Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Текст и читатель в истории философии XIX-XX 15
1 Автор, текст, читатель в философии (концепты и концепции) 15
2 Проблема текста и читателя в истории философии XIX - XX вв 26
ГЛАВА 2. Текст и читатель в философии поструктурализма во второй половине XX века 52
1 Проблема текста и читателя в структурализме и поструктурализме 52
2 Модели коммуникации «автор-читатель» и «текст-читатель» 73
ГЛАВА 3. Текст и читатель в исследованиях констанцкои школы рецептивной эстетики во второй половине XX века 85
1 Рецептивная эстетика: история и проблематика 85
2 Констанцкая школа: история и исследования 94
3 Философия X. Р. Яусса 98
4 Философия В. Изера 115
Заключение 138
Список литературы
- Проблема текста и читателя в истории философии XIX - XX вв
- Проблема текста и читателя в структурализме и поструктурализме
- Модели коммуникации «автор-читатель» и «текст-читатель»
- Констанцкая школа: история и исследования
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Актуальность философской проблемы «читатель-текст», которую иными словами можно определить как проблему взаимоотношений читателя и текста в процессе формирования смысла произведения, ясна по ряду причин.
Во-первых, в гуманитарной науке в XX веке возникла необходимость смены исследовательских парадигм в изучении литературы и поиска новых путей интерпретации вследствие смещения интереса от фигуры автора к фигуре читателя. Во второй половине XX века происходит обращение к тексту как к самостоятельной категории в структурализме, постструктурализме, философской герменевтике и феноменологии.
Во-вторых, в эпоху массовой культуры и развития средств массовой коммуникации в современном информационном, постиндустриальном обществе, обществе потребления, где высшей ценностью становится информация и господствует текст, где происходит отказ от истины в пользу идеи множества интерпретаций, философы обращаются к читателю как потребителю текстовой информации. Исследователей последних десятилетий интересует проблематика формирования читательских потребностей и реакций сознания на произведения искусства и литературы в частности, феномен чтения, механизмы восприятия. В философии и философском литературоведении вырабатывается новое понимание читателя как самостоятельного конструктора смыслов, чей новый статус осмысливается в рамках философских рецептивно-эстетических исследований, а также понимание текста как смыслопорождающей структуры, чьи стратегии также оказывают влияние на читательское восприятие в структурализме.
В-третьих, современное развитие средств коммуникации и массовой информации сталкивает нас с проблемами манипуляции сознанием, целенаправленного конструирования потребностей читателей (а также зрителей и слушателей), что также требует философского осмысления.
В этих условиях в XX веке появилась необходимость философского осмысления взаимоотношения читателя и текста, а также роли и статуса художественной литературы в эпоху информационного общества и общества потребления. Отказ от нахождения одного заданного автором смысла произведения литературы, направляет философов последней трети XX века в сферу исследований читательского восприятия, где имеет место множество интерпретаций, на формирование которых также оказывают влияние структуры текста. Как происходит формирование смысла произведения, какую роль в этом процессе играет сознания читателя, как проявляет себя текст, по каким законам формируется восприятие, как происходит взаимодействие читателя и текста, и какой из этих категорий принадлежит главная роль в формировании смыслов произведений литературы - все эти вопросы лежат в поле философской проблемы «текст-читатель».
Наибольшее освещение заявленная проблематика получила в философских работах представителей французского постструктурализма и немецкой рецептивной эстетики последней трети XX века, хотя предпосылки осмысления проблемы взаимоотношения текста как литературного произведения и читателя мы можем проследить в истории философии, начиная с Античности. В отечественной науке проблема также получила некоторое освещение работах представителей русской формальной школы и московско-тартусской школы. Однако, необходимо более подробное освещение проблемы взаимоотношения текста и читателя в современной российской гуманитарной науке, что также определяет актуальность данного исследования.
Степень научной разработанности темы.
Избранная тема ориентирована на вхождение в круг философских проблем последней трети XX века в исследованиях отношений категорий автора, текста и читателя у французских постструктуралистов (работы Р. Барта, Ю. Кристевой, Ж. Деррида, М. Фуко) и представителей констанцкой школы рецептивной эстетики (Х.Р. Яусса, В. Изера), возникшей как
направление в немецкой философской и философско-литературоведческой мысли второй половины XX века. Для более полного раскрытия проблемы взаимоотношений текста и читателя в истории философии также потребовалось обращение к работам А. Моля, П. Рикера, Н. Гартмана, М. Дюфрена, Ю. Лотмана, М. Бахтина и др. по проблематике текста, автора, читателя, чтения, письма, понимания и интерпретаций. В качестве предшественников рассматриваются исследования представителей романтического течения в европейской философии (йенские романтики и представители романтической историографии), Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, Р. Ингардена, Х.Г. Гадамера, формальной школы и др., повлиявшие на формирование исследовательской мысли второй половины XX века по проблематике текста и читателя.
Как мы видим, значительная часть исследований приходится на французских и немецких философов, исследования которых в области взаимоотношений текста и читателя, могут быть разделены на два направления: герменевтическое (Ф. Шлейермахер, В. Дильтей, X. Г. Гадамер, Х.Р. Яусс) и феноменологическое (Р. Ингарден, Н. Гартман, М. Дюфрен, П. Рикер, В. Изер). Феноменологическое направления во Франции испытало значительное влияние философии Э. Гуссерля. Можно заключить, что в XX столетии немецкая и французская философская мысль развиваются в одном проблемном поле, дополняют и обогащают друг друга.
Большая глава в исследовании посвящена проблематике констанцкой школы рецептивной эстетики. При всей популярности исследований роли читателя в формировании смысла произведения в отечественной философской науке проблематика исследований констанцкой школы (ФРГ, вторая половина XX века) оставалась слабо изученной, о чем говорит малая представленность этой темы в русскоязычной аналитической литературе, малое количество переводов.
В работе также происходит обращение к первоисточникам на немецком языке: Jauss H.R. «Literaturgeschichte als Provokation der Literaturwissenschaft»,
«Asthetische Erfahrung und literarische Hermeneutik» (Яусс X.P. «История литературы как провокация литературоведения», «Эстетический опыт и литературная герменевтика»), Iser W. «Akt des Lesens», «Das Fiktive und das Imaginare — Perspektiven literarischer Anthropologic» (Изер В. «Акт чтения», «Фиктивное и имагинарное - перспективы литературной антропологии». Также представлен аналитическая литература по проблематике «текст-читатель» в европейской философии - русскоязычные работы Г. Тиханова, С.Н. Зотова, В.М. Жирмунского, Е.И. Ляпушкиной, И.П. Ильина, Н. Зоркой, А.Ю. Большаковой, А. Дранова, А.В. Соснина, Т.Г. Румянцевой, Е.В. Абрамовских, Е.В. Золотухиной-Аболиной, И.М. Савельевой, А.В. Полетаева, И.С. Вдовиной, Е.А. Цургановой и др.), немецкоязычные (К. Stierle, К. Knipp, P. Boden), а также работы зарубежных исследователей философов, литературоведов, нарратологов В. Шмида, А. Компаньона, У. Эко, А. Шенле, Э. Уолла, М. Вишке, переведенные на русский язык.
Объект исследования - проблема «текст - читатель» в философских исследованиях XX века.
Предмет исследования - философские и философско-литературоведческие концепции взаимоотношений текста и читательского сознания в истории философии во второй половине XX века.
Цель исследования: анализ взаимоотношения текста и читателя в философских концепциях XX века.
Поставленная цель потребовала решения следующих задач:
-охарактеризовать основные концепции философских исследований проблемы «текст-читатель» в XX веке;
-проанализировать развитие проблемы взаимоотношения текста и читателя в истории европейской философии;
-охарактеризовать основные положения текстовой теории и роль читателя во французском постструктурализме;
- проанализировать модели коммуникации «автор-читатель» и «текст-читатель» в европейской философии второй половины XX века;
-раскрыть специфику рецептивной эстетики и основные этапы развития констанцкой школы рецептивной эстетики (на примере исследовательской группы «Поэтика и герменевтика»);
- раскрыть основные положения теории Х.Р. Яусса;
-показать специфику концепции В. Изера.
Теоретические и методологические основания исследования.
В предлагаемом исследовании происходит обращение к конкретно-исторической ситуации, сложившейся в интеллектуальной жизни Европы в XX столетии. Уход от метафизики привел философские искания последней трети XX века в пространство междисциплинарных исследований. В этот период философия перестала быть чисто академической дисциплиной, обитающей преимущественно в учебных аудиториях и хранящей чистоту своего предмета. Она получила мощную прививку со стороны других дисциплин - психологии, лингвистики, литературоведения и далее активно развивалась на этом интегральном гуманитарном поле. В связи с этим на первый план вышли относительно новые объекты исследования, имеющие длинную философскую предысторию. Среди таких новых объектов были текст и читатель.
Проблема текста возникла в XX веке на стыке философии, литературоведения, культурологии, лингвистики, семиологии, нарратологии. На формирование текста как самостоятельной категории, отличной от литературного произведения, повлияли философские исследования структуралистов и постструктуралистов (Р. Барт, Ж. Деррида, Ю. Кристева, М. Фуко и др.). Поворот исследовательских интересов к читателю произошел в рецептивно-эстетических, герменевтических и феноменологических концепциях (Х.Г. Гадамер, П. Рикер, Р. Ингарден, констанцкая школа).
Обращаясь к проблематике соотношения текста и читателя (читательского сознания), также необходимо разъяснить понятия интерпретации и читателя как личности, воспринимающей произведение
литературы. Сознание читателя необходимо признать инструментом интерпретации; интерпретация понимается как «производная от восприятия литературного произведения»1, восприятие - шире интерпретации.
В работе активно используются такие понятия как текст, читатель, автор, читательское сознание, читательское восприятие, чтение, литература, произведение, письмо, интерпретация, восприятие, герменевтика, воображение, интуиция, вчувствование и др. Под читателем (читательским сознанием) понимается адресат текста, т.е. субъект восприятия; читательское сознание, испытывающее на себе влияние текста. Под текстом понимаем последовательность знаков в определенной связи, особую систему и производство знаков (структуралистский и постструктуралистский подходы). В соотнесении с текстом рассматриваются произведения литературы. Категория автора как создателя произведения также подвергается анализу в этом исследовании, где происходит переосмысление влияния этой категории на формирование смысла произведения, с новых позиций в философской мысли XX века автор рассматривается в его взаимоотношении с текстом.
Проблема соотношения текста и читателя (с какими бы именами, ролями и функциями читатель нам не являлся: как литературный критик, как профессиональный интерпретатор или простой читатель) является проблемой истории философии, теории познания, методологии, эстетики, философской антропологии и философского литературоведения; она тесно связана с проблемами автора, текста, творчества и смыслообразования, с проблемами определения сущности художественного произведения и интерпретации, интуиции, воображения и др.
Одной из предпосылок проблемы нашего исследования может стать понимание троичного отношения «автор - текст - читатель» как динамического процесса «объективации - субъективации», в котором замысел
Цурганова Е.А. Герменевтика // Современное зарубежное литературоведение. Страны западной Европы и США. Концепции, школы, термины, МЛ 999, с. 186
автора, объективируясь в тексте, становится самостоятельным артефактом, смысл которого необходимо раскрыть читателю. Следует употребить эти понятия, не присущие исследуемым мыслителям, чтобы выявить движение философских идей, облаченных в формы теоретического литературоведения.
Хотя тема нашего исследования может рассматриваться как междисциплинарная, в данной работе она исследуется в историко-философском ракурсе. Этому способствует используемый историко-философский метод, компартивистский метод, метод реконструкции философских концепций избранных авторов, которые дополняются общефилософскими методами, методом культурно-исторического анализа, методом интерпретации, общенаучными методами (синтез, дедукция, индукция). Методология исследования позволяет реконструировать воззрения на категории текст и читатель в истории философии, провести сравнительный анализ подходов к исследованиям категорий текста и читателя, интерпретацию анализируемых текстов, включая самостоятельно переведенные источники с немецкого языка.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
-
Проанализировано развитие проблематики текста и читателя в истории европейской философии в XIX - XX вв., в философских концепциях XX века как смещение интереса от проблематики взаимоотношений автора и литературного произведения, автора и читателя-истолкователя к взаимодействию текста и читателя в формировании смыслов произведения.
-
Выявлены принципы понимания взаимосвязи текста и читателя, присущие постструктурализму (Р. Барт, Ю. Кристева, Ж. Деррида, М. Фуко), такие как множественность читательских восприятий текста, определенность читательского восприятия стратегиями текста, понимание читателя как потребителя информации.
-
Проанализированы модели коммуникации «автор-читатель» и «текст-читатель» в европейской философии XX века в работах В. Шмида, У. Эко, где
читатель рассматривается как потребляющее, синтезирующее, принимающее сообщение начало, во многом пассивное и подверженное в своем восприятии влиянию структур текста и контекста.
-
Раскрыта специфика рецептивной эстетики, основные этапы развития констанцкой школы рецептивной эстетики (исследовательская группа «Поэтика и герменевтика»), представлены исследования в области соотношения текста и читателя, где текст исследуется в сфере художественной литературы.
-
Раскрыты основные положения теории Х.Р. Яусса и его проекта новой литературной истории, целью которой являются поиски вопросов, на которые должно отвечать произведение, исходя из ожиданий читателей в конкретных исторических условиях. Читатель представлен как конкретно-историческая личность.
-
Раскрыты основные положения теории В. Изера и его проекта антропологии художественной литературы, целью которой является самопознание, преобразование человека. Читатель представлен как абстракция (имплицитный читатель), внутритекстовый конструкт, влияющий на ход восприятия текста реальным читателем.
Положения, выносимые на защиту:
-
В истории европейской философии фигура читателя прошла путь от ученика школы софистики и риторики в Античности , к профессиональному толкователю священных текстов в Средневековье, к литературному критику, профессиональному интерпретатору в новоевропейской философской мысли и, наконец, до со-творца смыслов произведения, вполне самостоятельную фигуру в формировании смыслов в постструктуралистских и рецепивно-эстетических исследованиях XX века.
-
Смещение исследовательских интересов от автора к тексту и читателю было вызвано необходимостью смены парадигм
2 Дильтей В. Возникновение герменевтики // сб. Герменевтика и теория литературы, соб. соч. т. IV, М.2001, с.243-244
интерпретирования в западном философствующем литературоведении и эстетике. Вторая половина XX века знаменуется активными исследованиями соотношения текста и читателя во французском структурализме, поструктурализме и рецептивной эстетике в немецкой философской мысли в рамках герменевтического и феноменологического подходов, а именно: исследования текстовых структур и стратегий, определяющих читательское восприятие, положения о механизмах читательского воображения и процессах субъективации, множестве интерпретаций и пр.
-
Принципы понимания взаимосвязи текста и читателя, присущие постструктурализму (работы Ю. Кристевой, Р. Барта, Ж. Деррида, М. Фуко) во французской философской мысли состоят в следующем: читательские интерпретации текста множественны, разнородны и меняются от чтения к чтению; читательское восприятие определено стратегиями текста и культурными кодами; взаимодействие читателя и текста осуществляется в процессе игры, где игра читателя представляет собой активное восприятие и создания текста; читатель потребляет текст и др.
-
Соотношение текста, читателя и теряющего свои позиции автора, может быть представлено в форме трехсторонней коммуникации, в которой исследователей XX века более интересуют модели (схемы) «автор-читатель» и «текст-читатель» (работы В. Шмида, У. Эко). Для этих исследований характерны представления о различных проявлениях читателя (от конкретно-исторической личности до абстрактного читателя), о множестве субъективных читательских прочтений и интерпретаций, на формирование которых оказывают влияние структуры и стратегии текст. Читатель представлен как внутритекстовый конструкт, который модулируется текстом (текстоцентричные модели); личность читателя уходит на задний план, текст определяет восприятие.
-
В немецкой философской мысли второй половины XX века проблема взаимоотношения текста и читателя представлена в рецептивной эстетике (исследовательская группа «Поэтика и герменевтика», известная
также как констанцкая школа). Самые значимые для этого исследования представители школы Х.Р. Яусс и В. Изер вошли в историю философии и философствующего литературоведения как авторы новых подходов в исследованиях читателя и авторы гуманитарных научных проектов: проекта новой литературной истории (Яусс) и проекта антропологии художественной литературы (Изер). Новизной этих проектов стало методологическое обращение к субъекту-читателю как к самостоятельной фигуре, самостоятельной категории. В работах этих исследователей текст представлен в сфере художественной литературы, а также как продукт исторического контекста, зависящий от позиции читателя, совершающего интерпретацию.
-
Основные положения теории Х.Р. Яусса состоят в следующем: субъект-читатель представлен как конкретно-историческая личность, адресат текста, рефлексирующее сознание, активное начало; в субъективном восприятии в процессе активного понимания читателем литературного текста происходит развертывание заложенного в произведении смыслового потенциала; важную роль в формировании литературной истории играют поколения читателей, которые одно и то же литературное произведение понимают по-своему в зависимости от социально-исторического контекста своей эпохи. Цель литературной истории - познание исторической жизни литературного произведения в его критическом восприятии различными поколениями читателей. В интересе к проблеме диалогического понимания между произведениями и публикой (иными словами, между текстом и читателем) Яусс перекликается с диалогическими идеями и принципами теории М. Бахтина.
-
Основные положения теории В. Изера состоят в следующем: в тексте присутствует объективированная авторским воображением фигура читателя; читатель — это абстракция (имплицитный читатель); читательские ожидания косвенно смоделированы автором в тексте и участвуют в формировании смысловой структуры произведения, задают ход его
восприятия. Цель литературной антропологии - самопросвещение и самопознание, преобразование человека.
8. Сравнение идей французского постструктурализма и немецкой
школы рецептивной эстетики в XX веке раскрывает нам важную тенденцию: хотя первое направления характеризуется акцентом на исследованиях текста (текстоцентричность), а второе - на интересе к исследованию читателя (субъектоцентричность), представители двух направлений работали в одном интеллектуальном поле, ставили перед собой сходные исследовательские задачи, испытывали взаимное идейное влияние друг на друга, а также -влияние российской философской мысли (идеи М. Бахтина, Ю. Лотмана, В. Шкловского и др.)
Научно-практическая значимость исследования.
Исследование позволяет осмыслить историю отношений категорий текста и читателя в европейской философии, войти в круг проблем рецептивной эстетики, расширить представления об условиях и механизмах читательского восприятия. Результаты исследования могут быть использованы при разработке курсов по истории философии, эстетике, гносеологии, философскому литературоведению.
Апробация работы.
Основные результаты исследования докладывались на вузовских, всероссийских и международных конференциях, круглых столах, таких как: 8-я Всероссийская научно-практическая конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодежь XXI века - будущее российской науки» (Ростов-на-Дону, 2010 г.), Ежегодная международная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва 2011 г.), Конференция кафедры истории философии факультета философии и культурологии ЮФУ «Философия как пространство диалога и дискуссии» (Ростов-на-Дону, 2012 г.), Открытый междисциплинарный семинар «Смерть» Автора: философия, литературоведение, искусство» в рамках деятельности Научного совета
студентов и аспирантов факультета философии и культурологии ЮФУ (Ростов-на-Дону, 2012 г.).
Структура работы и объем диссертации.
Структура диссертации включает введение, три главы, состоящие из семи параграфов, заключения и список литературы. Объем работы составляет 150 страниц. Библиографический список включает 106 источников.
Проблема текста и читателя в истории философии XIX - XX вв
По словам французского философа Р. Барта, в XX веке в гуманитарных дисциплинах произошли изменения в представлениях о языке и, как следствие, также изменились представления о произведениях литературы. Эти изменения были вызваны новыми открытиями в таких дисциплинах как психоанализ, марксизм, лингвистика, антропология. Каждая из дисциплин получила свое обновление и столкнулась с необходимостью изучения нового для себя объекта, которым стал текст.4 «Текст» как категория вышел за пределы исследований теории литературы, распространившись на все остальные письменные артефакты и явления культуры. Литературное произведение стали отличать от текста как более широкого и самостоятельного объекта исследований.
Сравнительный анализ текста и произведения через призму новой парадигмы детально представлен в работе Ролана Барта «От произведения к тексту», где философ подчеркивает важность «принципа относительности» при исследовании взаимоотношений скриптора (пишущего текст), читателя и наблюдателя (литературного критика).5
До второй половины XX века в сознании философов в основном царил автор как абсолютный монополист, отец и хозяин смыслов произведений, а читателю отводилась скорее второстепенная роль потребителя текстовой информации, чьей основной задачей является раскрытие заложенного автором смысла произведения. Профессионалами в этой области раскрытия смыслов стали литературный критик (специалист по работе с художественными текстами) и профессиональный интерпретатор (специалист по работе с иными, нехудожественными текстами - религиозными, юридическими, историческими и пр.).
По словам отечественной исследовательницы Ревзиной О.Г., текст (прежде всего - художественный текст) служил объектом внимания исследователей-гуманитариев на протяжении всего XX века. Ревзина выделяет несколько проблемных тем и соотношений, из которых в этом исследовании нас прежде всего интересуют триада «текст-автор, текст-читатель, текст как самодовлеющая сущность».6 Соотношение автора и текста подробно рассматривалось с таких областях исследований как «биографичность текста и текст как решение экзистенциальных проблем его создателя», «категория образа автора в художественном тексте» и пр. Соотношение текста и читателя, по словам Ревзиной, получило меньшее раскрытие, но «их расхождения более радикальны: от моделирования читателя в тексте, до присвоения текста не автору, но читателю».7
В эпоху информационного общества, общества потребления второй половины XX века появилась необходимость переосмысления в философских исследованиях взаимоотношения читателя (как потребителя) и текста (как носителя информации), а также роли и статуса художественной литературы, чему и будет посвящено это исследование.
Особое внимание проблема соотношения (коммуникации) автора, текста и читателя заслужила в XX веке в работах европейских и американских нарратологов, философов, литературоведов. Читатель как отдельная самостоятельная категория, как правило, не становился ключевым объектом исследований до 2-й половины XX века. До этого в умах философов в основном царил автор как непререкаемый авторитет и монополист в создании смыслов произведений. Хотя предпосылки осмысления проблемы и роли читателя начались еще в эпоху романтизма в XIX веке, когда перед философами и историками философии стояли задачи выделить законы науки истолкования - герменевтики. Тогда внимание сместилось к фигурам интерпретатора и литературного критика (профессионального читателя), которые занимали внешнюю позицию по отношению к произведению и чьей задачей являлось вскрытие единственного заложенного автором смысла.
Собранные в этом параграфе позиции различных философских школ, в которых рассматривается понятия текста, автора, читателя, природа творчества, контекста, знака помогают войти в поле концепций по проблематике соотношения и взаимоотношения текста и читателя в истории философии и гуманитарной науки и обозначить картину интеллектуальных поисков в XX столетии.
Определимся в основных понятиях. Автор (греч. autos - сам) - субъект или агент деятельности (прежде всего - творческой), с которым соотносят результаты этой деятельности. Существование автора характерно для культур определенного тип, где хорошо выражена ориентация на создание чего-то нового (инновации). В качестве философской - проблема автора возникает уже в поздней Античности как «проблема идентификации письменных текстов» (текстов Гомера, Платона). В герменевтике проблема автора находится в сфере задачи понимания текста посредством реконструкции авторского замысла исходя из психологических, биографических особенностей, а также социально-исторических реалий жизни конкретного автора. В постмодернистской философии акценты при рассмотрении понятия «автор» перемещается в дискурсивные и о текстологические аспекты, становится «единицей письма» (по Фуко).
Проблема текста и читателя в структурализме и поструктурализме
«Теория текста, необходимо сливается с практикой письма»97 - к такому важному выводу приходит Барт в финале эссе «От произведения к тексту» (1971). В этой работе французский философ проводит сравнительный анализ традиционного понятия произведения и нового объекта, полученного в результате «сдвига или преобразования прежних категорий» - текста по следующим пунктам:
1) Литературное произведение есть вещественный объект (например, книга в библиотеке), а «текст - это поле методологических операций»99, он существует только в языке, в дискурсе. Произведение есть нечто исчислимое, наглядное, а текст - неисчислимое, что «доказывается, высказывается в соответствии с определенными правилами» или против них. Текст есть нечто постоянно двигающееся (в отличие от застывшего произведения), он должен проходить сквозь одно или несколько произведений.
2) Текст в отличие от произведения не может относиться к какому-либо из жанров литературы, он не поддается классификациям. Наоборот, текст способен ломать старые жанры, общепринятое мнение (доксу) и в этом смысле становится чем-то «парадоксальным».
3) «Текст познается, постигается через свое отношение к знаку», он открыт и полностью символичен и остается в поле производства символических ассоциаций и других операций с символами. «Произведение замкнуто, сводится к определенному означаемому»100, оно может быть малосимволичным, но не более; логика произведения основывается на понимании, на определении заложенного в произведении смысла. «Произведение понятое, воспринятое и принятое во всей своей полноте символической природы - это и есть текст»101. В тексте есть структура,как и в языке, но это система без центре, без объединяющего ядра, поэтому текст открыт и устремлен в будущее.
4) Множественность смыслов - еще одна характеристика текста, в которой он противостоит произведению. Причем эта множественность не стабильна и не является раз и навсегда заданной. Читательские восприятия также множественны и разнородны, они меняются от одного акта чтения к другому,что можно было бы выразить словами самого Барта: «...прочтение текста — акт одноразовый... и вместе с тем оно сплошь соткано из цитат, отсылок, отзвуков; все это языки культуры... старые и новые, которые проходят сквозь текст и создают мощную стерефонию» . Здесь и заложена интертекстульность текста: «всякий текст есть между-текст по отношению к какому-либо другому тексту»103, он образуется из ранее прочитанных текстов, из «цитат без кавычек», у него нет конкретного происхождения и источника.
5) Общество и литературоведение признает автора как «отца и хозяина своего произведения», а в самом обществе возникает институт авторского права. Произведение можно сравнить с растущим и развивающимся организмом, в то время как тексу больше подходит метафора сети. Рост текста происходит за счет «комбинирования и систематической организации элементов», в нем нет цельности организма, он подвержен дроблению. Личность автора в тексте из источника истории становится чем-то вплетенным в текст, одной из текстовых историй.
6) Произведение чаще всего предназначено для потребления, а чтение в современной культуре предстает как процесс потребления произведения. Текст нелегко потреблять, поскольку он «неудобочитаем», что помогает ему освобождать произведение от элементов потребительства. Письмо как деятельность по производству текстов непременно должна объединиться с чтением, что приведет к еще большему отталкиванию от влияния личности писателя и к появлению нового типа сотрудничества читателя и текста в «исполнении произведения», т.е. к со-производству текста читателем. Это взаимодействие читателя и текста осуществляется в процесс игры. Барт пишет, что играет и сам текст, и читатель. Причем игру текста следует понимать как свободное движение текста,а игру читателя как процесс активного восприятия (а, значит, и создания) текста (читатель «ищет такую форму практики, в которой бы он [текст - мое прим. ] воспроизводился, но, чтобы практика эта не свелась к пассивному внутреннему мимесису (а сопротивление этой ситуации как раз и составляет существо Текста)».
7) Подход к тексту должен быть выражен через принцип удовольствия. Удовольствие от произведения представляет собой потребительское удовольствие и сопровождается «грустным» осознанием того, что читатель не сможет сам написать «так». Этот осознание подводит читателя произведения к «чувству отторгнутости» от него. Но удовольствие, получаемое от текста, есть наслаждение «без чувства отторгнутости», где читатель сопричастен тексту.
В финале этого эссе Барт заключает о том, что текст представляет собой «социальное пространство», где не получится скрыться ни одному языку культуры, а любое упоминание о тексте, любая работа с ним сама по себе является текстом, текстовой работой. «Теория текста необходимо сливается с практикой письма»105.
В работе «Текстовый анализ одной новеллы Эдгара По» (1973) Барт сравнивает структурный анализ повествования (применяется к устному повествованию (мифу)) с текстовым анализом (анализ исключительно письменных текстов). Барт пишет о том, что текст необходимо рассматривать исключительно как динамичное производство, происходящее на наших глазах и связанное с другими текстами и кодами (в этом и заключается интертекстуальность), с историей и обществом «отношениями цитации».106
В рамках текстового анализа не стоит задачи описать или зафиксировать структуру литературного произведения, но задача состоит в том, чтобы «произвести подвижную структурацию текста (структурацию, которая меняется от читателя к читателю на протяжении истории), проникнуть в смысловой объем произведения, в процесс означивания»,107 обнаружить пути образования смыслов,представить текст в его множественности и открытости, «пронаблюдать» смыслы. В процессе анализа смыслообразования Барт сознательно опускает тему личности автора и его творческого пути. Задача — рассмотреть текст сам по себе, таким, какой он есть. «Анализ - это прогулка по тексту»108, в основе которой должно лежать удовольствие от текста, замечает Барт. Исследователь наделяет смыслом такие элементы текста как заглавие (необходимое маркирование текста как товара для потребления), «нарративные акции» (действия текста, подразумевающие продолжения) и др. Все эти элементы текста призваны разжечь читательский аппетит, усилить ожидания и направить читательское восприятие. Они являются культурными кодами, который воздействуют на читателя (научный код, научно-этический код, социоэтнический код, хронологический код, социальный код, символический код, риторический код, код коммуникации др.). Код - это ассоциативное поле, организация значений сверх текста, «определенный тип уже увиденного, услышанного, уже деланного , код есть конкретная форма этого уже, конституирующего всякое письмо»109. Культурный код заключает в себе все человеческое знание, как оно передается с помощью книг, образования и других общественных каналов передачи информации; «знание как корпус правил, выработанных обществом»
Модели коммуникации «автор-читатель» и «текст-читатель»
От этого предположения Яусс начинает строить мост над пропастью между литературой и историей, вводя в свою теорию «читателя» как особый методологический конструкт. Он начинает свое исследование с осознания роли «фактора публики», который играл в обеих теориях крайне ограниченную роль (в марксистской эстетике читатель рассматривался с точки зрения его социального положения, а формальная школа рассматривала его как воспринимающего субъекта, который осуществляет «обнажение приема», т. е. филологически подкованного). Яусс отмечает, что «оба метода лишают читателя его подлинной роли — роли адресата, которому изначально предназначено произведение, роли, значимой как для исторического, так и для эстетического познания»210. Далее он пишет, что «и критик, и писатель, и историк литературы... прежде всего — читатели», и «чтение предшествует их продуктивному, рефлексивному отношению к литературе». А в треугольнике «автор — произведение — публика» последняя есть «энергия творящая историю».
Таким образом, Яусс представляет нам новый подход в понимании исторической жизни литературного произведения и роли читателя. «Историческая жизнь литературного произведения немыслима без активного участия его адресата. Его посредничество позволяет включить произведение в меняющийся горизонт познания его исторической длительности, в которой простое восприятие постоянно трансформируется в критическое понимание, а пассивная рецепция — в активную, признанные эстетические нормы вытесняются новыми. Историчность литературы, ее коммуникативный характер предполагают понимание произведения, публики и нового произведения как отношение диалога, процесса».
Этот подход, получивший название рецептивно-эстетического, соединяет в себе как пассивное восприятие с активным пониманием, так и опыт образования литературных норм с новой литературной продукцией. Если понимать литературу как диалог публики и произведения, произойдет снятие противопоставления исторического и эстетического, и в то же время восстановится связь между прошлым и современным литературным опытом.
Такие взаимоотношения литературы и читателя определены эстетическими и историческими обстоятельствами (контексом), которые предстоит раскрыть. Первое восприятие произведения читательской аудиторией содержит в себе его первую эстетическую оценку, на которую оказывает влияние прочитанного прежде, с которым происходит сравнение. В Этом состоит эстетическое следствие. Историческое следствие заключается в понимании первых читателей, которое может обогащаться в процессе восприятий, соединяющих читательские поколения друг с другом, формируя таким образом значение произведения в истории. В этом рецептивно-историческом процессе происходит новое восприятие произведений прошлого.213.
Яусс предполагает, что путь «от истории рецепции отдельного произведения к истории литературы должен... привести к тому, чтобы историческая последовательность произведений предстала именно в таком своем качестве, когда ясной и отчетливой становится ее роль в предыстории нынешнего литературного восприятия и переживания».214
Исследователь формулирует несколько тезисов к методологическому обоснованию и новому написанию истории литературы. Он пишет о том, что история литературы — это «процесс эстетической рецепции и производства литературы, который осуществляется в актуализации литературных текстов усилиями воспринимающего читателя, рефлексирующего критика и творящего, т. е. постоянно участвующего в литературном процессе, писателя». Любое новое произведение мы прочитываем в определенном контексте опыта, поскольку оно никогда не появляется в абсолютном информационном вакууме,но «настраивает» свою публику на установленный способ восприятия посредством «сообщений, открытых или скрытых сигналов, знакомых признаков или имплицитных указаний». Оно будит воспоминания о ранее прочитанном, уже самим своим началом закладывает определенные эмоциональные установки, ожидания кульминации и финала произведения, которые могут изменяться, опровергаться и пр. Восприятие всегда погружено в определенный контекст, который необходимо реконструировать историку литературы. Яусс подчеркивает, что «психический процесс в ходе восприятия текста предстает в первичном горизонте эстетического опыта... как реализация определенных указаний, направляющих восприятие» .
Констанцкая школа: история и исследования
С систематической точки зрения литературная антропология может заниматься переоценкой проблемы человеческих способностей. Поскольку литература зарождается от взаимодействия фантазии, сознания и восприятия, и исток ее легко увидеть в каждой из этих «способностей», то ничего удивительного в том, что литература смешивает в себе эти способности в разнообразных комбинациях.
Цель литературной антропологии — самопросвещение человека, которое выражается в «самоосвещении наших подсознательных установок, играющих роль спускового механизма... процесса саморефлексии. В отличие от традиционного, академического понимания литературы этот процесс не направлен на воплощение какого-либо идеала, воплощенного в каноне. Напротив, процесс саморефлексии, самопросвещения (и саморасширения) может наделить нас «способностью заглядывать за пределы отношений, предложенных (а не навязанных) нам нашим повседневным миром»294. Изер разъясняет, что «даже если поначалу характер этого самопросвещения оставался бы преимущественно критическим, он постоянно прояснял бы наши собственные исходные предпосылки, чтобы полнее раскрыть то, что определяет наш взгляд на мир». 5
Подчеркивая особенность литературы как «продукта определенной культуры», черпающего «жизнь из конфликтных напряжений, влияющих на культурный контекст из которого она возникает», Изер пишет о том, что изучение литературы могло бы способствовать междисциплинарной дискуссии по общим и частным проблемам. Литература «очерчивает новые пространства в контексте культуры, которые вписывает в уже имеющуюся топографию культуры» должна выдвинуть в центр внимания важнейшие задачи литературной антропологии. Одной из таких задач должно стать объяснение того, «почему мы находим непреходящее удовольствие в сотворении себя в [испытаниях] собственных возможностей и почему мы просто не в состоянии — хотя все хорошо понимаем — прекратить разыгрывать игру наших потенциалов».
Первоначальное понимание литературы (и искусства) как мимесис (аристотелевская традиция) — как повторение особых форм природы, или усовершенствование форм природы, считавшихся несовершенными — по мнению Изера есть также «переступание границ». Тем самым выявляется тенденция «заставить отсутствующее присутствовать», а в литературных текстах - основной способ «представлять то, чего еще нет».
Существование этого способа представления на протяжении всей истории человечества Изер объясняет «найти подход к тому, что иначе недоступно», а не воспроизводить то, что уже есть (например, такие модусы переживания и представления как любовь или самоидентичность, чье существование для нас как неоспоримо реально, так и не поддается точным определениям). Человеку необходимы образы, чтобы передать неведомое. Содержание этих образов формируется культурным контекстом. Преобразование культурного контекста в плане осмысления приводит к изменению восприятия, а литература рассматривается как «решающее средство формирования культурной реальности»298.
Взаимодействие фикционального и воображаемого дает нам необходимую эвристику для такого объяснения. Способность к вымыслу, пересекающая границы, представляет собой, в первую очередь, расширение человеческого, которое «является... указателем в направлении чего-то отличного от него самого. Изначально она свободна от любого содержания 134 299 r и...вопиет о наполнении» . «Эту структурную пустоту и заполняет потенциал воображаемого, которое обеспечивает присутствие того, что не существует в наличии ни для познания, ни для восприятия... Без воображаемого фикциональное пусто, а без фикционального воображаемое расплывчато»300, что снова оправдывает введение Изером имагинарного (воображаемого) в свою концепцию. Именно их взаимодействие в форме обоюдной игры и дает нам «присутствие», инсценировку того, чего у нас нет в наличии.
Если предположить, как пишет Изер, что «эта инсценировка действительно является необходимой альтернативой нашему наличному состоянию, то изучение этих процессов придало бы литературной антропологии неоспоримую легитимность». Очевидна тенденция к краткосрочности подлинной жизни воображаемых миров, что подводит к мысли о роли инсценировки как временной компенсации чего-то пока нам недоступного. Исторический обзор свидетельствует о том, что «мы сами и есть концы и начала этих инсценировок, каждая из которых есть не что иное как возможность» , что опять-таки обращает литературных антропологов к вопросу о том, почему мы продолжаем создавать образы, осознавая их иллюзорный характер, и понимая, что они не могут дать ответы на вопросы, которые мы стремимся получить.302
