Содержание к диссертации
Введение
Часть 1. Современная структура международных отношений и «проблемные»страны
Глава 1. «Проблемные страны» в современном мире: политика США и интересы России с. 40
Глава 2. Взгляды американского экспертного сообщества на источники конфликтности
после «холодной войны» с. 63
2.1. Теоретические концепции природы конфликтности в новую эпоху с. 63
2.2. Военное видение региональных проблем с.91
Часть 2. Внешнеполитический механизм и доктринальная база политики сша в отношении «проблемных стран»
Глава 3. Роль законодательной власти в выработке региональной политики США с. 108
3.1. Официальные внешнеполитические структуры Конгресса - комитеты с.111
3.2. Проблемные лидеры (issue leaders), национальные лобби, избирательные участки с.124
Глава 4. Эволюция американской внешнеполитической доктрины в отношении региональных проблем с. 134
4.1. Механизм формулирования внешнеполитической стратегии с.134
4.2. Эволюция внешнеполитической стратегии США в 1990 - 2000-е годы с.139
Глава 5. США и «страны-изгои»: становление и развитие политики с. 157
5.1. «Страны-изгои» - возникновение концепции с. 158
5.2. Становление стратегии США в отношении «стран - изгоев» с.164
Глава 6. Гуманитарная интервенция как инструмент политики США в региональных кризисах
6.1. Процессы, вызвавшие к жизни концепцию гуманитарной интервенции
6.2. Гуманитарная интервенция становится официальной политикой США
Заключение
- «Проблемные страны» в современном мире: политика США и интересы России
- Теоретические концепции природы конфликтности в новую эпоху
- Официальные внешнеполитические структуры Конгресса - комитеты
- Эволюция внешнеполитической стратегии США в 1990 - 2000-е годы
Введение к работе
Обоснование проблемы исследования и его актуальности.
За последние 15 лет основной вектор американской внешней политики изменился самым радикальным образом: вместо былого «сдерживания» СССР внешнеполитические и военные ресурсы США были перенаправлены на «сдерживание» и «отбрасывание» радикальных агрессивных режимов «третьего мира», большинство которых находится на Ближнем Востоке и в Южной Азии. Основные угрозы своим национальным интересам Соединенные Штаты сегодня видят в действиях репрессивных режимов, которые пытаются повысить свой международный статус силовыми методами, добиваются доступа к оружию массового уничтожения, грабят свои народы для личного обогащения, развертывания новых военных программ и осуществления внешнеполитических авантюр. В условиях роста глобальной взаимозависимости США теперь рассматривают как угрозу международной стабильности, а, следовательно, своим интересам, также потерю управляемости внутренними процессами в отдельных странах мира, что превращает последние в рассадник терроризма и преступности, приводит к внутренним конфликтам, генерирует гуманитарные катастрофы.
Вместе с тем, неверным будет утверждение о том, что новая политика США в «третьем мире» не имеет корней в классической внешнеполитической стратегии США второй половины XX века. Идеологическое ядро американской внешней политики сохранило свое глубинное содержание: как и в период противостояния СССР, залогом мировой стабильности и международной безопасности США по- прежнему видят приверженность членов международного сообщества демократическим ценностям и принципам рыночной экономики.
Радикальная перестройка внешней политики США, наиболее влиятельной сегодня державы мира, заслуживает глубокого осмысления и затрагивает широкий комплекс вопросов, среди которых особо выделяются: изменения, произошедшие в мировой структуре, место репрессивных режимов «третьего мира» в современном миропорядке, видение этих проблем современной американской политикой, внешнеполитический механизм и инструментарий, задействованный Соединенными Штатами в отношении «проблемных стран».
«Проблемные страны» — термин, введенный администрацией Дж. Буша-мл. в 2001 — 2002 гг. для обозначения круга стран «третьего мира», создающих своими действиями или бездействием угрозу безопасности глобальным интересам США, Исторически термин «проблемные страны» пришел на смену термину «страны-изгои» и охватывает более широкий круг государств. К «проблемным странам» относятся не только «страны-изгои» (то есть страны с репрессивными режимами, проводящие антиамериканскую политику и пытающиеся получить доступ к ОМУ, прежде всего ядерному), но и «страны- банкроты» (страны, потерявшие внутреннюю управляемость из-за развала государственной машины или гражданских войн), а в некоторых случаях и новые ядерные страны, особенно когда они вовлечены в региональные конфликты, где существует опасность применения ядерного оружия.
Осмысление новой внешнеполитической стратегии США крайне актуально для российской политики. Сегодня, через 15 лет после завершения «холодной войны» и развала Советского Союза, Россия все еще не определилась со своей долговременной внешнеполитической стратегией.
Неопределенность внешнеполитической стратегии России особенно явно проявляется в российской политике в отношении таких стран, как Иран, Ирак, Сирия, КНДР. С одной стороны, нередки случаи, когда Россия пытается эксплуатировать контакты, сохранившиеся с этими странами со времен Советского Союза, получить частные экономические выигрыши (нефтяные контракты в Ираке, строительство ядерных объектов электроэнергетики в Иране), сохранить остатки былого влияния в «третьем мире». С другой стороны, в стране существует осознание того факта, что подобными действиями Россия подрывает свои отношения с высокоразвитым миром.
Как представляется, в определенной степени непоследовательность политической линии России в отношении «несостоявшихся» и «проблемных» государств вызвана не только отсутствием внутреннего консенсуса по этим вопросам. Существенным является то, что российские элиты не полностью разделяют мировоззренческие ценности развитого мира и не всегда корректно интерпретируют мотивы действий Запада в отношении «проблемных» стран. Указанные выше факторы определяют актуальность исследуемой проблемы: понимание в России политики США в отношении «проблемных» стран является отправной точкой для выработки Россией более рациональной внешнеполитической линии.
Объектом исследования являются внешнеполитическая стратегия США в отношении «проблемных» стран расширенного Ближнего Востока и Южной Азии.
Предмет исследования состоит из нескольких взаимосвязанных компонентов: концептуальных взглядов американского экспертного сообщества на перспективы развития «третьего мира»;
внешнеполитического механизма США в части американской политики в «третьем мире»; политики США в отношении «проблемных стран» — КНДР, Ирана, Ирака, Афганистана, Ливии, Сирии; кризисной политики в отношении ядерных Индии и Пакистана; политики в отношении гуманитарных операций.
Цель работы состояла в том, чтобы проанализировать американскую политику в отношении «проблемных стран», описать ее идеологическую базу, внешнеполитический механизм, а также используемые Соединенными Штатами методы и инструменты.
Перед исследованием были поставлены следующие задачи:
^Охарактеризовать наиболее влиятельные представления американского внешнеполитического истеблишмента о структуре современного мира, характере угроз национальным интересам США и месте «проблемных стран» в комплексе американской внешней политики. Сравнить американские и российские представления по этим вопросам.
2) Рассмотреть вопросы формирования и функционирования американского внешнеполитического механизма в вопросах отношений США с «проблемными странами», уделив особое внимание месту американского Конгресса и Совета национальной безопасности в этом механизме.
На основе анализа работ американских экспертов описать мировоззренческие основы политики США в «третьем мире» после «холодной войны», обосновать концепцию «проблемных» стран как важную и самостоятельную часть американской политики, определить ее место в общем комплексе внешней политики США.
Ввести в научный оборот понятия: «страна-изгой», «проблемная страна», «гуманитарная интервенция», дать им содержательное определение, провести их корреляцию с представлениями об историко- политической эволюции стран, принятых в отечественной исторической и политической науке.
Проследить эволюцию американской политики в отношении «проблемных стран» в последнем десятилетии XX века— первых годах XXI века, уделив особое внимание современному этапу внешней политики США в переходном мире, осветить процесс формирования концептуальной основы современной американской политики в отношении репрессивных амбициозных режимов, потери управляемости в переходных странах и проблемы распространения ОМУ.
Рассмотреть наиболее важные, рубежные события в эволюции внешнеполитической линии США в «третьем мире» в период после окончания «холодной войны».
На основе изучения внешнеполитических и военных мероприятий США на расширенном Ближнем Востоке и в Южной Азии и с учетом конкретных характеристик стран - объектов американской политики выявить взаимосвязь между характером угрозы американским интересам, характером политического режима страны-объекта и применяемым Соединенными Штатами инструментарием.
Рассмотреть способы реагирования Соединенных Штатов на комбинации в политике «переходных стран» следующих угроз американским интересам: переход развивающихся государств в категорию ядерных; попытки получить доступ к ОМУ, прежде всего ядерному; региональная агрессия против американских союзников и/или интересов; репрессивная внутренняя политика, дестабилизирующая ситуацию в региональном масштабе; потеря управляемости государством, что превращает его в базу для экстремизма, терроризма и транснациональной преступности.
Рассмотреть проблему взаимодействия американской политики в отношении «проблемных стран» с российским пониманием национальных интересов, выявить конфликтные точки такого взаимодействия и наметить перспективы гармонизации российской и американской политики по данному комплексу вопросов.
Степень разработанности проблемы. Существует ряд работ, посвященных вопросам нового миропорядка, внешнеполитической стратегии США и национальным интересам России в новых условиях. Прежде всего, это работы А.Г. Арбатова, В.Г. Барановского, В.И. Батюка,
Я. Белокреницкого, А.Д. Богатурова, Ю.П. Давыдова, С.А. Караганова,
B. Кортунова, В.А. Кременюка, В.И. Кривохижи, С.И. Лунева, Д.Б. Малышевой, АЛО. Мельвиля, Г.И. Мирского, М.Г. Носова, П.Т. Подлесного, Э.А. Позднякова, С.М. Рогова, С.М. Самуйлова, A.A. Ткаченко, Д.В. Тренина, А.И. Уткина, Ю.Е. Федорова, М.А. Чешкова, Т.А. Шаклеиной, Г.К. Широкова, а также Thomas Friedman, Francis Fukuyama, Alexander George, Richard Haass, Samuel Huntington, Robert Kaplan, Paul Kennedy, Robert Keohane, Stephen Krasner, Robert Littwak, Michael Mandelbaum, John Mearsheiemer, Michael O'Hanlon, Stephen Stedman, Michael Waltzer.
Среди многочисленных работ конца 1990-х- 2000-х годов следует особо остановиться на книгах В.Я Белокреницкого, В.А. Кременюка, С.И. Лунева, Д.Б. Малышевой, Г.И. Мирского, Г.К. Широкова, А.И. Уткина.
В своей работе «Трансформация мировой системы и крупнейшие страны Евразии» С.И. Лунев и Г.К. Широков поставили ряд важнейших вопросов о природе взаимодействия государств «Севера» и «Юга» в новую эпоху. По мнению авторов, меняющиеся взаимоотношения «Севера» и «Юга» определяются тремя важнейшими историческими процессами, усиливающимися в XXI веке. Важнейшим среди них является эволюционная трансформация капитализма на «Севере» в новый социально-экономический строй, пока не получивший единого названия (посткапиталистическое, постэкономическое, постиндустриальное общество). В то же время в развивающихся странах ускорилось развитие местного капитализма, причем в обстановке ослабляющегося взаимодействия с капитализмом в центре он приобретает национальный характер. В развитой и развивающейся частях мира формируются разнотипные социально-экономические структуры, а это, в свою очередь, приводит к росту противоречий между ними.
Во-вторых, отмечают авторы, несмотря на процессы глобализации, деление мира на «Север» и «Юг» не исчезает в новую эпоху: на смену деления мира на «мировой город» и «мировую деревню» приходит деление на «мировой офис» и «мировой город».
В-третьих, предложенная С.И. Луневым и Г.К. Широковым концепция указывает на ограниченную управляемость возникающей международной системой. По мнению авторов, она, несомненно, несет в
себе многие признаки монополярности (при лидирующей роли США), но
монополярности далеко не абсолютной. В последние десятилетия растут
расхождения между развитыми и развивающимися странами по
социально-экономической (посткапитализм - капитализм) и по
экономической (постиндустриальный - индустриальный мир) линиям.
Лидер системы (США) в основном может контролировать монополярную
систему лишь через внешнеэкономические связи, влияние же его на
внутренние процессы весьма ограниченно, продолжают авторы.
Фактически вне системы оказывается довольно большая группа
развивающихся и переходных стран, мало втянутых в международное
«Проблемные страны» в современном мире: политика США и интересы России
Вторая часть исследования посвящена наиболее существенным компонентам американского внешнеполитического механизма в части формирования и реализации политики в отношении «проблемных» стран. В Главе 3 прослеживается эволюция доктринальных основ американской региональной политики за пятнадцать лет, как они формулировались последними четырьмя администрациями Соединенных Штатов. Глава 4 посвящена механизму влияния Конгресса на региональную политику США. Глава 5 анализирует возникновение и эволюцию концепцию «стран-изгоев». В Главе 6 рассматриваются американские подходы в отношении гуманитарной интервенции, данное направление увязывается с общим комплексом американской внешней политики.
Третья часть диссертации посвящена анализу опыта США в различного рода конфликтах в Азии в последние годы. Для анализа
выбраны «типовые» конфликты, где политика США выступает в наиболее концентрированном виде. При необходимости дается историческая справка, позволяющая точнее оценить действия последних американских администраций. В Главе 7 анализируется политика США в отношении исторического конфликта двух зрелых и крупных ядерных держав — Индии и Пакистана. Глава 8 посвящена историческому конфликту Ирана и арабских соседей - держав, стоящих на пороге обладания оружием массового уничтожения, и действиям США в отношении Ирана — регионального центра силы. Глава 9 рассматривает политику США в отношении «стран-изгоев» в целом. Глава 10 посвящена американским действиям в Афганистане против режима «Талибан», давшему приют террористам «Аль-Каиды».
Теоретической базой исследования послужили основные положения современной американской и отечественной внешнеполитической мысли, посвященные внешнеполитической стратегии США и их взаимоотношениям с конкретными «проблемными странами». В значительной степени исследование опирается также на многочисленные работы российских и зарубежных ученых и дипломатов, описывающие и критически осмысливающие период изменений в американской внешней политике после распада СССР, а также на оценки и мнения, высказанные российскими и зарубежными исследователями во время личных встреч и бесед. Общей методологической основой диссертации явился принцип историзма, сравнительно-исторический метод и комплексный подход к исследованию.
В качестве источника информации и материала для исследования в своей работе автор использовал официальные документы и заявления американских президентов, глав внешнеполитических и военных ведомств, мемуарную литературу, политическую литературу исследуемого периода и общедоступную периодику.
Научная новизна работы состоит прежде всего в попытке концептуального анализа и теоретического определения американской политики в отношении «проблемных стран» как отдельной и важнейшей части внешнеполитической стратегии США. Впервые в отечественной литературе данное направление американской внешнеполитической стратегии рассматривается как важнейший и системообразующий компонент.
Автором введены в научный оборот понятия «проблемная страна» и «страна - изгой»: ранее отечественная наука этими понятиями не оперировала. Не имеет аналогов, насколько можно судить, и содержащаяся в работе расширительная трактовка понятия «проблемных стран» как стран, своими действиями или бездействием генерирующих угрозы национальным интересам США и международной стабильности.
Одновременно значительный элемент новизны содержит анализ и авторская трактовка взаимосвязи между американской стратегией «сдерживания» коммунизма и стратегией «сдерживания» «проблемных стран», указание на общую идеологическую основу обеих стратегий, которая выражается в признании демократических ценностей единственным твердым гарантом международного мира и стабильности. Работа содержит также новую трактовку современного видения американцами исторического развития мира и его структуры, определяет в этой системе место «проблемных» стран.
Особое внимание в работе уделяется анализу внешнеполитического механизма США в части выработки и реализации политики в отношении «проблемных стран». Анализ охватывает не только традиционные для политической науки области, такие как мнения и рекомендации экспертного сообщества, политиков и военных, но и мотивы и механизмы, лежащие в основе тех или иных действий Конгресса в отношении «проблемных стран».
Важным элементом предлагаемой работы является ее историческая часть, где проанализированы практически все варианты действий США в отношении разных комбинаций угроз, исходящих от «проблемных стран».
Существенное место в работе занимает анализ взаимосвязи между политикой США в отношении «проблемных стран» и российско- американскими отношен иями.
Практическая значимость. Проведенное исследование является вкладом в отечественные исследования по изучению проблем международных отношений и мирового порядка, месте «проблемных стран» в современном мире. Диссертация фиксирует достижения американских и отечественных ученых в данном направлении, а также обобщает и анализирует опыт Соединенных Штатов по решению проблем распространения оружия массового уничтожения, региональной агрессии, потере управляемости территориями в странах Азии. Данное исследование важно для дальнейших научных исследований в этой области, а также необходимо для корректировки практической деятельности России на южном и восточном направлениях внешней политики. Практическая значимость материалов и выводов диссертации усиливается тем, что Россия стремится быть активным участником строительства системы международных отношений в Азии, и вместе с тем намерена продолжать развивать партнерские отношения с Соединенными Штатами и Западом в целом. С этой точки зрения фактологические материалы диссертации, обобщенные итоги исследования могут быть использованы и учтены при разработке международной стратегии РФ.
Теоретические концепции природы конфликтности в новую эпоху
Во многом сходных позиций по поводу соотношения российских и американских национальных интересов в международной сфере, в частности, в отношениях с «проблемными странами», придерживается Д.В. Тренин. Он указывает, что де-факто и в 2000-х годах концептуальной основой российской политики оставалась многополярность, которая строилась на тезисах об абсолютной гегемонии США в мире и на идее формирования самостоятельных центров силы, которые умеряли бы претензии Америки. Автор не согласен с положением об абсолютной гегемонии США и подчеркивает, что многополярность в московской интерпретации является не столько рациональной политикой, сколько инструментом психологической адаптации российских элит к потере статуса сверхдержавы. «Сегодня значительная часть элиты убеждена, что Россия может существовать только как великая держава. Что именно это означает в начале XXI века, они не очень понимают, зато убеждены, что российской державной роли угрожают прежде всего США... А поскольку у России нет ресурсов, чтобы уравновешивать США в одиночку, ей следует заняться созданием геополитических «контрбалансов». Отсюда — регулярно выплывающие идеи осей или треугольников: азиатского (Россия - Китай - Индия), европейского (Россия - Франция — Германия), экзотически — эпатирующего (Россия - Иран - Ирак). Главное в российской многополярности - стремление к всемерному и активному ограничению международного влияния США» . Автор подчеркивает, что внешняя политика России ориентируется прежде всего не на обеспечение национальных интересов страны, а на установление определенной формы миропорядка. Такая политика подталкивает Россию к попыткам оторвать от Америки ее западноеропейских союзников, укрепить в военном плане Китай и защищать антиамериканские режимы в мире. Д.В. Тренин анализирует множество примеров такого противостояния Соединенным Штатам, в частности российскую позицию в отношении Ирака и Ирана.
Что касается Ирака, то автор считает, что многополярная политика вынудила Москву совершить серьезную ошибку в своей политике в Ираке: не имея рычагов давления на «страну-изгоя», Россия попыталась выступить посредником между Багдадом и Вашингтоном, оказалась основным оппонентом США по иракской проблеме, действовала в ущерб своим экономическим интересам. В случае с Ираном автор проводит линию между позицией российских публицистов и официальной линией Москвы по иранскому вопросу. Д.В. Тренин признает, что официальная Москва в целом весьма осторожно подходит к идее общего фронта с Ираном на антиамериканской основе, однако подчеркивает, что «общий фон многополярности, прочитываемый как сознательное противодействие США, мешает доверительному российско-американскому диалогу по Ирану» .
Позиция эксперта не ограничивается критикой существующего положения дел, а предлагает конструктивную альтернативу нынешней внешнеполитической стратегии России. По его мнению, попытки играть на возникающих противоречиях в международном сообществе должны смениться стратегией, направленной на интеграцию в международное сообщество. В этой связи Д.В. Тренин предлагает российской внешней политике несколько крупных проектов: Европейский, Американский, Азиатский и Южный. Содержанием Европейского проекта, по его мысли, должно стать достижение сопрягаемости с ЕС в экономической, правовой и политической сферах, а также демилитаризация отношений с НАТО; Американский проект должен быть направлен на стимулирование инвестиций в Россию; главным содержанием Азиатского проекта эксперт видит нейтрализацию прогрессирующего ослабления российских позиций в Азии, подъем Сибири и Дальнего Востока, для чего России следует открыться Азии. Проект стабилизации Юга должен основываться на том, что угроза национальной безопасности России исходит не столько от международных террористов, экстремистов и сепаратистов, сколько от слабости государств на южных рубежах России . Что касается «проблемных стран», автор настаивает на отказе от политики многополярности и защите антиамериканских режимов просто потому, что они антиамериканские, и работе на благо реальных национальных интересов России.
Весьма близкую к вышеизложенной позицию защищает профессор H.A. Косолапов. По его мнению, реалии современного мира требуют от России, как и от других стран, строительства гибкого, дееспособного, ответственного государства, которое смогло бы обеспечить нации достойное место в стремительно объединяющемся мире. Он отмечает, что существенная часть российских политиков принимает объективные процессы глобализации за происки США, направленные против России: «процессы и идея глобализации встречали в России 90-х годов отпор - по большей части интеллектуальный и пропагандистский, реже политический- как изобретение США, стремящихся поставить под контроль весь мир и/или Россию» . Причину такого отношения к внешнему миру автор видит в понимании элитами того, что Россия не готова открыться внешнему миру из-за своей внутренней неконкурентоспособности и коррупции, а также в отсутствии современно мыслящих элит как таковых. Задачей российской политики в целом H.A. Косолапов видит «формирование такой идентичности общества и элит, которая признавала и реалистически оценивала бы глобализацию, ее последствия, выстраивала бы самосознание, самооценку, цели РФ и ее политики по меркам и критериям глобализирующегося мира» .
С.А. Караганов рассматривает перспективы внешнеполитического положения РФ с позиций геополитики. Он предупреждает, что Америка, несмотря на все потери, остается на перспективу единоличным мировым лидером, наиболее динамичным и привлекательным обществом. С ней необходимо считаться, даже несмотря на ее нынешнюю относительную непопулярность и частичное ослабление. Для любого государства попытка использовать эту временную слабость будет почти наверняка дорого стоить в будущем. Вместе с тем, он отмечает, что «Нынешние сложные отношения с Евросоюзом вызваны и растущим расхождением векторов внутреннего развития России и ЕС. (Россия строит тип общества и проводит политику, характерную для европейских государств 50100-летней давности)» .
В дискуссии о соответствии национальных интересов России интересам США как в целом, так и в отношении политики в «третьем мире» заметны несколько существенных моментов. 1) Очевидна абсолютная противоположность взглядов на проблему между российскими политиками и академическим сообществом. Политики, как правило, строят свои внешнеполитические взгляды на тезисах о том, что Россия по-прежнему является великой державой; внешняя политики США подчинена цели дальнейшего ослабления России; действия США должны контролироваться неким «мировым правительством», в котором России должен принадлежать один из решающих голосов; проблемы «стран-изгоев», «стран-банкротов» и распространения ядерного оружия как глобальной не существует — есть лишь отдельные кризисы и борьба за рынки и влияние в мире. Многие представители академического сообщества придерживаются прямо противоположных взглядов по каждому из отмеченных вопросов.
Официальные внешнеполитические структуры Конгресса - комитеты
Конгресс часто критикуют за то, что в последние десятилетия, по крайней мере в области внешней политики, он потерял былую четкую структуру и внешней политикой в Конгрессе занимаются буквально все. В свою бытность в Палате представителей Р. Чейнн жаловался в 1985 г. на то, что «президент оказался в ситуации, когда каждый член Конгресса вооружен ксероксом и кредитной карточкой, которые он использует в своих поездках по миру, где он заключает соглашения с главами государств» .
Хотя такого рода критика имеет под собой основания, и более половины постоянных комитетов Конгресса имеют отношение к внешнеполитическим вопросам, основная работа в области внешней политики сконцентрирована в восьми комитетах. Они включают в себя: сенатский комитет по международным отношениям, комитет Палаты представителей по внешней политике, а также комитеты обеих палат по вооруженным силам, бюджету и разведке. Прочие комитеты иногда также принимают участие во внешнеполитической дискуссии, особенно когда это интересно или выгодно их председателям или членам. Так, А. Гор, будучи членом Палаты представителей, использовал Комитет по науке и технике для обсуждения вопроса о «ядерной зиме», что перетекло в участие в обсуждении проблем сокращения стратегических вооружений. Имеются и другие примеры подобного рода. Однако, основные дискуссии по вопросам внешней политики сконцентрированы в восьми вышеуказанных комитетах.
Комитеты по международным отношениям и внешней политике. Формально комитеты по международным отношениям и внешней политике являются профильными в выработке политики Конгресса по международным вопросам. Их статус позволяет им принимать участие в обсуждении любых внешнеполитических вопросов. На практике же оба названных комитета уже многие десятилетия демонстрируют свою неэффективность и пассивность, весьма слабо задействованы во внешнеполитическом процессе.
Исторически сенатский комитет по международным отношениям являлся одним из наиболее престижных, но после поражения США во Вьетнаме его значимость резко упала. С такой оценкой соглашаются сами члены этого комитета - так, по словам его бывшего председателя сенатора Р. Лугара, «комитет в целом не является важным игроком в этом деле» . Причины снижения значимости комитета по международным отношениям состоят в его хронической неспособности осуществлять свою законодательную функцию. В период с 1985 по 1991 г. комитет ни разу не смог выполнить свою главную задачу - представить проект закона «О помощи зарубежным странам». Когда в 1987 г. разразился скандал «Иран-контрас», Сенат в расследовании предпочел обойти комитет и создал отдельную комиссию. Причины упадка влияния комитета по международным отношениям лежат не только в слабости его состава, но и, главным образом, в том, что изменилась повестка дня внешней политики Соединенных Штатов. Гораздо меньшую роль, чем ранее, играет заключение международных договоров, а именно на этом, в основном, концентрировал свою работу комитет. Существенно сжались и программы зарубежной помощи Соединенных Штатов иностранным государствам. Центральное место в международной повестке дня заняли вопросы торговли, модернизации вооруженных сил, целевых программ международного сотрудничества, которые находятся под юрисдикцией других комитетов Конгресса.
Но главная причина снижения роли комитета по международным отношениям все же внутренняя. На протяжении 1970-х и 1980-х годов работа комитета была практически парализована противостоянием демократов и республиканцев, к тому же комитету не везло с руководством. После ухода в отставку влиятельнейшего сенатора У. Фулбрайта в 1974 г. в комитете слишком часто менялись председатели, и никто из них не мог сравниться авторитетом со знаменитым предшественником. Пассивное многолетнее руководство комитетом Л. Пеллом позволило другим, более активным законодателям, среди которых следует выделить сенатора С. Нанна, впоследствии ставшего председателем сенатского комитета по вооруженным силам, выступать с инициативами практически в одиночку.
Следующий глава комитета республиканец Дж. Хелмс сумел в какой-то мере организовать работу комитета, но его слишком консервативные личные взгляды на внешнюю политику так и не позволили ему стать «голосом» Сената по вопросам внешней политики. В настоящее время пост председателя комитета по международным отношениям занимает ветеран Р. Лугар.
В 1991г. демократы- члены комитета предприняли попытку реформ с целью оживить деятельность путем активизации работы подкомитетов. Двум подкомитетам было позволено готовить законопроекты, и всем подкомитетам было разрешено самостоятельно подбирать себе технический персонал. Эти микрореформы дали определенный положительный эффект - в 1991 г. комитет впервые после 1985 г. провел через Сенат закон «О зарубежной помощи», но кардинально ситуация не изменилась.
С окончанием «холодной войны» интерес американского избирателя к международным вопросам снизился, и соответственно, снизилась привлекательность такого рода деятельности для сенаторов. Бывший Директор по персоналу меньшинства в Сенате Майкл ван Дузен утверждает: «немногие члены Сената интересуются международными отношениями. Эти занятия более не престижны. Члены нашего комитета мало чего могут предъявить своим избирателям» .
В Сенате многие обладающие политическим весом его члены уклонялись от работы в комитете. В 1999 г. председателями всех семи подкомитетов стали сенаторы, избранные на первый срок и не имевших весомых позиций в Конгрессе. Это пять подкомитетов, созданных по географическому принципу (по делам Африки, Восточной Азии и Тихого океана, Ближнего Востока и Южной Азии, Европы), а также два «функциональных» подкомитета: по международной экономической политике и развитию экспорта и торговли, а также по международным операциям и терроризму.
Профильным по азиатским делам является подкомитет по делам Ближнего Востока и Южной Азии. Его председатель в настоящее время — республиканец J1. Чафи, не являющийся экспертом по региону и уделяющий большее внимание работе в двух других комитетах, членом которых он состоит: по окружающей среде и общественным работам, и комитете по банкам, жилью и городским делам . Географически подкомитет отвечает за выработку политики Сената на Ближнем Востоке, в Персидском заливе, в бассейне Средиземного моря, на полуострове Индостан и в прилегающих водах, в Афганистане и Пакистане и Северной Африке.
Эволюция внешнеполитической стратегии США в 1990 - 2000-е годы
В 1994 г. В журнале «Форин афферс» появилась программная статья помощника президента по национальной безопасности Э. Лейка: «Наша политика должна признать реальность существования упорствующих в неподчинении и беззаконных государств, которые решили не только оставаться вне семьи наций, но и нападают на их основные ценности. Существует несколько реакционных государств: Куба, Северная Корея, Иран, Ирак и Ливия. Им не хватает ресурсов для статуса сверхдержавы, что позволило бы им представить серьезную угрозу демократическому порядку, создающемуся вокруг них. Несмотря на это, их поведение агрессивно и дерзко. Они укрепляют между собой связи в попытках противодействовать и оградить себя от мировых тенденций, к которым они не желают или не могут приспособиться. Эти реакционные государства обладают схожими качествами. Управляют ими клики, удерживая власть насилием, они нарушают права человека и пропагандируют радикальную идеологию... Эти страны демонстрируют хроническую неспособность конструктивно взаимодействовать с окружающим миром...Часто они находятся в обороне, так как их все больше критикуют и угрожают им санкциями на международных форумах. Они имеют общее мировоззрение осажденного лагеря. В соответствии с ним, они осуществляют амбициозные и дорогие военные программы — особенно в области разработки оружия массового уничтожения и ракетных систем доставки - в ошибочных попытках защитить свои режимы или достичь своих целей за рубежом» .
В статье Лейк сформулировал критерии, согласно которым страна может быть отнесена к категории «изгоев». Их три: - Стремление обладать оружием массового уничтожения; - Использование терроризма как инструмента государственной политики; - Региональная угроза важным интересам США. В самой статье Лейк не пишет об антидемократичности режимов и нарушении прав человека как отдельном критерии, но политика администрации Клинтона этот критерий явно принимала во внимание наряду с тремя другими. Продолжая традицию Кеннана, а также во многом применяя положения его статьи к новой ситуации, Лейк сформулировал «доктрину сдерживания» для новой эпохи - эпохи, начавшейся после окончания «холодной войны»: «Как единственная сверхдержава Соединенные Штаты несут особую ответственность за развитие стратегии по нейтрализации, сдерживанию, и, возможно, путем селективного давления, даже трансформации этих государств-отступников в конструктивных членов международного сообщества» . Из приведенной цитаты видны стратегические инструменты, предлагаемые Соединенным Штатам для достижения поставленных целей: «нейтрализация» и «трансформация». Речь идет о двух компонентах, в различной пропорции применявшихся США и во времена «холодной войны», - сдерживании {containment) и вовлечении {engagement). Сдерживание предполагает международную изоляцию «страны- изгоя» путем создания международных политических коалиций, экономических санкций и военных инструментов с целью, во-первых, «держать страну в клетке» и не позволить ей совершить новые преступные действия, и, во-вторых, - заставить ее силой модифицировать свое поведение в соответствии с общепринятыми правилами. Крайним вариантом сдерживания может стать «стратегия отбрасывания» {rollback), когда преследуется цель изменить природу правящего режима путем поддержки внутренней оппозиции, спецопераций и прямой военной интервенции. Стратегия вовлечения преследует те же цели, но предполагает достичь их вовлечением режима в международную торговлю, развитием культурных связей и туризма, включением страны в сеть международных организаций и договоров. В результате, как предполагается, для сохранения получаемых преимуществ и благ «страна-изгой» будет делать все больше мелких уступок, отказываться от наиболее одиозных планов и постепенно трансформируется в «нормальную страну». Исторически в своей политике по отношению к «странам-изгоям» Соединенные Штаты опирались в основном на стратегию «сдерживания», хотя иногда в ней присутствовали элементы «вовлечения». Опыт США показал, что для проведения в жизнь любой стратегии необходимо наличие некоторых условий, таких как: 1) получение мандата избирателей и законодателей для проведения конкретной политики в отношении той или иной страны; 2) одобрение такой политики американскими союзниками или готовность США платить политическую цену за ухудшение отношений с союзниками в случае решения действовать в одностороннем порядке; 3) готовность США применить прямые экономические санкции или платить политическую цену за ухудшение отношений с союзниками в случае принятия Вашингтоном решения применить «вторичные санкции» (американские санкции против компаний третьих стран, поддерживающих отношения со «страной-изгоем»); 4) наличие соответствующих военных возможностей и военной стратегии для сдерживания страны или стран-изгоев. Последним серьезным шагом в развитие понимания Соединенными Штатами природы угроз, исходящих от «стран-изгоев», стало принятие в 2002 г. новой Стратегии национальной безопасности США . Мировой терроризм и поддерживающие его режимы (в американском понимании - «страны-изгои») были признаны в этом документе главной и непосредственной угрозой безопасности Соединенных Штатов; были уточнены признаки, по которым США причисляют страны к категории «изгоев». Это те страны, которые: жестоко обращаются со своим собственным народом и расточительно тратят национальные ресурсы в личных интересах правящей верхушки; демонстрируют неуважение к международному праву, угрожают своим соседям и грубо нарушают подписанные ими договоры; настойчиво пытаются овладеть оружием массового уничтожения и современными военными технологиями, с тем, чтобы использовать их для угроз и агрессии в процессе достижения своих целей; поддерживают терроризм по всему миру; отвергают основные человеческие ценности, ненавидят США и все, что они представляют. Американскому руководству предлагалось перейти от политики реагирования (путем сдерживания и вовлечения) к политике превентивных действий. Инструментарий, как видно из действий администрации Дж. Буша-мл., вступившего в должность в январе 2001 г., остается во многом тем же, что и раньше, но акценты смещены самым радикальным образом. По сути, существование «стран-изгоев» признано главнейшей внешнеполитической проблемой США. В 2001-2002 список «стран-изгоев» включал в себя Кубу, Иран, Ирак, Северную Корею, Ливию, Сирию и Судан .
