Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Интертекстуальность и её функции в художественном тексте 10
1.1. Проблема понимания и интерпретации текста в современной лингвистике 10
1.2. Теория интертекстуальности: истоки и современность 18
1.3. Основные типы интертекстуальных элементов и их функции в речевой деятельности 30
1.3.1. Особенности хранения, организации и активизации прецедентных феноменов в сознании языковой личности 30
1.3.2. Классификация интертекстуальных сигналов и их функции в художественном тексте 35
1.4. Миф как конвенциональный стереотип человеческого сознания 45
1.5. Философия постмодернизма 50
1.5.1. Базовые компоненты постмодернистского дискурса 50
1.5.2. Интертекстуальная игра как основная
стратегия постмодернизма 56
1.5.3. Карнавализация постмодернистского дискурса 63
Выводы по главе 1 66
Глава 2. Интертекстуальные связи и их специфика в произведениях Анджелы Картер 69
2.1. Особенности концептуальной системы автора 69
2.1.1. Основные компоненты идиостиля автора 69
2.1.2. Особенности концептуальной системы Анджелы Картер 73
2.2. Анализ функционирования мифологических интертекстов В творчестве А. Картер 87
2.3. Источники интертекстов и специфика их функционирования в произведениях А. Картер 101
2.3.1. Интертексты из классической английской литературы 101
2.3.2. Шекспировский интертекст в романах А. Картер 109
2.3.3. Шекспировский гипертекст в творчестве А. Картер 133
2.4. Специфика функционирования антропонимов в текстах А. Картер 138
2.5. Роль фразеологических единиц в актуализации смысла романов А. Картер 145
Выводы по главе 2 156
Заключение 159
Библиография 163
Справочная литература 178
Список цитируемых источников 179
Список источников интертекстов 179
- Проблема понимания и интерпретации текста в современной лингвистике
- Миф как конвенциональный стереотип человеческого сознания
- Основные компоненты идиостиля автора
- Шекспировский интертекст в романах А. Картер
Введение к работе
Отличительной чертой современной лингвистики и гуманитарной науки в целом является переход от монологической системы восприятия к диалогической. Концепция диалогизации лежит в основе многих положений рецептивной эстетики, филологической герменевтики и теории интертекстуальности как её составной части. По мнению Ю.М. Лотмана, само человеческое сознание по своей природе диалогично. Для того чтобы работать, сознание нуждается в сознании, текст — в тексте, культура — в культуре. Наиболее полное воплощение идеи диалогичности нашли в работах М.М. Бахтина, который рассматривает каждый текст как звено в цепи, как диалог не только между автором и читателем, но и между эпохами и культурами.
Толкование текста имеет многовековую историю. Искусство понимания текстов (герменевтика) ведёт начало от Древней Греции. Современная филология вновь обращается к идеям герменевтики, которые долгое время оставались невостребованными. Подобные периоды разрыва и забвения предшествующих традиций вполне характерны для сложной линии развития лингвистики.
С середины 70х годов XX века большинство исследователей начинают говорить об эпохе постгенеративизма. В лингвистике наблюдаются новые тенденции: исследование выходит за пределы предложения, развивается коммуникативно-дискурсный подход к языку, происходит формирование прагматической парадигмы и наблюдается стремительное развитие когнитивной лингвистики. Исследование интертекстуальности в рамках когнитивной парадигмы прежде всего связано с вопросами интерпретации текста, диалога сознаний автора и читателя. Интертекстуальность рассматривается как феномен, без учёта которого понимание смысла художественного текста зачастую оказывается невозможным.
Философский аспект интертекстуальности конкретизируется общей идеей о единстве и преемственности культуры и научного знания.
Данная работа посвящена изучению особенностей интертекстуальных связей и специфики их функционирования в произведениях Анджелы Картер, одной из наиболее ярких представительниц постмодернизма. Проблемы, исследуемые в работе, рассматриваются в рамках антропоцентрической парадигмы.
Актуальность темы определяется тем, что интертекстуальность является базовой категорией культуры постмодерна, основным приёмом и неотъемлемым компонентом постмодернистского дискурса.
Способы включения в текст фрагментов из других текстов, а также особенности функционирования интертекстов определяются стратегией автора. Интегрирование лингвистического и литературоведческого подходов способствует более глубокому анализу концептуальной и языковой картины мира автора, позволяет выявить особенности его идиостиля.
Предметом исследования в данной работе являются особенности интертекстуальных связей в композиции постмодернистского романа.
Целью данной работы является комплексный поуровневый анализ интертекстуальных включений в тексте романов Анджелы Картер, определение роли интертекстуальных элементов в формировании идиостиля и их роль в выражении концептуальной системы автора.
Цель исследования определяет постановку следующих задач:
1) формирование теоретических основ интертекстуальности, исследование типологии интертекстуальных элементов и их функций в художественном тексте;
2) изучение особенностей концептуальной системы автора;
3) рассмотрение базовых компонентов постмодернистского дискурса;
4) изучение источников интертекстов и специфики их функционирования в романах А. Картер;
5) определение роли антропонимов в организации романов А. Картер;
6) анализ кодовой интертекстуальности, изучение роли фразеологических единиц в актуализации смысла постмодернистского романа.
Характер работы и задачи исследования определили и методику исследования, которая является комплексной по своей сути и включает интертекстуальный поуровневый анализ, метод сопоставления исследуемого текста с его претекстом, элементы концептуального, этимологического и контекстуального анализов.
Теоретическую основу исследования составили теоретические положения, сформулированные в фундаментальных трудах И. В. Арнольд, М.М. Бахтина, Ю.Н. Караулова, Ю.М. Лотмана, И.П. Смирнова, П.Х. Торопа, Ю.Н. Тынянова, в исследованиях Г.В. Денисовой, Г.Г. Слышкина, Н.А. Фатеевой, а также в ряде работ зарубежных исследователей: Г. Аллена, Р. Барта, X. Блума, Ж. Женетта, Ю. Кристевой, М. Риффатерра, М. Тернера и других.
Научная новизна диссертации заключается в том, что интертекстуальность впервые представлена как компонент идиостиля автора. Новым является рассмотрение постмодернистского романа как «третичного текста» (Библия - Шекспир - Картер). Впервые исследуется роль фразеологических единиц в формировании интертекста.
Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что она вносит определённый вклад в развитие теории интертекстуальности, в изучение вопросов, связанных с интертекстуальной игрой как основной стратегией литературы постмодернизма. Кроме того, теоретически значимым представляется выделение интертекстуальности в качестве важного компонента идиостиля.
Практическая значимость исследования состоит в том, что его теоретические положения и представленные результаты интертекстуального анализа могут быть использованы в курсах лингвистики текста, стилистики, интерпретации художественного текста, при написании курсовых, выпускных квалификационных и диссертационных работ, а также стать основой самостоятельного спецкурса по проблемам интертекстуальности.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Интертекстуальность — одна из доминант культуры постмодернизма - является важным компонентом идиостиля Анджелы Картер. Обращение А. Картер с прецедентными текстами представляет собой постмодернистский подход к наследию прошлого. Используя античные мифы и произведения художественной литературы, она облачает их в карнавальную форму, соединяя серьёзное и смешное, используя различные методы концептуальной подсказки.
2. Базовые концепты в творчестве А. Картер - концепты любви, семьи, смерти, материнства - представляют собой ведущие архетипы, лежащие в основе мифотворчества. Однако в её произведениях смысловые поля, образованные данными концептами, репрезентированы такими лексическими единицами, которые полностью подтверждают неординарность мышления этой писательницы. Традиционные представления намеренно разрушаются и пересматриваются
3. В творчестве А. Картер дихотомия «текст-антецедент» - «текст консеквент» превращается в трёхмерную конструкцию (Библия -Шекспир - Картер), что даёт основание рассматривать её произведения как «третичный текст».
4. Важную роль в организации произведений А. Картер играют антропонимы. Отличительная особенность антропонимов - концентрация значительного объёма информации на незначительном отрезке текста.
Имена собственные обладают значительным ассоциативным потенциалом, их интенсиональное употребление позволяет использовать те или иные признаки, присущие данному прецедентному имени, для создания образа героя.
5. В формировании интертекстуальных связей участвуют не только цитаты и аллюзии, но и фразеологические единицы, различные смыслы которых интерпретируются в пространстве социального и культурного знания. В романах А. Картер пословицы и идиомы подвергаются различным трансформациям, что усиливает выразительность художественного произведения. Окказиональные преобразования фразеологизмов являются яркой особенностью идиостиля А. Картер, так как дают возможность выразить то, что не может быть выражено словом или фразеологизмом при его узуальном использовании.
Материалом исследования послужили фрагменты текстов из четырёх произведений Анджелы Картер. Общий объём отрывков с интертекстуальными включениями составил свыше 3000. При рассмотрении общих положений теории интертекстуальности в качестве иллюстративного материала привлекались произведения Г. Грина, П. Джеймс, Дж. Сэлинджера, Дж. Фаулза и Г. Хэррисона.
Структура работы.
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.
Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, её научная новизна, формулируется цель и задачи исследования, определяются методы исследования, теоретическая и практическая значимость работы.
В первой главе анализируются различные концепции в теории интертекстуальности, определяются основные типы интертекстуальных элементов и их функции в художественном тексте, исследуется роль интертекстуальности в культуре постмодернизма.
Во второй главе анализируется роль интертекстуальности в формировании идиостиля автора, проводится поуровневый анализ интертекстуальных связей в творчестве Анджелы Картер, определяются источники интертекстов и устанавливаются функции интертекстуальных включений в организации постмодернистского романа.
В заключении обобщаются основные результаты исследования и « определяются перспективы дальнейшего изучения интертекстуальности как лингвокультурологической категории.
Библиографический список содержит 186 наименований, из них 37 на иностранных языках. Список использованных для анализа текстов включает 10 наименований, список источников интертекстов — 14 наименований, список справочной литературы — 5 наименований.
Апробация работы. Основные положения диссертации отражены в 6 публикациях, раскрывающих основное содержание диссертации, а также в докладах на научных конференциях: международной научно-практической конференции «Проблемы межкультурной коммуникации в теории языка и лингводидактике» (сентябрь 2003 г., Барнаул); первой международной конференции Ассоциации англоведов и преподавателей английского языка «Полифония образования и англистика в мультикультурном мире» (ноябрь 2003 г., Москва); региональной научно-практической конференции т молодых учёных «Актуальные проблемы гуманитарного знания» (октябрь 2004 г., Барнаул).
Проблема понимания и интерпретации текста в современной лингвистике
Многочисленные исследования последних десятилетий выдвинули текст на передний план в качестве объекта исследования целого ряда наук: лингвистики, литературоведения, культурологии, семиотики, эстетики, философии. Эти работы явились убедительным доказательством того, что текст обладает уникальной спецификой. По мнению Ю.М. Лотмана, «текст» является одним из самых употребляемых терминов в науках гуманитарного цикла (Лотман 1981: 3). Значительное количество работ, связаных с вопросом о границах текста, с проблемой соотношения текста и составляющих его элементов, с исследованием проблемы текста и контекста, а также отношения текста и воспринимающей его аудитории свидетельствуют об актуальности темы, указывают на область, в которой рождаются новые научные идеи. После продолжительного периода увлечения трансформационной грамматикой в 60-х годах появилась тенденция к изучению «естественного» языка в его коммуникативной функции. Вновь возродившийся интерес к проблемам текста, к вопросам его понимания и интерпретации послужил основой для развития нового направления -лингвистики текста: «Уже давно стало очевидным, что надфразовый синтаксис... должен изучаться... Сомнение в том, являются ли надфразовые образования единицами языковой системы, - это не сомнение в необходимости лингвистики текста; речь идёт о её характере и задачах» (Сгалл 1978: 79, 86). Изначально лингвистика текста была связана только с грамматическими структурами, но позднее эта научная дисциплина расширила свои границы, став общим обозначением любого лингвистического исследования текста. Развиваясь на стыке многих наук (герменевтика, семантика, стилистика, теория речевой деятельности, социолингвистика) лингвистика текста, как и любая другая научная дисциплина, имеет единый предмет - изучение моделей построения связной речи (Москальская 1981: 15).
В современной лингвистике центральное положение занимает прагматический аспект, поэтому на первый план выступают не проблемы семантической и формальной близости последовательно расположенных высказываний, а вопросы коммуникативного плана. Особое место в изучении этого аспекта принадлежит Ю.М. Лотману, который переосмыслил лингвистическое понимание текста, сместив акценты в сторону культурологической трактовки понятия. В его понимании текст -это «устройство, образованное как система разнородных семиотических пространств, в континууме которых циркулирует некоторое исходное сообщение» (Лотман 1981: 7). Таким образом, владение языком не является еще достаточным условием для адекватного понимания текста. Необходимо владение системой разнообразных - культурных - кодов, с помощью которых этот текст был зашифрован. По мнению Ю.М. Лотмана, наиболее сложные тексты созданы на языке искусства, они способны передавать информацию, заведомо превосходящую познавательные способности человека. Продолжая идеи М.М. Бахтина о диалоге, Ю.М. Лотман разрабатывает понятие семиосферы, включая в это семантическое пространство общественное и индивидуальное сознание, а также все созданные человечеством культурные ценности - тексты в широком смысле слова (Лотман 1992:121). Концепция Ю.М. Лотмана относится к семиотическому направлению, в рамках которого любое явление культуры рассматривается как знаковое или имеющее потенциально знаковый характер. Эту позицию разделяют И.В. Арнольд и И.П. Смирнов. И.В. Арнольд указывает, что под текстом в семиотике понимается всякое художественное произведение, все ценности культуры (Арнольд 1992: 53). Толкование термина «текст» зависит от той научной парадигмы, в которой работает интерпретатор. Существует много споров как о самом понятии «текст», так о его природе и границах. Дискуссии ведутся и по ф вопросу существования формальных условий, которым должен удовлетворять любой возможный текст. Помимо семиотического, существует и более узкое понимание термина «текст» в рамках лингвистического подхода. Текст трактуется как вербально выраженный продукт речемыслительной деятельности человека, обладающий определённой целенаправленностью и прагматической установкой, состоящий из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединённых разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи (Гальперин 1981: 18). В данном исследовании мы опираемся на определение, сформулированное И.Р. Гальпериным. В последние десятилетия большой интерес вызывает не только анализ текста, но и изучение процесса языковой деятельности, т.е. исследование дискурса. Под дискурсом мы понимаем текст в процессе его порождения, процесс, который протекает при наличии как минимум двух участников, интерпретирующих высказывания друг друга (Кубрякова 1996: 23). М.К. Бисималиева подчёркивает, что лингвистику текста необходимо рассматривать как компонент анализа дискурса, как языковую часть этого анализа (Бисималиева 1999: 79). По мнению большинства исследователей, текст выполняет как минимум две основные функции: передачу и хранение информации, и порождение новых смыслов (Бахтин, 1986; Лотман, 1981; Арнольд, 1995; Гальперин, 1974). Более того, Ю.М. Лотман выделяет третью функцию текста - функцию памяти: текст не только генератор новых смыслов, но и конденсатор культурной памяти. Особую остроту в современной лингвистике приобретает проблема понимания и интерпретации текста. Согласно позиции А.Ф. Лосева, «всякая наука есть наука о смысле или об осмысленных фактах, что и значит, что каждая наука - в словах и о словах» (Лосев 1990: 33). Б.А. Парахонский в этой связи отмечает, что гуманитарному знанию чужая мысль становится доступной только в виде текста, поэтому понимание в гуманитарном смысле - это понимание текста (Парахонский 1982: 126). Этой проблемой уже в течение многих веков занимается герменевтика.
Миф как конвенциональный стереотип человеческого сознания
Стремлением постмодернизма разрушить стереотипы объясняется один из глобальных принципов современности - демифологизация. Миф предстаёт как исходная точка для переосмысления канонов и создания иных моделей мира с особой структурой времени и пространства. Миф представляет собой особую форму сознания, выражающую мироощущение и миропонимание времени его создания. Споры по определению статуса «мифа» ведутся уже не одно столетие, что объясняется пристальным вниманием к данному феномену религиоведов, этнографов, философов, литераторов, лингвистов, историков культуры, психологов. Разные исследовательские позиции и уровни интерпретации мифа связаны с самой универсальностью мифа. Борьба мифологических школ свидетельствует о стремлении постичь через миф фундаментальные законы бытия. Рассматривая мифологию в разных аспектах, учёные, соответственно, по-разному подходят к определению, классификации и функциям мифа. Исследованию мифа в рамках лингвистической традиции посвящены многочисленные работы зарубежных и отечественных ученых, представителей различных концептуальных подходов: Э. Кассирера (символическая концепция), Э. Дюркгейма и Л. Леви-Брюля (социологическое направление), Б. Малиновского (функциональная школа), К. Леви-Стросса (структуралистская школа), Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова (отечественная школа семиотики), А.А. Потебни (лингвистическая концепция), А.Ф. Лосева (филологическая концепция). Э. Дюркгейм - основатель французской социологической школы -исходит из коллективной психологии и наличия качественной специфики социума: «Мышление групп иное, нежели отдельных людей; у него свои собственные законы..., нужно бы было посредством сравнения мифологических тем, народных предании и традиции, языков исследовать каким образом социальные представления нуждаются друг в друге или несовместимы друг с другом, смешиваются между собой или различаются» (Дюркгейм 1995: 14, 16). Дюркгейм сделал важное открытие, показав, что тотемическая мифология моделирует родовую организацию и сама служит её поддержанию. Идеи Э. Дюркгейма нашли своё продолжение в работах Л. Леви ф Брюля, который в мифе видел способ поддержания солидарности с социальной группой. Леви-Брюль выражает уверенность в том, что определённый тип общества имеет собственное мышление, и, более того, разным социальным типам будут соответствовать различные формы мышления (Леви-Брюль 1999: 22). Результаты этнологических исследований первых десятилетий XX века были использованы в работах немецкого философа Э. Кассирера. Согласно его теории, мифология представляет собой замкнутую символическую систему, объединённую характером функционирования и способом моделирования окружающего мира. Изучая фундаментальные структуры мифологического мышления и природу мифического символизма, Э. Кассирер пишет: «Миф лишь превращает определённое содержание представлений, данное как таковое, в форму сообщения, рассказа» (Кассирер 2000: 285). Основателем структурной типологии мифов стал воспитанник французской социологической школы К. Леви-Стросс. Его концепция базируется на том, что за кажущейся произвольностью, свободой и ничем не связанной изобретательностью мифа лежат законы, действующие на более глубинном уровне. Цель своего исследования К. Леви-Стросс формулирует следующим образом: создать инвентарь ментальных структур, исходя из этнографического опыта (Леви-Стросс 1999 (1): 19). Миф одновременно диахроничен (как историческое повествование о #) прошлом) и синхроничен (как инструмент объяснения настоящего и будущего). Структурализм открывает и доводит до осознания более глубокие истины, которые «в скрытом виде уже имеются в самом теле» (Леви-Стросс 1999 (2): 353). Значительное влияние на науку о мифе оказали исследования Дж.Дж.Фрэзера (английская антропологическая школа) и Б. Малиновского (функциональная школа). Существенную сторону всей концепции Фрэзера ф составляет тезис о приоритете ритуала над мифом. Благодаря вере первобытных людей в магические способности колдунов они-то и достигают влиятельного положения в племени, а в дальнейшем становятся правителями, вождями, царями (Фрэзер 1998: 93). Изучением вопроса о соотношении мифа и ритуала, а также о роли и месте мифов в культуре занимался Б. Малиновский. Он аргументированно связал миф с магией и обрядом, поставил вопрос о социально психологической функции мифа в архаических обществах: «... магия и религия - это не просто доктрины или философии, не просто системы умственных воззрений, а особые типы поведения, прагматические установки, построенные в равной мере на здравом смысле, чувстве и воле. Это и образ действия, и система верований, и социальные феномены, и личные переживания» (Малиновский 1998: 26). В отечественной школе исследования мифа необходимо подчеркнуть роль А.Ф. Лосева, крупнейшего специалиста по античной мифологии и связанному с ней кругу теоретических проблем. Он рассматривает миф как внеисторическую категорию, как модель - образец, как вещественное совпадение общей идеи и чувственного образа. «Миф не есть бытие идеальное, но - жизненно ощущаемая и творимая, вещественная реальность и телесная, до животности телесная действительность» (Лосев 1994: 14). А.А. Потебня, подходит к мифу с позиций лингвистики (семантики Ф) слова). Он увязывает воедино язык, фольклор и литературу, исходя из того, что «мифологически и символически понимаемое слово есть парадигма для всякого словесного искусства». Мифологическое мышление является источником познания (Потебня 1990: 284). Суммируя различные концепции и подходы к понятию «миф», можно выделить следующие функции мифа: 1) функция рассказа (Б. Малиновский, К.Леви-Стросс, Е.М. Мелетинский); Щ 2) моделирующая функция (Е.М. Мелетинский, А.Ф. Лосев, Э. Кассирер). Согласно теории Е.М. Мелетинского, специфика мифа заключается в том, что в виде рассказа о мироздании даётся описание некой модели мира (Мелетинский 1991: 44); 3) когнитивная функция (Э. Кассирер, К. Хюбнер, В.Н. Топоров); 4) общественно-поведенческая функция (А.Ф. Лосев, Е.М. Мелетинский); 5) эстетическая функция мифа (Е.М. Мелетинский, А.Ф. Лосев). Мифологические сюжеты и образы органично входят в современную литературу в виде различных интертекстов. С позиции теории интертекстуальности миф представляет собой рассказ о богах или героях, который, повторяясь циклично в течение длительного времени, отложился в языковом сознании в качестве конвенционального стереотипа, регулирующего восприятие текста. Это - «структурированный информационный блок - фрейм», который вводится в готовом виде в прозаический или поэтический текст (Бурова 2000: 9).
Основные компоненты идиостиля автора
Способ введения интертекстуальных элементов является одной из характерных черт индивидуального стиля автора, и, соответственно, исследование интертекстуальности не может считаться полным без рассмотрения концептуальной системы автора. Понимая текст как коммуникативное и смысловое единство, созданное с эстетическими целями, необходимо изучать и то, что это единство порождает (Бутакова 2001: 3). Концептуальная система возникает в результате накопления знаний, приобретённых в процессе отражения окружающего мира и накопления человеческого опыта, фиксируемого в языке.
Термин «картина мира» был выдвинут в рамках физики в конце XIX -начале XX веков. Картина мира - это «субъективный образ-гештальт объективного мира..., который может опредмечиваться в знаковых формах различного вида, не запечатлеваясь полностью ни в одной из них. Это глобальный образ мира, репрезентирующий его свойства в том виде, в котором они осмысляются его носителями, и являющийся интеграцией всех моментов психической жизни человека как представителя того или иного этноса на той или иной ступени их развития» (Маковский 1996: 15-16).
Концептуальная картина мира представляет собой систему концептов, информацию, которой располагает индивид о реальном или возможном мире. Человек является носителем определённой концептуальной системы, на основе которой он познаёт мир и осуществляет коммуникацию с другими носителями языка (Павилёнис 1983: 259-260). Изначально, в своём генезисе, концептуальная система носит невербальный характер. Концептуальная картина мира относится к области мышления, сознания. Однако язык является одним из основных инструментов познания, концептуализации и категоризации и, более того, оставляет свой специфический след на знании: «понятие времени и материи не даны из опыта всем людям в одной и той же форме. Они зависят от природы языка или языков, благодаря употреблению которых они развились (Уорф 1999: 89).
Язык и концепты получают своё наивысшее выражение в литературе, поэтому для изучения и анализа художественных произведений М. Тернер предлагает интегрировать лингвистический и литературоведческий подходы. Изучение литературы должно проходить в рамках изучения языка, а изучение языка - в рамках изучения человеческого разума (Turner 1991:4,14).
Концепт включает как сведения об объективном положении дел в мире, так и сведения о воображаемых мирах и возможном положении дел в этих мирах. Это то, что индивид знает, предполагает, думает, воображает об объектах мира. Г.Г. Слышкин определяет концепт как «единицу, призванную связать воедино научные изыскания в области культуры, сознания и языка, так как он принадлежит сознанию, детерминируется культурой и определяется в языке» (Слышкин 2000: 9). Таким образом, концепты не существуют вне сознания человека, а наоборот, являются неотъемлемой частью процесса восприятия и осмысления окружающего мира. Концептуализация - свойство мыслительной деятельности человека, способ освоения мира.
М. Тернер выделяет ряд важных особенностей концепта: 1) концепты - это мысли, это - характерная особенность процесса мышления; 2) концепты имеют нечёткие, расплывчатые границы и способны пересекаться, а иногда и частично совпадать с другими концептами; 3) концепты не даются в готовом виде, но являются продуктом осмысления окружающей действительности; 4) инструментом для выражения концептов служит язык; 5) язык влияет на процессы познания мира (Turner 1991: 152-153). Однако не всякое явление реальной действительности служит базой для формирования концепта, языковыми средствами кодируется лишь самая важная информация. Остальная часть представлена ментальными репрезентациями другого типа: схемами, образами, сценариями. Что касается прецедентных текстов, то они всегда формируют концепт. Соответственно интертекстуальность становится способом построения текста и выражением собственного поэтического «Я» через сложные отношения с текстами других авторов. Для исследования проблемы когнитивной, смысловой, эмотивной и коммуникативной цельности текста Л.О. Бутакова предлагает ввести понятие «авторское сознание» (Бутакова 2001: 3, 9). Авторское сознание не совпадает с реальным сознанием индивида, а лишь отражает его черты через формы своей репрезентации в тексте, позволяя обнаружить связь вербальных и ментальных компонентов. В основу моделирования авторского сознания легли идеи когнитивной лингвистики. Организация структуры текста отражает определённый способ освоения предметности с помощью концептуально-языковых форм, следовательно, исследование и понимание текста предполагает изучение концептуальной картины автора и её языковой представленности. К.Ф. Тарановский формулирует данный аспект следующим образом: «У всех поэтов есть свои любимые темы, свои любимые образы и даже свои любимые слова. Все эти повторяющиеся темы и образы создают внутренние циклы в творчестве данного поэта, циклы, которые невозможно вместить в точные хронологические рамки» (Тарановский 2000: 18).
Итак, язык и культура являются знаковыми системами, которые не могут не соприкасаться. Исходя из этого постулата, когнитивная парадигма в лингвистике порождает новое направление — концептологию. Концептология занимается изучением понятий, которые являются основой культуры, так называемыми «культурными концептами»: «любовь», «материнство», «вера», «счастье», «мечта», «судьба» и т.п. Ю.С. Степанов рассматривает интертекст как естественную среду существования культурных концептов (Степанов, 2001: 3-4), так как для их понимания не достаточно одного автора или произведения. Базовые концепты имеют универсальный характер, однако способ и степень их языковой представленности могут быть различными, что зависит от их значимости в культуре и ментальносте автора. М. Тернер подчёркивает исключительное влияние, которое оказывает «концепт мысли» (concept of mind) на «концепт идиостиля автора» (concept of writing) (Turner 1999: 246).
Шекспировский интертекст в романах А. Картер
Творчество Шекспира занимает особое положение в английской и мировой литературе в целом. Каждое последующие поколение открывает новые смыслы в произведениях этого автора, отделённого от нас несколькими столетиями. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его драмах. Ими можно мерить жизнь отдельного человека и можно отмечать стадии развития целого народа. Шекспир определил основные идеи и образы английской литературы, его произведения богаты и неисчерпаемы, как жизнь. Именно поэтому ядро прецедентных текстов английского читателя, вот уже на протяжении нескольких веков, составляет наследие Уильяма Шекспира.
Один из романов А. Картер - «Мудрые дети» - полностью соткан из цитат и аллюзий на произведения У. Шекспира. Судьбы героев романа А. Картер переплетаются с персонажами и различными ситуациями из комедий, трагедий и хроник Шекспира. Этим объясняется значительное количество цитат и аллюзий, в том числе антропонимов, топонимов, а также реминисценции, которые погружают читателя в неповторимую, волшебную атмосферу его поэтических образов. Беатриче, Джульетта, Корделия, Леди Макбет, Елена, Гермия, Дездемона, Клеопатра, Титания, Гамлет, Отелло, Яго, Ричард II, Король Лир, Ричард III, Эдмунд, Оберон, Пэк - все они оживают в романе «Мудрые дети», всех их собирает на свой карнавал одна из самых талантливых писательниц постмодернизма, которая стремилась охватить всё творчество Шекспира. Однако, по её собственному признанию, ряд произведений, в том числе «Тит Андроник» и «Два благородных родича», в роман так и не вошли (Clapp 1991:27). Общение А. Картер с наследием Шекспира - постмодернистский подход к классическому тексту. Инвариантный текст шекспировских пьес подвергнут деконструкции: выявлено таимое (эротические страсти и физиологические позывы), шекспировские персонажи и образы попадают в инородное окружение, вступая в диалог с современным мировоззрением. Согласно концепции Лорана Женни, интертекстуальность обозначает не смутное и таинственное накопление влияний, но работу трансформации и ассимиляции множества текстов, осуществляемую центрирующим текстом, сохраняющим за собой лидерство смысла (Jenny 1976: 262). Таким образом, «Мудрые дети» - это не нагромождение цитат и аллюзий, но осмысленный и продуманный диалог с Шекспиром и с Библией. Удивительной особенностью этого романа является то, что он представляет собой не «вторичный», а «третичный» текст: А. Картер трансформирует идеи Шекспира, которые уже подверглись «перекодировке» в его творчестве, так как их прототипом является Библия. М.Ю. Ефремова, занимаясь изучением библейской образности в английской драме елизаветинского периода, делает следующий вывод: несомненно то, что творчество Шекспира представляет собой вторичный по отношению к Библии текст. В поэтическом наследии Шекспира присутствует библейская лексика, имитация библейского стиля, совпадение образных мотивов, выбор аналогичных референтных ситуаций, генерирующих образность (Ефремова 1999: 10). В романе «Мудрые дети» дихотомия «текст-антецедент» - «текст-консеквент» превращается в более сложную конструкцию, что позволяет говорить о трёхмерном характере интертекстуальности. Третий текст увеличивает интерпретационный потенциал романа за счёт осуществляемого им напластования форм. М.Б. Ямпольский называет подобные конструкции «геральдическими», поясняя, что третий текст «работает в режиме прямо противоположном второму», одновременно сужая и расширяя смысл (Ямпольский 1993: 81). Исходный текст - Библия позволяет иначе взглянуть на проблематику произведения, переводит восприятие конкретных событий на глубинный уровень, на уровень философских обобщений. Само название романа «Мудрые дети» является аллюзией на «драматическую» комедию «Венецианский купец»: (100) It is a wise father that knows his own child (Shakespeare 1994: 394). А. Картер прибегает к инверсии шекспировской строки, создавая любопытный пример оксюморона (ведь мудрыми заведомо признаются взрослые, т.е. родители). Роман повествует о великой театральной династии Хазардов, которая в течение полутора веков является основой Британского театра, и о двух внебрачных близнецах, Доре и Норе Чане, незаконных дважды: по рождению, так как их отец, Мельхиор Хазард, отрицает своё отцовство, и по профессии, будучи не театральными актрисами, а танцовщицами мюзик-холлов. Семья Хазардов / Чансов вводит читателя в два противоположных мира: богатства и бедности, высокой и низкой культуры. С блестящим мастерством А. Картер показывает условность и иллюзорность этих границ. «Мудрые дети» - это не просто вызов порядку и т закону. Это утверждение того, что «другое» тоже имеет право на существование.
