Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Стратегическая стабильность в условиях глобализации 13
1.1. Глобальное развитие и международная безопасность 13
1.2. Проблемы стабильности системы международных отношений в эпоху глобализации 25
1.3. Стратегическая стабильность в постбиполярном мире 53
Глава 2. Стратегическая стабильность и контроль над ядерными вооружениями в российско-американских отношениях в, эпоху глобализации 74
2.1. Эволюция российско-американских отношений в постбиполярный период 74
2.2. Состояние и перспективы российско-американского контроля над ядерными вооружениями
Заключение 140
Список сокращений 145
Приложение 148
Список литературы
- Проблемы стабильности системы международных отношений в эпоху глобализации
- Стратегическая стабильность в постбиполярном мире
- Эволюция российско-американских отношений в постбиполярный период
- Состояние и перспективы российско-американского контроля над ядерными вооружениями
Проблемы стабильности системы международных отношений в эпоху глобализации
Конец XX - начало XXI веков ознаменован невиданными переменами, охватившими все сферы человеческой жизнедеятельности. Скорость и глубина перемен бросают вызов способности человечества ориентироваться в окружающем мире, обозначать координаты переживаемого этапа, соответствующим образом адаптировать свое сознание.
Особенностями современного этапа мирового развития являются формирование единого мирового экономического, финансового, информационного и гуманитарного пространства, снижение роли государственных барьеров на пути движения информации, капиталов, товаров и услуг, возрастание роли наднациональных институтов регулирования экономики.
Глобализация мира облегчает хозяйственное взаимодействие между государствами, стимулирует экономический рост, способствует ускорению и увеличению масштабов обмена передовыми достижениями человечества в экономической, научно-технической и интеллектуальной сферах, содействуя тем самым мировому прогрессу. Широкая система коммуникаций и информации, связавшая все страны мира в единое целое, создает беспрецедентные возможности для международного взаимодействия и сотрудничества.
Между тем, немыслимые ранее возможности для прогресса в деле строительства новой архитектуры международной безопасности сосуществуют сегодня с рисками и угрозами "нового поколения", в числе которых распространение технологий производства оружия массового уничтожения и ракетных средств его доставки, транснациональная преступность и терроризм, новые конфликты на этнической, расовой и религиозной почве. Интеграционные процессы в различных регионах мира переплетаются сегодня с опасными тенденциями деградации правопорядка - ответственности самих государств за поддержание мира и безопасности. Международный терроризм, воинствующий сепаратизм, нетерпимость на этнической почве, организованная преступность, нелегальный оборот наркотиков, незаконная миграция разрушают государственные устои, а вместе с ними - и устои гражданского общества.
Практическое разрушение механизма нераспространения ядерного оружия и ракетных средств его доставки вызвано распадом биполярного миропорядка, жесткая дисциплина которого обеспечивала стабильность режима ядерного нераспространения, а также формированием глобального рынка, который стимулирует свободный обмен и передачу технологий производства ОМУ и средств его доставки, делая их доступными большому числу стран.
В 1998 г. "ядерный клуб" пополнили две новые державы - Индия и Пакистан. Острота этнических, религиозных, территориальных конфликтов между ними уже не раз приводила к кровопролитным войнам в Южной Азии. Но если в прошлом Индия и Пакистан прибегали к решению проблем с помощью силы, не обладая ядерным оружием, то теперь, после проведения ядерных испытаний, их противостояние приобретает ядерное измерение. Кроме этого, индийские руководители не скрывают, что рассматривают свое ядерное оружие как противовес КНР, якобы разместившей свое тактическое ядерное оружие на Тибете, где у двух стран имеются взаимные территориальные претензии. Вступление индокитайских отношений в фазу противоборства грозит миру гонкой ядерных вооружений между Индией и Китаем. Высока вероятность, что к концу первого десятилетия XXI века ядерной страной станет Иран. С появлением у Ирана ядерного оружия можно ожидать изменений в подходе к этой проблеме в арабском мире. Показательно, что исламские страны на Конференции по разоружению в Женеве отказались выступить с осуждением Исламабада. Постепенно в своей ядерной политике от позиции "бомбы в подвале" отходит Израиль. Сохраняющаяся кризисная обстановка на Ближнем Востоке повышает угрозу применения ядерного оружия в ближневосточном конфликте. Все эти факторы наряду с явным ускорением развития ядерного потенциала КНР позволяют говорить о наступлении "второго ядерного века" с динамикой роста ядерных вооружений, обеспечиваемого преимущественно азиатскими государствами.
Пока ядерные арсеналы азиатских стран существенно, на два-три порядка, уступают ядерным потенциалам США и России. Разрыв между США и Россией, с одной стороны, и другими ядерными державами, с другой, сохранится, по крайней мере, на ближайшие 12-15 лет, даже в условиях значительного сокращения ядерных вооружений России и США. Вместе с тем, политическая значимость ядерных потенциалов азиатских государств постепенно будет возрастать.
Характер поведения новых ядерных государств в конфликтных и кризисных ситуациях может существенно отличаться от взаимоотношений России (СССР) и США. Нельзя гарантировать, что новые ядерные страны будут рассматривать ядерное оружие лишь в качестве средства сдерживания.
В условиях распространения ядерного оружия существенно возрастает угроза случайного ядерного конфликта. У новых ядерных стран отсутствует всякий опыт урегулирования ядерных отношений друг с другом, а также достаточный опыт эксплуатации ядерного оружия. Такое положение повышает угрозу возникновения аварий и катастроф, связанных с ядерным оружием. Отсутствие у большинства стран ядерного мира системы предупреждения о запусках ракет со стороны других государств повышает риск принятия ошибочных решений в области ядерных вооружений.
В условиях ядерного распространения велика угроза попадания ядерного оружия в руки государств с тоталитарными режимами или в руки террористических организаций, в которых может не действовать механизм ядерного сдерживания. В частности, тревогу вызывает повышенное внимание к ракетно-ядерному потенциалу
Стратегическая стабильность в постбиполярном мире
Соединенных Штатов в политической, военной и экономической областях, в которой сильна идея геостратегического влияния США вплоть до подавления всех существующих и возникающих центров силы в мире (3. Бжезинский, Г. Киссинджер, Р. Каган, У. Одом); 2) концепция "рыхлой" гегемонии (консервативно-либеральный подход), в которой сочетаются элементы единоличного лидерства и коллективизма при значительной степени подчиненности второго элемента первому (Д. Эбшайр, Р. Асмус, Р. Блэквел, Ч. Купчан); 3) концепция реалистического либерализма, в основе которой - идея встроенности США в многополярный мир, в "концерт" ведущих мировых держав при сохранении и демократическом использовании своего особого положения в мире (С. Хантингтон, Ч. Мейнс) .
Все три концепции, несмотря на их взаимную критику, имеют одну цель -обеспечить наиболее благоприятные условия для существования Соединенных Штатов, для дальнейшего укрепления их экономического положения и обеспечения безопасности. Вместе с тем, приход к власти в США в 2001 г. Республиканской партии привел к существенным изменениям во внешнеполитическом курсе США. Если основу внешнеполитической стратегии администрации Б. Клинтона составляла концепция "рыхлой" гегемонии, то президент Дж. Буш сделал ставку на откровенную (агрессивную) гегемонию.
Положения концепции "рыхлой" гегемонии США легли в основу официальных документов администрации Б. Клинтона - "Стратегии расширения и участия" 1994 г. (National Security Strategy of Engagement and Enlargement) и "Стратегии национальной безопасности США в новом столетии" 1997 г. (National Security Strategy For a New Century)3.
Основными целями глобальной стратегии США провозглашались: укрепление безопасности и обеспечение экономического процветания страны, а также продвижение демократии в мире. Администрация Б. Клинтона предпочитала действовать через политику "вовлечения", стремясь приспособить многосторонние институты к управлению взаимозависимостью в соответствии с американскими интересами и использовать их для совместных ответов на общие вызовы и угрозы. При этом, как показала военная операция НАТО против Югославии в 1999 г., прежней американской администрации вовсе не были чужды идеи силовой гегемонии. Допускалось применение военной силы для защиты жизненно важных интересов страны, защиты и продвижения демократии в мире, для борьбы с международным терроризмом и распространением ОМУ, при урегулировании межгосударственных и внутригосударственных конфликтов.
Администрация Дж. Буша младшего пришла к власти в 2001 г., критикуя демократов за неспособность создать новую систему международной безопасности, которая раскрывала бы в полной мере преимущества США. Администрация Дж. Буша явно не склонна руководствоваться абстрактными категориями глобальной взаимозависимости. Она открыто оперирует категориями силовой политики, во многих вопросах подчеркнуто дистанцируется от внешнеполитического наследия демократов, демонстрирует меньшую готовность идти на уступки в вопросах, которые считает для себя принципиальными.
Республиканцы полагают, что колебания и отход от позиции гегемона ведут к ослаблению позиций США в мире, к росту активности других держав, стремящихся бросить вызов могуществу США. Коллективизм, по их мнению, эффективен только при наличии твердого унитарного руководства сверхдержавы - США, а без него мир скатится к конфликтам и хаосу. Политическая философия республиканцев ориентирована на максимальное уменьшение зависимости США от неконтролируемых внешних факторов. В отличие от демократов, видевших определенные выгоды в существующей взаимозависимости США и РФ в рамках сложившегося военно-стратегического мироустройства, подход администрации Дж. Буша к определению роли США в мире предопределяет меньшую склонность идти на существенные уступки в вопросах, где внешние ограничения мешают реализации американских преимуществ. Обращение к классическим инструментам силового воздействия, являющееся характерной чертой внешнеполитической философии команды Дж. Буша, сказалось на более жестком подходе США не только к соперникам, но и в спорах с союзниками по НАТО. В президентство Б. Клинтона политические императивы совместных действий с союзниками преобладали у США над их опасениями, что коалиционность может снизить эффективность боевых действий США в том или ином конфликте. При нынешней администрации ситуация изменилась. Республиканцы считают, что недопущение "расслоения" вооруженных сил НАТО на две неравнозначные категории - высокотехнологичную армию США и обычные армии европейских стран - должно быть заботой прежде всего самих европейских союзников. США явно предпочитают концентрировать усилия на подготовке к наступательным операциям высокой интенсивности и менее склонны, чем их европейские партнеры, участвовать в длительных операциях по поддержанию мира1.
Если администрация Б. Клинтона под влиянием балканских войн склонялась к тому, чтобы НАТО выполняла функции организации общеевропейской безопасности, то команда Дж. Буша проповедует совсем другое "разделение труда". О его характере можно судить по намерению постепенно освободиться от чрезмерного миротворческого бремени и сфокусировать усилия на создании системы национальной ПРО и - после террористического нападения 11 сентября 2001 г. - на борьбе с международным терроризмом.
Эволюция российско-американских отношений в постбиполярный период
На Западе стали обсуждаться планы изменения механизма работы Совместного постоянного совета Россия-НАТО (СПС) - вместо "19+1" превратить его в орган принятия решений с полноправным участием России39. Один из вариантов пересмотра отношений между Россией и Североатлантическим альянсом был выдвинут британским премьер-министром Тони Блэром, который направил руководителям России и стран-членов НАТО письмо, содержащее предложения о создании органа, в котором Москва и 19 государств альянса были бы полноправными членами.
Однако этим планам не суждено было сбыться. Опасаясь, что Россия сможет использовать новый форум в целях саботирования важных решений НАТО, в том числе по проведению военных операций, государства-члены Североатлантического альянса посчитали, что создание нового органа приведет к усилению внутренних раздоров и в конечном итоге расколу альянса на соперничающие блоки4 . В результате после непродолжительных колебаний было решено, что Россия может занять полноценное место наряду с другими членами НАТО на встречах только для решения тех вопросов, которые альянс не может решить без нее. Об этом говорится в итоговом коммюнике сессии Совета НАТО, состоявшейся в декабре 2001 г.
28 мая 2002 г. на саммите Россия-НАТО в Риме был создан новый орган принятия решений - "двадцатка" (19 стран-членов НАТО и Россия). Сфера компетенции данного органа была ограничена следующими вопросами: кризисное регулирование, нераспространение, контроль над вооружениями и меры укрепления доверия, ПРО ТВД, поиск и спасение на море, сотрудничество между военными в сфере военных реформ, чрезвычайное гражданское планирование и реагирование, новые угрозы и вызовы41.
Второй блок российско-американских расхождений - это экономические вопросы, имеющие жизненно важное значение для России. К ним относится, прежде всего, проблема реструктуризации внешнего долга, который стал тяжелейшим бременем для бюджета Российской Федерации. Хотя на долю США приходится лишь небольшая часть российского долга, американской администрации будет принадлежать решающая роль при обсуждении этого вопроса в таких западных структурах, как Международный валютный фонд (МВФ) и Парижский клуб кредиторов, где США занимают лидирующие позиции. Исход переговоров о вступлении России во Всемирную торговую организацию (ВТО) также во многом будет зависеть от позиции США. При этом, несмотря на "громкие" заявления, Вашингтон не собирается делать России поблажек.
Третий блок противоречий - противоречия в военно-политической области. США объявили о выходе из Договора по ПРО 1972 г., поставив под удар весь международный режим контроля над вооружениями, ужесточили свою военную доктрину, которая теперь предусматривает создание ядерных боезарядов малой мощности и их применение в сочетании с высокоточным обычным оружием. В 2003 г. бюджет Пентагона планируется увеличить на 60 млрд. долл. до 369,3 млрд. долл.
Таким образом, возникновение долгосрочной общей угрозы для России и США не стало предпосылкой для пересмотра отношений России и Запада в сторону формирования подлинно партнерских отношений, шансом на выработку новой повестки дня. Более того, истинного понимания интересов и мотиваций другой стороны по вопросам ее национальной безопасности сегодня у Москвы и Вашингтона значительно меньше, чем это было в период "холодной войны".
Определенный негативный отпечаток на российско-американские взаимоотношения накладывает наличие у обеих стран огромных арсеналов ядерного оружия, которое предназначено для сдерживания друг друга43.
Большинство доктрин и установок, разработанные в период "холодной войны", продолжают действовать, а стратегические силы России и США находятся в состоянии высокой боевой готовности. Принятое решение о ненацеливании стратегических сил друг на друга за счет изъятия полетных заданий44 не должно вводить в заблуждение, так как имеющиеся технические возможности позволяют осуществить ввод заданий за очень короткое время. Для межконтинентальных баллистических ракет (МБР) требуются секунды, а для баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) - минуты, чтобы восстановить нацеливание на ранее назначенные для поражения объекты45. Суммарное количество российских и американских боезарядов, находящихся в состоянии высокой боевой готовности, равно 3500 - 400046.
Стратегические ядерные силы (СЯС) России и США обладают способностью вести три основные формы боевых действий: превентивный (первый) удар, ответно-встречный удар, ответный удар. В условиях "холодной войны" обе страны считали основной формой боевых действий нанесение ответно-встречного удара ("удара по предупреждению"), что определяло необходимость обеспечения высокой боевой готовности, исчисляемую буквально десятками секунд. Несмотря на существенно меньшую актуальность по сравнению с периодом "холодной войны", ответно-встречный удар продолжает оставаться основой ядерной политики России и США.
Состояние и перспективы российско-американского контроля над ядерными вооружениями
Военно-политическая ситуация, в условиях которой формировалась система обеспечения международной безопасности в мире, включая советско/российско-американские соглашения в сфере контроля над ядерными вооружениями, сегодня претерпела значительные изменения. Если в эпоху биполярности стабильность в звене СССР-США обеспечивала стабильность и безопасность во всем мире, то в начале XXI века не меньшее внимание должно быть уделено поиску ответов на угрозы и вызовы всему мировому сообществу, которые способны подорвать стратегическую стабильность. В их числе распространение технологий производства оружия массового уничтожения (ОМУ) и ракетных средств его доставки, международный терроризм, конфликты с применением вооруженной силы на этнической, расовой и религиозной почве.
Вместе с тем, контроль над вооружениями продолжает играть важную роль в обеспечении международной стабильности в современном мире. Полная свобода рук для всех ядерных держав в разработке, производстве, испытаниях ядерного оружия и средств его доставки, в его дислокации может быть прямым путем к снижению транспарентности, предсказуемости в поведении важнейших "игроков" на международном военно-политическом "поле". Развал договорно-правового режима в области контроля над ядерными вооружениями может пагубно сказаться на проблеме распространения ОМУ и соблюдении режима нераспространения ракетных технологий, а также грозит миру новой гонкой вооружений, выходом оружия в космос, активизацией региональных конфликтов.
Сохранение и укрепление "классической" системы контроля над вооружениями в российско-американских отношениях могли бы создать новый, более благоприятный климат для расширения круга участников процесса ограничения и сокращения ядерных вооружений, а уникальный опыт конструктивного диалога между Россией (СССР) и США в этой области стать основой многостороннего взаимодействия.
Дальнейшее сокращение стратегических наступательных вооружений соответствует интересам национальной безопасности России и США. Однако подходы сторон к этому процессу различны. Соединенные Штаты не заинтересованы в его продолжении. Вашингтон предлагает заменить договорный процесс диалогом, целью которого станут заверения в безопасности. Главная причина трансформации подхода США обусловлена распадом СССР. Исчезновение Советского Союза освободило США от угрозы ядерной катастрофы, и интерес к контролю над ядерными вооружениями как способу ограничения возможностей главного противника был потерян. В США сформировалась точка зрения, согласно которой угрозу для американской безопасности представляет ныне не сила России, а ее слабость. Соединенным Штатам нет смысла быть привязанными к трем уровням (МБР, БРПЛ и тяжелые бомбардировщики), которые способна поддерживать слабая Россия.
В США доминирует представление о том, что существующий режим контроля над вооружениями является пережитком "холодной войны". В основе вырабатываемых в Соединенных Штатах новых подходов к процессу сокращений ядерного оружия, а также пересмотру концепции ядерного сдерживания, используется тезис о том, что США и Россия более не являются врагами. С этим можно согласиться. Однако действия США по расширению НАТО, подготовка к развертыванию НПРО, вытеснение России с постсоветского пространства и другие акции позволяют усомниться в подлинно партнерском характере российско-американских отношений. Да и могут ли быть страны партнерами, если их ядерное оружие предназначено для сдерживания друг друга?
Сегодня ядерное оружие играет куда менее заметную роль в военной стратегии США, чем в годы "холодной войны", Пентагон делает ставку на завоевание подавляющего превосходства в сфере обычных вооружений, чтобы добиться победы в противоборстве с любым противником без применения ядерного оружия. Яркой иллюстрацией последней тенденции является радикальное сокращение Соединенными Штатами ядерного оружия с 6000 до 1700 единиц и переориентация стратегических систем доставки на решение "неядерных" задач. Вместе с тем, пока высокоточное оружие не способно выполнять функцию сдерживания, США создают резерв в своем ядерном арсенале, а также рассматривают возможность применения ядерных боезарядов малой мощности для поражения сильно защищенных стратегически важных объектов, в том числе ракетных шахт и командных пунктов, неуязвимых для высокоточного оружия. Двусторонний контроль над ядерными вооружениями ограничивает свободу Вашингтона в реализации американской политики глобального лидерства.
Позиция России в отношении контроля над вооружениями должна строиться с учетом следующих факторов. С одной стороны, роль ядерного оружия в обеспечении национальной безопасности и национальных интересов России объективно усиливается. В ситуации, когда экономика и вооруженные силы общего назначения России находятся в глубоком кризисе, только обладание ядерным оружием позволяет гарантировать суверенитет и предотвращение полномасштабной внешней агрессии, а также сохранять за собой статус великой державы. С другой стороны, экономические возможности России позволяют ей поддерживать свой стратегический арсенал на уровне не больше 1500 боеголовок. В этих условиях России выгоднее и дальше строить свои отношения с США в области ядерных вооружений на основе формализованных соглашений. Однако она не располагает реальными возможностями воздействовать на позицию США и удержать их в рамках существующего договорного процесса без нанесения ущерба своим стратегически интересам. Как показывает опыт последних саммитов, попытки России сохранить хотя бы форму диалога по стратегическим вопросам приводят к появлению ни к чему не обязывающих договоров.
