Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Онтологическая сущность феномена «аргументация»
1.1. Общетеоретические положения 10
1.2. Аргументация в аспекте лингвистических исследований 23
1.3. Аргументация в философском дискурсе 34
1.4. Выводы 41
Глава 2 Этико-философский дискурс И.Канта (лингвокультурологическая характеристика)
2.1. Дискурс как объект лингвистических исследований 44
2.2. Эпоха Просвещеня и научный дискурс Германии 54
2.3. Исследование языковой личности И.Канта в лингвистическом кантоведении 66
2.4.Этико-философский дискурс И.Канта (концептуально-содержательный аспект) 77
2.5. Когнитивный механизм аргументации в этико-философском дискурсе И.Канта .95
2.6. Выводы 101
Глава 3 Лингвистические средства реализации когнитивного механизма агументации в этико-философском дискурсе И.Канта
3.1. Способы выражения интегративной аргументации 105
3.1.1. Модель синтетической аргументации 106
3.1.2. Модель аналитической аргументации 111
3.2. Способы выражения номинативной аргументации 118
3.2.1. Лексико-синтаксические способы выражения тезиса и аргументов 118
3.2.2. Сравнение, аналогия, экземплификашя как способы выражения номинативной аргументации 125
3.2.3. Метафоризация в этико-философском дискурсе И.Канта 136
3.3. Специфика субъекта речевой деятельности в этико-философском дискурсе И.Канта 144
3.4. Выводы 156
Заключение 160
Библиография 165
Список цитируемых источников 185
- Общетеоретические положения
- Аргументация в аспекте лингвистических исследований
- Дискурс как объект лингвистических исследований
- Способы выражения интегративной аргументации
Введение к работе
На протяжении двух столетий философские сочинения И.Канта являются объектом изучения специалистов, привлекают пристальное внимание широкого круга интеллигенции, представляют интерес для образованного читателя. Один из самых выдающихся философов 18-ого столетия, И.Кант, подготовил почву для современной логики, гносеологии, философии этики, эстетики и права.
Наследие И.Канта изучалось, главным образом, со стороны его
философского содержания. В кантоведении принято выделять два
глобальных периода в творчестве философа - докритический и критический.
Докритический дискурс И.Канта отличается от критического не только
содержанием (исследования касались, в основном, области
натурфилософии), но и методом. Во всех работах докритического дискурса роль дедуктивно-формальных методов мышления ограничивается в пользу опыта. В 1770 году состоялся переход И.Канта к воззрениям критического периода, в который создается система «критической», или «трансцендентальной» философии, включающей философию познания (кантовскую гносеологию), философию этики, философию эстетики, философию религии и философию права. Каждая из составляющих частей кантовского критицизма представляет собой достаточно автономное философское учение, содержание которого представлено в ряде отдельных произведений философа. Все направления философской рефлексии И.Канта объединены, тем не менее, идеей о необходимости перепроверки (критики) философских оснований различных предметных областей и невозможности построить систему умозрительной философии («метафизики», согласно принятой тогда терминологии) до предварительного исследования форм познания и границ познавательных способностей человека. Примечательно, что многие философы-кантоведы обязательно отмечали в своих трудах те
4 или иные особенности языка и стиля философа (В.Ф.Асмус, А.В.Гулыга, Л.А.Калинников, И.С.Нарский, Т-И-Ойзерман, E.Cassirer, K.Vorlander, R.Malter). Современная интерпретация философской теории критицизма, претендующая на углубленность и системность, смогла бы расширить свои рамки результатами исследований языковых особенностей кантовского дискурса, используя логико-семантический, прагматический и когнитивный анализ составляющих его фрагментов.
В целом, лингвистических работ, где представлен систематический анализ языка и стиля философа, чрезвычайно мало, и осуществлялись они, главным образом, на материале работы «Kritik der reinen Vernunft» (Fischer 1907, Lauter 1966, Копцев 1993). He вызывает сомнения, что труды И.Канта -это благодатный исследовательский материал, в котором можно наблюдать сочетание общих черт языка определенного исторического периода и индивидуальных языковых особенностей, так как И.Кант как личность репрезентирует конкретную общность, заключенную в определенное пространство и время.
Актуальность предпринятого исследования определяется
непосредственной связью рассматриваемой в нем проблематики с основными тенденциями антропоцентрически, коммуникативно и когнитивно ориентированной лингвистики. Анализ дискурса И.Канта предполагает одновременно и внесение вклада в исследование философского дискурса эпохи Просвещения в целом. Особую значимость в изучении философского коммуникативного пространства 18-ого века придает уникальность духовной ситуации в обозначенный период времени, когда наука, освободившись от жестких догматических канонов средневековья, развивалась в условиях свободы разума, а научная коммуникация в Европе окончательно перешла на национальные языки.
Новизна исследования обусловлена обращением к творчеству И.Канта как к философскому дискурсу в аспекте его интеллектуально
5 воздействующего потенциала (аргументации), реализующегося в системе определенных языковых структур.
Теоретическая значимость данной работы состоит в том, что основные положения настоящей диссертации вносят вклад в общую теорию дискурса, предлагая комплексное лингвокультурологическое описание конкретного дискурса, соотносимого с социальной практикой (наукой), предметной областью (философией этики) и языковой личностью, субъектом-создателем дискурса (И.Кантом); в разработку проблем естественноязыковой аргументации в философском дискурсе в целом и в дискурсе И.Канта в частности. Логика и методика описания этико-философского дискурса И.Канта могут стать основой для научного анализа дискурсов других философов как эпохи Просвещения, так и иных культурно-временных парадигм.
Объектом исследования является этико-философский дискурс И.Канта, а предметом исследования служит лингвистический аспект аргументации в данном дискурсе.
Материалом исследования послужили трактаты И.Канта «Grundlegung zur Metaphysik der Sitten», «Kritik der praktischen Vernunft» и «Metaphysik der Sitten».
Цель работы - комплексное описание семантико-синтаксических, прагматических и когнитивных составляющих процесса аргументации в текстах трактатов «Grundlegung zur Metaphysik der Sitten», «Kritik der praktischen Vernunft» и «Metaphysik der Sitten», совокупность которых создает коммуникативное пространство этико-философского дискурса И. Канта. Цель работы предполагает решение ряда частных задач:
выявить особенности подхода к изучению аргументации в современной теории аргументации;
проанализировать возможности анализа и описания аргументации в метаязыках различных лингвистических концепций аргументации;
описать онтологическую специфику аргументации в философском дискурсе;
опираясь на современную концепцию дискурса как «высшей языковой реальности», конституируемой тематической и субъектной соотнесенностью текстов-фрагментов дискурса, дать определение-характеристику этико-философскому дискурсу И. Канта;
описать концептуальную структуру этико-философского дискурса И.Канта как объекта аргументирования;
выявить когнитивные закономерности аргументации как способа рационального воздействия в этико-философском дискурсе И. Канта, целью которого является онтологизация нового знания;
* - исследовать семантико-синтаксические и прагматические способы
реализации когнитивных механизмов аргументации в этико-философском дискурсе И.Канта.
В соответствии с целью и задачами исследования в качестве основных методов анализа использовались метод контекстуально-интерпретационного, логико-семантического, прагматического и когнитивно-дискурсного анализа.
В результате проведенного исследования сформулированы следующие
*> основные положения, которые выносятся на защиту:
1. Этико-философский дискурс И.Канта является совокупностью
тематически связанных текстов, формирующих коммуникативное
пространство трансцендентальной этики, референциально соотнесенных с
двумя мирами - реальным миром (в терминологии И.Канта - миром
феноменов) и мыслимым миром (миром ноуменов). Этико-философский
дискурс И.Канта характеризуется как завершенный, сформировавшийся,
письменно зафиксированный, но в силу значительного пролонгированного
,ф воздействия со стороны своих идей связанный ментальным диалогом со
7
всеми последующими концепциями философии этики и, таким образом,
интердискурсивно включенный в современный этический дискурс.
Отличительными признаками данного дискурса являются
аргументативность, основанная на рациональном воздействии, множественный характер субъекта речи, интердискурсивная соотнесенность с гносеологическим, религиозно-философским, правовым дискурсами И.Канта.
2. Концептосфера этико-философского дискурса И.Канта, отражающая новое
философское знание, является сложной иерархически структурированной
системой, высший уровень которой составляют концепты «добрая воля»/«(1ег
gute Wille», «долг»/«РШспі», «свободал/лРгеіпеп», «категорический
императив»/«ёег kategorische Imperativ», представляющие собой
модифицированные и уточненные исходные этические макроконцепты
«воля»/«АШе», «долг»/«РАіс1тІ», «cBo6ofla»/«Freiheit», «моральный
3aKOH»/«moralisches Gesetz» представленные в этических дискурсах
Хр .Вольфа, французских и английских просветителей. В силу особенностей
терминотворчества автора трансцендентальные концепты «Pflicht» и
«Freiheit» сохраняют общеизвестную терминологическую форму, но
наполняются в этико-философском дискурсе И.Канта новым содержанием.
Помимо этических макроконцептов высший уровень концептосферы этико-
философского дискурса конституируют гносеологические макроконцепты
«Vernunft», «noumenon» и «phaenomenon», отражая факт системности всей
философии И.Канта.
3. Стратегической целью дискурсивной деятельности И.Канта является
аргументативная онтологизация новой области философских знаний,
исходящих из представления о рациональном основании морали. Культурно-
исторический контекст эпохи Просвещения и специфика критического
метода научного познания предопределяют рациональный характер системы
аргументации в этико-философском дискурсе И.Канта. Системность
аргументации обусловлена иерархической соотнесенностью когнитивного
8 механизма и лингвистических стратегий аргументации, репрезентируемых комплексом лингвистических средств (синтаксических, семантических, лексических, прагматических, риторико-стилистических).
В основе аргументации И.Канта, рассчитанной на рациональное воздействие на адресата и исключающей всякую манипулятивность и затемнение смысла, лежат когнитивные механизмы номинативной и интегративной аргументации (терминология А.Н.Баранова). Интегративная аргументация представлена в исследуемом дискурсе двумя моделями — синтетической (основной) и аналитической (дополнительной). Механизм номинативной аргументации накладывается на обе модели как на этапе тезиса, так и на этапе аргументов. На поверхностной структуре фрагментов дискурса когнитивные механизмы аргументации выражаются специфическими языковыми средствами, систематическое использование которых можно рассматривать в качестве лингвистических стратегий аргументирующего субъекта: стратегия максимальной экспликации каузативности - синтетическая и аналитическая модели, стратегия конструктивного скептицизма - синтетическая модель; стратегия эвристического комментария и стратегия интеллектуальной наглядности — номинативная аргументация.
Полемический характер концептуального содержания исследуемого дискурса, специфика референциальной соотнесенности и аргументативная направленность дискурсивной деятельности И.Канта предопределяют наличие специфического прагматического механизма, который накладывается на когнитивный механизм во всех его проявлениях и может быть охарактеризован как стратегия множественности коммуникативных ролей, создающая эффект полисубъектности дискурса. Этико-философский дискурс И.Канта конституируется взаимодействием ряда субъектов коммуникации: автора-создателя теории, автора-организатора дискурса, эмпирического субъекта, трансцендентального субъекта, адресата-пропонента, адресата-оппонента.
9
Практическая ценность диссертации заключается в том, что ее теоретические
положения могут быть использованы в теоретических курсах по истории
немецкого языка, общему языкознанию, в разделах, представляющих анализ
дискурса и когнитивную лингвистику. Выявленные
лингвокультурологические особенности этико-философского дискурса ККанта и специфика языковой реализации аргументативного потенциала в дискурсе представляют интерес для перевода и анализа произведений И.Канта, а также для практики преподавания немецкого языка на факультете лингвистики и на факультете философии.
Апробация работы. Тема диссертации разрабатывалась в соответствии с планом научно-исследовательской работы кафедры немецкой филологии Калининградского государственного университета. Основные положения работы обсуждались на заседаниях и научных семинарах кафедры немецкой филологии в 1999, 2000, 2001, 2002, 2003, 2004 годах, а также нашли отражение в докладах на научных конференциях КГУ в 2001 и 2003 годах.
Общетеоретические положения
Неослабевающий более чем два тысячелетия интерес к аргументации объясняется непосредственной связью этого феномена с поиском и обоснованием истины. Со времен античности аргументация противостоит софистической эристике, усилия которой направлены на победу в споре любой ценой, т.е. с использованием всевозможных манипуляций от нарушения логических правил до психологических уловок.
Начиная с досократиков, аргументация становится объектом философской рефлексии, предметом изучения риторики и логики. Огромную роль в формировании европейской традиции аргументации, в систематизации приемов и методов защиты своего мнения сыграли труды Платона и Аристотеля. Ими же оставлены блестящие образцы аргументации. Известно, что Платон возражал против того, чтобы рассматривать красноречие как основной и единственный метод убеждения. Платон неизменно подчеркивал, что подлинное убеждение должно строиться только на истинных доводах, а не на общепринятых мнениях. При всем многообразии современных подходов к изучению аргументации и множестве определений этого явления апелляция к разуму, рациональность остаются основополагающими методами аргументативного рассуждения. Чаще всего феномен аргументации трактуется в самом общем виде как оправдание или опровержение рациональным образом чьей-либо точки зрения (Еемерен, Гроотендорст 1992: И).
Помимо Платона и Аристотеля значительный вклад в развитие теории и практики аргументации внесли ораторы Античного Рима Цицерон и Квинтилиан. Долгое время теоретики аргументации концентрировали свое внимание преимущественно на публичном рассуждении, полемике, публичном споре. Благодаря философам Нового времени, в частности Ф.Бэкону, в поле зрение теории аргументации попадают методы убеждения в научном познании. В 20-ом веке наблюдается новая волна интереса к феномену аргументации. Внимание со стороны широкой научной общественности (об этом свидетельствуют регулярная организация конференций, многочисленные периодические издания, в том числе специальный журнал «Argumentation») объясняется не только собственно научной значимостью этого феномена, но и той ролью, которую аргументация играет в достижении общественного или научного консенсуса, позволяя переложить «спор» в дискурсивное пространство и разрешить проблему с помощью диалога.
Примечательно, что наиболее значимые программы исследования аргументации, начиная с 50-х годов 20-ого века, ориентируются не на абстрактные модели, а на изучение реальных образцов аргументирующей речи в юриспруденции и гуманитарных областях. В формировании современных концепций аргументации существенную роль сыграли теории английского философа Стефена Тулмина и бельгийского философа и юриста Хейма Перельмана.
С.Тулмин излагает свою теорию в монографии «The Uses of Argument» (1958), переведенной позднее на многие языки, в том числе и на немецкий, где аргументация сопоставляется с судебным процессом, в котором обвинения и опровержения делаются на основе свидетельских показаний, вещественных доказательств, заключений экспертов и т. п. доводов. Традиционная логика и основанная на ней модель аргументации крайне упрощала процесс аргументирования, сводя его к умозаключению, исходящему из двух заранее известных посылок. По мнению С.Тулмина, теория аргументации должна раскрывать весь рациональный процесс аргументирования. Аргументативные рассуждения реализуются не только в классической логической структуре, они содержат также ряд имплицитных дополнений. Эти дополнения не произносятся и не написаны, но подразумеваются в ходе аргументации. Взяв за основу античную схему формально логического силлогизма: большая посылка, малая посылка, заключение, С.Тулмин разработал усложненную модель. По его мнению, любое аргументирующее речевое произведение можно разложить на шесть составляющих: тезис (claim), аргумент (data), основание (warrant), свидетельство (backing), ограничитель (qualifier), оговорка (rebuttal) (здесь и далее см.: Toulmin 1975: 88-103).
Тезис — это выдвинутое суждение, которое обосновывается в процессе аргументации. Тезис является главным структурным элементом аргументации. Аргумент - это исходное теоретическое или фактическое положение. В качестве аргументов могут выступать высказывания, приводимые автором-аргументатором (эмитентом) в конкретном речевом произведении как констатация фактов (причины, мотивы, обоснования). Адресат (реципиент) может данные аргументы отклонить, не принять как таковые. Основание - это гипотетическое высказывание, имеющее целью в случае кажущейся неубедительности аргумента развернуто объяснить суть высказывания. Свидетельство используется эмитентом для доказательства истинности аргумента. В данном случае употребляются такие речевые произведения, как ссылки на законы, нормы, правила поведения и т.п. Ограничители содержат информацию о степени вероятности пропозиционального содержания высказывания. В качестве ограничителей выступают модальные операторы. Оговорка резервирует возможное исключительное условие. Таким образом, С.Тулмин усложнил формально логическую схему тремя дополнительными элементами: свидетельством, ограничителем и оговоркой, часто выступающими в качестве имплицитных дополнений. Модель аргументации С.Тулмина, несмотря на логикоцентричность и исключение из анализа фактора адресата, во многом проливает свет на когнитивные операции и структуры знаний, актуализируемые в ходе аргументации.
Аргументация в аспекте лингвистических исследований
Во второй половине 20-ого века внимание науки о языке стало сосредотачиваться на речевой деятельности и ее результате - связном тексте. Существенную роль в развитии лингвистической теории аргументации сыграла теория речевых актов Дж.Остина и Дж.Серля. Теория речевых актов, во-первых, способствовала формированию деятельностного представления о языке, во-вторых, позиционировала субъектов речевой деятельности не как абстрактных индивидов, лишенных специфических качеств и целей, а как носителей ряда конкретных характеристик, психологических и социальных. Соответственно и лингвистические концепции аргументации акцентировали свое внимание на деятельностных аспектах аргументации, включая участников этой деятельности, а также на результате аргументативном тексте (Werlich 1975, Brinker 1992, Eggs 2000).
В зарубежной лингвистике начало систематическим исследованиям аргументации как явления использования языка положили в своих работах лингвисты Д.Болинджер, Т.А.ван Дейк, Ф.Х.Еемерен и Р.Гроотендорст, В.Кляйн, Х.Пандер Маат, Э.Верлих, Д.Вундерлих и др. Взяв за основу концепцию аргументации как интеллектуально-речевой деятельности, исследователи плодотворно использовали понятийный аппарат и опыт других наук, в особенности риторики и логики, не отбрасывая заслуги последних, а творчески их перерабатывая сначала в рамках прагматической, а затем и дискурсивно-когнитивной парадигмы.
Работы Ф. X. Еемерена и Р. Гроотендорста, В. Кляйна наметили такую перспективу развития лингвистической теории аргументации, которая, с одной стороны, развивала бы теоретическую модель рациональной аргументации, с другой стороны, эмпирически исследовала бы реально существующие образцы аргументации и определяла бы, какие проблемы существуют на практике.
Исследовательская программа, предложенная Ф. X. Еемереном и Р. Гроотендорстом, выдвигает следующие требования изучения аргументации (здесь и далее см. Еемерен, Гроотендорст 1992: 6-64): 1. Рассмотрение аргументации как явления использования языка и признание возможности ее изучения с этой точки зрения. 2. Учет прагматических аспектов вербального и невербального контекста речевого события (изучение аргументов в изолированном виде признается неэффективным). 3. Отнесение аргументации к сложным речевым актам. В отличие от элементарных речевых актов (обещание, отмена, просьба, объявление, утверждение, предсказание) аргументация требует высказывания, состоящего чаще всего из нескольких речевых актов, каждому из которых в синтаксической структуре, как правило, соответствует предложение. Даже в тех случаях, когда со всей очевидностью аргументация умещается в одном предложении, всегда имеются некоторые элементы, присутствующие имплицитно. Высказывания, совокупность которых имеет коммуникативную функцию аргументации, взятые в отдельности, имеют дополнительную функцию (утверждение, заключение и т. д.). Совокупность речевых актов, репрезентирующих аргументацию, непосредственно соотносится с речевым актом, выражающим точку зрения, поддерживаемую аргументацией. Таким образом, аргументация - пример сложного речевого акта, выполняющего коммуникативную функцию не на уровне предложения, а на более высоком -текстовом уровне. 4. Необходимость проведения двухуровневого логико-прагматического анализа аргументации. Следует отметить, что это требование выдвигает также ВЛСляйн (Klein 1980, 1981). На прагматическом уровне анализ нацелен на реконструкцию сложного речевого акта аргументации, а на логическом уровне реконструируется причинность, лежащая в основе аргументации.
Ф.Х.Еемерен и Р.Гроотендорст отмечают, что несмотря на то, что аргументация относится к явлениям использования языка, ее нельзя рассматривать только с точки зрения дескриптивной лингвистики, так как это исключает возможность критической оценки приемлемости аргументов. С другой стороны аргументация не может рассматриваться только с позиций нормативной логики, так как в этом случае определенные языковые аспекты оказываются вне сферы внимания исследователей. Голландские ученые подчеркивают также значимость диалектического аспекта, состоящего в стремлении двух сторон разрешить различие во мнениях посредством обмена речевыми актами в дискуссии. Цель аргументации как сложного речевого акта состоит, таким образом, в том, чтобы содействовать разрешению спора. Только при комплексном подходе с учетом лингвистического и логико-диалектического подходов возможно адекватное исследование аргументации.
Ф.Х.Еемерен и Р.Гроотендорст сформулировали основные принципы исследования аргументации: 1. Экстернализация имплицитных элементов аргументации. 2. Функционализация, предполагающая анализ фрагментов аргументативной речи как составных частей целого, а не как изолированных логических выводов. 3. Социализация, т.е. рассмотрение аргументации не только как рассуждения одного человека, а как процесс взаимодействия между двумя или более носителями языка. Даже если аргументация рассматривается в монологическом тексте, то необходимо отдавать должное тому факту, что она всегда нацелена на достижение такого эффекта, чтобы склонить адресата к определенной точке зрения. 4. Диалектизация, т.е. исследование аргументации, основу которой составляет критическое убеждение, апеллирующее, прежде всего, к разуму оппонента.
Разработанная система понятий и принципов прагма-диалектической теории аргументации Ф.Х.Еемерена и Р.Гроотендорста, как правило, берется за основу в предлагаемых другими исследователями прагматических моделях, в метаязыке которых аргументация предстает как особый тип речевого акта (сложного речевого акта, макроакта). Прагматические модели успешно используются для анализа аргументации в приложении к материалу политического, юридического, бытового дискурсов (Klein 1984, Klein 1985, Grewendorf 1985, Schank, Schwitalla 1987, Kindt 1992 и др.).
В немецкой лингвистике разрабатывались возможности моделирования как процесса аргументации, так и его результата - аргументативного текста. Одно из первых определений аргументативного текста представлено в работах Э.Верлиха. Взяв за основу критерий развития темы, Э.Верлих наряду с дескриптивным, нарративным, экспозиторным, инструктивным текстами выделяет аргументативный текст (Werlich 1975: 30-32). Для каждого типа текстов характерен так называемый «текстовый базис» (texttypische Textbasis), реализующийся в определенной синтаксической структуре и определенной семантике. Аргументативный текст акцентирует отношения между концептами или отдельными высказываниями автора.
Дискурс как объект лингвистических исследований
Функциональное направление в лингвистике, которое определяет развитие этой науки в последние несколько десятилетий, ориентируется в настоящее время на изучение дискурса (О.В.Александрова, Н.Д.Арутюнова, И.К.Архипов, Е.А.Гончарова, В.З.Демьянков, А.А.Кибрик, Е.С.Кубрякова, Ю.С.Степанов, В.Е.Чернявская, T.A.van Dijk, SJager, A.Linke, U.Maas, I.Warnke и др.). На сегодняшний день уже имеется достаточное количество работ, где детально рассматривается эволюция понятия «дискурс», дается обзор различных направлений в исследовании дискурса (дискурсивного анализа). Из последних - Е.С. Кубрякова «Язык и знание» (2004), А.ЕЛСибрик «Анализ дискурса в когнитивной перспективе» (2003), M.Heinemann, W.Heinemann «Grundlagen der Textlinguistik. Interaktion - Text -Diskurs» (2002), I. Warnke «Schnittstelle Text: Diskurs» (2000), S. Jager «Kritische Diskursanalyse» (1999).
Широкое распространение термина «дискурс» в современной лингвистике однако не означает, что за ним уже закрепилось содержание, которое можно было бы считать общеупотребительным. С конца 70-х годов 20-ого века в течение последующих двух десятилетий термин «дискурс» объединял достаточно разнородные явления. ГХСерио выделил восемь значений этого термина (Серио 1999: 26-27): - эквивалентность понятию «речь» (по Ф.де Соссюру) и любому конкретному высказыванию; - единица, по размерам превосходящая фразу; - воздействие высказывания на его получателя с учетом ситуации высказывания; - беседа как основной тип высказывания; - речь с позиции говорящего в противоположность повествованию, которое не учитывает такой позиции; - употребление единиц языка при их речевой актуализации; - социально или идеологически ограниченный тип высказывания; - теоретический конструкт, предназначенный для исследований условий производства текста.
В последующих исследованиях усилия ученых были сконцентрированы на том, чтобы выявить «критериальные признаки» дискурса (Кубрякова 2004: 5), указать его отличия от тех понятий, несомненную близость с которыми он фактически разделяет (ср. «дискурс» «речь», «высказывание», «текст», «стиль» и т.д.). Большинство лингвистов отталкиваются от понимания дискурса как новой реальности языка и притом высшей его реальности (Кибрик 2003: 11).
В данной работе при исследовании этико-философского дискурса И.Канта был использован подход к понятию «дискурс», эксплицированный в работах Е.С.Кубряковой, Ю.С.Степанова, А.А.Кибрика, В.Е.Чернявской, З.Егера. Основополагающим тезисом данного подхода является утверждение о том, что дискурс - это единство процесса языковой деятельности и ее результата, т. е. текста (Кибрик 2003: 4). Дискурс задается совокупностью тематически соотнесенных текстов, создающих когнитивно и типологически обусловленное коммуникативное пространство, в котором возможно взаимодействие этих текстов, каждый из которых соответственно фиксирует коммуникативное событие, а вместе они образуют целый комплекс во взаимосвязи (Чернявская 2001: 19).
Исследование дискурса в рамках лингвистического функционализма, разновидностью которого является и когнитивная лингвистика, предполагает обязательную попытку объяснения, почему данный дискурс (или дискурс вообще) строится так, а не иначе. Это составляет отличие функционального подхода и, соответственно, когнитивного, как его разновидности, от чисто таксономических подходов, когда элементы текста регистрируются, классифицируются и подвергаются статистической обработке. Стимулом и предпосылкой изучения дискурса в этом направлении стали идеи французского языковеда и социолога М.Фуко, согласно которым за определенной совокупностью текстов (или даже за отдельным текстом) стоят определенные общественно-исторически сложившиеся системы знаний, а дискурс является своеобразным языковым коррелятом такой системы (Foucault 1973). Настаивая на исторической обусловленности дискурса, М.Фуко подчеркивает, что дискурс - не только совокупность знаков, используемых для обозначения предметов и явлений. Это - нечто большее, что подлежит собственно дискурсивному анализу — социально историческая информация, фон, соотносящий события с дискурсом, или «мир дискурса» (Foucault 1973: 74). В отличие от классической герменевтической традиции дискурсивный анализ, по мнению М. Фуко, ищет ответ не столько на вопрос «Что было действительно сказано в том, что сказано?», сколько: «Почему имеет место данное высказывание, и никакое другое на его месте?» (Foucault 1973: 42-43). Таким образом, дискурс описывают не просто как текст, а как язык, имеющий свои тексты (Степанов 1998: 671), Ю.С. Степанов определяет текст как связную совокупность высказываний. Тогда дискурс, по Ю.С. Степанову, - это такое расширение, при котором кроме линейного расширения («on line») выявляется и подчеркивается его парадигматический аспект («off line»). Текстом, например, научного труда, будет с этой точки зрения связная совокупность высказываний. Дискурсом научного труда будет картина мира, создаваемая посредством этого текста, вплоть до авторских предпочтений и отношения к другим текстам (Степанов 2001: 36).
Многие лингвисты (Ю.С.Степанов, А.А.Кибрик, SJager) сходятся во мнении, что для продвижения теории дискурса необходимы хорошие описания дискурсов. Классическая работа П. Серио «Анализ советского политического дискурса»(1985) продемонстрировала: для выражения особой ментальное необходимо особое использование языка, которое в свою очередь влечет за собой активизацию некоторых черт языка и, в конце концов, особую грамматику и особые правила лексики.
Нельзя не согласиться с общеизвестным утверждением Ю.С.Степанова о том, что дискурс существует не просто в виде своей особой грамматики и особого лексикона. Дискурс существует именно в текстах, но в таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика, - в конечном счете, - особый мир (Степанов 1998: 676). Объяснить наблюдаемые явления при изучении дискурса, находясь только в рамках языковых координат, невозможно. Когда собственно языковых мотиваций недостаточно, неизбежен выход в «экстралингвистические» сферы и поиск когнитивных, культурных и социальных объяснений. Такой выход во многом подготовлен прагматической стилистикой (см. Лузина 1991), суть которой сводится к деятельностному осмыслению стилистических явлений, к стремлению выйти за пределы чисто языковых феноменов, традиционно обозначаемых «стилистический прием» и сосредоточится на действиях, выполняемых «стилистическими приемами» для реализации стратегических целей автора.
С когнитивной и языковой точек зрения понятия дискурса и текста связаны причинно-следственной связью: текст создается в дискурсе, а именно является конечным итогом дискурсивной, т.е. социально ориентированной и социально обусловленной коммуникативной деятельности (Кубрякова 2004: 516). Однако если текст можно изучать как завершенное языковое произведение, т.е. ограничиваясь тем, что извлекается из текста, то дискурсивная деятельность как деятельность, «погруженная в жизнь» (Н.Д.Арутюнова) исследуется всегда с учетом культурологических, социально-исторических данных, сведений о том, кто проводил дискурсивную деятельность, для чего, при каких условиях, с каких позиций (там же). Предпочтение дискурсивному анализу отдается сегодня по той причине, что именно этот анализ рассматривает семантическое (или точнее семиотическое) пространство текста как связанное множеством нитей с условиями создания, целями, задачами данного текста, в связке с аналогичными для него текстами, что отражается в понятии интертекстуальности (там же с. 517).
Способы выражения интегративной аргументации
Как следует из разделов 1.2. и 2.5. данной работы, аргументация включает когнитивный и языковой уровни. Аргументативная макроструктура как семантически и коммуникативно организованный фрагмент исследуемого дискурса порождается когнитивным механизмом, включающем специфические когнитивные операции. Последовательность когнитивных операций приводит к «решению», в данном исследовании - к когнитивному «состоянию», когда авторская интерпретация фрагмента «мира» принимается за истинную. В отличие от политического дискурса, где конечной целью принятия решения является решение о выборе потенциального действия, в философском дискурсе речь идет о выборе истинной интерпретации относительно рефлектируемого фрагмента действительности. Рефлексы когнитивных механизмов аргументирования не ограничиваются областью иллокутивной семантики. По мнению автора данного исследования, актуальным способом проявления когнитивных операций аргументирования является стратификация плана содержания аргументативного фрагмента с помощью специфических синтаксических структур, служебной лексики, лексической семантики. Интегративная аргументация выстраивает иерархию некоторого множества возможностей, условий, оснований, ограничений и т.д., которая неизбежно должна привести к «принятию решения». Выше указывалось, что цель И.Канта в ЭФДК -создание («синтез») нового знания, что определяет ведущую роль синтетической модели аргументации, аналитическая модель является дополнительной, как правило, интегрированной в синтетическую модель. Это объясняется тем обстоятельством, что аргументы, используемые И.Кантом, часто не самодостаточны, т.е., их пропозициональное содержание предварительно обосновывается. Следовательно, аргументы, в свою очередь, выступают в качестве тезисов более «низкого» уровня иерархии. В случае такой необходимости автор прибегает к модели аналитической аргументации.
Синтетическая аргументация задает векторность развития дискурса от посылок (аргументов) к следствию (тезису). В основе этой модели аргументации лежит прототипическая импликативная схема. Импликация как логическая операция образует сложное высказывание посредством логической связки, соответствующей значению союза «wenn..., so...». В импликации различают антецедент - высказывание, которому предпослано слово «wenn», и консеквент — высказывание, следующее за словом «so». Логико-прагматический оператор «wenn..., so...» является прототипическим, но не единственным маркером импликации в поверхностной структуре высказывания. Экспликация импликативных отношений в ЭФДК происходит также с помощью логико-прагматических операторов, маркирующих как антецедент, так и консеквент: «da..., so...», «weil..., so...», «insofern..., so...», «zwar..., so...», а также с помощью логико-прагматических операторов, маркирующих только консеквент: «also», «folglich», «daraus folgt», «mithin».
Прототипическая модель синтетической аргументации обнаруживает различные варианты проявления в ЭФДК по причине того, что на импликацию, основное логико-семантическое отношение, накладываются другие логические и семантические отношения: добавления, наращивания, нагнетания (маркеры «und», «auch»); противопоставления (маркер «aber»); противопоставления с оттенком уступительности (маркер «trotzdem») и т. д. Например:
„Da die bloBe Form des Gesetzes lediglich von der Vemunft vorgestellt werden kann und mithin kein Gegenstand der Sinne ist, folglich auch nicht unter die Erscheinungen gehort: so ist die Vorstellung derselben als Bestimmungsgrund des Willens von alien Bestimmungsgrunden der Begebenheiten in der Natur nach dem Gesetze der Kausalitat unterschieden, weil bei diesen die bestimmenden Grunde selbst Erscheinungen sein mussen" (KpR, 028-029).
Антецедент в этом примере включает следующие пропозиции: (1) die ЫоВе Form des Gesetzes kann lediglich von der Vemunft vorgestellt werden (2) die bloBe Form des Gesetzes ist kein Gegenstand der Sinne (3) die bloBe Form des Gesetzes gehort nicht unter die Erscheinungen Отношения между пропозицией (1) и пропозицией (2) - добавление с оттенком следствия, что соответственно маркировано логико-прагматическими операторами «und» и «mithin». Параллельно к пропозиции (1) присоединяется пропозиция (3), выражая еще одно добавление (маркер «auch») к характеристике субъекта пропозиции (1), как следствие (маркер «folglich»), вытекающее из предиката пропозиции (1).
Консеквент содержит в своем составе пропозиции: (4) so die Vorstellung derselben als Bestimmungsgmnd des Willens ist von alien Bestinimungsgrunden der Begebenheiten in der Natur nach dem Gesetze der Kausalitat unterschieden (5) bei diesen mussen die bestimmenden Grunde selbst Erscheinungen sein Специфическим использованием модели синтетической аргументации является мыслительно-логический эксперимент, которому И.Кант как языковая личность придает особое значение в своей дискурсивной деятельности, что может быть специально выделено как стратегия конструктивного скептицизма. Философ понимал: чтобы построить теорию новой, рациональной этики, нужна «чистая строительная площадка». Однако это означает не тотальное отрицание всего накопленного опыта, а тщательную проверку (критику) общепринятых истин. Стратегия конструктивного скептицизма как руководство к действию, соотносимая и с картезианским методом «подвергать все сомнению», и с кантовским принципом критицизма, о котором упоминалось выше, заключается в том, что автор - субъект дискурса ставит себя на место стороннего (эмпирического) субъекта, как бы проверяя свое мышление мышлением этого субъекта; тем самым достигается цель -получить объективное суждение, т.е. независимое от своего субъективного состояния и влияния различного рода аффектов, умиления или раздражения. В ЭФДК эта стратегия приобретает особую значимость, так как выводимые автором суждения о морали должны соответствовать критериям всеобщности и объективности.
Стратегия конструктивного скептицизма восходит к традиционному для 18-ого века и разделяемому ИКантом убеждению о возможности самопознания человеком самого себя, исходя из самого себя, т.е. осуществления «операции саморефлексии» (Калинников 1984: 13) в ходе мыслительно-логического эксперимента. И.Кант придавал большое значение саморефлексии как одному из методов философского исследования. В работе «Kritik der reinen Vernunft» он отмечает, что если мы хотим представить себе мыслящее существо, то мы должны поставить себя на его место и, следовательно, вместо объекта, подлежащего обсуждению, свой собственный субъект (чего не бывает ни в одном другом виде исследований)... (Kant 1990:431).
