Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Краткий исторический очерк 13
ГЛАВА II. Традиционное хозяйство 27
1. Земледелие 27
2. Садоводство. Виноградарство. Огородничество 49
3. Скотоводство 54
4. Промыслы и ремесла 66
5. Пчеловодство. Охота 79
6. Торговля. Отходничество 84
ГЛАВА III. Материальная культура 89
1. Поселение 89
2. Жилища 95
3. Одежда 112
4. Пища 148
Заключение 165
Библиография 176
Список информаторов 203
Список сокращений 204
Введение к работе
Изучение истории, традиционных хозяйственных занятий и материальной культуры исторически сложившегося своеобразного локального хозяйственно-культурного ареала отдельного этноса во взаимосвязи с экологией и уровнем экономического и общественно-политического развития представляется целесообразным, актуальным и важным для отечественной этнологической науки.
Актуальность проблемы продиктована необходимостью исследования закономерностей развития традиционных хозяйственно-культурных форм в сравнении и во взаимосвязи с общественно-политическим и социально-экономическим состоянием современного российского государства. Изучение компонентов хозяйства и материальной культуры локального хозяйственно-культурного ареала позволит выделить общее и особенное, специфическое, выявить степень воздействия экологии, этнокультурных влияний и взаимодействий небольшой этнической группы лезгин, проживающей в этноконтактной зоне и в отрыве от основного этнического массива.
Освещение традиционных компонентов культуры жизнеобеспечения того или иного этноса диктуется и объективными процессами, связанными с вымыванием, забвением отдельных элементов традиционного хозяйства и материальной культуры под натиском процессов глобализации экономики, стандартизации и урбанизации.
Рассмотрение механизмов и закономерностей функционирования локальных хозяйственно-культурных ареалов, особенно во второй половине XIX в., позволит проследить процессы втягивания национальных окраин в общероссийское экономическое, правовое и культурное пространство.
Осмысление особенностей экономического развития отдельных природно-хозяйственных зон Дагестана на примере изучения традиционных хозяйства и материальной культуры лезгин Корчагской долины поможет правильному пониманию и определению зонального экономического районирования, позволит проследить тенденции сбалансированного экономического развития хозяйственно-культурных районов в наше время и прогнозировать их будущее.
Актуальность подобного исследования диктуется и заметным в последние десятилетия ростом национального самосознания лезгин (и других национальностей) к генезису и этнической истории своего народа, его историческому прошлому и настоящему, особенностям культуры и быта.
Целью диссертации является выявление и анализ различных эколого-
хозяйственных и культурных особенностей и традиций как конвергентных,
так и специфически этнических в хозяйственных занятиях и компонентах
материальной культуры лезгин-корчагцев в их органической взаимосвязи и
взаимодействии, на фоне обуславливающих факторов — экологических,
хозяйственных, культурно-инерционных, этнотрадиционных,
этноконтактных, социальных, политических и др.
В свете основной цели определяются и задачи исследования. Основными задачами исследования являются:
изучить и описать традиционную историю, хозяйственные занятия и компоненты материальной культуры лезгин Корчагской долины;
выявить на базе изученных материалов и на фоне общедагестанских и всеобщих закономерностей сложения и развития хозяйственно-культурных форм местное, особенное, специфическое в компонентах хозяйства и материальной культуры лезгин-корчагцев;
- проследить сходство и различие в компонентах хозяйства и
материальной культуры у лезгин Корчагской долины и основного
этнического массива лезгин, а также других народов Дагестана, Северного
Кавказа, Закавказья;
- определить степень этнокультурного влияния табасаранцев,
азербайджанцев и др. народов на хозяйство и материальную культуру лезгин
Корчагской долины, обусловленное этническими взаимодействиями в
этноконтактной зоне, а также экономическими, социальными, культурными и
политическими факторами.
Хронологические рамки исследования охватывают XIX - начало XX в. Особый интерес представляет вторая половина XIX в., когда после вхождения Дагестана в состав России край активно интегрируется в общероссийский капиталистический рынок. События 1917 г., с которыми связаны значительные изменения в общественном строе, экономике,
социальных отношениях и культуре, служат верхними хронологическими рамками нашего исследования.
Объектом для изучения выбрана одна из сравнительно малоизученных этнических групп лезгин Дагестана - лезгины Корчагской долины, проживающие в селениях Корчаг, Зизик, Экендиль и Нютюг и входившие в изучаемое время в Табасаранское майсумство, а с 1860 г. — в состав Южно-Табасаранского наибства Кюринского округа. Особенностью расселения лезгин Корчагской долины является их длительное проживание в этноконтактной зоне между северными и южными табасаранцами в отрыве от основного этнического массива лезгин.
Методологической основой диссертации являются принципы научного историзма и объективизма, предполагающие изучение любого явления в его исторической перспективе, рассмотрение его в единстве прошлого, настоящего и будущего. В работе использованы также принципы исторического детерминизма, хронологической последовательности описываемых феноменов, взаимосвязи явлений материальной и духовной культуры с особенностями форм хозяйственных занятий и экономики в целом, а также метод исторической ретроспекции.
Методологической и теоретической базой при написании диссертации послужили труды российских и дагестанских историков и этнографов: М.О. Косвена, Е.М. Шиллинга, Л.Б. Панек, С.А. Арутюнова, Г.А. Сергеевой, Н.Г. Волковой, С.Ш. Гаджиевой, А.Р. Шихсаидова, P.M. Магомедова, Х.Х. Рамазанова, М.Р. Гасанова, СО. Хан-Магомедова, С.С. Агашириновой, М.М. Ихилова, М.О. Османова, М.А. Агларова, С.А. Лугуева, А.Г. Булатовой, Б.М. Алимовой и др.
Специальных работ, посвященных исследованию истории, традиционных хозяйства и материальной культуры лезгин Корчагской долины не имеется. Отдельные аспекты истории, хозяйственных занятий и материальной культуры лезгин Корчагской долины затрагивались в трудах авторов досоветского, советского и постсоветского периодов.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые в дагестанской этнографии комплексно и системно исследованы история, эколого-хозяйственньк- и культурные особенности и традиции как конвергентные, так и специфически этнические, существующие у части
лезгинского этноса, длительное время проживающего в этноконтактнои зоне в отрыве от основного этнического массива в отдельной природно-хозяйственной зоне.
Источниковая база. В процессе работы над диссертацией были использованы три группы источников:
1) полевой этнографический материал; 2) архивные документы Центрального государственного архива Республики Дагестан (ЦГА РД) и рукописного фонда Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН (РФ ИИАЭ); 3) литературные источники. Весь полевой материал и многие документы архива вводятся в научный оборот впервые.
Много сведений по самым разным аспектам традиционного хозяйства и материальной культуры лезгин можно найти в документах Канцелярии военного губернатора и Канцелярии начальника Дагестанской области , Комиссий по разбору сословно-поземельных прав туземного населения Дагестанской области , Южного Дагестана4, Дагестанского областного статистического комитета5.
Историография проблемы. Касаясь историографии традиционных истории, хозяйства и материальной культуры лезгин-корчагцев, было бы целесообразно разделить ее на литературу о лезгинах дооктябрьского периода, советского времени и наших дней.
Большой и ценный этнографический материал по народам Дагестана и Кавказа был собран в дореволюционной русской этнографии XVIII-XIX вв. Часть из них является опубликованными архивными материалами6.
Следует отметить, что в сообщениях русских исследователей практически не встречается упоминаний о жителях селений Корчагской долины, что побудило нас использовать их данные по этнографии соседних табасаранцев. В изучаемое время быт и культура этого родственного народа
1 См.: ЦГА РД. Ф. 2. Оп. 5. Д. 31.
2 См.: ЦГА РД. Ф. 126. Оп. 2. Д.726; Оп. 8. Д. 190.
3 См.: ЦГА РД. Ф. 90. Оп. 2. Д. 19.
4 См.: ЦГА РД. Ф. 150. Оп. 1. Д. 1,2, 7-а, 19.
5 См.: ЦГА РД. Ф. 21. Оп. 3. Д. 8, 35. 44, 46; Оп 4. Д. 108; Оп. 5. Д. 77, 79, 82, 83; Ф. 22. Оп.
3. Д. 104; Ф. 79. Оп. 1. Д. 2, 3.; Оп. 3. Д. 5.
6 См.: История, география и этнография Дагестана XVIII-XIX вв.: Архивные материалы /
Под. ред. М.О. Косвена и Х.-М. Хашаева. М., 1958 (далее - ИГЭД).
за исключением отдельных деталей не отличались от бытовой культуры лезгин-корчагцев.
Первое более или менее полное этнографическое описание Табасарана было сделано И.-Г. Гербером1.
В своем труде, положившем «подлинное начало этнографии Дагестана» , И.-Г. Гербер описывает расположение Табасарана, его государственный и общественный строй, сословные отношения, религию, язык и хозяйственные занятия его жителей. Обширное и разностороннее сочинение о Кавказе, содержащее исторические и географические сведения, характеристику общественного строя и краткие этнографические данные по ряду народов, оставил С. Броневский . Для нас в его работе важен раздел «Область Табасаранская»4, содержащий описание географического местоположения, состояния дорог, государственно-административного устройства, населения, военных сил, языка и земледелия жителей этой области. Данные о численности, вероисповедании, хозяйстве и промыслах табасаранцев приводит Ф.Ф. Симонович5. Ценными и важными являются материалы о дагестанцах, имеющиеся в работе М.К. Ковалевского и И.Ф. Бларамберга6.
Немало интересующих нас сведений имеется в периодической и непериодической печати того времени. Среди них - Кавказ (К), Кавказский календарь (КК), Сборник сведений о кавказских горцах (ССКГ), Обзоры Дагестанской области, Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа (СМОМПК). Большой интерес для изучения традиционных религиозных верований лезгин представляет небольшое сообщение А.
См.: Гербер И.-Г. Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря. 1728г.//ИГЭД.С. 104.
2 Косвен М.О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской
науке: В 3-х ч. // КЭС. М., 1955. Ч. 1. С. 271.
3 См.: Броневский СМ. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М.,
1823: В 2-х ч. 4.2.
4 См.: Броневский СМ. Указ. соч. С 341-348.
5 См.: Симонович Ф.Ф. Описание Южного Дагестана. 1796 г. // ИГЭД. С. 142-154; Он же.
Описание Табасарана. 1797 г. // Там же. С. 199.
6 См.: Ковалевский М.К., Бларамберг И.Ф. Описание Дагестана. 1831 г. // ИГЭД. С. 311-
312.
Мамедова, повествующее о демонологическом персонаже, антагонисте рожениц - Ал паб1.
Весьма полезны в справочном отношении работы Е.И. Козубского, в которых есть материалы и о лезгинах Корчагской долины".
Следует отметить, что в дореволюционной русской историографии лезгины были изучены слабо и фрагментарно.
В советское время в 1920-х гг. наиболее ранее этнографическое описание быта и культуры лезгин было сделано Б. Буткевичем .
В 1940-х гг. Л.Б. Панек и Е.М. Шиллингом были предприняты этнографические экспедиции в районы расселения лезгин и народностей лезгинской языковой группы (арчинцы, рутулы, цахуры, агулы, табасаранцы), в результате которых были собраны материалы по расселению, хозяйственным занятиям, социальному строю, материальной культуре, религии, народной медицине, семейно-бытовым обрядам, играм, музыке и танцам, истории лезгинского театра .
В 1950-1960-е гг., благодаря стараниям известных отечественных этнографов-кавказоведов Л.И. Лаврова, Б.А. Калоева, З.А. Никольской и М.М. Ихилова, были изданы первые историко-этнографические очерки о лезгинах, табасаранцах, рутульцах, агулах и цахурах3, которые в 2002 г. были переизданы дагестанскими этнографами с учетом последних достижений этнологической науки6. В эти же годы изучением быта и культуры лезгин и народностей лезгинской группы успешно занимался М.М. Ихилов7. Итогом
См.: Мамедов А. Из дшестанских нравов: Ал паб (лезгинское поверье) // СМОМПК. 1892. Вып. 13. С. 145-146.
2 См.: Козубский Е.И. Памятная книжка Дагестанской области на 1895 г. Темир-Хан-
Шура, 1895; Он же. Дагестанский сборник. Темир-Хан-Шура, 1902. Вып. 1: Вып. 2. 1904: Он же. История Дербента. Темир-Хан-Шура, 1906.
3 См.: Запись студента ЛГУ Буткевича Бронислава об участии в Дагестанской
этнографической экспедиции 1925 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 49.
4 См.: Панек Л.Б.. Шиллинг Е.М. Сборник очерков по этнографии Дагестана / Науч. ред.
Р.И. Сефербеков. Махачкала, 1996. С. 39-54, 91-108.
5 См.: Народы Дагестана: Сборник статей / Отв. ред. М.О. Косвен, Х.-М.О. Хашаев. М.:
Изд-во АН СССР, 1955. С. 102-225; Народы мира: Этнографические очерки / Под ред. СП. Толстова. Т. 1. Народы Кавказа. М.: Изд-во АН СССР, I960. С. 503-553.
6 См.: Народы Дагестана / Отв. ред. С.А. Арутюнов. А.И. Османов. Г.А. Сергеева. М.:
Наука, 2002. С. 282-459.
7 См.: Ихилов М.М. Табасаранцы // Народы Дагестана: Сборник статей. М., 1955. С. 179—
191; Он же. Табасаранцы // Народы Кавказа. М. 1960. С. 520-528; Он же. Кубинские лезгины // УЗ ИИЯЛ. 1957. Т. 2. С. 199-209; Он же. Хновцы: Историко-этнографический очерк // УЗ ИИЯЛ. 1959. Т. 6. С. 275-287; Он же. Материалы по
его многолетней деятельности стала монография по этнографии этих народностей1. Значительным вюіадом в изучение истории лезгин и других народов Южного Дагестана явилась монография Х.Х. Рамазанова и А.Р. Шихсаидова2. Она написана на основе полевых материалов и довольно большого количества неопубликованных архивных документов3. Большой вклад в изучение хозяйства, материальной и духовной культуры лезгин, табасаранцев, агулов, рутульцев и цахуров в 1960-1970-е гг. внесли известные дагестанские этнографы А.Г. Булатова и А.И. Исламмагомедов .
В 1960-1990-е годы исследованием материальной и духовной культуры лезгин, табасаранцев, цахуров и других народов Дагестана занимался Г.А. Гаджиев. Плодами его деятельности стали многочисленные монографии, статьи и рукописные материалы6.
этнографии рутулов и цахур // КСИЭ. I960. Вып. 33. С. 23-30; Он же. Семья и быт
табасаранцев в конце XIX - начале XX в. // УЗ ИИЯЛ. 1961. Т. 9. С. 217-236. 1 См.: Ихилов ММ. Народности лезгинской группы: Этнографическое исследование
прошлого и настоящего лезгин, табасаранцев, рутулов, цахуров, агулов. Махачкала,
1967. " См.: Рамазанов Х.Х., Шихсаидов А.Р. Очерки истории Южного Дагестана: Материалы к
истории народов Дагестана с древнейших времен до начала XX века. Махачкала, 1964.
3 См.: Шихсаидов А.Р. Материалы по истории лезгин. 1958 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 1. Д.
50; Он же. Очерки истории лезгин (с древнейших времен до XVII в.). 1962 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 80; Рамазанов Х.Х. Очерки истории лезгин в XIX - начале XX в. 1962 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 84.
4 См.: Булатова А.Г. Национальная одежда цахуров. 1969 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д.
283; Она же. Национальная одежда дагестанских рутульцев. 1970 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 299; Она же. Одежда агулов во второй половине XIX-XX в. 1971 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 322; Она же. Национальная одежда табасаранцев во второй половине XIX в. 1972 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 342: Она же. Лезгинская народная одежда. 1974 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 367;Она же. Сельскохозяйственный календарь и календарные обряды лезгин. 1988 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 684; Она же. Рутульцы в XIX- начале XX в.: Историко-этнографическое исследование. М., 2003.
5 См.: Исламмагомедов А.И.Полевая тетрадь по аулам Табасаранского, Магарамкентского,
Курахского и Хивского районов. 1969 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 121-а; Он же. Этнографические карточки по жилищу лезгин (53 карточки с фото). 1969 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 133; Он же. Этнографические карточки по жилищу табасаранцев (32 карточки с фото). 1969 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 132; Он же. Поселения и жилища цахуров в XIX-XX вв. 1969 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 286; Он же. Жилище агулов в XIX-XX вв. 1971 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 330; Он же. Поселения и жилища рутульцев в XIX-XX вв. 1970 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 296.
6 См.: Гаджиев Г.А. Жилища и поселения табасаранцев и лезгин. 1969 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 5.
Оп. 1. Д. 121-г.; Он же. Жилище лезгин. 1970 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 289; Он же. Доисламские верования и обряды лезгин (по материалам Самурской долины): Дис. ... канд. ист. наук. Махачкала, 1977 // РФ РШАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 565; Он же. Духовная культура народов Южного Дагестана (XVIII - нач. XX в.). 1992-1995 гг. // РФ ИИАЭ.
Учитывая то, что история лезгин Корчагской долины тесно связана с историей Табасарана, в политическую структуру и феодальные владения которого корчагцы входили на определенном этапе исторического развития, большое значение для нас имеют труды М.Р. Гасанова1.
Неоценим вклад в этнографическое изучение разных сторон традиционной культуры и быта лезгин С.С. Агашириновой . В изданном ею в 1978 г. фундаментальном научном исследовании по этнографии лезгин нашли свое отражение традиционные хозяйство, домашние ремесла и промыслы, материальная культура этноса3.
В дагестанской этнографической науке 1960-2000-е гг. характеризуются изданием целой серии монографий4 по истории и
Ф. 3. Оп. 3. Д. 751, 773: Он же. Цахуры в XIX - начале XX в.: Историко-этнографнческое исследование, 1996-1997 гг. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 827. 848; Он же. Культ природы и обряды, связанные с производственно-хозяйственной деятельностью у лезгин в прошлом // Хозяйство, материальная культура и быт народов Дагестана в XIX-XX вв. Махачкала, 1977. С. 118-134; Он же. Пережитки древних представлений в похоронно-погребальных обрядах лезгин // Семейный быт народов Дагестана в XIX-XX вв. Махачкала, 1980. С. 29-46; Он же. Мифические персонажи и их названия у лезгин // Отраслевая лексика дагестанских языков: Материалы и исследования. Махачкала, 1984. С. 82-93; Он же. Рудименты магических представлений в непроизводственной сфере лезгин // Вопросы общественного быта народов Дагестана в XIX - нач. XX в. Махачкала, 1987. С. 141-154; Он же. Доисламские верования и обряды народов Горного Дагестана. М.: Наука, 1991; Он же. Верования и обряды: Доисламский период. Махачкала, 1993.
1 См.: Гасанов М.Р. Социально-экономическое развитие табасаранского аула (аулы Майсумства Табасаранского). 1970 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 209; Он же. Из истории Табасарана XVIII - начала XIX в. Махачкала, 1978; Он же. Очерки истории Табасарана. Махачкала, 1994.
" См.: Агаширинова С.С. Поселения и жилища лезгин в XIX - начале XX в. 1959 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 91; Она же. Национальная одежда лезгин в XIX - начале XX в. 1960 г. // РФ ИИАЭ. Ф.' 3. Оп. 3. Д. 122; Она же. Карточки по одежде лезгин. 1966-1967 гг. // РФ ИИАЭ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 119-м; Она же. Свадебные обряды лезгин XIX - начала XX в. // УЗ ИИЯЛ. 1964. Т. 12. С. 133-154; Она же. Патронимия у лезгин // Там же. 1965. Т. 14. С. 308-322.
3 См.: Агаширинова С.С. Материальная культура лезгин XIX - начала XX в. М.: Наука,
1978.
4 См.: Гаджиева С.Ш. Материальная культура кумыков. Махачкала, 1960; Она же.
Кумыки: Историко-этнографическое исследование. М.: Изд-во АН СССР, 1961; Она же Кумыки: Историческое прошлое, культуры и быт. В 2-х кн. Махачкала, 2000. Кн. 1; 2005. Кн. 2; Она же. Материальная культура ногайцев в XIX — начале XX в. М.: Наука, 1976; Она же Дагестанские терекеменцы XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. М.: Наука, 1990; Она же. Дагестанские азербайджанцы. XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. М.: Наука, 1999; Гаджиева С.Ш., Османов М.О., Пашаева А.Г. Материальная культура даргинцев. Махачкала, 1967; Материальная культура аварцев. Махачкала, 1967; Сергеева Г.А. Арчинцы. М.: Наука. 1967; Булатова А.Г. Лакцы (XIX - нач. XX в.). Махачкала, 1971;
этнографии народов Дагестана, которые используются нами как сравнительный материал.
Значительный вклад в этнографическое изучение лезгин в 1980-2000-е гг. внесла Б.Р. Рагимова .
Она же. Лакцы: Историко-этнографическое исследование. (XIX - нач. XX в.). Махачкала. 2000; Агулы (Сборник статей по истории, хозяйству и материальной культуре) / Отв. ред. А.И. Исламмагомедов, Махачкала, 1975;Алимова Б.М. Табасаранцы. XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1992; Она же. Ботлихцы. XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1993; Она же. Кайтаги. XIX- начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1998; Лугуев С.А., Магомедов Д.М. Бежтинцы. XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1994; Они же. Дидойцы (цезы). XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2000; Мусаева М.К. Хваршины. XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1995; Алимова Б.М., Лугуев С.А. Годоберинцы. XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 1997; Ризоханова М.Ш. Гунзибцы. XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2001; Она же. Гинухцы. XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2006: Агларов М.А. Андийцы: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2002; Исламмагомедов А.И. Аварцы. XVIII - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала. 2002; Булатов Б.Б., Гашимов М.Ф., Сефербеков Р.И. Быт и культура табасаранцев в XIX-XX веках. Махачкала, 2004; Курбанов М.-З.Ю. Сюргинцы. XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2006 и др. См.: Рагимова Б.Р. Сельская община у лезгин Самурской долины в начале XVIII-XIX вв. 1983-1985 гг. // РФ ИИАЭ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 304, 336, 337; Она же. Семейная обрядность лезгин. 1989 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 441;Она же. Семейная обрядность лезгин (вторая половина XIX - нач. XX в.). 1991 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 725; Она же. Сельская община у народов Южного Дагестана (XIX в.). 2003 г. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 940; Она же. Общинное регулирование брачных норм у самурских лезгин // Брак и свадебные обычаи у народов Дагестана в XIX - начале XX в. Махачкала, 1986. С. 119-126; Она же. Общинные обряды и праздники самурских лезгин, связанные с народным календарем (конец XVIII-XIX в.) // Календарь и календарные обряды народов Дагестана. Махачкала, 1987. С. 64-70; Она же. Формы общественного управления у самурских лезгин (конец XVIII - первая половина XIX в.) // Вопросы общественного быта народов Дагестана в XIX - начале XX в. Махачкала, 1987. С. 104-11; Она же. Поселения и сельская община самурских лезгин в конце XVIII-XIX в. // Материальная культура народов Дагестана в XIX - начале XX в. Махачкала, 1989. С. 32^404; Она же. Пища в семейной обрядности лезгин // Система питания народов Дагестана (XIX-XX вв.). Махачкала, 1990. С. 82-93; Она же. Лезгинская свадьба // Кавказ. 1993. № 1. С. 8-9; Она же. Первые годы жизни ребенка у лезгин // Эхо Кавказа. 1994. № 1. С. 36-37; Она же. Женщина в традиционном дагестанском обществе XIX -начале XX в.: (Роль и место в семейной и общественной жизни). Махачкала, 2001; Она же. Общинная организация хозяйственных работ у лезгин (XIX - начало XX в.) // Сельская община Дагестана и Северного Кавказа: Материалы региональной научной конференции. Махачкала, 2003. С. 49-52; Она же. «Пахта» в системе межобщинных отношений в Самурской долине (конец XVIII-XIX в.) // Там же. С. 85-87; Она же. Реформы сельского управления в Южном Дагестане (XIX в.) // Там же. С. 98-101.
В наше время традиционная история, хозяйство, материальная и духовная культура, семейный и общественный быт1, современная бытовая культура и этнокультурные процессы у лезгин2 стали предметом исследования М.Ш. Ризахановой.
Определенная информация по хозяйству и материальной культуре дагестанцев содержится в статьях, вышедших в последние десятилетия периодических изданий3 и сборников статей4.
Таким образом, как это видно из представленного материала, нашими предшественниками, особенно в советское время, проделана большая работа по изучению истории и этнографии лезгин и отдельных аспектов истории, быта и культуры лезгин-корчагцев. Однако ни в одном исследовании история, традиционные, хозяйственные занятия и материальная культура лезгин Корчагской долины не стали предметом специального и комплексного изучения. Оно предпринимается нами впервые.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее основные выводы и положения могут быть использованы в лекционных курсах, при публикации различных статей и монографий по истории и этнографии лезгин и других дагестанцев, обобщающих работ по исследованию хозяйственно-культурных типов (ареалов) Дагестана pi Северного Кавказа.
Структурно диссератционная работа состоит из введения, трех глав (10 параграфов), заключения, списков использованной литературы, сокращений и информаторов.
См.: Ризаханова М.Ш. Лезгины. XIX - начало XX в.: Историко-этнографическое исследование. Махачкала, 2005.
2 См.: Ризаханова М.Ш. Бытовая культура лезгин: Современные этнокультурные
процессы. 20-90-е гг. XX в. 1999-2003 гг. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 865, 908, 919,
938; Она же. Духовная культура лезгин: Современные этнокультурные процессы. 20-е
гг. XX в. - начало XXI в. 2004-2006 гг. // РФ ИИАЭ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 975. 973. 1001.
3 См.: УЗ ИИЯЛ. ВИД, СЭ, ЭО, ДЭС. Вестник Дагестанского научного центра, Вестник
Института истории, археологии и этнографии.
4 См.: Хозяйство, материальная культура и быт народов Дагестана в XIX-XX вв.
Махачкала. 1977; Хозяйство народов Дагестана в XIX-XX вв.: (Этнографические исследования), Махачкала, 1979; Быт сельского населения Дагестана (XIX - нач. XX в.). Махачкала. 1981; Материальная культура народов Дагестана в XIX - нач. XX в. Махачкала, 1988; Система питания народов Дагестана (XIX-XX вв.). Махачкала, 1990 и др.
Садоводство. Виноградарство. Огородничество
Лезгины Корчагской долины занимались также садоводством «бахчачивал» и виноградарством «ципицірин бахчивал». Селения и их угодья располагались в долине, где погодно-климатические условия способствовали разведению плодовых деревьев и виноградников. По данным на 1915 г. под садами и виноградниками в Кюринском округе было занято 1708 десятин2. В Корчагской долине не у всех жителей сел. Корчаг, Нютюг, Зизик и Экендиль были сады, виноградники. Например, из 126 хозяйств сел. Корчаг 38 садов не имело вообще, 6 хозяйств имело от 14 до 7 капанов садов (4 капана — 1 десятина), остальные 82 хозяйства — от 5—4 капанов до Vz капана . На 1886 г. садов и виноградников в 4-х селениях было: Иначе говоря, в среднем на одно хозяйство 4-х селений садов и виноградников приходилось около 0,16 десятин .
Кроме участков, специально отведенных под сады и виноградники, фруктовые деревья выращивались иногда и на мульковых сенокосах. Кроме того, фруктовые деревня выращивались также во дворах и на прилегающих к домам улицах3.
Лезгины Корчагской долины выращивали яблоки «ич», груши «чуьхвер», абрикосы «машмаш», сливы «хват», персики «шефтел», алычу «алучаяр», терен «къвакъвад вал», айву «жум», гранаты «анар», черешню «піини», вишню «вишни», миндаль «бадам», инжир «инжилар», грецкий орех «кіерец», тутовник «хартут», а также клубнику «некьияр», малину «малина», смородину «смородина», крыжовник «крыжовник». Сорта плодов и ягод были самые разнообразные. Здесь различались множество сортов фруктов и ягод, от 3-4-х до 10-15-ти4. Фрукты и ягоды шли главным образом на удовлетворение собственных потребностей, какая-то часть их продавалась на местных рынках5. «В провинциях, лежащих ближе к морю, занимаются уже садоводством и огородами, - пишет Ф.И. Гене. — В Кюринском владении ... растет виноград и другие фрукты» . «В 40-х годах XIX в. во всех селениях, расположенных между Белиджи...и Кубой, были виноградные и фруктовые сады, состоящие из черешни, виноградных лоз, груши, айвы, миндаля, гранат, персиков, абрикос; здесь выращивались также разные огородные культуры...», — пишет Х.Х. Рамазанов . Высокоствольные тутовые деревья культивировались также и для разведения шелковичных червей «кіазун гъуьлягъ». О том, " что жители Кюринского округа занимались шелководством, упоминает в начале XIX в. А.И. Ахвердов в своем «Описании Дагестана»1. «Однако в целом шелководство у лезгин не получило широкого развития, - отмечает С.С. Агаширинова. - Удовлетворяя лишь личные нужды самих производителей, эта отрасль в дореволюционное время не имела товарного значения»2.
Корчагская долина с расположенным в ней селениями представляла собой микрорайон, отличающийся теплым климатом, близком к субтропическому. Поэтому здесь произрастали теплолюбивые культуры, не прививающиеся в большинстве других регионах Южного Дагестана.
Жители Корчагской долины были опытными садоводами, применявшими на практике многовековой народный опыт селекции. В частности, они прибегали к прививкам «илигун», производимым главным образом культурными черенками «ттум» от родственных деревьев. Это давало возможность получения новых сортов фруктов, восстановление старых сортов, а также повышения урожайности тех или иных видов фруктовых деревьев. В целях обновления деревьев, уже не дающих урожай, к ним прививали новые побеги .
Местные жители прививали черенки фруктовых деревьев также к дичкам, состоящим из небольших рощиц или к отдельно растущим диким яблоням, алыче, грушам и др. Это давало населению возможность дополнительного сбора урожая, кроме того, это же считалось родом благотворительности, богоугодным делом и приветствовалось общественным мнением
Фрукты и ягоды жители Корчагской долины потребляли главным образом в свежем виде. Часть их сушилась для потребления в осенне-зимний период. Сушеные фрукты население использовало в качестве приправы в плове, бозбаше, в супах и др. Из них варили компот, изготовляли пасту типа повидла или патоки и др. Потребляли сухофрукты и просто как лакомство5.
Сады, как расположенные относительно крупными массивами, так и небольшие по занимаемой площади насаждения фруктовых деревьев при усадьбах, на сенокосных участках, на улицах, чаще всего поливали1. Полив осуществлялся с весны до периода цветения фруктовых деревьев, а также осенью, после сбора урожая. Полив осуществлялся главным образом из специально сделанных отводов от оросительных каналов2.
Сады и фруктовые деревья требовали ухода, приложения определенных усилий. Сбор урожая хозяин производил или силами своей семьи, или с помощью родственнріков, односельчан: все зависело от величины площади под садом, от количества фруктовых деревьев, от урожая. Покончив со сбором фруктов, хозяин производил обрезку ветвей, а после него - полив деревьев на зиму. Где-то к середине зимы хозяева свозили в сады навоз и укладывали его небольшими слоями у стволов деревьев. Дополнительная обрезка ветвей повторно производилась и весной, после чего деревья поливали3.
Для ухода за садом нужны были садовые ножницы «мукіраті», острый нож «чукГул» для срезания отдельных не толстых отростков и ветвей, пила-ножевка «мишер» для отапливания высоких ветвей и сучьев, длинный шест «тарці» с крюком на конце для срывания высоко расположенных фруктов, лестницы «гурар». Зайти в сад и полакомиться фруктами мог любой, хотя это практиковалось и не часто. Сады специально не охранялись, о воровстве фруктов с чужого сада местные жители не помнят4.
К середине и особенно к концу XIX в. в Корчагской долине активизировали деятельность скупщики-оптовики: они покупали у местного населения большие партии фруктов либо для перепродажи их в районах, где садов не было, либо для появившихся к этому времени в округе небольших предприятий по изготовлению компотов3.
Скотоводство
Природно-климатические условия Дагестана, благоприятствовали развитию многоотраслевого скотоводства с преобладанием крупного рогатого скота3, которое наряду с земледелием стало одной из ведущих отраслей в хозяйстве с эпохи неолита4.
Скотоводство также было важнейшей отраслью хозяйственной деятельности населения селений Корчагскои долины. Условия для разведения скота здесь были: относительно мягкий климат, наличие пастбищ с хорошим травостоем, возможность для заготовки кормов на осенне-зимний период (сено, мякина). В конце XIX - начале XX в. в Кюринском округе насчитывалось крупного рогатого скота 39.463 головы, мелкого рогатого скота 17.826 голов, лошадей 4.859 голов, ослов 545 голов, всего - 187.633 головы скота1. По данным на 1907 г. в Кюринском и Самурском округах насчитывалось 40 тыс. голов только мелкого рогатого скота, от которых было получено 60 тыс. пудов шерсти . «Подавляющее большинство скота, -отмечает С.С. Агаширинова, - находилось в руках нескольких очень богатых овцеводов, скупивших как зимние, так и летние пастбища. Остальные же односельчане в основной своей массе вынуждены были идти работать у них чабанами» . Немаловажно и то обстоятельство, что занятие скотоводством у народов Южного Дагестана и в частности у населения на территориях современных лезгин, своими корнями уходит в эпоху мезолита (X-V тыс. до н.э.), развиваясь и совершенствуясь в последующие периоды4. «Занятие скотоводством на всех этапах истории лезгин давало населению мясо и молоко, материал для одежды и обуви, сырье для ремесла, и этим всегда определялась ведущая хозяйственная значимость данной отрасли», -отмечает профессор С.С. Агаширинова5. А.А. Неверовский отмечал, что в приморском Дагестане «богатые пастбищные места, особенно около берегов Каспийского моря, где бывает круглый год подножный корм, позволяют содержать значительные стада. По сей причине скотоводство составляет на плоскости один из главнейших предметов промышленности»6. С незначительными оговорками эту характеристику можно отнести и к территории лезгин, жи.елей Корчагскои долины.
Важной отраслью скотоводческого хозяйства являлось разведение крупного рогатого скота. Он давал великолепное молоко, из которого изготовлялось более десятка молочных продуктов, высокими вкусовыми качествами отмечалась говядина, шкуры животных шли на изготовление обуви, сбруи, упряжи и других необходимых в хозяйстве и повседневном быту вещей. Самое главное, крупный рогатый скот служил основной тягловой силой при земледельческих работах. Местный крупный рогатый скот, мелкий малопродуктивный, отличался, тем не менее, крепким телосложением, легкостью в ходьбе, поворотливостью, приспособленностью к местному корму. «Она (корова - авт.) мелка, крепка, быстра на ходу, имеет плотные и крепкие копыта... Поразительна ловкость и подвижность дагестанской коровы.... Она по своей ловкости, подвижности и нетребовательности (к уходу, к корму - авт.) незаменима для дагестанского жителя», - писал А.А. Калантар1.
В результате многовековой практики в народе сложились традиционные приемы воспроизводства стада. Производители «жунга» выбирались из лучших экземпляров, обладающих хорошим ростом, половой активностью, широкой грудной клеткой, толстой шеей. Разумеется, держали таких производителей единицы2.
В целом у населения Корчагской долины наблюдалось сочетание хорошо развитого земледелия с не менее развитым разведением крупного рогатого скота. В 404 хозяйствах четырех селений насчитывалось 1243 головы КРС. Хотя общее количество овец по хозяйствам четырех селений превышало 1 тыс. голо ., овцами владели немногие хозяйства.
Содержало местное население и лошадей «балкіан», все поголовье которых равнялось 91 голове. По две лошади имело незначительное количество хозяйств, более двух - лишь несколько отдельных хозяйств, многие не имели лошадей вообще.
Незначительное число хозяйств держало и ослов «лам». Они содержались исключительно в хозяйствах евреев, не более одной головы на семью. Всего по данным на конец XIX в. жители Корчагской долины содержали 23 осла. Надо полагать, что ослы использовались этими хозяйствами как вьючный транспорт при торгово-обменных операциях; главы подавляющего большинства еврейских семей занимались мелкой торговлей красителями, кожей, фруктами и овощами, другой продукцией сельскохозяйственного производства, в том числе и мясомолочной. О наличии различных видов скота у жителей Корчагской долины можно узнать из таблицы.
Поселение
Как и другие народы Дагестана1, лезгины2, народы Южного Дагестана (в зависимости от природно-географического положения)3, предки жителей Корчагской долины при выборе места для поселения руководились определенными принципами.
Важнейшим фактором выступала проблема водоснабжения. Поэтому селения долины располагались по берегам рек или в непосредственной близости от них и. кроме того, часто имели общесельские родники.
Другой важнейший фактор - оборонный. Само расположение селений в закрытой естественными условиями долине уже говорит о значимости этого фактора для местного населения. В наиболее уязвимых для долины местах были построены боевые башни. Кроме того, строения селения располагались таким образом, что к путям ведущим к ним, были обращены преимущественно глухие стены, нередко с бойницами. Строения, примыкая друг к другу, представляли собой сплошную оборонительную линию с единственной, как правило, дорогой, тропой, ведущей к ней. Такой порядок стратификации поселений у народов Дагестана отмечался целым рядом исследователей ; то же, разумеется, было характерно и для народов Южного Дагестана
«Каждая деревня (в Дагестане — авт.) составляет крепость, представляющую весьма крепкую оборону», — отмечал полковник Ф.И. Гене2. «Места поселений горцев, называемые аулами, строятся в Дагестане по известному типу, — писал и Р. фон Эркерт, - как и в большей части на Востоке, на стратегически и топографически удобных местах; выступающий вперед оборонительный характер их устройства и строения прямо-таки бросается в глаза» . О «лезгинах», имея ввиду народы Дагестана, В. Потто писал следующее: «Аулы лезгин строились всегда на труднодоступной местности, и чтобы добраться до них, надо было или карабкаться по отвесным тропам под градом пуль и огромных каменьев, сбрасываемых со скал, или, напротив, спускаться в бездонные пропасти, лепясь по карнизам или по ступеням, высеченным в скале, висевшей над бездною в тысячи футов глубиной»4.
Укреплены были и непосредственно сами селения. Так, например, сел. Корчаг, резиденция Мустафы-бека, было расположено на притоке р. Рубаса Зындаке и защищалось со стороны гор поперечной стеной с двумя башнями, а со стороны реки - каменистым утесом и горами5. Соответствующим образом, оборонительными сооружениями и естественными преградами были укреплены и другие селения долины6. Оборонный фактор играл доминирующую роль в условиях неравномерного и затяжного становления феодальных отношений в различных частях Дагестана, взаимных столкновений и набегов местного населения и феодальных владений Закавказья. Немаловажен в этом отношении и тот факт, что через Дагестан, главным образом через его приморскую и южную часть, пролегал важнейший военно-стратегический и торговый путь, связывающий Европу и Азию.
В выборе места для поселения немаловажен был также фактор близости сельскохозяйственных угодий, пахотной земли, сенокосов и пастбищ, а также экономии полезной для хозяйства площади. Поэтому селения Корчагской долины были расположены на непригодных для возделывания или эксплуатации участках, что опять-таки характерно для подавляющего большинства поселений Дагестана.
Жители долины, как и другие дагестанцы и особенно горцы, стремились расположить селение в целом таким образом, чтобы оно круглый год, особенно в осенне-зимний период, было обращено к солнцу. Для места поселений характерны южные склоны так или иначе возвышенной местности; окна, двери, веранды, галереи, лоджии тоже преимущественно обращены на юг, юго-восток, юго-запад. Среди лезгинских селений, с ярко выраженной подобной ориентацией, С.С. Агаширинова, наравне с сел. Филя, Гоган, Гапцах, Микрах, Каладжух, Мака, Мискинджа, Судур, Дустаир, Хазри, Гиль, Юхари-Тахирджал, Хюрелар, Орта-Стал, Юхари-Стал, Гильяр, Койсун, называет Зизик и Нютюг1. М.Ш. Ризаханова пишет об ориентированности на юг сел. Корчаг и Эскендиль". Такую ориентацию этнографы считают практически оправданной и закономерной. «Особая приверженность к солнцу у лезгин, как и у других народов горного Дагестана, прежде всего должна быть поставлена в связь с суровыми природно-географическими условиями края, - пишет С.С. Агаширинова. - И летом, и зимой почти все домашние работы мужчины и женщины выполняли во дворе на квартальной площади «ким» (мужчины) или крышах домов «гьунедив» (женщины). В ... селениях, где зачастую не хватало топлива для обогрева помещений, дома специально строились так, чтобы максимально использовать солнечное тепло»3. Примерно то же в отношении лезгин пишет и М.Ш. Ризаханова Солнечная ориентация поселений характерна и для других народов Южного Дагестана2, других народов Дагестана. Такими же принципами (оборонный фактор, близость источников воды и сельскохозяйственных угодий, солнечная ориентация) при подборе места для поселения руководствовались и народы Закавказья , Северного Кавказа , Передней Азии5 и др.
Тип поселения «селение» («хуьр») на территории Корчагской долины возник, по всей вероятности, давно. Свидетельствует об этом хотя бы эпиграфическая надпись в сел. Нютюг, относящаяся к XIII в.
Селения долины, как и повсеместно в Дагестане, прошли путь развития от небольших тухумно-родственных поселений через родственно-территориальные, территориально-родственные в территориальные7. Родственники старались в пределах селения располагать свои жилища рядом или невдалеке друг от друга. Так образовывались тухумные кварталы, имевшие свой молитвенный дом и свое кладбище8. Со временем этот порядок нарушался, и в отдельных кварталах селений стали проживать уже представители разных тухумов9. Иначе говоря, как уже отмечалось выше, с развитием социальных отношений и производительных сил общества произошло объединение нескольких мелких родственных поселений в одно крупное родственно-территориальное (где преобладал родственный принцип расселения), затем в территориально-родственное (где преобладал территориальный принцип расселения) и, наконец, в территориальное поселение, где расселение было преимущественно по территориальному принципу, а родственный, тухумный фактор окончательно отошел на задний план.
Население селения Корчаг состояло из 10 тухумов: Абдурагьиман эвлед, Абдидин эвлед, Ашурбеган эвлед, Аскеран эвлед, Къадималидин эвлед, Къалабеган эвлед, Псетіарин эвлед, Урдиханан эвлед, Эврезан эвлед и Эсадулагьан эвлед. Наиболее влиятельными были здесь тухумы Аскера, Урдихана и Абди. Местным считался Псетіарин эвлед, который возглавлялся старейшиной Мелюком. Представители тухума Эседулы (13 хозяйств, около 40 человек) своего происхождения уже не помнят. Другие тухумы считают свое происхождение от рухунцев (тухум Абдурагима, 17 хозяйств, 59 человек), цимерханцев (тухум Абди 14 хозяйств, 51 человек), цмурцев (тухум Урдихана, 19 хозяйств, 62 человека) и аликентцев (тухум Эвреза, 16 хозяйств, 51 человек) Кюринского округа и вартанцев (тухум Аскера, 24 хозяйства, 78 человек), хурагцев (тухум Калабека, 11 хозяйств, 34 человека) Южнотабасаранского наибства1. Тухумы сел. Зизик: Гаргара, Гамбуяр, Дарвагьар, Къакъалар, Кьемкьерар, Ченехар, Чакьарар, Шувурар, Чеперар. Наиболее влиятельными здесь были тухумы Гамбуяр и Чакьарар". Селение было образовано объединением населения тухумных поселений Гьуржер, Къакъалар и Зизикар, ушедших, по преданию, со своих мест, когда у них пересохли родники и перестали плодоносить поля
Жилища
Жилище «ківал» жителей Корчагской долины прошло долгий исторический путь развития от плохо освещаемого и слабо отапливаемого однокамерного сооружения до двухэтажного (в основном) многокамерного, гораздо более приспособленного к бытовым нуждам и требованиям гигиены, хозяйственно-жилого комплекса.
Для жилища жителей долины была характерна теснота застройки. Выше мы уже останавливались на традиционной проблеме экономии пригодных для эксплуатации угодий, характерной для подавляющего большинства народов Дагестана, в том числе и лезгин, и населения Корчагской долины в частности. Строения в селениях здесь тесно лепились друг к другу, усадьбы как таковой часто не было, помещение нередко находилось сразу после входной двери. «Во многих домах, преимущественно в нагорной части области (Дагестанской - авт.), не имеется вовсе дворов, а домашний скот помещается под жилыми комнатами или рядом с ними», — отмечается в официальном документе конца XIX в." Все же, в отличие от горных селений лезгин , теснота застройки в селениях долины ощущалась в меньшей степени, в них то и дело встречались хозяйственно-жилые комплексы с усадьбой, с садом, огородом и хозяйственными постройками . Более свободная застройка и наличие усадьбы характерны для второй половины XIX в., когда с прекращением военных действий и снятием угрозы внутренних столкновений и внешних нашествий оборонный фактор все больше сходит на нет.
Наиболее ранней формой усадьбы жителей долины было двухэтажное или реже, одноэтажное двухкамерное жилище с небольшим двориком и навесом у входа. Скот и орудия труда размещались либо в нижнем этаже, либо в одной из комнат одноэтажного строения. Другая комната служила жильем, здесь же хранился домашний скарб и запасы продуктов питания. Давая описание подобного рода жилища у даргинцев, М.-З.О. Османов отмечает: «Такие жилища в своем первоначальном виде в XIX веке не сохранились, особенно одноэтажные, и являлись своего рода анахронизмом, отражающим древнейшую ступень развития жилища»1. То же мы можем сказать и о жилище населения Корчагской долины.
Двухэтажный хозяйственно-жилой комплекс — черта, характерная для многих народов Дагестана, что отмечалось авторами XVIII-XIX вв.2, и современными исследователями3.
В XIX в., особенно во второй его половине, помимо тенденции строить хозяйственно-жилой комплекс на ровном месте, нередко за чертой старой части селения, отчетливо проявляется и другая. Она заключалась в том, что увеличивалась общая площадь двухэтажного хозяйственно-жилого комплекса, в нем выделяется много помещений, имеющих разное назначение. Затем, большое значение при строительстве отводится навесу, который нередко охватывает строение с двух-трех сторон4.
Обычно жилые помещения и помещения для скота и различного хозяйственного оборудования размещались в одном одноэтажном, чаще двухэтажном строении, а сеновал, если он был, строился отдельно, рядом5. При этом, чаще всего второй этаж возводился не на всю площадь первого, зачастую включающего в свою площадь и небольшой крытый двор, а на его часть. В жилую часть строения со двора вела деревянная лестница «гурар», чаще всего в один пролет, иногда в два пролета. В зависимости от рельефа местности, первый этаж строения мог быть полуподвальным1. Двухэтажный хозяйственно-жилой комплекс мог иметь и «Г»-образную планировку".
В старых домах окон «дакіар» как таковых не было, помещение освещалось, а заодно и проветривалось отверстиями в стене и на крыше. Окна для освещения помещения, с деревянной рамой, стали появляться и распространяться с XIX в. Первоначально такое окно представляло собой небольшую сплошную квадратную или прямоугольную раму, встроенную в стену, обтянутую мочевым пузырем, овечьим или говяжьим. Сложные, 2-4-х элементные рамы, с узкими пазами по периметрам элементов, со вставными в них стеклами, получили широкое распространение лишь во второй половине - конце XIX в. С середины XIX в. широкое распространение получают также и открытые лоджии «айван». «Требования быта, климата и удобства ведения личного хозяйства привели в XIX в. к распространению нового типа жилища для малой семьи - дома с лоджией на втором этаже», -отмечает СО. Ханмагомедов . Эта тенденция характерна и для других народов Южного Дагестана, что отмечено тем же известным исследователем4.
Для дальнейшего процесса эволюции жилища жителей долины характерно увеличение жилой площади помещения за счет хозяйственной. Вхождение Дагестана в состав Российской империи со статусом отдельной области, одним из самых значительных последствий имело расширение торговли, более интенсивное проникновение на рынок горного края в первую очередь продуктов, товаров и материалов из России, а также из Северного Кавказа, Закавказья и др. Необходимость в содержании значительного количества мелкого и крупного рогатого скота уменьшается, уменьшаются также запасы продуктов, все меньше места в хозяйственно-жилом комплексе занимают сырье и оборудование, инструменты для получения материала идущего на одежду, обувь, изделия домашнего обихода и т.д. Процесс этот, получивший ярко выраженную тенденцию позже, в 40-50-х годах XX в., в указанный период протекал более замедленно, но все же имел место.
Хлев «цур», расположенный на нижнем этаже, мог иметь несколько отсеков, отгороженных шестами, предназначенных для овец, коров, быков, телят, лошади. Свет туда обычно проникал через небольшие отверстия в стене; по-необходимости (в стужу, при сильном ветре) они могли закрываться, собственно, затыкаться овчиной, тряпками, соломой и проч. В каждом отсеке имелись деревянные ясли «тіун»1.
Сеновалы чаще всего с одной стороны обычной стены не имели, она заменялась либо целиком, либо на 2/3 жердями. Это делалось для того, чтобы к сену был доступ свежего воздуха и оно не прело2.
У отдельных хозяев, если площадь позволяла, сеновал представлял собой легкую постройку с плоской крышей из жердей, засыпанных землей, задней стеной упирающуюся в ограду или боковую стену дома; с других сторон помещение было огорожено плетенкой из хвороста, а с передней стороны жердями3.
Реже встречались хозяйственные постройки круглые в плане и с конусообразной крышей, покрытой камышом или соломой. Со всех сторон вкруговую они были обнесены плетенкой из хвороста или плотно прилегающими друг к другу жердями, пол мог устилаться каменными плитами, но чаще был земляной. С одной из сторон устраивался вход, закрывающийся неболмной дверью. Помещение могло служить и сеновалом, и хранилищем зерна, запасов топлива и др.
