Содержание к диссертации
Введение
1. Плюрализм как главный принцип американской философии и неопрагматизма Ричарда Рорти .
1.1. «Дискурс торга» в иронической философии Рорти 16
1.2. Антиосновность гносеологическої о проекта Рорти и антифундаментализм американской философии . 32
2. Соотношение поэтического и формалистского в «благородной традиции» философии США и неопрагматизме Рорти .
2.1, Взаимосвязь литературы и философии в традиции американской мысли 56
2.2. Импровизация как стратегия классического американскою типа философствования и иронической философии Рорти 64
2 3. Литературная культура» как проект общественною устройства 77
2.4. Прагматистекие интуиции американских литераторов 96
2.5. Образ метафизика и ироника в американской культуре (на примере романа Г. Мелвилла «Моби Дик») 107
3. «После философии-демократия». Взаимосвязь философии и политики в неопрагматизме Рорти и интеллектуальной истории США .
3.1. Общественно - политическая ориентированность американской философии . 115
3.2. Утопизм как важнейший феномен американской культуры 121
3.3. Утопический проект Ричарда Рорти 137
Заключение 145
Список использованной литературы
- «Дискурс торга» в иронической философии Рорти
- Антиосновность гносеологическої о проекта Рорти и антифундаментализм американской философии
- Взаимосвязь литературы и философии в традиции американской мысли
- Общественно - политическая ориентированность американской философии
Введение к работе
Темы «иронии», «коммуникации», «солидарности», «приватного и публичного», разрабатываемые в философии Рорти трудны для исследования, но плодотворны, так как много дают тем, кто желает иметь представление о состоянии современной философии. Все дело в том, что Рорти очень хорошо ознакомлен с американской и европейской философской мыслью, ее векторами развития, импульсами и движущими силами, как исследователя его интересует прошлое философии, ее история и люди, ее творившие, и в то же время его привлекает настоящее философского процесса, его интеллектуальная игра и экзотичность дискурса. Разрабатывая проект «философии без оснований», лишенной привилегированного положения в культуре, сам Рорти подает пример нового типа интеллектуала, для которого не свойственны кастовая и провинциальная замкнутость, который много путешествует по миру, интересуясь возможностью «глобального разговора» между культурами. В этом контексте особый исследовательский интерес вызывает уникальность авторской интеллектуальной конструкции - неопрагматизм Ричарда Рорти, а также его соотношение с традицией аналитической философии, европейского постмодерна, экзистенциализмом, герменевтикой, интеллектуальным наследием Хайдеггера и Ницше, с одной стороны, и традицией классической американской философии, - с другой. Основная проблема в связи с этим заключается в том, что сам Рорти зачастую воспринимается (в том числе и в американском философском сообществе) как континентальный мыслитель, оригинальный интерпретатор идей Гегеля, Ницше, Хайдеггера, Деррида, при этом упускается из вида влияние на него наследия американских авторов. Эта проблема может быть представлена более широко как проблема американской культурной самоидентификации. Дело в том, что американская цивилизация со своим уникальным историческим опытом и огромным вкладом в мировую науку, добившись мирового лидерства в военной, политической и
4 экономической сферах, не открытая в философском отношении страна. Добившиеся мирового признания американские мыслители - это, прежде всего аналитические философы, позиционирующие свою работу как обладающую универсальным и профессиональным характером. Однако, очевидно, что между континентальной и американской философиями есть некоторая граница, которая позволяет нам выделить уникальность того или иного философского сообщества. Ситуация усугубляется определенными политическими и идеологическими факторами, будучи цивилизацией иммигрантов, в настоящее время в США сильны неотрайбалистские тенденции, групповая замкнутость, стремление к мультикультурализму. В этих условиях некоторые мыслители ищут основу для общественной солидарности в исключительности существующей языковой практики. Своеобразие национальной философии с этой точки зрения представляется одним из решающих факторов формирования идентичности. В связи с вышесказанным неопрагматизм Ричарда Рорти рассматривается в его связи с классической американской философией, прагматизмом, трансцендентализмом, персонализмом, как попытка указать на самостоятельность и значимость «американского проекта», что ставит под сомнение утверждение о, безусловно, "постмодернистском", космополитичном, надидеологичном характере его интеллектуальных конструкций, и указывает на их "почвенническое" происхождение. В этом смысле Рорти может быть с полным правом назван и как продолжатель традиций классической американской философии, и как репрезентант ее основных тенденций.
Актуальность исследования «Неопрагматизм Ричарда Рорти как продолжение традиций классической американской философии» определяется обращением современных исследователей к изучению до-аналитических направлений американской философии вообще и прагматизма в частности, что связано с общим кризисом доминирующей в США аналитической философии. Свидетельством этого являются многочисленные статьи и книги, среди которых можно отметить работы Дж. Кэмпбелла, Дж. Ганн, С. Кейвелла, Ш.
Муфф, К. Уэст, Д. Уилсон, и многие другие. Актуальность определяет основные направления исследования, которые состоят:
Во - первых, в выявлении наиболее характерных гносеологических установок в концепции Рорти (своеобразное видение процесса познания, особое понимание опыта, отличное от сложившегося в классическом эмпиризме и рационализме, специфика познающего субъекта и процедуры объективации знания), определении особенности подхода к социально- философским проблемам в неопрагматизме (проблемы социальной динамики, случайности и закономерности в историческом развитии, вопрос о роли личности в истории, проблема солидарности в обществе, проблемы политической свободы, равенства, справедливости, социальной и нравственно - правовой ответственности, идентичности членов сообщества, проблема личной автономии и ее защиты от посягательства извне), специфике решения этических и антропологических проблем в современном прагматизме, рассмотрении предложенной структуры взаимосвязи различных жанров культуры: науки, политики, религии и философии.
Во - вторых, в осмыслении значения аналитического и прагматисте кого направления философии для становления системы Ричарда Рорти.
В - третьих, в осмыслении значения континентальной философии (прежде всего Хайдеггера, Ницше, Гадамера, Гегеля, Деррида) для становления системы Ричарда Рорти.
В - четвертых, в актуализации рецепции прагматизма Джеймса и Дьюи в постаналитической (постфилософской) культуре конца XX века, в творчестве Рорти, что определяется общей интеллектуальной и политической проблематикой эпохи.
Поднимая вопрос об интеллектуальных истоках неопрагматизма необходимо отметить, что сам американский мыслитель неоднократно отмечает преемственность своих построений идеям классического прагматизма Джеймса и Дьюи, у которых он находит критику платонизма, картезианства, Канта и
всей метафизической традиции в сочетании с оптимистической верой в успех либеральной политики. Также Рорти обращается и к американским писателям и поэтам: Эмерсону, Торо, и изобретателю идеи «осуществления американской мечты как апокалипсиса, эсхатологического события, которое наделит жизнь человека ее предельным смыслом» [119. с.241] Уолту Уитмену. Если в современной историко-философской мысли США имеется огромный интерес к изучению наследия этих авторов как предтеч прагматизма, примером чему может быть изданный под редакцией М. Дикстейна сборник с характерным названием «Возрождение прагматизма», в работе над которым приняли участие такие исследователи как Р. Рорти, X. Йонас, Л. Менанд, Р. Пуарэ, Д. Бромвич, С. Кейвелл, то в отечественной традиции эта линия практически не изучена.
Доминирующая в духовной жизни современной Америки аналитическая философия представляется Рорти утратившим свое былое значение феноменом и обвиняется в канонизации философского дискурса, замкнутости в жесткие дисциплинарные и профессиональные рамки, оторванности от истории, культуры и общественной жизни. Преодоление этой оторванности возможно благодаря возрождению основной традиции мышления в интеллектуальной истории США, Перейдя от аналитической философии к прагматизму, Рорти находит в нем отклик своим социально-политическим убеждениям и погружается в атмосферу постоянных активных творческих поисков, обнаруживая внутреннее сходство в подходе к осмыслению проблем окружающей действительности, в выборе актуальных тем и способе их философского осмысления с работами своих предшественников. Поиски философа получают новые творческие импульсы, углубляется его интерес к политике, континентальной философии и национальной культуре, к внутренней жизни личности и антропоцентрическому анализу окружающей действительности. О плодотворности этого процесса свидетельствует тот факт, что с 1979 года по настоящее время из-под пера Рорти выходят его наиболее значительные работы, такие как «Философия и Зеркало Природы» (1979),
7 «Последствия прагматизма» (1982), «Случайность, Ирония, Солидарность» (1989), «Обретая нашу страну. Политика левых в Америке» (1998).
Анализируя влияние классиков американской философии на Рорти, нельзя не отметить, что многие важные моменты, определившие своеобразие его творческой и идейной позиции среди мыслителей конца XX века не только не обусловлены влиянием идей классиков, но нередко противоположны взглядам, отстаиваемыми ими. Это стало причиной неизбежных нападок со стороны ряда исследователей его творчества, обвиняющих его увлечение классическим прагматизмом либо как данью моде (Джон Пассмор), либо как попыткой скрыть свои расистские идеалы (Уильям Труитт). Так, профессор университета Южной Флориды Уильям Труитт указывает на то, что в погоне за легитимностью, Рорти провозглашает свою неопрагматическую концепцию естественным порождением классического прагматизма, что Труитт расценивает как «болезненный случай исторической амнезии» [73. с. 154]. Если философское содержание и метод американского прагматизма (Пирса и Дьюи) вытекали из объективных и аналитических методов экспериментальных наук и были свободны от иронии и скептицизма, то неопрагматизм Рорти, разделывается с фундаментализмом любого рода, включая научный, в пользу солидарности, коренящейся в «расистской теории языка». Возможно, тем самым Рорти оказывается ближе к Хайдеггеру, Поль де Ману или Деррида, нежели к классикам американской философии. Все это, несомненно, должно стать предметом серьезнейшего исследования.
С идеей изменения обще культурной парадигмы связано стремление Рорти к отказу от идеалов рациональности. Объективность как представленное в визуальных метафорах соответствие идеи независимой от нее вещи уступает место парадигме интерсубъективности, делающей акцент на конвенциональную, договорную, генеалогическую природу знания. В связи с этим социально - философская проблематика, имевшая первостепенное значение для классической американской философии, укорененной в
8 пуританском эсхатологизме, приобретает особое значение и в философии Рорти. Таким образом, исследование неопрагматической концепции Рорти в ее связи с юіассическои американской гуманитарной мыслью и выяснение их актуальности в системе формирующихся философских приоритетов ставит проблему их рассмотрения в контексте взаимодействия политики и философии, демократии и языка, в котором она описана.
Научная новизна работы определяется многоуровневым характером проблемы:
В диссертации прослежена малоизученная в отечественной историко-философской науке связь неопрагматизма Ричарда Рорти с важнейшими направлениями эволюции классической американской философии.
Впервые рассмотрен вопрос о закономерностях философского развития Рорти (переход от критики гносеологии в «Философии и Зеркале Природы» к социально - философской «Случайность, Ирония, Солидарность» и политической «Обретая нашу страну. Политика левых в Америке» проблематике).
3. Природа социальной утопии в работах Рорти изучена как философский
синтез осмысления традиций жанра идиллии в американской культуре.
Ма основании вышесказанного цель диссертационного исследования может быть определена как функциональное и смысловое определение неопрагматизма Рорти в его связи с основополагающими принципами классической американской философии. Перед исследователем стоит задача подчеркнуть такие особенности неопрагматизма Рорти, которые позволят нам определить его как репрезентанта классической «американской» ментальности.
Достижению поставленной цели призвано служить решение следующих задач:
1.Выявить наиболее характерные, специфические черты американской философии.
2.0пределить интеллектуальные, идеологические и эстетико-мировоззренческие основы сближения постмодернистского проекта Ричарда Рорти и традиции классической американской философии.
З.Проанализировать творчество Рорти в контексте теоретических поисков современных американских аналитических философов и вписать их поиски в общее направление культурного развития страны.
Предмет и задачи исследования обусловливают использование сравнительно - аналитического метода. Так как Рорти рассматривается в его отношении к американской классике с одной стороны, и к континентальной философии - с другой, использование сравнительно - аналитического метода позволяет провести познавательную операцию с целью классифицирования, упорядочивания, оценки изучаемого явления и выявления основных мотивов его творчества.
Выбор методологического подхода вызван также значительной удаленностью во времени при попытках сопряжения философских и мировоззренческих категорий в сознании Рорти и родоначальников американской философии. Это вызывает необходимость интерпретации философских образов и структур и выявления их соотнесенности с социальными и политическими взглядами авторов для осмысления особенностей их творческого метода и национальной специфики их произведений. На основании этого, в свою очередь, уже можно сделать вывод о внутренней близости Рорти представителям классической американской философии.
Процесс взаимодействия Рорти с творчеством и мировоззрением важнейших представителей американской философии рассматривается на фоне общей проблематики эпохи, обусловленной глобальной сменой интеллектуальной и эстетической парадигмы, вызванной постоянно усложняющимися отношениями человека с окружающим миром, необходимостью выработки разнообразных моделей культурной адаптации. В
10 результате этого в философии со второй половины XX века происходит разрушение многовекового господства риторической традиции рационалистического восприятия и осмысления жизни, сложившейся еще в XVIII веке и начинается выработка новых подходов к осмыслению действительности во всем бесконечном многообразии ее формально-семантических проявлений. Этот процесс вызывает неизбежный кризис традиционной аналитической философской системы и соответственно необходимый процесс разработки новых эстетико-философских принципов, венцом которых оказывается возрождение «нестрогого», герменевтического и социологического типа философствования, втягивающего в себя классические жанровые образования и придающего им новую современную форму существования.
Теоретической базой разработки вопросов анализа философии Рорти и других авторов в контексте вышеперечисленных проблем в настоящем исследовании являются работы Ю. Хабермаса, Т. Куна, К. О. Апеля, создающие основу для выявления внутренней логики важнейших задач, организующих проблематику динамики философских процессов второй половины XX века.
Эпохальная задача сближения политики и философии, неизбежно диктовала необходимость переосмысления опыта аналитической традиции с ее интенцией на «строгость», «научность», «объективность», обращения к использованию богатого континентального и классического американского философского наследия. Образ философа как политика, активно участвующего в общественной жизни страны с подачи Рорти возводится в идеал современного субъекта философской деятельности, ощутимым противовесом аналитической «аполитичности» и отвлеченности мыслителя. В связи с этим проблемы политической философии и либерализма играют важную роль в творчестве Рорти, определяя сущностные стороны его работ, тесную взаимообусловленность формальных и содержательных элементов,
11 актуализируя не только стилистические особенности его творчества, но и особую содержательную направленность на создание идеальной модели бытия в связи с критикой современной действительности, заключенной в переосмысленном философом жанре утопии. Исследование природы его творчества сквозь призму использования названного жанрового концепта позволяет осмыслить глубинные особенности философского метода Рорти и рассмотреть его обусловленность важнейшими чертами авторского мировоззрения. Общность же смыслопорождающих жанровых структур в творчестве Рорти, Дьюи, Эмерсона, Уитмена демонстрирует их изначальную близость в важных моментах мировосприятия и внутреннюю ориентацию на один величайший образец политического устройства — либеральную демократию, «свободную кооперацию свободных людей», что и создает предпосылки для их личного сближения.
В данной работе автор попытается представить утопический проект «постмодернистского буржуазного либерализма» как продолжение типического для американской литературы и философии жанра идиллии, ведущего свои корни еще от отцов - основателей, для которых утопическая Америка являла собой проект бескастового и бесклассового общества, «история которого еще не написана, поскольку эта история еще должна быть разыграна» [130. с. 960].
В современной гуманитарной науке жанр утопии выделяется в качестве одного из важнейших формально-содержательных концептов, обусловивших ряд характерных особенностей проблематики и поэтики американской литературы и философии и в какой-то мере адекватных характерным свойствам национального менталитета. Теоретической базой разработки вопроса является исследование Э. Я. Баталова, во многом определившее принципы научного подхода к проблеме, работы Роберта Кейгана, Френсиса Фукуямы и ряда других неолиберальных футурологов, рисующих нам картину «либерального рая», работа Карла Мангейма, противопоставляющая утопию и идеологию как самостоятельные и противоположные способы организации
12 «мира политического», что позволит проследить трансформацию данного концепта, способствующего одновременно эпизации философского пространства и лиризации, эмоциональной насыщенности и философской углубленности воплощения авторского замысла. В этом контексте анализ творчества Рорти представляет особый интерес.
Теоретической базой разработки вопроса о взаимосвязи «романтической утопии», «иронического теоретизирования» и литературной, или «благородной традиции» США являются работы Стэнли Кейвела, Ришара Пуарз и Луи Менанда, распространивших аналитический подход на область искусства и литературы. Гарольд Блум и его «разбожествление» романтического представления поэзии и трактовка «сильного поэта» как творца новых метафор помогут в исследовании «импровизации», представленной, в отличие от доктринализма, как доминирующей стратегии классического американского типа философии. Интересна также работа отечественного исследователя Бенедиктовой Т. Д. «Разговор по-американски»: дискурс торга в литературной традиции США», в котором автор на материале классической американской автобиографии и художественной прозы рассматривает литературную традицию США как длящийся разговор, «исторически устойчивый коммуникативный пакт между пишущими и читающими» [10. с.16]. Определенные аналогии и «перекличка» литературной и философской традиций в данном случае выглядят вполне уместными.
Основные положения, выносимые на защиту:
В диссертационном исследовании доказано, что неопрагматистская концепция Рорти имеет своими предпосылками работы американских романтиков Эмерсона, Торо, Олкотта, а также работы классиков прагматизма Джеймса и Дьюи в большей степени, нежели работы европейских постмодернистов и де конструктивистов.
В работе дано обоснование того, что антифундаментализм и методологический анархизм Рорти имеет своим основанием
13 плюралистические теории американских философов - классиков, противопоставлявших европейским монистическим концепциям, моральный релятивизм, теологический финитизм, темпоральность и антропоцентризм.
В работе показано, что ироническая философия Рорти является выражением «дискурса торга» как особой формы существования американской социокультурной жизни, сложившейся в силовом поле рыночных практик, политической демократии и развитой системы массовых коммуникаций. Данный тип дискурса тиражировал себя посредством делового, политического, публицистического, литературного, философского слова, становясь одним из важнейших средств самосозидания американской нации как культурного целого. Доказано, что постулируемое Рорти превосходство поэтического способа постижения действительности над научным, а также описание человеческой истории как романа или драмы, имело давнюю историю в интеллектуальной традиции США. Рортианский образ «Grand Narrative», беллетризация и романтизация философии является продолжением того типа философствования, который сложился в «золотой век» американской философии и получил название «gentle tradition», или «традиция изящной словесности».
В работе представлен концепт поэтизирующей импровизации, характерный для традиционной американской философии и иронической философии Рорти, который выступает средством противостояния доктринализму, формализму и универсализму моральных, политических и эпистемологический теорий. Поэтизирующая импровизация, объединяющая объективистский и эстетический подходы, тесно связана со стремлением к рациональному философскому проекту в условиях, когда приоритетную значимость стали придавать не репрезентативным, а практическим функциям философии.
В работе утверждается, что центральные понятия философии Рорти (такие как «плюрализм», «случайность», «солидарность», «толерантность») являются конститутивными для американской культуры в целом. На примерах из произведений американских поэтов и писателей показано их присутствие в американской литературе.
Утверждается, что историческое развитие ранней американской философии определялось острейшими идейными и социально-политическими конфликтами своего времени, что повлекло за собой конкретный публицистический и полемический характер философской мысли в Америке. Общественно - политическая проблематика заняла центральное место в философских дискуссиях, утопизм изначально пронизывал и социокультурную жизнь, и мироощущение американцев. В связи с вышесказанным утопический эксперимент Ричарда Рорти, его обращение к идеалу философа - политического пророка представляются как типичное для американской духовной жизни явление. Композиционная структура работы определена целью исследования,
логикой изложения, отражающей последовательность решения поставленных задач, а также необходимыми уровнями осмысления исходного материала. В первой части дан анализ специфики американской философии и особого типа дискурса, сложившегося под влиянием уникальных культурно - исторических обстоятельств. Во второй части исследования «ироническая» форма философии Рорти представлена как продолжение «нестрогого типа мышления», демонстрируемого американскими философами - поэтами. Импровизация, как доминирующая стратегия американской философии противопоставляется доктринализму, характерному для метафизических систем Европы. На примере романа Г. Мелвилла «Моби Дик» рассматривается то, как в американской литературе были представлены феномены «плюрализма», «случайности», «солидарности как толерантности», конститутивные для философии Рорти. В третьей главе прослеживается связь проекта «постмодернистского буржуазного
15 либерализма» Рорти с многообразными феноменами утопизма, характерными для американской культуры в целом. Обращение американского мыслителя к проблематике политической философии также оценивается как типичное для американской философии, изначально ориентированной на решение гражданских и общественно - политических задач.
Работа состоит из трех глав, введения и заключения.
«Дискурс торга» в иронической философии Рорти
Является ли американская философия чем - то самостоятельным, идейно значимым и продуктивно ценным, либо она есть просто отклонение от центральной линии континентальной мысли? Ответ на этот вопрос неочевиден, так, сравнивая европейскую и американскую традиции, необходимо отметить научное выражение современной американской мысли и литературный характер европейских дискуссий, занимающих пространство от немецкой традиции и французского экзистенциализма до постмодернистской герменевтики. Научный характер американской философии обусловлен не только огромным влиянием аналитической традиции, но и экономическими условиями: «Для внешнего мира люди, занимающиеся аналитической философией, выглядели как занятые чем-то научным. В Соединенных Штатах, если то, что вы делаете, не выглядит как научное и, стало быть, полезное занятие, вам очень трудно получить грант и академическую работу» [9. с. 112]. Университеты заполнялись людьми, занимающимися аналитической философией, в таком же духе готовили студентов. На долгий период это определило, какой будет философия в Соединенных штатах, с этим же связана та трудность, что американская философия не претерпела настоящей эволюции. Кроме того, философская культура Америки часто подгоняется под европейские образцы и стандарты и почти никогда не анализируется как нечто самостоятельное. Американский исследователь Стэнли Хук писал, что в философском отношении Америка еще не открытый для Европы материк, который не генерирует самобытные идеи, а лишь усваивает разработанное ранее континентальными мыслителями. Вместе с тем, американский социокультурный эксперимент есть нечто целое и самостоятельное, что требует от нас поиска категорий для адекватной интерпретации его духовной жизни. Принимая во внимание настоящее положение дел в жизни американской академической философии, необходимо взглянуть в прошлое, чтобы понять специфику классической американской мысли.
Дефиниция понятия «американская философия» является сложным в силу того обстоятельства, что к господствующей в интеллектуальном сообществе США аналитической философии не применим почвеннический ярлык «американская», поскольку она носит космополитичный, универсальный характер и творится международным сообществом. Кроме того, зарождение аналитической философии в США датируется серединой XX века, тем самым из внимания исследователей ускользает двухвековая история американской мысли.
Также трудность связана и с самим понятием «философия», поскольку оно зачастую используется разными авторами в разных смыслах, с его помощью идентифицируются идейные образования, зачастую противоположные друг другу. Долгое время традици о нал истеки настроенные мыслители в США, сформировавшиеся под влиянием Дыои, видели в обретающем популярность логическом позитивизме лишь кратковременную дань моде, а представители аналитической школы в свою очередь относили дискуссии неореалистов, прагматиков, натуралистов к обыденному, непрофессиональному разговору. Неопрагматизм Рорти как продукт эпохи постмодерна, своим разрушением академического канона и возведением литературной критики и эссеистики в ранг наследницы философии усугубляет эту неопределенность. Отметим, что ответ на вопрос о философском своеобразии американской мысли во многом зависит от решения дилеммы: является ли философия универсальным, объективным знанием, независимым от национальных и идеологических обстоятельств, либо она контекстуальна, коммунитарна, обусловлена внешними факторами и отражает верования американского сообщества. Очевидно, что для приверженца универсализма вопрос о национальной специфике не важен, но для контекстуалиста он существенен. Оценка вклада того или иного автора (в нашем случае Ричарда Рорти) в копилку философской мысли также зависит от решения данной дилеммы. Если автор оценивается нами с позиции универсализма, тогда наибольший интерес для исследователя представляет постановка автором новых проблем, изобретение нового понятийного аппарата и методологии, выдвижение идей, послуживших импульсом к развертыванию дискуссий. Если же выбран критерий контекстуализма, тогда интерес будет представлять перекличка идей автора с глубинными архетипами национальной психологии, введение новой философской парадигмы, изобретение нетривиального метафорического ряда, эстетизм развернутой интеллектуальной игры. То есть в вопросе о значимости того или иного философа используются разные критерии, и нет единого стандарта.
Также довольно распространенным является убеждение, что никакой «американской философии» не существует, есть только «американские философы», работающие в разных областях и имеющие разные взгляды. Так, Стэнли Хук объясняет, что термин «американская философия» подразумевает «государственную философию», какой являлась марксистско-ленинская философия в СССР, в США же никакой государственной философии быть не может. Признавая значимость этого замечания, отметим, что все же существуют некоторые «идиосинкразии», структуры, скрепляющие факторы, которые дают нам возможность выделить культур - специфические моменты в истории мысли.
Антиосновность гносеологическої о проекта Рорти и антифундаментализм американской философии
Современная американская философия носит строгий научный характер, стремится к аналитичности и точности своих выводов. В этом также виден приспособительный характер американской мысли, научные открытия XIX века позволили обратиться к ним для решения ключевых для Америки политических и правовых проблем, так как религия предлагала для этого ненадежный фундамент. Свое научное выражение приобретают персонализм, трансцендентализм, прагматизм, аналитическая философия. Вместе с тем необходимо отметить, что научное выражение философии приняло в США не характер поиска Абсолютной Истины, «однозначного соответствия» или «конечного словаря реальности», а имело своей тенденцией переход от монизма к плюрализму, социологизацию, историзацию и релятивизацию знания. Посмотрим, как данная тенденция проявилась в работах американских мыслителей.
Вспомним, что, согласно Хиллари Патнэму, суть доктрины спекулятивной философии сводится к следующим пунктам: 1. Утверждение существования реальности, независимой от нашего знания. 2. Утверждение существования Истины, объективной и независимой от познающего субъекта. 3. Утверждение возможности существования только одного «правильного» словаря - описания мира, каков он есть на самом деле,-возникает убеждение, что человек обладает способностью (одновременно являющейся человеческой сущностью), которая не зависит от его привычек и верований, а является частью более высшего, надындивидуального разума, некоего трансцендентального субъекта, способностью умопостигать истину во всей ее полноте, схватывать ее своим интеллектом, отражать ее своим умом как зеркалом. Следовательно, становится возможным создание конечного словаря, «правильного» описания реальности, а также языка, представляющего собой «зеркальное отражение» Природы. В данном описании мира нет места сочинению, вопрошанию, эксперименту, игре и человеческим слабостям, - это описание с некой метапозиции, с позиции вечности, с позиции Бога.
Обратной стороной данного убеждения стало умаление значения естественной реальности, обозначенной как «неподлинной».
Помимо этого, можно отметить, что спекулятивная философия отказалась от естественного языка, в философии утвердился безличный стиль, согласованный с умозрительными правилами, названный формальной логикой. Критерием истины стала логическая непротиворечивость знания. Спекулятивная философия создала хитрую уловку: формальная логика, отвлекалась от содержательных определений мысли, так что соответствие логических характеристик предзаданным абстракциям софистически сводилось к наделению спекулятивно сконструированных сущностей статусом всеобщего и необходимого знания.
Фундаменталистской традиции в философии противостоит релятивистская философия. Под воздействием эволюционистской теории Дарвина, социологизма Спенсера, новых психологических теорий Вундта, Титченера и Уотсона уже на рубеже XIX - XX веков спекулятивный монистический идеализм, системы трансцендентализма и абсолютного идеализма, занимавшие доминирующее положение в университетах, подвергаются резкой критике. Благодаря этому на долгое время из американского канона был вычеркнут формализм, представленный, прежде всего системой Джосайи Ройса.
Сочинения Ницше, Бергсона, Дильтея послужили основанием для «антикартезианского» движения среди интеллектуалов, заставившего задуматься о реальном состоянии и перспективах той дисциплины, которую они представляли, многих профессиональных философов. «Философы жизни» усомнились в возможностях Разума как предельного основания, сущности человеческого бытия, и по - новому переинтерпретировали проблемы классической философии. Однако, релятивистская тенденция, готовая восторжествовать в философии, была подавлена. От герменевтичной, нарративной, ироничной философии «серьезные мыслители» вновь обратились к точным наукам, чтобы защитить эпистемологию от нападок скептично настроенных «циников». Важную роль в этом сыграли Гуссерль и Рассел, выступившие с критикой психологизма и провозгласившие сущностью «строгой науки» логику. Рассел, в надежде обрести аподиктически достоверное знание смоделировал фикцию «логической формы», Гуссерль изобрел «сущности», постигаемые особым методом - посредством трансцендентной и феноменологической редукции. Открытие этих привилегированных репрезентаций способствовало возвращению западной метафизики на прежнюю методи ко-онтологи чес кую стезю, что в значительной степени предопределило дальнейшую эволюцию профессиональной академической философии в XX веке.
Однако релятивистские тенденции в философии не были забыты основательно, впереди философию ждал лингвистический поворот, заданный Витгенштейном с его концепцией «языковых игр», зависимых от «форм жизни», инструментальным характером языка, а также идеи Хайдеггера об «утверждении первичности мира по отношению к действительности, подручного по отношению к наличному и истолкования по отношению к высказыванию...» [58. с. 133-134]. Помимо прочего, Хайдеггер предпринял попытку дать обзор истории западноевропейской метафизики, чтобы показать, каким образом философия оказалась пленена «визуальной метафорой». Развитие философии Хайдеггер изображает как динамический процесс становления и трансформации «праязыка» культуры и его элементарных частиц, «основопонятий» мышления, которыми оперировала греческая метафизика, и которые были унаследованы от нее Средневековьем и Новым временем. Центральное значение данного процесса имело философское истолкование Платоном и его учениками «бытия» как идеи, отождествление реальности вещей с их представленностью познанию. Хайдеггер осуществил реконструкцию истории западной метафизики, обнаружил истоки аристотелевско - локковскои аналогии познания с восприятием и сделал вывод о необходимости радикального преодоления платоновской парадигмы философствования в связи с ее исчерпанностью.
Однако наиболее последовательным критиком фундаментализма стала философия прагматизма в лице Чарльза Пирса, Уильяма Джеймса и Джона Дыои, развитием которой занимается Ричард Рорти. Философия прагматизма зародилась в конце XIX - начале XX веков в США, впервые поставив многие философские вопросы таким образом, каким ранее они еще не ставились. Прагматизм изначально явил свою релятивистскую сущность, что, кажется, не случайно, так как возник он в Америке, в годы взросления молодой нации, чуждой Абсолютизма и политической тирании. В США, как нигде, глубоко пустила корни вера в такие провозглашенные либерализмом идеалы как гражданские права, буржуазная демократия, «свободное предпринимательство» и «свободный рынок», превратившиеся в глазах всего мира в центральные символы американской цивилизации как таковой. Здесь, утвердившись в общественном сознании, индивидуализм стал восприниматься в качестве главного и даже единственного принципа американского общества. Индивидуалистическому идеалу была придана самодовлеющая значимость, он рассматривался не просто как один из многих элементов системы ценностей и принципов функционирования американского общества, а как главная цель всякого разумного сообщества вообще. Как и американский народ, выросший в борьбе с политическим Абсолютизмом, «самая американская из философий» -прагматизм, в своем становлении прошел критику фундаменталистской концепции знания.
Взаимосвязь литературы и философии в традиции американской мысли
В данном разделе работы автор попытается представить классический американский тип философствования скорее как литературно - поэтический, нежели научный в своем выражении. Данный тип философствования, представленный в «золотой век» американской мысли, прежде всего, трансцендентализмом и прагматизмом Джеймса получил с легкой руки Сантаяны название «gentle tradition», что можно перевести как «благородная традиция» или «традиция изящной словесности». Ричард Рорти, указывающий на больший креативный потенциал литературы перед философией, ратующий за ниспровержение эпистемологии и торжестве герменевтики, убеждающий в необходимости «поэтизации» философского метода, в связи с вышесказанным может быть представлен как продолжатель «gentle tradition» в современной американской философии. Однако предположение о поэтическом характере американской философии не является очевидным, поскольку господствующая в философском сообществе США аналитическая философия, напротив, тяготеет к строгости и аппарату, выработанному в эмпирических науках. Следовательно, наше предположение об изначальной «герм еневтичн ости» и «импровизированном» характере американской философской мысли, требуют детального изучения.
Начнем с анализа понятия литературы. В предельно широком смысле литература - это весь массив текстов, в узком смысле понятие литературы (как граница литературного и нелитературного) значительно меняется в зависимости от эпохи и культуры. Так в XX веке рамки литературы предельно расширились, в ее орбиту попадают работы, с одной стороны, относящиеся к философии литературы, а с другой- литературы и философии, в частности, работы А. Камю, Ж.П. Сартра, А. Мэрдок, где очень сложно отделить художественное от философского невозможно, работы Лаку-Лабарта, Жан-Люка Нанси, где философия представлена не иначе как литература и литература как философия. Кроме того, есть много примеров высокого уровня концептуальной зрелости писательского вопрошания (Достоевский, Т. Манн, М. Пруст, Ф. Кафка). XX век отмечен расцветом маргинальных жанров на стыке между искусством и философией, к литературе примкнули научная фантастика (С. Лем), эссе с философским подтекстом (как у Х.Л. Борхеса и Б. Рассела), притчи, детективы, комиксы, граффити. Вообще, синкретизм философии и литературы имеет давнюю традицию, восходящую еще к Платону и Аристотелю. Подобно философии, искусство являет собой особую форму понимания, родоначальникам философии было близко эстетическое переживание действительности, поэтому со времен античности философия зачастую обращается к художественно - поэтическому воплощению своего идеала.
Согласно многим исследователям, в частности Т.С. Элиоту или Г. Блуму, «сильный поэт» изменяет всю систему литературы в целом, переписывает правила, по-новому выстраивает соотношения, пропорции, значимость любого произведения в его связях с целым. Таким образом, с одной стороны, каждое новое произведение «сильного поэта» вызывает реорганизацию традиции как целого, изменяя тем самым и смысл, и ценность каждого произведения, принадлежащего к традиции, а с другой- сама традиция и актуальные общественные проблемы меняют отношение мыслителей и к философии, и к литературе. Критерий, согласно которому данное произведение включается в перечень литературных или философских текстов сам по себе является не литературным и не теоретическим, а, скорее, культурологическим, социально-политическим и идеологическим. Т. Элиот в работе «Религия и литература» пишет по этому поводу: «Величие литературы не может определяться исключительно литературными стандартами... Величие литературы требует иных стандартов, чем просто целесообразность без цели, - здесь нужны нормы этические, экзистенциальные, философские...» [82. с.112]. Кстати, говоря о норме, необходимо уделить внимание ее критериям, поскольку к последней четверти XX века из запретительной она превратилась в разрешительную, а в соединении с этикой, философией и политикой, на первый взгляд, она приобретает анормальность относительно классических принципов. Конечно, дело не в «анормальности», а в значительном расширении области рационального, в которую включается то, что раньше отвергалось как недостойное внимания. В качестве примера можно привести отрывок из «Автобиографии» Бертрана Рассела: «Написание литературных рассказов было великим разрешением моих до сих пор невысказанных чувств и мыслей, которые я не могу выражать без упоминания о моих опасениях, что они не имеют под собой рациональных оснований. Постепенно рамки понятия рационального расширяются. Я счел возможным выразить в художественно-литературной форме те опасения, которые будут считаться абсурдными, и лишь немногие смогут распознать их. Я изложил в художественно-литературной форме идеи, которых я в значительной степени придерживаюсь, но которые не имеют достаточно прочных оснований для полной уверенности. Таким образом, я посчитал возможным предупредить об опасностях, которые могут как произойти, так и не произойти в ближайшем будущем...» [126. с.97].
Говоря о феномене литературного творчества можно выделить две основных точки зрения. Первая восходит к «Критике способности суждения» Канта, в которой философ утверждает, что литература (как область искусства) находит цель в самой себе. В рамках этой традиции проблемы взаимодействия и соотнесенности философии и литературы оказываются неактуальными, а потому литература предстает просто как эстетическое использование письменного языка. Согласно второй позиции, литература служит не только чисто эстетическому удовольствию и находит свою цель в самой себе, но и отражает политический, идеологический, философский взгляд автора и способствует преобразованию субъекта и окружающего мира. Литература находится в центре идеологического конфликта, суть которого состоит в том, что кто-то видит в ней совокупность исключительно образцовых канонических работ, выполненных по законам жанров, другие же рассматривают как литературу такие недолговечные творения как граффити, письма, эссе, мемуары, исторические, биографические, путевые заметки. Таким образом, литературой оказывается то, что «сообщество читателей» вкладывает в этот термин.
Говоря о соотношении литературы и философии применительно к американской интеллектуальной истории, можно провести параллели между становлением американской литературной и философской традициями. Еще со времен А. де Токвиля не раз высказывалась мысль о том, что литература в демократическом обществе отличается от традиционной литературы аристократического общества, причем не в лучшую сторону. Дух рыночной экономики, распространяясь в область культуры, несет для нее потери, такая литература не может создать о себе впечатление упорядоченности, правильности, «ее слог часто будет странным, неправильным, перегруженным или вялым» [70. с.351].
Общественно - политическая ориентированность американской философии
Автор работы считает необходимым отметить всю значимость обращения Рорти к проблематике политической философии, поскольку американская философская и религиозная мысль изначально была ориентирована на решение гражданских и общественно - политических задач, так как историческое развитие ранней американской философии определялось важнейшими идейными и социально-политическими конфликтами своего времени, что повлекло за собой конкретный публицистический и полемический характер философской мысли в Америке XVII - первой половины XIX века. Американская философия, выражающая по сути своей мировоззренческие ориентации различных социальных сил данного общества, рождалась на острие политических конфликтов и ожесточенного идейного противостояния. Толчком к развитию самостоятельной американской мысли послужила социально-политическая и публицистическая деятельность Т. Пейна и Т. Джефферсона в период Войны за независимость в Северной Америке, которые воспринимали философию, не обладающую к тому времени статусом теоретической самостоятельности, в виде идейно и теоретически обоснованного ответа на вопросы текущего дня. В связи с этим необходимо отметить, что Америка изобрела и новые формы философствования, к числу которых обязательно надо отнести государственно-политические документы, политическую сатиру, злободневные статьи, написанные специально для прессы. Интенсивность культурно - политической жизни привели к необходимости расширять виды духовного общения, что в свою очередь повлекло за собой расширение коммуникативных функций переписки между адресатами как внутри страны, так и между США и Европой. Именно поэтому эпистолярный жанр является богатейшим источником наших знаний о развитии ранней американской философии.
Рорти также следует в общем русле этой традиции, когда берет на себя роль либерального пророка, пытающегося вдохнуть, подобно Дьюи, социальную надежду и дух гражданственности в американских граждан. В своей работе «Политика левых: обретая нашу страну» он пишет о том, что необходимым условием самосовершенствования индивида является чувство собственного достоинства, для страны таким условием является национальная гордость. Недостаток национальной гордости сводит на нет всю действенность дискуссий о национальной политике. Для того, чтобы политическая дискуссия была творческой и продуктивной, нужна эмоциональная вовлеченность в жизнь своей страны, «потребность в такой вовлеченности по - прежнему актуальна даже для тех, кто вместе со мной надеется, что однажды Соединенные Штаты Америки передадут суверенитет органу, названному Теннисоном «Парламентом Человека, Федерацией Мира». Ибо такая федерация никогда не появится на свет, если правительства отдельных национальных государств не станут сотрудничать для ее установления, если в гражданах этих государств не проснется хоть какая - то гордость (пусть жалкая и скептическая) за усилия своих правительств в ее осуществлении» [49. с.11].
Интерес к общественно - политической теме, внимание к актуальным для страны проблемам было характерно и для Джеймса, который указывал на бессмысленность отвращения к американскому лицемерию в том случае, если оно не используется в делах, которые дали бы Америке основание гордиться собою в будущем. Рорти не идеализирует свою страну, несмотря на существование развитого гражданского общества, парламентской демократии, самостоятельной судебной власти и достигнутого материального благополучия, американский философ признает наличие серьезных внутрисоциальных конфликтов в современных США, «продажных» СМИ, циничной морали, заносчивой внешней политики, а также нежелании большинства граждан, в том числе интеллектуалов, участвовать в реальной политике. Это нежелание проистекает из убежденности, что Америка не имеет будущего, а также из уверенности, что политические инициативы не могут сотворить эту будущность.
Соревнование за политическое лидерство в некоторой степени разворачивается как соревнование между различными историями национальной самоидентичности и между различными символами ее величия. Америке конца двадцатого века не хватает как вдохновляющих образов, так и вдохновляющих историй, в социуме наличествует не социальный протест, а удрученное согласие с закатом «американской мечты». Рассказы о том, чем была нация и чем ей следует стремиться стать, это не столько попытки точного изображения, сколько попытки изобретения нравственной идентичности. Спор между различными политическими группами по поводу того, какими эпизодами истории люди должны гордиться, не являются состязаниями истинного и ложного взгляда на историю страны. Лучше описывать его как спор о надеждах или «вдохновляющих историях», какие принять, а от каких отказаться. Вокруг этого спора крутится политическая жизнь нации, но с 60 -х годов вследствие ряда причин, американские интеллектуалы стали скатываться к позиции отстраненных наблюдателей. Американский патриотизм стал ассоциироваться с потворством преступлениям: ввозом африканских рабов, истреблением коренных американцев, вырубкой старых лесов, войной во Вьетнаме.
Одной из причин гражданской пассивности американских интеллектуалов, по мнению Рорти, является их увлечение «тотальными критиками» (прежде всего Хайдеггером и Фуко), занимающимися «проблематизацией привычных концептов». В буржуазном обществе, достигшем материального благополучия, обществе, где людям приходится сталкиваться не с вопиющими фактами социачыюй несправедливости и беззакония, а с рутинными трудностями, носящими более частный и локальный характер, политическая активность либералов, как правило, ограничивается социальным реформаторством. В отличие от либералов, «фукианствующие интеллектуалы» «...предпочитают вести речь скорее о «системе», чем о специфических социальных практиках и специфических изменениях в этих практиках. Риторика их остается скорее революционной, чем реформистской и прагматичной» [49. с.16]. Увлечение американских интеллектуалов «разновидностью протохайдеггерианского культурного пессимизма» [49. с.16] привело к тому, что «они начинают думать о самих себе, как о счастливых избранниках, обладающих проницательным даром видеть страшную реальность современной Америки сквозь националистическую риторику, однако эта проницательность не побуждает их сформировать законодательную программу, присоединиться к политическому движению или разделить национальную надежду» [49. с.16]. Полная абстрактность и метафизичность критики утрачивает всякую значимость, социально - политическую действенность и результативность, в рамках такой критики невозможным оказывается спуститься на тот уровень абстракции, где можно обсуждать достоинства и недостатки того или иного закона, договора, кандидата, политической стратегии или идеологии. Уничтожив связь с публичным, критик оказывается, по выражению Майкла Уолцера, в плену «оппозиционного абсолютизма» [74. с.340], тем самым его критика становится бессмысленной, так как теряет своего адресата, поэтому необходимо, считает Рорти, отбросить бесполезную критическую теорию и перейти к социально -полезным действиям, заняться разработкой и претворением в жизнь либерально -демократических программ.
