Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Речевая интенция и акт речи как средство ее выражения 13
1.1. Понятие интенции в лингвистике 16
1.1.1 Структура речевой интенции и ее роль в процессе коммуникации 23
1.1.1 . Построение интенциональной модели коммуникативной ситуации на основе Теории Планирования (Planning Theory) Майкла Братмана 24
1.1.1 Построение интенциональной модели собственно речевой ситуации на основе Теории Релевантности (Relevance Theory) Д. Уилсон и Д. Спербера 30
1.2. Теория речевых актов и ее основные понятия 40
1.2.1. Предпосылки возникновения традиционной теории речевых актов 44
1.2.2 Речевой акт и его структура в традиционной теории речевых актов 47
1. 3. Типология речевых актов и принципы их классификации. 59
1.3.1. Иллокутивно-перформативный подход к классификации
1.3.2 Психологический подход к классификации речевых актов 67
1.3.3 Функционально - интерактивный подход к типологии речевых актов 70
1.3.4. Проблема косвенности речевых актов 75
Выводы по первой главе 78
Глава 2. Средства выражения интенции обещания в английском языке 80
2.1 К проблеме иллокутивно-перформативного подхода к классификации актов обещания. Промиссивы как подкласс комиссивных речевых действий 80
2.2 Дополнительные критерии классификации промиссивных актов речи 98
2.2.1. Классификация промиссивных речевых актов по количеству компонентов речевой интенции, представленных на поверхностном языковом уровне, и их интерактивная характеристика 98
2.2.2. Ситуативно-структурная классификация промиссивных речевых действий 106
2.2.3. Классификация промиссивных речевых актов по предполагаемому перлокутивному эффекту 116
2.3. О способах экспликации собственно коммуникативного и персуазивного компонентов интенции обещания 118
2.3.1 Промиссивные экспликаторы и их виды 118
2.3.2. Интенциональные интенсификаторы как средство выражения персуазивной интенции в рамках интенции обещания 124
2.3.3. Функционально-прагматическая модель средств выражения промиссивной интенции и ее структура 138
2.4. Клятва как речевой жанр. Промиссивные текстотипы и особенности их организации 144
Выводы по второй главе 163
Заключение 166
Библиография 172
Список использованных словарей 187
Список цитируемых произведений 188
Приложение № 1 190
- Понятие интенции в лингвистике
- . Построение интенциональной модели коммуникативной ситуации на основе Теории Планирования (Planning Theory) Майкла Братмана
- Функционально - интерактивный подход к типологии речевых актов
- проблеме иллокутивно-перформативного подхода к классификации актов обещания. Промиссивы как подкласс комиссивных речевых действий
Введение к работе
Со времени возникновения теории речевых актов (Дж. Остин, 1986; П.Ф. Стросон, 1986; О.Г. Почепцов, 1986, К. Bach, 1987 и др.)» в рамках которой впервые был рассмотрен феномен интенциональности речевого поведения, а сам термин "речевая интенция", будучи заимствованным из сферы философии, прочно закрепился в лингвистической науке, проблема изучения данного явления не теряет своей актуальности. На данном этапе российскими и зарубежными учеными активно изучаются и анализируются средства языковой номинации различных интенциональных состояний в системе естественных и искусственных языков (D. R. Traum, Е.А. Hinkelman, 1992; К. М. Jaszczolt, 1999; Н. И. Формановская, 2000; М. О. Taillard, 2001; М. Stone, 2002 и мн. др.), а само явление речевого намерения является одним из объектов изучения уже двух основных лингвистических течений, занимающихся проблемами интенциональности речи: теории речевых актов и теории релевантности (D. Sperber, D. Wilson, 1986; D. Sperber, 1994). Помимо исследований, направленных на изучение природы и свойств речевой интенции, все это время велась и до сих пор активно ведется работа по изучению способов выражения речевых намерений на поверхностном уровне (R.W. Gibbs, S.M. Delaney, 1987; Кобозева И.М., 2003 и др.)
Актуальность настоящего исследования определяется возросшим в последнее время интересом исследователей-лингвистов к феномену речевой интенции, и, в особенности, к способам выражения определенных видов речевого намерения на поверхностном уровне. Кроме того, данная работа представляется нам актуальной в силу того, что несмотря на достаточно давнюю историю понятия речевого намерения в применении к участникам вербальной интеракции (впервые это понятие было введено в науку о языке создателями традиционной теории речевых актов), до сих пор не существует единого понимания количества и свойств компонентов речевой интенции, мыслимой как сложное, многоуровневое образование, определенные составляющие которого имеют свои особые средства выражения на уровне языка, часто реализующиеся в пределах одного акта речи.
Объектом настоящего исследования послужил корпус эксплицитных и имплицитных высказываний с доминирующей интенцией обещания, состоящий из 2000 языковых единиц, извлеченных методом сплошной компьютерной выборки из художественных текстов английских и американских писателей, собранных в наиболее авторитетных электронных библиотеках международной сети (таких, как всемирная библиотека проекта "GUTENBERG", библиотека издательства BAEN Publishing Enterprises и др.)- При этом критериями для выделения исследуемых высказываний стали следующие:
возможность соединения с перформативным промиссивным глаголом (восстановление перформативной формулы) или комментирования с помощью такого глагола;
футуральная ориентация;
обращенность к адресату, предполагающая эффект воздействия на него. Кроме того, объектом исследования стали 100 текстов, функционирующих в рамках речевого жанра клятвы, определяемого в данном исследовании как разновидность обещания. Предпочтение именно компьютерной обработки выбранных объектов изучения обусловливается предоставляемой возможностью получения более точных, достоверных и, соответственно, приводящих к более объективным выводам, данных. Также стоит отметить, что компьютерная выборка позволяет определять и фиксировать в тексте сравнительно редко встречающиеся (исходя из частотности их употребления) явления, в том числе и явления, исследуемые нами.
Целью исследования является выявление, анализ и комплексная классификация средств выражения речевой интенции обещания в английском языке, а также рассмотрение особенностей функционирования данных средств в речи.
В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются такие задачи, как:
1) выявление компонентов речевой интенции обещания;
2) выявление, анализ и классификация средств выражения значимых компонентов данной интенции на поверхностном уровне;
3) многоаспектная классификация промиссивных речевых актов;
4) изучение промиссивных текстотипов как особого средства выражения интенции обещания с точки зрения их прагмастилистических особенностей.
Материалом исследования послужили художественные произведения английских и американских писателей, аутентичные промиссивные текстотипы, расположенные на сайтах международной электронной сети, а также данные английских и русских толковых, фразеологических и синонимических словарей.
В основу исследования положен принцип антропоцентризма, согласно которому главным фактором, регламентирующим функционирование актов речи как способов реализации интенции определенного содержания (в том числе и интенции обещания) на поверхностном уровне, является человеческий фактор в языке, влияющий на развитие коммуникативной ситуации и, соответственно, на выбор средств выражения (как невербальных, так и вербальных) соответствующего интенционального состояния. В числе основных общенаучных методологических принципов, реализуемых в работе, следует назвать принцип комплексного и системного подхода к изучению исследуемого явления.
Поставленные задачи, а также языковая специфика объекта исследования обусловили использование в работе следующих лингвистических методов и приемов исследования:
1) метода структурного моделирования - для дедуктивной интерпретации и создания абстрактной модели речевого намерения и выявления значимых интенциональных компонентов, реализующихся в одном акте речи и имеющих свои особые средства выражения на поверхностном уровне; для построения функционально-прагматической модели средств выражения интенции обещания на основе статистических данных;
2) контекстного анализа - для выявления актов речи, содержащих промиссивное намерение, имплицируемое соответствующим окружением, и определения особенностей функционирования способов выражения речевой интенции обещания в заданном контексте речевой ситуации;
3) интерпретативного метода - для понимания и истолкования условий функционирования выявленных способов выражения промиссивной интенции во всей полноте их связей и отношений с лингвистическими и экстралингвистическими факторами, влияющими на их реализацию и актуализацию их интенционального содержания;
4) семантического анализа - для анализа семантических значений лексических средств, имеющих потенциальную возможность служить вербальным средством номинации и экспликации исследуемой интенции, а также добавочных компонентов этих значений, модифицирующих основное интенциональное содержание;
5) интенционального анализа - для определения доминирующего интенционального содержания речевого акта и количества компонентов общей речевой интенции, реализующихся в его пределах;
6) функционально-интерактивного анализа - для выявления особенностей функционирования промиссивных речевых актов в более крупных речевых образованиях в условиях вербальной интеракции;
7) категориального анализа и сопряженного с ним приема классификации - для распределения исследуемых способов выражения интенции обещания в различные классы и подклассы на основе выявленных значимых признаков, позволяющих рассматривать соответствующие акты речи как часть той или иной категории;
8) прагмастилистического анализа - для анализа прагматических и стилистических особенностей такого средства выражения речевого намерения обещания, как промиссивный текстотип;
9) метода интервьюирования - для выяснения функционирования перформативной парадигмы промиссивных глаголов в условиях современного американского варианта английского языка и определения степени промиссивности глаголов соответствующего синонимического ряда;
10) статистического метода - для выявления количественного соотношения тех или иных средств выражения интенции обещания в пределах одного и того же текста или нескольких текстов.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые речевое намерение рассматривается как сложное трехуровневое образование, каждый из компонентов которого имеет свои средства выражения на поверхностном уровне. В связи с этим комплексно исследуются, анализируются и классифицируются средства выражения данных компонентов в пределах одного высказывания как продукта соответствующего речевого акта, особенности функционирования которого обусловливаются определенными факторами коммуникативной ситуации. Как особое средство выражения интенции обещания в английском языке рассматривается текст с доминирующей интенцией обещания, определяемый в данном исследовании как промиссивный текстотип.
Результаты исследования имеют теоретическое и практическое значение.
Теоретическая значимость настоящей работы состоит в том, что данное исследование вносит вклад в разработку общей концепции интенциональности речевого поведения на основе комплексного описания и анализа средств выражения конкретного речевого намерения, а именно интенции обещания. Исследование способствует дальнейшему лингвистическому осмыслению природы и структуры феномена речевой интенции и условий и средств вербальной реализации ее компонентов на поверхностном уровне.
Практическая ценность работы определяется возможностью использования ее положений в курсах по теоретической грамматике, в спецкурсах по теории межкультурной коммуникации, интерпретации текста, анализу дискурса и т. п., при руководстве курсовыми и дипломными работами на факультетах иностранных языков вузов. Материал, представленный в диссертации, результаты его анализа могут быть использованы в практике преподавания английского языка, в частности, в обучении приемам речевого воздействия.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Речевая интенция обещания является сложным многоуровневым образованием, каждый значимый компонент которого имеет свои вербальные средства выражения в пределах одного высказывания, являющегося продуктом определенного акта речи, и выступающего, таким образом, средством выражения основного интенционального значения.
2. Помимо определенных средств экспликации выражаемой интенции на поверхностном уровне, существуют также и средства ее усиления, определяемые нами как "интенциональные интенсификаторы". Все данные средства распадаются на особые группы на основе некоторых общих и частных признаков, наличие которых обусловливается лингвистическими и экстралингвистическими факторами коммуникативной ситуации.
3. Особым средством выражения интенции обещания являются тексты с доминирующей промиссивной интенцией, функционирующие в пределах речевого жанра клятвы. Данные тексты, определяемые нами как "промиссивные текстотипы", имеют свои особенности организации, обусловленные характером их интенционального содержания.
4. Общая картина средств выражения интенции обещания в английском языке с учетом особенностей их функционирования может быть представлена в виде комплексной функционально-прагматической модели.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии, списков используемых словарей и цитируемых произведений. Общий объем диссертации составил 190 машинописных страниц.
Во введении обосновывается выбор темы, объекта исследования и актуальность работы, определяются цель, задачи и методы исследования, характеризуются научная новизна работы, ее теоретическая значимость и практическая ценность.
В главе I "Интенция обещания и речевой акт как средство ее выражения" излагаются важнейшие теоретические постулаты, отражающие проблемы, связанные с изучением феномена интенции вообще и речевой интенции в частности в рамках различных философских и лингвистических учений, а также предлагается созданная на основе дедуктивной интерпретации коммуникативной ситуации модель речевой интенции и выявляются ее значимые компоненты. Кроме того, в данной главе исследования дается толкование понятия "речевой акт" как способа выражения речевой интенции и освещаются проблемы, связанные с различными подходами к изучению данного явления.
В главе II "Средства выражения интенции обещания" освещаются уже существующие подходы к классификации речевых актов обещания, определяются основные параметры классификации промиссивных речевых актов, одним из которых является классификация по количеству компонентов интенции, выраженных на поверхностном уровне, в связи с чем данные средства также подвергаются описанию и классификации. В качестве особого средства выражения исследуемого намерения рассматривается промиссивный текстотип и особенности его организации.
В заключении подводятся итоги проведенного исследования и намечаются его перспективы.
Библиография содержит 148 наименований монографий, публикаций в периодических изданиях, статей из сборников научных трудов, авторефератов, диссертаций.
Понятие интенции в лингвистике
В лингвистику понятие интенции было введено последователями английского логика Джона Остина, одного из создателей классической теории речевых актов, для достижения большей точности в описании иллокуции и иллокутивной функции - второго уровня анализа высказывания. В появившихся с тех пор определениях интенции обращается внимание на различные ее аспекты. По определению Г.П. Грайса, интенция есть не что иное, как намерение говорящего сообщить нечто, передать в своем высказывании определенное субъективное значение. Это субъективное значение может быть сведено к понятию, выражаемому глаголом "подразумевать" (to mean) в контексте "А подразумевает нечто, говоря JC" [104:378]. То есть, по Грайсу, сказать что А что-то имел в виду под х (A meant something by х) - значит сказать, что "А намеревался, употребив выражение х, этим своим употреблением оказать определенное воздействие на слушающих посредством того, что слушающие опознают это намерение" [67:158]. В ходе дальнейшей разработки понятия субъективного значения Г.П. Грайс определил значение d выражения х для языкового сообщества G обыкновением или конвенцией членов сообщества G произносить х, подразумевая под этим d. Таким образом, интенции говорящих и успех их распознавания слушающими были соотнесены с господствующим в данном языковом сообществе "соглашениями" {conventions) относительно значения тех или иных выражений, при этом условием успеха распознавания интенции индивида А является его включенность в языковое сообщество G [103:41-5$].
Число факторов, влияющих на формирование интенции говорящего и распознавание ее слушающим, было дополнено американским логиком Джоном Серлем, который заимствовал и переосмыслил некоторые идеи Грайса, выделив определенные правила, необходимые для успешного распознавания интенции говорящего. Кроме того, в виде подготовительных условий Серлем были обозначены особые аспекты ситуации общения, находящиеся в закономерной связи с возможным намерением говорящего и тем самым способствующие его распознаванию [67:160-169]. Однако, как отмечает И.М. Кобозева, преувеличение роли языковых средств в общении привело к значительному сужению сферы применения правил Серля, так как они действительны только для высказываний, в которых присутствует тот или иной показатель коммуникативности намерения (лексический, грамматический или просодический), употребленный в буквальном смысле [57:17].
Сложный характер феномена коммуникативной интенции был подтвержден и доказан П.Ф. Стросоном. В своей статье "Намерение и конвенция в речевых актах" [69] Стросон модифицирует понятие субъективного значения Грайса, которое, по его мнению, может быть применимо не только к речевым актам, когда говорящий выражает некое субъективное значение с помощью языкового высказывания, а имеет более широкое применение. При этом Стросон утверждает, что исключительно с помощью понятия намерения может быть объяснено выражение субъективного значения говорящим через высказывание. Добавив в схему Грайса еще один вид условия, действующего в процессе выражения субъективного значения говорящим (S), Стросон разработал следующую формулу речевого общения: S выражает субъективное значение при помощи высказывания х, если S намерен (і-l) произнесением вызвать определенную реакцию (г) у слушающего А и имеет в виду (i-2), что А опознает его намерение (і-l), и имеет в виду (z -З), что это опознание его намерения (і-l) со стороны А явится основанием (или частичным основанием) для реакции (г). S также имеет особое, "сложное", намерение (i-4) , связанное с желанием, чтобы А узнал его намерение (i-2) [69:137-138]. Помимо понятия "сложного намерения", то есть намерения, направленного на то, что слушающий должен опознать (и понять, что такое опознание предполагалось) намерение говорящего вызвать у него определенную реакцию, Стросон вводит понятие свойства "открытости" (overtness) речевых намерений. Под открытыми речевыми интенциями подразумеваются намерения говорящего, предназначенные для открытого узнавания. При этом Стросоном отмечается тот немаловажный факт, что типы намерения, направленного на слушающего могут быть очень разнообразными и что различные типы намерений могут быть представлены одним и тем же высказыванием [69:141]. Выводы Стросона, сделанные им в данной статье, приблизили исследователей к пониманию коммуникативного намерения как самостоятельной сложной составляющей речевого общения (а не просто средства для описания определенного речевого действия), имеющей конкретные средства вербального выражения, потенциально доступные говорящему, и требующей специального изучения.
В отечественной лингвистической науке интенция также становится объектом пристального внимания исследователей. В рамках теории речевых актов феномен коммуникативного намерения рассматривается многими исследователями с позиции лингвоцентризма, то есть как звено, связывающее человека и язык. Как пишет в одной из своих работ О.Г. Почепцов: "...человек - это деятель, язык - это орудие, а интенция соединяет их в речевую деятельность. Эти отношения можно выразить с помощью следующей формулы: человек + интенция + язык = речевая деятельность" [55:74].
Почепцов рассматривает интенцию как разновидность желания, для реализации которого будут предприняты определенные действия. Таким образом, действия, направленные на реализацию речевой интенции говорящим, сводятся к процессу речепроизводства. Анализ языковых явлений в свете теории речевой интенции (термин О.Г. Почепцова) определяется как интенциональный анализ [55:75].
Интенциональный анализ, предложенный Почепцовым в книге "Основы прагматического описания предложения", имеет большое значение для развития многих лингвистических теорий, построенных на основе коммуникативного намерения. Многие из вопросов, выдвинутых автором (структура интенции, способы речеактового выражения намерения и т. п.), изучаются в лингвистике до сих пор. Определив речевое действие говорящего как этап на пути к достижению главной цели (в современной лингвистике подобное отношение описывается как subgoals - goal), Почепцов выделяет общую интенцию говорящего и ее частные составляющие - исходную и конечную интенции. При этом интенция, как все желания, состоит из двух компонентов: факта наличия интенции у говорящего и объекта интенции (того, что составляет интенцию, то есть ее содержания), который сводится к тому, чтобы совершился определенный речевой акт. Соответственно выделяются акты конечной интенции и акты исходной интенции, которые включают в себя три типа: описание, побуждение и спрашивание [55:75] Кроме того, Почепцовым подчеркивается тесная связь конечной интенции с языковыми единицами, в частности, с предложением (конечная интенция определяет некоторые из особенностей многих параметров предложения, которые в силу этого становятся индикаторами конечной интенции говорящего), что доказывает факт языковой релевантности интенции и делает феномен коммуникативного намерения несомненным объектом изучения лингвистической науки.
. Построение интенциональной модели коммуникативной ситуации на основе Теории Планирования (Planning Theory) Майкла Братмана
Теория планирования (Planning Theory), появившаяся в 1987 году с публикацией книги М. Братмана "Интенция, планы и практическое мышление" [94], дала ответы на многие вопросы, касающиеся природы и роли интенции в деятельности человека, ответы на которые долгое время не могли найти философы. Хотя данная теория описывает интенцию в рамках деятельности человека вообще (а не только речевой деятельности), мы считаем, что многие из положений данной теории могут быть применимы для изучения непосредственно коммуникативной интенции. Проанализируем основные моменты данной теории.
По Братману, человек является "планирующей личностью" (planning agent). Планирование делает человека способным организовывать свои действия во времени и координировать эти действия с другими людьми, которые также являются планирующими личностями (другими словами, планирование имеет временные и социальные параметры). Планы имеют иерархическую структуру, элементами которой являются интенции: реализуя одну за другой каждую из этих интенций, человек выполняет запланированное, достигая / не достигая при этом определенного результата. Рассчитав при помощи практического мышления способы реализации каждой интенции в запланированной схеме действий, человек соотносит эти способы со своими желаниями и убеждениями {desires and beliefs), которые в данном случае, согласно Братману, выполняют роль своеобразного "фильтра допустимости" {admissibility filter) [94:33]. При этом собственно интенция, как элемент модели планирования, наделяется следующими характеристиками, выделяющими ее среди других ментальных состояний, таких как желания, эмоции, убеждения и т. п.:
1) интенция имеет свойство стабильности (будучи однажды сформированной и "рационально осмысленной", интенция не исчезает до момента ее реализации);
2) интенция является одновременно причиной и результатом практического осмысления (каждая интенция в пошаговом выполнении плана, достигнув стабильности и будучи реализованной, является стимулом для порождения новой интенции);
3) интенция выполняет своеобразную функцию "контроля поведения" [цит. по 146: 193].
Итак, как мы видим, особенностью данной теории является определение интенций как особых состояний сознания, порождаемых практическим осмыслением и стоящих отдельно от других ментальных состояний. (Точки зрения о разной природе интенций и других ментальных состояний, к которым можно отнести эмоции и желания, придерживаются и некоторые другие исследователи. X. Ыйм, например, считает, что намерение совершить какое-либо действие может возникать только в результате соответствующего решения и не может возникать само собой, как возникают желания и эмоции [57:25].) Соединив идеи двух философских направлений - волиционизма (действие есть результат "примитивной" воли [7/5:252], суть которой можно представить в виде утверждения "/ will that I perform this action" - Я хочу совершить это действие [102:277]) и теории Дональда Дэвидсона о порождении действия в результате особого состояния сознания (комбинации желаний, убеждений и различных социальных и иных конвенций [97:87]), Братман вводит для описания интенции новое понятие "обязательства" {commitment), под которым подразумевается приведение действий планирующей личности в процессе реализации интенции в соответствие с ограничениями, вызванными такими регуляторами человеческого поведения, как привычки, нормы, черты характера и т. п. Таким образом, Братман утверждает, что одного лишь намерения совершить действие не достаточно для того, чтобы это действие свершилось: сформировав определенную интенцию, планирующая личность должна "связать себя обязательством" совершить данное действие, то есть реализовать интенцию. Таким образом, обязательство совершить действие {commitment) является промежуточным звеном между интенцией и самим действием.
Следует отметить, что некоторые положения теории Братмана о человеке как планирующей личности довольно часто используются в современных исследованиях по интенциональности речи. Мэтью Стоун {State University of New Jersey), например, изучая коммуникативную интенцию в процессе диалога, определил ее как "план, которого придерживается личность" в процессе общения [145:5]. При этом он разграничивает "простые" планы, требующие лишь исполнения несложных физических действий (например, нажать кнопку или выключить свет) и "сложные" планы, требующие своего выражения в речи (интенция обещания, приглашения, обвинения, спрашивания и т. п.) [745:4-16]. Планированию речевых действий посвящены также многие работы М. Е. Поллака и Дж. Ф. Хорти [722:43-68; 725:71-84].
Попробуем применить идею планирования для построения абстрактной модели речевого общения с участием коммуникативной интенции. Разумеется, интенции не берутся "из ниоткуда". Возникновению каждого конкретного намерения (и речевого в том числе) предшествует определенный отрезок объективной действительности (назовем его "фактической ситуацией") с определенным набором временных, локальных, социальных, психологических и т.п. параметров (факторов), способных повлиять на порождение интенции и на выбор способа ее реализации. Как правило, собственно речевому намерению предшествует решение участника фактической ситуации изменить данную ситуацию в лучшую для себя сторону, если в существующей фактической ситуации его что-либо не устраивает. Для достижения желаемого изменения участник ситуации под влиянием определенных факторов, действующих как admissibility filter, может выбрать один из двух способов -невербальный (не предполагает выполнения речевых действий) или вербальный (выражение намерения с помощью соответствующего вербального акта). В случае выбора второго варианта у участника формируется собственно речевая интенция, то есть намерение выразить существующее желание с помощью языковых средств. Пройдя через соответствующий admissibility filter, данное намерение реализуется в речевом акте. Схематично данная модель действий участника представляется нам следующим образом:
Функционально - интерактивный подход к типологии речевых актов
Основным недостатком традиционной теории речевых актов считается то, что акты речи выделяются и изучаются в отрыве от реального процесса вербального взаимодействия говорящего и слушающего, при этом внимание исследователей концентрируется преимущественно на иллокутивном аспекте речевого действия, а различные типы речевых актов изучаются в основном как потенциальные, типовые единицы общения, в отрыве от их коммуникативного окружения. Однако, начиная с 80-х годов прошлого века, подход к изучению речевых действий начинает существенно меняться: слушатель наравне с говорящим признается "равноправным субъектом совместной деятельности, имеющим свои цели, оценивающим текущий процесс со своих собственных позиций и решающим образом определяющим его дальнейший ход" [34:47], а сами речевые акты рассматриваются прежде всего с учетом условий их функционирования в дискурсе, то есть в "более крупной единице речевой деятельности, выражающей межличностное речевое взаимодействие и обладающей объединяющей коммуникативной функцией и единой темой" [29:89]. Таким образом, в центре внимания исследователей находится не столько иллокутивная, сколько интерактивная (от англ. interaction - "взаимодействие") характеристика речевых единиц. Выделяется особый тип интеракциональной интенции - понятия, включающего принятые социальными нормами общения речевые приемы, употребляемые коммуникантами с целью достижения определенной цели общения [59:48]. На основе традиционной теории речевых актов возникают новые лингвистические учения, в которых акт речи выступает как единица вербальной интеракции под различными терминами, обозначающими практически идентичные понятия:
"разговорный акт" (conversation act [747:575-599]),
"разговорный шаг" (conversation move [95:13-31]),
"коммуникативный акт" (communicative act [55:197-256]) и т.п. Речеактовый подход начинает применяться к диалогу, как основной форме речевого взаимодействия, при этом диалог определяется как "основополагающее коммуникативное событие прямой коммуникации, в результате которого партнеры вербально, с помощью смены ролей говорящих, в конкретных социально-исторических условиях достигают определенных целей деятельности" [72:72], а в самом диалоге выделяются более мелкие единицы речевой деятельности, самой минимальной из которых признается речевой акт (поступок). Далее следуют речевой шаг, речевой ход, речевое взаимодействие, микродиалог, речевое событие, макродиалог [70; 30].
Речевой ход определяется как речевое действие коммуниканта от момента вступления в общение до смены говорящего и, таким образом, в диалогическом тексте он представлен репликой. В пределах речевого хода могут выделяться относительно самостоятельные в плане их связей с предыдущими и последующими речевыми ходами группы речевых актов (или отдельные речевые акты), что позволяет лингвистам выделить более мелкую, чем речевой ход, единицу речевой деятельности - речевой шаг [56:69]. И. П. Сусов определяет речевой шаг как "одно или несколько высказываний в пределах одного речевого хода (turn taking), оказывающих влияние на ситуацию, в которой находятся интерактанты, и способствующих развитию их речевого взаимодействия" [70:8]. Иерархически более высокую ступень, чем речевой ход, занимает речевое взаимодействие, представляющее собой однократный обмен речевыми ходами между участниками вербальной интеракции. Речевое взаимодействие включается в речевое событие, образующее достаточно самостоятельные, относительно замкнутые в определенных коммуникативных условиях диалоги типа урока, беседы, дискуссии и т. п. [70:9].
Итак, многие современные лингвисты все более склоняются к тому, что "именно в диалоге язык более широко и более явно выражает свое назначение как орудие коммуникации" [59:9], поэтому объектом прагмалингвистического изучения и анализа становятся не отдельные высказывания конкретного коммуниканта, а та речевая единица, которая включает в себя взаимонаправленные реплики коммуникантов, а именно: реплики говорящего и слушающего, ориентированные друг на друга. В работах некоторых исследователей такая речевая единица получила название диалогической единицей общения (ДЕО) [81:67-69], определяемой как сцепление реплик со взаимонаправленными интенциями коммуникантов, которые реализуют определенный тип межличностного общения (интеракции), например, убеждение, просьба, выяснение, выпытывание [59:10]. По мнению А. И. Волокитиной, отдельная реплика участника вербальной интеракции является частью диалогического единства (ДЕ) - двух и более реплик, тесно связанных между собой формально-содержательными связями, при этом реплики, входящие в состав диалогического единства, выступают по отношению друг к другу как стимулирующая и реагирующая. Они характеризуются определенным соотношением типов предложений, синтаксических и лексических связей, употреблением временных форм, актуальным членением и т.д. [75:50-52]. Согласно определению Н. Ю. Шведовой, диалогическое единство представляет собой "обмен двумя репликами, из которых вторая зависит от первой, "порождена" ею и в своей языковой форме непосредственно отражает эту зависимость" [82:23].
проблеме иллокутивно-перформативного подхода к классификации актов обещания. Промиссивы как подкласс комиссивных речевых действий
На протяжении последних десятилетий не ослабевает интерес исследователей - лингвистов к перформативным глаголам и соответствующим им актам: создаются общие таксономии речевых актов, включающие в себя различные виды речевых актов и соответствующие им иллокутивные глаголы, служащие для выражения определенной интенции; детально исследуются частные подгруппы речевых актов с последующим выделением перформативных глаголов, выражающих речевое намерение, характерное именно для данной подгруппы. Как мы уже выяснили ранее, интересующей нас интенции обещания на поверхностном уровне соответствует такое средство вербального выражения, как высказывание, являющееся продуктом комиссивного акта речи. Несмотря на относительную давность проблемы, связанной с выделением принципов классификации речевых актов, комиссивным речевым актам как отдельному классу посвящено немного работ: актами - обязательствами занимались такие ученые - лингвисты, как Г.Р. Восканян (1987), Р. Гиббс и С. Делани (1987), Е. А. Филимонова (2002). Рассмотрим и проанализируем некоторые положения их исследований.
а) Анализ предложений, содержащих перформативы-обязателъства, Г.Р. Восканян [17].
При классификации комиссивных речевых актов Г.Р. Восканян придерживается иллокутивно - перформативного подхода, сравнивая при этом списки глаголов, причисляемых к классу комиссивных перформативов исследователями Дж. Остином, Дж. Мак-Коли и Б. Фрейзером. Выявив несоответствия между классификациями данных авторов, исследователь вводит новый дифференциальный признак, в соответствии с которым глаголы могут / не могут быть отнесены к классу комиссивов: таким признаком становится свойство инициальности / реактивности речевых актов (акты - обязательства относятся Г.Р. Восканян к категории речевых реакций). Разработав модель порождения реактивного речевого акта для проверки перформативных глаголов, предложенных различными исследователями в качестве комиссивных перформативов, и проверив данные перформативы на наличие признака реактивности, а также проведя компонентный анализ глаголов на наличие семы "обязательство" и разделив полученные комиссивы на несколько прагматических подгрупп, исследователь приходит к выводу, что общий класс комиссивов может быть представлен следующим образом:
Подгруппа "Обязательство, обещание": obligate oneself, promise, bind oneself, give my word, undertake, commit oneself, engage, pledge, assume.
Подгруппа "Гарантия, заверение": guarantee, ensure, warrant, assure.
Подгруппа "Клятва": vow, swear, pledge.
Подгруппа "Согласие, подтверждение": consent, agree to, accede, assent, accept, confirm, approve, grant, ratify, embrace, comply with, adopt, plead guilty.
Подгруппа "Поддержка, помощь": favour, declare for, express my support, espouse, champion, side with, take smb s part.
Подгруппа "Поручительство": vouch for, give security, stand security, warrant.
Подгруппа "Контракт": contract, covenant. [17:50]
б) "Прототипическая картина класса комиссивов" Е. Филимоновой [76]. Лингвисту Е. А. Филимоновой принадлежит одно из наиболее поздних (2003г.) исследований класса комиссивных речевых актов. Опираясь на теорию прототипов (прототип рассматривается автором как "идеализированный эталонный образец класса языковых единиц, обладающий наиболее чистой комбинацией свойств, присущей прототипу-первообразу [76:7]") и теорию семантического поля, Е. Филимонова представляет класс комиссивных актов речи как поле, ядром которого является комиссивный прототип-образец, обладающий минимумом индивидуальных свойств. При этом группировка остальных элементов класса вокруг ядра зависит от того, в какой степени каждый конкретный элемент обладает прототипическими свойствами: если он характеризуется небольшим количеством добавочных индивидуальных, отличных от прототипических, свойств, данный элемент занимает центральное положение возле ядра [76:7]. Сравнив уже имеющиеся классификации комиссивных речевых действий, основанные на иллокутивно - перформативном подходе, исследователь на основе семантического анализа выделяет четыре основных подкласса комиссивов, а именно:
1) Иллокутивные типы, входящие только в класс комиссивов. Сюда относится речевой акт обещание (promise), который, как утверждает исследователь, является единственным членом класса, не имеющим пересечения с другими классами. В качестве других представителей данного иллокутивного типа предлагаются такие глаголы, как engage (связывать себя обязательством), swear (клясться), give one s word (давать слово), guarantee (гарантировать), vow (клясться), bind oneself (связывать себя словом), dedicate oneself (посвятить себя), undertake (обязаться, взять на себя обязательство), bet (держать, заключить пари), take / make one s oath (давать клятву) [76:11].
2) Иллокутивные типы, которые входят не только в класс комиссивов, но и в какой-либо другой класс одновременно в силу обладания двумя иллокутивными функциями, одна из которых является преобладающей в зависимости от контекста. К таким иллокутивным типам Е. Филимонова относит речевые акты "offer" (предложение своих услуг), "threat" (угроза) и "invite" (приглашение), так как проведенные исследователем семантический анализ соответствующих глаголов {to offer, to threat, to invite) и анализ прототипических сцен, соответствующих речевым ситуациям, в которых реализуются интенции, номинируемые данными глаголами, доказывают, по мнению автора, пересечение всех вышеперечисленных типов с классом директивов [76:12].
3) Иллокутивные типы, входящие в класс комиссивов лишь частично, в некоторых своих формах. К данной группе относятся речевые акты "consent" (согласие) и "refusal" (отказ), которые не принадлежат к комиссивам из-за отсутствия у них критериев комиссивности. Однако, как отмечает автор, необходимыми критериями комиссивности обладают сочетания данных глаголов с инфинитивом (consent to do smth, deny to do smth, agree to do smth и т.п.), поэтому данные формы иллокутивных типов согласие и отказ могут занимать область, общую как для комиссивов, так и для репрезентативов. При этом подобные глагольные сочетания находятся на периферии класса комиссивов [76:15].
