Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Критический рационализм как эпистемологическая и ценностная программа 28
1.1. Эволюция мировоззрения К. Поппера и проблема взаимосвязи истории и политики 28
1.2. Эпистемологические и социально-культурные ценности в системе критического рационализма 44
1.3. Эволюционная эпистемология: история и рациональность 70
Глава 2. Постижение истории и политический идеал открытого общества 100
2.1. Критика историцизма как основания политического тоталитаризма... 100
2.2. Проблема смысла истории 124
2.3. Программа рационально обоснованной политики и идеал открытого общества 147
Заключение 167
Список литературы
- Эволюция мировоззрения К. Поппера и проблема взаимосвязи истории и политики
- Эпистемологические и социально-культурные ценности в системе критического рационализма
- Критика историцизма как основания политического тоталитаризма...
- Проблема смысла истории
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Рассмотрение взглядов К. Поппера на проблему взаимосвязи истории и политики дает возможность глубже понять сущность, ценностные основания и мировоззренческую направленность его учения. Оно позволяет всесторонне осмыслить критическое отношение британского теоретика к классической западноевропейской метафизике, историософским схемам и политико-философским идеям, возникшим в ее контексте. На этой основе более рельефно выявляется тот вклад, который внес Поппер в становление постклассического типа философского теоретизирования.
Характерно, что искания Поппера в сфере философии науки во многом предопределили его общемировоззренческие установки, с позиций которых им рассматривается история и политические реалии. Одновременно обращение к анализу проблемы взаимосвязи истории и политики стимулировало развитие общемировоззренческих снований учения критического рационализма. Выявление сложной взаимозависимости различных элементов доктрины критического рационализма Поппера выводит на уровень более глубокого понимания ее имманентного содержания, раскрытия той роли, кото-
рую играет трактовка взаимосвязи истории и политики в целостности его мировоззрения.
Построения Поппера содержат достаточно глубокий анализ специфики исторического познания и политического мышления, нуждающийся в пристальном изучении в свете современных философских подходов. Он предложил острую и конструктивную критику классических субстанциалистских схем философско-исторического теоретизирования, показав их связь с утопическими конструкциями будущего. Антиавторитаристский и антитоталитарный пафос теоретических построений Поппера обладает значимостью для критико-рефлексивного осмысления современных общественных реалий. В равной мере выдвинутый им идеал «открытого» общества побуждает к размышлениям о судьбах демократии в современном мире, тенденциях «открытости» и «закрытости» социальных сообществ, государств и надгосударст-венных объединений в эпоху глобализации. Такого рода вопросы актуальны и для осмысления роли России в мировом сообществе на рубеже нового тысячелетия.
Диссертационное исследование имеет педагогическое значение, поскольку сформулированные в его рамках выводы могут найти применение в преподавании целого ряда социально-гуманитарных наук, таких как история философии, социальная философия, культурология и др.
Степень разработанности проблемы. Теоретическое наследие К. Поппера, различные аспекты трактовки им проблемы взаимосвязи истории и политики привлекают внимание многих зарубежных и отечественных исследователей.
На понимание идей Поппера, его взгляда на связь истории и политики в отечественной литературе советского периода значительное влияние оказывала идеологическая установка, связанная с критикой любых версий немарксистской философии. В том же ключе трактовали критический рационализм и зарубежные философы-марксисты из стран социалистического блока. Одновременно нельзя не отметить, что сам факт появления критических ис-
следований этой проблематики позволил значительной профессиональной и непрофессиональной читательской аудитории познакомиться с идеями недоступной для освоения немарксистской мысли. Появились и работы, в которых еще в период до начала перестройки, а потом и в перестроечную эпоху был дан достаточно серьезный анализ идейной эволюции Поппера, выявлены важные моменты, сопряженные с трактовкой им и его последователями проблемы взаимосвязи истории и политики. Именно этим отличаются труды Б.Н. Бессонова, И.Т. Касавина, В.А. Лекторского, И.С. Нарского, Т.И. Ой-зермана, З.А. Сокулер, В.П. Филатова, Я.Г. Фогелера, Н.С. Юлиной и др1.
В посткоммунистический период появились интересные работы отечественных авторов, ориентированные на изучение критического рационализма Поппера. В трудах Л.Е. Бляхера, Б.Л. Губмана, И.Т. Касавина, Л.А. Микеши-ной, А.Л. Никифорова, В.Н. Поруса, В.Н. Садовского, З.А. Сокулер; B.C. Степина, В.К. Финна, А.Н. Чумакова, Н.С. Юлиной и других авторов присутствует достаточно содержательный анализ отдельных аспектов понимания им проблемы взаимосвязи истории и политики, ценностных и эпистемологи-ческих оснований ее рассмотрения . Отечественные исследователи сегодня
1 См.: Касавин И.Т. Теория познания в плену анархизма. М., 1987; Касавин
И.Т., Сокулер З.А. Рациональность в познании и практика. М., 1989; «Крити
ческий рационализм»: философия и политика. Под. ред. Б.Н. Бессонова, И.С.
Нарского и др. М., 1981; Ойзерман Т.И. Критика «критического рационализ
ма». М., 1988; Проблемы и противоречия буржуазной философии 60-70-х г.
XX века. Под. ред. Н.С. Юлиной и В.А. Лекторского. М., 1983; Сокулер З.А.
Проблема обоснования знания (Гносеологические концепции Л. Витген
штейна и К. Поппера). М., 1988; Филатов В.П. Научное познание и мир чело
века. М., 1989; Юлина Н.С. Проблема метафизики в американской филосо
фии XX века. М., 1976.
2 См.: Бляхер Л.Е. Виртуальное состояние социума, или шансы и риски от
крытого общества в России. М., 1997; Губман Б.Л. Смысл истории. М., 1991;
На пути к открытому обществу: идеи К. Поппера и современная Россия. Под.
6 во многом близки в своих выводах зарубежным аналитикам относительно попперианской трактовки взаимосвязи истории и политики.
В зарубежной философской литературе, несмотря на обилие изданий, освещающих эволюцию идей Поппера, вопрос о его понимании взаимосвязи истории и политики также не нашел пока должного всестороннего рассмотрения. В работах М. Артигаса, У. У. Бартли, Я. М. Бема, Г.Е. Берка, М. Бунге, X. Кизеветтера, Г. Раднитски, П. Левинстона, Д. Миллера, У.Х. Ньютона-Смита, А. Охеара и других авторов предложен интересный анализ ценностных оснований мировоззренческой платформы критического рационализма, повлиявших на трактовку Поппером этой проблемы1. В сочинениях У.Галли,
ред. А.Н. Чумакова. М., 1998; Касавин И.Т. Социальная теория познания. М.,2001; Микешина Л.А. Новые образы познания и реальности. М., 1997; Никифоров А.Л. Философия науки. История и теория. М., 2006; Порус В.Н. Рациональность. Наука. Культура. М., 2002; Садовский В.Н. Карл Поппер и Россия. М., 2002; Садовский В.Н. Эволюционная эпистемология Карла Поп-пера на рубеже ХХ-ХХІ столетий // Эволюционная эпистемология и логика социальных наук. Под ред. ВН. Садовского. М., 2006; Садовский В.Н., Юли-на Н.С. К. Поппер // Современная западная философия. Словарь. М., 1991; Сокулер З.А. Знание и власть: наука в обществе модерна. СПб, 2001; Степин B.C. Философия науки. М., 2006; Финн В.К. Эволюционная эпистемология Карла Поппера и эпистемология синтеза познавательных процедур // Эволюционная эпистемология и логика социальных наук. Под ред. ВН. Садовского. М., 2006.
'См.: Artigas М. The Ethical Nature of Karl Popper's Theory of Knowledge. Bern, 1999; Evolutionary Epistemology, Rationality, and Sociology of Knowledge. Ed. by G. Radnitzky and W.W. Bartley III. La Salle, 1987; Karl Poppers kriticher Ra-tionalismus heute. Hrsg. von J.M. Bohm. Tubingen, 2002; Burke Т.Е. The Philosophy of Popper. Manchester, 1983; The Critical Approach to Science and Philosophy. Ed. by M. Bunge. N.Y., 1964; Kiesewetter H. Ethical Foundations of Popper's Philosophy //Karl Popper: Philosophy and Problems. Ed by A.O'Hear.
А. Данто, X. Фэйна, Г. Макдоналда, К. Минога, М. Уайта, Б.Т. Уилкинса и других авторов рассматриваются философско-исторические воззрения Поп-пера, их релевантность обсуждению современных проблем изучения специфики исторического знания1. Вопрос о понимании Поппером взаимосвязи истории и политики в определенной мере затрагивается и в работах Ф. Крейцера, Б. Маги, П.П. Мюллера-Шмида, А.М Петрони, Р. Пеццименти, Ф. Старка, Д. Шимура и других авторов, рассматривающих британского фило-софа как политического мыслителя .
Cambridge, 1995; In Pursuit of Truth. Ed. by P. Levingston. Athlantic Highlands, 1982; Miller D. Propensities and Indeterminism //Karl Popper: Philosophy and Problems. Ed by A.O'Hear. Cambridge, 1995; Newton-Smith W.H. Popper, Science, and Rationality //Karl Popper: Philosophy and Problems. Ed by A.O'Hear. Cambridge, 1995;Was wir Karl Popper und seiner Philosophie verdanken. Hrsg. von E. Morscher. Sankt Augustin, 2002.
1 См.: Gallie W.B. Philosophy and the Historical Understanding. N.Y., 1968;
Danto A. Analytical Philosophy of History. Cambridge, 1968; Danto A. Analytical
Philosophy of Action. Cambridge, 1973; Fain H. Between Philosophy and History.
The Resurrection of Speculative Philosophy of History within the Analytic Tradi
tion. Princeton, 1970; MacDonald G. The Grounds for Anti-Historicism //Karl
Popper: Philosophy and Problems. Ed by A.O'Hear. Cambridge, 1995; Minogue
K. Does Popper Explain Historical Explanation? //Karl Popper: Philosophy and
Problems. Ed by A.O'Hear. Cambridge, 1995; White M. Foundations of Historical
Knowledge. Westpoint, 1982; Wilkins B. Has History any Meaning? A Critique of
Popper's Philosophy of History. Hassocks, 1978.
2 См.: Kreuzer F. Offene Gesellschaft, offenes Universum. Wien, 1982; Magee B.
What Use is Popper to a Politician? II Karl Poper: Philosophy and Problems. Ed.
by A. O'Hear. Cambridge, 1995; Muller-Schmid P.P. Die philosophischen Grunda-
gen der Theorie der offenen Gesellschaft. Heidelberg, 1970; Petroni A.M. Karl
Popper: il pensiro politico. Firenze, 1981; Pezzimenti R. The Open Society and its
Вместе с тем, проблема взаимосвязи истории и политики в критическом рационализме К. Поппера не получила пока достаточного анализа. Теоретическая неразработанность и практическая значимость этой проблемы обусловили выбор темы исследования, объектом которого является философия критического рационализма К. Поппера, а предметом - его взгляды на взаимосвязь истории и политики.
Цель и задачи исследования. Целью диссертации является историко-философский анализ воззрений К. Поппера на взаимосвязь истории и политики. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач:
рассмотреть особенности трансформации учения К. Поппера о взаимосвязи истории и политики в различные периоды его философской эволюции;
выявить роль эпистемологических и социально-культурных ценностей, служащих основанием решения проблемы взаимосвязи истории и политики в системе критического рационализма;
изучить трактовку взаимосвязи истории и рациональности в эволюционной эпистемологии К. Поппера;
предложить анализ критики историцизма как основания политического тоталитаризма в философии К. Поппера;
раскрыть историко-философские корни и сущность подхода К. Поппера к проблеме смысла истории;
проанализировать программу рационально обоснованной политики и идеал «открытого» общества К. Поппера.
Источниками исследования являются произведения К. Поппера, а также его учеников и последователей. К числу источников следует также отнести произведения философов античности, Нового времени и современности, обсуждаемые в сочинениях Поппера. Источниковая база диссертации включает также новейшие исследования современных западных авторов, no-Friends. Roma, 1997; Stark F. Revolution oder Reform? Herbert Marcuse und K. Popper. Munchen, 1971; Shearmur J. The Political Thought of K. Popper.L., 1996.
священные эволюции мировоззрения британского теоретика, его трактовке взаимосвязи истории и политики.
Методологические основы исследования. Используемые методы исследования определены особенностями темы. В диссертационном исследовании используется герменевтическая методология, проблемно-тематический способ анализа и изложения материала. При написании работы применялись структурный, структурно - функциональный, исторический и сравнительно -исторический методы.
Структура диссертации и ее основное содержание. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Общий объем диссертации -184 страницы.
Во «Введении» обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень научной разработанности поставленной проблемы, определяются объект, предмет, цели и задачи диссертационной работы, раскрывается методологическая основа диссертации, а также ее научная новизна и положения, выносимые на защиту.
Эволюция мировоззрения К. Поппера и проблема взаимосвязи истории и политики
С именем Карла Поппера связано развитие критического рационализма - одного из наиболее значимых направлений постпозитивистской мысли. Поппер является теоретиком, чьи идеи существенным образом повлияли на становление идейного климата в западной философии минувшего столетия и не утратили своего влияния и в наши дни, трансформируясь и модифицируя свое звучание в контексте современности. Поппер внес весомый вклад, прежде всего, в развитие философских представлений о трансформации и росте научного знания. К числу теоретиков, которые создавали свои собственные концепции, опираясь на корпус его идей, принадлежат И. Лакатос, Дж. Агас-си, П. Фейерабенд, X. Альберт, Д. Уоткинс, У. Бартли, Д. Миллер и другие весомые фигуры западной философии науки. Одновременно не следует забывать и о том, что Поппер, давший серьезную критику логического позитивизма, открыл путь для признания значимости и осмысленности вненаучных представлений, всего многообразия форм культуры. Для его теоретического наследия свойственно не только убеждение в мощи критического разума и значимости его применения в сфере науки, но и глубокая заинтересованность социально-философскими проблемами. Взаимосвязь истории и политики находилась в фокусе внимания Поппера на протяжении всей его жизни. Британский философ был убежден в том, что критический разум призван разрушить догматические представления об истории, сформулированные в исто-рицистских концепциях, и, отбросив их, предлагать рациональные реконструкции прошлого, складывающейся политической ситуации и прогнозы будущего. Решение проблемы взаимосвязи истории и политики фундировалось на протяжении всей эволюции воззрений Поппера со стороны его общефилософских построений, и, наоборот, видение истории и политики в их единстве накладывало свой отпечаток на его мировоззрение в целом.
В эволюции философского мировоззрения Поппера, запечатленного в его теоретических трудах, обычно справедливо фиксируется два периода. Первый из них приходится на 30-е - первую половину 60-х гг. минувшего века и сопряжен с разработкой базисных положений его эпистемологии и социальной философии. Второй период датируется второй половиной 60-х - 90-ми гг. и отмечен обращением к эволюционной трактовке познания и выдвижением своеобразного варианта критической метафизики, оказавшей свое влияние на его общий взгляд на историю и реалии политического плана. При том, как представляется, не следует забывать и об общем генезисе его мировоззрения, школьных и университетских годах (конец 10-х - 20-е гг.), которые стали своеобразной основой его последующей собственно философской эволюции и могут быть выделены в самостоятельный период. Уже тогда складываются некоторые тенденции его взглядов на мир знания, историко-культурные реалии, политику. В каждый из отмеченных периодов взгляды Поппера на проблему взаимосвязи истории и политики получают особое звучание, существенные новые грани.
Сложные мировоззренческие проблемы начинают занимать Поппера еще в годы его учебы в средней школе и в период его студенчества. Можно уверенно констатировать, что он довольно рано начинает задумываться над реалиями истории и политики, интерпретируя их в широком мировоззренческом контексте. Будущий философ родился в Вене в достаточно благополучной интеллигентной семье. Его отец Симон Зигмунд Карл Поппер, подобно двум его братьям, стал доктором права, получив эту степень в Венском университете. Он был другом и партнером последнего либерального бургомистра Вены доктора К. Грубла, руководя юридическим отделом в его администрации. Как вспоминает Поппер, отец был хорошим юристом-практиком, отдававшим много времени работе, но по характеру являлся скорее ученым. Отец Поппера был магистром масонской ложи и в качестве такового занимался проблемой организации и поддержания домов для детей-сирот. Вне своей масонской деятельности он также занимался благотворительным про ектом учреждения поддержки взрослых одиноких и семейных бездомных. Живя в состоятельной, Поппер много слышал от него о проблеме нищеты, остро сочувствовал людям, жившим в состоянии бедности. Неприятие расточительности и показной роскоши стало с ранних лет отличительной чертой его отношения к жизни. Его мать Дженни Поппер (урожденная Шифф) происходила также из весьма интеллигентной семьи. Ее родители были основателями известного венского Общества друзей музыки, которое обладало концертным залом, где происходили многие значимые события в артистической жизни австрийской столицы.
Если от матери Поппер унаследовал устойчивый интерес к музыке и ее истории, то отец ввел его в мир гуманитарного знания. Поппер отмечал прежде всего отцовский интерес к истории, особенно, к эллинистическому периоду, отменным знатоком которого он был. Отец писал стихи и переводил греческую и латинскую поэзию на немецкий язык. Философия также была в орбите его гуманитарных пристрастий, и Поппер вспоминал на склоне лет, что в его собственной библиотеке сохранились издания философской классики и современных ему мыслителей, собранные еще усилиями отца. В данной связи Поппер называет имена Платона, Бэкона, Декарта, Спинозы, Локка, Канта, Шопенгауэра, Ницше, Гартмана, Маха, Вейнингера и др1. Учитывая последующий интерес будущего философа к эволюционистской доктрине, следует упомянуть, что в библиотеке его отца были основные труды Дарвина. На полках отцовской библиотеки он обнаружил и труды К. Маркса, Ф. Энгельса, Ф. Лассаля, К. Каутского, Э. Бернштейна, а также критиков марксизма. Поппер объяснял это отцовским интересом к социальному вопросу и теориям его разрешения. Кроме того, благодаря отцу Поппер имел шанс уже в юные годы познакомиться с классиками английской, французской, русской и скандинавской литературы. В библиотеке была представлена и музыкальная классика творчества таких композиторов как Бах, Гайдн, Моцарт, Бетховен, Шуберт и Брамс.
Обучение в гимназии пришлось Попперу откровенно не по душе. Несмотря на то, что он с одобрением отзывался об учителе математики Ф. Фрейде, в целом пребывание в стенах гимназии воспринималось им как достаточно бессмысленное занятие. Именно поэтому, не дожидаясь получения аттестата, он покидает ее в 1918 г. досрочно, занимается самостоятельно и начинает посещать Венский университет. Первоначально он делает это в статусе вольнослушателя, поскольку не сдал вступительных экзаменов. В 1922 г. Поппер сдает экзамены и становится официально зачисленным студентом. Если бы он остался в гимназии для получения аттестата, то его путь к этому рубежу занял бы на год меньше. Плата за обучение в университете по тем временам была, по воспоминаниям Поппера, чисто номинальной. Студенты могли посещать любой лекционный курс. «В университете, - писал Поппер, -я выбрал лекционные курсы по различным предметам: истории, литературе, психологии, философии, и даже лекции в медицинской школе. Но вскоре я бросил ходить на лекции за исключением математики и теоретической физики. В университете были тогда наиболее выдающиеся ученые, но чтение их книг было несравненно большим опытом, нежели посещение их лекций...Я также начал бороться с текстами «Критики чистого разума» и «Пролегоменов»»1. Изучение математики и теоретической физики, как вспоминал впоследствии Поппер, вело к постижению стандартов истины. Кантовская философии именно с этого времени стала восприниматься им также как определенный стартовый момент движения в этом направлении. Именно синтез представлений о работе ученого и определенной стратегии ее критико-рефлексивного постижения в ключе кантовской философии составили впоследствии отправной момент его собственных философских исканий.
Эпистемологические и социально-культурные ценности в системе критического рационализма
В творчестве Поппера содержится интересная трактовка взаимосвязи эпистемологических и социально-культурных ценностей, составляющая своеобразный пролог к разработанному им пониманию взаимосвязи истории и политики. Интерпретация им этого вопроса вызывает пристальный интерес исследователей творческого наследия этого крупного западного теоретика. Их подходы к этой проблеме далеко не однозначны, что обусловлено тем об стоятельством, что сам Поппер отнюдь не претендовал на исчерпывающую и ясную формулировку собственных аксиологических предпочтений. Тем не менее, знакомство с его творчеством позволяет говорить о том, что такие ценностные основания, безусловно, существуют и требуют прояснения. Критический рационализм этого автора укоренен во многом в традиции эпохи Просвещения и, в частности, И. Канта. Одновременно Поппер использует просвещенческую традицию для отрицания авторитета субстанциальных интерпретаций истории и утопий будущего. Его версия критики исторического разума и различного рода утопических конструкций объективно способствовала постмодернистскому повороту западной мысли, хотя сам британский автор отнюдь не помышлял о подобном «выходе» собственных идей, выдержанных в духе критического рационализма. Попытаемся разобраться в видении Поппером взаимосвязи эпистемологических и социально-культурных ценностей, обосновывающем его понимание соотношения истории и политики.
Поппер полагал, что критико-рационалистические основания его доктрины должны способствовать обоснованию ценностей, которые призваны обеспечить горизонт мировидения субъекта, руководствующегося приоритетами разума. Однако критики его доктрины справедливо вопрошают в данной связи о том, не являются ли возникающие таким образом ценностные приоритеты сами творением рациональной веры. Такого рода размышления заслуживают подробного анализа и не могут быть сняты утверждением о противоположности разума и веры. В свете этой проблемы вновь возникает вопрос о природе веровательных установок и их рациональных оснований, возможности сформулировать рационально обоснованную систему ценностей, способную служить задаче обеспечения целостности практической и познавательной деятельности субъекта.
Если критико-рациональное видение мира принимается в качестве отправной точки наших рассуждений о практическом и познавательном отношении к его явлениям, то вполне очевидно, что мы имеем дело с определен ной веровательной установкой, утверждающей авторитет и высшую ценность разума, его приоритет в определении всей иерархии ценностей. Рациональная вера должна при подобной постановке вопроса служить своеобразной предпосылкой любых конкретных актов рассудочно-разумной активности субъекта. В свою очередь, успех различных форм рассудочно-разумного освоения мира субъектом выступает в качестве основания подобной веры. В идеале предполагается такой баланс рациональной веры и различных форм рационально-познавательного его освоения, который напоминает программу их гармонии, разработанную в границах религиозно-философских доктрин. Показательно, что, например, Августин и Аквинат видели проблему гармонии разума и веры в общегносеологическом измерении, а не только в плане соотношения таковых в границах освоения религиозного опыта. При сходстве эпистемологической стратегии любых форм утверждения гармонии разума и веры, конечно же, в построениях Поппера речь идет об особом случае -единении веры в универсальность разума и научной рациональности. Корни его воззрений следует искать в философии европейского Просвещения, рационалистической доминанте мысли периода модерности.
Обычно в ряду наиболее жестких критиков Поппера по вопросу о возможности создания рационально обоснованной системы ценностей называют прежде всего имя Уильяма Уоррена Бартли III. Этот автор обвинил Поппера в проведении линии «рационального фидеизма» - веры в ничем не сковываемую способность разума критически осмысливать вызовы реальности1. Сам Поппер при жизни весьма спокойно реагировал на подобного рода критику и вовсе не пытался радикально пересмотреть свои взгляды. Он полагал, что вера в способность разума создать набор ценностей, необходимых для критического рационального исследования и обеспечения практической деятельности, есть нечто противоположное религиозному фидеизму.
Выступая на семинаре в Киото в 1992 году, Поппер отверг обвинения в «рациональном фидеизме», заявив, что критический рационализм связан с отрытым рациональным обсуждением теоретических вопросов и как таковой противоположен утверждению, что все наши суждения в финальной инстанции базируются на вере. «Мой критический рационализм, - говорил он, - является ответом фидеизму. Это - не философский тезис, он допускает, что в конечном итоге мы можем и не знать, и я постоянно говорю это везде, старясь напомнить нам, как мало мы знаем. Но, несмотря на малое знание, я действительно предлагаю это отношение, по крайней мере, для испытания моим читателям»1. Отвергая фидеизм как некий примат веры, Поппер все же не формулирует теоретической позиции по поводу статуса собственной веро-вательной установки. Для читателя его произведений ясно только, что крити-ко-рационалистическое отношение к миру не предполагает некоей стабильности веры в определенный тип мироустройства, онтологической проекции на мир, сопутствующей фидеизму.
Критико-рационалистическое отношение к действительности как установка сопряжена, по Попперу, с постоянным обсуждением возможных типов понимания действительности, ее интерпретаций. «Обсуждаются теории, утверждения и т.д. Критический рационализм является только открытостью ума для обсуждения этих вещей. Такова ситуация. Фидеизм сюда не вторгается. Присутствует лишь моя вера, что хорошим подходом будет попытка предпринять нечто или же принять нечто, но фидеизм - это тезис, что все наши теории, все наши мнения должны, в конечном счете, базироваться на вере» .
Критика историцизма как основания политического тоталитаризма...
Размышляя о проблеме взаимосвязи истории и политики, Поппер, прежде всего, попытался понять возможности концептуализации общественной жизни в ее временной динамике, постижения современной политической ситуации и прогнозирования будущего. При этом он исходил из посылки, что специфика взгляда на историю предопределяет во многом понимание современности и возможности будущего. Причиной его внимания к подобной зависимости были не только теоретические размышления, но и личный политический опыт. Поппер никогда не замыкался в рамках своих штудий фило-софско-научного плана, ибо его интересовал широкий спектр проблем культуры и политики. Сходство и различие естественнонаучного и гуманитарного мышления занимали его со времен юности, но именно политические коллизии эпохи мотивировали в наибольшей степени обращение к критике того типа интерпретации общественной жизни, который он именовал «истори-цизмом», сопряженным с неприемлемыми для него программами будущего. Недаром он посвятил свою критику историцизма жертвам фашистской и коммунистической веры в «неумолимые законы исторической судьбы». По искреннему убеждению Поппера, политический тоталитаризм прямо произволен от различных версий этой веровательной установки. Потому-то критика историцизма стала для него жизненно важным делом, сопряженным с собственным либеральным политическим выбором. Обращение к этой теме заставило Поппера переосмыслить историю классической европейской философии, ее историософские установки и коррелятивные им политические следствия. Идя по этому пути, он пришел к выводам, которые внесли свой вклад в становление постмодерного типа теоретизирования в целом, сопутствующего ему истолкования истории.
Что же понимает Поппер под историцизмом как радикально неверным, с его точки зрения, пониманием истории? Комментируя сущность своего ви дения этого феномена, он говорил, что имеет в виду такой подход к социальным наукам, согласно которому принципиальной целью таковых является историческое предсказание, которое возможно благодаря открытию «ритмов», «моделей», «законов» или «тенденций», лежащих в основе развития истории1. Стало быть, в первом приближении историцизм рисуется Попперу доктриной, притязающей на теоретическое раскрытие исторической необходимости, на основе чего возможно предсказание будущего. В подобной редакции историцизм не должен включать в себя учения, которые, признавая значимость генетических связей, влияние традиции прошлого на современность, не солидаризируются с жестким детерминизмом и признанием существования законов истории. Неокантианство, неогегельянство, герменевтика и ряд других направлений историзма не должны при таком подходе совпадать с доктринами, которые попадают в понимании Поппера под рубрику ис-торицистских. Рассуждая подобным образом, Поппер должен был бы сказать, что историзм как понятие шире по своему объему, нежели историцизм, составляющий его разновидность. Однако этого не происходит, и читатель его работ может произвольно трактовать соотношение этих двух понятий. Поппер же сосредоточивает огонь своей критики на детерминистически окрашенном историзме.
Индетерминизм и номинализм остаются основаниями для критики Поппером историцизма. Он полагает, что предложил строго логические основания утверждения, что ход истории предсказать невозможно сначала в статье «Индетерминизм в классической и квантовой физике», а затем и в дополнении к книге «Логика научного открытия» («Постскриптум: двадцать лет назад») в главе «Индетерминизм». В качестве позитивных посылок критики логики историцизма Поппер опирается на построения М. Вебера, Р. Д. Коллингвуда и Ф. фон Хаека.
Как полагает Поппер, основные контрдоводы, адресованные детерминизму, можно резюмировать по следующим пунктам. (1) Ход человеческой истории в значительной степени зависит от роста человеческого знания. (2) Используя рациональные или научные методы, мы не можем предсказать, каким будет рост научного знания. (3) Значит, мы не можем предсказывать ход человеческой истории. (4) Поэтому мы должны отвергнуть возможность теоретической истории, или исторической науки об обществе, которая была бы сопоставима с теоретической физикой. Невозможна также никакая научная теория исторического развития, которая служила бы основой для исторического предсказания. (5) В свете вышеприведенных доводов основная цель историцистского метода терпит крах1. Приводимые Поппером аргументы звучат всецело в духе принимаемых в его учении постулатов и ориентированы конкретно на критику историцизма. С точки же зрения их внешней критики, читатель Поппера вполне мог бы поставить под вопрос уже первый из вышеприведенных аргументов, ибо рост знания при всей его важности отнюдь не является единственным фактором общественной эволюции. Рационально трудно предсказать не только возможный рост объема знания, но и иных факторов общественных изменений, в силу многогранности общественных связей. И хотя история действительно несопоставима с теоретической физикой, возможно создание теоретических интерпретаций истории, которые выстроены в идеально-типическом ключе и не притязают на «схватывание» исторической необходимости. Отсюда и невозможность при подобном подходе глобальных пророчеств и существование достаточно реальной перспективы локальных прогнозов.
Строго логическая аргументация против историцизма соседствует в сочинениях Поппера с доводами практического плана, ибо он полагает, что имманентная логика этого типа мысли неумолимо порождает утопические тоталитарные проекты, которые прокладывают путь к порабощению человека и утрате им свободы. «Те, кто пророчествует о приближении Царства Бо-жия и конца света, обычно выражают глубокую неудовлетворенность существующей ситуацией. Их мечты действительно могут дать надежду и ободрениє тем, кому сегодня очень трудно. Однако мы должны понимать и то, что их влияние способно заслонить от нас повседневные задачи общественной жизни.
Проблема смысла истории
Отвергая историцизм в его натуралистической и антинатуралистической версиях, Поппер приходит к отрицанию идеи имманентного смысла истории, диктуемого некоторой необходимостью или телеологией. Базируясь на собственных общеэпистемологических выкладках, он с должным основанием критикует концепции существования объективного смысла истории, предполагающие обнаружения общей субстанции таковой или же некоторой универсальной необходимости, раскрывающей содержание и направленность ее событий. Свою позицию он формулирует достаточно четко: «Существует ли ключ к истории? Есть ли в истории какой-нибудь смысл? Я не хочу здесь вдаваться в проблему смысла самого понятия «смысл», поскольку считаю само собой разумеющимся, что большинство людей достаточно ясно понимают, что они имеют в виду, когда говорят о «смысле истории» или о «смысле и цели жизни». Учитывая именно такое понимание «смысла», я на поставленный вопрос отвечаю: «История смысла не имеет»1. В то же время им не снимается задача постижения смысла истории, раскрытия осмысленности событий познающим субъектом. Эта проблема решается им в эпистемологическом и аксиологическом планах. Он никогда не отрицал роли ценностей в придании смысла событиям истории, а его практика как философа раскрывает многообразные способы применения рационально обоснованных ценностей к постижению событий истории. Понимание Поппером проблемы осмысленности истории предполагает выяснение отношения его мысли к наследию Канта и неокантианцев, неогегельянской концепции Коллингвуда, неопозитивистским спорам о логике исторического объяснения. Только в этом контексте можно понять во всей полноте попперианское видение осмысленности исторического повествования и бессмысленности метанаратив-ных конструкций.
В своем подходе к истории Поппер во многом следует по стопам Канта. Сравнивая имманентную направленность творчества этих двух мыслителей, Б.Т. Уилкинс пишет: «В данной связи будет полезным кратко отметить сходство между сказанным Поппером относительно смысла истории и тем, что было говорено Кантом относительно финальной цели истории: Кант полагал, что эта идея или понятие не характеризуют саму природу исторической реальности, но, тем не менее, важны в качестве регулятивной идеи или понятия, отражающих нашу моральную озабоченность относительно хода исторического развития и способных обладать некоторой эвристической ценностью как организационный принцип в нашем исследовании относительно явлений минувшего, и в этом состоит также позиция Поппера в плане видения смысла истории. Также, как мы увидим, Поппер, подобно Канту, отрицает, что история, взятая как целостность «существует», в то самое время как в кантовской терминологии история в этом смысле не является объектом возможного опыта. И еще, Поппер, вновь, подобно Канту, ратует за дуализм факта и ценности, в котором моральное принятие решений, включая наши решения ориентированные на что-либо и навязывающие наши цели, является автономным от любых фактуальных открытий, которые мы делаем в науке, психологии или истории»1. Анализ британского автора в достаточно полной мере отражает сходство попперианского и кантовского взглядов на историю, базисные черты их родства.
Действительно, подобно Канту, Поппер исходит, прежде всего, из невозможности метадискурса относительно целостности истории, который бы нашел эмпирическое подтверждение. Следовательно, им разделяется кантов-ский вывод о том, что целостность истории не может быть принципиально дана в опыте познающего субъекта. В построениях Канта проблема истории отнюдь не выглядит центральной. Вместе с тем, он отнюдь не исключал возможности ее рассмотрения в перспективе специфической идеи разума, конструирующей смысловую целостность такой. На поверхности истории, рассуждал немецкий философ, мы видим многообразие человеческих деяний, направляемых волевыми решениями, но идея истории позволяет раскрыть в хаосе событий некое смысловое единство, именуемое им тайным «планом природы». «Для философа здесь остается один выход: поскольку нельзя предполагать у людей и в совокупности их поступков какую-нибудь разумную собственную цель, нужно попытаться открыть в этом бессмысленном ходе человеческих дел цель природы, на основании которой у существ, действующих без собственного плана, все же была бы возможна история согласно определенному плану природы»1. Кант полагал, что идея истории позволит увидеть ее целостность в свете предполагаемого финального торжества начал разума и свободы в человеческом сообществе. Тем самым, прорисовывается некая глобальная моральная линия совершенствования человеческого рода как целостности. Она всецело созвучна просвещенческим мотивам, идеалу формирования рационально обоснованного порядка гражданского общества. Основные гносеологические посылки кантовского видения истории, предложенной им ее моральной и политической интерпретации нашли свое продолжение в построениях Поппера.
Поппер унаследовал кантовский эпистемологический подход к истории, дополняя его новыми идеями, родившимися в ходе внимательного прочтения неокантианцев и Коллингвуда. Исследователи его воззрений в первую очередь отмечают их родство с построениями Г. Риккерта и М. Вебера. Поппер весьма позитивно оценивает не только эпистемологические взгляды Г. Риккерта, но и воззрения М. Вебера, его теорию идеальных типов как инструмента понимания истории.
Признавая уникальность исторических событий, Поппер склонен считать, что в истории вполне можно обнаружить и нечто типическое. Он разделяет убеждение Риккерта относительно того, что история по сути отлична от естествознания, и «не хочет генерализировать так, как это делают естественные науки»1. Без сомнения его внимание привлекли взгляды Риккерта на отнесение к ценности и оценку в историческом познании, его воззрения на возможность построения всеобщей истории и философии истории и т.д.
