Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Реализация жизненного цикла мужчины в традиционном бурятском обществе 16-98
1.1. Рождение и взросление мальчика 16-58
1.2. Мужчина - муж, отец, глава семьи 58-85
1.3. Старость и смерть 85-98
Глава II. Мужчина в традиционной хозяйственно-экономической сфере бурят 99-145
2.1. Мужчина - скотовод и земледелец 99-110
2.2. Мужчина - охотник и рыболов 110-127
2.3. Ремесленная и торговая деятельность мужчин 127-139
Заключение 140-145
Список использованных источников 146-170
Список информантов 171
Список сокращений 172
- Рождение и взросление мальчика
- Мужчина - муж, отец, глава семьи
- Мужчина - скотовод и земледелец
- Ремесленная и торговая деятельность мужчин
Введение к работе
Актуальность исследования. Мужская субкультура является неотъемлемой частью культуры каждого народа, ее устойчивость и динамика во многом обеспечивают сохранность и непрерывность этнических традиций. Изучение статусно-ролевых и хозяйственных функций мужчины в традиционной культуре приобретает особое значение на фоне многочисленных исследований «женского вопроса», которые могут оказаться односторонними из-за отсутствия параллельных исследований мужского аспекта.
В традиционном обществе бурят мужчина занимал ведущее положение: он играл ключевую роль в социально-экономической жизни семьи и рода, являлся собственником скота и семейного имущества, представлял семью на общественных собраниях и сходах. Земельные наделы, закрепленные за семьей в виде покосных и пахотных участков, переходили по наследству только сыновьям и т.д.
Вместе с тем, в историко-этнографическом изучении бурят до настоящего времени, несмотря на накопленный достаточно большой
фактологический материал и наличие ряда публикаций, посвященных отдельным аспектам мужской сферы, нет целостного осмысления сущности и роли мужчины в традиционном бурятском обществе.
Все изложенное обусловило актуальность темы нашего исследования, посвященного изучению положения мужчины в бурятском обществе в XIX – начале XX вв.
Степень разработанности проблемы. Изучение мужской субкультуры бурят не являлось предметом специального исследования в отечественной этнографии. Отдельные стороны этой проблемы рассматривались в научных трудах историков-этнографов советского периода. Прежде всего, это работы профессора Иркутского университета
Б.Э. Петри (1924; 1925; 1928), основанные как на многолетних наблюдениях их автора за жизнью и бытом бурят, так и специальном исследовании исторического прошлого народа. Из работ первой трети XX в., особую ценность представляют труды И.И. Серебренникова (1925),
П.П. Баторова (1926), П.П. Хороших (1926, 1929), Б.Б. Барадина (1926), М.Н. Богданова (1926). Так в работе И.И. Серебренникова «Буряты, их хозяйственный быт и землепользование» (1925), даются общие сведения о хозяйственных занятиях и промыслах, которыми занимались бурятские мужчины. Совместная статья П.П. Баторова и П.П. Хороших
«Приметы Аларских бурят, касающиеся погоды, сельского хозяйства и охоты» (1926), освещает ритм годовой хозяйственной деятельности мужчин-кочевников, охотников и рыболовов Западной части Предбайкалья.
В целом, роль мужчины в хозяйственно-экономической жизни бурят нашла отражение в работах таких исследователей, как И.Е. Тугутов (1958), И.М. Манжигеев (1960), К.В. Вяткина (1969), Л. Линховоин (1972).
Монография И.А. Асалханова «Социально-экономическое развитие Юго-Восточной Сибири во второй половине XIX в.»(1963), посвященная изучению процесса проникновения капиталистических отношений в бурятские улусы, показывает расширение сферы деятельности мужчин, которые стали заниматься предпринимательством, торговлей, ростовщичеством и т.д.
В 1991 г. вышла в свет монография С.Г. Жамбаловой «Традиционная охота бурят». В работе представлена энциклопедия жизни мужчин-охотников, дано описание их одежды, пищи, орудий труда, охотничьих приемов.
Монография И.Б. Батуевой «Буряты на рубеже XIX – начале XX веков», изданная в 1992 г. раскрывает особенности традиционного скотоводческого хозяйства бурят. В работе детально рассматриваются хозяйственные мероприятия, которые традиционно относились к мужской сфере деятельности: отел, забой скота, его таврение, стрижка грив и хвостов лошадей, ремонт традиционных средств передвижения.
Подробная характеристика деятельности мужчин – мастеров по ювелирному делу, металлообработке и деревообработке, представлена в монографическом исследовании А.А. Бадмаева «Ремесло агинских бурят» (XIX-начало XX веков) (1997).
Описание форм, методов и средств рыбного и зверобойного промысла ольхонских рыбаков и нерповщиков дается в монографии
С.Г. Жамбаловой «Профанный и сакральный миры ольхонских бурят (XIX-XX вв.)» (2000).
В труде Б.Б. Батуева «Буряты в XVII – XVIII веков» (2006) проводится анализ и оценка трудовой деятельности бурятских мужчин-скотоводов, земледельцев, охотников, ремесленников и торговцев в XVII – XVIII веках. Ученый отмечает, что любой мужчина-бурят, как в повседневной хозяйственной жизни, так и в ходе бытового устройства (при постройке жилища, хозяйственных строений, в развитии различных ремесел, торговле и т.д.), так или иначе, использовал основы естественных наук: математики, астрономии, химии, физики, геометрии, географии.
Функции мужчины в быту и различных сферах общественной, обрядово-ритуальной жизни бурят, нашли отражение в исследованиях, посвященных анализу той или иной области традиционной культуры: календарная обрядность – И.А. Манжигеев (1978), Н.Б. Дашиева (2001; 2012); ритуалы жизненного цикла – С.П. Балдаев (1959), Р.Д. Бадмаева (1987), Г-Д. Нацов (1995), Д.Б. Батоева (2002), С.Г. Жамбалова (2002); общественные игры спортивно - развлекательного характера –
Б.Д. Санданов (1993), Р.Д. Дугарова (2004). Каждый из вышеперечисленных авторов, имея собственные научные цели, фиксировал в своих работах соответствующие составляющие мужского статуса.
Е.М. Залкинд в своем фундаментальном труде «Общественный строй бурят в XVIII – первой половине XIX века» (1970) анализирует положение и функции мужчины в бурятском социуме. Ценность данной работы для нашего исследования обусловлена тем, что она выполнена на богатом архивном материале, в том числе с широким использованием документов обычного права бурят.
Место и роль мужчины в сфере семейно-брачных отношениях бурят XIX – начала XX вв. проанализированы в научных трудах К.Д. Басаевой (1962; 1991). В рамках этнопедагогического исследования в работах В.Ф. Афанасьева (1979), М.С. Васильевой (1998), Ж.Т. Тумунова (1998) выявлялись особенности воспитания бурятских мальчиков.
Характеристика правого статуса мужчины дана в трудах А.Т. Тумуровой (2004), И.Б. Ломакиной (2005). Социальные функции мужчины на разных возрастных этапах рассматривались в работах Г.Р. Галдановой (1987; 1992), Р.П. Сыденовой (2003), С.Г. Жамбаловой (2011).
В целях сравнительно-сопоставительного анализа отдельных элементов в структуре мужского пространства в традиционном бурятском обществе, мы обращались к исследованиям, посвященным вопросам этнографии тюрко-монгольских, тунгусо-маньчжурских и славянских народов. Среди них особо следует отметить труды: Л.П. Потапова (1969) и С.И. Вайнштейна (1972), Н.Л. Жуковской (1990, 2002),
А.К. Байбурина (1993), У.Э. Эрдниева (1970), О.В. Бураевой (2000), В.Я. Бутанаева (2005), В.К. Даржа (2009).
Таким образом, историографический анализ показывает, что до настоящего времени в бурятоведении нет специального монографического исследования, посвященного положению мужчины в традиционном бурятском обществе на период XIX-начало XX вв.
Объектом исследования является традиционное бурятское общество XIX – начала XX вв.
Предмет исследования – место, статус и функции мужчины в традиционном обществе бурят.
Цель исследования заключается в комплексном изучении места, статуса и функции мужчины в семейной, общественной, хозяйственно-экономической жизни традиционного бурятского общества в указанный период. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:
– проанализировать роль и место мужчины в традиционном бурятском обществе;
– установить, как изменялся статус и функции мужчины в ходе его социализации;
– раскрыть особенности мужского статуса на разных возрастных этапах;
– охарактеризовать общественное и правовое положение мужчины;
– выявить роль мужчины в системе традиционного хозяйственно-бытового уклада бурят.
Методологическая и теоретическая база исследования. Методологической основой данной работы являются теоретические разработки отечественных историков, этнологов-антропологов, посвященные изучению этнической истории народов России и их вклада в общечеловеческую культуру: С.А. Токарева, С.И. Вайнштейна, Ю.В. Бромлея, Г.Е. Маркова, С.И. Брука, Н. Н. и И.А. Чебоксаровых и др.
Основным методом является системный подход, подразумевающий изучение традиционного бурятского общества как системы, где мужчина выполняет определенную роль. В основу исследования положен принцип историзма, служащий важным дополнением системного подхода для исследования положения мужчины в историческом развитии. Использование комплексного подхода, при котором привлекаются данные смежных наук – фольклористики, лингвистики, культурологии – позволяет проанализировать положение мужчины во всей совокупности его проявлений. Также был использован, уже отмеченный выше сравнительно-сопоставительный метод, позволяющий путем сравнения выявить общее и особенное в положении мужчины у бурят и у тюрко-монгольских, тунгусо-маньчжурских, славянских народов. Из широкого круга методов, применяемых в диссертационной работе, следует выделить классические методы полевой этнографии – включенное наблюдение, межличностное общение, интервьюирование.
Источниковая база исследования. Одним из основных источников для написания диссертации послужили полевые этнографические материалы, собранные автором в районах Республики Бурятия (Баргузинский, Курумканский, Еравнинский, Кижингинский районы), Иркутской области (Усть-Ордынский Бурятский округ) и Забайкальского края (Агинский Бурятский округ).
В ходе работы над диссертационным исследованием были изучены документы Государственного архива Республики Бурятии (ГАРБ),
архива Центра Восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, буддологии и тибетологии (ЦВРК ИМБТ СО РАН) и Государственного архива Забайкальского края (ГАЗК).
Из фондов Государственного архива Республики Бурятии нами были использованы документы степных дум, Баргузинского приходского училища, а также рукописи из личного фонда Маласагаева Мангатхана (1867-1930) – собирателя устного народного творчества, обычаев и обрядов бурят.
В Центре Восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН нами были изучены личные фонды бурятских исследователей-этнографов, где встречаются материалы, касающиеся мужской субкультуры (Фонды У-Ц. Онгодова, Б.Б. Бамбаева).
В Государственном архиве Забайкальского края (ГАЗК) среди большого количества изученных нами документов степных дум, инородных управ и степных контор, отчетов военного губернатора Забайкальской области материалы по теме исследования обнаруживаются лишь фрагментарно.
Важную часть источниковой базы составили периодические издания. Это публикации из научных журналов «Записки Сибирского отдела императорского РГО», «Записки Читинского отделения приамурского отдела императорского РГО», «Известия ВСОРГО», «Бурятоведческий сборник», «Жизнь Бурятии» и т.д. Интересующие нас сведения извлекались также из газеты «Иркутские губернские ведомости». Местная периодика представлена газетами: «Буряад нэн», «Угайм Зам», «Правда Бурятии», где наряду с материалами о прошлом бурятского этноса, встречаются отдельные сведения из жизни мужчины-бурята.
Неотъемлемой частью исследования стали опубликованные нравоучения священнослужителя Э-Х. Галшиева «Зерцало мудрости», где были представлены правила поведения, этикет, внутрисемейные отношения в соответствии с буддийскими канонами, которым во многом следовали забайкальские буряты.
В качестве источника особое место в исследовании занимают фразеологические единицы, пословицы и поговорки о бурятском мужчине, встречающиеся в различных словарях: Бурятско-русский фразеологический словарь под редакцией Ш.Р. Цыденжапова (1992), «Буряад-ород толи» в 2-х т. под редакцией Л.Д. Шагдарова, К.М. Черемисова (2006; 2008).
В дореволюционный период, начиная с конца XVIII – начала
XX вв., положение бурятского мужчины фрагментарно рассматривалось в различных публикациях, в основном в контексте общей характеристики этноса. Интересны в этом плане работы Г.Ф. Миллера,
И.Г. Георги, где имеются описания быта народов Сибири, в том числе бурят. Очень ценные и одновременно весьма краткие сведения о социально-правовом положении бурятского мужчины в традиционном обществе бурят встречаются в работах исследователей-этнографов дореволюционного периода: А.П. Щапова, Д.Я. Самоквасова, Г.Н. Потанина, М.А. Ядринцева, М.А. Кроля, А.В. Потаниной, И.А. Подгорбунского, Н.А. Бестужева, Г.М. Осокина. Особый интерес вызывают опубликованные труды М.Н. Хангалова, Ц.Ж. Жамцарано, содержащие сведения, касающиеся жизни и быта мужчины-бурята. Все перечисленные работы для нас были полезны в качестве источников.
Научная новизна исследования заключается в комплексном этнографическом исследовании жизни и быта бурятского мужчины XIX – начала XX вв., в результате чего:
– изучена роль и значимость мужчины в традиционном бурятском обществе;
– выявлены особенности мужского статуса на разных возрастных этапах;
– раскрыта специфика социализации бурятских мальчиков;
– проанализированы общественное и правовое положение мужчины;
– обоснована ведущая роль мужчины в хозяйственно-экономичес-кой сфере;
–впервые обобщен и систематизирован накопленный наукой этнографической материал по «мужской теме»;
– введены в научный оборот архивные и полевые материалы автора.
Хронологические рамки исследования включают период XIX – начало XX вв. Такой временной отрезок выбран с учетом следующих тенденций: 1) это период, когда у бурят все еще сохраняются элементы традиционной культуры; 2) в это же время происходит развитие товарно-денежных отношений, усиливается имущественная и социальная дифференциация, приведшая к изменениям в традиционном обществе бурят.
Территориальные рамки исследования охватывают районы традиционного проживания бурят в рассматриваемый период, включающие в себя территорию современной Республики Бурятии, юго-восток Иркутской области (адм. Усть-Ордынский Бурятский округ) и юг
Забайкальского края (адм. Агинский Бурятский округ).
Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы в образовательном процессе:
– при подготовке специальных курсов и практических занятий для работников культуры, краеведческих музеев, этнографов и культурологов. В свою очередь это будет способствовать возрождению культурных традиций бурятского народа и повышению интереса к истории края среди молодежи и подрастающего поколения;
– при создании обобщающих научных трудов по истории и этнографии бурят.
Апробация исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования были изложены на научно-практических конференциях разных уровней, международных: «Кыргызский каганат в контексте тюркской цивилизации: Проблемы кыргызоведения» (Бишкек), «Кадырбаевские чтения – 2012» (Актобе), Россия-Монголия: проблемы социокультурных трансформаций (Элиста), «Кочевые цивилизации народов Центральной и Северной Азии: история, состояние, проблемы» (Красноярск-Кызыл), IV Ремезовские чтения «Образ как феномен провинциальной культуры: история, археология, этнография, искусство» (Тобольск); на всероссийских: «Первые Ядринцевские чтения» (Омск), XI Санкт-Петербургские этнографические чтения «Феномен социализации в этнической культуре» (Санкт-Петербург); на
региональных: Егуновские чтения-V, «Прибайкалье в микроисторическом срезе: методология и проблемы» (Улан-Удэ), «Народные традиции как источник семейной педагогики» (Улан-Удэ – Элиста).
По теме диссертации опубликовано 10 работ, 4 из них – в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК России для защиты кандидатских и докторских диссертаций. Данная работа обсуждалась на объединенном заседании кафедры истории и кафедры этнологии и народной художественной культуры ВСГАКИ.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы, списка информаторов и списка сокращений.
Рождение и взросление мальчика
Социальное конструирование тендера представляет собой сложный социокультурный процесс. Тендер конструируется обществом посредством социализации, разделения труда, а также самим человеком - на уровне сознания, он осваивает принятые в обществе тендерные нормы и роли, стереотипы, подстраивается под них (внешность, одежда, модели поведения и т.д.). Одним словом, освоение гендерных норм,, ролей и стереотипов протекало путем социальной адаптации и подражания (внешнего приспособления) а также интериоризации (глубокого внутреннего принятия норм)1. В результате чего происходило осознание индивидом своей принадлежности к мужскому или женскому полу - тендерная идентификация .
Тендерная идентификация должна осуществлятся по тендерной схеме, так как индивид будет жить в обществе, которое организованно по принципу тендерной дихотомии . Дихотомия «мужское — женское» важнейшая из всех категоризации людей, которые существуют в человеческом обществе. Традиционную культуру бурят отличала строгая дихотомия «мужского -женского», которая выступала одним из главных принципов моделирования социального пространства. Приметы, связанные с предопределением пола будущего ребенка, символические родильные обряды, правила и нормы этикета, конструктивные особенности жилища, различия в погребальных обрядах и многое другое носили тендерный аспект, отражали проявления универсальных бинарных оппозиций культуры, где «мужское» состоит в одном ряду с «верхним», «правым» и т.д., а «женское» - с «нижним», «левым» и т.д\
В традиционной культуре бурят стандарты воспитания, обычаи, нормы и правила различались для мальчиков и девочек. Человек уже с момента рождения становился объектом воздействия системы тендерных отношений и начинал усваивать и воспроизводить основные стандарты, установки и клише, связанные с его половой принадлежностью3.
Главным социальным механизмом воспроизводства и трансляции тендерных норм и ролей выступает тендерная социализация. Механизм тендерной социализации функционирует в рамках определенной культуры -мужской или женской. Под первой понимается совокупность морально-психологических черт и поведенческих маркеров, характерных для представителей мужской половины общества.
В процессе тендерной социализации - семья, социум и культура в целом встраивали в детское сознание тендерные нормы, формировали правила поведения и создавали представления о том, какими должны быть «настоящий мужчина» и «настоящая женщина».
В основе конструирования тендера лежит идея полярности и противопоставления, стратифицикация общества по признаку пола. Важными компонентами создания тендерных различий в патриархальном обществе является дихотомия и иерархия мужского/маскулинного и женского/феминного. Тендерную систему отличает асимметричность, в которой мужчины преобладали над женщинами, а все мужское считалось первичным и доминирующим (характер, стиль поведения, вид трудовой деятельности и т.д.). Фактически система тендерных отношений - это социально сформированная система неравенства по признаку пола1.
Тендерная асимметрия, или неравенство полов, проявлялась еще до рождения ребенка. Прежде всего, это прослеживается в родительских предпочтениях относительно тендерной принадлежности будущих детей. В бурятских семьях рождение мальчика всегда было желаннее, нежели рождение девочки. Со слов нашего информанта: «Каждый мужчина-бурят, все члены его семьи мечтали о рождении мальчика»". Это объясняется тем, что счет поколений велся по мужской линии. Пол ребенка имел большое значение и на материальное благосостояние семьи. Дети мужского пола с момента рождения зачислялись в состав общины, и при переделах покосных угодий получали земельный надел3. К тому же сын в традиционных представлениях бурят воспринимался как опора, главный помощник и правая рука отца, гарант спокойной старости родителей.
В историко-этнографическом материале можно встретить множество примеров, подтверждающих степень важности рождения сына в бурятской семье. Например, А.В. Потанина писала: «Буряты всегда очень желают иметь детей, особенно сыновей, говоря о детях, они подразумевали большей частью мальчиков»1. К.В. Вяткина сообщает, что если вдова вдруг рожала сына, это приветствовалось, поскольку тем самым она обеспечивала потомством не только своего покойного мужа, но и весь род2. По информации Б.Э. Петри, буряты, заботившиеся о загробной жизни, радовались рождению мальчиков, поскольку сыновья, как продолжатели рода, будут поминать впоследствии, и приносить жертвы предкам . По сообщению нашего информанта, в старину лучшим и правильным началом супружеской жизни являлось рождение мальчика-первенца. В мальчике родители видели будущего заботливого хозяина, умелого работника, чей труд и женитьба принесут семье процветание и достаток 1. Дети мужского пола принимая эстафету у своих отцов в дальнейшем играли важную роль в воспроизводстве старины, национальных традиций, обычаев и заветов предков. Поэтому появление на свет сына имело большое значение. Таким образом, мальчики были желаннее девочек: они более эффективно работали в хозяйстве отца, были защитниками семьи, выполняли необходимые ритуальные функции, а также сохраняли и передавали по наследству семейное имя5. Это обусловило существование многочисленных народных примет и поверий, связанных с его рождением.
Многие из таких примет буряты связывали с ближайшим к ребенку пространством - матерью. На ранней стадии беременности можно было определить пол ребенка по внешнему виду, ощущениям, сновидениям и действиям матери, на поздних же сроках по изменениям формы ее тела. По сведениям информанта У.О. Тудуновой, если на лице женщины на ранней стадии беременности наблюдались пигментные образования, то считалось, что она носит мальчика. Обращали внимание на вкусовые предпочтения беременной. Если ее тянуло к кислому, острому, соленому - родится сын, если же к сладкому - то дочь1. По сообщению информанта Б-М. Б. Шойжолова, если беременная женщина хотела заниматься мужскими делами (например, прибивать молотком гвозди) - это верный знак того, что она носит мальчика . Сны, которые видела женщина, также могли сигнализировать о том, кто родится в семье. Например, если беременная видела во сне нож, то это к рождению сына3.
Упоминание о подобных снах можно встретить в архивных материалах. В рукописях собирателя устного народного творчества бурят - М. Маласагаева, жившего во второй половине XIX века, говорится: «Если во сне от кого-нибудь получает хороший револьвер, ружье, топор, кинжал, саблю (то есть предметы, связанные с мужской деятельностью), то родится сын, который будет счастливым и доживет до глубокой старости. В случае, если перечисленные предметы будут во сне повреждены или сломаны, значит, мальчик долго не проживет, это плохой сон4. Существовало еще одно поверье, по которому предугадывали пол будущего ребенка: «У ленивой матери, рождаются девочки, при ленивом отце мальчики; если мать старательная, работящая женщина, она родит мальчика, а у трудолюбивых отцов рождаются, как правило, девочки»5. По сведениям информанта, на более поздних сроках беременности приметы могли касаться формы живота беременной: небольшой, высокий и угловатый - к сыну; большой, низкий и овальный - к дочери6.
Мужчина - муж, отец, глава семьи
Система тендерных отношений лежит в основе института брака и семьи. Свадьба символизировала окончательное оформление мужского статуса, обеспечивала переход в категорию полноправных членов общины. Неженатые мужчины наоборот входили в категорию выбившихся из ритма жизни и поэтому социально неполноценных. Статус холостяка есть нечто незаконченное, незавершенное, а на жизнь без жены смотрели как на жизнь «не в законе»". Как сообщает наш информант: «Холостяк не считался полноценным зрелым мужчиной и не обладал высоким статусом в обществе (исключение составляли духовные лица)» . Настоящим мужчиной можно стать только после заключения брака. У бурят, когда мужчина женился, о нем говорили — хун болохо - стал человеком1. Вступление молодого человека в брачные отношения являлось отправной точкой на пути его становления в качестве мужчины-хозяина и отца семейства".
Семья и семейная жизнь являлись важнейшей сферой функционирования и воспроизводства маскулинных и фемининных ценностей. Доминирующие ценностные ориентации оказывали влияние, на структуру семьи. В маскулинной системе ценностей одобряется модель традиционной патриархальной семьи, с ярко выраженной мужской доминантой. Маскулинные и фемининные ценности по-разному влияют на распределение социальных ролей по тендерному признаку, на уровень тендерной асимметрии в обществе. Общества маскулинного типа отличаются большей тендерной поляризацией3.
Традиционное общество бурят XIX - начала XX вв. основывалось на прочных патриархальных устоях, где преобладало мужское доминирование и строго выстроенная иерархия мужских и женских ролей. Э. Фромм отмечал: «Патриархальная культура - это такой тип культуры, в которой мужчина для того чтобы быть сильнейшим полом, несомненно должен господствовать над женщиной»4. Мужчина в традиционном обществе бурят являлся ключевым звеном, поскольку именно представители сильного пола, выполняли важные гендерно-ролевые функции хозяина, мужа и отца. Мужчина выступал в качестве основного кормильца и защитника семьи. Его труд считался более тяжелым и производительным; в основном он был связан со скотоводством и земледелием. Мужчины занимались обрабаткой пашни, производили сенокошение, огораживали жилище, перевозили юрты с одного кочевья в другое. В компетенцию мужчины-хозяина так же входило распределение обязанностей между членами семьи, слежение за ходом хозяйственных работ. В условиях кочевого хозяйства и частых перекочевок самые трудоемкие работы лежали на плечах мужчин (поиск пастбища, присмотр за поголовьем скота, заготовка корма, предоставление сырья для пищи, одежды и дома). В обязанности мужчины-земледельца входили: обработка земли, засевание полей, сбор урожая. Охота, рыбная ловля и торговля также являлись мужской сферой деятельности. Кроме того, мужчины несли различного рода повинности (строительство и ремонт дорог, несение подводной и почтовой службы). Во второй половине XIX века наблюдается процесс проникновения капиталистических отношений в бурятские улусы, что в свою очередь неизбежно приводило к расслоению общества. Богатые хозяева нанимали в работники своих бедных одноулусников, из которых мужская часть обычно шла заниматься: тамгованием и холощением табунов и стад крупнорогатого скота, сеноуборкой, ямщиной, лесоповалом, строительством, сопровождением караванов и т.д.1. Нередко отцы со взрослыми сыновьями отправлялись в город на заработки. Как пишет Г.М. Осокин: «Некоторая часть мужского населения могла покидать свои дома на целые месяцы и годы, например уходящие на службу буряты-казаки, те, кто нанимаются к кому-нибудь в город или идут в извоз. В дальних улусах мужское население реже оставляло юрту надолго, только лишь в случае ухода на промысел (белкование)»". Бедняки вынуждены были наниматься батраками к богатым соседям, и все заработанные деньги, сыновья отдавали отцу. Если кто-то из сыновей не желал расставаться с заработанными деньгами и расходовал их по своему усмотрению, это могло кончиться тем, что сына выгоняли из отцовского дома и отказать ему в праве на долю в имуществе семьи. Однако подобные случаи являлись редкостью, так как отец пользовался уважением среди членов семьи.
Мужчина являлся хозяином вне дома и стойбища, поэтому по большей части ему не было дела до домашней кропотливости и мелочи1. По сведениям информанта, мужчинам возбранялось заниматься выполнением типично женских домашних обязанностей". Во-первых, это могло уронить мужское достоинство в глазах сородичей; во-вторых, выполнение противоестественных функций и соприкосновение с женским пространством, воспринималось как отклонение от нормы и смещение в сторону женских рамок поведения, что активно осуждалось обществом. Как отмечает Ш.М. Берн: «Общество поощряет мужчин за гендерно-соответствующее поведение и не устает наказывать за малейшие действия, не укладывающиеся в рамки ролевых норм»3. Если мужчина брался за домашнюю работу (женскую сферу), а роль добытчика отходила женщине, то от этого соответственно падал его авторитет, и происходило нарушение традиционного тендерного порядка. Разделение людей по признаку пола пронизывает все сферы человеческого знания и культуры. В прошлом мужские и женские качества считались взаимоисключающими и всякое смещение от модели поведения, которая определялась половой принадлежностью, воспринималось как вызов существующему общественному порядку4.
В семейных отношениях была четкая иерархия, построенная по принципу старшинства по возрасту и полу. У бурят существовало выражение: «Старшим во всем почет». Младшие не называли старших по имени, а обращались на «Вы» («Таа»), и использовали специальную терминологию родства. Родственников мужского пола называли: дедушка — хугшэи аба, убгэи; отец — эсэгэ, аба, баабай; дядья по отцу - абаганууд; дядья по матери - иагасапууд; мужей теток и старших сестер называли - хуряахай; мужчин, женатых на сестрах (свояки) - называли база; старшего брата (ахай; толю хубуун); среднего (дундахай), младшего (ртхон хубууп). Иногда младшие при разговоре со старшими мужчинами использовали почтительное обращение, подчеркивающее старшинство - «аха заха» (букв, старший, ворот) . На этот счет у бурят даже существовало выражение: Дэгэл захатай, хун ахатай («Шуба имеет ворот, человек - старшего»)". Таким образом, в семейной иерархии мужчины в лице старшего брата, мужа и отца, занимали более высокое положение, нежели женщины, и пользовались особым почтением.
В семейной иерархии патернализм, как принцип, присущий традиционному обществу, проявлялся наиболее заметно. Все решения глава семейства принимал самостоятельно, но в тоже время прислушивался к мнение отдельных членов семьи, прежде всего, старших мужчин («убгэд»). По представлениям бурят глава семейства имел право выбранить за хозяйственные оплошности или нравственные проступки. С домочадцами хозяин обходился строго, властно, зачастую повелительным тоном.
Тендерная асимметрия, или неравенство полов, проявлялись в наследственных отношениях бурят. По нормам обычного права собственником и распорядителем всего имущества семьи являлся мужчина -глава семейства, он обладал сильной властью в семье и соответственно широкими правами в решении семейных дел. Только глава семейства выступал в качестве заимодавца или заемщика. Без его ведома женщине запрещалось совершать какие-либо сделки, связанные с семейным имуществом. В статье 54 Хоринского уложения 1823 г. говорится, что никому не дозволено вести торговлю с замужней женщиной, давать ей или брать у нее взаймы. Еще не отделившиеся от отца сыновья и не получивший своей доли имущества одинокий человек или беспутные сыновья, а также любая девушка, не должны без ведома отца распоряжаться имуществом и отдавать другим, вести торговлю1. Глава семейства пользовался непререкаемым авторитетом и уважением. Его фигура имела высокий статус и возводилась в культ, никто в семье не смел пренебрегать отцовскими заветами и наказами, а неповиновение воле отца расценивалось как величайший грех. По нормам обычного права бурят за непокорность и обиду, нанесенную отцу, в адрес виновного могло последовать телесное наказание". Изгнание неугодных либо непокорных сыновей было полностью в отцовской воле .
Мужчина - скотовод и земледелец
В XIX - начале XX вв. одной из основ хозяйственной жизни бурят являлось скотоводство, где ведущие роли отводились мужчинам. Опыт и знания о скотоводстве передавались по мужской линии из поколения в поколение. С малолетства мальчиков обучали правильно ухаживать за скотом, знать места тебеневки, правильно выбирать пастбище, определять нормы кормления скота, знать повадки животных, ориентироваться на местности, уметь пользоваться традиционными средствами передвижения (телегами, санями), подготавливать скот к гону и отелу, знать способы лечения скота, уметь разделывать тушу животных в период забоя. С 5-6 лет мальчики уже ездили верхом на лошадях, а в подростковом возрасте оказывали посильную помощь отцу в строительстве помещений для скота.
Сезонные перекочевки, связанные с перегоном стада с одного пастбища на другое, совершались взрослыми работоспособными мужчинами. Во время перекочевок от мужчины требовалось знать, где и когда лучше пасти скот, правильно выбирать пастбище и быть разборчивым в траве. От того насколько была питательна трава зависела упитанность скота. Кроме того, мальчиков с малых лет учили различать травы по кормовым качествам, профилактическим и лечебным свойствам, разбираться в оттенках цветов растений и мастях скота1. Народные знания и приметы о пастбищном деле передавались от отца к сыну, от деда к внуку, и пополнялись опытом новых поколений.
Каждый мужчина-бурят прекрасно ориентировался на местности, во многом это связано с особенностями кочевого образа жизни бурят. Такой образ жизни основывался на необходимости круглый год кочевать по бескрайним просторам степи в поисках кормовых угодий для скота. Поэтому мужчине-кочевнику приходилось постоянно контролировать свое местонахождение в пространстве и времени.
С малых лет в ходе повседневной жизни бурятские мальчики обучались ориентированию на местности. Каждый мужчина-кочевник пользовался данными астрономии, географии, знания о которых он получал эмпирическим путем и традиционно от своих предков. По движению солнца, луны, расположению звезд определяли время года, суток". Определение сторон света, где юг-север, запад-восток, применялось в жизни бурятских кочевников постоянно. Благодаря особенностям расположения юрты, с раннего детства у бурят на уровне подсознания закладывались знания о сторонах света (при выходе из юрты, спереди - находился юг; за спиной -север; справа - запад; слева - восток). Это касается и традиции укладываться спать головой на север, ногами на юг. В результате это способствовало развитию у бурят своеобразного внутреннего биокомпаса1.
Кроме того, в ходе хозяйственной деятельности бурятский скотовод использовал элементарные арифметические знания при подсчете поголовья скота, его приплода, роста и убыли его численности.
Буряты-скотоводы уделяли первостепенное значение содержанию, кормлению маточного поголовья, ожидающего приплода. Во время отела коров хозяева обычно всегда находились рядом и принимали непосредственное участие в приеме приплода. По воспоминаниям информанта, среди бурятских мужчин были умельцы, хорошо владевшие хирургическими приемами, необходимыми при извлечении последа или погибшего плода из чрева матери без нанесения вреда матке".
Зимой, как правило, мужчины занимались пастьбой и охраной скота от нападения волков. Кроме выпаса скота, в зимние месяцы основной заботой мужчин было: кормление скота, уборка и вывоз навоза, привоз льда для растапливания.
Владения хозяина состояли из юрты, различных хозяйственных построек, которые нередко огораживались жердями. Социальное положение мужчины в бурятской семье отразилось на традиционном быте. На правой стороне подворья (мужской) находился коновязный столб - сэргэ, рядом под небольшим укрытием хозяин хранил конскую упряжь, телегу, сани. На левой стороне двора (женской) располагались сараи и стайки для домашнего скота. Западная, правая сторона юрты (левая при входе) считалась «мужской» стороной, а противоположная ей - «женской». Предметы, связанные с мужскими и женскими занятиями, предписывалось хранить в соответствующей части юрты. На правой стороне хранились скотоводческий инвентарь (седло, конская сбруя), охотничье снаряжение (лук со стрелами, ружье) - мужские атрибуты, связанные с их трудовой деятельностью. Правая сторона юрты считалась почетной, где обычно принимали гостей, мужчин, женщинам (кроме дочерей) запрещалось проходить на мужскую половину1.
На протяжении многих веков бурятский кочевник занимался разведением лошадей. Это ремесло требовало физической силы, поэтому являлось мужским. Демонстрацией молодецкой удали, ловкости, проявлением мужской доблести была ловля диких табунных лошадей. Ловля и приручение дикого коня, использование его в хозяйстве и на скачках являлось древнейшим мужским искусством, передававшимся из поколения в поколение. По обычаю весенней порой проходил праздничный обряд стрижки грив и хвостов лошадей. На это торжественное мероприятие собирались молодые и сильные мужчины со всего улуса. Используя петлю урги (длинный шест с петлей на конце), мужчины совместными усилиями отлавливали бегущих лошадей. Затем стригли им гривы и хвосты, после чего устраивался всеобщий пир.
Одновременно со сниманием грив и обрезанием хвостов у лошадей в весеннее время происходило таврение скота, которое совершалось особо приглашенным лицом (мужчиной). Знаки собственности переходили по наследству от отца к сыну. Каждый мужчина имел свой знак собственности на скот {тамга). Сыновья, не имеющие собственного хозяйства и жившие в семье отца, пользовались отцовским знаком собственности. Однако даже после имущественного выделения, сын не имел права ставить новое клеймо на скоте, а мог только видоизменить его путем удвоения или добавления новых знаков. Если в хозяйство выделившегося сына поступал скот его жены, то к имеющимся на скоте знакам добавлялись знаки собственности мужа". Главное значение клейм заключалось в том, чтобы закрепить право собственности на тот или иной предмет и оградить его от похищения3.
У агинских бурят, по воспоминаниям информанта Б-М. С. Зыдрабына, имело место конокрадство. На чужие племена совершались набеги, поэтому среди своих соплеменников это не считалось преступлением1. Для молодежи подобные конокрадские рейды являлись актом инициации - обрядом посвящения в воины". Как отмечает И.С. Кон: «Во всех древних обществах существовали особые ритуалы и инициации, посредством которых взрослые мужчины помогали мальчикам-подросткам утвердиться в их глубинной, естественной маскулинности» . Исследователь Д. В. Цыбикдоржиев сообщает, что молодых людей занимавшихся угоном скота у иноплеменников называли haiin эрэ или сайпэр, что по смыслу схоже с русским понятием «добрый молодец» или тюркским «джигит» . Бурятские сайнэры обычно грабили дворян, чиновников и иностранцев (маньчжуров, китайцев, тибетцев, казахов и т.д.), при этом у них существовал свой неписаный кодекс, по которому во время таких набегов нельзя было проливать кровь человека5. Похожие традиции угона лошадей можно встретить у других кочевых народов - у тувинцев, казахов, калмыков.
Хозяева особое внимание уделяли регулированию численности поголовья, где в качестве главного регулятора выступала кастрация скота. Операцию по кастрированию животного проводил специально приглашенный человек, которым мог быть только мужчина. По сведениям Г.Р. Галдановой, специалистов по кастрации животных называли, «мал закагша хун», то есть, человек с «легкой» рукой6. У тувинцев людей проводивших операцию по кастрации животных называли «чгшк холдуг» (с легкой рукой) . Считалось, что если животное оперируют такие люди, то оно быстро поправится.
Ремесленная и торговая деятельность мужчин
В XIX - начале XX вв. у бурят существовало довольно развитое ремесленное производство, прежде всего, связанное с обработкой металла и дерева. У бурят первыми среди появившихся ремесленников были кузнецы (дарханы). Кузнечество являлось исключительно мужской сферой деятельности. Изощрившиеся в своем искусстве кузнецы в седую старину пользовались большим почетом - они представляли закрытую касту, наследственно передававшую из поколения в поколение по мужской линии секреты своего искусства3. Сферой деятельности кузнецов была не только производственно-бытовая, но и сакральная. Кузнец, как и шаман, являлся духовным лицом. Именно кузнец изготавливал для шамана элементы ритуального костюма - «оргой», корону - «майхабша», металлические зеркала для ворожбы - «толи», конную трость - «хоръбо». Однако, как указывал Б.Э. Петри: «Кузнецы выделывают шаманские принадлежности, при этом не всякий из них мог взяться за это дело, а только тот, у которого имелось сильное кузнечное происхождение»1. Появление кузнечной профессии связывали с волей тэнгриев-небожитепеи, поэтому фигура кузнеца в бурятском социуме была сакральной. У бурят существовал культ неба {тепгрианство), а небо ассоциировалось с мужским началом.
Кузнецы это люди (мужчины), которые получили свой дар по наследству от отца, деда, прадеда. Из поколения в поколение им передавались тайны кузнечного ремесла, а вместе с ними и производственные инструменты.
У мастеров по металлу обычно были помощники - сын, племянник или внук. Мальчиков привлекали к кузнечному делу уже в 8-9 лет, с этого возраста они начинали познавать азы кузнечного ремесла. Более того у бурятских кузнецов практиковалась система ученичества, в таких случаях опытный мастер брал к себе на обучение учеников. Однако ими могли стать только те, у кого имелось «кузнечное» происхождение - «удха», которое должен был подтвердить шаман или лама. Мужчине, не имеющему кузнечного дара, заниматься таким ремеслом было противопоказано, считалось, что его постигнет тяжелая неизлечимая болезнь. Обучение кузнечному ремеслу обычно продолжалось не более 3-х лет, в это время ученик полностью подчинялся кузнецу, жил у него, помогал ему по хозяйству и в работе". В это время происходили тендерная сегрегация (мальчик полностью выходил из-под материнского и вообще женского влияния) и процесс формирование мужской идентичности кузнеца.
В комплекс технических приемов бурятских кузнецов входили: горячая и холодная ковка, термическая обработка металла, сварка. При обработке черных металлов применялась горячая ковка, а при работе с драгоценными металлами холодная ковка. Во время ковки кузнец выполнял различные операции: осадку (получения утолщения какой-либо части поковки), вытяжку (вытягивания металла в длину, утончения), расковку (сплющивание), гибку (придание изделию дугообразной, изогнутой формы), раскатку, пробивку и обрезку металла1. В процессе ковки от дархапа требовалось технически правильно уметь работать с молотом, что в свою очередь было связано с большими физическими нагрузками. Помимо этого, кузнец должен был уметь определять по цвету раскаленного металла степень его нагрева. Чтобы придать металлическим изделиям прочность и упругость мастер производил их закалку. Для этого кузнец сначала разогревал металл до высокой температуры, а затем принимался его охлаждать, иными словами производилась термическая обработка металла. Если требовалось соединить в одно целое два однородных или разнородных металла кузнец выполнял сварку. Мастер старался подобрать необходимую температуру сварки, затем помощник кузнеца подносил свариваемые концы к наковальне и прикладывал их друг к другу. Сначала мастер соединял концы изделия легкими и частыми ударами, затем наносил тяжелые удары до тех пор, пока место соединения не становилось сглаженным. После этого вновь разогревали поковку и окончательно доводили ее до нужного состояния.
Мастера-ювелиры трудились обычно в одиночку и передавали свои навыки только сыновьям. При изготовлении ювелирных изделий мальчики обучались таким техническим приемам, как насечка, чеканка, штамповка, гравировка, филигрань, чернь, серебрение и золочение". У каждого мастера был свой особый оригинальный стиль, который затем передавался его сыновьям и внукам.
Доступность древесного материала и простота его обработки способствовали широкому использованию в быту изделий из дерева.
Деревообработка являлась мужским родом деятельности и включала в себя столярное и плотницкое дело.
Ремесло мастера по дереву обыкновенно было наследственным. Знания о свойствах деревьев, о способах и рецептах приготовления минеральных и растительных красок, различных сортов клея, о приемах и технологиях изготовления изделий из дерева передавались исключительно по мужской линии. Для начинающих ремесленников важно было знать материал и уметь работать с ним. Находясь под опекой опытного мастера, они откладывали у себя в памяти все основные моменты изготовления изделия.
Труд плотников в основном был задействован в строительстве. Они возводили летники, деревянные юрты, срубные избы русского образца. Основными плотницкими инструментами были: топор, пила, тесло и долото.
Некоторые бурятские плотники специализировались на транспортных средствах: изготовление и ремонт саней, телег, установка на них новых колес. Труд шютников-шэргэшэ был востребован в любое время года, особенно высокий спрос был в период перекочевок в связи с ростом транспортных перевозок в весенне-летнее время. Летом плотники трудились на улице, зимой в помещении. Работали они как по заказу, так и на рынок. В зависимости от степени сложности работы устанавливался размер оплаты за труд, которая была в денежной и натуральной форме.
Работа строительных мастеров была сезонной и коллективной, трудились они в основном летом и весной. Для возведения строительного объекта мастера временно объединялись в рабочие группы и бригады. В обязанности заказчика входило обеспечение рабочих строительным сырьем и инструментом. Оплата производилась в денежном эквиваленте. Как и другие ремесленники, строители, наряду со своей профессиональной деятельностью, вели собственное хозяйство.
В качестве строительного сырья плотники использовали различные породы деревьев: лиственницу, березу, сосну. Например, каждый плотник знал, что лиственница особенно хорошо подходит для строительства, так как ее древесину отличает крепость и устойчивость к сырости. Сосна имеет мягкую и легкую древесину, обладает теплоудерживающим свойством и так же годится для возведения домов. Береза отличается своей прочностью, мягкостью и гибкостью, поэтому из нее можно делать транспортные средства.
Заготовкой древесного сырья для строительства занимались в марте, в это время в деревьях еще не успевала накопиться влага. Срубались только те деревья, которые не были поражены личинками насекомых. Для изготовления полозьев саней и колес телег специально отбирались более молодые березы отличавшиеся гибкостью.
Бурятские столяры занимались производством различного рода продукций из дерева: домашней утвари, мебели, деревянных частей юрты, бурятских луков со стрелами, детских колыбелей и т. д. Юрту бурята украшала деревянная посуда, которая была привлекательной на внешний вид: деревянные корытца для мяса - тэбшэ, ступки для толчения зеленого чая и соли - уур, чайные чашки - аяга. Посуда, изготовленная бурятскими мастерами, оформлялась художественной резьбой и росписью. Столярные мастера изготавливали деревянную мебель. Родители невесты заказывали мастерам свадебный набор мебели: сундуки, кухонные шкафы, столы, кровати, комоды, ящики и прочее. Мебель обычно красили в красный, синий, зеленый, желтый, белый цвета, расписывали различными узорами. Часть мастеров - ханын дархан занималась изготовлением деревянных частей юрты - решетчатых складных стенок юрты - «хана», а также предметов утвари (ведер, посуды для молока, кадок, чашек, ложек, лопат, вил, граблей и т.д.) Кроме того, мастера делали различные деревянные игрушки (фигурки животных и птиц). Среди бурятских мастеров были умельцы, специализировавшиеся на производстве бурятских луков - номоп. Работа над созданием лука занимала около 5-6 месяцев.
В качестве сырья для изготовления столярных изделий использовались различные породы деревьев, с особенностями которых мальчиков знакомили с самого детства. При изготовлении любого изделия столяр исходил из свойств сырьевого материала. Например, сосна и кедр имеет мягкую древесину, удобную для резных работ. Береза была хороша своей крепостью, пластичностью и эластичностью, к тому же, ее древесина не впитывает запахи. Березовая береста привлекала столяров тем, что она не вбирала влагу и легко поддавалась резке. Тополь имел плотную древесину, поэтому из него выдалбливали долговечную посуду.
Похожие диссертации на Мужчина в традиционном бурятском обществе : XIX - начало XX века
