Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Восклицательные предложения в свете классического наследия и современной антропоцентрической парадигмы
1.1 Критический обзор исторического развития проблемы 9
1.2 Разграничение логического и эмоционального в языке 13
1.3 Коммуникативные типы предложений 17
1.4 Диалогическая речь - основная сфера реализации восклицательных предложений 20
1.5 Категория восклицательности 35
1.6 Дифференциация терминов: эмоциональность, экспрессивность, оценочность 36
1.7 Эмоциональность 37
1.8 Экспрессивность 43
1.9 Эмоциональность и оценочность 45
Выводы по первой главе 53
Глава вторая. Структурно-семантические характеристики восклицательных предложений 56
2.1 Двусоставные восклицательные предложения с функциональными маркерами what, how 59
2.2 Явление редукции в восклицательных предложениях с функциональными маркерами what, how 62
2.3 Восклицательный вопрос 64
2.4 Риторический вопрос 65
2.5 Восклицательные предложения - «нексус отклонения» 68
2.6 Двусоставные восклицательные предложения с функциональными маркерами if (only); as if; as though, совпадающие по форме с придаточными предложениями 74
2.7 Инфинитивные восклицательные предложения 78
2.8 Номинативные восклицательные предложения 80
2.9 Безглагольные восклицательные предложения 85
2.10 Восклицательные предложения с союзами and, but в качестве функциональных маркеров 87
2.11 Восклицательные предложения с функциональными маркерами that/this (those/these) 91
2.12 Обращения (вокативы), построенные по модели You + Np! 99
Выводы по второй главе 102
Глава третья. Прагматические характеристики восклицательных предложений
3.1 Значение антропоцентрической парадигмы в языкознании 104
3.2 Понятие языковой личности и её мотивации 108
3.3 Антропоцентризм и прагматика 111
3.4 Взаимосвязь прагматического и семантического аспектов 113
3.5 Целенаправленность коммуникативной деятельности 115
3.6 Характеристика коммуникативной целеустановки восклицательных предложений 123
3.7 Основные характеристики эмоциональной оценки и их реализация в восклицательном предложении 130
3.8 Лексические эмотивы создания эмоционально-оценочного значения 137
Выводы по третьей главе 143
Заключение 146
Библиография 152
Список справочной литературы 188
Список цитируемой литературы 189
Список условных сокращений 193
Приложение 194
- Разграничение логического и эмоционального в языке
- Восклицательные предложения - «нексус отклонения»
- Восклицательные предложения с функциональными маркерами that/this (those/these)
- Значение антропоцентрической парадигмы в языкознании
Введение к работе
Лингвистические исследования на современном этапе характеризуются включением в рассмотрение различных аспектов поведения в процессе общения. Как результат, все языковые структуры изучаются в широком контексте человеческой коммуникации как одного из важнейших видов жизнедеятельности человека в целом.
Диалогическая речь продолжает оставаться предметом пристального внимания лингвистов. Особенно актуальным для изучения и описания особенностей диалогической речи на современном этапе развития лингвистической науки является учёт интегративных процессов, происходящих в области науки, т.е. обращение к данным смежных с лингвистикой наук таких, как: психология и психолингвистика, социология и социолингвистика, логика и философия, прагматика и прагмалингвистика, когнитивная психология и когнитивная психолингвистика.
Диалогическая речь немыслима без восклицательных предложений, представляющих яркую иллюстрацию реализации в этой форме речи эмотивной функции языка.
Диалог как универсальная естественная форма человеческого общения, представляет собой совокупность дополняющих друг друга реплик, коррелирующих между собой в структурном, семантическом и функциональном планах. Такое речевое произведение рассматривается в настоящее время как явление дискурса, под которым лингвисты понимают язык в том виде, в котором он используется в социальном контексте и включается в сеть личностных и социальных отношений /обычаи, обязательные правила, способы мышления, предпочитаемая норма поведения человека/ (Н.Д. Арутюнова, Э. Бенвенист, И.Р. Гальперин, А.Ж. Греймас, Ж. Курте, М. Мамудян, А.И. Новиков, Р. Якобсон и др.).
При этом, если традиционная нормативная грамматика описывала определённые каноны «нормированной» речи, ориентируясь в основном на восприятие и понимание её читателем/слушателем без учёта их возможных
ответных реплик-реакций, то грамматика диалогической речи, опирающаяся на функционально-коммуникативный подход, представляет язык в его подлинной, естественной функции, в его «действии» как средство общения людей.
В связи с антропоцентрическим поворотом в лингвистике формальный взгляд на язык уступил место функциональному, содержательному. В центр внимания был перемещён субъективный, человеческий фактор, а именно его психологический, эмоциональный аспект. Поскольку эмоции являются одной из форм отражения мира, составляют мотивационную основу деятельности человека и играют важную роль в его жизни, они неизбежно должны находить своё выражение и в его языке.
Категория языковой личности представляет для исследователей огромный интерес, а категория эмоциональной языковой личности (ЭЯЛ -по В.И. Шаховскому), которая пронизывает восклицательные предложения, находится в центре внимания нашего диссертационного исследования.
Объектом исследования выступают различные типы
диалогических единств (ДЕ), в рамках которых одна из составляющих реплик ДЕ представлена восклицательным предложением.
Предмет диссертации составляют структурно-семантические и прагматические характеристики восклицательных предложений в английской диалогической речи.
Материалом исследования служит выборка из произведений современных английских и американских писателей, состоящая из 5000 диалогических единств различной протяжённости и композиционно-структурного оформления. Кроме того, в эту выборку вошли примеры, взятые нами из магнитофонных записей повседневной разговорной речи, сделанные Ч. Фризом, записей передач Би-Би-Си из рубрики «Разговорный английский» (Conversational English), нескольких видеофильмов.
Актуальность исследования определяется тем, что несмотря на немалое число работ в этой области, категория восклицательности не была в
достаточной мере обобщена, чтобы рассматриваться как особая категория и как важный элемент диалогического общения. Научная новизна работы заключается:
- в рассмотрении восклицательных предложений не изолированно, как
это делалось в традиционных грамматиках, без учета перлокутивного
эффекта, а в составе диалогических единств с учетом направленности на
человеческий фактор, т.е. на антропоцентрический подход;
- в комплексном подходе к одному из наиболее спорных
коммуникативных типов предложения - восклицательных, который
позволил уточнить их статус и место в корпусе коммуникативных типов
предложений;
в выделении особой коммуникативной категории — восклицательности, связанной с реализацией коммуникативной интенции говорящего и имеющей непосредственный выход на уровень вербализации и, как следствие, её* влияния на коммуникантов.
Целью настоящего исследования является определение лингвистического статуса и места восклицательных предложений в системе коммуникативных типов английского предложения, выявление их структурно-семантических и прагматических характеристик. В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие конкретные задачи:
дать характеристику коммуникативных типов предложения;
обосновать тот факт, что диалогическая речь является основной сферой реализации восклицательных предложений;
выявить инвентарь всех возможных структурно-семантических типов собственно восклицательных предложений;
определить прагматическую сущность восклицательных предложений, их иллокутивную силу и перлокутивный эффект;
представить восклицательные предложения как синтаксические эмотивы, отграничив их от лексических эмотивов;
- определить стилистический потенциал восклицательных предложений, в
том числе с точки зрения тендерного аспекта.
Методологическую основу исследования составили труды В.Г. Адмони, С.С. Беркнера, А.В. Бондарко, В.В. Бузарова, Г.А. Золотовой, Г.В. Колшанского, Н.А. Слюсаревой в области коммуникативного синтаксиса, Н.Д. Арутюновой, Е.С. Кубряковой, О.И. Москальской, В.И. Шаховского в аспекте прагматической ориентации языковой системы, В.А. Артёмова, И.А. Зимней, А.А. Леонтьева по психолингвистике, Л.С. Выготского, Н.В. Витт, С.Л. Рубинштейна по психологии эмоций.
В работе используются следующие общенаучные и лингвистические методы исследования:
1) индукции и дедукции; 2) описательно-аналитический (включающий непосредственно наблюдение и интуицию); 3) контекстуальный; 4) дистрибутивный; 5) трансформационный; 6) метод дискурсивного анализа диалогической речи; 7) элементы метода компонентного анализа.
На защиту выносятся следующие положения:
восклицательные предложения в современном английском языке представляют особый коммуникативный тип предложений, критерием выделения которых является эмоциональный аспект языка;
принцип взаимодействия категорий эмотивности и экспрессивности, доминантой которых является категория эмотивности;
категория восклицательное актуализируется в результате одновременной реализации на коммуникативном уровне трёх категорий: эмоциональности, экспрессивности и оценочности;
прагматическая сущность восклицательных предложений обусловлена характером перлокутивного эффекта, выражаемой им эмоции и степенью её интенсивности, взаимодействием и взаимоотношением содержания иллокуции и перлокутивного эффекта, эмоциональным состоянием коммуникантов, коммуникативной ситуацией и рядом других прагматических факторов.
Теоретическая значимость данной работы определяется уточнением статуса восклицательных предложений среди других коммуникативных типов, в освещении прагматического аспекта восклицательных предложений и в выявлении типов ролевых отношений между коммуникантами диалогической речи, что находится в русле исследований в сфере коммуникативных типов предложения.
Практическая ценность работы заключается в возможности использования её теоретических положений при разработке курсов лекций по теоретической и практической грамматике английского языка, применения результатов и материалов исследования в спецкурсах по коммуникативному синтаксису, а также при составлении учебных пособий по развитию навыков диалогической речи и написании курсовых и дипломных работ.
Апробация работы. Материалы исследования были представлены на обсуждение в докладах на 44-й, 45-й, 46-й, 47-й, 48-й научно-методических конференциях «Университетская наука - региону» в Ставропольском государственном университете (1999, 2000, 2001, 2002, 2003г.), на научно-методическом семинаре и заседаниях кафедры английской филологии Пятигорского государственного лингвистического университета. Основные результаты работы отражены в пяти публикациях.
Цель и задачи исследования определили структуру и объём работы, которая состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографии, списка художественных произведений, списка условных сокращений, приложения.
Во введении представлена общая проблематика диссертации и её актуальность, отмечены новизна, теоретическая и практическая значимость, определены цели и задачи, объект и предмет исследования, указаны методологическая база, материал и методы, используемые в работе, а также основные положения, выносимые на защиту.
В первой главе ставится задача максимально возможного охвата и интерпретации наиболее распространённых точек зрения по данной проблематике, осуществляется критический обзор отечественных и
зарубежных исследований. Подробно рассматриваются также вопросы, связанные с определением и разграничением таких понятий, как экспрессивность, эмоциональность, оценочность, производится описание диалогической речи как основной сферы реализации восклицательных предложений.
Во второй главе рассматриваются собственно восклицательные предложения с точки зрения структурно-семантических особенностей, выявляются их основные модели, лежащие в основе построения восклицательных предложений как особого коммуникативного типа.
В третьей главе описываются прагматические характеристики восклицательных предложений в границах антропоцентрической парадигмы с учётом параметров языковой личности как базового понятия антропоцентрической лингвистики.
В заключении подводятся итоги проведённого исследования.
В приложении представлены выявленные модели восклицательных предложений.
Разграничение логического и эмоционального в языке
Познание человеком объективного мира имеет двусторонний характер: с одной стороны, в ощущениях, восприятиях и представлениях отражаются многообразные предметы и явления реальной действительности, их различные качества, связи и зависимости; с другой стороны, с познанием тесно связаны эмоции, которые пронизывают жизнь человека, сопутствуют любой его деятельности, являясь важнейшей стороной существования. В эмоциях и чувствах проявляется отношение к содержанию познаваемого, его оценка. Как отмечал вождь мирового пролетариата, «без человеческих эмоций никогда не бывало, нет и быть не может человечского искания истины» (Ленин, ПСС, т.25, с.112).
Проблема чувств и эмоций является одной из самых древних. Она привлекала внимание мыслителей античности (Платон, Аристотель), в трудах которых давалось определение и описание отдельных элементов эмоциональной сферы. Представители различных философских направлений пытались определить сущность и признаки эмоций (Декарт, Спиноза, Юм, Спенсер, Кант).
Не вызывает сомнения тот факт, что в языке находят отражение как объективный (предметно-логический), так и субъективный (эмоционально-оценочный) моменты в процессе отражения сознанием человека окружающей действительности. Сознание тесно связано с языком, поэтому в языке должны присутствовать оба эти момента - объективный и субъективный, несущие, соответственно, информацию об окружающей действительности и эмоциях человека. Профессор В.И. Шаховский отмечает «онтологическое единство рационального и эмоционального в языке» (Шаховский, 1987а: 11), а А.А. Уфимцева подчёркивает, что «язык служит не только средством познания и репрезентации мира предметов и мира идей, он связан с формированием и передачей мыслей, с выражением чувств и различных интенций и обеспечивает тем самым сферу эмциональной и речемыслительной деятельности человека» (Уфимцева, 1974:7). В.В. Виноградов, Б. А. Серебренников и другие лингвисты считают, что язык является средством не только для обмена мыслями, но и для выражения эмоций говорящего и воздействия на эмоциональную сферу слушающего. Хотя факт выражения в языке чувственно-эмоциональной сферы является общепризнанным, некоторые лингвисты по-разному определяют её место. Подчёркивая связь эмоций с мыслительными процессами, В.З. Панфилов отмечает, что в языке выражаются не сами эмоции, а мыслительное содержание о них, что приводит к включению эмоциональных значений в когнитивную функцию языка (Панфилов, 1982:112). А Н.А. Слюсарева считает, что эмоциональная функция должна быть включена в число основных, сущностных функций (Слюсарева, 1981:17), что позволяет рассматривать эмоциональность как объективную характеристику языка, неразрывно связанную с другой его функцией — коммуникативной. Эмотивную функцию языка как самостоятельную выделяли К. Бюлер, Р. Якобсон и другие.
Эмоциональная сторона познания объективного мира должна непременно отражаться в языке, поскольку язык, реализуя свою основную функцию — коммуникативную, является средством выражения не только мыслей, но и чувств. Выделяются два плана языковой семантики: интеллектуальный и эмоциональный. Профессор А.И. Смирницкий отмечает, что «в речи мы имеем всё время две параллельные задачи: интеллектуальную, т.е. передачу определённого содержания, и эмоциональную, т.е. передачу чувств» (Смирницкий, 1957:260). Профессор И.В. Арнольд также различает два вида информации в речи: 1) информацию, не связынную с актом коммуникации, а составляющую предмет сообщения и 2) информацию дополнительную, связанную с условиями и участниками акта коммуникации. «Первый вид информации, как отмечает автор, связан с интеллектуально-коммуникативной функцией языка. Второй, т.е. дополнительная информация (её также называют прагматической), - со всеми остальными функциями, а именно: с эмотивной функцией, т.е. с передачей чувств говорящего, с волюнтативной функцией» (Арнольд, 1990:8). Как отмечает Л.А. Пиотровская, «история изучения проблемы соотношения интеллектуального и эмоционального в языке шла в направлении от резкого протиопоставления к признанию их тесной взаимосвязи» (Пиотровская, 1993:41). Долгое время в языке существовало традиционное разграничение логического и аффективного: «Беря за основу школьное деление на ум, волю и чувство, следует различать друг от друга языки логический, волевой и аффективный» (Вандриес, 1937:134). При этом приоритет отдавался логическому рассмотрению языка. Согласно мнению структуралистов, язык существует для обмена мыслями, и поэтому единственно значимой его функцией является функция передачи предметно-логической информации. Господство интеллектуального предопределяет второстепенное положение эмоционального, либо его полное отсутствие. Однако ещё Декарт заметил, что чувства имеют непосредственную связь с мышлением и в определённой степени детерминированы объектами (Декарт, 1950:610).
Традиция разграничения аффективного и логического, рационального и эмоционального как двух противостоящих друг другу сфер нашла своё отражение в подразделении языка на «рациональный» или логический и «эмоциональный» или аффективный, эмотивный. Как справедливо замечает И.Н. Худяков, между рациональным и эмоциональным в языке нередко воздвигается глухая стена, когда одним словам приписывают только предметно-логическое содержание, а другие характеризуются как эмоциональные (Худяков, 1980:79).
Восклицательные предложения - «нексус отклонения»
Модели с простым именным сказуемым являются специализированными моделями восклицательных предложений. Существование данных построений было отмечено О. Есперсеном, который квалифицировал их как «нексус отклонения» (nexus of deprecation) (Jespersen, 1928:372; 1933:22; Есперсен, 1958:147). В дальнейшем на них было обращено внимание в работах Б.А. Ильиша, Г. Поутсмы, 3. Зандворта, Г. Пауля, Е. Найды, Б. Чарлестона.
Взгляды лингвистов на их языковой статус расходятся. В англистике они относятся либо к неполным предложениям (Жигадло и др., 1956:233; Беркнер, 1960:12-13; Богданова, 1960:51; Aiken, 1933:15,20; Nida, 1960: 216), либо выделяются как самостоятельные полные образования. Среди сторонников последней точки зрения также нет единого мнения. Так, И.Г. Сапрыкина (1966), вслед за Дж. Кермом (Curm, 1931:63), квалифицирует это построение как особую аппозиционную модель «структурно-самостоятельных» предложений. Некоторые исследователи включают их в блок фразеологизированных моделей как в английском, так и в немецком языках (Чистоногова, 1970:251; Москальская, 1974:91). Такая точка зрения аргументируется фразеологизированием самой структурной схемы, имеющей типовое значение несогласия с мыслью собеседника путём контрастного противопоставления несовместимых понятий (Чистоногова, 1970:251).
Наиболее правомерной представляется всё же точка зрения лингвистов, рассматривающих их как полные самостоятельные предложения с простым именным сказуемым. Наличие последнего как особого типа неглагольного сказуемого отмечается в грамматиках английского языка (Ильиш, Kobrina, etc.,), а также в исследованиях Ю.М. Скребнева, А.В. Ким (Безруковой), Г. Поутсмы, Б. Чарлестона.
В данных построениях эксплицитно представлены объект и приписываемая ему характеристика /признак, наличие которых отрицается говорящим, а следовательно, по мнению А.В. Безруковой, возможно говорить о наличии предикативного отношения между компонентами и тем самым рассматривать их как самостоятельные предложения (Безрукова, 1981:97).
Как полные двухядерные построения их квалифицируют в своём исследовании О.А. Письменная, так как в их структуре не остаётся нулевых компонентов и незанятых синтаксических единиц (Письменная, 1974:138). Тем самым аргументированно отвергается точка зрения лингвистов, относящих данные структуры к неполным, потому что в них опущена связка, а как следствие этого - отсутствует предикативная связь, на основании чего Дж. Айкен вообще относит их к разряду непредложений (non-sentence) (Aiken, 1933:15,20).
Представляется необходимым особо подчеркнуть, что в исследуемых единицах построения отсутствие связки является типологически закреплённым. Это создаёт особую модель с присущим только ей специфическим значением отрицания. В своей работе Б.А. Ильиш считает опущение связки в подобных предложениях «особой весьма сильной и своеобразной стилистической функцией» (Ильиш, 1948:260). Если говорить о пропуске, значит признать предложения эллиптическими, что не соответствует их реальному статусу. Здесь следует говорить не о пропуске, а об отсутствии глагола связки, что и делает их особым типом восклицательных предложений, которые О. Есперсен назвал нексусом отклонения. В работах 1965 и 1971 годов Б.А. Ильиш уже не говорит о пропуске, а об их отсутствии. Они имеют стабильную синтаксическую и семантическую структуру, на основании чего можно говорить об их самодостаточности.
Таким образом, это особый тип построения предложения, не требующий глагола. Сущностной характеристикой рассматриваемой модели является невозможность связи между компонентами, что и формирует её основное значение отрицания совместимости между объектом (в широком смысле слова) и приписываемой ему характеристикой.
Отрицательное значение создаётся самой структурой, без использования лексико-грамматических средств отрицания, и, следовательно, может рассматриваться как системное значение модели.
Восклицательные предложения с функциональными маркерами that/this (those/these)
Использование местоимений that/this (those/these), what и местоименного наречия how в качестве функциональных маркеров также связано с реализацией их полифункциональности как единиц языка.
Учитывая то, что каждая из моделей с этими маркерами имеет свои специфические особенности, а также то, что, выступая в качестве функциональных маркеров, данные единицы языка по-разному реализуют свои системные характеристики, рассмотрим их отдельно.
Широкое использование в номинативных восклицательных предложениях дейктических слов в качестве функциональных маркеров связано с наличием у этих лексических единиц следующих признаков, отмеченных С.Д. Кацнельсоном. В качестве основных он выделяет: ситуативность, эгоцентризм, субъективность, мгновенность и эфемерность актуального значения («референция») (Кацнельсон, 1965:5-6). Данные характеристики в полной мере согласуются с особенностями восклицательных предложений, такими как неотчуждаемость от ситуации, неотчуждаемость от говорящего, выражение субъективного отношения говорящего, реактивность. Таким образом, использование дейктических знаков в качестве функциональных маркеров восклицательных предложений оказывается вполне обоснованным и закономерным. При этом употребление указательных местоимений в номинативном восклицательном предложении имеет ряд специфических особенностей, связанных прежде всего с тем, что в них в соответствии с целью высказывания не требуется указание на предмет, факт, лицо, не требуется его выделение из массы ему подобных. Поэтому такие дейктические элементы, как выразители значения «указание на степень удалённости характеризуемого предмета от центра речевой координации» и «указание на видимый или невидимый для коммуникантов предмет» (Уфимцева, 1974:181), оказываются нерелевантными, а следовательно, функция непосредственного (жестового) указания утрачивается. В этом случае в большей степени актуализируется сема «указания на известный/неизвестный для общающихся предмет» (там же). Как подчёркивает А.А. Уфимцева, this означает известное субъекту речи, that — известное и субъекту речи, и его собеседнику. Эта необходимость находит определённое отражение и в случае функционирования that/this как маркера в номинативном восклицательном предложении. В нём, как правило, речь идёт о предмете, лице, факте, известном и говорящему и слушающему и уже заранее идентифицированном. Поэтому наиболее частотным оформителем этой модели является that. Рассмотрим следующий пример.
«That dog!» said Soames, impaling a morsel of fish he had set aside as uneatable. «No, no Dad! He just wants to know you ve seen him!» (J. Galsworthy) Употребление that свидетельствует о том, что речь идет о референте, известном обоим собеседникам, и выражении по его поводу эмоционально-оценочного отношения со стороны говорящего. Эта особенность находит своё выражение и в ряде других примеров: On the following Monday at breakfast Val said to Holly: «Listen to this! (He reads Stamford s letter) That fellow again!» «Pay no attention, Val». (J. Galsworthy) Употребление that в следующем примере также подразумевает, что собеседнику известно, о ком идёт речь, хотя с его стороны следует уточняющий вопрос. Не was half clothed again when Fleur came in. «You did splendidly, Michael. That beast!» «Which?» «His name s Mac Gown». (J. Galsworthy) В ситуации, где речь идёт о событии или явлении, известном только говорящему, в качестве маркера используется this, что можно проследить на следующем примере: «I don t know what we re all coming to,» he added suddenly. «If we did, sir, we should die of boredom». «Speak for yourself. All this unreliability! I can t tell where it s leading». «Perhaps there s somewhere, sir, that s neither heaven nor hell». (J. Galsworthy) Здесь также подчёркивается особая причастность говорящего к тому, что он оценивает, к тому, что происходит вокруг и непосредственно затрагивает его.
Речевая ситуация требует выражения оценочного отношения, реакции говорящего, и указательное местоимение в качестве функционального маркера позволяет наиболее адекватно выразить его отношение. В данном случае теряется собственно дейктическое указание и реализуется в определённой мере «вторичное указание», связанное с необходимостью «привязки» выражаемой характеристики к референту, выражению к нему оценочного отношения, что и осуществляется при помощи that/this. Это специфическое использование осуществляется в большей мере на основе анафорического указания как одной из функций указательных местоимений наряду с дейктической. При этом that/this является средством выражения определённой референции и в конкретном случае употребления в восклицательном предложении дейксис сближается с другими видами определённой референции и по функции приближается здесь к определённому артиклю. Чтобы доказать это, сравним особенности референции с помощью определённого артикля и дейктической референции. Как отмечает П. Кристоферсен, выражение референтности при помощи определённого артикля предполагает обозначение конкретного индивида, предмета, известного и говорящему и слушающему. Артикль создаёт в сознании слушающего образ в точности того самого индивида, о котором думает говорящий, т.е. между говорящим и слушающим в этом случае необходимо понимание.
Указательное местоимение в норме не требует столь узкого поля внимания, оно используется для того, чтобы выделить один предмет из нескольких возможных (Christophersen, 1939:29-30).
Как известно, функции the и that, употребляющихся с существительным в составе распространённого повествовательного предложения, достаточно разнообразны и не ограничиваются только функциями определителя существительного. Проблема их тождества и различия всесторонне исследована в работе К.Г. Серединой (Середина, 1965). Ею выделены следующие основные дифференциальные различия в употреблении определённого артикля и указательного местоимения.
Прежде всего, определённый артикль свидетельствует, что информация, содержащаяся в существительном с определённым артиклем, дублируется импликациями предыдущего контекста, и понятия, выражаемые ими, полностью реализованы в нём. При употреблении же указательного местоимения существительные семантически не обусловлены полностью предшествующим контекстом. Кроме того, указательное местоимение служит сигналом о появлении дополнительной информации о понятии, уже реализованном в предыдущем контексте. Эта информация носит квалификативный характер.
Значение антропоцентрической парадигмы в языкознании
Исход века и тысячелетия в силу своей рубежной знаковости ознаменовался многочисленными попытками осмыслить состояние и методологию языкознания, его достижения и перспективы. Существует много трудов, подробно описывающих различные теории и теоретические парадигмы. Но, пожалуй, наиболее существенное отличие новых научных тенденций заключается не в системе конкретных понятий и подходов, используемых в той или иной теории, а в общих положениях, касающихся теории познания. Во всех разделах языкознания проявляется разнообразие мнений и теорий при истолковании одних и тех же факторов, при освещении одних и тех же объектов науки. Современная методология науки видит в этом плюрализме мнений не слабость науки и недостаток научных исследований, а их достоинство. Аналогичную мысль высказал ещё Дж.С. Милль: «Плюрализм мнений, воплощающий в себе свободу мышления, есть необходимое условие истины» (Цит. по: Карсавин И.Т., 1987:16).
На современном этапе развития отечественной науки о языке в ней существуют, не отрицая друг друга, одновременно несколько парадигм: антропоцентрическая, функциональная, коммуникативная, когнитивная, текстоцентрическая, прагматическая, эмотиологическая и другие парадигмы в понимании Т. Куна. Под парадигмой он понимает «...признанные всеми научные достижения, которые в течение определённого времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решений» (Кун, 1977:11). Е.С. Кубрякова справедливо характеризует состояние современной лингвистики как полипарадигмальное и считает полипарадигматизм показателем зрелостиэтой гуманитарной науки. Прогресс, наращивание гуманитарного знания в стадии полипарадигматизма «обеспечивается анализом объекта сразу же по разным направлениям, в разных парадигмах знания» (Кубрякова, 1994:212).
Однако В.А. Маслова справедливо отмечает: «Даже в третьем тысячелетии можно исследовать язык всё ещё в рамках системно-структурной парадигмы в лингвистике, а число её последователей довольно велико. В русле этой парадигмы по-прежнему строятся учебники и академические грамматики, пишутся различного рода справочные издания. Фундаментальные исследования, выполненные в рамках этой парадигмы, являются ценнейшим источником сведений не только для современных исследователей, но и для будущих поколений лингвистов, работающих уже в иных парадигмах» (Маслова, 2001:5-6).
Если XIX век прошёл под эгидой сравнительно-исторической парадигмы и соответственно - сравнительно-исторического метода, то большую часть XX века доминировала системно-структурная парадигма и структурализм как метод исследования.
Согласно системоцентричному подходу, язык рассматривается «в самом себе и для себя», это система единиц, которая функционирует как бы независимо от человека. Данный подход сформулирован в трудах Ф. де Соссюра и получил развитие в различных направлениях европейского и американского структурализма. Системоцентричный подход к языку может рассматриваться как системоцентричная парадигма, которая также именуется имманентно-семиологической (Постовалова, 1999), системно-структурной (Маслова, 2001).
В последние десятилетия минувшего столетия в лингвистическом сообществе зреет понимание того, что структурализм исчерпал свои эпистемологические возможности. Характерно в этом смысле высказывание В. Живова и А. Тимберлейка в статье со знаковым названием «Расставаясь со структурализмом» (Тезисы для дискуссии): «...мы приходим к необходимости пересмотра основных представлений о природе и функционировании языка» (Живов, Тимберлейк, 1997:3). Всё большая ориентация на прагматику, исследование человеческого фактора в языке, изучение языковой личности позволяют уверенно констатировать смену «лингвистического курса». В то же время следует подчеркнуть, что в гуманитарном знании, в отличие от естественнонаучного, парадигмы не отменяют друг друга, а накладываются одна на другую или дополняют друг друга. В одной из своих последних работ В.И. Шаховский отмечает, что «когнитивная парадигма современной отечественной науки о языке вытесняет антропоцентрическую и прагмалингвистическую парадигмы» (Шаховский, 2002:15). С нашей точки зрения, было бы более справедливо говорить не о вытеснении антропоцентрической парадигмы, а об их взаимодействии, поскольку эти парадигмы являются составными частями антропоцентрической парадигмы. В антропоцентрической парадигме происходит переориентация интересов исследователя системы и структуры языка на человека, поскольку, по словам И.А. Бодуэна де Куртенэ, «язык существует только в индивидуальных мозгах, только в душах, только в психике индивидов или особей, составляющих данное языковое общество» (Бодуэн де Куртенэ, 1963:89). В ней язык мыслится не как самодостаточная система различительных единиц, но как духовная активность человека, тесно связанная с его мировосприятием. Проблема связи языка и духовного мира человека становится центральной в лингвистике антропологической ориентации, включая такие вопросы, как язык и познание, язык и сознание, язык и творчество, язык и культура. По справедливому замечанию Ю.Д. Тильман, лингвистика нашего времени движется в направлении, некогда обозначенном Э. Бенвенистом, который полагал, что на основе триады «язык - личность - культура» может быть создана новая лингвистика (Тильман, 1999:4).
Существует несколько мнений по поводу того, как можно принимать во внимание антропологическую природу языка. В первом варианте язык одушевляется, наделяясь чертами человека. Второе решение предлагает рассматривать язык как часть человека. Третья разновидность объектом лингвистики видит человека, изучаемого в аспекте владения языком. Наиболее разрабатываемым является гумбольдтовский подход, где язык интерпретируется как конструктивное свойство человека, а человек, в свою очередь, определяется через язык. По В. фон Гумбольдту «язык - это мир, лежащий между миром внешних явлений и внутренним миром человека» (Гумбольдт, 1984:304), он «не просто внешнее средство общения людей, поддержания общественных связей», но средство, «заложенное в самой природе человека и необходимое для развития его духовных сил и формирования мировоззрения» (там же).
Похожие диссертации на Структурно-семантические и прагматические характеристики восклицательных предложений в английской диалогической речи (В свете антропоцентрической парадигмы)
