Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы анализа прогностического опыта 21
1.1. Перспективы познавательного рассмотрения предвосхищения будущего в междисциплинарном аспекте 21
1.2. Проблема будущего в религиозных и философских системах 42
1.3. Методологические принципы предвосхищения будущего: проблема демаркации и сочетания интуитивного и дискурсивного 74
Глава 2. Интуитивное познание будущего 101
2.1. Понятие социального пророчества и его место среди других способов предвосхищения будущего 101
2.2. Проблема предвосхищения в религии и религиозной философии 134
2.3. Профетический потенциал искусства 166
Глава 3. Дискурсивные прогностические практики 188
3.1. Обыденно-практическое предвосхищение 188
3.2. Философская рефлексия предвосхищения будущего 210
3.3. Научно-прогностический дискурс: возможности и пределы... 241
Глава 4. Концепция прогностического опыта человека 266
4.1. Когнитивный субъект и предвосхищение будущего 266
4.2. Многообразие и единство прогностического опыта 277
4.3. Архитектоника прогностического опыта: базовые когнитивно-коммуникативные концепты 288
Заключение 300
Библиография 311
- Проблема будущего в религиозных и философских системах
- Проблема предвосхищения в религии и религиозной философии
- Философская рефлексия предвосхищения будущего
- Многообразие и единство прогностического опыта
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Тема прогноза, прогностических способностей человека, является фундаментальной для понимания феномена человеческого бытия, оказывается важным ключом к постижению природы человека в мире. В конечном итоге способность тех или иных форм предвосхищения будущего характеризует базовые измерения человеческого разума и, по-видимому, составляет одну из центральных способностей человека. С этой точки зрения, тема прогностического начала в совокупной структуре человеческой деятельности актуальна в постижении феномена человека и его отношения с миром в рамках целостного социокультурного опыта.
Прогностическая способность позволяет субъекту предвосхищения выразить его собственные образы, опасения, ожидания, и, по-возможности, повлиять на формирование желаемого будущего. Сегодня можно отметить множество частных подходов к выражению прогностических способностей и форм, выстраиваемых в рамках научного, обыденного, религиозного или художественного постижения мира. Каждая из этих форм фиксирует некоторую положительную сторону собственного прогностического опыта, но в то же время склонна абсолютизировать свою сторону и недооценивать или прямо отрицать другие прогностические практики.
В данном исследовании вводится понятие интегрального прогностического опыта и ставится задача его определения и обоснованного представления. С нашей точки зрения, только в рамках подобной целостной модели может быть впервые воспроизведен достаточно полный образ «про-гнозиса» как фундаментальной черты бытия человека в мире. Именно в рамках интегративной модели прогностического опыта мы можем вплотную приблизиться к наиболее адекватной картине целостного понимания будущего и преодолеть крайности и ограниченности частных подходов. Такой подход является актуальным для построения согласованной модели разнообразных форм выражения прогностического начала в человеке и расширения методологической базы для комплексного обеспечения прогностической деятельности.
В нашем диссертационном исследовании мы впервые ставим и предлагаем решение задачи выражения философии и методологии интегративного прогностического опыта, исходя, в том числе из повышенной неопределенности будущего в атмосфере продолжающегося сегодня глобального социо-экономического кризиса, что делает нашу тему особенно значимой и с этой точки зрения.
Степень разработанности проблемы
Следует отметить, что фундаментального исследования познания будущего, включающего многообразие подходов, изучающих духовную и практическую деятельность человека, а также освещения и сопоставления дискурсивных и интуитивных прогностических практик, не было предпринято до настоящего времени ни в отечественной, ни в зарубежной литературе. Тем не менее, необходимые предпосылки для подобного исследования вполне сформировались. Так, можно выделить несколько областей, связанных с темой настоящего исследования, разработанность которых позволяет выявить ряд общепризнанных или вполне обоснованных результатов, вошедших в теоретическую основу представленной диссертации. Прежде всего, это работы, посвященные философскому осмыслению трандисциплинарного дискурса и синергетики как особого направления постнеклассических научных исследований, осмыслению эвристического потенциала синергетического подхода к анализу его возможных приложений в различных сферах естественнонаучного и социогуманитарного знания. Эти проблемы исследуются в трудах таких отечественных и зарубежных авторов, как В.И.Аршинов, Н.Бостром, В.Г.Буданов, Ю.А.Данилов, Л.П.Киященко, Е.Н.Князева, С.П.Курдюмов, Г.Г.Малинецкий, В.И.Моисеев, А.П.Назаретян, И.Пригожин, Я.И.Свирский, С.С.Хоружий, М. Фуко и др.
Разнообразные варианты предвосхищения будущего, реализующие познавательную активность живого, многомерного субъекта, представленные и научной, и вненаучной методологией, в диссертации обозначены как прогностические практики. Это определение находит поддержку в трудах Л.Ю.Бевзенко, И.С.Добронравовой, И.А.Герасимовой, Л.П.Киященко, П.Бурдьё, Ю. Хабермаса и др.
Заявленная тема предполагает изучение работ, связанных с природными и социальными предпосылками прогностической деятельности человека. Среди авторов этих исследований следует назвать П.К.Анохина, В.В. Аршавского, В.Л.Бианки, С.М.Блинкова, Н.Н.Брагину, В.Д.Губина, Т.А.Доброхотову, В.В.Иванова, Ф.Н.Ильясова, И.Р.Кальву, А.М.Коршунова, Л.В.Крушинского, В.А.Лисичкина, Б.Ф.Ломова, А.М.Мауринь, А.Г.Никитину, Л.А. Регуша, В.С.Ротенберга, П.В.Симонова, Е.Н.Суркова, Б.М.Тардова, Д.А.Ширяева, Д.С.Чернавского, Н.М.Чернавскую, Б.А.Яхонтова, Ф.Блума, А.Лейзерсона, Я.Меерсона, М.Полани, Л.Хофстедтера и др.
Соответственно, разнообразные прогностические практики понимаются как варианты реализации совместной или индивидуальной деятельности людей по изменению качества их социальной среды, как наличной, так и ожидаемой в будущем, что находит поддержку в работах философов Г.С. Батищева, Э.В. Ильенкова, ого, М.К. Мамардашвили, Э.Г.Юдина, психологов А.Н. Леонтьева, Л.С. Выготского и др., разрабатывающих деятельностный подход в науке.
При изучении историко-философских аспектов развития представлений о будущем, генезиса прогностических способностей человечества, предпосылок возникновения прогнозирования были проанализированы работы С.С. Аверинцева, Э.А. Араб-Оглы, И.В. Бестужева-Лады, А.Я. Гуревича, А.Н. Лоя, И.М. Савельевой и А.В. Полетаева, С.А. Токарева, Н.Н. Трубникова, В.В. Хасина, В.Н. Ярской, В.П. Яковлева, а также труды М.М. Бахтина, Ж. Ле Гоффа, Л.П. Гумилева, К. Поппера, П. Сорокина, О. Шпенглера, М. Элиаде, К. Ясперса и др.
Исследование проблем, связанных с тематикой диссертации, предполагает использование современных трактовок научной рациональности, работ, посвященных рациональным и внерациональным формам познания. В этом плане необходимо отметить труды таких авторов, как Н.С.Автономова, А.С.Богомолов, А.И.Горак, Ю.Д.Гранин, П.С.Гуревич, С.И.Данковцев, В.Ф.Дружинин, И.Т.Касавин, В.А.Лекторский, Н.С.Мудрагей, О.Н.Назарова, А.Л.Никифоров, А.П.Огурцов, Т.И.Ойзерман, В.Н.Порус, В.М. Розин, Т.Б.Романовская, В.С.Степин, В.С.Швырев, В.Г.Федорова, Б.Герт, П.Гиндев, М.Малкей и др.
Данная проблема предполагает также анализ работ, посвященных собственно познанию будущего, представленного разнообразными способами. Общими вопросами футурологического мышления, методологией предвосхищения, изучением роли предвидения в развитии общества занимаются такие авторы, как А.В.Барбасов, И.В.Бестужев-Лада, С.К.Бетяев, А.М.Гендин, Е.Б.Ерина, Н.В.Кирюшко, Н.И.Кирюшко, Е.Н. Князева, В.М.Лейбин, А.В.Маслихин, Л.А.Микешина, А.С.Посохин, В.П.Рачков, Н.Ф.Рыбачук, Е.П.Яценко, Л.Албертсон, А.Бауэр, Д.Габор, Т.Джонс, Т.Катлер, Э.Корниш, К.Кумар, С.Липсет, Н.Лучман, Ф.Полак, П.Рикер, А.Турен и др.
Исследование методологии прогнозирования представлено в трудах Э.А. Араб-Оглы, А. Бауэра, И.В. Бестужева-Лады, В.Г. Буданова, Ю.Л. Васильева, В.Г. Виноградова, С.И. Гончарука, А.М. Гендина, Е.Д. Гражданникова, В.М. Грищенко, Г.М. Доброва, С.П.Капицы, Е.Н.Князевой, С.П.Курдюмова, Л. Лавалле, В.А. Лисичкина, Г.Г. Малинецкого, А.Г. Никитиной, В.И. Пантина, В.И. Супруна, Н.И. Храленко, Г.X. Шахназарова, Г. Эделинга, Э. Янча и др.
Концепции будущего общественного устройства даны в работах Д. Белла, Й. Галтунга. К. Гершуни, Э. Гидденса, Р. Дарендорфа, П. Дракера, Б. Де Жувенеля, О. Тоффлера, М. Маклюэна, Л. Мэмфорда, Й. Масуды, Ч. Рейча, А. Этциони, М. Янга и многих других зарубежных авторов. Анализ и классификация западных фугурологических теорий наиболее полно дается в работах И.В. Бестужева-Лады, Э. Боулдинг, Л.Н. Вдовиченко, В.Л. Иноземцева, В.М. Лейбина, И.М. Савельевой, В.И. Супруна, Е.Н. Чертковой, А.Н. Чумакова и др.
Были изучены работы, посвященные научному прогнозированию. Среди авторов необходимо отметить И.В.Бестужева-Ладу, В.Г.Буданова, В.Г.Виноградова, В.Л.Гавеля, А.С.Гаврина, А.М.Гендина, В.А.Канарейкина, Б.М.Кедрова, М.А.Колесникова, С.П.Капицу, Е.Н.Князеву, С.П.Курдюмова, В.И.Куценко, Г.Г. Малинецкого, А.П.Огурцова, В.И. Пантина, Б.Н.Попова, Н.Л.Попову, В.А.Федорова, В.Н.Ярскую, А.Бауэра, Г.Кребера, В.Эйхгорна и др.
Онтологические, гносеологические и логические аспекты предвидения обосновываются в работах Л.Б.Баженова, В.Г.Виноградова, А.М.Гендина, Д.П.Горского, Е.С.Жарикова, Б.Г.Кузнецова, П.П.Лакиса, В.А.Лисичкина, Е.П.Никитина, А.Г.Никитиной, А.А.Печенкина, Т.М.Румянцевой, А.С.Шепитько, А.В.Циммерлинга и др.
Специфике философского знания, прогностической функции философии посвящены немногочисленные исследования Р.Вахитова, В.А.Дмитриенко, А.Н.Кочергина, Н.Н.Моисеева, Н.А.Панова, В.К.Пухликова, В.С.Степина, Е.А. Тюгашева, И.Т.Фролова и др.
Прогностическое направление в обыденно-практической деятельности изучено в работах следующих авторов: А.Б.Венгерова, В.Н.Гореловой, Н.Н.Козловой, Г.А.Кузьменко, Е.И.Кукушкиной, Л.И.Минько, М.Е.Миронова, К.Л.Плешковой, Б.Я.Пукшанского, А.И.Ракитова, В.С.Степина и др. Проблема рока и судьбы как осознание в обыденном мышлении определенной предустановленности в современной отечественной философии исследуется и развивается в работах Ю.А.Бондаренко, Н.В.Пилипенко, Л.В.Скворцова, которые рассматривают данную проблему с философских, культурных, исторических, лингвистических оснований, соединяя ее, в том числе, и с предвосхищением.
Менее разработанное в отечественной и зарубежной философии направление связано с интуитивными прогностическими практиками. Для выявления интуитивных и дискурсивных компонентов в религиозно-мистическом предвосхищении в диссертации изучены работы, посвященные религиозному сознанию и его функционированию в обществе. Среди авторов этих исследований Ю.Ф.Борунков, А.Б.Венгеров, Б.П.Вышеславцев, В.А.Героименко, В.И.Добреньков, Е.И.Егорова, В.В.Кардашевский, И.Т.Касавин, А.В.Кураев, В.А.Лекторский, Б.А.Лобовик, Г.Г.Майоров, Д.Е.Мануйлова, А.Мень, Л.Н.Митрохин, С.С.Неретина, В.Прозерский, А.А.Радугин, М.И.Рижский, Б.А.Рыбаков, С.Г.Семенова, В.С.Степин, Е.А. Торчинов, Д.М.Угринович, В.Бекер, В.Деперт, У.Джеймс, Дж.Трелоар, М.Финли, К.Хюбнер и др.
Вопросы корреляции футурологии с утопией, идеологией, религией освещаются в работах таких западных и отечественных исследователей, как Э. Боулдинг, Д. Габор, Б. Де Жувенель, М. Мид, А. Печчеи, Ф. Полак, В.И. Бовш, О.Д. Волкогонова, П.М. Гуревич, Е.Б. Ерина, Г.А. Наместникова, Ю.П. Ожегов, В.И.Супрун, Е.Н.Черткова, В.А.Чаликова и др.
В данной диссертации проанализирована прогностическая функция искусства. В этом направлении мы опираемся на работы следующих специалистов: А.Л.Андреева, рассматривающего искусство как способ познания мира, Л.К.Долгополова и С.А.Левицкого, исследующих творчество общественных деятелей и поэтов, О.В.Лазаренко, разрабатывающего категорию будущего в литературе и философии начала XX века, О.Кривцуна, изучающего смысл художественного творчества, А.А.Пермякова, анализирующего методологические проблемы опережающего отражения на материале искусства, Л.Л.Правоверовой, сопоставляющей произведения А.Белого и В.Кандинского, Э.Розенталя, изучающего художественное наследие М.Волошина, С.Г.Семеновой, освещающей профетический дар М.Лермонтова, С.В.Синцовой и Т.Н.Федоровой, обращающихся к предсказаниям в искусстве, в фольклоре, Е.П.Шудрю и ее обстоятельное исследование художественного предвосхищения.
Отдельное направление работы посвящено прояснению гносеологического аспекта пророчества как особого способа предвосхищения будущего. В разработке этого раздела необходимо выделить работы таких авторов, как А.Б.Венгеров, Б.П.Вышеславцев, А.А.Горбовский, А.Я.Гуревич, Н.В.Довгаленко, Ю.А.Ерохина, В.И.Курбатов, С.Т.Мелюхин, А.Г.Никитина, В.А.Чернобров, А.П.Хейдок, Ю.А.Шрейдер, Л.Генис, Т.Кеннеди, Л.Леви-Брюль, К.Леви-Стросс, К.Поппер, М.Элиаде.
Однако, несмотря на довольно большое количество работ, посвященных различным аспектам прогностической деятельности человека, вопросы об интегративных базовых способах отношения к опыту предвосхищения будущего, получения и переработки информации, осуществления процедур объяснения и обоснования представлений о будущем остаются открытыми. Отдельные прогностические практики рассматриваются в основном как социальные, а сложная структура их когнитивной составляющей не выявлена. Не было уделено внимание сочетанию в ней интуитивных и дискурсивных (рационально выраженных) сторон и зависимости их форм от социокультурного влияния. Не выяснена сколько-нибудь последовательно и целостно проблема взаимодополнения различных форм отношения к будущему (предвосхищения, предвидения, прогнозирования, пророчества и т.д.), образующих динамичную и сложную архитектонику прогностической деятельности человека.
Основная цель исследования заключается в построении концептуальной модели прогностического опыта, и предложить схему взаимодействия дискурсивных и интуитивных практик предвосхищения будущего, соответствующую современному уровню развития научного знания.
Общая цель конкретизируется в следующих задачах:
1. Концептуализировать междисциплинарные основания прогнозирования, репрезентированные в многообразии видов субъективного и интерсубъективного опыта.
2. Эксплицировать различные компоненты социокультурных форм предвосхищения будущего в эпистемологическом пространстве постнеклассической науки.
3. Обосновать структурное и целостное сопряжение поливариантных образов прогностического опыта, представленных в науке и культуре, как динамическое и открытое произведение человеческой деятельности.
Методологические основы диссертационной работы
Для решения комплекса задач, входящих в основную цель диссертации, предполагается использование идиографического метода, выдвигающего на первый план описание индивидуальных особенностей «существенных» исторических фактов и установку на вероятностное видение реальности; метода историко-философской реконструкции, состоящего в выявлении социокультурного контекста рассматриваемых идей; метода интерпретирующего анализа, подразумевающего конструктивное сопоставление различных концепций и проецирование результатов философского осмысления одной научной области (или их совокупности) на другую.
Реализация замысла исследования предполагает также использование метода внешнего и внутреннего рассмотрения, подразумевающего комплексное исследование эвристических, рациональных аспектов прогнозирования путем проведения сравнительного анализа различных социокультурных практик (внешнего рассмотрения) и путем систематизации, обобщения, выявления универсальности конкретных эвристических компонентов одной из рассматриваемых практик (внутреннее рассмотрение).
Важную роль в методологии движения к образам интегрального прогностического опыта играет метод синтеза и интеграции частных практик в комплексные и многомерные структуризации прогностического знания.
Успешному построению интегративной концепции прогностического опыта способствует рассмотрение его в ракурсе деятельностного подхода, утверждающего социокультурную и историческую детерминацию различных когнитивных практик, активную роль субъекта в познании и конструировании будущего.
Настоящая диссертация предполагает систематизацию и универсализацию методологического аппарата философии науки и социальной философии в проекции на предвосхищение будущего, опирающиеся на теоретические сдвиги, связанные с утверждением постнеклассической исследовательской парадигмы в современной философии науки.
Конкретные результаты исследования и их научная новизна
Научная новизна работы определяется выполнением сформулированных задач исследования.
1. При построении модели прогностического опыта реализован междисциплинарный подход, опирающийся на идею становления различных форм социального порядка и контингентности универсалий интерсубъективного познавательного опыта, его зависимости от результатов процесса межсубъектной коммуникации. Данный подход учитывает нелинейность эмерджентных изменений, как в самом процессе познания, так и в развертывании окружающих социальных процессов; неоднозначность выделения вектора развития в ряду альтернативных путей полисценарного и творческого толкования становящегося универсума.
Научная новизна полученного результата состоит в своеобразном применении междисциплинарного подхода, как интегративного направления научного исследования, к проблеме предвосхищения будущего.
2. Установлено, что основой предвосхищения является человеческая способность, представляющая собой сложный природно-социальный процесс. Он, как интегративное начало, лежит в основе человеческой деятельности, которая реализуется в различных видах опыта. Определены психофизиологические, когнитивные и социальные предпосылки подобного вида опыта. Природные предпосылки, являющиеся наследием биологической сущности человека и предопределяющиеся его психической организацией (особенности функционирования полушарий мозга, экстраполяционные рефлексы, опережающее отражение, автопоэзис), сопрягаются с социальными предпосылками. В основе последних лежит осознание отдельными личностями и обществом безусловной необходимости представлений о возможном развитии событий в будущем с целью оптимизации деятельности, об оценке рисков в результатах опытных данных, о возможности целерационального конструирования желаемого будущего.
Научная новизна этого результата состоит в интеграции разрозненных фактов в опытной деятельности, иллюстрирующих и доказывающих несомненную реальность природных и социальных, в том числе познавательных и научных предпосылок феномена предвосхищения.
3. Установлено, что проблема постижения будущего является традиционным объектом внимания для различных религиозных и художественных течений мысли и чувств, философских направлений и научных школ на всем протяжении человеческой культуры. Выявлено несколько вариантов понимания будущего:
- в обыденном предвосхищении – предугаданное будущее;
- в религиозных системах – предопределенное будущее;
- в утопиях – желаемое будущее;
- в фантастике – возможное будущее;
- в классических научно-философских концепциях – вероятное будущее;
- в постнеклассической науке – конструируемое будущее.
Научная новизна данного результата состоит в том, что впервые систематизирована историография проблемы будущего в социокультурном контексте, выявлены основные подходы, встречающиеся в литературе по данной проблеме.
4. Обосновано как аналитический прием условное структурное разделение способов предвосхищения будущего на интуитивные и дискурсивные. Дискурсивные прогностические практики представлены различными вариантами концептуального выражения общественной практики предвосхищения будущего, упорядоченного и систематизированного особым образом с использованием языка, за которым стоит идеологически и национально-исторически обусловленная психофизическая ментальность. К дискурсивным отнесены обыденная прогностическая практика, научное прогнозирование, философская рефлексия будущего. Интуитивные прогностические практики, также нередко использующие язык и речь для выражения своих предчувствий, тем не менее, отличаются большей степенью субъективности, не вполне осознаваемыми механизмами получения знаний о будущем и эмоциональностью. Они представлены социальным пророчеством, религиозными провиденциями и прозрениями в искусстве. Интуитивные прогностические практики могут не нуждаться в вербальном обосновании своих предвосхищений. Они в основном сориентированы на образ, яркую картину будущего, как бы данную уже в готовом виде, опуская промежуточные этапы формирования этого образа, формируясь по схеме интуитивного получения результата через проспективный инсайт и прозрение.
Рассмотрение прогностического опыта через демаркацию и сочетание в нем интуитивного и дискурсивного может рассматриваться как новация в такого рода деятельности.
5. Впервые дана трактовка интуитивного предвосхищения как возможной формы кризисного сознания, характерного для нестабильного общества, и превращенного способа преодоления неполноты знания о будущем, реализующегося в религиозных, художественных и прочих не вполне объективизированных и вербализованных прогностических практиках.
6. Раскрыта сущность феномена социального (светского) пророчества, выделены отличительные проявления, ставящие его в положение особого способа предвосхищения, смысл которого не столько в предсказании будущего, сколько в стремлении осмыслить настоящее, оценить возможности выхода из критической ситуации и выступить катализатором познавательных, социальных, экзистенциальных трансформаций без опоры на авторитет той или иной религиозной конфессии.
Научная новизна данного результата состоит в принципиально новой гносеологической интерпретации явления социального пророчества, заключающейся в характеристике его особенностей как социокультурного феномена, ориентированного по преимуществу на настоящее.
7. Исследована проблема предвосхищения будущего с точки зрения религиозного мировоззрения. Подчеркнуто, что миссия предсказания будущего отводится пророку как глашатаю божественной воли. На примере проблемы предвосхищения выделены различия между иудаизмом и христианством.
Определены цели пророческого служения: воплощение педагогического умысла Бога по возвращению людей на путь истинный; объединение божественного вдохновения и напряженной работы избранника Бога как социального лидера; осмысление и оценка исторических перспектив; выступление в качестве морального «индикатора» во имя религиозной идеи.
Пророк охарактеризован как особый тип личности, отличающийся активной позицией, готовностью к самопожертвованию, фанатизмом и максимализмом.
Научная новизна данного результата состоит в анализе разрозненных данных и синтетической экспликации суждений о сущности предвосхищения в религиозных текстах и философских произведениях.
8. Рассмотрено представление о будущем, выраженное средствами художественного творчества, на основе синергетической идеи многовариантности познавательной динамики и взаимообусловленности явлений, ориентированных на выяснение перспектив человеческого существования. Выяснен механизм возникновения профетических образов в искусстве, выявлены моменты проникновения интуитивных предчувствий художника в дискурсивное поле оформленных, означенных предсказаний, сформулированы существенные функции предвосхищения средствами искусства: эвристическая, информационно-познавательная, аксиологическая.
Научная новизна данного результата состоит в выявлении особого сочетания интуитивных и дискурсивных моментов в реализации профетического потенциала искусства.
9. Выявлены прогностические элементы обыденного сознания, представленные своеобразным соотношением интуитивных и дискурсивных, рациональных и внерациональных компонентов. Интуитивное достраивание недостающих информационных звеньев в ориентации на будущее развитие событий оформляется обыденным сознанием в сложившихся в соответствующем историческом периоде дискурсивных схемах и правилах. Рационально-прогностические компоненты базируются на здравом смысле, на научно установленных взаимосвязях между вещами и явлениями, на известной схеме объяснения неизвестного через известное на основе логического приема аналогии, что позволяет предполагать будущее развитие событий. Внерациональные варианты обыденного предвосхищения основаны на вере в сокрытые, неявные связи окружающего мира. Определены условия использования обыденного предвосхищения не только в повседневной практике, но и как восполняющее средство недостаточности научного и философского методологического аппарата в ситуации кризиса
Научная новизна полученного результата состоит в том, что выявление интуитивных и дискурсивных, рациональных и внерациональных аспектов в обыденном предвосхищении позволяет включить его в сферу философского и научного осмысления и выявить его специфичность как варианта предвосхищения, являющегося проекцией здравого смысла и житейского опыта на будущее.
10. Охарактеризован и концептуализирован ряд особенностей научного прогнозирования в его постнеклассической интерпретации. К качественным отличиям предвосхищения в современной науке относятся:
- признание сосуществования различных типов рациональности, соотносящих научную вероятностную трактовку динамики бытия и осмысление всего многообразия «практического жизненного мира» (Э. Гуссерль);
- косвенная эмпиричность, когда предвосхищение не может опираться на наблюдение, эксперимент, так как его объект еще не сформировался в действительности, но лишь опосредованным образом связан с настоящим;
- представленность прогнозирования в форме особых дискурсивных концептов, синтезирующих в себе акт ретроспективного анализа как выявление тенденций развития из прошлого, акт логического суждения как попытку осмыслить настоящее и акт воображения и интуитивного выбора субъекта прогноза как вариант проспективного видения;
- целерациональность, нацеленность на достижение реально воплотимого результата, который с течением времени при условии правильного расчета с необходимостью может стать частью наступившего настоящего;
- осознание частичной обоснованности прогнозов в условиях сложных, саморазвивающихся систем, стремление к высокой степени объективности прогнозов лишь на небольшом «горизонте будущего» в относительно стабильный период;
- научное прогнозирование представляет собой вероятностное знание, показывающее направления и результаты развития явлений и процессов объективной действительности, для которых к моменту построения модели найден причинно-следственный механизм объяснения изменений, в том числе в рамках постнеклассических образов научной рациональности;
- констатация подверженности прогнозируемого явления субъективному влиянию, вследствие чего он меняет свою траекторию развития и затрудняет однозначное предсказание;
- научные предсказания направлены на ослабление влияния «анти-гносеологической эмоциональности», снижающей адекватность и объективность познания.
Научная новизна данного результата состоит в концептуализации возможностей и пределов научного предвосхищения будущего.
11. Рассмотрено философское предвидение как форма осмысления будущего, связанная с построением мысленной модели предстоящего развития какого-либо процесса или явления, обеспечивающей движение по пути целостного методологического обобщения, направленного на поиск недостающих средств познания будущего и интеграцию существующих форм прогностического опыта. Установлены особенности философской рефлексии предвосхищения, которые проявляются:
- в философско-этической экспертизе при прогнозировании, направленной на переоценку устаревших универсалий культуры, сопоставлении их смыслов с изменившимися реалиями бытия и проектировании новых вариантов универсального на будущее;
- в формулировании аксиологических ориентиров культурного развития, отражении мира в динамике соотношения возможного и должного;
- в профетической философской рефлексии, рассмотренной на примере русской философии XIX - начала XX веков. Выявлены два направления, различающихся по содержанию смысловыми нюансами. Первое направление основывается на выяснении сущности пророческого призвания, черпающее материал для размышления на примерах мирового художественного, философского и богословского наследия. Второму направлению рассуждений о будущем в русской философии рубежа XIX – XX веков принадлежат художники и мыслители, в своих произведениях предсказывающие личностно-переживаемое будущее.
Научная новизна данного результата состоит в выявлении и анализе многообразных форм философской рефлексии предвосхищения будущего.
12. Выявлены особенности прогностической ситуации, представляющей собой диалектическое единство объективных тенденций развития событий и активного участия субъективного фактора предвосхищения будущего.
Сформулированы критерии действенности прогностической информации (массовая осведомленность, смысложизненное значение, осознанность общих интересов, совпадение желаний многих людей, возможность влияния на ситуацию и т.д.). Обозначена зависимость между осуществлением или саморазрушением предсказания и эффективностью субъективных усилий в этом направлении.
Научная новизна данного результата состоит во включении в процедуру предвосхищения субъективного фактора и разработке целостной концепции прогностической ситуации.
13. Содержательно введено понятие «прогностического опыта», которое в диссертации интерпретируется как систематизированная совокупность разнообразных знаний и специальной деятельности, направленных на получение, осмысление и оформление информации о будущем, продуцированной разнообразными социокультурными прогностическими практиками.
На основе концепции функциональной асимметрии полушарий головного мозга, идеи распределения и дополнительности способов обработки и аспектов информации об окружающем мире, соответствующих пропорций осознанного-неосознанного, вербализируемого-невербализируемого, оптимистического-пессимистического, логического-образного, детализированного-единого, аналитического-эмоционального, интуитивного-дискурсивного, рационального-иррационального и др., предложена новая обобщающая модель, выявляющая интегральную архитектонику предвосхищения будущего, синтезированного в единый прогностический опыт человека.
Практическая значимость результатов диссертации
Положения и выводы, полученные в ходе диссертационного исследования, могу быть использованы для оценки гносеологического статуса конкретных концепций и при решении возникающих в связи с ними теоретических, методологических и организационных проблем. Выводы, касающиеся оснований прогностического опыта, рассмотренные в контексте нелинейной постнеклассической науки с ее ориентированностью на коммуникативный диалог разнообразных практик предвосхищения будущего, могут быть использованы в научных исследованиях по истории философии, философии науки, социальной философии, истории и теории культуры. Кроме того, материалы и выводы диссертации могут быть применены в преподавании философии, науковедческих дисциплин, в составлении спецкурсов и лекций по данной проблематике.
Апробация работы
Основные положения диссертации и полученные результаты обсуждались на кафедре гуманитарных дисциплин Курского медицинского института, на семинаре докторантов и на кафедре философии Курского государственного университета, на международных научных конгрессах, симпозиумах, конференциях в Москве, Санкт-Петербурге, Томске, Новосибирске, Минске, Белгороде, Воронеже, Курске и др., представлены в публикациях.
Часть идей диссертации представлены в виде научного проекта, получившего поддержку РГНФ, проект № 09-03-00205а «Прогностические практики в современной философии науки: междисциплинарный аспект».
Результаты исследовательской работы были использованы при чтении курсов философии, истории и философии науки, спецкурсов для студентов Курского медицинского института.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии, объем составляет __ стр., список литературы - __ наименований.
Проблема будущего в религиозных и философских системах
Интерес к будущему в современной философии не случаен. Он продиктован, во-первых, политическим, экономическим, экологическим, идеологическим, психологическим, моральным, культурным состоянием, в котором оказалось общество на нынешнем этапе, во-вторых, существенным расширением гносеологической проблематики в сторону равноценности различных подходов, не только рациональных, но и иррациональных, к решению накопившихся проблем в настоящем и поискам перспектив избежать катастрофического развития событий в будущем.
Целый комплекс взаимосвязанных глобальных проблем вызывает ощущение движения по «скользкому скату», опасное и необратимое сползание к гибели. В.И. Кононов замечает, что в связи с этой ситуацией меняется отношение к будущему, становясь все более неопределенным. Ни одна цивилизация не знала о будущем так мало, как нынешняя, и человечество все более не уверено в нем. ...Мир слишком быстро меняется . Будущее, в которое мы не можем заглянуть, пишет западногерманский философ Г. Люббе, все быстрее приближается к нам. Динамичные цивилизации подвергаются процессу прогрессирующего «сворачивания настоящего» ". Человек, не ощущающий стабильности в настоящем, в будущем рисует себе, как правило, продолжение и углубление проблем или неожиданные и неприятные сюрпризы. Видимо, чем более понятно настоящее, тем меньшие опасения вызывает будущее.
Более того, исследования показывают, что предвидения чаще касаются трагедий, что ожидания несчастий своей интенсивностью превосходят ожидание счастливых событий в соотношении четыре к одному. Предчувствие смерти стоит на первом месте, за ним идет опасение несчастных случаев, а затем болезней .
Несколько иная картина образа будущего складывалась в религиозном мировоззрении. Там если и предсказывались катастрофы, то они были ожидаемые и закономерные, во многом являющиеся возмездием за греховное, неверное, с точки зрения религиозных догматов, поведение.
Для многопланового анализа категории будущего и попыток его предвосхищения необходимо выявить теоретические разработки, уже известные в истории философии и религии. И.В. Бестужев-Лада выделяет 14 подходов к проблемам будущего и условно делит их на 3 группы: негативную, промежуточную и позитивную. К негативной группе относятся: - презентистский подход, при котором будущее отождествляется с настоящим и представляется в основном таким же, как настоящее; - агностический подход, при котором в принципе допускается возможность «иного будущего», но отрицается вероятность иметь о нем достоверное представление; - нигилистический (финалистский) подход — убеждение, что «иного будущего» не будет, что человечество ждет гибель, небытие. К промежуточной группе относятся: - религиозный (провиденциалистский) подход, основанный на вере, что будущее определяется сверхъестественными силами (провидением), что его можно познать посредством гадания или откровения через проро ков, что на него можно повлиять средствами магии; - фантастический подход — произвольное, преимущественно художественное изображение будущего очень широкого диапазона, от народных сказок до современной ненаучной фантастики; - утопический (антиутопический) подход - произвольное представление о желаемом (нежелательном) будущем, которое субъективно кажется научным, но объективно оказывается не обоснованным научным пониманием закономерностей развития природы и общества и поэтому неосуществимым. К позитивной группе относятся: - интуитивный подход - предвосхищение будущего на основе подсоз нательного опыта, позволяющего делать более или менее верные догадки; - философский подход - предвидение будущего как следующей стадии развития природы и общества в рамках познанных общих закономерностей этого развития; - прогностический подход - систематическое исследование конкретных перспектив развития того или иного процесса или явления на основе познанных конкретных закономерностей развития природы и общества, являющийся по существу конкретизацией философского подхода, но в силу конкретного характера отличающийся существенными особенностями; - плановый, программный, проектный, десизивный подходы (кото рые, в силу особенностей их характера, объединяются в подгруппу конст руктивных подходов) - активное воздействие на будущее путем управления процессами и явлениями в целом. Десизивный подход составляет в этом ряду особую категорию, как бы интегрируя все остальные, поскольку ре шение (десизивы) в управлении социальными процессами и явлениями представляют собой конечную форму конкретизации планов, программ, проектов. В свою очередь, проекты в данном отношении интерпретируют ся как формы конкретизации программ, а последние - как формы конкрети зации планов; - научно-фантастический подход - художественное осмысление будущего средствами литературы и искусства, основанное на данных, получаемых при других позитивных подходах .
Все типы подходов к проблемам будущего возникли на разных стадиях развития общественной мысли. Видимо, раньше других существовал презентистский, характерный для первобытного мышления. Для фантастического и религиозного подходов требуется более высокий уровень общественной мысли, способной подняться до обсуждения возможности предвидения какого-то иного будущего.
В религии проблема будущего далеко не второстепенная. Метафизические вопросы, с которыми сталкивался человек еще с древности, так или иначе, касаются перспектив человеческого существования, от обыденных до этических. Перезимует ли община? Нападут ли враги? Что будет после смерти? Как следует жить, чтобы надеяться на спасение души, перерождение, счастье? Попытки рефлексии над будущим добавляли меру устойчивости в повседневное бытие, снимали страх перед неизбежностью смерти, выполняли регулятивную функцию в обществе.
Различные религиозные традиции по-разному объясняют ход истории и рисуют будущее. Объединяет их, пожалуй, одна принципиальная идея: будущее человечества определяется некими высшими, сверхъестественными силами, человеческая активность здесь малосущественна. Такая концепция, сложившаяся в I тысячелетии до н.э., характерна для джайнизма, индуизма, буддизма, а также более позднего ислама. История в них рассматривается как циклический процесс, а вернее, напоминающий спираль, периодически дублирующий единственную модель с различиями в действующих лицах и декорациях, а именно, бесконечную смену циклов регресса от Золотого века, через Серебряный, Бронзовый, Железный к Концу Света. Затем все повторяется сначала. А. Дугин отмечает, что практически все древние религии рассматривают наш век исключительно в пессимистических тонах, ассоциируя его с «Железным веком» (у индусов -«кали-юга», у исламских эзотериков - «великое сокрытие», «гайба»), то есть близко к концу цикла . Такое хронологическое расположение автоматически окрашивает представления о будущем в этих религиях в мрачные, трагические тона, хотя и ожидается наступление очередного Золотого века. Согласно этой концепции, можно достичь счастливого индивидуального будущего, порвав цепочку постоянных перерождений для собственной души. Человек своим добродетельным поведением выходит на уровень нирваны, а мир продолжает вечное вращение, но уже без него.
Проблема предвосхищения в религии и религиозной философии
Религия - одна из множества форм человеческого опыта. Любая из них, будь то наука или философия, искусство или обыденно-практическое знание, не может быть проигнорирована или недооценена в процессе познания. В связи со сменой, размыванием сциентистской парадигмы познания в современной гносеологии происходят процессы поиска новых теоретических основ, позволяющих адекватно описать все многообразие человеческого бытия. Эта тенденция находит воплощение в попытках формулирования гносеологических оснований обыденно-практического познания, политики, философии, искусства, религии и других, которые ранее выпадали из научного анализа. Рассматривая различные версии человеческой деятельности как взаимообогащающие, а не противоречащие, учитывая их характерные особенности, можно сформировать более целостное представление о смысле и различных направлениях активности человека. Такой диалогический подход к изучению любых вариантов деятельности открывает новые познавательные возможности при исследовании социальных феноменов. Этот метод успешно применяется для изучения, например, различных способов познания будущего. Данный раздел посвящен проблеме предвосхищения в религии и религиозной философии.
Поиск гносеологических аспектов религии сопряжен с рядом объективных и субъективных трудностей. Исследователь, пытающийся взглянуть на эту область деятельности с позиции науки, может достичь совершенного знания причин и элементов религии, сопоставить ее выводы с достижениями различных наук, установить ее роль и функции, но даже подробный анализ не позволит проникнуть в состояние верующего человека, не даст возможности посмотреть на религию изнутри. У. Джеймс объясняет это тем, что «состояние веры может почти не заключать в себе интеллектуального содержания... Это состояние (божьего присутствия) может включать в себя лишь примитивные, смутные, полудуховные, полуор-ганыческие возбуждения, повышающие темп жизни и порождающие уверенность, что «вокруг тебя существуют великие и чудесные вещи»» . Этим обстоятельством объясняется некоторая феноменологичность, описатель-ность, характерная для большинства исследований, посвященных проблемам религии, мистики, искусства.
Как отмечалось выше, прогностические взгляды возникают и долгое время существуют в форме обыденного сознания. В памяти народа с этой целью накапливается множество примет, поучений, гаданий, рассказов о вещих снах, представлений о судьбе и т.д. Они позволяют выявить взаимосвязи и перспективу событий, сохранить жизненно-практический опыт и передать эти знания будущим поколениям. Но нередко недостаток достоверной информации о мире компенсируется богатым воображением. В попытке объяснения различных событий, причины и последствия которых не ясны, фантазия придумывает могущественные сверхъестественные силы, не просто необычные, выпадающие из привычных связей и зависимостей, а субстанциальные, лежащие в основе земных явлений, стоящие над ними и определяющие их ход . Так, на основе обыденно-житейского опыта, но в некоторой степени вразрез с ним, сверх него, вопреки его очевидности и здравому смыслу формируется религия как способ постижения действительности Бога, возникает вера, не требующая аргументов.
B.C. Соловьев считал, что суть веры вообще и религиозной веры в особенности состоит в «признании чего-то истинным с такой решительностью, которая превосходит силу внешних фактических и формальнологических доказательств»", т.е., без дополнительного рационального обоснования, опираясь на какие-либо авторитетные свидетельства или собственный живой религиозный опыт .
Человек, живущий в мире религиозных образов, не просто верит в их существование, а ощущает их влияние на свою судьбу, переживает их присутствие, стремится к непосредственному личностному общению со сверхъестественным. Поэтому религиозное сознание наделяет божество персоналистичностью, чертами живой личности, которая тоже обращена к человеку 4. Отсюда сама методика религиозного сознания — это диалог двух независимых, автономных, а иногда и неожиданных друг для друга собеседников. В ходе общения Бог открывает себя человеку как бы по своей инициативе, через воздействие на него, совершается «акт откровения»1, при котором человеком может быть получена некая информация о божественном замысле, в том числе и о будущем.
В своей фундаментальной работе «Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция» для определения опыта общения с Богом Н.О. Лос-ский использует понятие «мистическая интуиция». «В мистической интуиции, в ее чистом виде открывается Бог в его аспекте несказанности, «без модусов» (т.е. без образов и без каких бы то ни было определенностей). Многие мистики считают этот вид мистического единения с Богом высшим. Св. Иоанн Креста полагает, что медитация с сосредоточением на «образах», «формах» есть путь только для начинающих, не дающий высшего «единения» с Богом. Экстазы с ненормальными телесными состояниями, видения, слышания он оценивает низко, как «путь плоти». Подлинное, несомненное и недоступное никакой подмене единение с Богом получается, по его учению, лишь тогда, когда душа человека, отвлекшаяся от всех чувственных представлений, от своей памяти и умственной деятельности, достигнув «ночи чувств» и «ночи ума», освободившись от всех своих «моду-сов», сочетается с Богом без «модусов»". Чаще всего мистики и святые говорят о духовном видении и слышании. Так, св. Тереза утверждает, что видела Христа «глазами души» с уверенностью, что это было не субъективное творение ее фантазии, а явление самого Бога. Блаженный Сузо говорит «внутреннем видении». Сведенборг называет свои переживания «внут ренним зрением», «внутренним слухом», «внутренней речью»3.
Лосский, ссылаясь на католическую литературу о мистике, называет такого рода видения «имагинативными», отличая их от сенсорных, в которых чувственные качества даны как ощущаемые, и интеллектуального созерцания, которое осуществляется с помощью мышления. Имагинативные видения как происходящие в воображении, представляемые, предстоящие субъекту как бы в воспоминании. Персонажи религии являются человеку так, чтобы их можно было опознать, «во-ображаются» посредством символов, икон, статуй, картин, виденных субъектом. Отсюда, видимо, их «не-сказанность», «неописываемость», т.е., сложность оречевления и донесения до других людей, использование различных впечатляющих ритуалов и священных символов для доведения до сведения соплеменников какой-то важной информации.
Проблема общения с духами или богами на тему предсказания будущего очень занимала античных мыслителей. Размышления о природе и сущности прогностических способностей встречаются у Ксенофонта, Платона, Филона Александрийского . Подробный анализ деятельности по предвосхищению будущего проведен Марком Туллием Цицероном в трак-тате «О дивинации»". Но, начиная с раннебиблейских времен, происходит смысловое разделение христианских ролей. Избраннику Бога могут быть уготованы различные миссии: он может стать священником, апостолом или пророком. Если следовать библейским текстам, то выявится заметное различие в их функциях. Так, в обязанности священника входило совершение жертвоприношений Богу за людей. Делая это, он брал на себя роль посредника, представителя людей перед лицом Божиим. Его задачи несколько напоминают действия языческих шаманов, берущих на себя труд улаживать конфликты с различными духами.
Философская рефлексия предвосхищения будущего
Философское предвидение, в отличие от прогнозов, выстраиваемых различными науками, направлено прежде всего на понимание и осмысление сложных социальных процессов. Оно представляет собой форму познания будущего, связанную с построением мысленной модели предстоящего развития какого-либо процесса или явления. Такая виртуальная модель позволяет более глубоко изучить прошлое и настоящее, поскольку появляется возможность представить варианты развития настоящей ситуации в более развернутой форме. Кроме того, философский подход к оценке настоящего дает возможность предусмотреть последствия принимаемых решений, планируемых мероприятий.
На первый взгляд, влияние философских произведений не такое сильное, как научных. Научные концепции будущего более конкретны, они позволяют наглядно представить, как в количественном выражении будет изменяться исследуемый объект. Философские категории не столь четки, как научные, но в силу своей всеобщности они позволяют разрабатывать методологию прогнозирования. Философия предлагает и обеспечивает методологическое мышление, направленное на поиск недостающих средств познания. Так, например, замечает П.П. Лакис, при формировании долгосрочных прогнозов в сфере научно-технического прогресса «наиболее ярко проявляется значение полуинтуитивных соображений, ценностных ориентации при разработке прогностического образа» . Философия, в отличие от науки, не отвергает подобные методологические приемы. Она критически их анализирует, отбрасывая ложные и явно нереальные, обосновывает новые приоритеты, которые, по ее мнению, будут востребованы обществом в дальнейшем.
Язык философии, по сравнению с научным, стремящимся к точности и однозначности, отличается своеобразной дискурсивной спецификой. Философские понятия «какие-то мерцающие, точно звезды, то сжимающие свой пучок света, то снова разжимающие его. Они полны намеков и обетовании: «сущее», «бытие», «становление» - это не сухие отвлеченные термины логики, это сложные символы, под которыми, помимо их прямого смысла, скрывается еще особенное богатое содержание...- пишет П.С. Юшкевич. - Эта расплывчатость, «мерцание» философских понятий, благодаря которому на строгий логический смысл их налагается еще какой-то другой - менее определенный, но чем-то более ценный и значительный, -не есть случайный признак их, продукт недостаточного расчленения и обработки. Наоборот, это их существенная составная черта. Коренные философские понятия суть всегда понятия-образы, понятия-эмоции» .
Особенно явно меняется философский дискурс в постнеклассический период, когда расширяется сфера познания за счет включения в нее личностных смыслов субъекта, репрезентации «полного, нередуцированного опыта в сердцевине концептуального рассуждения»". Современная философская дискурсивная практика синтезирует критерии и подходы «чистой науки» и качества художественно выстроенной речи, сложно поддающейся применению процедуры верификации.
Соответственно, философское мышление более свободно, чем научное, оно не так жестко сковано строгими рамками научных критериев. Результат научного прогнозирования характеризуется понятиями «точность» и «полнота», которые конкретизируют уровень совпадения полученного прогноза с будущей эмпирической реальностью. Научный прогноз, как известно, стремится выявить все возможные варианты развития событий, ориентируясь на наиболее вероятный. В философском предвосхищении основная цель заключается в определении общей тенденции развития ситуации. Поэтому философ дополняет свой прогностический арсенал не только уже известным знанием, но и логикой, и здравым смыслом, и творческой интуицией. Философское познание поэтому выходит на более глубокие уровни постижения самой сути проблемы. «Это либо дорефлексив-ный и даже довербальный уровень эмпирических знаний, «жизненного мира» - горизонт, предшествующий субъектно-объектным отношениям, либо надэмпирический, трансцендентальный уровень субъекта как «сознания вообще», либо экзистенциальный уровень бытия субъекта»1.
Вместе с тем философское познание будущего вполне рефлексивно, т.е. сознательно анализируется не только объект предвидения, но и процесс его изучения. Причем объект предвидения рассматривается во всей сложности его взаимосвязей с внешним миром, не исключая и процесс взаимо-действия объекта с субъектом предвидения ". Философская прогностическая практика, таким образом, более целостна, базируется на интегральном мышлении, учитывает несколько тенденций развития, относящихся к различным областям жизни человека и общества. К тому же она опирается на интеллектуальный и духовный опыт двух тысячелетий, не игнорируя при этом «донаучный» период жизни человечества.
В отличие от научно-прогностических концепций, философский взгляд в будущее часто является выражением эмоционально-личностной позиции автора, не отделяющего свою жизнь от истории страны. Такая характерная черта отличает, в частности, русскую философию XIX - начала XX веков. Размышляя об особенностях философского мышления, М. Мер-ло-Понти подчеркивал, что мыслить не означает обладать объектами мышления, мыслить — значит с помощью объектов мышления выявлять то, что еще не стало предметом мышления. Особенно актуальным это высказывание представляется в свете познания будущего объекта. Действительно, если наука может проследить реальную динамику исследуемого явления, спрогнозировать возможные перспективы его развития, то философия способна показать такие последствия, на которые в настоящем ничего явно не указывает.
В философском познании будущего выявляются несколько направлений мыслительной активности. Первое представляет собой философско-этическую экспертизу при прогнозировании. Бурное развитие науки и технологии, появление новых теоретических знаний вызывает переосмысление существующих нравственных принципов и традиционных ценностей. Особенно остро этические проблемы возникают при возможном использовании на практике новейших достижений медицины. Не разрушит ли привычную картину человеческих отношений технология искусственного оплодотворения, ведь теряют первоначальный смысл такие важнейшие понятия, как мать, отец, семья, таинство брака? Гуманно ли решать генетические проблемы через изменение генома будущих поколений? Имеет ли человек право на вмешательство в будущее через расшифровку ДНК? Как изменится мир при легализации эвтаназии, самоубийств, абортов? Эти и многие другие неотложные вопросы необходимо возникают, когда мы размышляем о будущем науки. Задача философии здесь заключается в переоценке ранее казавшихся незыблемыми универсалий культуры, в сопоставлении их изменившихся смыслов с реалиями бытия, в определении разумных границ возможных нововведений. При этом, как подчеркивает Ю. Ха-бермас, философия не отказалась от рационального взгляда на мир, но выступает уже как «интерпретатор-посредник», заинтересованный переводчик, опосредующий общение между мирами науки, искусства, морали, повседневности .
Многообразие и единство прогностического опыта
Как было показано в предыдущих главах диссертации, разнообразные социокультурные прогностические практики являются модификациями естественной способности человека по предвосхищению будущего. Развивая нашу интегративную концепцию познания будущего, попытаемся синтезировать данные нашего анализа и сформулировать понятие «прогностического опыта» как некоего обобщающего понятия, лежащего в основе соответствующей модели.
Слово «опыт» здесь понимается в смысле «производить испытания» природы, «выпытывать» ее секреты в ходе экспериментальных проб и ошибок. Такое понимание утвердилось в новоевропейской эмпирической традиции научного знания. Ф. Бэкон, родоначальник эмпиризма, утверждал, что необходимо отсеивать, проверять истины, выводить их из кропотливого наблюдения за природой и практикой человека. Юрист по образованию, не понаслышке знакомый с пыточной практикой своего времени, Бэкон призывал к применению ее в познавательных актах. Природа только тогда откроет свои тайны, если ее «мучит и терзает» естествоиспытатель.
Близкое понимание понятия «опыт» встречается у И. Канта. Он утверждает, что «опыт должен составлять (в идее) систему возможных эмпирических знаний по общим и частным законам, если только он, рассматри ваемый объективно, вообще возможен» . И далее: «...природа специфицирует себя в своих эмпирических законах так, как это необходимо для возможного опыта как системы эмпирического знания, - эта форма природы содержит логическую целесообразность, а именно целесообразность ее соответствия субъективным условиям способности суждения в отношении возможной связи эмпирических понятий в совокупности опыта»".
Понимание опыта в этом значении связано с осознанием поверхностности, фрагментарности, опосредованное чувственного опыта, зависимости его от установок, приоритетов и других личностных особенностей субъекта познания. Как рассуждает B.C. Соловьев, «многообразное содержание нашего непосредственного, чувственного опыта, взятое в своей конкретности, не только лишено...характера универсальности (поскольку оно всегда представляет нечто частное и единичное, а не всеобщее), но оно не имеет также и независимой объективной реальности, ибо все воспринимаемые нашими чувствами качества предметов, как-то: цвета, звуки и т.п., обусловлены познающим субъектом, как видящим, слышащим и т.п., и, следовательно, представляют собою не подлинное бытие вещей самих по себе, а лишь их относительное бытие, их бытие для другого, то есть для познающего субъекта» . «...Действительность объективного явления дается не чувственным опытом, а воображением; она открывается не в ощущениях чувств, а в образах и идеях ума» . Эта мысль близка представителям эпистемологического конструктивизма, полагающим, что окружающая реальность - в каком-то смысле продукт активной творческой деятельности человека. Дж. Вико, например, считал, что человеческому сознанию доступно только то, что создано им самим. Соответственно, и знание отражает не реально существующее, а ограничивается миром опыта, созданным человеком. По И. Канту, именно сознание оформляет опыт в умозрительные конструкты, доступные индивидуальному или трансцендентальному субъекту.
Подход философского конструктивизма имеет и свои преимущества, и обоснованные слабости . Он позволяет конструирующему субъекту «играть с реальностью», перестраивать, пробовать, испытывать все новые варианты. Основываясь на идее постоянной эмерджентности, непредзаданно-сти субъективного Я, конструктивизм проводит мысль о возможности активного созидания самого себя в результате со-участия в жизни окружающего мира. С другой стороны, представители эволюционной эпистемологии (К. Лоренц, Р. Ридль, Г. Фолльмер, и др.) показали, что человек не произвольно конструирует мир, а следует филогенетическим, апостериорным механизмам, выработанным живыми организмами в ходе эволюции. К. Лоренц разобрал феномен «объективации», означающий, что когнитивные механизмы живых существ стремятся к очищению восприятия от субъективных влияний.
С позиции синергетики, конструктивистская деятельность человека ограничена собственными путями эволюции сложных систем, и можно перестроить только то, что согласовано с ее внутренними тенденциями.
П.А. Флоренский-развивал идею мысленного эксперимента в философии и утверждал, что «диалектика — наука опытная. Ведь она...состоит в последовательно сменяющихся попытках мыслей, в ряде правильно чередующихся опытов мысли над самой собою; мысль экспериментирует сама с собою, повторяя отдельные моменты диалектического процесса и руководствуясь при этом собственными своими законами, природою своею...»1. Такое же отношение к философскому эксперименту встречается в современной французской философии. Ж. Делез и Ф. Гваттари отмечают, что «в философии и в науке в равной мере присутствует экспериментирование как мысленный опыт, причем в обоих случаях опыт может быть волнующим, близким к хаосу»".
Но, тем не менее, испытать самого себя и мир возможно, если построить такой виртуальный конструкт в согласии с актуализациями и потенциалом самой системы, как уже отмечалось нами в параграфе о научном прогнозировании.
Ж. Батай называл опыт «путешествием на край возможности человека»3. Если понимать опыт как мысленное конструирование чего-то принципиально нового, еще не сложившегося, становится ясно толкование исследователя Ф. Лаку-Лабарта, обращающего внимание, что французское существительное «experience» происходит от латинского глагола «experire» (пробовать, испытывать), однокоренного с «periculum» (риск, опасность) и «peril» (гибель). Этот нюанс придает понятию «опыт» гибельную, трагическую окраску 4. Опыт как балансирование на грани известного и неизвестного, проверенного и неожиданного воспринимается в смысле авантюрного мероприятия у некой предельной черты, за которой или триумф, или трагедия.
