре церковного послания. Церковные послания являются одним из древнейших жанров христианской письменности. Пример, послания апостолов, которые непосредственно вошли в Священное Писание и в которых говорится о посланиях как форме общения между христианами494. В раннем христианстве послания были распространенной формой общения епископов друг с другом и со своей паствой. Данная тенденция получила развитие в Византии и была достаточна популярна. Киевская Русь переняла эту традицию.
Сочинения митрополита Никифора становились известными на Руси, активно обсуждались. Например, «Поучения на неделю сыропустную» Никифора было оглашено не только в киевском кафедральном Софийском соборе, но и заранее было разослано для обсуждения по приходам, следовательно - знакомы с ним были многие. Подобная практика постепенно распространялась.
«Послание о посте» отличается большей философичностью — вопрос о посте является лишь поводом для глубоких философских рассуждений на онтологические, гносеологические, философско-правовые темы, которые связаны с вопросом о посте в символико-аллегорическом плане.
В «Послании о посте» митрополитом Никифором дается характеристика природы духовного и материального начал бытия, при этом сфера плотского определяется довольно высоким онтологическим статусом. Например, утверждается, что состояние тела, дисциплинируемое постом, определяет душевные качества личности. В целом, в учении Никифора мы наблюдаем стремление к установлению гармонии сфер бытия через взаимовлияние плотского и духовного компонентов.
Никифор указывает, что жизнь человека двойственна: разумная и неразумная, бесплотная и телесная. Далее он разъясняет, что разумное и бесплотное есть нечто божественное и чудесное, и касается бесплотного естества, а неразумное исполнено плотских, чувственных страстей и относится к сластолюбивому естеству: «...двойственна наша жизнь: разумная и неразумная, бесплотная и телесная. Разумное и бесплотное ведь есть нечто божественное и чудесное и касается бесплотного естества, а неразумное - исполненного [плотских] страстей (чувственного) и сластолюбивого [естества]»495.
Из-за этой двойственности в человеке идет постоянная борьба - плоть и дух противятся друг другу. И только пост укрощает эту борьбу, так как пост есть «лекарство для душевного здоровья», он дает духу власть над плотью, обуздывая ее. Так покоряется низшее высшему - тело душе, и душа получает покой.
Многие русские тексты киевского периода, как мы это отмечали в первом разделе, содержали учения об изолированности самобытия плоти и духа, объясняющие противоборство между ними. Трактовка Никифора более уравновешенная, хотя она и не исключала сопротивления духа и плоти. Никифор большее внимание направляет на возможность достижения человеком гармонии. В логике рассуждений митрополита Никифора явно сказывается знание «Диоптры» Филиппа Пустынника.
Митрополит Никифор указывает Владимиру Мономаху на источники, которые «наполняют благое и проистекают в людей». Они наполняют лишь тех, кто творит благо. Те же, кто поступают плохо, вступают на путь злобы. Как следствие указание - «Внимай себе, внимай слову своему и делу своему».
Человеку, по мнению Никифора, следует быть внимательным, чтобы не спутать где - зло, а где - добро. Для того же, чтобы понять, откуда происходит добро и зло, Никифор предлагает обратиться к рассмотрению сути души человеческой.
