Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Топонимы и их текстовое функционирование в контексте проблем современной лингвистики текста
1.1. Поэтический текст и его содержательные особенности 10-26
1.2. Художественное пространство как категория текста 27-53
1.3. Топонимы как лексическая группировка, функционирующая в текстовом пространстве 54-60
Выводы по главе 1 61
Глава 2. Топонимы и поэтический текст. особенности функционирования топонимов в тексте
2.1. Функциональное использование топонимов в англоязычном поэтическом тексте 62-76
2.2. Содержательные характеристики топонимов в структуре англоязычного поэтического текста 77-83
2.3. Типология топонимических заголовков 84-96
2.4. Синтаксические позиции топонимов в предложении как детерминанты их содержания в границах текста 97-107
Выводы по главе 2 108
Глава 3. Поэтическая топонимика как текстовое явление
3.1. Топонимы в структуре поэтического текста как выразители его пространственной координаты. Диапазон встречаемости топонимов в англоязычном поэтическом тексте 109-120
3.2. Роль топонимов в создании культурно-исторического пространства текста 121-126
3.3. Диахронический анализ топонимов в поэтических текстах на английском языке
3.4. Тематическое и окказиональное использование топонимов в поэтическом тексте 131-138
3.5. Топонимические акценты в тексте как особенности поэтической топонимики: Концентрация топонимов в пределах одного текста 139-148
3.6. Топонимы в аспекте идиолекта. Индивидуально-авторское использование топонимов в поэтическом тексте 149-160
Выводы по главе 3 161-162
Заключение 163-166
Библиографический список 167-179
Список источников примеров 180-181
- Поэтический текст и его содержательные особенности
- Художественное пространство как категория текста
- Функциональное использование топонимов в англоязычном поэтическом тексте
- Топонимы в структуре поэтического текста как выразители его пространственной координаты. Диапазон встречаемости топонимов в англоязычном поэтическом тексте
Введение к работе
Поэтический текст является по общему признанию сферой наиболее полной реализации потенциальных возможностей, заложенных в системе языка. Основанием для такого заключения служит сложная содержательно-структурная полифония поэтического текста, воздействующая на реципиента во всей своей полноте и многомерности и проявляющая себя в особой слаженности всех задействованных в нем языковых средств. Роль тех или иных из них в создании многоструктурной целостности и содержательной сложности поэтического текста может быть различной в зависимости как от их собственного статуса, так и от их конкретного использования в том или ином типе тексте. Изучение языковых средств, раскрывающих в масштабах поэтического текста свои потенциальные возможности и участвующих в продуцировании особых текстовых структур, играет важную роль в познании законов поэтического текстопостроения. В этой функции могут быть рассмотрены помимо прочих лексических образований также и особые структуры лексики, способные появляться в тексте в составе нескольких единиц одновременно, или другими словами, в виде целого фрагмента парадигматической структуры. Текстообразующая роль подобных лексических единиц особенно значительна и заметна.
Наименее исследованы в этой функции имена собственные и, в частности, топонимы, достаточно частотные в поэтических текстах, созданных на английском я зыке. Рассмотрение топонимики англоязычного поэтического текста представляет несомненный интерес не только в плане раскрытия особой роли языковых средств в текстовом пространстве, но также и в связи с изучением многих других лингвистических и филологических явлений. Особое значение топонимы обретают в познании художественного времени и пространства (хронотопа) поэтического текста, связи текстовых категорий между собой и их взаимодействия друг с другом в границах текста как единицы языка и речи. Надо заметить, что тенденция
5 изучения языковых явлений в контексте их взаимной зависимости и взаимного влияния друг на друга становится в современной лингвистике текста определяющей, приходящей на смену аналитическому и изолированному рассмотрению отдельных текстовых феноменов. В этом отношении английские топонимы представляют собой весьма существенный блок языкового материала, изучение которого чрезвычайно перспективно и значимо для многих аспектов англистики.
Одновременно с этим можно отметить, что исследование топонимов в их текстовом функционировании является во многих отношениях абсолютно новым подходом к изучению топонимов вообще. Те направления, в которых осуществляется их преимущественное исследование на современном этапе, в целом еще очень далеки от рассмотрения их в условиях естественной коммуникации, хотя нельзя отрицать того факта, что топонимы используются постоянно в разных регистрах языка и выполняют самые разнообразные функции, воздействуя на характер того или иного речевого произведения. В этом смысле текстовый подход к изучению топонимов представляется своевременным и оправданным, поскольку их содержательная значимость в структуре сообщения еще не была предметом специального лингвистического исследования. Что касается функционирования англоязычных топонимов в составе поэтического текста, то данный ракурс их рассмотрения представляется наиболее перспективным в раскрытии текстообразующих свойств лексических единиц в целом, а также имен собственных, в частности, в силу особой сложности данного типа текста, его сопряженности с целым рядом социокультурных факторов.
Сказанное выше позволяет считать тему настоящего диссертационного исследования весьма актуальной, особенно в той связи, что поэтический текст еще недостаточно полно исследован в современной лингвистике текста. Установление текстообразующих особенностей лексических единиц, используемых для его построения, в состоянии восполнить лакуну в познании его характерных свойств и признаков.
Научная новизна выполненного исследования заключается в обосновании и развитии методики анализа англоязычных топонимов как особой лексической структуры в границах поэтического текста, еще недостаточно изученного.
Актуальность работы обусловлена тем, что исследование текста на современном этапе развития языкознания характеризуется преодолением узколингвистических подходов к рассмотрению текстовых явлений, повышением интереса к установлению взаимодействия различных текстовых категорий, а также к той роли, которую играют в процессах текстопроизводства особые принципы и законы аранжировки лексического материала текста.
Данное исследование имеет своим объектом наиболее частотный массив топонимов, содержащийся в различных поэтических текстах, созданных на английском языке на протяжении нескольких столетий, начиная со среднеанглийских баллад и кончая произведениями двадцатого века.
Предметом исследования является функционирование топонимов в поэтическом тексте, особенности их использования, функциональная и содержательная значимость.
Материалом для исследования послужили стихотворные поэтические тексты на английском языке, представленные в различных сборниках английской поэзии общим числом более 1500 страниц. Если принять к сведению тот факт, что в среднем на странице текста воспроизводится примерно 29-30 строк, то можно заключить, что анализу было подвергнуто около 450000 стихотворных строк. Что касается жанрового своеобразия рассмотренных поэтических текстов, то существенно отметить, что к анализу привлекались произведения лирических и частично лиро-эпических жанров.
Методологической базой исследования была избрана та система функциональной сущности языка, которая решается в настоящее время на
7 базе достижений когнитивной и коммуникативной лингвистики, стилистики и семантики текста.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что выдвинутые и обоснованные в ней положения способствуют более полному и глубокому осмыслению процессов текстопорождения. Проблема установления текстообразующих свойств отдельных лексических группировок, рассмотренная на примере одного из разряда лексических единиц, а именно топонимов как имен собственных, раскрывается через выявление роли последних в формировании важнейшей текстовой категории, а именно категории текстовой информативности. Одновременно подчеркивается также взаимосвязь и взаимодействие текстовых категорий друг с другом, и в частности категории художественного пространства (а в ряде случаев художественного пространства-времени, хронотопа), в создании которой топонимы принимают самое непосредственное участие, с той же категорией текстовой информативности, при этом категория хронотопа рассматривается под углом зрения ее информативных возможностей. В диссертации поставлена проблема обусловленности текстовых категорий (информативности и хронотопа) внеязыковой действительностью, поскольку топонимы как имена собственные проявляют себя в этом отношении совершенно отлично от имен нарицательных, и те точки пространства, которые фиксированы в тексте топонимами, выстраиваются не в воображаемом, а в самом реальном географическом пространстве. Вопросы текстовой референции и номинации, вовлекаемые таким образом в формулировку основной теоретической концепции диссертации, также получают новое теоретическое осмысление.
Целью настоящей диссертации является комплексный анализ перечисленных выше проблем на конкретном англоязычном материале и выявление специфической роли английских топонимов в их текстовом функционировании.
8 В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:
очертить массив топонимов, фиксируемый в англоязычных поэтических текстах, установить их разряды и тематическую организацию;
проанализировать их содержательные ресурсы с точки зрения их участия в различных строевых элементах текста (формально-функциональный аспект);
исследовать особые свойства англоязычной поэтической топонимики, проявляющие себя в продуцировании категории текстового хронотопа с позиции ее содержательных свойств (содержательно-функциональный аспект);
выявить содержательные ресурсы текстового хронотопа как
явления, детерминированного культурно-историческими
факторами;
выявить особенности индивидуально-авторского использования
топонимов в рамках англоязычного поэтического текста и
показать - в том, что касается моделирования содержательных
свойств поэтического текста - зависимость идиолекта отдельных
поэтов от использования в нем имен собственных (топонимов);
Практическая ценность диссертации определяется возможностью ее
применения в теоретических курсах стилистики английского языка, а также в
целом ряде других лингвистических курсов и спецкурсов, соприкасающихся
с проблемами поэтики и лингвистики текста. Освещение вопросов текстового
функционирования английских топонимов может также найти применение на
занятиях по английскому языку на продвинутом этапе обучения при анализе
и интерпретации художественных текстов.
Исследование строится с использованием различных методов анализа: логико-семантического, лингвопоэтического, описательно-аналитического, контекстуального, сопоставительно-диахронического.
9 Апробация работы. Основные результаты исследования изложены в восьми публикациях по теме диссертации. Главные итоги работы докладывались на Огаревских чтениях, проводимых в МГУ им. Н.П. Огарева в 2000-2002 годах, они также были оформлены в виде докладов, зачитанных на заседаниях кафедры английской филологии и конференциях молодых ученых в МГУ им. Н.П. Огарева. Результаты исследования были также апробированы в докладах, включенных в программу международной конференции «Языки в современном мире» ( Саранск, 24 сентября 2003 г.) и конференции «Межкультурная коммуникация: Язык-Культура-Личность» (Саранск, 22-23 сентября 2003 г.).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Первая глава является теоретической и посвящается обзору основных положений современной лингвистики, на которых строится практическое исследование. Вторая и третья главы представляют собой анализ фактического материала. В заключении излагаются результаты исследования. Работа завершается библиографическим списком и списком источников примеров.
Поэтический текст и его содержательные особенности
Любой текст, являясь по своей внутренней аранжировке исключительно сложным образованием, формально представляет собой лишь особым образом организованную в нем лексику. В поэтическом тексте законы его лексической организации работают с максимальной степенью реализации, хотя по замечанию Л.А.Булаховского, никогда и ни в какую эпоху не были и не могли быть использованы до конца все формальные возможности, предоставляемые языком (Булаховский, 1952: 130). Констатация данного факта относительно лексической первоосновы текста всегда должна оставаться в поле зрения лингвиста, исследующего поэтический текст. Надо заметить, что сам термин «поэтический текст» вошел в употребление не так давно, заняв место таких понятий, как «поэтический язык», «поэтическая речь» и т.д. В свое время В.В.Виноградов писал, что поэтическая речь - категория эстетическая и поэтическая, во всех своих трансформациях сохраняющая одну и ту же основу, состоящую в максимальном и всестороннем использовании всех качеств языка и речи на всех структурных уровнях в эстетическом плане» (Виноградов, 1963: 207). Перечисленные им качества поэтической речи переосмысляются современной лингвистикой текста как коммуникативно-прагматические особенности поэтического текста, определяющие его языковой облик в такой мере, что он по всем своим характеристикам отличается от других сфер коммуникации, где арсенал языковых средств весьма ограничен (Пестова, 1988: 79). Сильный потенциал языковых средств поэтического текста обеспечивает его широчайший смысловой диапазон, содействующий множественности его толкований, различии в понимании и интерпретации. Что касается интерпретаций, то, как отмечал Г.Г.Гадамер, текст произведения художественной литературы не только «пригоден для толкования, но и испытывает хронический недостаток в нем» (Гадамер 1991, 135). Неисчерпаемость интерпретаций (толкований) художественного текста обусловлена его семантической спецификой, которую Г.Г.Гадамер применительно к поэтической форме сформулировал так: «Стихотворение — слова, которые не только значат нечто, но и сами являются тем, что они значат» (Гадамер 1991, 136); стихотворение - это текст, «который сам себя зиждет» (Гадамер 1991, 142). В дополнение к сказанному нелишне будет привести и один из выводов современной лингвосемиотики, подчеркивающий специфику поэтического текста: всякий человек, совершенно не обладающий знанием особого «языка» литературы, будет крайне озадачен, столкнувшись со стихотворением... Он не сможет прочесть его как литературу, поскольку лишен сложной «литературной компетентности» (Culler, 1975:96).
Стихотворный поэтический текст изучен в современной лингвистике текста все еще недостаточно, несмотря на то, что выявлены многие характерные для него свойства. Было в частности, подчеркнуто, что слово в поэтической речи приобретает характер слова-переживания благодаря своей подчеркнутости, выделенности, смысловой и интонационной насыщенности. Данный факт порождает большую смысловую нагрузку на слово в стихотворной речи по сравнению с речью прозаической и разговорной, поскольку поэтический текст подвергается дополнительным ограничениям, а именно метрико-ритмическим нормам, организованности на всех возможных уровнях его структуры (Лотман, 1972: 35; Рыжова, 1993: 73). В поэтическом тексте всегда ощутима энергия сжатия (Сильман, 1977: 151; Ковтунова, 1986: 151), поскольку основной принцип стихотворного текста состоит в следующем: как можно короче и как можно полнее. Эгоцентризм поэтического текста, его направленность на самого себя находит выражение и в неопределенности, абстрагированности используемых в нем дейктических категорий (Шматова, 1982: 16). Важным выводом представляется также и то, что поэтический стихотворный текст являет собой лишь частную форму текстообразования и что определенная комбинация языковых средств формирует индивидуальный стиль поэта (Соколова, 1982: 9, 11). По сути дела, это заявление можно расценивать как отражение в поэтическом тексте общих законов текстообразования, которые должны быть отнесены на языковой уровень и которые, будучи востребованными отдельными поэтами в том или ином наборе, создают специфический авторский стиль. Как было отмечено, вполне допустимо говорить не только об авторской индивидуальности в использовании поэтического языка, но и об особом поэтическом языке века, не зависящем от конкретных особенностей того или иного языка (Иванов, 1987: 241). Делались высказывания и о наличии определенных типов, моделей поэтического текста (Волегов, 1991: 4). Важно отметить и то обстоятельство, что в исследованиях, нацеленных на раскрытие особенностей содержания поэтического текста уже вполне привычным стал термин «информация. Как полагает К.А.Андреева, специфика поэзии заключается именно в той информации, которую она способна выразить. На первый план в поэтических текстах выступает эмоциональная, эстетическая информация, а помимо повышенной эмоциональности, для поэзии характерны особенности содержания, заключающиеся в конденсации мысли и образа (Андреева, 1989: 80-81). Давая информативную характеристику поэтического текста, исследователи также отмечают, что поэтический текст включает в себя ту информацию, которую автор намеревается сообщить читателю, и то волевое намерение, которое он пытается реализовать. Волевое намерение художника по отношению к публике состоит в том. чтобы приобщить ту или иную ее часть к познанной художником истине и его собственной идейно-эстетической позиции (Атаева, 1987: 84). Одним из проявлений прагматической информации лирической поэзии была названа сосредоточенность лирического «я» на собственных переживаниях, что обусловливает малую степень связности между высказываниями на микроструктурном уровне (Соколова, 1982: 9). Информация текста изучается в самых различных аспектах, в частности, как информация фонетических средств (Анисимова, 1989). Всё это говорит о стремлении понять поэтический текст с точки зрения его способности передавать содержание, установить пределы его содержательных возможностей.
Художественное пространство как категория текста
Художественное пространство и его реализация в тексте могут рассматриваться как определенный содержательный фактор текста, а топонимы — как один из способов маркировки пространства, проявляющийся в тексте под влиянием процессов номинации и референции на текстовом уровне.
Следует заметить, что термин «пространство» в его текстовом приложении иногда употребляется совершенно неадекватно, просто как удобная лексема. Но даже и в этом случае, тем не менее, имеется в виду собственно текстовое пространство. Р. Барт определил текст художественного произведения как «пространство, где идет процесс образования значений, т.е. процесс означивания» (Барт 1994: 426). При этом в пространственно-временной организации стихотворного текста усматриваются, в частности, черты симметрии (Мугдуева, 1989). Становится совершенно очевидным тот факт, что о пространстве текста можно говорить не только метафорически. Самым главным представляется то, что применительно к тексту можно говорить о нескольких видах пространства : графическое пространство (поскольку текст представляет собой материальный объект, то - это прежде всего материальное, физическое пространство - площадь, заполненная языковыми графическими формами словесно-буквенного типа; графическое, словесно-буквенное пространство отражает внешнюю форму текста - систему организации разных типов произведений); референтное пространство текста, которое делится на персонажные, объектные (собственно предметные), локальные (собственно пространственные) и временные пространства, каждое из которых характеризуется своими номинативными сферами; собственно семантическое пространство произведения как отражение авторского кредо, целеустановки и замысла во всем тексте произведения (Диброва, 1999: 105-106). Ряд исследователей, подчеркивая пространственные характеристики текста, констатирует, что понятие цельности текста несомненно связано с категориями его пространственного воплощения. Однако пространственность текста двоякая: он развертывается во времени, пространство при этом осмысляется как его протяженность. В свою очередь, идея текста сводится к организованному семантическому пространству (Николаева, 1987: 30, 34). Было отмечено, что при постановке вопроса о соотношении пространства и текста можно указать на два логических полюса этого соотношения: то, что текст пространствен (т.е. он обладает признаком пространственности, размещается в реальном пространстве, как это свойственно большинству сообщений и то, что пространство есть текст (т.е. пространство как таковое может быть понято как сообщение) (Топоров, 1983: 227).
Другое основание для уяснения соотношения пространства и текста связано с проблемой пространства созерцания, т.е. такой категорией содержания, которая выступает как эквивалент реального пространства в непространственном сознании и имеет непосредственное отношение к пониманию и интерпретации текста. В этом плане рассматриваются два способа понимании категории пространства - по Ньютону и по Лейбницу. Ньютоновское понимание пространства являет собой понятие геометрическое, отвлеченное от фактического восприятия пространства человеком, лейбницевское же пространство оказывается феноменом познающего мир человека. Пространство трактуется и как объединение реальности, человека, текста и слова. В этом случае оно не является идеальным, абстрактным, пустым, не предшествует вещам, его заполняющим, а наоборот, конструируется ими. Оно всегда заполнено и всегда вещно: вне вещей его не существует» (Топоров 1982, 340-341). На первый взгляд такое понимание текстового пространства мало связано с традиционным хронотопом или же художественным пространством. Однако два последних явления также существуют в пространственной протяженности текста и в немалой мере ей определяются хотя бы в той связи, что пространный текст всегда содержит больше различных индикаций пространства.
Небезынтересно отметить также, что в 60-е годы имели место исследования по пространственному моделированию лингвистических систем. Было введено понятие языкового пространства, которое интерпретировалось в соответствии с таким определением пространства, когда имелась в виду вообще любая совокупность однородных предметов, явлений, состояний, функций, фигур и прочих элементов такого рода, между которыми имеются отношения, подобные обычным пространственным отношениям (непрерывность, расстояние и т.п.). Изучаемые объекты рассматривались при этом как «точки» пространства, и при их интерпретации не учитывались свойства данных объектов, кроме тех, которые определяются принятыми во внимание пространственно подобными отношениями. Строение пространства или его «геометрия» определялись в этом случае по размещению в нем отдельных точек, по их конфигурации и т.п. (Кубрякова, 1967: 100). Несомненное достоинство данного направления исследований (не имевшего однако никакого отношения к исследованию текста) в том, что категория пространства представлялась как нечто наглядно осязаемое, весьма приближенное к привычному пониманию пространства реального человеческого опыта и реальной жизни. Основными преимуществами пространственного моделирования языковой системы были признаны не только его наглядность, но и широкие возможности дальнейшего использования получаемых данных в самых разнообразных целях - описательных, сравнительных, типологических и, как представляется уже теперь, в целях исследования различных проблем ЛТ. В работе того же автора, датируемой 1997 г. и рассматривающей когнитивную парадигму научного знания в связи с проблемами категоризации мира, была поставлена задача охарактеризовать некоторую часть проблем, относящихся к категоризации человеческого опыта и касающихся при этом категоризации одной из наиболее фундаментальных областей в познании мира - категоризации пространства (Кубрякова, 1997: 22). В фокусе внимания при этом находились и возможности перенесения языка пространства на пространство языка. По всей видимости, характерное для прошлых эпох представление о единстве мира, о слитности природы и человека, отнюдь не мешало расчленению этой целостности на составляющие ее элементы — части целого. Было отмечено, что целостность восприятия не означала восприятия ее как гомогенного и нечленимого образования - напротив, ассоциации целого с его отдельными частями из-за ощущения единения с миром были особенно сильными. По известному принципу противопоставления фона и фигуры обе эти сущности оказываются членами одного гештальта, одной структуры, т.е. одно не мыслимо без другого. Было сделано заключение о нецелесообразности выделения пространства без того, чтобы не сказать тут же о том, что ему противостояло, т.е. - об объектах. Понятие о них рождается в ходе формирования представлений о том, что «встроено» в пространство в качестве его особой части. В свою очередь, концепт объекта складывался, по видимому, как представление о топологически замкнутой части пространства, концентрирующей конкретный вид материи в виде особого тела, обладающего определенными физическими характеристиками - контурами, размером или объемом, цветом, формой и т.н. Выражаясь иначе, можно заключить, что диалектическая взаимосвязанность фона и фигуры проявляется и в соотнесенности понятий пространства как целого и объекта как определенной его части, причем, в этой ситуации достаточно трудно делать заключение о том, что же выступало как первичное, а что - как вторичное: пространство с объектами или же объекты (в том числе и прежде всего сами люди) в пространстве.
Функциональное использование топонимов в англоязычном поэтическом тексте
В художественных текстах различных жанров можно встретить упоминание самых разнообразных географических названий, которые либо точно локализуют происходящее действие, либо в достаточном количестве случаев служат выразителями темы всего литературного произведения. Что касается последнего момента, то здесь довольно часто само географическое название (или топоним) выносится в заголовок, обретая, таким образом, статус самостоятельной текстовой единицы, традиционно квалифицируемой как сильная позиция текста. Уточняя сформулированное выше определение текстового использования топонимов как локально-временной категории текста (хронотопа), следует заметить, что топонимы не только являются пространственными маркерами, но очень часто содержат в себе и временную сему, особенно отчетливо проступающую на материале включаемых в текстовое полотно различных исторических топонимов.
Сказанное выше позволяет заключить, что топонимы, используемые в художественном тексте, олицетворяют собой исключительно важный аспект проблемы его пространственной и пространственно-временной координации. Пространственная и временная координаты художественного текста, то соединяясь, то разделяясь в рамках одного топонима, являются наиболее точными выразителями текстового хронотопа, поскольку предполагают точную фиксацию происходящего во времени и пространстве.
Не вызывает сомнения тот факт, что функционирование топонимов в поэтическом тексте имеет свои безусловные особенности, отличные от их проявления в прозе. Языковые свойства поэзии в виде рифмы, размера, а также прочих подобных моментов значительным образом влияют на использование топонимов в тексте поэтического произведения, весьма ощутимо затрагивая при этом и его содержание, которое становится зависимым от рифмующихся особенностей топонимов. Подобный случай может быть проиллюстрирован следующим примером, где топонимы рассредоточены по всему текстовому полотну, становясь непременным условием существования самого поэтического текста как конкретного речевого произведения: If I were King I often wish I were a King. And then I could do anything. If only I were King of Spain, I d take my hat off in the rain. If only I were King of France, I wouldn t brush my hair for aunts. I think, If I were King of Greece, I d push things off the mantelpiece. После двух очередных двустиший, рифмующих King of Norroway - ask an elephant to stay, King of Babylon - leave my button gloves undone, следует двустишие с малоизвестным географическим названием: If I were King of Timbuctoo, I d think of lovely things to do. (A.A.Milne)
Содержательная бессмысленность отдельных двустиший бесспорна, поскольку вполне очевидно, что для выполнения соответствующих действий совершенно не нужно становиться королем Франции или Испании. Однако в рамках целого поэтического текста подобная бессмысленность обретает известный смысл в создании его ироничности и передачи детского менталитета. В этом плане топоним Timbuctoo также оказывается значимым, продуцируя в глубинном подтексте идею, того что мысли принадлежат ребенку, склонному к упоминанию далеких и загадочных земель.
Малая известность топонима в ряде случаев приводит к тому, что некоторым читателям он может показаться вымышленным, фактически не существующим. Что же касается собственно вымышленных топонимов, то следует заметить, что они весьма частотны в поэтическом тексте. Их функции достаточно разнообразны и не всегда связаны с продуцированием подтекстового содержания. Их значение вообще может оставаться не расшифрованным читателем, поскольку не имея достаточных познаний в географии, он может отнести собственную неспособность идентифицировать тот или иной топоним на счет своей неосведомленности. В разрешении проблемы ему в данном случае помогают комментарии, сопровождающие поэтические произведения и помогающие понять сущность того или иного непонятного географического имени. Данный факт весьма знаменателен с точки зрения особенностей текстопостроения вообще и построения поэтического текста, в частности. Дело в том, что наличие комментариев, благодаря которым содержание поэтического текста может быть понято читателем в должном объеме, превращает насыщенный топонимами поэтический текст в своего рода гипертекст, когда необходимая для его восприятия информация находится за его пределами. Подобная ситуация, характерна, например, для следующего текстового построения. В одном из стихотворений У. Ейтса упоминается название несуществующего места - The Lake Isle of Innisfree, которое даже вынесено в заголовок: I will arise and go now and go to Innisfree, I And a small cabin build there, of day and wattles made; (William B.Yeats) Innisfree - вымышленное название местности, где царят покой и гармония, куда автор хочет убежать из грязного грохочущего города (Пелевина, 1980: 78). Данный конкретный пример убеждает, что точное указание места в рамках текста оказывается важным даже тогда, когда этого места вообще не существует и что синдром «утопий» в человеческом сознании, заставляющий оперировать конкретным именем, говоря о своих идеалах, мечтах, фантазиях, достаточно силен. Однако в том, что касается данного конкретного случая, следует заметить, что топоним Innisfree достаточно легко этимологизируется, что вообще с текстовыми топонимами случается исключительно редко, хотя, справедливости ради следует заметить, что этот процесс этимологизации под силу далеко не каждому читателю. Если вторая часть топонима - free вполне понятна и полностью согласуется с содержанием текста, то первая Innis- может быть понята только при условии, что читатель осведомлен о старинном поэтическом названии Ирландии — Innisfallen. Соединение двух текстовых сем «свободная» и «Ирландия» позволяет заключить о более глубинном содержании текста, выражающем мечту Ейтса, активного участника «Кельтского возрождения» о том, что описываемый им уголок земли непременно должен находиться в Ирландии.
Однако даже принимая к сведению вышеизложенные соображения, следует признать, что пространственная координата текста в стихотворении Ейтса мотивирована формально, хотя и не в такой степени, как, например, в лимериках или в стихотворении про короля. Здесь она соотносится со свойственным человеку осознанием пространства и с условностями, связанными с принятой в обществе необходимостью именовать и локализовать пространство вокруг себя.
Топонимы в структуре поэтического текста как выразители его пространственной координаты. Диапазон встречаемости топонимов в англоязычном поэтическом тексте
Топонимика рассматривается в настоящее время как интердисциплинарная область лингвистики, в развитии которой наряду с языкознанием значительную роль играют география и история. В том, что касается собственно лингвистической природы топонимов, существенно принять к сведению и то уточнение, что топонимы представляют собой не просто разновидность собственных имен, а собственные имена особого рода, своеобразные свойства которых делают невозможным их изучение только в пределах языкознания, даже при условии, что языковедческая наука понимается очень широко и включает в себя такие отрасли, как социолингвистика, психолингвистика и этнолингвистика (Беленькая, 1977: 9). Сказанное выше убеждает, что топонимы как единицы языка обладают исключительно важным статусом не только в языковой системе в целом, но и как образования, способные играть существенную роль в междисциплинарных исследованиях. Именно последнее обстоятельство представляется весьма существенным при включении топонимов в поле зрения лингвистики текста (ЛТ), интегрирующей, как известно, самые разные области гуманитарного знания в процессе познания законов текстопостроения (Тураева, 1986:6-7). В этом смысле их значимость для ЛТ обусловлена тем, что топонимы, будучи связанными с различными областями человеческой деятельности, во многом обусловливают особенности построения различных типов текста как единиц, обслуживающих самые разнообразные сферы человеческой коммуникации.
Подобный подход к рассмотрению топонимов во многом является новым даже в рамках ЛТ, имеющей богатый опыт по изучению особенностей функционирования в пределах текста различных лексических единиц. Объяснение новизны исследовательской методики, применяемой к ним, а заодно и их особенного значения по сравнению с прочими лексическими единицами, лежит в плоскости тех законов, которые определяют самые существенные текстовые категории, а в данном случае - категорию пространственно-временной отнесенности текста или его локально-темпоральной отнесенности, которая, по определению В.А.Кухаренко, является обязательным свойством художественного текста (Кухаренко, 1988: 75). Текстовый хронотоп, включающей временную и пространственную координаты текста, изучен в высшей степени неравномерно. Если феномен художественного времени в тексте исследован очень детально, то категория художественного пространства раскрыта в гораздо меньшей степени. Между тем не вызывает сомнения тот факт, что ось «топос» структурно и функционально не менее сложна, чем ось «хронос». Имея виду текстовый «топос», следует подчеркнуть, что топонимы представляют собой точную фиксацию той или иной точки пространства в совершении действия, и вопрос о том, чем руководствовался автор в своем стремлении к строгой локальной индикации описываемых событий, можно назвать первым в цепи вопросов о роли топонимов в тексте. Что же касается поэтического текста, обслуживающего весьма своеобразную сферу человеческой коммуникации, то значительность данного вопроса увеличивается в связи с тем, что в поэзии во много раз чаще, чем в прозе, используются вымышленные географические названия. Использование в рамках текста названий несуществующих мест уже само по себе имеет право на постановку вопроса о причинах точной пространственной индикации в тексте, проявляющей себя в указании нереального объекта.
Ответ на поставленные вопросы во многом кроется в определении диапазона используемых в поэтическом тексте топонимов. Теоретически вполне возможно упомянуть в поэзии любое географическое название, однако безусловное своеобразие текстового функционирования топонимов состоит в существовании некоторой зоны привычных и часто используемых названий, либо, по меньшей мере, в наличии некоторых разрядов топонимов, стабильно присутствующих в поэтическом тексте.
В самом общем виде диапазон используемых в поэтическом тексте топонимов можно определить следующим образом. На страницах поэтических произведений встречаются наименования разного статуса: от реальных названий до вымышленных, от наименований крупных объектов до названий самых незначительных мест (например, названия пруда). Помимо этого, названия могут присутствовать не только в именной форме (The sword, the banner, and the field, I Glory and Greece, around me see! (George Gordon Byron), употребляемой также и атрибутивно (заглавие: Dover Beach (Matthew Arnold); Yon solitary Highland Lass (William Wordsworth), но также и в форме имени прилагательного, либо причастия (I have seen roses damask d, red and white (Shakespeare). Причем соотнесенность тех и других топонимов друг с другом определяется структурными особенностями языка: можно встретить в оригинале английского поэтического текста именную форму топонима (часто в составе of-фразы, но необязательно всегда) и атрибутивную в русском переводе: I taste a liquor never brewed, I From tankards scooped in pearl; I Not all the vats upon the Rhine I Yield such an alcohol ! (Emily Dickinson); Я пью жемчужное вино, I Налитое в хрусталь -/ Такое в Рейнских погребах/ Отыщется едва ль ! (Перевод С.Степанова). Иногда ситуация бывает обратной: And now we roam in Sovereign Woods - I And now we hunt the doe - I And every time I speak for him, I The mountains straight reply./And I do smile, such cordial light, / Upon the valley glow - / It is a Vesuvian face I Had let its pleasure through. (Emily Dickinson); На лань охотимся в лесу -1 Ему мой разговор - / И эхо громко вторит мне / Среди высоких гор./Чуть улыбнулась - весь дол зажжет / Мой пламенный восторг! / Везувий так вот из жерла/ Всю радость бы исторг. (Перевод С.Степанова).
Строго говоря, топонимика не рассматривает атрибутивные формы топонимов, однако при текстовом функционировании географических имен значение имеют обе формы, поскольку и та и другая являются пространственными маркерами. Дифференцировать и отделить от топонимов-атрибутов следует лишь прилагательные, выражающие национальную принадлежность (English, French, etc.), несмотря на то, что в них также присутствует сема места. По этой причине в последующих исследованиях поэтической топонимики имело бы смысл проследить и особенности прилагательных, произведенных от некоторых топонимов, например, Stygian от Styx «Стикс» (одна из рек подземного царства в греческой мифологии): Hence loathed Melancholy, I Of Cerberus, and blackest Midnight born, I In Stygian cave forlorn (John Milton). Если принять к сведению атрибутивные формы топонимов, то число текстовых топонимов, таким образом, значительно увеличивается, однако, даже ограничивая себя их именными формами, можно заявить, что число топонимов в текстовом функционировании зависит от структурных особенностей языка, и, в частности, благодаря широкому использованию of-фразы (The Night of Trafalgar (Thomas Hardy) в англоязычном тексте оно значительно выше, чем в русском, имеющем склонность к атрибутивным конструкциям.
