Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Распад СССР и формирование русских диаспор на постсоветском пространстве. 14
1.1. Категория «соотечественник за рубежом» как объект правоприменительной практики . 14
1.2. Среда и условия формирования русских диаспор в новом зарубежье. 20
1.3. Потенциал русской диаспоры и пути его реализации. 26
Глава 2 Политико-правовые аспекты регулирования положения русского населения на постсоветском пространстве . 59
2.1. Этническая модель государственного развития в бывших советских республиках . 61
2.2. Сущностный аспект природы ущемления прав русского населения в новом зарубежье. 65
2.3. Политико-правовое поле стран СНГ и Прибалтики и ресурсы политико-правового регулирования положения соотечественников. 72
Глава 3 Сохранение значения русского языка как средства межкультурного и политического диалога. 93
3.1. Современная языковая ситуация в странах постсоветского пространства . 94
3.2. Правовые и практические ресурсы сохранения позиций русского языка на постсоветском пространстве. 120
Глава 4 Практика решения миграционных вопросов на территории бывшего Советского Союза. 132
4.1. Современные миграционные настроения соотечественников на постсоветском пространстве . 133
4.2. Международные стандарты и практика регулирования миграции. 141
4.3. Миграционная ситуация и миграционная нормативно-правовая база России. 144
4.4. Договорно-правовая база регулирования миграции. 154
Заключение 167
Список используемых источников и литературы 173
- Категория «соотечественник за рубежом» как объект правоприменительной практики
- Этническая модель государственного развития в бывших советских республиках
- Современная языковая ситуация в странах постсоветского пространства
- Современные миграционные настроения соотечественников на постсоветском пространстве
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В настоящее время многие проблемы «нового русского зарубежья» - явления, под которым подразумевается геополитическая реальность, сложившаяся в результате распада СССР и возникновения на постсоветском пространстве новых независимых государств, - не достаточно исследованы, нуждаются в строго научной интерпретации и разработке, в том числе на уровне понятийного аппарата. В частности, это относится к понятию «русскоязычные», которое часто используется в сочетании «русскоязычное население» или «русскоязычная диаспора» за рубежом. Понятие «русскоязычные» представляется не вполне четким и определенным, так как вбирает в себя поголовно всех: и тех, для кого русский язык является родным, и тех, для кого русский язык является основным средством общения. Для адекватного понимания нынешних проблем русского населения нового зарубежья важно развести понятия «русские» и «русскоязычные». Именно русское население, а не русскоязычное или русскоговорящее вообще, сталкивается со всем комплексом проблем, порожденных идеологией радикальной суверенизации бывших советских республик, взявших за основу своей реальной политической практики моноэтническую модель государственного развития. К этому же ряду относится категория «соотечественник за рубежом» как объект заботы «материнского» государства и, следовательно, правоприменительной практики. Это понятие требует четкого определения для выработки законодательных и нормативно-правовых актов, не допускающих расплывчатого толкования.
Научно-практический интерес к проблематике новой русской диаспоры, насчитывающей в настоящее время почти 20 млн. человек, получил ощутимый импульс после декларированного на Конгрессе соотечественников в Москве в октябре 2001 года принципиально нового
подхода. Сегодня русская диаспора за рубежом рассматривается как важный демографический, интеллектуальный и социокультурный ресурс, способный не только повысить эффективность внешней политики и экономических связей с зарубежными государствами, но и содействовать решению внутренних проблем современной России. В этой связи приобретают актуальность и особую значимость научные исследования организационного, финансово-экономического и общественно-политического потенциала русской диаспоры. Таким образом, в настоящее время вопрос использования государством результатов научных исследований по проблематике российских соотечественников выходит за рамки оформления концептуальных документов. Вопрос переходит в плоскость выработки долговременной государственной стратегии, основанной, в том числе, на научном прогнозировании и использовании его результатов в практической деятельности структур, ответственных за осуществление государственной политики в отношении соотечественников за рубежом.
Степень научной разработанности проблемы. В первые годы после распада Советского Союза процесс научного осмысления проблем зарубежной диаспоры не поспевал за стремительным и, к сожалению, негативным развитием ситуации, в какой оказались 25 миллионов русских в новом зарубежье. Первые серьезные попытки подхода к проблеме были предприняты серией научных исследований, проведенных Институтом этнологии и антропологии РАН. Этносоциологическим аспектам проблемы посвящен цикл из пяти работ С.С. Савоскула «Русские нового зарубежья», опубликованных в период с 1993 по 1998 гг. Итоги исследований рбобщены в его монографии «Русские нового зарубежья: выбор судьбы».1
1 См. Савоскул С.С. Русские нового зарубежья: выбор судьбы. М., Наука. 2001.
С точки зрения оценки потенциала русской диаспоры, возможностей ее воспроизводства и развития представляет специальный интерес работа И.А. Субботина «Стратегия поведения русской молодежи в странах нового зарубежья» (М., 1998г.). Проблемам миграционных настроений и степени готовности к адаптации русского населения на постсоветском пространстве посвящены работы Л.В. Остапенко, И.А. Субботина «Русские в Молдавии: миграция или адаптация» (М., 1998г.), СС. Савоскула «Русские нового зарубежья: миграционная ситуация, переселение и адаптация в России» (М., 1998г.). В рамках комплексного подхода рассматриваются проблемы миграции из нового зарубежья в Россию в исследовании В.А. Моденова и А.Г Носова «Россия и миграция. История, реальность, перспективы»1, в частности проблема этнической составляющей в структуре миграции. Проблемы миграции с позиций конфликтологии рассмотрены в работе А.В. Дмитриева и Н.С. Слепцова «Конфликты миграции» , в которой дан серьезный анализ миграционных ситуаций, оказывающих неблагоприятное воздействие на социальное согласие.
Обстоятельный анализ национализма как стремления народов и его лидеров к государственной самостоятельности (национальное самосознание, опирающееся на соответствующий исторический опыт, утвердившееся и распространенное в массовом сознании этноса или национальной группы представление о самих себе, о своих ближайших соседях) содержится в работе А.Г. Здравомыслова «Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве».3 Отдельные выводы этого исследования могут быть экстраполированы на политическую практику стран нового зарубежья. Научный интерес представляет также
1 См. Моденов В.А., Носов А.Г «Россия и миграция. История, реальность,
перспективы». М.: Прометей, 2002.
2 См. Дмитриев А.В., Слепцов Н.С. «Конфликты миграции». М: Альфа-М, 2004.
3 См. Здравомыслов А.Г. «Межнациональные конфликты в постсоветском
пространстве». М: Аспект Пресс, 1996.
рассматриваемый им аспект проблемы, связанный с оценкой общественным мнением такого феномена как распад Советского Союза. Этнографическим и демографическим аспектам проблемы, а также интеграционным процессам и характеру взаимоотношений государств СНГ посвящены работы О. Брусиной, Т. Мунчаева, Ш. Надирова.1
Научный интерес к проблемам зарубежной диаспоры заметно возрос к концу 90-х годов. Предметом анализа стали не только этнокультурные, общественно-политические и экономические аспекты проблемы или положение русской диаспоры в отдельных странах нового зарубежья. Исследования коснулись роли политических партий в поддержке интересов русского населения, правовых аспектов взаимодействия государственных и общественных организаций Российской Федерации с объединениями соотечественников. Комплексный подход к проблемам соотечественников содержится в работах Т.В. Полосковой и Н.В. Калининой. Актуален проведенный ими анализ опыта взаимодействия государств и зарубежных диаспор, тенденций развития современных диаспор, а также процессов в адаптированной части русской диаспоры стран СНГ, Латвии, Литвы и Эстонии.
Первой попыткой обобщить мировую и отечественную практику, сложившуюся в области формирования и функционирования института соотечественников за рубежом, защиты прав и свобод зарубежной
1 См. Брусина О. Этно-демографический фактор в казахстанско-российских
отношениях. Сборник «Россия и Казахстан». М., 1995.
Мунчаев Т. «Интеграционные процессы в СНГ», Сборник «Россия, ближнее и дальнее
зарубежье Азии», М. 1997.
Надиров Ш. «Казахстан: контуры отношений с Россией», там же.
2 См. Полоскова Т.В. Диаспоры в системе международных связей. М, 1998.
Полоскова Т.В. Современные диаспоры. М., 1999.
Полоскова Т.В. Русскоязычные регионы. Русские диаспоры в странах СНГ и Балтии: состояние и тенденции развития // Институт стран СНГ. М., 1997. Калинина Н.В. Россияне ближнего зарубежья: уезжать или оставаться? Москва -Бишкек, 2002.
русской диаспоры во всем ее многообразии явилась монография «Международный опыт защиты соотечественников за рубежом».1
Анализ изданных в России работ по проблематике русской диаспоры позволяет сделать несколько выводов. В настоящее время достаточно разработанными являются вопросы в рамках определенных дисциплин: этнографии, социологии, политологии, истории, правоведения, экономики и других, либо же в рамках «страноведческого» подхода. Менее разработанной или, практически, не исследованной темой остается вопрос о потенциале русской диаспоры. Между тем, научные изыскания в этом направлении имеют важное прикладное значение, особенно при современном уровне взаимодействия Российской Федерации с зарубежными соотечественниками. Следует отметить дефицит в комплексных исследовательских работах на междисциплинарной основе, которые позволили бы расширить возможности использования научных исследований в практической деятельности государственных органов власти.
Объектом диссертационного исследования стало взаимодействие России с русской диаспорой и тесно связанными с ней иными диаспорами, тяготеющими к русским, проживающим в новом зарубежье.
Предметом исследования явилась политика Российской Федерации
*>
в отношении защиты прав и свобод русского населения, которое в ^
результате распада СССР оказалось отторгнутым от своей исторической \ ^
родины, лишенным гражданских прав. 1а'
Гипотеза работы состоит в предположении, что проблемы «нового русского зарубежья» как явления, под которым подразумевается новая 4 геополитическая реальность, сложившаяся в результате распада СССР и
^С
возникновения на постсоветском пространстве новых независимых государств, требуют выработки долговременной государственной
1 См. Международный опыт защиты соотечественников за рубежом. Мировая и отечественная практика. - М.: «Классике стиль», 2003.
стратегии России, включающей научное прогнозирование и использование его результатов в практической деятельности структур, ответственных за осуществление государственной политики в отношении соотечественников за рубежом.
Цель диссертационной работы заключается в проведении анализа доминирующих тенденций развития русской диаспоры нового зарубежья и определении перспективных путей реализации политики Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом..
Достижение поставленной цели обусловливает необходимость решения следующих исследовательских задач:
- обосновать определение понятия «соотечественник за рубежом»
как объекта заботы государства, государственного права и
правоприменительной практики;
- проанализировать условия и среду формирования русской
диаспоры нового зарубежья и дать оценку ее современного потенциала;
- выявить специфику модели развития государств, возникших на
постсоветском пространстве;
- определить сущностный аспект природы ущемления прав
русского населения в новом зарубежье на основе комплексного анализа
политико-правового поля стран СНГ и Прибалтики;
определить ресурсы политико-правового регулирования положения соотечественников в странах постсоветского пространства;
- дать оценку современной языковой ситуации и определить
возможности сохранения позиций русского языка в странах нового
зарубежья;
- определить миграционные настроения русского населения нового
зарубежья и приоритетные пути регулирования миграции с учетом
демографической ситуации в Российской Федерации.
Теоретико-методологическая основа исследования. Теоретико-методологическую основу исследования составляют труды
отечественных и зарубежных ученых, исследующих актуальные проблемы русской диаспоры традиционного и нового зарубежья. В процессе исследования автор использовал принципы и критерии анализа, применяемые отечественными учеными в подходе к историческим и политическим условиям формирования и развития русских диаспор в контексте современного уровня взаимоотношений российского государства с зарубежными соотечественниками. Методологической основой исследования являются принципы диалектического анализа, а также научные подходы: системный, исторический, сравнительный и другие, которые были использованы при рассмотрении международного и национального законодательства в сфере прав и свобод национальных меньшинств, регулирования миграционных процессов.
Эмпирическую базу исследования составили данные официальной статистики (материалы Межгосударственного статистического комитета СНГ), а также результаты социологических исследований и экспертные оценки, документы международных организации (ООН, ОБСЕ, МОТ), материалы специализированных изданий (в том числе Института стран СНГ, Российского института стратегических исследований, МИД России), нормативные акты и информационные материалы государственных органов.
Результаты исследования, полученные лично автором, и их научная новизна заключаются в:
- обосновании определения понятия «соотечественник за рубежом»
как объекта заботы государства, государственного права и
правоприменительной практики, в том числе для разработки конкретных
программ государственной поддержки и, в частности, Закона о
репатриации;
- выявлении сущностных аспектов природы ущемления прав
русского населения в новом зарубежье как результирующего фактора
этнической модели развития государств, возникших на постсоветском пространстве;
проведении комплексного анализа современного потенциала русской диаспоры нового зарубежья и выявлении приоритетных путей ее консолидации, реальных возможностей воспроизводства и развития при поддержке исторической Родины;
обосновании необходимости разработки комплексной целевой программы обустройства русских мигрантов из нового зарубежья как одного из ресурсов демографической стратегии, который позволит сохранить этническую сбалансированность народов Российской Федерации.
Основные научные положения диссертационного исследования, выносимые на защиту:
Условия и среда формирования русской диаспоры нового зарубежья наложили глубокий отпечаток не только на поведенческую линию русского населения нового зарубежья, снизив на начальном этапе его способность к адаптации и интеграции в общественно-политическую и экономическую жизнь стран проживания. Они сказались и на характере деятельности диаспоральных общественных организаций, обусловив бескомпромиссную и, зачастую, конфликтную линию их взаимодействия с местными властями.
Современная законодательная база и политическая практика большинства стран нового зарубежья не позволяет сделать научно обоснованный прогноз или даже осторожное предположение о возможной обратимости взятого ими после распада Советского Союза курса на создание моноэтнического государства в пользу гражданской модели государственного строительства.
3. Практика ущемления прав русского населения и восприятие его
государственными институтами большинства стран нового зарубежья как
потенциальной угрозы суверенитету и территориальной целостности
выходит за рамки политической конъюнктуры или исторического «комплекса нелюбви» к России, а базируется на стремлении к достижению любыми средствами доминирования этнического ядра общества как гарантии устойчивого развития всей государственной системы.
Значительная часть русского населения нового зарубежья находится в состоянии латентной миграции, откладывая решение о выезде либо в надежде на изменение ситуации в стране пребывания, либо до появления материальных возможностей для переезда, либо в ожидании конкретных гарантий со стороны исторической родины по их достойному обустройству при приеме.
Нынешнее состояние российской экономики и финансовые возможности, существующая законодательная и нормативно-правовая база позволяют перейти к усилению репатриационной составляющей модели государственного взаимодействия с русской диаспорой нового зарубежья, что в значительной мере способствовало бы решению острых демографических проблем России в целом, а также ее отдельных регионов, испытывающих острый дефицит в трудовых ресурсах. Стержнем и законодательным обеспечением активизации этой составляющей должен стать Закон о репатриации, принятие которого настоятельно необходимо в ближайшее время.
Практическая значимость исследования. Результаты проведенного исследования могут быть использованы в практической деятельности российских исполнительных структур, призванных заниматься вопросами поддержки и защиты прав российских соотечественников за рубежом. Материал, содержащийся в исследовании, может быть использован в преподавании на курсах повышения квалификации для работников указанных министерств и ведомств в Институте повышения квалификации Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации.
Апробация работы. Отдельные выводы и рекомендации, содержащиеся в исследовании, были использованы в работе Правительственной комиссии по делам соотечественников за рубежом в период с апреля 2002 по апрель 2004 года, в практической деятельности структур МИДа России, а также в работе Межправительственных комиссий по сотрудничеству с Эстонией и Украиной.
Публикации. Основные положения исследования отражены в трех опубликованных работах диссертанта общим объемом 2 п.л. (весь объем авторский).
Структура работы. Диссертационная работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка используемых источников и литературы.
Категория «соотечественник за рубежом» как объект правоприменительной практики
К сожалению, определение самой категории «соотечественник за рубежом» еще до конца не устоялось. Вполне понятна в этой связи озабоченность МИДа России, высказанная Э.В. Митрофановой в интервью издающейся во Франции газете «Русская мысль»: «Расплывчатое понимание, кто же есть наш соотечественник, только мешает работе. Возникают вопросы, с какой категорией людей мы имеем дело и какой объем финансирования необходим».1
Действительно, четкое определение понятия «соотечественник за рубежом» необходимо, прежде всего, для конкретной деятельности, переводящей концептуально-теоретический аспект проблемы в русло практических действий.
Как представляется, противоречивость в толковании объясняется типологическим смешением, возникающим при желании найти формулировку, которая устроила бы всех: и ученых, и политиков, и юристов, и представителей государственных структур, занимающихся практической работой с зарубежными соотечественниками.
Между тем, по своей природе категория «соотечественник за рубежом» выступает в двух ипостасях: как объект научного исследования и как объект заботы государства, именуемого исторической родиной.
В первом случае «соотечественник за рубежом», выступая как базис социокультурного феномена (представитель «русского мира»), является объектом научных исследований, в том числе для выработки стратегических концептуальных подходов (Концепция поддержки Российской Федерацией соотечественников за рубежом, одобренная Президентом России 30 августа 2001 г.). В данном случае допустимо широкое толкование, которое может включать как отдельный компонент определения даже такое «духовное измерение» как «единоверец», использовавшееся в период существования Российской империи. В этом широком контексте следует рассматривать и слова Президента России В.В. Путина, который, выступая в октябре 2001 года на Конгрессе зарубежных соотечественников в Москве, сказал: «Соотечественник -категория далеко не только юридическая. И уж тем более - не вопрос статуса или каких бы там ни было льгот. Это, в первую очередь, вопрос личного выбора, вопрос самоопределения»1.
В научной и политической литературе последних лет это высказывание часто приводится, но цитируется не полно и не совсем корректно, в отрыве от контекста. Адекватное его прочтение применительно к рассматриваемой категории «соотечественник за рубежом» следующее: «То, что трудно измерить и объяснить словами, мы довольно часто пытаемся уложить в юридические формулы. Наверное, это нужно сделать (курсив авт.) ... и далее по приведенному тексту
Во втором случае «соотечественник за рубежом», выступая как базис этнокультурного феномена (представитель национального меньшинства), является объектом государственного права и правоприменительной практики, в том числе для разработки конкретных программ государственной поддержки. В силу своего прикладного характера определение должно отвечать требованиям разработки соответствующего законодательства, нормативно-правовых актов, которыми обязаны руководствоваться в своей работе соответствующие государственные структуры (МИД, ФСМ и др.), в том числе в принятии решений об объемах финансирования государственной поддержки.
Типологическое смешение понятия «соотечественник за рубежом» присутствует во всех без исключения принятых за последнее время документах как законотворческого, так и научно-доктринального характера. При этом «яблоком раздора» выступает мировоззренческий тезис о том, что понятие «соотечественник за рубежом» не имеет по своей сути юридического содержания1, а признание принадлежности к соотечественникам основывается на самоидентификации заинтересованных лиц и является актом их свободного волеизъявления. Так, Концепция поддержки Российской Федерацией соотечественников за рубежом (2001 г.) относит к этой категории лиц, постоянно проживающих за пределами Российской Федерации, но связанных с Россией историческими, этническими, культурными, языковыми и духовными узами, стремящихся сохранить свою российскую самобытность и испытывающих потребность в поддержании контактов и сотрудничестве с Россией.
Определение понятия «соотечественник за рубежом» как базиса социокультурного феномена (представитель «русского мира») вполне соотносится с объектом научного исследования, в том числе для выработки стратегических концептуальных подходов. Сама природа этого документа не требует иного определения.
Этническая модель государственного развития в бывших советских республиках
В практической деятельности по отстаиванию прав русского населения необходимо принимать во внимание политико-психологические и исторические факторы, использованные властной элитой стран нового зарубежья к России в начальный период становления их государственности и суверенитета и, как следствие, определившие их дискриминационную политику в отношении русского населения.
В этом проявился определенный комплекс неполноценности, развившийся в течение длительного исторического периода времени в результате имперской политики России. К этому ряду можно отнести, например, попытки Эстонии поднять в рамках российско-эстонской межправительственной комиссии вопрос о последствиях «советской оккупации» и выдвинуть в этом контексте требования «компенсации за причиненный ущерб».1 Это лишь один из характерных примеров тех исторических счетов, которые пытаются предъявить России практически все бывшие советские республики.
Из мировой истории известно, что каждая малая нация внутри империи воспринимает свое положение как угнетаемой нации. Отсюда -комплекс нелюбви и, порой, даже ненависти. Обретя независимость от империи, эта нация в ближайшие десятилетия будет основывать свою политику на этой исторической памяти, а не на объективных обстоятельствах текущего дня.
Следует признать, что история изобилует неоспоримыми, впрочем, как и спорными, фактами, которые не могли не повлиять на формирование негативного отношения к России. Новая демократическая Россия еще долго будет вынуждена нести на себе груз исторического прошлого, и в обозримом будущем не может рассчитывать на заметное замедление инерционности этих негативных тенденций. Следует признать и то, что, казалось бы, конструктивное предложение строить взаимоотношения «с чистого листа» с учетом новых геополитических реалий на практике не встречает должного понимания и отклика. Негативное восприятие исторической роли России неизбежно переносится на отношение к русской диаспоре, одно неразрывно связано с другим. Русское население - это выходцы из страны, откуда, в представлении лидеров новых государств, исходит реальная или «мнимая» угроза их суверенитету.
Пришедшие к власти национальные элиты проявляют по многим принципиальным вопросам недоверие к России, и до сих пор переживая эйфорию национального возрождения, проводят явную политику ущемления прав и законных интересов представителей русского населения. Этот процесс имеет под собой объективную основу, и рассчитывать на быстрое преодоление русофобии не приходится.
Как показывают многие исследования, практически во всех бывших советских республиках наблюдается рост националистических настроений. Они связываются с десятилетиями накапливающимся раздражением против «старшего брата», грубо поправшего едва было обретенную (впервые) политическую независимость, и отсутствием демократических традиций.
Гипертрофированное чувство опасности со стороны «пятой колонны» в лице русских культивируется в обществе стран нового зарубежья вполне сознательно с целью добиться консолидации на основе противостояния «общему врагу». Как следствие, все, что связано с присутствием русских, характеризуется сугубо негативно. Любые формы борьбы с «восточной опасностью» трактуются как пример патриотизма.
Недоверчивое и настороженное отношение к русским характерно для значительной части жителей стран Балтии. Оно сформировано соответствующими публикациями в СМИ, которые рисуют Россию опасно большой, нестабильной, непрогнозируемой, цивилизационно чуждой для Европы (и, следовательно, для стран Балтии) страной. Географическое соседство с Россией расценивается как фактор риска для национальной безопасности. Соответственно носители русской культуры, языка, других ценностей воспринимаются политической элитой в контексте их отношения к России, то есть как «имперское национальное меньшинство, сущность которого будет сохраняться до тех пор, пока сохранится его прямая зависимость от прежнего культурного пространства.1
Нельзя обойти вниманием и тезис о «восстановлении европейской идентичности», утерянной в результате присоединения к СССР, который используется в бывших советских республиках, ориентирующихся на западное направление, прежде всего, страны Прибалтики. Этот тезис «возвращения» в Европу, интеграции в европейские структуры осуществляется за счет некоего отчуждения, «отталкивания» от России, что находит отражение в национальной политике этих государств по отношению к русской диаспоре, которая воспринимается как один из факторов, препятствующих возврату этих стран в историческое лоно.
Современная языковая ситуация в странах постсоветского пространства
Общая оценка языковой ситуации в мире и, в частности, на постсоветском пространстве содержится в предисловии к читателям доклада МИДа России «Русский язык в мире», опубликованном в 2002 году. Анализ современных тенденций убеждает, что в целом эта оценка не утратила своей актуальности и уместно ее изложить без смысловых купюр.
В последнее десятилетие, как отметил глава внешнеполитического ведомства России, положение русского языка за рубежом претерпевает серьезные изменения. С одной стороны, он по праву сохраняет за собой статус мирового и остается важнейшим инструментом приобщения других народов к российской культуре, одним из ключевых факторов формирования позитивного восприятия России в мировом сообществе. Русский язык продолжает быть де-факто средством межнационального общения на постсоветском пространстве, инструментом диалога в международных организациях. В то же время обозначаются и тревожные тенденции.
Неоднозначные процессы наблюдаются, прежде всего, в ряде стран СНГ и Прибалтики, в которых русский язык для значительной части населения является родным. Сужение сферы использования русского языка, резкое сокращение возможностей получения на нем образования ущемляют права проживающих там наших соотечественников.
Таблица № 4 базируется на данных, содержащихся в упомянутом докладе МИДа России «Русский язык в мире», с добавлением лишь некоторых новых тенденций в развитии ситуации.
В четырех странах СНГ (Казахстан, Киргизия, Молдавия и Таджикистан) русский язык законодательно сохраняет статус официального языка или языка межнационального общения. И в единственной стране постсоветского пространства, Белоруссии, русский язык имеет статус государственного языка наравне с белорусским языком.
Однако не во всех странах нового зарубежья законодательство дает четкое регламентирующее определение статуса русского языка, а порой оставляет этот вопрос по умолчанию. Реальность такова, что в девяти государствах русский язык отнесен, де-юре или де-факто, к иностранному языку, к языку национального меньшинства, либо просто к понятию «другие языки». Это - Азербайджан, Армения, Грузия, Туркмения, Латвия, Литва, Эстония, Узбекистан и Украина.
При этом нельзя упускать из внимания тот факт, что в Туркмении, где по Конституции и Закону о языке (1990г.) русский имел статус языка межнационального общения, с принятием новой Конституции в 1992 году свой конституционный статус утратил, поскольку вообще в ней не упомянут. С другой стороны, в Киргизии, которая первой из стран СНГ пошла на признание русского языка в качестве официального и языка международного общения, Закон об официальном языке (май 2001г.), определявший такой статус русского языка, стал конституционным лишь после внесения соответствующей поправки в Конституцию в декабре 2001 года.
При всем этом отличии представляется важным классифицировать языковую и культурно-информационную ситуацию в независимых государствах, возникших на постсоветском пространстве, не по формальному признаку, а исходя из реальной политической практики, которая нередко входит в противоречие даже с законодательно закрепленными принципами в области межнациональных отношений в полном соответствии с нормами международного права. Декларируемое стремление сохранять русское наследие никак не препятствует поспешному вытеснению русского языка из официального обихода, падению выпуска русскоязычной литературы, ограничениям, вводимым в области образования на русском языке; Единичные факты открытия русских школ и высших учебных заведений общую неутешительную картину не меняют
Существует два наиболее надежных критерия для оценки языковой ситуации и возможных или реальных негативных тенденций ее развития в той или иной стране нового зарубежья. Первый - перевод делопроизводства и системы образования исключительно на государственный язык. Второй - сужение культурно-информационного пространства. Как представляется, критерий «сокращение численности русских школ и русских групп в высших учебных заведениях» является лишь сопутствующим, поскольку требует уточнения и оговорок. Не везде этот процесс вызван политикой местных властей, а чаще всего резким сокращением общей численности русского населения в конкретных странах. Также не может выступать надежным критерием «законодательное регламентирование», которое нередко входит в противоречие с политической практикой. Хотя, бесспорно, дает основания для предъявления аргументированных претензий и ссылок на допускаемые расхождения между декларируемыми принципами и реальной практикой.
Современные миграционные настроения соотечественников на постсоветском пространстве
Социологические опросы последнего времени показывают, что степень адаптации и интеграции соотечественников в общественно-политическую и экономическую жизнь стран нового зарубежья заметно повысилась. Этот процесс несколько приглушил миграционные настроения, которые превалировали в первой половине 90-х годов, о чем свидетельствуют и статистические данные о динамике миграции русского населения из стран нового зарубежья. Однако не следует абсолютизировать этот процесс как необратимую тенденцию. Для некоторых стран нового зарубежья такой диагноз не вполне обоснован, так как проблема отнюдь не снята, а, как болезнь, скорее загнана глубоко внутрь. Многие проблемы, которые вызвали массовый исход соотечественников в начале 90-х годов, остаются актуальными и в настоящее время. СНГ в 2002 году в сопоставлении с 1991 годом, и отражена динамика спада притока мигрантов в виде процентного соотношения к абсолютным величинам миграции 1991 года.
Сравнительный анализ выявляет ряд закономерностей, которые существовали в течение всех десяти лет после распада СССР и сохраняются до настоящего времени. Наименьший спад миграции из стран СНГ в Россию сохраняется в Армении, Казахстане, Киргизии, Узбекистане и Туркмении. Средний показатель по этой группе стран, в которых проживает 6,4 млн. русского населения, то есть 35% от общей его численности в новом зарубежье, составляет 42%.
Однако, сопоставляя процентное соотношение спада миграции с абсолютными величинами, скажем, Армении, где в настоящее время численность русского населения невысока (10 тыс. человек), и Украины, где проживает почти 8,4 млн. русских соотечественников (по оценочным данным - больше), то «хороший» показатель по Украине (17,5%) вызывает большую озабоченность, чем «совсем плохой» по Армении (56,7%). Приведенные в таблице №2 данные косвенно отражают и современное состояние миграционных настроений в странах нового зарубежья.
В настоящее время процесс миграции русских из Белоруссии в Россию идет сравнительно низкими темпами. По оценке МИД России, в Белоруссии не отмечается проявления национализма, в том числе на бытовом уровне, который мог бы вызвать обеспокоенность. Политика умеренной «белорусизации» государственной и общественной сфер жизни, проводимая белорусскими властями, не подталкивает к миграции русских, проживающих в этой стране. Лишь незначительная часть из них поменяла белорусское гражданство на российское. Среди основных причин, побуждающих к переезду русских, живущих на Украине, является принятие в качестве государственного только украинского языка, вытеснение русских из органов управления, сужение русского культурного и информационного пространства, фактически поощряемая властями деятельность националистических организаций, особенно в западных регионах республики. Однако тот факт, что во время последней переписи населения многие русские записали себя украинцами (по некоторым оценкам около 3 млн.), ряд политологов расценивают как косвенное свидетельство угасания миграционных настроений.
За последние годы отток русского населения из Казахстана составил от 2,5 до 3 млн. человек. Максимальный отъезд зафиксирован в 1994г., когда нетто-миграция только русских в Россию достигла 234,3 тыс. человек, что в 6,5 раза выше, чем в 1990г. Основной поток миграции направлен в Россию - 60,5%, в Германию - 30,4%, на Украину - 2,2%, в Узбекистан -2,1%.1
О миграционных настроениях среди русских в Казахстане свидетельствуют данные опросов в 1994-1996гг.: лишь каждый пятый респондент твердо решил остаться в Казахстане.
