Содержание к диссертации
Введение
Глава 1, От этического мироощущения к практическому преобразованию ,
1. Формирование мировоззрения 11
2. История и классовое сознание 26
3. Политическая практика и труд 69
Глава 2. Предпосылки общественного бытия .
1. Онтология общественного бытия ... 77
2. Труд как модель общественной практики 102
3, Марксистская антропология или контуры материалистической этики 126
Заключение 146
Библиография 159
- Формирование мировоззрения
- История и классовое сознание
- Онтология общественного бытия
- Труд как модель общественной практики
Введение к работе
Лукач в европейской истории, один из современных публицистов находит «по крайней мере, дюжину Лукачей» в самых разных кругах: ветеранов революционного движения и современных партийных функционеров, лидеров студенческих движений и академической профессуры. Действительно же творчество Лукача наполнено революционными переворотами, и потому он неоднократно выступает с критикой своих прошлых работ, в то время, как обширная европейская литература о творчестве философа, так и немногие отечественные исследования либо посвящены определенной, строго ограниченной временными рамками проблематике, либо констатируют идейную неполноценность одного или нескольких периодов. Последнее в полной мере характерно для «буржуазной» философии, когда работы марксистского периода исключаются из изучаемой области как чисто идеологические. В случае, если исследование посвящено работам Лукача в целом, то объединение, порой, резких противоречий в его научной общественной и политической деятельности достигается путем механического соединения значимых идей в список противоречивых «дискурсов», или просто «тем» в творчестве философа. В настоящей работе предпринята попытка рассмотреть философию Лукача в качестве динамически развивающегося объекта и обрисовать его контуры как целого.
Анализ поздних работ Лукача позволил реконструировать вопросы и понятия, сохраняющие определенную преемственность в содержании его работ в разное время. К ним можно отнести проблему условий человеческого, общественного бытия, понятия труда и практического действия, индивида, личности и индивидуальности, свободы и необходимости и др. Объединяющим мотивом стал тот тезис, что содержание работ Лукача было в меньшей степени обусловлено философскими дискуссиями среди традиционных марксистов. Оно скорее было призвано дать ответ с марксистских позиций на проблемы, общие для многих европейских мыслителей того времени.
Актуальность темы исследования. Изучение противоречивого и подвижного общественного бытия, и необходимо сопутствующий этому анализ лежащих в его основе понятий и категорий в работах известного европейского философа Георга (Дьердя) Лукача, большая часть которых написана в марксистской традиции, делают исследование актуальным во многих отношениях. Не в последнюю очередь это многообразие обусловлено методологическими принципами, лежащими в основе еще ранних работ Лукача, которые для российских исследователей традиционно можно представить в качестве требования единства логического и исторического, а так же признания размытости границ между логикой, диалектикой и теорией познания.
Выход на проблемы «всеобщих условий человеческой практики» характерен для Лукача еще на самых ранних этапах творчества. Комплекс возникающих при этом вопросов характеризуют, прежде всего, работы И.Канта, Г.В.Ф. Гегеля, М.Вебера, С.Кьеркегора, Г.Зиммеля, - идеи которых имели значительное влияние на молодого интеллектуала. Прослеживание связи между работами Лукача домарксистского и марксистского периодов через изучение его отношения к категориям практики и труда может представлять историко-философский интерес как для исследования развития идей указанных философов, так и при общем изучении европейской культурной традиции в начале XX века. Историко-философская актуальность исследования ранних работ Лукача подтверждается и проработанностью этой темы в отечественной историографии.
Проблемы, связанные с разработкой категории труда, и прослеживаемые в более развитых формах человеческой практики не случайно повсеместно становятся предметом исследовательского интереса.
Видимо, высокое значение реального жизненного (онтологического) содержания таких категорий для повседневной жизни индивидов и развития общества в целом обусловили разнообразие точек зрения на эти вопросы в общей культурной традиции от публицистики и научной литературы до эстетики и повседневной жизни. Таким образом, важно подчеркнуть значение, которое может иметь настоящее исследование для всякого понятийного постижения своеобразия общественного бытия. Критикуя инструментализм и крайние формы проявления практицизма, Лукач в своих поздних работах выходит на такие определения социально-философских понятий, которые могут иметь в ряде случаев инструментальный характер. Это может быть отнесено к пониманию идеологии, свободы, индивидуальности, труда и многих других рассматриваемых Лукачем элементов того, что сам он называет «комплексом общественного бытия».
Степень разработанности темы в отечественной историографии обусловлена, по меньшей мере, двумя взаимосвязанными факторами. Во-первых, содержание работ Лукача всегда носило потенциально дискуссионный для «традиционной» советской философии характер. Во-вторых и вследствие этого, сочинения философа сравнительно мало и неритмично переводились на русский язык.
Значительную долю отечественных исследований марксистских работ Лукача составляет реакция официальных теоретиков марксизма (Зиновьева, Деборина и др.) на сборник статей «История и классовое сознание». Во многом их первоначальная позиция определила специфику последующей реакции советской философии на его работы. После дискуссии 20-х г. первые переводы работ Лукача на русский язык появляются лишь в 80-х годах. В монографии Б.Н.Бессонова и И.С.Нарского «Дьердь Лукач», опубликованной в 1989 г., отчетливо прослеживается позиция «официального» марксизма, прежде всего, к оппозиционному участнику венгерских событий 1956 г. Изложение основных идей работ Лукача в этой монографии на фоне отсутствия переводов большинства из них, безусловно, остается интересным, однако возникающее чувство недосказанности, отсутствия чего-то важного в общем рассмотрении усиливается, когда оказывается, что изучению домарксистских работ Лукача уделяется лишь десять страниц почти двухсотстраничного текста,
В настоящем исследовании не раз возникают промежуточные результаты, позволяющие проследить устойчивые смысловые взаимосвязи работ Лукача и Ильенкова. Такую историко-философскую гипотезу идейного родства косвенным образом подтверждает тот факт, что отрывок из «Молодого Гегеля» Лукача был впервые переведен Э.Ильенковым, а авторами опубликованного в 1987 г. полного перевода этой книги стали философы т.п. «ильенковской школы», такие как А.Г.Новохатько, А.К.Фролов, С.Н.Мареев и другие. Содержательным и интересным остается предисловие к переводу, выполненное М.Хевеши.
Перевод части лукачевской «Онтологии общественного бытия», а именно «Пролегомен», публикуется в 1991 году. Видимо не в последнюю очередь в силу специфики времени книга не вызвала сколько-нибудь существенной дискуссии в отечественной историографии, а предисловие И.С.Нарского и М.А.Хевеши, безусловно, и сейчас сохраняет исследовательскую актуальность.
Качественный скачок в исследовании творчества Лукача происходит в отечественной историографии в 90-е годы. Появляются интересные исследования С.Поцелуева ранних работ Лукача, «История и классовое сознание» детально прорабатывается в совместном исследовании С.Поцелуева и М.Хевеши,
В 1990 г. появляется перевод работы Лукача «Ленин, Исследовательский очерк о взаимосвязи его идей». Интересным и содержательным приложением к которой стало предисловие СЗемляного. Последний становится и автором опубликованного в 2003 году перевода «Истории и классового сознания». Для предисловия переводчика характерна общефилософская направленность и некоторая теоретическая размытость. Выполненный же в отличие от «Пролегомен» на высоком профессиональном уровне, перевод «Истории и классового сознания», безусловно, сохраняет приоритетный исследовательский интерес.
Важными и интересными с точки зрения воссоздания исторической картины и прослеживания историко-философских взаимосвязей стали работы Стыкалина «Беседы на Лубянке» и А.Н.Дмитрисва «Марксизм без пролетариата; Георг Лукач и ранняя франкфуртская школа. 1920-1930 гг.».
На этапе подготовки настоящей работы появился русскоязычный перевод сборника ранних эссе Лукача «Душа и формы». Издание это отличает не только качественный перевод сложных ранних текстов, но и содержательное предисловие переводчика, СЗемляного.
В значительной степени цели исследования потребовали обращения к непереведенным на русский язык работам Лукача, Здесь, прежде всего, необходимо выделить проводимый в исследовании детальный анализ одной из частей «Онтологии общественного бытия», носящей черновой вариант названия «Труд».
На результаты настоящей работы оказали существенное влияние статьи современных европейских ученых, публикуемые в ежегоднике «Меж-дународного общества Лукача», а так же монографии и статьи таких известных исследователей Лукача как Вернер Юнг, Франк Бензелер, Рюдигер Даннеман, Фолькер Кауза и др. Так или иначе, тема практики и труда, как стержневых для всего творчества Лукача, впервые прорисовывается именно в работах этих исследователей.
Объектом исследования диссертанта стали работы Г.Лукача посвященные историко-философским, логико-методологическим и эстетическим проблемам общественного бытия. Предметом исследования стал процесс изменения взглядов Лукача на предпосылки общественного бытия.
Цель работы заключается в том, чтобы проследить трансформацию h взглядов Лукача на предпосылки и условия общественного бытия со времен написания «Души и форм» и «Теории романа» до исследования труда как базовой категории в «Онтологии общественного бытия».
В связи с этим, задачи исследования могут быть сформулированы следующим образом:
- выявить этапы развития философских взглядов Лукача в их отношении к некоторым общественным проблемам современности;
- проследить преемственность и качественные различия между основными этапами творчества философа;
- выделить основные черты понимания труда в поздних работах Лукача;
- наметить тенденции в развитии взглядов Лукача в отношении предпосылок общественного бытия;
- определить специфику проблематики работ Лукача, а так же их связь с современными течениями в европейской философии;
- рассмотреть значение основных идей работ Лукача в контексте современных европейских дискуссий о человеке и специфике общественного бытия.
Научная новизна исследования состоит в следующем: Установлено, что в центре внимания Г Лукача неизменно находились проблемы, актуальные для широкого круга современных ему европейских интеллектуалов.
Раскрыто, что если проблемные истоки ранней философии Лукача коренятся, в многом, в многообразии не классического философского наследия, то более поздние проекты решений построены в парадигме марксизма, как преемника философской классики.
Предыдущее, с одной стороны, потребовало проведения разграничения между элементами философского наследия Лукача и традиционным советским марксизмом, а с другой, позволило проследить взаимосвязи между идеями Лукача и Ильенкова.
Выявлены взгляды Лукача в отношении содержания понятий «труд» и «практика».
Обоснована постановка им ряда проблем, имеющих связь с современными философскими представлениями о специфике общественного бытия.
Исследована динамика взглядов Лукача в отношении структуры общественного бытия; раскрыты основные содержательные элементы его понятия труда.
Дан анализ современной немецкоязычной исследовательской литературы, что позволило редуцировать разрыв между марксистски ориентированным пониманием общественного бытия и современными антропологическими концепциями.
Проведенный анализ в ряде случаев позволяет выделить в работах Лукача такие понятийные структуры, которые не только устанавливают четкие междисциплинарные взаимосвязи, но могут служить и операциональными определениями для широкого круга форм отражения и преобразования общественного бытия.
Методологические основания во многом определяются содержанием предмета, а следовательно материалистической диалектикой. Выделение взглядов Лукача на предпосылки общественного бытия предполагает реконструкцию взаимосвязей среди исторически разнесенных, но содержательно близких понятий. Анализ социально-исторического смысла взглядов ГЛукача неизменно сопутствует исследованию оригинальных текстов философа.
Теоретическая и практический значимость исследования. Материалы диссертации могут быть использованы при изучении историко-философской проблематики, для исследования тенденций развития критической европейской общественной мысли. Кроме того, материалы диссертации могут использоваться в ходе разработки онтологических и социально-философских категорий.
Предлагаемые в диссертации материалы могу найти применение в процессе преподавания курсов философии, социальной философии, истории философии, при чтении специальных курсов по истории европейской философии XX века.
Апробация работы. Некоторые теоретические основы исследования были представлены диссертантом при защите диплома на кафедре Новой и новейшей истории исторического факультета МИГУ. Отдельные положения работы представлялись диссертантом на конференциях: Ильенковскне чтения (200Е, 2002, 2003, 2004), «Человек. Мир. Культура» (Киев, 2004), «Российская молодежь и глобализация» (Кострома, 2002), на ежегодных конференциях по итогам научной работы в МПГУ (2002, 2003, 2005 гг.). Диссертация обсуждалась на заседании кафедры философии Московского педагогического государственного университета. Результаты исследований были апробированы в ходе проведения диссертантом семинарских занятий на факультете психологии и педагогики МПГУ.
Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, двух глав, содержащих по три параграфа, заключения и библиографии.
Формирование мировоззрения
Дьердь (Георг) Лукач родился 13 апреля 1885г. в Будапеште в семье директора банка. Его отец, сын небогатого ремесленника, «сделал головокружительную карьеру исключительно собственными усилиями... не только получил дворянский титул, но и вошел в число приближенных премьер-министра И-Тисы»1, сохранил свое влияние также и после поражения революции, в правительстве Хорти. Позднее Лукач будет вспоминать о «царившей в семье атмосфере обязательных ритуалов, этикета и «протокола», буржуазной респектабельности и благовоспитанности» .
Именно в это время у Лукача формируется неприятие капиталистической действительности, «не меньшее внутреннее отторжение вызывала а нем обстановка в престижной будапештской евангелической гимназии с господствовавшим там духом «добропорядочной» верноподданности престарелому Францу Иосифу Габсбургу и стоявшей за его спиной венской камарилье» .
Уже в 1902 году, в год окончания гимназии, в будапештских газетах «Мадяр салон» и «Евендё» появляются первые рецензии Лукача на постановки столичных театров. Рецензии эти еще не имеют успеха, и, поступив по настоянию отца на юридический факультет Будапештского университета, «будущий философ примерно на три года перестал писать для прессы, обратившись к более углубленному изучению мировой культуры» .
В это же время с группой единомышленников при финансовой поддержке отца Лукач основывает театральное общество «Талия». Как пишет А.Стыкалин, «предпринятая «Талией» (как правило, впервые в Венгрии) постановка пьес Г.Ибсена, А.Стриндберга, Г.Гауптмана, Л.Чехова, М.Горького явилась броским вызовом вкусам мешанской публики, привыкшей видеть на будапештской сцене сладострастную сентиментально-мелодраматическую банальщину или же избитые образцы третьеразрядной романтической драмы»5. Необходимо отметить и тот факт, что на сцене этого общества впервые в истории венгерского театрального искусства устраивались спектакли специально для пролетарской аудитории. Неудовлетворенность современной действительностью проявляется в это время в интересе к такой практике, которую позже он сам причислит к рафинированной; литературная и драматургическая. Без учета этого опыта вряд ли будет возможным полное воссоздание его теоретических и жизненных переворотов, не говоря уже о понимании творчества Лукача как процесса, единого по своей сути, ведь в конце своего творческого пути Лукач заметит, что в его развитии «нет неорганичных элементов»6. Наряду с перманентной направленностью на практические преобразования и теоретическим вниманием к практике, одним из таких постоянных органичных элементов станет его критичность по отношению к современности. Значение этого последнего момента, проявляющегося еще в гимназические годы, сам Лукач подчеркивает и в 1967 году: «Я никогда не был подвержен той ошибке, которую мне часто случалось наблюдать у многих рабочих, у мелкобуржуазных интеллигентов. В конечном счете, им все-таки импонировал капиталистический мир. Меня предохраняла от этого моя идущая еще от отроческих лет презрительная ненависть к жизни при капитализме»7.
В 1906г. Лукач получает диплом юриста и направляется в Берлин, где «в течение семестра учится в университете у выдающегося философа, социолога и историка культуры Георга Зиммеля» - В это же время возобновляется его публицистическая деятельность. Теперь его статьи публикуют ведущие венгерские издания: орган Общества по изучению социальных наук, «оплот венгерского позитивизма» , «Хусадик сазад» («Двадцатый век»), «Будапешта семле» («Будапештское обозрение»), «Хет» («Неделя»), а с 1908г. и наиболее значительный на протяжении нескольких десятилетий (1908-1941) венгерский литературный журнал «Нюгат» («Запад»). На основе своей работы по теории драмы, которая выиграла в 1909 г, конкурс литературного общества Кишфалуди, Лукач защищает второй свой диплом и становится доктором философии.
В то время, как отмечает А.Стыкалин , «в раннем творчестве венгерского мыслителя» отразились «эсхатологические предчувствия, пронизывавшие духовную атмосферу предвоенного времени»4. Предвоенное десятилетие — время подъема венгерской культуры, лучшие представители которой пытались преодолеть «духовный провинциализм» , В этом контексте следует рассматривать деятельность и журнала «Нюгат», и театрального общества «Талия».
Мироощущению молодого философа в этот период созвучны слова поэта Эндре Ади, пытавшегося определить место Венгрии в современном мире, о том, что «вопреки всем усилиям стать мостом между Западом и Востоком, его страна стала не мостом, а разве что паромом, который движется «между двух берегов: от Восточного к Западному, но охотней -обратно»» .
В то же время, для большей части венгерской интеллигенции того времени путеводной нитью их исканий являлся позитивизм варианта Г.Спенсера, пропагандировавшийся журналом ОЛси «Двадцатый век». Однако уже тогда для Лукача становится очевидным, что в передовых европейских странах «давно наметился поворот от позитивизма к поискам новых абсолютов в русле философии жизни и неокантианства»14. Поэтому эссе Лукача «Душа и формы» встретило больший резонанс в Германии, чем на родине, в Венгрии, хотя и было написано изначально на венгерском языке 5» Как отмечают исследователи, в этой работе Лукач, позже -«радикальный критик романтизма» - предстает в качестве «протагониста неоромантических устремлений» .
История и классовое сознание
Коммунистическая мораль теперь для Лукача и идеал, и практический принцип политики Гем не менее, утопически-мессианские взгляды продолжают оказывать на него решающее влияние. В частности, это проявляется в его полном, безоговорочном отказе от каких бы то ни было компромиссов. В его статье конца 1918 - начала 1919 г. можно прочитать о том, что человек, ведущий речь о компромиссах, не может считаться социалистом. Поскольку борьба пролетариата является средством, ведущим к полному освобождению человечества, . то любой компромисс затушевывает эту основную функцию пролетариата. «Классовая борьба пролетариата - это не просто классовая борьба.,, а средство освобождения человечества, подлинное начало истории человечества- Любой компромисс с неизбежностью затушевывает эту сторону борьбы, и поэтому... является роковым с точки зрения истинной, конечной цели. Ибо до тех пор, пока существует современный общественный строй, господствующим классам удается прямо или скрыто компенсировать таким путем достигнутое экономическое или политическое преимущество. После этого, поскольку, естественно, компромиссы ослабили революционное настроение, борьба продолжается при менее благоприятных обстоятельствах»62.
В многочисленных статьях 1919-1922 п\, то есть уже после подавления венгерской революции, у Лукача отчетливо видны все признаки того, что В.И.Лешш называл «детской болезнью левизны». Статьи эти печатались в издававшемся в Вене журнале Коминтерна «Коммунизм». Позиция Лукача такова: капитализм - это глобальное зло, поэтому неприемлемо все, что интегрируется этим обществом, в том числе и парламент, парламентская борьба, профсоюзы, социал-демократия и т.д. Для пролетариата приемлемо лишь то, что существует за пределами капиталистического общества, именно поэтому пролетариат должен осуществить подлинную критику капиталистического общества, критику, которая в состоянии разрушить это общество, В этом журнале Лукач опубликовал статью «К вопросу о парламентаризме», которая подверглась критике Лениным за ее левацкие позиции.
Статья начинается с определения тактики как опосредующего звена между целью и непосредственно данной действительностью. Вопрос об участии в парламенте рассматривается не как тактический, а как сугубо принципиальный вопрос. Для Лукача участие в парламенте пролетарской партии представляет собой предательство интересов пролетариата, приемлемым для него является только бойкот парламента, дабы не возникало никаких иллюзий относительно возможности критики общества в рамках самого этого общества. Участие в парламенте на руку только самой буржуазии. «Фикция буржуазной парламентской демократии основывается полностью на том, что, якобы, парламент является не орудием классового угнетения, а органом, представляющим интересы народа. И поэтому всякий радикализм на словах является оппортунизмом и неприемлем. Он укрепляет иллюзию в тех слоях пролетариата, самосознание которых еще не разбужено» , Деятельность пролетариата возможна лишь в Рабочих Советах, которые «уже сами своим существованием означают выход за пределы буржуазного общества» . Ценность Советов именно в их угрозе существованию буржуазному обществу, поэтому легальность означает гибель Советов. Советы делают парламентаризм излишним- Лукач считает, что парламентаризм не способствует самокритике пролетариата. А пролетариату, до того как вступить в счастливую эру освобождения, надо пройти сквозь всепожирающий огонь самокритики. Лишь после этого он сможет освободиться от той формы, которую придал ему капитализм. Поэтому, парламентаризм - это тактика отступления, а Рабочие Советы - тактика наступления, И до тех пор, пока не начинается разрушение капитализма, пролетариат может придерживаться тактики отступления, но как только борьба вступила в последнюю стадию, пролетариат вынужден перейти в наступление. В большей или меньшей степени эти же левацкие настроения проявляются и в других статьях Лукача этого периода. Так, он считает, что из самой идеи компартии вытекает необходимость ее нелегального положения, только так она оказывается вне рамок буржуазного общества.
Социал-демократия, являясь легальной партией, полностью встала на почву буржуазного общества, она не в состоянии осознать миссию пролетариата, поэтому ее естественное состояние - легальность. В то же время III Интернационал возник из кровавой и ужасной самокритики, которую пролетариат в мировой войне осуществил над собой. Именно поэтому его сущностью должно стать освобождение от иллюзий, чувство действительности и способность к действиям. На закате своей жизни Лукач напишет: «Наш журнал способствовал мессианскому сектанству тем, что в любом вопросе предлагал иаирадикальнеишие меры, что в любой области провозглашал полный и окончательный разрыв с любыми институтами, образом жизни, возникшими в буржуазном обществе. Тем самым мы хотели поднять на более высокую ступень подлинно классовое сознание у авангарда...".
Онтология общественного бытия
«Онтология» задумывалась Лукачем как необходимое самостоятельное исследование в рамках подготовки к написанию «Этики». Как пишут И.Н. Нарский и М.А. Хевеши во вступительной статье к русскоязычному изданию «Пролегомен», «К созданию «Этики» Лукач намеревался приступить сразу после окончания работы над «Своеобразием эстетического» (1963), но вскоре пришел к выводу, что создать контуры марксистской этики возможно только на основе детально разработанной диалектико-материалитической онтологии общественного бытия - только исходя из нее можно выяснить закономерности развития человека, его желаний и стремлений, его поведения и тех моральных норм, которых он в тех или иных условиях придерживается или которые отвергает» . По мере написания, «Онтология» разрасталась, одновременно Лукачу становилось понятно, что приступить к написанию «Этики» уже не удастся - всему виной серьезная болезнь. К моменту окончания жизненного пути Лукачем были написаны - в черновиках - упомянутые нами две части «Онтологии» и обобщающая часть - Пролегомены- На русский язык переведены только эта последняя часть «Онтологии», издание осуществлено в 1991 г. Рукописи первых двух частей работы были опубликованы в 1976 г. В Венгрии (на венгерском), а в середине 80-х годов - в Германии, Публикация «Онтологии» вызвала, как в ГДР, так и в ФРГ «онто-праксеологический переворот в до тех пор сциентистско-гносеологически ориентированной марксистской философии»185. Не приступая сейчас даже к общему анализу дискуссий в европейских философских кругах, связанных с публикацией этой работы, заметим лишь, что проследить влияние поздних работ Лукача на содержание философских дискуссий и исследований в СССР и позже, в России представляется крайне сложным по причине отсутствия значительных статей и монографий, посвященных этим работам.
Мы уже видели, что еще в домарксистский период работы Лукача характеризует постоянный поиск «крепких корней, устойчивых координат, исходя из которых следует организовывать и оформлять сущность жизни»186. Во времена написания «Души и форм» эта направленность принимает форму вопроса о возможности «аутентичной, не отчужденной жизни... и возможности культуры» . Вопрос, лежащий в основе не только почти законченной «Онтологии общественного бытия», но и ненаписанной «Этики», как нам кажется, точно зафиксировал Volker Caysa: «Как возможно понятийное толкование истинного бытия с точки зрения конечного?»185. Такая формулировка содержит элементы, устанавливающие четкую взаимосвязь между ранними и поздними работами Лукача. Мы уже показали, что для ранних периодов творчества Лукача характерна постоянная направленность на практику. Собственно, эта направленность определяла и судьбу самого философа, его принятие большевизма как практики построения нового мира, Лукач не изменяет этой традиции и в «Онтологии», Здесь перед Лукачем стоит задача постижения категориальных взаимосвязей, образующих основу общественного бытия. Как мы увидим, несмотря на высокую степень абстракции, каждая рассматриваемая Лукачем категория и их взаимосвязи оказываются глубоко укорененными в обыденной жизни, в «единичности конечного». Такая постановка акцентов работы на бытии единичного дает основание и повод современным исследователям Лукача конструировать взаимосвязи его поздних работ с различными антропологическими и экзистенциальными теориями. Прежде чем преступить к рассмотрению обоснованности построения таких взаимосвязей и исследованиям интереснейших параллелей между онтологическими разработками Лукача и различными идейными течениями в рамках Европейской философии второй половины XX века, следует перейти к анализу самой Онтологии Лукача.
Следует выделить, что структура «Онтологии» объединяет несколько относительно самостоятельных работ. Исторически первой была написана историко-философская часть, посвященная критике современных философских течений - неопозитивизма и экзистенциализма, анализу онтологии Н.Гартмана, исследованию онтологического в работах Гегеля, воссозданию основополагающих принципов онтологии К. Маркса. Затем, в рукописи, появилась часть, представляющая собственно онтологические разработки Лукача- Эта часть объединяет анализ труда, воспроизводства (как человека, так и общества), исследование идеального и идеологии, а также феномена отчуждения. Позже были написаны «К онтологии общественного бытия. Пролегомены».
С первых строк Лукач определяет проблематику и направленность работы: «Если пытаться онтологически представить специфические категории общественного бытия, их произрастание из более ранних форм бытия, их тесную связь с ними, их основанность на них, их отличие от этих вторых, - эта попытка должна начинаться с анализа труда» . И далее, говоря о задачах работы, развёртывает эту мысль: «речь должна пойти исключительно о труде в самом узком смысле слова, в січ» гіраформе, как органа обмена веществ между человеком и природой, так как лишь таким образом можно выявить те категории, которые поэтому делают труд моделью общественной практики вообще».
Итак, приступая к анализу общественного бытия, в качестве основополагающей категории Лукач выделяет труд, В процессе труда, в осуществляющихся здесь взаимосвязях категорий общественного бытия, Лукач находит основу дальнейшей, более развитой человеческой практики. Наша задача - проследить логику наполнения Лукачем понятая труда конкретным содержанием в данной конкретной работе.
Труд как модель общественной практики
Как мы знаем, глубокий антипозитивизм, проявлявшийся и в критике крайней специапизации и партикуляризации индивидов, как его социальных оснований, и в интересе к Гегелю и противопоставлению его Канту (в особенности, его более поздним интерпретациям) во многом отличает направленность работ Лукача еще со времен написания «Истории и классового сознания». Если в «Истории и классовом сознании» речь шла о единстве логики, диалектики и теории познания, что делало работу политически острой на фоне разделенное марксистской теории на «диамат» и «истмат» в «официальном» марксизме, то в части «Онтологии общественного бытия», посвященной труду, Лукач как бы реализует заявленные в те времена принципы, не комментируя подробно по ходу исследования методологию и теоретическую базу своей работы. Без сомнения,_способьганализа матсрила и логика построения Онтологии» -могли бы стать предметом отдельного исследования. Тем не менее, из зафиксированного выше можно увидеть, что Лукач как бы вскрывает категориальную структуру определенного комплекса бытия, при этом богатство категорий проявляется в их историческом взаимодействии в процессе общественного развития. В своей работе Лукач не раз замечает, что ключ к анатомии обезьяны лежит в анатомии человека. Эта тема» с одной стороны, всплывает в рассмотрении вопроса взаимосвязи между физиологическими функциями отдельных человеческих органов и их значением в общественном бытии, с другой, проливает свет на тот, по меньшей мере, непривычный момент, касающийся логики работы, что свое исследование Лукач фактически начинает с его результатов: «Если пытаться онтологически представить специфические категории общественного бытия, их произрастание из более ранних форм бытия, их тесную связь с ними, их основанность на них, их отличие от этих вторых, -эта попытка должна начинаться с анализа труда»347. Действительно, если в начале работы перед нами лишь чреватый многими вопросами тезис, то по мере углубления анализа Лукач наполняет его все более весомым содержанием. Подводя итог анализу телеологического полагания в труде и его последствий Лукач пишет: «Наши последние объяснение показали, как проблемы, которые на развитых ступенях человеческого развития получают обобщенный, дематериализованный, изысканный [subtil] и абстрактный образ, которые поэтому позднее составляют главную тему философии, в своих самых общих, но самых решающих определениях содержаться in nuce уже в полаганиях процесса труда» . Иными словами, исследование труда требует постоянного присутствия в работе конечного результата как его собственной предпосылки. Более сложное понятие практики наполняется конкретным содержанием при историческом и логическом воссоздании понятия труда.
Обрисовывая контуры человеческой практики, проведя предварительное выделение специфических черт общественного бытия, Лукач выбирает в качестве направления исследования для следующей части такие элементы в труде, которые превращают его в «модель всякой общественной практики, всякого активного общественного поведения»349. В этом отношении отличительные черты труда можно обозначить следующим образом: «Труд в этом исконном узком смысле заключает в себе процесс между человеческой активностью и природой: его акты направлены на преобразование предметов природы в потребительные стоимости»250. На более поздних этапах развитое общественное производство придает труду новые функции, связанные с проблемой меновой стоимости. На передний план общественной практики все больше выдвигается взаимодействие между людьми: «существенным содержанием телеологических полаганий -говоря совсем обще, совсем абстрактно - становится попытка побудить другого человека (или группу людей) к тому, чтобы тот в свою очередь осуществил конкретное телеологическое полагание»251. В этом процессе, как и в ситуациях с другими категориями (отражения, целеполагания, возможности и альтернативы), первичные формы нового типа телеологического полагання возникают ш еще очень примитивных ступенях, когда реализация в труде стала требовать кооперации людей. Если в современном мире телеологические полагання такого рода (направленные на побуждение других к реализации своих телеологических полаганий) приобретают все большую значимость, то на первых порах речь может идти об исторически длительном периоде сосуществования разных типов телеологических полаганий. Таким образом, в исследовании труда перед Лукачем постоянно стоит задача выделения в едином й противоречивом историческом процессе логики движения категорий, при этом логическая структура исследуемого комплекса почти в каждом случае не соответствует последовательному поступательному историческому развитию. Значимость, длительность и другие оценки тех или иных исторических событий и процессов определяет вскрываемая логика развертывания категорий.
Рассматривая процесс охоты в период палеолита, Лукач замечает, что сам предмет охоты, его многоплановая структура - группы сильных и высокоразвитых животных - требуют от активного субъекта разрастания до размеров группы индивидов, при этом на базе взаимодействия между человеком и природой возникает система телеологических полаганий. Первичные телеологические полагания, содержание которых было рассмотрено выше, включают полагание познанных природных каузальных взаимосвязей (к примеру, поведение животных), однако для успешной реализации такие полагания вызывают к жизни вторичные, объектом которых становится сознание других людей, участников процесса. Лукач подчеркивает, что «такие вторичные телеологические полагания уже значительно ближе стоят к общественной практике развитых ступеней, чем сам труд, каким мы его здесь допускаем» . Рассматриваемый пример отражает переходную ступень в развитии общественной практики. Здесь видно, что «труд... образует неснимаемое реальное основание, конечную цель возможно очень разветвленной цепочки опосредовании телеологического полагания»253. Этот же пример показывает, как «исконный труд с необходимостью должен развивать из себя, из собственной диалектики собственных свойств такие сложные формы. И эта двойная взаимосвязь указывает на симультанное тождество и не-тождество на различных ступенях труда и при последующих, множественных и сложных оп6срёдованйях 254ГНа этом примере видно, что происходящий здесь «генезис является скачком (из органического бытия в общественное) и одновременно медленным процессом тысячелетий. Скачок становится явлением, по мере того как новое свойство бытия реально осуществляет себя уже в очень примитивных, единичных актах»255.
В этой части лукачевского исследования мы можем и обнаружить серьезность замысла всей работы, включающей в себя этику, и четче увидеть границы круга рассматриваемых здесь понятий. Результат исследования неизменно присутствует в тексте в качестве предпосылки и цели.
Сам Лукач следующим образом подводит промежуточный итог и устанавливает дальнейшую направленность исследования: «Мы уже видели, что осознанно осуществляемое телеологическое полагание вызывает дистанцирование в отражении действительности, что лишь с этим дистанцированием возникает субъектно-обьектное отношение в собственном смысле слова, И то и другое влечет за собой симультанно возникновение понятийного представления феномена действительности и ее соответствующее выражение через язык. Если мы хотим онтологически правильно понять генезис таких очень сложных и запутанных взаимовлияний как в самом возникновении, так и дальнейшем развитии, то мы должны исходить из того, что везде, где речь идет о настоящем изменении бытия, тотальная взаимосвязь соответствующего комплекса является первичной по отношению к его элементам. Последние могут быть постигнуты лишь из их данных конкретных взаимовлияний внутри соответствующего комплекса бытия, в то время как было бы напрасным старанием мысленно реконструировать сам бытийный комплекс из его элементов»256.
