Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные подходы к изучению отрицания в языке и речи 13-58
1.1. Отрицание как логико-грамматическая категория 13-22
1.2. Категория отрицания в системе грамматических категорий английского языка 23-35
1.3. Несогласие/отказ в контексте речевой ситуации 35-49
Выводы 50-51
Примечания к главе 1 52-58
Глава II. Ситуация несогласия/отказа: прагматический аспект 59-107
2.1. Несогласие/ отказ в последовательности речевых актов 60-75
2.2. Явность/ косвенность в выражении несогласия/ отказа 76-92
2.3. Вежливость как прагматическое явление в ситуации несогласия/ отказа 93-102
Выводы 103-104
Примечания к главе II 105-107
Глава III. Ситуация несогласия/ отказа: социолингвистический аспект 108-157
3.1. Предпосылки социолингвистического исследования ситуации несогласия/ отказа 109-116
3.2. Влияние факторов, идентифицирующих личность коммуникантов, на развертывание ситуации несогласия/ отказа 116-132
3.3. Культурологический аспект в ситуации несогласия/ отказа 132-149
Выводы 150-151
Примечания к главе III 152-157
Заключение 158-164
Библиография 165-182
Список исследованной художественной литературы 183
Принятые сокращения
- Отрицание как логико-грамматическая категория
- Категория отрицания в системе грамматических категорий английского языка
- Несогласие/ отказ в последовательности речевых актов
- Предпосылки социолингвистического исследования ситуации несогласия/ отказа
Введение к работе
Объектом исследования в данной диссертации является ситуация несогласия/отказа в динамике английской речи.
Исследование ситуации несогласия/ отказа представляется актуальным потому, что четкое и недвусмысленное ее понимание очень важно в речевой коммуникации. Для изучающих английский язык ситуация отказа, несогласия, неодобрения, т.е. негативной реакции на поставленный вопрос, предложение, совет, приглашение или произведенное действие, является одной из сложнейших в коммуникации.
Первоначальной задачей для изучающих иностранный язык, как только они оказываются вовлеченными в межкультурное общение, является умение правильно оценить коммуникативную ситуацию и понять, когда собеседник сказал «нет» в ответ на просьбу, совет, приглашение, предложение или предположение, поскольку отказ может быть выражен как в явной форме, так и косвенным образом. Важно также научиться правильно формулировать отказ с учетом не только грамматических и лексических особенностей изучаемого языка, но и речевой культуры данной языковой общности.
Для этого необходимо изучить природу и характер высказывания, выражающего несогласие/ отказ, как речевого акта, выяснить его семантику и структуру, принять во внимание предмет разговора и обстановку, в которой происходит процесс речевого общения, а также учесть факторы, идентифицирующие личность коммуникантов, их намерения как партнеров по коммуникации. Иными словами, необходимо рассмотреть не только лексику и синтаксические формы, но и подробно изучить их взаимодействие в рамках высказывания, а также их прагматическую и социолингвистическую обусловленность. С одной стороны, выбор конкретной формы отказа в речевой ситуации зависит от таких социолингвистических параметров, как пол, возраст, отношение близости или родства, социальный статус, а также культурные ценности и нормы, доминирующие в речевом коллективе. С другой стороны, необходимо тщательно разобраться в том,
как прагматика, т.е., прежде всего, содержание-намерение высказывания, влияет на динамическое развитие ситуации несогласия/ отказа.
Таким образом, предметом диссертационного исследования является изучение всей сложности реальных связей между лексико-грамматической структурой речевого акта несогласия/ отказа, его прагматическими функциями и социолингвистическими характеристиками компонентов коммуникативной ситуации.
Научная новизна выполненного исследования заключается в следующем:
автор исследования выходит за пределы формально-грамматического подхода и показывает чрезвычайную сложность речевого акта несогласия/ отказа как социопрагматического и социокультурного явления;
выявлено, что полноценное исследование несогласия/ отказа требует его рассмотрения в последовательности речевых актов с учетом функций, как предыдущего, так и реагирующего высказывания. Последовательность речевых актов важна для правильной интерпретации содержания-намерения говорящего и составляет необходимый контекст исследуемого акта;
доказано, что основным прагматическим противопоставлением речевого акта несогласия/ отказа является явность/ косвенность. Показано влияние прагматических факторов на лексическое и синтаксическое варьирование явного и косвенного речевого акта;
исследованы лингвистические средства вежливости как прагматического явления в рамках речевого акта, которые служат для достижения говорящим определенных прагматических целей: стремление не оскорбить собеседника отказом, не потерять "свое лицо", дать возможность собеседнику сохранить "свое лицо", а также направить разговор в нужное русло, т.е. дать понять, что несогласие/ отказ является категорическим и не располагающим к продолжению темы разговора либо некатегорическим, дающим возможность партнеру по коммуникации продолжить общение и поддержать определенные социальные отношения;
исследована зависимость речевого акта несогласия/ отказа от социокультурных параметров. Выявлено, что такие социолингвистические переменные, как пол, возраст, социальный статус и социальная дистанция, а также фундамен-
J '
тальные ценности американского общества оказывают влияние на выбор формы социально-корректного высказывания. Особенно это проявляется в таких характеристиках несогласия/ отказа, как явность/ косвенность, аргументированность/ неаргументированность, вежливость/ невежливость; - отобраны образцы речевых актов несогласия/ отказа, которые могут служить источником рекомендаций в употреблении данных речевых актов и быть использованы в целях оптимизации речевого общения.
Таким образом, в работе представлен анализ взаимодействия основных аспектов, характеризующих ситуацию несогласия/ отказа: лексико-грамматического, прагматического и социокультурного. Такое комплексное изучение позволяет глубоко и всесторонне исследовать ситуацию несогласия/ отказа в динамике английской речи.
Указанная перспектива исследования имеет своим истоком речеведческий подход и его методы анализа и описания материала в соединении с методами прагматики и социолингвистики. Применение речеведческой методики означает исследование лингвистических объектов в контексте развернутых произведений речи, в неразрывном единстве лексико-фразеологических и морфосинтаксиче-ских связей. Это помогает освободиться от формального представления языковых явлений и выяснить, что реально происходит, когда они функционируют в речи. Одной из целей речеведческого подхода является также оптимизация языка и решение на этой основе широкого круга практических задач.
В трудах О.С. Ахмановой, О.В. Александровой, КБ. Гвишиани, И.В. Гюб-бенет, В.Я. Задорновой, Т.А. Комовой, И.М. Магидовой и других речеведческая проблематика исследуется в нескольких направлениях: лексикологическом, морфологическом, синтаксическом, прагмалингвистическом и др. Подчеркивается принцип неразрывности языка и речи, исходя из которого объективное изучение языка возможно непосредственно через речь. Создана прочная теоретическая база для исследования динамического характера высказывания в рамках произведения речи.
Как языковая категория отрицание традиционно рассматривается в системном виде, через совокупность глагольных и других форм, что находит отра-
жение в теоретических грамматических исследованиях и практических пособиях и учебниках по грамматике. Однако такой подход не отражает реальной сложности данного явления в коммуникативном акте. Так, с позиций структурного подхода, предложения, не имеющие формального признака отрицания, не являются отрицательными, вместе с тем в языковом сознании носителя языка они могут представлять ситуации несогласия/ отказа или воздержания от положительных оценок.
Выясняется, что многообразие существующих способов выражения отрицания соответствует множеству функций, выполняемых ими в акте коммуникации. При этом следует учитывать, что взаимосвязь "форма - функция" некатегорична: одна форма может выполнять несколько функций, несколько форм могут выполнять одну функцию, и, наконец, существует проблема несоответствия форм в разных речевых обществах.
Немаловажен и прагматический аспект ситуации несогласия/ отказа, так как в каждом конкретном случае говорящий стоит перед проблемой выбора, принятия решения о соответствии одних и несоответствии других языковых средств ситуации общения. Первостепенное значение приобретает намерение говорящего и соответствующая его интерпретация слушающим, что влияет на эффективность коммуникации.
Социолингвистический аспект несогласия/ отказа заключается в его детерминированности факторами, идентифицирующими личность коммуникантов (пол, возраст, социальный статус), а также в его культурологической обусловленности.
Необходимо обратить внимание на тот факт, что, хотя несогласие/отказ и является формой речевого этикета, простое запоминание речевых стереотипов и этикетных формул при незнании социолингвистических и прагматических факторов не приводит к их правильному использованию в речевой ситуации, так как владение этикетными формулами и нормами представляет собой лишь небольшую часть коммуникативной компетенции.
На фоне взаимозависимости всех вышеперечисленных факторов становится ясно, что речевой акт несогласия/отказа является чрезвычайно сложным и
многоаспектным высказыванием, и именно понимание взаимосвязи его лингвистических форм, прагматической направленности, социальной детерминированности, а также особенностей культуры данного речевого общества является основой успешной коммуникации. Таким образом, только единство всех указанных аспектов позволяет представить объективную характеристику ситуации несогласия/ отказа.
Целью диссертации является многостороннее изучение и комплексное описание ситуации несогласия/ отказа в единстве ее лексико-грамматической структуры, прагматической направленности и социолингвистической обусловленности.
Поставленная цель исследования предусматривает решение следующих конкретных задач:
определение понятия ситуации несогласия/ отказа;
изучение отрицания как логической и грамматической основы ситуации несогласия/ отказа;
исследование прагматического аспекта в развертывании ситуации несогласия/ отказа;
изучение влияния социокультурных параметров на развертывание ситуации несогласия/ отказа.
На защиту выносятся следующие положения:
Речевой акт несогласия/ отказа представляет собой сложное и неразрывное единство лексико-грамматических форм и прагматических функций, опосредованное социопрагматическими факторами и характеристиками и социокультурными параметрами.
Исследование несогласия/ отказа требует его рассмотрения в последовательности речевых актов с учетом прагматических функций как стимулирующего, так и реагирующего высказывания, непосредственно включающего несогласие/ отказ. Последовательность речевых актов создает необходимый и достаточный контекст для правильной интерпретации содержания-намерения говорящего в исследуемом акте несогласия/ отказа.
Речевому акту несогласия/ отказа присуща такая прагматическая характеристика, как явность/ косвенность, влияющая на выбор лексико-грамматических средств при построении высказывания несогласия/ отказа.
Вежливость как прагматическое понятие в ситуации несогласия/ отказа применяется говорящим для достижения разнообразных прагматических целей. Вежливость может быть представлена как этикетными формулами и клишированными фразами, так и идиосинкразически, т.е. индивидуальными, авторскими способами выражения и построения несогласия/ отказа. Вежливость является одним из мотивов использования явности/ косвенности в высказывании.
Структура и построение речевой ситуации несогласия/ отказа связаны с механизмом воздействия социальных факторов и культурных ценностей речевого сообщества на язык. Однако это воздействие не является прямым. Хотя конкретные лингвистические формы коррелируют с такими социолингвистическими переменными, как пол, возраст, степень близости и социальный статус коммуникантов, тем не менее они не находятся в отношении прямой корреспонденции и взаимооднозначности.
Материалом данного исследования являются ситуации несогласия/ отказа, собранные методом сплошной выборки из художественных произведений американских писателей второй половины XX века (количество произведений -31, общий объем страниц - свыше 11 тыс., количество исследованных ситуаций -2019, количество ситуаций, представленных в работе, -131). Заметим, что одним из традиционных способов сбора материала при социопрагматическом исследовании речи является методика полевого исследования, включающая анкетирование, интервьюирование и непосредственное наблюдение над речевой деятельностью информантов. Однако поскольку вне языковой среды нет возможности непосредственного наблюдения и анкетирования необходимого количества носителей английского языка, мы предпочли использовать художественную литературу в качестве источника фактического материала. Именно художественная литература отражает все богатство общенационального языкового сознания. Язык художественного произведения по сути своей отражает объективную реальность и
*
базируется на особом "чувстве языка" писателя и его интуиции. Вместе с тем, поскольку природа речевых актов имеет социокультурную специфику, мы посчитали необходимым ограничить данное исследование изучением ситуаций несогласия/ отказа в рамках одного варианта английского языка, а именно - американского.
Теоретическая значимость: специфика произведенного исследования состоит в разработке комплексного подхода к изучению высказываний диалогического характера, каковым является речевой акт несогласия/ отказа. Выявлены пути раскрытия динамики подобных речевых актов через совокупность лексико-грамматических, прагматических и социолингвистических факторов. Такое многоаспектное исследование речевого акта позволяет преодолеть ограниченность существующих подходов и привести возможности лингвистического анализа в соответствие с теоретическими и практическими требованиями оптимизации речевого общения. Предложенный в диссертации комплексный подход открывает новые перспективы в соединении речеведческого подхода с методами прагматики и социолингвистики. Предпринятое исследование вносит определенный вклад в развитие теории межкультурной коммуникации и стимулирует дальнейшее исследование актуальных проблем речевых высказываний.
Практическое значение определяется самим объектом и предметом исследования, и полученные выводы могут быть применены в учебно-педагогической практике. Изучение ситуации несогласия/отказа в комплексе грамматических, лексических, прагматических, социолингвистических и культурологических знаний является еще одной попыткой преодоления формализма в обучении лингвистическим дисциплинам. Данное исследование раскрывает роль и функции ситуации несогласия/отказа, чтобы помочь изучающему английский язык воспринимать данное явление не как языковую абстракцию, а как неотъемлемую функционально значимую часть процесса коммуникации. Постановка и решение изучаемых вопросов тесно связаны с преподаванием английского языка как важнейшего средства международного общения. Необходимо отметить и тот факт, что территориальная близость Дальнего Востока России и США оказывает осо-
бое влияние на популярность изучения именно американского варианта английского языка в дальневосточном регионе.
Результаты исследования могут быть использованы в лекциях и семинарах по грамматике, лексикологии, прагматике, социолингвистике, межкультурной коммуникации, в практикумах по культуре речевого общения на филологических факультетах и факультетах иностранных языков институтов и университетов.
Апробация работы осуществлялась на ежегодных научных конференциях преподавателей Хабаровского государственного педагогического университета (1997, 1998, 1999, 2000, 2001 гг.), на международных конференциях Teaching Englishes: Preparing for XXl-st Century (Хабаровск, сентябрь 1998), People, Languages and Cultures in the Third Millennium (Владивосток, июнь 2000), Запад-Восток: образование и наука на пороге XXI века (Хабаровск, сентябрь 2000). Результаты исследования на различных его этапах докладывались и обсуждались на аспирантских занятиях и заседаниях кафедры английского языка Хабаровского государственного педагогического университета. Основные результаты исследования отражены в 7 публикациях.
Структура работы: диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии и списка исследованных текстов.
Во введении обосновывается выбор темы диссертации, ее актуальность, научная новизна, ставятся цели исследования и его задачи, определяются методы исследования, указываются теоретическая и практическая значимость работы.
В первой главе рассматриваются и анализируются основные подходы к изучению отрицания в языке и речи. Изучается отрицание как логико-грамматическая категория, а также в системе глагольных категорий, т.к. категория отрицания лежит в основе речевой ситуации несогласия/ отказа. Далее рассматриваются основные подходы к изучению ситуации несогласия/ отказа, ее зависимость от правил этикета, коммуникативной компетенции и особенностей культуры изучаемого языка
Во второй главе ситуация несогласия/ отказа исследуется с позиций прагматики. Исследуется развертывание ситуации несогласия/ отказа в зависимости от намерения говорящего, влияние этого фактора на выбор лексических средств
и синтаксической структуры высказывания. Подробно анализируются формы явного и косвенного отказа, а также проявление вежливости как прагматического явления.
В третьей главе ситуация несогласия/ отказа представлена в социолингвистическом освещении, при котором важными факторами, влияющими на развертывание ситуации несогласия/ отказа, являются пол, возраст, степень близости и социальный статус коммуникантов, а также культурологические особенности конкретного языкового сообщества.
В заключении обобщаются основные результаты исследования, подводятся итоги и намечаются перспективы дальнейшего изучения исследуемой проблемы.
Отрицание как логико-грамматическая категория
Связь языкознания с философией и логикой является изначальной, и влияние логико-философских направлений является, несомненно, важным в процессе развития теоретического и практического языкознания.
Человек впитывает с детства свой родной язык и логику, заложенную в формах родного языка, каждый человек стихийно овладевает определенным набором логических процедур. Логические формы (понятия, суждения, умозаключения) не могут быть представлены иначе, как в формах естественного языка, который имеет богатую систему средств выражения указанных логических процедур.
Для данного научного исследования наибольший интерес представляет такая логическая форма как суждение. Логика изучает суждение как форму мысли, мышления, в которой что-либо утверждается или отрицается о существовании предметов, их связях, их свойствах или об отношениях между ними. Суждение - это высказывание, которое может быть истинным или ложным (возможное исключение - суждение о предстоящем, будущем). Основное свойство логического суждения заключается в том, что всякое суждение есть утверждение или отрицание некоего отношения между субъектом (S) и предикатом (Р). Таким образом, всякое суждение содержит субъект и предикат, которые могут быть связаны двумя способами: утвердительной предикацией (в которой предикат утверждается своим субъектом) и отрицательной предикацией (в которой предикат отрицается своим субъектом). Отрицательный элемент предиката содержит оппозиции противоположности и противоречия, что выражается в невозможности для суждения быть одновременно и истинным, и ложным (А есть В и А не есть В). Суждения, как положительные, так и отрицательные, могут иметь качественные и количественные характеристики. В количественном плане они могут быть универсальными (All men are not happy, No men are (not) happy), частными (Some men are (not) happy) и единичными ((A) man is (not) happy). В качественном плане суждения могут быть общеутвердительными (Все люди смертны), общеотрицательными (Ни один человек не живет вечно), частноутвердительными (Некоторые женщины блондинки), частноотрицательными (Некоторые женщины не являются блондинками). Предикации, какого-то бы ни было качества или количества, обладают определенной модальностью: они могут быть ассерторическими (суждениями действительности), аподиктическими (суждение необходимости), проблематическими (суждения возможности). Оценочный характер суждения проявляется в выражении отношения говорящего к содержанию высказываемой мысли и обычно связан с психологическими состояниями сомнения, несогласия, убежденности, веры и т.д. [1].
Как видно из вышесказанного, отрицание является не только важным компонентом логического суждения, но и логической операцией, которая порождает новое высказывание. Чаще всего отрицательное высказывание связано с ситуацией, при которой ранее было представлено соответствующее утвердительное высказывание, а также в том случае, если соответствующее утвердительное высказывание является общеизвестным для собеседников.
Оба компонента этой логико-грамматической категории относительно самостоятельны, и каждый из них может быть исследован по отдельности. Утвердительные и отрицательные суждения - равноправные формы отражения действительности. Вместе с тем в рамках этого направления считается, что отрицательные суждения являются менее информативными, чем утвердительные: по сравнению с утвердительными суждениями они обычно имеют меньшую конкретность (специфичность) и меньшую познавательную ценность. Подчеркивается, что это связано с тем, что, хотя информация об отсутствии, несуществовании чего-либо является не менее важной, чем информация о наличии, бытии чего-либо, познавательная деятельность человека все же ориентирована, прежде всего, на познание сущности предметов и явлений, т.е. тех признаков, которые присущи определенному предмету или явлению, а не тех, которые у него отсутствуют.
Хотя традиционно отрицательное суждение считается маркированным членом оппозиции утверждения/ отрицания, естественный язык проявляет значительно большую гибкость по сравнению с жесткими правилами логики, и между логическими и языковыми категориями не существует прямолинейно-однозначного соответствия. Так, если в формальной логике выделяются только полярные по качеству суждения утвердительные/ отрицательные, то в естественном языке имеются переходные семантические значения, приближающиеся то к утверждению, то к отрицанию. Таким образом, важно отметить, что в языке между этими двумя противоположными полюсами находится целая шкала переходных семантических значений, представляющих собой промежуточные явления между утверждением и отрицанием. Это могут быть модальные значения типа, по-видимому, вероятно, конечно, наверное, скрытое отрицание типа, отложил поездку - не поехал, и многие другие случаи. Они не содержат формального признака отрицания,,но могут квалифицироваться и как утвердительные, и как отрицательные суждения. Данные факты являются свидетельством того, что естественный язык не всегда строго следует логическим законам и "по своему усмотрению" строит отрицательные и утвердительные суждения, где отрицание или утверждение могут быть выражены в слабой, неяркой, даже противоположной форме. Кроме того, утвердительное суждение может быть грамматически преобразовано в отрицательное и, наоборот, без изменения смысла: Я не уезжаю - Я остаюсь; В комнате не было ничего, кроме стола. - В комнате был только стол; Человеческий организм не может жить без пищи - Человеческому организму необходима пища. Вместе с тем некоторые мысли могут быть выражены только в отрицательной, другие же только в утвердительной форме. Все это говорит о том, насколько сложным является диалектическое соотношение формы и содержания в категории утверждения/ отрицания в языке.
Категория отрицания в системе грамматических категорий английского языка
Постепенно языковеды приходят к пониманию того, что отрицательные формы должны быть выделены в отдельную грамматическую категорию глагола, которая в одних источниках носит название категории отрицания, в других - категории утверждения/ отрицания. Вместе с тем осознается особость этой категории по сравнению с традиционно выделяемыми категориями, такими, как время, вид, наклонение и др.
A.M. Пешковский, выделяя категорию отрицания, с одной стороны, отмечает, что она напоминает категории косвенных наклонений, т. е. повелительного, условного, желательного и т.д. Это подтверждается тем, что «связь между двумя представлениями, выраженными в подлежащем и в вещественной части сказуемого, обозначается как мыслимая только, а не реальная» [9]. С другой стороны, A.M. Пешковский указывает на существенные различия между этими двумя категориями. Во-первых, категория наклонения относится, прежде всего, "не к связи между всякими двумя представлениями, а только к связи между представлением о глагольном признаке и представлением о предмете, который этот признак производит" [10]. Во-вторых, нереальность связи между этими двумя "представлениями" в случае косвенных наклонений вытекает косвенно из значений возможности, желательности, необходимости, в то время как в категории отрицания выражается прямая нереальность без всякого отношения к идеям невозможности, желательности и т.д. Категория отрицания обладает способностью объявлять нереальными даже те связи, которые обладают абсолютной реальностью: курица -не птица. При всех этих различиях категория наклонения и категория отрицания имеют одну общую и очень важную характеристику: они также обозначают отношение говорящего к указанным выше отношениям между представлениями, т.е. входят в рубрику "субъективно-объективных" категорий [11].
Отечественные и зарубежные исследователи значительно расширили круг проблем, касающихся отрицания. В.В. Виноградов подчеркивал тесную связь отрицания и модальности, уделяя большое внимание рассмотрению тончайших модальных оттенков отрицания в русском языке. Он указывал на то, что характер знаменательного глагола и приобретенные им коннотации в разных грамматических формах могут видоизменять модальное содержание отрицания и что отрицательная частица обозначает не только разные степени отрицания, но и модально-экспрессивные оценки. Б. Ильиш также развивает идею модальности отрицания и, кроме того, анализирует взаимодействие грамматики и лексики в отрицательных предложениях. Ф. Палмер рассматривает такое явление, как избыточность отрицания, а также ставит вопрос о сложности взаимоотношения отрицания и модальности, объясняя ее смещением в семантике глагольных сочетаний при отрицании. Кроме того, Ф. Палмер считает, что отрицание и утверждение не являются аналогами, исследователь говорит о возможности выделения особого отрицательного спряжения. В работах Л.И. Мещанинова, Т.Н. Дешериевой, Л.Д. Долинской, Басария И.А. развивается тезис о том, что отрицание не просто связано с модальностью предложения, ставится вопрос о том, что отрицание является категорией наклонения [12].
Модальность отрицания, иногда представляемая в виде дополнительных коннотаций, выделяется многими исследователями, при этом некоторые лингвисты связывают ее с проявлением определенных человеческих чувств. Например, Ж. Ван-Гиккенен считает, что использование отрицания вызвано, прежде всего, "чувством сопротивления". О. Есперсен вкладывал в понятие отрицания "чувство отвращения", считая отрицание пе примитивным междометием отвращения. Г. Суит указывает на то, что все отрицательные конструкции являются эмфатическими. Развивая концепцию так называемых семантических примитивов, А. Вежбицкая связывает отрицание с выражением некоего субъективно-волевого, "модального примитива" [13].
До сих пор нет полной ясности в рассмотрении эмоционального аспекта отрицания. Бесспорным является то, что очень часто (но не всегда) при отрицании могут выражаться те или иные человеческие эмоции, однако, как обычно отмечается, они выражают лишь дополнительные оттенки значения. Отрицание, прежде всего, выступает как отражение реальной действительности, поэтому сведение отрицания лишь к выражению чувств разочарования, сопротивления, отвращения раскрывает только одну из многочисленных сторон этого явления.
Вышеописанному пониманию, на наш взгляд, можно противопоставить традиционное нормативно-грамматическое изучение отрицания в языкознании, которое носило и носит в основном описательный характер. В традиционных исторических, теоретических и нормативных грамматиках характеристика отрицания основана на том, что утверждение и отрицание адекватны друг другу и взаи-мообратимы. Например, в "Русской грамматике" [14] указывается, что утверждение и отрицание в языке функционируют в тесной связи и служат для выражения таких противоположных значений, как "действие - недействие", "наличие - отсутствие", "возможность - невозможность" и т.д. Любое явление, признак, характеристика в языке могут быть представлены как утверждаемые или отрицаемые. Иными словами, отрицание и утверждение рассматриваются как явления взаимосвязанные, по смыслу всякое отрицание есть утверждение противоположного.
Таким образом, в течение долгого времени господствовало представление об отрицании в языке как о простом производном утверждения, при этом не учитывалось реальное функционирование отрицательных форм. Это и явилось причиной того, что во многих учебниках и учебных пособиях материал об отрицании представляет собой лишь упоминание его места в разных типах предложения, а также его места при образовании вопроса и ответа на вопрос. Необходимо отметить, что и в настоящее время во многих учебниках по грамматике отрицание представлено лишь как прямой и полностью обратимый аналог утверждения и продолжает изучаться на основе трансформаций, при которых образование отрицательного предложения сводится к преобразованию утвердительного высказывания с помощью механического внесения в него морфемы not; I like - I don t like - Do I like?- Don t I like? Одним из негативных моментов является и то, что в качестве примеров авторы учебников нередко используют собственные упрощенные структуры, а не подлинные примеры речеупотребления [15].
Однако между выражением утверждения и отрицания в языке отсутствует прямое и обозначенное соответствие. Одной из причин этого является то, что отрицание - это не только сугубо грамматическое явление, но и явление лексико-фразеологического порядка. Понятно, что эти связи ускользают от внимания исследователя, если он приучается, как об этом писал Л.В. Щерба, "смотреть на факты сквозь клеточки и таблицы, вместо того, чтобы попросту их и по возможности беспристрастно описывать". Л.В. Щерба указывал, что "всякие таблицы и схемы расползаются по швам, как только попробовать вставить в них факты живой действительности» и что, вообще говоря, не следует к описанию живых языков подходить, как к описанию мертвых языков, что в результате получаются "мертвые грамматики" и "мертвые словари" [16].
Несогласие/ отказ в последовательности речевых актов
В современную прагматику включается целый комплекс вопросов, связанных с ролью говорящего и слушающего в создании значения речевого высказывания и его интерпретации, при этом принимаются во внимание отношения между участниками коммуникации и адаптация данного высказывания к контексту употребления и коммуникативной ситуации в целом.
Наиболее распространенным в настоящее время определением прагматики является "значение в использовании" (meaning in use) или "значение в контексте" (meaning in context). В некоторых современных исследованиях прагматика трактуется как "значение говорящего" (speaker meaning), "намерение говорящего" (intended meaning) или "интерпретация высказывания" (utterance interpretation) [1]. Эти дефиниции еще раз указывают на тот факт, что понимание прагматики остается очень широким и по-разному трактуется в зависимости от целей исследования. Более полным является определение прагматики как "значения в процессе интеракции или взаимодействия" (meaning in interaction), данное Дж. Томас [2]. Это определение подводит нас к тому, что создание значения речевого высказывания - это динамичный процесс, в который вовлечены говорящий и слушающий, контекст высказывания (физический, социальный и лингвистический) и прагматический потенциал высказывания (его пресуппозиции).
Материалом для прагматического исследования служит практическая речь, изучаются правила и нормы речевого поведения, роль неявных смыслов высказывания, пресуппозиций и других видов имплицитных значений. Основную заслугу прагматики можно видеть в том, что она ввела в научный обиход большое количество фактов обыденного общения, которые до недавно времени не замечались либо вовсе отвергались лингвистикой. Именно прагматика придала этим фактам теоретический статус и позволила отобрать из бесконечного числа явлений, представляемых науке жизнью, те, которые обладают действительной лингвистической ценностью. Таким образом, на современном этапе развития прагматика представляет собой "один из планов или аспектов исследования языка, выделяющий и исследующий единицы языка в их отношении к тому лицу или лицам, которые пользуются языком" [3].
Для решения задач, поставленных перед данным исследованием, необходимо выделить такие основные прагматические понятия, как, во-первых, значение говорящего (speaker meaning), во-вторых, прагматические функции речевого высказывания (pragmatic functions), в-третьих, явность/ косвенность (directness/ indirectness) и вежливость/ невежливость (politeness/ impoliteness) речевого акта.
Центральным понятием прагматики является "значение говорящего" (speaker meaning), которое предполагает особый взгляд на человеческую коммуникацию, так как фокусируется на "намерении или преднамеренности" [4]. Значение говорящего является составной частью так называемого прагматического значения. Прагматическое значение как значение, рождающееся в процессе речевого взаимодействия, возникает на базе обмена значениями между говорящим и слушающим и опирается на потенциальное, т.е. теоретически существующее, значение слов, фраз, предложений.
Разрабатывая понятие прагматического значения, Дж. Томас рассматривает значение на нескольких уровнях: абстрактное (abstract meaning), контекстуальное ("значение высказывания", contextual meaning, utterance meaning) и значение, выражающее намерение говорящего ("сила высказывания", the force of an utterance) [5].
Абстрактное значение - теоретически существующее, словарное значение слов, фраз, предложений. Контекстуальное значение слова, фразы или предложения является результатом сопряжения с контекстом, устанавливающим или ограничивающим это значение, а также указывающим на соотнесение именно с тем означаемым, которое имелось в виду автором. Контекстуальное значение рассматривается в качестве первого компонента "намерения говорящего" и обычно не представляет сложности при интерпретации, потому что контекст часто лишает высказывание двусмысленности.
Вторым компонентом "намерения говорящего" является собственно коммуникативное намерение ("сила высказывания", the force of an utterance, speaker s intention or intended speaker meaning). Коммуникативное намерение вы оказывания основывается на том, что употребление конкретного высказывания определяется как действие намеренное, направленное на достижение определенных целей. Н меренности, интенциональности речевых действий при этом отводится фундаментальная роль. Организующим центром речевого пространства при этом становится человек (субъект, говорящий) со всеми его психологическим характеристиками, речевой компетенцией, фоновыми знаниями. Именно обращение прагматики к субъекту речи (автору высказывания) знаменовало собой переход от анализа стабильного значения слова к рассмотрению изменчивого содержания высказывания. Субъект использует язык в качестве одного из орудий человеческой деятельности и тщательно подходит к выбору конкретных языковых средств.
Не следует также преуменьшать роль адресата речи (слушающего) в процессе коммуникации, т.к. непонимание часто происходит из-за неправильной интерпретации намерения говорящего адресатом. Одно и то же высказывание в плане намерения может быть им по-разному истолковано. Например, к вашей припаркованной машине подходит человек и спрашивает вас: Is that your carl Данное речевое высказывание может выражать разные намерения, и слушающему бывает порой трудно правильно истолковать их. Это может быть восхищение автомобилем, пренебрежительная оценка, последующее требование штрафа за неправильную парковку, просьба подбросить в определенное место и т.д. [6].
Таким образом, воспринимая определенное речевое высказывание, слушающий обычно старается понять не столько то, что значат отдельные слова, сколько, главным образом, то, что говорящий хочет выразить этими словами в целом. Распознавание этого "невидимого" значения, т.е. намерения говорящего, во многом зависит от исходных предположений, а также правил и норм речевого взаимодействия.
Исходные предположения, или, другими словами, прагматические пресуппозиции (pragmatic presuppositions), лежат в основе создания речевого высказывания и предположительно являются знакомыми для обеих сторон коммуникативного процесса. Они позволяют делать вывод о том, следует ли воспринимать сказанное буквально или требуется его более глубокая интерпретация. Основу прагматических пресуппозиций составляют знания языка, культуры, человеческих отношений, контекста и особенностей коммуникативных ситуаций в конкретной речевой деятельности. Часть этих знаний актуализируется и становится пресуппозициями высказывания. Набор пресуппозиций человека определяется на основании тех утверждений, которые говорящий произносит, вопросов, которые он задает, приказов, которые он отдает, и т.п. [7]
Прагматические пресуппозиции, имеющие большое влияние на формирование значения говорящего и определение типа высказывания, тесно связаны не только с контекстом высказывания, но и с правилами и нормами речевого взаимодействия. Традиционно овладение этими правилами и нормами входит (или должно входить) в систему воспитания, поэтому правила могут выполняться осознанно и неосознанно через вербальное и невербальное поведение. С правилами и нормами речевого взаимодействия тесно связан речевой этикет и культура речи (см гл. 1.3). Само существование этих негласных правил становится заметно тогда, когда они нарушаются. Одной из задач прагматики является обнаружение и формулировка норм и правил речевого поведения.
Предпосылки социолингвистического исследования ситуации несогласия/ отказа
На современном этапе развития языкознания многие исследователи в России и за рубежом подчеркивают, что теория языка должна быть обращена не только к речевой деятельности человека, но и к его социальной жизни. Социолингвистика, хотя и является одним из относительно молодых разделов языкознания, позволяет успешно решать эту задачу.
Социолингвистика появилась на стыке языкознания, социологии, социальной психологии, этнографии и антропологии, что до сих пор определяет ее ярко выраженный интердисциплинарный характер. Целью социолингвистики является изучение комплекса проблем, связанных с социальной обусловленностью языка, с функционированием языка в социальной среде, с влиянием социальных факторов на языковое развитие и той ролью, которую играет язык в жизни общества. Таким образом, социолингвистика изучает язык как социально-детерминированное явление, т.е. сквозь призму социальных условий взаимодействия человека и общественных институтов в процессе его жизнедеятельности, отражающей через язык различные аспекты культуры носителей языка [1].
Процесс социальной детерминации языка является чрезвычайно сложным явлением. О.С. Ахманова отмечает, что "между языком и мышлением, языком и особенностями общественной жизни данного коллектива всегда имеется вполне определенная связь. Однако эту связь никак нельзя толковать упрощенно, тем более с тем идеалистическим уклоном, который непременно обнаруживается при попытках отдать первенство языку. Поэтому здесь надо говорить о сложном взаимодействии и взаимовлиянии обеих сторон данного диалектического единства" [2].
Предметом социолингвистики является языковой узус (language use, language in use). "Если структура языка есть его сущность, то узус есть его существование в социокультурной среде. Узус - это не субстанция, а совокупность связей, существование языкового употребления в данном месте в данный момент времени". Узус - это "общая совокупность экзистенциальных связей (по необходимости динамических) между языком и остальной частью социокультурной системы" [3].
В разных социолингвистических направлениях и школах языковой узус как предмет изучения конкретизируется и обозначается как "языковой контакт", "языковая вариативность", "язык как видение мира", "коммуникативная компетенция", "языковая адаптация".
Исходя из этого, в социолингвистике выделяются два основных направления [4]. Первое направление связано с исследованием языкового конфликта и субституции языка, билингвизма, диглоссии и нормализации (языкового планирования). В данном случае языковое поведение представляется зависящим от широкого социального контекста и объектом анализа является общество в целом, описание проводится в терминах «кодовых переключений», внутриязыковых и межъязыковых (смены языка или его реестра). Особое внимание уделяется вопросу о связи и взаимодействии языка и культуры. Это направление обычно именуется макросоциолингвистическим. Исследованию в данном направлении посвящены работы Дж. Фершуерена, Дж. Фишмана, С. Фергусона, Ю.Д. Деше-риева, и др. [5].
Второе направление изучает вариативность языка в связи с разнообразием социально-лингвистических ситуаций, имеющих место в пределах его распространения. Как подчеркивает А. Мартине [6], любой человек входит в состав языковой общности, однако индивиды, входящие в состав одной нации, не образуют гомогенную и замкнутую языковую общность. Носители языка обычно осознают, что язык может не быть идентичным самому себе на всей территории своего распространения и весьма чувствительны к различиям, существующим в употреблении языка в разных его формах. Вариативность как одно из фундамен тальных свойств языка определяется, прежде всего, территориальной или социальной общностью людей, находящихся в непосредственном языковом контакте.
Изучением вариативности в разных аспектах занимались Г.В. Степанов, В.М. Жирмунский, А.Д. Швейцер, Л.Б. Никольский, В. Лабов, Д. Санкоф, Л.П. Крысин и др. [7]. Исследователь английского языка А.Д. Швейцер рассматривает социальную дифференциацию языка в двух аспектах: как социально-классовое расслоение (стратификационная вариативность) и как разделение сфер использования языка в зависимости от ситуативных и стилистических условий речи (ситуативно-стилистическая вариативность) [8].
В последние десятилетия дифференциация языковых вариантов проводится и по другим признакам: исследуется, в частности, ситуативная и ролевая вариативность. X. Лёффлер представляет современный английский язык как сложную систему, в которой варианты различаются по целому комплексу факторов: средству коммуникации, коммуникативным функциям, ареальному признаку, группам говорящих, возрасту, полу, типам коммуникативного воздействия или ситуациям. В результате исследователь соответственно выделяет медиолекты, функциолекты, мужские и женские языки и ситуалекты [9].
Междисциплинарный статус социолингвистики находит выражение в используемом ею понятийном аппарате. Основные операционные единицы социолингвистического исследования - социолингвистические переменные - характеризуются, с одной стороны, соотнесенностью с определенным уровнем языковой структуры (фонологическим, морфологическим, синтаксическим, лексико-семантическим), с другой - с варьированием социальной структуры или социальных ситуаций. Социолингвистика изучает использование языка в коммуникативных целях, в частности речевое поведение как процесс выбора оптимального варианта для построения социально-корректного высказывания.
Поскольку развертывание ситуации несогласия/ отказа происходит в границах определенного социума, изучение данных актов является неполным без их социолингвистического освещения. Идея заключается в понимании речевого акта как комплексного и целостного образования. Коммуникант имеет дело не только с лингвистическими формами и прагматическими категориями в каждом речевом акте, но и с социально-обусловленной речевой вариативностью и культурными ценностями конкретного речевого сообщества, которые влияют на продуцирование и интерпретацию речевого акта, в частности, несогласия/ отказа. Каждая речевая ситуация представляет собой сложнейший динамический процесс взаимодействия культурно-социальных групп.
Концепция языка как воплощения "картины мира" {Weltbuild) и способа видения мира (Weltansicht) восходит к В. фон Гумбольдту, а затем к гипотезе Се-пира-Уорфа о "лингвистической относительности". Человек растет и воспитывается в конкретной социальной и географической среде, где приобретает соответствующую "понятийную картину мира". Приобретенная "понятийная картина мира" неразрывно связана с определенной "языковой картиной мира", т.е. использованием языка, которое присуще данному языковому коллективу [10].
В связи с несовпадением способов отражения "картины мира" в разных языках можно говорить о существовании как "языковых", так и "культурологических" лакун ("gaps"). К языковым лакунам традиционно относят лексические, грамматические и стилистические несовпадения, к культурологическим лакунам - национально-психологические несоответствия, которые отражают национально-культурологические особенности коммуникантов, национально-культурную специфику деятельности, культурное пространство. Выразительным примером может послужить тот факт, что англосаксонской культуре свойственно неодобрительное отношение к ничем не сдерживаемому потоку чувств, в то время как русская культура относит вербальное выражение эмоций к одной из основных функций человеческой речи [11].
