Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Становление зауральской фольклористики 15
1.1. У истоков зауральской фольклористики 15
1.2. Вклад декабристов в зауральскую фольклористику 17
Выводы 24
Глава 2. Своеобразие зауральской фольклористики второй половины XIX века 26
2.1. Значение центральных и региональных научных организаций в размахе краеведческой работы 29
2.2. Социальный состав зауральских фольклористов 36
2.3. Стационарная собирательская работа «семейных культурных гнезд» 40
2.3.1. Направления фольклористических интересов Флоринских-Кокосовых 41
2.3.2. Собиратели Адриановы 49
2.4. Роль просветителя-крестьянина А. Н. Зырянова в реализации принципов, рекомендованных научными организациями 64
2.4.1. Широта интересов гуманиста А. Н. Зырянова 64
2.4.2. А. Н. Зырянов - член-корреспондент РГО 70
2.4.3. Введение местного фольклора в литературу 79
2.5. Место фольклора в философии и практической работе священника-математика И. М. Первушина 84
2.5.1. Этапы изучения деятельности И. М. Первушина 84
2.5.2. Биографический очерк 94
2.5.3. Фольклорный фонд в рукописном журнале «Шадринский вестник» 103
2.5.4. Песни — средство осмысления нравственных проблем и народной этики 107
2.5.5. Взгляд на заговоры как отражение крестьянских представлений о ценности человеческой жизни 119
2.5.6. Высокая оценка И. М. Первушиным сказок как выражения менталитета крестьянина-зауральца 124
2.5.7. Научное объяснение сюжетов фольклорных легенд и «народной Библии» 128
2.6. Фольклор в контексте исторических, социальных, экономических, географических условий в изысканиях комплексных экспедиций 137
Выводы 143
Заключение 148
Список литературы 157
Список сокращений 179
- У истоков зауральской фольклористики
- Значение центральных и региональных научных организаций в размахе краеведческой работы
- Широта интересов гуманиста А. Н. Зырянова
- Взгляд на заговоры как отражение крестьянских представлений о ценности человеческой жизни
Введение к работе
Русской фольклористике всегда был свойственен интерес к собственной истории. Но изучение истории фольклористики в ее целостном виде невозможно без учета региональных и локальных традиций. Поэтому в последнее время современная наука все больше проявляет интерес к региональным фольклорным традициям и региональной фольклористике, разрабатываются вопросы, посвященные областным, краевым, национальным фольклорным проблемам.
Теоретическое обоснование изучения культуры регионов было сформулировано в конце 20-х годов XX века школой исторического краеведения. Один из сторонников школы, Н. К. Пиксанов, в работе «Областные культурные гнезда» писал о необходимости изучать «культуру регионов, локусов, которые являются типом исторического развития России и ее отличительной чертой» (202, 43).
Целесообразность изучения региональных традиций в комплексе с общерусскими подчеркивается многими современными учеными: В. П. Аникиным (85), Т. Г. Ивановой (147), В. П. Кругляшовой (164), А. И. Лазаревым (173), А. П. Разумовой (214) и другими.
Обращаясь к проблемам регионального фольклора, исследователи неизбежно характеризуют деятельность фольклористов, которые работали в данной местности. В результате устанавливается исторически конкретная картина фольклорно-этнографической жизни определенного края и получают освещение вопросы местного бытования фольклора, своеобразия региональных фольклористических традиций.
Обращаясь к истории отечественной фольклористики, современные ученые, в частности Т. Г. Иванова, рассматривают ее эволюцию на протяжении XVIII-XIX веков как единый поступательный процесс, характеризующийся неизменным движением по восходящей (147, 6). Зауральская фольклористика, которая является неотъемлемой составной частью общерусской, также подвержена процессу развития. В нем можно выделить ряд этапов: фольклористика XVIII века, первая половина XIX века (декабристский этап), вторая половина XIX века, первая половина XX века и вторая половина XX века. В нашу задачу входит изучение фольклористики края XIX века.
Первые фольклорно-этнографические сведения относительно Зауралья датируются XVIII веком. Рассказы об обычаях и обрядах зауральцев, в частности празднование именин, можно встретить в записях А. Коцебу (160, 90). Изучение культуры русского населения в этот период носило случайный характер. По верным выводам Ф. Ф. Болонева, оно вылилось в большую пестроту и фрагментарность литературных источников (105, 20). Авторы этнографических работ фиксировали только отдельные факты или явления, чем-то поразившие их. Заметки о русских сибиряках встречаются также в очерках путешествий И. Г. Гмелина, изучавшего Западную Сибирь в составе Первой академической экспедиции под руководством Г. Ф. Миллера (190, 112).
В 70-х гг. XVIII века в Сибирь была направлена академическая экспедиция, в которой приняли участие И. П. Фальк и П. С. Паллас. Итогом их работы явились путевые заметки (198). Экспедиция носила комплексный характер: внимание исследователей привлекли сведения по географии, народонаселению, истории Сибири, в том числе Зауралья. Путевые заметки содержали также фольклорно-этнографический материал, запись которого, как отметил историк С. Н. Шилов, «отличается некоторой излишней субъективностью оценок» (151,8).
В начале XIX века отношение к фольклору в Зауралье, как и во многих регионах страны, существенно изменяется. Не столько фольклористы, сколько теоретики литературы стремятся выявить сущность фольклора, его значение в развитии литературы и его роль в изучении души русского народа, русской ментальности. К фольклору обращаются с целью определения его общественного значения и роли в жизни страны. На данном этапе были сформулированы теоретические вопросы, связанные с изучением устно-поэтического творчества, и осуществлялось их практическое решение.
Важную роль в изучении фольклора и этнографии русского населения сыграла деятельность политических ссыльных. Период первой половины XIX века можно по праву назвать декабристским этапом в развитии зауральской фольклористики. Это период начала целенаправленного собирания произведений устного народного творчества. Ссыльные декабристы (Н. И. Лорер, А. Е. Розен, Н. В. Басаргин, И. И. Завалишин и др.) обратились к сибирскому и зауральскому фольклору как к историческому источнику и свидетельству народного миропонимания. Ссылка дала им возможность ближе соприкоснуться с народными массами и народной жизнью.
Декабристов волновали вопросы крепостной зависимости, освобождения народа. Через фольклор они стремились показать тип «сибиряка», образ мысли крестьянина, живущего вне крепостнической зависимости, владеющего землей. Декабристы, записывая обряды, праздники, утверждали идеи о талантливости свободного человека, способности народа к единению «во дни торжеств». Фольклор, обычаи, образ жизни и мысли сибиряка (зауральца) рассматривались декабристами как доказательство правоты своего движения. В их понимании фольклор выступает как документ, свидетельствующий о свободе как условии развития личности, таланта, как осуждение крепостничества. Наблюдения декабристов об экономическом, социальном, нравственном состоянии сибиряков отражены в очерках, статьях, письмах, заметках.
Вторая половина XIX века является, по нашему мнению, третьим этапом в развитии фольклористики Зауралья. «Эти годы, - по заключению Р. В. Иезуитовой, - отмечены более пристальным вниманием к жизни простого народа, стремлением определить значение народного начала в духовной жизни русского общества» (149, 85), что, несомненно, было связано с проведением социальной реформы. Обращение к фольклору на данном этапе было обусловлено, прежде всего, стремлением изучить народ с точки зрения его нравственных качеств, способности обдуманно # распорядиться освобождением от крепостной зависимости и землей. Поэтому особое внимание уделялось различным фольклорным жанрам, в частности, пословицам как отражению обобщенного опыта народа. Именно в пословицах народ наиболее четко, ясно высказал свое мнение о разных сторонах жизни.
Вторая половина XIX века может быть охарактеризована как период массового собирательского движения в стране в целом и в зауральской провинции в частности. Особенностью зауральской фольклористики этого периода, как отметила В. П. Федорова, является многоплановость, которая проявилась, во-первых, во внимании собирателей не только к слову, но и быту, поверьям, приметам, верованиям, нравам, обычаям, во-вторых, в интересе к широкому спектру жанров, к разнообразию народного творчества (238, 6). Зауральские фольклористы не ставили вопрос об автономии региона. Ф Они осознавали себя частью общерусского краеведческого движения, приняв принципы собирательства, которые были выработаны и рекомендованы центральными научными организациями.
Важную роль в активизации краеведческого движения и изучении фольклора сыграли центральные и региональные научные организации: Русское географическое общество, Уральское общество любителей естествознания, Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии и т.д. Общества выпускали фольклорно-этнографические сборники, журналы («Этнографическое обозрение», «Записки РГО», «Записки УОЛЕ», «Живая старина»), разрабатывали программы и принципы собирания фольклорного материала.
Публикация зауральского фольклора начинается с конца 50-х годов XIX века. Открывается она двумя выпусками «Пермского сборника» под редакцией Д. Д. Смышляева (66). В состав сборника вошли работы А. Н. Зырянова, А. И. Третьякова, Т. И. Успенского и др.
В ряду изданий, оставивших большой след в истории фольклористического собирательства, должны быть отмечены местные губернские ведомости и разнообразные издания местных статистических комитетов. Среди последних выделяются «Труды», «Памятные книжки», «Сборники», «Календари» и т.п., в которых помещались очерки исторического и этнографического характера, в том числе описание обрядов, ф обычаев, песни, сказки. В сборниках публикаций научных обществ и в периодических изданиях регулярно печатались материалы зауральских краеведов Н. А. Абрамова, В. В. Адрианова, А. Н. Зырянова, А. Я. Кокосова, П. Кыштымова, А. И. Третьякова, Т. И. Успенского и др. На данном этапе развития фольклористики был собран значительный материал о бытовании, своеобразии устной народной поэзии края в XIX веке и предприняты попытки его изучить. ь Публикация фольклорного и этнографического материала была продолжена шадринскими краеведческими обществами во второй трети XX века. Шадринское общество краеведов, Шадринское Движение за культурное возрождение предприняли шаги к опубликованию хрестоматий, альманахов, материалов конференций. В шадринских изданиях («Шадринская провинция», «Шадринский альманах», «Шадринская старина» и др.) • осуществлены попытки републикации наиболее ценных трудов фольклористов прошлого - А. Н. Зырянова, П. Кыштымова, И. М. Первушина, Г. С. Плотникова, В. Прибылева, А. И. Третьякова, Т. И. Успенского, и др.
Изучение фольклора начинается в конце XIX - начале XX вв. В этот период были составлены первые библиографические своды по Пермской губернии - «Пермская старина» (120), «Материалы для биографии памятных деятелей из пермских уроженцев» (119), «Биографический указатель памятных деятелей Пермского края» (97) под редакцией А. А. Дмитриева;
«Сборник статей Пермской губернии» (225), «Пермский край» (199) под редакцией Д. Д. Смышляева и др. Пермские историки-краеведы заложили основу зауральской фольклористики. Уже в первых работах отмечался вклад А. Н. Зырянова, И. М. Первушина, В. М. Флоринского и других в изучение народной культуры. Названные краеведы характеризовались как личности с особенностями биографии, склада ума. Начинания Д. Д. Смышляева и А. А. Дмитриева были продолжены М. Г. Китайником (277).
Активный подъем краеведческого движения наступил в 20-е годы XX века. В данный период продолжает работу УОЛЕ, в уральских городах возникают краеведческие общества и кружки, открывающие свои издания: «Журнал Шадринского Общества Краеведения» (Шадринск, 1923), «Пермский краеведческий сборник» (Пермь, 1924-1928) и др. Их редакции обратились с призывом изучать край, записывать произведения народного творчества. В 1928 году было основано Далматовское общество краеведения, которое в 1930 году опубликовало первый сборник работ «Исетско-Пышминский край» по исследованию фольклорно-этнографической деятельности зауральских собирателей-краеведов.
В. П. Кругляшова отметила, что «для фольклорных исследований 20-х годов XX века характерен интерес к теме народных социальных движений» (164, 78). В результате, в научный оборот «были введены некоторые уральские фольклорные материалы о крестьянских восстаниях XIX века и сделаны первоначальные наблюдения над их содержанием» (164, 78).
Вехой в изучении фольклористики края была деятельность В. П. Бирюкова. Одним из аспектов его фольклористической работы явилось обращение к зауральским краеведам прошлого - А. Н. Зырянову (102), И. М. Первушину (98), Флоринским-Кокосовым (101) и др.
Значительный вклад в изучение деятельности фольклористов прошлого внесли в последнюю треть XX века преподаватели КГУ, Шадринского пединститута. В этот период наметился иной подход, который проявился в многоаспектности обращения к той или иной личности. В 2003 году были проведены Зыряновские чтения (Курган, 2003). В докладах ученых исследуются различные аспекты деятельности зауральских краеведов («Русский математик И. М. Первушин» М. Г. Виноградова (115), «Фольклорист А. Я. Кокосов» Н. А. Подгорбунских (204), «Педагогическая деятельность Первушина» Ю. Г. Терехина (230), «Писатель-краевед А. Н. Зырянов» М. Д. Янко (266) и т.д.). Была поставлена и рассматривается проблема места зауральцев в общерусской фольклористике. Публикуются статьи, книги с опорой на архивные материалы фольклористов XIX века (Л. П. Осинцев (194), В. П. Тимофеев (232), В. П. Федорова (238), М. Д. Янко (267) и др.). Впервые был поставлен вопрос о месте фольклора в литературном творчестве зауральских фольклористов (187).
Признание значимости фольклористической работы зауральских краеведов, обращение к региональному своеобразию фольклористики Зауралья определяют актуальность данного исследования.
Территориальные рамки исследования - Зауралье, территория современной Курганской области, равная одному достаточно большому или нескольким малым европейским государствам. В рассматриваемый период Зауралье объединяло Курганский, Шадринский и часть Челябинского уездов, входивших соответственно в состав Тобольской, Пермской и Оренбургской губерний. Значительные территориальные границы Зауралья позволяют считать тему исследования правомерной.
Объектом настоящей диссертации являются фольклорные тексты и материалы этнографического характера, собранные и осмысленные зауральскими фольклористами.
Предмет изучения — региональные черты зауральской фольклористики XIX века. Ф Целью данной работы является исследование процессов становления и развития, выявление своеобразия зауральской фольклористики XIX века как части общерусской науки о народном поэтическом творчестве, установление особенностей деятельности местных фольклористов в этот период.
Для достижения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:
выявить источники, раскрывающие своеобразие зауральской фольклористики XIX века, и ввести их в научный оборот;
выделить этапы в развитии зауральской фольклористики и определить основные формы фольклористической работы в XIX веке;
дать характеристику фольклористической деятельности декабристов, собирателей и исследователей А.Н. Зырянова, И.М. Первушина, «семейных гнезд» Флоринских-Кокосовых, Адриановых, X. Мозеля;
охарактеризовать принципы их фольклористической работы, не потерявшие актуальность до настоящего времени.
Теоретико-методологическую основу диссертации составили:
Концепция развития фольклористики, представленная трудами М. К. Азадовского, А. И. Баландина, А. А. Дмитриева, Т. Г. Ивановой, А. Н. Пыпина, А. П. Разумовой, Д. Д. Смышляева.
Теория общерусского — регионального - локального В. П. Аникина.
3. Концепция «культурных гнезд» Н. К. Пиксанова. # 4. Идеи региональной специфики жанров в исследованиях В. П. Аникина, Б. Г. Ахметшина, В. В. Блажеса, К. Е. Кореповой, A. И. Лазарева, М. Н. Мельникова, В. А. Михнюкевича, И. Ю. Карташевой, B. П. Кругляшовой, Т. Н. Якунцевой.
Материалом для исследования послужили:
- публикации Русского географического общества, Уральского общества любителей естествознания, «Пермских губернских ведомостей», ф «Тобольских губернских ведомостей», «Пермского сборника», работы по статистике края, клировые ведомости второй половины XIX века, очерки, воспоминания декабристов, публикация X. Мозеля «Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба» (1864);
- неопубликованные материалы из фондов архивов и рукописных отделов библиотек - архив Русского географического общества (РГО), архив Уральского общества любителей естествознания (УОЛЕ), Государственный архив Курганской области (ГАКО), Государственный архив общественно- политической документации Курганской области (ГАОПДКО), Библиотека краеведческого музея Свердловской области, Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Общее количество подвергнутых анализу текстов - 970 единиц.
Научная новизна работы определяется следующим:
исследование представляет собой первую попытку выявления своеобразия фольклористики XIX века в Зауралье;
впервые вводятся в научный обиход разные типы материалов о становлении и развитии зауральской фольклористики в XIX веке;
впервые рассматривается фольклористическая деятельность знаменитого математика И.М. Первушина, изучаются принципы его фольклористической работы, выявляется место фольклора в философской концепции ученого; раскрывается своеобразие деятельности фольклориста, государственного крестьянина А.Н. Зырянова;
4) впервые исследуется роль семейных гнезд в фольклористическом движении (Флоринские-Кокосовы, Адриановы), определяется значение комплексной экспедиции в истории фольклористики Зауралья.
В зависимости от поставленных задач в работе использовались следующие методы исследования: описательный метод с его приемами систематизации, обобщения и оценки фактического материала; сопоставительный метод, заключающийся в анализе и сравнении зауральских вариантов записей с общерусскими.
Теоретическая значимость диссертации заключается в расширении и углублении научных представлений о понятии «региональная фольклористика», в исследовании соотношения общерусского и локального в истории фольклористики, в установлении значимости для науки о фольклоре понятия «семейные культурные гнезда».
Практическая значимость работы определяется возможностью использования материалов диссертации при чтении вузовских лекционных курсов по фольклористике, при разработке спецкурсов и спецсеминаров по фольклору и фольклористике Зауралья, а также при составлении региональных сборников фольклорных текстов.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования излагались автором в докладах и сообщениях на всероссийских, межрегиональных и межвузовских конференциях в Челябинске (2003 г.), Омске (2003 г.), Оренбурге (2003 г.), Кургане (2004 г.), Екатеринбурге (2004 г.), обсуждались на заседаниях кафедры древней литературы и фольклора Курганского государственного университета. По теме диссертации опубликовано 6 работ.
Структура и объем исследования определены поставленной целью и задачами. Настоящая диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, включающего 277 наименований, списка сокращений и шести приложений.
В первой главе определяется источниковедческая база, впервые рассматриваются этапы развития фольклористики в Зауралье.
Вторая глава посвящена изучению своеобразия фольклористики Зауралья в XIX веке; исследуются особенности фольклорно-этнографической деятельности зауральских краеведов А. Н. Зырянова, И. М. Первушина, «семейных гнезд» Флоринских-Кокосовых, Адриаковых, а также значение комплексных экспедиций в истории фольклористики Зауралья.
У истоков зауральской фольклористики
Важным этапом в развитии фольклористики является первая половина XIX века - это время победы в Отечественной войне 1812 года, движения декабристов, а также расцвета русского романтизма и становления реализма. Как отмечает Я. Р. Кошелев, ученые, общественные деятели, писатели XIX века обратили внимание на положение крестьян в стране. «Отсюда, - пишет ученый, - интерес к духовной культуре народа, к его быту, психологии, искусству» (161, 162).
К данному периоду относятся первые осознанные, настойчивые попытки определить сущность фольклора, его общественное значение и роль в жизни страны. По мнению А. Н. Пыпина, одним из фактов, которым «обозначилось новое ревностное движение в изучении народа и народности, было предприятие, выполненное по мысли великого князя Константина Николаевича, - ряд экспедиций в различные края России, порученных более или менее известным молодым писателям, которые уже заявили себя интересом к народной жизни, и в числе которых были писатели такой силы как Островский и Писемской» (213, 55). В периодической печати в начале XIX века стали систематически появляться статьи о народной поэзии, тексты песен, пословиц, описания народных праздников и обрядов. Меняется отношение к народной поэзии. Впервые к фольклорным текстам стали относиться как к материалу, достойному изучения.
В начале XIX века были поставлены теоретические вопросы, связанные с изучением быта народа и его устно-поэтического творчества. В. Г. Белинский и А. И. Герцен определили основные задачи фольклористики, которая призвана изучать народную поэзию (272, 15). Естественно, мы должны учитывать специфику понимания революционными демократами понятия «народная поэзия», которое подразумевало творчество трудового народа, в основном крестьянства. Народ для Белинского - «огромная положительная, решающая сила, духовно богатая, но еще не раскрытая и задавленная крепостничеством» (95, 448). Фольклор и этнография помогают правильно понять и оценить эту силу. Такая позиция определила отношение В. Г. Белинского к собирателям народного творчества. Он отозвался о работе краеведов следующим образом: «Какой благодарности заслуживают те скромные бескорыстные труженики, которые с неослабным постоянством, с величайшими трудами и пожертвованиями собирают драгоценности народной поэзии и спасают их от гибели забвения» (95, 448).
Большое значение для становления фольклористики на данном этапе имела деятельность политических ссыльных. Внимание декабристов к народным обычаям не случайно, оно было подготовлено обсуждением вопросов фольклора еще до 14 декабря 1825 года. Главными теоретиками декабристского фольклоризма выступили А. Бестужев-Марлинский, В. Кюхельбекер, К. Рылеев.
Фольклоризм декабристов, по мнению М. К. Азадовского, является продолжением и дальнейшим развитием просветительских точек зрения. На первом плане для них стоял вопрос о роли и значении памятников народного творчества в процессе развития культуры народа и о составе идейного содержания этих памятников (81, 186). «Они не только стремились к воспроизведению в творчестве великих исторических событий, отражающих «свободолюбивый дух» русского народа, - пишет ученый, - но они искали отражений его и в народной поэзии» (81, 187). Проблема фольклора в декабристском понимании являлась первоначально проблемой исторической и литературной, этнографическая сторона была слабо представлена. 4 Политическая ссылка, как отметил М. К. Азадовский, дала декабристам возможность ближе соприкоснуться с народными массами и народной жизнью (81, 209). В развитии зауральской фольклористики период первой половины XIX века можно по праву назвать декабристским этапом. «Курганские» декабристы первыми положили начало целенаправленному собиранию произведений устного народного творчества. В Западной Сибири в ссылке находилось 39 декабристов, 13 из них (И. Ф. Фохт, Н. И. Лорер, А. Е. Розен, М. М. Нарышкин, В. Н. Лихарев, И. И. Завалишин, Н. В. Басаргин и др.) в разное время проживало в Кургане (134, 4-6). Декабристы организовывали школы, больницы, пытались улучшить сельское хозяйство, вводя новые сельскохозяйственные орудия труда и т.п. Снискав доверие местного населения, они получили уникальную возможность изучить такие стороны его быта, которые приезжим этнографам подметить не всегда удавалось. Политические ссыльные одними из первых поняли необходимость изучения современных явлений в народном творчестве. «Их интересовало, -пишет В. И. Зоркий, - в каком направлении развивается устное творчество, какие жанры и формы преобладают в современном фольклоре, каковы ближайшие перспективы развития народной поэзии» (145, 21).
Историки и этнографы отмечают, что отношение к народному быту и народной поэзии для декабристов никогда не было отвлеченной проблемой «чистой» науки. Оно теснейшим образом было связано с теми политическими и культурными задачами, которые они пытались разрешить (228, 187). Так, В. Г. Базанов считал, что среди поставленных декабристами задач явилось стремление выяснить возможность привлечения народа к революционному движению (90). Возможно, до 1825 года это было и так, но в воспоминаниях, статьях, очерках, записках декабристов, по нашим наблюдениям, такая цель не просматривается. Декабристов волновали вопросы крепостной зависимости, освобождения народа. Обращением к фольклору они стремились доказать правоту, праведность и необходимость своего дела.
Декабристы первыми попытались рассмотреть фольклор как средство познания народа и как форму народной памяти. Фольклор в их понимании выступает как документ, свидетельствующий о свободе как условии развития личности, таланта, как осуждение крепостничества. Их наблюдения стали основанием для выводов об экономическом, социальном, нравственном состоянии сибиряков. Декабристы противопоставляли сибиряка крепостному крестьянину европейской части России. Так, Н. В. Басаргин пишет о крепостных крестьянах почти подмосковной деревни: «В особенности не понравился мне простой народ своим особенным раболепием и своею несмышленостью. Рабство проявлялось во всей наготе своей и не смягчалось ни обращением господ, ни поведением и самосознанием подвластных» (93, 269). О нравственном и физическом здоровье сибиряков писал А. Е. Розен: «От средней полосы Сибири до юга народ все видный, здоровый, смышленый, ямщики славные, земледельцы трудолюбивые. Занимательно видеть, как они к почве применяют земледельческие свои орудия, как ловко устроен сибирский плуг в Курганском округе и в других местах» (218, 280).
Значение центральных и региональных научных организаций в размахе краеведческой работы
Существенную роль в общерусской фольклористике в целом и в зауральской фольклористике в частности сыграли различные научные организации. Рассматривая их место в истории фольклористики, Т. Г. Иванова неоднократно подчеркивает идею множественности и разнообразия, которая буквально пронизывала все аспекты фольклористики в рассматриваемый период. «Прежде всего, это сказывается на организационном уровне, - пишет Т. Г. Иванова. - В конце XIX века в России существовали не один-два, а буквально десятки учреждений разного характера, нацеленные на собирание и изучение народной поэзии» (147, 7). Структура организаций, так или иначе определяющих положение науки о народной словесности в данный период, складывалась из следующих уровней: Императорская академия наук; научные общества, имеющие всероссийский характер (в частности, РГО); университеты и общества, Ф работающие при них (например, Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете, Московское археологическое общество); провинциальные краеведческие научные общества, не связанные с высшими учебными заведениями (Уральское общество любителей естествознания); губернские статистические комитеты, архивные комиссии (Археографическая комиссия) и другие местные учреждения (147, 7). Основанные в первой половине XIX века, Русское географическое общество (1846), Общество любителей российской словесности (1811), Археографическая комиссия (1834) активизировали свою деятельность в 60-х годах XIX века. Одной из форм работы Общества любителей российской словесности при Московском университете явилась публикация научных трудов. В частности, общество опубликовало «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (1863-66), десять выпусков «Песен, собранных П. Киреевским» (1860-74) и др. (107, 426). Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете поставило перед собой задачу «содействовать развитию русской науки и распространению естественно-научных знаний в России» (107, 426). При обществе функционировали комиссии - Музыкально-этнографическая и Комиссия по народной словесности. По инициативе ОЛЕАиЭ начались систематические антропологические и этнографические исследования, организовывались выставки различных научных направлений - географическая, антропологическая, этнографическая (в 1867 году в Москве). Кроме того, в конце 80-х годов XIX века Общество начало издавать журнал «Этнографическое обозрение» (1889 - 1917), в котором видное место занимал фольклорный материал (107, 426).
Проблемы фольклора ставились в различных губернских научных объединениях - «Обществе археологии, истории и этнографии» при Казанском университете, «Владимирском обществе любителей естествознания», «Архангельском обществе изучения Русского Севера», которые занимались всесторонним изучением местного края.
Значительное место в собирании и изучении фольклора сыграли Русское географическое общество и Уральское общество любителей естествознания.
Первоначальной целью учреждения РГО явилась разработка результатов экспедиций, осуществленных в 40-х годах XIX века в отдаленные окраины страны - на север России, в Северо-Восточную Сибирь. Но, как отметил М. К. Азадовский, Географическое общество очень быстро переросло свои первоначальные задачи и стало широко общественным учреждением, вокруг которого группировались представители различных идейных течений, объединившиеся на почве изучения страны (82, 3).
В следующие десятилетия открываются филиалы РГО в Иркутске, Тифлисе, Оренбурге, позже в Киеве и других местах. Эти филиалы, возглавляемые крупными правительственными чиновниками, становятся на местах центрами, объединяющими местные прогрессивные и демократические круги. Так, в Иркутске в 1851 году был открыт первый филиал РГО под названием «Восточно-Сибирский отдел ГО». В числе первых деятелей отдела были декабристы Н. А. Бестужев, С. Г. Волконский и др. Позже в нем принимали участие петрашевцы, ссыльные поляки, нечаевцы, народовольцы и так далее вплоть до первых марксистов и деятелей большевистской партии.
Русское географическое общество, по выводам М. К. Азадовского, было первым научным объединением и потому являлось своего рода общественной отдушиной. Именно поэтому деятельности Общества и его отделов оказывалось усиленное внимание со стороны прогрессивной русской печати (82, 4).
В программу РГО входило всестороннее изучение России и населяющих ее народов, и очень скоро этнографические исследования, в том числе и вопросы фольклора, заняли в нем одно из первых мест. В РГО было организовано специальное этнографическое отделение, во главе которого был академик К. Бэр (82, 4).
Широта интересов гуманиста А. Н. Зырянова
А. Н. Зырянов являлся заметной фигурой для своих современников. Интерес к личности зауральского краеведа возник еще в XIX веке. Ссылки на работы зауральца, упоминания о нем встречаются в «Биографическом указателе памятных деятелей Пермского края» А. А. Дмитриева (97), «Сборнике статей Пермской губернии» Д. Д. Смышляева (225), в «Записках Уральского общества любителей естествознания» (Т. 18, вып.1, 1896), в сборнике статей о Пермской губернии (Пермь, 1891).
К личности и деятельности А. Н. Зырянова обращались многие зауральские ученые-краеведы XX века. В 1928 году в Шадринске было организовано Далматовское общество краеведения, которое в 1930 году, по инициативе В. П. Бирюкова, провело первые зыряновские чтения. По результатам конференции Общество опубликовало сборник краеведческих статей «Исетско-Пышминский край», посвященный памяти А. Н. Зырянова. (210, 7). Значительное место в сборнике занимали работы В. П. Бирюкова (102), И. Д. Иванчи и М. С. Кашеварова (148).
В 60-90-х годах XX века появилось много работ о жизни и творчестве А. Н. Зырянова. Среди них видное место занимают исследования курганских ученых: М. М. Мозина (185), Н. А. Подгорбунских (203), В. П. Федоровой (246), М. Д. Янко (266) и других. Необходимо особо отметить выдающийся вклад шадринцев: С. Б. Борисова, А. М. Бритвина, Н. В. Здобнова, А. Коровина в изучение фольклорно-этнографической деятельности Зырянова (НО, 111, 140, 160). За последние 10 лет были опубликованы статьи, содержащие сведения о биографии и краеведческой работе А. Н. Зырянова, а также проведена републикация наиболее ценных трудов зауральского краеведа: «Пугачевский бунт в Шадринском уезде и окрестностях его» (257, 67-92), «Крестьянское движение в Шадринском уезде Пермской губернии в 1843 году» (257, 116-191), «Промыслы в Шадринском уезде Пермской губернии» (256). В шадринские издания вошли статьи А. М. Бритвина «Основоположник зауральского краеведения А. Н. Зырянов» (111), Н. В. Здобнова «Уральский краевед А. Н. Зырянов» (139), И. А. Иванчи, М. С. Кашеварова «Александр Никифорович Зырянов» (148) и др. А. М. Бритвиным дана наиболее полная, по мнению В. В. Пундани, библиография работ А. Н. Зырянова, работ о нем и ссылок на работы краеведа (210, 8).
В 2003 году в Курганском государственном университете была проведена межрегиональная научно-практическая конференция, посвященная памяти А. Н. Зырянова, в результате которой был выпущен сборник «Зыряновские чтения». В статьях сборника представлены материалы исследования актуальных проблем истории, археологии, этнографии, историографии. Видное место в сборнике занимает статьи В. В. Пундани «С веком наравне, и не только!» (210), В. П. Федоровой «В ауре «культурного гнезда» (243), С. Н. Шилова «А. Н. Зырянов - Первый археолог земли курганской» (263) и др.
Постоянный, неугасаемый интерес ученых-исследователей к А. Н. Зырянову свидетельствует о его незаурядности и значительном вкладе в развитие фольклористики в Зауралье во второй половине XIX века. Прежде чем попытаться определить место Зырянова в зауральской и общерусской фольклористике, обозначим некоторые вехи в его биографии.
Александр Никифорович Зырянов родился 28 августа 1830 г. в деревне Верхний Яр, неподалеку от города Далматова Шадринского уезда. Еще в раннем детстве - в трехлетнем возрасте — он лишился отца и испытал всю горечь полусиротского существования. О себе он писал: «Отец мой - государственный крестьянин Никифор (Яковлев) Зырянов, помер, оставив единственным меня при матери на третьем году. Мать, по чувству одиночества, приняла в дом отца моего другого мужа из с. Ключевского, той же волости, но тот скоро умер. В народной переписи 1834 года меня записали по д. Верхно-Ярской, а мать по селу Ключевскому; я остался по фамилии Зыряновых, а она - при фамилии Теляковых, по родословию второго мужа. Мать, лишенная паспорта, слабая по полу, не могла поддержать хозяйственный быт моего родителя, вскоре переехала на всегдашнее житьё в город Далматов к родителю своему, крестьянину Иванчикову» (148,1).
А. М. Бритвин отметил, что на восьмом году жизни Александр Зырянов поступил в Далматовское духовное училище, где проучился всего один год, из-за «совершенного недостатка средств» (111, 74). Далее образованием мальчика занялся его дед, который готовил его к должности писаря. В начале 1842 года 11-летний Александр уже работал в правлении Далматовской волости - помогал писарю. Сначала он служил «ходоком» (рассыльным), затем писцом. Дальнейшее образование А. Н. Зырянов получал самостоятельно, обладая врожденной любознательностью и любовью к чтению. «Благодаря сметливости, некоторой начитанности и умению бойко писать, - отмечает его первый биограф А. А. Дмитриев, - А. Н. Зырянов уже с 16 лет попал на должность волостного писаря» (246, 14).
Сведений о его службе сохранилось очень мало. Исследователи отметили, что Зырянов был прилежным в работе, но крайне неуживчивым и резким; с начальством держался независимо, часто выступал защитником крестьянских интересов. Местные власти делали несколько попыток избавиться от беспокойного чиновника. Так, в августе 1852 года он был арестован помощником далматовского окружного исправника Босяцким за неуважение к своей личности и под конвоем отправлен по месту рождения -в с. Верхний Яр. Зырянову удалось оправдаться, и после этого он служил волостным писарем в ряде сел - Уксянском, Мехонском, Батуринском, Иванищевском (246).
В селе Мехонском А. Н. Зырянов женился на дочери крестьянина -Анисье Матвеевне Дубровиной, которая через три года умерла, оставив ему дочь Антонину. В селе Иванищевском он оставил службу и принялся за мелкую торговлю. Потеряв от разных неудач почти все свое состояние, Зырянов вернулся в Далматов, записался в мещане и последние 20 лет жизни провел, занимаясь ходатайством по частным делам (111, 75).
Взгляд на заговоры как отражение крестьянских представлений о ценности человеческой жизни
Вопрос о собирании и изучении заговоров поднимался еще в первой половине XIX века. В 1841 году в «Сказаниях русского народа» И. П. Сахаров отвел заговорам целый раздел - «Русское народное чернокнижье». Ф. Ю. Зелинский, исследуя тексты заговоров, заключил, что в их основе «лежит не молитвенное обращение к языческим стихийным божествам, но примета, простое восприятие явлений, ассоциация как первичная психологическая функция человеческого сознания, свойственная человеку еще на до-языковой стадии его существования» (142, 83). В рассматриваемый период к заговорам обращались русские мифологи Ф. И. Буслаев, А. Н. Афанасьев, которые вели происхождение заговоров от мифа, видели в них остатки древнеязыческой мифологии полузабытых языческих молитв (91).
Самым полным, фундаментальным собранием заговоров явился изданный в 1869 году сборник «Великорусские заклинания» Л. Н. Майкова (54). Во второй половине XIX века большое количество заговоров было опубликовано в «Записках УОЛЕ» - «Материалы по этнографии Пермского уезда» А. И. Костарева (50), «Суеверия с. Катайского, Камышловского уезда» П. Ф. Первушина (65), «Народное творчество в деревне Косой Брод, Северской волости, Екатеринбургского уезда» П. А. Некрасова (58), «Народное творчество в Билимбаевском заводе, Екатеринбургского уезда, Пермской губернии» А. А. Дмитриева (24); «Живой старине» (130-131), изданиях РГО (72).
Запись заговоров выявляет особенности работы И. М. Первушина по собиранию этого жанра. Вероятно, первые публикации заговоров вызвали стремление зауральского краеведа собрать их и внести в свой рукописный журнал. Как священник, он должен был отринуть язычество, но, как ученый, обратился ко всем бытовавшим в народе жанрам, что говорит о широте его взглядов.
В «Шадринском вестнике» содержится четыре заговора, записанных Первушиным в 1859 году со слов повивальной бабки Февроньи Елисеевны Сваловой. Они касаются быта и здоровья крестьян: от уроков, от худобы, чтобы у коровы не болело вымя. Таким образом, Первушину интересны и хозяйственные, и лечебные заговоры в репертуаре женщины.
Заговоры записаны во всех их сложности и многосоставности. Запись свидетельствует о внимательном отношении, добросовестности фольклориста Первушина, фиксировавшего слово, действие, пространство. Так, сообщается, что заговор от уроков творится в бане, когда бабушка правит женщину после родов:
«Во имя Отца и Сына и Светова Духа. Аминь. Стану я рабица божия Ховротья по утру рано, умоюсь росой, утрусь пеленой, у отца у матери благословлюсь, пойду из избы во двери, из ворот в ворота, на широку улицу, в восточну сторону, под красно солнце, под светел месяц, к окияну морю. У окияна моря — золотов остров. На золотом острове стоит матушка наша апостольска соборна церковь, и в этой апостольской соборной церкви вся сила небесная, все святые чудотворцы. Я вам покорюсь и помолюсь о рабице божией. Ой, ясно вы, Соловецки чудотворцы! Донесите докуку до Батюшки до истинова Христа, до Матушки до Пречистой до Девы Марии. Как она родила истинова Христа, не услышала в себе не скорби и не болезни, ни приговоров, ни уроков; так де в рабице божией (имя) не было бы в ей не уроков и не приговоров и не переполохов, ни озевицы ни родимца - не было бы в веке по веки от ин до веку. Аминь. Закрой ее, Господи, защити нетивиными ризами, Господни пеленами от всякого зла человека: от рьянова, от Черемнова, от двоегубова, от троегубова, чтобы не было от их уроков от инь до веку. Аминь. И будьте мои слова крепки и лепки, крепче камня, вострее булату; рыжему - черемному, чтобы соли в глаз ему, в другой -песку, чтобы он не увидел ни земли ни неба. Аминь (9, 454-456).
Фольклорист Первушин называет объекты заговора (мать и новорожденный ребенок), дает народное название и творца заговоров -«бабушка», а также действия лекарки: «Бабушка правила родильницу и парила ее после родов». Отмечены отдельные детали: если «бабушка» парила маленького ребенка, то говорила:
«Во имя Отца и Сына, Светова Духа и Соловецки Чудотворца. Я вам покорюсь и помолюсь. И головна худоба, и мозгова худоба, из ясных очей худоба, из черных бровей худоба, из ресниц худоба, из ретива сердца худоба, из под коленница худоба, из под пяток худоба, из суставов худоба, из крови из горячей худоба, из печени худоба. И будьте мои слова крепки и лепки, крепче камня, вострее булату; рыжему - черемному, чтобы соли в глаз ему, в другой - песку, чтобы он не увидел ни земли ни неба. Аминь» (9, 455-456).
Записал Первушин и заговор, завершавший появление человека на свет. «Слова» сопровождали закапывание последа. Когда бабка кладет послед в землю, под избой, зарывая и перекрещивая, то говорит: «Во имя Отца, Сына и Святова Духа. Аминь. Как матушка сыра земля не дрогается не полохатся; так у рабицы божией, у (имя) бы не дрогалось и не полохалось. Трижды говорить и потом трижды перекрестить и говорить всякий раз: во имя Отца, Сына и Святова Духа. Аминь». - Нужно, чтобы пуповина была поднята к верху, а если к низу, то женщина будет чахнуть. Тогда надо послед выкопать, перемыть и положить пуповиной к верху и тогда женщина выздоровеет» (9, 456). Зафиксировал математик и фольклорист народные суеверия, связанные с нарушением родильного обряда: с одной роженицей приключилась беда, когда не по правилам захоронили послед. Женщина заболела, чуть не умерла, пока не выкопали послед и не сделали все по правилам. Сопоставление записи Первушина с опубликованными вариантами не обнаруживает типологий.
Два заговора - от уроков, от худобы, являются широко распространенными на территории России и Зауралья. Их варианты широко приводятся в центральных и региональных сборниках (222) (54), (137), (239). В Зауралье записано более десяти вариантов заговора от уроков (239).
