Содержание к диссертации
Введение
Глава I Теоретические предпосылки когнитивного исследования словообразовательной модели Vb~er 12
1.1. Корреляция языка и культуры 12
1.1.1. Языковая личность как объект комплексного изучения лингвистики 13
1.1.2. Языковая картина мира и проблемы языковой концептуализации 16
1.1.3. Понятие концепта, фрейма, гештальта, сценария 18
1.2. Категория оценочности в языке 23
1.3. Категория оценочности в русском и английском языках 30
1.4. Языковая картина мира в свете теории лакунарности 36
1.4.1. Лакунизированные и концептуализированные области русского и английского языков 41
Выводы к Главе I 50
Глава II Место девербативных моделей в системе именования лица в английском языке 45
2.1. Участие девербативной модели на -ег в реализации различных словообразовательных функций 54
2.2. Обзор структурных типов существительных, образующих систему именования лица в английском языке 59
2.2.1. Сравнение системы именования лица в английском и русском языках 61
2.3. Место девербативов на-ег среди других английских моделей отглагольного словообразования 74
Выводы к Главе II 77
Глава Ш Функционально-семантический анализ различных структурных моделей девербативов 79
3.1. Структурно-семантический анализ монокорневых девербативов на -ег 79
3.2. Структурно-семантический анализ композитных девербативов на -ег 87
3.2.1. Структурно-семантический анализ девербативов, производных от фразовых глаголов 88
3.2.2. Сложнокорневые девербативы 98
3.2.2.1. Сложнокорневые девербативы от адъективной основы 99
3.2.2.2. Сложнокорневые девербативы от местоименной основы 101
3.2.2.3. Сложнокорневые девербативы от именной основы 101
Выводы к Главе III 106
Глава IV Структурные, семантические и когнитивные особенности выражения оценки человека в английском языке посредством модели Vb~er 110
4.1. Критерии выделения девербативов оценочной семантики 110
4.2. Структурно-семантические типы экспликации оценочности, передаваемой средствами девербативного именования лица 113
4.2.1. Композитные слова-сценарии 113
4.2.2. Монокорневые слова-сценарии 120
4.3. Безэквивалентные девербативы с положительной и отрицательной оценкой 129
4.3.1. Методика выявления безэквивалентных оценочных девербативов 130
4.3.2. Синтаксические особенности функционирования безэквивалентных оценочных девербативов 131
4.3.2.1. Усиление семы активности за счет противопоставления активного и пассивного залогов 132
Усиление идеи действия за счет введения глагольного актанта 132
Усиление идеи действия за счет морфемного повтора (имя действия - имя деятеля) 134
Усиление семы активности за счет контекстуальной антонимии - противопоставления типов деятельности 135
Усиление семы активности за счет конденсации синонимов деятельности 136
Специфика концептуализации качеств лица в английской языковой культуре средствами девербативной модели V-er 137
Выводы к Главе IV 150
Заключение 155
Библиография 159
Приложение I 174
Приложение II 178
- Языковая личность как объект комплексного изучения лингвистики
- Понятие концепта, фрейма, гештальта, сценария
- Категория оценочности в русском и английском языках
- Участие девербативной модели на -ег в реализации различных словообразовательных функций
Введение к работе
В современном мире внимание лингвистов все более направлено на изучение вопросов межкультурного общения, в котором проблема функционирования человеческого сознания и его взаимодействия с другими системами, в том числе и с языком, занимает главенствующую позицию. Отсюда и возрастающий интерес к когнитивной лингвистике, в фокусе исследования которой находятся когнитивные структуры и процессы.
Предметом изучения в предлагаемой диссертации является лингвокультурная специфика концептуализации качеств человека в английском языке.
Актуальность выбранной темы определяется общей установкой современной лингвистики на изучение концептуальной картины мира через язык и на разработку принципов описания отдельных ее фрагментов. Активно изучается проблема концептуализации действительности (Е.С. Кубрякова, Б.А. Серебренников, Г.Ф. Иванова, О.Г. Дубровская) и взаимосвязь концептов с языковой картиной мира (В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин, И.А. Стернин, Н.А. Красавский, Е.В. Бабаева и др.).
Актуальность исследования обусловлена антропоцентрическим подходом к исследованию языка, то есть ориентацией современной лингвистики на человеческий фактор в языке. Этот подход позволяет взглянуть на лексическую систему определенного языка как на способ отражения коллективного языкового сознания его носителей.
В данной работе основное внимание направлено на аксиологические аспекты анализа англоязычного языкового сознания, позволяющие понять, какие ценности являются особенно значимыми для данного языкового коллектива. Аксиологическим составляющим языковой культуры посвящены работы таких лингвистов, как Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, Е.М. Вольф, В.Н. Телия, В.И. Шаховский, А.Д. Шмелев и др.
Большое внимание уделяется контрастивному аспекту исследования, поскольку лишь в сопоставлении с тем, как соответствующие качества выражаются (или не выражаются) в иной языковой культуре (например, русской), можно говорить о специфике концептуализации качеств в английском языке.
Объектом исследования в работе являются существительные определенной морфологической структуры, а именно те именования лица, которые в английском языке образуются от глагольного корня при помощи номинативного суффикса -ег.
В отличие от английского языка, в русском языке применяется большой спектр суффиксальных средств номинации как профессий и типично выполняемых действий, так и оценок. Например, лексемы с суффиксом -тель имеют как общее профессионально-деятельностное значение (собиратель, ср.: collectioner), так и аксиологическое (плеватель напр. на условности, ср.: spitter). То же самое можно сказать и об остальных наиболее продуктивных русских суффиксах. Ср.: -щик проф. упаковщик (packer), акс. жалобщик (complainer); -чик(чек) проф. наладчик (fixer), акс. растратчик (defaulter); -ун проф. бегун (runner), акс. крикун (screamer); -ок проф. ходок (walker), акс. едок (eater); -ец(иц) проф. продавец (seller), акс. льстец (flatterer); -ик(ек) проф. механик (mechanic), акс. нытик (whiner); -ак проф. вожак (leader), акс. простак (gander); -ач проф. палач (executioner), акс. рвач (grabber); -арь проф. писарь (writer), акс. бунтарь (rioter); -ник проф. мельник (miller), акс. выпендрежник (attention-seeker) и др.
Таким образом, выбор данного объекта исследования обусловлен крайне высокой, почти абсолютной, продуктивностью английского суффикса -ег, что существенно отличает его от суффиксов, участвующих в девербативном (то есть отглагольном) именовании лица в русском языке. Это позволяет предположить особую роль, которую этот «универсальный» суффикс играет в концептуализации смыслов в английском языке.
Суть основной гипотезы данной работы состоит в том, что девербативная модель на -ег имеет важный для английского языкового сознания когнитивный статус: она не только именует человека по выполняемой им деятельности (to teach - teacher), но и является средством выражения оценки — характеризации человека по его действиям.
Цель исследования состоит в том, чтобы посредством семантического анализа речевого употребления девербативов на -ег выявить набор ценимых и поощряемых качеств и характеристик человека, равно как и описать те качества, которые осуждаются в английской языковой культуре.
Для реализации данной цели были поставлены следующие задачи:
Определение когнитивного статуса модели Vb~er среди прочих девербативных моделей.
Разработка системы лингвистических критериев для выявления оценочной семантики слова, позволяющих отобрать среди девербативов' названной структуры те, которые имеют аксиологическую семантику, то есть не просто называют человека по его деятельности, но служат для выражения позитивной или негативной оценки личности.
Рассмотрение композитного словообразования на примере слов-сценариев с точки зрения степени эксплицитности, полноты / неполноты переосмысления аксиологического компонента и знака денотата (+ / -).
Создание словарного списка английских девербативов характеризации лица, лакунизированых в русском языке.
Исследование корпуса контекстов употребления выявленных девербативов в различных печатных, медийных и электронных ресурсах с целью получения наиболее «живого» и современного языкового материала. Выбор данных ресурсов обусловлен тем, что они отражают актуальные тенденции динамического словообразования современного английского языка, наряду с лексикой, устойчиво фиксированной в словарях.
Анализ особенностей словообразовательного, синтаксического и текстового функционирования выявленных девербативов.
Выявление лакунизированных областей концептуализации качеств лица / деятеля в английском и русском языках посредством работы с двуязычными словарями.
Обобщение семантических сфер оценки, концептуализируемых конкретной морфологической моделью, структурирование фрейма оценки качеств лица в английском языке, выражаемого посредством именований на -ег.
Для решения обозначенных задач использовались общенаучные методы: интроспекция и описательный метод, включающий приемы наблюдения, описания, контрастивного сопоставления и обобщения, а также комплексный лингвистический метод концептуального анализа, включающий в себя лексикографический, компонентный, дистрибутивный и контекстуальный анализ. Также в работе использовались методы корпусного анализа и прием количественных подсчетов.
На защиту выносятся следующие положения:
Английская словообразовательная модель Vb~er обладает крайне высокой продуктивностью, формируя важную для лексической системы английского языка сферу именования человека по выполняемому им действию.
Девербативная модель на -ег приобретает также дополнительный аксиологический смысл, являясь, помимо денотативного обозначения деятеля, средством выражения оценки человека по его действиям.
Девербативы на -ег должны рассматриваться в их соотнесенности со всей системой английских девербативных имен Vb~ing, Vb~able, Vb~er, обозначающих (помимо лексических характеристик денотата) также аспектуальные признаки действия, характеризующего этот денотат.
Аспектуальный компонент активности и хабитуалъности, характерный для грамматической семантики девербативов на -ег, позволяет объяснить, почему характеризация лица по его деятельности приобретает в современном английском языке все более заметную аксиологическую маркированность.
Помимо универсально выделяемых этических, эстетических, сенсорных и утилитарных оценок для носителей английского языкового сознания принципиально значимой оказывается также оценка человека по его активности / пассивности, часто лакунизированная в русском языке.
В отличие от оценки в русском языке, где лексически обычно маркируются отклонения от морального стандарта, в английском языке благодаря модели Vb~er лексически маркированным оказывается именно моральный стандарт, т.е. поощряемое в данной языковой культуре качество активности субъекта. Теоретико-методологической базой исследования послужили труды отечественных и зарубежных исследователей в области этнолингвистики и лингвокультурологии (В. Гумбольдт, А. Вежбицкая, С.Г. Воркачев, В.И. Карасик, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов, Н.В. Уфимцева), когнитивной лингвистики (Н.Н. Болдырев, И.А. Стернин, Е.С. Кубрякова), семантики (Н.Д. Арутюнова, Е.М. Вольф, В.Н. Телия), словообразования (Р.А. Будагов, Ю.А. Жлуктенко, В.И. Заботкина, П.М. Каращук).
Изучение данной проблемы важно как в теоретическом плане, поскольку расширяет наши представления о принципах номинации релевантных, ценимых и осуждаемых качеств лица в англоязычной картине мира, так и в практике перевода и межкультурной коммуникации.
Научная новизна состоит в когнитивной направленности анализа отдельной словообразовательной модели, а также в комплексном подходе к исследованию, позволяющему вскрыть важные аспекты языкового сознания англичан, проявляющиеся на стыке словообразования и грамматики.
Практическая ценность работы состоит во включении в исследование новейшего корпусного материала, в рассмотрении некоторых семантических ограничений в словообразовании по продуктивной модели Vb~er, в создании словаря оценочных девербативов английского языка, не имеющих прямых соответствий в русском языке, и в выявлении способов перевода таких девербативов на русский язык.
В дальнейшем материал может быть использован в практике преподавания английского языка, в переводоведении и лингвострановедении.
Структура работы. Работа состоит из Введения, четырех глав, Заключения, Библиографии и двух Приложениий. Глава I посвящена обзору теоретических положений, в русле которых в диссертации исследуется концептуализация качеств лица в сфере английской девербативной номинации. В Главе II обосновывается особый статус девербативной модели на -ег в системе именования лица в современном английском языке. В Главе III рассматриваются все структурно-семантические типы именований человека, в состав которых входит глагольная основа и суффикс -ег, исследуется их функционирование в Британском Национальном Корпусе и разрабатываются лингвистические критерии, позволяющие установить их аксиологический потенциал. В Главе IV на основании разработанных критериев устанавливается корпус английских оценочных девербативов на — ег, который затем обследуется на предмет наличия/отсутствия лексических эквивалентов в русском языке. Выявленные безэквивалентные девербативы анализируются с целью установления лингвоспецифических особенностей концептуализации качеств лица средствами английской девербативной номинации. Приложение I содержит список девербативов характеризации лица на -ег, противопоставленных по знаку (+) (—) и являющихся безэквивалентными по отношению к девербативной номинации лица в русском языке. Приложение II представляет собой график-схему наиболее концептуализированных областей девербативного именования лица в английском языке, т.е. тех характеристик человека, которые имеют наиболее плотную вербализацию и представлены наибольшим количеством лексем, образованных по модели Vb~er.
Апробация работы проходила на следующих конференциях и чтениях: Конференция, посвященная 100-летию со дня рождения В.Н. Ярцевой «Аналитизм в языках различных типов: сорок лет спустя», 2 ноября 2006 (г. Москва); IV Международная научная конференция «Язык, культура, общество», 27-30 сентября 2007 г. (г. Москва), на заседаниях кафедры английского языка №3 МГИМО (У) и в рамках заседаний сектора германских языков ИЯз РАН (г. Москва),
По теме исследования имеются следующие публикации: «О некоторых тенденциях к усилению аналитизма в образовании английских девербативных существительных (на материале сравнения единиц типа bystander/stander-by)» (Материалы чтений памяти В.Н. Ярцевой. Аналитизм в языках различных типов: сорок лет спустя, Москва 2006, Выпуск второй, стр. 200 - 206); «Концептуализация качеств в сфере девербативного именования лица в английском языке» (Тезисы докладов IV международной научной конференции «Язык, культура, общество», Москва 2007, стр. 65 — 66); «Контрастивный анализ концептуализации качеств в девербативной номинации русского и английского языков» (Вопросы филологии. Москва 2007, № 4, стр. 97-101); «Структурно-семантические ограничения на образование английских оценочных девербативов на -ег» (Тезисы докладов V международной научной конференции «Язык, культура, общество», Москва 2009, стр. 37-38); «Структурно-семантические ограничения на образование английских оценочных девербативов на -ег» (Филологические науки в МГИМО, Москва 2010)
Языковая личность как объект комплексного изучения лингвистики
Для многих современных лингвистов в центре исследования находится понятие «Человек - сознание - язык», так как человек является создателем, носителем и пользователем языка. В его сознании формируется и развивается система понятийных ценностей, которые находят отражение и закрепление в языке. В настоящее время комплексное изучение языковой личности затрагивает все больше сфер научного знания: философию, историю, социологию, лингвистику и т.д. Нынешний этап развития языкознания также характеризуется возрастающим интересом к языковой личности. Понятием «языковая личность» языковеды оперируют давно. Так, уже В.В. Виноградов рассматривал языковую личность как фокус скрещения и смешения разных социально-языковых категорий. Антропоцентрический подход лингвистики конца XX — начала XXI вв. поставил языковую личность в центр внимания многих исследователей и в этой связи дал ряд более узких, конкретных определений. Например, авторы статьи «Русская языковая личность и задачи ее изучения» понимают языковую личность как «совокупность способностей и характер человека, обуславливающие создание и восприятие им речевых произведений (текстов) через язык; личность, реконструированную в основных своих чертах на базе языковых средств, как многокомпонентный набор языковых способностей, умений, готовностей к осуществлению речевых поступков» [Караулов, Красильникова, 1989, с. 3]. При этом, несомненно, каждый человек индивидуален и является представителем одновременно множества культур, каждой из которых соответствует свой язык или вариант языка. Языковая личность - это также многокомпонентная парадигма речевой личности.
Языковая личность, как отметил Ю.Н. Караулов, «это та сквозная идея, которая пронизывает все аспекты языка и одновременно разрушает границы между дисциплинами, изучающими человека, поскольку нельзя изучать человека вне его языка» [Караулов 2006, с. 3]. А Т.Г. Попова отмечает, что в понятии «личность» переплетены две стороны. Во-первых, личность — как продукт общественного развития. Во-вторых, личность — не пассивно, а активно действующий участник общественной, трудовой и познавательной деятельности, субъект материального и духовного общения, осознающий свое место в мире людей, свое отношение к ним, их потребностям, мотивам, интересам и целям, осознающий самого себя [Попова, 2006].
Г.И. Богин в своей работе говорит также о речевой личности, определяя языковую личность как носителя языка, рассматриваемого с точки зрения его способности к речевой деятельности [Богин 1984]. С.А. Сухих говорит о коммуникативной личности, считая, что языковая личность — это совокупность особенностей вербального поведения человека, использующего язык как средство общения [Сухих 1997, с. 34].
В.И. Карасик определяет языковую личность как обобщенный образ носителя культурно-языковых и коммуникативно-деятельных ценностей, знаний, установок и поведенческих реакций [Карасик 1992, с. 46].
Все эти определения объединяет главный признак языковой личности — наличие языкового сознания и самосознания. Оно является отражением структуры языковой личности, состоящей из трех уровней, выделенных Ю.Н.Карауловым [Караулов 2006, с. 5]
1) вербально-семантический уровень, предполагающий для носителя нормальное владение естественным языком.
2) когнитивный уровень, единицами которого являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой индивидуальности в более или менее систематизированную картину мира, отражающую его иерархию ценностей. Этот уровень охватывает интеллектуальную сферу личности.
3) прагматический уровень, включающий цели, мотивы, интересы, установки и интенциональности. Он обеспечивает в анализе языковой личности закономерный и обусловленный; переход от оценок ее речевой деятельности к осмыслению реальной деятельности в мире.
По мнению Ю.Н. Караулова [Караулов 2006, с. 6], мировоззрение есть результат синтеза когнитивного и прагматического уровней, результат взаимодействия системы ценностей личности с ее жизненными целями, поведенческими мотивами и установками, проявляющийся в порождаемых ею текстах.
Таким образом, языковая личность рассматривается в диссертации как базовый совокупный образ носителя определенного языка, основанный на мировоззренческих установках, ценностных приоритетах и поведенческих реакциях, и закрепленный в лексической системе языка [Сентенберг 1994, с. 14]. Данное определение важно для нас тем, что подчеркивает, что, закрепляя за именованием определенных качеств лица отдельную словарную единицу, язык тем самым закрепляет определенные релевантные для данного языкового коллектива мировоззренческие установки, ценностные приоритеты и поведенческие реакции.
Направленность лингвистики на изучение человека в контексте его мировоззрения и ценностных установок и обуславливает наш выбор именования лица в качестве предмета исследования.
Понятие концепта, фрейма, гештальта, сценария
В нашем исследовании мы будем постоянно обращаться к понятию «концепт». Это понятие на сегодняшний день является центральным в исследованиях когнитивного характера. Е.С. Кубрякова и др. считают, что концепт служит для объяснения единиц ментальных или психических ресурсов нашего сознания и той информационной структуры, которая отражает знание и опыт человека; оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, концептуальной системы и языка мозга, всей картины мира, отраженной в человеческой психике [Кубрякова 1996, с. 90]. Н.Д. Арутюнова определяет концепт как понятие обыденной философии, которое возникает в результате таких факторов, как национальная традиция, фольклор, религия и идеология, жизненный опыт и образы искусства, ощущения и системы ценностей, то есть понимается как отражение определенных ценностей общества, хранящихся в сознании носителей языка, как некое средство для построения концептуальной картины мира [Арутюнова 1998, с. 243]. Ю.С. Степанов сравнивает концепт со сгустками культурной среды в сознании человека [Степанов 1997, с. 40].
Как мы видим, существует множество определений этого понятия, но все они схожи в том, что термин «концепт» имеет лингвокультурный характер и связывает сознание, культуру и речь, так как сознание - область пребывания концепта, культура детерминирует концепт, а язык и речь -сферы, где концепт опредмечивается [Карасик, Слышкин 2001, с. 76]. Примерно одинаково трактуется термин концепт и в других работах (Ср.: И. А. Стернина, Н.А. Красавского, Г.Г. Слышкина, Е.В. Бабаевой и др.)
Некоторые лингвисты склонны отождествлять концепт и понятие (например [Берков 1994]), но большинство исследователей стремятся отграничить одно от другого. Понятие - это высший продукт деятельности мозга, один из важнейших способов отражения объективной действительности, реализуемый в определенной логической форме. Оно является единицей языковой картины мира.
Концепты носят идеальный характер, это абстракции довольно высокого уровня и значительной степени обобщенности. Это единицы оперативного сознания, включающие представления, образы, понятия. Они являются единицами концептуальной картины мира [Кубрякова 1988, с. 143].
А.А. Залевская определяет концепт как объективно существующее в сознании человека перцептивно-когнитивно-аффективное образование динамического характера в отличие от понятий и значений как продуктов научного описания (конструктов) [Залевская 2001, с. 39].
В.И. Карасик считает, что «понятие - это мысль о предметах и явлениях, отражающая их общие и существенные признаки, а концепт - это идея, включающая не только абстрактные, но и конкретно-ассоциативные и эмоционально-оценочные признаки. Концепт - это точка пересечения между миром культуры и миром индивидуальных смыслов, это личностное осмысление, интерпретация объективного значения и понятия как содержательного минимума значения» [Карасик 2005, с. 24]. «Понятия - то, о чем люди договариваются, их люди конструируют для того, чтобы иметь общий язык при обсуждении проблем; концепты же существуют сами по себе, их люди реконструируют с той или иной степенью (не)уверенности» [Демьянков 2001, с. 45].
Наряду с термином концепт многие лингвисты сейчас используют пришедший из психологии термин гешталып, считая что, в зависимости от конкретных условий, концепты превращаются в различные специализированные формообразования - «гештальты» бытия. [Ляпин 1997, с. 16-18].
Гешталып является разновидностью концепта, наряду с представлением, понятием, фреймом и сценарием. Это закрепленный словом целостный образ, совмещающий чувственные и рациональные элементы, а также объединяющий динамические и статические элементы отображаемого объекта или явления (игра, деньги, любовь и т.д.). Представление — обобщенные чувственно-наглядные образы предметов и явлений. Понятие -мысль о наиболее общих, существенных признаках предмета или явления, результат рационального отражения основных, существенных признаков предмета. Фреймы — статические мыслительные картинки («класс», «супермаркет») [Стернин, Быкова 1998, с.56-58]. Сценарии — динамические мыслительные картинки (экзамен, футбол, пикник).
Термин фрейм, так же как и гештальт, изначально использовался в психологии, а впоследствии вошел и в другие гуманитарные дисциплины, такие как антропология, социология и лингвистика. В лингвистику этот термин был впервые введен Ч.Филлмором, предложившим под фреймом понимать «набор слов, каждое из которых обозначает определенную часть некоторого концептуального или акционального целого» [Филлмор 1988, с. 53]. Понятие фрейм, стандартно понимаемое как «структура представления знаний о типизированном объекте или стереотипной ситуации» [Баранов, Добровольский 1997, с 12], стало одним из постулатов когнитивной лингвистики, позволившим описывать иерархическую организацию концептов.
По М. Минскому, фреймы дают схематизированные представления о той или иной стереотипной ситуации, которые состоят из обобщенного «каркаса», воспроизводят устойчивые характеристики этой ситуации и «узлов», чувствительны к ее вероятностным характеристикам и могут наполняться новыми данными с их добавлением о структуре информации разных видов. Одна часть этой ситуации указывает, каким образом использовать данный фрейм, а другая часть - что предположительно может повлечь за собой выполнение фрейма, третья - что следует предпринять, если эти ожидания не подтвердятся. Особенности многообразных видов ощущений: слуховых, зрительных, вкусовых, осязательных, температурных др. называются модальностью [Минский 1988, с. 289-290].
Применительно к выраженности концептов языковыми единицами И.А. Стернин и Г.В. Быкова говорят о двух разновидностях:
- номинированные концепты - имеющие стандартное общеизвестное языковое выражение словом или фразеосочетанием.
- неноминироеанные концепты — не имеющие стандартного общеизвестного языкового выражения. Неноминированные концепты подразделяются на:
а) обнаруживающиеся не в отдельных единицах, а в группах и классах слов (понятийные категории, скрытые категории, классификационные концепты);
б) не представленные в лексико-фразеологической системе национального языка вообще (внутриязыковые лакуны) [Стернин, Быкова 1998, с. 63].
Категория оценочности в русском и английском языках
Для целей нашего исследования важно сравнить, какие коммуникативные черты картины мира являются релевантными для английской языковой культуры в отличие от русской. Под коммуникативно-релевантными чертами картины мира мы понимаем такие черты, которые оказывают прямое или косвенное влияние на коммуникативное поведение носителей английского языка, обусловливают его характер и содержание.
Что касается коммуникативно-релевантных особенностей русской картины мира, то, согласно современным лингвистическим исследованиям, большая часть русского словаря включает единицы с оценочными параметрами [Стернин 2003]. Вообще, стремление все оценить, приписать всему определенное качество - это неотъемлемая черта русского менталитета, отражающееся и в языковом сознании, и в коммуникативном поведении русских. Об этом же свидетельствует и огромный словообразовательный арсенал русской морфологии. Здесь можно привести мнение физика-полиглота венгерки Като Ломб, что среди известных ей полутора десятка иностранных языков она особенно любит русский язык за его фантастическую способность передавать оттенки значения посредством богатейшего суффиксального словообразования, типа мальчик, мальчишка, мальчишечка, мальчонка, мальчуган, малец, малый и т.п. [Ломб, 1975].
В этом случае мы говорим о национальном менталитете -национальном способе восприятия и понимания действительности. Национальный менталитет определяется совокупностью когнитивных стереотипов нации. И.А. Стернин приводит забавный пример: американец при виде разбогатевшего человека думает: «богатый - значит умный», русский же в этом случае обычно думает: «богатый - значит вор» [Стернин 2003, с. 24]. Таким образом, национальный менталитет представляет собой национальный способ восприятия и понимания действительности на базе присутствующих в национальном сознании стереотипов, готовых мыслей, схем объяснений явлений и событий, механизмов каузальной атрибуции. Это стереотипы сознания. Немаловажным фактором, определяющим социальное, физическое, коммуникативное поведение народа является также и национальный характер, а именно психологические стереотипы поведения народа [Стернин 2003, с. 25]. Автор также подчеркивает, что русским свойственна «оценочность, любовь к высказыванию оценок людей и событий в процессе общения» [Стернин 1996, с. 104].
По мнению К. Касьяновой, «одной из составляющих русского этнического характера является «судейский комплекс», это означает постоянную необходимость оценивать свое и чужое поведение с точки зрения определенных эталонов и норм поведения, принятых в нашей культуре, стремление встать на «объективную» точку зрения» [Касьянова 1994, с. 220]. Скорее всего, с этим и связано наличие массы слов, насыщенных эмоционально и экспрессивно. Ср.: злопыхатель, хиляк, урод, оборванец и т.д. Наличие названий животных, используемых в именовании и характеристике человека, также подтверждают это мнение. «Обширная группа слов типа увалень, пентюх, медведь, слон, корова, тупица и др. свидетельствуют о том, что русское языковое сознание пристрастно фиксирует такие человеческие свойства, как неуклюжесть, неловкость, неповоротливость» [Летаева 2006, с. 91]
Однако культурно-языковые обозначения лица связаны не только с национальным сознанием, но и с самосознанием. Это сознание, объектом которого является «я и подобные мне». Человек осознает себя и других по разным параметрам: внешние данные, привычки и нормы поведения, физиологические и физические свойства, интеллектуальные, психические, эмоциональные, нравственно-этические и др. Наименование лица будет маркированным, так как отношение человека к себе и другим не всегда объективно. Ср.: силач, слабак, доходяга, умница, добряк, злюка, пьянчуга, красотка, великан, верзила и т.д.
Как показывают экспериментальные исследования [Уфимцева 2000, с. 160], этот «судейский комплекс» весьма своеобразно проявляется и при восприятии человеческого тела как культурного предмета: русские неосознанно отдают предпочтение социальной характеристике той или иной части тела (добрые глаза, умные руки), а, например, литовцы и грузины размеру.
З.В. Сикевич, опираясь на свое исследование автостереотипа русского человека [Сикевич, 1996], делает вывод, что русских характеризует установка на «других», то есть групповой стереотип поведения и слабая фиксация самооценки. Русский - трудолюбив, работоспособен и вынослив, но значительно чаще ленив, халатен, беззаботен и безответственен, русским свойственен расчет на «авось» [Сикевич 1996, с. 11]. Западноевропейская культура предполагает, что каждая личность может воздействовать на мир самостоятельно, своими личными, индивидуальными актами [Касьянова 1994, с. 183].
По мнению К. Касьяновой, анализ русских пословиц, а именно «Терпение и труд все перетрут», наталкивает на интересный вывод о том, что эта пословица относится ко всем сферам жизнедеятельности человека, но эти сферы неравноценны. «Сфера, создаваемая и устраиваемая трудом, - это сфера земного, материального благополучия. Но поскольку сама эта сфера не котируется высоко, то и труд, как средство созидания в этой сфере, нигде не ставится в один ряд со спасением и терпением» [Касьянова 1994, с. 110-111]. Терпение для русских, наравне с последовательным воздержанием, самоограничением, самопожертвованием - это принципиальна ценность [Там же, с. 115]. В этой же работе К. Касьянова констатирует наличие у русских большей силы воли и большей упорядоченности, чем у американцев, которые обладают большей целеустремленностью и деловой установкой. То есть русский человек «оказавшись в ситуации действия, отдает предпочтение действиям ценностно-рационального типа перед целе-рациональными» [Там же, с. 164]. Даже понятие о личностном статусе (авторитете) в русской культуре весьма неоднозначно. К. Касьянова пишет: «От человека, имеющего очень высокий личностный статус, ожидается не только отзывчивость, но и в полном объеме требуются от него также властность, непримиримость и ... несамостоятельность [Там же, с. 280]». Еще одним аргументом в пользу мнения о том, что русский человек более рефлексирующая личность, нежели деятельностная, служат результаты ассоциативных экспериментов, в которых Н.В. Уфимцева приводит особенности специфики системности образов J сознания русских и англичан. Так, в русском языковом сознании наиболее важными являются такие типичные действия, как жить, думать, говорить. А для английского языкового сознания work, help, drink [Уфимцева 2000, с. 158].
Участие девербативной модели на -ег в реализации различных словообразовательных функций
Деривационный механизм языка по своим функциям неоднороден. В качестве модели описания словообразовательных функций примем классификацию Е.А. Земской, выделившей пять функций словообразования [Земская 1992, с. 8].
Во-первых, словообразование выполняет собственно номинативную функцию, при которой производное слово создается для наименования какой-то реалии или для переименования старой - предмета, действия, признака {антироман, лунодром). Эту функцию отмечаем, в частности, и у существительных на -ег, как отыменного, так и отглагольного происхождения. Например, baby-boomer (ребенок, родившийся в период резкого увеличения рождаемости в 1960е), baby-buster (ребенок, родившийся в период падения рождаемости после 1960х), backbencher (рядовой член парламента, сидящий на задних рядах), beachcomber (человек, живущий тем, что собирает всевозможные предметы, оставленные на пляже или выброшенные на него), commuter (человек, живущий в спальном районе, но приезжающий на работу в центр города), сосоопег (человек, проводящий свободное время дома, ставящий семейные ценности превыше социального положения), weekender (уезжающий на уик-энд) и др.
Продуктивность девербативных новообразований на -ег объясняется тем, что в современном мире стремительно возрастает разнообразие новых видов деятельности человека, как профессиональной, так и культурной, социальной, интеллектуальной и т.п. Кроме того, в современном английском языке все отчетливее вербализуется социальная сфера. Девербативы на -ег играют первостепенную роль в их вербализации в языковом сознании носителей английского языка, характеризуя человека по его поведению в социуме. Автор курса лекций по лексикологии современного английского языка Э.М. Дубенец приводит следующий пример [Дубенец, 2005]:
Ср.: People belonging to the lowest layer of the society are called survivers, a little bit more prosperous are called sustainers, and those who try to prosper in life and imitate those they want to belong to, are called emidaters. Those who have prospered but are not belongers are called achievers. Люди, принадлежащие к низшем слоям населения, именуются «вынужденные выживать» (to survive - выживать ), немного более обеспеченные именуются «способные поддерживать свою жизнедеятельность» (to sustain - поддерживать ), а те, кто стремятся к процветанию и подражают образу жизни состоятельных слоев, называются «подражателями» (to emulate — подражать ), те, кто добились успеха, но еще не «принадлежат к среднему классу» (to belong — принадлежать ), называются «достигнувшими чего-то в жизни» (to achieve - достигать ) http://abiturient.biz/Lx-Neologisms.html
Обратим внимание на то, что ни одно их этих английских девербативных именований человека не имеет прямого словарного соответствия в русском языке и нуждается в описательном переводе.
Во-вторых, словообразование выполняет конструктивную функцию, так как производное создается в целях изменения структуры речи: происходит свертка пропозиции, упрощается синтаксическое построение речи (моржевание, раскрутка).
В английском языке эта функция активно используется моделью Vb-er для свертывания дескриптивных пропозиций: dunker "любитель макать печенье в чай" he, who likes to dunk biscuits in tea; streaker "голый бегун, протестующий против чего-либо" he, who likes to streak, especially at large gatherings; hater "завистник, который не может выносить успехи другого" he, who is not happy for someone else s success; basher "тот, кто наносит удар, непримиримый противник"; joiner "социально-активный человек, свой парень в любой компании, любитель потусоваться"; marrier "человек, готовый связать себя брачными узами" и др.
Важно отметить, что девербатив, реализующий конструктивную функцию, не только называет характерное для субъекта действие, но и имплицирует конкретные объекты, и / или обстоятельства, вовлеченные в данную деятельность, то есть задает определенный сценарий.
В-третьих, Е.А. Земская выделяет компрессивное словообразование, которое служит целям сокращения уже имеющихся в языке номинативных единиц. Оно включает разного рода сокращенные номинации {подсобка = подсобное помещение, главбух = главный бухгалтер, ср.: undies — underwear, chauf = chauffeur, varsity = university etc.). В сфере именования на -ег эта функция выражена в основном в деноминативном и отадъективном словообразовании. Ср.: miker = microphone broadcaster; bikester = bicycle rider, magger - magazine writer, libber = liberal person: progger = an experienced programmer.
Четвертая функция - экспрессивная, направлена на создание производного слова с целью выражения субъективного отношения говорящего, его оценки по отношению к тому, что именуется или к адресату речи {старушенция, здоровьишко). При употреблении подобных слов задача человека, прежде всего, состоит в том, чтобы выразить отношение и оценку, а не фактически именовать денотат. Эта функция словообразования скорее характерна для русского языка, так как русский язык обладает большим арсеналом экспрессивных суффиксов, в отличие от английского, где оценка добавляется либо другими лексическими средствами, либо должна быть декодирована из контекста на базе имеющихся в картине мира стереотипов. Ср.: "старушенция" oldie, wrinklie, granny, old trot, creaker, geezer. Исключение составляет суффикс -о, который переносит нейтральные лексемы в разряд разговорных, которые, в свою очередь, выражают пренебрежительное или панибратское отношение к человеку, называемому таким образом. Ср.: kiddo (kid), journo (journalist), milko (milkman), oldo (old man or woman), weirdo (weird person), wino (wine drinker).
Что касается девербативов на -ег, то, как мы уже отмечали в первой главе и как будем это специально исследовать в последующих главах диссертации, семантика оценки представлена в них весьма часто.
Ср.: Не is such a sleeper (takes forever to get him awake) and not latching well. Он такой любитель поспать (сто лет его не добудишься), да еще и плохо запирает дверь . х Ср.: How could such a quitter and lousy performer get a promotion? Как мог такой слабый, пасующий перед трудностями человек и плохой исполнитель получить продвижение? Ср.: About 5% of every workforce is allergic to work. These employees are shirkers. Около 5% рабочей силы испытывают аллергию на работу. Такие работники называются сачками".
Однако сам по себе суффикс -ег абсолютно лишен оценочности. В отличие от непосредственной экспликации оценки экспрессивными суффиксами в русском языке, оценочность английских девербативов имплицитна и декодируется коммуникантами на базе их лингво-культурных стереотипов. Сказанное можно сопоставить с результатами сравнительного исследования коммуникативного поведения русских и англичан, проведенного И.А. Стерниным [2003], свидетельствующего о том, что для коммуникативного поведения русских, в отличие от коммуникативного поведения англичан, характерно повышенное стремление к вербальной оценке лиц и к большей ее категоричности.
