Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Традиции общерусской сатирической сказки в сибири и локальные особенности бытования 20
1. Типология сибирских записей XIX-XX вв. на общерусском фоне 20
2. Специфика бытования русских сатирических сказок в различных частях сибирского региона. Народные сказители 41
3. Взаимодействие русских сатирических сказок Сибири с иноязычными фольклорными традициями 92
Глава II. Некоторые вопросы поэтики сатирических сказок в свете сибирских фольклорных и этнографических материалов 119
1. Художественная система сказки и ее связь с традициями народной смеховой культуры 119
2. Реалистический гротеск и пародирование - основные средства создания художественной образности 153
Заключение 184
Список сокращении 187
Список использованной литературы 190
- Типология сибирских записей XIX-XX вв. на общерусском фоне
- Взаимодействие русских сатирических сказок Сибири с иноязычными фольклорными традициями
- Художественная система сказки и ее связь с традициями народной смеховой культуры
- Реалистический гротеск и пародирование - основные средства создания художественной образности
Введение к работе
Народные сатирические сказки - крупный раздел фольклора многомиллионного русского населения Сибири и в то же время -важная органическая часть общерусской сказочной традиции. Они богаты в сюжетном и идейно-художественном отношениях, чрезвычайно интересны своим региональным своеобразием, мастерством исполнителей, взаимосвязями с иноязычными фольклорными традициями .
Целью и задачами настоящего исследования является проанализировать сюжетный состав бытовых сатирических сказок Сибири, показать его соотношение с общерусским (восточнославянским) сказочным репертуаром, выяснить специфику; выявить путем сравнительно-исторического анализа особенности распространения и бытования сатирико-бытовой сказочной традиции в различных районах сибирского региона (включая дальневосточные); проследить на материале сатирических сказок связь русской сказочной традиции с фольклором аборигенов Сибири, а также украинского и белорусского населения региона; рассмотреть специфику жанра, основные средства создания художественной образности, связи с традициями народной смеховой культуры в свете сибирских фольклорных и этнографических материалов при типологическом сопоставлении с общерусскими.
Комическое, юмористическое, смешное во все времена, у всех народов обладало большой притягательной силой, в том числе и у русского. Ярко выраженное проявление этой стороны жизни народа В.Г.Белинский видел в сатирических сказках: "Особенно интересны те русские сказки, которые можно назвать сатирическими. В них виден быт народа, его домашняя жизнь, его нравственные понятия и этот лукавый русский ум, столь наклонный к иронии,
столь простодушный в своем лукавстве" .
В памяти народа, в современном представлении сатирическая сказка закрепилась главным образом как сказка о глупых барах и жадных сластолюбивых попах. Такое представление не случайно не только потому, что барин и поп - главные объекты народной сатиры, но и потому, что социально заостренная сатирическая сказка была особенно широко распространена и составляет большую часть всего сказочного репертуара русского наро-
Своеобразные исторические условия развития России, а именно то, что даже в XIX веке она стояла на более низком уровне общественно-экономического развития, нежели ведущие страны Западной Европы, рабская крепостная зависимость крестьян, как основного класса, формы политического правления наложили особый отпечаток на формирование национального характера русского народа, его протеста против угнетателей. Русские церковь и государство непримиримо относились к различным проявлениям народной смеховой культуры, что не могло, не вызвать ответной реакции народа. Только условиями русской жизни и свойствами национального характера, выработанными в течение столетий комплексом этих условий, можно объяснить тот факт, что количество сюжетов бытовых сатирических сказок, зарегистрированных в России, составляет значительно большую
Белинский В.Г. Поли. собр. соч., т. У.
М., 1954, с. 668.
Соколов Б.М. Русский фольклор, вып. П.
Сказки. М., 1930, с. 61.
часть в сравнении с составом сатирических сказочных сюжетов Западной Европы .
Таким образом, специфические условия формирования общественного сознания нации и классового сознания крестьянства, среди которого в основном бытовала и записывалась народная сказка, как результат этого ярко выраженное социальное обличение, а также связь с традициями народной смеховои культуры, с ее словесными и театрализованными формами обеспечили бытовой сатирической сказке долгую, активную и плодотворную жизнь. Занесенная в Сибирь со времен русского средневековья - в ХУІ-2УЇЇ вв., в течение ХУШ-ХІХ вв., - она нашла здесь, в Сибири, в условиях территориального и культурного отдаления от метрополии, промышленно-развитых центров, центров цивилизации наряду с волшебными сказками и;;другими фольклорными жанрами благоприятную почву.
В истории заселения Сибири, переселения в Сибирь в течение ХУІ-ХІХ вв. отразились те общественные процессы, которые происходили в центральной России. В Сибирь направлялись вольно и невольно наиболее обездоленные, протестующие, бунтующие, активные, ищущие свободы и независимости представители разных классов и сословий, в основном крестьяне и служилые люди. Бунтарские, свободолюбивые настроения глубоко и крепко внедрились в сознание старожилого русского населения и наряду с другими условиями способствовали формированию таких исторически сложившихся общенациональных черт как независимость,
Андреев Н.П. К обзору русских сказочных сюжетов.-Художественный фольклор, т. П-Ш. Л., 1927, с. 64; Соколов Б.М. Русский фольклор, вып. П, с. 61.
человеческое достоинство и любовь к свободе . Об этом свидетельствует изучение социальной психологии, явных и скрытых форм социального протеста разных групп, классов, сословий русского сибирского населения в ретроспективном плане с анализом фольклорных записей, зафиксированных слухов, толков, народных мнений, речей, выступлений, а также исторических документов и свидетельств, как это сделано, например, К.В.Чистовым применительно к легендам о "земле обетованной" - алтай-ском Беловодье или в указанной уже работе Т.С.Мамсик. Изуче-
4Кудрявцев Ф.А. Восстания крестьян, посадских и казаков Восточной Сибири в конце ХУЛ в. Иркутск, 1939; Александров В.А. Восстания в Сибири в конце ХУЛ в.-В кн.: Очерки истории СССР. ХУШ в.- М., 1954, с. 230-240; Андрущенко А.И. Крестьянская война 1773-1775 гг. на Яике, в Приуралье, на Урале и в Сибири. М., 1969, с. 209-233; Крестьянство Сибири ХУШ - начала XX вв. (Классовая борьба, общественное сознание и культура). Новосибирск, 1975; Колесников А.Д. Ссылка и заселение Сибири,- В кн.: Ссылка и каторга в Сибири (ХШ - начало XX в.). Новосибирск, 1975, с. 48, 58; М и н е н к о Н.А. О влиянии ссылки на семейную жизнь русских крестьян Западной Сибири в ХУШ - первой половине XIX в.-В кн.: Ссылка и общественно-политическая жизнь в Сибири (ОТІ -начало XX в.). Новосибирск, 1978, с. 282-293; Мамсик Т.С. Побеги как социальное явление. Приписная деревня Западной Сибири в 40-90-е годы ХУШ в. Новосибирск, 1978.
Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды ХУП-ХІХ вв. М., 1967, с. 239-290.
ниє в таком плане истории духовной культуры русского крестьянства Сибири находится на начальном этапе . Произведения народной сатиры, в том числе сатирические сказки, в исследованиях такого типа должны занять одно из главных мест.
В связи с этим в своей работе на основе конкретно-исторического анализа мы указываем на преобладающее распространение в Сибири сказок о церковнослужителях сравнительно, например, со сказками о барах. Такое положение объясняется не только отсутствием в Сибири крепостного права, но и тем, что первоначально она заселялась выходцами с севера Европейской части России, где дольше всего сохранились остатки язычества, а, значит, и скрытого неприятия официальной церкви,- это было перенесено и сохранилось в Сибири, дополнилось влиянием некоторых языческих представлений местных сибирских народов. Индифферентности русских сибиряков-старожилов по отношению к официальной церкви, широкому бытованию здесь антиклерикальных сказочных сюжетов способствовало также расцространение на Урале и в Сибири раскола - старообрядческое движение явилось ярко выраженной формой протеста против официальной церкви и официальной идеологии и не могло не сыграть определенной роли в формировании социального сознания сибирского крестьянства. В результате взаимодействия указанных и ряда других причин в Сибири создались условия, при которых стало возможным не только повсеместное распространение общеизвестных русских и вос-
Булнгин Ю.С. Некоторые вопросы культуры приписной деревни Колывано-Воскресенских горных заводов ХУШ в. -В кн.: Крестьянство Сибири ХУШ - начала XX в. (Классовая борьба, общественное сознание и культура). Новосибирск, IS75, с. 64.
точнославянских сатирико-бытовых сказочных сюжетов, но и создание новых (их зафиксировано нами всего 65), что особо анализируется в диссертации в разделе о типологии сибирских записей сказок в сравнении с общерусскими.
Сатирические сказки русского населения Сибири как явление духовной культуры имеют, кроме указанного, еще несколько аспектов изучения. Прежде всего они интересны с точки зрения локального культурного регионализма, поскольку эта проблема в отношении русского населения Сибири, особенно его духовной культуры, изучена все еще недостаточно. За последние годы появились работы историков, этнографов, литературоведов, фольклористов, в которых ставятся и разрабатываются вопросы специфики русской национальной культуры в условиях Сибири. В каждой области знаний, а в фольклористике при изучении любого жанра фольклора, а также в ареальном плане эти вопросы встают вновь применительно к намеченному объекту изучения. Значительный вклад в разработку проблемы в сибирской фольклористике внесли С.И.Гуляев,
И.А.Худяков, В.Г.Богораз, А.А.Макаренко, М.К.Азадовский,
Я.Р.Кошелев, Л.Е.Элиасов . В последние годы вопросы локального
Былины и исторические песни Южной Сибири. Собрание С.И.Гуляева. Новосибирск, 1952; Худяков И.А. Верхоянский сборник. Якутские сказки, песни, загадки и пословицы, а также русские сказки и песни, записанные в Верхоянском округе И.А.Худяковым.- "Записки Восточно-Сибирского ЕГО по этнографии", т. I, вып. 3, Иркутск, 1890; Богораз В.Г. Областной словарь колымского русского наречия,- "Сборник отделения русского языка и словесности АН", т. 68, 1 4, СПб., 1901; Макаренко А.А. Сибирские песенные старины.- "Живая старина",
своеобразия русского сибирского фольклора освещаются в работах М.Н.Мельникова, Т.Г.Леоновой, Е.И.Шастиной, Л.П.Кузьминой, И.З.Ярневского, Р.П.Матвеевой, Р.П.Потаниной, В.П.Зиновьева,
В.С.Левашова0.
1907, вып. І; Азадовский М.К. Эпическая традиция в Сибири.- "Вестник просвещения", Чита, 1921, В 5-7, с. I-I6; Он же. Беседы собирателя. Иркутск, 1924; работы М.К.Азадовско-го, посвященные сибирской сказочной традиции, см. далее; К о-ш е л е в Я.Р. Русская фольклористика Сибири (XIX - начала XX в.). Томск, 1962; Он же. Вопросы русского фольклора Сибири (дооктябрьский период). Томск, 1963; Он же. Из истории культуры Сибири. Вып. I. Томск, 1966; Э л и а с о в Л.Е. Русский фольклор Восточной Сибири, ч. I. Исследователи и собиратели. Улан-Удэ, 1958; Часть П. Народные предания. Улан-Удэ, 1964; Часть Ш. Локальные песни. Улан-Удэ, 1973; Он же. Словарь русских говоров Забайкалья. М., 1980. Здесь перечислены основные работы названных ученых. Необходимо также отметить публикации А.А.Мисюрева, Т.А.Шуба и других собирателей и исследователей русского сибирского фольклора.
Мельников М.Н. К проблеме активного взаимодействия и локализации различных традиций в фольклоре сибиряков.-"Известия Сибирского отделения АН СССР", Jfc II. Серия общественных наук. Вып. 2.. Новосибирск, 1971, с. 134-140; Он же. Проблемы изучения межнациональных фольклорных связей в Сибири.-В кн.: Сибирский фольклор. Вып. 3. Новосибирск, 1976, с. 3-20; Он же (в соавторстве с Ф.Ф.Болоневым). Календарно-обрядовая поэзия сибиряков. Новосибирск, 1981; Леонова Т.Г. Взаимодействие фольклорных традиций в сибирских селах со
Локальное своеобразие русского фольклора Сибири как явления культуры определяется целиком и полностью особыми условиями заселения, освоения и развития Сибири - историческими, социальными, хозяйственно-экономическими, географическими, этно-культурными. Представляется целесообразным рассматривать изменение исторических судеб русского сибирского фольклора, в частности сатирических сказок, в едином процессе локализации культуры с двух взаимозависимых и взаимоопределяемых сторон - как явление, с одной стороны, внутриэтничес-кой (о чем частично уже сказано выше) и, с другой стороны,
смешанным населением.- В кн.: Фольклор и литература Сибири. Вып. I. Омск, 1974, с. 3-23; Она же. Фольклорный репертуар сибирских сел с разным составом населения.- В кн.: Фольклор и литература Сибири. Вып. 2. Омск, 1975, с. 23-44; Кузьмина Л.П. Народная поэзия рабочих Сибири. Улан-Удэ, 1974; Она же. Народное поэтическое творчество рабочих Сибири (Рабочий фольклор как исторический источник). Улан-Удэ, 1977; Ярневский Й.З. Устный рассказ как жанр фольклора. Улан-Удэ, 1969; Потанина Р.П. Свадебная поэзия семейских Забайкалья. Улан-Удэ, 1977; Она же. Русские свадебные песни Сибири. Новосибирск, 1979; 3 и н о в ь-е в В.П. Жанровые особенности быличек. Иркутск, 1974; Л е-в а ш о в B.C. Песни забайкальских казаков о военной службе.- В кн.: Литература и фольклор Забайкалья/ Вып. I. Иркутск, 1975, с. I24-I4I и др. Ссылки на работы сказковедов Т.Г.Леоновой, Е.И.Шастиной, Р.П.Матвеевой см. далее и в списке сокращений.
- 9 -межэтнической локализации . Это позволяет исследовать изучаемый жанр фольклора, в частности бытовую сатирическую сказку, или даже в целом фольклорный процесс региона, отдельного района Сибири более логически определенно и конкретно целенаправленно. Именно поэтому в нашей работе глава о типологии и локальных особенностях сатирических сказок русского населения Сибири состоит из двух частей, одна из которых ( I и 2) раскрывает традиции общерусской сатирической сказки в Сибири и локальное своеобразие жанра в пределах основного массива расселения русских на территории Сибири (где сделано наибольшее количество записей русских сказок), а, значит, в зонах наиболее определенно выраженного, хотя и локально детерминированного этнического сознания и культуры; другая часть главы о традициях и локальных особенностях жанра (3) написана на основе тех фольклорных записей и наблюдений, которые сделаны в районах близких контактных связей русского этноса с коренными народами в основном Восточной Сибири (якутами, бурятами) и на Северо-Востоке Сибири, где русские вкраплены в иноэтни-ческие массивы дисперсно, отдельными этническими группами (имеется ввиду старожильческое русское население). Такое деление вовсе не означает, что межнациональные связи с местны-
Чистов К.В. Этническая общность, этническое сознание и некоторые проблемы духовной культуры.- СЭ, 1972, !"?- 3, с. 80; Мыльников А.С. К вопросу о локальных особенностях культуры в этнических процессах.- В кн.: Расы и народы. Вып. 5. М., 1975, с. 42-54; Б р о м л е и Ю.В. Этнос и этнография. М., 1973, с. 18, 41, 63, 104, ПО, 158-160, 226; Путилов Б.Н. В.И.Ленин и фольклористика.- СЭ, 1980, № 3, с. 14-15.
ми народами не характерны для основного массива расселения русских, например, в Западной Сибири, Красноярском крае или в той же Восточной Сибири. В том-то и дело, что в Сибири межнациональные связи с коренными народами в процессе ее освоения русскими весьма характерны для многих районов, но в пограничных этнических ареалах они, естественно, проявляются ярче, чем в зонах сплошного расселения русских. Тем интереснее проследить, насколько трансформировались в связи с этим такие продукты духовной культуры, принесенные русским и другими восточнославянскими народами из районов метрополии, как обряды и обычаи, календарно-обрядовая и свадебная поэзия, песни, сказки и другие фольклорные жанры. Сказочный материал, в частности материал бытовой сказки, дает в этом плане свои "показания" и помогает, таким образом, исследовать в комплексе духовную культуру русских сибиряков. В этом же разделе рассматривается вопрос об украинских и белорусских сюжетах бытовых сказок, зафиксированных в Сибири, и, таким образом, частично затрагивается и решается проблема межславянских взаимодействий в фольклоре на территории сибирского региона.
Сатирические сказки русского населения Сибири несмотря на наличие локальных черт являются неотъемлемой частью общерусского (восточнославянского) сказочного фонда. Все исследователи, изучавшие русскую сказку в разных районах Сибири (М.К.Азадовский, Л.Е.Элиасов, И.Г.Парилов, В.А.Василенко, Т.Г.Леонова, Н.А.Каргаполов, Е.И.Шастина, Р.П.Матвеева, Л.Е.Фетисова), подчеркивают в целом полную соотнесенность русских сказок Сибири как в сюжетике, так в стилевом и образном оформлении с общерусским (восточнославянским) сказочным фондом. Огромный массив сказок, записанных на магистральных путях
- II -
расселения русских в Сибири, является наряду с наличием в нем отдельных локальных черт и отдельных фактов заимствования неотъемлемой частью общенационального сказочного репертуара. Это положение является принципиальным в решении проблемы взаимодействия русских сказочных традиций с фольклором коренных народов Сибири (бурят, якутов, эвенков, хакасов и других) и дает нам основание в своем исследовании попытаться разобраться на сибирском материале с привлечением типологических сравнений с общенациональным и восточнославянским материалом в некоторых вопросах специфики всего жанра русских бытовых сатирических сказок в целом как определенной художественной системы. Этому посвящена вторая глава диссер-» тации.
Художественная природа сказочного жанра в целом и сатирических сказок такова, что мы не сможем ее понять, не обратившись к этнографическим истокам многих сторон художественного оформления сказки - народным верованишл, обрядам, обычаям, смеховой и бытовой культуре народа в ее широком смысле. Обращаясь к этнографическим реалиям, мы прослеживаем пути и способы их трансформации в факты художественного творчества -сказочные мотивы, образы, отдельные детали сказочного повествования.
Реалистический гротеск и гротескное пародирование являются, по нашему мнению, теми поэтическими средствами в создании истинной комедийности и сатирического осмеяния, которые имеют принципиально важное значение в художественном оформлении бытовой сатирической сказки. В сказочном комедийном мире существует целая система поэтических приемов, куда входят и гротескное преувеличение - гипербола, и социальная ан-
титеза, и прием реализации метафоры, и ирония, и оксюморон (все эти приемы также частично рассмотрены нами), но в основе комедийных сюжетных и образных построений в сатирической сказке всегда лежит реалистический, а иногда фантастический гротеск и гротескное пародирование. Большую роль в создании особого художественного мира сатирических сказок играют ассоциативные связи, с помощью которых все эти приемы и способы создания комедийности и гротескности оформляются и увязываются в единую художественную систему. Ассоциативные связи в сатирической сказке являются непосредственным выражением наивно-ассоциативного уровня мышления народа, его коллективного художественного сознания. Они помогают завершить механику процесса перекодировки жизненного, бытового, этнографического, фольклорного (в сатирическую сказку в переосмысленном виде или под каким-то определенным ракурсом входит материал других фольклорных жанров - волшебных сказок, героических былин, скомороший, обрядовой поэзии, заговоров, были-чек, пословиц) материала в художественные факты жанровой системы бытовой сатирической сказки и, таким образом, определяют характер ее связей как с областью религиозного и художественного сознания народа, так и с реальной действительностью.
Решение поставленных проблем в системном плане применительно к Сибири, сравнительно-типологический метод анализа материала, система доказательств и рассуждений приводят к определенным выводам, которые излагаются в конце глав и в заключении.
К объекту нашего исследования мы относим те сказочные и анекдотические сюжеты, которые в русской устной сказочной повествовательной традиции имеют устоявшуюся сатирико-коми-
_ T"3 -
чеокую интерпретацию и в "Сравнительном указателе сюжетов. Восточнославянская сказка" (1., 1979) входят в раздел "Анекдоты".
Коснемся здесь кратко истории собирания и изучения русских сатрірических сказок Сибири, поскольку к этой теме невольно пришлось обратиться в первой главе, посвященной изучению сатирико-бытовой сказочной традиции в историческом аспекте по отдельным районам.
До революции русские сатирические сказки Сибири записывались, но не изучались. Они впервые были зафиксированы здесь, за некоторыми исключениями, только в конце XIX века . Доре-
хи Исключения представляют три бытовые сказки, записанные И.А.Худяковым в Тобольске и опубликованные в его "Великорусских сказках" в 1860-1862 гг. (Худяков, В 121, 122, 123). История собирания, публикации и изучения русских сказок Сибири изложена в работах: Э л и а с о в Л.Е. Русский фольклор Восточной Сибири. Ч. I. Улан-Удэ, 1958; Кошелев Я.Р. Русская фольклористика Сибири (XIX - начала XX в.). Томск, 1962; Леонова Т.Г. Из истории собирания и изучения русской народной сказки Сибири (дооктябрьский период).-"Уч.зап. Омского гос. пед. ин-та им. А.М.Горького", вып. 13. Омск, 1961, с. І-І8; Василенко В.А. Из истории собирания русского народно-поэтического творчества на Алтае.- В кн.: Фольклор и литература Сибири. Вып. 2. Омск, 1975, с. 3-22; Матвеева Р.П. Русские сказки Сибири.- В кн.: Руссіше народные сказки о богатырях. Новосибирск, 1979, с. 16-30; история записи русских сатирических сказок Сибири изложена нами в сб. "Русские народные сатирические сказки Сибири".
волюпионные публикации являются общими собраниями всех разновидностей сказок из разных районов Сибири. Всего до революции было издано 70 текстов сатирических повествовательных
тт произведений - 55 сказок и 15 анекдотов^ . Лучшие тексты и
наибольшее их количество записаны в Енисейской губернии А.А.Макаренко (8 сказок и 9 анекдотов - Кр. ВСОРГО, 1902), Н.А.Адриановой (I сказка - там же), Г.Бондарем (2 сказки -Кр. ВСОРГО, 1906), М.В.Красноженовой (3 сказки - Живая старина) и др.; на Алтае Б.Герасимовым (II сказок и I анекдот -Герасимов); в Тобольской губернии И.А.Худяковым (3 сказки), А.В.Жилинской (6 сказок - Кр. ВСОРГО, 1902), из сборника А.М.Смирнова (15 сказок); в Томской губернии А.В.Адриановым (2 сказки - Кр. ВСОРГО, 1902).
При изучении истории записи русских сатирических сказок Сибири в наиболее ранних свидетельствах, относящихся к ХУЛ, середине XIX в., прослеживается наличие в сказочном творчестве сибиряков сильной сатирической струи. Сохранился, напршлер, устный рассказ следующего содержания: "Ноября в 27 день (1643 г. - И.Л.) перед съезжею избою бит батоги Тобол^сково сына боярсково Ивана Астарханца половник Гришка Березников за ево Гришкино невежество за то, что он в съезжей избе воеводам князю Петру Ивановичу Пронскому с товарищи говорил:
Новосибирск, 1982, с. 3-41. Дореволюционные и советские издания сказок Сибири см. в Списке сокращений.
тт х В сборниках Северо-Востока Сибири И.А.Худякова и
В.Г.Богораза в основном сказки волшебные и о животных. Нами
учтен текст В 6 "Старик" из "Верхоянского сборника" И.А.Худякова.
ваш де Шемяковской суд"12. Не вызывает сомнения, что определение "Шемяковской суд" было продиктовано устной сказочной традицией, традициями демократической сатиры и, таким образом, народная сатирическая сказка о кривосуде Шемяки занесена в Сибирь ее первыми, самыми ранними заселыциками.
Иркутская бытописательница Е.А.Авдеева опубликовала в
тя 1848 г. заметки о сказочнике-балагуре Терентьиче . И несмотря на то, что в них представлен всего один сказочный сюжет, записанный по памяти, а не непосредственно из уст самого рассказчика (а это, без сомнения, привело к сглаживанию прежде всего социальной остроты рассказа), Е.А.Авдеевой удалось передать тот стиль старинного балагурства, который восходит к Х7П веку, к раешному стилю скоморохов.
О существовании сатирической струи в устном народном творчестве русских сибиряков можно судить по материалам и наблюдениям тех собирателей, которые работали в народе годами и могли изучать его духовную жизнь внимательно, как бы изнутри. Одним из таких глубоких исследователей духовной культуры народа на Алтае был С.И.Гуляев. По сообщению Л.Сла-вороссовой, "в 1874 году С.И.Гуляев отослал Русскому Географическому обществу несколько рукописей старинных русских повестей, в том числе повесть "О куре и лисице", остроумную
іЛ Чтения ОИДР. Кн. I, 1883, с. 17. - Цит. по ст.: Л а-п и ц к и й И.ЇЇ. Демократическая сатира ШІ века и русское народное творчество (повесть "Шемякин суд").-"Уч. зап. Ленинградского ун-та", В 173. Серия филолог, наук, вып. 20.Л., 1954, с. 363.
Авдеева Е.А. Воспоминания об Иркутске.- "Отечественные записки", 1848, т. ІІХ, отд. Ш, с. 134.
сатиру на духовенство" . Текстов сказок в архиве С.И.Гуляева найдено не было. Но в бумагах собирателя сохранились отрывки из специальной статьи, посвященной сказочной традиции на Алтае. С.И.Гуляев выделяет как особую группу бытовые сказки, "взятые из народной жизни", они составляют, по его замечанию, "самый обширный отдел". С.И.Гуляев отмечает также сказ-ки сатирические .
До революции, а затем в советское время неоценимый вклад в собирание и изучение русской сказки Сибири внесли М.В.Крас-ноженова и М.К.Азадовский. Заслуги М.К.Азадовского в сказко-ведении получили высокую оценку и хорошо известны. Специальных работ, посвященных сатирической сказке Сибири, у М.К.Азадовского нет, так как основное внимание в его исследованиях уделено сказочнику как творческой личности и система наблюдений и выводов построена в основном на материале волшебных сказок. Но записи сатирических сказок и отдельные замечания об исполнителях, как опубликованные (например, о Д.С.Асламове), так и изъятые нами из архива М.К.Азадовского, а также общие наблюдения за бытованием жанра не имеют цены и представляют сибирскую сказочную традицию тех мест, где велась запись, всесторонне и полно. В своей работе мы постоянно и с благодарностью обращаемся к сказкам, записанным М.К.Азадовским, к его мыслям и наблюдениям и сожалеем только о том, что записи сказок, хранящиеся в архиве, не изданы цельно, отдельной
Славороссова Л. С.Й.Гуляев - краевед и собиратель народного творчества.- В кн.: Былины и песни Южной Сибири. Собрание С.И.Гуляева. Новосибирск, 1952, с. 12.
Кош ел ев Я.Р. Русская фольклористика Сибири,
с. 77.
книгой.
Очень хорошо дополнил М.К.Азадовского в изучении личности и творчества замечательного тункинского сказителя Е.И.Со-роковикова-Магая знаток местного края и фольклора, доктор филологических наук Л.Е.Элиасов. Его дополнения касаются в основном сатирической стороны творчества Магая (скептическое отношение к попам, увлечение сатирическими сказками, повторные и дополнительные записи сказок и анекдотов Магая). Благодаря работе, проделанной Л.Е.Элиасовым, а также сибирским собирателем А.В.Гуревичем творчество Магая изучено в развитии, в динамике и очень основательно. Специальный раздел о сатирических сказках Магая содержит монография Р.П.Матвеевой "Творчество сибирского сказителя Е.И.Сороковикова-Магая" (Новосибирск, 1976).
Большую работу по наблюдению за развитием сказочной традиции в Верхнеленском крае по следам М.К.Азадовского провела доктор филологических наук Е.И.Шастина. Ее научные интересы, также как и Р.П.Матвеевой, направлены на изучение сказок волшебных, но отдельные наблюдения и замечания, а, главное, тексты записанных сказок, репертуар местных сказителей дают возможность развить представление о современном состоянии сказочной традиции в крае, об отдельных сказочниках-сатириках (А.А.Дерягин), об особенностях местных сказительских школ.
Исключительно ценны наблюдения и выводы о местной сказочной традиции и о бытовании сатирических сказок в Омской области видной сибирской исследовательницы сказочного жанра Т.Г.Леоновой, изложенные ею в кандидатской диссертации "Традиции русской народной сказки в Сибири (на материалах Омской области)" (М., 1956) и в ряде последующих статей. Эти выводы
нами использованы для сопоставления в соответствующих разделах нашей работы, где речь идет о Западной Сибири.
Отдельные замечания о сатирической стороне творчества омской сказочницы А.С.Кожемякиной находим в статье исследователя бытовых сатирических сказок Н.А.Каргодолова, который работает в основном на общерусском не сибирском опубликованном материале.
Большой интерес представляют для нашей работы, кроме уже указанных, статьи Р.П.Матвеевой о Тункинской сказочной традиции и вступительная статья к первому сборнику сказок, а также все подготовленные ею сборники волшебных сказок: "Русские народные сказки Сибири о богатырях" (Новосибирск, 1979), "Русские героические сказки Сибири" (1980), "Русские волшебные сказки Сибири" (1981). В работах Р.П.Матвеевой ценными представляются размышления о локальных особенностях бытования сказочного жанра, о влиянии фольклора коренных сибирских народов.
Как видим, специальных исследований о сатирической сказке Сибири, за исключением раздела в книге Р.П.Матвеевой о сказителе В.Й.Сороковикове-Магае, нет. ЗКанр не изучен, хотя до сих пор живет и широко популярен в народе. Это и послужило обоснованием необходимости нашей работы и актуальности тех проблем, которые в ней поставлены и разрешаются.
Источниковедческую базу исследования составляют опубликованные и изъятые из разных архивов (см. далее и список сокращений, а также Приложения) тексты сказок и наблюдения за бытованием, экспедиционные материалы сектора русского фольклора Бурятского института общественных наук Ш СО АН СССР, собранные под руководством неутомимого собирателя и исследователя русского фольклора Сибири, создателя и руководителя сектора, доктора филологических наук, профессора Лазаря Ефимовича
Элиасова, а также собственные записи и наблюдения автора.
Значительная часть материала сосредоточена в сборнике "Русские народные сатирические сказки Сибири", который подготовлен автором настоящей работы и вышел из печати в г. Новосибирске в издательстве "Наука" в 1981 году. Данный сборник, а также подготавливаемые к печати сборники бытовых и новеллистических сказок русского населения Сибири, в том числе в серии "Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока", статьи и монография о русских сатирических сказках Сибири, сданная в печать, являются практическим вкладом автора настоящей диссертации в изучение культурного наследия русского народа и в целом народной культуры Сибири.
- :го -
Типология сибирских записей XIX-XX вв. на общерусском фоне
Особые условия жизни русских на территории Сибири наловили свой отпечаток на духовную культуру народа и прежде всего на его устное словесное творчество. Принесенные предками произведения разных жанров фольклора приобрели наряду с сохранением древних русских новые сибирские черты, мотивы, образы16.
Локализация устного словесного творчества сказывается не только в местной географической приуроченности (отражение местной природы, топонимики, особенностей речи, местного быта, занятий населения), но и в сословно-социальной. Особые черты обретает фольклор казаков Сибири, староверов (семейс-ких в Забайкалье, каменщиков и поляков на Алтае), горнорабочих, каторжан, старожилого русского крестьянского населения и новопоселенцев. В среде приискателей - горнорабочих, которые часто являлись и каторжанами, возникли новые песни на темы местной жизни о Карийской каторге и Разгильдееве, или, к примеру, песни строителей Кругобайкальской железной дороги.
В устной повествовательной прозе появление и разработка новых тем и сюжетов особенно заметны в жанре народных легенд и преданий, что связано с историей заселения, познания и освоения нового края - например, топонимические, генеалогические предания о происхождении озера Байкал, его названия, местных озер, рек и речушек, гор, таежных падей в Восточной Сибири. Их источником чаще всего служил фольклор аборигенов края -эвенков, бурят, якутов.
Сравнительный анализ сюжетного состава сказочного фонда показывает, что для сказочной прозы Сибири характерно распространение среди русских в основном уже известных в общеславянском фонде сюжетов, которые приобрели здесь местный сибирский колорит, о]чем речь пойдет ниже.
К традициям общерусской демократической сатиры ХУД-ХШ вв. восходит единственный пока в своем роде для Сибири текст сказки о Ерше-ершишке, записанный А.А.Савельевым в Енисейской гу Т7 бернии в I9II-I9I6 гг. . Сказка о "судном деле" Ерша имеет такой зачин: "Вот завелся в море ерш-ершишка, маленький ще-петишка. Он ходит, похаживает, мелкую рыбку попугивает. Вот пошла мелкая рыба к сому просьбу подавать: "Сом, сом с большим усом, рассуди нас с ершом". Далее мелкую рыбешку "судак не дурак направляет к "щуке-белобрюхе, тонки губы, остры зубы". Щука: "Подайте милого ерша!" Ерш видит дело неминуче, заткцул... опучей, подпоясался мочалом, стал у щуки пред началом. "Уж ты,щука, хитра, но не съешь ерша с хвоста!" Щука осердилась, на ерша бросилась, выхаркнула назад - колючий шибко!" Далее, попадает Ерш в невод к рыболовам. "Собрались ево есть девять человек, шесть Матрен да Лука с Петром и я нашей породы - косой дьякон прибежал этого ерша измякал. Вот стойте, постоите, казачьи постройти, молодецки попойки". В отличие от уже известных вариантов повести о Ерше Ершовичехо сибирская сатирическая сказка тлеет указание на ее бытование в казачьей среде (далее в тексте: "Казаченька молодой, доведи меня домой до перины перовой...") и заканчивается рифмованной сатирической прибауткой и небылицей: "Как у нашей Марьюшки хата не метена, полна сора накоплена, приехали московские гости, взяли сору по горсти, пришел капитан, нагреб сору карман, пришла попадья, подол сору нагребла. Из улицы в улицу едет петух на курице, едет барыня в тележке, продает орешки копеек по девяти..."
Как видим, сказка исполнена в том художественном стиле, который был характерен для устной демократической сатиры ХЩ-ХУШ вв. и в народе получил название "скоморошьего ясака" -ритмизованная и рифмованная речь, прибаутки, небылицы, игра словами, намек на плату. Можно предположить, что данный текст и упомянутые выше сатирические повести о Шемякиной суде, о Куре и лисице, а также не раз зафиксированные в Сибири тексты скоморошьих игр и песен, распространение в отдельных районах Сибири эпической поэзии, в том числе скомороший, говорят о влиянии искусства скоморохов на формирование репертуара и стиля русской эпической поэзии и демократической сатиры Сибири, которая, к сожалению, не была достаточно полно здесь записана19. Это влияние тем более понятно, если учесть, что время заселения Сибири совпадало с гонениями на скоморохов и указом 1649 г., который не без оснований был направлен в Сибирь тобольскому воеводе Шереметеву и верхотурскому воеводе Расоу Всеволожскому .
Рассуждая об исторических судьбах русской сатирической сказки в Сибири, нельзя не указать на наличие двух факторов, повлиявших на ее широкую распространенность в этом крае (что, впрочем, характерно не только для Сибири) - это, во-первых, как указано выше, приток скоморохов в Сибирь и еще живые их традиции во время первого этапа заселения и освоения края в ХУІ-ХЛІ вв., когда сатирические сюжеты еще продолжали творчески оформляться в русской среде; во-вторых, то, что по причине отдаленности края, огромной территории, нехватки служителей культа здесь особенно разительны были их невежество, стяжательство, аморальное поведение; сказывалось также распространение раскола и заметное отсутствие религиозного пиетета у самих русских сибиряков, что отмечено многими исследо-вателями . И.Г.Парилов, например, писал: "В условиях старого Нарыма подобного рода сказки, анекдоты, побасенки имели весьма благоприятную почву для бытования. Церковнослужители в Нарыме, пользуясь отдаленностью от городов, от всякого контроля и гласности, вели себя особенно разнузданно. Они беспощадно эксплуатировали народ - русских и остяков, пьянствовали, бесчинствовали... Каргасокский старожил В.А.Барсуков рассказывает сцены потрясающего цинизма старого нарыгяского духовенства: "Были здесь поп - кривой Алексей и псаломщик Пушка-рев.
Взаимодействие русских сатирических сказок Сибири с иноязычными фольклорными традициями
История бытования русских сатирических сказок на территории Сибири связана не только с особыми условиями и географией распространения сказочного жанра, но и с национальным составом исполнителей русской сказки, а также с заимствованием русскими сказок других народов Сибири и возникшей в связи с этим пробле 94 мой межнациональных фольклорных связей . Для русского фольклора Сибири проблема межнациональных контактов имеет две стороны: это, во-первых, взаимодействие на территории Сибири фольклорных систем генетически родственных этносов (русского, украинского, белорусского) и, во-вторых, взаимосвязь с фольклором аборигенных народов Сибири.
В основном сказки записаны от русских - сибиряков-старо-жилов, предки которых пришли в ХУЛ в. в Сибирь из районов Русского Севера, и более поздних русских поселенцев из разных губерний России. Часть текстов записана от белорусов и особенно от украинцев, больше всего этих записей сделано в Западной Сибири и на Дальнем Востоке, что объясняется историей заселения данных районов и сложившейся в них этнической и фольклорной ситуацией . Среди сказочников-сибиряков и дальневосточников, знатоков сатирической сказки и традиционного анекдота, особо колоритны украинцы М.Ф.Литвиненко в Приморском крае (записи Р.П.Матвеевой), В.Г.Клочей и С.П.Скагенев (Скагеневский) в Иркутской области (записи Ы.В.Соболевой) и многие другие. Украинская принадлежность их текстов больше всего проявляется в языке, так как в сказочном репертуаре в отличие, напритлер, от народной песни трудно выделить украинские и белорусские сюжеты - сказочный фонд восточнославянских народов в основном общий. Однако "Сравнительный указатель сюжетов" по восточнославянской сказке (СУС) позволяет наметить целую группу украинских и белорусских сюжетов, почти не имеющих параллелей в русском материале по СУС; но записи на эти сюжеты имеются в Сибири. Сказки исполнены в основном на русском языке, по происхождению эти сюжеты украинские или белорусские, они занесены в Сибирь и ассимили 96 рованы здесь, усвоены русскими . Из сказок об одураченном черте к таким сюжетам относятся 1006 "Вскинь глаза" (в СУС отмечен только I украинский вариант + I доп. из Новосибирской обл.), 1046х Угроза унести колодезь (в СУС в основном украинские записи, русских - только 2 из Сибири - Верхнєленский край, Тункинская долина + 3 доп. из Краен, кр., Тунки, Чит. обл.), 1080х Состязание в смехе (в СУС только I русская запись - из Сибири, сюжет в основном распространен на Украине), 1082 Кто понесет лошадь ( в СУС только 3 русских записи, I из Сибири + 2 доп. из Чит. обл., Якутии; на Украине имеет широкое распространение). Среди сюжетов об одураченном черте выделяются два белорусских сюжета, зафиксированных в Сибири,- это тип 1013 "Делай. что люди делают" (в СУС только I белорусская запись + 3 доп. из Ирк. обл. и Краен, кр.) и 1158300 Черт в дыреСв колесе) (в СУС только I белорусская запись + 2 доп. из Ирк. обл. и Якутии). Украинские сюжеты о глупцах 1292х Соблюдение этикета в гостях и 1323 Мельница (кабак) принята за церковь зафиксированы в основном в Сибири - в Краен, кр. тот и другой, в Ирк. обл. (1292х), в Ом. обл. (1323 - 2 записи). Сюжет 1370 Дххх Мук учит жену работать, имеющий по СУС только 2 украинских варианта, записан в Сибири (I доп. из Том. обл.), так же как сюжет 1370 Е "Сто и сноп", записанный только в Белоруссии, имеет 2 доп. записи в Сибири (Краен, кр., Чит. обл.). Группа украинских сюжетов о хитрых и ловких людях (в СУС только украинские записи - 1530, 1545 AJX и 1572 А3 ) зафиксирована в Сибири - в Тунке, на Алтае, в Чит. обл. Сюжет 1530 Держит скалу соединен с 1540 С того света выходец в сказке "Как солдат обманул Ганьку и Гаврилу", рассказанной нам в Тун-кинской долине русским сказочником И.Т.Загребневым ..(Соболева, ЇЬ 104). Возможно, что сказка усвоена от украинцев, потому что вся она отмечена украинским влиянием. Представляет интерес сюжет 1641 В Шептуха исцеляет, широко распространенный на Украине (русских вариантов по СУС нет), записанный также в Сибири в Том. и Ирк. обл. Сюжет в Сибири исполняется как отдельно, так и в контаминации с сюжетом 1641 Знахарь.
Художественная система сказки и ее связь с традициями народной смеховой культуры
Изучение художественной природы русских бытовых сатирических сказок с учетом одной из главных специфических черт народного творчества - его синкретизма - не могло не привести к мысли об отражении и в этом жанре фольклора древних народных верований, обрядов, обычаев. При наблюдении как над этнографическим, так и над сказочным материалом эти связующие нити обнаруживаются и прослеживаются на разных уровнях и в разных сказочных сюжетах. Этнографический материал входит в жанровую систему сказки в трансформированном виде, подчиняясь ее специфическим жанровым законам. Они становятся, с одной стороны, основой или частью повествования, т.е. мотивом, частью сюжета, деталью сказочного сюжета - "сюже-тообразующим элементом"-1 . С другой же стороны, народные верования и обряды теряют свою первородную магическую функцию, десакрализуются и подчиняются в системе бытовой сказки ее функциональному назначению - развлечь, осмеять, научить. В связи с этим этнографические детали приобретают порой совершенно противоположный своему первоначальному смыслу оттенок и соответствующее ему словесное художественное оформление.
Проанализируем в этом плане некоторые мотивы, в которых использованы образы животных, из сказочных сюжетов № 1538х Шут-невеста, } 1535 Дорогая кожа, В ХІ54І I Мужик выпрашивает у барыни свинью в гости.
Как показывают наблюдения, сюжеты бытовых сказок состоят из цепочки эпизодов - мотивов, в основе которых лежат переосмысленные в традициях народной комической образности и демократической сатиры не только религиозные представления и обряды, обычаи, но и художественные явления, например, мотивы волшебных сказок или факты самой реальной действительности как доисторической, так и нового времени. Именно поэтому, чтобы разобраться в происхождении сюжета, надо изучить его составляющие - мотивы. В нашу задачу входит не только доказательно установить перекличку выбранных сказочных мотивов с этнографическими реалиями, но, главное, проследить пути и способы их трансформации, чтобы уяснить сам процесс, саму механику этих перевоплощений и установить, таким образом, рождение художественного сюжета.
Завязка сказочного действия в сюжете "Шут-невеста" (JS 1538х) начинается с того, что "шут наряжается в платье своей сестры и живет у попа в работницах", затем: "женихи сватают мнимую девушку; в брачную ночь убегает от жениха, привязывая вместо себя козу; требует отступного за испорченную сестру" (СУС, с. 316-317). В двух сибирских вариантах сюжета (ГБЛ, архив М.К.Азадовского, ф. 542; Василенко, її 18) мнимая невеста (Максимка, Матрошил) нанимается на работу к попу, обманывает жениха: в первой сказке - попа, во второй -разбойника. И в том и в другом текстах сюжет подан в соединении с другими сюжетами в такой последовательности - в первой: 1542 П Шутки дома оставил, 1538х, 1539 Шут, 1535 Дорогая кожа; во второй: 1538х, 1539, 1535. Как видам, исследуемый сюжет контаминирован с другими сюжетами о проделках шута: мотивы - шляпа "все заплачено"; плетка-оживитка; конь, приносящий золотые монеты; засаженный в мешок шут с помощью обмана выбирается из него; встречает попов на тройке лошадей, уверяет их, что добыл лошадей под водой, те от жадности тонут. Некоторые действия сказочного шута имеют аналогии, как и сам образ, в шутовских проделках скоморохов на Руси, ми-тир мов, жонглеров в Западной Европе, шаманов в Азиих . В названных сибирских сказках намек на связь образа шута со скоморохами можно видеть в обращении к Максимке как к профессиональному шутнику-развлекателю, что, впрочем, характерно не только для сибирских сказок : "Максимка-шут ...был, охотник рассказывать особенные рассказы, и его за ето любили многие. Из свешенства, из купцов и так в ряду хрестьянст-ва его многие любили. А шутку так сошутит, из себя вышлет, что подумать: ето наверно правда". Далее разговор с попом-дурнем: "Максимушка, нашути мне что-нибудь. - Ах, батюшка, нашутил бы што-нибудь, да шутка-то дома осталась. - Сядь на мою лошадь да съезди за шуткой..." (Соболева, Ш 15). Общеизвестна в науке связь скоморохов с колдовством, волхованием, знахарством. Редкое в русской сказочной традиции, но популярное в Омской области имя героя Матрошил образовано, по определению Т.Г.Леоновой, от "мотросить, мотрошить", что означа-ет (по словарю В.И.Даля) "нашептывать, ворожіть, колдовать"144.
В исследуемом сюжете и мотиве о подмене невесты козой именно на мнимом колдовстве построен эпизод обмана жениха: "Молодой пошти в безумстве находитса: - Невесту пустил до ветру я, и оказалося: кричит она по-иманьи". (Иман, по "Словарю русских говоров Забайкалья" Л.Е.Элиасова,- сибиризм -домашний козел). Во второй сказке в колдовство не верят, догадались, что это проделки Матрошила. Почему мнимая невеста в сказке подменена козой, а не другим животным? Ю.И.Юдин объясняет это следующим образом: "Что же касается нашего сказочного мотива, то, невидимому, была распространена в частности вера в возможность превращения новобрачной именно в козу. В одной быличке (Добровольский 73, с. 140) рассказывается о девушке, которую обманом обвенчали с хилым стариком. Она попросилась на время с брачного ложа и была отпущена, однако на веревке, которой была крепко привязана. Она "скинулась козой и убежала". Точно так же на холсте, например, спускает из окна переодетого женщиной шута неза-дачливый новобрачный и в нашей сказке .
Реалистический гротеск и пародирование - основные средства создания художественной образности
Идеальной атмосфере семейного благополучия, счастья, верности жены жизнь противопоставляла иные картины, которые и нашли свое выражение в насмешливых, издевающихся песнях, играх, сказках. В них пародируется не столько форма колядок, сколько их смысл, назначение и цель. "Для древнерусских пародий,- пишут Д.С.Лихачев и A.M.Данченко,- характерна следующая схема построения вселенной. Вселенная делится на мир настоящий, организованный, мир культуры,- и мир не настоящий, не организованный, отрицательный, мир "антикультуры". В первом мире господствует-благополучие и упорядоченность знаковой системы, во втором - нищета, голод, пьянство и полная спутанность всех значений. Люди во втором - босы, наги, либо одеты в берестяные шлемы и лыковую обувь - лапти, рогоженные одежды, увенчаны соломенными венцами, не имеют общественного устойчивого положения и вообще какой-либо устойчивости, "мятутся меж двор", кабак заменяет им церковь, тюремный двор - монастырь, пьянство - аскетические подвиги и т.д. Все знаки означают нечто противоположное тому, что они значат в "нормальном" мире. Это мир ПП кромешный - мир недействительный. Он подчеркнуто выдуманный" .
Но в основе его выдуманности, ирреальности лежат соответствующие "нормы" реальной действительности, которые вовсе не должны быть нормами и не являются настоящими нормами человеческого существования, и потому в искусстве они облекаются в одежды алогичности и эксцентризма. Вот почему для нас в понимании сущности "смехового мира" и его форм так ценно замечание Б.И.Ленина, по воспоминаниям А.М.Горького, об эксцентризме в искусстве: Тут есть какое-то сатирическое или скептическое отношение к общепринятому, есть стремление вывернуть наизнанку, немножко исказить, показать алогизм обычного.
В традициях "смехового мира", но с поправкой на современность сюжет "Гость Терентий" распространен в наши дни в форме народного анекдота. Эта современная форма устной народной словесности отвечает ритму нашего времени, быстроте интеллектуальной и эмоциональной реакции народа. Согласно анекдоту, сюжет развивается так: муж уезжает в командировку или в отпуск и неожиданно возвращается. Жена прячет любовника в гардеросЧ темной комнате, на балконе. Если любовник запрятан в гардеробе, то при обнаружении он удаляется под видом моли, из ванной комнаты - как слесарь, с балкона он, прихватив свое имущество, прыгает и при этом непременно не менее чем с четвертого этажа, поднимается с земли как ни в чем не бывало и удаляется. Как видим, ни о каком ряжении в солому здесь нет и намека - связь с обрядом осталась в сказке, сюжет наполнился современншли реалиями, передает атмосферу нашей жизни и при этом как произведение народного словесного искусства сохраняет моменты художественной фантастики, преподносимые в традициях народной комики,- человек в маске животного или птицы, в данном случае - моли, человек прыгает с балкона не разбиваясь. Именно эти моменты усиливают комическую сторону ситуации и, несмотря на нереальность, в бытовой жизненной обстановке представляются возможными, хотя и нелепыми, и потому кажутся тем более смешными. Фантастика используется в форме реалистического гротеска. Здесь осмеивается не столько обманутый муж или избиваемый любовник, в роли которого, как мы видели, почти всегда выступал по законам традиционной народной сатиры социальный враг народа - поп, сколько сама типичная бытовая ситуация и неверность жены. На этой стадии существования сюжета функция социального осмеяния и протеста уже утрачена. В современном анекдоте акцент делается на комизме положения. И это исторически закономерно. Остались чисто комедийные моменты, которые диктуются типичностью и жизненбс-тью ситуации, лежащей в основе сюжета. Этим же определяется типологическое единство комедийно-сатирической интерпретации сюжета в разных жанровых оформлениях, а также распространенность его как во времени, так и в пространстве.
