Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Национальный образ во внешней политике государства и международных отношениях: теоретико-методологические подходы ... 14
1.1.Понятия «имидж» и «национальный образ» в современных политических науках 14
1.2. Теоретические концепции национального образа в рамках анализа внешней политики 27
1 3 Политологические методы исследования национального образа 33
Глава 2. Эволюция национального образа в процессе политического развития современного государства 42
2.1 Возникновение политического дискурса и массового национального образа в условиях зарождения национального государства: на примере Финляндии ..42
2.2 Национализм, национальный образ и внешняя политика: на примере политического дискурса Финляндии 50
2.3 Пути и формы влияния национального образа на межгосударственные отношения 61
Глава 3. Формирования имиджа государства как аспект внешнеполитической стратегии 70
3.1 Трансформация национального образа во внешней политике в условиях мировой биполярной политической системы 71
3.2 Проблемы самоидентификации как центральные проблемы формирования внешнеполитической стратегии: феномен «финляндизации» 90
3.3 Процессы фрагментации национального образа в международных условиях глобализации и регионализации 109
3.4 Политические константы национального образа в контексте мировой политики 126
Заключение 138
Литература 140
- Теоретические концепции национального образа в рамках анализа внешней политики
- Возникновение политического дискурса и массового национального образа в условиях зарождения национального государства: на примере Финляндии
- Пути и формы влияния национального образа на межгосударственные отношения
- Проблемы самоидентификации как центральные проблемы формирования внешнеполитической стратегии: феномен «финляндизации»
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Роль образов, или имиджей, в международных отношениях и внешней политике современного государства получает все большее признание со стороны политологов и специалистов в области международных отношений. Довольно часто можно встретить статьи в таких популярных и респектабельных изданиях как Foreign Policy («Внешняя политика») или Foreign Affairs («Международные отношения») о том, что во внешней политике того или иного государства присутствует «проблема имиджа», или образа. Так, например, в апрельском номере журнала Foreign Policy (2005) можно найти статью Э. Моравчика и Н. Каллипсо под заголовком «Как решить проблему имиджа для Европы» ("How to fix Europe s image problem").
После террористических атак в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 г., многие американские исследователи, политики и просто граждане США стали задумываться над тем, как Соединенные Штаты воспринимаются в мире, почему образ Америки вызывает негативную реакцию в ряде стран. Проблемой восприятия государства в мире в последнее время занимаются и в нашей стране. Следует отметить тот факт, что проблема улучшения национального образа России в мире является одним из приоритетов современной российской внешней политики. На это неоднократно указывал президент В.В. Путин в своих обращениях к российскому внешнеполитическому ведомству и дипломатическому корпусу. В администрации президента вопросами международного имиджа России в последнее время занимался помощник президента по вопросам сотрудничества с Европейским Союзом С. В. Ястржембский.
Актуальность проблемы изучения образов связана не только с повышенным интересом к этой проблематике со стороны политического истеблишмента и средств массовой информации, но также сложностью самой проблемы формирования национальных образов, которая часто остается незамеченной политическим руководством. Несмотря на интерес к национальным образам, сформированный во многом не учеными, а журналистами, продолжают оставаться малоизученными многие важные аспекты формирования национальных образов, восприятия, национальной самоидентификации, взаимосвязи между образами и внешней политикой. Все это дает основание полагать, что национальный образ как стратегический аспект внешней политики современного государства заслуживает быть предметом самого серьезного политологического исследования.
Также актуально рассмотрение теоретико-методологических подходов в изучении национальных образов. Такое сложное явление, как национальный образ, требует современного междисциплинарного подхода, включающего анализ и синтез теоретических концепций, применяемых в различных областях политологии: политической психологии, внешнеполитического анализа, конфликтологии.
Анализ роли национального образа во внешней политике современного государства был проведен с использованием материалов внешней политики Финляндии. Диссертант использовал материалы, часть которых не использовалась в отечественных исследованиях. Это также представляет особую актуальность данной работы.
Степень научной разработанности проблемы
Систематическое изучение понятия и явления национального образа характерно для западных обществоведческих исследований, начиная с первой половины XX века. В Западной Европе и США исследованиями национальных образов занимались поначалу психологические школы (3. Фрейд, М. Лацарус, X. Штейнталь). На этом этапе изучения национальный образ понимался как один из элементов, составляющих когнитивно-психологическую сферу человека. В социологических исследованиях (М. Вебер, Э. Дюркгейм) национальный образ был впервые оценен с точки зрения массового сознания. В России оригинальных исследований национального образа не проводилось. В основном культурно-психологические и этнопсихологические аспекты национальных образов («национальный дух», «национальное сознание», «национальный менталитет») рассматривались в рамках российской школы культурно-исторической психологии. Ее яркими представителями являются Л.С. Выгодский, А.Р. Лурия и А.Н. Леонтьев.
В 60-70-е годы XX века проблемами национальных образов начинают интересоваться политологи и исследователи в области международных отношений. Первой монографией, в которой был дан анализ влияния национальных образов на отношения между государствами, стала работа К. Болдинга «Образ» (1962). Позднее появились работы О. Холсти, Р. Джервиса, М. Спрут, в которых на примерах внешней политики нескольких государств был дан анализ национального образа.
Западную научную литературу по данной проблематике можно разделить на три направления. В первом направлении национальный образ рассматривается с точки зрения международной системы, как часть сигналов, посылаемых друг другу международными акторами. Национальный образ
является как бы формой кодирования информации о намерениях государства, его внешнеполитических интересах. Исследователи также отмечают такие аспекты национального образа как обман, искажение действительных намерений, посылка заведомо ложных сигналов. К этому направлению можно отнести работы Р. Джервиса, О. Холсти, X. Хаковирта.
Вторым направлением исследований национального образа можно выделить анализ национальных образов как «фильтров», которые находятся в сознании политиков и лиц принимающих внешнеполитические решения. В этом смысле образ является частью системы взглядов человека, которая влияет на его восприятие окружающего мира, включая и политические решения. В этой связи заслуживает внимания работа К. Шимко «Образы и контроль над вооружениями» (1991), посвященная восприятию советской внешней политики администрацией Рейгана и самим американским президентом. Шимко описывает, как видные члены администрации президента Рейгана воспринимали советские оборонные и внешнеполитические инициативы сквозь призму своих представлений о СССР и советской внешней политике. Шимко демонстрирует взаимосвязь между личным восприятием американских политиков-республиканцев и их позицию в отношении ключевых вопросов взаимодействия с СССР.
Отдельного внимания заслуживает работа М. Коттам «Образы и интервенция» (1994), которая показывает, как определенная система взглядов в отношении стран Латинской Америка влияла на политику США в отношении этих стран. На протяжении многих десятилетий страны Латинской Америки воспринимались целыми поколениями политиков в США как слабые, неспособные к самостоятельному развитию государства на периферии американской внешней политики. Как отмечает Коттам, такая тенденция в одинаковой степени была характерна как для представителей
республиканской партии, так и для демократов. Этот вывод приближает нас к третьему направлению исследований национального образа: массовому образу как фактору национальной самоидентификации. В этой связи хочется также отметить работу X. Ларсена «Внешняя политика и дискурс-анализ» (1997). Заслугой автора является то, что он смог показать процесс формирования национального образа в контексте национальной самоидентификации, тем самым, расширяя рамки анализа внешней политики. Работа Ларсена интересна еще и тем, что для анализа национальных образов, автор применяет метод дискурс-анализа, рассматривая, таким образом, процессы формирования национальных образов внутри политических дискурсов. Нужно отметить, что в последнее время появилось довольно много статей, в которых проблемы национальной идентичности рассматриваются как фактор внешней политики государства. Представляется уместным показать эту связь и в нашем исследовании.
К сожалению, интерес к проблематике национальных образов в отечественной науке стал по-настоящему возникать лишь в 80-90-е годы XX века. В какой-то степени столь позднее начало систематических исследований компенсировалось большим количеством работ и статей, посвященных данной тематике. Хочется выделить статьи таких авторов, как С. Медведева, Н. Лебедевой, С. В. Рыжовой, Г. Гачева. Отдельно следует упомянуть статьи ведущих отечественных исследователей в области теории международных отношений П. Цыганкова, А. Богатурова, А. Торкунова, К. Гаджиева.
Однако следует заметить, что вопрос о влиянии национального образа на внешнюю политику и международные отношения в целом остается мало изучен. Возможно, это связано с тем, что три направления исследований, которые мы упомянули выше, принадлежат различным направлениям политических исследований: политической психологии, культурной
антропологии, социологии, теориям международных отношений. Поэтому очень сложно найти тот баланс на стыке различных направлений, который позволил бы в полной степени осветить все аспекты национального образа. Автору данной диссертации приходилось совмещать несколько теоретико-методологических подходов для более полного политологического исследования национальных образов.
Что касается эмпирической части работы, российско-финляндские отношения представлены в отечественной научной литературе сравнительно мало. Основного внимания заслуживают работы ленинградских историков Барышникова Н. И. И Барышникова В. Н. Кроме того нужно отметить работы, выполненные в последние годы сотрудниками факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета Межевичем Н. М и Ланко Д.А. Цели и задачи исследования
Целью диссертации является определение роли национального образа в формировании внешнеполитической стратегии современного государства. Для достижения поставленной цели были решены следующие задачи:
- Исследовать понятие «национальный образ», как аспект внешней политики современного государства, рассмотреть социально-психологические элементы содержания национального образа.
- Рассмотреть процесс эволюции национального образа в процессе развития современного государства. Описать и дать оценку путям и формам влияния национального образа на межгосударственные отношения (на примере отношений Финляндии и России).
- Провести анализ процесса формирования имиджа государства как аспекта внешнеполитической стратегии. Рассмотреть проблемы
самоидентификации как центральные проблемы формирования национального образа.
- Проанализировать процессы фрагментации национального образа в международных условиях глобализации и регионализации. Рассмотреть политические константы национального образа в контексте мировой политики.
- Рассмотреть основные теоретико-методологические подходы к изучению национальных образов и дать рекомендации для дальнейших исследований национальных образов в мировой политике.
Научная новизна исследования состоит в том, что:
- Проведено практически первое комплексное исследование влияния национального образа на формирование внешней политики современного государства.
- Выявлены особенности влияния национального образа на формирования внешнеполитического курса (на примере внешней политики Финляндии в 1920-1930-е годы).
- Определена роль политического руководства в процессе формирования национального образа (на примере анализа деятельности финских президентов У. Кекконена, Ю. Паасикиви, М. Койвисто и Т. Халонен).
- Определена роль политических элит и общественных движений в формировании национального образа и политического дискурса.
- Выявлены особенности национального образа в условиях глобальных процессов регионализации и глобализации. На примере Финляндии диссертант показывает, как участие государства в региональных интеграционных объединениях изменяет многие аспекты восприятия внешней политики государства, его роли в международной системе.
- Также были выявлены политические константы национального образа, такие как территория, история, массовость. Диссертант делает вывод о том, что несмотря на изменения международной и внутриполитической обстановки, политическое константы национального образа остаются неизменными элементами национального образа.
Объектом исследования являются процесс формирования национального образа как стратегический аспект внешней политики современного государства (на примере внешней политики Финляндии).
Предмет исследования - пути и формы влияния национального образа на процессы самоидентификации государства, принятия внешнеполитического решения и межгосударственные отношения (на примере отношений Финляндии и России). Методология исследования:
- При анализе национального образа и внешней политике современного государства использован системный подход;
- Метод «история идей» оказался важен для понимания эволюции национального образа в процессе политического развития современного государства;
- Метод «контент-анализ» был необходим для анализа влияния национального образа на процесс принятия внешнеполитического решения и особенностей восприятия политических лидеров;
- Метод «дискурс-анализ» применялся в рамках данного исследования для того, что бы показать, взаимосвязь между процессом формирования национального образа и механизмом национальной самоидентификации.
Диссертантом применялся такой метод исследования как анализ статистических данных, а также результатов социологических исследований
общественного мнения и восприятия внешней политики и роли государства в мире.
Так как основные положения работы даны на примере Финляндии, диссертантом использовались следующие источники: официальные документы финской внешней политики, заявления и интервью финских политических руководителей. В основном использовались источники в переводе на английский язык (с сер. 1970-ых годов основные документы финской внешней политики издавались на английском языке в специальных ежегодных сборниках). Вся историография и научная литература на иностранных языках, использованная в диссертации, приведена в переводе диссертанта.
Теоретическая значимость данной работы состоит в том, что в ней выдвигается и обосновывается гипотеза: национальный образ является аспектом внешнеполитической стратегии. Содержание и формы влияния национального образа на внешнюю политику меняются в соответствии с эволюцией международной системы и внутренним развитием современного государства, но неизменно присутствие субъективных факторов восприятия — национальных образов - во внешней политике.
Практическая значимость данной работы состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы:
- в дальнейших исследованиях национального образа во внешней политике современного государства
- при подготовке специальных курсах в рамках таких предметов как политическая психология, международные отношения и мировая политика
- для последующего изучения и анализа роли факторов восприятия в формировании внешней политики
- как аналитический материал для соответствующих департаментов МИД России
- как аналитический материал для укрепления международных связей на региональном уровне между регионами Финляндии и Северо-Западом России.
Апробация работы. Материалы и выводы диссертации апробированы в следующих формах:
- основные положения работы опубликованы в ряде статей;
- основные идеи представлены в докладах на международных научных конференциях «Идентичность и безопасность» (Таллин, 2004) и «Республика, риторика и политика» (Рим, 2004)
- обсуждение основных направлений диссертационного исследования на кафедре мировой политики Санкт-Петербургского Государственного Университета.
- обсуждение основных выводов исследования на отделении политологии факультета общественных наук Университета Хельсинки.
Структура диссертации определяется логикой и целью исследования. Работы состоит из введения, трех глав, включающих в себя девять параграфов, заключения и списка использованной литературы.
Теоретические концепции национального образа в рамках анализа внешней политики
Как упоминалось выше, образы рассматриваются исследователями в качестве неких «фильтров», которые сортируют информацию, получаемую носителем образа. Та информация, которая противоречит содержанию образа -отсеивается. В таких случаях довольно легко найти связь между образом и внешней политикой на уровне восприятия отдельных лиц, принимающих внешнеполитические решения. Если предположить, что механизм восприятия информации работает примерно одинаково как у остальных людей, так и лиц, ответственных за внешнеполитические решения, можно сделать вывод, что политики в своей деятельности также зависят и руководствуются (возможно, сами того не подозревая) теми или иными образами, которые составляют их мировоззрение. Шимко называет подобное поведение «пассивной формой цензуры, основанной на ожиданиях».16 В пример можно привести неспособность американских политиков заметить раскол между Советским Союзом и Китаем в конце 1950ых годов, которая была продиктована убеждением в том, что внутри коммунистического блока не может возникать конфронтации. Поэтому, политикам потребовалось некоторое время для того, что бы пересмотреть свои ожидания и образ СССР и Китая как союзников, связанных нерушимыми идеологическими связями.
Не исключена, однако, и возможность сознательного игнорирования информации, которая противоречит устоявшимся убеждениям или образам. В сфере внешней политики, образ партнера, на которого нельзя полагаться и который постоянно нарушает договоренности, может заставить политика преувеличенно осторожно относиться к такому партнеру, с большей степенью осторожности, чем к противнику, который в отличие от ненадежного союзника производит впечатление более честного игрока.
Можно сказать, что образы влияют на то, как политик интерпретирует важную для него информацию. Часто, интерпретируя события сквозь призму образов, можно прийти к ошибочным выводам. Это в особенности касается национальных образов. Например, люди, и не только политики, склонны рассматривать внешнюю политику своей собственной страны как миролюбивую, агрессивные действия возможны только, если это требует ситуация, давление извне. Поэтому, у политиков существует возможность интерпретировать любые свои решения в соответствии с тем национальным образом, который сложился в обществе.
На каких стадиях внешней политики наиболее заметно проявляет свое влияние национальный образ? Образ играет заметную роль на всех стадиях процесса принятия внешнеполитического решения. Во-первых, как упоминалось выше, национальный образ участвует в процессе восприятия, интерпретации, анализа и оценки информации, т.е. на самых первичных стадиях процесса принятия внешнеполитического решения. Во-вторых, после первичной оценки ситуации, руководитель должен сформулировать конкретное решение, или другими словами, сделать выбор в пользу того или иного решения. На стадии принятия решения, важную роль играют субъективные факторы. Таким образом, восприятие и образ, который по существу является частью сложного механизма восприятия, влияют на процесс принятия внешнеполитического решения. Так как мы уже достаточно подробно осветили различные аспекты восприятия и интерпретации информации, мы предлагаем остановиться на стадии анализа и оценки информации и влиянии национального образа.
Нужно учесть, что национальные образы, конечно, не являются единственным психологическим фактором, который влияет на выбор того или иного решения, но определенное влияние они оказывают. Это влияние можно оценить как негативное, так и позитивное. Образы оказывают позитивное влияние в том смысле, что они формируют ожидание у политика определенного результата от своего политического выбора. Образы как бы подкрепляют выбор политического решения, придают политику уверенности. С другой стороны, образы могут сформировать неверные ожидания, которые приведут к неправильному выбору политики.
Нужно отметить, что наряду с преимуществами, описанными выше, использование понятия национальный образ в анализе внешней политике представляет некоторые трудности. Во-первых, это вызвано тем, что единое понятие образа в политических науках отсутствует. В результате, в распоряжении исследователя оказываются несколько различных концепций образа. Даниель Кац, так описывает подобную проблему: «психолог, глядя на воинствующую нацию, увидит людей, проявляющих агрессию, политолог увидит воюющую нацию, социальный психолог увидит людей играющих различные роли в общественной системе. В каждый подходе используются различные переменные: психолог будет использовать фрустрации, возникающие в период становления личности, политолог — информацию об угрозе, исходящую от другой нации, социальный психолог - причины, по которым граждане могут быть мобилизованы для ведения военных действий.»17
Во-вторых, наибольшую проблему, на наш взгляд, представляет недостаточное понимание связи между индивидуальным национальным образом в сознании отдельного политика и тем массовым национальным образом (или образами), носителем которого является общество. Наличие данной взаимосвязи встречается в трудах Болдинга, который указывает на массовость как одну из основных характеристик национального образа. Кроме того, как отмечает Шимко, роль образа во внешней политике следует рассматривать не только как «фильтр», присутствующий в сознании политика и влияющий на восприятие событий и, соответственно, на процесс принятия решения, но также, образ следует рассматривать как явление, созданное и внедренное в массовое сознание в целях поддержки определенного политического решения.
Возникновение политического дискурса и массового национального образа в условиях зарождения национального государства: на примере Финляндии
Одним из последствий наполеоновских войн стало отделение западных финских провинций от шведской короны в пользу Российской империи в 1809 г. Царствовавший в то время император Александр I определил статус приобретенных земель как великое княжество в составе империи. Это имело важное значение для Финляндии, которая из собрания провинций превращалась в единое образование, обладавшее, если не суверенитетом, то автономией по отношению к метрополии. 27 марта 1809 г. Александр предстал перед финским Сословным Собранием (Сословным Сеймом) в городе Порвоо (Боргу) и торжественно объявил о том, что Финляндия является свободной в сохранении своей веры и системы права. По словам императора, Финляндия тем самым была «возвышена до положения нация».25 После этого финский Сейм от имени всех финских подданных присягнул на верность российскому императору. С этого момента и до 1917 г. общественное и культурное развитие Финляндии протекало под влиянием двух основных исторических факторов: во-первых, фактора становления национального и государственного самосознания самосознания, во-вторых, фактора политической подчиненности Российской империи. Эти исторические детерминанты во многом определили характер и содержание формирующегося в Финляндии 19 века общественного дискурса.
Широкая общественная дискуссия по вопросам финской самоидентичности возникла в Финляндии во второй половине 19 столетия. Интересно, что предшествующий период Реформации, который в случае Финляндии пришелся на конец восемнадцатого века, не породил общенационального дискурса.2 Одной из причин этого можно считать тот факт, что в период Реформации, Финляндия была тесно интегрирована в шведскую социальную и политическую систему. Вместе с тем, в географическом плане, Финляндия (в особенности, восточные земли с Выборгом) находилась на значительном расстоянии от шведской метрополии. Нужно отметить, что период шведского господства создал основные предпосылки для возникновения финской идентичности в последующий «российский» период финской истории. По словам Ютиккала, к таким обстоятельствам следует отнести унаследованную от Швеции «концепцию либерального светского государства с преобладающей лютеранской религией и протестантскими ценностями». 7 Можно предположить, что присоединение Финляндии к России с совершенно другими политическими и социальными условиями, сделало «шведские» элементы органичной частью зарождающейся финской идентичности.
Последняя четверть 19 века свидетельствовала о возникновении общественной дискуссии о путях развития Финляндии, которая в основном обращалась вокруг вопроса о готовности Финляндии сделать шаг к национальному и независимому государству.
Опираясь на историческую канву, мы можем определить некоторые основные черты политического дискурса, который можно условно назвать «Финляндия - от нации к государству». Во-первых, в Финляндии того времени возникли институты, необходимые для функционирования государства. Эти институты были частично унаследованы со времен шведского господства, но в основном появились уже благодаря автономному развитию Финляндии как великого княжества в составе Российской империи. Благодаря автономии, в Великом княжестве Финляндском функционировала своя собственная судебная система, собственная валюта и сословно-представительный законодательный орган власти - Сейм. Вместе с тем, вопросы обороны, внешней политики, а также управления являлись прерогативой Петербурга. Хорошие отношения с Россией и благосклонность императоров (в особенности Александра II и Александра III) давали необходимую свободу для финского «прото-государства». С другой стороны, финская национальная идея и самосознание претерпевали изменения в сторону подъема, и мы можем заключить, что отношения между Петербургом и Великим княжеством оказывали влияние на процессы формирования финской национальной идентичности.28
На следующих страницах, мы более детально рассмотрим общественный дискурс в Финляндии того времени и остановимся на основных чертах финского национального образа.
Общественный дискурс в Финляндии в первой четверти 19 в. - начале 20 в.
На рубеже веков, общественный политический дискурс в Финляндии делили две основные политические группы: фенноманы и либералы (члены Либерально-скандинавского движения). Идейное ядро обеих групп составляло академическое сообщество Александровского Императорского университета Гельсингфорса (Хельсинки), тем самым придавая этим движениям элитарно-академический характер. Обе группы разделяли мнение о том, что Финляндия готова и должна сформировать национальное государство, однако представления о будущем государстве заметно различались у обеих групп. Принципиальные расхождения между фенноманами и либералами были в их отношении к России. В общих чертах, разногласие между двумя группами может быть описано следующим образом: либералы видели истоки финской самоидентичности и самосознания в общей со Швецией истории, религии и политической культурой. Хотя взгляды либералов нельзя однозначно назвать прошведскими, они были определенно анти-российскими. Либералы скептически относились к идее существования Финляндии в составе Российской империи. По мнению либералов, Россия является чуждой Финляндии как в политическом, так и в культурном плане. Россия и союз с ней необходимыми и вынужденными мерами. Интересно, что именно либералы выдвинули идею нейтралитета Финляндии. По их мнению, Финляндия должна придерживаться нейтралитета в своих отношениях с Россией, который бы обеспечивал сохранение финской идентичности.30
Пути и формы влияния национального образа на межгосударственные отношения
Как мы отметили выше, процесс формирования финского национального образа протекал на фоне общественного раскола, сопровождавшегося поисками внешнего врага и ростом правого национализма. В чем заключалась связь между национальным образом и финской внешней политикой? Финская дипломатия того времени работала на следующих основных направлениях: отношения с СССР, со странами Балтии и Польшей, скандинавскими странами и, наконец, великими державами - Францией, Великобританией и США. Основной задачей финской внешней политики было обеспечение безопасности страны и сохранение ее суверенитета. Как возможные пути к этому рассматривались создание системы мирных договоров с СССР, организация оборонного союза со странами Балтии, присоединение к блоку нейтральных северных стран. Последней альтернативой была опора на собственные силы и политика изоляции, которая, в конечном счете, возобладала над остальными возможными путями. Как мы увидим, специфический национальный образ Финляндии 1920-1930-ых годов оказал самое негативное влияние на международную позицию страны. Как уже упоминалось, отношения Финляндии и СССР оставались напряженными в течение всего периода 1920-1930-ых гг. СССР представлялся финским политикам наиболее вероятным противником. Мирная конференция в Тарту в 1920 г. примечательна с точки зрения влияния финского национального образа на поведение финской делегации на мирных переговорах. Мы уже упоминали требования финской стороны в отношении Восточной Карелии. Финны также отклонили предложения советской стороны отодвинуть границу к западу от Петрограда и добились передачи северного арктического района Петсамо Финляндии. Район Петсамо (Печенга) был стратегически важен для Финляндии, так как он представлял собой выход к Северному Ледовитому океану и к тому же был богат месторождениями никеля, использовавшегося в военной промышленности. Несмотря на это, результаты мирных переговоров в Тарту были одинаково неудовлетворительными как для Финляндии, так и для России. Неудовлетворенность финнов была вызвана тем, что карельский вопрос не был решен в пользу националистических кругов, а Советский Союз был неудовлетворен тем, что государственная граница по итогам Тартусского мира проходила в опасной близости от Петрограда. В 1920 г. Советский Союз был еще слишком слаб для выдвижения территориальных претензий, но они не были забыты. Хотя финской стороне было понятно, что вопрос о границе встанет вновь, националистический самообраз оказался сильнее здравого смысла.50
Несмотря на то, что любые притязания на Восточную Карелию постоянно отрицались финляндским правительством, общественные настроения были источником постоянного раздражения советской стороны. Еще одним яблоком раздора между Финляндией и СССР была идеологическая непримиримость финской буржуазии. «Руссофобство финской буржуазии может сравниться лишь с их не менее ярким антисемитизмом. В текущей нашей работе мы ежедневно чувствуем эту глухую стену националистической, зоологической ненависти», писал в то время советский дипломат А.С. Черных.51 Интересно, что документы финского внешнеполитического ведомства показывают, что финские дипломаты осознавали всю губительную суть финского национализма. Финский министр иностранных дел Ялмар Прокопе, занимавший этот пост с 1927 по 1931 гг., составил специальную записку президенту Реландеру (1925-1931) в ноябре 1930 года. Прокопе указывал на то, что «любые попытки захватить карельские территории с помощью военной силы незамедлительно приведут к войне, в которой Финляндия не имеет шанса на победу».52 Хотя финские дипломаты и лично глава ведомства всеми силами старались поддерживать хорошие отношения с СССР, советское правительство не могло не заметить деятельность таких организаций как Лапуа и Карельское общество. Все это бросало тень на советско-финляндские отношения. Попытки финского руководства построить выгодный внешнеполитический образ были тщетными. Правительство испытывало постоянное давление со стороны националистических антироссийских общественных движений и не имело эффективных инструментов, для того, чтобы ограничить их влияние.53 В конечном счете, это выразилось в утрате доверия к финской внешнеполитической линии не только со стороны СССР, но и государств, от которых Финляндия ждала реальной поддержки. Отношения между Финляндией и Северными странами
Взаимосвязь между общественным дискурсом внутри страны и внешней политикой, которую мы наблюдали на примере финляндско-советских отношений, проявлялась также и в отношениях между Финляндией и ее западным соседом, Швецией. Территориальный спор вокруг Аландских островов, населенных преимущественно шведско-язычным населением и исторически тяготеющих к Швеции, стал камнем преткновения между Финляндией и Швецией. Нужно отметить, что на прошведские настроения населения островов повлияла националистическая политика в отношении шведско-язычного меньшинства в самой Финляндии. Финское правительство пошло на поводу у националистов и стремилось ограничить роль шведского языка в обществе. Так, например, в 1920ых годах ряд шведско-язычных профессоров были уволены из Хельсинского университета. Все это вызывало беспокойство у жителей Аландских островов.54 Население Аландов стремилось к автономии и возможному присоединению к Швеции. Однако, требуя автономии для Восточной Карелии, финское правительство не спешило действовать так же в отношении Аландских островов.
Проблемы самоидентификации как центральные проблемы формирования внешнеполитической стратегии: феномен «финляндизации»
В чем заключалась роль национального образа во внешней политике Финляндии периода холодной войны? Оказал ли процесс формирования национального образа требуемый эффект на национальную идентичность? Описывая дискурсивную технологию создания образа, было отмечено, что в рассматриваемый период государство, в значительной степени влияло на формирование основных черт национального образа.
Как мы неоднократно отмечали, хотя основной доктриной финской внешней политики времен холодной войны являлась концепция нейтралитета, однако фактически Финляндия не могла оставаться абсолютно нейтральной. Напротив, концепция активного нейтралитета предусматривала участие Финляндии в налаживании мостов сотрудничества между двумя блоками противостояния в холодной войне. Следовательно, можно утверждать, что с одной стороны финский нейтралитет опирался на доверие и дружественные связи с СССР, а с другой стороны на приверженность Финляндии западным ценностям и осторожное участие в развитии и углублении связей между западноевропейскими странами. Дружеские связи с СССР безусловно являлись наиболее приоритетной задачей для Кекконена. Другим важным фактором, определившим его внешнеполитические предпочтения было то, что нейтральная позиция Финляндии не была закреплена в международном праве, и степень ее признания зависела от того, насколько благоприятно развиваются отношения с Советским Союзом.
Таким образом, создание благоприятного образа являлось одним из важных задач внешней политики Кекконена. Для анализа и иллюстрации связи между национальным образом и внешней политикой мы воспользуемся двумя известными эпизодами обострения советско-финляндских отношений: кризисом 1958 г. и 1961 г., вошедшими в историю как «ночной заморозок» и «нотный кризис».
«Ночной заморозок» 1958 г. и «нотный кризис» 1961 г. в финляндско-советских отношениях и роль национального образа
Исторический контекст обоих кризисов достаточно легко представить, принимая во внимание внутреннюю политическую борьбу в Финляндии и суровые условия международной политики того времени. Нужно отметить, что хотя финская внешняя политика на протяжении послевоенного периода оставалась строго президентской, СССР не мог полагаться на заверения одного лишь президента в том, что Финляндия останется лояльной. Советское руководство испытывало опасения, что в финском парламенте может созреть антисоветская группировка, представители которой могут войти в правительство. Это было возможным, учитывая, что финское правительство формировалось на коалиционной основе. Интересно, что СССР доверял больше представителям буржуазной аграрной партии, к которой принадлежал Кекконен, а не социал-демократам, в лице которых СССР видел угрозу.
После парламентских выборов 1958 г. портфель премьер министра достался Карлу Фагерхольму, социал-демократу, который сформировал кабинет без включения в него состав представителей Народной Демократической Лиги, которая в тот момент была наиболее многочисленной партией в парламенте. Такой урезанный состав правительства был воспринят в СССР как угроза и помеха для развития линии Паасикиви-Кекконена. Возмущение и подозрение Советского Союза вызвал также отказ финского МИДа в выдаче въездной визе Отто Куусинену для прибытия на празднование очередной годовщины основания финской коммунистической партии.
Правительство Фагерхольма (и вошедшие в него «таннериты» -представители социал-демократов, сторонники лидера социал-демократов Таннера) не вызывало доверия у СССР в качестве верного последователя линии Паасикиви-Кекконена. В своей речи в августе 1958 г. Таннер назвал СССР «опасным соседом» и упомянул «коммунистическую угрозу».79 Советские эксперты сделали из этого вывод, что «таннериты» отбрасывают Финляндию назад к старой антисоветской политике. Как следствие этого недоверия Москва отказалась продолжать переговоры по поводу аренды Сайменского канала и двусторонней торговли и отозвала советского посла в Финляндии Лебедева, а в советской печати развернулась массированная атака на Финляндию. В этот момент Никита Хрущев заявил, что в отношениях Финляндии и СССР наступил «ночной заморозок». Под этим именем советско-финляндский кризис 1958 г. вошел в историю. Примечателен тот факт, что США мгновенно отреагировали на этот кризис предложением заключить новый торговый договор, который бы компенсировал потери Финляндии от прерванной торговли с СССР. Финляндия отклонила это предложение ссылаясь на то, что они не согласуются с ее нейтральной позицией.
Второй причиной разразившегося кризиса было ухудшение международной обстановки, а именно нарастающий кризис вокруг Западного Берлина и опасения СССР, что Норвегия и Дания могут представлять угрозу безопасности СССР как члены НАТО. Для разрешения кризиса правительство Фагерхольма ушло в отставку, не выдержав давления. Министр иностранных дел Виролайнен покинул пост первым. Кризис был окончательно улажен с прибытием Кекконена и его супруги с частным визитом в Ленинград в январе 1959 г. Туда же приехал и Хрущев, таким образом два лидера государства провели секретный раунд переговоров. После этих переговоров уверенность советского руководства в незыблемости договора 1948 г. была восстановлена, и двусторонние отношения вновь стали дружественными.
Советское правительство отрицало факт вмешательства во внутренние дела Финляндии или давления на финское руководство. Хрущев заявил, что СССР не пытался вмешаться во внутренние дела соседнего государства, но он также отметил, что СССР не может оставаться равнодушным к тому, что происходит в соседнем государстве и к политике этого государства в отношении СССР.
