Содержание к диссертации
Введение
Часть I. Ведущая тенденция в истории взаимодействия философии и естествознания 21
Глава I. Эвристическое влияние философии на физику: натурфилософский подход (старой натурфилософии) и его критика 21
Глава 2. Эвристическое влияние философии на физику: неопозитивистский и постпозитивистский подходы и его критика 61
Глава 3. Эвристическое влияние философии на физику: неонатурфилософский подход и его критика 98
Глава 4. Эвристическое влияние философии на физику: методологические концепции эвристического реализма и их компаративистский анализ 110
Часть II. От механики Галилея до квантовой теории: историко-методо логический анализ 128
Глава I. Историко-методологическая реконструкция формирования конструкта "инерция" в механике Г. Галилея 131
Глава 2. Историко-методологическая реконструкция выбора принципа электродинамики Максвелла 141
Глава 3. Методология А. Эйнштейна и реконструкция выбора принципов специальной теории относительности (СТО) 158
Глава 4. Историко-методологическая реконструкция процесса становления и выбора принципов общей теории относительности (ОТО) 180
Глава 5. Методологические аспекты формирования нерелятивистской квантовой механики (НКМ) 218
Глава 6. Попытка построения бифуркационно-аттракторной модели процесса формирования фундаментальных физических теорий (на примере НКМ и ОТО) 267
Глава 7. Квантовая теория физического вакуума и буддийское философское учение о пустоте ("шуньята") и перспектива их эвристического взаимодействия 292
Часть III. Философское обоснование сочетаний селекции и дедукции в научном исследовании 334
Глава 1. Соотношение эвристической и регулятивной функции философских принципов в формировании новой физической теории 334
Глава 2. Онтологические основания познавательных процедур селекции и дедукции в научном исследовании 379
Заключение 417
Список литературы 425
- Эвристическое влияние философии на физику: натурфилософский подход (старой натурфилософии) и его критика
- Историко-методологическая реконструкция формирования конструкта "инерция" в механике Г. Галилея
- Попытка построения бифуркационно-аттракторной модели процесса формирования фундаментальных физических теорий (на примере НКМ и ОТО)
- Онтологические основания познавательных процедур селекции и дедукции в научном исследовании
Эвристическое влияние философии на физику: натурфилософский подход (старой натурфилософии) и его критика
Проблема эвристического влияния философии на естествознание постав-лена уже в XVI-XVIII вв. старой натурфилософией , которая усматривала это влияние в возможности дедуцировать из философских принципов новые эмпирические и теоретические законы.
Прежде чем перейти к рассмотрению некоторых натурфилософских построений прошлого, необходимо уяснить специфику натурфилософского познания. Как известно, для характеристики общего способа философского познания можно применить понятия "умозрение" и "умозрительного". Очевидно, умозрение — это "зрение умом" или зрение "очами разума" того, что невозможно воспринять с помощью органов чувств, уяснить непосредственно на опыте. Недаром В. Даль в своем "Толковом словаре" писал: "Умозренье — заключение умственное, по умствованью, догадка ума, мыслительный вывод, теория — противоп. — опыт, дело, практика... Умозритель — теоретик, строящий заключенья свои на умственных догадках. Умозоркий — человек, кото рый видит умом, духом далее, глубже других"1. Однако, философы по-разному трактуют это понятие: идеалисты — в идеалистическом духе, т.е. связывая его только с "чистым" мышлением, а материалисты — как "идеалистически ориентированное философское мышление, абстрагирующееся от чувственного опыта. .. ."2, т.е. негативно.
В недавнем прошлом, стало быть, материалисты-диалектики считали, что "умозрение" это нечто схоластическое ("схоластическое теоретизирование"), спекулятивное, иначе говоря, "умозрение — способ теоретического постижения истины, основанный на отвлеченных логических построениях, не связанный зачастую с научно установленными фактами, наблюдениями и экспериментами. Поэтому умозрение может приобретать ненаучный характер... Ино-гда умозрение трактуется как специфика философского познания" . Хотя в этом определении умозрения, носящий в целом негативный оттенок, звучит все же нотка позитивная — можно его использовать при определенных условиях. Надо полагать, что использовали... Использовали, чаще всего, чтобы дать негативную характеристику натурфилософскому познанию, обвиняя его в спекулятивном умозрении природы. На наш взгляд, такая характеристика натурфилософского познания в частности, и философского познания в целом, оправдана, ибо главное средство философии — это всеобщие мировоззренческие категории как основание культуры — универсалии (В. С. Степин), т.е. в некотором смысле они априорны, не обоснованы опытом, экспериментом.
Вообще говоря, умозрение присуще не только философии (или натурфилософии), но и естествознанию. Например, В. П. Бранский показал, что научное познание проходит в своем развитии не две, а три ступени: наряду с эмпирическим и теоретическим исследованием выделяется еще умозрительное исследование. Оно начинается с построения умозрительных понятий-конструктов (процесс построения таких понятий включает идеализацию, т.е. процедуру перехода от старых эмпирических понятий или теоретических представлений к идеализированным представлениям — "идеалам"; выбор гештальта — наглядного структурного образа; процедуру замещения элементов гештальта идеалами — умозрительную модель и генерализацию, иначе говоря, приписывание содержания этой модели некоторой предметной области), ведет к умозрительным принципам (необходимо приписать конструкту некоторый не содержащийся в его определении признак), а затем — к умозрительным концепциям (системам умозрительных принципов). Среди умозрительных концепций могут встречаться спекулятивные, ложные (или псевдотеоретические) и истинные (теоретические) концепции1. Отсюда видно, что умозрительная концепция по большому счету не может быть истинной или ложной (эти характеристики относятся к теоретическому знанию, а не умозрительному), а только осмысленной или бессмысленной. Особенность умозрительного знания состоит в том, что оно есть знание не только о существующем, но и о том, существование чего проблематично, а также о несуществующем. На общем фоне сказанного выше, натурфилософское познание (и знание) является разновидностью умозрительного, точнее метаумозрительного исследования, результатом которого получается спекулятивное знание, т.е. не допускающее сравнение с фундаментальным естественнонаучным законом. В отличие от теоретического умозрения, объясняющего известный закон и предсказывающее новый, причем предсказание которого согласуется с опытом, то натурфилософское умозрение является спекулятивным умозрением, еще точнее, спекулятивной умозрительной дедукцией, претендующая с помощью дедуктивного вывода получить из философских принципов новые эмпирические и теоретические естественнонаучные законы.
Рассмотрим теперь "механизм" формирования некоторых натурфилософских концепций и систем прошлого.
Античная натурфилософия. В ходе развития философской мысли появлялись различные концепции реальности и ее атрибутов. Все они получены умозрительным путем. В философии античности формируется идея о том, что в многообразии вещей, явлений окружающего мира существует единство, некое первоначало ("предельное" основание), объединяющее многое в единое.
Вообще говоря, первоначала так называемых ранних досократиков были многогранны: к чистой материальности нельзя свести ни "воду" Фалеса, ни "алейрон" Анаксимандра, ни "воздух" Анаксимена и даже "огонь" Гераклита. Все эти метаэмпирические понятия носили в себе черты архаичного синкретизма и стихийной недифференцированности духовного и материального ("боговода" Фалеса, "огнелогос" Гераклита, "вещечисла" Пифагора, "космобог" Ксенофана и т.д.)2. В формировании вышеназванных античных конструктов имели место соответствующие "гештальт-переключения" : "божественная влага" — для "воды" Фалеса в качестве гештальта, гесиодовский хаос — для "апейрона" Анаксимандра, наглядное представление непрозрачной, мглистой субстанции (утреннего тумана) Гомера — для "воздуха" Анаксимена и т.д., и т.п.
В период формирования ионийской натурфилософии качественные изменения, возникновение и исчезновение природных предметов (вода, воздух, огонь и т.д.) становились объектами научной мысли древних. Но натурфилософское знание касается не эмпирических данных; не изучает, например, круговорот воды в природе, а интересуется "первоначалами", тем, что остается неизменным (инвариантным) во всех изменениях и превращениях материальных предметов.
Уже "вода" у Фалеса (ДК11, А12) охватывает все области действительности и, как первоначало, является универсальным понятием. "Вода" переходит в любое другое вещество, т.е. перестает быть жидкой субстанцией, но остается инвариантом, как влажное перврвещество. Поэтому ясно, что сохраняется не данное чувственно-постижимое вещество, а нечто лишенное чувственно-воспринимаемых, наглядных свойств. Для Фалеса все существующее возникло или "дедуцировано" из "воды": "вода и море — основа жизни". Это убеждение Фалесом выработано, по свидетельству Плутарха, в его путешествиях в Египет, где культ Нила играл огромную роль. Вообще у милетцев море являлось действительно "основой жизни", предоставлявшее им средства существования. Все эти и другие обобщенные "факты" ("метаэмпирические факты" или "метафак ты") послужили для Фалеса (он как философ является "метаисследователем" ) метаэмпирическим базисом для построения первой наивной натурфилософской концепции: "всё есть вода". С точки зрения натурфилософской концепции Фалеса, раскрыть "внутреннюю структуру" объекта и "внутренний механизм" его изменений, по-видимому, значит представить объект в виде "воды", т.е. умозрительно дедуцировать из нее все многообразие природных объектов. Объективным содержанием наглядного представления при таком понимании являет-ся объективное содержание изобразительной (для Фалеса) модели "воды".
У ионийцев натурфилософское знание выполняло прежде всего онтологическую функцию, т.е. было знанием о реальности и ее атрибутах: у Анакси-мандра — "апейрон" (ДК11, А12) в виде огромного зародыша, развивающегося в форме разделения тепла и холода (в центре которого возникает земля в форме цилиндра, высота его составляет треть ширины (ДК12, А10, А11), у Анаксиме-на — воздух, который имеет свойство разрежаться и сгущаться (ДК13, А5, А7), образуя ветер, облака, воду, землю, камни. Следовательно, античная натурфилософия с помощью описанной выше "наглядной дедукции" объясняет "внутреннюю структуру" природных объектов и закономерности их изменений.
Пифагореизм как натурфилософское учение находится в замечательном "дополнительном" отношении с ионийским направлением в натурфилософии древних. Они "дополняют" друг друга в том смысле, что в них нашли выражение два направления научного поиска, присущие физической науке: во-первых, физики всегда искали вещественную основу, из которой состоят все вещи; во-вторых, они пытались раскрыть и выразить с помощью математических структур количественные закономерности, происходящие в природе. Вот почему В. Гейзенберг считает: "Особенный интерес представляет для нас две идеи древнегреческой философии, которые и поныне определяют развитие точного есте Метаисследование — это исследование самого процесса исследования и исходным его пунктом является метафакт — концепция или истинная теория и история их возникновения. Сравнивая метафакты, метаиссле-дователь формулирует метаэмпирические (индуктивные) законы, фиксирующие "нечто сходное, общее" в исследуемых концепциях или теориях. Субъект метаисследования — метаисследователь отличается от исследователя, так как последний входит в состав объекта метаисследования. Отождествление исследователя со своим "метаколлегой" привело бы к невозможности закончить метаисследование из-за парадокса "саморефлексии", формально схожего с парадоксом "Ахиллес и черепаха" Зенона Элейского.
Историко-методологическая реконструкция формирования конструкта "инерция" в механике Г. Галилея
Историко-методологическая реконструщия процесса формирования механики Галилея . Впервые понятие инерции встречается еще до Галилея у Кеплера и обозначает "леность" планет, т.е. в качестве метафоры, характеризующей движение планет. Далее: как закон понятие инерции сформулировано Р. Декартом и заимствовано у него И. Ньютоном; при этом Ньютон справедливо приписывал приоритет открытия данного закона Г. Галилею.
Механика Галилея в основном представлена в двух его книгах: 1) в «Диалоге о двух главнейших системах мира — птоломеевой и коперниковой» (1632 г.) и 2) в "Беседах и математических доказательствах, касающихся двух новых отраслей науки" (1638) , которых мы подвергли метаэмпирическому анализу. Метаэмпирическое исследование этих классических текстов Галилея позволяет заключить, что он стоял перед мировоззренческим выбором между Платоном (это весьма условно) и Аристотелем; между математической и схоластической науками. Этот выбор им сделан в пользу Платона. Источник этого выбора — геометрический язык, на котором написана "великая книга приро-ды", составляющая "настоящий предмет философии" .
В известном смысле Галилей — пифагореец-платоник, так как признавал эвристическую мощь математики в познании природы. Конечно, в этом он шел вслед за античностью — Евклидом и Архимедом; последнего он назвал своим учителем, ибо Архимед связывал положения математики и зачатки механики с решением технических задач. Применение математики стало возможным после объединения астрономии и физики; в этом смысле астрономические, т.е. математические методы, предназначенные для описания явлений надлунного мира, были перенесены в область подлунного мира для изучения земных явлений. Онтологическим основанием переноса этих методов явилось разрушение замкнутого, иерархически упорядоченного античного космоса Аристотеля под влиянием идей Н. Кузанского, Н. Коперника и Д. Бруно и замена его бесконечной вселенной, управляемой одними и теми же законами, т.е. одной и той же математикой1.
Историко-методологическая реконструкция формирования механики Галилея показывает, что в построении последней присутствовали незрелые формы умозрительного исследования. Как известно, в физике Аристотеля были два умозрительных принципа, связанных с описанием движения земных ("изменчивых и тленных") и небесных ("непреходящих и бессмертных") тел, различие между которыми он считал абсолютным. Основное содержание "Первого дня" "Диалога о двух главнейших системах мира-птоломеевой и ко-перниковой" (далее просто — "Диалог") заключается в опровержении аристотелевского деления природных тел на земные и небесные. И, как следствие, в опровержении того, что первые движутся только ускоренно прямолинейно, а вторые — только равномерно по кругу (либо покоятся).
Небесные тела как структурные элементы "Шаровидной Вселенной" движутся вечным "совершенным" круговым движением вокруг неподвижного покоящегося центра. Земные тела движутся ускоренно прямолинейно к центру как своему "естественному месту", благодаря воздействию других тел и замедленно от него.
Подвергая эти принципы процедуре универсальной генерализации, т.е. приписывая их в одно и то же время и в одном и том же отношении всем телам природы, Галилей сформулировал следующие принципы: а) все тела природы либо находятся в своем центре (в покое), либо движутся равномерно и кругообразно вокруг этого центра; б) если телу внешней силой дан толчок, удаляющий от центра, то оно будет двигаться в направлении толчка замедленно, прямолинейно, а затем к центру — ускоренно, прямолинейно. Этим самым Галилей на основании преодоления принципа геоцентризма Аристотеля-Птоломея, т.е. различия высшего — надлунного и низшего — подлунного миров, подготовленных его предшественниками, "сводит в единство" следующие понятия аристотелевской физики: "небесные" и "земные" тела; "кругообразное равномерное движение небесных тел" и "прямолинейное ускоренное движение земных тел"; "движимое тело" и "двигатель"; "естественные" и "насильственные" движения и др.
Метаэмпирическое исследование оригинальных текстов Галилея позволяет заключить, что он произвел выбор вышеуказанных двух принципов в качестве умозрительной концепции благодаря своему мировоззрению, которое сводилось преимущественно к следующим положениям: "нет действия без причины"1 (принцип причинности); движение внутренне присуще движущему-ся телу (принцип атрибутивности движения) и "природа не употребляет мно-гих средств там, где она может обойтись немногими" (принцип простоты) .
Из принципа (а) могут быть "дедуцированы" два возможных следствия; из которых, согласно принципу причинности, Галилей выбирает следующее положение: "тело сохраняет свое состояние равномерного кругообразного движения или покоя". Самопроизвольное изменение состояния равномерного и кругообразного движения противоречило бы принципу причинности: "нет действия без причины". То есть тело сохраняет состояние равномерного и кругообразного движения, если не действует внешняя сила ("причина")4. Последнее представляет собой принцип инерции. Как мы видим, понятие инерции содержит в себе "следы своего происхождения" (К. Маркс): понятие кругообразного замкнутого движения восходит к Аристотелю.
Так был открыт закон инерции, приоритет открытия которого приписан Ньютоном Галилею. Существует спор о том, что хотя Галилей и открыл закон инерции, но будто бы движение по инерции он считал не прямолинейным, а круговым ("кругообразным") .
Принцип инерции был сформулирован первоначально как следствие процедуры генерализации неидеализированных наглядных представлений (структурных элементов шаровидной Вселенной) Аристотеля. Последующая формулировка этого принципа у Галилея является следствием (развитием) его первоначального принципа инерции: он получен в результате мысленного эксперимента с гладким шариком, движущимся по гладкой поверхности. Вот его описание: "Когда тело движется по горизонтальной плоскости, не встречая никакого сопротивления движению, то .. .движение его является равномерным и продолжалось бы постоянно, если бы плоскость простиралась бы в простран-стве без конца" . Этот мысленный эксперимент рассматривает движение тела по инерции в бесконечном пространстве за бесконечное время, что эмпирически воспроизвести невозможно. Отсюда можно предположить, что принцип инерции предполагает бесконечность вселенной3, за что ратовали предшественники Галилея — Кузанец и Бруно. Замкнутый, конечный космос античности, в свою очередь, наоборот предполагал, что круговое движение является единственно возможным равномерным движением.
Конструкт "инерция" является фундаментальным понятием в построении классической механики. В пользу фундаментальности этого конструкта свидетельствует не только умозрительная природа его происхождения (поскольку без участия умозрительных процедур формирование фундаментальных понятий невозможно), но нужно еще иметь ввиду то обстоятельство, что Ньютон с помощью процедуры выбора отобрал конструкт инерции из множества других, чтобы использовать его в качестве принципообразующего понятия в процессе построения теоретической программы классической механики. На основании теоретической программы осуществляют выбор соответствующей математической структуры, выражающий фундаментальный теоретический закон. Однако в методологии науки существует мнение, что конструкт "инерция" имеет индуктивную природу происхождения на том основании, что принцип инерции получен в процедуре абстракции от воздействий на движущееся тело других тел. Вообще говоря, все фундаментальные понятия, в том числе понятие инерции, являются продуктами творческого воображения — эвристической концептуальной интуиции, а не результатами индуктивного вывода из опыта, а также —- дедуктивного вывода из понятий и принципов существующих теорий 1.
Соответствующий анализ (см. выше) показал, что существующий спор о том, что Галилей открыл принцип кругового движения по инерции не лишен основания2.
Открытия Галилея в области механики были непосредственно связаны с его обоснованием гелиоцентрической системы Коперника, но, конечно, имели самостоятельное значение как естественнонаучная теория: собственно говоря, с галилеевского конструкта "инерция" и начинается Новая наука.
Попытка построения бифуркационно-аттракторной модели процесса формирования фундаментальных физических теорий (на примере НКМ и ОТО)
В начале нашего исследования, подвергая анализу теорию фотоэффекта А. Эйнштейна, мы вскользь заметили, что его научное творчество испытало своеобразную "бифуркацию": тем самым прозрачно намекнув на синергетиче-ский характер креативных процессов в научном познании. Развивая эту мысль в синергетическом направлении, можно утверждать, что теория, являясь упорядоченной организацией системы научного знания, в некотором смысле, должна подчиняться закономерностям таких систем. Это, во-первых. Во-вторых, научная теория как относительно замкнутая понятийная система относится к так называемым автопойэзисным системам и проходит по "ведомству" т.н. кибернетики второго порядка (X. Матурана, Ф. Варела и др.), которой присущи автономность, внутренняя связанность, самореферентность, самосохраняемость и др. свойства. Процесс формирования НКМ в фило-, онтогенетическом аспекте хорошо укладывается в нее. Так, НКМ являлась упорядоченно организованной системой научного знания, обладает характерными свойствами автопойэзисной системы. Как самосохраняющаяся система НКМ представляет собой внутренне (циклично) связанные «самоорганизующиеся» подсистемы, плод коллективного разума создателей квантовой теории (М. Планка, Н. Бора и др), где предыдущая подсистема создает условия развития для последующей подсистемы (например, теория дуализма волны-частицы Л. де Бройля для развития квантовой волновой механики Э. Шрёдингера); причем, последняя подсистема в онтогенезе НКМ поддерживает первую (например, феноменологическую конструкцию М. Планка, т.е. его теоретический квантовый принцип и конструкт «квант энергии» и фундаментальную постоянную — "h"), так, что, сохраняя друг друга, подсистемы, т.е. подтеории защищают весь онтогенез (цикл) становления НКМ. Поэтому НКМ как самосохраняющаяся система оказывается самореферентной.
Вообще говоря, такое понимание автопойэзиса в рамках второй кибернетики, по мнению ученых-кибернетиков (С. Бир, X. Матурана, Ф. Варела, Н. Луман, М. Маруяама и др.) не противоречит синергетике. Здесь сделаем некоторое уточнение. Методологический потенциал второй кибернетики, на наш взгляд, главным образом применим по отношению к сформировавшейся (ставшей) теории, ибо она обладает теми характерными чертами автопойэзисной системы как замкнутость (автономность) и сам о сохраняемость теоретической программы как «жесткого ядра» (И. Лакатос) научной системы, внутренняя связанность всех компонент последней (эмпирических данных, теоретических конструктов и т.д.). А по отношению к формирующейся (становящейся) теории (по отношению НКМ в ретроспективной реконструкции ее становления) применим, если можно так предположить, глобальный гештальт, если хотите, познавательная модель — парадигма синергетики. Становящееся знание (теория как основная структурная единица научного знания) принципиально открыто, т.е. интенсивно обменивается информацией с научной средой, достаточно нелинейно (паттерны нелинейности определяются главным образом спецификой умозрительного исследования, т.е. ее творческим характером) и как бы находится вдали от «равновесия», определяемой известной удаленностью (или асимметрией) эмпирии от теории или, наоборот, теории от экспериментальной верификации или фальсификации1.
Следовательно, из изложенного выше нашего уточнения понятно, что исходим из жесткой дихотомии (различения) готового и становящегося знания, т.к. по отношению к ним (и в анализе их динамики и структуры) приложимы разные методологические (новокибернетическая и/или синергетическая) установки.
Синергетика, исследуя вопросы взаимоотношения хаоса и порядка, является перспективной в применении к научному познанию как диссипативному процессу. Однако, как мы постараемся показать, что задача заключается, прежде всего, в раскрытии эпистемологического значения таких фундаментальных понятий как "бифуркация" и "аттрактор", "энтропия" и "негэнтропия" и др.
С точки зрения термодинамики материальная система стремится к переходу от менее устойчивого состояния к более устойчивому состоянию и, в конечном счете, к достижению максимального устойчивого (при данных условиях) состояния. Это стремление системы проявляется в двух противоположных направлениях в зависимости от характера ее замкнутости или открытости по отношению к внешним воздействиям: во-первых, замкнутая (изолированная) система стремится к максимальному хаосу (известная модель "тепловой смерти" Вселенной в термодинамике); и, во-вторых, открытая система стремится к порядку, т.е. некоторой упорядоченности при определенных условиях ("химические часы" Белоусова). Как известно, мерой беспорядка (хаоса) в термодинамике служит величина, называемая энтропией S, а мерой порядка (организации) — негэнтропия, или информация I. Отсюда, замкнутая система подчиняется закону возрастания энтропии (второе начало термодинамики), а открытая система — в законе ее уменьшения, т.е. увеличения негэнтропии (за счет работы, произведенной над системой внешней средой). Пока на этом остановимся, говоря о термодинамических основаниях синергетики.
Возвращаясь к становящемуся научному знанию как своеобразной си-нергетической модели познания, можно заметить, что формирующаяся теоретическая система (открытая теоретическая система) в ходе своего развития может стать замкнутой системой научного знания в случае экспериментальной верификации в границах ее применимости. Причем точная проверка становящегося знания, т.е. теоретической гипотезы возможна лишь на основе сочетания верификации с процедурой фальсификации1. По отношению к научной теории замкнутость означает изоляцию ее теоретической программы от «вторжения незванных гостей», иначе говоря, от противоречащих ей других теоретических принципов (и конструктов) и эмпирических фактов, которых она не примет; потому, что сформировавшаяся теория в границах своей применимости самодостаточна (окончательно выбрана опытом). Таким образом, границы применимости теории, т.е. области ее объяснения и предсказания определяют изоляцию от научной (теоретической) среды. Отсюда, надо думать, что "незванные гости" (теоретические принципы, конструкты и непредвиденные (в том числе случайные и фундаментальные)) эмпирические факты и т.д. образуют потенциальную область опровержения (фальсификации) последней.
Вообще говоря, открытость и замкнутость любых (материальных или идеальных) систем зависит от изоляции от среды; причем ситуация осложняется тем, что грань между замкнутой и открытой системами (включая идеальную теоретическую) не абсолютна: с одной стороны, замкнутая система может стать открытой вследствие нарушения ее изоляции (по отношению к теоретической системе в случае ее фальсификации или, по Т. Куну, возникновения в парадигме «аномалии» и т.д.); с другой стороны, открытая система может стать замкнутой вследствие изоляции ее от среды (в случае опытного подтверждения теоретической гипотезы, т.е. превращения гипотезы в достоверную теорию).
С точки зрения теории диссипативных систем, развитие есть рост степени синтеза порядка и хаоса, обусловленный стремлением к максимальной устойчивости1 . Общность этого понятия развития объясняется тем, что в его определении использованы понятия порядка, хаоса и устойчивости, универсальность которых не подлежит сомнению. Стало быть, такое представление о развитии применимо в эпистемологии; так как становящемуся (а не ставшему) научному знанию применимы, как ранее мы показали, все паттерны синергетиче-ского мировидения: открытость, нелинейность, неравновесность и т.п. Все сказанное выше представляет собой, главным образом, феноменологическое описание синергетического механизма развития, а в тени остается сущностное, т.е. эссенциальное объяснение этого механизма. Если предположить, что в основе последнего лежит универсальный процесс отбора, то тогда для объяснения развития надо рассмотреть взаимодействие трех факторов: 1) тезауруса, 2) де-тектора и 3) селектора . Если перевести эти три фактора на эпистемологический язык, то будет это выглядеть так: 1) тезаурус — "сокровищница" ситуаций выбора (то, из чего производится выбор); 2) детектор —- это субъект, осуществляющий выбор и 3) селектор-селективный критерий, с помощью которо го выбор производится. Значит, эпистемологически выбор (онтологически отбор) представляет собой взаимодействие перечисленных выше факторов, причем может осуществляться спонтанно (или эмерджентно) или сознательно субъектным детектором.
Кажется очень заманчивым приложить понятия синергетики ко всем формам эмпирического, нефундаментального теоретического, умозрительного и фундаментального теоретического исследования и знаний, т.е. "притягивать их за уши", находить в них "хаос", "аттракторы" и "бифуркации" и другие атрибуты самоорганизации, думается, что, это неблагодарное занятие, ибо в итоге мы пришли бы к концепции некоей селективной машине-автомату1, "печатающей" научные открытия при минимальном участии разума человека-исследователя. Действительно, как мы уже показали, анализируя процессы становления НКМ и других физических теорий, что дело обстоит далеко не так. Как свидетельствует практика научного поиска, систематическая, во многом рутинная, исследовательская работа сочетается кратковременной "вспышкой" интуиции ученого, перестраивающей его гештальт мировидения ("гештальт-переключение"), в результате чего у многих членов научного сообщества "пелена спадает с глаз" (Т. Кун) и старая проблема видится в новом свете. Такое мгновенное ("молниеносное") озарение, другими словами, "ага-переживание»"(или "инсайт" и т.п.) человеческого ума, являясь результатом игры его творческого воображения, выходит за рамки эмпирического уровня исследования (опыта), но не относится к теоретическому уровню исследования, ибо теоретическое исследование коррелируется эмпирическим исследованием. Следовательно, творческое воображение — это ядро умозрительного исследования формирующейся теории. Однако, сформировавшаяся теория как "готовое к употреблению" знание, создает устойчивую иллюзию существования двухуровневого (эмпирического и теоретического) развития научного знания .
Онтологические основания познавательных процедур селекции и дедукции в научном исследовании
Предварительные замечания. Прежде чем перейти к обсуждению поставленной в заглавии данной части нашего исследования проблемы, сделаем некоторые предварительные замечания весьма общего характера. Можно предположить, что природа материального объекта и его атрибутов обусловливает природу соответствующих познавательных процедур и их результатов (а не наоборот). Это предположение можно "проверить" следующим образом: "Но поскольку характер познавательных процедур связан с природой объекта и его атрибутов, то в процессе познания можно "перевернуть" действительное отношение между атрибутами и процедурами: изучая познавательные процедуры, используемые при познании соответствующего атрибута можно установить, какие результаты (виды знания) они дают, а затем, на основе принципа отражения, можно заключить, какой объективный аналог соответствует полученному виду знания".1 Такой эвристический прием, основанный на принципе отражения, позволяет "нащупать" природу объективного аналога, т.е. атрибута, существующего до, вне и независимо от соответствующих познавательных процедур по схеме: "процедура - вид знания - объективный аналог (атрибут)".
Как известно, в процессе метаумозрительного исследования возникает целая совокупность абсолютно универсальных понятий. Среди них, как мы уже отмечали существуют метатеоретические понятия, с которыми связано предсказание конечного множества методов, каждый из которых справедлив в конечной предметной и информационной области. Это высказывание раскрывает методологический потенциал таких понятий. Но в то же время, онтологический потенциал метатеоретических понятий раскрывается посредством содержательного анализа соответствующих атрибутов реальности, которые они отражают. В конечном счете целая совокупность таких понятий отражает объективную реальность как самосогласованную систему атрибутов1, таких как движение и развитие, пространство и время, качество и количество, причина и взаимодействие и т.д. Значит, атрибуты реальности по своей природе являются ее абсолютно-универсальными характеристиками. Отсюда следует, что "материальный объект не может реализоваться иначе, как через систему атрибутов; вне их он есть абстракция. Но в то же время он никоим образом не "сводится" ни к одному из атрибутов и даже к совокупности атрибутов"2. Стало быть, атрибут, рассматриваемый изолированно от других атрибутов, есть лишь абстракция.
Поэтому предваряя наше обсуждение проблемы, вынесенной в качестве названия этой главы, можно утверждать следующее:
а) методологическое знание не является самодостаточным, но является относительно самостоятельным философским знанием; оно является следстви ем гносеологического знания, т.е., другими словами, когда оно получает в ко нечном счете онтологическое обоснование и, таким образом, это знание стано вится философским;
б) раскрыть содержание онтологических оснований познавательных про цедур селекции и дедукции - это значит подвергнуть философскому исследо ванию объективную взаимосвязь атрибутов объективной реальности, иначе го воря, онтологическую модель материального объекта, реализующейся через систему атрибутов (где основную роль играют атрибуты явления и сущности, так как объект в ней рассматривается как онтическое единство последних, а теория объекта - как синтез эмпирического и умозрительного знаний);
в) объективность сущности и ее несовпадение с явлением делают необ ходимой концептуальную интуицию в познании сущности объекта и, в особен ности, процедуры умозрительного обобщения;
г) несовпадение сущности и общего эссенциального закона находит от ражение в отличии теоретического принципа от фундаментального теоретиче ского закона, так как первый отражает сущность в недифференцированной форме, а второй - общий эссенциальный закон. По степени общности между ними нет никакой принципиальной разницы и это обстоятельство служит онтологическим основанием процедуры не дедукции, а селекции фундаментального теоретического закона посредством теоретического принципа. В свою очередь, селекция самого теоретического принципа связана с эвристической функцией философских принципов;
д) по большому счету познавательная процедура селекции связана с познанием сущности объекта;
е) раскрытие сущности объекта в общем виде представляет собой естественную последовательность следующих познавательных процедур и их результатов: 1) описание (восприятие) явления как множества отдельных; 2) абстракция выделения множества сходных, т.е. образование эмпирического представления; 3) абстракция отождествления множества сходных в одно сходное, т.е. образование эмпирического понятия; 4) абстракция замещения элементов геш тальта "идеалами", т.е. образование теоретического понятия, отражающего основание отдельного, представляющего единство общего и специфического (оно является общим по способу существования и специфическим по содержа нию ); 5) конкретизации основания в формах проявления основания, т.е. полу чение теоретического представления и 6) объяснения и предсказания (воспри ятия) превращенных форм проявления, включая новые явления. В итоге можно прийти к выводу, что сущность является не тем иным как основанием отдельного, т.е. единством общего и специфического . Далее, основанием сходного (регуляр ности), которое выступает уже моментом не явления, а сущности является нефе номенологический (эссенциальный) закон, т.е. закон в сфере сущности3. Объективный отбор как атрибут объективной реальности. Теперь займемся "глобализацией" рассмотрения онтологических оснований процедуры селекции, выдвинув предположение об атрибутивном характере объективного отбора в структуре объективной реальности и ее атрибутов. Известно, что развитие представляет собой как необходимо-случайный процесс, как выбор возможностей, в ходе которого снимается неопределенность как процесс закономерный. В этом смысле объективный отбор выступает как выбор устойчивости, закономерности, сохраняемости в "океане" изменчивости. Значит, объективная селекция есть "выбор" закона объекта как выражения устойчивости связей и отношений не только между предметами и явлениями, но и внутренней организации (структуры) самих предметов и явлений. Поэтому структуру объекта можно рассматривать как закон (явления, а не сущности), как выражения существенной и необходимой связи элементов, составляющих данный объект. Закон структуры характеризует момент устойчивости в бытии объекта. Здесь применим закон меры. Для анализа соотношения меры и устойчивости мы должны исходить из известного представления меры как единства качества и количества, присущих объекту. При этом устойчивость выражает активность сохранения данного качества. Устойчивость характеризует способность материальных систем сопротивляться внешним воздействиям. Эта способность находит свое выражение в так называемом принципе отрицательного обратного действия, суть которого заключается в том, что при всяком внешнем воздействии, изменяющем материальную систему, в нем возникают силы, стремящиеся вернуть ее к первоначальному состоянию . Значит, процесс или система являются устойчивыми, поскольку взаимодействие, не превышающее меру (или границу), приводят к тому, что как только это взаимодействие прекращается, соответствующие процесс или система вновь приобретают те же характеристи-ки, которыми они обладали до воздействия . Стало быть, если воздействие на процесс или систему не превышает определенную меру, то процесс или система стремятся вернуться к исходному состоянию.
