Содержание к диссертации
Введение
Первая глава . Байкальский этап этногенеза саха .
1.1. Об этнической принадлежности курумчинской культуры 20
1.2. Дочингисхановская Монголия и проблема этнических предков саха 34
1.3. Предок саха Омогой или Забайкальская прародина саха 50
Вторая глава. Проблема происхождения основных подразделений саха .
2.1. Батулинский вопрос в этногенезе саха 68
2.2. Предок саха Эллэй или проблема кыпчакского компонента в составе саха 84
Третья глава . Проблема участия монгольских племен XIII в. в этногенезе саха .
3.1. Связь этнической истории Якутии с Монголией XIII в 98
3.2. Хоринский компонент в составе саха 110
Глава четвертая . Этническая история саха на Средней Лене .
4.1. Роль местного субстрата в этногенезе саха 125
4.2. Проблема формирования единого народа саха на Средней Лене 141
Заключение
- Об этнической принадлежности курумчинской культуры
- Предок саха Эллэй или проблема кыпчакского компонента в составе саха
- Хоринский компонент в составе саха
- Роль местного субстрата в этногенезе саха
Введение к работе
Этногенез и этническая история народов нашей страны в последние годы стали объектом пристального внимания этнографов, археологов и историков. Такой интерес в первую очередь связано с возрастанием роли этнического самосознания в условиях провозглашения суверенитета национальными республиками бывшей РСФСР. Не стала исключением и Республика Саха (Якутия), в которой указанная проблема стала одной из актуальных задач науки. В последние годы наглядно виден огромный интерес к ней и со стороны общественности. Она получила новый виток научного осмысления в связи с подготовкой нового издания «Истории Якутии».
При изучении данной проблемы исследователи обращались преимущественно к вопросам формирования этнокультурных особенностей саха. При этом фольклорные источники в основном привлекались лишь в качестве дополнительного материала. Таким образом, традиция дореволюционной историографии этого вопроса, которая оперировала в основном фольклорными и языковыми материалами, прервалась. Другой проблемой является то, что в советское и постсоветское время был высказан ряд различных теорий и гипотез, до сих пор не проведены научная систематизация и анализ уже накопленных знаний. При этом проблема этногенеза саха недостаточно связывалась с изучением проблем этнической истории других родственных и соседних народов.
Этническая история саха представляется недостаточно разработанной, прежде всего, с точки зрения того, что разработка проблемы предполагает выход на этногенетические вопросы тюрко-монгольских народов и племен древности и Средневековья. Из историографии известно, что происхождение саха зачастую прямо связывалось с курыканами. В то же время еще не ставились проблема этнической принадлежности курумчинской культуры, а также вопросы взаимодействия и связи саха с монгольскими племенами Прибайкалья и Забайкалья уже монгольской эпохи.
По проблеме происхождения саха существует обширная литература. Обзор научной литературы показывает, что сочинения ранних авторов в основном носили чисто описательный характер. Почти 300 лет назад, в 1704 г., в Амстердаме Н.Витзен впервые написал о том, что саха - пришельцы с Прибайкалья, где они жили вместе с бурятами. Затем Ф.Страленберг и Г.Миллер выдвинули и обосновали на основе преданий гипотезу об исходе саха с Монголии, в эпоху возвышения Чингисхана (Иванов В.Н., 1978, 320 с). Участник Второй Камчатской экспедиции Я.И.Линденау - пожалуй, первый исследователь, который специально интересовался этим вопросом. На основе бытовавших тогда преданий он написал, что предки саха Омогой и Эллэй встретились в Прибайкалье (Линденау Я.И., 1983, с. 176). Основоположник енисейско-минусинской гипотезы Н.Ф.Остополов считал, что этнический состав саха, состоит из трех поколений — Омогоева (Батулинское), Эллэева (Кангаласское) и Хоринского (бурятское). Он и Линденау подчеркивали этническую связь саха с барабинскими и красноярскими татарами (Остолопов Н., 1806, ч.1, с. 118-147). Это же мнение повторили Н.С.Щукин, Н.А.Костров и П.Кларк.
Польский ссыльный В.Л.Серошевский оставил капитальный этнографический труд «Якуты», в котором запечатлел уходящий, самобытный образ жизни саха. В этом труде есть огромный этнографический материал, свидетельствующий о южном, степном происхождении саха. Практически он впервые доказал, что народ саха — пришлый, с южных степных районов (Серошевский В.Л, 1993, 736 с). В конце XIX в. на берегах Байкала и Ангары сбором фольклорных данных и археологических материалов, связанных с пребыванием предков саха, занимался М.П.Овчинников, которого в силу увлеченности поставленной им проблемы, можно назвать зачинателем научного изучения байкальского этапа этнической истории саха.
Н.А.Аристов предками саха считал древний народ сака, некогда занимавший Западный Тянь-Шань (Аристов Н.А., 1896, с. 329-335). Д.А.Кочневу и В.Ф.Трощанскому принадлежит уранхаиская гипотеза
происхождения саха, т.е. они считали, что саха родственны тувинцам. Д.А.Кочнев высказал гипотезу о том, что прародина саха находится в Туркестане. При покорении Чингисханом тюркских племен часть урянхайского народа - якуты - «удалилась на северо-восток, к берегам Байкала» (КочневД.А., 1896, с. 21-29; ТрощанскийВ.Ф., 1902, с. 12-17).
Все исследователи дореволюционного периода считали народ саха пришлым с юга, его этногенез сводили к простому переселению на современную территорию обитания уже сформировавшегося народа. В советское время, к разработке проблем этногенеза народа саха стали активно привлекаться конкретные научные данные по этнографии, археологии, языкам, фольклору и истории. П.А.Ойунский на основе материалов из эпоса - олонхо — выдвинул гипотезу о среднеазиатской прародине саха, об исходе их предков из степей вокруг Аральского моря. Одновременно ему же принадлежит предположение о связи саха с племенем кереитов сахаэт (Ойунский П.А., 1926, N 3-4). Иркутский профессор Н.Н.Козьмин впервые писал о том, что «гулигань» китайских летописей упоминаются в орхонских надписях под именем «уч-курыкан», они же, возможно, есть древние якуты (Козъмин Н.Н., 1928, с. 5-24).
В 20-х г. иркутский профессор Б.Э.Петри открытую им археологическую культуру «курумчинских кузнецов» раннего железного века вокруг Байкала, Ангары связал с происхождением скотоводов Средней Лены - саха. Именно ему принадлежит предположение, что народ «курумчинских кузнецов» — «не кто иной, как предки якутов» (Петри Б.Э., 1923, N 1). Якутский археолог Е.Д.Стрелов пришел к выводу, что работа профессора Б.Э.Петри является ложной вехой в литературе по доистории саха. Будущим исследователям он оставил такое предупреждение: «Исследователь, который доверится этой вехе, забредет в такие дебри, где нога якутского народа не ступала никогда» (Стрелов Е.Д., 1926, Вып.З).
Первую монографию, посвященную происхождению народа саха, написал Г.В.Ксенофонтов. При решении этой задачи он использовал в основном
6 огромный фольклорный материал наряду с историческим (востоковедческим). Опираясь на достижения науки своего времени, автор подверг подробному анализу историографию проблемы, выделил теоретические подходы к решению этногенетических процессов. Широко используя данные фольклорных источников, он высказал ряд смелых гипотез, не потерявших своей актуальности до наших дней. С позиции современной науки видно, что ему не хватало источниковой базы, чтобы сформулировать более точную версию. Ему, как зачинателю материалистического подхода к изучению данного вопроса, приходилось действовать на ощупь, строить свои догадки и гипотезы не на основе научно обоснованных положений, а собственных размышлений, безусловно, иногда опередивших свое время.
Проблему, которую Г.В.Ксенофонтов рассмотрел в своей книге, он назвал «проблемой происхождения якутов и расследования путей переселения их на Лену». Сначала происходило переселение на Вилюй уранхайцев (оронкон-ураныкааны), представляющих собой потомков отуреченных тунгусских племен и гуннов с примесью монголов и тюрков. Вторыми на Вилюй переселились в VII—VIII вв скотоводы «гулигань» (китайских источников) или «юч курыкан» (рунических памятников орхонских тюрков). Народ «саха» уйгурского происхождения — предки якутов Центральной Якутии, переселилась на Лену из Прибайкалья в IX-XII вв. С ними вместе прибыла династия Тыгынов, установившая свою власть над территорией почти всей Якутии, прерванную только приходом русских. Такова общая схема подхода Г.В.Ксенофонтова к проблеме происхождения саха (Ксенофонтов Г.В., т.1, кн.1, 1992, 416 с). Однако необходимо отметить, что в своей монографии автор «расследовал» только вопрос о происхождении северных и вилюйских якутов, а главный вопрос - вопрос о происхождении собственно саха («второго состава» якутского народа) - он обещал изучить во втором томе книги. Иными словами, мы имеем дело с усеченным подходом к решению поставленной автором задачи.
Первый комплексный подход к решению проблем происхождения саха применил А.П.Окладников. В работе, посвященной древнему этапу истории Якутии, он использовал данные фольклора с языковыми, этнографическими и археолого-историческими данными. Ему удалось связать археологические памятники курумчинскои культуры с предками саха, которых в древних письменных источниках называли курыканами-гулиганями. Он ввел в научный оборот большое количество исторических преданий, не использованных до него. Преимущество его трудов состоит в том, что автор был одновременно и археологом, и историком, а также проводил собственные лингвистические и этнографические исследования. Другое его преимущество в том, что проблему происхождения саха он связал с проблемами этногенеза народов Восточной Сибири, Средней и Центральной Азии. Для нас специальный интерес представляет то, что в его работе достаточно широко рассмотрены и проанализированы исторические предания, более правильное освещение получили вопросы о ранних выходцах из Центральной Азии - сортолох, туматах, кыргысах и хоро, а также уточнено время прихода основных предков саха на Среднюю Лену. Главное в его подходе к проблеме состоит в том, что он тюркоязычных предков саха связал с курыканами и именно под этим углом зрения интерпретировал исторические предания о предках саха Омогое и Элляе. Только где-то в первой половине XVI или в конце XV в. с Верхней Лены вышла в район Средней Лены основная часть якутов, считавшая себя потомками Эллэя (это были главным образом кангаласцы, а также намцы и баягантайцы) (Окладников А.П., 1955, 295 с).
После А.П.Окладникова в 60-70-х годах проблемой происхождения саха занимался И.В.Константинов. Его исследование представляется комплексным, в нем предпринята, попытка обобщить данные наук, имеющих отношение к изучению этногенеза саха. Представляют большой интерес размышления автора о переселении саха в Центральную Якутию; по его мнению, оно происходило примерно в XV в. как переселение довольно компактной этнической группы, представлявшей вполне сложившуюся этническую
общность. Ему удалось дальше развить гипотезу о прибайкальской прародине саха. В этой связи особенно характерны его наблюдения об истоках фольклорных сведений саха. Предания саха о туматах, сортолах, кыргысах он считал сложившимися в Прибайкалье, когда предки саха соприкасались с данными народами (Константинов КВ., 2003, 92 с).
Свое мнение о происхождении саха также высказал крупный специалист по родоплеменному составу народов Сибири Б.О.Долгих. По его мнению, главную роль в происхождении саха сыграли тюркоязычные верхоленские эхериты. Ему же принадлежит вывод о том, что легендарные туматы являются одним из предков вилюйских саха (Долгих Б.О., 1960, 600 с). К сожалению, эти положения не получили дальнейшее развитие.
А.Н.Алексеев попытался усилить аргументы в пользу преимущественно местного происхождения саха. Он придерживается мнения о том, что палеоазиаты, проживавшие на территории Средней Лены с незапамятных времен, отуреченные в результате миграции небольших групп пришельцев из южных районов, явились основными предками саха (Алексеев А.Н., 1996, с. 31-67).
В последнее время свое продолжение изучение проблемы этногенеза саха получило в работах А.И.Гоголева. Им были прослежены исторические параллели в материалах о древних и средневековых народах тюрко-монгольского региона и саха. По его утверждению, стартовый комплекс в этнокультуре саха представлен скифо-хуннскими истоками. В этом свете южносибирское направление или древнеалтайский субстрат получил в его подходах преимущественное освещение. В древнетюркскую эпоху происходило формирование тюркских основ якутского языка и культуры. Им была обнаружена скотоводческая кулун-атахская культура XIII-XV вв., генетически связанная с курумчинской культурой Прибайкалья. В этногенезе саха прослеживается участие второй тюркоязычной группы с кыпчакским наследием.
Исторические предания саха А.И.Гоголев считает находящимися в согласии с данными этнографии и археологии. Так, в лице Омогоя он усматривает потомков курыкан, принадлежавших по языку к огузской группе. Эллэй, по его мнению, олицетворял собой южносибирскую кыпчакскую группу, представленную в основном кангаласцами. Предания об Улуу Хоро отразили приход монгольских групп на Среднюю Лену (Гоголев А.И., 1993, 200 с).
Ф.Ф.Васильев в своих работах выделяет четыре пласта в этногенезе саха. Самый древний культурный пласт, оказавший заметное влияние на формирование этноса, он определил как этнокультурный субстрат уральского облика. Тунгусо-маньчжурский пласт представлен не только эвенками, но и представителями амуро-маньчжурского региона. Раннеякутский этап этногенеза, датируемый второй половиной XIII-XIV вв., связан с племенами кыргыс, хоро, тумат и выделяется им как ранний, кыргысский пласт. С кангаласцами - носителями культуры погребений с конем, связан финальный этап этногенеза саха, для него характерна консервация кимако-кыпчакских элементов (Васильев Ф.Ф., 1995, 224 с).
Отдельные вопросы интересующей нас проблемы затрагивали в своих исследованиях филологи, фольклористы, антропологи, историки, высказывания которых имеют в основном познавательное значение. Из них некоторые выдвинули свои собственные оригинальные гипотезы. Так, совершенно новым представляется отождествление Е.С.Сидоровым этнических предков саха с «черными маньчжурами» (Сидоров Е.С., 1984, с. 39-43). Собственной разработкой этой проблемы занимались также лингвисты на основе языковых данных. Много интересного имеется в материалах труда Н.К.Антонова: «Материалы по исторической лексике якутского языка» и Г.В.Попова: «Слова «неизвестного происхождения» якутского языка. (Сравнительное историческое исследование)», а также в статьях и в научно - популярных изданиях Н.Е.Петрова, отождествляющего предков саха с хоро-курыканами (Антонов Н.К., 1971, 176 с; Попов ГВ, 1986, 148 с; Петров И.Е, 2003, 143 с).
В диссертации большое внимание также уделяется средневековым племенам региона Байкала: меркитам, бома-алатам, курыканам и хори-туматам, баргутам. Поэтому источниковая основа трудов об этих племенах для нас представляла немалый интерес для сравнительного или сопоставительного использования исторических преданий саха. А.Тиваненко принадлежит заслуга первой попытки осмысления факта существования и гибели меркитского государства за Байкалом, сделанной на основе во многом разрозненных и противоречивых сведений (Тиваненко А., 1992, 60 с).
Естественно, довольно подробно рассматривается этническая история племен Байкальского региона, особенно в эпоху Средневековья. Сведения из бурятских хроник и родословных использованы в труде бурятского ученого Ц.Б.Цыдендамбаева, написавшего работу по происхождению родов бурятских племен хори и эхиритов (Цыдендамбаев Ц.Б., 1972, 664 с). Восточные источники использованы в монографии бурятского исследователя Г.Н.Румянцева, проследившего этническую историю хори-бурят (Румянцев Г.Н., 1962, 240 с). Этнографические материалы по духовной культуре бурятского народа даются в работе Д.С.Дугарова. В его монографии и отдельных статьях подчеркивается наличие древнего тохаро-юэчжийского субстрата в этногенезе бурят и саха, восходящего еще к бронзовому веку, связываемую им с динлинами (Дугаров Д.С., 1991, 302 с).
Археологические и исторические источники использовал Б.Б.Дашибалов. Ему удалось довольно удачно связать хори с средневековыми курыканами и дать подробнейшие сведения о курыканах на основе историографических и археологических материалов (Дашибалов Б.Б., 1995, 191 с). Довольно интересным представляется взгляд ведущего специалиста по археологии региона Байкала на этническую связь саха с данным регионом и бурятским этносом. Им утверждается, что монголоязычный хоринский компонент связывает оба народа и выводит к их предкам - курыканам. Выявление дальневосточного субстрата в курыканской культуре позволило ему изменить прежний взгляд и прийти к выводу о монголоязычии курыкан. Последнюю
11 волну тюрков, принесшую в регион Байкала погребения с конем, он связывает с кыпчаками, считая, что именно через Прибайкалье шла тюркская ветвь саха. При этом кыпчакский компонент, связанный и с движением ойратов, является общим наследием в этногенезе западных бурятов и саха (Даишбалов Б.Б., 2003, 124 с).
Огромную, до сих пор еще не оцененную роль в изучаемую проблему вносят топонимические исследования М.С.Иванова по территории Якутии, частично отраженные в опубликованных работах. В частности, им собраны уникальные материалы о расселениях древних племен Якутии, их тотемных верованиях, а также высказан ряд глубоких замечаний по поводу происхождения отдельных родов саха. Так, ему принадлежат заметки о происхождении следующих этнотопонимов на территории Якутии: хоро, туматов, баягантайцев, хатыгынов, сортолов, борогонцев, джарханцев {Иванов М.С., 1988, 240 с; 1982,232 с; 2001, 144 с).
К одним из основных исследователей вопросов происхождения саха следует отнести и В.А.Туголукова, занимавшегося изучением этногенеза тунгусов. Именно им была сформулирована гипотеза о широком участии групп тюрко-монгольского происхождения в этнических процессах на территории Якутии, приведших к формированию эвенков. Так, по его данным, в этногенезе только эвенков и эвенов Якутии принимали участие представители следующих тюрко-монгольских племен: меркитов (вокараев), туматов, хатагинов, сартаулов (сортолов), баяутов (баягиров), джалаиров (иологиров), олетов — ойратов (угулятов) (Туголуков В.А, 1985, 282 с).
В целом же история изучения рассматриваемой в диссертации проблемы имеет определенные достижения. Главным из них является то, что южное происхождение саха общепризнанно и то, что абсолютное большинство специалистов склоняется к мнению об общетюркских предках этноса. Однако отдельные аспекты проблемы нуждаются в дальнейшем изучении, в усилении научной аргументации, в уточнении конкретных событий и фактов. Так невыясненным и до сих пор являются время тесной этнической связи саха с
бурятскими племенами, с монгольскими народами, вопрос проникновения кыпчакского компонента на Среднюю Лену. К этому можно добавить роль саяно-енисейского региона - как возможной прародины южных предков саха, время и место вхождения скифо-сибирского субстрата. В то же время очевидным представляется участие местного прауральского (юкагирского) субстрата в этногенезе саха, вопрос состоит лишь в том, была ли он лишь одной из составляющих, или же народ саха в целом сформировался на местной почве. Пока неизученным и являются этнические связи между саха и тунгусо-маньчжурскими народами и проблема формирования как саха, так и эвено-эвенков на основе одних и тех же этнических групп, как местного, так и южного происхождения.
Есть и другой специфический аспект проблемы — источниковедческий. Историографический опыт говорит, что этногенез саха можно изучить на основе археологических, этнографических, языковых, письменных и иных источников, и комплексно - на основе и в сочетании всех этих источников. Преимущество комплексного использования источников не подлежит никакому сомнению. Оправдывает себя и подход к изучению проблемы с точки зрения научно-информационного потенциала отдельных видов источников. Одними из них являются исторические предания («устная летопись»), сохранившие в массовом сознании саха отголоски многих событий бесписьменного периода их истории. В вышеназванной работе Г.В.Ксенофонтова достаточно широко использована «устная летопись» саха и автор доказал, что она может вывести исследователя на решение довольно широкого круга вопросов этногенетического порядка. Понятно, что тогда все решалось на уровне науки 20-30-х г. XX в. и того массива исторического фольклора, который был тогда в распоряжении этнографа. И его заслуга в том и состоит, что он сумел произвести «стыковку» фольклорного материала с достижениями научных исследований и на этой основе построить свою гипотезу о происхождении саха. Со времени выхода в свет работы Г.В.Ксенофонтова прошло около 70 лет. За это время произошли заметные изменения в теоретической разработке
вопросов этногенеза многих народов, в накоплении фольклорного материала — в данном случае речь идет о собирательской и публикаторской работе С.И.Боло и Г.У.Эргиса. В свете такой ситуации возникает необходимость в новом осмыслении того, какую роль сможет сыграть накопленный за весь этот период массив исторических преданий в решении вопросов этногенеза саха и как соотносятся их данные с новой литературой по этногенезу саха и родственных им этносов. Это один из интересных аспектов общей проблемы происхождения саха и в диссертации именно этот аспект стал объектом специального научного рассмотрения.
Именно поэтому целью диссертационной работы является изучение проблемы происхождения саха на основе ретроспективного анализа данных исторических преданий саха и установление их связи с последними научными разработками по этногенезу и этнической истории. Для решения этой цели ставятся следующие задачи:
- установление генетической связи преданий саха с фольклором
родственных им средневековых и современных тюрко-монгольских народов;
реконструирование древних этапов этнической истории предполагаемых предков саха;
рассмотрение этнического состава этого народа;
- попытка определить происхождение различных элементов данного
народа от средневековых племен;
- систематизация и научный анализ различных взглядов, концепций и
наблюдений по этногенезу саха.
Во всех этих случаях мы попытались выяснить то, что могут дать исторические предания (в необходимых случаях — в сочетании с другими фольклорными источниками), как исторический источник по конкретным вопросам этногенеза саха. Поэтому объектом исследования является проблема этногенеза и этнической истории народа саха. Предметом изучения выступает комплекс фольклорных источников саха, имеющих отношение к происхождению саха, его этнической истории.
Методологическая основа и методика исследований диссертации опираются на теоретические достижения отечественных и зарубежных авторов, высказанные в этнографических, языковых и археологических работах. Речь идет, прежде всего, об исследованиях А.П.Окладникова, В.А.Туголукова, Д.С.Дугарова и других. В диссертации применяется принцип историзма, объективно освещающий этапы этногенеза. Большое внимание уделяется комплексному подходу в изучении проблем происхождения народа саха. В диссертации применяются методы сравнительно-исторического, историко-генетического и семантического исследования. Разработка темы основана на методе сравнительно-исторического исследования, прекрасно примененном в трудах исследователей тюрко-монголоязычных народов: С.М.Ахинжанова, Р.Г.Кузеева, С.Г.Кляшторного и т.д. С помощью этих методов устанавливается, что происхождение южных предков саха в общих чертах взаимосвязано с вопросами этногенеза других народов тюрко-монгольского ареала.
При изучении данных фольклора и источников применяется метод синтеза и анализа. С помощью метода этимологических сопоставлений выявляются древние основы этнонимов предков якутов и других сопредельных народов. При реконструкции архаичного пласта мифов и преданий нами применяется метод ретроспективного анализа. Автор также опирается на «теорию архетипов» в изучении мифа. Архетип («первообраз») — изначальная схема представлений, лежащих в основе фольклорного сюжета. Автор часто обращается и к теории пассионарности Л.Н.Гумилева. Пассионарность является ключом к пониманию важнейших исторических процессов, ибо люди с повышенной пассионарностью, так называемые пассионарии, являются движущей силой войн и переселений. В героические эпохи «пассионарного подъема» в консорциях доминируют отношения дружбы и товарищества, на их основе происходит рождение и становление народов.
Также использован метод герменевтического погружения в изучаемое явление. В герменевтической методологии средства для достижения правильных интерпретаций называются «герменевтическим кругом»; это
диалектическое движение, которое идет от интерпретирующей гипотезы, возвращается к данным, и так далее. Лежащее в основе единство или тема конкретной деятельности собирается из все большего количества составных частей. Значение достижимо, только если идти от целого к частям и затем — вновь к целому, в надежде разглядеть структуру, в которой бы всё согласовалось. Для того, чтобы увидеть эту структуру, нужна интуиция.
Научная новизна исследования состоит в реализации нового подхода к изучению темы, заключающегося в использовании источникового потенциала исторических преданий саха на широком историческом фоне. В работе обосновано мнение об единых корнях у народа саха и бурятов, единстве происхождения саха и монголов, об общем участии общем южном и местном компоненте в этногенезе саха и эвенков.
Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что ее выводы и положения могут инициировать дальнейшие научные изыскания по проблемам этнической истории саха. Итоги специального изучения темы на основе исторических преданий представляют интерес и для специалистов по этногенезу других родственных народов, в частности средневековых тюрко-монгольских племен.
Основной источниковой базой диссертации послужили исторические предания саха, в которых отражены «застывшие формы древнего сознания якутов» (Г.В.Ксенофонтов). Основной массив исторических преданий сохранился в собраниях различных архивохранилищ, в частности в фондах исследователей. Так, в диссертации использованы материалы Г.В.Ксенофонтова, А.А.Саввина, С.И.Боло (фонды Архива ЯНЦ СО РАН), Н.В.Кюнера (Архив МАЭ РАН «Кунсткамера» в СПб), В.М.Ионова (Архив ИВАН в СПб), Э.К.Пекарского (ПФА РАН в Спб), М.П.Овчинникова (ПФА РАН в СПб).
В Архиве ЯНЦ СО РАН хранятся неопубликованные материалы Г.В.Ксенофонтова, использованные нами в данной работе. Это материалы к 2-му тому «Ураангхай-сахалар» (Ф.4. Оп.1. Д.39), 1 и 2 главы II тома данного
16 труда, под названием «О происхождении якутов» (Ф.4. Оп.1. Д. 30), Теоретическое введение к «Эллэйаде» под названием: «Первобытная пастушеская библия у якутов» (Ф.4. Оп.1. Д.22). В них сохранились отдельные высказывания, которые представят определенный интерес для исследователей, занимающихся этногенезом саха. Так, в работе «Первобытная пастушеская библия у якутов» автор сравнивает мотивы «Эллэйады» с «Библией» и находит между ними многочисленные параллели.
Из материалов А.А.Саввина, следует выделить следующие работы: «Теории о происхождении якутов. 1936-1951 гг». (Ф.4. Оп.12. Д.75), «Омогой и Эллэй Боотур и другие предания. 1936-1941 гг». (Ф.4. Оп.12. Д.83), «Материалы по истории и этнографии якутов, собранные им в 1934-1948 гг». (Ф.4. Оп.12. Д. 10). Он также занимался данной проблемой, преимущественно занимался сбором материала.
В Архиве МАЭ имени Петра Великого РАН («Кунсткамера») хранится богатое рукописное наследие Н.В.Кюнера, специалиста по китайским источникам, о народах Сибири и Дальнего Востока (Ф.8. Оп.1). Из них нами использованы следующие материалы: Китайские известия о народах Сибири (Д.114 и 120), Китайские исторические данные о народах Севера (Д. 116), Китайские сообщения об урянхах (Д.119). Большая часть этих материалов была опубликована в монографии автора под названием: «Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока» (М., 1961) или же привлекалась в трудах А.П.Окладникова, Б.А.Туголукова и Г.М.Василевич. Весьма интересно, что с территорией Южной Якутии он связывал племена «дахань», «поймо», «юйчжо» упоминаемые в древнекитайских источниках, правда, при этом не достаточно аргументируя свои выводы. Им также было установлено, что этноним «урянха» и его разновидности, встречающиеся в древнекитайских источниках, восходят к конретному племени, известному под другим названием - Си (Хи), который проживал в Маньчжурии.
Э.К.Пекарский известен и как собиратель якутского фольклора и один из исследователей происхождения саха. Поэтому большой интерес представляют его следующие материалы: «Предание о том, откуда произошли якуты» (ПФА РАН в СПб. Ф.202. Оп.1. Д.26) и «Якутский род до прихода русских» (Ф.202. Оп.1. Д.2). Довольно интересным автором являлся и М.П.Овчинников, использовавший ряд уникальных исторических преданий, не дошедших до наших дней (ПФА РАН в СПб. Ф.94. Оп. 1. Д..З).
Использованы и публикации исторических преданий. Труд С.И.Боло «Прошлое якутов до прихода русских на Лену (По преданиям якутов бывшего Якутского округа)» уникален в том отношении, что в нем через древние предания воссоздается историческое прошлое данного народа. В «Эллэйаде» Г.В.Ксенофонтова имеются предания, представляющие исключительный интерес по той причине, что их мотивы и сюжеты встречаются в фольклоре других народов. В «Исторических преданиях и рассказах якутов» под редакцией Г.У.Эргиса, помимо исторических преданий, имеющихся в сборнике С.И.Боло и переведенных на русский язык, есть ряд других, собранных автором.
Архивный фольклорный материал и публикации свидетельствуют о том, что они используются этнографами и другими специалистами для восстановления исторических событий. Конечно, они привлекались в качестве источников наряду с данными языка, культуры, эпоса, археологии, антропологии и этнографии. На их основе опубликовано много трудов языковедов, археологов, антропологов, этнографов и фольклористов. Однако более внимательный анализ этих и других публикаций обнаруживает все же недостаточное использование потенциала исторических преданий, как источников, прежде всего для решения этногенетических проблем. Нерешенность многих вопросов темы, на наш взгляд, объясняется тем, что в происхождении народа саха участвовали южные, степные племена Средневековья, история которых, прежде всего с источниковедческой точки зрения, еще во многом не ясна. Поэтому нами предпринята попытка
соотнесения данных исторических преданий саха с материалами по истории и этнографии Забайкалья и Северной Монголии.
Постольку предполагается активное участие в этногенезе саха племен, обитавших в Монголии в дочингисхановскую эпоху, то в качестве источников выступают «Сборник летописей» Рашид-ад-дина (Рашид-ад-дин, 1952, 221 с.) и «Сокровенное сказание» монголов (Козин С.А., т.1, кн.1. с. 5—122). В этих сочинениях огромное внимание уделяется меркитам, как наиболее опасному и сильному противнику монголов в борьбе за владычество в Центральной Азии в конце XII - начале XIII вв. Как источники по истории тюрко-монгольских племен Монголии и региона Байкала они еще не подвергались объективному научному анализу. Например, в «Сокровенном сказании» видно противопоставление монгольского племени представителям других племен: меркитов, татар, кереитов и восхваление побед над ними. В то же время автор данного произведения, как непосредственный свидетель описываемых событий сообщает многие подробности из жизни великого завоевателя. К тому же этот труд, как отметил еще Л.Н.Гумилев, представляет собой политический памфлет, направленный против определенных кругов монгольской знати. Энциклопедический исторический труд «Джами-ат-табарих» (Сборник летописей) Фазлаллаха Рашид-ад-дина дает обширные сведения об истории и происхождении многих тюрко-монгольских племен эпохи Чингисхана. Однако его сведения иногда дополняют или противоречат сведениям из «Сокровенного сказания», что свидетельствует о необъективности или неточности его информаторов и о научной, исследовательской работе средневекового автора, ведь данное произведение писалось в XIV в., через век после описанных в нем событий.
Также внимательно проанализированы нами сведения из китайских летописей о средневековых народах Прибайкалья и Забайкалья, данные в переводах Н.Я.Бичурина, Н.В.Кюнера, Ю.А.Зуева и А.Г.Малявкина. Перевод Н.Я.Бичурина был выполнен в блестящем стиле, но при обращении к его работе не стоит забывать, что его автор трудился в начале XIX в., т.е. в самом начале
рождения востоковедческой, исторической науки (Бичурин Н.Я., 1953, 332 с). Поэтому в трудах Н.В.Кюнера (Кюнер Н.В., 1961, 281 с.) и А.Г.Малявкина (Малявкин А.Г., 1989, 432 с.) иногда более подробно даются сведения о средневековых тюрко-монгольских племенах.
В целом же в исследованиях авторов, посвященных проблеме происхождения многих тюрко-монгольских этносов, содержится интересный фактический материал, пригодный для сравнительно-сопоставительного использования с данными исторических преданий саха. Такая методика позволила рассмотреть изучаемую тему на более широкой источниковедческо-историографической основе.
Структура диссертационной работы состоит из введения, четырех глав и девяти параграфов, заключения, перечня источников и списка использованной литературы. Последовательность расположения глав и параграфов обусловлена внутренним содержанием исследования, связанным с целью и задачами избранной темы. Такое построение структуры отражает и последовательность логики научных изысканий автора диссертации.
Первая глава Байкальский этап этногенеза саха
1.1. Об этнической принадлежности курумчинскои культуры
В регионе Байкала в прошлом веке была найдена самобытная и яркая
культура «курумчинских кузнецов», которые знали земледелие с орошением,
строили городища и поминальные сооружения, имели руническую
письменность. В то же время нельзя не отметить, что этническая
принадлежность курумчинскои культуры представляется еще не выясненным до конца, поэтому перед нами встает проблема внимательного знакомства с переводными трудами о народах Южной Сибири в китайских и арабо-персидских источниках.
В XIX в. из китайских летописей, переведенных Н.Я.Бичуриным, ученый мир узнал о существовании в древности в степях вокруг Байкала тюркоязычного народа — гулиганей. Надо отметить, что сам Н.Я.Бичурин не считал гулигань предками саха, напротив, он указал, что «Бома - по-видимому, это были предки нынешних якутов» {Бичурин Н.Я., 1953, т.1, с. 350). Потом в рунической надписи на памятнике в честь Кюль-Тегина прочитали упоминание о племени уч-курыкан. Сначала В.В.Радлов предположил о том, что под гулиганями подразумеваются якуты. Затем Н.Н.Козьмин отождествил гулиганей с курыканами и стал считать более вероятным предположение, что этот народ - древние якуты {Козъмин Н.Н., 1928, с. 6). Так началась курыканская эпопея в изучении этногенеза саха. При этом исследователи исходили из факта тюркоязычия и наибольшей близости курыкан к территории Якутии.
В династийной хронике «Старая Танская история» речь идет о том, что: «Гулигань помещаются на север от Ханьхай. Много лилий. Разводят хороших лошадей. Их страна на север достигает моря, отстоит от столицы очень далеко. Еще на север, если перейти через море, то дни длинны, ночи коротки...»
{Кюнер Н.В., 1961, с. 282). Именно, иероглиф Ханьхай был переведен Н.Я.Бичуриным как Байкал: «Гулигань кочевало по северную сторону Байкала». Однако у поздних исследователей сложилось различное мнение, по поводу месторасположения местности Ханьхай. Ю.А.Зуев подразумевает под ней Хангай — нагорье в центральной части Монголии, Э.В.Бретшнейдер писал, что Ханьхай — это часть пустыни Гоби.
Исходя из сведений китайской хроники, можно подумать, что племена гулигань (курыканы) и дубо были соседями, за ними располагался Бэйхэй (Байкал), на котором проживал народ, родственный курыканам: «На север от. двух племен (поколений) Гулигань и Дубо имеется небольшое море. Когда лед крепок, лошади, идя 8 дней, могут переправиться. На север от моря много больших гор. Жители их по виду очень крупны. Обычаем походят на Гу-ли-гань» (Кюнер КВ., 1961, с. 284).
Страну Бома («пегая лошадь»), или Била, упоминаемую в китайских источниках можно разместить на территории Прибайкалья: «Еще есть (гос-во) Бома, которое иначе называется Била или Элочжи... (Останавливаются для жилья) в зависимости от наличия воды и травы, однако любят жить в горах. Отборного войска - 30 тыс. В стране всегда выпадает много снега, деревья не сбрасывают листвы» (Маляекин А.Г., 1989, с. 106). Из описания обильного снегопада и хвойных деревьев, становится ясно, что страна Бома располагалась в таежной Сибири. Курумчинские городища также в большинстве случаев возводились на господствующих высотах и полукочевое население в момент опасности, могло укрываться в них (Дагиибалов Б.Б., 1995, с. 42).
Термин «элочжи» и «бома» считаются китайской транскрипцией тюркского слова «ала», а била воводится от «була». Интересно отметить, что Л.Н.Гумилев народ бома помещал в Прибайкалье, а гулигань-курыкан - в Забайкалье, однако, следуя традиции, считал установленным, что курыканы -предки саха и они оставили курумчинскую культуру {Гумилев Л.Н., 1993, с. 263-265.; 1998, с. 325). А.П.Окладников также указывал, что курыканы на
самом деле проживали в Забайкалье, однако подчеркивал, что в их державу входила и территория Прибайкалья (Окладников А.П., 1955, с. 309).
Термин бома, является китайским переводом древнетюркского этнонима алат, известного впоследствии в формах алачи, алак-булак, булак-ат, алан, алачин и т.д. Первые сведения об алатах появляются в китайских источниках с IV в. Среди 19 южнохуннских поколений, переселившихся с севера в Ордос, девятым названо хэлай (алат). В тюркский период основным местом их кочевий становятся области, на западе Байкала (Зуев Ю.А., 1962, с. 108-116). Хуннское племя ала затем вошла в состав сяньбийцев. Так, сяньбийская фамилия Хэлань произошла от наименования гор Хэлань (Алашань) (Малявкин А.Г., 1989, с. 323). Таким образом, хуннский компонент в курумчинскую культуру могли привнести алаты. Их обособление в таежном Прибайкалье могло способствовать формированию ангаро-ленского типа центральноазиатской расы, характерного для саха и булагатов и древнего тюркского языка саха.
Именно хуннским влиянием можно объяснить появление у курумчинцев грунтовых могильников, пашенного земледелия, культивирования проса, строительства городищ, наконечников стрел и серег, украшенных спиральным орнаментом, арочного узора на керамике (Дашибалов Б.Б., 1995, с.131-132; 2003, с. 11-12). Надо отметить, что хотя поселения и могильники хуннов находят в основном в южных районах Бурятии, но они также были обнаружены и в Прибайкалье (Там же> 1995, с. 131). Следовательно, гипотеза Г.В.Ксенофонтова о непосредственном участии хунну в этногенезе саха в районе Прибайкалья получила неожиданное продолжение.
Немногочисленность словарного запаса хунну, сохранившегося до наших дней через передачу в древнекитайских источниках, не позволяет исследователям точно определить их языковую принадлежность. Например, хуннское оуто ('пограничный караул') - якутское отуу (шалаш), хуннское су ('сыр, похожий на хлопья') - якутское суорат (простокваша), хуннское таоту ('вид лошади') - якутское тый. К тому же, в языке хуннов имеются слова, отсуствующие в других алтайских языках, но они присутствуют в языке саха.
К ним можно отнести следующие: хун. тун ('молочная жидкость, кумыс') -якут, тунах ('пир, брызгание кумысом во время ысыаха'), титул туци-ван (наследник престола), означающий «мудрый», можно сравнить с якутским словом тус-бас, также со значением «мудрый».
В якутской мифологии и олонхо встречается множество слов с корнем ала: Ала Буурай — владычица Нижнего мира, Аан Алахчын — изначальная мать-земля, алаатыыр - восклицание и т.д. Отсюда можно предположить, что пестрый (ала) цвет мог быть сакральным для предков саха. В некоторых олонхо, герои-богатыри имеют имя Ала: Ала Туйгун или Ала Хара, Ала Хотогой, Ала Тамына (Емельянов Н.В., 1980, с. 69, 130). Однако не меньше слов Ала можно встретить в названиях абаасы-бесов: Ала Могой, Ала Марайдаан, Ала Дыбын, Ала Джаатара Тойон (Там же, с. 341).
Локализация бома (алатов) определяется исследователями по-разному: Западное Прибайкалье, верховья р. Ангары; долина Среднего Енисея, севернее Минусинской котловины; лесостепные районы юга Западной Сибири, бассейн р. Оби. Например, В.В.Бартольд памятники ладейской культуры в районе г. Красноярска, вариантной к культуре енисейских кыргызов, связывал с алатами (Савинов Д.Г., 1994, с. 127). Таким образом, с бома-алатами принято связывать представителей самодийской или кетской этнической группы. Однако кетская и самодийская локализация бома-алатов абсолютно не выдерживает никакой критики.
Так как курумчинцы у нас отождествляются с народом Бома (алат) в китайских летописях, то далее пойдут сравнения письменных сообщений о данном народе с материалами курумчинской культуры. Прежде всего, это страна была расположена к северу от Древнетюркского каганата, при этом алаты были родственны 'древним тюркам, что прямо свидетельствует о тюркоязычии данного племени: «(Путники) достигают (Бома), миновав кочевья пяти больших туцзюэских племен. Имеют 30 тыс. солдат и 300 тыс. лошадей. Государством Бома управляет эркин, бома от тюрок туцзюе ничем особенным не отличаются» (Малявкин А.Г., 1989, с. 104). Надо отметить, что в духовной
культуре западных бурятов сохранились некоторые древнетюркские культовые реликты. Так, Д.С.Дугаров показал, что игрище «онгон ягша» имеет связь с жертвоприношением и молением jag у древних тюрков (Дугаров Д.С., 1984, с. 169-172).
Бома граничили с енисейскими кыргызами, тот факт, что их страна доходила до моря, свидетельствует в пользу прибайкальской локализации, тем более, что они были земледельцами и эти сведения потверждаются курумчинской культурой: «Поля пашут с помощью лошадей, масть лошадей пегая, поэтому страна так и называется (Бома). (Территория страны) на севере доходит до моря. Хотя разводят лошадей, не ездят верхом, используют кумыс в качестве пищи. Часто воюют с кыргызами, внешностью большинство похоже на кыргызов, однако язык друг друга не понимают» (Малявкин А.Г., 1989, с. 106). Примечательно, что в шишкинских писаницах встречаются множество рисунков лошадей в богатом уборе, но без всадника, отсюда следует, что автор вовсе не думал изображать всадника {Окладников А.П., 1959, с. 113). Обозначение «ала» - «пеголошадники» вероятно возникла от существовавшего у данного племени культа лошади. Будучи таежным народом, они видимо были оседлыми и использовали лошадь в основном для хозяйственных целей, как поздние саха. До сих пор среди саха существует культ лошади — в виде почитания божества коневодства Джесегея, летний праздник ысыах является кумысным праздником. Особым почитанием пользуется ала чуогур ат - лошадь пегой масти. Богатыри олонхо очень часто имеют лошадь пегой масти (ала ат).
Выделяется, что курумчинская культура является земледельческой, и этот факт соответствует описанию страны Бома, а не гулигань — типичных кочевников: «Климат крайне холодный, ежегодно зимой скапливается столько снега, что деревья не покрыты им только 1-2 чи. С наступлением тепла и оттаивания (почвы) пашут с помощью лошадей и людей, начиная с южных склонов; сеют хлеб (пять злаков - у гу)» (Малявкин А.Г., 1989, с. 140). Около поселений курумчинцев найдены древние пашни в виде длинных параллельных
грядок. Находка сошников несомненно свидетельствует о существовании плужного земледелия. Находки каменных жерновов говорят о довольно высоких урожаях. Сеяли курумчинцы просо, пшеницу, ячмень и коноплю {Дашибалов Б.Б., 1995, с. 140). Можно добавить еще рожь, получается как раз пять злаков. А.П.Окладников, не мог не заметить уязвимость отождествления курыкан с курумчинцами в этом моменте. Поэтому поспешил заявить, что земледелие их было примитивным, мотыжным, однако поздние археологические находки опровергают его вывод {Окладников А.П., 1959, с. 140).
По свидетельству материалов языка, имеющего параллели со словами других тюркских языков, предки саха были хорошо знакомы с земледелием. Так, у саха есть понятие сухи - «омооху» (омач в Средней Азии), «cohyyp» (по — бурятски лемех-зузуур), «бургалдьы» (бухарси-Средняя Азия). Имеются термины, обозначающие сам процесс орошения, возделывания земли, сева: «хорутуу» ('вспашка'), «нуолсутуу» ('орошение'), «угуттаапын», «сир аранатын тиэрэ бырахтарыы», «сири тиэрии», «сири тиэртэрии», «бурдугу ыЬыы» ('посеять зерно'). В языке саха есть собственные наименования зерен: сэлиэкинэй 'пшеница', тараан 'просо'. Имеются и термины, говорящие об уходе и выращивании посеянного зерна: тараах-'борона', лох-'каток', хотуур-'серп' {ЕрмолаевВ.Ф., 1991, 135 с).
В курумчинских поселениях найдены кости диких животных, имеются они и в поминальных курганах. Рыбный промысел занимал также большое место у курумчинцев, об этом свидетельствуют петроглифы и находки рыболовных крючков в погребениях {Дашибалов Б.Б., 1995, с. 141). С этим фактом сравнивается описание жизни бома-алатов: «Любят рыбную ловлю и охоту. Мясо добытых рыб, оленей, выдр, соболей и других животных съедают, а шкуры используют для одежды» {Малявкин А.Г., 1989, с. 105).
Давно было замечено, что материальная культура саха свидетельствует о древности его формирования и значительных традициях: «(В стране) мало
железной утвари, пользуются керамической посудой для варки пищи, а также блюдами и чашками из бересты» (Малявкин А.Г., 1989, с. 105). Поэтому надо отметить, что «курумчинские кузнецы» научились получать чистое сыродутное железо. Курумчинские литейщики отливали в специальных формах украшения и культовые предметы (Дашибалов Б.Б., 1995, с. 142). Курумчинцы также изготавливали изделия из бересты, достигнув при этом высокого искусства. В курумчинских памятниках во множестве встречается керамика, что говорит о том, что их обитатели в основном пользовались глиняной посудой. По сравнению, с ними у якутов было широко распространено изготовление деревянной и берестяной посуды {Зыков Ф.М., 1989, с. 115).
Несмотря на то, что бома были полукочевниками, они имели и стационарные жилища: «Останавливаются для жилья в зависимости от наличия воды и травы, складывают жерди как сруб колодца, покрытие из бересты служит крышей. На землю укладывается травяная подстилка, поверх нее кладут кошмы, на которых спят и сидят; переезжают, когда иссякнут травы, не имеют постоянного места жительства» (Малявкин А.Г., 1989, с. 105). Археологические данные говорят о полуоседлом образе жизни курумчинцев. Курумчинские сооружения городища Улан-Бор с вертикально поставленными бревнами обнаруживают конструктивное сходство с якутскими балаганами (Дашибалов Б.Б.,\995,с. 143).
Согласно Абулгази, в XIII в. довольно много родов татар жило на Ангаре. В устье реки, на берегу моря, стоял большой город; вокруг него было много селений, стада и табуны пасущегося скота были многочисленны. Этот город они называли Алакчин. Близ него были серебряные рудники; у его жителей котлы, чашки, блюда были сделаны из серебра (Абулъгази, 1914, с. 40). Ф.М.Зыков пришел к выводу, что серебро и вещи, изготовленные из него еще в XVII в., имеют местное якутское происхождение. Им был сделан вывод, что в период расцвета серебряного дела существовали мастера, занимающиеся изготовлением ювелирных украшений, умевшие делать из серебра и золота около 40 видов различных предметов, в том числе посуду, предметы личного
обихода и культового назначения (Зыков Ф.М., 1976, с. 16-17.; 1989, с. 112-114). Следовательно, этническое определение, данное узбекским ханом Абульгази алакчинам: «у них все кони пегие, а очаги золотые», .можно применить к предкам саха.
В некоторых тюркских языках, например, в тувинском имеется слово ала-була со значением «разномастный; разноцветный». Считается, что оба компонента в ала-була одноструктурны, восходят к глагольным основам со сходными значениями (Татаринцев Б.И., 2000, с. 90). Отсюда представляет интерес, что на Ангаре, где распространены памятники курумчинской культуры, проживает бурятское племя булагат. Основой этнонима «булагат» могло стать словосочетание «була ат», значение которого выводится из тюркских языков. Это, по мнению Б.Р.Зориктуева, указывает на тюркское происхождение булагатов (Зориктуев Б.Р., 1993, с. 127). По сравнению в якутском языке, термин «булуур am» означает - «лошадь чалой или буланой масти». В то же время считается, что племенное название булагатов обозначает их занятие в прошлом, когда они были охотниками-соболевщиками. В основе данного этнонима имеется монгольское слово булаган со значением «соболь». Постольку, монголоязычные племена, получали пушнину от охотников племени бома-била (була ат), то название данного племени могло перейти на обозначение соболя.
Следует учесть, что в формировании булагатов и саха принял участие общий этнический компонент, ибо сложение общего для них ангаро-ленского варианта центральноазиатской расы, общего для них, предполагает длительные брачные связи внутри единого субстратного этноса и относительной изоляцию от соседей (Константинов И.В, 2003, с. 31). Западный диалект бурятского языка исследователи относят не к монгольскому диалекту, а видят в нем исторически развившийся коренной язык, непосредственно связанный с тюркским миром, прежде всего с якутским языком (Там же, с. 41). Отсюда предполагается, что буряты-булагаты в прошлом были тюркоязычными и входили в состав того племенного объединения, которое составило основное
ядро саха (Там же, с. 35). Однако булагатов нельзя относить к ответвлению курыкан, которые к тому же считаются предками хори, а можно утверждать, что они являются именно потомками племени била-бома (алат). Отсюда также следует то, что именно язык алатов мог лечь в основу языка саха.
Таким образом, о том, что предки саха долгое время в Прибайкалье проживали совместно с бурятами, составляя один народ, свидетельствуют не только фольклорные данные, но и антропологические, лингвистические, а также данные материальной и духовной культуры саха. На основании этих материалов можно говорить о продолжительном двуязычии как предков саха, так и западных бурят эхирит-булагатов (Константинов КВ., 1975, с. 145).
В то же время описание гулиганей соответствует степному племени, ведущему кочевой образ жизни: «Производят отличных лошадей. Голова этих лошадей походит на (голову) верблюдов. Мышцы и кости грубы и крепки. Лучшие из них в день проходят несколько сот ли (верст)» (Окладников А.П., 1955, с. 315). Гулиганы-курыканы были кочевым народом, и этот факт противоречит материалам курумчинской культуры, чьи обитатели были полуоседлыми земледельцами. Часть курыкан могла уйти в составе огузского движения на запад; так, среди туркмен обнаруживается племя каркын (Джикиев А.Д., 1991, с. 40).
В Монголии к началу XIII в. сохранялись племена, которых можно считать потомками курыкан. Кереитский род кыркын, жалаирский род куркин можно считать потомками племени курыкан (Аманжолов С.А., 1959, с. 49). Г.О.Авляев пишет, что часть курыкан сохранилась в среде ойратов-торгаутов и калмыков-торгаутов под именем гурвуд, т.е. гурвуды это калмыцкая калька древнего этнонима «уч-курыкан» (Авляев Г.О., 1994, с. 141). Потомков курыкан можно увидеть в племени куркан XII в. — тюрков, присоединившихся к монголам, и в бурятском роде хурхад среди эхеритов и булагатов.
Как известно, древнетюркские рунические надписи курыканов называют трехплеменным народом — уч-курыкан. По китайским же источникам, гулиганы жили двумя сыгинями или же эркинами. В то же время у Бома: «Все
(родоплем. подразд.) имеют старейшин, которые не подчиняются один другому» {Малявкин А.Г., 1989, с. 106). Из наличия 47 раскопанных городищ на территории Байкальской Сибири, можно прийти к выводу, что они могли принадлежать различным родовым группам и служить как для культовых, так и оборонительных целей (Дашибалов Б.Б., 1995, с. 41-55). В другом вышеприведенном источнике говорится о том, что народом бома или била (ала) управляет эркин. Следовательно, можно предположить, что курыканский эркин стоял во главе племени Бома и управлял ими. Это и был, видимо, потерянный третий курыканский Сыгинь или эркин.
В «Истории танской династии» встречается интересное сообщение: «на север от Гулигань день длинен, ночь коротка, близка к месту, где солнце заходит». (Кюнер КВ., 1961, с. 192). Отсюда китайский писец XVIII в. сделал вывод о том, что гулиганы жили и в местности Якутск (Ятэку), близ моря, на крайнем северо-востоке. Гулигань из всех племен теле считались наиболее отдаленными. Возможно, часть территории Якутии входила в сферу влияния курыканской державы или торговцы из их страны проникали к ним. Так, посланник из страны гулиганей поведал о том, что Ханьхай (пустыня), есть местность - расположенная близко к месту восхода солнца, изумив этим сообщением китайских географов {Там же, с. 35).
Теперь насчет вероятного места обитания племени курыкан-гулиганей: «Гулигань живут на северной стороне от Хуйхэ, на север от Ханьхай. Двое сыцзинь вместе живут». Современное чтение Хуйхэ - уйгуры, Ханьхай — песчаная степь. Следовательно, курыканы находились к северу от уйгуров, проживавших по Селенге, и от широких монгольских степей. Значит, они жили в Центральной Бурятии, по Хаамар-Дабаану, их земли «на север простирались до моря». В земле гулиганей было много сараны или лилии, как отметил Н.Я.Бичурин, их много растет по горам от вершин Енисея до Чикоя. Весьма интересно, что на российско-монгольской границе, в Читинской области есть река Куркин.
По Г.В. Ксенофонтову, этноним курыкан происходит от бурятского «хюргэн-кюргэн» и тунгусского «курокан, куракан, курэкэн», что означает «зять» (Ксенофонтов Г.В., 1992, с. 195). Действительно, по Рашид-ад-дину, все зятья Чингисхана в придачу к своему имени получали титул «куркан» (Рашид-ад-дин, с. 175). Когда Чингис стал ханом, организовал отряд телохранителей хорчи-стрелков, название которых происходит от тюркского слова курук -«заповедное, запретное» (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 158).
В указанных фактах можно усмотреть то обстоятельство, что курыканы состояли в брачных отношениях со своими соседями — монголо-тунгусоязычными шивеями (отуз-татарами) Забайкалья и господствовали над ними. Отсюда отмечается, что дарасунский погребальный комплекс, распространенный среди бурхотуйской культуры Восточного Забайкалья, приписываемый к шивейцам, следует связывать с курыканами-гулиганями.
Все факты говорят о большой численности оседлого земледельческого населения Прибайкалья в VI-VII вв. Следовательно, отсюда могла идти часть миграционных потоков в Евразийские степи, в корне менявших этнический состав кочевых орд. Так, в VII в. часть алатов обитала уже на севере от Алтая. Часть алатов с VIII в. и позже оказалась далеко на западе от Алтая и в результате последующего дробления и этнического взаимодействия с местными племенами утратила свою прежнюю общность (Зуев Ю.А., 1962, с. 106-116). Надо отметить, что среди шорцев были распространены предания о кочевом народе алан, ставившем около жилищ с наклонными бревнами столбы - коновязи и хоронившем своих покойников вместе с конями в яме {Пелих Г.И.у 1970, с. 201).
Следует обратить внимание на совпадение описания государств Басими и Бома: «Басими одно и то же, что государство Били. Стали известны во время династии Суй (589-618). Находятся на юг от Бэйтина и Бэйхая (Байкала), на восток от цзейегу (хягасов). На юге примыкают к горам. Живут рассеянно... Их мужчины мужественны и крепки, все умеют охотиться. В стране много снега, (поэтому) постоянно вместе лошадей употребляют дерево (лыжи), по снегу
преследуют оленей... Что касается их жилья, то жилище делают из коры березы. Взрослые мужчины стригут волосы, из бересты делают шапки» (Кюнер КВ., 1941, с. 49). Такие же сведения даются о Бома: «Все бреют голову, носят шляпу из бересты». В описании басмылов говорится, что «государство Басими также именуется Била», а при описании Бома сказано: «Бома также называется Била или Элочжи». В титуле кагана басмылов Ашина Ши — «Хэла-пицзя-кэхань» - можно также увидеть транскрипцию слова «аіа» (Малявкин А.Г., 1989, с. 325).
В первой половине IX в. крупная группировка племен куны (по В.П.Яйленко, курыканы) и каи (по С.М.Ахинжанову, кимаки-уранкаи), вытесненная из монгольских степей киданями, продвинулась в Западную Сибирь, Северную Джунгарию и Северо-Восточное Семиречье. Там они слились с другой группой тюркских племен - шары и басмылами (алаты. -В.У.). В новом объединении сохранялись две основные группы: куны-команы и шары-половцы (Кляшторный С.Г., 2000, с. 127).
В казахской легенде записанной А.Левшиным, прямо говорится, что «некогда казахи составляли одно целое с алатами, или сибирскими татарами; отделились от них в силу внутренных несогласий» (Зуев Ю.А., 1962, с. 106— 116). В легендах казахов и киргиз слово алшын часто связывается с племенным названием алача-алаша или с именем Алаш (Алач), которое выступает как синоним слова «казах», являясь одним из потомков древних тюрков (Аманжолов С.А., 1959, с. 38).
Постольку часть байкальских племен — курумчинцев ушла на запад и принимала участие в этногенезе кыпчакского союза племен, то допускается участие курумчинских (протоякутских) элементов в сложении кыпчакской этнокультуры. Так, Н.А.Аристов предполагал, что басмылы и аргыны одно племя, исходя из того, что оба слова означают «помесь» (Аманжолов С.А., 1959, с. 37). Поэтому любопытно, что Аргын является именем предка Эллэя. К тому же что монгольские ханы кыпчаков считали своими близкими родственниками, говоря, что их предки издревле брали жен из этого племени.
Надо заметить, что еще В.В.Бартольд и В.Ф.Минорский указывали, что имя народа Кун в восточных источниках можно прочитать как Кури. Отсюда В.П.Яйленко отождествил данный народ с курыканами (Яйленко В.П., 1987, с. 153). Следовательно, значительная часть курыкан могла уйти на запад, и часть из них вошла в состав башкир в качестве племени кувакан, буряты же явились потомками их оставшейся части (Дугаров Д.С., 1993, с. 231). В преданиях куваканцев рассказывается о приходе предков «с Алтая», «с озера Байкал». У кувакан были родовые подразделения кыркуле и кырктар (Кузеев Р.Г., 1974, с. 269).
Предполагается, что в глубокой древности существовали два фратриальных племени: одно из них свое происхождение связывало с Солнцем - кун (кун), а другое - с лебедем (куба). Таким образом, именно соединение этнонимов кун и куман дает исходное название: хонгодор и кувакан. Оба племени могли быть осколком могущественных хунну (Дугаров Д.С, 1993, с. 230-231). Значит, этноним курыкан состоит из соединения двух слов: куры (хор?) тождественной с куба (куман?) и кун (кан) от хунну.
У аль-Марвази есть интересное место, где он отождествляет басмылов с шары, занявших прежние земли туркменов и огузов, т.е. степи Казахстана. Во главе басмылов стояли князья из рода Ашина, а шары, по аль-Марвази, были известны благодаря их вождю, происходящему от басмылов (Кляшторный СТ., Савинов Д.Г., 2000, с. 56). По одной точке зрения, народ сары аль-Марвази аналогичен половцам-куманам. В этой связи интересно, что В.В.Бартольд впервые высказал предположение, что этноним «половцы» — это калька с тюркского этнонима «сары (к)». В русских источниках половцы были известны, кроме коман, как сарацины, сорочины, срачины, сорочинины (Шаниязов К.Ш., 1974, с. 29). В олонхо часто встречается слово «сараЬын» — «бледноликая» в применении к дочери абааЬы, применительно к дочери Сах. В некоторых текстах олонхо упоминается сараЬын улууЬа, т.е. «племя лукавых». Есть упоминание и о спрятавшихся в ветвистых деревьях аймахе сараЬын.
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что в старинных преданиях саха их имя иногда чередуется с названием Саара. Например, в олонхо предком народа «ураанхай-саха» выступает Саха Саарын тойон. Или же первоначальное место, где остановились предки саха на Средней Лене, это озеро Сайсары или Сахсары. Сахсара — древнее название Лены (Пекарский, стб.2137). Иногда Саара - это имя жены Омогоя, в то же время Эллэй — саха. По фольклорным источникам, предком саха в некоторых случаях является женщина из племени кыргыс по имени Сайсары или Сахсары. В этой связи заслуживает внимания отождествление П.А.Ойунским персонажей олонхо-прародителей саха Саха Саарын тойона и Сабыйа Баай хотуна — с героями казахского эпоса «Баян Слу» Сары-беем и Сабыйа Хатуном (Ойунский П.А., 1975, т.2, с. 78).
К тому же саха-половецкая этническая связь распространяется и на материальную культуру. Например, у якутов, наездников-скотоводов, в старину бытовала ныне совершенно забытая одежда-набедренник (бэлэпчи), имеющаяся и у западных бурят (бэлэбши), генетически и этимологически связанная с киргизским «бэльдэмчи». Из-за этого ранее ее считали, перенятой от курыкан. Но в последнее время появилось сообщения, что найден исторический прототип киргизско-казахской белдемчи. Это распашная юбка средневековых половцев европейских степей (Ловачева Н.П., 1997, с. 85). Каменные «бабы» кыпчаков-половцев изображены в древних головных уборах — островерхой, круглой шапочке в виде высокой тюбетейки. Утверждается, что старинная якутская шапка, образующая в верхней части купол типа шатра, (так называемая шапка-ермолка), восходит в своих истоках к ней (Гаврильева Р.С., 1998, с. 19-20). Необходимо отметить, что данный головной убор опять повторяет купол типа шатра.
От этнонимов алат и булагат можно произвести имена родов саха Алагар, Атамай и Бологур. Так, предком атамайцев был старик Ала богатырь, силой бравшим детей из чужих родов для воспитания. Свою многочисленную семью он кормил тем, что в многочисленных озерах ловил рыбу с помощью сети (Боло
СИ., 1994, с. 66). Имя рода Бологур сопоставляется с названием племени булагат и карлукского племени булак. С ними отождествляются ичкилик-булгачины в составе киргизов и улашевичи у средневековых половцев. К тому же, что предок бологуров Бологур Буххаат «хоролуу ааттааза yhy» т.е. имел хоринское имя {Борисов А.А., 1997, с. 78).
Согласно большинству преданий предком Мегинского (мэнэ) улуса считается сын Эллэя Болотой Оххон. По преданию казахов Младшего жуза, Бо-лат — это имя старейшины или предводителя сотни людей, ушедших в степь под начало Алаша-хана и образовавших Средний жуз (Вострое В.В., Муканов М.С., 1968, с. 69). Еще Рашид-ад-дин и Рубрук упоминали область Булад, населенную тюркскими племенами. Название этой области образовано от имени одного из трех племен уч-карлуков булат или алка-булак.
Говоря об этническом родстве саха с булагатами, при общем курумчинском наследии нельзя не заметить, что в фольклорных источниках саха не сохранилась память о племени алакчинов или булагатов, за небольшим исключением, о более крупном роде, связанном с ними. Все это предполагает не прямое, а опосредованное участие древних бома или била древнетюркской эпохи в этногенезе саха в качестве субстрата племен уже монгольской эпохи.
1.2. Дочингисхановская Монголия и проблема этнических предков саха
Участник «Великой северной экспедиции» 1733-1743 гг. Г.Ф.Миллер также занимался вопросами происхождения местных народов. Как он утверждал, по сказаниям саха, их предки жили в соседстве с монголами и бурятами и были прогнаны от них войной. Таким образом, он считал, что в Монголии до возвышения Чингисхана преобладали тюркоязычные племена. Саха были, по его мнению, древними обитателями Монголии и притом наиболее близкими к монголам. Вытесненные со своих мест Чингисханом, они бежали на север в Прибайкалье и дальше (Миллер Г.Ф., 1937, с. 183). Таким
образом, саха довольно долго и тесно жили вместе с монголами и об этом в частности свидетельствует их язык.
Фольклорные источники саха однозначно говорят о том, что южные предки саха появились на территории Средней Лены из региона Байкала в монгольское время. Об этом же свидетельствуют археологические данные, не фиксирующие появление на Средней Лене компактного скотоводческого населения ранее XIII в.. Поэтому следует подчеркнуть тот факт, что на территории современной Южной Бурятии проживало воинственное племя меркит, к северу от него располагалась страна баргутов — «Баргуджин», к ним же относились протобурятские племена.
Значит, есть возможность сравнения данных многочисленных и красочных преданий саха о своих предках с известной нам историей тюрко-монгольских народов средних веков. Более того, исторические предания саха при должном подходе могли бы стать ценным и новым источником при изучении истории кочевых народов, сыгравших, как известно, ключевую роль в событиях XIII в. на территории Евразии. Тем более, что повествование ведется как бы от лица народа, считающегося исчезнувшим с лица земли в результате бурных исторических событий, затронувших всю Евразию.
В основных версиях исторических преданий, Омогой (в некоторых материалах. — В.У.) - предок саха, происходит от бурят. Он поселился в Якутии задолго до прибытия Эллэя, имел многочисленную челядь и обладал огромным количеством лошадей и рогатого скота {Предания, легенды и мифы саха (якутов), 1995, с. 38). По другим данным, он прежде вел войну с народом ураанхай и, будучи побежден им, бежал в страну бурят. С бурятами тоже пришлось воевать. Надо полагать, что в Среднюю Лену по указанию бурят, он попал после столкновения с ними {Там же, с. 47).
Исходя из того, что Омогой Баай обычно выступает как представитель народа «брааскай», предполагается, что понятие о бурятах саха получили только от русских {Ксенофонтов Г.В., 1992, с. 164). В то же время в некоторых преданиях вместо слова «бырааскай» употребляется слово «бэрээт» {Боло СИ.,
с. 28). Таким образом, следует предположить о том, что предки саха переселились из Прибайкалья еще до сложения бурятского народа. Однако требует изучения традиция отнесения Омогоя к «братским».
Ю.А.Зуевым был сделан вывод, что этноним меркит, как и бурут, восходит к общетюркскому буркут «орел». Весьма любопытно, качинский род бурут считает орла своим тотемным животным, он выступал у них в роли родоначальника шаманов, покровителя рода и эпонима. Иначе, термин бурут является точным эквивалентом этнонима-эвфемизма киргиз (Зуев Ю.А., 1970, с. 84). Утверждается, что буряты, преподнесшие Чингисхану «белого орла», могли быть монгольским племенем бурут, оказавшимся на Саяно-Алтае (Зориктуев Б.Р., 1996, с. 17-25). Нужно отметить, что в якутском языке, существует слово «бурут», одноименное с обозначением среднеазиатских кыргызов. Таким образом, этнонимы бурут и баргут, от которых иногда производят имя бурятов, возможно, восходят к тотемному названию беркут/меркит.
Прежде всего, этноним меркит происходит от тотемного обозначения орла-беркута. Телеутский сеок меркут называвшийся также меркит, считал себя происшедшим от белоголового орла, орел рассматривался как птица хозяина Неба, неизменный спутник и помощник шамана. Род меркут у монголов-торгоутов считал себя рожденным от той же птицы, причем во время грома, низвергавшегося, по их поверьям, хозяином Неба, они восклицали: «би меркут, би меркут», напоминая этим о своем родстве с ним (Зуев Ю.А., 1970, с. 85). То же самое рассказывается об алтайском сеоке меркит и хоринцах, почитавших орла. По народной этимологии название алтайских сёоков иркит, муркут и меркит происходит от слова муркут (беркут), ибо, как повествует легенда, первопредком носителей этих этнонимов был беркут, преображенный по воле бога в мужчину (Дыренкова Н., 1926, с. 252).
Знаменитый этнограф Л.Я.Штернберг обратил внимание на то, что в молитве, приведенной у В.М.Ионова, женщина говорит: «О, орел - мой айыы, мой дед». Он подчеркивает, что у якутов целый ряд чтимых существ никогда не
смешивается с настоящим творцом айыы, в каковом значении термин этот применяется к орлу. У саха орел ассоциируется с солнцем {Штернберг Л.Я., 1936, с. 114-115). Возможно, едиными этническими корнями в прошлом объясняется тот факт, что верхоленские и ольхонские буряты — племени эхирит, так же как саха, признавали орла своим первопредком, и он считался у них хозяином и повелителем солнца и огня, родоначальником шаманов, его так же называли Хотой {Михайлов Т.М., 1980, с. 158).
Культ орла связывает саха с древним скифо-сибирским субстратом. Оказывается, орел в искусстве скифского мира встречается очень часто. Следует отметить, что в индоиранской мифологии орлу отводится исключительное место — это он, «распластавшийся в полете», принес богам священное растение хаому-сому. Орел у ранних кочевников Алтая, служил символом Солнца, показывал место верховного божества — верхний мир и подчеркивал его роль в культе плодородия {Кубарев В.Д., Черемисин Д.В., 1984, с. 88-92). В Ведах орел само солнце, в Ведах он так и называется орлом поднебесья. В послеведийский период орел, под именем Гаруды, становится колесницей бога солнца Вишну. Согласно Авесте, орел - Сома или Хаома, обитает на космическом дереве, которое именуется «деревом орла с «высокими исцелениями» {Штернберг Л.Я., 1936, с. 118). Но особо хотелось бы обратить внимание на скандинавские параллели в культе орла. В качестве царя Валгаллы, Один (сравни якутское Одун) носит название орла, над цитаделью его парит орел. Один - орел, выступает учителем колдовства, врачевания.
Весьма интересно, что у саха при болезнях только человек, предком которого был орел, т.е. из рода, происходящего от орла (хоринского рода), мог быть высекателем огня. С этим следует сравнить то, что в индоиранской традиции орел и Агни, бог огня, он же принес огонь на землю. Примечательно, что имя хозяина Ольхона Хото восходит к якутскому хотой - «орел», а это значит, что в древности самого хозяина Ольхона почитали в виде орла {Галданова Г.Р., 1987, с. 50). По мнению Д.С.Дугарова, белоголовый орел,
живущий на Ольхоне, является (как патрон белых шаманов) полномочным представителем древнего бога Айа (Дугаров Д.С, 1991, с. 205).
Отсуствие этнонима меркит в якутской среде, обьясняется тем, что потомки меркитов, видимо, были вынуждены отказаться от старого имени, согласно тюрко-монгольской традиции, чтобы «ввести в заблуждение те «злые силы», которые вызвали тяжелую болезнь» (Жуковская Н.Л., 1980, с. 14). Табуация по-прежнему оставалась в силе, даже тогда, когда тотем обретал антропоморфные черты, и искусственно поддерживаемая представителями аристократических родов в целях сохранения гегемонии. Табуирование имени тотема, совпадающего с названием господствующего «божественного рода», равно, как запрет на имя родоначальника и наиболее знатных предков, означало в свою очередь необходимость евфемирования оригинального слова, ставшего сакральным (Зуев Ю.А., 1970, с. 77).
Например, Хомпоруун Хотой Айыы - имя духа, почитаемого представителями аристократии саха в качестве отдаленного предка. Этот дух, по воззрениям якутов, имеет обыкновение вселяться в темно-серого орла и показываться своим потомкам. С табуированием связывается то, что вместо «хотой танаралаах» или «хотой торуттээх» - имеющий покровителем орла или происшедший от орла, говорят еще «хоро танаралаах» или «хоро торуттээх» — имеющий покровителем хоро или происшедший от хоро, при чем хоро употребляется вместо хотой из предосторожности (харыстаан) (Ионов В.М., 1912).
Этническое самосознание саха говорит о том, что саха: «Биир Урун Аар тойон биипин уупуттан ыла дьоннуу омукпут» - «С одного племени Белого Престарелого господина, ставшие народом». Таким образом, в этносознании саха закрепилось устойчивое мнение, что они возникли от древнего племени. Главой пантеона якутской мифологии является Аар Айыы Тойон, образ которого слился с Юрюн Айыы Тойоном, или сначала они были тождественными. При этом предполагается этимологическая связь термина «аар» с общеиндоевропейской основой «ар», «арта» («божество», «порядок»).
Слово «аар» производится от санскритского «арйа», (благородный, арий) (Гоголев А.И., 1993, с. 14-15).
Действительно, якутские исследователи Н.А.Алексеев, А.И.Гоголев, Е.Н.Романова, Р.И.Бравина и Е.С.Сидоров пришли к выводу, что в мифологии, культуре и в языке саха прослеживается заметный индоиранский субстрат. Более того, как утверждает А.И.Гоголев, речь может идти о том, что предполагаемые предки саха сначала были индоираноязычными и только потом отуречены. Популяционно-генетические исследования HLA-маркеров проведенные В.В.Фефелевой среди монголоидных популяций Сибири, показали, что «якуты по происхождению не монголоиды, а европеоиды». По предположению исследователя, затем произошло смешение древних европеоидов с монголоидными племенами, что могло превратить предков якутов в тюркоязычную монголоидную этническую общность (Фефелева В.А., Высоцкая Г.С., 1987, с. .9 - 11).
Очень важно, что имя кыргыз в тюркской этнонимии, во многих случаях идентичное с чаркасами - черкесами, происходит от индоиранских слов «karkasa» или «sarkasa», обозначающих орла и грифа. По словам Ю.А.Зуева, культ орла, контаминировавшегося в представлениях древних с грифом, известен на данной территории со времени Аристея - Геродота. При этом народ «стрегущих золото грифов», оказывается обитателем Саяно-Алтая, в античных источниках присутствующего под названием Гиперборейские горы (Зуев Ю.А., 1967, с. 79). Следовательно, именно «стрегущие золото грифы» могли быть пазырыкцами. Примечательно, что именно гяньгунь (кыргызы) в китайских источниках описываются как люди рослые, с рыжими волосами и голубыми глазами. Отсюда можно сделать вывод о том, что внутри сообщества ираноязычных саков-скифов, существовал этнос, имевший тотемом, подобно древним ариям орла-грифа, и устойчиво сохранявший свою индоиранскую этнокультуру и язык.
Надо отметить, что к набору вариантов МТ ДНК пазырыкцев наиболее близким по структуре оказался «митохондриальный» генофонд самодийцев.
Отсюда предполагается, что в этносе пазырыкской культуры самодийский субстрат был ассимилирован иранским сакским суперстатом. При этом, местная монголоидная основа была самодийской, пришлая - европеидной -сакской (Молодим В.И., ПолосьмакН.В., 2001, с. 70-71).
Постольку представляется доказанным, что пазырыкская культура явилась основой этнокультуры народа саха, то важно выяснить, к какому племенному объединению следует отнести пазырыкцев. Находки цагангольских тамг в Монголии подтверждают гипотезу о юэчжийской принадлежности «пазырыкцев», выдвинутую С.И.Руденко. Юэчжи довольно надежно отождествляются с тохарами. Но юэчжи были неоднородными, в их состав входили, наряду с тохарами, и сармато-сакские племена (Кляшторный С.Г., 2000, с. 55-57). Постольку усуни и гяньгуни (кыргызы) появляются на исторической арене позднее тохаро-юэчжей, то не исключено что именно они являются их потомками. Описание событий, в которых участвовал шаньюй Чжичжи, подтверждает, что в конце I тыс. до н. э. кыргызы-гяньгуни обитали в Восточном Туркестане.
Хотелось бы отметить, что в страну Уйгуристан, в «крепкие горы» Рашид-ад-дин помещал племя бекрин или мекрин. Согласно его утверждению, что они не были ни монголами, ни уйгурами. Это был народ горцев, ходоков по горам (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 149). Исходя из того, что именно Восточный Туркестан была прародиной гяньгунь-кыргызов, то можно прийти к выводу, что мукрины или бекерины, возможно, являются потомками гяньгуней.
С.А.Аманжолов выдвинул довольно спорное предположение, что этнонимы бекин, бекулы и бекдели представляют собой название одного и того же племени меркитов. Корень этих этнонимов можно проследить в монгольском слове мэрк со значениями «мудрость, прозорливость, проницаемость, меткий» и в казахском берк «прочный, устойчивый, выдержанный, умный» (Аманжолов С.А., 1958, с. 65-67). При этом нельзя не заметить, что все эти качества относятся к различным качествам орла-беркута.
РОССИЙСКАЯ
41 ГОСУДАРСТВЕННАЯ
БИБЛИОТЕКА
Отсюда следует, что именно потомки гяньгунь-кыргызов, сохранившиеся среди тюрко-монгольских народов, могли получить название племени беков и орлов.
По Л.Н.Гумилеву меркиты были лесным племенем, обитавшим между Саянами и Ангарой, на который совершали набеги кыргызы. Исходя из этого он относил меркитов к самодийцам и таким образом, предков меркитов помещал в Саянском или Урянхайском крае. В ходе борьбы со своими извечными врагами кыргызами саянские лесовики объединились с курыканами - «курумчинскими кузнецами» (Гумилев Л.Н., 1993, с. 264). Следовательно, меркиты имели давние этнические связи с курумчинцами. О том, что предки саха, в течение нескольких веков враждовали с енисейскими кыргызами свидетельствуют не только китайские летописи, но и тот факт, что слова «кыргыс», «кыргыИыы» в языке саха означают — «сражение, война». Весьма любопытными представляется мнение В.Ф.Ермолаева, что в словосочетаниях сор кики или аба кики в языке саха сохранились сведения об их знакомстве или близком соседстве с племенами Алтая - шорцами и аба кижи (Ермолаев В.Ф., 1991, с. 135).
«Юань-чао-ми-ши» вводит меркитов в число монгольских племен. То же делает и Абуль-Гази. Рашид-ад-Дин равным образом относит их к одной группе с ойратами, хотя, может быть, только потому, что кочевья их были смежными. По его классификации, они отнесены к тюркским племенам, позже ставшим монголами (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 114). В «Тан-шу» они упоминаются под именем ми-ли-гэ (в юаньскую эпоху китайцы слово «меркэ» передавали иероглифами мэ-ли-ци). Для жилья они строили деревянные срубы, крытые берестой («Юань-чао-ми-ши» упоминает только о городках, служивших меркитам опорными пунктами), и жили охотой и коневодством. Милигэ составляли три аймака вместе с Дубо и Эчжи и входили в состав Восточного тюркского каганата в VII в. н.э., и проживали в горно-таежном районе Саян и вокруг озера Хубсугул. У них было много хороших лошадей, но зимой они охотились, чрезвычайно быстро передвигаясь на лыжах. По ночам занимались
воровством и грабежом, днем скрывались. Хягасы (кыргызы) ловили их и превращали в рабов (Бичурин Н.Я., 1953, с. 254).
О том, что дубо входили в состав тюрков, свидетельствует то, что их называли мума тукюэ т.е. «лыжные тюрки». По другим данным, они не знали ни скотоводства, ни землепашества и жили за счет собирательства, охоты и рыболовства. Дубо одевались в одежду из соболиных шкур и оленьей кожи, у них существовал обычай, умерших класть в гробы и ставили на горах или же привязывать на деревьях, т.е., подобно старинным саха, хоронили в «арангасах» {Бичурин Н.Я., 1953, с. 394).
Отсюда предполагается, что дубо имели самодийское происхождение. С меркитами отождествляли мелецкий род в составе чулымских татар — отуреченных самодийцев, которых И.Ф.Георги считал племенем, отколовшимся от «якутов-саха» (Гоголев А.К, 1993, с. 57). Но вряд ли меркиты имели связь с мелесами, т.к. в языке саха не прослеживается самодийский субстрат, тем более, что милиге — это чисто китайская транскрипция этнонима меркит.
С этим можно сравнить то, что дореволюционные исследователи этногенеза саха, оперировавшие преимущественно фольклорными и лингвистическими материалами, утверждали о саяно-енисейской прародине саха. Например, по П.Кларку, у вилюйских саха до середины XIX в. сохранялись предания о том, что в древности они кочевали в верховьях Енисея, затем около Байкала (Гоголев А.И., 1993, с. 54). Барон Майдель в XIX в. также зафиксировал предания об исходе саха с Енисея: «По древнему якутскому сказанию, которое и теперь на Лене известно, якуты первоначально обитали ка Енисее, в стороне Красноярска; были оттуда вытеснены и перешли на восток, в бурятские степи» (Ксенофонтов Г.В., 1992, с. 73). Этот сюжет присутствовал в работах Н.Ф.Остолопова, Н.Н.Щукина, Н.А.Кострова, в которых конкретизировались сведения фольклорных источников: исторический предок саха Омогой Баай со своим народом обитал на Енисее, оттуда был вытеснен в
бурятскую степь. Таким образом, на основе фольклорных данных уже тогда стала муссироваться проблема енисейской прародины саха.
В некоторых преданиях прародиной саха считается страна Ураанхай. Еще рассказывается о том, что предок саха Омогой Баай, в древнее время проживал в стране Ураанхай. Предки саха со всеми богатствами и стадом переселились из этой страны в Прибайкалье (Боло СИ., 1994, с. 22). Прежние исследователи при этом указывали, что имя «уранкай» выступает как название целого тувинского народа. По свидетельству же Рашид-ад-дина, племя лесных урянхатов или сайн-урянхи не были настоящими урянхайцами, а получили это название исходя из того, что являлись «лесным народом» (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 123).
Постольку меркиты, входили в состав кыргызской державы, то весьма любопытными представляются предания, связывающие предков саха с кыргызами. Так, по одним фольклорным данным предки саха «пришли из страны, находящейся на три тысячи верст южнее того места, где стоит Иркутск. Киргиз Сарабай Тойон и его жена Сайсар, родом татарка, с детьми своими отправились со своей родины на север. Сарабай Тойон умер в том месте, где ныне стоит Иркутск, а жена его с детьми отправилась дальше и прибыла на то место, где ныне стоит г. Якутск» (Трощанский В.Ф., 1902, с. 14). С этим сравнивается тот факт, что Сары бий считается родоначальником всего кыргызского народа (Петров КЕ., 1963, с. 53).
Стоит отметить, что дубо, по сведениям «Тань-шу», были одним из племен теле, т.е. относились к огузо-уйгурским племенам. А.Тиваненко же пришел к выводу о том, что меркиты были прямыми потомками селенгинских уйгуров. О возможном участии уйгуров в этногенезе меркитов говорит наличие племени под названием уйгур среди удуит-меркитов. В связи с этим хотелось бы отметить, что об уйгурском компоненте в культуре саха писали такие исследователи, как Г.Вамбери, Д.А.Кочнев, Г.В. Ксенофонтов, И.В.Константинов и А.И.Гоголев.
Меркиты обитали по всей долине р. Селенги. На юге своей территории они
граничили с кереитами, а на юге или юго-востоке с монголами. В олонхо
«Дугуйа Бого» дается географическое описание, соответствующее
исторической обстановке Монголии и Забайкалью XII в. Так, самым благодатным местом Среднего мира является долина озера Улуу Байгал (Великий Байкал), в которой, естественно, могли проживать предки саха. К юго-востоку от них расположены владения Могол Тойона и Мунха Хатын, которые враждовали с народом Арсан Дуолайа, владыки Нижнего мира, которых можно отождествить с чжурчжэнями. Особенно интересно то, что в Верхнем мире, к востоку от него расположена страна Хоро Сирэ, где живут много колдунов, воинственных шаманов. В них можно усмотреть владения кереитов и многочисленных монголоязычных племен, кочевавших по Монголии: хорлосов, хонкиратов и т.д. Сразу за ней находится страна Кыдат-Кытай, страна теплая, вечно зеленая. В ней нетрудно узнать восточнотуркестанские владения кара-киданьских гурханов {Васильев Ф.Ф., 1995, с. 50).
Считается, что после ухода основной массы огузо-уйгурского населения на запад территорию Монголии с X-XI вв. постепенно заселяли монголы, вышедшие из своей прародины — Большого Хингана и верховий Амура. Продвижение монголов на запад «сопровождалось вытеснением и ассимиляцией местных тюркоязычных объединений и группировок» (Кызласов Л.Р., 1975, с. 171). Как полагает китайский исследователь Илинчжэнь, кереиты и найманы были все-таки монголами, но управлялись христианизированной тюркоязычной знатью (Кычанов Е.И., 1997, с. 178).
Весьма примечательно, что весь скотоводческий лексикон и термины для разных видов домашнего скота, кроме лошадей, собак и свиньей монголы полностью заимствовали от тюрков (Кызласов Л.Р., 1975, с. 171). Поэтому, хотелось бы сказать о том, что скотоводческий лексикон саха, по мнению Н.К.Антонова, монгольского происхождения, однако его оспаривает Г.В.Попов, объясняющий его на базе тюркских языков. Необходимо сказать, что якутские
термины оседлого скотоводства, возникшие в связи с устройством теплого хлева, скотских дворов, загонов, изгородей, заготовкой сена на зиму имеют параллели в монгольских языках (Антонов Н.К., 1971, с. 47). Отсюда утверждается, что первыми оседлыми скотоводами на севере, могли быть монголоязычные племена, но Г.В.Попов и для них находит древнетюркские параллели, что опять же говорит о заимствовании скотоводства предками монголов от тюркоязычных соседей или, скорее, о тюркоязычии их предков.
Нужно отметить, что фольклорные источники в большинстве случаев предка саха Эллэя, иногда Омогоя называют выходцем из татар. Этноним татары в разные эпохи применялся к разным монголоязычным и тюркоязычным этносам. В домонгольскую эпоху он служил в качестве тюркского обозначения монголоязычных шивеев-сяньби. По словам Рашид-ад-дина, в прежние времена татары были чрезвычайно могущественными, и многие тюркские племена стали известными под их именем (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 102—103). Отсюда следует, что именно воинственные отуз-татары (шивеи) могли принести монгольский язык в район Байкала и в результате их господства, баргуты и другие ранее тюркские племена стали переходить на их язык.
Известно о том, что в некоторых преданиях причиной переселения предков саха с родины называется война между татарами и народом нуучча. Так как слово нуучча ныне служит для обозначения русских, то отсюда возникло огромное недоверие к фольклорным материалам саха как к достоверному историческому источнику. Но заставляет задуматься тот факт, что слово нуучча могло произойти от обозначения чжурчжэней - «ниуча» от «нюйчжень». Поэтому все становится понятным, если допустить, что нуучча фольклора саха - это не русские, а нюйчжэнь-чжурчжэни. Ведь из истории известно, о долгом и кровопролитном противостоянии между татарами, в состав которых можно включить монголов и чжурчжэнями. Древний воинский обычай саха «тэллэх булунуу» - «добыть себе постель» фиксируется именно у буир-нурских татар. Согласно «Сокровенному сказанию», во время казни плененных татар, они бросились на победителей вынув спрятанные за пазуху
ножи, на победителей решив: «Умирать, так умрем, по крайней мере, на подушках (из тел врагов)».
Ранее приведенный сюжет о походе монголов на Ангару во времена правления ханши Сорхухтани (середина XIII в.) встречается в труде Рашид-ад-дина в месте, где рассказывается о племени татар. Согласно ему, племена татар, дурбан, салджиут, катакин объединились и проживали в низовьях рек, где берет начало река Анкара-мурен. При этом говорится, что Ангара течет в одну область, по соседству, с которым находится море. Эта область состояла из четырех округов, лошади у них были пегими (ала) и было много серебра {Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 102). Следует заметить, что все эти племена входили в состав конфедерации Джамухи и могли именно после его поражения переселится в Прибайкалье. Здесь нельзя не заметить удивительную связь этих данных с фольклорными источниками саха о своих предках. Так, согласно им, их предки из племени татар, проиграв в войне, бежали и до переселения на Лену проживали по Ангаре. Среди татар было племя алчин или алчи, данный этноним отождествляется с ала-алакчинами. В области за Ангарой можно включить часть территории Якутии, отсюда следует, что именно туда была направлена монгольская экспедиция, окончившаяся неудачей из-за сложности климата.
Однако данное сообщение Рашид-ад-дина о местожительстве татар, видимо, следует отнести к более раннему периоду. Поскольку, наряду с татарами, здесь упомянуты чисто монгольские племена из отдела нирун, следует, что именно территория Прибайкалья была прародиной монголов, где шивей-татары поглотили ранее тюркоязычные племена. К тому же считается, что часть отуз-татар племя «больших шивей» обитала в Приангарье. Весьма любопытно, что впервые именно среди татарских племен в первой половине XII в. упоминаются «ойрат-бурийаты». Разгромленные в районе озера Буир-Нора первыми монгольскими хаканами они отступили в леса Прибайкалья. Поэтому здесь перед нами встает проблема времени проникновения
монголоязычных в Прибайкалье и взаимной ассимиляции с тюркоязычными соседями.
К северу от Киданьского государства в начале X в. складываются предпосылки для образования одного из первых монгольских государств-союзов племен, представлявших большую потенциальную опасность для Ляо. В основном источнике по истории Киданьского государства; Ляо ши; по отношению к этим племенам применяется собирательное название цзубу. В киданьских письменных источниках (Ляо ши, Циданъ го чжи) четко различаются термины цзубу и шивэй, т.е. татар.
Л.Л.Викторовой была высказана гипотеза о том, что кидани называли различные тюркоязычные племена, генетически связанные с тюрками и уйгурами, собирательным словом «цзубу» (Викторова ЛЛ., 1980, с. 197). Прежде всего, в состав «цзубу» входили кереиты (центральная группа) найманы (сев.-зап. группа), меркиты (сев.группа). Киданьское слово — иероглиф «цзубу» принято выводить от тибетского «сог-по». Весьма любопытно, что под этим названием тибетские источники обозначали сначала согдийцев, затем монголов (Там же, с. 80).
У Рашид ад-дина есть сообщение о немногочисленном племени тикин, близко родственном найманам, проживавшим в соседстве с ними. Из этого сообщения проистекает то, что государство племени тикин в степной Монголии некогда было гораздо могущественнее, чем ханства Ван-хана (кереитов), Таяна (найманского хана) и их предков (Рашид-ад-дин, т. 1, кн. 1, с. 114). Наименование тикин К.Е.Петров ставил в связь с титулом - именем уйгур тегин (принц). Оно могло означать «ханский, царский» род (Петров К.Е., 1963, с. 86). Весьма любопытно, что исходя из того, что Березин имя этого племени читал как «бикин», другие ученые связывали его с бекринами-меркитами. Л.Н.Гумилев отождествлял их с алакчинами в китайской передаче бики-бома (Гумилев Л.И., 1998, с. 325). Необходимо напомнить, что согласно Г.В.Ксенофонтову, третья волна пришельцев на Среднюю Лену прибыла в XII в., во главе их стоял род уйгурских тегинов. Следует выделить то, что время
господства племени «тикин» в Северной Монголии совпадает с образованием кочевого объединения «цзубу».
Г.В.Ксенофонтов в свое время отметил потрясающее сходство между библейскими сюжетами и «Эллэйадой» и выдвинул гипотезу о тождественности библейского рассказа об Иакове с якутской легендой об Эллэе. Прежде всего, еврейский Иаков тоже имеет престарелого и слепого отца, как и Эллэй якутских сказаний. Затем, как Эллэй, Иаков спасается бегством на чужбину. После этого Иаков, как и Эллэй, служит у богатого Лавана пастухом его стад. У Лавана, как у Омогоя, есть две дочери, из которых Рахиль — красавица, а Лия некрасива и к тому же у нее больные глаза, как и одна из дочерей Омогоя {Ксенофонтое Г.В., Архив ЯНЦ СО РАН, Ф.4, Оп.1, Д.80).
Из безусловной древности мотивов «Эллэйады» исключается возможность проникновения в нее библейских мотивов после принятия саха православной веры. Исходя из данных сопоставлений, представляется совершенно не изученной проблема влияния христианства и Библии на становление мировоззрения кочевников Монголии Х-ХП вв. Так, христианами были кереиты, самое многочисленное и культурное из монгольских племен, христианская идеология была распространена и у найманов, и у каракиданей. Большая часть кочевников, покоренных Чингисханом, так или иначе примыкала к христианству (Гумилев Л.Н., 1970, с. 469). Есть данные, утверждающие о принятии несторианской религии меркитами.
Что касается кереитов, могущественного объединения кочевых племен на территории Монголии в XII в., то одни ученые видят в них тюркоязычных, другие считают их монголоязычными (Румянцев Г.Н., 1962, с. 137). Рашид-ад-дин утверждал о том, что первоначально родными землями кереитов были Иртыш и Алтай, на основе китайских источников выдвигается версия об их происхождении от канглы и огузов. Известно о тесной, а возможно, и генетической связи канглов с кераитским улусом Тогрул-хана. Представители канглийской знати, например упомянутый в «Юань-ши» Кайранбай, служили при дворе кераитских ханов, а китайское сочинение «Менуэр-шицзы» прямо
пишет об их родстве: «Кераиты были предками канглы. Западные именовались канглы, восточные кераитами» (Кадырбаев А.Ш., 1990, с. 35-36).
Л.Л.Викторова отождествляла тюрков-шато, название которых с китайского переводится как «ворон», с кереитами, название которых также происходит от монгольского кэрэ - ворон {Викторова Л.Л., 1980, с. 197). Саха имели обыкновение перед самым сражением издавать крики ворона с восклицанием «ойдоо, ойдоо» (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 207). Прежде всего, Хара Суорун Улуу Тойон — «Черный Ворон Великий Господин» был покровителем родовых тойонов саха, кангаласский Тыгын за покровительством обращался к нему (Там же, с. 57). Следовательно, в древности ворон был предком-тотемом некоторых предков саха, как и кереитов. В то же время нельзя не заметить, что Е.И.Кычанов кереитов, как и найман, относит к племенам «кыргызского великодержавия». Поэтому надо сказать, что, по данным Я.И.Линденау, предки саха противостояли не только монголам, но и кыргысам. Как известно, меркиты противостояли не только ордам Чингисхана, но и кереитам Тогрул Ван-хана.
В состав калмыков входил род соха-сохад, имя которого отождествляется с саха (Эрдниев У.Э., 1980, с. 32, 69). Здесь следует привести тот факт, что в генезисе позднеойратского объединения активное участие принимали остатки кереитов, у которых имелось племя под названием сахаэт (Авляев Г.О., 1994, с. 88-89, 134). Казахский историк М.Тынышпаев выводил саха и хакасское племя сагай от кереитов, в их составе мы и обнаруживаем сахаэтов (Тынышпаев М., 1925, с. 12-14). П.А.Ойунский в опубликованной в 1928 г. статье также присоединяется к этому выводу (Ойунский П.А., 1928, с. 39-44). Данное племя можно увидеть в роде саху — каракалпакского племени ашамайлы, считающимся частью кереев (Жданко Т.А., 1950., с. 122). Н.А.Сердобов утверждал, что тувинцы, хакасы, саха имеют общие этнические корни через кереев, исходним местом обитания, которых были Восточные Саяны. Сам он считал тюркизм первичным явлением в формировании кереитов (Сердобов Н.А., 1971, с. 125-127).
Когда Чингисхан воевал с тайджиутами, к нему присоединились тюркские племена куркан и сакаит (сахаэт, сагаит), позже вошедшие в состав монголов {Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 125). От этих сагаит, возможно произошли сагайцы - хакасское племя. Таким образом, существовало отдельное тюркское (омонголенное) племя саха, сакаит, возможно, осколки племени теле секйе (согэ, сыгйе), представленное в родоплеменном составе туркмен (сака, сахгар) и алтайцев (сагат, сакал), кыргызов (саке, сака), вошли в качестве отдельного племени в состав кереитского объединения. Происхождение этнонима сак, саха среди тюркских народов связана с древними саками, название которых в форме сах, саха зафиксировано в китайском письме, где речь идет о взятии Лояна в 311г. войсками Ши Лэ (связано с согдийцами). Отсюда допускается, что имя древнего народа саха (зак, сака) могло сохраниться в виде божества зла — Сах.
Таким образом, между саха и территорией дочингисханской Монголии существует еще совершенно неизученная связь. При этом исследование могло бы происходить параллельно: с одной стороны, как изучение связи языковых и фольклорных данных саха с языком и фольклором Монголии, а с другой — как изучение этнической истории меркитов и кереитов, а также других племен Монголии X-XII вв. и их связи с саха.
1.3. Предок саха Омогой или Забайкальская прародина саха
По данным якутского фольклора, народ саха в основном происходит от двух корней: Омогоя из племени «бырааскай» (бурят) и Эллэя — из татар (тюрков). В этносознании саха существует разделение на потомков Эллэя и потомков Омогоя. Потомки Омогоя - это «худшие» люди, уступившие власть потомкам Эллэя. Омогой иногда выступает как представитель племени ураанхай, татар, саха. К потомкам Омогоя С.И.Боло относил намцев, кобеконцев, бетунцев, сыланцев и дьохсогонцев {Боло СИ., 1994, с. 236). По фольклорным сведениям саха, их предки долгое время жили вместе с народом бэрээт по хребтам Ат-Дабаан, Озус-Дабаан, Хаамар-Дабаан {Там же, с. 31-32).
В Западном Забайкалье имеется хребет под названием Хаамар-Дабаан. Его название пытаются объяснить средствами монгольских языков, однако, на языке саха он получает гораздо более точное определение: хребет, на который можно забраться пешком. Нам хотелось бы подробно остановиться на том факте, что в эпоху войн Чингисхана там обитал народ под названием меркит, считающийся исчезнувшим с лица земли.
В X в. на смену могильникам хойцегорского (уйгуро-телесцы) этапа, бурхотуйской в Восточном Забайкалье (шивеи-татары) и курумчинской культур (бома-алаты) приходят обычно отождествляемые с меркитами памятники саянтуйского этапа раннемонгольской культуры. Надо отметить и тот факт, что центральноазиатский антропологический тип образовался после X в. в регионе Байкала, из забайкальских вариантов, причисляемых к туранскому типу (Константинов КВ., 1975, с. 138).
Меркиты издавно враждовали и постоянно воевали с татарами, кереитами и с монголами, что опять же говорит об их принадлежности, скорее, к тюркам, чем к монголоязычным этносам. Из киданьской летописи «Ляо-ши», известно о том, что между киданями и «мэйлицзи» (меркиты), не раз вспыхивали ожесточенные сражения. Вполне вероятно, что они боролись с киданями за владычество над всей Монголией. Но когда киданьский гурхан Элюй Даши во главе разгромленной орды бежал через территорию Монголии, спасаясь от преследующих его чжурчжэней (ниуча), то меркиты упоминаются в числе поддержавших его монгольских племен.
Прежде всего, меркеты считаются одним из древнейших племен монголов. В «Сокровенном сказании» и в сочинении Рашид-ад-дина им отведено, больше места, чем другим народам, как будто только меркиты представляли серьезную угрозу монголам, стремившимся завладеть всем миром. Западноевропейские путешественники в своих воспоминаниях отразили этническое самосознание средневековых монголов, согласно которому они состояли из трех народов: йека-монголов, су-монголов или татар и меркитов (Карпини, 1997, с. 43). Это факт, свидетельствующий о том, что тогдашние монголы признавали во
враждебных им меркитах и татарах ближайших родственников, хотя это не нашло место в официальной точке зрения, отражен в письменных источниках.
Чингисхан одержал победу над меркитами только в союзе с вождями других монгольских племен. Рашид-ад-дин пишет о меркитах, что «это племя имело многочисленное, чрезвычайно воинственное и сильное войско. Меркеты - это часть монгольского племени. Они сражались и воевали с Чингисханом и Ван-ханом» (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 114). Меркит (мергит, мергет, меркет, меркт, мергт), в единственном числе мерген (мергн - калмыцкий, мэргэн -халхасский), означает «меткий, стрелок, удачливый охотник, снайпер».
Весьма любопытным представляется тот факт, что меркиты разделялись на три племени, по - монгольски гурван-меркит (три меркита), подобно тому, как саха назывались Ус Саха — три саха. Следует отметить, что Рашид-ад-дин иногда ставит знак тождества между меркитами и удуитами: «Их также называют племенем удуит, хотя некоторая часть монголов называет меркитов мекритами, смысл обоих (названий) один и тот же» (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 114). По Рашид-ад-дину, удуит-меркиты, делились в свою очередь, на четыре ветви - уйкур, мудан, тудаклин, джиюн. Эти названия меркитских племен, выводятся от якутских слов: тутаклин от слова саха тутаах — «главный», мудан от модун «могучий», джиюн — вероятно дьин «настоящие», уйкур — от уйгуур, но есть и монгольские объяснения данных этнонимов.
Царским родом меркитов являлось племя хаат-хаатай, именуемое иначе асаханами. Название данного племени происходит от тотемного названия хотой (орел). Так как, буква о в монгольских языках переходит в а, то получается хаатай. Весьма интересен и тот факт, что хоас-меркитов иначе называли увас-меркитами. Среди эвенков они присутствуют под названием увачан. Имя этого племени сравнивается со словом саха убай — «старший брат». Примечательно, что род Увачан на Нижней Тунгуске считался имевшим «примесь якутской крови» и сочетал в своем хозяйстве скотоводство и оленеводство (Туголуков В.А., 1985, с. 139).
В связи с этим хотелось бы подчеркнуть данные об участии двух компонентов в этногенезе саха, один из которых связан с монголами: «У якутов одна ветвь - монголы, а другая восходит к Татаару Тайме, проживавшему на земле ураангхай». Следует заметить, что этот фольклорный источник довольно точно отражает исторические события: «На южной стороне именитого озера Байкал есть, говорят, родина монгольского племени. В старину на этой земле, где господствовал тогда Чынгыс Хаан, вспыхнула огненная битва, всколыхнувшая весь мир» {Предания, легенды и мифы саха (якутов)., 1995, с. 57).
В китайских источниках, племя мэнгу (монгол) упоминается еще в первой половине XII в. Но они рисуются народом великанов (высотой около 2,5 м). Весьма любопытно, что К.Риттер пришел к выводу, что имя «мэнгу» очень похоже по звучанию на «монгу», т.е. «монголы», «принадлежало одному племени речной области Байкала еще за два века до Чингисхана» {Медведев В.Е., 1984, с. 163). Данное племя мэнгу - народ титанов, в котором видят монголов, нанесло поражение многочисленной армии чжурчжэней (ниуча).
Хотелось бы сказать о том, что в якутской мифологии и эпосе Туонэ Могол Тойон - первопредок саха, страна Могол Тойоно находится на Средней земле. Следовательно, первоначальными носителями этнонима монгол или старинного могол могли быть тюркоязычные роды. К тому же следует добавить что этноним монгол, возможно, происходит от уйгурского слова монгул, алтайского монгус - со значением «сильный, герой, боец» (Дугаров Д. С, 2000, с. 204-206).
Согласно фольклорному источнику, предки саха, когда жили вокруг Байкала и реки Ангара, у них был кузнец по имени Туонэ Могол (Боло СИ. 1994, с. 71). Исходя из этого, следует предполагать, что первоначально монголы, были для предков саха — меркитов соседней, родственной и зависимой от них группой племен, их темирчинами - кузнецами. Весьма интересно, что западнобурятские предания курумчинские древности связывают с народом «хоро-монгол». К тому же С.Ш.Чагдуровым в Горной Бурятии
(хребет Хаамар-Дабаан и Саяны) была выявлена система топонимов с основой «монгол»: речка Монгол, хребет Монго, местность Монголжон и т.д. (Коновалов П.Б., 1955, с. 124).
Я.И.Линденау отмечал, что саха монголов знают под именем «мункал». Слово «мунхаал» в качестве в этнонима встречается в олонхо «Мюлдью Бого» в сочетании со словом ойуун (шаман). В этом олонхо встречается и слово «могол» при упоминании урасы (юрты) (Зыков Ф.М., 1986, с. 58). Слово «мунхаал» происходит от мунха - «рыболовная сеть», отсюда следует, что монголов связывали с рыболовством. Следовательно, в этносознании саха слово «могол» - древнее самоназвание предков, «мунхаал» - чуждого народа, с нелестным эпитетом - «горемычный», «бедовый». Согласно Рашид-ад-дину, «слово монгол сперва звучало мунгол, т.е. «бессильный» и «простосердечный» (Рашид-ад-дин, т. 1, кн. 1, с. 154).
Таким образом, в этногенезе средневековых монголов могло участвовать два племени со сходным названием. К такому же выводу пришли Л.Л.Викторова и Е.В.Медведев. Одно из них упоминается в связи с племенем мэнгу-шивей, связываемых с приамурскими мангутами, а также с одноименным монгольским племенем. Другое название восходит к тюркоязычным народам. Именно оно и могло послужить самоназванием монголов, хотя для предков саха - меркитов оно, видимо, также служило в качестве собственного названия.
Можно прийти к выводу о том, что тюркоязычные меркиты составляли немногочисленный господствующий клан, вокруг которого постепенно вырос многочисленный монгольский народ. Этому соответствует и тот факт, что у саха слова, относящиеся к челяди, второстепенным женам, детям, являются монгольскими. Установлено, что вся терминология, обозначающая бедные слей населения (дьадьаны, буу, буокан) - работников, служителей и слуг (симэхеин, сорук боллур, догор, догуЬуол и т.п.) - заимствована из монгольского языка. На этом основании Н.К.Антонов выдвинул положение о существовании такого периода в истории предков саха, когда они могли быть «господствующим
слоем над монголоязычными племенами, бывшими под их властью, и позволяли обращаться к нойонам с командным тоном в смысле "эй, парень!"» (Антонов Н.К., 1971, с. 117).
Следует заметить, что в некоторых случаях меркитов заменяют тайчиутами — племенем монгольских «царевичей», также обитавшими по Селенге. Тайчиуты считались лесным племенем, так как «их стоянки были между страною монголов, киргизов и баргутов» (Рашид-ад-дин, т.1, к.1, с. 123). Например, по Рашид-ад-дину, меркиты еще в раннем возрасте Чингисхана одержали над ним победу и держали его в плену, в других источниках этот эпизод связывается с тайчиутами (Там же, с. 114-115). Возможно, меркиты находились настолько в тесных кровнородственных отношениях с тайчиутами и татарами, что часто отождествляются с ними. Так, Токта, царь меркитов, якобы был из племени татар (Там же, с. 137). Братья его Кодан-Орчан были вождями тайчиутов, Алак-Удур из племени меркит (иногда татар), претендовавший, наряду с Джамухой и Темучжином, на власть над всей Монголией, руководил татарами в сражении в местности Далан-Нэмургес (Там же, с. 106).
Д.С.Дугаров сделал вывод, что тайчиуты могли иметь теле - уйгурское происхождение. При этом он исходит из того, что тайчиуты танцевали хороводный танец, по его мнению, имеющий тохарское, т.е. индоевропейское происхождение. Так, он обращает внимание на то, что, согласно Рашид-ад-дину, потомки Накунтайши, брата Есугея, во времена возвышения Чингисхана ушли к тайчиутам и вместе с ними скрылись в северных сибирских лесах (Дугаров Д.С., 1991, с. 122). В шаманском призывании Знамени великого монгольского завоевателя есть строки, якобы сказанные им лично: «Переходя Гуа-дов, я превратил меркитских тайджиутов в муку» (Тиваненко А., 1991, с. 6).
В монгольских источниках говорится о былом величии меркитского племени, сокрушенного только в результате обьединения всех монгольских племен. Так, изучение биографий многих монгольских предводителей, позволяет нам сделать вывод о том, что все они в свое время немало претерпели
или попросту были рабами воинственных меркитов. Например, сам великий Тогрул-хан, государь кереитского народа, «в кожухе из черно-рябого козленка, в Селенгинской пустыне Буури-кеере толок ведь просо в Меркитских ступах» (Козин С.А., 1941, с. 122).
Впоследствии грозный полководец Джамуха также в свое время испытал меркитскую неволю. Тохтай-беки, меркитский государь, ограбил Джамуху, так, что тот еле унес ноги и был вынужден поклониться ему: «Я подчиняюсь и пребуду покорным отцу моему, чтобы помогать ему». После этого Джамуха со своими нукерами прибыл к Тохтоа и стал нести службу при дворе (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 190-191). Меркиты разгромили и держали в рабстве также Темучжина, возможно, именно там он встретился с таким же, как он, сиротой Джамухой, но приемным сыном меркитского вождя: «Неожиданно некоторое количество (людей) из племени меркит напали на него, захватили, увели и стерегли до тех пор, пока по прошествии некоторого времени, не прислали им кое-что из дома Чингисхана и не взяли его обратно» (Там же, с. 115).
У разных поколений якутоведов существует спор о том, когда предки саха могли прийти на Среднюю Лену: до или после возникновения Монгольской империи. Иначе вопрос сводится к тому, знали ли предки саха Чингисхана? В то же время до сих пор невыясненным является происхождение слова Чингис, которое принял в качестве своего нового названия удачливый военачальник Темучжин. Поэтому надо сказать, что, по представлениям саха, Джылга-Хаан или Чыныс-Хаан является воплощением всемогущей судьбы и неумолимого рока. Он заранее предопределяет судьбу всего сущего в ходе земных дел и является как бы олицетворением твердости мирового порядка, нерушимости его законов. Джылга-Хаан имеет несколько имен: Джылга-Тойон, Одун-биис, Чынгыс-хаан, Чынгыс-Халлаан. В некоторых фольклорных источниках именно Чыныс Хаан считается первым саха (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 164).
Первая часть «Сокровенного сказания» монголов, где рассказывается о предках клана борджигин, безусловно, представляет собой этногенетическую легенду о происхождении монгольского народа. Она нам любопытна, по той
причине, что упоминаемые в этой связи племена баргут, хори (ветвь туматов), урянхай, байаут проживали на территории Забайкалья, с ними же связывается происхождение южных предков саха. Так, отцом Бодоньчара, давшего начало клану борджигин, по матери - хоринскому роду, мог быть Маалих из байаутов, но у того еще был сын. Не исключается и то, что отцом его мог быть сам Добун-мерген, потомок Буртэ-Чино, но тогда непонятно, почему монгольский автор заострил внимание на его ранней смерти. Примечательно, что Бодоньчар предстает перед нами в качестве охотника с белым кречетом в руках, которому помогали волки, подобно предкам древних усуней и тюрков.
По данным же Рашид-ад-дина, начало роду кият-борджигин дал Есугей:
«Дети в роду Есукэй-бахадура (отца Темучина) рождались большею частью с
серыми глазами и белокурые». Надо отметить, что среди захоронений
саянтуйского типа Байкальского региона, с которыми связывают меркитов,
обнаружены отдельные черепа с ярко выраженными европеидными чертами.
Ранее утверждалось о монгольской принадлежности этих могил, но
Б.Б.Дашибалов считает, что они, скорее всего, связаны с тюркоязычной средой
(Дашибалов Б.Б., 2003, с. 105). Поэтому необходимо сказать, что еще
дореволюционные исследователи (Р.К.Маака, А.Ф.Миддендорфа,
В.Л.Серошевского и др.) отметили присуствие туранского типа среди саха. Его составляли люди с высоким, с продолговатым овальным лицом, с прямым с горбинкой носом и широкими глазами, он прослеживался до середины XIX в. среди князцов и богачей.
Согласно «Сокровенному сказанию», мать Темучжина Оэлун-экэ из племени хонхират была ранее невестой меркитского вождя Еке-Чиледу и была угнано Есугеем из племени тайчиут. Начало историческим событиям, приведшим к образованию Монгольской империи, положил набег отряда меркитов в количестве 300 человек на кочевья племени кият-борджигинов, приведшей к похищению жены Темучина Бортэ. Долго искали меркиты сына Есугея: «метались туда и сюда, шли по его следу по таким болотам, по такой чаще, что сытому змею и не проползти» {Козин С.А., 1941, с. 97). Даже после их
ухода Темучжин был настолько напуган, что не сразу поверил в чудесное спасение и просидел в болоте еще три дня, пока не убедился, что захватчики отправились домой. «Великий ужас я испытал», - признавался на старости лет Чингисхан {Там же, с. 98). Надо сказать, что нападение последовало сразу же после сватовства Темучина к нареченной невесте из племени унгират (хонхират).
В 1180 г. 40-тысячное войско владыки кереитов Тогрула и предводителя племени джаджират Джамуки (позже уничтоженных в борьбе за власть), и вождя клана кият-борджигин Темучина, перевалив хребет Хаамар-Дабаан, в степи Буура-Кеере вероломно напало на спящее племя меркитов и подвергло их полному разгрому. Великое разорение постигло хоть и, видимо, немногочисленное, но могущественное племя: «Три сотни меркитов, что некогда окружили Буркан, были до последнего колена развеяны пеплом. Оставшихся женщин обратили в наложниц и в домашнюю прислугу» (Там же, с. 104). Только Тохтоо-Боко и Даир-Усун, будучи предупреждены рыбаками, соболыциками и охотниками, вместе, двинулись вниз по Селенге и с немногими людьми скрылись в Баргузине.
С этими историческими сведениями стыкуются предания саха о предке Омогоя: «Где-то далеко на юге, в бурятской земле, жил некогда человек по имени Омогой, отличавшийся большой силой и тяжелым, драчливым характером. Он обижал всех своих соседей, похищал их имущество и не признавал ничего, кроме своей воли. Выведенные из терпения соседи решили его убить. Узнав об этом, Омогой бежал» {Токарев С.А., 1940, с. 14).
По «Сокровенному сказанию» монголов Бортэ меркиты «передали на волю младшего брата Чиледуя по имени Чильгир-Боко. В его-то воле она все время и находилась». Оказывается, что при виде «монгольских войск Чильгир-Боко также бежал следом за Тохтао-беки, ибо знал, что Темучжин ни за что не простит ему превращения Борте в свою наложницу» {Козин С.А., 1941, с. 103). «Сокровенное сказание» весьма восторженно описывает бегство обидчика
Темучина. Там описывается, как Чильгир бежал, спасая свою жизнь, после этого он совершенно исчезает.
Согласно фольклорным источникам, предок саха Омогой на своей родине был известным удальцом, вором-конокрадом: «Жил некогда, далеко на юге, человек сильный, господин богатый, по имени Джугун. Был у него сын Онохой — силач, вор, разбойник, про которого говорили, что он «восемдесять амбаров сломал, девяноста людей убил»... Долго он обижал соседей, крал, насильничал, наконец, истощилось их терпение, заговорил гнев. Собрались и решили отомстить Онохою, сыну Джугуна. Услышавши, что идут с большим войском, он испугался, забрал имущество, людей, скот, жен и детей и пустился бежать. Бежал, уходил долго, пока не попал на реку, текущую на север» (Серошевский АЛ, 1993, с. 200).
Поэтому есть серьезные основания утверждать о том, что прототипом прародителя саха Омогоя стал вполне реальная историческая личность, а именно Чильгир-Боко. Его имя в якутском языке означает «крепкий силач». По фольклорной версии, предок саха парень Оноохой на своей родине не смог ужиться, воровал и убивал. Поэтому грозный владыка отправил за ним погоню, требуя жестоко наказать, боясь возмездия, он бежал из «братской» степи на северо-запад. Прибыв на Лену, он стал Омогоем богачом. Или рассказывается о том, что Омогой Баай — представитель «братских» т.е. бурятского народа «проживая в стране татар в результате вражды был вынужден бежать, куда понесут ноги» (Боло СИ., 1994, с. 31-32).
Данное утверждение можно дополнить и пересказом предания саха Н.К.Витзеном в XVII в. Как он пишет: «В прежние времена в лесах, находящихся около Якутска, жили чужестранцы, пришедшие из Казимота и называемые казимотцами, вместе с довольно значительным количеством якутов. Они оставались у коратов, живших вместе с ними, и через некоторое время напали на бурят, отобрали у них скот и всю утварь, многих убили, а остальных угнали в рабство» (Иванов В.Н., 1978, с. 18). В ответ буряты собрались, напали на них и многих убили и увезли в рабство. А.П.Окладников
справедливо замечает, что в начале предания говорилось не о лесах, находящихся «около Якутска», а о какой-то иной стране, откуда предки саха ушли на Верхнюю Лену {Окладников А.П., 1955, с. 362). Надо отметить удивительное сходство предания саха о своем бегстве из региона Байкала со сведениями о столкновении монголов с меркитами, в итоге которого к власти пришел Темучин - будущий покоритель Вселенной Чингисхан. Здесь следует отметить, что чужестранцы эти проживали вместе с коратами, т.е. с хоринцами, под бурятами, возможно, имеются в виду потомки Буртэ-Чино - монголы.
Весьма любопытно, что с Омогоем связано предание о неуживчивом сыне, бытовавшее и среди урянхайцев-дархатов, бессменных охранников могилы Чингисхана. В нем, отец также изгоняет своего сына после того, как он крадет его лошадь, и проклинает его со словами: «пусть он навеки не имеет потомства» (Там же, с. 359). В.Л.Серошевский приводит любопытную легенду о Чингисе, как о якутском царе, который покорил все народы земли. Следует заметить, что в данной легенде упоминается романтическая история, связанная с девушкой неписаной красоты, из-за которой возникла ссора между старым и молодым богатырем. После этого счастье навсегда оставило саха. Однако несмотря на его дальнейшие расспросы о Чингисе, никто из якутов о нем ничего не знал (Серошевский В.Л., 1993, с. 174).
Весьма интересно, что Ф.Ф.Васильев имя намского рода бырдьыкы связывал с аристократическим монгольским родом Борджигин, от которого происходили монгольские ханы {Васильев Ф.Ф., 1995, с. 29). Тем более что корнем этнонима «борджигины» считается монгольское слово бори «седой, старый», якутское слово саха «бырдьа» переводится также. Они могли происходить от борджигинов, взятыми в заложники меркитами, в том числе от мачехи Темучина Сучигиль, добровольно ушедшей с ними.
В доказательство вышесказанного, можно привести старинный якутский алгыс, приписываемый Тыгыну:
«Тумэни уодуппут Тумэлдьин тойон,
Муну уоскэппит Муналдьын хатын,
Кунакыа кыыс» (Бережин И.Г., 1995, с. 30).
В этом алгысе упоминается некий «Тумэлдьин тойон», в котором нетрудно узнать Темучина и Муналдьын Хатын, породивших зло, несчастье, и далее какая-то девушка, сыгравшая роковую роль. Данный алгыс был впервые записан Я.И.Линденау во время ысыаха еще в XVIII в. Его произносили с целью умилостивления Адьарая — властелина темных сил.
После этого события число сторонников Тэмуджина стало увеличиваться, его власть стали признавать все больше монгольских племен. Тэмуджин и Джамуха стали настоящими ханами, как только надели на себя золотые пояса меркитских владык и оседлали их богатырских коней: «Хан Тоорил и анда Чжамуха дружбу свою доказали...
Мужам Меркитским как должно воздав,
В руки свои их наследье (!) приняв,...
Род их мы до конца разорили» (Козин С.А., 1941, с. 104-105).
Именно с этого события в 1180 г. в забайкальских степях, согласно «Сокровенному сказанию», и началась новая эра в истории монгольских народов, ранее находившихся в гнете тюрков племена монголов громко заявили о своих претензиях на право иметь собственную империю.
Довольно загадочным представляется перерыв в 17 лет между первым разгромом и последующей вспышкой междоусобной войны. Возможно, в это время оба лагеря копили силы. Выросли их дети, и новая пассионарная сила вырвалась далеко за пределы Монголии. Так, в 1197-1198 гг., когда Чингис-каган отправился на войну против татар, Тогорил (Ван-хан), почему-то не предупредив его, выступил против меркитов, возродившихся после первого разгрома. Прогнав Токтоа-беки в сторону Баркуджин-токума, он убил старшего сына Токтоа Токус-беки, при этом захватил двух дочерей-принцесс Токтоа Кутуктай и Чаарун, сыновей Куту и Чилаун вместе с их людьми, но ничего не дал Чингис-кагану (Рашид-ад-дин, т.1, кн.2, с. 128). Позже Тогорил Ван-хан официально объявил о присоединении земель меркитов к кочевьям кераитов. Но, сразу после того, как военачальник найманов Коксэй-Сабрах настиг братьев
Ван-хана и разгромил их, Хуту и Чилаун отделились от Ван-хана и пошли вниз по течению Селенги на соединение со своим отцом {Козин С.А., 1941, с. 126).
Весьма интересно, что при этом Ван-хан своей многотысячной армией загнал Тохтоо-Боко на запад от Байкала, подробности дальнейших событий неизвестны. Возможно, именно тогда произошла переправа на плотах предков саха, преследуемых войском так называемых «братских». Вплоть до XVIII в. у бурят бытовали предания о том, что «в шести верстах от Качуга на правой стороне реки Лены по горе есть взвоз, называемый Курт» где якуты от «братских» скрылись (Окладников А.П., т.1, с. 362-363). Необходимо отметить, тот факт, что Тохтоо-Боко, преследуемый монгольскими армиями, всегда уходил в Баргуджин-Тукум. Следовательно, меркиты могли обитать не только по Селенге, но и в Прибайкалье.
В образе Омогой Бая, метавшегося туда-сюда не зная куда деваться, после того, как его владения были разорены татарскими войсками, можно увидеть меркитского владыку Тохтоо-Боко. Так, Тохтоа-Беки и меркиты, согласно монгольским источникам, воевали с монголами Чингисхана сами и в союзе с тайчиутами, татарами, Джамухой и найманским Буюрук-ханом, но всегда терпели поражение и были вынуждены отступать. Тохтоо-Беки и его сыновья были участниками и во многих случаях зачинщиками всех крупнейших сражений в Монголии против Чингисхана. Очередной раз проиграв в сражении многократно превосходящему противнику, они всегда прорывались через монгольскую армию, уходя в родные степи (Сандаг Ш., 1970, с. 22).
Побежденные в сражениях на территории Северной Монголии, бывшие враги Тохтао-Беки и Джамуха нашли приют в лагере найманского Таян-хана. Этот факт нас вновь приводить к выводу о том, что противостояние между монголами и меркитами следует объяснять не кровной враждой, а лишь с противоборством военной диктатуре. Но снова побежденные в великой битве противники вынуждены были признать власть Чингисхана, кроме меркитов, вновь бежавшими вниз по Селенге. Против Чингисхана в 1203 г.,
провозглашенного на курултае великим государем Монголии, опять выступили меркиты, в Западном Забайкалье собравшие остатки разгромленных войск побежденных племен (Рашид-ад-дин, т.1, кн.2, с. 148).
Когда грозный Чингисхан вторгся в долину Селенги, владыка племени хоасай-меркитов Даир-Усун, чтобы задобрить его, отправил к нему свою дочь Кулан-хатун (Рашид-ад-дин, т. 1, кн. 1, с. 116). Однако как только, монгольские отряды покинули кочевья Даир-Усуна, меркитские ратники тут же подняли восстание и разграбили обозы. Монгольская охрана тыла еле сумела отбить и разогнать восставших меркитов по лесам (Рашид-ад-дин, т.1, кн.2, с. 149). Тогда Чингис-каган сказал: «Мы хотели их оставить среди нас, но они, оказывается, восстали!» — и приказал разогнать их во все стороны, никого не оставляя вместе. Вторгшись во второй раз в кочевья Даир-Усуна, Чингисхан подверг его полному истреблению, отобрал его жену Туракину-хатун и подарил ее сыну Угедею (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 116). Таким образом, хоас-меркиты вроде бы были вынуждены служить покорителю мира, но наличие именно их потомков среди бурятов и северных народов показывает, что это было отнюдь не так.
В фольклорных источниках саха рассказывается о том, как Омогой Баай, враждуя со своим народом, проиграл в результате огненных битв и бежал со своей родины. Встречается сюжет о том, что, когда возникли великие сражения Одун Чыныс Хаана, проиграв в сражении, совершив множество грехов, предки саха были вынуждены бежать, скрываясь по верховьям рек (Боло СИ., 1994, с. 31-32).
При рассказе о восстании в обозе, говорится о том, что мятеж устроили «меркитские аристократы», а подавили их восстание слуги, находившиеся при них в обозе. Эти факты вновь позволяют сделать вывод о том, что противостояние между монголами и меркитами было не межплеменной, а гражданской войной. С одной стороны, выступала старинная родовитая знать, которую поддерживали широкие слои населения Монголии, верящие в
могущество светлых богов, с другой — строитель могущественной империи с замыслами завоевания мира.
В 1204 г. осенью в истоке Карадала Чингис-каган сразился с меркитским Токтоа-беки, прогнал и в Саари-кеере захватил его подданных и имущество. Токтоа опять вырвался с сыновьями Куду, Чилаун и с несколькими людьми Чингисхан сам пустился в погоню за ними и зазимовал в отрогах Алтая.
Войско же военачальников правой руки Борогул-нойона и Чимбая, осадило меркитские крепости по всем правилам тогдашнего военного искусства. Удуит-меркиты оказались окруженными в урочище Харадал-Хучжаур. Согласно Рашид-ад-дину, в осаде оказались все три рода - мудан, тутаклин, раджун (Рашид-ад-дин, т.1, кн.2, с. 149). По другим данным, меркиты были окружены и в крепости на горе Тайхал, Тайхая. Только в 1205 г. Чимбо заставил меркитов сдаться и увел всех в плен. По приказу Чингисхана часть восставших была казнена, а другая раздана в добычу ратникам {Козин С.А., 1941, с. 150). Это была первая героическая оборона осажденной монголо-татарской армией крепости на территории Евразии. Меркитские ратники держались исключительно стойко, женщины и дети их наравне с ними стояли насмерть, защищая свою родину от жестокого и коварного врага.
А.Тиваненко утверждает, что в Западном Забайкалье имеются развалины многочисленных крепостей, укрепленных сторожевых постов, которые он считает оставленными меркитами (Гиваненко А., с. 49, 57—62). Видимо, эти же укрепления вплоть до Качуга видел во время своего путешествия Я.И.Линденау в XVIII в. Однако он приписывал их предкам саха, утверждая, что буряты сами ему говорили об этом (Линденау Я.И., с. 19-21).
Оказывается, по словам А.П.Окладникова, ольхонские буряты рассказывали, что на горах Хара-Хошун и Даин-Хошун, где имеются каменные оборонительные сооружения в виде стен, воевали якуты с монголами. По свидетельству М.П.Овчинникова, ему один лама в 1906 г. рассказал, что переселение бурят и вытеснение ими якутов, было будто бы 683 года тому
назад. По его словам, столкновение произошло из-за обладания пастбищами, так как оба народа занимались скотоводством {Окладников А.П., с. 362-363).
«Сокровенное сказание» всегда именует кочевья меркитов улусом: «... весь улус его дочисто полонили»; «... в Сара-кеере захватил весь улус его, со всеми подданными и жильем их»; «Тою же ночью и весь меркитский улус в панике бросился бежать по течению реки Селенги...». Прежде всего улус являлся высшей формой социальной организации татаро-монгольских племен XII в. Так, многие исследователи считают, что улусы татар, кереитов, найманов и меркитов были «государственными объединениями первоначального типа». Улусом обычно правил хан, человек, появление которого на свет было «отмечено печатью небесного происхождения» (Кычанов Е.И., 1997, с. 183, 188).
Меркитское феодальное государство А.Тиваненко считает построенным монголоязычными предками бурят (Тиваненко А., 1941, с. 4). Однако, исходя из светского титула главы государства, культов, топонимики и генеологических преданий существующих поколений хуасаевцев, он приходит к выводу, что меркиты относились к тюркоязычным народам севера Центральной Азии (Там же, с. 56).
Таким образом, основным населением Меркитского улуса видимо были монголоязычные племена. Сами меркиты возможно составляли аристократическую тюркоязычную прослойку, сравнительно небольшую по численности. Судя по сведениям из «Сокровенного сказания», меркиты были клановым образованием (по-монгольски, омоком), потомками строго от одного отца. Однако они, видимо, имели многочисленных кровных родственников, слуг и рабов в монгольской среде, среди племен Баргуджин-Тукума, затем, уйдя в тюркские страны, - среди уйгуров и кыпчаков. Только так можно объяснить тот факт, что меркиты всегда возрождались после крупного поражения и получали новую силу, уйдя в чужие земли в малом количестве. В то же время меркитское государство ставится в ряд таких сильных государств, как тангуты (Си Ся), тазики (Хорезм), против которых монголы вели
66 продолжительную военную компанию, с осадой и обороной городов. Поскольку говорится о племенах меркитов, значит, вокруг клана меркитов сплачивались многие монгольские племена, возможно, все еще сохранявшие свое былое тюркоязычие (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 143).
Имеющиеся факты говорят о развитии у меркитов земледелия и преимущественно коневодства. Так, следует подчеркнуть, что во время разгрома кочевий Тохтао-беки по долине Селенги были захвачены «... многочисленные табуны и княжеские юрты, и хлебные запасы» (Козин С.А., 1941, с. 35). Как показал С.И.Боло, предки саха на южной прародине имели письменность, но во время переселения на месте ночевки якобы забыли, оставили свои письмена. Так, отец Эллэя завещал ему оставить на его могиле письменность (Боло СИ., 1941, с. 55).
Слово беки — титул меркитских вождей - обозначало высший, религиозный авторитет первосвященника в шаманском значении этого выражения. Прежде всего, беки и «белые» шаманы облачались в белую одежду, ездили на белом коне. В то же время древнетюркские слова бек, бег, бей означали «предводитель племени», «князь», «государь». Тюрко-монгольский термин - beki, begi, считается древнейшим заимствованием, восходящим к иранскому слову baga, baya - «бог», «король» (Дугаров Д.С., 1991, с. 260-263). У саха титул «бого» был наследственным и присваивался старшему из обученных воинскому искусству сыновей. У меркитов этим титулом владели только Тохтоо, наследник его Токуз. Тот факт, что этот титул носил и Чильгир, говорит о том, что это был великий воин и, видимо, со временем мог заменить Тохтоо. Следовательно, он был именно тегином-наследником престола. Знаменитый Тайхан или Тайхая служил общеплеменным святилищем, олицетворявшим сакральный центр этнической общности (Тиваненко А., 1991, с. 23).
А.Тиваненко пришел к выводу о том, что «земли забайкальских меркитов были достаточно обширными и густо заселенными, они имели отлаженное управление родственниками и приближенными Тохтао-беки» (Там же, с. 25).
Рашид-ад-дин называет Тохтао-беки государем и вождем, государем племени Мерки, эмиром меркитов, государем меркитов. «Юань-ши» именует Тохтао-беки начальником аймака Миликэй. По словам А.Тиваненко, представление о главенствующей роли Тохтао-беки в памяти монгольских народов сохранилось в последующие века. В XIII-XIV столетиях его продолжали называть «государем», в XVIII в. — «владельцем племени мэркэтов» и «предводителем уйрят» (или калмыков) (Там же, с. 23).
Следует признать и тот факт, что на самом деле меркиты внесли все-таки определенный вклад в становление и укрепление Монгольской империи. Так, Нагадай возразил отцу, когда тот предложил первым дать слово Джучи при ссоре о престолонаследии: «Ты повелеваешь первому говорить Джучи. Уж не хочешь ли этим сказать, что нарекаешь Джучи? Как можем мы повиноваться этому наследнику Меркитского плена?» (Козин С.А., 1941, с. 183).
Примечательно, что из сыновей всех жен, только сын от красавицы Кулан-хатун Кулькан был приравнен к четырем сыновьям Чингисхана от первой жены Бортэ. Брат Кулан-хатун Джемаль-ходжа ведал сотней воинов из личной тысячи Чингисхана {Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 116). Так, Тохтао-беки хотя все время воевал и убегал от Ван-хана и Чингисхана, но являлся в то же время и зятем, несмотря на то, что второй ему в сыновья годился.
Меркиты как народ, унаследовавший древние религиозные традиции, в сильной степени повлиял на становление монгольской мифологии и мировоззрения средневековых монголов. Поэтому можно выдвинуть гипотезу, что Темучжин не только принял имя божества судьбы Чыныс хаана, но и сына Джесугэя — божества коневодства. Таким образом, фольклорные источники саха приводят нас к меркитам, как южным предкам саха, сыгравшим большую роль в создании Монгольской империи. Следовательно, изучение фольклорных источников саха дало бы новые сведения о зарождении и истоках возникновения Монгольской империи.
Вторая глава Проблема происхождения основных подразделений саха
1.1. Батулинская проблема в этногенезе саха
Надо напомнить, что участник Камчатской экспедиции Я.И.Линденау, проезжая в 1745 г. через Байкал, увидел укрепления в местности под чисто якутским названием Кобуолуур. В этой местности некогда проживал родовой владыка Омогой из рода Боотулу. Потомки Омогоя и пришельца Эллэя в составе восьми главных якутских родов расселились и проживали на территории Байкала и в соседних с ним степях до тех пор, пока не были оттуда оттеснены кыргысами и монголами. Сначала они давали достойный отпор своим врагам, но потом, когда во времена царствования Баджея — внука Эллэя, они слишком обессилели, чтобы успешно противостоять своим врагам, Эллэй собрал все племя и спустился вниз по Лене (Линденау Я.И., 1983, с. 176). Как видно, в этническом сознании саха XVIII в. сохранилось предание о том, что их предки рассматривали пребывание на территории Байкальского региона как один из этапов своей истории, наполненный довольно богатыми событиями. Надо полагать, что в формировании народа саха он сыграл немаловажную роль. Анализируя старинные фольклорные источники, сохранившиеся в материалах досоветской историографии, можно прийти к мысли, что в этногенезе саха исключительную роль сыграло весьма загадочное батулинское племя. Так, в материалах участников экспедиции И.И.Биллингса говорится о том, что «Омогой-бей, начальник батулинского поколения, пошел с народом своим и с табунами через землю бурятскую... к берегам р. Лены». В 1822 г. на страницах «Северного Архива» в статье о якутах также речь идет о переселении батулинского поколения. В обоих материалах говорится о переселении саха из Барабинской степи и присоединении их к хоринцам (Гоголев А.И., 1993, с. 117).
В досоветской историографии считалось аксиомой тождество между боотулу и батулинцами в составе бурятов, более того они так и писали —
батулинцы. В документах XVII в. отмечена Батулинская волость на Средней Лене. Их этническую связь признавали и исследователи советского периода. Следует указать и тот факт, что в акающих районах вместо боотулу принято было говорить баатылы. Таким образом, батулинцы в этих текстах выступают вроде как южные предки саха. Но в то же время наличие родов боотулу в составе саха свидетельствует о том, что они являлись лишь одной из составляющих формирующегося этноса.
В этой связи интерес представляет то, что к приходу русских среди бурят имелись роды под названием батулинцы. Утверждается, что хоринцы в XIII в. на Монгольском Алтае подчинили и ассимилировали часть тюрков во главе с батулинцами-харганаевцами (Цыдендамбаев Ц.Б., 1972, с. 227). Тюркоязычие последних доказывается тем, что одна половина хоринских родов -харганаевцы, судя по названиям родов, в прошлом была тюркского происхождения (Там же, с. 227). Действительно, в русских документах XVII в. на территории Забайкалья упоминаются коринцы и батулинцы. Из названий шести харганаевских родов 3 этнонима объясняются только исходя из тюркских языков - это харгана, худай, халбин. Их родовые ответвления: куокэй, хоодой, моотган, хуригай Ц.Б.Цыдендамбаев объясняет исходя из слов якутского языка: куокуй (название рода), хотой (орел), моттохон (прозвище), хорогой (название речки и поселка) (Там же, с. 204—205).
Среди хоринцев был род хуасай, считающийся происходящим от меркитов. Прежде всего, «Великий предок хуасаевцев почитается как хозяин данной местности и хозяин всей земли, когда-то принадлежавшей могущественным прародителям тюркского племени хуасаевцев» (Тиваненко А., 1992, с. 54). По мнению Г.Н.Румянцева, хаосай (хоринцы) и хаосай (хоас) меркиты (уваз-меркиты, по Рашид-ад-дину) составляют генетическое родство; иначе говоря, этот бурятский род происходит от меркитов и включен в состав хори-туматов в XIII в. (Румянцев Г.Н., 1962, с. 241-242). Ц.Б.Цыдендамбаев на том основании, что в якутском языке слово «сай» встречается в качестве названия местности, пришел к выводу, что «бурятское хуа в этнониме хуасай
могло получиться из куба» (Цыдендамбаев Ц.Б., 1972. с. 101). При этом надо указать, что культ лебедя распространен у хоринских бурят и потомков Омогоя - намцев. Следует заметить, что почитание лебедя хоринцами указывает на их былую принадлежность к тюркоязычным, поэтому, наоборот, харганаевцев можно считать исконными хори, а галзутовцев батулинцами.
Утверждается, что ныне развитое среди тугнуйско-курбинских бурят (хуасаевцев) «оканье» указывает «на меркитское происхождение их носителей» (Тиваненко А., 1992, с. 57). Отсюда можно придти к выводу, что язык саха с диалектными различиями мог возникнуть на территории Забайкалья. Так как довольно заметная группа слов в языке саха находит соответствия в бурятском языке, притом этих слов нет в других тюркских и монгольских языках, то допускается взаимное двуязычие якутских и бурятских племен (Рассадин В.И., 1973, с. 69—78). Данная версия получила дополнительное подтверждение в межэтнических отношениях между батулинцами и хоринцами.
Однако хуасаевцы — потомки хоас-меркитов, относятся к галзутской группе родов, которых Ц.Б.Цыдендамбаев считал исконно монголоязычными хори. Почитание собаки было характерно именно для древних монголов, например, у ухуаней тотемом являлась собака. Действительно, названия галзутских родов связаны с тотемным образом: шарайт - эпитет, означающий «рыжие собаки», галзуут - «бешеные собаки» {Коновалов П.Б., 1999, с. 79). Так, нохой-уруки (хоринцы), оказавшиеся среди эхиритов, объясняли свое название тем, что некогда их предок ходил на север, там жил с собакой и имел от нее детей (Цыдендамбаев Ц.Б., 1972, с. 196).
Надо отметить тот факт, что в документах XVII в. отражена Батулинская волость, впоследствии исчезнувшая. Б.О.Долгих считал, что она располагалась на территории каптугов, чакыров, хадаров, сулгачинцев и кугдинцев в Батурусском улусе (Долгих Б.О., 1960, с. 365). Значит, все они были подразделениями батулинцев. Батулинскую волость в документах XVII в. некоторые видят в жексогонцах (таттинцах), но они фигурирует как Ексогонская волость.
В то же время предок жексогонцев Кэрэкээн-Ойуун в архивных источниках выведен как один из батулинских родовых тойонов. Возможно, этому фольклорному персонажу соответствует Нарекан Секуев из Батулинской волости. Известно, что в 1640 г. в Амге и Татте проживал Батулинский род (Нарекановы дети). Потомки Кэрээкээнэ основали современный наслег Куннээйи. Их имена - Орукээн, Куннэй, Лээтиэ, Боттокуй - можно найти в документах с 1663 по 1687 г. среди представителей Батулинской волости (Боло СИ., 1994, с. 309). Таким образом, одно из крупных подразделений саха: жексогонцы (таттинцы) также происходит от батулинцев.
Прародителем рода Байазантай в фольклорных текстах иногда выступает Баарагай Баатылы, поэтому и байагантайцы могли также быть частью батулинцев. Сын Омозоя Бааразай Баатылы иногда считается предком не только Баягантайского, но и Батурусского улуса. Название якутского улуса Боотур уус, как и этноним батут-багатут, производят от слова батур, багатур. В Ботурусский улус, помимо 5 бологурских и 7 хатылынских наслегов, входили 6 наслегов, которые основали потомки прежней Батулинской волости. Это наслеги Хадаар, два Чакыра, Хоптозо (прежние каптуги-батулинцы), Одьулуун, Хайахсыт (Там же, с. 328). По предположению Б.О.Долгих, к Батурусской волости, существовавшей в XVII в. отдельно от Хатылынской и Батулинской волостей, следует отнести бологурцев, жексогонцев, телейцев, тыарасынцев, жулейцев, хаяхсытов (Долгих Б. О., 1960, с. 363).
Теперь, рассмотрим проблему происхождения отдельных родов Ботурусского улуса, которые, по-видимому, были частью батулинцев. Казахский исследователь А.Нурмугамбетов находил связь между Адай, крупным родом в составе племенного союза байулы Малого жуза, с родами саха Одей, Одугей, Одай (Нурмугамбетов А., 1984, с. 93). Действительно, этноним Адай, возможно, связан с названием рода Уодай (Одай) среди батурусцев. Этноним адай встречается среди тувинцев в Монголии, у бурят он существует в качестве имени родоначальника. Происхождение термина «адай» связана со словом «адай» (собака), которым тофалары обозначали монголов.
Имя рода Толой, возможно, происходит от бурятского слова морин тоолэй, означающего почетное угощение из сваренной конской головы, преподносимое по народному обычаю хоринцев (Цыдендамбаев Ц.Б., 1972, с. 209).
Имя рода уодэй сопоставимо и с родом туркменского племени баят одей, одейли (одейи) (Атаниязов С, 1988, с. 95). К монголизмам принято относить названия родов саха Чакыр, Чэриктэй. Но племена с подобными названиями имелись и у древнетюркских племен, которые затем вошли в огузский племенной союз, а уже потом вошли в состав кыпчаков. Так, род саха Чакыр, возможно, связан с родом туркмен и киргизов чакыр и чахырлы в Азербайджане (Там же, с. 86). А.А.Нурмугамбетов имя казахского рода шеркес связывал с названием якутского рода сэргэччи из бывшего Жексогонского наслега Ботурусского улуса (Нурмугамбетов А., 1984, с. 95). Отсюда видно, что предки батулинцев -меркиты имели тесные этнические связи с огузо-уйгурскими племенами, в Средневековье проживавшими в Саяно-Алтайском крае, так и в долине Селенги.
Названия родов Сата и Модут, которые в архивных документах фигурируют как «маданские» якуты, сравнимы с тувинскими этнонимами сата и мада. На ленском острове Улуу Арыы проживали три соседних рода Баатылы, Бахсы и Базарах, находившихся в близком родстве и входивших в состав Кангаласского улуса. Именно от них отделились люди Кэрэкээнэ, составившие позднее отдельный Таттинский улус. Часть рода Бахсы во главе КуЬагай Огонньор переселилась на территорию современного Чурапчинского района, составив там отдельный род Бахсы (Боло СИ., 1994. с. 268-270). Слово Бахсы произошло от тюркского слова бахши «шаман», а багарах означает «глиняный сосуд». Следует заметить, что род со схожим названием Богаракова существовал среди алтайских телеутов. Название поселка Абага в прежнем Батурусском улусе, на территории прежней Батулинской волости, наталкивает на мысль о существовании родоплеменных групп абганеров и абга в различных регионах монголоязычного мира. Их название, так же как и якутское, происходит от слова абга (дядя) (Эрдниев У.Э., 1980, с. 62).
Согласно Я.И.Линденау, и род Энсиэли (намцы) происходит от Омогоя, который был из рода Боотулу (Лшденау Я.И., 1983, с. 21). Нельзя не заметить, что в архивных документах Агаселейская или Енесильская волость упоминается отдельно от Намской. По данным В.Л.Серошевского, название рода Нам происходит от имени старика Нам, давшего начало целому улусу (Серошевский В.Л., 1993, с. 434-435). Действительно, переписью 1642 г. в Намской волости были отмечены родовые тойоны Ибей Намов и Мымах Намов, т.е. сыновья старика Нама. По данным одной генеалогической таблицы, Нам являлся внуком Омогой Бая, сыном Бааразай Баатылы (Исторические предания и рассказы якутов\ 4.1, 1960, с. 88). Поэтому можно выделить тот факт, что слово нам в древних и современных монгольских языках означает «низкий, тихий, спокойный» (Иванов М. С, 2001, с. 89).
Но следует отметить тот факт, что среди эвенков-скотоводов Забайкалья имелись роды под названием намяты (Шубин А.С, 1973, с. 13, 35). Предком Намского улуса принято считать сына Элляя - Ламынха Суурук. Данный эпоним совпадает с этнонимом ламунха, распространенным среди тунгусских народов. Корнем всех этих слов могло выступать эвенкийское слово «ному, ламу», означающее «морские, приморские». От данного слова возникла и обозначение целого народа эвенов - ламутов. Возможно, появление данного эпонима в якутской генеалогии связано с вхождением в состав намцев ламунхинских тунгусов. Этноним намунка служил обозначением приморской группы удэгэ и рода орочей, а намука - название орочей нанайцами (Никонов В.А., 1984, с. 54).
Надо напомнить, что Тохтоо-Боко после первого разгрома бежал на Баргузин к «лесным народам». Весьма характерно, что у забайкальских эвенков бытовали предания о проживании в Баргузине якутов, с которыми они были соседями. В них говорилось о том, что тунгусы с якутами жили сначала мирно, но затем в результате сражения якуты были изгнаны из Баргузинской долины (Шубин А.С., 1973, с. 10-11). Это свидетельствует о тесной этнической связи
между меркитами и эвенками еще в Забайкалье, не зря же некоторые исследователи считали мекритов предками тунгусов.
У витимских эвенков существовали предания о борьбе с народом железных богатырей «вокарай», при этом конные вокарайцы были вооружены железными пиками, а их лица закрыты железными масками. У них имелись «пешие и конные отряды», впоследствии такое же явление можно увидеть в военном деле саха. Тем не менее они потерпели поражение и были ассимилированы тунгусами-эвенками (Туголуков В.А., 1985, с. 109). Весьма любопытно, что у тунгусов восточного побережья Байкала был Вакарайский род, включавший как коневодов, так и оленеводов {Туголуков В.А., 1980, с. 162).
Подобно меркитам батулинцы почитали орла: «Предком этого Баатылы была, говорят, птица-орел. Батылинцы его не убивают и очень чтят. Женщины рода Баатылы, если увидят парящего орла, надевали, говорят, ровдужный кафтан, называемый тангалай, почитая его, как невестки своего свекра» (Исторические предания и рассказы якутов, ч.1, 1960, с. 63).
Кроме того, о сыне Омогоя Баарагай Баатылы сообщается: «Терпел нищету и питался добычею, которую приносила черная собака». Следовательно, бедность батулинцев и их занятия охотой и рыболовством были ходячей поговоркой (Ксенофонтов Г.В., 1992, с. 166). То же сообщается о баягантайцах, возможно эти два рода некогда были одного происхождения. Баягантайцы и батулинцы не поминали в своих молениях Юрюнг Айыы, они не должны были отпускать в свои табуны сплошь белого жеребца, не должны держать веревку «сэлэ» (Ксенофонтов Г.В., \9П, с. 28). Наконец, необходимо напомнить, что монголоязычные племена в древности были обитателями лесов, занимавшихся охотой и рыболовством.
Примечательно, что батулинцы или же боотулу встречались среди вилюйских и северных саха, однако считается, что они разбежались по окраинам Якутии в итоге ясачного произвола. Название «боотулу» зафиксировано в вилюйских, оленекских, жиганских и усть-янских группах
саха (Васильев Ф.Ф., 1985, с. 31). Эгинцы Верхоянского улуса также считаются подразделением батулинцев (Долгих Б.О., 1960, с. 376, 463).
Таким образом, не исключено, что многие роды и даже племена саха Омогоева поколения являются потомками батулинцев. Весьма интересно то, что С.И.Боло отделял потомков Омогоя от боотулу. Насчет последних он утверждает, что они монуоллар, т.е. монголы (Боло СИ, 1994, с. 234). От батулинцев вероятно, происходят и мегинцы. Утверждая подобное, прежде всего, имеем факт существования рода мэнгэй среди харганаевской, т.е. батулинской группы родов хори - бурят (Цыдендамбаев Ц.Б., 1972. с. 205).
Надо отметить, что племя батулинцев в Забайкалье иногда именовалась как батуринское. Поэтому следует обратить внимание на имя одного из четырех древнеойратских племен домонгольской эпохи - батут. Термин «багатут» и «батут» был рассмотрен Б.Я.Владимирцовым. Он считает, что данный этноним происходит от термина «батур» (богатырь). Именно меркиты могли получить название племени богатырей или батуров. В результате смешения монголов с меркитами могло образоваться батулинское племя. Баатуты отождествляются с княжеским родом ойрат-чорос. На алтайском языке «чор» имеет смысл богатырь, воинственный, в монгольском он звучит как имя рода «баатуд» или «богатыри». Примечательно, что происхождение рода Чорос, как и у хоринцев, связывается с почитанием небесной девы-лебедя.
В составе «средних дурбэн-ойратов» вместе встречаются баргуты, буряты и баатуты. Получается, что в одно время (XIV-XV вв.) буряты (булагаты?) и баргуты (хоринцы) входили в состав ойратского племени баатут. В этой связи, следует привести тот факт, что многие баатуты рассеялись еще во время междоусобной войны Эсэна с баатутским Алаг-чинсаном, большая их часть растворилась среди восточных монголов и ойратских хошунов.
Надо подчеркнуть тот факт, что среди донских калмыков имелся Багутовский аймак или станица Батлаевская (Эрдниев У.А., 1980, с. 56). Багуты в составе калмыков считаются потомками баргу-бурятов. В XVI в. в числе узбекских племен, наряду с бурятами и баяутами, встречаются также меркиты.
Этот факт указывает, что многие забайкальские племена могли вместе бороться с меркитами против Чингисхана. В результате часть их могла переселиться вместе со своими предводителями на территорию Якутии, впоследствии составив улусы саха.
Считается, что часть меркитов, в 1204 г. бежавшая на Монгольский Алтай, вошла позднее в состав ойратов. В XVIII столетии академик Г.Ф.Миллер, побывавший у калмыков, оставил запись о том, что предводителем у них был Тохабеги-хан с двумя сыновьями Иналцы и Тауранцы, долгое время оказывавший сопротивление Чингисхану (Миллер Г. Ф., 1937, с. 179). Ойраты и меркиты, объединившись, выступали против своих противников, поэтому меркитское наследие довольно ощутимо. Весьма интересно, что на территории наяхинцев во времена Тыгына жили многочисленные хотохооты. Среди монголов времен Чингисхана было племя под названием наякин. Хотогойты или хойты же являются одним из 4 племен олетов или ойратов домонгольского периода. Сами ойраты, возможно, происходят от части уйгуров (ойхоров), бежавших после разгрома их каганата на восток к монголам-шивей "и воспринявших многие элементы языка, культуры монголов.
К началу XVII в. среди булагатов также образовалась довольно многочисленная группа батулинцев. Отсюда считается, что название «батулинцы» относится к предкам нынешних кудинских бурят, являющихся одной из ветвей булагатов. Весьма интересно, что в песнях кудинцев постоянно упоминаются Алтай, Хан-Кухей, Кэнтэй (Ксенофонтое Г.В. 1992, с. 165). Следует указать, что среди кудинских бурят существовали предания и о проживании их предков около Тобольска. Отсюда они направились на восток и переправились через озеро Байкал. При этом большая часть ушла в Монголию, меньшая - в Якутию (Румянцев Г.Н., 1962, с. 164).
Б.О.Долгих потомками батулинцев считал бурятское племя табангутов, что оспаривается бурятскими исследователями. Насчет хонгодоров существует мнение, что они являются разными этническими группами прежде единого народа почитавшего лебедя. Надо отметить, что хонгодоров называли еще
уруснутами. В «Сокровенном сказании» среди «лесных племен» покоренных Джучи, упоминаются урдууты или урасуты. Этот этноним выводится из древнетюркского urun - «белый», «светлый», «священный». При этом второй элемент этнонима «хонгодор» - «гоо», есть монгольское искажение «якутского» куба - «лебедь» (ДугаровД.С, 1993, с. 213-227). Отдельно следует выделить, что урдутов отождествляют с меркитами (Бутанаев В.Я., 1986, с. 15). В названиях верховных божеств якутской мифологии Урун Айыы и Урун Аар тойон запечатлено почитание священного белого цвета. Эта особенность также связывает саха с хонгодорами.
По преданиям саха, позднее поколение Омогоя получило название «Баарагай Байагантай» («Огромный Баягантай»). Прародителями Баягантайского улуса считаются Кордой и КогоЬук. Согласно Я.И.Линденау, они являются потомками Эллэя, но в других преданиях этот улус происходит от сына Омогоя Аан-Тайбыыр. Имя предка баягантайцев Кордой или Хордой принято связывать с именем предка хоринских бурят Хоредой-мэргэном. Значит, баягантайцев раньше также было принято относить к хоро. Первоначальной формой «байагантай» является слово «баайага». Байагантайцев можно связать с байаутами. Байауты, вероятно, являются потомками племени теле байси, встречающегося в китайских хрониках: «Государство Байси - отдельное поколение сюнну. Находится на восток от байегу, является соседом Мохэ. Отборного войска 10 000 человек» {Бичурин Н.Я., 1953, с. 50). Следует обратить внимание на то, что названия с элементом бай не менее широко распространены у самодийцев, чем у тюрков. Отсюда в племенах теле (динлин): байси и байырку можно увидеть опять же отуреченных самодийцев.
Представители этого племени активно участвовали в этногенезе эвенкоз. Их потомков видят в названии эвенкийского рода баяки, баягиры. Весьма показательно, что они делились на скотоводов и оленеводов. Как видно, основой этнонимов баягиры, баягантайцы, байегу и байаут является слово «баайага». Таким образом, в тождественности рода баайага или баягантайцев с
баягирами не приходится сомневаться. Близкими родственниками баягантайцев считались игидэицы и оимяконцы, помогавшие им в стычках против других якутских родов. По преданиям, Оймякон осваивали выходцы из Борогонского и Баягантайского улусов. По генеалогическим данным, предки игидэйцев происходили от монголов - «могуоллар» (Васильев Ф.Ф., 1995, с. 32).
Необходимо сказать и о том, что именно для древнемонгольских племен были характерны передвижения с помощью быка и почитание этого животного. Поэтому хотелось бы подчеркнуть тот момент, что культ быка обнаруживается у якутских родов, считающихся потомками Омогоя и Улуу Хоро, в которых принято видеть выходцев из Монголии, вошедших в состав саха. По фольклорным данным, бычью упряжь имели в древние времена только жители соседних и родственных между собой Баягантайского, Дюпсинского и Борогонского улусов (Иванов М.С., 1988, с. 115). Некоторые роды саха своим предком считали быка. Жители Яны проводили огус ыЬыага («ысыах в честь быка»), что свидетельствует о их поклонении быку. Такой ысыах описал И.А.Худяков с пояснением, что он «случается гораздо реже» (Худяков И.А., 1969, с. 265-266).
По преданию, записанному Г.В.Ксенофонтовым, «у древних саха бык служил божеством, и его называли Буга танара» (Васильев Ю.И., Петухова З.И., с. 69). В другом предании, записанном им, рассказывается о том, что Эллэй с бычьим ревом рыл землю (подражая порозу). При этом рассказчики подчеркивали, что он таким образом «уподобляется богу» (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 229). С мифическим тотемным быком Буха - нойоном связывают свое происхождение буряты булагатского и хонгодорского племен. Согласно бурятскому преданию, шаманка Асухан, происходившая из племени ойрат-бурят, обитала на берегу Байкала. Однажды она встретила ревущего сивого быка и совокупилась с ним, от этого брака родились предки бурятов - Буряадай и Хоридой (Летописи хоринских бурят, 1995, с. 103). Поэтому, западные буряты считали себя сыновьями быка-буха. Буха-нойон считается предком бурятов, прежде всего булагатов. В культе быка у бурят Ц.Б.Цыдендамбаев
видит господство тюрков над предками бурятов. Действительно, родовое имя огузов и легенды об Огуз-хане объясняются существованием у древнейших тюрков культа быка (огуз) Щыдендамбаев Ц.Б., 1972, с. 280). Отсюда следует, что в регион Байкала тотемный образ быка могли принести меркиты.
Как утверждает Ц.Б.Цыдендамбаев, «еще с сяньбийского времени некоторые монгольские роды и их легендарные предки стали называться Боро (по-монгольски - чино)» (Там же> с. 277-279). Следует согласиться с утверждением, что в образах тотемных прародителей Буртэ-Чино и Гоа-Марал представлены древние этнические образования, принимавшие участие в этногенезе древних монголов. Однако представляется крайне спорным связывать их с протомонголами - сяньби, тем более, что первоначально они именовались тюркским словом боро — волк и только потом стали чиносцами. Образ священного оленя — прародителя рода в китайских и римских источниках прочно связывается с племенем Хунну. Волк был тотемом и древних усуней, которых отождествляют с Ашина. К тому же слово «берю» в древнетюркском языке считается заимствованием из иранских языков. Отсюда следует предположение, что усуни представляются потомками тохар с сильной индоиранской примесью, так как они заняли бывшие земли юэчжи и сэ (саков).
Надо заметить, что в глубокой древности древние уйгуры и тюрки по мужской или женской линии производили себя от волков. Например, царский род древних тюрков они возводили к предку волчице, как и древние усуни. По легенде, владыку усуней — гуньмо, бежавшего от сородичей юэчжи к сюнну, волчица выкормила молоком, а ворон — мясом (Кюнер Н.В., 1961, с. 72-75). Точно такая же легенда приводится в китайской летописи о прародителе древних тюрков. Легенда древних тюрков, бывших кузнецами у жужаней, о выходе из горной теснины удивительным образом сходится с монгольской о выходе из Эргуне-кун, а также напоминает усуньскую в китайской передаче. Таким образом, согласно мифологическим представлениям саха, волк и ворон являются сыновьями древнего божества Улуу-Тойона, предполагаются древние истоки. Черные шаманы издавали крики ворона, так как души умерших
шаманов представлялись летающими в образе воронов {Ксенофонтов Г.В., 1993, с. 88).
По бурятской летописи, народ бэдэ (предки монголов) сделал сына тибетского царя Бортэ-Чино своим владыкой. В легендарном народе бэдэ можно увидеть байди - китайских источников {Коновалов П.Б., 1999, с. 116-118). Следовательно, усуни - выходцы с Турфана — могли мигрировать на север и установить господство над протомонголами — бэдэ, обитавшими по Бурхан-Халдуну, и переселиться затем на запад от Байкала.
Как следует из уйгурской легенды, предки Гаогюй (уйгуров) происходят от внука по дочери из дома Хунну. В данной легенде есть мотив о том, что шаньюй хуннов поместил двух дочерей в высокий терем и сказал: молю небо принять их и к ним стал приходить волк {Бичурин Н.Я., 1953, с. 216). Как нам кажется, этот мотив из «Эллэйады» о том, что Омогон построил для любимой дочери отдельный дом и она вознеслась на небеса, вполне сопоставим с означенной уйгурской легендой {Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 31). Уйгурская легенда удивительным образом сходится со сведениями китайской летописи, согласно ей, китайская и хуннская царевны были посланы в жены для усуньского Гуньмо. Усуньский князь поселил их в высоком шалаше, затем послал к ним молодого внука {Кюнер Н.В., 1961, с. 78-80).
Именно в Кудинской долине расположен бурятский улус Бортураг, свидетельствующий возможное обитание племени Бортэ-Чино в Прибайкалье. При этом часть бортэ-чиносцев осталась на Верхней Лене, и они присуствуют в названии родов шоно (чино) и бура (боро, борто, борджигин), составляющих основу эхиритского племени. На основе устных преданий, собранных среди бурятов, Б.Р.Зориктуев пришел к выводу об обитании племени Буртэ-Чино в пределах Предбайкалья {Коновалов П.Б., 1999, с. 125-126). Однако наличие отдельных родов чинос (шоно) среди бурятов и монголов XII в. позволяет сделать вывод, что данный род был господствующим среди монголоязычных и не следует связывать его происхождение с этногенезом всего монгольского народа. К тому же надо отметить, что, согласно «Сборнику летописей», Буртэ-
Чино появился на исторической арене только после выхода монголов из Эргунэ-Куна (Рашид-ад-дин, т.1, кн.2., с. 9).
Интересно, что по Э.В.Севортяну, «культ волка как легендарного родоначальника, устанавливал запрет на его на называние и требовал иносказательного обозначения волка-зверя» (Севортян Э.В., ЭСТЯ II, 220). «Отдаленным рефлексом этого состояния» могло являться тур.диал. bom «червь, насекомое, скорпион, паук». Отсюда этноним жужань переводимый с древнекитайского как 'червь, насекомое, паук', сопоставляется с предками монголов - буртэ-чиносцами, часть которых могла укрыться в таежной зоне Верхней Лены, после того, как их разгромили древние тюрки (Там же, НОНІ).
В китайских источниках есть сообщение о племени «дахань», отличавшегося крупным телосложением, это было ответвление курумчинцев, обычно отождествляемых с курыканами (Окладников А.П., 1955, с. 337). В них можно усмотреть буртэ-чиносцев - потомков усуней, впоследствии установивших господство над курумчинцами и шивей-татарами, проникшими в Прибайкалье. Предположительно, именно они принесли в Байкал индоевропейские мотивы и элементы, отчетливо просматриваемые в бурятской этнокультуре еще с курумчинской эпохи. Этих «дахань» можно идентифицировать со скотоводческим, лесным населением воробьевской культуры Верхней Лены, испытавшим сильное влияние курумчинцев, т.е. вероятно также тюркоязычных. В китайских источниках, в отрывке о горах за морем страны гулиганей также говорится о народе великанов; в сообщении восточного автора Ауфи тоже речь идет о племени гигантов за страной кыргызов на северо-востоке.
Согласно Н.Я.Бичурину, Дахань и Гюй суть два поколения, обитавшие по Лене и Енисею недалеко от хакасов и Байкала далее на север: «Находились поколения Увань, иначе Гувань и Гюй; обитали от Байегу на северо-восток... Дахань обитало от Гюй на север. Богато было овцами и лошадьми. Там и люди и вещи были матерые, от чего и название народа. Дахань и Гюй смежны с
хягасами на берегах озера Гянь-хай. Все сии народы искони не были в Китае. В правления Чжен-гуань и Юн-вэй, 627-655, приехали к Двору, представили ему соболей и лошадей. Иные однажды, другие дважды приезжали» {Бичурин Н.Я., 1953, с. 350).
Как доказывает Д.С.Дугаров - юэчжэми-тохарами — имеют тесные этно- и культурогенетические связи предки современных бурят и саха (Дугаров Д.С., 2002, с. 123). Весьма любопытной представляется загадочная связь бурятских мифов об Ажирае-Бухэ с воинской мифологией древних германцев, с образами Одина, валькирий и Вальхаллы Щыбикдоржиев Д.Б., 2002, с. 216). По скандинавской мифологии, в Вальхалле Одину и его героям прислуживают валькирии — девы, определяющие судьбу воинов на поле битвы, выбирающие героев для битвы. С ними можно сравнить мифологическое представление саха о Илбис кыыпа — девы кровопролития. По отрывочным данным, сохранившимся в легендах, девы войны внушают воинам неистовую храбрость и определяют победу {Архив ЯНЦ СО РАН. Материалы Саввина А.А., Ф.4. Оп.І.Д.24).
Со скандинавской богиней земли Ерд связывается название богини земли Ерд, сохранившееся в названии горы в Усть-Ангинской степи, вокруг которой проводились грандиозные хороводные танцы, связанные с курумчинской культурой {Дугаров Д. С, 1991, с. 157). Культ небесного быка у бурят сопоставляется с культом скандинавского бога грома и войны Тора, вооруженного боевым топором, бог-громовержец саха Айыы-тойон также имеет своего помощника Сюгэ-тойон («Топор-господин»). Утверждается, что эти контакты относятся к бронзовому веку, миграциям тохаро-юэчжийских племен Дугаров Д.С., 2002, с. 117-123). Но нельзя не отметить, что Буха-нойон — это непосредственный предок бурят, прибывший в Прибайкалье. Интересно, что с ним также связан миф о чудесном зачатии от небесного посланника.
К приходу русских воинственные бетунцы составляли одну из крупных «волостей», т.е. племен саха. Следует предположить, что бетунцы имели этническую связь с чиносцами-шоноевцами, потомками легендарного предка
всех монголов Буртэ-Чино. Нужно отметить и тот факт, что один из наслегов Западно-Кангаласского улуса назывался Борто. Род Борто был у нюрбинских кангаласцев, у колымских кангаласцев также существовал род боро-бортолор {Иванов М.С., 1982, с. 49—50). Название рода Борто полностью совпадает с именем праотца монгольских ханов Буртэ-чино, что буквально означает «пятнистый волк». Наличие рода с таким названием среди саха доказывает реальное существование племени Буртэ-чино и его первоначальное обитание на территории Прибайкалья. Здесь же следует сказать, что именно среди бетюнцев, многие представители относились к горбоносому типу с сухой, красивой головой, черными большими блестящими глазами (Серошевский В.Л., 1993, с. 235). Это показывает, что род Буртэ-Чино мог быть древнего индоевропейского происхождения.
По мнению Я.И.Линденау, буряты и саха имеют единого предка: «Правда, некоторые утверждают, что буряты составляют один народ с якутами, но для этого нет никаких оснований. Сами буряты считают, что якуты особый народ и владели этой землей, на которой живут буряты, до прихода последних. Однако у бурят, как и у якутов, существует предание, что произошли они от Омогона, которого потом киргизы или, как некоторые утверждают, монголы прогнали с Далая» {Линденау Я.И., 1983. с. 136). Подчеркнем этот момент, из которого следует, что якуты — потомки прежнего населения Байкала, прогнанного монголами, от которого происходят и буряты.
Версия о вытеснении бурятами саха с территории Прибайкалья возобладала в дальнейшем в гипотезах исследователей XVIII и XIX вв. и получила преимущественное развитие в трудах исследователей советского периода. Действительно, такая версия, на первый взгляд, выглядит очень убедительной и достоверной. Именно приход монголоязычных предков бурятов мог вынудить тюркоязычных предков саха, обычно связываемых с курыканами, переселиться с территории Байкала на холодные равнины Средней Лены. Однако такое представление нуждается в некоторой корректировке. При внимательном изучении оказывается, что одна половина родов саха на самом
деле хоринского происхождения, а другая батулинского. То же наблюдается у хоринских бурят и, можно сказать, у булагатов. Отсюда следует, что собственно буряты — хоринцы или булагаты, в составе которых к приходу русских выступали весьма многочисленные батулинцы, вытеснили сами себя или же постепенно вытеснили своих тюркоязычных собратьев, в состав которых в свою очередь вошло немало монголоязычных, например, тех же хоринцев. Поэтому подчеркнем тот важный момент, что предания саха связывают этнических предков саха с теми племенными группами, которые затем составили бурятскую народность. Отдельно можно отметить то, что сведений о бытовании этнонима саха как среди меркитов, так и батулинцев нет.
2.2. Предок саха Эллэй или проблема кыпчакского компонента в составе саха
Причина появления Эллэя на Средней Лене объясняется следующим. Эллэй ранее жил в татарском городе. Оттуда он убежал от притеснений сумасшедшего царя. По другой версии, он бежал от притеснений монголов. Есть также версия, что Эллэй был обвинен братскими племенами в конокрадстве, отчего и убежал в Китай. Затем, когда китайский царь поручил ему поймать и привезти обезьяну с морского дна, он якобы убежал на север (Предания, легенды и мифы саха (якутов), 1995, с. 295). В этих преданиях важными представляется мотив преследования предков саха монголами и каким-то царем, а также обвинение в конокрадстве.
Как пишет В.В.Бартольд, по пути на Иртыш, пройдя Енисей зимой, когда он был покрыт льдом, Тохтоо добился подчинения пяти княжеств енисейских кыргызов. Примечательно, что для покорения «лесных народов» был послан именно Джучи, которому киргизские и нойоны других племен били челом «белыми кречетами». И в последующем народы Южной Сибири, выражая свою покорность Чингисхану и его потомкам, дарили «белого орла».
Когда в 1208 г. Чингисхан выступил в поход, то племя ойрат, бывшие союзники меркитов, желая избежать полного истребления, указали ему дорогу к месту, где скрывались последние меркиты (Тиваненко А., 1992, с. 48). В это время найманский Кучлук-хан, потеряв подданных, объединился с меркитским Токтоа, и у притока Иртыша Буктурмы приготовился к сражению. Армия Чингисхана через узкую тропинку проникла в густой лес и неожиданно напала на меркитов, Токтоа наконец-то пал на поле сражения, пронзенный метательной стрелой «хун-шубуун». Сыновья не в силах ни похоронить, ни забрать его с собой, отрезали ему голову и увезли. Найманы и меркиты не могли оставаться вместе и двинулись в разные стороны. Многие из них утонули, когда переправлялись через Иртыш. Оставшиеся в живых за Иртышом разделились {Козин С.А., 1941, с.143).
Тохтоо-Боко, безусловно, был выдающимся полководцем своего времени, многие тактические приемы, примененные им, впоследствии были заимствованы Чингисханом. Как пишет Рашид-ад-дин, он еще до ссоры с Темучином дважды воевал с монголами, возглавляемыми Кадан-тайшой, и будучи окруженным превосходящими силами противника, бежал получив в общей сложности 16 тяжелых ран. По описанию Рашид-ад-дина вождь меркитов по древнему обычаю, смазав бунчук жиром, «посадил войско на коней и чрезвычайно умело выступил навстречу (врагу)» (Рашид-ад-дин, т.1, кн.2, с. 58).
В военном деле у меркитов, заслуживает внимания тактика опоры на укрепленные крепости, стремительный уход от преследующего противника, обладающего превосходящей силой, что говорит о полуоседлом типе хозяйства. Примечательно, что такую же тактику применяли военные отряды саха, особенно кангаласцы при защите своей родины в XVII в.
После разгрома Чингисханом последнего гнезда Тохта-Беки в горах Улан-Дабан, знать из его свиты бежала в пустыню, но монгольские войска быстро перекрыли путь к воде. Преследуемые по пятам, меркиты становились все малочисленнее, но продолжали долгое время организовывать внезапные рейды
и атаки на проходившие мимо них монгольские отряды! {Хоанг Мишель, 1997, с. 154). С этим можно сравнить предание о том, что предок саха Эллэй с отцом Татаар-тайма, убегая от своих преследователей, долгое время скитались по безводной местности. Приходилось шелковую материю волочь по земле, выжимая из нее воду (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 162).
Монгольские сказания гласят о том, как в безлюдных пустынях на пути армий, идущих на кровавое завоевание мира, вдруг вырастали беглые меркиты. Возможно, именно факт, что сыновья Тохтоо-Боко были вынуждены бежать, таская в мешке голову своего отца, мог послужить причиной появления фольклорной версии, согласно которой, предок саха Эллэй бежит со своей родины, держа на спине своего отца Татаар-тайму. Подобный сюжет существовал у бурятского рода хангин. Согласно преданию, их предки бежали из Монголии в Прибайкалье, не имея возможности взять с собой дряхлого отца, они отрубили ему голову, положили в мешок за спину и молились ей как божеству. Примечательно, что родовым онгоном был Борто {Румянцев Г.Н., 1962, с. 171).
Однако по другим данным, меркиты остались во владениях уйгурского идикута, но тот, напуганный Чингисханом, убил посла меркитов. Между уйгурами и остатками меркитов на р. Джем произошло сражение, окончившееся поражением меркитов (Раишд-ад-дин, т.1, кн.2, с. 153). В 1215-1216 гг. Чингисхан против меркитов послал армию во главе с Субэдэем, который в битве на реке Джем разбил их и вновь послал доклад о полном их уничтожении {Там же, с. 178). Все эти данные свидетельствуют о том, сколь упорной была борьба смелых меркитских воинов против огромной армии, охватившая огромные территории Евразийских степей. У.Э.Эрдниев (1980) пишет, что Чингисхан одержал победу над меркитами ценою очень больших жертв.
После разгрома в 1205 г. уцелевшая часть меркитов бежала на запад, за горные проходы Алтая и Тарбагатая. Чингисхан приказал построить для воинов множество повозок и укрепить их железными гвоздями, а для Субедей-
бахадура выковать особую железную колесницу. Окружив меркитов, он не ушел до тех пор, пока «...никого из них не осталось (в живых), кроме самого младшего сына (Куду), по имени Мэргэн» (Рашид-ад-дин, т.1, к.2, с. 78, 154). Сыновья меркитского Токтоа-хана были уничтожены Субэдэем на р. Чуй. В этих сражениях вроде бы были убиты и все родственники Тохтао-беки, кроме Мэргэна.
Владыка мира хотел навсегда покончить со свободолюбивым народом: «Чингисхан постановил, чтобы никого из (меркитов) не оставляли в живых, а (всех) убивали, так как племя меркит было мятежное и воинственное и множество раз воевало с ним». Меркиты пережили тогда настоящий геноцид: «Немногие оставшиеся в живых или пребывали в утробах матери, или были скрыты у своих родственников» {Там же, т.1, кн.1, с. 116).
Путь меркитских вождей, убегающих от Чингисхана, показывает, что они пытались получить помощь от тюркоязычных племен и это в очередной раз доказывает их принадлежность к тюркам. Они обращались к этнически родственным племенам: кыргызам и уйгурам, к кыпчакам, у которых были, видимо, давние этнические связи с меркитами. Но везде они оставались одни, наедине с армией, которая с большим трудом одолев их, скоро пройдет победным маршем от Тихого океана до Венгрии. Представляется весьма удивительным, что небольшая кучка беглецов могла находить в далеких степях своих сторонников и представлять реальную угрозу для планов Чингисхана. В «Сокровенном сказании» все время утверждается о том, что меркиты - сыновья Тохтоо, «аристократы» и «княжичи». С этим можно сравнить то, что предок саха Эллэй был «царским сыном» у татар. «Чтимых людей отпрыском, знатных родителей дитятиной я был», - говорит о себе Эллэй.
Брат Тохтоо-Боко Ходу, по Джувейни Туктуган, все-таки сумел убежать от монголов и дошел до Каракум (Кыпчакская степь), где жили канглы. Кыпчаки сначала согласились помочь меркитам, но когда огромная армия под командованием Джучи стала наступать на них, они послали послов к Чингисхану, желая подчиниться. Монгольские войска под начальством Джебе и
Субэдэя (среди них находился Джучи) в ожесточенном бою между Кайлы и Кимач настигли меркитов и окончательно уничтожили их. Подошедшая армия хорезмшаха Мухаммеда, на поле боя в живых нашла только одного меркита и то тяжело раненого. Меркиты, число которых после стольких разгромов вряд ли доходило до сотни, дали жестокий бой войску, которое через некоторое время потеснит огромную армию хорезмшаха (Ахинжанов СМ., 1989, с. 225, 226-228).
По Рашид-ад-дину, в последней войне Культукан Мэргэн - младший сын Токтай-беки, чрезвычайно меткий стрелок, убежал к кыпчакам. Посланный в догонку за ним отряд схватил его. Джучи, слышавший легенды о нем как о метком стрелке, поставил мишень и приказал ему пустить в нее стрелу. Когда вторая стрела расколола пущенную первую, то восхищенный его меткостью царевич Джучи послал просьбу Чингисхану даровать жизнь Мэргэну. Однако от государя пришел отказ: «Нет ни одного племени хуже племени меркитов: сколько раз мы воевали с ними; много беспокойств и затруднений видели от них, - каким же образом, возможно, оставить его в живых, чтобы он опять убежал и возбудил мятеж?! Я приобрел для вас все эти области, войска и племена; какая же нужда в (этом человеке)?! Врагу государства нет лучшего места, чем могила!» (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 116). Получив такое приказание, Джучи вроде бы распорядился умертвить меркитского юношу. С его смертью, писал Рашид-ад-дин, «... от этого племени не осталась и следа. Аминь!» (Там же, к.2, с. 179). Гордое и непримиримое племя меркитов с этого момента считается полностью сошедшим с исторической арены (Тиваненко А., 1992, с. 50).
Однако убедительным доказательством участия кыпчакского компонента в этногенезе саха является родословная предков Омогоя и Эллэя. Казахские исследователи Т.А.Инсебаев и Е.З.Кажибеков впервые отметили связь родословной саха и шежере казахского племени аргын. Согласно родословной, предками Омогоя и Эллэя являются Оксуку-Мэйэрэм Суппу-Хорохой-Аргын-Айаал-Орос Куол Дьулдьугун-Туортугул-Хайаран-Омогой, Эллэй. Имена
предков саха они сопоставили с родовым делением казахского рода сююндук, входивших в состав аргынов: оразкельды-ороскуолдьулдьугун; тортуул и туортугул, мейрам и мэйэрэм-суппу (Инсебаев ТА., Кажибеков Е.З., 1984, с. 107-108). Имя Оксуку сравнимо с названием казахского рода аксопы, которые входили в состав мейрам-сопы (Гоголев А.И., 1993, с. 39). Термин ак-сопы означает белая кость, а во главе генеологической линии саха стоит Оксоку — т.е. орел, старинное птица - божество саха. Поэтому подчеркивается, что меркиты как отдельное племя среди казахов не сохранились. Можно предположить, что кыпчакские предки саха входили в объединение племен, возглавляемое Тортуул (Дурут), затем в XIII-XIV вв. в племенной союз Аргын. Затем во главе их мог стоять выходец из меркитов. Имя Эллэя вероятно означало «имеющий эль», подобно тому, как кыпчакские племена были распределены между Джучидами в качестве эля.
Кыпчакский компонент в составе саха принято связывать с кангаласцами. Племена и роды под названием канглы (или с основой канг) существуют у всех современных тюркских народов. Канглы считаются потомками древних канпойцев. Впервые отождествление этнонима Хангалас с названием племени канглы было сделано Г.В.Ксенофонтовым в неопубликованном втором томе «Ураангхай-сахалар» {Архив ЯИЦ СО РАН, Ф.4. Оп.7. Д.32). В легенде об Огузе, приведенной у Рашид-ад-дина и Абулгази, говорится, что предок канглы получил свое имя вследствие того, что строил повозки {Абулгази, 1914, с. 84). Г.В.Ксенофонтов отождествлял канглы с гаопойцами в переводе - «высокие телеги» под которыми китайские источники знали теле-уйгуров. Он считал их предками кангаласов — третьей этнической волны в формировании саха {Там же, Ф.4. Оп.7. Д.32).
Но А.Т.Кайдаров и С.Г.Кляшторный установили, что в древности этноним канглы мог употребляться в значении «речные», «обитатели рек». Слово канг/кан они считали древнеиранским, а не тюркским {Кляшторный С.Г., 1964, с. 150-180; Кайдаров А.Т., 1984. с. 39-47). Поэтому более предпочтительно предков канглы связывать с ираноязычными аборигенами Казахстана, чем с
тюркоязычной средой. Так, на территории Приаралья и Сырдарьи, где потом были зафиксированы канглы, во II в. до н.э. - V в. н.э. существовало государство Канпой. Канглы входили в Кыпчакское ханство как значительная этнополитическая сила. В XII в. в районе Приаралья и Нижней Сырдарьи канглы образовали крупное объединение племен, номинально подчинявшееся кыпчакским ханам. Канглы проживали в Восточном Казахстане, в стране Югур (Уйгур), где господствовала династия племени Уран (кимаков).
В то же время стоит отметить, что роды и племена с подобными названиями были и в Енисее. Так, в «Сокровенном сказании» упоминаются хабханасы и ханьханэ, в «Юаньши» — ханхасы. Эти племена имели мало домашнего скота; доили оленей; пользовались лыжами. Считается, что под этими «тележными хакасами» имеются в виду степные качинцы (Кызласов Л.Р., 1984, с. 154). Потомками их являются самодийский Кангатский род и, возможно, камасинцы, самоназванием которых является слово «кангалас» (Вайнштейн СИ., 1980, с. 86). Однако этот этноним по происхождению считается нетюркским, а кетским (Алексеенко Е.А., 1980, с. 123).
В фольклорных записях сохранилось предание о том, что предки саха проживали вместе с кыргысами и татарами у теплого моря, куда можно было добраться, перейдя через включая и Лену восемь рек. Тогда над ними по указу Чыныс хаана и по предопределению Одун-хаана утвердил свое господство народ «татары». Затем предки саха до прихода на реку Лену проживали по Ангаре реке и вокруг Байкала (Боло СИ, 1994, с. 128).
Надо отметить что, по данным олонхо, в Среднем мире предков саха, в его западной части будто бы находится «Араат Байгал» или «Арылы Байгал». Отсюда П.А.Ойунский располагал прародину саха «на востоке или в северовосточном направлении от Аральского моря» (Ойунский П.А., 1975, т.2, с. 128— 191). Г.У.Эргис также предполагал, что Араат Байгал - это Аральское море, а «Дьэнькэрэ байгал - прозрачно-водный Байкал, Анхара байгал - ангарский Байкал» (Эргис Г. У., 1947, с. 39).
Сюжет и мотивы «Эллэйады» имеют многочисленные параллели и аналогии в эпосе «Идиге и Тохтамыш», распространенном среди кыпчакоязычных народов от Алтая до Дуная (Ахметова Ф.В, 1979, с. 169). Эти совпадения «Идиге» с «Эллэйадой» можно объяснить не столько общими кыпчакскими истоками, сколько тем, что родоначальником Золотой Орды и аристократии саха был человек меркитских корней. Например, у Рашид-ад-дина есть сюжет о внезапном появлении Джамуки тридцатью нукерами в покоях великого предводителя Тохтоо-Боко: «Будучи "чрезвычайно трусливым человеком", он тут же поклялся золотой чашей, по обычаю пролив несколько капель кумыса на землю» (Рашид-ад-дин, т.1, к.1, с.191). Этот же фольклорный мотив об испуге старого владыки перед молодым слугой-воином и передаче им отнятого имущества получает дальнейшее развитие в эпических произведениях Джучиева улуса о ногайских ханах Едиге и Тохтамыше и якутских сагах о Омогое и Эллэе.
Остатки меркитов, как ушедшие на запад, так и оставшиеся на родине в Забайкалье, были вынуждены принимать участие в походах монголов. В этой связи интересны данные, свидетельствующие об участии предков саха в монгольских походах: «Из отрывочных и темных преданий, видно, что они, когда-то, будто-бы жили в Барабинской степи, потом перешли к верховьям Енисея, а затем ушли за Байкал, откуда их вытеснил Чингисхан, или сами они отделились от него: они составляли один из передовых отрядов, и Чингисхан всегда употреблял, их не жалея, во время сражений в дело первыми, от чего якуты в численности весьма уменьшились; предчувствуя, что, если истребление их пойдет и далее так быстро, что они все будут перебиты, они ушли на север, оставив Чингисхана и нынешнюю Забайкальскую область» {Овчинников М.П., 1897, с. 130).
В другом случае, фольклорные данные саха говорят о том, что «во времена Олот-хана произошла бескормица, и начались смуты. Воспользовавшись этим, многие роды снялись с насиженных мест и уходили в другие края. Якуты шли на север через Саяны, по рекам Оке, Белой, Китой, Енисей и Иркут. Выйдя на
Ангару и Байкал, они пошли по реке Куде в Верхоленскую степь» (Там же, с. 62). Имя Олот-хана наводит на мысль, что он происходил из олетов-ойратов. Весьма интересно, что предания называют Олот-хана третьим великим ханом после Чыныс хаана и гласят, что он брал в воины старых и молодых. Напомним: третьим был Гуюк-хан, который мечтал продолжить завоевания деда.
В фольклорных источниках также сохранилось смутное упоминание о том, что предок саха Татаар-Тайма был пришельцом на далекой стране, его сына Эллэя хотели уничтожить родичи со стороны матери, поэтому он бежал с родины, перейдя через Саянский хребет (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 165). В этих известиях проглядывается возможная миграция потомков меркитов с кыпчакских степей на Лену.
Согласно Бретшнейдеру, часть меркитов еще с Елюй Даши, бежавшим от чжурчжэней (ниуча), переселилась в Семиречье {Викторова Л.Л., 1980, с. 80). В «Эллайаде» есть десятки преданий об отце Эллэя Джура-хане, который воевал с нуучча. Когда последние начали истреблять татар, Эллэй переселился в другое место. Данный персонаж присутствует и в предании, записанном С.И.Боло. Там он носит имя Суура Хаана (Шури-хана) из татар. Надо сказать, что Шури-хана, воевавшего с нуучча, кангаласцы в XIX в. считали своим предком, а также отметить, что канглы на Иртыше были покорены кара-киданями и вошли в состав их государства.
Меркиты, проживая на Саянах, могли в X в. попасть в сферу влияния Кимакской державы. Племя кыштым (дубо) по одежде походило на кимаков, по языку - на карлуков. В легенде о происхождении кимаков, записанной автором XI в. Гардизи, говорится о переселении предков кимаков из страны татар. Мотивы этой легенды имеют параллели с преданиями об Эллэе и Омогое, предках саха. В кимакской легенде речь идет о том, что младший сын прибыл к большой реке, где много деревьев и дичи. Этот человек и рабыня вместе охотятся, питаются мясом дичи и изготавливают себе одежду из меха (Ахинжанов СМ., 1989, с. 95). С этим можно сравнить мотив о прибытии Эллэя
на Лену и те эпизоды, где он охотится на дичь и носит одежду из меха, потом женится на дочери Омогоя (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 54). В «Эллайаде» можно найти параллели и с мотивом о том, что шад, стоя на берегу Иртыша, слышит голос, но находит в воде только волос, оказавшийся его женой, упавшей в воду, которую схватил дракон (Ахинжанов СМ, 1989, с. 95-96). Так царь Хаан-Боллох дает наказ Эллэю достать со дна моря дочь морского зверя, но она оказывается особым зверем живущим на горах. Когда, сидя на вершинз утеса, он чешет волосы, то отражение его бывает видно на воде (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 16-17).
Необходимо подчеркнуть, что по старинной версии предок саха Омогой первоначально проживал в Барабинской степи. Действительно, среди барабинских татар имелись роды под названием сах, сахтар (Гоголев А.И., 1993, с. 57). Сибирские этнографы Н.А.Томилов и А.С.Селезнев проникновение этнонима «сах», «сахтар» в Барабу связывают с кимако-кыпчакскими племенами. Но необходимо сказать, что меркиты в Казахстане входят в состав кереев, а в степные районы Западной Сибири с XIII в. стали переселяться остатки кереитов. Следовательно, кыпчакские предки саха - потомки меркитов, могли переселиться из Барабинских степей, уже имея сильную кереитскую примесь. О том, что у южных предков саха также был этноним саха, свидетельствует то, что предок саха Эллэй Боотур именуется Дьин Саха, т.е. настоящий саха или Дьин Соготох.
Кыпчакский компонент в составе саха принято связывать с населением, принесшим погребения с конем на Среднюю Лену. Поэтому надо выделить, что в Прибайкалье, в могильниках Усть-Талькин и Сэгенут и других обнаружены погребения с конем, причем кони захоронены в отдельной яме и расположены головой на запад, как у саха. Эти могильники Б.Б.Дашибалов связывает с кыпчакской традицией, указывая, что в Забайкалье, на Ононе обнаружены могильники, которые можно рассматривать именно как кыпчакские. При этом он отмечает, что погребения с конем также получил и распространение в западнобурятской среде, где тоже имеется кыпчакский
компонент. Если раньше погребения с конем, обнаруженные в Усть-Талькинском и Сэгенутском могильниках, исследователи относили к X-XIV вв. и связывали с ранними монголами, то по утверждению Б.Б.Дашибалова они появились не ранее XV в. (Дашибалов Б.Б., 2003, с. 61, 95-99).
Существует предположение о том, что «якуты образовались из переселившихся вниз по Лене эхеритов рода Хэнгэлдур, к которым присоединились отдельные группы из разных прибайкальских и забайкальских родов и племен» (Долгих Б.О., 1960, с. 44-45). При этом хэнгелдуров отождествляют кангаласами. Данное сопоставление заслуживает внимания с филологической точки зрения: хангал-ас и хэнгел-дур. Некоторые эхиритские роды, по признанию Б.Цыдендамбаева, могли быть потомками родов саха (Цыдендамбаев Ц.Б., 1972, с. 288-290).
Так называемый «тойонский» род, от которого произошли тыгыны, существовал не только среди саха, но, по данным Б.О.Долгих, и среди эхиритов. Значит, эхириты в сравнительно недавнем прошлом были тюркоязычным племенем. Прототипом этнонимов саха и эхирит он считал слово «jaxa» (Долгих Б.О., 1960, с. 44). Однако название эхиритов одноименно с монгольским словом «близнец», и параллельно с названием монгольского племени икирес (по-тюркски - «близнец»), обитавшего в начале XIII в. в Монголии. Однако этноним эхирит возникла вследствие двуязычия предков верхнеленских бурятов. Против Б.О.Долгих выступил Ц.Б.Цыдендамбаев, отметивший, что этот род назывался Ченорутским (от чино-чонос) и что у самодийцев волка называют тъона, от чего образовалось монгольское чино, чинос. Это, убедительно доказывает, что среди монголов культ волка был чуждым, перенятым от тюрков или самодийцев.
Только у эхиритов, занимавших верховья Лены, можно найти предания о богатырском народе саха: «По другую сторону Зулхэ-мурэна (Лены) жил народ саха. Саха приходили к нам со своими богатырями и требовали от наших предков дань...» (Небесная дева лебедь, 1992, с. 176-177). При этом богатырь саха Хунтэ-Хошошо и его конь были закованы в непроницаемый панцирь.
Воинов саха было двести всадников, эхиритский богатырь Едегей, прострелив вождя саха насквозь стрелой, освободил свое племя от рабства. Возможно, под народом саха, фигурируют меркиты, судя по всему, собиравшие дань с лесных племен. Однако более вероятно то, что здесь говорится о тюркских предках саха, двигавшихся из кыпчакских степей на север.
В этой связи характерно, что в старину саха считали себя единым народом, вынужденными переселиться на новую родину двумя группами в разное время: «У якутов существует старинное сказание о том, что их предки проживали в верховьях Лены. Будучи теснима бурятами, одна часть из них с семьями и скотом добровольно переселилась вниз по Лене. Часть якутов осталась по соседству с бурятами, оказывая им возможное сопротивление, но, наконец, и эти были поставлены в такое положение, что вынуждены, были бросить на произвол судьбы все то, что имели, и даже не имели возможности совершить свое бегство на лодках, но поплыли по Лене, схватившись за первые попавшиеся бревна. Последние беглецы прибыли к тем своим соплеменникам, которые уже устроились ниже по Лене» (Ксенофонтов Г.В., 1992, с. 64).
Таким образом, говоря о саха-эхиритских этнических связях, невозможно пройти мимо колоритной фигуры легендарного героя бурятских легенд Ажарая-Бухэ. Так, по одной версии, этот персонаж бурятского фольклора даже «был реальным лицом, стоявшим во главе воинственной дружины, совершавшей набеги на якутские кочевья». Таким образом, он якобы сталкивался с саха и погиб от стрел воинов саха, преследовавших его по Лене (Михайлов Т.М., 1980, с. 172). Следует подчеркнуть, что Адьарай Бого является персонажем Нижнего мира в мифологии саха; богатыри олонхо воюют с адьарайскими племенами.
Следует отметить, что в бурятской легенде об Ажирай Бухэ и Харамцай Мэргэне имеются моменты сходные, с якутскими преданиями об Эллэе, в частности, в ней повествуется о том, что богатыри со своими воинами после очереднего удачного набега на монголов остановились за Баргузином в Урянхайской степи. Но здесь их догнали преследователи. Уцелели только два
друга, которые, отбиваясь от врагов, бежали на Лену. Они сели на плывшие по реке два бревна и поплыли вниз по Лене {Балдаев СП., 1961, с. 82, 172).
Разница заключается в том, что в бурятской легенде оба гонимых героя гибнут, а в якутских сказаниях становятся их родоначальниками. Хотелось бы обратить внимание на близость данного фольклорного источника к действительным историческим событиям, связанным с постоянными набегами меркитов на Монголию и последовавшим за ним разгромом и бегством части меркитов на север. Безусловно, образ Ажарая носит мифологический характер. Но, возможно, в этих легендах сохранилась информация о героической борьбе потомков меркитов, вернувшихся на родину, против монгольских ханов. Только преследующей стороной представляются не эхириты и другие буряты, а монгольские феодалы. На первый взгляд, образ Адьарая по якутской мифологии вроде бы напоминает облик враждебных племен, но он именно божество саха, притом связанное с почитанием злых духов.
О многом говорит тот факт, что «черные всадники» связываются с районом Качуга, где, согласно Я.И.Линденау, оставались последние саха, упорно сопротивлявшиеся монголам и откуда они переселились вниз по Лене. Таким образом, в образе Ажирая-Бухэ, оставшегося вдвоем с тунгусским богатырем Харамцай-Мэргеном после разгрома, вытесненного на Лену и уплывшего по ней на бревне, можно увидеть исторические события, связанные с героической защитой меркитских воинов своей родины.
Н.А.Алексеев допускает, что настоящее имя Улуу Тойона — Аджарай. Следует обратить внимание на то, что Улуу Тойон считался покровителем якутских тойонов. Весьма интересно и то, что Аджарая бурятские мифы называют сыном Ухэрэ (быка), его сыном является черный ворон. В якутской мифологии божество Хара Суорун (черный ворон), считается сыном Улуу Тойона. При этом Хара Суорун считается творцом черных коней (хара сылгылаах). Напомним, что почитание Ажирая бурятами связано с культом «черных всадников» - «хара-моритон». По утверждению Е.В.Павлова, курыканские корни (т.е. якутские) могут иметь такие наиглавнейшие
эхиритские божества, как хозяин Ольхона Хан-Хута/Хото баабай, сыном которого является орел и глава «черных всадников» (хара-моритон). Ленского эжина Ажарай-бухэ даже кудинские буряты причисляли к «темным», т.е. «чужим» богам (Павлов Е.В., 2002, с. 51).
Необходимо раскрыть генезис культа «черных всадников» и связанной с ними системы воспитания воинов. У бурят существовал тотемический культ дикого коня или божества-громовержца в облике небесного жеребца, который считался покровителем воинских инициации, набегов и вообще исполнял функции бога войны. Надо сказать, что Улуу Тойон Аджарай иногда отождествляется с творцом конного скота - дъесегей. Отсюда следует, что воинский культ «хара-моритон» связан в древней основе с почитанием божества-громовержца Улуу Тойона (Аджарая) и небесного жеребца (Джесегея).
Таким образом, в этногенезе западных бурятов и саха прослеживается кыпчакский компонент. Однако и этот компонент могли на Байкал принести потомки меркитов ушедшие на запад. Этот момент является наиболее трудно доказуемым, поскольку связан с беспримерной героической борьбой общих предков бурятов и саха против могущественной империи. В дальнейшем изучении этногенеза саха и западных бурятов большую роль сыграло бы уточнение датировки и этнического происхождения носителей «погребений с конем» в регионе Байкала и Средней Лены.
Третья глава Проблема участия монгольских племен XIII в. в этногенезе саха
3.1. Связь этнической истории Якутии с Монголией XIII в.
Монгольские походы в Баргуджин-Тукум, т.е. в таежные районы Байкала и Саяно-Енисейского края, вызвали большие передвижения племен. Некоторые племена частями уходили от завоевателей в недосягаемую для воинов монгольских ханов область - на территорию свободной и суровой Якутии. В год быка (соответствующий 1215 - 1216 г. н.э.), Чингисхан послал Борагул-нойона на войну с племенем тумат, вновь восставшем против власти монголов. Это племя было чрезвычайно воинственным и мятежным. Однако Борогул-нойон был убит в бою. После смерти своего мужа Дойдухул-Сохора туматами тогда правила Ботохой-Толстая. Причиной восстания послужило требование выдать самых красивых туматских девушек монгольским воинам (Рашид-ад-дин, т.1,к.2, с. 88).
Узнав о смерти своего верного нойона, Чингисхан сам собирался идти в поход против туматов, но отговорили от такого опасного шага. Посланный им дорбетский Дорбо-Докшин направил войско по тропе, проложенной дикими буйволами: «И вот, поднявшись на гору, он внезапным ударом обрушился на пировавших беспечно туматов и полонил их» {Козин С.А., 1941, с. 174-175).
Считается, что только в 1217г. монголами в долине Малого Енисея было сломлено сопротивление не желавших подчиниться им туматов (Зориктуев Б.Р., 2000, с. 126). Однако вместе с енисейскими кыргызами они снова восстали в 80 годах XII в., когда получили временную свободу в течение 10 лет. Согласно «Сборнику летописей», монголы дали большие сражения и покорили чрезвычайно воинственное племя и войско туматов. Далее: «Так как туматы были злокозненным и недоброжелательным племенем, то (монголы) множество из них перебили» (Рашид-ад-дин, т.1, к.1, с. 122).
Можно допустить, что какая-то группа этих туматов сумела уйти от монгольских захватчиков на территорию Якутии: «рукописном сочинении иркутского надворного советника Ивана Эверса на основании устных свидетельств якутов сообщается, что туматы, не желавшие подчиняться монголам, «со всеми семействами перебрались к началу реки Лены» и спустились вниз по ее течению до пределов нынешной Якутии» (Туголуков В.А., 1985, с. 214).
Хотелось бы отметить факт поразительного сходства исторических преданий вилюйских саха о гибели племени туматов или, наоборот, племени ньурмагаат в результате внезапного нападения туматов с историческими сведениями о разгроме монгольским войском племени туматов. Так, в вилюйских сказаниях обычно подчеркивается факт внезапного нападения врагов на спящих противников и полного истребления их. Возможно, мотив о бегстве остатков туматов к владыке саха — Тыгыну связан с прибытием туматов, бежавших от ярости Чингисхана в долину Туймаада, и их присоединением к к народу «ураанхай-саха».
Любопытным представляется фольклорное утверждение о том, что туматов с долины Туймаады победил и изгнал Омогой Баай. Проиграв в войне с Омогоем, особое воинственное племя тумат перекочевало на север и в сторону Вилюя и там осело. От их потомков произошли Туматские роды северных районов (Боло СИ., 1994, с. 256). Судя по этим преданиям, туматы до прихода саха могли проживать на территории Средней Лены и только потом сосредоточиться на Нижнем и Среднем Вилюе. Имя туматов можно увидеть в имени долины Туймаады.
И.В.Константинов предания саха о туматах, кыргысах и сортолах относил к тому периоду, когда их предки обитали в Прибайкалье и могли соприкасаться с данными племенами (Константинов И.В., 1975, с. 159). Но факт существования в Якутии родов с такими названиями опровергает его вывод. Так, туматские наслеги имелись в Жиганском и Усть-Янском районах, по преданиям старожилов, их предки пришли с Вилюя (Исторические предания и
рассказы якутов, ч.І, 1960, с. 160). Тунгусский род тумат находили на побережье Охотского моря, в Северо-Эвенском районе есть селение Туматы (Константинов КВ., 1975, с. 159).
По записям В.В.Никифорова, сделанным в 1925-1926 гг., туматы обитали в Вилюйском и отчасти Олекминском округах бывшей Якутской области. Они занимались охотой и рыболовством, жили в «земляных урасах» (видимо, холомо) и постоянно перекочевывали с места на место. Оружием им служили луки и стрелы с железными наконечниками, а также пальмы. Туматы носили одежду из звериных шкур, обвешанную кистями из оленьих волос и вышитую разноцветным бисером. Саха туматов обыкновенно называли «тигиилээх сырайдаах», так как это племя имело обычай татуировать свое лицо. Туматы «имели чрезвычайно суровый вид и жестокий нрав» (ПФА РАН. Ф.47. Оп.2. Д. 122. Л. 68-73).
А.П.Окладников причислял их к тунгусам или отунгусившимся юкагирам: «Согласно легендам, туматы жили рыбной ловлей на озерах, прошивали свои лица и руки ниткой из сухожилий, вымазанной черной краской, носили выкрашенные охрой одежды. Они были будто бы людоедами» (Окладников А.П., 1955, т. 1, с. 339). По поводу этнической принадлежности туматов есть мнения, что - они монголы, тюрки, тунгусы, юкагиры. Далее убедимся, что во всех этих утверждениях есть определенная доля истины, что можно будет увидеть в следующих материалах.
Так, на основе таких фольклорных источников делается вывод, что еще до появления якутов «вилюйские» туматы слились с тамошними аборигенами (Туголуков В.А., 1985, с. 216). К потомкам туматов В.А.Туголуков относит рода вилюйских эвенков долган, нюрмаган и сологон (Туголуков В.А., 1980, с. 172). Туматов отождествляют и с легендарными «дьирикинэеми». Тот факт, что долганы являются потомками тюркоязычных туматов, доказывает их язык.
В свое время Б.О.Долгих пришел к выводу, что «туматы - общее племенное название якутов, плативших ясак в Средневилюйское зимовье (за исключением Оргутского рода, кангаласского по происхождению), а тагусы,
кыргыдаи, кирикеи, онтулы, лучинцы и олесы - названия туматских родов» (Долгих Б.О, 1960, с. 468-469). С.И.Николаев также сделал вывод, что термин «тумат» был собирательным, общим названием большинства вилюйских якутов. По его данным, в XVII в. в район Средневилюйского зимовья переселялись «подгородные» саха, среди них большинство составляли кангаласцы, саха района Средневилюйского зимовья (туматы) тесня в пределы будущих Верхневилюйского и Мархинского улусов (Николаев СИ, 1957, с. 94-96).
Но в начале XVII в. русские землепроходцы в Вилюе встретились с родами «пеших» саха, живших только рыболовством и охотой (Долгих Б.О., 1960, с.460-462). Кокуи и осекуи в архивных документах также упомянуты среди родов «пеших» саха. Название рода кырык сопоставимо с именем огузского племени кырык. Имя рода Асыыкай (осекуи) можно сопоставить с названием кыргызского племени азык. В китайских источниках упоминается западнотюркское племя асиги. Уже отмечалась связь рода Куокуй с родом куокэй, принадлежавшим к харганаевской группе хоринских бурятов, которых Г.Н.Румянцев считал потомками туматов. По рассказам жителей наслега Куокуй, их предок Куокуй прибыл из Малтана Кангаласского улуса. По другой информации Куокуй был одним из отважных хопуунов саха времен Эллэя, изгнавшим тунгусов с их земель (Захаров И.И., 2000, с. 48).
По преданиям, записанным Г.В.Ксенофонтовым на Сунтаре, прародительница вилюйских якутов Дьаархан или Дьаардаах была не якуткой, а иноплеменницей-туматкой. Ее племя истребили тунгусы рода нюрбачан и она убежала к отцу Тыгына и стала его наложницей. Затем его сыновья, поссорившись со своим братом Тыгыном, убежали на Вилюй и стали прародителями многочисленных джарханцев (Ксенофонтов Г.В., 1992, с. 105-107). Весьма примечательно, что топонимист М.С.Иванов слово дьаархан считает заимствованным от юкагирского слова йархан (ледяной) (Иванов М.С., 2000, с. 19). Действительно, в XVII в. джарханцев обозначали как ярканцев.
Таким образом, происхождение джарханцев связано с туматами, имевшими этнические связи с аборигенами края (юкагирами).
Род Тумэты входил в состав Мегинского улуса. По преданию, записанному С.И.Боло, в Хатасском наслеге были люди Туматского рода, насчитывавшие в 30-х годах XX в. 230 душ, пришедших со стороны Вилюя и объединившихся с хоринцами (Иванов М.С., Топонимика, 1985, с. 22). В архивных документах XVII в. среди подгородных «саха» представлена Чумецкая волость, согласно Б.О.Долгих Туматская, располагавшаяся в территории Тюлэхского наслега Дюпсинского улуса (Долгих Б.О., 1960, с. 364).
Отсюда допускается, что туматы ранее могли обитать и на Средней Лене. Об этом говорит и занесение в учетную книгу ясакоплателыциков на Амге туматов. Вероятно, в Скороульской волости также имелась группа туматов. Г.В.Ксенофонтов даже считал, что в данной волости целиком проживали туматы. В составе амгинских бетунцев существовал род Чорду. Следует отметить, что род Чорду имелся среди тувинцев. Согласно В.В.Радлову, этот тувинский род также самодийского происхождения. Возможно, именно чордунцы были представлены как амгинские туматы. Кангаласские эргиты, которые были среди «пеших» саха Вилюя, отождествляются с иргитами среди саяно-енисейских народов. Весьма характерно, что иргиты считаются отуреченными самодийцами, в то же время они были первыми тюрками на территории Саяно-Енисейского региона.
Название рода «конных» саха Вилюя — тагус, связано с древним этнонимом тогуз-огуз. В 1638 г. тагусы встречены в Вилюе; они же находились в Алдане, на речке Томпо. В районе среднего Вилюя был Тагуский наслег (Боло СИ., 1994, с. 109). Интересно, что отохи легендарных хара-сагылов, (или «тыал буолбуттар») именовали отохоми Тогус {Там лее, с. 21).. Исходя из этого можно предположить, что до прихода саха на Среднюю Лену часть ее территорию населяли именно туматы или тогусы. Можно утверждать об идентичности туматов с тагусами исходя из того, что в центральных волостях, где зафиксированы один-два тумата, отсуствуют тагусы, и наоборот, где
имелись тагусы, там нет туматов (Долгих Б.О, 1960, с. 469). Существует предание, согласно которому предки мегинцев по приходе на современную территорию расселения победили племя тогус, которые ушли неизвестно куда (Архив ЯНЦСОРАН, Ф.5. Оп.16. Д. 4. Л. 9-Ю).
По поводу этнической принадлежности центральноазиатских туматов имеются столь же неоднозначные мнения. Туматы считаются потомками древних дубо, есть мнение, что они были самодийского происхождения и подверглись языковой ассимиляции племенами теле (Потапов Л.П., 1969, с. 183). Название «тумат» считается вариантом этнонима «туба» (во множественном числе монгольского языка), хотя по Б.И.Татаринцеву, эти этнонимы совершенно разного происхождения. Исходной формой имени тумат он считает слово «туман». Последнее слово по происхождению являлось тюркским словом и обозначало значительную группу людей (Татаринцев Б.И., 1990, N: 2). Действительно, в преданиях саха туматы иногда фигурируют как племя туман. По Рашид-ад-дину, туматы - ветвь баргутов, проживавшие в пределах страны кыргызов (Рашид-ад-дин, т.1, к.1, с. 122). Следовательно, они могли жить на Верхнем Енисее.
Туматы в монгольских источниках XIII в. всегда фигурируют вместе с племенем хори, поэтому вытесненные со своих мест ойратами, они могли переселиться в регион Байкала и проживать вместе с хоринцами. Согласно бурятскому преданию, Бодхоохон хатун (Толстая Ботохой) проживала в Тугнуйской долине и управляла бурятами. К ней бежал монгол, укравший жену Чингисхана. Из-за этого буряты поссорились с Чингисханом (Небесная дева лебедь, 1992, с. 166). Нельзя не отметить связь между тугнуйскими батулинцами или меркитами и туматами. В этой связи следует напомнить о том, что племена дубо (тумат) и милиге (меркит) издревле проживали вместе в Саянском крае и могли вместе переселиться в Забайкалье. Возможно, эти два племени с древности были кровнородственными. При этом туматы возможно представляли собой тюркизированных самодийцев, а меркиты — группу индоиранского происхождения. И на территории Якутии загадочная связь
между туматами и батулинцами не прерывается, в Амге, в Мегинском улусе, в Верхоянье и на Вилюе они соседствуют.
В исторических преданиях саха есть предания о племени кыргыс, переселившемся из южной страны во времена прибытия на Среднюю Лену Омогой Бая и Эллэй Боотура с лошадьми и рогатым скотом. Когда умирал человек из этого племени, то ему покрывали лицо брюшным жиром лошади, клали его в выдолбленное дерево и уносили в лес. Собравшись в лесу, устраивали тризну, поев на которой, снабжали покойника всем полагающимся и сжигали на том же месте {Боло СИ., 1994, с. 24). Данные сведения сходятся с обрядом трупосожжения у енисейских кыргызов. Фольклорные данные, согласно которым кыргысы впоследствии вымерли, не оставив потомства, потверждаются и тем фактом, что у них практически мало осталось потомков в отличие от хоро-туматов.
Современный Кэбээйи был наслегом Чачы. Наслег Чачы состоял из двух родов. Один из них являлся родом кыргыс {Иванов М.С., Топонимика, 1985, с. 19-24, 36-41). Все эти три названия одного и того же народа сопоставимы с этнонимами южносибирских тюрков. Так, Кэбээйи сопоставимо с именем шорского сеока Кобый, с ними связываются ковуи древнерусских источников и племя теле - киби. Этноним Чачы, вероятно, связан с именами родов чат, цат среди западносибирских татар. Топонимы кыргыс встречаются в Центральной Якутии, на Вилюе и в Оймяконье (Там же, с. 40). Прежде всего названия родов Чачы и Кэбээйи упомянуты среди «пеших» саха.
На основании вышеприведенных данных можно утверждать об участии туматов в этногенезе саха. Таким образом, в составе саха не только на Вилюе или на севере, но и на Средней Лене обнаруживается довольно ощутимый туматский субстрат. В свою очередь среди туматов можно проследить местный, уральский компонент. Предания о хара-сагылах, возможно, также связаны с туматами. В согласии с фольклорными материалами архивные данные позволяют говорить о том, что туматы являются одним из предков вилюйских саха. Из анализа родового состава вилюйских саха следует, что туматы были в
некотором смысле идентичны с предками тувинцев. Значит, можно утверждать о наличии значительного тувинского компонента в составе саха.
Далее следовало бы выделить тот момент, что в этногенезе эвенков на территории Якутии принимали участие тюрко-монгольские группы, выходцы из племен тумат, сартаул, хатагин, баягир, меркит, ойрат или угулят, джалаир, и собственно уранхайцы-эвенки. По фольклорным данным, до прихода тюркоязычных предков саха, отождествляемых с легендарным предком Элляем, на территории Якутии проживали люди владыки Омогоя, образ которого связывают с выходцами из Монголии. Следовательно, до прихода тюркоязычных племен, отождествляемых с кангаласцами, на Средней Лене и на Вилюе обитали этнические группы, сохранявшие тюрко-монгольские говоры и занимавшиеся охотничье-скотоводческим видом хозяйства и еще не ассимилированные тунгусоязычным оленеводческим этносом, который тогда находился на стадии формирования.
В.А.Туголуков доэвенкийским населением Вилюя считал туматов, а по материалам А.П.Окладникова ими были сортолы. В Вилюе, по преданиям, жил многочисленный народ сортолов. Судя по преданиям, они жили вблизи Верхоянских гор, им приписывали давно уже покинутые жилища. Тунгусы и саха единодушно утверждали о глубокой древности сортолов и оставленных ими отохов {Окладников А.П., 1955, с. 72). . По данным топонимики, сортуолы на территории Якутии обитали на Вилюе, в Жиганске, на Яне, по речке Сартан и в Тулагы (пригород г. Якутска) (Иванов М.С., 1988, с. 99).
Исходя из того, что вожди сортолов назывались кылыс-хосуун, при этом кылыс происходит от кылыч-сабля, делается вывод о вероятности тюркоязычия сортолов. Монгольские сартаулы считаются потомками сартов, т. е. согдийцев, выходцев из Средней Азии, чьи колонии имелись во всех кочевьях теле еще в древнетюркскую эпоху. Поэтому следует заметить, что название кочевого объединения «цзубу» китайских хроник, господствовавшего в степях Монголии в XI-XII вв., обычно выводится от тибетского слова «сог-по» — согдиец.
Из «Сокровенного сказания» монголов становится известно, что сартаулы и хатагины, входившие в конфедерацию Джамухи, после того, как их разгромил Темучин, бежали в Баргуджин-Тукум. Поэтому отмечается, что среди северных саха имеются рода Сортол и Хатыгын. Все эти племена, входившие в конфедерацию племен во главе с Джамухой, наряду с икиресами, бурутами, салджиутами и тайчиутами, предположительно связаны с тюркским миром. Разбитые Темучином они ушли в пределы Баргуджин-Тукума и приняли участие в этногенезе южносибирских народов, как икиресы-эхириты, тувинские салчаки и хакасский сеок бурут, либо еще далее - на территорию Якутии.
На огромных пространствах Якутии проживали представители хатыгынского рода, имеющиеся и среди тунгусов. Хатыгыны обитали в Анабыре и в Оленекском улусе, имелись среди есейских саха (Иванов М.С., 1982, с. 148). Есть версия о том, что название монгольского племени хатагин могло произойти в результате слияния двух слов: хад (мн. число от хан) и тегин (Очир А., 1996, с. 4). В якутском слове «хатыгын» также притсуствует слово «тыгын». Следует сказать, что хатагины принадлежали к племенам нирун и состояли в близкородственных отношениях с родом Темучжина. Значит, по отцовской линии они также происходят от меркитов, отсюда вполне понятно их притсуствие в составе саха.
Весьма интересно, что род северных саха хатыгын отождествляли с центральноякутскими хатылы. В.А.Туголуков предполагал, что жители Хатылинской волости представляли собой ассимилированных саха тунгусов Хатыгынского рода, известного в XVII в. у эвенков-скотоводов Южного Забайкалья. Забайкальские хатагины считались «мунгальскими выходцами». Его утверждение имеет силу, так как в некоторых источниках население Каталинской волости именуется «тунгускими и брацкими людьми» (Туголуков В.А., 1980, с. 225). Представляется, что разделение между оленеводами-хатыгынами и скотоводами-хатылы могло произойти в дорусскую эпоху.
Фольклорные сведения о родоначальнике хатылынцев Батас Мондукээне также позволяют отнести их к коренным аборигенам края до прихода на их земли войска кангаласского владыки Тыгына. Он был человеком бедным, имел одну безрогую, бесхвостую корову рыжей масти. Зимой, как все в его времена, проживал в маленьком балагане наподобие избушки или в шалаше из коры дерева, пищу добывал с помощью охоты и рыбалки {Предания, легенды и мифы соха (якутов), 1995, с. 93). Эти сведения также говорят о близости хатылы -хатыгынов к лесным охотничьим племенам.
Род иологир среди тунгусов считается потомками династийного уйгурского рода. Иологэ-джалаиры проникли на Баргуджин-Тукум, спасаясь от войск Чингисхана, затем вместе с другими преследуемыми монголами племенами могли мигрировать еще дальше на север (Туголуков В.А., 1985, с. 109). Среди вилюйских и оленекских саха зафиксирован этноним угулээт, являвшимся другим обозначением племени ойрат, хотя они сами представлены как одно из племен в обширном ойратском союзе. В 90-х годах объякутившиеся увалагиры-угуляты образовали Угулятский наслег {Туголуков В.А., 1985, с. 190).
Следует заметить, что, на Севере с восточных берегов Енисея до устья Лены через Булун и до устья Яны были широко распространены легенды и былины о хосунах. По данным С.И.Боло, эти хосууны, т.е. витязи, командовали многочисленным войском, носили имена, весьма схожие с якутскими словами и имели железную броню. Вместо слова «хосуун» эвенки употребляли слово «суонинг», так говорили якуты и объякутившиеся тунгусы. И.С.Гурвич и Б.О.Долгих оленекский хосунный эпос не считали якутским по происхождению и считали, что он первоначально оформился в тунгусской среде. Слово «хосуун», безусловно, связано с монгольским термином хошун — «военный отряд» {Никифоров В.М., 2002, с. 101-106). Поэтому все встает на свои места, если допустить, что на севере Якутии в древности кочевали военные отряды враждебных друг к другу родов монгольского происхождения. Необходимо также отметить, что в дельте Лены широко встречался эпоним Эдьээн, превратившийся в название Эжанского рода. В этой связи следует сказать, что
у монголов кочевым владением был хошун, во главе которого стоял его владелец - эджэн.
Поэтому хотелось бы обратить внимание на поразительное сходство исторических сведений о гибели Джамухи-сечена и о судьбе еще одного героя якутского фольклора - Хара Тумэнэ, по существу первооткрывателя Ленского края. Хара Тумэнэ - воин и шаман - был отцом, проживавшим во времена, когда татары воевали с нуучча. Хара Тумэн с пятью товарищами проник сначала на Вилюй, затем на Лену посланный грозным владыкой бурят з поисках места, где укрылись Омогой и Эллэй. Но в пути тайно был убит слугами. Не поверив им, владыка бурят приказал убить их. Это можно сравнить с тем обстоятельством, что Джамука, выданный пятью своими товарищами, был связан и привезен к Чингисхану, однако тот сначала казнил слуг, предавших своего хана (Хоанг Мишель, 1997, с. 156—158). Таким образом, эти предания, возможно, связаны с воинами Джамухи, проникшими в поисках новой родины в северные регионы.
Если же проанализировать фольклорные данные саха, то, по данным Я.И.Линденау, к приходу сахаларов в долину Туймаада с юга через Вилюй там обитали только тунгусские роды Джурумджал и Мамагир, т.е. роды нерумнялей-буляшей и момогиров, имеющие аборигенное, прауральское происхождение {Я.И.Линденау., 1983, с. 32). Весьма примечательно, что в фольклорной традиции на Вилюе не упоминаются, как коренные тунгусские племена, многочисленные сологоны, угулээты, туматы и сортолы. С.И.Боло сообщает о том, что «худшие люди» Омогоя - выходца из Байкала, изгнали с Вилюя тунгусов племени нюрбачан, т.е. фактически тех же нерумнялей юкагирского происхождения. Таким образом, эти роды Омогоя представляются тождественными с теми же туматами, сологонами, сортолами.
Крупные скотоводческие роды тунгусов, обитавшие от Иркутского уезда до Приамурья, представляют собой первоначальную основу, от которой оторвались и ушли на север многочисленные тунгусские группы, перешедшие к оленеводству. Весьма показательно, что большая их часть имела монгольские
корни и происходила от ойратов (улеты и торганчины), хатагинов, меркитов (мергенчины, увакасилы), солонов-урянхайцев и т.д. Весьма характерно, что намяты, някугиры и джеку (от йако-саха) считались коренными эвенкийскими родами этого региона.
Следует отметить, что предания саха, повествуя о временах Тыгына, считают саха, проживавшими и на Вилюе. Весьма показательно, что вилюйчане считаются потомками худых людей Омогоя. Однако к приходу русских там проживали только роды «пеших» саха, в которых В.А.Туголуков видел объякученных эвенков, а Б.О.Долгих — легендарных туматов. В этой связи возникает вопрос о том, как относиться к выводу Г.В.Ксенофонтова о том, что саха являлись давними жителями Вилюйского края и северного арктического региона. Представляется, что в версии Г.В.Ксенофонтова, прекрасного знатока фольклора и этнографии этой группы саха, была своя правда. Поскольку приход саха в этих регионах принято связывать с появлением первых групп тюрко-монгольского происхождения, то очевидно, они начали проникать в эти районы с XIII в., немного раньше групп собственно тунгусо-маньчжурского происхождения, вытесняя и ассимилируя юкагироязычные или прауральские группы. Хотелось бы подчеркнуть и то, что современные тунгусы имеют байкальский антропологический тип и этнографические особенности (тот же передник-натазник), которые были привнесены коренными аборигенами края — юкагирами.
Таким образом, считается доказанным, проникновение монголоязычных групп на территорию Якутии и участие их в этногенезе тунгусов и саха. Территория Якутии была спасительным краем для всех, кто любил свободу и волю. Эти группы вольных людей являются предками тунгусов и через них -саха. Следовательно, в этногенезе северных и вилюйских и даже центральных саха приняли широкое участие потомки монгольских групп, переселившихся до прихода саха. Таким образом, в некотором смысле подтверждается вывод Г.В.Ксенофонтова.
no 3.2. Хоринский компонент в составе саха
Из фольклорных записей С.И.Боло следует, что, у народа саха были три предка: Эллэй, Омогой и Улуу-Хоро {Боло СИ., 1994, с. 128). О переселении хоролоров идет речь в другом предании: «Человек по имени Улуу Хоро, имевший много людей и скота, появился с востока. Он сам переселялся верхом на быке. Переходя через Алдан, Амгу, Татту, он дал им имя. Остановился в Борогонском улусе, в озере Мюрю» {Исторические предания и рассказы якутов, 4.1, 1960, с. 41). Согласно этим данным, название реки Таатта происходит от возгласа Улуу Хоро: «Ээт татай». До сих пор это слово-оберег Таттай сохраняется у хоринцев Забайкалья и произносится с той же интонацией, при крайнем удивлении, радости, ужасе (Дугаров Д.С., 1991, с. 251). Русские чиновники И.Эверс и Грановский на основе преданий составили список племен, прибывших на Среднюю Лену. Судя по нему первыми прибыли хоро и туматы и только после них саха и ураанхай, затем батулинцы и баягантайцы {ИвановМ.С., Топонимика, 1985, с. 27).
В материалах участников экспедиции И.И.Биллингса есть сведения о том, что к племени Омогоя потом присоединились бурят-хоринцы. Следовательно, они утверждали, что хоринцы — иноплеменники, которые позже присоединились к якутам-саха, и живя среди них, долгое время сохраняли свой язык {Гоголев А.И, 1993, с. 117). Таким образом, вхождение хоринцев в состав племени Омогоя - батулинцев или же меркитов, могло произойти еще на территории Забайкалья.
Данное утверждение опирается на фольклорный источник. Хоролоры, возглавляемые Улуу-Хоро и Тыгыном, прибыли с юга и пригнали с собой много коров и лошадей. Они истребили тунгусов и заняли их земли. После этого Тыгын вместе с хоролорами поселился около озера Ытык-Куол. Разбогатев, он стал расширять свои владения силой. Он впервые дал названия многим местам: Алдану, Амге, Таатте, Вилюю, Яне (Боло СИ, 1994, с. 41). В долине Туймаада также раньше жили хоро. Но впоследствии воинственный
Ill Тыгын Тойон, убив сильного богатыря рода Хоро, занял места, на которых ранее проживали хоро, захватил их богатство и людей и присоединил к себе (Там же, с. 233). Таким образом, вместе с хоро мог прибыть Тыгын - владыка.
По словам Ф.Ф.Васильева, предания саха подчеркивают один общий момент - хоринцы представляются наиболее ранними поселенцами той или иной местности (Васильев Ф.Ф., 1995, с. 26). В начале XX в. наслеги Хоро были в Борогонском, Верхневилюйском, Западно-Кангаласском, Сунтарском улусах. Род хоро проживал в Мегинском, Намеком, Средневилюйском и в Баягантайском, Олекминском улусах (Иванов М. С, Топонимика, 1985, с. 27).
В XVII в., согласно письменным документам, хоролоры проживали по Амге, Татте и Алдану (Иванов М.С., 1982, с. 126). На Алдане имелась Хоринская волость (всего 80 чел.). Вместе с ними в Камнунское зимовье ясак платили также представители бетунцев и батулинцев (ДолгихБ.О., 1960, с. 498). В Магасской волости на Алдане между устьями рек Томпо и Уяна и частично в нижнем течении Татты, также есть Хоринская волость саха (Там же, с. 365).
Хоринцы, проживавшие вокруг озера Мюрю, были уничтожены кангаласцами, ведомыми сыновьями Тыгына. Однако по другим данным Тыгын не смог полностью покорить хоролоров. «Тыгын вел борьбу и с ними, но, говорят, не смог одолеть их. У якутов есть поговорка: "Стал точно хоринским божеством"» (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 65). Таким образом, борогонцы являются преемниками и, возможно, прямыми потомками хоролоров. Для этого имеются большие основания. Хоринцы во главе с Сынаах Абыйакаан Тарбыах Тиис проживали рядом с борогонским богатырем Бэрт Хара. Показателен тот факт, что именно Бэрт Хара становится мстителем за гибель хоринцев. По другим данным, он был воспитан Сынаах Абыйыкааном (Иванов М.С., 1985, с. 27). Согласно Худякову, он был найден им новорожденным ребенком на берегу реки Лены и затем продан витязю Легой (Носов М.М., 1926, с. 42).
Есть серьезные основания считать сыном владыки истребленных хоролоров Сынааха Амыыкаана и знаменитого борогонского тойона Легея, в некоторых архивных документах - «Логуя Сигакова» (Материалы по истории
Якутии XVII века, ч.І., 1970, с. 13), по ясачной книге Парфена Ходырева — «князца Логуя Амуканова сына...». Весьма показательно, что, по мнению историков, уже до русского завоевания сформировались два крупных объединения: кангаласцы во главе с Тыгыном и борогонцы с тойоном Легсй (Токарев С.А., 1945, с. 43; Башарин Г.П., 1956, с. ПО). Более того, Л.Г.Левенталь эти территориальные объединения представлял как феодальные ханства (Павлинов Д.М., Виташевский Н.А и Левенталъ Л.Г., 1929, с. 242-243). Таким образом, он считал, что борогонцы и кангаласцы представляли собой две соперничающие племенные группировки или возглавляли субэтносы единого народа. Давняя вражда между ними, чем воспользовались сборщики ясака, позволяет считать, что эти два племени происходили от различных этнических корней.
По Я.И.Линденау, Борогонский улус происходит от сына Эллэя, по имени Боркутай. Этноним борогон имеет характерное для эвенкийских родов Вилюя окончание — гон, относимое В.А.Туголуковым к монголоязычным туматам. Если убрать окончание — тай, служащее для образования имени, и учесть, что в монгольских языках «о» заменяется на «а», то получится баргу — баргут. Позже баргуты и соседние племена образовали до - государственное объединение Баргуджин-Тукум. Существует мнение, что Баргуджин-Тукум можно перевести как «земля (предков) завоевателей». По Рашид-ад-дину, племена хори-тумат, баргу, байаут назывались баргутами, так как жили по ту сторону Селенги (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 121, 150). В хоринских легендах отцом родоначальника бурят Буряадая и хори Хоридоя, является Барга-батор. Этноним баргут возник от монгольского слова «баргу» — «могучий, богатый». Баргуты, отождествляются с «байырку» орхонских надписей и телеским племенем «байегу» в «Тан-шут. Слово «байырку» тоже означает «могучий, богатый», но уже в тюркских языках. Баргуты, как ближайшие родственники рода Чингисхана кият-борджигинов по материнской линии, сразу поддержали его и были набраны в гвардию. Поэтому баргуты рассеялись вместе с войсками Чингисхана. Так, племя баргу есть среди киргизов, узбеков, много их среди
калмыков. К приходу русских на территории Забайкалья проживало несколько немногочисленных баргутских родов, которые в итоге присоединились к хоринцам. Невыясненным остается время переселение баргутов с Баргузина во Внутренную Монголию, где существовал отдельный народ — баргу-бурят.
По бурятским преданиям, предком бурят является Барга-Батор. В некоторых генеалогических легендах саха сыном Эллэя считается Барга-Баатыр (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 128). То, что борогонцы были потомками баргутов, доказывает наличие в Усть-Алданском улусе, т.е. в бывшем Борогонском улусе, топонимов Баргыдай, Баргы. Надо подчеркнуть, что данные топонимы встречаются и на Яне, Ковяи, в наслеге Могуруон Мегино-Кангаласского улуса и на Татте, т.е. в тех местах, где проживали или куда доходили хоро. В наслеге Дьаабыл Мегино-Кангаласского улуса, род баргыдай (355 жителей в 1897 г.) проживал вместе с родом хоро {Иванов М.С., 1988, с. 100-101).
Эвенки баргутов называли корчунами и им приписывали курумчинские древности {Туголуков В.А., 1980, с. 41). Следует указать, что в XVII в. хоринцев иногда называли баргутами. В хрониках баргузинских бурятов «баргуты-хорчины» - это хоринцы {Долгих Б.О., 1960, с. 327). Баргузинская долина, на которой расселялись байырку, входит, как известно, в зону распространения курумчинской культуры (VI-X вв.). Есть указание о существовании у байегу только коневодства. По китайскому источнику «Тун дянь», в жизни байегу хлебопашество играло не второстепенную, а ведущую роль {Нимаев Д.Д., 1988, с. 149). Следует отметить, что описание быта племени байегу напоминает бома-алатов и полностью совпадает с жизнью курумчинцев, восстановленной археологами: «В их землях растут обильные травы, все люди живут богато... Все люди надевают лыжи и по льду преследуют оленей. Занимаются хлебопашеством и охотой. В стране много хороших лошадей, производится железо. Обычаи сходны с обычаями теле, язык немного отличается» {Малявкин А.Г., 1989, с. 142).
Есть предположение о том, что этноним баргут происходит от эвенкийского слова «барги-баргу» - «противоположный» или баргиган —
«заречный житель», так как баргуты жили по другую сторону Селенги, чем остальные монголы. Следовательно, словом «борогон» могли обозначать «заречных жителей». Например, в XVII в. на левом берегу Енисея проживал эвенкийский род варгаган или варагон. Интересным представляется и существование баргутов в «Дешт-и-кыпчаке», и то, что среди кыпчаков и ногайцев отмечаются борган-кыпчаки. Этноним борогон сопоставляется с борджигинами, так как у них единый корень бора/бура — «серый».
По одному варианту преданий, зафиксированному среди вилюйских саха: «Бэрт Хара по происхождению был бурят, он прибыл с матерью и жил в лесу» {Иванов М.С, 1988, с. 27). Весьма интересно и детское имя Майазатты Бэрт Хара - Боро Борокоот. Отметим также, что «Бэрт-Хара по происхождению, говорят, был из племени (или рода) Хара» {Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 85). В архивных документах XVII в. встречается Караусский род. К тому же, именно предки Эргитского наслега имели особое название - каракангаласы {Там лее, с. 65).
Согласно историческим преданиям Борогонского улуса, прародители борогонских родов Бэрт yyha - Бэрт Хара, Хоро — Тарбыах Тиис, Онор-Олтох — Дьабака Дьуотту, а также наслегов Сынаах и Бэс имели единое происхождение и принадлежали к одному дьону-племени {Боло СИ., 1994, с. 302). Из них же известно, что мифологический герой Бэрт Хара был очень бедным, никогда не имел скота и другого богатства. Его хозяйство практически ничем не отличалось от хозяйства лесных тунгусов. Он с луком промышлял лесных зверей, из их шкур изготовливал одежду, а их мясом питался {Предания, легенды и мифы саха (якутов), 1995, с. 81). Эти факты свидетельствуют о том, что бедная часть саха, была местного происхождения и преимущественно занималась охотой и рыболовством.
Следует отметить близость материалов из Борогонского улуса о Бэрт Хара к южно - батурусским преданиям о «волках-бетюнцах». Например, в числе предков Бетунского наслега упоминаются братья Тиэтэйбит Боотур и Бэрт Хара {Борисов А.А., 1997, с. 86). В некоторых ясачных документах борогонских
богачей - Логуй тойона и Онекуй бая - причисляют к Бетунской волости (Петухова З.И., Васильев Ю.И., 1998, с. 2-7).
В учетной книге ясакоплателыциков на Амге отмечены представители хоро, боотулу и туматов. В XVII в., по архивным документам, на территории современного Амгинского улуса располагалась Скороульская или Короуская волость, а рядом с ними - Батулинская волость, т.е. на территории Амгинского улуса совместно проживали батулинцы и хоро. Весьма любопытно, что там имелась группа туматов. Поэтому Г.В.Ксенофонтов даже считал, что в данной волости целиком проживали туматы. В некоторых фольклорных источниках амгинских хоро называли бетунцами, батулинцами или же амгинскими борогонцами. Боро-ботунцами в Амгинском улусе называли предков Бетунского, Абагинского и Соморсунского наслегов. Весьма любопытен вывод краеведа М.Алексеева о том, что общим названием бетунцев, боотулу и борогонцев было хоролор (Алексеев М., 2001, с. 23-25).
Однако Б.О.Долгих считал, что Скороульскую волость на Амге образовали выходцы из кангаласов, носившие название Kapa-yyha, т.е. «Черный род». Это название было переделано русскими в Караусскую, затем в Скороульскую волость. Таким образом, он вслед за А.П.Окладниковым утверждает, что древним названием скороульцев было Оргет, тождественное с кангаласским родом (Долгих Б.О., 1960, с. 375, 377; Окладников А.П., 1955, т.1, с. 375). Однако в поздние века никаких следов рода хара на Амге не обнаруживается, в то же время бетюнцы там проживали искони.
Бетунцы проживали и в Намеком улусе. Волчьими родами -«боролоохтор», они называли предков наслегов Ботун, Комокон и Тубэ. Наслег под названием Ботун был и на Вилюе (Боло СИ., 1994, с. 308). По фольклорному источнику, предки «комоконцев» были родственны с бетунцами - «бэрт халын, баай аймах дьон» («многочисленный, богатый уус») (Борисов А.А., 1997, с. 106). К ответвлению хоро можно отнести и намский род Уодэй. Подтверждением этого является наличие топонимов Хоро Уодэй. Например, II
116 Уодэйский наслег называется Хоро Уодэйэ. Уодэйцев можно связать с удуют -меркитами, их имя, вероятно, возникло от названия реки Уды.
Среди саха Крайнего Севера также существовали легенды о народе хоро: «В древности в районе реки Индигирки проживал народ хоро. Говорят, их было такое множество, что невозможно было и сосчитать их. Этот многочисленный народ какими-то судьбами целиком вымер. Они будто бы проживали много раньше чукчей» {Ксенофонтов Г.В., 1992, с. 58). Исходя из таких преданий, можно предполагать, что ареал обитания хоро охватывал районы Крайнего Севера. Предания подчеркивают древность и многочисленность хоро. Нужно отметить заметное отличие преданий саха о племени хоро среди жителей центральных улусов от северных районов. Например, согласно фольклору северных саха, хоро — вымерший народ, живший в древние времена, по преданиям саха центральных улусов, он переселился с юга и боролся с Тыгыном.
По фольклорному источнику, когда предки хоринцев во время наводнения сидели без огня, «прилетел ворон, держа во рту огниво с мешочком для трута и спустил это хоринцам» {Ксенофонтов Г.В., \9П, с. 84). Следует выделить, что хоро поклонялись ворону. Надо отметить, что ворон является любимым мифологическим героем палеоазиатских народов. Мифы о вороне-первопредке распространены и у североамериканских индейцев. Но данный фольклорный сюжет имеет и южные тюркские и индоевропейские параллели. Например, в легенде древних усуней в китайской хронике и в тувинской говорится о том, что «бог послал ворона отнести этой воды в рот человеку, чтобы сделать его бессмертным» {Потанин Г.Н., 1879, с. 211).
В Усть-Янском и в Борогонском улусе был род Нохой. Слово «нохой» в монгольском языке означает «собака». В состав эхерит-булагатов вошли нохой-уруки, отделившиеся от галзутов {Цыдендамбаев Ц.Б., 1972, с. 147). По бурятской легенде, их предок ходил далеко на север, где жил с собакой. Род с самоназванием собака входил в состав двух групп хори-бурятов. Согласно якутскому преданию, в древние времена люди вышли на Яну из Баягантайского
улуса. Когда они преодолевали горные хребты, впереди у них шла собака {Иванов М.С., 1982, с. 64).
По фольклорным данным, янские саха произошли от сына Омозоя Дайбаахы Хара. По его просьбе бог-орел Хомпорой Айыы спустил ему с неба белую собаку, чтобы он с ее помощью добывал себе пропитание. По бурятскому же преданию, предок хори-бурят Хоредой-мэргэн двинулся в Якутию. Ему было предсказано: «Ты будешь царем здешних мест! Твое счастье здесь!». Там он женился на дочери неба, охотился на зверей. Но вскоре двинулся обратно на Байкал. Легендарный предок всех бурят Барга-Батор также побывал в Якутии. По версии бурятского предания, записанного М.Н.Хангаловым, озеро Садамтын-саган, где купаются лебеди-девы, находится в низовьях реки Лены в Якутии {Хангалов М.Н., 1958, с. 25). О чем говорят подобные предания? О том, что обитатели Забайкалья хоро и баргуты прекрасно знали Якутию, когда-то бывали в ней.
В языке северных саха Г.В.Ксенофонтов обнаружил монгольские слова неизвестные южным скотоводам - саха. При этом по его описанию обряды якутов-оленеводов Севера совпадали в точности с некоторыми обрядами северобайкальских бурят {Ксенофонтов Г.В., 1992, с. 242). Можно предположить, что роды северных саха, платившие ясак в Верхоянском и Жиганском зимовьях, в первой половине XVII в., вероятно, принадлежали к хоро. Это роды байдунцев, юсальцев и эгинцев. В Верхоянском улусе И.А.Худяковым было записано предание «Хоро (прародители якутов)». В нем рассказывается о войне между хоринцами и эгинцами, вспыхнувшей из-за калыма (Худяков И.А., 1890, с. 54-58). Следует напомнить, что, по Б.О.Долгих, эгинцы отпочковались от центральноякутских боотулу или же батулинцев. Как показывает топонимика, байдунцы являются выходцами с территории современного Усть-Алданского улуса. Например, в Тулэхском наслеге имелся «богатый род Байды». На Яне бытовало пословица: «Байды тыллаах эрдэххэ» -«Когда имели язык байды» (Иванов М.С., 1988, с. 117). Весьма любопытно и
то, что Ц.Б.Цыдендамбаев приближал имя рода байды к названию хоринского рода байтай Щыдендамбаев Ц.Б., 1972, с. 202).
Говоря о родах северных и центральных (амгинских, намских) саха, следует подчеркнуть один важный момент: тесные отношения между родами боотулу и хоро, этнически связанными с батулинцами и хоринцами в составе бурятов. Представляется, что во многом от изучения вопроса происхождения этих племен зависит реальный подход к решению проблемы этногенеза двух братских народов.
В преданиях саха подчеркивается, что хоро имели иную религию и язык, чем тунгусы и саха. Согласно преданиям, язык у хоро был особенный, никто из посторонних не мог понимать их (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 158). Прежде всего, язык хоро был, так называемым, шаманским языком. Он распадался на язык хоро дикого оленя и язык хоро домашнего оленя. Шаманы во времена С.И.Боло уже не знали первый язык. А в древности много было шаманов, знающих язык хоро дикого оленя. С.И.Боло записал несколько слов из языка хоро дикого оленя: «Диэлги-даалгы, Димини-ньиксир, Хоро-дьуотту, Ньуоньа-ньагаан!» {Боло СИ., 1994, с. 207).
Следует отметить, что термин «хор» бытовал у палеоазиатских народов, и означал «олень», и почитался как тотем. С обозначением «оленя —хора» исследователи связывают происхождение этнонима коряк. Самодийцы и эвенки оленя также называли «хор» или «хорра» (ненцы). Из того, что монголы знали эвенков под именем «оротон» (оленевод), предполагается, что более древнее их название — хора (от оро-олень) (Дугаров Р.Н., 1996, с. 51-54). Этноним «хор» встречается и среди удегейцев.
Исходя из того факта, что шаман хоро не имел права присутствовать на ысыахе, следует вывод о том, что именно хоринцы могли принести элементы «черного шаманизма». Об этом говорит то, что при камлании белого шамана шаман хоро обычно прятался, укрывшись тремя берестяными коробками (Ксенофонтов Г.В., 1992, с. 203-213). Действительно, в терминах якутского шаманства преобладают слова монгольского происхождения. Весьма
характерно и то, что, по мнению Г.В.Ксенофонтова, саха относились к черным шаманам неприязненно, смотрели на них как на служителей скверной профессии, чуждой исконным обычаям народа.
Весьма интересен вывод В.М.Ионова о том, что нельзя противопоставлять каких-то урянхайцев и хоринцев: якуты из рода хоро - такие же ураанхай-саха, как и другие. Орел, как и другие перелетные птицы, прилетает из земли Хоро (Хоро сирэ), которую в песнях называют еще «Кус Хоро сирэ» {Ионов В.М, 1912). Напомним, что орла почитали и хори- буряты.
Впервые о хори-туматах упоминается в «Сокровенном сказании» монголов, где говорится о том, что Добун-мэргэн кочевавший у Бурхан-Халдуна, встретился с людьми из племени хори-туматов и взял замуж дочь их предводителя Хоридоя, который до этого отделился от своих сородичей в отдельный род хорилар. Отсюда следует, что хори выделились из состава племени тумат (дубо), обитавшего по Саянам, которых считают отуреченными самодийцами. Для саянтуйской культуры в районе Прибайкалья, сменившей курумчинскую, характерны погребения в бересте, связываемые с самодийским этническим элементом (ДашибаловБ.Б., 2003, с. 98-99). Напрашивается, что в эпизоде супружеского союза Добу-Мэргэнэ и Алан-Гоа закодирован результат этнического процесса породнения буртэ-чиносцев с хоринцами и баргутами. Примечательно, что Алан-Гоа из племени хорилар считается прародительницей всех монголов. Нельзя не отметить и тот факт, что в имени Алан-Гоа присутствует этноним ала-алат. Следует указать, что древний европеоидный генотип у саха, как и у монголов, восходит к хоринскому компоненту, вошедшому в их состав, и связан с культом орла. Так, якуты, когда рождался ребенок с необыкновенными способностями, говорили, что он родился от орлов или же предка племени Хоро.
Можно выделить общность этнонимов хори с хордут и хурлад, а также горлос, куралас (Нгшаев Д.Д., 1996, с. 82). Весьма интересно, что, согласно Рашид-ад-дину, Алан-гоа была из племени куралас, что подразумевает идентичность их с хориларами «Сокровенного сказания» монголов. От корня
хор-хоро происходят и другие монгольские племенные названия (хори, хорчин, хурумши, хорлос, хорхон) (Румянцев Г.Н., 1962, с. 126-127). Примечательно, что племена куралас, икирас и ольхонут (от ольхон) считаются ветвями племени хонхират, вышедшего впервым из Эргунэ-Куна. На основе фольклорных источников можно предположить, что предки саха всех монголоязычных соседей обозначали под именем хоро. Встречается утверждение, что «хор» является наименованием древних протомонгольских племен сяньби, расселившихся от Прибайкалья до Восточной Монголии (Румянцев Г.Н., 1962, с. 126-128). Однако китайские источники предками шивеев (протомонголов) называют динлин.
Если проследить распространение этнонима хор, то можно увидеть, что он встречается от Енисея до Амура. Надо отметить, что в алтайском, тувинском, хакасском и киргизском языках имеется слово «хор» (кор), обозначающее народные массы. Самоназванием средневековой хакасской народности, потомков динлинов, смешавшихся с гяньгунь-кыргызами, в исторических преданиях выступает этноним «хоорай», «хоорий» и «хори» (Васильев Ф.Ф., 1995, с. 28). Согласно историческим преданиям, хоорайский (хонгоройский) народ происходил от кыргызов, которые были в среди них элитарной группой.
Известно, что хоринцы издревле почитают лебедя, подобно многим тюркоязычным народам Саяно-Алтая. Весьма примечательно, что ку-кижи Горного Алтая, т.е. лебединцы-куманды, в которых видят предков куманов-кыпчаков, являются отуреченными угро-самодийцами. В пазырыкских курганах Алтая найдены объемные фигуры лебедей и изображения гусей. Любопытно, что в уландрыкском головном уборе орел символизировал солнце и Верхний мир, а лебедю соответствует земная и водная стихии - основа жизни животных и человека (Кубарев В.Д., Черемисин Д.В., 1984, с. 98). Лебедь считался божеством большой группы племен и родов Саяно-Алтая, а также западных тюрков, потомков средневековых огузов и кыпчаков. Значит, почитание лебедя и вообще водоплавающих птиц могло быть связано с уралоязычным субстратом.
Следовательно, этноним хор - древнейшего происхождения и, видимо, восходит к самоназванию древнего народа, непосредственно принимавшего участие в этногенезе алтайских и палеоазиатских народов. Его распространение от Енисея до Байкала совпадает с расселением загадочных динлинов — северных варваров. С динлинами-хор связано культура плиточных могил, в которой одни исследователи видят истоки протомонгольской культуры, а другие - тюркоязычных теле. О.Менчен-Хэлфен и Ван-и-Вэй показали, что все сведения о динлинах охватывают период с конца III в. до н.э. до III в. н.э. Территория, населенная ими, простирается от Байкала до Оби или даже до Иртыша, другие исследователи распространяют их на степные пространства Монголии вплоть до Восточного Казахстана (Коновалов П.Б., 1999, с. 92). Динлин связывали с тюрками или считали индоираноязычным этносом, но как свидетельствует данные топонимики и археологии, уралоязычные самодийцы в древности занимали обширные пространства, и именно они могли быть известны под этим именем, как отдельный, широко распространенный этнос, бывший соседом тюркоязычных хунну и ираноязычных юэчжи.
Исходя из того, что, по генеологическим мифам, древней родиной хоринцев считается тот же бассейн Верхней Лены и о-в Ольхон, бурятские исследователи утверждают о генетической преемственности между курыканами и хори (Румянцев Г.Н., 1962, с. 121-123, 243). О сходстве племенных названий Хори и курыканов, говорили еще академики В.В.Бартольд, А.П.Окладников и зарубежные исследователи П.Пелльо и В.Ф.Минорский. Археолог Б.Б.Дашибалов также утверждает, что тюркские элементы в культуре хоринских бурят, вероятнее всего, являются курыканским наследием (Дашибалов Б.Б., 1995, с. 164). Таким образом, утверждается, что этническая общность бурятских племен уходит корнями в хори-курыканскую эпоху, к населению курумчинской культуры (Дашибалов Б.Б., 1995, с. 171; Дугаров Д. С, 1991, с. 231).
В качестве доказательства тождественности племени хори со курыканами приводятся сведения о племени фури или кори IX-X вв. на Ангаре в арабо-
персидских источниках. Исходя из того, что в арабском алфавите буквы «к» и «ф» в легко смешиваются, исследователи иногда название племени «фури» читают как «кори». Однако в их красочном описании можно ясно увидеть особенности лесного, охотничьего племени. Так, одежда их состояла из лесных шкур, пищей им служило мясо дичи. Еще можно подчеркнуть неукротимую жажду свободы у лесных жителей, заключающуюся в отказе пленных от пищи и стремлении любой ценой освободиться от поработителей, а также отсутствие транспортных животных, наличие простых деревянных луков, похороны умерших на деревьях, постоянные межродовые войны. Все это характеризирует «фури» как племена лесных охотников (Бартольд Б.Б., 1963, т.2,ч.1, с. 28-40).
Таким образом, в описании фури можно отметить две особенности: их крайнюю дикость и особенный язык, отличный от языков всех других племен. Эти особенности не могут быть отнесены ни к обитателям курумчинской культуры, ни к монголоязычным племенам. Описание народа фури походит на тунгусские легенды о дотунгусском населении Приангарья — «чулугду», в которых исследователи видят кетов (Туголуков В.А., 1985, с. 65-67). Следовательно, здесь, возможно, впервые в письменных источниках появляются сообщения о таежном населении Сибири. К тому же народ Фури включают в состав кыргызского каганата, хотя они проживали отдельно, не смешиваясь с ними. Данное сообщение можно отнести как к кетоязычным народам, как и к самодийцам. Курумчинцы-ангарцы, как и бурят-монголы, в отличие от них не входили в состав енисейских кыргызов. Еще А.П.Окладников отметил эти сведения, схожие с описанием жизни кетов, однако он отнес их к болотному племени, проживавшему по дороге к народу фури (Окладников А.П., 1959, с. 135).
Надо отметить, что в китайских источниках даны точно такие же сведения о пути к племени «больших шивей»: «Дорога туда трудная, язык непонятен». Отсюда утверждается, что «большие шивей» могли чисто номинально находиться под господством сяньби (Викторова Л.Л., 1958, с. 55-56).
Следовательно, самодийский этнос «кори» занимал территорию Прибайкалья после ухода основной массы алатов на запад и постепенно был ассимилирован монголоязычными племенами. Значит, в обьединение «больших шивэй» вошли потомки динлин - хори, именно тогда перешедшие на монгольский язык.
Наличие хоринских родов среди эхиритов говорит о том, что какая-то часть хоринцев в XVII в. и ранее заселяла те же земли, на каких в настоящее время проживают эхириты (Дашибалов Б.Б., 1995, с. 170). Поэтому любопытно, что, исходя из данных языка (родовых названий и топонимики), Г.Н.Румянцев сделал вывод о том, что в древности в месте расселения западных бурят обитали самодийские племена (Румянцев Г.Н., 1962, с. 92-93). Потомков аборигенного, вероятно, самоедоязычного или кетоязычного населения Ангары можно увидеть в племени кули-ангу-хэшэ «Юань-ши», в которых некоторые якутские исследователи ранее видели предков саха. В погребениях саянтуйского типа с берестой, преобладающего в Прибайкалье, отчетливо просматриваются черты, имеющие урало-алтайский облик (Дашибалов Б.Б., 2003, с. 100).
Весьма любопытно, что в документе, написанном в 1633 г., сказано, что «по Лене выше устья Вилюя живут якольские и якуцкие и братские тайши, конные и пешие сидячие многие люди» (Иванов М.С., 1985, с. 17). Возможно под этими «братскими» людьми упоминаются хоролоры, к потомкам которых следует отнести многие рода саха. В многочисленных преданиях подчеркивается, что Улуу-Хоро привел с собой много лошадей и коров (Боло СИ, 1994, с. 41). Следует привести версию Ф.Ф.Васильева, о необходимости выделения раннего этапа в становлении скотоводческой культуры на Средней Лене или сложении единого народа саха, связанного с племенами хоро и туматов (Васильев Ф.Ф., 1995, с. 39). Следовательно, без выделения роли и значения хоринского субстрата в этногенезе саха нельзя понять многие вопросы, относящиеся к сфере их духовной и материальной культуры саха. О многом говорит и то, что хоро обитали в Туймааде и имели владыку Тыгына. Утверждение об истреблении хоролоров не следует воспринимать буквально,
видимо, речь идет о постепенной ассимиляции монголоязычных и победе тюркского языка.
Прибайкалье традиционно считается колыбелью бурятского народа. 3 свою очередь племена Западного Забайкалья всегда тяготели к монгольскому этносу и считались ближайшими родственниками монгольских ханов. Именно отсюда могли мигрировать племена, воевавшие против Чингисхана и принявшие затем участие в этногенезе тунгусов и саха. Следовательно, происхождение южных предков саха больше связано со средневековыми монголами, чем с бурятами, сложившимся в единую народность гораздо позднее, в результате слияния с родоплеменными группами, прибывшими с территории Внутренней Монголии, Моголистана и Джунгарии в XV-XVII вв.
Об этнической принадлежности курумчинской культуры
В регионе Байкала в прошлом веке была найдена самобытная и яркая культура «курумчинских кузнецов», которые знали земледелие с орошением, строили городища и поминальные сооружения, имели руническую письменность. В то же время нельзя не отметить, что этническая принадлежность курумчинскои культуры представляется еще не выясненным до конца, поэтому перед нами встает проблема внимательного знакомства с переводными трудами о народах Южной Сибири в китайских и арабо-персидских источниках. В XIX в. из китайских летописей, переведенных Н.Я.Бичуриным, ученый мир узнал о существовании в древности в степях вокруг Байкала тюркоязычного народа — гулиганей. Надо отметить, что сам Н.Я.Бичурин не считал гулигань предками саха, напротив, он указал, что «Бома - по-видимому, это были предки нынешних якутов» {Бичурин Н.Я., 1953, т.1, с. 350). Потом в рунической надписи на памятнике в честь Кюль-Тегина прочитали упоминание о племени уч-курыкан. Сначала В.В.Радлов предположил о том, что под гулиганями подразумеваются якуты. Затем Н.Н.Козьмин отождествил гулиганей с курыканами и стал считать более вероятным предположение, что этот народ - древние якуты {Козъмин Н.Н., 1928, с. 6). Так началась курыканская эпопея в изучении этногенеза саха. При этом исследователи исходили из факта тюркоязычия и наибольшей близости курыкан к территории Якутии. В династийной хронике «Старая Танская история» речь идет о том, что: «Гулигань помещаются на север от Ханьхай. Много лилий. Разводят хороших лошадей. Их страна на север достигает моря, отстоит от столицы очень далеко. Еще на север, если перейти через море, то дни длинны, ночи коротки...» {Кюнер Н.В., 1961, с. 282). Именно, иероглиф Ханьхай был переведен Н.Я.Бичуриным как Байкал: «Гулигань кочевало по северную сторону Байкала». Однако у поздних исследователей сложилось различное мнение, по поводу месторасположения местности Ханьхай. Ю.А.Зуев подразумевает под ней Хангай — нагорье в центральной части Монголии, Э.В.Бретшнейдер писал, что Ханьхай — это часть пустыни Гоби. Исходя из сведений китайской хроники, можно подумать, что племена гулигань (курыканы) и дубо были соседями, за ними располагался Бэйхэй (Байкал), на котором проживал народ, родственный курыканам: «На север от. двух племен (поколений) Гулигань и Дубо имеется небольшое море. Когда лед крепок, лошади, идя 8 дней, могут переправиться. На север от моря много больших гор. Жители их по виду очень крупны. Обычаем походят на Гу-ли-гань» (Кюнер КВ., 1961, с. 284).
Страну Бома («пегая лошадь»), или Била, упоминаемую в китайских источниках можно разместить на территории Прибайкалья: «Еще есть (гос-во) Бома, которое иначе называется Била или Элочжи... (Останавливаются для жилья) в зависимости от наличия воды и травы, однако любят жить в горах. Отборного войска - 30 тыс. В стране всегда выпадает много снега, деревья не сбрасывают листвы» (Маляекин А.Г., 1989, с. 106). Из описания обильного снегопада и хвойных деревьев, становится ясно, что страна Бома располагалась в таежной Сибири. Курумчинские городища также в большинстве случаев возводились на господствующих высотах и полукочевое население в момент опасности, могло укрываться в них (Дагиибалов Б.Б., 1995, с. 42).
Термин «элочжи» и «бома» считаются китайской транскрипцией тюркского слова «ала», а била воводится от «була». Интересно отметить, что Л.Н.Гумилев народ бома помещал в Прибайкалье, а гулигань-курыкан - в Забайкалье, однако, следуя традиции, считал установленным, что курыканы -предки саха и они оставили курумчинскую культуру {Гумилев Л.Н., 1993, с. 263-265.; 1998, с. 325). А.П.Окладников также указывал, что курыканы на самом деле проживали в Забайкалье, однако подчеркивал, что в их державу входила и территория Прибайкалья (Окладников А.П., 1955, с. 309). Термин бома, является китайским переводом древнетюркского этнонима алат, известного впоследствии в формах алачи, алак-булак, булак-ат, алан, алачин и т.д. Первые сведения об алатах появляются в китайских источниках с IV в. Среди 19 южнохуннских поколений, переселившихся с севера в Ордос, девятым названо хэлай (алат). В тюркский период основным местом их кочевий становятся области, на западе Байкала (Зуев Ю.А., 1962, с. 108-116). Хуннское племя ала затем вошла в состав сяньбийцев. Так, сяньбийская фамилия Хэлань произошла от наименования гор Хэлань (Алашань) (Малявкин А.Г., 1989, с. 323). Таким образом, хуннский компонент в курумчинскую культуру могли привнести алаты. Их обособление в таежном Прибайкалье могло способствовать формированию ангаро-ленского типа центральноазиатской расы, характерного для саха и булагатов и древнего тюркского языка саха. Именно хуннским влиянием можно объяснить появление у курумчинцев грунтовых могильников, пашенного земледелия, культивирования проса, строительства городищ, наконечников стрел и серег, украшенных спиральным орнаментом, арочного узора на керамике (Дашибалов Б.Б., 1995, с.131-132; 2003, с. 11-12). Надо отметить, что хотя поселения и могильники хуннов находят в основном в южных районах Бурятии, но они также были обнаружены и в Прибайкалье (Там же 1995, с. 131). Следовательно, гипотеза Г.В.Ксенофонтова о непосредственном участии хунну в этногенезе саха в районе Прибайкалья получила неожиданное продолжение.
Предок саха Эллэй или проблема кыпчакского компонента в составе саха
Эллэй ранее жил в татарском городе. Оттуда он убежал от притеснений сумасшедшего царя. По другой версии, он бежал от притеснений монголов. Есть также версия, что Эллэй был обвинен братскими племенами в конокрадстве, отчего и убежал в Китай. Затем, когда китайский царь поручил ему поймать и привезти обезьяну с морского дна, он якобы убежал на север (Предания, легенды и мифы саха (якутов), 1995, с. 295). В этих преданиях важными представляется мотив преследования предков саха монголами и каким-то царем, а также обвинение в конокрадстве.
Как пишет В.В.Бартольд, по пути на Иртыш, пройдя Енисей зимой, когда он был покрыт льдом, Тохтоо добился подчинения пяти княжеств енисейских кыргызов. Примечательно, что для покорения «лесных народов» был послан именно Джучи, которому киргизские и нойоны других племен били челом «белыми кречетами». И в последующем народы Южной Сибири, выражая свою покорность Чингисхану и его потомкам, дарили «белого орла». Когда в 1208 г. Чингисхан выступил в поход, то племя ойрат, бывшие союзники меркитов, желая избежать полного истребления, указали ему дорогу к месту, где скрывались последние меркиты (Тиваненко А., 1992, с. 48). В это время найманский Кучлук-хан, потеряв подданных, объединился с меркитским Токтоа, и у притока Иртыша Буктурмы приготовился к сражению. Армия Чингисхана через узкую тропинку проникла в густой лес и неожиданно напала на меркитов, Токтоа наконец-то пал на поле сражения, пронзенный метательной стрелой «хун-шубуун». Сыновья не в силах ни похоронить, ни забрать его с собой, отрезали ему голову и увезли. Найманы и меркиты не могли оставаться вместе и двинулись в разные стороны. Многие из них утонули, когда переправлялись через Иртыш. Оставшиеся в живых за Иртышом разделились {Козин С.А., 1941, с.143).
Тохтоо-Боко, безусловно, был выдающимся полководцем своего времени, многие тактические приемы, примененные им, впоследствии были заимствованы Чингисханом. Как пишет Рашид-ад-дин, он еще до ссоры с Темучином дважды воевал с монголами, возглавляемыми Кадан-тайшой, и будучи окруженным превосходящими силами противника, бежал получив в общей сложности 16 тяжелых ран. По описанию Рашид-ад-дина вождь меркитов по древнему обычаю, смазав бунчук жиром, «посадил войско на коней и чрезвычайно умело выступил навстречу (врагу)» (Рашид-ад-дин, т.1, кн.2, с. 58).
В военном деле у меркитов, заслуживает внимания тактика опоры на укрепленные крепости, стремительный уход от преследующего противника, обладающего превосходящей силой, что говорит о полуоседлом типе хозяйства. Примечательно, что такую же тактику применяли военные отряды саха, особенно кангаласцы при защите своей родины в XVII в.
После разгрома Чингисханом последнего гнезда Тохта-Беки в горах Улан-Дабан, знать из его свиты бежала в пустыню, но монгольские войска быстро перекрыли путь к воде. Преследуемые по пятам, меркиты становились все малочисленнее, но продолжали долгое время организовывать внезапные рейды и атаки на проходившие мимо них монгольские отряды! {Хоанг Мишель, 1997, с. 154). С этим можно сравнить предание о том, что предок саха Эллэй с отцом Татаар-тайма, убегая от своих преследователей, долгое время скитались по безводной местности. Приходилось шелковую материю волочь по земле, выжимая из нее воду (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 162).
Монгольские сказания гласят о том, как в безлюдных пустынях на пути армий, идущих на кровавое завоевание мира, вдруг вырастали беглые меркиты. Возможно, именно факт, что сыновья Тохтоо-Боко были вынуждены бежать, таская в мешке голову своего отца, мог послужить причиной появления фольклорной версии, согласно которой, предок саха Эллэй бежит со своей родины, держа на спине своего отца Татаар-тайму. Подобный сюжет существовал у бурятского рода хангин. Согласно преданию, их предки бежали из Монголии в Прибайкалье, не имея возможности взять с собой дряхлого отца, они отрубили ему голову, положили в мешок за спину и молились ей как божеству. Примечательно, что родовым онгоном был Борто {Румянцев Г.Н., 1962, с. 171).
Однако по другим данным, меркиты остались во владениях уйгурского идикута, но тот, напуганный Чингисханом, убил посла меркитов. Между уйгурами и остатками меркитов на р. Джем произошло сражение, окончившееся поражением меркитов (Раишд-ад-дин, т.1, кн.2, с. 153). В 1215-1216 гг. Чингисхан против меркитов послал армию во главе с Субэдэем, который в битве на реке Джем разбил их и вновь послал доклад о полном их уничтожении {Там же, с. 178). Все эти данные свидетельствуют о том, сколь упорной была борьба смелых меркитских воинов против огромной армии, охватившая огромные территории Евразийских степей. У.Э.Эрдниев (1980) пишет, что Чингисхан одержал победу над меркитами ценою очень больших жертв.
Хоринский компонент в составе саха
Из фольклорных записей С.И.Боло следует, что, у народа саха были три предка: Эллэй, Омогой и Улуу-Хоро {Боло СИ., 1994, с. 128). О переселении хоролоров идет речь в другом предании: «Человек по имени Улуу Хоро, имевший много людей и скота, появился с востока. Он сам переселялся верхом на быке. Переходя через Алдан, Амгу, Татту, он дал им имя. Остановился в Борогонском улусе, в озере Мюрю» {Исторические предания и рассказы якутов, 4.1, 1960, с. 41). Согласно этим данным, название реки Таатта происходит от возгласа Улуу Хоро: «Ээт татай». До сих пор это слово-оберег Таттай сохраняется у хоринцев Забайкалья и произносится с той же интонацией, при крайнем удивлении, радости, ужасе (Дугаров Д.С., 1991, с. 251). Русские чиновники И.Эверс и Грановский на основе преданий составили список племен, прибывших на Среднюю Лену. Судя по нему первыми прибыли хоро и туматы и только после них саха и ураанхай, затем батулинцы и баягантайцы {ИвановМ.С., Топонимика, 1985, с. 27).
В материалах участников экспедиции И.И.Биллингса есть сведения о том, что к племени Омогоя потом присоединились бурят-хоринцы. Следовательно, они утверждали, что хоринцы — иноплеменники, которые позже присоединились к якутам-саха, и живя среди них, долгое время сохраняли свой язык {Гоголев А.И, 1993, с. 117). Таким образом, вхождение хоринцев в состав племени Омогоя - батулинцев или же меркитов, могло произойти еще на территории Забайкалья.
Данное утверждение опирается на фольклорный источник. Хоролоры, возглавляемые Улуу-Хоро и Тыгыном, прибыли с юга и пригнали с собой много коров и лошадей. Они истребили тунгусов и заняли их земли. После этого Тыгын вместе с хоролорами поселился около озера Ытык-Куол. Разбогатев, он стал расширять свои владения силой. Он впервые дал названия многим местам: Алдану, Амге, Таатте, Вилюю, Яне (Боло СИ, 1994, с. 41). В долине Туймаада также раньше жили хоро. Но впоследствии воинственный
Ill Тыгын Тойон, убив сильного богатыря рода Хоро, занял места, на которых ранее проживали хоро, захватил их богатство и людей и присоединил к себе (Там же, с. 233). Таким образом, вместе с хоро мог прибыть Тыгын - владыка.
По словам Ф.Ф.Васильева, предания саха подчеркивают один общий момент - хоринцы представляются наиболее ранними поселенцами той или иной местности (Васильев Ф.Ф., 1995, с. 26). В начале XX в. наслеги Хоро были в Борогонском, Верхневилюйском, Западно-Кангаласском, Сунтарском улусах. Род хоро проживал в Мегинском, Намеком, Средневилюйском и в Баягантайском, Олекминском улусах (Иванов М. С, Топонимика, 1985, с. 27).
В XVII в., согласно письменным документам, хоролоры проживали по Амге, Татте и Алдану (Иванов М.С., 1982, с. 126). На Алдане имелась Хоринская волость (всего 80 чел.). Вместе с ними в Камнунское зимовье ясак платили также представители бетунцев и батулинцев (ДолгихБ.О., 1960, с. 498). В Магасской волости на Алдане между устьями рек Томпо и Уяна и частично в нижнем течении Татты, также есть Хоринская волость саха (Там же, с. 365).
Хоринцы, проживавшие вокруг озера Мюрю, были уничтожены кангаласцами, ведомыми сыновьями Тыгына. Однако по другим данным Тыгын не смог полностью покорить хоролоров. «Тыгын вел борьбу и с ними, но, говорят, не смог одолеть их. У якутов есть поговорка: "Стал точно хоринским божеством"» (Ксенофонтов Г.В., 1977, с. 65). Таким образом, борогонцы являются преемниками и, возможно, прямыми потомками хоролоров. Для этого имеются большие основания. Хоринцы во главе с Сынаах Абыйакаан Тарбыах Тиис проживали рядом с борогонским богатырем Бэрт Хара. Показателен тот факт, что именно Бэрт Хара становится мстителем за гибель хоринцев. По другим данным, он был воспитан Сынаах Абыйыкааном (Иванов М.С., 1985, с. 27). Согласно Худякову, он был найден им новорожденным ребенком на берегу реки Лены и затем продан витязю Легой (Носов М.М., 1926, с. 42).
Есть серьезные основания считать сыном владыки истребленных хоролоров Сынааха Амыыкаана и знаменитого борогонского тойона Легея, в некоторых архивных документах - «Логуя Сигакова» (Материалы по истории Якутии XVII века, ч.І., 1970, с. 13), по ясачной книге Парфена Ходырева — «князца Логуя Амуканова сына...». Весьма показательно, что, по мнению историков, уже до русского завоевания сформировались два крупных объединения: кангаласцы во главе с Тыгыном и борогонцы с тойоном Легсй (Токарев С.А., 1945, с. 43; Башарин Г.П., 1956, с. ПО). Более того, Л.Г.Левенталь эти территориальные объединения представлял как феодальные ханства (Павлинов Д.М., Виташевский Н.А и Левенталъ Л.Г., 1929, с. 242-243). Таким образом, он считал, что борогонцы и кангаласцы представляли собой две соперничающие племенные группировки или возглавляли субэтносы единого народа. Давняя вражда между ними, чем воспользовались сборщики ясака, позволяет считать, что эти два племени происходили от различных этнических корней. По Я.И.Линденау, Борогонский улус происходит от сына Эллэя, по имени Боркутай. Этноним борогон имеет характерное для эвенкийских родов Вилюя окончание — гон, относимое В.А.Туголуковым к монголоязычным туматам. Если убрать окончание — тай, служащее для образования имени, и учесть, что в монгольских языках «о» заменяется на «а», то получится баргу — баргут. Позже баргуты и соседние племена образовали до - государственное объединение Баргуджин-Тукум. Существует мнение, что Баргуджин-Тукум можно перевести как «земля (предков) завоевателей». По Рашид-ад-дину, племена хори-тумат, баргу, байаут назывались баргутами, так как жили по ту сторону Селенги (Рашид-ад-дин, т.1, кн.1, с. 121, 150). В хоринских легендах отцом родоначальника бурят Буряадая и хори Хоридоя, является Барга-батор. Этноним баргут возник от монгольского слова «баргу» — «могучий, богатый». Баргуты, отождествляются с «байырку» орхонских надписей и телеским племенем «байегу» в «Тан-шут. Слово «байырку» тоже означает «могучий, богатый», но уже в тюркских языках. Баргуты, как ближайшие родственники рода Чингисхана кият-борджигинов по материнской линии, сразу поддержали его и были набраны в гвардию. Поэтому баргуты рассеялись вместе с войсками Чингисхана. Так, племя баргу есть среди киргизов, узбеков, много их среди калмыков. К приходу русских на территории Забайкалья проживало несколько немногочисленных баргутских родов, которые в итоге присоединились к хоринцам. Невыясненным остается время переселение баргутов с Баргузина во Внутренную Монголию, где существовал отдельный народ — баргу-бурят.
Роль местного субстрата в этногенезе саха
По фольклорным данным, предки саха переселяясь из южной родины на верховьях Олекмы, встретили и победили тунгусский род Олохчоон. Из долины Сахсары или Сайсар они изгнали тунгусов. Несколько сильных родов пошли на запад, на берегу реки Вилюя встретили племя тунгусов Ньур Бачча. Тунгусы с каменными средствами борьбы не смогли устоять против саха вооруженными железными оружиями {Боло СИ., 1994, с. 48).
Согласно фольклорным источникам, потомки Омогоя и Эллэя брали силой в качестве жен тунгусских женщин и основали таким путем современные улусы. Потомков тунгусов было очень много среди саха Амги, Таатты, Алдана, а также в Кангаласском, Баягантайском, Намеком, Мегинском улусах. В улусах, имеющих окраинные, речные и болотные места, обязательно располагались тунгусские наслеги. Не было тунгусских наслегов лишь в Алдано-Амгинском междуречье, где саха жили компактно. Но и они постоянно роднились с восточными тунгусами. Род Силээн, входивший в состав рода Хоро Западно-Кангаласского улуса, пришел с Вилюя, отделившись от тунгусов Сологон {Там же, с. 255).
Л.Н.Гумилев в свое время отметил, что предки саха, занимавшие пойму Лены и ее притоков с одной стороны и предки эвенков, жившие в водораздельных массивах тайги с другой - не мешали друг другу {Гумилев Л.Н., 1969, с. 37). Одни фольклорные данные подтверждают его наблюдение: «Легконогие стрелки ускользали от тяжкой поступи Хатан-Ханылла. Одетые в звериные шкуры, имея в руках большие луки из сердцевины крепкого и упругого дерева на тонкой тетиве и за спиной - кожаные колчаны с длинными стрелами с наконечниками из зуба полусказочного животного, - эти охотники быстро и бесшумно носились по непроходимой чаще девственного леса словно по широкому полю» (Носов М.М., 1926, с. 26-34).
Однако другие фольклорные сведения говорят о том, что саха вытеснили именно тунгусов, проживавших до их прихода в Средней Лене: «Так как якуты были очень воинственным народом,... им стало известно, что патомские тунгусы зажиточные люди, то они изгнали их войной из той местности, где теперь стоит г. Якутск и где было их якутов, собственное первое местожительство, точно так же и в местности Гусельма-Горы разграбили и уничтожили одну их большую часть» (Ксенофонтов Г.В., 1992, с. 64).
Согласно еще одним данным, саха не смогли победить тунгусов исключительно силой оружия, поэтому были вынуждены применить хитрость. Например, на новых местах они пускали палы, расчищая таким образом кустарниковые места и лесные участки. Лесная живность от пожаров убегала на север, восток и запад — на горно-таежные окраины Якутии. Вместе с ней вынужденно покидали насиженные места тунгусы. Этот процесс продолжался вплоть до эпохи «якутского царя» Тыгына (Гоголев A.M., 1993, с. 117., Боло СИ., 1994, с. 142). Эти сведения подтверждает и В.Л.Серошевский (Серошевский В.Л., 1993, с. 269).
Для нас важно то, что, по последним данным, эвенки и эвены также являются сравнительно недавними выходцами из более южных регионов. Существует предположение, что оленные тунгусские племена начали движение из Забайкалья и Приамурья в другие районы региона Сибири не ранее XII в. Внешним побудительным толчком по утверждению В.А.Туголукова к их расселению, послужила экспансия чжурчжэней в таежные районы. Так в одной рукописи, впервые им обнаруженной, сообщается, что, по преданиям тунгусов, они «странствовать начали в лесах по причине вшествия из монгольской степи войск китайских, удалились к северу и укрывались от преследования в горах лесистых, кочуя беспрестанно в отдаленнейших, только им проходимых местах» (Туголуков В.А., 1980, с). В этом же источнике говорится о том, что роды их, прозываемые дучарами, из-за прихода беспокойных якутов на Среднюю Лену, были вынуждены откочевать в северные и западные районы Крайнего Севера, вплоть до Ледовитого океана, с трудом добывая себе пропитание (Архив ПФА РАН, Ф.94. Оп.1. Д.З). Началом проникновения эвенкийских групп и родов тюрко-монгольского происхождения, впоследствии ассимилированных тунгусами, можно считать начало XIII в. и связывать его с массовым бегством лесных племен от монгольских войск.
По данным исследователя эвенкийского фольклора Г.И.Варламовой (Кэптукэ), в эвенкийском языке бытует устойчивое словосочетание «аи-уранкай», имеющее значение «настоящий человек, истинный человек», к которым относятся жители Верхнего и Среднего миров. Часто употребляется в сказаниях словосочетание «аи-аймак», имеющее значение «родственник из людей Верхнего, либо Среднего мира». Подобные совпадения словочетаний из якутского и эвенкийского фольклора принято считать заимствованием с той или с другой стороны. Но они показывают, что у обоих этносов имеются единые этнические корни. Г.У.Эргис в 1943 г. записал рассказ о том, что многолюдный народ уранхайцы пришел на р. Лену с юга и оттеснил тунгусов в тайгу, а юкагиров в тундру. После них, спасаясь от войн кыргысов-татар, пришел Омогой, его люди женились на дочерях уранхайцев и стали прародителями народа «саха-ураанхай» {Исторические предания и рассказы якутов, ч.1, 1960, с. 89—90). Как известно, слово «ураанхай» является старинным названием народа саха. В старину оно служило вместо слова «человек». Еще Г.В.Ксенофонтов выдвинул гипотезу об образовании имени «уранхай» от тунгусского слова «орон» - олень. Как он утверждал, якутские уранхай принадлежали к тунгусским племенам Маньчжурии, но еще в древности утратили свои этнические признаки и усвоили целиком турецкий язык и культуру (Ксенофонтов Г.В., 1992, с. 186-187). Он предполагал, что этноним «уранкай» вошел в язык саха в ходе ассимиляции тюркоязычными саха аборигенов края -тунгусов или эвенков. Также Г.В.Ксенофонтов выдвинул гипотезу о происхождении этнонима «курыкан» от «уранхай» через промежуточные слова «урааныкаан-курынкан», которая не выдержала проверку временем. Например, в китайской летописи урянхаец нарисован в короткой, распашной, меховой одежде и в коротких штанах, на передке которых прикреплен передник из листьев, с босыми ногами, а курыканы и туматы «подобно татарам» изображались в длинных халатах и сапогах (Василевич Г.М., 1966, с. 65-77).
