Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Формирование трансцендентально-феноменологической философии 20
1. Идея трансцендентальной философии и гуссерлевская реконструкция истории ее развития 20
2. Эволюция понятий эпохе и редукции в трансцендентальной феноменологии Гуссерля 42
Глава II. Трансцендентально-феноменологический подход к пониманию истории 142
1. Генетический анализ конститутивных систем как трансцендентально-феноменологический подход к пониманию истории 142
2. Проблема перехода от внутренней к внешней интенциональной истории 186
Глава III. Концепция истории в трансцендентальной феноменологии 222
1. Основания периодизации исторического процесса в феноменологии Гуссерля 222
2. Историчность жизненного мира в трансцендентальной феноменологии 255
Заключение 288
Библиография 2
- Эволюция понятий эпохе и редукции в трансцендентальной феноменологии Гуссерля
- Генетический анализ конститутивных систем как трансцендентально-феноменологический подход к пониманию истории
- Проблема перехода от внутренней к внешней интенциональной истории
- Историчность жизненного мира в трансцендентальной феноменологии
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования включает в себя философский и историко-философский аспекты. Первый из них определяется важнейшей ролью, которую играет осмысление исторического процесса в современном философском мышлении и первостепенным значением феноменологии в осмыслении истории. Второй – решающим влиянием, которое оказывает гуссерлевская разработка темы истории на трансцендентальную феноменологию.
Когда говорят об истории, имеют в виду либо историческое повествование, или, еще уже, историческую науку, historia rerum gestarum, либо историю самих событий – res gestae, – в ряду которых могут находиться также историческое повествование и историческая наука. Феноменология, следовательно, поскольку она обращается к истории, может предстать либо как методология исторической науки и теория исторического познания, т.е. как учение о правах и границах различных способов познания исторической действительности, либо как особый сорт «философской истории» по образцу бурно разросшихся с XVIII века теорий, трактующих развитие истории как прогресс или упадок нравственности или гражданского общества и т.п., который находит свое современное выражение в концепциях «столкновения цивилизаций», «глобализирующегося общества» и т.д. Созданная Гуссерлем феноменология, однако, есть нечто большее, чем новая версия «наивной», не обращающейся рефлексивно к анализу способов познания, «философской истории», и даже нечто большее, чем новая теория исторического познания. Она вскрывает историческое измерение сознания как бытийное основание res gestae, действительного исторического процесса, и тем самым выступает как онтология исторической действительности, и лишь затем, и в качестве следующей по рангу задачи, проясняет смысл исторического познания и исторической науки.
В рамках господствующего в современной философии истории «нарративистского» подхода единственным предметом философского исследования выступает отношение ученого – историка к изучаемому им материалу. Однако, согласно «нарративистам», этот материал не обладает имманентной историчностью. Источником «историзирующей» обработки материала выступают структуры повествования, заимствуемые из литературы. Они накладываются на материал историком, поскольку он является писателем (рассказчиком). Иначе говоря, с точки зрения «нарративистов» жизнь не исторична до тех пор, пока не обработана особым сортом писателей – историком.
В противоположность этому подходу гуссерлевский феноменологический подход рассматривает историю из перспективы исторического опыта, т.е. имманентной историчности жизни. Феноменология, таким образом, пролагает новый путь философии истории между объективизмом и конструктивистским субъективизмом «нарративистов». Тем самым она возвращает философии истории нормальную почву ее работы – донаучный исторический опыт, предохраняя от искажений и современную историографическую практику.
Современные исследователи гуссерлевского творчества едины во мнении, что история является главной темой философии «позднего» Гуссерля, а проблематика историчности, т.е. трансцендентально понятой истории, определяет проблемное поле поздних гуссерлевских разработок. В процессуальном аспекте это означает, что движение тематизации истории оказывает решающее воздействие на развитие трансцендентальной феноменологии и на характер гуссерлевской философии в ее зрелой форме. В частности, развертывание идеи интенциональной импликации и историчности трансцендентальной монады изменяет гуссерлевское истолкование эпохе и редукции, которые, в свою очередь, определяют позиционирование феноменологии как трансцендентальной философии. Это означает, что нельзя понять существа трансцендентальной феноменологии, не понимая ее концепции истории, а трансцендентально-феноменологическую концепцию истории нельзя понять, не поняв ее становления, и, в частности, становления феноменологической концепции генезиса, в рамках которой и формируется идея интенциональной импликации и историчности монады.
Учение Гуссерля развивается от критики историцизма в «Философии как строгой науке» (1911) к осознанию необходимости для трансцендентальной феноменологии историко-критической рефлексии в «Кризисе европейских наук и трансцендентальной феноменологии» (1937). Декларация о необходимости исторической рефлексии обосновывается тезисом об историчности Dasein. (Этот термин Гуссерль заимствует у Хайдеггера, но наполняет его собственным содержанием; у Гуссерля он означает конституирующий субъект, находящийся в определенной «исторической» ситуации). Основатель феноменологии утверждает здесь, что истинная философия не может игнорировать этой историчности ни в постановке проблем, ни в образовании понятий, ни в разработке методов своего «систематического» исследования (которому, при классическом подходе, характерном также для «раннего» и «зрелого» Гуссерля, противостоит исследование «историческое», сводящееся к предваряющей собственную доктрину демонстрации неспособности предшественников достичь целей подлинной философии). Иначе говоря, исторические разработки «Кризиса» выполняют не только негативную функцию расчистки заваленного грудами ошибочных философских концепций пути к «самим вещам» и «предуготовления души» к принятию правильной установки мышления, но и участвуют в исследовании «самих вещей», а их методические ходы со своими онтологическими импликациями являются ядром трансцендентально-феноменологической методологии.
Противоположность между «ранним» и «поздним» Гуссерлем в трактовке истории выдвигает на передний план историко-философского исследования вопрос: как и почему первоначально «аисторичная», (если не «антиисторичная»), феноменология приходит к осознанию историчности Dasein.
Контраст между новым образом феноменологии Гуссерля, приобретаемым исследователями его творчества благодаря изучению гуссерлевского генетического анализа конститутивных систем и вытекающей из него концепции историчности, и традиционным представлением о ней, базирующимся на статической феноменологии и эгологии, позволяет современным западным историкам философии говорить даже о «другом Гуссерле». И действительно, осуществляющиеся в ходе развертывания идеи историчности преобразования основных феноменологических концептов, таких как естественная установка, конституирование, трансцендентальный субъект, трансцендентальная монада, и интерсубъективность столь значимы, что вполне оправдывают эту терминологическую новацию.
Исследование становления мысли «другого Гуссерля», предпринимаемое также и в настоящей работе, ставит под вопрос многие предрассудки в отношении трансцендентальной феноменологии. Снятие мыслительных преград, создаваемых этими предрассудками, позволяет значительно расширить горизонт историко-философских исследований, причем не только в отношении эволюции учения Гуссерля, но и в отношении развития феноменологического движения в целом. Более того, исследование становления феноменологической концепции историчности жизненного мира имеет принципиальное значение для определения позиции феноменологии в современной постметафизической философии и, в частности, в полемике с критической теорией и философской герменевтикой.
Степень теоретической разработанности темы
Философское наследие Эдмунда Гуссерля является предметом пристального внимания как в нашей стране так и за рубежом. Интерес к его творчеству проявляется еще при жизни основателя феноменологии. В частности, в 1914 году в Москве публикуется первая монография, посвященная его трансцендентальной феноменологии – «Явление и смысл» Г.Г. Шпета. В 1930 году в Париже выходит первая на Западе монография, посвященная трансцендентальной феноменологии – «Теория интуиции в феноменологии Гуссерля» Э. Левинаса.
После второй мировой войны изучение феноменологии Гуссерля становится масштабной международной деятельностью. Формируются архивы его работ в Лувене (Бельгия), Кельне, Фрайбурге и Париже, являющиеся одновременно крупными феноменологическими исследовательскими центрами. Архив в Лувене, основанный еще в 1939 году, в сотрудничестве с кельнским архивом осуществляет издание академического собрания его трудов – Гуссерлианы (Husserliana) – насчитывающего в настоящее время около сорока томов. Создаются феноменологические исследовательские центры в разных странах, в том числе «Центр феноменологических исследований» в Москве (1998). Более того, в 2002 году создается «Организация феноменологических организаций», объединяющая и координирующая работу многочисленных феноменологических исследовательских центров разных стран, неотъемлемой частью деятельности которых является изучение и истолкование наследия Гуссерля в горизонте современных философских исследований.
Разработке и истолкованию различных аспектов трансцендентальной феноменологии посвящены произведения или отдельные разделы работ крупнейших западных мыслителей, таких как М. Хайдеггер, М. Мерло-Понти, Ж.-П. Сартр, Э. Левинас, Г.-Г. Гадамер, Ж. Деррида, П. Рикер, Ж.-Л. Нанси и других; а также значительнейших отечественных философов: Г.Г. Шпета, Л. Шестова, Н.О. Лосского, Б.В. Яковенко и других.
Число посвященных Гуссерлю произведений постоянно увеличивается, обнаруживая рост интереса к его творчеству. Этот рост интереса является убедительным свидетельством как подлинной оригинальности и глубины гуссерлевских идей, так и значительности их влияния на современную философию.
Первые относящиеся еще к 30-ым годам историко-философские работы, исследующие гуссерлевскую концепцию историчности, т.е. трансцендентальной истории, принадлежат непосредственному ученику и ассистенту Гуссерля Людвигу Ландгребе. И сейчас еще можно утверждать, что он внес наиболее значительный вклад в разработку этой проблематики. Положение Ландгребе: «Трансцендентальная генетическая феноменология есть как таковая трансцендентальная теория истории», является основой современного истолкования Гуссерля.
В отношении прояснения генетической феноменологии как способа тематизации истории большое значение имеют работы американского исследователя Дэвида Карра, и в частности, его монография «Трансцендентальная феноменология и проблема истории» (1974). Основной новацией этой работы выступает трактовка гуссерлевской тематизации смыслового генезиса как «исторической редукции». Эта редукция, согласно Карру, есть способ раскрытия исторически возникших предрассудков. Они характерны для сообществ имеющих ту или иную историю, но являются – в отличие от «фундаментального предрассудка», т.е. «веры в существование мира» свойственной естественной установке изначально присущей всем людям, – само-собой-разумеющимися только для тех или иных различных конкретных сообществ, каждое из которых имеет свою историю как источник своих специфических предрассудков. Несмотря на то, что автор отвергает осуществленное Карром различение «трансцендентальной» – эксплицирующей естественный «фундаментальный» предрассудок – и «исторической» редукций, и полагает, что у «позднего» Гуссерля происходит «историзация» понятий естественной установки и трансцендентальной редукции, он констатирует, что работа Карра (и, в частности, представленная в ней идея «исторической редукции») внесла значительный вклад в разработку этой проблематики.
Элизабет Штрекер в своих статьях и книге «Феноменологические штудии» (1987) эксплицирует принципиально важное различие между историцизмом и трансцендентально-феноменологической разработкой истории у Гуссерля, а также проблематизирует переход от «внутренней истории» (истории индивидуальной «солипсистски» понятой монады) к «внешней истории», т.е. к истории сообщества монад.
Специально рассматривали различные аспекты гуссерлевского понимания истории также «ранний» Ж. Деррида, П. Рикер, О. Финк, П. Янсен, Г. Бранд, К.-Х. Лембек, Г. Хойос, А. Мицкунас, С. Люфт, Ж. Гранден, Э. Штейнбок, Я. Паточка, Б. Вальденфельс.
В отечественной литературе исследованию темы гуссерлевского понимания истории уделено значительно меньше внимания. Первой работой в данном направлении является статья Р.З. Хестанова в журнале «Логос» (1991). Она содержит, однако, лишь самый общий обзор гуссерлевской концепции телеологии истории, представленной в «Кризисе европейских наук».
Размышления по поводу гуссерлевской философии истории можно найти также в предисловии П.П. Гайденко к первому изданию 1 – 12 «Кризиса европейских наук» на русском языке в «Вопросах философии» (1992). Кроме того, вопросу о связи гуссерлевской концепции времени и его понимания истории посвящен небольшой, но очень содержательный фрагмент в монографии П.П. Гайденко «Время. Длительность. Вечность» (2007), включающий, в частности, критику истолкования «позднего» Гуссерля Д. Карром.
Наибольший вклад в исследование проблематики историчности у Гуссерля в отечественной истории философии принадлежит, с точки зрения автора, Н.В. Мотрошиловой. В опубликованном в 2006–2008 годах ряде статей в «Вестнике МГУ», «Философских науках» и «Вопросах философии» она исследует генезис гуссерлевской концепции жизненного мира и, в частности, раскрывает важные моменты гуссерлевского пути осознания историчности жизненного мира.
Проблему связи историчности и генеративности у Гуссерля затрагивает в своей диссертации «Рождение и отношение между поколениями как предмет анализа в экзистенциально-феноменологической философии» (2007) белорусская исследовательница Т.В. Щитцова.
Задача изучения становления гуссерлевского понимания истории требует анализа историко-философской литературы и по другим вопросам гуссерлевской философии.
Поскольку разработка проблематики историчности у Гуссерля является результатом пересечения проблем генезиса и интерсубъективности, необходимо привлечение комментаторской литературы по этой тематике. Проблеме перехода от статической к генетической феноменологии и прояснению характера генетической феноменологии посвящены работы А. Агирре, Г. Бранда, Ю. Ирибарне, Р. Соколовски, К. Хельда, Э. Штрекер и др. Гуссерлевское учение об интерсубъективности рассматривается в работах Б. Вальденфельса, А. Гурвича, К. Мертенса, К. Хельда, Г. Рёмпа, Шт. Штрассера, И. Ямагучи и др., а также в статьях отечественных исследователей Е.В. Борисова, А.А. Гуцалова, О.Ю. Кубановой, В.И. Молчанова, Ю.О. Орловой, Д.Н. Разеева и белорусских историков философии А.В. Лаврухина и О.Н. Шпараги.
Гуссерлевская концепция жизненного мира анализируется в работах Б. Вальденфельса, Р. Вельтера, У. Клэсгеса, Л. Ландгребе, В. Маркса, К. Хельда, Э. Штрекер, а также в статьях Е.В. Борисова, Н.В. Мотрошиловой и др.
Исследованию гуссерлевского понимания эпохе и редукции посвящены работы В. Бимеля, Т. де Бура, С. Люфта, Дж. Саллиса, О. Финка, К. Хельда, П. Янсена, а также В.В. Калиниченко, М.К. Мамардашвили, В.И. Молчанова, Н.В. Мотрошиловой, А.Г. Чернякова и др.
Связь гуссерлевской феноменологии с историей трансцендентальной философии вообще и кантианского трансцендентализма, в частности, проясняется в работах И. Керна, Дж. Моханти, Н. Ротенштрайха, О. Финка, а также В.В. Калиниченко, В.И. Молчанова, Н.В. Мотрошиловой и др.
Следует учесть также и обзорные работы, посвященные развитию творчества Гуссерля в целом. Среди наиболее значительных их них коллективная монография Р. Бернета, И. Керна и Э. Марбаха, работы Б. Вальденфельса, К. Хельда, Э. Штрекер, а также статьи и монографии отечественных исследователей Е.В. Борисова, П.П. Гайденко, А.Ф. Зотова, В.И. Молчанова, Н.В. Мотрошиловой.
В целом исследование является продолжением историко-философских разработок Л. Ландгребе посвященных анализу и истолкованию сущности и развития гуссерлевской концепции истории, разворачивающееся с учетом современных исследований гуссерлевского понимания интерсубъективности, а также генезиса конститутивных процессов и жизненного мира, особенно в аспекте взаимодействия «домашнего» (Heimwelt) и «чужого» (Fremdwelt) миров.
Источниковая база исследования состоит из нескольких групп произведений. К первой группе относятся работы Гуссерля позднего периода. Это обусловлено тем, что тематическая разработка истории осуществляется, начиная 1934 года. В источниковую базу исследования входят поэтому, в первую очередь, «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» (1937) вместе с приложениями к нему (Husserliana VI), которые имеют принципиальное значение для изучения темы, а также «дополнительный том» «Кризиса», изданный в 1993 году в Husserliana XXIX, содержащий гуссерлевские разработки 1934-1937 годов. К этой же группе источников относится третий том «Феноменологии интерсубъективности» (Husserliana XV), включающий гуссерлевские разработки по проблеме интерсубъективности 1929-1935 годов. Кроме того, в эту группу входит «Опыт и суждение», работа, первое издание которой вышло в 1938 году. Особое значение имеет «Предисловие» к ней, которое многие историки философии рассматривают как результат совместного труда основателя феноменологии и его ученика Людвига Ландгребе, выступающего издателем и редактором этого произведения Гуссерля.
Поскольку, однако, настоящее исследование не ограничивается изучением гуссерлевской концепции истории, но и выявляет ее генезис, потребовалось привлечение других работ основателя феноменологии.
С целью изучения развития идеи трансцендентальной феноменологии, и, в частности, эволюции определяющих трансцендентально-феноменологическую методологию понятий эпохе и редукция, анализируются «Идея феноменологии» (1907), первый том «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии» (1913) и второй том «Первой философии», лекционного курса Гуссерля 1923-1924 годов, изданный как Husserliana VIII. Эти произведения наряду с «Кризисом европейских наук» являются узловыми пунктами эволюции понятий эпохе и редукции. Они образуют вторую группу источников.
Для исследования перехода от статической к генетической феноменологии и прояснения сути генетической феноменологии как трансцендентально-феноменологического подхода к пониманию истории источниками выступают «Анализ пассивных синтезов» (1921), «Формальная и трансцендентальная логика» (1929) и «Картезианские медитации» (1931). Они составляют третью группу.
Кроме того, для выявления предпосылок формирования трансцендентальной феноменологии и реконструкции гуссерлевского истолкования истории развития трансцендентальной философии привлечены «Размышления о первой философии» Декарта и «Критика чистого разума» Канта. Они образуют последнюю, четвертую группу источников.
Объект исследования. Объектом исследования является история феноменологической философии.
Предмет исследования. Предметом исследования выступает становление феноменологического понимания истории у Гуссерля.
Цели и задачи исследования. Основная цель исследования – раскрытие становления и существа концепции истории и историчности в гуссерлевской феноменологии. С достижением этой цели автор связывает прояснение линий развития и перспектив феноменологии в целом.
На пути к достижению поставленной цели решаются следующие основные задачи.
1. Выявление специфики гуссерлевской трансцендентальной философии и экспликация гусерлевского понимания истории трансцендентализма, а также изучение эволюции гуссерлевского понимания эпохе и редукции – мыслительных операций, учреждающих трансцендентальную феноменологию.
2. Анализ и истолкование процесса преобразования статической феноменологии в генетическую, поскольку последняя является трансцендентально-феноменологическим подходом к тематизации истории. В рамках решения этой задачи особое значение приобретает осмысление гуссерлевского перехода от изучения трансцендентальной истории единичного изолированного Ego к исследованию историчности «сообщества монад», или, иначе выражаясь, перехода от «внутренней» к «внешней» интенциональной истории. Это требует также изучения мотивов гуссерлевского перехода от трансцендентальной эгологии к трансцендентальной «социологии», произошедшего в ходе разработки проблемы интерсубъективности и связанного с обогащением понятия трансцендентальной монады.
3. Экспликация и реконструкция гуссерлевской исторической концепции. Для этого следует выявить специфику гуссерлевского понимания исторического процесса, и, в частности, его телеологии истории, а также вскрыть основания гуссерлевского способа его периодизации.
4. Анализ гуссерлевской концепции жизненного мира в аспекте его историчности, поскольку именно историчность жизненного мира, согласно Гуссерлю, определяет ход исторического процесса. Лишь ее прояснение позволяет в полной мере постичь характер гуссерлевского трансцендентально-феноменологического понимания истории.
Метод исследования. Диссертация строится на сочетании методов имманентного и сравнительного анализа в их феноменолого-герменевтическом истолковании, а также метода историко-философской реконструкции. В феноменолого-герменевтическом истолковании метод имманентного анализа предстает как экспликация горизонта, а метод сравнительного анализа как раскрытие «истории воздействий».
Применительно к исследованию развертывания гуссерлевской мысли имманентный анализ означает раскрытие неявных предпосылок, определяющих развитие гуссерлевской философии. Сравнительный анализ применительно к теме работы означает взаимное прояснение горизонтов гуссерлевской мысли и его современных исследователей.
Использование традиционного метода историко-философской реконструкции стало необходимым, поскольку поздние работы Гуссерля, в которых и разрабатывается его историческая концепция, являются незаконченными и фрагментарными.
Результаты исследования и их научная новизна.
Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что в ней впервые осуществлена экспликация и реконструкция гуссерлевского трансцендентально-феноменологического понимания истории: прояснен генезис трансцендентально-феноменологической концепции истории, и, в частности, обнаружена ее сущностная связь с генетической феноменологией; раскрыт переход от «внутренней» к «внешней» интенциональной истории; выявлены основания периодизации исторического процесса и истолкование характера его развития в феноменологии Гуссерля; обнаружен базовый слой истории в ее трансцендентально-феноменологическом понимании – историчность жизненного мира – и раскрыты ее измерения (естественная историчность, политическая историчность и историчность-связанная-с-разделением-труда).
На защиту выносятся следующие основные положения:
-
Основным отличием гуссерлевского феноменологического трансцендентализма от классического (кантианского) выступает экспликация феноменологией трансцендентального опыта, который классический трансцендентализм оставляет без внимания. Этот недостаток классического трансцендентализма (в аспекте метода он эквивалентен неисполнению эпохе и редукции) определяет различие между феноменологическим и классическим трансцендентализмом в понимании предмета и метода трансцендентального исследования, а также служит отправным пунктом гуссерлевской критики развития трансцендентального мотива в истории философии.
-
Эволюция понятий эпохе и редукции – методических операций, выражающих характер гуссерлевского трансцендентализма – определяется влиянием на их первоначальные формулировки идеи горизонтности сознания и мира. Эта идея принимает вид концепции интенциональной импликации. Истолкования эпохе и редукции в свете идеи интенциональной импликации, а интенциональных импликаций – в свете эпохе и редукции влияют друг на друга и служат источником развития гуссерлевской мысли в направлении разработки проблематики историчности.
-
Специфика гуссерлевского подхода к пониманию истории определяется генетическим анализом конститутивных систем. Этот анализ осуществляется в рамках генетической феноменологии, идея которой разрабатывалась Гуссерлем в 20 – 30-е годы. Генетическая феноменология позволяет раскрыть процессы смыслообразования и седиментации смысла, живое движение которых, согласно Гуссерлю, есть трансцендентально-феноменологически понятая история. Сама же трансцендентальная феноменология выступает средством реактивации (оживления) седиментированных смыслов, а, тем самым, и возвращения к истокам.
-
Гуссерль переходит от анализа смыслового генезиса в отдельном изолированном сознании к анализу процессов смыслообразования и седиментации смысла, протекающих в «сообществах монад» в результате разработки проблемы интерсубъективности; в частности, «личный» характер единичного «я», согласно Гуссерлю, определяется ходом истории «смыслового обмена» между монадами. Благодаря различению типов монад и характера их влияния на становление единичного «я» (различению «ближних» и «дальних») формируется концепция домашнего мира, история которого и выступает как предельное трансцендентальное a priori.
-
Развитие исторического процесса, согласно Гуссерлю, есть изменение типов историчности. Историчностью Гуссерль называет трансцендентальную историю – влияние уже умерших на формирование конститутивных систем ныне живущих людей и сообществ, т.е. смысловую связь между поколениями. Типы историчности выделяются Гуссерлем в зависимости от видов (типов) передаваемых и предвосхищаемых смыслов, с одной стороны, и способов передачи и предвосхищения их, – с другой. На этом основании Гуссерль различает наивно-мифологическую, научно-философскую и феноменологическую ступени (типы) историчности. В рамках историчности первого типа передаются и предвосхищаются субъективно-релятивные очевидности, смыслы «домашнего мира», в рамках второго, – смыслы идеальных объективностей, в рамках третьего, – «знания» о смысловой связи между объективными идеальными истинами и субъективно-релятивными очевидностями (истинами), а также горизонтом «домашнего мира».
-
Характер гуссерлевского истолкования исторического процесса определяет, в конечном счете, концепция историчности жизненного мира, или более конкретно, домашнего мира. Аналитически различимы три измерения историчности жизненного мира: естественная, политическая и историчность-связанная-с-разделением-труда. Гуссерлевское понимание телеологии исторического процесса определяется идеей европеизации, т.е. преобразования системы нормальности домашнего мира под действием философии и науки. Трансцендентальная феноменология выступает как критика европеизации и, одновременно, как ее новый этап благодаря открытию жизненного мира и тематизации его историчности.
Теоретическая и практическая значимость работы обусловлена актуальностью ее проблематики и новизной полученных результатов. Исследование способствует осмыслению истории трансцендентальной философии вообще и истории феноменологической философии, в частности. Благодаря экспликации идей «позднего» Гуссерля представлен новый – трансцендентально-феноменологический – способ понимания исторического процесса, что обогащает современную философию истории и содействует прояснению генезиса ее проблематики. Кроме того, проясняется и обогащается концепт жизненного мира – один из центральных концептов современной философии и гуманитарных наук.
Материалы диссертационного исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории философии, философии истории и современной западной философии, а также спецкурсов по феноменологической философии.
Апробация исследования. Результаты диссертационного исследования опубликованы в монографии, 8 статьях из Перечня ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть представлены основные научные результаты диссертации на соискание ученой степени доктора наук, и 17 статьях в прочих изданиях.
Основные результаты работы докладывались с 1996 по 2008 г.г. на международных, всероссийских и межвузовских конференциях и семинарах в Москве, Санкт-Петербурге, Минске, Киеве, Вильнюсе, Оломоуце (Чехия), Томске, Новосибирске, Калининграде.
Проблематике историчности в трансцендентальной феноменологии Гуссерля были посвящены доклады на I сессии всероссийского семинара молодых ученых им. П.В. Копнина (Томск, ТГУ, 2001); на VI сессии всероссийского семинара «Дефиниции культуры» (Томск, ТГУ, 2003); на международном семинаре «Современная коммуникативная философия и коммуникативные стратегии в преподавании философии» (Киев, Украинский национальный университет им. Т. Шевченко, 2005); на II cессии всероссийского философского семинара молодых ученых им. П.В. Копнина. (Томск, ТГУ, 2005), на международном семинаре «Современная коммуникативная философия и коммуникативные стратегии в преподавании философии» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 2005); на всероссийской конференции «Феноменология и логика» (Новосибирск, ИФ СО РАН, 2006); на конференции «Философская традиция как понятие и предмет историко-философской науки» (Москва, РГГУ, 2006). Проблематика историчности жизненного мира детально анализировалась в докладах на международной конференции по феноменологии (Чехия, Оломоуц, ун-т им. Я. Палацкого, 2006); на конференции «История философии и герменевтика-II» (Москва, РГГУ, 2007); на международном семинаре «Практический поворот в постметафизической философии» (Вильнюс, ЕГУ, 2008).
Проблеме отношения трансцендентальной феноменологии Гуссерля и традиции трансцендентальной философии были посвящены доклады в рамках II всероссийского семинара «Дефиниции культуры» (Томск, ТГУ, 1997); на конференции «Декарт и современная наука» (Москва, ИФ РАН, 1999); на международной конференции «Кант между Западом и Востоком» (Калининград, КГУ, 2004).
Тема эволюции гуссерлевского понятия редукции освещалась в докладах на международной конференции «Творческое наследие Г.Г. Шпета и философия XX века» (Томск, ТГУ, 1996); на международной научной конференции «Творческое наследие Г.Г. Шпета в контексте философских проблем формирования историко-культурного сознания (междисциплинарный аспект)» (Томск, ТГУ, 2002); на международном семинаре «Современная коммуникативная философия и коммуникативные стратегии в преподавании философии» (Минск, ЕГУ, 2004); на семинаре, посвященном 10-летию образования Центра феноменологических исследований (Москва, РГГУ, 2008).
Проблематика становления генетической феноменологии и интерсубъективности рассматривалась в докладах на международном семинаре «Современная коммуникативная философия и коммуникативные стратегии в преподавании философии» (Киев, Украинский национальный университет им. Т. Шевченко, 2005); на международной конференции «Творческое наследие Г.Г. Шпета в контексте современного гуманитарного знания» (Томск, ТГУ, 2008); на VIII сессии всероссийского семинара «Дефиниции культуры» (Томск, ТГУ, 2008); на международной конференции «Интерсубъективность. Коммуникация. Наука» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 2008).
Материалы диссертационного исследования легли в основу ряда курсов и спецкурсов, читавшихся в Кемеровском, Томском и Югорском государственных университетах: «Философия» для аспирантов (раздел «История философии») (2000-2004); «Политическая эпистемология» (2006); «Философия и история науки» для аспирантов (2007-2009).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав (в каждой главе по два параграфа), заключения и библиографического списка.
Эволюция понятий эпохе и редукции в трансцендентальной феноменологии Гуссерля
Обращение современной философской мысли к трансцендентализму вызвано той «живучестью», которую он продемонстрировал в ходе развития истории философии. Он сохранился вопреки основным тенденциям мысли второй половины XX века, стремившейся к деструкции и деконструкции трансцендентализма с его базисными концептами сознания (субъекта) и самосознания (рефлексии), считавшимися последним оплотом метафизики.
Немецкий исследователь Бруно Пунтель очерчивает три важнейших круга проблем, где трансцендентализм раскрыл свои сильные стороны, выступающие источником его интеллектуальной притягательности и для современного мышления.
Во-первых, с трансцендентализмом связывают, согласно Пунтелю, проблемы критики и обоснования философского знания. Во-вторых, под трансцендентальными часто понимают факторы и структуры, которые выступают как «условия возможности» познания и деятельности. Соответственно, под трансцендентальной философией понимается мышление, раскрывающее эти структуры. В-третьих, в рамках характерной для современной философии стратегии самооправдания (Selbstverteidigungsstrategie) трансцендентальная философия рассматривается \ как единственный способ мышления, В котором эксплицируемо практическое1. Примечательно, что два из трех кругов проблем, где выступает преимущество трансцендентального способа-мышления, связаны с критикой. Один, - с самокритикой философского знания, другой, - с критикой повседневности и научной рациональности, их привычек и институций.
Если сказанное выше верно8 для- трансцендентальной философии вообще, то еще в большей степени оно верно для трансцендентально-феноменологической философии, в. частности. И если, как критика повседневной и научной рациональности, она. продолжает традицию родоначальников трансцендентализма; то, будучи критикой философского знания; в том числе и! собственных историко-философских предпосылок, она, благодаря раскрытию генезиса структур сознания и самосознания, выступает как преодоление «трансцендентальной- наивности», как. критика трансцендентального опыта и потому лежит, в основании любой философской . самокритики?. Поэтому деструкция и деконструкция трансцендентализма могут рассматриваться как исторические и систематические моменты развития трансцендентальной философии.
Однако и в своей функции, критики повседневности и научной рациональности философия в современном мире поставлена под вопрос, что и принуждает ее к «оборонительной стратегии»: Вопрос в том, является ли еще философствование, а тем более разработка трансцендентальной философии, разумным, осмысленным занятием в настоящее время?
Представляется, что именно трансцендентально-феноменологическое понятие редукции выступает непреступным бастионом в «оборонительных действиях» философии.
Джон Саллис утверждает, что феноменологическая философия посредством своих редукций превосходит предшествующую традицию, 1 Puntel В. L. Transzendentalitaet und Logik // Neue Hefte fuer Philosophic - Heft 14. - Zur Zukunft der Transzendentalphilosophie. - Goettingen : Vandenhoek & Ruprecht, 1978. - S. 76-77. " Молчанов В. И. Трансцендентальный опыт и трансцендентальная наивность в «Картезианских медитациях» Эдмунда Гуссерля // Гуссерль Э. Картезианские медитации. - М., 2001. - С. XIX-XXVI. потому что она обращается к региону, в котором, бытие и данность тождественны по необходимости, по самой природе1 этого региона, и тем самым является реализацией интенции и завершением всей предшествующей, рационалистической философии .
Поскольку, как утверждают трансцендентально-феноменологически ориентированные мыслители, дух строгости и радикальности уже присутствовал в классическом трансцендентализме Декарта ш Канта, а также в последующем немецком трансцендентальном, идеализме,,важно выяснить, что сущностно отличает трансцендентальную феноменологию от классического трансцендентализма, и делает. ее завершением трансценденталистской философии. Для этого необходимо очертить образ классической трансцендентальной философии и выделить ключевую проблему, которая для нее характерна.
Начнём с выявления понятия трансцендентальной философии, поскольку исследователи истолковывают его различным образом. В1 наиболее широкой интерпретации под трансцендентализмом подразумевают всякое учение, задающееся вопросом об условиях возможности существования (мыслимости) данного объекта. С указанной точки зрения, разделяемой, в частности, А.Ф. Лосевым, как трансценденталисты будут рассматриваться Аристотель и Локк, Кант и Гуссерль.
Более узкая трактовка связывает понятие трансцендентальной философии с постановкой трансцендентальной проблемы, - проблемы выведения бытия мира из бытия субъекта, - и стремлением обнаружить условия возможности существования (мыслимости) объектов в субъективности (как бы при этом не формулировалась трансцендентальная проблема и не рассматривалась субъективность). Такая трактовка принята Гуссерлем в «Кризисе европейских наук...». В соответствии с ней трансцендентальный мотив в философии представлен Декартом и Локком, Юмом и Кантом; к трансцендентально ориентированным мыслителям
1 Sallis J. The identity of the things themselves // Philosophy and Sciences in Phenomenological Perspective. - Ed. by Сію K.K. - Dordrecht etc., 1984. - P. 193-194. Гуссерль причисляет и- себя. С другой стороны, Платон и Аристотель не считаются выразителями трансцендентального мотива. Конечно, следует разводить различные формулировки трансцендентальной проблемы и различные способы её решения, но эти различия, согласно Гуссерлю, не должны заслонять сущностного единства развивающегося в истории мысли трансцендентального мотива.
И, наконец, в наиболее узкой интерпретации под трансцендентализмом подразумевают философию, которая решает трансцендентальную проблему, (причём в некоторых вполне определённых её формулировках), трансцендентальными методами. Даже Декарт, мыслитель, впервые эксплицировавший трансцендентальную- проблему, не будет здесь представлять трансцендентализм, поскольку, хотя» «трансцендентальная философия есть систематизация главного открытия Декарта», но оно у Картезия «было отдельным моментом, и... было опосредовано другими метафизическими убеждениями; трансцендентально-философское обоснование по возможности всех метафизических принципов - это заслуга Канта» . При таком подходе как мыслители трансцендентального направления рассматриваются лишь Кант со своими последователями (мыслителями, представляющими немецкую классику, в частности, Фихте и Шеллингом, с одной стороны, и неокантианцами, - с другой) и Гуссерль, с теми своими продолжателями, которые приняли трансцендентальную редукцию как философский метод
Генетический анализ конститутивных систем как трансцендентально-феноменологический подход к пониманию истории
Потребность ! «аподиктической критике» полученных; «картезианским методомтрансцендентальной редукции»- результатов вызвана; вполне ясными пониманием того; что поле сознания,. над которым должна быть проведена трансцендентальная; редукция,. не ограничивается простыми актами восприятия, но включает в себя воспоминания (Wiedererinnerungen) и ожидания, а также вообще все акты, в которых данное не присутствует непосредственно, но опосредуется. И потому приведение; к, феноменологической данности таких актовтребует дополнительных усилий. Всю совокупность такого рода актов Гуссерль именует Vergegenwaertigung, термином, который В.И; Молчанов переводит как «воспроизведение», а.Д.В!-Скляднев как «приведение к присутствию». В отношении проведения эпохе: трудность представляет «двойная позициональность» такого рода актов, поскольку актуально занимаемая Я-позиция- неявно подразумевает и предполагает - имплицирует - другую Я-позицию. Гуссерль указывает, что для начинающего философа трудности феноменологического исследования, связанные с задачей преодоления естественной установки, увеличиваются. тем, что чистое Я, даже если оно усмотрено как субъект той интенциональной жизни, в которой образуются все объективности, «еще таит в себе неожиданные и глубоко сокрытые опосредования интенциональной гшпликации, без развертывания которой чистая жизнь остается совершенно непонятной [курсив мой А.С.]»\ Согласно Гуссерлю, эти дополнительные трудности вызваны тем; что феноменологически-субъективное сначала дает себя как индивидуально временно сущее (individuell zeitlich Seiendes). А потому его, в силу естественных мыслительных привычек, рассматривают по образцу объективно-временного бытия и как аналог пространственного физического сущего. Вследствие этого жизнь сознания рассматривается начинающим феноменологом как соединение самостоятельно, раздельно друг от друга существующих единичных актовf в выделяемые путем абстракции (abstraktiv) формы единства. Однако, согласно Гуссерлю, это неверно. «...Какую бы из интенциональностей мы не взяли, при более глубоком проникновении в ее структуры обнаружится, что конкретная интенция [курсив мой - А.С] возможна только благодаря переплетению (Ineinander) несамостоятельных актов (Leistungen) вместе со скрытым переплетением интенциональных предметностей»".
Элизабет Штрекер указывает: поскольку интенциональные горизонты всякой предметности отсылают от актуальности к потенциальности ее данности, то и конституирование следует понимать как временное (zeitlich), т.е. как обусловленное со стороны «прежде» и «после» окружающих «теперь» конститутивного акта. Такое усмотрение означает, что и конституирование предмета нельзя более привязывать к словно уже готовому предмету, но следует учитывать то, что конституирование есть действие темпорально структурированного сознания. «Это, однако, решительным. образом выводило за пределы простого осознания, временного течения конституирования и вело, в конечном счете, к важному усмотрению, что оно [вреліенное течение конституирования] в свою очередь конститутивно для результата конституирования: отдельные фазы конституирования предмета протекают не просто согласно1 (nach) временным модусам сознания, но и в соответствии (entsprechend) с ними [т.е. подчиняются правилам их взаимосвязи — прим. А.С.]. Это, в свою очередь, означает ни что иное, как то, что осуществленные1 прежде акты (Leistungen), а также протенциально определенные предварительные ожидания входит во всякое осуществляемое в настоящее время (gegenwaertigen) конституирование»1.
Сфера интенциональных импликаций, таким- образом, даже шире области Vergegenwaertungen, и охватывает также такие «соопределяющие» актуальное cogito позиции, которые входят в- фундаментальный ретенциально-протенциальный горизонтный временной!! слой самого воспринимающего сознания. В целом, интенциональные импликации пронизывают воспоминания и ожидания, образное сознание и суждение, фантазию и вчувствование, присутствуют в интенциональном переплетении фаз изначального потока времени, в-конечном счете, со-определяя даже и простое восприятие. Говоря кратко, интенциональные импликации пронизывают все сознание; а потому можно утверждать, что все оно характеризуется «двойной позициональностью», и, следовательно, требует аподиктической критики.
Любое воспоминание, согласно Гуссерлю, допускает, (а для феноменолога и требует), ««двойной трансцендентальной редукции» [курсив хмой - А.С], одна из которых дает воспоминание как мое происходящее в настоящем трансцендентальное переживание (gegenwartige Erlebnis), тогда как вторая, примечательным образом вмешиваясь (hineingreifend) в репродуктивное содержание моего восприятия [в «я воспринимал» содержащеесяшо:всяком;«яшспоминаю»,- и- соответственно, в заключенную В; «я воспринимал» тетическую составляющую этого акта - прим., ALM:]I . раскрывает часть моей прошлой трансцендентальной жизни»1. Очевидно, что. требование «двойной-трансцендентальной.» редукции» распространяется- на; всюсферу интенциональныхшмпликаций, т.е: на: всесознание. Осуществляя? «двойную;» трансцендентальную редукцию» над. всем; потоком , сознания . феноменолог освещает «бесконечный горизонт прошлого го будущего». Гуссерль пишет: «Мы видим, что вместе с миром, выведено- из- игры; объективное время;, то; время, которое: является», формой внутримировых (mundanen) объективностеш как сущих; Но, с: другой, стороны:. Я. трансцендентальное Я проживает трансцендентальную жизнь, которая представляется; (sicH.dargestellt) І в непрерывном трансцендентальномопытевз особой (eigenen) трансцендентальной временной форме (Zeitform);. которую ... имеет форма происходящей1 в настоящем жизни (Gegenwarstsleben), каковая .[жизньр имеет ВІ себе: бесконечный горизонт воспоминания, и: ожидания; который; будучи раскрыт,, обнаруживает бесконечный" с. обеих сторон трансцендентальныйшоток жизни (Eebensstrom)»".
В, конечном счете, в силу со-определения со стороны горизонта, все описания интенциональных. импликаций, согласно Гуссерлю, могут быть правомерно отнесеньг также. к «душевным» и волевым: актам,, т.е. распространены на все сознание.. Соответственно, эпохе: и редукция, принимая во« внимание это обстоятельство, должны быть, распространены с актуальных Я-позицийша потенциальные, имплицированные тезисы.
По большому счету, можно утверждать, что переход на путь, от психологии был мотивирован у Гуссерля задачей «трансцендентализации» результатов анализа внутреннего сознания: времени; с его многообразными переплетениями Я-позиций.
Проблема перехода от внутренней к внешней интенциональной истории
Конкретно; генетическая теория выражается в учении о седиментации и пробуждении смысла; которые пронизывают, согласно Гуссерлю, все конститутивные процессы — от синтезов чувственных данных и образования чувственных полей в рамках пассивного генезиса до формирования духовных единств высшего порядка, например, наук и философских систем. Только из перспективы этого учения можно говорить в рамках трансцендентальной феноменологии о кризисе «духовной Европы» и задаче его преодоления, т.е. выходить на уровень «действительной истории», как это делает Гуссерль в своей последней работе.
Процессы седиментации и пробуждения с наибольшей ясностью выступают при анализе активного генезиса. В «Формальной и трансцендентальной логике» благодаря обнаружению того обстоятельства, что всякое суждение в логике отсылает к суждению об опытно данной ВЄЩИІ и, в итоге, к опыту индивидуального предмета, Гуссерль приходит к выводу, что в суждениях как результатах трансцендентальной активности заключены «скрытые интенциональные импликации», и суждение, следовательно, имеет смысловой генезис, т.к. каждый номинализированный предикат, например; краснота (das-Rot), отсылает к предикату в его изначальности, в.приводимом примере,, к красному (rot), а каждое атрибутивное определение в субъекте отсылает ю изначальности определения как предиката1. Имплицированная в каждом, суждении как готовом продукте трансцендентального конституирования скрытая логическая» активность может быть, рассмотрена следующим образом: если выносится, суждение S есть р, то при выполнении последующего- суждения об S сознание будет рассматривать его не просто как S, а как S обладающее качеством р, и второе суждение будет иметь форму Sp есть q, а4 последующее форму Spq есть-г и т.д. Это означает, что когда мы вновь сталкиваемся с S в опыте и выносим суждение о- нем, оно не стоит перед нами, как будто мы встретили его впервые, но, через посредство опыта, смысл одного суждения мотивирует смысл другого2.
Таким образом, опыт и суждение оказывают взаимное влияние друг на друга, поскольку, хотя суждение и начинается- с опыта, со «встречи с действительностью», оно само1 предначертывает, мотивирует последующее течение опыта, из которого возникают последующие суждения. Так, в сложном логическом суждении Spq есть г в осажденном виде присутсвуют акты конституирования суждений S есть р и Sp есть q, которые, однако, теперь, когда выносится кажущееся простым суждение S есть г, становятся-незаметными, имплицированными, но при этом предначертывают, мотивируют вынесение суждения S есть г, а, например, не S есть m или S есть п именно в силу уже-определенности S как Spq. И так дело, разумеется, обстоит не только в сфере чистых умозаключений, чисто логического вывода, но и в области логических выводов, сопровождающихся постоянной «эмпирической верификацией», подобных тем, которые постоянно осуществляются в повседневной жизни.
Таким образом, согласно Гуссерлю, каждое суждение как готовый продукт, как результат смыслообразования, несет в. себе свою смысловую историю,- значимость которой как раз1 в том и состоит, что она. определяет, предначертывает течение конститутивных процессов, в настоящем,. и, даже намечает их линии в- будущем.. Соответственно, под пробуждением понимается, восстановление, разворачивание действующих при1 конституировании суждений смысловых импликаций, и, соответственно, актов смыслополагания, которые эти, имплицированные смыслы произвели. И если осаждение смыслов» происходит само собой, «автоматически», то пробуждение - это процесс, требующий специальной, мотивации. Работа пробуждения начинается с обнаружения? следов, прошедших смысловых активностей в структуре готовых, данных в настоящий момент, смысловых образований.
Подобного сорта смысловая, история разыгрывается» не только на «верхних этажах» сознания, не только в области активного конституирования, но и на нижних, в сфере пассивного; и, более того, активный генезис предполагает пассивный, «историчность» активного конституированияпредполагает «историчность» пассивного.
Анализируя конституирование «бытия в себе» В; пассивной сфере, конституирование единства1 цветов, звуков, и тому подобных гилетических данных в имманентном сознании-времени, можно обнаружить, что нельзя решить заранее, какой звук за каким появится и появится ли ожидаемый звук вообще.1 В" этой связи можно допустить не только «смысловой коллапс» мира, т.е. трансцендентных предметностей, но и «смысловой коллапс» имманентных предметностей, т.е. такое течение синтезов сознания-времени, при котором они. будут постоянно не согласовываться и не будут конституировать единства имманентных предметностей; например; единства цветового пятнам в. поле зрения і или: единства самого; ПОЛЯІ зрения, вследствие: чего уже вся область, имманентного, (не: говоря; уже о «вторично» произведенном трансцендентном); погрузится в; хаос. «Что касается имманентных, данностей и, особенно, данных ощущений (Empfindungsdaten), то каждое "теперь" приносит новое» .
Единственное, что» удерживает их вместе — ассоциация . наиболее1 глубинная из; мотивационных связей:. Иод; мотивацией понимается- процесс, благодаря которому в сфере; переживаний , с появлением» одних данных появляются другие и; вместе с. ними»: вызывается их: протенциальный горизонт. Ассоциация не означает эмпирической закономерности следования;. психических событий друг за; другом и друг из друга; но; эйдетическую:; закономерность конституирования; Онаї выступает принципом, апперцепции1 предмета как предмета, имеющего определенный смыслу апперцепции; на основе; ассоциативного пробуждения более раннего опыта и аналогизирующего переноса смысла, проистекающего= из более. раннего опыта на опыт, осуществляемый в настоящее время. Этот перенос смысла. можно- назвать ассоциативной «индукцией», или «индуктивной» ассоциацией, поскольку он позволяет, предвосхитить, заранее: понять нечто как соответствующее преобладавшему до сих пор; до настоящего акта конституирования, опыту. На основе сходств, устанавливаемых ассоциацией, то, что, дано в настоящий момент, пассивно, постигается через, тот смысл, который был изначально установлен, учрежден в предшествующем опыте, и который с тех пор стал привычным2. Таким образом, ассоциация является предельным условием возможности; всякой предметности, причем уже; в имманентной сфере. Рассмотрим это подробнее.
Историчность жизненного мира в трансцендентальной феноменологии
Этим» новым способом объединения в сообщество, согласно Гуссерлю, является взаимная критика и надстраивание одних общезначимых «теоретических» истин над другими благодаря работе поколений ученых. Так формируется новый тип генеративности; новая историчность, которая тут же властно вмешивается в жизнь традиционного сообщества, поскольку теоретическую установку, по самому ее происхождению, характеризует доксокригаическая направленность, нацеленность на превосхождение узких горизонтов семейных, родовых, национальных представлений о мире (Weltvorstellungen) и освобождение людей, увязших в застывших и «необоснованных» формах совместной жизни (в предданных, уже определенным образом структурированных, способах жизни семейных, родовых, национально-государственных целостностей).
Такой выход за. пределы узких горизонтов «домашних миров» осуществляется посредством релятивизации «систем нормальности», — последние выступают базисом устойчивости этих миров, - и, тем самым, посредством высветления оснований своей собственной позиции, т.е. просредством «отчета» самому себе в своих основаниях, т.к. своя позиция и свой «родной мир», со всеми его поддерживаемыми лишь авторитетом традиции формами и способами совместной- жизни, включая отношения господства-подчинения и виды «органических» национально-государственных целостностей с их «особыми социальностями» (Sondersozialitaeten) выступают лишь одной из возможностей, разумность и оправданность которой ставятся под вопрос из перспективы общей для всех разумности и единственности самого мира в противоположность множеству представлений о мире, одним из которых является и мое, как человека принадлежащего определенному «домашнему миру».
Таким образом, эпистема, вокруг которой формируется новыйх тип генеративности - научно-философская историчность, появляется, по Гуссерлю, в результате синтеза мотивов любопытства и ответственности, связь которых обеспечивается критикой » доксы. Клаус Хельд пишет: «Праучреждение (Urstiftung) науки, episteme как единство theoria и logos [появление первой Хельд связывает с мотивом любопытства, второго, — с мотивом отчета в основаниях собственных действий, мотивом ответственности - прим. А. С], согласное убеждению Гуссерля, есть нечто совершенно новое в истории человечества. Открытие единого горизонта мира, который в каждом опыте особого мира (sonderweltliche Erfahrung) является только ограниченно, односторонне, порывает с установкой, которая до сих пор с не подвергаемой сомнению самопонятностью лежала в основании жизни людей во всех культурах, и которая лишь теперь, и именно в свете разрыва с ней, осознается как установка»1. (Под «особым миром» (Sonderwelt) Хельд подразумевает здесь, - вопреки обычному значению этого термина- у Гуссерля, - «домашний мир»» (Heimwelt), свой для каждой органически-генеративной общности, а под установкой, с которой происходит разрыв, - естественную установку).
Из преодоления, таким посредством, естественной- установки и вырастает, согласно Гуссерлю, европейская культура, которая распространяется благодаря процессу образования на нефилософские слои греческого населения, затем на негреческие, а затем и на находящиеся вне «географически понятой» Европы территории. В «международной» сфере европеизация начинается с эпохи эллинизма, сущность которой, согласно Дройзену, и есть не что иное, как распространение греческой образованности на негреческие этнические и культурные регионы.
В результате появления эпистемы и начала разворачивающегося вокруг нее образовательного процесса радикально трансформируются содержания, которые, с одной стороны, транслируются в рамках органической генеративности, с другой, - выступают предметом устремлений погруженных в нее людей. В результате преобразования традиционной культуры посредством эпистемы весь мир нашего опыта истолковывается посредством идеализации1. Под идеализацией Гуссерль понимает такой ход мысли, посредством которого сознание радикально выходит за пределы (transzendiert) конечных способов» явления предмета, истолковывая его тождество в явлениях как идею предсуществующего полюса тождественности, который лишь раскрывает себя в различных способах явления.
Хотя донаучное, дофилософское сознание и интересуется тем, что есть предметы «в себе», т.е. тем, что есть-то тождественное, что проявляет себя в своих способах явления только частным, конечным образом этот его интерес удовлетворяется тем, что это сознание овладевает тождеством исключительно в той мере, в какой проходит сквозь конечные способы явления этих предметов. Такое полагание тождества предметов имеет здесь всегда предварительный, «робкий» и «осторожный» характер, поскольку вещи во всякий следующий момент могут показать ceбя иначе, и даже превратиться во что-то иное, - лебедь в красну девицу, например, — допущение чего, как это отчетливо продемонстрировал Спиноза, является существенной чертой наивно-мифологического сознания. Способ жизни на этой первой ступени историчности, хотя и характеризуется «равновесием страха и надежды», не теряет своей устойчивости из-за веры в сверхъестественные силы, которые «руководят» этими превращениями, и знание о которых, равно как и о способах обращения с которыми, передаются из поколениям поколение в мифах.
