Введение к работе
Актуальность темы исследования. На фоне значительного на сегодняшний день ослабления интереса (имевшего место в конце 80-х) к феномену русской философии, наблюдающегося как в нашей стране, так и в мировом философском сообществе, и связанного с ее исключительным представлением вне контекста достижений этого последнего в различных областях философского знания XX века, обращение к теме «Феноменология в России» может оказаться лишь паллиативом в виду задачи устранения случайных причин этого обстоятельства. Ибо хорошо известна научная бесперспективность проектов со сходными названиями — «Гегель в России», «Шопенгауэр в России», «Ницше в России» и т.п., связанная отнюдь не со случайными субъективными недостатками их авторов, а с принципиальным изъяном, который изначально закладывается в так сформулированных темах, предполагающих, как правило, ущербное (и по преимуществу неадекватное) изложение разрозненных мыслей соответствующих западных авторитетов, и простой пересказ «отношений» к ним русских последователей и оппонентов.
Между тем, в архиве философской мысли России конца XIX — начала XX вв. безусловно имеются достижения достойные не только упоминания, но и актуализации в перспективе становления в России современной не только строгой историко-философской науки, но и оригинальных философских дискурсов. Заявленная тема диссертации, в этом смысле, представляет собой альтернативный скомпрометировавшим себя подходам к изучению русской философии (основывавшихся, например, на методах конфессиональной религиозной критики, эксклюзивной национальной репрезентации и т.п.) способ экспликации соответствующих идей, методов и дискурсов, позволяющий, с одной стороны, избежать смыслового искажения содержащих их учений и концепций, а с другой — критически представить их общефилософское содержание в контексте достижений мировой философской мысли.
Первостепенное значение для этой цели имело обращение именно к феноменологической философии гуссерлевской школы, не утратившей на сегодняшний день актуальности, в плане предоставления ею возможностей дальнейшему развитию современных философских дискурсов (геременевтики, философии языка, аналитической философии. психо- и шизоанализу), и даже имеющей шансы для самостоятельного развития в пределах собственной концептуальной парадигмы.
В этой связи, история проникновения ее идей в Россию начала XX века представляет далеко не частный исторический интерес, а претендует на этапное значение в плане освоения и развития самой феноменологии, получившей в русском языке (с налагаемыми им ограничениями, и наоборот, предлагаемыми модусами открытости в перманентном смысловом конституировании) своеобразное выражение.
Представляется, что современные отечественные феноменологи, историки западно-европейской философии, переводчики текстов феноменологической философии, и неинституционализированные исследова-
тели, открытые нетрадиционным видам дискурсов и опытам радикальной рефлексии не должны обойти вниманием этот сюжет истории философии.
I. Общая характеристика диссертации
Степень научной разработанности проблемы. Специально теме диссертации посвящено не так много работ. Это прежде всего статья Б.В. Яковенко «Эд. Гуссерль и русская философия» и небольшой раздел книги Г. Шпигельбсрга «История феноменологического движения» (соответственно: Der russische Gedanke. 1929. №.1. С. 210-212 (рус. пер. «Ступени». № 3. Спб., 1991. С. 114-119); Н. Spigelberg. «The Penome-nological Movement». V.2. Hague, 1969. P.609-611; рус. пер. «Логос». № 1. M., 1991. С. 148-149), в которых упоминается (но практически не исследуется) большинство изучаемых нами здесь персоналий и текстов. Остальные второисточники, не называя новых имен, исследовали только отдельные сюжеты этой истории, и привлекаются нами в основном в целях критики. Среди наиболее репрезентативных работ следует отметить: монографию А. Хаардта «Гуссерль в России», посвященную в основном Г. Шпету и Л. Лосеву (A. Haardt. Husserl in RuBland. Phanomenologie der Sprache und Kunst bci Gustav Spet und Aleksej Loscv. Wilhelm Fink Verlag. Ubcrgange, Band 25. MCinchen, 1993.); диссертацию А.Г. Вашестова «Феноменологическая философия в России» (МГУ, 1985), содержащую поверхностную критику того же Шпета, Н Лосского и др. русских «феноменологов» с псевдомарксистских позиций; энциклопедическую статью В.И. Молчанова «Феноменология в России» (Русская философия. Малый энциклопедический словарь. М., 1995); статью В.В. Калиннченко «Густав Шпет: от феноменологии к герменевтике» (Логос. М., 1992. № 3.); работу В.Г. Кузнецова «Герменевтическая феноменология в контексте философских воззрений Г.Г. Шпета» (Логос. М., 1991. № 2). За пределами нашего интереса оказалось большое количество работ об отдельных фигурах исследуемой темы, достойных разве что упоминания (работы Н. Гаврюшина, А. Митюшина, Э. Фрейбергер о Шпете, например). Определенный вклад в ее разработку уже внес и соискатель. На страницах философского журнала «Логос», в разные годы (1991-1997, №№ 1-4,7) были опубликованы некоторые из относящихся к теме материалы, научные статьи и комментарии (см. Список работ диссертанта).
Цель диссертационного исследования состоит в актуализации ряда феноменологических постановок вопросов, и инициированных феноменологией Эд. Гуссерля превращений и модификаций философии в России нач. XX вв., их критическому представлению в горизонте современных дискурсов, и применяемых в них исследовательских стратегий (герменевтика, аналитика, психоанализ, шизоанализ). Т.е. в экспликации, возникших благодаря столкновению философских дискурсов России и
феноменологической Философии ГЧ/ггрппя шу?Ч0*Н0СТРЙ к пяпкнейптрй
проблсматизации, претендующих на осмысленность философских поло-
жений; изучении поднятых в этом контексте проблем смыслообразова-ния, статичного и динамичного смыслового генезиса. Вместе с тем, благодаря подобной исследовательской перспективе должны быть прояснены некоторые феноменологические положения и к-гтцепты русской философии указанного периода, представлен основной период и наиболее значимые этапы истории восприятия феноменологии Гуссерля в России, и прослежена предфеноменологическая традиция, сделавшая такое восприятие принципиально возможным.
Методологическая стратегия проекта. Следуя общему герменевтическому требованию, по которому метод исследования должен быть задан самим его предметом, мы применяем разнообразные методы, релевантные разбираемому материалу в каждом конкретном случае.
Так, в первой главе мы обращаемся к методам рецептивной эстетики с ее понятием виртуального смысла (Г- Яусс). Выявление его на материале русской философии XIX в. стало возможным только в результате длительной исторической рецепции, опосредованной опытом современной философии, и прежде всего феноменологии Эд. Гуссерля и его школы, с открывшимися в ней идеями о прерывности культурно-исторической традиции, смене и несоизмеримости познавательных парадигм, дифференциации установок сознания и т.д. Кроме того, в этой же главе в разделе посвященном славянофилам предпринята попытка приложения сериального метода выявления смысла текста.
В отношении большинства текстов, практикуется феноменологический метод, специфически модифицированный применительно к изучению соответствующего историко-философского материала. Речь идет о переключении внимания от самоаттестаций изучаемых философов к смыслу их текстов. Подлежащим выключению, «заключению в скобки» эмпирическим, натуральным, экзистенциальным будут в этом варианте феноменологической редукции соответствующие философские произведения, с их традиционной рубрикацией, метафизическими вопросами и запросами, системами целей и постулатов. Искомым же будет чисто феноменологический остаток в виде смысловых характеристик, выявляемых авторами соответствующих текстов при описании различных регионов сознания, вводимого ими набора функциональных различий, и ряда инновационных парадигмальных концептов, открытых последующим верификации и фальсификации, и главное — обнаружение прежде не осознаваемых когнитивных границ, провоцирующих рождение новых философских постановок вопросов.
Вторая глава содержит по большей части дескриптивный анализ первых откликов на сочинения Гуссерля в русской философии начала XX века.
В третьей главе применен метод психологического анализа в отношении бессознательного типа днскурсивностн у С.Л. Франка. Здесь же, в отношении Л.И. Шестова, применен чисто исторический эмпирический метод «демифологизации».
Четвертая глава содержит критику возможностей герменевтической методологии на примере обращения ее на анализ «герменевтического проекта» Г.Г. Шпета. Критическим текстам пред-
ставнтелей Московской феноменологической школы «Квартет» (Н. Волков, Н. Жинкин) противопоставлена критика гуссерлевской феноменологии Ж. Делезом, в результате обнаружены их позиции сходства и существенного расхождения в понимании природы и статуса смысла в сознании, языке, действительности.
Научная новизна исследования. К чисто историографической новизне можно отнести обращение диссертанта к авторам и материалам, до сих пор не востребованным в научном сообществе. Это фигуры представителя московской спиритуалистической школы А.И. Огнева, исследовательниц Н.Н. Вокач (жены И.А. Ильина) и О. Котельниковой, совершенно неизвестного на русском языке мыслителя неокантианского направления Л. Салагова, малоизученного Г.Э. Ланца и А.И. Кунцмана, а также членов московского феноменологического кружка «Квартет» 20-х гг. Н. Жинкина, Н. Волкова, А. Ахманова, А. Циреса и А. Зака. Кроме того, привлечены архивные материалы авторов, более известных в других областях философского знания — Челпанова и Зеньковского о Брен-тано и Гуссерле, Ильна о феноменологическом методе и др. Для представления перечисленных авторов и материалов осуществлена большая подготовительная поисковая, архивная и переводческая работа, имеющая самостоятельную ценность.
Теоретическая и практическая значимость работы. Настоящей работой, по замыслу диссертанта, должен быть заявлен и обоснован один из способов констнтуирования истории русской философии как науки, имеющей четкий предмет исследования (рефлексивную, в частности феноменологически ориентированную философию в России), свободно варьирующей современные исследовательские методы анализа соответствующих текстов (т.е. выбравшейся из оков национального и религиозно-конфессионального провинциализма, определенности трансцендентными регулятивными идеями, экстенсивным историческим способом самопрезентацни), и способной совмещать их проблематику с постановками вопросов мировой философии.
Практически, работа должна инициировать групповые исследования русской философской литературы первой половины XX века в целях обнаружения в них адекватных современности философских постановок вопросов. На сегодняшний день усилиями диссертанта к этой работе подвигнуты несколько аспирантов философского факультета МГУ, организована работа по описанию, научной экспертизе и подготовке к публикации материалов личного архива Г. Шпета (под руководством дочери философа М. Г. Шторх и совместно с кфн. Л.Ф. Федоровой). Закончена работа по подготовке 1 тома антологии «Феноменологическая философия в России», подходит к завершению работа над 2 томом этого же издания. В издательстве «Логос» готовится к печати полный архивный вариант монографии Г. Шпета «Явление и смысл», и тематический номер журнала «Логос», посвященный феноменологии 70-х гг В Роггии (No 1?)
Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования были апробированы: 1) в специальных курсах, читанных в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова в 1993-1994 гг., и Российском государственном гуманитарном университете 1995-1996 гг.; 2) на конференции в г. Санкт-Петербурге 5-7 июня 1997 года рамках I Всероссийского философского конгресса «Феноменология в России и проблема «машинного» дискурса; 3) на вторых шпетовских чтениях 14-17 ноября 1996 г. в г. Томске (см.: «Модификация феноменологической парадигмы понимания сознания в проекте герменевтической диалектики Г.Г. Шпета» // Comprehensio. Томск, 1997. С. 27-33.); 4) в энциклопедических статьях «Шпет», «Гуссерль в России», «Явление и смысл» Г. Шпета словаря «Русская философия» (М., «Республика». 1995).
Структура. Диссертация изложена на 230 страницах машинописного текста, и состоит из Введения, четырех глав с отдельными вводными статьями и 4 персональными позициями (в среднем) в каждой, заключения и библиографии включающей в себя 230 работ.
