Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Античная и средневековая философия в концепциях русских мыслителей 13
1.1. Формирование историко-философской традиции (В. С. Соловьев, С. Н. и Е. Н. Трубецкие) 13
1.2. П. А. Флоренский: сущность античной философии 50
1.3. Историко-философская дилемма В. Ф. Эрна: платонизм или рационализм 74
1.4. Л. Шестов: от анализа к интерпретации 83
1.5. Историко-философская характеристика античной философии в работах А. Ф. Лосева 20-х гг. XX в 95
Глава II. Философия Нового времени: ее критика и рецепция в России 104
2.1. Споры о метафизике и немецком идеализме в русской философии 104
2.2.Софиология С. Н. Булгакова и немецкий идеализм ...138
2.3.Немецкий идеализм в исследованиях П. И. Новгородцева, И. А. Ильина и Б. П. Вышеславцева 153
2.4.Историко-философская традиция и критика западной философии (Г. Г. Шпет, Н. А. Бердяев),... 170
Глава III. История русской мысли: от первых концептуальных подходов к систематическому осмыслению .184
3.1 .«Очерки» Б. В. Яковенко и Г. Г. Шпета 184
3.2.В поисках «русского мировоззрения» (П. А. Флоренский, В. Ф, Эрн, С. Л. Франк) 196
3.3.Экзистенциальная трактовка русской мысли (Л. Шестов, Н. А. Бердяев).. 209
3.4.Историко-философский синтез (Г. В. Флоровский, В. В. Зеньковский) 223
Заключение 236
Источники и литература... .245
- Формирование историко-философской традиции (В. С. Соловьев, С. Н. и Е. Н. Трубецкие)
- П. А. Флоренский: сущность античной философии
- Споры о метафизике и немецком идеализме в русской философии
- .«Очерки» Б. В. Яковенко и Г. Г. Шпета
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Историко-философские исследования, начиная с XIX в., стали важным фактором в развитии русской философии. Они оказали сильное влияние на самоопределение русских мыслителей, которые через рецепцию философских идей, получивших развитие в истории мировой мысли, находили путь к собственным оригинальным учениям. Отдельные русские философы имели не только личную точку зрения на историю философии, но и создали историко-философские концепции, которые отличались оригинальностью и систематичностью построения.
В XVIII-ХІХвв. В России происходило активное освоение европейского культурного наследия, в том числе философских учений (переводы, университетские лекционные курсы и т. д.). Однако, только в конце XIX в. этот процесс приобрел новый качественный уровень, когда западные философские идеи стали объектом для интерпретаций и критики, основой для создания оригинальной русской философии. Первоначально новые тенденции в осмыслении историко-философского знания были связаны с группой московских идеалистов и деятельностью Московского психологического общества. В трудах В. С. Соловьева были заданы многие насущные философские вопросы, в том числе об отношении русской философии к наследию мировой философской мысли. Ответы на многие из этих вопросов попытались дать братья С. Н. и Е. Н. Трубецкие, Л. М. Лопатин и затем многие другие. В русской философии стала складываться определенная историко-философская традиция, которая заслуживает анализа и
типологического описания.
Историко-философское знание в России — тема, которая позволяет открыть значимый и малоисследованный пласт русской философской мысли. Необходимо рассмотреть весь комплекс историко-философских взглядов в конце XIX—первой трети XX в. Изучение историко-философских идей на примере самых выдающихся русских мыслителей даст возможность более глубоко понять процесс философского развития в России, его особенности и значение.
Историко-философские идеи русских мыслителей невозможно анализировать без сопоставления с западными исследованиями по истории философии, которые активно издавались в XIX-XX вв. Расцвет западноевропейского историко-философского знания был связан во многом со стремлением к обобщающим концепциям, призванным объяснить развитие мировой философской мысли. Символом «масштабных» концепций можно считать «Лекции по истории философии» Гегеля, в которых получило оформление одно из направлений в изучении историко-философского материала. Тенденция к теоретическим обобщениям и схематизации также получила выражение в историко-философских работах Ф. Шеллинга, Л. Фейербаха и многих др. Альтернативой «масштабным» историко-философским концепциям было исследовательское направление, основанное на источниковедческих методах и аналитических принципах (Э. Целлер и др.).
В XX в. историко-философские исследования приобретают все более многообразный характер. В частности, это было вызвано развитием герменевтики и формированием многочисленных
философских школ. В историко-философских работах Э. Гуссерля («Картезианские размышления»), М. Хайдеггера, Ж. П. Сартра и др. известных западных мыслителей история философии стала объектом для интерпретаций, направленных на включение философских идей прошлого в общую мировоззренческую концепцию. В качестве примера противоположных подходов к интерпретации историко-философского материала можно назвать два исследования, характерные для второй половины XX в. Например, К. Ясперс в книге «Всемирная история философии» понимает философию с онтологической точки зрения, как познание бытия, и соответственно видит в истории философии «обнаружение бытия в человеке»1, проявления вечного во времени. Другим примером является теория концептов, разработанная в книге Ж. Делеза и Ф. Гваттари «Что такое философия?». По мнению этих двух французских философов XX в., философия — это «искусство формировать, изобретать, изготавливать концепты»2, «дисциплина, состоящая в творчестве концептов»3. Новые концепты решают целый набор актуальных проблем и сменяют старые концепты, в их создании заключается весь смысл философского развития. С этой точки зрения понятно появление новых концепций в русской философии, которая находилась во второй половине XIX в. в процессе самоопределения. Делез и Гваттари, например, выделяли в качестве классических концептов идею Платона и cogito Декарта. Русские мыслители в общем и занимались осмыслением существующих классических концептов, на интерпретации которых
Ясперс К. Всемирная история философии. СПб., 2000. С. 74.
2 Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? СПб., 1998. С. 11.
3 Там же. С. 14.
основаны их историко-философские идеи. Однако, многие из концепций в русской философии более близки к точке зрения К. Ясперса, поскольку в той или иной мере предполагают трансцендентный (метафизический) уровень бытия.
В русской историко-философской мысли конца XIX— начала XX вв. была сделана попытка найти мировоззренческий эталон мысли и синтезировать разные идеи, чтобы создать теоретическую базу для полноценного философского развития. Все это имеет актуальное значение, т. к. в современной философии существует большое количество противоречивых теорий, подходов и приемов в исследовании историко-философского процесса. Необходимо оценить потенциальные идейные возможности, заключенные в прошлом опыте русской философии, и использовать этот потенциал для современных исследований. Следует на примере выдающихся русских мыслителей понять задачи и назначение анализа, интерпретации, концептуальных обобщений, чтобы избежать теоретически ограниченных исследовательских подходов и ориентироваться на наиболее позитивные методы исследования.
Для конца XX—начала XXI вв., когда отечественная философия вновь переживает многообразные зарубежные влияния, будет актуальным обращение к прошлому опыту, результатом которого стало создание русскими мыслителями продуманной и принципиальной позиции по отношению к разным историко-философским традициям. Русская историко-философская мысль конца XIX—первой трети XX вв. имеет важное значение для понимания различных культурных, интеллектуальных традиций и объективной оценки их значения.
Степень разработанности проблемы. Историко-философские аспекты в русской философии конца XIX-первой трети XX в. еще не исследовались в полном объеме. Историографию по данной теме можно разделить на несколько основных групп: работы конца XIX-первой трети XX в. с критикой и оценками отдельных историко-философских концепций, обобщающие труды по русской философии с краткими характеристиками историко-философских влияний и взглядов, исследования (книги, статьи и диссертации) второй половины XX—начала XXI вв.
О русских философах конца XIX—начала XX вв. их современники писали в большей степени в полемическом и критическом аспекте. Например, Т. И. Буткевич критиковал диссертацию С. Н. Трубецкого «Метафизика в Древней Греции» с церковной точки зрения, находя в ней апологию языческой религиозности4. П. П. Блонский, наоборот, полагал, что религиозно-философские идеи С. Н. Трубецкого никак не соотносятся с конкретным историко-философским материалом и являются необоснованной «фальсификацией»5. Он вспоминал о своем докладе, посвященном С. Н. Трубецкому: «Я шаг за шагом показывал, как его христианские тенденции влекли его к фальсификации истории философии. Доклад этот, потом напечатанный в сборнике «Мысль и слово», я делал в философском салоне у М. Морозовой»6. В отличие от Буткевича и Блонского апологетическую точку зрения занимали
ближайшие друзья С. Н. Трубецкого7. Таким образом, оценки русских философов и их историко-философских идей, сделанные современниками, весьма противоречивы и часто ограничены из-за отсутствия ретроспективного взгляда и знания всех источников.
Историко-философские основания русской мысли частично рассмотрены в обобщающих исследованиях Г. Г. Шпета «Очерк развития русской философии» (1922) и В. В. Зеньковского «История русской философии» (1949-1950). Эти авторы рассматривали историко-философские идеи как неотъемлемую часть русской философии и один из главных факторов ее развития. Вместе с тем была разница в подходе и оценке историко-философских аспектов русской мысли, обусловленная личным мировоззрением и общей схематизацией при создании обобщающих исследований. Шпет полагал, что историко-философские влияния показывают «неоригинальность» русской философии, подчеркивают ее эклектичность и вторичность по отношению к западным идеям. Зеньковский же в 3-ю часть своей «Истории русской философии» включил главы «Позднейшие гегельянцы», «Неолейбницианство в русской философии», «Неокантианство в русской философии», в которых рассмотрел альтернативную русской религиозной философии традицию, которую, по его определению, составляли представители «корректного» секуляризма. По мнению Зеньковского, русские гегельянцы, неолейбницианцы и неокантианцы стремились к
обогащению русской философии западными идеями и отличались оригинальностью интерпретаций (так Л. М. Лопатин и Н. О. Лосский, считал Зеньковский, не вмещаются «в пределы лейбницианства»). Однако, Зеньковский, схематизировав западные философские влияния по метафизическим направлениям, очень мало пишет о историко-философских ориентирах русских религиозных философов (В. С. Соловьева, С. Н. и Е. Н. Трубецких, Л. П. Карсавина, С. Л. Франка, П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова и др.), находя в их трудах больше самобытности, чем у представителей «секулярной» философии. Таким образом, авторов обобщающих исследований подводит их основная идея и принципы схематизации, которые направлены не на всесторонний анализ историко-философских идей, а на их включение в общую мировоззренческую концепцию.
Во второй половине XX в. написан ряд работ, в которых намечен подход к теме «Русская историко-философская мысль» на примере отдельных русских философов. Следует отметить книгу «Владимир Соловьев и его время» (1990) А. Ф. Лосева, который в разделе «Источники произведений» дал краткий обзор историко-философских ориентиров В. С. Соловьева. Лосев тонко заметил взаимосвязь двух важных обстоятельств: с одной стороны, Соловьев отличался самостоятельным и критическим умом, с другой — при изучении философских источников его главной целью было «подведение изученных им философов к своему собственному мировоззрению, так что каждый такой крупный философ является для него только какой-нибудь односторонностью, в отношении которой его собственное
миросозерцание // Вопросы философии и психологии. 1906. Кн. 81; и др.
мировоззрение кажется ему и гораздо богаче и гораздо синтетичнее» . В силу значительного влияния Соловьева на русскую философию можно предположить, что его методы историко-философского исследования были использованы и в дальнейшем для органичного идейного синтеза.
Влияние немецкой философии на русскую мысль подробно и всесторонне исследовано в ряде тематических сборников — «Кант и философия в России» (1994), «Философия Шеллинга в России» (1998), «Философия Фихте в России» (2000), «Христиан Вольф и философия в России» (2001). Авторам статей, которые опубликованы в этих сборниках, удалось показать историко-философскую рецепцию как сложное и многообразное явление, имеющее широкий идейный спектр — от прямых заимствований до общих мировоззренческих установок при формировании проблемных приоритетов. К сожалению, основательных отечественных исследований о влиянии других национальных философских традиций, подобных упомянутым сборникам, пока не существует, что следует учесть при общей характеристике русской историко-философской мысли. Необходимо не забывать, что русская философия, кроме немецкого идеализма, испытала многочисленные влияния, среди которых исследователи отмечали платонизм9, картезианство10, французский позитивизм и т. д.
Отдельным русским философам и их историко-философским идеям посвящен ряд работ конца XX—начала XXI в. Историко-философские взгляды В. С. Соловьева охарактеризованы в докторской диссертации А. А. Захарова «Историко-философская концепция В. С. Соловьева» (1999), в которой они рассмотрены с методологической, логической, проблемной и других точек зрения. Отдельные аспекты той же темы исследованы в статьях раздела «В. С. Соловьев и зарубежная мысль» в «Соловьевском сборнике» (2001). Концепциям русской философской мысли посвящены кандидатские диссертации, в которых реконструированы историко-философские взгляды Г. Г. Шпета и В. Ф. Эрна11."
В зарубежной историографии большинство исследований по русской философии в основном посвящено отдельным русским мыслителям (В. С. Соловьеву, Н. А. Бердяеву и др.). При общем рассмотрении русской философии зарубежные исследователи, как правило, не придают большого значения историко-философским идеям, в которых не находят ничего оригинального12.
Общий историографический обзор позволяет сделать вывод, что в историографии нет исследований, которые давали бы всеобъемлющую характеристику русской историко-философской мысли. Вместе с тем предварительная работа в современной отечественной науке проделана достаточная, чтобы перейти к обобщениям и свести воедино представления о значимости историко-философских идей для русской
философии.
Цели и задачи исследования. В диссертации рассмотрено влияние историко-философских идей на общее мировоззрение русских мыслителей, историко-философские ориентиры и приоритеты в определенный период русской философии. Общей задачей работы является создать цельное представление об историко-философской мысли в России конца XIX—первой трети XX вв. Вместе с тем автор, осознавая сложность и трудность полностью исчерпать тему, обращает внимание и делает акцент только на характерные и значительные детали историко-философских исследований и их связь с магистральными тенденциями русской философии. Типы историко-философской мысли в России — такая задача в новейшей философской историографии ставится впервые, и исследование данной темы есть первый шаг, определяемый широкой перспективой дальнейшей работы. Типология историко-философских исследований в России даст возможность определить их методологическое и теоретическое значение, найти новые актуальные идеи для развития современной историко-философской науки.
Методологическая база исследования. В исследовании активно используется как историко-философский, так и источниковедческий анализ, который обусловлен тем, что многие из рассматриваемых работ специально не анализировались, часть архивных источников никогда не публиковалась и впервые вводится в научный обиход. Вторую по значимости роль играет сравнительно-исторический анализ, который позволяет создать общий философский контекст исследуемых работ и понять, чем отличаются интерпретации русских философов от
их первоисточников. Для формулировки основных выводов применен концептуально-типологический метод.
Источниковедческая база исследования. В диссертации использованы неопубликованные архивные материалы (Отдел рукописей РГБ, Архив священника Павла Флоренского, РГАЛИ). Несмотря на активную издательскую деятельность 90-х гг. XX в., многие работы русских философов по теме исследования (в основном статьи и рецензии) остаются малоизвестными и неизученными, поэтому значительное внимание уделено материалам периодической печати, прежде всего журналов «Вопросы философии и психологии», «Логос», «Путь». Для понимания общей интеллектуальной атмосферы в России конца XIX—начала XX вв., которая оказала влияние в том числе на историко-философские ориентиры, также имеют значение воспоминания и переписка русских философов13.
Научная новизна исследования. В диссертации впервые в отечественной историографии проделан типологический анализ основных историко-философских идей, сформулированных русскими мыслителями конца XIX—первой трети XX в. Исследованы и введены в научный оборот ранее неопубликованные архивные материалы (работы С. Н. Трубецкого, лекции П. А. Флоренского). Впервые сопоставлены историко-философские концепции русских философов как между собой, так и с западноевропейскими историко-философскими идеями.
Научная новизна исследования также заключается в следующих выводах:
— в конце XIX—первой трети XX вв. в России формируется и развивается определенная историко-философская традиция, имеющая связь прежде всего с метафизическим направлением в отечественной философии; постклассический характер русской метафизики во многом определил отношение отечественных мыслителей к философскому наследию: постоянный диалог-спор с историко-философской традицией (прежде всего с европейской), поиск новых способов ее прочтения и интерпретации;
— особое значение в историко-философских построениях русских философов (от В. С. Соловьева до А. Ф. Лосева) имело обращение к античной философии, которая (преимущественно платонизм) рассматривалась как наиболее фундаментальная и плодотворная почва для философского развития;
— избранные русскими мыслителями принципы историко- философской интерпретации, ориентированные на «возвращение» к истокам европейской философской культуры, во многом предопределили критическое отношение к опыту европейского рационализма и эмпиризма; вместе с тем широко представленная в отечественной историко-философской мысли критика философии Нового времени носила взвешенный, подлинно философский характер и была связана с поиском принципиально новых возможностей для философского и историко-философского опыта;
— важным моментом русской историко-философской мысли конца XIX—первой трети XX вв. стала рефлексия в отношении философского процесса в России, исследование его многообразных связей с историей мировой философии, определение специфики и идентичности отечественной философской культуры;
— при всех различиях в историко-философских позициях русских мыслителей (часто принципиальных) для них в целом приоритетное значение имели онтологическая проблематика, личностные аспекты философского творчества, проблема соотношения философского и религиозного опыта в истории мировой философии.
Формирование историко-философской традиции (В. С. Соловьев, С. Н. и Е. Н. Трубецкие)
Начиная с XVIII в., античность в русской культуре играла значительную, определяющую роль. Постоянно издавались новые переводы античных авторов, в духовных академиях и университетах активно изучался платонизм, который противопоставлялся западной схоластике, ориентированной на Аристотеля. Профессором Санкт-Петербургской духовной академии В. Н. Карповым был выполнен комментированный перевод сочинений Платона в 6 томах (1863—1879), русскими учеными также созданы исследования, посвященные платонизму и направленные на его концептуальное Осмысление: «Метод и направление философии Платона» (1880) А. А. Козлова, «Платонизм как основание современного мировоззрения в связи с вопросом о задачах и судьбе философии» (1887) А. Н. Гилярова и др. Общая тенденция русской культуры нашла выражение в создании классических гимназий с углубленным изучением древних языков и университетском уставе 1884 г., предписывавшем преподавание и изучение Платона. Античная философия заняла большое место в таких крупных исследованиях своего времени, как «История философии» (1839-1840) архимандрита Гавриила (Воскресенского) и «Философский лексикон» (1857-1873) С. С. Гогоцкого. Общий подход к изучению платонизма в России заключался в убеждении, что Платоном создана «единственная в своем роде философская система, представляющая в то же время высшее воплощение религиозного духа древности»1. Осмысление платонизма с богословской точки зрения в XIX в. получило развитие в трудах П. Д. Юркевича, Ф. А. Голубинского и др.
Религиозное истолкование античной философии не ограничилось богословской наукой и духовными академиями, а стало одним из главных принципов русской философии. В конце XIX в. начался новый этап в изучении русскими мыслителями античной философии, когда концептуальные выводы сочетались с основательными аналитическими исследованиями историко-философского материала. Большое влияние на русскую историко-философскую мысль конца XIX в. оказали два явления: во-первых, изданные в Западной Европе многочисленные систематические исследования по истории философии (учебники, лекционные курсы и т. д.); во-вторых, создание Московского Психологического общества (1884), которое стало на долгие годы организующим центром для историко-философских исследований в России.
В качестве ярких примеров систематичного и концептуального исследования античной и средневековой философии в Западной Европе можно назвать хрестоматийные труды «Греческая философия в ее историческом развитии» (1844-1852) и «Очерк истории греческой философии» (1882-1883) Эдуарда Целлера, «История средневековой философии» (1864-1866) Альберта Штёкля. Авторов этих исследований объединяет стремление дать общую и логически связную картину историко-философского развития. Вместе с тем между ними есть принципиальная разница, в их трудах получили выражение две точки зрения на историю философию, которые в свою очередь присутствовали в русской историко-философской мысли. Целлер делал акцент на источниковедческий, максимально объективный подход к истории философии, выступая против априоризма Гегеля. Он писал, что «чисто историческим путем, опираясь на источники, необходимо исследовать условия, под влиянием которых совершался исторический процесс, причины, по которым он возник, сцепление единичных фактов, которое получилось в итоге» . Целлер выделял три класса условий и причин: общее культурное состояние эпохи и народа, влияние прежних систем на позднейшие, индивидуальное своеобразие отдельных философов. Все три аспекта (исторический контекст, логическая взаимосвязь, философская индивидуальность) получили достаточное развитие в исследованиях русских мыслителей. На примере Штёкля можно говорить о другом подходе к истории философий — конфессиональном, т. к. как особенностью его «Истории средневековой философии» является, по выражению И. В. Попова (автора предисловия к русскому переводу), «ортодоксально-католическая тенденция». В русской историко-философской мысли православная точка зрения также играла значительную роль, но в основном она не приводила к идеологизации или тенденциозности. В большинстве случаев русским философам удавалось отличать историко-философские задачи от богословских, публицистических и идеологических.
Обобщающий, концептуальный взгляд на историю философии был характерен для русских мыслителей конца XIX в. В кругу «московских идеалистов», принадлежавших к активистам Московского Психологического общества и составлявших так называемый «лопатинский кружок» — В. С. Соловьев, Н. Я. Грот (председатель общества в 1887-1898 гг.), С. Н. Трубецкой, Л. М. Лопатин — античная философия была одним из главных эталонов для выработки оригинальных философских идей, т. к. в ней видели основание для создания цельного религиозно-философского мировоззрения, альтернативу философскому субъективизму Нового времени.
«Московские идеалисты» пытались связать создание оригинальной русской философии с историей мировой философской и религиозной мысли. Характеризуя общую ситуацию с историей философии в XIX в., Н. Я. Грот отмечал: «История философии начала серьезно и систематически разрабатываться только с конца прошлого века в Германии и сформировалась в науку в последние четыре десятилетия. Прежние, даже и великие философы были лишены возможности обозреть одним взглядом все прошлое философии и обнять разом, в уме своем, все ее разнообразные направления и фазы развития» . Несмотря на значительное влияние немецкой философии (в том числе историко-философских идей), русские философы в конце XIX в. стали настоятельно ощущать необходимость в создании цельного историко-философского мировоззрения, поэтому неудивительно появление концептуальных работ, в которых осмысливалось развитие философского знания.
П. А. Флоренский: сущность античной философии
Особое место в русской историко-философской мысли занимает П. А. Флоренский, который стремился органично соединить принципы аналитического исследования с религиозно-философской интерпретацией. Флоренский видел в античности переходный период от религии к философии. Для обоснования своей точки зрения он использовал весь комплекс источников и в исследованиях исходил из первоначально данного материала, чтобы затем путем постепенного осмысления пытаться определить смысл историко-философского развития.
В лекциях по истории античной философии, прочитанных в Московской духовной академии в 1908-1918 гг., Флоренский подробно остановился на ранних этапах в развитии древнегреческого умозрения, считая своей главной задачей «вопрос о возникновении эллинской философии». Следует отметить, что Флоренский во многом продолжил исследовательский подход профессора Московского университета С. Н. Трубецкого. В студенческие годы (1900-1904) на Флоренского несомненно оказали большое влияние лекции Трубецкого и его семинарские занятия. Интерес к античной философии был обусловлен также активным участием Флоренского в студенческом историко-филологическом обществе и написанием под руководством Трубецкого работы «ІЗдея Бога в платоновском государстве». Однако, в отличие от своего учителя, склонного видеть в философии прежде всего метафизические идеи, Флоренский пошел дальше, доказывая, что древнегреческая философия занималась осмыслением преимущественно религиозных понятий и проблем.
Методология историко-философских исследований определена Флоренским уже в первом лекционном курсе «Введение в историю античной философии» (октябрь—декабрь 1908 г.), в котором слушателям было предложено заниматься «черной работой», т. е. не довольствоваться поверхностными выводами, а совместно исследовать историко-философский материал. Флоренский постепенно вводил студентов в обширную и значимую для истории мировой философской мысли тему, посвященную рождению философии в Древней Греции. Он стремился исследовать историко-философские законы, подходя к их изучению с точки зрения различных наук — географии, семантики, гносеологии и т. д. Флоренский пытался установить главные принципы в развитии философского знания, для чего сначала он рассмотрел внешние историко-философские «разрезы», а затем стал углубляться в конкретную философскую проблематику.
Флоренский делил историю античной философии на три периода. С внешней, географической точки зрения эта периодизация выражалась в том, что философия первоначально появилась в греческих колониях, затем концентрировалась в Афинах, а в третий период приобрела космополитический характер и не была связана с определенным местом. По своему содержанию каждый из трех периодов имел особенности, главные задачи и основные принципы познания. Для первого периода античной философии центральной темой была космогония, генезис мира; во втором периоде интерес философов сосредоточен на человеке и человеческом обществе, в третьем — на личности человека, его духовных потребностях, независимых от природы и общества. Флоренский выразил эволюцию античной философии по отношению к человеку в трех формулах: человек — существо космическое, существо политическое, существо божественное. Третий период античной философии (неоплатонизм) закончился, как считал Флоренский, апологетикой язычества, что указывает на то, что античные религия и философия были постоянно взаимосвязаны и одновременно прекратили существование.
Во 2-м лекционном курсе «Первые шаги философии» (январь—март 1909 г.) Флоренский доказывал, что пора пересмотреть представление о ранней античной философии как о примитивном явлении. По его мнению, эпоха Гомера была уже временем сложной и утонченной культуры, чем-то сродни западноевропейскому Возрождению. Начало древнегреческой религии и источник мышления следует искать в более древнем периоде, чем время первых ионийских философов. Тогда Фалес и Анаксимандр будут выглядеть не наивными мечтателями, а мыслителями, пытавшимися обобщить итог длительной, многовековой религиозной эволюции.
Изменению представлений о древнегреческой философии, подчеркивал Флоренский, во многом способствовали новые археологические открытия XIX в. (открытие Трои Г. Шлиманом, раскопки на Крите и т. д.). С точки зрения Флоренского, анализ археологических находок необходим для истории философии потому, что дает понять культурные источники философского мышления.
Чтобы выяснить смысл ионийской философии, нужно обратиться к ее предыстории, к эгейской культуре. Находки на Крите свидетельствуют о развитой культуре, проникнутой мифологией и религиозными представлениями. Флоренский последовательно рассмотрел образцы критской керамики, живописи, орнамента и пришел к выводу о постепенном развитии культурных форм от примитивных к сложным. Среди этих сложных культурных форм особое место занимали явления культового или религиозного характера.
Древнегреческое религиозное сознание было связано с идеей Матери-природы, Геи-Земли, которая есть источник всего живого и праматерь всего человечества. Образ женской богини, символизирующий единство сущего, жизнь и смерть, нашел воплощение во множестве изображений и статуэток, относящихся к периоду эгейской культуры. В наутилическом орнаменте (основанном на изображении моллюска наутилуса) Флоренский видел следующую стадию религиозной эволюции, когда место Матери-природы занимает «мужская мировая перво-сила», отождествляемая с морем. Моллюск наутилус есть символ Афродиты-Судьбы, рожденной в море, а наутилический орнамент — «священный символ жизни». Флоренский пишет: «Афродита-Судьба связывается существенно с морем, и море мыслится как рождающая утроба жизни; эта-то утроба и принимает оплодотворяющую силу Неба-Отца» .
Споры о метафизике и немецком идеализме в русской философии
В XIX в. западные философские учения Нового времени и особенно немецкий идеализм имели значительное влияние в России, большое распространение получили идеи Канта, Гегеля и Шеллинга. Однако, изучение немецкой философии сопровождалось попытками русских мыслителей преодолеть системы немецких идеалистов на основе оригинальных идей и концепций. В конце XIX—начале XX вв. немецкий идеализм критиковали Л. М. Лопатин, С. Н. и Е. Н. Трубецкие, П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, В. Ф. Эрн и другие. Однако, критика немецкой философии не сводилась к примитивному отрицанию кантианства и гегельянства с точки зрения православного мировоззрения или платонизма. Русские мыслители понимали всю сложность проблем, связанных с немецким идеализмом, и видели путь к их решению не только в критическом анализе, но и в создании альтернативных философских теорий.
Усвоение немецкой философии, происходившее в России в XIX в., имело характерные особенности. Если философия Шеллинга и Гегеля породила такие явления, как «русское шеллингианство» и «русское гегельянство», то идеи Канта вызывали в целом критическую реакцию. Например, В. Н. Карпов в своем «Введении в философию» (1840) упрекал Канта в «бесплодии» и «сухости», а С. С. Гогоцкий посвятил ему диссертацию «Критический взгляд на философию Канта» (1847).
Критическое отношение и того, и другого ученого вполне понятно: Карпов отдавал предпочтение платонизму, а Гогоцкий — гегельянству (докторская диссертация — «Обозрение системы философии Гегеля», 1860). Однако, профессор Московского университета П. Д. Юркевич, будучи сторонником платонизма, пытался сблизить философию Платона и Канта в своей известной речи «Разум по учению Платона и опыт по учению Канта» (1866). Таким синтетичным подходом Юркевич оказал определенное влияние на ряд русских философов, в первую очередь на В. С. Соловьева.
В России гораздо большим успехом и интересом по сравнению с Кантом пользовались философские учения Шеллинга и Гегеля. Пропаганда шеллингианства была начата профессорами Д. М. Велланским (в Санкт-Петербурге) и М. Г. Павловым (в Москве), затем получила продолжение в московском обществе любомудров, в переписке и сочинениях Д. В. Веневитинова, А. И. Кошелева, И. В. Киреевского, В. Д. Одоевского. О восторженном отношении к Шеллингу и его философии достаточно говорит то, что Одоевский в романе «Русские ночи» сравнил немецкого философа с Колумбом. В 30-е гг. XIX в. интерес русских мыслителей в большей степени от Шеллинга переместился к Гегелю, философия которого быстро получила признание среди западников: гегельянство пропагандировали М. А. Бакунин, В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. В. Станкевич и др. Однако, с 50-х гг. XIX в. постепенно все большее распространение в русском обществе получают позитивизм и материализм.
Увлечение немецкой философией для русской историко-философской мысли имело важные последствия. Кроме специальных диссертаций, книг и статей, начинается последовательная работа переводчиков, направленная на знакомство русских читателей с немецкой классической философией. Если первые сочинения немецких идеалистов в русском переводе появились в первой половине XIX в., то они продолжают издаваться и в дальнейшем. Так, только «Критика чистого разума» Канта переводится и издается трижды: в переводе М. И. Владиславлева (1867), Н. М. Соколова (1896-1897) и Н. О. Лосского (1907). Н. М. Соколов также перевел на русский язык «Критику практического разума» (1897), «Критику способности суждения» (1898) и «Религию в пределах только разума» (1908). Сочинения Шеллинга и Гегеля переводили на русский язык значительно меньше, чем Канта, что, вероятно, было обусловлено как непосредственным обращением к оригиналам на немецком языке, так и стремлением к развитию и интерпретации философских идей, нежели к изучению первоисточников. Так или иначе, в XIX в. на русском языке изданы: из работ Шеллинга — «Введение в умозрительную физику» (1833), «Суждение о философии Кузена» (1835) и «Первая лекция в Берлине 15 ноября 1841 г.» (1842); Гегеля — «Курс эстетики, или наука изящного» (1859-1860) и «Энциклопедия философских наук в кратком очерке» (1861-1868). Следует добавить, что в XIX в. издано на русском языке несколько сочинений Фихте: «Яснейшее изложение в чем состоит существенная сила новейшей философии» (1813), «О назначении человека» (1880) и «Замкнутое государство» (1883). Основные труды Фихте, относящиеся к его Наукоучению, появились на русском языке в издании «Избранные сочинения» (1916).
Знакомство с немецкой философией нередко происходило не только по книгам, но и непосредственно — в университетах Германии слушали лекции многие будущие русские ученые. В России XIX в. традиционными были научные заграничные командировки для тех, кто готовился к преподавательской деятельности и написанию диссертации. Например, профессор Московской духовной академии А. И. Введенский написал книгу «Современное состояние философии в Германии и Франции» (1894) после заграничной командировки (1891-1892).
В истории русской философии после того, как миновало время «русских шеллингианцев» и «русских гегельянцев», и вслед за кратковременным господством позитивизма началась серьезная исследовательская работа по осмыслению историко-философского материала, что также во многом было связано с деятельностью Московского Психологического общества, которое, например, торжественно отметило 300-летний юбилей Декарта, посвятило одно из своих заседаний 100-летию смерти Канта, издало переводы Спинозы, Лейбница и Канта («Пролегомены ко всякой будущей метафизике» в переводе В. С. Соловьева), книгу Э. Кэрда о Гегеле (с предисловием С. Н. Трубецкого) и т. д.
.«Очерки» Б. В. Яковенко и Г. Г. Шпета
Русская философская мысль являлась сложным и противоречивым явлением, и тем самым породила множество различных мнений и оценок. Активная философская жизнь на рубеже XIX и XX вв. вызвала как следствие вопросы о значимости философских трудов в этот период и о существовании русской самобытной философии. Неслучайно, что первые работы, претендующие на широкое обозрение русской философии, в основном страдают схематизмом и укладываются в идеологические формулы, основанные на декларации самобытной русской философии или ее отрицании.
Предельный схематизм можно наблюдать на примере речи профессора Санкт-Петербургского университета А. И. Введенского «Судьбы философии в России» (1898), произнесенной на открытии Философского общества в Санкт-Петербурге. Всю историю русской философии Введенский свел к трем периодам: подготовительному, господства германского идеализма, вторичного развития. Возможно, публичная речь предполагала краткость и некоторую условность, но периодизация Введенского не выдерживает никакой критики и не заслуживает подробного анализа с концептуальной точки зрения. Однако, в рассуждениях Введенского имеет значение его мысль о том, что русская философия развивается от заимствований и чужих влияний к возможной самобытности. Введенский подчеркивал тем самым необходимый историко-философский контекст русской философии, ее истоки, берущие начало в истории мировой мысли. По сути он считал заимствования не недостатком, а неотъемлемой частью историко-философского развития. По мнению Введенского, «чуткость к чужим учениям — наилучший залог успешного развития философии»1.
Более последователен, чем Введенский, был Э. Л. Радлов в «Очерках истории русской философии» (1912). Он отрицал трехчленную периодизацию Введенского и предлагал видеть в русской философии прежде всего два направления: одно — развивающееся под чужим влиянием, другое — стремящееся к самобытности, к выражению национального миросозерцания. Радлов попытался в своей работе охватить самые разные стороны в развитии русской философии — от духовно-академической философии до материализма, и этим сделал значительный вклад в понимание русской философии как многообразного целого. Очерковое изложение русской философской мысли, апробированное в книге Радлова, в дальнейшем стало основой для исследований Б. В. Яковенко и Г. Г. Шпета, которые рассматривали русскую философию с точки зрения своих философских идеалов и в целом критически оценивали ее развитие.
Развернутую панораму русской философской мысли попытался дать Б. В. Яковенко в «Очерках русской философии» (1922). Ранее, в статье «О задачах философии в России» (1910) Яковенко уже высказал свою точку зрения, согласно которой самобытной русской философии не существует, а все философские идеи в Россию пришли с Запада и философия может быть только интернациональной. Такой подход к русской философской мысли привел к тому, что «Очерки» Яковенко начинает с раздела «Неоригинальность русской философской мысли». Он утверждал, что Россия не дала ничего философски оригинального, все в русской философии «родилось либо из прямого подражания, либо из бессознательного подчинения себя чужим влияниям, либо из эклектического стремления слепить воедино несколько господствующих чужих течений»2.
Как полагал Яковенко, русские мыслители не прошли серьезной философской школы и были подчинены религиозным и общественным влияниям. Яковенко подчеркивал зависимость русских философов от Запада и оценивал их труды, считая критерием идеал «чисто философской работы». Под этот идеал, по мнению Яковенко, подходили П. Д. Юркевич, Б. Н. Чичерин, Н. Г. Дебольский, В. С. Соловьев, М. И. Каринский, Л. М. Лопатин, А. И. Введенский, С. Н. Трубецкой и Н. О. Лосский. Соответственно остальные русские мыслители не относились к «подлинной» философии. Вместе с негативной оценкой Яковенко все же признавал значение русской философии с общекультурной точки зрения. Именно в контексте общекультурного значения Яковенко и излагал развитие русской философской мысли. «Философское самоутверждение» русской мысли, как считал Яковенко, начинается с социального подъема 60-х гг. XIX в. и выражается в метафизических концепциях П. Д. Юркевича, В. С. Соловьева, Л. М. Лопатина и С. Н. Трубецкого. Особенно Яковенко отметил значение С. Н. Трубецкого, видя в его философии «первые шаги русской философствующей мысли по направлению к греческим классикам философии» . В целом же самобытную русскую философию конца XIX в. Яковенко определял как «конкретный творческий идеализм».
Вся русская философия начала XX в. для Яковенко укладывалась в схему «неославянофильства» и «неозападничества». Если к первому течению Яковенко относил почти всех сотрудников издательства «Путь» (Н. А. Бердяев, В. Ф. Эрн, С. Н. Булгаков, П. А. Флоренский), то к «неозападникам» — в основном тех, кто полемизировал с «путейцами» или развивал идеи в традициях немецкой философии (С. Л. Франк, Ф. А. Степун, Б. П. Вышеславцев, сам Яковенко). При таком упрощенном подходе многообразие русской философии значительно упрощалось, и концептуальную точку зрения Яковенко отличает поверхностность и субъективизм.
