Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Когнитивный подход к изучению языковых явлений 11
1.1. Когнитивная лингвистика как составная часть когнитивной науки 11
1.2. Понятие концепта в когнитивной лингвистике 19
1.3. Когнитивная метафора как средство формирования концепта 31
Выводы 40
Глава 2. Пролегомены к описанию концепта «Лондон» 43
2.1. Теоретические предпосылки лингвистического описания концепта «Лондон» 43
2.2. Обоснование метода, используемого для лингвистического описания концепта «Лондон» 49
2.3. Таксема //urban area// 56
2.4. Вербализация концепта «Лондон» в лексических репрезентациях семем town , borough и city 2.4.1. Лондон-какown 63
2.4.2. Лондон-как-borough 66
2.4.3. Лондон-как-city 66
2.5. Таксема //urban area// (продолжение) 77
2.6. Таксема //capital city// 91
2.7. Оппозиция «town - country» / «urban - suburban» 92
2.8. Оппозиция «city centre - suburbs» / «urban - suburban» 116
Выводы 117
Глава 3. Имя концепта «Лондон» как его ключевая вербализация 121
3.1. Этимология имени концепта «Лондон» 121
3.2. Производные слова от имени концепта «Лондон» 124
3.3 Сочетаемость имени концепта «Лондон» 127
3.4. Устойчивые речения с именем концепта «Лондон» 131
3.5. Ключевые метафоры в формировании концепта «Лондон» 133
3.5.1. Метафора организма 134
3.5.2. Метафора текста 138
3.5.3. Метафора «Лондон-как-мир» 146
Выводы 152
Заключение 156
Библиография 164
Лексикографические и энциклопедические источники 188
Источники примеров 189
Приложения
- Понятие концепта в когнитивной лингвистике
- Лондон-как-city
- Производные слова от имени концепта «Лондон»
- Метафора «Лондон-как-мир»
Введение к работе
Актуальность работы обусловлена тем, что, несмотря на очевидные успехи, достигнутые в формировании междисплинарного взаимодействия урбанистики и лингвистики (например, восприятие города как текста в рамках современной парадигмы гуманитарного знания), оно находится в стадии становления. Действительно, хотя и имеется значительное количество страноведческих, энциклопедических трудов о Лондоне, лингвистическая тематика остается практически не разработанной, а в существующих работах английская столица описывается не с когнитивной точки зрения, а преимущественно с позиций топонимики или диалектологии
По словам Н. Хомского, когнитивная революция, произошедшая в филологии, проявляет заинтересованность в состояниях разума, мозга и в том, как они проявляются в поведении человека, особенно в его когнитивных состояниях, знания, понимания, интерпретации, веры Возникновение когнитивной лингвистики - это один из эпизодов общего методологического сдвига, начавшегося в лингвистике с конца 1950-х годов и сводящегося к снятию запрета на введение в рассмотрение «далеких от поверхности», недоступных непосредственному наблюдению теоретических конструктов Таким образом, для когнитивистов первостепенную важность имеют следующие вопросы- как языковые выражения коррелируют с глубинными ментальными структурами и как свое отражение в языке находит категоризация действительности, осуществляемая в сознании того или иного этноса на конкретном историческом отрезке. Человеческое восприятие, безусловно, является культурно-специфичным, поэтому когнитивная лингвистика и близкая ей
дисциплина - лингвокультурология - изучают одновременно и сферу языка, и сферу мышления, и культуру
Среди исследователей, которые внесли значительный вклад в становление и развитие когнитивной лингвистики и работы которых послужили теоретической основой настоящего исследования, следует отметить М Блэка, А Вежбицкую, С Глаксберга, ТА. ван Дейка, Р Джакендоффа, М Джонсона, Ф Джонсона-Лэрда, Б Кейсара, Дж Лакоффа, Р Лэнекера (Лангакера), М Минского, А Ортони, М Редди, Л Талми, Дж Тейлора, М Тернера, Ч Филлмора, Ж Фоконье, У Чейфа, в отечественной науке АП Бабушкина, АН Баранова, НН Болдырева, В И Герасимова, В 3 Демьянкова, Д О Добровольского, А А. Залевскую, Ю.Н. Караулова, ИМ. Кобозеву, А В Кравченко, ЕС Кубрякову, MB Пименову, И.В. Полозову, ЗД Попову, Е.В. Рахилину, И А Стернина, Р М Фрумкину, Л О Чернейко, А П Чудинова и др Исследованиями в области культурологической лингвистики занимались Е.М Верещагин, В Г Зусман, В И Карасик, С X Ляпин, В Г Костомаров, Г.Г Слышкин, Ю С Степанов и др
Объектом исследования является концепт «Лондон», локализующийся в сознании современных носителей английской лингвокультуры
Предметом исследования являются средства вербализации концепта Лондон в английском языке, а также сопутствующий культурный контекст.
Научная новизна исследования заключается в следующем
впервые комплексно, с позиций когнитивной лингвистики, исследуется концепт «Лондон» в английском языковом сознании, обосновывается вероятностная структура концепта, его многомерность и включенность в когнитивные парадигмы, с привлечением интерпретирующего семантического анализа определяется набор средств, используемых для вербализации концепта «Лондон» на различных уровнях, при этом выявляется ряд когнитивных метафор, определяющих языковые средства вербализации исследуемого концепта, дается семантическое обоснование метафор,
рассматривается оценочное отношение представителей англоязычного социума к концепту «Лондон», попутно выявляются причины асинхронного формирования концепта «Лондон» у англичан и представителей других национальностей,
установка на литературный текст в исследовании концепта позволяет выявить тот факт, что у концепта «Лондон» имеются не только объективно истинные признаки референция, не будучи прямой, опосредуется в художественном тексте
различными социальными нормами, в том числе законами
жанра, а «истинное» значение текста релятивизируется
относительно конкретного набора интерпретирующих
критериев.
Поскольку вербализации концепта исследуются в тексте, а анализ
языковой последовательности не исчерпывается языковой компетенцией,
осуществляясь на основе интерсемиотичности и предполагая участие
прагматических установок и аксиологических норм, мы попытались учесть
«вторичные» семиотические системы наравне с языком и таким образом
восстановить традиционные связи лингвистики с литературоведением и
другими гуманитарными дисциплинами
Теоретическая значимость работы заключается в том, что она вносит собственный вклад в развитие когнитивной и культурологической лингвистики, предлагая методику привлечения интерпретирующих процедур для выявления концептуальных признаков, косвенно выражаемых через семантические компоненты, которые определяются не референциально, а строго интенсионально Данные, полученные в ходе исследования, способствуют расширению представлений о возможном таксономическом структурировании ментальной репрезентации нашей действительности и об отражении этого структурирования в языке, а также о ключевой роли когнитивной метафоры в раскрытии специфики ментального и языкового представления сложных феноменов В работе закладываются предпосылки для формирования дальнейшего междисциплинарного воздействия когнитивной лингвистики и урбанистических исследований (в частности, представление города как гипертекста в соответствии с распространением понятия «парадигматического чтения» на самые различные знаковые системы)
Практическая ценность работы определяется возможностью применения материалов исследования при разработке курсов по когнитивной лингвистике, концептологии, межкультурной коммуникации, регионоведению, семантике и теории текста, при составлении страноведческих справочников, в практике преподавания английского языка, а также при написании курсовых и дипломных работ.
Цель исследования заключается в раскрытии специфики вербализации / языковой репрезентации концепта «Лондон» носителями английского языка Поставленная цель предусматривает решение следующих конкретных задач.
обосновать потенциально актуализуемую структуру концепта «Лондон», его калейдоскопичность;
с выделением наиболее общих фреймов описать ментальное структурирование фрагмента действительности, стоящего за исследуемым концептом,
определить совокупность языковых средств и метафор, используемых при вербализации концепта «Лондон»; На примере Лондона объяснить и описать смысловой изоморфизм, подобие понятий «Человек», «Город» и «Мир» (в рамках семантического описания соответствующих метафор) Материалом для решения поставленных задач послужили литературные и исторические произведения английских авторов с XIV по XXI вв общим объемом около 25000 страниц, английские периодические издания, выборки из отечественных и зарубежных толковых, фразеологических и энциклопедических словарей, а также работы по философии, социологии, когнитивной психологии и урбанистике
В работе используются следующие методы исследования,
объединенные общим когнитивным подходом1 методы
интерпретирующего семантического, дефиниционного, контекстуального анализа, а также прием количественного подсчета
На защиту выносятся следующие положения:
концепт «Лондон» характеризуется калейдоскопичностью, обладает вероятностной, потенциально актуализуемой структурой,
помимо лексемы-имени концепта, концепт «Лондон» вербализуется в лексических репрезентациях семем, входящих в таксемы //urban area// и //capital city//;
специфика концепта «Лондон» заключается в конкретном заполнении фреймов, образующих схемы «urban area» и «capital city» - в рамках кодифицированной в сознании и языке оппозиции «город - не город» и на основе интенсионального определения значения, когда смысл не приписывается единице плана выражения, а выводится из контекста,
не все важнейшие признаки, входящие в состав концепта, являются истинными с точки зрения референции к реальной действительности
Апробация работы Основные положения диссертации отражены в 11 публикациях общим объемом 4,5 печатных листа, в докладах, заслушанных на международной конференции «Лингвистические основы межкультурной коммуникации» в НГЛУ им. НА Добролюбова (1-2 декабря 2005 г.), на конференции «Русско-зарубежные литературные связи» (Нижегородский государственный педагогический университет, 15 декабря 2005 г), на международном симпозиуме «Глобальный кризис нового времени метакультурные исследования» (Шуйский государственный педагогический университет, 3-4 апреля 2006 г), а также в рамках двухмесячной стажировки автора в университете г Портленд (Орегон, США, апрель-май 2007 г) на кафедре лингвистики и коммуникации.
Структура диссертации определяется целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав (которые делятся на разделы и подразделы), заключения, библиографии и восьми приложений
Понятие концепта в когнитивной лингвистике
По Е.С. Кубряковой, «представлению о тех смыслах, которыми оперирует человек в процессах мышления и которые отражают содержание опыта и знания, содержание всей человеческой деятельности и процессов познания действительности в виде неких «квантов» знания, отвечает понятие концепта» (1996:90). Итак, под концептом в когнитивной лингвистике понимается «глобальная мыслительная единица», «квант структурированного знания» (Попова, Стернин, 1999:45), «условная ментальная единица, направленная на комплексное изучение языка, сознания и культуры» (Карасик, Слышкин, 2001:75); «дискретная многофакторная ментальная единица» (Никитин, 2004:53). В рамках когнитивного подхода к изучению языковых явлений считается, что содержание концептов, их структура связи и разграничения, а также содержание, структура и членение сознания на концептуальные единицы обусловлены, в конечном счете, структурой действительного мира и содержанием совокупной деятельности общественного человека в нем. В соответствии с этим положением концепт можно определить как «функционирующее в познавательной и коммуникативной деятельности индивида базовое перцептивно-когнитивно-аффективное образование, подчиняющееся закономерностям психической жизни человека» (Залевская, 2001:39).
Концепт близко соотносится с понятием13, которое в логике определяется как «целостная совокупность суждений, в которых что-либо утверждается об отличительных признаках исследуемого объекта; ядром этой совокупности являются суждения о наиболее общих и в то же время существенных признаках этого объекта» (Понятие / ЛСС). Однако представляется возможным выделить ряд существенных признаков, позволяющих разграничить термины «концепт» и «понятие»: у концепта наличествуют коммуникативная и прагматическая составляющие (образно-эмпирические, чувственно-волевые и эмоциональные характеристики), которых нет у понятия (Зусман, 2000; Карасик, 2001; Степанов, 2001); в концепте присутствует индивидуально-личностное измерение, которого нет у понятия: индивидуальные ассоциации и переживания, связанные с конкретным концептом могут уводить бесконечно далеко от соответствующего понятия14 (таким образом, понятие - это структура представления знаний, лишенная фактора образности); можно говорить о «сказанности» концепта и «высказанности» понятия: «концепт - это индивидуально длящаяся метафора, взламывающая любые ограничительные понятийные рамки, а понятие - это застывшая метафора, несущая в себе скованный концепт» (Григорьев, 2003:53); понятие характеризуется статичностью / нормативностью, а концепт отличается динамичностью / вариативностью: в акте вербализации концепта происходит разворачивание его бытийно-смысловых возможностей, актуализация его импликаций и связанных с ним ассоциаций, реализация связей с другими концептами. При этом происходит обогащение концепта - через речевые единицы, в которых он вербализуется15. Соответственно, в настоящем исследовании концепт толкуется, в том числе, и в аспекте становления. С учетом вышеизложенного можно вслед за М.В. Никитиным выделить следующие составляющие в структуре концепта: отвлеченное понятие, чувственный образ (складывающееся на сенсорной основе представление об объекте-денотате, отображением которого является данный концепт), импликативный потенциал (закрепленный в памяти информационный рефлекс потенциальных связей объекта) и оценочно-прагматическая значимость (совокупность эмотивно-оценочных импликаций из объективированного знания о предмете) (2004:59). Такое представление сообразуется с предложенным С.Х. Ляпиным интегративным пониманием концепта как «многомерного образования, которое характеризуется дискретной целостностью смысла, существующего в непрерывном культурно-историческом пространстве» (1997:19), а также с выделением В.И. Карасиком трех важнейших измерений в структуре концепта: понятийного, образного и ценностного (Карасик, 2001 )16. Совокупность концептов, рассматриваемых в аспекте ценностей, образует ценностную картину мира17. «В этом сложном ментальном образовании выделяются наиболее существенные для данной культуры смыслы, ценностные доминанты, совокупность которых и образует определенный тип культуры, поддерживаемый и сохраняемый в языке» (Ор. cit.).
Таким образом, концепт рассматривается не только с позиции заключенной в нем когнитивной информации о конкретном объекте из мира «Действительность», но и как единица культуры . В рамках этнологических исследований (культурной антропологии), представленных работами К. Леви-Стросса, концепт представляется как глубинный, незримый для бытового сознания слой культуры (Леви-Стросс, 1985). По Г.Г. Слышкину, «концепт -это единица, призванная связать воедино научные изыскания в области культуры, сознания и языка, т.к. он принадлежит сознанию, детерминируется культурой и опредмечивается в языке» (Слышкин, 2000).
Вербальные репрезентации культурно значимых концептов, служащие их именами, являются ключевыми словами данного языка и данной культуры. Под ключевым словом и его парадигмой понимается одно из основных понятий культуры в спектре тех значений, которые оно приобретало, изменяя от столетия к столетию свою семантику, в зависимости от социальных условий. При этом парадигма оказывается всегда шире того круга значений, которые фиксируются в словарях (ср. Williams, 1976), а ключевое слово «вскрывает» имплицитную информацию эпохи (Belsey, 1991). Вокруг ключевых слов организованы целые области культуры (Вежбицкая, 1999:283).
Концепт, таким образом, рассматривается не только с точки зрения заключенной в нем ментальной информации о том или ином объекте / явлении действительности, но и одновременно как единица культуры. Концепт существует в культурном пространстве. Под культурным пространством применительно к лингвистике будем понимать этноспецифическое восприятие действительности, определяющее способы и средства языкового выражения, -своего рода общее ментальное пространство / глобальный ассумптивный универсум19 народности (с соответствующим набором ценностных установок), существующий на конкретном историческом отрезке.
Следствием наличия в структуре концепта культурно-ценностного компонента является его вербализация большим числом синонимов. Это понятие часто становится темой пословиц, поговорок, художественных произведений, оно встречается в названиях популярных книг, в песнях; это понятие, «глубоко укоренившееся в языке и культуре народа и поэтому являющееся диахронической константой языка и культуры» (Москвин, 1997:67). Существование многочисленных синонимов, разных дефиниций, определений и текстовых описаний одного и того же концепта свидетельствует о том, что языковые средства своими значениями передают лишь часть концепта. Н.Н. Болдырев отмечает, что «значение слова - это лишь попытка дать общее представление о содержании выражаемого концепта, очертить известные его границы, представить отдельные его характеристики данным словом» , что «концепты как элементы сознания вполне автономны от языка и что человеческое мышление в значительой степени невербально»2(2004:26-27).
Концепт, таким образом, представляет собой неразрывное единство вербального и невербального, причем отсылка к невербальному (например, к визуальному или звуковому) может осуществляться через вербальное и наоборот. Это возможно за счет того, что, например, зрительный образ может рассматриваться как текст на особом языке, в основе которого, в отличие от условных знаков языка словесного искусства, лежат знаки иконические, изобразительные22.
Лондон-как-city
Актуализация семы /(major) self-government (rights)/
К XII веку в Лондоне сложилась сложная последовательность взаимосвязанных структур самоуправления. С этого периода начинается его широкое обозначение как city. Пользуясь значительными правами самоуправления, город приобрел такую важность во внутренней политике страны, что исход династической борьбы нескольких претендентов на престол несколько раз оказывался зависящим от симпатий лондонцев.
Даже в XIV веке Лондон еще иногда именовался республикой respublica (с ингерентную сему /self-government/), а в XV веке мэр и состоящий при нем совет олдерменов получили официальный высокий статус. В Гилдхолле появились общественные архивы, куда на хранение стали поступать завещания, хартии и документы различных гильдий. В этот же период было издано множество указов и распоряжений. Так у Лондона появилось административное «лицо», которому обязаны своим возникновением такие позднейшие организации как Столичное управление городского хозяйства Metropolitan Board of Works и Совет Лондонского графства London County Council в XIX веке (1855 и 1889 гг. сответственно), а также Совет Большого Лондона Greater London Council и Управление Большого Лондона Greater London Authority в XX веке (1986 г.). Муниципальная система управления мегаполисами типа Лондона была вызвана к жизни невозможностью контролировать все обилие и разнообразие жизнедеятельности крупных городских образований, жизнь которых на многих уровнях автономна, тем более что к XIX веку «London had become an amorphous mass, ... and, save for a self-interested body of City men, evoked no civic pride» (Port, 1999:103).
Актуализация семы /cathedral town/
Епископский престол находится в соборе Св. Павла the Cathedral Church of Saint Paul, который был заложен в 604 г. и перестроен после Великого лондонского пожара 1666 г. по проекту К. Рена. Лондонская епархия англиканской церкви Church of England diocese of London является частью кентерберийской архиепископской епархии Province of Canterbury (St Paul s Cathedral / LE:757).
Собор Св. Павла является своего рода гравитационным центром английской столицы и одной из первых ассоциаций, связанных с именем «Лондон»: «the having seen London meant having seen St. Paul s» (Quincey de, 1853). Действительно, старая центральная часть города: цитадель, кремль или храм - становится символом целостности города и в этом своем качестве оказывает специфическое воздействие (вызывая ощущение причастности) на всякое человеческое существо, живущее в этом месте или входящее в него115. Ср. следующий контекст: «St Paul s, the brooding hen with spread wings from whose shelter run omnibuses and streams of men and women at the rush hour» (Woolf, 1931).
Актуализация семы /grandiose town/
Ингерентная для city сема /grandiose town/ в составе значения Лондон-как- city актуализуется в следующих контекстах:
«Soveraign of cities, ... London, thou art the flour of Cities all» (Dunbar, 1501); «... this vast City, the most happy upon Earth» (Evelyn, 1661); «the goodly London ... great ... and ... august» (Dryden, 1667); «... her116 enormous magnitude»; «the wonderful city ... , ancient and gigantic» (Macaulay, 1840); «the mighty London» (Рое, 1844); «... the stragglers who came wandering into London ... [were] swallowed up in ... its immensity» (Dickens, 1848); «We could not traverse the whole circumference of this mighty orb117»; «vastness and illimitable proportions» (Quincey de, 1853); «her countless towers and spires» (Manby Smith, 1857); «the hugeness and the wealth of London» (Taine, 1872); «this great city» (Ewing Ritchie, 1880); «the immensity of London» (Krout, 1899); «London ... beats any other place on the planet» (Livingstone, 2005).
Согласно OEDHP, лексема city изначально использовалось для обозначения «places mentioned in the Bible», а также «ancient or foreign places of note, as capitals, or the like». Рассмотрим случаи сравнения Лондона с великими городами, отметив, что лондонская топография - это палимпсест , на котором можно обнаружить признаки всех самых величественных городов мира. Изотопия, обеспечивающая связность таких метафор обеспечивается за счет (і) рекурренции ингерентного признака /major (city)/ в London и городе, с которым он сравнивается ; (и) рекурренции актуализованного в контексте афферентного признака для London , являющегося афферентным или ингерентным для города, с которым он сравнивается ; (iii) нейтрализации несовместимых признаков в определяющей семеме119.
Лондон - Иерусалим
Лондон сравнивали с Иерусалимом на основе постигавших столицу страшных бедствий: эпидемий, мора, пожаров, беспорядков, восстаний - а также невыносимых условий жизни подавляющего большинства (афферентные социально нормированные признаки для London ). В книге «London: the Biography» П. Акройд пишет: «London is a city perpetually doomed. It has always been considered the Jerusalem about which the prophets were so clamant» (Ackroyd, 2000:201). Библейские пророки обличают в Иерусалиме «adulteries», «abominations» и «lewdness of thy whoredom» (Jer. 13:27), предрекая городу скорую погибель: «I will make Jerusalem heaps and a den of dragons» (Jer. 9:11). О жителях Иерусалима в Библии также сказано: «... they shall eat their bread with carefulness, and drink their water with astonishment, that her land may be desolate from all that is therein, because of the violence of all them that dwell therein» (Ezek. 12:19) - афференция таких же, как и для London , признаков для Jerusalem в текстах, являющихся культурным кодом.
Подобные апокалиптические сценарии встречаются в литературных произведениях (в каком-то смысле воспроизводящих библейский культурный код). В 1885 г. английский писатель Ричард Джеффериз написал роман «After London or Wild England», который можно охарактеризовать как post-holocaust science fiction и в котором на месте некогда «the mighty city of London» простирается зловонное ядовитое болото: «The deserted and utterly extinct city of London was under his feet» (Jefferies, 1885) . В поэме T.C. Элиота «Бесплодная земля» находим: «Falling towers / Jerusalem Athens Alexandria / Vienna London / Unreal» (Eliot, The Waste Land, 1922)122. На новый Иерусалим не прольется света: «... this fog seems an atmosphere proper to huge, grimy London; as proper to London as that light neither of the sun nor moon is to the New Jerusalem» (Hawthorne123, 1855).
Метафора London-Jerusalem строится на оппозиции ингерентных видовых признаков: London с /extant/ vs. Jerusalem = /biblical/ — /non extant124/. Признак /non-extant/ нейтрализуется при употреблении Jerusalem в значении London. При этом из диффузного набора потенциальных признаков Jerusalem выбираются характеризующие Лондон признаки с отрицательными оценочными коннотациями: /возмездие/, /бедствия/, /разрушение/, /истребление/. Метафорическая оценка, таким образом, оказывается пейоративной.
Лондон - Вавилон
Во время страшных бомбежек Второй мировой войны, когда казалось, что гибель Лондона неминуема, его сравнивали с Иерусалимом, Помпеями , Вавилоном. Последний, согласно библейским пророчествам, должен погибнуть: «... the land shall tremble and sorrow: for every purpose of the Lord shall be performed against Babylon, to make the land of Babylon a desolation without an inhabitant» (Jer. 51:29).
Лондон часто концептуализировался как ад на земле (социально нормированный или идеолектный афферентный признак) и в этом смысле тоже сравнивался с Вавилоном, поскольку в Новом Завете Вавилон в иносказательном смысле означает царство Антихриста (афферентный для Babylon признак по библейскому культурному коду): «... and I saw a woman sit upon a scarlet coloured beast, full of names of blasphemy ... And upon her forehead was a name written, MYSTERY, BABYLON THE GREAT, THE MOTHER OF HARLOTS AND ABOMINATIONS OF THE EARTH» (Rev. 17: 3,5) .
Производные слова от имени концепта «Лондон»
Принято считать, что слои концепта находятся в отношениях производности друг к другу (Попова, Стернин, 1999:17). Соответственно, чтобы обеспечить более полный анализ всех структурных составляющих концепта, необходимо рассмотреть производные слова от слова, являющегося именем концепта. При этом важно установить, какая часть семантики мотивирующего слова используется в акте создания производного слова и продолжает жить в нем и ощущаться говорящим при его использовании, поскольку роль формальной операции словообразования тесно связана со смысловым заданием акта номинации и подчиняется требованию выразить в новой единице наименования новое значение (смысл). Рассмотрение производных слов также позволяет осуществить анализ способов вербализации концепта на морфемном уровне.
Производные и сложные слова играют важную роль при категоризации в данной сфере человеческой деятельности, они обобщают и соответствуют структуре знании, стоящих за ними.
Е.С. Кубрякова в обобщенной форме указывает на следующие отличительные признаки процессов словообразования в лексике. Создание производного как нового наименования с новой смысловой структурой происходит на базе уже существующих единиц языка, т.е. с использованием готовых знаков. В структуре производной единицы повторяется знак или знаки, или части знаков, содержащиеся в исходной мотивирующей единице. Производное наименование представляет собой новое слово, поэтому его формальные характеристики не повторяют в своей совокупности тех, которые присущи исходному слову. (Кубрякова 1988, 1991). Соответственно, Е.С. Кубрякова разграничивает словообразовательное, формульное значение производного слова и его реальный смысл со всеми «приращенными» значениями и указывает на то, что «простое понимание семантики комплексных знаков как складывающейся из семантики его составляющих и отношений между ними не удовлетворительно» (2002:14-15). Это явление объясняется следующими причинами: (і) определенная степень «идиоматичности» производной единицы номинации; (іі) значение производной единицы складывается из двух семем - основы и аффикса ; при этом нужно учитывать как ингерентные семы (которые могут виртуализоваться в контексте), так и афферентные семы, актуализуемые в контексте (что подразумевает выход за пределы знаков как таковых). Таким образом, семантика производных слов в значительной мере зависит от контекста: «с одной стороны, сама деривационно-морфологическая структура производного слова влияет на его внутренний контекст: основа является семантическим контекстом для аффикса, а аффикс - для основы; с другой стороны, попадая в речи в разные синтагматические последовательности, производное слово испытывает на себе влияние окружающих его партнеров» (Op.cit.:21).
При анализе производных слов от имени концепта «Лондон» (или от его производных), выделенных методом сплошной выборки из OEDHP , были получены следующие результаты: всего было рассмотрено восемь (в плане выражения) производных единиц от слова London (а также прилагательное Londinensian, являющееся производным от основы латинского прилагательного Londinensis, которое соответствует названию Лондона на латыни, и существительное Londonization, образованное от производного глагола Londonize); из них: пять существительных (Londonian, Londoner, Londonese в значении «the Londonese dialect», Londonism и Londonologist), три прилагательных {Londonese в значении «peculiar to or characteristic of London», Londonesque и Londony) и один глагол {Londonize); все производные полностью мотивированны (семантически прозрачны), кроме слова Londoner в значении «a ship belonging to London», которое является частично мотивированным или частично лексикализованным; значение слова Londoner «a ship belonging to London» развилось из значения «a native (or inhabitant) of London» за счет виртуализации семы /одушевленный/ при сохранении семы /pertaining to London/ и ее уточнения с помощью афферентной семы /ship/; слово Londoner в значении а ship belonging to London является устаревшим; существительное Londonese - результат субстантивации соответствующего прилагательного; существительное Londonism может обозначать как все особенности речи лондонцев собирательно, так и ее конкретные особенности;
Полный перечень производных слов от имени концепта «Лондон», их значений и контекстов их употребления, а также семантическое описание соответствующих деривационных аффиксов приводятся в Приложении 6 к настоящему исследованию.
Четыре производных слова (Londonian, Londonesque, Londonize и Londonizatiori) имеют статус редких или окказиональных; в большинстве контекстов афферентными для Londonese и Londonesque являются семы /derisive/ и /jocular/ соответственно; в большинстве контекстов афферентной для Londony является сема /derogatory/.
Метафора «Лондон-как-мир»
Издавна существует некий смысловой изоморфизм, подобие понятий «Человек», «Город» и «Мир» (Стародубцева, 1999:70; ср. Soleri, 1971:590-594). «Ведь совершенно безразлично, жить ли здесь или в ином месте, если человек повсюду в мире, как в Граде261», - полагали стоики (Аврелий, 1995:345). Во-первых, как отмечает В.З. Демьянков, «человек - это активный носитель когниции, выступающий в двойной роли: как рассматривающая, познающая сторона и как центр перспективы» (1994:26). П. Тейяр де Шарден в этой связи писал: «Объект и субъект переплетаются и взаимопреобразуются в акте познания. Волей-неволей человек опять приходит к самому себе и во всем, что он видит, рассматривает самого себя. ... Центр перспективы - человек -одновременно центр конструирования универсума» (1987:37). А.П. Чудинов подчеркивает, что в основе каждой понятийной сферы лежит концептуализация человеком себя в процессе когнитивной деятельности (2004:94). Идею антропоцентричности и антропометричности, (т.е. способность человека воспринимать все новое для него по своему образу и подобию) языка в настоящее время можно считать общепризнанной. Представление о человеке выступает для многих языковых явлений в качестве естественной точки отсчета.
Во-вторых, триада «Человек-Город-Мир» - нечто вроде концентрических кругов расширяющегося самосознавания. Подтверждение тому - традиция словоупотребления, связавшая разнородные понятия в единый семантический узел: человек и город, urbs et orbis, город как модель мира262: «Long upon these terms I held my city / Till thus he gan besiege me» (Shakespeare, 1597:1246); «The cloud-capp d towers, the gorgeous palaces, / The solemn temples, the great globe itself» (Shakespeare, 1611:1154); на примере Лондона: «so mighty a world as London» (Quincey de, 1822); «We could not traverse the whole circumference of this mighty orb» (Quincey de, 1853); «the huge living world of London» (Manby Smith, 1857); Лондон становится воплощением современности, всех времен и человеческого бытия вообще: «... when a man is tired of London, he is tired of life» (Boswell, 1791); «London is the epitome of our times» (Emerson, 1856). Когда в 1801 г. Уильям Уордсворт пригласил Чарльза Лэма погостить в Озерном краю, тот написал ему в ответ: «I don t much care if never see a mountain in my life. I have passed all my days in London, until I have formed as many and intended local attachments as any of you mountaineers can have done with dead Nature. The lighted shops of the Strand and Fleet Street; the innumerable trades, tradesmen, and customers, coaches, wagons, playhouses; all the bustle and wickedness round about Co vent Garden; the very women of the Town; the watchmen, drunken scenes, rattles; life awake, if you are awake, at all hours of the night; the impossibility of being dull in Fleet Street; the crowds, the very dirt and mud, the sun shining upon houses and pavements, the print-shops, the old book-stalls, parsons cheapening books, coffeehouses, steams of soups coming from kitchens, the pantomimes - London itself a pantomime and a masquerade - all these things work themselves into my mind, and feed me without the power of satiating me» (Lamb, 1801).
Л.В. Стародубцева указывает на то, что «границы понятия «город» настолько прозрачны и условны, а его смысл - настолько расплывчат и подвижен, что метафорический перенос значений «Город-Душа» и «Город-Мир» оказывается явлением совершенно естественным, что изменение смысловых границ понятия «город» порой ставит в тупик совершеннейшей невозможностью определить масштаб повествования, степень метафорического обобщения образов» (Стародубцева, 1999:71). То ли Лондон горит, то ли это очистительное пламя Апокалипсиса; то ли Лондон разрушен, то ли весь мир в руинах. Ср. описание Великого лондонского пожара в дневнике Сэмюэла Пипса: «Then did the city shake indeed, and the inhabitants did tremble, and fled away in great amazement from their houses, lest the flames should devour them. Rattle, rattle, rattle, was the noise which the fire struck upon the ear round about, u if there had been a thousand iron chariots beating upon the stones»; «And now horrible flakes of fire mounted up to the sky, and the yellow smoke of London ascended up towards heaven, like the smoke of a great furnace - a smoke so great as darkened the sun at noonday. If, at any time, the sun peeped forth, it looked red like blood» (Цит. no: Bartlett, 1852). В 1940 г. во время массированных бомбардировок Лондона казалось, что наступил конец света, что идет война со всем разумным и цивилизованным на свете. Как отмечает П. Акройд, время как будто вернулось на две тысячи лет назад - к тем временам, когда Лондон был кучкой хижин, обнесенных частоколом263 (Ackroyd, 2000:740). Разрушенный город также вызывает ощущение незавершенного высказывания, высказывания с пропущенными словами. В нем возникают проблемы цивилизованного взаимодействия людей друг с другом, разрушения коммуникативного пространства.
Лондон слишком огромен и многообразен, чтобы именоваться просто городом; неслучайно английский писатель, публицист и критик Томас де Куинси (1785-1859) назвал одно из своих эссе «The Nation of London»: «It was a most heavenly day in May of the year (1800) when I first beheld and first entered this mighty wilderness, the city - no, not the city, but the nation - of London»264 (Quincey de, 1853). Когда в 1603 г. Иаков I приехал в Лондон на коронацию и увидел его бурный рост и активность, он, по преданию, воскликнул: «England will shortly be London, and London England!» (цит. no: Ewing Ritchie, 1880). В книге «Лондон: биография» П. Акройд отмечает, что иностранцы, приезжавшие в Лондон в XVII веке, свидетельствовали следующее: «London is not said to be in England, but rather England to be in London» (Ackroyd, 2000:106). Он также пишет, что в XVIII-XIX вв. в связи с небывалым ростом Лондона «it was often said that all England had become London ... . For others London corresponded to the great globe itself or the epitome of the round world»265 (Ibid.). Форд Мэдокс Форд писал в эссе «Душа Лондона» (The Soul of London): «One can easily sail round England, or circumnavigate the globe. But not the most enthusiastic geographer ... ever memorised a map of London. Certainly no one ever walks round it. For England is a small island, the world is infinitesimal amongst the planets. But London is illimitable» (Ford, 1905:43). Указывая на особую ценность описываемого концептуального признака для представителей английского социума, английская журналистка из Уганды Иэзмин Алибай-Браун писала в эссе «Imagining the New Britain»: «The Thames made Londinium and Londinium made England and England made Parliament and Parliament made Britain and Britain made the world» (Alibhai-Brown, 2001:8).
Отмечая многонациональный, мультикультурный характер современного Лондона, исследователь английского постколониализма Дж.К. Болл указывает на следующее: «It is important to view London as a decentred centre : a metonym not just of the empire that once controlled the world267 but also, increasingly, of the world that the empire once controlled» (Ball, 2004:13).
Таким образом, семантика образов Лондона в истории и культуре Великобритании может предоставить материал для целого словаря метафор, каждая из которых отражает особое состояние сознания. Спуск в лондонское метро, этот подземный Вавилон, или лондонские катакомбы, скрывающие пласты целых эпох, легко истолковать как уход в подсознание с его пластами. Образ лондонской ночи может истолковываться как вечное забвение или смерть. Горящий Лондон - образ ада, в том числе, и ада сознания; приезд в Лондон - поиск трансцендентной истины или новой идентичности; возвращение в Лондон - обретение внутреннего смысла, повторное обретение идентичности ; путешествие по пригородной железной дороге - расширение кругов сознания, готовность принять иной культурный ход.
