Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Проблемы взаимодействия философии и литературы в современной западной традиции .
1. Взаимосвязь философии и литературы в западной мысли XX века . 26
2. Основные методологические подходы к анализу философско- художественных текстов в XX веке. 53
Глава II. Философия, наука, литература в творчестве Б. Рассела .
1. Мифотворчество и поиск новых форм выражения идей философии в рассказах Б. Рассела. 70
2. Наука и творчество в воззрениях Б. Рассела . 105
3. Проблема диалога культур в философии Б. Рассела. 126
Заключение. 158 Библиография. 163
- Взаимосвязь философии и литературы в западной мысли XX века
- Основные методологические подходы к анализу философско- художественных текстов в XX веке.
- Мифотворчество и поиск новых форм выражения идей философии в рассказах Б. Рассела.
- Наука и творчество в воззрениях Б. Рассела
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
В настоящее время современная зарубежная философия находится в состоянии критического пересмотра своих оснований. Вместе с тем, она не отказалась от продолжения тех систем, которые были предметом ее разработки в XX веке, ибо в последней четверти XX столетия многообразный мир потребовал разнообразных подходов. Вполне закономерно, что попытки осмысления этого единого, но различного в себе мира предполагают и обновление философских концепций. Мир все больше занимается темой взаимодействия культур, диалогом, а также практическими проблемами. Одной из этих проблем и оказалась связь философии и литературы. Естественно предположить, что эта проблема имеет долгую историю, ибо первые философы были поэтами, а значит, литературная форма подачи философского материала была особенно значима во все времена. Постфилософская культура рубежа XX- XXI веков, однако, провозгласила, что философствование является одним из видов литературной практики. Не отказывая этой тенденции в ее правомерности, мы попытаемся разобраться в соотношении философии и литературы, опираясь на работы известного английского философа Бертрана Рассела (1872-1970).
Конечно, сама проблема предполагает решение двойной задачи:
4 непосредственного рассмотрения соотношения философии и литературы, и анализ работ Рассела, касающихся данной темы. При этом в орбиту нашего внимания входит и взаимопроникновение философии и науки, и диалог философских культур, и анализ эволюции взглядов Б. Рассела. Плодотворность опыта возвращения к прошлому, то есть к концепциям, выдвинутым английским мыслителем, напрямую связана с устремлением обнаружить в богатстве его многообразия незаслуженно оставшиеся без внимания, а потому невостребованные, но обладающие актуальностью методы и подходы. Во многом предлагаемое исследование открывает «нового», то есть неизвестного Рассела не только у нас в стране, но и за рубежом. Обращаясь к недавнему прошлому, к 20-60 гг. XX века творчества философа, мы обнаруживаем то, что кажется особенно актуальным сегодня. Нельзя забывать и тот факт, что плодотворное напряжение, существующее между областью философии и литературы, их взаимное сближение и взаимная критика- это не только проблемы современной философской мысли, в частности, философии постмодерна; они постоянно сопутствуют европейской (и не только) философии со времен античности.
Сегодня историки философии и специалисты в области гуманитарных наук говорят о том, что мир в XX веке предстает непонятным для человека: множество нестандартных ситуаций, кризисных и переломных явлений стали причиной того, что прежние стереотипы и жизненные ориентиры перестали работать, произошла перестройка привычного на-
5 выка понимания. В таких случаях на помощь всегда приходят некие
скрытые возможности в самом языке, ранее не попадавшие в поле зрения человека. Итак, назревает необходимость отвлечения жизненно- практического сознания от своих непосредственных носителей и посредством переосмысления представить его в философско-литературной форме, пользуясь средствами литературного языка (широкое распространение получает метафора, составляя основу поэтических ассоциаций и выводя стиль философствования за пределы строго логического мышления). Современная философия, сознательно обращаясь к литературе, и тем самым; расширяя прежнюю узконаправленную специализацию академической философии, соединяет термин с метафорой, чтобы затем вновь обратить к людям уже в форме, приоткрывающей завесу непрозрачности неподдающегося объяснению хаоса действительности.
Многие исследователи задаются вопросом, какие методы использует современная история философии, обращаясь к художественной форме. Значительные изменения привели к тому, что классическая рациональность постепенно отошла от, изначальных строго заданных рамок и вплотную приблизилась к сфере художественного, образного, эмоционального и т. п. настроя современных философских спекуляций. Для изучения этого комплекса обращаются к психоанализу, деконструкции, постмодернизму, постструктурализму. Известно, что со второй половины XX столетия на смену классическому понятию рациональности приходит постклассическое, а затем - постнеклассическое. Свою
6 лепту в этот процесс внес и Бертран Рассел, который в 50-60-х годах через литературно - философско-публицистическое творчество расширяет понятие рациональности, и таким образом становится предвестником смены парадигм рациональности, которая теперь сочетает в себе логические основания с культурно- историческим контекстом. Так, будучи одним из основоположников аналитической философии, философии логического атомизма, изначальным приверженцем логического и строго рационального подхода, Рассел переходит к художественной форме изложения, которая никоим образом не может быть ограничена. В произведениях Рассела происходит поиск зон свободы в мире внешней упорядоченности, ибо художественное творчество освобождает человека от тирании факта.
В рамках становящейся на рубеже XIX - XX веков новой парадигмы мы имеем дело не просто с взаимосвязью, но скорее с ком-плиментарностью, синкретическим единством художественного, философского, мифологического и научного мировидения, различными вариантами их взаимодействия. Современное искусство, с одной стороны, сопутствует научному, мифологическому, философскому мировоззрению, но с другой,- испытывает их воздействие. Эту проблему пытается по-своему решить история философии. Так, в центре внимания Б. Рассела оказывается формирование разных подходов, альтернативных сочетаний концепций и способов постановки и решения проблем вис-
7 тории философии, которые не могут быть разрешены на внутридисцип-
линарном уровне.
Степень разработанности проблемы.
Определенные сложности при написании этой работы были связаны, прежде всего, с тем, что из шестидесяти книг философа на русский язык переведены лишь несколько из них («История западной философии», « Дедал и Икар», « Новейшие работы о началах математики», «Человеческое познание», «Практика и теория большевизма», «Проблемы философии», «Словарь разума, материи, морали», «Мудрость Запада», «Философия логического атомизма» сборник статей «Искусство мыслить»), к тому же философско-художественное творчество Рассела никогда не становилось предметом специального исследования не только у нас в стране, но и за рубежом (исключение составляет перевод нескольких философско-художественных эссе, опубликованных в шестидесятых - восьмидесятых годах).
Теоретическую основу диссертации составляют, в первую очередь, работы философов, занимающихся исследованием актуальной темы соотношения философии и литературы. Среди западных исследователей следует отметить Ж.-П. Сартра, Г. Г. Гадамера, Г. Башляра, Р. Барта, М. Хайдеггера, К. Уилсона, П. де Мана, А. Мэрдок, М. Бланшо, Ж.-Л. Нан-си, М. Мерло-понти, А. Данто, П. Рикера, Ж. Делеза, Ж. Дерида.
8 К сожалению, приходится отмечать, что столь популярная на европейском и американском континентах тема взаимодействия философии и литературы в нашей стране пока не смогла заинтересовать многих исследователей, несмотря на то, что на сегодня эта тенденция в философии становится уже важным историческим прошлым, а значит, заслуживает более пристального внимания. В России среди исследователей, серьезно подходящих к данной проблематике, можно отметить М. К. Мамарда-швили, Н. Б. Маньковскую, И. П. Ильина В. Курицына, А. С. Колесникова, В. М. Дианову, М. Эпштейна, Н. В. Тишунину, Грякалова А. А.. В работе получили отражение идеи многих из них.
Основные цели и задачи научного исследования.
Цель данного исследования - восполнить имеющийся пробел в историко-философском процессе, включив в него такой важный компонент как философско-художественное выражение современной мысли на примере творчества Бертрана Рассела.
Реализация основной цели осуществлялась посредством решения следующих исследовательских задач:
- определения одной из наиболее важных тенденций развития современной философской мысли в связи с ее обращением к практикам искусства, а именно - литературы;
- определения соотношения и взаимной обусловленности философии и литературы в XX столетии;
- установления единого комплексного подхода науки, философии,
искусства в отражении процессов современного мира;
-тщательного анализа предпосылок и источников формирования философско-художественного отражения действительности;
-анализа причини механизмов изменения понятия классической рациональности и последствия этого изменения;
- определения роли средств искусства (в частности, литературы) в современной философской традиции;
- анализа тех условий, в рамках которых протекало становление
личности Б. Рассела;
выявления специфики анализа философско-художественной мысли на примере философско- художественных эссе Б. Рассела;
выявления в философско-художественном творчестве Рассела мифопоэтической основы;
определения роли Б. Рассела в области развития диалога культур и актуализация его идей в поисках решения конфликтов в современных глобализационных процессах.
Методологическим основанием диссертационного исследования является метод комплексного междисциплинарного анализа, который позволил в рамках исследования связать воедино в неразрывное целое проблемы философии, науки и искусства с сохранением специфики каждого из них в отдельности. Также использовался метод логико-
10 концептуального анализа, метод интерпретации, прием сравнительного
текстологического анализа. Особое значение для исследования имеет метод компаративистского анализа, позволивший объективно соотнести и сопоставить различные философские традиции. Исследование проводилось в соответствие с принципами объективности, всесторонности рассматриваемых проблем и системности в процессе их разработки.
Научная новизна исследования.
Научная новизна диссертации заключается в следующем:
- впервые как в зарубежной философской мысли, так и в отечест
венной в качестве центральной темы исследования выступает философ-
ско-литературное творчество Бертрана Рассела;
- произведено обоснование плодотворности и исторической необходимости обращения современной философии к области литературы на примере сопоставления европейской и американской философских традиций;
установлена преемственность и единство процесса философской мысли на примере творчества Б. Рассела, в эволюции взглядов которого раскрыты особенности формирования современной философии;
выполнен систематический анализ в области определения нового статуса, как философии, так и литературы в связи с изменением критериев и общих норм оценки философских и литературных работ;
представлено творчество Рассела как одного из первых западных философов, работавших в направлении преодоления европоцентризма, выработки новых ценностей в условиях становления глоба-лизационных процессов;
показано, что в философии Рассела содержатся основы компаративистского подхода в области диалога культур Востока и Запада;
на примере опыта английского философа продемонстрирована объективная необходимость сочетания академической и практической философии.
Теоретическая и практическая значимость работы.
В исследовательском плане результаты диссертационной работы могут быть использованы для исследований в областях, смежных с философией и литературоведением. Философско-теоретические подходы и выводы диссертации могут применяться в качестве существенного дополнения для углубления лекционных, а также разработки специальных курсов по истории современной зарубежной философии, литературоведению, эстетике, культурологии, философской компаративистике.
Работа может быть использована при составлении энциклопедических и справочных изданий по философии.
Результаты исследования апробировались:
1 .при выступлении с докладами на международных научных конференциях, в частности:
доклад «Современная философия и творчество Б. Рассела» на 11-й Международной конференции молодых ученых «Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы» (СПб., СПбГУ, декабрь 2000.);
доклад «Философия и литература на грани третьего тысячелетия» на Четвертой Санкт- Петербургской ассамблеи молодых ученых и специалистов (СПб, СПбГУ, декабрь 1999);
доклад «Диалог в современной философской традиции» на Пятой Санкт-Петербургской ассамблеи молодых ученых и специалистов (СПб, СПбГУ, декабрь 2000);
доклад «Диалог: античность и современность» на VIII международной Платоновской конференции (СПб, СПбГУ, июнь 2000);
доклад «Диалог как способ существования философской мысли» на юбилейной научной конференции «Философия XX века: школы и концепции» (СПб, СПбГУ, ноябрь, 2000);
доклад «Научная проза Бертрана Рассела на примере работы «Проблема Китая» на Шестой Санкт-Петербургской ассамблеи молодых ученых и специалистов «Философские и духовные проблемы науки и общества» (СПб, СПбГУ, декабрь 2001);
доклад «Философия Бертрана Рассела» на конференции молодых ученых философского факультета СПбГУ (СПб, СПбГУ, ноябрь 2002);
13 доклад «Взаимодействие философии и литературы: европейская и
американская традиции» на межвузовской научной конференции «Гуманитарные науки, философия и компаративистика» (СПб, СПбГУ, ноябрь 2003);
доклад «Диалог культур: проблема самоидентификации» на IV международной конференции «Проблема «другого голоса» в языке, литературе и культуре» (СПб, РГПУ им. Герцена, март, 2003);
доклад «Философия и литература в перспективе сравнения европейской и американской традиций» на X международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, МГУ, апрель 2003).
2.при выступлении с докладом на заседании теоретического семинара «Современная коммуникативная философия и коммуникативные стратегии в преподавании философии» «Проблема межкультурной коммуникации в контексте философско-художественного освоения современной реальности» (Минск, Европейский гуманитарный университет, январь 2004) .
3. Диссертационное исследование поддержано грантом Минобразования А03-1.1-89. (2003 -2004 гг.).
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры современной зарубежной философии философского факультета Санкт- Петербургского университета 5 марта 2004 года.
14 Структура диссертации.
Работа определяется характером и направленностью поставленных
в ней задач. Диссертационное исследование состоит из введения, двух
глав, пяти параграфов, заключения и библиографии. Объем диссертации
-177 страниц.
В работе представлен анализ некоторых тенденций современной философии в контексте творчества английского философа. Рассматриваются такие направления, как философия литературы на примере фи-лософско-художественных работ Рассела и философия науки, диалог философских культур. Все эти три составляющие неразрывно связаны между собой и прослеживаются сквозь призму эволюции взглядов Рассела. Диссертационное исследование состоит из двух содержательно неразрывных между собой частей. Анализ взглядов Рассела применительно к философско-художественной сфере был бы неполным, и возможно, непонятным без рассмотрения общей традиции, общего контекста и основных тенденций и направлений современной западной философии. В эпоху античности философия и литература представляли собой синкретическое единство, но последующее развитие субъектно-объектных отношений способствовало их раздельному пребыванию. И, тем не менее, на протяжении всего исторического процесса можно наблюдать их взаимное притяжение. Синкретизм философской и художественной мысли с новой силой возродился в XX столетии. Такой поворот объяс-
15 няетво многом выделение философии искусства, и, в частности, философии литературы как самостоятельной области философской рефлексии. Другой причиной такого положения дел послужила утрата в XIX - XX веках университетской философией своего значения. Она уступила место великим неакадемическим философам масштаба С. Кьеркегора, Ф. Ницше, А. Камю и др. И если университетской философии позднее удалось частично возвратить утраченную позицию (благодаря работам философов-экзистенциалистов — К. Ясперса, Ж.-П. Сартра, М. Мерло-Понти, Г. Марселя и, прежде всего благодаря работам М. Хайдеггера), то произошло это потому, что философия вторглась в пограничную область поэтического языка, за что стала нередко подвергаться критике.
Благодаря философским учениям С. Кьеркегора, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, Э. Гуссерля, Б.Рассела, М. Хайдеггера, Л. Витгенштейна и многих других, наметился отход от идеалов классической философской традиции. Подобный отход сопровождался ее критикой в двух основных аспектах: во-первых, ее преобразования, с целью совершенствования; а во-вторых, - признание полной несостоятельности в условиях перестройки привычного навыка понимания (Колесников А. С). В рамках этой парадигмы мы имеем дело не просто с взаимосвязью, но скорее с комплиментарностью, синкретическим единством ху-
Дианова В. М. Постмодернистская философия искусства: истоки и современность. СПб., 1999. С. 113.
дожественного, философского, мифологического и научного мировиде-ния, различными вариантами их взаимодействия. Современное искусство, с одной стороны, сопутствует научному, мифологическому, философскому мировоззрению, но с другой,- испытывает их воздействие. Сбывается предсказание Г. Флобера: «Чем дальше, тем искусство становится все более научным, а наука все более художественной; расставшись у основания, они встретятся когда-нибудь на вершине».1
Современная философия, сознательно обращаясь к литературе, и тем самым, расширяя прежнюю узкую специализацию академической философии, ее замыкание на абстрактных конструкциях, соединяет термин с метафорой. Еще в первой трете XX века признанный аналитик Рассел одним из первых заговорил о том, что хотя строгий идеальный язык науки логически безупречен, но мы не можем ориентироваться на него в жизни, а также о недостаточности средств строгого языка науки для отображения многообразия всего мира. И именно в тех случаях, когда предельно точный логический язык не работает, необходима метафора. Это и есть граница эмпиризма.3 Несмотря на этот факт, практически до 50-х гг. в аналитической философии постулируется недопущение метафоры (в том числе и в пределы точного знания), и главная причина такого положения - отсутствие средств ее формализации. По-
1 Флобер Г. Письма. М.-Л., 1933. С.47
2 Эпштейн М. Постмодерн в России. Литература и теория. М.: Издание Р. Элинина, 2000.
С. 237.
Рассел Б. Человеческое познание. М.: «Иностранная литература», 1957. С. 530-537.
17 степенно зарождается некая пограничная область, в которой термины
употребляются не в четко определенном значении, а как «мыслеобра-зы, как полуметафоры - полутермины, значение которых менее вероятно и определимо, чем на языке философии, но в то же время и более дискретно, чем в собственно образном, художественном творчестве».1 Поводом для критики новой философии служит ее частичный отход от строгости аналитического аппарата, отказ придерживаться единственно определенной методологической установки и жесткого языка мысли, соединение понятий из разных областей. В центре внимания оказывается формирование альтернативных сочетаний понятий, альтернативных способов постановки и решения проблем, которые не могут быть разрешены на внутридисциплинарном уровне.
Специфика художественного мировидения, в рамках которого сформировалось представление о целостности мира, возможности равноправного сосуществования различных точек зрения, ценностей, плюрализме методов, нашла отражение в иных способах освоения действительности. Толерантность - одна из важнейших характеристик искусства - помогла в определенной мере «вместить в себя весь предшествующий опыт не только своей культуры, но и мировидение других культур»: 2 именно природная одаренность творческого мировидения помогла Расселу в понимании такой сложной самобытной культуры,
1 Эпштейн М: Указ. соч. С. 235. Дианова В. М. Постмодернистская философия искусства: истоки и современность. С. 235.
18 как китайская. В работе «Проблема Китая»1 философ сочетает научный
подход к анализу китайской действительности с подлинно литературным оформлением, заложив в книгу необычайный потенциал к действию нашего воображения и выбрав в качестве центральной проблему диалог культур.
Возможно, больший интерес могут представлять не столько представители экзистенциализма, феноменологии и т.д., сколько аналитические философы, в какой мере они подвержены поэтическому, творческому порыву. Бертран Рассел, крупнейший представитель и один из основателей школы аналитической философии, также не избежал влияния новых тенденций двадцатого века. В 1950 году Рассел получил Нобелев-
скую премию по литературе за работу «Брак и мораль» и другие, ибо по философии таких премий не предусмотрено. Но, с другой стороны, это была заслуженная премия именно по литературе. И, тем не менее, несмотря на столь высокую оценку литературного творчества английского мыслителя, оно никогда не становилось предметом специального исследования.
Чтобы глубже понять и объяснить данную сторону его творчества, необходимо обратиться к истокам формирования личности мыслителя, поэтому в нашей работе анализируются не только сами работы Рассела на грани философии и литературы, но в этой связи учитывают-
1 Russell В. The Problem of China. Georg Allen & Unwin. Ltd., 1922.
2 Russell B. Marriage and Morals. Georg Allen & Unwin. Ltd., 1929.
19 ся и его научные воззрения, так как оказываемая ими роль на становление взглядов философа очень велика. Рассел - выходец из знатного аристократического рода Англии. Его детство проходило в стенах библиотеки деда, Джона Рассела, - премьер-министра Англии. Уже в то время было положено начало его подлинно классической манеры изложения. После домашнего обучения с лучшими преподавателями, Рассел получает блестящее образование в Тринити - колледж (Кембридж). Не случайно, за ним впоследствии закрепилась слава одного из последних энциклопедистов нашего столетия, классика английского языка.
С самого начала творческого пути работы лорда носят не только логико-рациональный, но и историко-философский, политологический характер. Он уделяет большое внимание исследованиям в области искусства рационального предположения и художественной формы подачи материала - будь то математика, экономика или политика.1 К его основным работам относятся «Германская социал-демократия» (1896), «Философия Уильяма Джеймса» (1910), «Научный метод в философии» (1914), «Философия Бергсона» (1914), «Свобода и организация» (1934), «Легитимность против индустриализма» (1934), «Введение. Материализм: прошлое и настоящее» (1925), «Философия Сантаяны» (1940), «Философия Дьюи» (1939), «Философия истории Гегеля» (1941), «Влияние науки на общество» (1951), «Людвиг Витгенштейн» (1951), «Джон Стюарт Милль» (1955), «История как искусство» (1954), «Фило-
Колесников А. С. Философия Бертрана Рассела. Л.: Издательство ЛГУ, 1991.
20 софия и лингвистический анализ» (1955), «Портреты на память и другие
эссе» (1956), «Мое философское развитие» (1956) -и это далеко не полный список работ Рассела по истории философии. Но наиболее широкую известность принесли мыслителю капитальные труды «История западной философии и ее связь с политическими и социальными обстоятельствами от ранних времен до настоящих дней» (1945) и «Мудрость Запада. Историческое обозрение западной философии в ее социальных и политических системах» (1959). Практически все его труды, включая историко-философские, политические, нравственные очерки и эссе по свободомыслию и атеизму - все они высокохудожественные произведения с великолепной стилистикой, остроумные, с использованием широкой гаммы литературных приемов.1 Неиссякаемая энергия и завидное упрямство английского мыслителя сохранялись на протяжении всего его 97-летнего жизненного пути. Труды Рассела, написанные с мастерской ясностью мысли и непревзойденным стилем, составляют более 60 книг, которые до сих пор пользуются постоянным спросом, как и более тысячи статей на самые разные темы. Его письма повлияли на идеи миллионов людей.
Первая книга художественно-литературных работ появилась в 1953 году в виде пяти небольших рассказов под общим заголовком «Сатана в предместьях». Это была не первая попытка Рассела выразить свои
Колесников А. С. Б. Рассел: взгляд на историю западной философии.// История современной зарубежной философии: Компаративистский подход. В 2 томах. СПб., 1998. Т. 1.
21 взгляды в литературной форме. В начале столетия он написал несколько
романов, из которых сохранился только один - «Неприятности Джона Форстиса». Джозеф Конрад высоко оценил книги Рассела, всячески поддерживал начинания молодого мыслителя. Г. Риккенсон отнесся к творчеству Рассела с большой симпатией, о чем свидетельствует адресованное Расселу письмо от 1912 года: «Я полагаю, что Ваше творчество можно отнести к лучшей прозе..., и это высшая оценка, которую кто-либо может получить. Я знаю, Вы единственный человек, который боится быть отвергнутым, ив этом мы похожи. Я надеюсь, что ради тех, кто нуждается в поддержке, Вы опубликуете роман. Ваши поклонники будут немногочисленными, но достойными». Несмотря на столь мощную поддержку, Рассел так и не решился напечатать роман, и последний пролежал забытым среди других бумаг до 1968 года, когда автора попросили пересмотреть свое решение.
Брак с американской писательницей Эдит Финч в декабре 1952 году оказался самым счастливым. Ее любовь и дружеская поддержка спасли философа от затянувшегося периода пессимизма и отчаяния 30-40-х гг., и особенно обострившегося во время войны. Без сомнения, обретение гармонии в личной жизни стало главной причиной, побудившей Рассела вернуться к беллетристике. В «Автобиографии» он посвятил Эдит следующие строки: «Долгие годы я искал покоя. Я нашел экстаз, нашел муку, безумие и одиночество. Я нашел боль одиночества, что иссушает сердце, но покоя так и не смог постичь. Сейчас, на закате жизни,
22 я узнал тебя, а с тобой познал и экстаз, и покой, и мир».1 Творчество
данного периода характеризуется более терпимым отношением к действительности, проницательностью, тонким остроумием и, прежде всего, явной удовлетворенностью автора от своих творений. В предисловии к сборнику «Сатана в предместьях» Рассел писал об удовольствии, которое он получил при сочинении рассказов: «Вероятно, необычно в 80-летнем возрасте пойти по новому пути, но не исключительно беспрецедентно: Гоббс был старше меня, когда предпринял попытку написать свою автобиографию латинскими гекзаметрами: Тем не менее, необходимо сказать несколько слов, чтобы смягчить возможное удивление. Не думаю, что удивление читателей по поводу создания этих рассказов будет меньшим, чем мое собственное. По какой-то совершенно непонятной мне причине я внезапно почувствовал потребность в литературно-художественных рассказах, хотя никогда прежде и не думал об этом. Я неспособен критически оценить этот вид своего творчества. Всё, что я знаю - то, что написание доставило мне большое удовольствие, а потому могу надеяться, что найдутся те, кто с удовольствием их прочитает».2 В свободный и непосредственный стиль рассказов были заложены широкий взгляд автора на социальные и этические проблемы, хотя Рассел и писал, что его рассказы «не претендуют на то, чтобы быть реалистичными».
1 Russell В. The Autobiography of Bertrand Russell. London, 1968. P.3.
2 The Collected Stories of Bertrand Russell. London, 1972. P.7.
Спустя 14 лет, в «Автобиографии» Рассел более открыто высказывался насчет своих замыслов: «Написание этих рассказов было великим разрешением моих до сих пор невысказанных чувств и мыслей, которые я не могу выражать без упоминания о моих опасениях, что они не имеют под собой рациональных оснований. Постепенно рамки понятия рационального расширяются. Я счел возможным выразить в художественно-литературной форме те опасения, которые будут считаться абсурдными, и лишь немногие смогут распознать их. Я изложил в художественно-литературной форме идеи, которых яв значительной степени придерживаюсь, но которые не имеют достаточно прочных оснований для полной уверенности. Таким образом, я посчитал возможным предупредить об опасностях, которые могут, как произойти, так и не произойти в ближайшем будущем....».1
Часто, говоря о литературном творчестве Рассела, мы имеем дело с так называемым негативным восприятием литературного произведения вообще. Оно выражается не в критическом замечании (или в целом ряде подобных замечаний), а в отказе вообще говорить о данном тексте как о художественном произведении; не важно, находят ли его скучным, пустым, глупым, сентиментальным или подражательным, — от него просто «отворачиваются». Такая же ситуация сопутствовала автору еще при жизни.2 Несмотря на уверенность в несомненном достоинстве расска-
1 Russell В. The Autobiography of Bertrand Russell. London, 1968. P. 198.
2 Гадамер Г.- Г. Актуальность прекрасного. М, Искусство, 1991. С. 140.
24 зов, он столкнулся с трудностью найти поддержку: «Я встретил нежелание редакторов и читателей воспринимать меня в качестве писателя литературных трудов. Все желали видеть меня автором произведений о гибели человечества, пророчащим ужасные вещи». Позднее он сожалел, что его рассказы не получили широкую известность и не были представлены ни в кинематографе, ни на театральной сцене и «особенно, что ни один из «Кошмаров» не получил балетной постановки»1.
Сегодня в нашей стране публикуется много работ Рассела, но нет изданий с его рассказами и эссе. Исключение составляет перевод расска-зов «Истина восторжествует». , «Инфракрасный глаз» , «Кошмар богослова».4 Это далеко немаловажная область творчества мыслителя незаслуженно остается в тени. Философско-художественные работы Рассела представляют собой попытку показать особую сущность, которая теряется в структурах классических философских штудий. То, что Рассел обращается к искусству, становится подтверждением, что в какой-то момент строгие прежние рамки философского текста не могут вместить все разнообразие современного мира. Цель данного исследования - восполнить имеющийся пробел в творчестве философа и в какой-то степени выполнить его последнюю волю - раскрыть его деятельность как
1 The Collected Stories of Bertrand Russell. London, 1972. P.8
Рассел Б. Истина восторжествует // Метафизические исследования. Вып. 15. Искусство, СПб., 2000.
3 Рассел Б. Инфракрасный глаз // Химия и жизнь. 1978. № 12.
4 Рассел Б. Кошмар богослова // Наука и жизнь. 1966. № 3.
25 творчество талантливого философствующего писателя, достойного подражания, ибо вся его деятельность - «синтез интеллекта и дупш».
А.С. Колесников Философия Бертрана Рассела. Л., 1991. С 23.
Взаимосвязь философии и литературы в западной мысли XX века
Исследование творчества Рассела на грани философии и литературы было бы неполным, если в него не был бы включен анализ условий, в которых формировалась личность автора и которые оказали на него самое непосредственное влияние. Существует изначальная мировоззренческая обусловленность, и чтобы выявить и объяснить истоки и предпосылки творческого видения английского лорда, мы проанализируем ситуацию в интеллектуальной сфере, определявшую наиболее авторитетные направления мысли на протяжении всего двадцатого столетия.
Прежде чем приступить к анализу взаимосвязей философии и литературы, необходимо проследить эволюцию самой литературы и определить ее рамки в традиции XX века. В самом широком смысле литература - это все печатные издания и книги, содержащиеся в библиотеке. Она включает в себя не только «вымышленные» произведения, но труды по истории, философии, научные работы. В узком смысле понятие литературы (как граница литературного и нелитературного) значительно меняется в зависимости от эпохи и культуры. В современном понимании «литература» возникла в XIX веке, когда перестала существовать система поэтических жанров, непрерывно существовавшая со времен Аристотеля (примерно на это же время приходится начало становления современной философии).1
В XX веке рамки литературы предельно расширились: в ее область вторгаются работы, с одной стороны, относящиеся к философии литературы, а с другой - литературы и философии, в частности, работы Ж. П. Сартра, К. Уилсона, А Мэрдок, где отделить художественное от философского невозможно (Уилсон, у которого художественные произведения поясняют смысл философской теории, у Мэрдок литература -это ангажированная экзистенциальная философия, у Сартра литература как форма выражения философии); но есть и работы Лаку - Лабарта, Жана - Люка Нанси, где философия предстает не иначе как литература и литература как «воплощенная философия», а также М. Нусбаум, которая рассматривает современную литературу «как моральную философию» . Можно отметить также примеры высокого уровня концептуальной зрелости писательского вопрошания (Л. Толстой, Ф. Достоевский, М; Пруст, Ф. Кафка А. Камю, М. Бланшо). 3 Под наименованием «паралитература», в область современной литературы вторглись авто- биография, путевые заметки, книги для детей, научная фантастика, эссе с философским подтекстом (как у X. Л. Борхеса и Б. Рассела), детективы, комиксы.1 Это происходит неслучайно. Согласно теории Т.С. Элиота (который, кстати, был студентом Б. Рассела), «новый писатель изменяет весь пейзаж литературы, всю систему в целом. Оттого по-новому выстраиваются соотношения, пропорции, значимость любого произведе-ния в его связях с целым» («Традиция и индивидуальный талант»).
Таким образом, с одной стороны, каждое новое произведение, вызванное к жизни актуальными проблемами своего времени, вызывает реорганизацию традиции как целого (а тем самым изменяет и смысл, и ценность каждого произведения, принадлежащего к ней), а с другой -сама традиция и актуальные общественные проблемы меняют отношение мыслителей и к философии, и к литературе. Итак, можно констатировать тот факт, что на пороге XXI века литература максимально расширила свои границы. Термин «литература» у разных авторов обладает теперь более или менее широким объемом - от школьных классиков до комиксов. Критерий, согласно которому данное конкретное произведение включается в перечень литературных текстов, - этот критерий сам по себе является не литературным и не теоретическим, а, скорее, этико-культурологическим, социально-политическим и идеологическо-философским: «Величие литературы, - пишет Т. С. Элиот в «Религии и литературе» (1935), - не может определяться исключительно литературными стандартами....Величие литературы требует иных стандартов, чем просто целесообразность без цели, - здесь нужны нормы этические, экзистенциальные, философские и т. д.».1 Вообще, говоря о норме, нужно уделить отдельное внимание ее критериям, особенно в последней четверти XX века. Произошло смещение акцентов: из запретительной она превратилась в разрешительную, а в соединении с этикой, философией, политикой, на первый взгляд, она приобретает просто анормальность относительно классических принципов. И все же с этим стоит не согласиться. Суть таких изменений обусловлена лишь расширением области классической рациональности, в которую было включено то, что раньше отвергалось как неприемлемое.
Предлагались и такие критерии ценности как, например, сложность или многозначность. Следуя данному определению, подлинной ценностью и значимостью наделяется произведение, множествен ность скрытых смыслов которого способствовала популярности среди широкого круга читателей. В Англии в тридцатые годы Ф.Р. Ливис, Джейн Остин, Джордж Элиот, Джозеф Конрад и Д.Г. Лоуренс по значимости на первый план выдвигали писателей, дающих не столько общепринятые, но обязательно моральные суждения об обществе. Ценность литературы связывалась в их представлениях с жизненностью, интенсивностью заложенного в нее опыта, с ее способностью оказывать положительное влияние на человека. 1
Таким образом, изменение границ литературы связано, прежде всего, с внутренней потребностью эпохи, культуры и человеческими представлениями, а также трансформацией взглядов на сущность искусства, человека, природу власти и общественных отношений в недрах философских течений.
Сегодня присутствуют две основные точки зрения на феномен литературного творчества. Первая восходит к кантовской «Критике способности суждения», в которой философ утверждает, что литература (как область искусства) находит цель в самой себе. Поразительным оказывается тот факт, что такие справочные издания как «Новейший философский словарь , «Энциклопедия мировой литературы» , «Краткая литературная энциклопедия» , «Encyclopedia Britannica» , «Encyclopedia Americana» 6 и др. до сих пор наследуют этой традиции: в них нет и намека на проблемы взаимодействия и соотнесенности философии и литературы, а потому литература предстает просто как эстетическое использование письменного языка.
Основные методологические подходы к анализу философско- художественных текстов в XX веке.
Прежде чем приступать к анализу работ Рассела, касающихся взаимодействия философии и литературы, необходимо определить, с какой позиции мы будем рассматривать философско-художественные тексты философа. Сегодня сосуществуют несколько подходов относительно анализа текста, авторской интенции и нашей интерпретации, как первого,таки второго.
Так, по общим представлениям XIX века, смысл произведения был тождествен авторской интенции. Например, во времена позитивизма было принято считать, что смысл произведения полностью совпадает с тем, что намеревался сказать его автор. Согласно другой, более современной традиции, над созданием которой работали русские формалисты и французские структуралисты, роль авторской интенции отрицается при определении значения и смысла произведения. На сегодня существует еще один подход, при котором критерием в определении значения текста объявляется читатель. Знаменательными столкновениями и идейной борьбой между защитниками теории значимости авторской интерпретации и ее противниками были отмечены шестидесятые годы. Р. Барт в 1968-м году издал статью «Смерть автора».
Барт ставит на место автора как организующего и объясняющего принципа литературы безличный язык:1 «автор есть всего лишь тот, кто пишет, так же как «я» всего лишь тот, кто говорит «я»»2. Субъект перестает быть центром мысли, в процессе создания текстологической структуры личностный исток автора сходит на нет, а вместе с ним и текст приобретает характер безличностного, принципиально незавершенного: «Письмо - та область неопределенности, неоднородности и уклончивости, где теряются следы нашей субъективности, черно-белый лабиринт, где исчезает самотождественность, ив первую очередь, телесная тождественность пишущего».3 Текст образует собой сложное сплетение цитат, отсылающих к бесчисленному количеству культурных источников. Итак, письмо начинается тогда, когда для автора наступает смерть, а вместе со смертью прекращается и его власть над текстом. Барт сознательно отрицает изначально данную однозначную истину, заложенную в тексте. Любой текст пишется здесь и сейчас, поэтому истина становится относительной, подверженной перманентному изменению, а само письмо превращается в «бесконечное поле игры письма и интерпретации».1
Итак, в постструктурализме место автора замещает собой письмо, текст. Сам же автор воспринимается как безличный субъект высказывания, конституирующийся совместно с актом создания текста. При этом теория Барта получает в 60-х годах также и политическую значимость: текст открывает «свободу революционной, по сути, [...] деятельности, так как не останавливать течение смысла - значит, в конечном счете, опровергнуть самого бога и все его ипостаси - рациональный порядок, науку, закон» 2.
Провозглашенная смерть автора открывает ничем не сдерживаемую свободу интерпретации, и несет в себе и негативный заряд. Читатель, в таком случае, весьма рискует оказаться «подставным автором». В этом плане показателен рассказ X. Л. Борхеса «Пьер Менар, автор «Дон Кихота»3. Из того, что один и тот же текст написан двумя разными авторами с интервалом в несколько столетий, следует вывод: это два разных текста, смысл которых может быть даже противоположным, поскольку у них разные контексты и интенции.
Данный пример показывает, что «по ту сторону авторской интенции действительно есть интенция» (Компаньон А.), то есть имеются определенные предзаданные рамки, в которых мы можем интерпретировать и воспринимать данный текст.
Проблематика поиска естественных границ интерпретации была актуализирована в герменевтике. Ф. Шлейермахер в качестве задачи герменевтики определял восстановление первоначального значения написанного: «произведение обладает частью понимаемости из своей первоначальной направленности».1 Для философа не подлежало сомнению совпадение значения произведения с теми условиями, на которые оно «откликалось у своего истока, а понимание произведения - с реконструкцией его изначального создания»,2 а отсюда делался вывод, что произведение не может означать нечто больше того, что оно с самого начало значило для автора. На вопрос, насколько после этого возможна интерпретация текста, отделенного от нас подчас целыми столетиями, Шлейермахер выработал метод симпатии или дивинации, провозглашая в качестве основы понимания реконструкцию первоначального замысла.
Ганс - Георг Гадамер в «Истине и методе» вновь поставил вопрос, как возможно понимать и интерпретировать тексты, исторически и культурно отдаленные от нас. «Восстановленная, возвращенная из отчуждения жизнь, - рассуждает Гадамер, - не тождественна жизни изначальной» . Согласно теории Гадамера, значение текста всегда больше в своей сводимости к исходной авторской интенции. Необходимо отказаться от попыток понять текст таким, какой он есть «сам по себе». Любая интерпретация осуществляется в определенном контексте, а значит, напрямую зависит от его ценностно-смысловых нагрузок: «Смысловой горизонт понимания не может быть ограничен ни тем, что имел в виду автор, ни горизонтом того адресата, которому первоначально предназначался текст. То, что зафиксировано письменно, открыто навстречу новым позитивным связям».2
Как напоминает Поль Рикер, уже при письме интенция автора и интенция текста перестают совпадать. Связь между ними становится более сложной и менее очевидной и дальнейшая судьба текста не укладывается в рамки горизонта жизни его автора.
П. Рикер рассматривает текст как «нечто большее, чем линейную последовательность фраз; множественность интерпретаций и даже их конфликт не являются недостатком, а достоинством понимания». Благодаря этому, человек становится тем субъектом культурно-исторического творчества, в котором и посредством которого сохраняется преемственность эпох. Написанный текст отделяется от своего создателя. Становясь суверенным, он приобретает собственную жизнь, предназначение, которое, зачастую, вовсе не желал вложить в него творец (например, Ницше и фашистская идеология, обосновывающая себя на его работах). Автономность текста подвергает его значение постоянному изменению, но благодаря такой изменчивости произведения художественного творчества обретают долговременную жизнь и признание. Ив довершении, Рикер делает вывод: написанное в тексте несравненно значимее для нас того, что когда-то хотел сказать автор.
Мифотворчество и поиск новых форм выражения идей философии в рассказах Б. Рассела.
Существует множество сочинений о мифе, но в этой работе мы будем ссылаться только на тех авторов (К. Юнг, Ф. Шеллинг, Р. Барт, Г.-Г. Гадамер), которые наиболее полно выразили, на наш взгляд, теорию мифа. Мы исходим из понятия мифа как проявления способности древних людей к целостному синкретичному единству воспринимаемого мира, пока он не был формально разделен посредством аналитического мышления. Фактически, в мифе оказывается высказанным все бытие без остатка, и сокрытым образом представлен весь потенциал человеческого развития. Вместе с тем, являя собой коммуникативную систему, сообщение, он не может быть просто объектом, концептом или идеей; он представляет собой один из способов означивания. Итак, миф- это форма.
Поскольку миф рассказывается, выражается словом, то им может стать все, что достойно рассказа. Для определения мифа важен не сам предмет сообщения, а то, как о нем сообщается; можно установить формальные границы мифа, субстанциональных же границ он не имеет. Сущность мифа не определяется ни тем, о чем он повествует, ни его материальным носителем, ибо «схема может значить больше, чем содержание, карикатура - больше, чем портрет». 1 Здесь важно, что «единственный аспект, в котором автор произведения может предложить мир читательским свободам, и которые он задумал все разом реализовать, - это такой мир, в который можно внести как можно больше свободы». 2 Даже если автор собирается как можно полнее описать свой объект, он никогда не ставит себе целью рассказать о нем все, что знает,-для этого есть схемы, есть слова - ключи. Используя искусство мифотворчества, любую вещь можно вывести из ее замкнутого, безгласного существования и превратить в «слово», готовое для восприятия обществом.
Миф посредством включения в его рамки понятий доводится до уровня философского просвещения. Таким образом, появляющийся в мифе момент просвещения (согласно Адорно) проявляет себя еще более четко, чем во времена античности: «Исторический путь искусства, содержанием которого явилось его одухотворение, привел как к критике мифа, так и к его спасению; то, о чем вспоминает воображение, укрепляется с его помощью в своих возможностях».1 Благодаря силе философского осмысления прежняя монолитность исходного мифа разрушается, но вместе с тем и углубляется, обогащенная научным видением мира.
Философское наследие XIX - XX веков неразрывно связано с мифотворчеством. Проблема отношения мифа и разума — это, прежде всего проблема романтизма, если под романтизмом мы понимаем такое мышление, в котором предполагается, что истинный порядок вещей— удел не настоящего или будущего, но прошлого, и что сегодняшнему и завтрашнему познанию недоступны истины, постигнутые вчера. При таком подходе миф становится носителем собственной истины, недоступной рациональному объяснению. В таком случае миф надо не осмеивать как обман священников, а услышать в нем голос да-лекого и мудрого прошлого. Исследованием мифов и сказок занимаются ради поиска смысла, то есть ради заключенной в этих мифах и сказках мудрости. Ницше в «Несвоевременном размышлении» смог усмотреть в мифе жизненное условие всякой культуры. Культура мо-жет развиваться лишь в очерченном мифом горизонте. В традиции романтизма зародилось представление о мифе как о высшей форме художественности, сфере непосредственного восприятия. Итак, обращаясь к мифу, философия не только приобщает нас к вневременной истине, но и черпает из него неиссякаемый источник художественного выражения.
И именно это выражение может возвращать нас к самим себе, делать объектами собственной рефлексии.1 Переход к «новой мифологии» намечается с XIX века и особенно ярко являет себя в XX столетии. Ф. Шеллинг обосновывает появление мифа из «глубин духа»; он предстает как центр научной, художественной, культурной деятельности человека, в котором происходит отождествление идеи материального и духовного («природы и духа»). Миф по К. Юнгу содержит в себе коллективное бессознательное, поэтому он и сейчас легко понимаем нами спустя целые эпохи исторического прошлого, отдавая нам всю заключенную в нем мудрость человечества. Также можно принять такую трактовку мифа, согласно которой миф воспринимается как «чувственная иллюстрация, как драматическая анимация мысли, предсуществующей в форме концептуальной информации»2. Это означает, что необходимость обращения к мифу появляется в тех случаях, когда сложную в своей абстракции философскую идею нужно преподнести в более конкретном виде.
Наука и творчество в воззрениях Б. Рассела
Чтобы понять глубже творчество Бертрана Рассела, необходимо обратиться к тем условиям, которые оказали существенное влияние на формирование его незаурядной личности, и вместе с тем, показать, какое значение имели его идеи для развития многих направлений современной науки и философии.
В XX веке произошло изменение соотношения науки, искусства (в частности, литературы), мифологии и философии. Представители науки, философии, искусства начали испытывать потребность в обращении к таким областям бытия, которые долгое время были отдалены друг от друга. Так, ученые, осознав необходимость гуманизации научного знания, обратились к незыблемым ценностям искусства; деятели искусства, в свою очередь, в поиске средств борьбы с таким феноменом как массовое искусство, тотальные идеологии, стали изучать принципы научного знания, внимательнее следить за достижениями современной науки; философы, конечно, попытались объединить в своей рефлексии и искусство, и науку, чтобы предмет их рассмотрения был более всеохватывающим, комплексным, ибо всякое одностороннее исследование никогда не дает истинного представления о положении дел. Многогранность подобного мировидения позволяет один и тот же предмет воспринимать совершенно разными, но все же перекрывающими друг друга способами. Современный научный способ постижения реальности, ограниченный определенным набором используемых средств, неизмеримо обогащается, объединенный с безграничностью возможностей воображения.
Видимо, причина расстановки акцентов именно таким образом кроется в самих носителях философии, науки, искусства. Новое отношение к миру способствует сближению научного и художественного способов познания. Есть и такие философы (например, Ж. Делез), которые просто констатируют данный факт, не обременяя себя поисками причин: философии изначально нужна понимающая ее не-философия, ей нужно философское понимание, подобно тому, как искусству нужно не-искусство, а науке — не-наука Им это необходимо не как начало или же конец, в котором они исчезнут, осуществив свое назначение, -они нуждаются в этом в каждый момент своего становления или развития: «Философия, искусство и наука становятся неразличимыми; у них словно одна тень на троих, которая стирается сквозь их неодинаковую природу и неотступно за ними следует»1.
Исходя из подобного положения дел, можно заключить, что нет никакого противоречия в том, что, начиная как деятель науки, Рассел обращается со временем к философии и литературе. Во многом в работах Рассела мы можем проследить и нарождающиеся тенденции, получившие свое развитие впоследствии: это разработка теории случаиности, неопределенности, вероятности, многозначности, - всего того, что связано с новыми представлениями о картине мира, и что нашло отражение в научных, философских и литературных работах мыслителя. Нельзя забывать, что в 1949 году его заслуги перед английской и мировой наукой были по достоинству оценены на родине: Рассел получил одну из высших наград Великобритании - орден «За заслуги». Любое исследование творчества Рассела в известных областях его мысли, не включающее научные разработки и представления мыслителя, можно считать неполным. Особенно это относится к области его литературных работ, так как они заключают в себе всю глубину научного подхода и мировоззрения мыслителя. Не зная о столь важной стороне деятельности лорда Рассела, невозможно правильно и адекватно воспринимать и интерпретировать все многообразие его историко-философско-логическо -художественного творчества.
Сторонники размытости границ между наукой, философией и эстетикой утверждают, что оно способствует формированию целостной концепции современного знания, сближая и соединяя изначально независимые, параллельные исследования в научной и гуманитарной культуре. Рассел на своем примере преодолевает традиционную оппозицию, на одной стороне которой находятся ученые, пренебрегающие культурой и искусством и придерживающиеся принципа самодостаточности образования без культуры, а на другой - гуманитарии, часто некомпетентные в точных науках и провозглашающие своим культивацию культуры, пренебрегая проблемами специализированных наук. Рассел в своих рассказах 1 в метафорической форме излагает свое видение научного процесса и теории науки вообще, таким образом, сочетая в лице автора представителя как подлинно научного, так и гуманитарного направлений и таким образом дает нам более комплексное, полное и гибкое постижение картины мира, в отличие, например, от теорий, стремящихся к предельной формализации и абстракции материала, и которые делают знание узконаправленным, ограниченным ив конечном итоге противоречивым, а также неадекватно отражающим действительность. 2
