Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретико-методологические основы исследования влияния иностранных каналов на проявление терроризма 16
1.1. Терроризм как фактор современной мировой политики 16
1.2. «Иностранное влияние на проявление терроризма» как проблема современной политической науки 40
1.3. Северный Кавказ в стратегических планах мировых акторов по дестабилизации ситуации в современной России
ГЛАВА II. Террористические проявления на северном кавказе: иностранный фактор влияния 81
2.1. Внешний фактор зарождения террористической деятельности на Северном Кавказе 81
2.2. Зарубежные каналы влияния на проявление терроризма в северокавказском регионе в условиях новой геополитической конфигурации 104
2.3. Стратегические направления противодействия иностранным каналам влияния на проявление терроризма на Северном Кавказе 121
Заключение 132
Библиографический список использованной литературы
- «Иностранное влияние на проявление терроризма» как проблема современной политической науки
- Северный Кавказ в стратегических планах мировых акторов по дестабилизации ситуации в современной России
- Зарубежные каналы влияния на проявление терроризма в северокавказском регионе в условиях новой геополитической конфигурации
- Стратегические направления противодействия иностранным каналам влияния на проявление терроризма на Северном Кавказе
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена тем, что терроризм на протяжении многих столетий, оставаясь деструктивным феноменом социально-политической жизни, в настоящее время приобретает новые формы и четы. Более того, и он сам, и террористические структуры в современном мире выступают актором как современной мировой политики, так и внутриполитического процесса. Выявление специфики современного терроризма, поиск новых путей и способов противоборства с ним актуализирует тему диссертационного исследования.
Современный мир, который авторы описывают как глобализируюшейся, мир "текучей модерности, "турбулентности", "управляемого хаоса", есть состояние перманентного генерирования новых вызовов, рисков, угроз как мирополитическому развитию в целом, так и развитию/безопасности отдельного государства. Более того, в современном геополитическом противостоянии терроризм становится одним из методов борьбы за расширение влияния, реализации рядом мировых акторов свои интересов. Выявление иностранных каналов влияния на проявление терроризма, в том числе и в современной России, делает тему диссертационного исследования актуальной.
Выработка адекватных современной мировой ситуации мер по полной ликвидации каналов иностранного влияния на проявление терроризма в России вообще и Северного Кавказа в частности, мероприятий по минимизации последствий деструктивному воздействию террористических структур на российскую социально-политическую, экономическую жизнь осложняется актуализацией в настоящее время глобальных угроз, все более четко проявляющимися тенденциями, связанными с дрейфом современной мир-экономической системы, сокращением природного/ресурсного потенциала основных акторов мировой политики и их потребностями в переформатировании принципов и каналов глобального управления.
В связи с изложенным, изучение иностранных каналов влияния на проявление терроризма в современной России на примере Северного Кавказа становится необходимым и актуальным.
Степень научной разработанности проблемы. Сущность, акторы, векторы современного мирового развития исследовали А.А. Байков, Э.Я. Баталов, А.Д. Богатуров, И.С. Борзова, А.С. Бурнасов, Д.Гольдблатт, М.Г. Делягин, М.В. Ильин, В.Л. Иноземцев, Т.М. Лебедева, И.В. Красавин, А.А. Кулинич, С.В. Кортунов, Э.Макгрю, Г.И. Мирский, А.И. Неклесса, Р.Купер, Ю.В. Косов, Д.Перратон, М.И. Рыхтик, Н.А. Симония, В.В. Толкачев, П.А. Цыганков, В.В. Фокина, Т.А. Шаклеина, Д.Хелд, С.С. Ширин.
Проблемам современных геополитических трансформаций посвящены труды З.Бжезинского, А.С. Дугина, В.В. Карякина, Э.М. Магарамова, В.Н. Рябцева, И.Раноме.
Вопросы включенности Северного Кавказа в геополитические изменения рассматривались в работах В.А. Авксентьева, П.В. Акинина, И.И. Белашова, В.С. Белозерова, А.А. Вартумяна, М.М. Гаджимирзаева, О.Н. Гундарь, Е.С. Гундарь, А.Г. Масалова, Н.П. Медведева, В.Н. Панина, Л.Ю. Симонян, Е.А. Шастовой, Г.И. Юсуповой.
Современный терроризм является предметом исследования М.А. Адамовой, Ю.М. Антояна, Г.И. Белокурова, А.В. Бязров, С.И. Грачева, И.П. Добаев, Е.В. Галкина, М.А.Григорьевой, Б.Г. Койбаев, Д.В. Ольшанский, В.Б. Путухова, М.Сейджмана.
Религиозную составляющую террористической деятельности изучали Х.Актан, Ю.М. Антоянц, Т.Д. Аль-Альуани, А.Булач, М.Ф. Гюлен, И.Джанан, А.Б. МакКлауд, М.А. Муктадар Хан, Г.В. Станкевич, О.Халиди, Э.Чапан.
Проблемы международного терроризма изучали А.К. Боташева, Й.Бодански, А.В. Возженков, М.А. Выборов, А.Ю. Гончаров, К.И. Поляков, Н.В. Синеок, М.В. Шекин.
Российский и зарубежный опыт противодействия терроризму изучали Г.Г. Гусев, К.М. Ханбабаев.
Исследованию иностранного элемента в террористической деятельности посвящены работы Я. Амелиной, Д. Бенджамина, А. Бихи, И. Добаева, И. Истомина, К. Катцмана, П. Пиллара М. Рэндол, С. Симона, Н. Фридмана, Ш. Хантера, Ф. Хеймана, Б. Хоффмана.
Проблемы региональной безопасности вообще и безопасности Северо-Кавказского региона исследовали М.Н. Автушенко, М.А. Аствацатурова, В.А. Ачкасова, И.И. Арсентьева, В.А. Авксентьев, А.В. Баранов, И.М. Гайтукиев, Г.Д. Гриценко, В.В. Дегоев, В.Д. Дзидзоев, А.В. Дмитриев, С.Н. Епифанцев, Ю.Г. Ефимов, З.А. Жаде, Н.В. Исаков, П.Л. Карабущенко, Ю.Ю. Клычников, А.М. Кумыков, С.Н. Кузина, Х.Т. Курбанов, С.И. Линц, В.Н. Лесина, С.М. Маркедонов, С.А. Панкратов, С.В. Передерий, С.В. Рязанцев, И.В. Стародубровская, Н.М. Тажиев, В.А. Тишков, Р.Х. Усманов, В.Р. Чагилов, В.В. Черноус, О.М. Цветков, Т.А. Шебзухова, М.М. Шульга, В.М. Юрченко, А.А. Ярлыкапов.
Подробно изучением иностранных каналов влияния на терроризм на Северном Кавказе занимались А. Аппельбаум, И.П. Добаев, М. Вачагаев, Р. Шейфер, Г.В. Косов, А. Коллисон, М. Ланской, Дж. Мэнкофф, Ю. Новиков, В. Одинцов, В.Н. Панин, С. Сестанович, Дж. Стёрн, М.А. Сучков, Б. Уильямс, Г. Хан, А. Цуркан.
Достаточно большой массив диссертационных исследований посвящен проблемам политического и международного терроризма. Это работы М.А. Адамовой, А.К. Боташевой, С.И. Грачева, М.А. Григорьевой, Г.Г. Гусева, С.Г. Карамян, Е.Н. Каратуевой, О А.А. Половко, А.К. Шарапова.
В научных работах проблема иностранных каналов влияния на проявление терроризма в современной России не получила комплексного рассмотрения. Эти обстоятельства позволяют говорить об актуальности, научно-познавательной и политико-практической значимости данной диссертации, предопределяют выбор темы, объекта и предмета данной научной работы.
Объект исследования: современный терроризм как фактор мировой политики.
Предмет исследования: каналы иностранного влияния на функционирование террористических структур в РФ.
Цель исследования: выявить основные зарубежные каналы влияния на проявление террористической деятельности на территории Северного Кавказа и сформулировать приоритетные направления противодействия им в регионе Северного Кавказа.
Задачи диссертационного исследования:
- уточнить сущность понятия «террористические структуры»;
- определить каналы и формы иностранного влияния на проявления терроризма;
- доказать, что Северный Кавказ рассматривается рядом мировых акторов как наиболее уязвимый регион по дестабилизации политической ситуации в современной России;
- выявить основные внешние каналы, способствующие зарождению террористический деятельности на Северном Кавказе;
- раскрыть сущность зарубежных каналов влияния на проявление терроризма в северокавказском регионе в контексте трансформации геополитического пространства;
- сформулировать основные направления противодействия иностранным каналами влияния на террористическую деятельность на Северном Кавказе.
Теоретико-методологическую основу диссертационного исследования составили научные принципы организации антитеррористической деятельности, разработанные С.И. Грачевым, Г.Г. Гусевым, К.М. Ханбабаевым.
Базовым методологическим принципом диссертации является многофакторный подход, реализация которого позволила разносторонне изучить иностранные каналы влияния на проявление терроризма в современной России.
Автором использовались идеи связанные с проблематикой терроризма, разработанные в социологии, социальной психологии, экономике.
Эмпирическая база включает официальные документы и доклады государственных органов и структур, стратегии национальной безопасности, военные и оборонные стратегии; экспертные доклады и публикации аналитических центров; тексты выступлений и заявлений политических лидеров; статистические материалы официальных ежегодников; материалы СМИ.
Отдельную группу источников составили данные, полученные в ходе реализации гранта РГНФ 13-33-01005 «Нетрадиционные религиозные объединения как сетевой субъект в системе угроз на Северном Кавказе».
Научная новизна:
- уточнено понятие «террористические структуры» и выявлены основные элементы, на которых базируется поддержка деятельности террористических организаций;
- выявлена сущность и цели иностранного влияния на проявление террористической деятельности и определены каналы зарубежной поддержки террористических структур;
- определено место Северного Кавказа в стратегических планах мировых акторов по нанесению ущерба национальной безопасности России посредством использования информационного канала влияния;
- выявлены внешние каналы, способствовавшие зарождению террористический деятельности на Северном Кавказе и обоснованы их исторические корни;
- установлено соответствие между стремлением заинтересованных геополитических игроков дестабилизировать ситуацию в современной России с их деятельностью по поддержке террористических структур на Северном Кавказе;
- определены основные направления деятельности государственных и гражданских институтов по минимизации дестабилизирующего потенциала иностранных каналов влияния на проявление террористической активности в Северо-Кавказском регионе.
Положения, выносимые на защиту:
1. Террористические структуры есть сложносоставные образования, состоящие из собственно банд-формирований (террористических групп, террористических организаций, непосредственных участников подготовки и исполнения террористических актов); радикальных неправительственных организаций, пропагандирующих идеи экстремизма и терроризма, мобилизующих радикальное сознание неофитов; финансовых институтов и структур, оказывающих материальное содействие; каналов информационной поддержки. Финансовая поддержка как со стороны иностранных источников, так и различных национальных структур, коррумпированность и слабость государственной системы, гражданская поддержка/пассивное восприятие террористической деятельности являются основными элементами, на которых базируется поддержка деятельности террористических организаций.
2. Иностранное влияние на проявление терроризма есть использование финансовых, информационных, военно-технических (поставка вооружений, тренировка боевиков на территории иностранных государств, организация деятельности военных советников) средств акторами мировой политики с целью дестабилизации политической, социально-экономической ситуации на территории иностранного государства, снижения его политического, экономического, военного потенциала и роли в мировой политике. Каналами иностранного влияния на проявление террористический деятельности являются деятельность зарубежных агентов, миссионеров, филиалов неправительственных международных организаций, национальных неправительственных организаций, финансируемых из-за рубежа, спонсирование банд-подполья, информационная поддержка через интернет, изготовление и распространение печатной продукции деструктивного характера.
3. Кавказ в целом обладает исключительной геостратегической значимостью, энерго-ресурсным и транспортно-транзитным потенциалом, что делает его значимым субрегионом Евразии, за влияние над которым исторически претендуют многие региональные и внерегиональные державы. Ряд современных мировых акторов рассматривают Северный Кавказ как ключевой элемент дестабилизации социально-политической ситуации в РФ, формируя в мировой информационной повестке дня образ Северного Кавказа как «последнего фронтира», как «внутреннего зарубежья».
4. Северный Кавказ в «Большой Игре» мировых держав имел стратегическое значение и посредством различных инструментов использовался как плацдарм влияния на Россию. В настоящее время наблюдается активизация усилий по поддержке террористических организаций не только со стороны западных государств и неправительственных организаций, которые эксплуатируют идею национально-освободительного движения, выступающего против т.н. «российского имперского влияния», но и ряда азиатских, которые пытаются оказывать поддержку под конфессиональным прикрытием.
5. Реализация различных зарубежных политических проектов, начиная с конца ХХ века, приводит к актуализации финансовых, идеологических; социальных и информационных каналов влияния внешних акторов на социально-политическую ситуацию на Северном Кавказе с целью активизации террористической деятельности и дестабилизации политической ситуации в стране, минимизации стратегического потенциала РФ, снижению ее регионального присутствия.
6. Основные направления деятельности государственных и гражданских институтов по минимизации дестабилизирующего потенциала иностранных каналов влияния на проявление террористической активности в Северо-Кавказском регионе должны быть связаны с переходом от реактивной к проактивной политике в сфере обеспечения национальной/региональной безопасности; с активизацией механизмов по предвидению и пресечению иных схем и каналов влияния, в том числе и иностранного, на проявление терроризма на Северном Кавказе; с координацией усилий спецслужб и институтов гражданского общества, в том числе и конфессионального характера.
Теоретическая значимость диссертации определяется возможностью использования полученных результатов для системного изучения иностранных каналов влияния на правление терроризма в современной России, в концептуализации ряда понятий, таких как "иностранные каналы влияния", "террористические сети". Результаты исследования могут быть использованы при анализе механизма принятия внешнеполитических решений, связанных с поиском резервов повышения эффективности антитеррористической политики на Северном Кавказе.
Практическая значимость диссертационного исследования связана тем, что аналитические обобщения, выводы и рекомендации могут использоваться для совершенствования управленческой деятельности по укреплению безопасности государства и общества; внедрения в преподавательскую деятельность в рамках учебных курсов по политологии, основам теории национальной безопасности, террологии.
Полученные результаты позволяют сформулировать рекомендации по минимизации деструктивным воздействиям иностранных каналов на террористические структуры. Сформулированные предложения и выводы могут быть применены при решении прикладных задач службами аналитического обеспечения аппаратов федеральных и региональных органов власти.
Область исследования. Содержание диссертационного исследования соответствует пунктам Паспорта специальности ВАК Министерства образования и науки РФ: «10. Международное сотрудничество в области противодействия международному терроризму и идеологическому экстремизму. Международный терроризм как социально-политическое явление. Проблемы разработки нормативно-правовой базы борьбы с международным терроризмом».
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации, полученные на различных стадиях исследования, обсуждались на Международной научно-практической конференции "Кавказ: проблемы реинтеграции социокультурного пространства и вызовы региональной безопасности: материалы" (г.Ростов-на-Дону, 2012 г.), Международной научной конференции "Россия и Закавказье: новые реальности, проблемы и перспективы" (г.Владикавказ, 2012), Всероссийской научной конференции, посвященной двадцатилетию Региональному центру этнополитических исследований ДНЦ РАН (г.Махачкала, 2012 г.), Международной конференции «Новые вызовы региональной безопасности» (г.Пятигорск, 2013 г. ).
Материалы диссертационного исследования отражены в 9 научных публикациях автора общим объемом 12,8 п. л., в том числе 3 статьях в ведущих научных журналах, рекомендованных ВАК РФ для апробации итогов диссертации.
Диссертация обсуждена на кафедре международных отношений, мировой экономики и международного права ФГБОУ ВПО «Пятигорский государственный лингвистический университет» и рекомендована к защите по специальности 23.00.04 – Политические проблемы международных отношений, глобального и регионального развития (политические науки).
Структура и объем диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения, библиографического списка использованной литературы.
«Иностранное влияние на проявление терроризма» как проблема современной политической науки
Чтобы пояснить нашу мысль, рассмотрим в качестве промера проблему безопасности на дорогах и ее обеспечения. Смерти и ранения на шоссе являются непременной составляющей самих автострад. Правительство способно сократить количество смертей и ранений в данном сегменте (установка защитных ограждений, увеличение аварийной сопротивляемости автомобилей, снижение скоростных ограничений). Каждая из мер решает только часть проблемы. Каждая имеет и обратный эффект. Каждое ограничение сталкивается с противоречием интересов.
Итак, причины. Поиск причин терроризма не является центральным элементом в контртеррористической политике по нескольким причинам. Во-первых - это один из наименее важных элементов, когда дело касается прямой угрозы или открытого конфликта и шагов по урегулированию ситуации. Причинно-следственные связи труднодостижимы. В действительности поиск и купирование причин должен включать огромные объемы ресурсов политики современного государства по разрешению региональных и локальных конфликтов, смягчению политической нестабильности и улучшению социально-экономического состояния тех стран, регионов, территорий, где террористы преуспели.
Террористические группировки не возникают случайно и не являются глобальными изначально. Исследователи, изучающие корни происхождения местного политического насилия, отмечают, что мотивами для жестокости служит недовольство и утрата чего-либо ценного1.
К появлению терроризма относятся два вида предпосылок. Первый содержит мнения террористов и симпатизирующих им граждан по поводу причин: политические репрессии, ущемление права на самоопределение, неуважение законов и т.д. Люди, которых беспокоят подобные проблемы, с большей вероятностью совершат теракт.
Так, поддержка Палестиной насилия в отношении Израиля связывали с правом самоопределения. Истинна в том, что большинство палестинцев считают, что терроризм против Израиля непродуктивен в торможении мирного процесса, а поддержка выборов исламской партии подрывает экономику оккупированных территорий и заставляет палестинские власти быть озабоченными вопросами безопасности больше, чем вопросами политического развития.
К другим причинам относят вопросы уровня жизни, экономические перспективы населения, что является благоприятной почвой для процветания терроризма. Терроризм – очень рисковый, опасный и спорный бизнес. Как следствие, немного людей, имеющих хороший уровень жизни, будут расположены к ведению подобных дел, независимо от их политических взглядов. Те же, у кого жизнь менее удачна и кто не видит перспективы ее улучшения, автоматически попадают в разряд потенциальных нарушителей закона. Большинство террористов по всему миру – это молодые мужчины, безработные или нанятые на неполный рабочий день, со слабой социальной и семейной связью и с отсутствием перспектив для экономического развития и продвижения посредствам законной деятельности1. Беря в рассмотрение палестинский пример, большинство членов Палестинской Исламской Партии Джихад являются социальными изгоями, проживающими в нищете в лагерях для беженцев в Секторе Газа.
Понимание связи между образом жизни и склонностью к терроризму стало главным фактором для успешного вывода бывших террористов за пределы этого бизнеса.
Очевидно, что не каждого террориста или потенциального террориста можно «вырвать» из этого «бизнеса» подобным образом. Политический фактор как таковой выступает одной из ключевых причин терроризма: например, процессы мирного урегулирования, приводящие к решению проблем самоопределения, и действия, направленные на срыв данных процессов. Также влияют факторы экономического развития, увеличивающие перспективы высокого уровня жизни, а также политические реформы. Представляется, что подобные средства сокращения почвы для роста терроризма должны быть взяты на вооружение взвешенной политики, направленной на минимизацию террористической активности. Хотя, существуют несколько препятствий учета и снятия с повестки дня данных причин.
Так, первое препятствие – это усложненность отношений между условиями появления терроризма. Вопрос не решается лишь предоставлением права голоса, возможности самоопределения или высокого дохода. Никто не может выработать универсальное решение, учитывающего всю вариативность причин, которые в совокупности взращивают террористов. В XIX веке теракты были результатом политических репрессий, но в наше время взаимосвязь между недовольством политическими реформами и терроризмом все менее очевидна.
Северный Кавказ в стратегических планах мировых акторов по дестабилизации ситуации в современной России
По словам вышеупомянутого Абдулмумина Абдулмуминова, члены «Хизб ут-Тахрир» не знали о существовании этих обращений Мамедова и поэтому поспешили опубликовать заметку в своем журнале о том, что Мамедов, якобы изменил свое отношение к «Хизб ут-Тахрир»2. Казалось бы, данный довод мог прояснить истинное отношение Мамедова к «Хизб ут-Тахрир». Однако, проблема не так проста, как это кажется на первый взгляд.
Во-первых, хотя на видеообращении Мамедова и стоит дата записи (12 сентября 2009 г.), однако, когда именно была сделана эта запись неизвестно. С технической точки зрения, нет ничего сложного в том, чтобы изменить дату записи. Поэтому, можно предполагать, что запись относится к тому времени, когда Мамедов, по словам членов «Хизб ут-Тахрир» «презирал нас, говорил о нас плохо и обвинял нас».
Во-вторых, в тексте заметки не говорится о том, что Муртаза Али Магомедов принял идеологию «Хизб ут-Тахрир», но лишь о том, что он изменил свое отношение к партии и заявил, что ее мнение не противоречит шариату, а также об улучшении отношений между «Хизб ут-Тахрир» и Мамедовым. Исходя из этого, можно предположить, что Магодедов лишь согласился с тем, что идеология «Хизб ут-Тахрир» не противоречит исламской акъыде и законам шариата, что и утверждается в журнале «Аль-Ваъй».
В-третьих, непонятно почему видеообращение Муртаза Али Магомедова появилось лишь после того, как в журнале «Аль-Ваъй» было напечатана заметка о смерти Магомедова. Абдулмумин Абдулмуминов подает публикацию видео, чуть ли, как спецоперацию против «Хизб ут-Тахрир», дабы все мусульмане убедились в лживости членов партии. Но зададим простой вопрос: А что если бы данная заметка не была бы опубликована?
Ведь, радикальные салафиты, не могли знать, что будет напечатано в журнале «Аль-Ваъй». Тогда, получается, что видеообращение Магомедова, так и осталось бы неизвестным?
Учитывая, что в своей полемике с «Хизб ут-Тахрир», салафиты обвиняют членов партии в куфре, мнение Магомедова могло стать решающим аргументом в борьбе за сердца и умы мусульманской уммы Северного Кавказа. Именно об этом и пишет автор заметки в журнале «Аль-Ваъй»: «Его мнение о нас распространилось среди салафитов, ибо они всегда полагались на него, когда обвиняли нас». В свете всего вышеизложенного, убийство Муртаза Али Магомедова выглядит более чем подозрительным, тем более, если учесть, что убийство своих идеологических противников уже давно стало нормой в практике радикальных салафитов, не только на Северном Кавказе.
Но так ли велика угроза для радикальных салафитов со стороны «Хизб ут-Тахрир» на Северном Кавказе? На этот вопрос, можно ответить утвердительно. И «Хизб ут-Тахрир», и салафиты борются за влияние, прежде всего, в молодежной среде и, судя по некоторым высказываниям, в последние годы, «Хизб ут-Тахрир» смогла серьезно потеснить салфитов в Дагестане.
В уже упомянутом выше видеобращении Муртаза Али Магомедова, он говорит о том, что «Хизб ут-Тахрир» активно действует в Кизляре, Хасавюрте, Махачкале, Буйнакске и подчеркивает, что «они очень много распространены в Дагестане»1. Необходимо отметить, что слова Магомедова подтверждаются и другими свидетельствами. Это хорошо видно из обращения «Вопросы к Ассоциации Ахлю сунна»2.
Текст обращения был распространен на стене социальной сети Facebook в группе Дагестанский Комитет противодействия беззаконию и произволу им. Хаджимурада Камалова 23 января 2012 г. и представляет собой, по сути, список претензий к «Ассоциации ученых Ахлю сунна в Дагестане», общественной организации, чьи позиции близки к умеренным салафитам. Автор обращения Гусейн Ахмедов, заявляет, что его обращение это «мнение одного из тысячи мусульман Дагестана, обеспокоенного положением в регионе».
Заявление имело большой резонанс в Дагестане, и было опубликовано в махачкалинской газете «Настоящее время» под названием «Хизб ут-Тахрир аль джамаа против Ахлю-Сунна». В преамбуле к тексту заявления, журналист издания Руслан Гереев, пишет следующее: «Наметившийся раскол в среде мусульман республики только подтвердил очередной раз позицию тех, кто говорят, что дагестанцы еще не готовы к переменам, тем более к религиозным. Дагестанская умма разделена не только по признаку принадлежности к салафизму или суфизму, но и даже внутри этих конфессиональных направлений ощущается пропасть недопонимания друг друга. На этом фоне заметно укрепились позиции исламского движения Хизб ут–Тахрир аль джамаа в Дагестане, самого ближайшего конкурента Ахлю-Сунна на пути абсолютного доминирования в молодежной среде»1.
Таким образом, мы видим, что распространение «Хизб ут-Тахрир» на Северном Кавказе, может в будущем привести к постепенной маргинализации радикальных салафитов, как это уже произошло в Крыму. Хотя, учитывая, политическую и социально-экономическую ситуацию на Северном Кавказе, это дело весьма отдаленного будущего.
Но гораздо опаснее для радикальных салафитов, в том числе и радикальной их части, позиция «Хизб ут-Тахрир», которая открыто выступает против террористических актов, утверждая, что эти действия ведут только к ухудшению положения мусульман. Более того, в своей идеологической работе члены партии утверждают и то, что Бен Ладен и «Аль-Каида», являются проектами западных спецслужб и истинным смыслом их деятельности, является дискредитация Ислама и раскол мусульманской Уммы.
Необходимо также упомянуть и многочисленные публикации членов «Хизб ут-Тахрир» о жизни Мухаммад ибн Абд-аль-Ваххаб, по имени, которого, радикальные салафиты получили название «ваххабиты». В этих публикациях, на основании исторических сведений, подчеркивается связь между Абд-аль-Ваххаб и британскими спецслужбами, направленная на ослабление Османской империи и раскол ее на марионеточные государства2. Тот факт, что подобные заявления звучат из уст членов, запрещенной в России партии, имеют гораздо большее влияние на мусульманскую молодежь, чем публикации в официальной прессе или критика салафитской идеологии представителями суфийских тарикатов.
Зарубежные каналы влияния на проявление терроризма в северокавказском регионе в условиях новой геополитической конфигурации
Идея создания Великого Турана, во многом соответствует планам Турецкой Республики создать весомый противовес российскому влиянию в Кавказско-Каспийском регионе. В связи с этим, совершенно не кажется удивительной демонстрация Анкарой покровительства новым постсоветским государствам, заключающаяся в надежде сплотить все тюркские народы под своей эгидой и, соответственно, стать обладательницей рычагов контроля их ресурсного потенциала.
На политику Турции в отношении северокавказских республик значительное влияние оказывает тот фактор, что на территории самого государства проживает большое количество представителей Северного Кавказа, составляющих многочисленные диаспоры. По некоторым данным, численность кавказской диаспоры В Турции составляет около 7 млн.человек2. Так, выходцев из Дагестана здесь насчитывается около 400 тысяч человек. Действуют общества «Северный Кавказ», «Шамиль», членами которых являются местные бизнесмены, политики, журналисты, депутаты парламента и даже офицеры турецкой армии.
До сих пор широкий резонанс имеет так называемый «черкесский вопрос». Возможности, открывшиеся с распадом СССР, дали черкесским организациям возможность использовать свой потенциал для установления и развития контактов с Северным Кавказом, принятия участия в происходивших там непростых политических процессах. Становится широкоупотребимым термин «черкесская диаспора», подразумевающий граждан Турции, разделяющих черкесскую идентичность. Однако, на место общественной отчужденности, которое было свойственно до этого времени диаспоре, принадлежавших к различным кавказским этносам, потомков мухаджиров приходит сближающая их «турецкость», то есть объединяет их турецкое гражданство, турецкий язык, турецкая история и т.д. Именно это и позволяет правительству использовать центробежные процессы, принимая активное участие в конструировании «черкесской диаспоры»1.
Кавказская ассоциация (КАФ-ДЕР) является с начала 90-х годов ведущим представителем «черкесской диаспоры». В то время, когда началась централизация хаотически действующих организаций, объединяющих черкесов, именно Кавказская ассоциация становится лидером, вступая в борьбу с Ассоциацией совета объединенного Кавказа2. В 2003 году КАФ -ДЕР преобразуется в КАФ – ФЕД (Федерация кавказских ассоциаций) и монополизирует «черкесскую диаспору».
В последние пять лет ключевым вопросом для «черкесской диаспоры» стала тема Олимпиады – 2014 в Сочи. КАФ – ФЕД стремится приурочить 150-летнюю годовщину «геноцида черкесов» именно к Олимпиаде. Организация призывает всех черкесов объединиться для борьбы и «никогда не забывать, что: учитывая ситуацию на основной родине и бессилие основной родины перед Москвой, черкесы диаспоры ничего не добьются, опираясь лишь на методы без риска и без ответственности для себя»3.
Навязывание подобных проблем используется для создания восприятия возможного существования единой, независимой Черкессии. Вместе с этим активно подчеркивается близость Черкессии и Турции с религиозной, этнической и исторической точек зрения.
Тесно сотрудничая с Международной Черкесской Ассоциацией (МЧА), КАФ – ФЕД выдвигает проекты по распространению идентичности черкессов среди различных этносов Северного Кавказа. Мы видим, таким образом, что дезассимиляционная деятельность проводится как внутри самой Турецкой Республики - для создания контролируемого и показательного для Запада меньшинства, так и за ее пределами – в качестве механизма воздействия на стратегически важный для страны регион.
Одним из мощнейших факторов соперничества России и Турции на Кавказе стала проблема каспийской нефти и пути ее транспортировки. Российская Федерация не заинтересована в транспортировке нефти и другого сырья в обход своей территории, что крайне выгодно для Турции. Именно этот факт объясняет заинтересованность Анкары в сохранении напряженности на Северном Кавказе, что особенно проявлялось во времена обеих чеченских кампаний.
Можно утверждать, что в 90-е годы ХХ века одним из главных спонсоров терроризма на Северном Кавказе стала именно Турция. Помимо стремления подорвать авторитет России, как сильного, закрепившегося на данной территории государства, причиной стало, уже упомянутое выше, стремление потомков Кавказских мухаджиров помочь своим этническим братьям. Здесь необходимо также вспомнить, что среди потомков переселенцев довольно долго сохранялось негативное отношение к России и, если учесть, что экономическая ситуация внутри самой Турции в этот период была крайне нестабильна, совершенно ясной становится причина, по которой многие граждане вспомнили о своих корнях и отправились воевать на стороне Ичкерии.
Многочисленные международные исламские фонды давали финансовую подпитку. Укреплению взаимоотношений независимой Ичкерии и некоторых турецких общественных организаций официальная Анкара совершенно не препятствовала. Более того, после распада Советского Союза ряд местных политиков, пребывающих в то время у власти, пришли к выводу, что такое количество тюркских и мусульманских народов не может существовать отдельно друг от друга, и неизбежным итогом должно стать создание тюрко-мусульманского евразийского союза под руководством Турции
Стратегические направления противодействия иностранным каналам влияния на проявление терроризма на Северном Кавказе
В США ведущей структурой, выступающей в поддержку сепаратистов в ЧР, является Американский комитет за мир в Чечне, пропагандирующая мысль о том, что «чеченское восстание» показывает недемократическую природу «путинской» России, всячески выступает в поддержку «чеченских повстанцев», доказывая, что на территории ЧР наблюдается серьезное нарушение прав человека. Американский комитет за мир в Чечне отождествляет ситуацию на территории Северного Кавказа с «мусульманскими» движениями в Боснии и Косово, делая вывод о том, что без международного вмешательства на Кавказ может прийти стабильность.
Отметим, что ряд членов АСРС одновременно являются деятелями основных партий США, составляют основу внешнеполитического истеблишмента Соединенных штатов Америки.
Известно, что 26 мая 2011 года Госдепартамент включил т.н. «Кавказский эмират» в список террористических организаций1 (годом ранее в этот список попал только его лидер Доку Умаров). Многие политологи, как в России, так и за океаном, восприняли это как добрый жест в духе «перезагрузки», однако были и те, кто осторожно или даже скептически отнесся к данному шагу американского правительства, уверяя, что никакого значения эти меры не имеют2. 119 Тремя ключевыми областями, в понимании которых американские эксперты расходятся со своими российскими коллегами и друг с другом являются: связь террористов на Северном Кавказе с глобальным джихадистским движением; целостность, иерархическая структура и политико-военная организация «Кавказского эмирата»; взаимовлияние местных традиций и культурных особенностей на идеологию салафитов (в официальной российской интерпретации - джихадистов)1.
Не совсем корректное понимание именно этих концептуальных проблем создает неадекватное представление о том, что происходит на самом деле в регионе. Это, в свою очередь, задает контр-продуктивную тональность экспертному диалогу и негативно сказывается на политических решениях России и США.
Немаловажным, как для экспертов, так и для политологов, остается также вопрос терминологии: она отражает то, в каких контекстах и срезах видят эти сюжеты специалисты и дипломаты США. Как правило, в различных американских аналитических докладах и сообщениях западных СМИ, сохранился тренд называть террористов и их главарей «борцами за свободу» (freedom fighters) и «повстанцами» (rebels). Причем термины «главарь исламистов» и «лидер повстанцев», нередко, взаимозаменимы2. Таким образом, у ответственных в США за принятие решений в этой области лиц и ведомств, формируется представление о террористах как «повстанцах», что, в свою очередь, проводит их как минимум к двум «мисинтерпретациям» происходящего.
Первая, заключается в том, что террористическую деятельность на Северном Кавказе ведут не исламистские боевики, получающие зарубежную помощь и обладающие связями с международными радикальными группировками, а «борцы за национальное самоопределение». Они, как полагают, не в состоянии противостоять федеральному центру, кроме как террористически-диверсионными методами. Данная версия получила наибольшее распространение в период первой и (в меньшей степени) второй чеченской кампаний, хотя и сегодня имеет место быть. Подобная объяснительная конструкция порождает вторую экспертную «лакуну» – террористы в регионе Кавказа, не несут угрозы безопасности Соединенным Штатам, так как их воинственные идеи направлены исключительно на региональный контекст – российского присутствия и политики на Кавказе1.
Во многом отсюда исходит «коньюктурность» отношения Вашингтона к этой проблеме. Хотя внутри США есть понимание всей ее серьезности стремление сотрудничать в ее решении весьма ограничено и, более того, зачастую используется в рамках критики внутренней политики Москвы, прав человека и т.д. Белый Дом не будет активно сотрудничать с Кремлем, если увидят для себя возможность каким-то образом контролировать эти силы или даже договориться с ними. Ряд авторитетных аналитических центров в США (в частности, «Stratfor», Джеймстаунский фонд и др.) напрямую говорят о том, что средства и методы борьбы с экстремизмом на Кавказе предоставляю Соединенным Штатам немало рычаги давления на Россию – от критики этих методов как нарушающих права человека, до ослабления позиций России в данном регионе2.
