Введение к работе
Актуальность темы
Философия Канта привлекает к себе внимание более двух веков, при этом в XVIIIвеке она была предметом исследования в меньшей степени, нежели в XIX и XX столетиях. Следуя за сменой исторических эпох, сменяли одна другую интерпретации кантовской философии, ибо интерпретация необходимо предполагает определенную точку отсчета как угол зрения и видения мира вообще, реальных исторических задач в частности, определенную систему ценностей, которые прямо или косвенно отражают наличный социум и в немалой степени влияют на содержание и результаты исследования. Важно также иметь в виду, что историко-философское исследование— всегда поиск ответа на вопросы, поставленные временем, поскольку история в масштабах человеческого рода есть не что иное, как актуальное прошлое, связь которого с настоящим и будущим глубоко органична и чрезвычайно многогранна.
В то же время нельзя не признать, что XX столетие в отечественной философской мысли отмечено довольно длительными периодами, когда в веяниях легкокрылой моды, увлекающей многообещающим, но иллюзорным сиянием представителей древнейшей из наук и заставляющей их забыть о ее вечных проблемах, учение Канта представлялось анахронизмом. Призванная обслуживать все более отчуждаемые от человека политические институты и социальные структуры, философия также постепенно отчуждалась от человека и, казалось, безвозвратно утрачивала свое назначение. Кант был не в моде, ибо пафос его философии как науки о человеке, являющий собой гимн гуманности, духовности, нравственности, человеческому достоинству — подлинным общечеловеческим ценностям, не гармонировал с действительностью.
В условиях, когда идеологические постулаты и догмы возводились в ранг абсолютной истины, одной из первостепенных
задач, стоящих перед кантоведческими исследованиями, являлась критика «слабостей и противоречий» в учении кениг-сбергского мыслителя. К таковым относили, с одной стороны, агностицизм, априоризм, субъективный идеализм, тенденцию к реформаторству (ибо учение Канта не звало к революционной борьбе), защиту теологии, индивидуализм; с другой стороны— непоследовательный скептицизм, уступки материализму, критику: религии и т. д. При этом Канту нередко приписывалось то, что, говоря словами мыслителя, ему и в голову не приходило. Подобного рода критика, независимо от того, имели ее авторы целью развитие марксизма или его опровержение, .объективно могла служить лишь исторической и теоретической дезориентации и духовно-нравственному смятению.
Однако в ходе исторического процесса неизбежно подвержено отрицанию все антигуманное, противоестественное, неистинное, будь то деспотический режим, социальный и духовный застой, идеологическая конфронтация. И философия не может уйти от своего назначения, поскольку она существует как наука.
Великий мыслитель велик постольку, поскольку он не только отражает эпоху, исследуя назревшие проблемы общественного развития, уже заявившие о себе, но и предвосхищает будущее, предопределяя перспективу (близкую или отдаленную) развития человечества. Следует учитывать и то,, что ни одна из существовавших доныне исторических эпох не реализовала в .сколько-нибудь полной мере тех программ и идеалов, которые она выдвигалав лице своих выдающихся представителей, как ни одна эпоха не оправдала сколько-нибудь полно чаяний и надежд народных масс, составляющих абсолютное большинство человечества. Между тем, объем понятия «человек», имеющего в философии значение одной из важнейших категории, составляет все человечество. Его сужение в сознании теоретика неизбежно влечет за собой несоответствие научных изысканий объективному положению вещей. Будучи примененными в социальной и духовной практике, они могут дать лишь отрицательные результаты.
Философия Ka/tfjTa, отражая эпоху, но не являясь ее слепком, представляет собой глубокое осмысление сущности и предназначения человека и истории человечества. Благодаря «коперннканскому» перевороту в философии человек предстал не просто в качестве активного, деятельного начала (эта идея была присуща и докантовской мысли), но в качестве созидателя и творца как самого себя, так и окружающего мира как мира человеческого бытия — мира цивилизации и культуры,
Наряду с открытием творчески-созидательной природы человека и ее обоснованием в теоретическом и практическом учении, к достижениям кантовской философии относится утверждение самоценности человека, принципиально несовместимой с любой формой попрания человеческого достоинства, а также исследование путей, форм, способов очеловечивания человека и восхождения его к своему предназначению. Постижение человеком своей сущности предстает в учении Канта как вечный процесс — единство непрерывности и прерывности, ибо человек — это материя, дух, движение в их уникальном, живом, нерасторжимом единстве. Каждому приходящему в мир человеку предстоит заново и во многом самостоятельно осуществить указанное восхождение, чтобы реализовать свое назначение.
Непреходящее значение кантовской философии проистекает из сопряженности ее основополагающих идей с магистральным направлением исторического процесса на уровне его глубокой сущности, соотносимой с предназначением человека как высшего творения природы, и в этом смысле являющимся восходящим процессом очеловечивания человека (как рода). Одной из закономерностей исторического процесса на уровне его духовной реальности, органически связанной с реальностью социальной, но имеющей свою, относительно самостоятельную логику развития, является революция образа мыслей — феномен, по достоинству оцененный кенигсбергским мыслителем.
На переломных этапах истории, в периоды радикальных изменений в сефе человеческого бытия, включая объс/ОХт-^Я ные отношения, революция образа мыслей является объективной необходимостью и важнейшей составной частью осуществляемых преобразований. От ее глубины, масштабности и широты распространения зависят не в малой степени способ, форма и результат решения назревших проблем.
Смысл идеи революции образа мыслей и действий в ее кантовском толковании (так часто подвергавшейся в отечественной литературе критике), как и смысл идеи свободы, сводится в конечном счете к тому, чтобы быть человеком в возможно большей степени, ибо быть человеком — это процесс (как для рода, так и для индивида).
На рубеже II и III тысячелетий на фоне углубляющегося противоречия между цивилизацией и культурой, связанного в той или иной мере со всеми противоречиями современного мира, кантовская идея революции образа мыслей и действий, рассмотренная в единстве с целью, которую имеет в виду ее реализация — быть человеком, представляется особенно акту-
альной. Значение тезиса «быть человеком» все более выходит за пределы сферы нравственной модальности. Указанный тезис обретает свой статус, более того, императивный характер в сфере объективной социальной необходимости. Относительно рода «быть человеком» — это одновременно процесс и закономерность, т. е. простирающийся во времени закономерный процесс. Его реализация — дело каждого человека. Мир разумных существ как мир свободы и нравственности, мир культуры и подлинно человеческой цивилизации может быть лишь результатом сознательных действий людей, соответствующих принципам и идеалам человечности, в систематизированной форме представленным в кантовской философии.
Измерив на основе обобщения достижений культуры и цивилизации масштаб человеческого в человеке и уровень реализованной человечности, Кант теоретически обосновал важнейшие духовно-нравственные и социальные ориентиры, которые не утратят своего значения, пока существует человечество. Методологический уровень анализа во всеобъемлющей философской системе Канта — лишь таковая могла стать основой и способом всестороннего исследования проблемы человека (основан проблемы философии Нового времени) — соответствует уровню социальной и духовной практики великой эпохи, которой принадлежал мыслитель.
Подобно тому, как не освоены человечеством в сколько-нибудь полной мере идеи, выдвинутые XVIII веком в социальной и духовно-нравственной сферах, так не реализован философской мыслью методологический и мировоззренческий потенциал кантовской философии. Мыслительный потенциал критической трансцендентальной философии, справедливо замечает современный германский философ О. Хёффе, будет исчерпан не скоро, а на сегодня он, пожалуй, даже еще не измерен '. Дальнейшее исследование философии Канта — а интерес к ней в последние десятилетия все более возрастает — представляется весьма важным как в теоретическом, так и в практическом отношении.
Творчество Канта находится в русле прогрессивных тенденций научной и философской мысли Нового времени. Его наука о человеке—так, по мнению автора, может быть резюмировано критическое учение—концентрирует в себе основные достижения человеческой мысли XVIII века. Сегодня, в преддверии III тысячелетия, обращение к поставленному Кан-
1 См.: Hoffe О. Jmmanuel Kant. Munchen, 1983. S. 301.
том вопросу «каким надо быть, чтобы быть человеком?» и К созданной им науке о мудрости представляется более чем актуальным.
Советские ученые внесли существенный вклад в исследование философии Канта. Хотя большинство работ рассматриваемого периода несет на себе отпечаток времени своего появления, однако данное обстоятельство не лишает их научной значимости. К тому же целый ряд авторов активно использует возникающие в последние годы более широкие возможности измерения мыслительного (прежде всего методологического) потенциала кантовского учения, открывая в нем новые содержательные плоскости и глубинные связи его составных частей, без учета которых адекватная интерпретация критической философии весьма затруднительна. Важно отметить, что основные направления философской системы Канта представлены в отечественном кантоведении достаточно полно.
Значительное внимание в большинстве работ уделяется анализу социально-исторических и научно-теоретических предпосылок формирования философии Канта. И это вполне оправданно, ибо от полноты и глубины осмысления вопроса о предпосылках во многом зависит адекватность интерпретации, касается ли она космогонической гипотезы, категорического императива или системы чистых понятий разума. Традиционность постановки данного вопроса не снижает его актуальности, ибо он не является простым и однозначным, как не является прямолинейной и одномерной история.
Наиболее полное изложение вопрос о предпосылках философии Канта получил в соответствующие периоды в работах В. К. Сережникова, В. Ф. Асмуса, П. Д. Шашкевича, С. И. Попова, В. А. Лекторского, И. С. Нарского, А. В. Гу-лыги, И. С. Андреевой, Ж. М. Абднльдина, В. И. Шинкарука, А. С. Богомолова, Д. М. Гринишина, С. В. Корнилова и др.2. Из новейших исследований, отмеченных дальнейшей разработкой указанного вопроса, следует выделить сочинения
2 В основу перечисления имен здесь и далее положено время выхода в свет работы того пли иного автора, содержащей рассмотрение соответствующей проблемы.
Э. Ю. Соловьева и Н. В. Мотрошнловой. Рассмотрение Канта как представителя раннебуржуазной идеологии Просвещения, предпринятое Э. 10. Соловьевым, позволяет, с одной стороны, более обстоятельно объяснить обращение мыслителя к идее субъекта и принципу действия, его ориентацию на общечеловеческие ценности н идеалы; с другой стороны — глубже осмыслить своеобразие исторического периода, с которым связано творчество Канта. Детальный анализ социально-исторической обусловленности немецкой классической философии на основе обновляемого в духе времени понятийного аппарата содержит сочинение Н. В. Мотрошнловой «Социально-исторические корни немецкой классической философии». В результате анализа исторической ситуации 40—80-х годов XIX в. Н. В. Мотрошилова приходит к выводу о том, что пафос работ Канта состоит в стремлении убедить человека в его высоком цивилизационном предназначении3.
Важным представляется также выявление связи философии Канта и идей Великой французской революции, предпринимаемое в работах А. М. Деборина, Э. Ю. Соловьева, Е. В. Поликарповой, Р. Н. Блюма, Е. А. Голикова, М. А. Кис-селя, В. Н. Кузнецова и др.
В философской литературе советского периода Кант рассматривается, главным образом, как основоположник немецкой классической философии, и его учение оценивается, прежде всего, под углом зрения непосредственного влияния на последующих мыслителей, в частности на Гегеля. Такой подход, по мнению II. П. Гайденко, объясняется укоренившимся, но неправомерным представлением о некой «столбовой дороге» развития философской мысли. Однако сегодня уже очевидно, отмечает известный историк науки и философии, что учение Гегеля отнюдь не решает тех проблем, которые были поставлены Кантом \
В самом деле, составив единый этап в развитии европейской философской мысли, охвативший во времени около века, системы Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля и Фейербаха были самостоятельными, целостными учениями. Каждое из них сложилось в определенный период указанного столетня — столетия, через которое пролегла смена исторических эпох, столетия, характеризующегося интенсивным развитием науки.
3 См.: Мотрошилова Н. В. Социально-исторические корни немецкой
классической философии. М., 1990. С. 127.
4 Подробно см.: Гайденко П. П. Парадоксы свободы в учении Фихте.
М. 1990. С. 4.
XIX век, как известно, стал веком становления современного этапа в развнтинматематнки и естествознания.
Сказанное свидетельствует о необходимости исследования каждой из составляющих немецкую классическую философию систем не только в перспективе развития философской мысли, но и в живых ее связях с теми неповторимыми условиями, в которых она возникла. Не является излишним или праздным интерес п к тому, что было «преодолено» при реализации указанной перспективы. Энтузиазм критически-исследовательского сверхотрицания неизбежно ведет к издержкам, порой существенным. Так, в частности, усиленная критика кантовского априоризма в немалой степени способствовала неприятию категорического императива, зачастую подвергавшегося в нашей литературе теоретическому остракизму. Между тем, идея, составившая его основу, весьма плодотворна.
Таким образом, рассмотрение философии Канта в собственном самостоятельном значении и целостности, конкретности, как ценности самой по себе (не игнорирующее, разумеется, то обстоятельство, что она составная часть немецкой классической философии), не только правомерно, но и необходимо. Между тем, исследований такого рода в нашей литературе пока недостаточно.
Большинство работ посвящено различным (отдельным, частным) проблемам философской системы Канта, классификация которых производится по нескольким основаниям. Как правило, исследователи исходят из деления творчества Канта на два периода — докритическнй и критический. Прослеживается тенденция (пока еще слабая) исследования на методологическом уровне связи докритнческого и критического периодов.
Проблемы естествознания, математики и философии природы, ставшие предметом преимущественного внимания Канта в докритическнй период, рассматриваются в соответствующих работах В. Ф. Лсмуса, А. В. Гулыги, А. А. Борисова, А. А. Куркова, А. С. Кармина, И. С. Кузнецовой, С. А. Чернова, Л. А. Абрамяна, В. Н. Кузнецова и др.
В кантоведческих исследованиях критического периода выделяются следующие основные проблемные области: диалектика, теория познания, логика, этика, эстетика, философия истории, философия религии. Привлекают внимание исследователей проблемы культуры, личности, деятельности, проблемы интерпретации кантовскон философии современными зарубежными авторами.
В количественном отношении в советской кантоведческой библиографии первое место поделили исследования по диалектике н теории познания. Вопросы диалектики рассматриваются в работах В. Ф. Асмуса, Т. И. Ойзермана, Э. В. Ильенкова, П. В. Когшина, И. С. Нарского, Ю. М. Бородая, С. И. Попова, А. В. Гулыги, Ж. М. Абдильдина, А. С. Богомолова, В. А. Жучкова, В. Н. Кузнецова и др.
Спектр кантоведческой гносеологической проблематики чрезвычайно широк. В нес входит анализ категорий трансцендентальной критической философии, исследование кантовско-го учения о времени, проблемы уровней знания, структуры процесса познания, активности познающего субъекта и многие другие. Гносеологическая проблематика тесно связана с логической, находясь с ней нередко в отношении взаимопроникновения, объясняющегося тем, что теория познания и логика выступают основным средством реализации трансцендентализма, составившего методологическую и мировоззренческую основу кантовской революции в философии. Отсюда особая значимость теории познания и логики в системе Канта.
Данное обстоятельство побуждало исследователей время от времени выступать с утверждениями о том, что теория познания является основной проблемой кантовской философии. Но постановка данного вопроса не несет в себе большого исследовательского потенциала. Не меньшей аргументацией располагает и другая точка зрения, согласно которой основной проблемой кантовской философии является проблема человека. Противоречие в данном случае лишь кажущееся. Приведенные суждения приобретают значение истинности в различных системах отсчета, т. е. в разных отношениях. При целостном анализе кантовской философии, предполагающем более высокий методологический уровень обобщения ее многообразной проблематики и с учетом социально-исторического и научно-теоретического контекста, данное противоречие снимается само собой.
Нельзя не заметить тенденции к уточнению интерпретации так называемого кантовского агностицизма. Все более решительным становится отход от упрощений в толковании позиции Канта, вступающих в противоречие с замыслом философа сделать критику разума мерилом, «которым можно с достоверностью различать знание от мнимого знания», уничтожить иллюзии даже «ценой утраты многих признанных и излюбленных фикций» и найти достоверные основы науки. Прояснение подлинной позиции Канта по данному вопросу имеет место в работах К. С. Бакрадзе, А. В. Гулыги, Л. А. Абрамяна,
Г. В. Тевзадзе, Н. В. Мотрошиловой, В. Н. Кузнецова, В. А. Жучкова и др. Указанному уточнению в значительной мере способствует рассмотрение с точки зрения позитивного методологического содержания категории времени в ее кан-товском понимании, заключающем в себе онтологическую, гносеологическую и естественно-научную плоскости анализа. Проблеме времени в критической философии посвящены исследования В. 1-І. Молчанова, Н. В. Мотрошиловой, 10. П. Ве-дина, Г. В. Тевзадзе, Н. И. Деминой и др.
Важное место в кантоведении (советском и зарубежном) занимает проблема субъекта. К ней обращаются представители различных направлений и школ. В отечественной канто-ведческой литературе названная проблема обстоятельно исследована со стороны познавательной функции субъекта. Проблема субъекта познания в кантовской философии явилась предметом специального анализа в работах В. Л. Лекторского, В. С. Швырева, К. Н. Любутина, В. И. Шинкарука, 10. В. Петрова, Г. В. Тевзадзе, В. Н. Кузнецова, В. Л. Жучкова, Т. Б. Длугач и др. Проблема субъекта действия в советской кантоведческой литературе практически не исследована. Можно говорить лишь о постановке проблемы субъекта практического действия в работах К- Н. Любутина, И. С. Нарско-го, Г. В. Тевзадзе, Э. Ю. Соловьева и некоторых других. Прослеживается нмлицитное признание важности данной проблемы в сочинении Н. В. Мотрошиловой «Новаторская философия Иммануила Канта» (в книге «Рождение и развитие философских идей»).
Неизменно привлекает к себе внимание кантоведов морально-этическая проблематика кантовского учения, зачастую идентифицируемая с практической философией Канта (что, по мнению автора, неправомерно). Правда, проблемам кантовской этики посвящено гораздо меньше исследований, нежели проблемам диалектики, логики и теории познания. Но данное направление привлекло внимание таких известных авторов, как П. Впноградская, В. Ф. Асмус, А. В. Гулыга, Э. 10. Соловьев, В. П. Шкоринов, О. Г. Дробницкий, В. Н. Батин. А. П. Скрипкин, В. Н. Кузнецов. Две идеи практической философии, по оценке В. Ф. Асмуса, оставили глубокий положительный след в истории мысли — «идея независимого от религии обоснования этики и идея подчинения этики личного счастья этике долга»5.
s См.: Асмус В. Ф. Этика Канта. // Кант И. Соч. Т. 4 /1/. С. 60.
Составной частью кантовской философской системы, логически развертывающейся на основе представлений мыслителя об основных способностях души, является эстетика. Отличительная особенность эстетики Канта — в ее связи посредством идеи целесообразности с телеологией как учением о целесообразности в органической природе. Путь Канта к идее целесообразности в живой природе, явившейся методологическим основанием эстетики, берет свое начало в ставшем знаменитым вопросе «Можно ли сказать: дайте мне материю, и я покажу вам, как можно создать гусеницу?» Далее он пролегает через «Критику чистого разума», статьи «Определение понятия о человеческой расе», «О применении телеологических принципов в философии» и находит свое завершение в «Критике способности суждения» —эстетике и телеологии. Проблемы кантовской эстетики освещаются в работах Л. Я. Зи-вельчпнекой, В. Ф. Асмуса, Л. В. Гулыги, С. Маркуса, Ю. Б. Борева, М. Ф. Овсянникова, 3. В. Смирновой, Н. И. Балашова, М. М. Розенталя, В. И. Толстых, М. Н. Афасижева, В. Н. Кузнецова и др.
Последние два-три десятилетня отмечены возрастанием в кантоведеппн интереса к проблемам философии истории, социальной философии, а также политическим и правовым воззрениям кенигсбергского мыслителя. Адекватная интерпретация названных проблем имеет существенное значение для более глубокого понимания критического учения, поскольку они составляют его неотъемлемую часть. Значимость данной проблемной области определяется также тем, что в ней находят форму реализации, наглядно сопоставимую с социальной и духовной практикой эпохи, самые спекулятивные идеи Канта. Примечательно, что интерес к философско-историческим, социально-политическим и правовым взглядам кенигсбергского мыслителя возрастал по мере осознания необходимости совершенствования связен и отношений как внутри мирового сообщества в целом, так и в составляющих его объединениях и ассоциациях. Подтверждением этого интереса явились исследования В. Ф. Асмуса, А. А. Ппонтковского, П. Н. Галанзы,
A. В. Гулыги, И. С. Андреевой, Э. Ю. Совольева, И. С. Нар-
ского, Д. И. Фельдмана, Ю. Я. Баскіша, М. А. Булатова,
B. П. Кохановского, Д. М. Гринишина, В. Н. Кузнецова и др.
Довольно большое место в кантоведческой литературе за
нимают работы, содержащие критический анализ исследова
ний зарубежных авторов. Труды такого характера в своеоб
разной форме знакомят читателя с зарубежной философской
мыслью и тем самым вносят вклад в преодоление известного
іізотяционіїзма нашей философской науки. В данном отношении следует отмстить работы С. И. Попова, В. А. Лекторского, В. С. Швырсва, II. С. Андреевой, Н. В. Мотрошиловой, И. С. Нарского, П. П. Гапденко, В. А. Жучкова, Т. Б. Длугач и др.
В меньшей степени в нашей кантсведческой литературе явились предметом специальных исследований философия религии, философия культуры, теория воспитания, проблемы личности, свободы, хотя и они нашли отражение в работах Т. И. Ойзермана, И. С. Нарского, Б. Т. Григорьяна, Э. Ю. Соловьева, В. И. Коровина, А. В. Гулыги, В. Н. Кузнецова, В. Д. Шмелева и др.
Оценивая состояние отечественных кантоведческих исследований последних десятилетий в целом, следует сказать, что они охватывают широкий спектр проблем философии Канта. При этом нельзя не заметить, что полнее исследована теоретическая философия, в меньшей степени практическая; разработке отдельных проблем отдается явное предпочтение перед исследованиями обобщающего характера, в которых система Канта просматривается во всех составляющих ее частях и в органической связи со своим временем. Во многих работах пафос критики критической философии значительно превалирует над пафосом позитивного, исторически-систематического анализа поставленных ею проблем и содержащихся в ней решении. .
Детализация философии Канта относительно составных частей, аспектов, проблем, периодов формирования и т. д. как способ ее интерпретации в общем соответствует закономерному процессу дифференциации научного знания, в том числе философского, свойственного нашему столетию. Однако результаты такого рода исследовании нуждаются в постоянном обобщении на методологическом и мировоззренческом уровнях. Было бы ошибочным отрицать тот факт, что тенденция обобщающе-конструктивного подхода в анализе кантов-скоі'і философии в той или иной форме наличествовала всегда. Но она нередко меняла свои ориентиры .сосредоточиваясь на разуме или воле, гносеологии или этике, онтологии или деятельности субъекта. При этом различия, содержащиеся в перечисленных составляющих кантовского учения, зачастую возводились в степень альтернативности.
На наш взгляд, необходим качественно новый уровень обобщения проблематики кантовской философии, принимающий во внимание духовную и социальную реальность XVIII века как определенный этап культурно-исторического процес-
Ca. He случайно тенденция обобщающе-методологического анализа философии Канта в последние годы все более утверждается в кантоведческих исследованиях. Ее целесообразность наглядно обнаруживается в свете традиционной проблемно-содержательной классификации основных кантовских произведении критического периода. В самом деле, «Критика чистого разума» рассматривается главным образом как теоретико-познавательное произведение. На ее основе анализируется проблема субъекта и смежная с ней проблема деятельности. Послдняя, и это важно отмстить, предстает преимущественно в кантоведческих исследованиях лишь как познавательная активность субъекта. «Критика практического разума», примыкающие к ней «Основы метафизики нравственности» и вторая часть «Метафизики нравов» трактуются как произведения, заключающие в себе этику, а «Критика способности суждения» — эстетику и учение о целесообразности. «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане», «Ответ на вопрос: что такое Просвещение?», «К вечному миру» и первая часть «Метафизики нравов» рассматриваются как сочинения по философии истории и философии права.
Данная классификация не может вызывать возражений, тем более, что она согласуется с высказываниями Канта. Но она не может также вызвать и полного удовлетворения по ряду причин. Укажем лишь некоторые. Во-первых, составные части критической философии предстают в ней как рядопо-ложенные. Исследование отдельных частей, несомненно, важно, более того, оно необходимо. Без него невозможны какие-либо обобщения. В то же время рядоположенность составных частей — это признак не системы, а лишь агрегата. Но философии Канта в системности отказать нельзя.
Во-вторых, системное упорядочение критической философии в ее современных интерпретациях с ориентацией на вопрос «что есть человек?», рассматриваемый в качестве важнейшего вопроса новоевропейской философии, предполагает включение в число системообразующих произведений «Антропологии» и «Педагогики». Между тем, эти сочинения не привлекли пока должного внимания кантоведов (отечественных). Более того, в примечаниях к шестому тому сочинений Канта поясняется, что «Антропология» не представляет собой части его философской системы и в отношении своего эмпирического содержания является устаревшей6. Правда, существует и другая точка зрения на данное сочинение. Уже первый взгляд на
5 См.: Кант И. Соч. Т. 6. С. 688.
«Антропологию», замечает А. В. Гулыга, говорит о совпадении ее структуры с общей системой кантовской философии. Речь идет о трех способностях души, составивших три раздела «Антропологии» и явившихся предметом трех «Критик». В «Антропологии» идеи критической философии непосредственно соотнесены с миром человека, его переживаниями, устремлениями, поведением»7,— заключает А. В. Гулыга.
В-третьих, исходя из логики приведенной классификации, провозглашенное Кантом первенство практического разума перед теоретическим следует понимать в конечном счете как приоритет добра перед истиной. Однако подобная экстраполяция была бы, по меньшей мере, некорректной. Если даже такого рода тенденция может быть обнаружена в определенных отношениях, методологического или системообразующего значения в критической философии она не имеет. Средиевеко вые трансценденталии истины, добра и красоты предстали в кантовеком учении как продукты применения трех априорных принципов: чистой формы знания, чистой формы действия и чистой формы целесообразности8. Если говорить о приоритете указанных форм, то речь может идти о приоритете действия перед знанием, но действие выступает в кантовской философии как основой добра, так и основой знания (следовательно, и истины). Этика — производный, хотя, разумеется, не второстепенный продукт кантовского трансцендентализма. Не случайно содержательные законы этики Канта не интересуют. Его задача — найти основания возможности этики. Этика в системе Канта основывается на чистом моральном законе, возможность которого, в свою очередь, основывается на свободе. Свобода же является важнейшей непосредственной проблемой трансцендентальной философии.
Стремление определить мировоззренческо-методологичес-кую основу кантовской философии характерно также для зарубежного кантоведения последних десятилетий. Так, известный германский кантовед Ф. Каульбах считает, что сегодня не является ценностью обнаружение противоречий в кантовеком ходе мышления. Напротив, следует сосредоточить внимание на руководящей идее критической философии, ее основном принципе и таким образом обозреть все составные части кантовского учения в их связи и единстве. Учитывая тенденцию
7 Гулыга А. В. Немецкая классическая философия. М., 1986. С. 101 —
102.
8 См.: Доброхотов А. Л. Категория бытия в классической западно-ев
ропейской философии. М., 1986. С. 195—196.
современных исследований к детальному анализу философии Канта, подчеркивает Каульбах, важно избежать опасности изоляции отдельных результатов как друг от друга, так и от целого9.
Центростремительная направленность зарубежных канто-ведческих исследований обнаруживается, в частности, в том, что подвергается сомнению не только целесообразность, но и правомерность разграничения критического и докритического Канта, которое все чаще рассматривается как искусственное1С. В этой связи заслуживает внимания возрастающий интерес к проблеме субъективности и принципу действия в системе Канта, о чем свидетельствуют уже названия работ". Принцип действия, по мнению Каульбаха, объединяет философию Канта в единое целое12.
Интерпретация принципа действия в качестве методологически и мировоззренчески основного принципа кантовской философии является, на наш взгляд, адекватной и перспективной, ибо деятельностный подход, осуществленный Кантом, реализован им преимущественно на основе принципа действия. В отечественной кантоведческой литературе феномен действия как важнейшая составляющая науки о мудрости в ее кантов-ском понимании анализируется А. Л. Доброхотовым в книге «Категория бытия в классической западно-европейской философии», Н. В. Мотрошиловой в книге «Рождение и развитие философских идей» (в разделе «Новаторская философия Иммануила Канта»), а также автором диссертации в книге «Философия И. Канта».
Представляется, далее, целесообразным и плодотворным исследование онтологической плоскости кантовской философской системы. Внимание к онтологической проблематике имеет в кантоведснии давнюю традицию. Онтология Канта и в на-
9 См.: Kaulbach F. Das Prinzip Handlung in der Philosophic Kan(s.
Berlin. New York, 1978. S. I—IX.
10 См., например: M. J. Scott-Taggart. Recent Wo;rt on the Philosophy
of Kant.//American Philosophical Quartcrh/3 (1966). P. 172.
11 См., например: Aktucll Problem^ der Subjektivitat. Berlin, 1983;
Hopcmann B. Die Jdee der Freiheit und das Subjekt. Handstein, 1982;
Brunner A. Kanl un,d Wirklichkeit des Geistigen. Munchen, 1978; Jansohn
H. Kauls Zehre von der Subjektivitat. Bonn, 1969; Kaulbach F. Das
Prinzip Handlung in der Philosophie Kants. Berlin. New York, 1978;
WahrhafUgkcit und Handeln aus Freiheit, Bonn, 1978; Wahrheit des
Handeins. Bonn, 1974; Kant. Zur Deutung seiner Theorie von Erkennen
und Handeln. Koin, 1973 u. a.
12 См.: Kaulbach F. Das Prinzip Handlung in der Philosophie Kants.
S. VII.
стоящее время находится в центре внимания зарубежного кантоведення |3. В известной мере воздали ей должное и отечественные авторы. Наибольший интерес представляют исследования С. Л. Франка, Н. О. Лосского, А. Ф. Лосева, из новейших—-работа А. Л. Доброхотова «Категория бытия в классической западно-европейской философии, в которой прослеживается прямая связь проблематики кантовского трансцендентального учения (на уровне всех трех видов априори) с традиционной онтологией и. Необходимость всестороннего анализа учения Канта о бытии диктуется, в частности, тем, что вне онтологического аспекта невозможно адекватно оценить как гносеологическое, так и методологическое содержание кантовского трансцендентализма, а значит и критическую философию в целом. Неучет наличия различных по существу, но одинаково важных по роли и значению пластов критического трансцендентального учения существенно затрудняет его аутентичную интерпретацию.
Не останавливаясь на всех направлениях исследования кантовскон философии, следует сказать, что в целом в нашем кантоведеннн в последние годы происходит существенно новое прочтение Канта, все более освобождающееся от упрощений, вызванных привходящими обстоятельствами, в том числе идеологического характера, и в то же время воздающее должное забытым достижениям отечественной философской мысли (прежде всего, дореволюционного и послереволюционного периода), как и достижениям зарубежных кантоведческих исследовании. В результате интерпретация кантовскон философии поднимается на качественно новый уровень.
ЦЕЛЬ ДИССЕРТАЦИИ. Целью настоящей диссертации является методологический анализ философии Канта, предпринятый с учетом ее направленности на вопросы: Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться? Что есть человек?
Рассмотрение философии Канта с точки зрения сформулированных мыслителем четырех вопросов представляется целесообразным прежде всего потому, что в своем единстве и
13 См., например: Funkc G. Von der Aktualitat Kants. Bonn, 1979; Funke G. Der Weg zur ontologischen Kantinterpretation. // Kant-Studien, 1971(62). S. 446—166; Biumenberg H. Das Genesis der kopernikanischen Welt. Frankfurt 1975; Jni. Kant. Ontologie und Wissenschaftslheorie. Berlin, 1969; Daval R.Jfii metaphysique de Kant. Paris, 1951 и др.
11 См.: Лосскпн Н. О. Избранное. М., 1991. С. 104; Лосев Л. Ф. Из ранних произведет-!. М., 1990. С. 182; Франк С. Л. Сочинения. М., 1990. С. 303.
связи они отчетливо и адекватно выражают уровень осмысления Кантом не только основной проблемы философии Нового времени, но и предмета философии как науки, ее места в системе человеческой культуры и роли в социальном процессе. Важно учитывать при этом ориентацию кенигсбергского мыслителя на идею прогресса, актуальную в XVII в. не только в теории, но и в практике антифеодального движения. На идею прогресса, равно как на идею гуманизма философия Канта развернута всем своим содержанием, включая методологический уровень исследования общественно-исторического процесса. Но без человеческих действия не может быть ни общественного, ни исторического процесса. Исторический процесс складывается исключительно из человеческих действий.
Автор не ставит специальной задачей критику кантовского учения, так же как критику критики Канта, ибо ограниченный объем работы не позволяет сколько-нибудь обстоятельно развернуть еще одну плоскость исследования. Кроме того, происходящие ныне перемены в мышлении обязывают причастных к философии авторов прежде всего разобраться в принципах, категориальном аппарате, предмете и задачах древнейшей из наук на современном этапе, освободив ее от догматизма и ноной схоластики. В связи с этим представляется более полезным сосредоточить внимание на исторически актуальном содержании учений классиков, включая Канта. Тем более, что поставленные Кантом проблемы относятся по преимуществу к разряду вечных проблем человечества, приобретших ныне небывалую остроту. К тому же сегодня, наконец, утратил свою силу так долго господствовавший в нашей философской литературе принцип непременной критики кантовской философии, реализуемой, как правило, под влиянием идеологических постулатов, выступающих в роли «всей истины». И потому автор видит свою задачу в позитивном анализе исторически значимою содержания философии Канта с учетом развиваю щейся общественной практики.
Цель диссертации определила включение в нее следующих проблемных блоков:
-
Сопряженность философии Канта с духовной и социальной реальностью Нового времени и ее отражение в понятийно-категориальном аппарате критического учения.
-
Принцип действия как методологическая основа философской системы Канта.
-
Соотношение (единство и различие) понятий «моральное» и «практическое» в критической философии.
.18
-
И. Канг: законодательство разума и предмет философии. Критическая трансцендентальная философия как теория познания и действия.
-
Онтология как составная часть философии Канта.
-
Кантовскне идеи законодательства разума и револции образа мыслей в контексте культурно-исторического процесса.
-
Учение Канта о природе человека и его место в системе критической философии.
-
Учение о вере и религии в свете идеи законодательства разума.
Автор обращается к проблемам, непосредственно предстающим в кантовском учении и содержащимся в нем имплицитно; привлекающим неизменное внимание и остававшимся долгое время вне поля зрения исследователей, поскольку актуальность философских идей определяется не только спецификой знания на том или ином этапе его истории, но и достигнутым уровнем общественного развития, формирующим соответствующий социальный заказ. Последним проблемам (аспектам) в диссертации уделено преимущественное внимание.
СТРУКТУРА ДИССЕРТАЦИИ. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Во введении обосновывается актуальность философии Канта, определяемая, прежде всего, ее гуманистическим и демократическим содержанием; анализируются естественно-научные, мировоззренческие и социальные истоки и предпосылки, обусловившие методологическую основу «коперниканского» переворота в философии; формулируется цель диссертации и обозначается круг рассматриваемых в ней проблем; излагаются некоторые аспекты авторской концепции интерпретации философии Канта.
В первой главе «КАНТ и КАНТОВЕДЕНИЕ: ДОСТИЖЕНИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ» дан краткий обзор основных направлений отечественных кантоведческпх исследований последних десятилетий, с точки зрения их достижений и перспектив. Дальнейшее исследование и осмысление кантовской философии автор видит на пути обобщающе-методологического анатнза, в свете которого ее составные части предстают со стороны единства, связи и развития, а не противоречивости и исторической ограниченности. Данная идея, реализуемая в в диссертации в значительной степени на основе выявления онтологической плоскости и измерения онтологического потенциала составных частей философской системы Канта, соответствующих основным формам реального бытия, позволяет, по мнению автора, более полно и рельефно выявить положнтель-
-иое методологическое содержание и мировоззренческое значе--іше критической трансцендентальной философии.
Диктуемая временем необходимость пересмотра ряда традиционных интерпретаций кантовской философии предполагает уточнение содержания се основополагающих понятий (категории) и принципов. На основе предпринятого в диссертации уточнения важнейших исходных понятий критической философии («субьект», «действие», «практическое», «мораль-цос») выявляется объективно обусловленная и социально направленная сущность субъективности кантовской философии.
Завершает первую главу анализ кантовского определения предмета и задач философии как науки (в конечном счете и преимущественно как науки о человеке) с учетом идеи законодательства разума (важнейшей составляющей «коперни-канского» переворота и критического учения в целом), основывающейся на признании, во-первых, творчески-созидающей "активности человека, во-вторых, духовного потенциала человечества в качестве исходного начала теоретической и практической деятельности субъекта и одновременно обусловливающей императивный характер науки о мудрости.
При рассмотрении взглядов Канта на предмет философии внимание автора сосредоточено преимущественно на методологических аспектах проблемы.
Во второй главе «КАНТ О ПРИРОДЕ ЧЕЛОВЕКА» рассматриваются основные аспекты кантовской концепции природы человека: учение об изначальных задатках и способностях (в свете идеи деятельности) и искусстве их развития, о принципах доброго и злого и связанной с ними идее этической общности и другие. Явившись в своей завершенной форме одним из результатов «коперниканского» переворота, концепция природы человека выступает в то же время в качестве основы и составной части критической философии.
«Быть человеком в возможно большей степени» означает, прежде всего, реализацию задатков и способностей человеческого рода через отдельных индивидов в соответствии с предназначением человека как наделенного разумом и волей общественного существа. Преобразование общества на разумных началах, согласно логике критического учения, предполагает освоение каждым человеком (на уровне личности и гражданина) наличного духовно-нравственного потенциала человечества и его дальнейшее развитие, ибо в человечестве, по Канту, есть задатки большего совершенства, принадлежащие к.числу целей природы в отношении человеческого рода, представленного в нашем субъекте.
В третьей главе «КРИТИЧЕСКАЯ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ КАК ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ И ДЕЙСТВИЯ» теоретическая и практическая философия кенигсбергского мыслителя рассматриваются соответственно как теория познания и действия. Предлагаемая плоскость анализа позволяет на методологическом уровне выявить практическую ориентацию критической философии, ее направленность на раскрытие творческой природы и созидательной сущности человека, механизма и способа совершенствования человеческого рода. Автор обращается также к анализу кан-товского учения о вере как субъективной основе действия и религии как форме законодательства разума.
Специальный параграф посвящен категории действия (взаимодействия— общения) —одной из основополагающих категорий немецкого классического идеализма, ставшей в Новое время уровнем познания мира и овладения им и отразившей присущий эпохе динамизм. Место и значение категории действия в критической философии Канта определяется, в частности, убеждением мыслителя в том, что мудрость больше состоит в образе действий, чем в знании. Революция образа мыслен, по замыслу Канта, неизбежно должна повлечь за собой революцию образа действий, а вместе с ней преобразование сферы общественного бытия, включая отношения между людьми и их действительное общение (взаимодействие), и преобразование самого человека.
В заключении подводятся результаты исследования.
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ДИССЕРТАЦИИ. Методологическую основу исследования составляют принцип историзма, принцип единства исторического и логического и принцип объективности п конкретности истины.
Исходя в своем анализе и выводах непосредственно из кан-товских текстов, автор одновременно максимально учитывал результаты отечественных и зарубежных кантоведческих и общефилософских исследований, равно как результаты исследований эпохи и феномена Великой французской революции, истории Нового времени вообще (включая историю науки, философии, культуры). Отправными ориентирами диссертанта явились кантоведческие исследования последних десятилетий, новые тенденции историографии Великой французской революции и историографии науки и культуры Нового времени. Диссертантом использовались также труды отечественных философов дореволюционного и послереволюционного времени.
Наряду с упомянутыми выше, следует назвать и других авторов, труды которых оказали то или иное влияние на становление авторской концепции интерпретации философии Канта. Среди них — отечественные философы: В. С. Барулин, Н. А. Бердяев, Л. П. Буева, Н. К. Вахтомин, Р. М. Габитова, Б. Л. Губман, А. А. Гусейнов, В. А. Жучков, А. Ф. Зотов, М. С. Каган, А. М. Каримскнй, М. И. Каринский, В. Ж Келле, М. А. Киссель, И. С. Кон, Е. С. Линьков, Г. Г. Майоров, Б. В. Мееровский, Ю. К. Мельвиль, С. Т. Мелюхин, X. Н. Момджян, П. И. Новгородцев, В. В. Розанов, В. В. Соколов, В. С. Соловьев, Н. Н. Страхов, П. А. Флоренский,
A. Н. Чанышев, Л. Шестов, В. Д. Юркевич, М. А. Юсим и др.;
зарубежные философы: Л. Бек, Е. Блох, К. Боррис, М. Бур,
B. Виндельбанд, Ф. Герхардт, Ф. Грайф, К. М. Гулиан,
Ф. Делекат, Г. Иррлиц, Б. Келлерманн, Г. Клаус, Я. Кэндзю-
ро, Ю. Липперт, Д. Лукач, Г. Мартин, М. Моритц, Д. Мур,
П. Натори, Г. Риккерт, М. Том, А. Н. Уайтхед, К. Фишер,
Г. Функе, Ю. Хабермас, Т. де Шарден, А. Швейцер, И. Шультц
и др.;
отечественные историки А. В. Адо, М. А. Барг, Ю. В. Борисов, Л. М. Брагина, А. X. Горфункель, М. А. Гуковский, Я. М. За-хер, Н. И. Кареев, В. О. Ключевский, М. С. Корелин, Н. М. Лукин, А. 3. Манфред, А. Л. Нарочницкий, Е. О. Обичкина, Л. А. Пименова, В. Г. Ревуненков, Н. В. Ревякина, Б. Г. Реи-зов, В. Г. Сироткин, Е. В. Тарле. Е. Б. Черняк, П. ГГ. Черкасов и др.;
зарубежные историки: М. Агюлон, Л. Бержерон, Ж. Годшо, Ж. Жорес, Т. Карлейль, Ж. Лефевр, К. Мазорик, А. Матьез, Д. Рюде, А. Собуль, И. Тэн и др.;
историки науки, культуры, религии: Г. Аберт, А. А. Альшванг, И. Д. Амусин, Я- Буркхардт, В. С. Кирсанов, И. А. Крывелев, П. Монро, Ф. Паульсен, И. С. Свенцицкая, И. Хейзинга и др.;
математики и физики: Э. Т. Бэлл, А. Т. Григорьян, М. Клайн, Ф. Клейн, А. Н. Колмогоров, А. Пуанкаре, Б. Риман, К. А. Рыбников, Б. И. Спасский, Д. Я. Стройк, и др.; психологи: Н. Д. Багрова, А. Н. Ждан, А. Н. Леонтьев, М. М. Рубинштейн, П. В. Симонов, Д. Г. Элькин, М. Г. Яро-шевский и др.;
писатели, критики, литературоведы: А. А. Аникст, М. Булгаков, Г. Галаган, Ф. Грандель, И. В. Киреевский, Ж. де Сталь, Р. Роллан, Л. Н. Толстой, Г. М. Фридлендер и др.
Влияние на автора работ перечисленных исследователей было прямым или опосредованным смежными проблемами,
иногда стимулирующим выработку противоположной позиции по тому или иному вопросу, хотя полемику с оппонентами диссертант своей задачей не ставігл (главным образом в силу ограниченного объема исследования).
НАУЧНАЯ НОВИЗНА И ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ДИССЕРТАЦИИ. Новизна авторской концепции интерпретации философии Канта основывается на включении (явном или имплицитном) в анализе ряда аспектов и проблемных ситуации, недостаточно освещенных в философской литературе, но весьма важных для понимания кантовского учения в ею историческом содержании.
-
«Копернпканскнй» переворот в философии и идея революции образа мыслей рассматриваются диссертантом в контексте общеевропейского культурно-исторического процесса, на фоне духовной и социальной реальности эпохи 15. В результате «революция образа мыслей и действий» предстает не только как категория и принцип критической философии, но и как феномен духовно-социальной реальности, начало которому было положено гуманизмом Возрождения в сфере культуры, коперниканским переворотом в астрономии и последующей за ним научной революцией в сфере науки, Реформацией и Крестьянской воины в Германии в религиозной и социально-политической сферах.
-
Философия Каита анализируется через призму поставленного кенигсбергским мыслителем в центр науки о мудрости вопроса «Что есть человек?»
-
В качестве важнейшего методологического принципа кантонской философии, явившегося основой ее единства, а также средством реализации идеи субъекта, рассматривается принцип действия, представляющий собой уровень познания мира и уровень овладения им в науке и социальной практике Нового времени.
-
В качестве одной из составляющих философии Канта выделяется онтологическая плоскость, представленная, по мнению автора, тремя основными, взаимно дополняющими друг друга уровнями: докритпческой онтологией, критической трансцендентальной онтологией как учением о бытии духовно-
15 К середине XVIII пека страны Европы были столь тесно связаны между собой экономически, политически н общей традицией культуры, что многие фундаментальные исторические процессы «носили d своей подоено-, пе подлинно общеевропейский, к* о н т и н е н т а л ь и ы й характер» (см.: Б;ірг М. А. Великая английская революция в портретах ее деятелей. М., 1991. С. 8).
идеального (человеческой субъективности) и онтологией общественной жизни.
-
«Коперниканский» переворот в философии рассматривается в единстве с идеей законодательства разума, с одной стороны, учитывающей природу человека как разумного существа (существа свободы), с другой стороны, непосредственно выходящей на проблему духовно-нравственного потенциала человеческого рода и потенциала человеческой воли (в ее объективной и субъективной обусловленности).
-
В диссертации прослеживается становление и развитие кантовской концепции природы и предназначения человека, сопутствующей философской рефлексии мыслителя на всем протяжении его творчества и выступающей в равной мере в качестве основы и результата критического учения. Учитывать данный уровень исследования Кантом проблемы человека важно также и потому, что к нему восходит проблема добра и зла и с ней органично связана идея этической общности раскрывающая потенциальную роль религии и церкви в утверждении добра в мире и единении людей на основе нравст' венности.
-
Наряду (а в известной мере и в связи) с анализом категории действия и идеи деятельности, в диссертации выявляются новые аспекты категории практического (включая соотношение практического и морального, приоритет практического перед теоретическим) и категории субъекта в их кантов-ском употреблении. Так, в предметной области реализации категории субъекта обозначаются три основные содержательные сферы: познания, действия (взаимодействия-общения), веры. Указанные сферы очерчивают, по мнению автора, концептуальный каркас кантовской философии как науки о человеке на одном из ее уровней. На данном уровне трансцендентальная критическая философия предстает как теория познания и действия.
Перечисленные и другие имеющиеся в диссертации подходы к анализу учения Канта, ориентированного на реализацию человеческой природы и создание соответствующего предназначению человека мира разумных существ, позволяя конкретизировать содержание кантовского трансцендентализма и выявляя объективно обусловленную и социально направленную сущность субъективности критической философии, могут способствовать более глубокому постижению философской системы кенигсбергского мыслителя. Предлагаемая концепция интерпретации философии Канта, по мнению автора, может быть полезной и при осмыслении ряда актуальных сегод-
ня философских проблем. Ряд положений диссертации может быть использован в процессе преподавания философии.
Апробация диссертации
Основные идеи и концептуальные положения диссертации изложены в ряде публикаций, положительно воспринятых научной общественностью (на них получены рецензии, отзывы). По ряду проблем автор выступал на научно-теоретических конференциях и симпозиумах: Международном философском симпозиуме в связи с 200-летием выхода первого издания «Критики чистого разума» Канта (Рига, 1981); Всесоюзном симпозиуме по актуальным проблемам диалектической логики (Алма-Ата, 1968)^ Всесоюзной научной конференции «Философия. Социальное познание. Социальное управление» (Москва, І991); Всесоюзной научной конференции «Перестройка, компьютер, общество» (Москва, 1990); Всесоюзной теоретической конференции «Философия И. Канта и современность» (Калининград, 1977); Всесоюзной научной конференции, посвященной 250-летию со дня рождения Канта (Калининград, 1974); Всесоюзной научно-практической конференции «Стимулы и мотивы общественной и познавательной деятельности» (Владимир, 1970); а также на межвузовских и внут-ривузовскпх научных конференциях Калининградского госуниверситета, Московского кооперативного института, Российского заочного института текстильной и легкой промышленности. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре истории зарубежной философии Московского государственного университета имени М. В .Ломоносова.
