Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Кризис ценности семейного образа жизни 24
1.1. Проблема обратимости трансформации семьи 24
1.2. Отношение к вступлению в брак 38
1.3. Отношение к разводу 46
1.4. Число детей в семье 54
1.5. Расширенные семьи, майорат и минорат.. 70
1.6. Нуклеарные семьи 81
1.7. Сфера применимости схемы трансформации основных параметров семейной жизни 95
1.8. Демографические последствия трансформации семьи .102
1.9. Влияние семейного положения на удовлетворенность жизнью и состояние здоровья 110
1.10. Социально-экономические последствия трансформации семьи 124
Выводы по главе 1 .130
ГЛАВА 2. Связь между параметрами трансформации семьи 133
2.1. Логическая обусловленность взаимосвязи между разными параметрами трансформации семьи в прошлом и настоящем 133
2.2. Связь между отношением к добровольной бездетности, к рождению детей вне брака, к сожительству и к разводу .139
2.3. Семейное положение и мнение о личной свободе 148
2.4. Влияние индивидуализма (ценности личной свободы)
на нуклеаризационное поведение (уход от родителей до брака) 156
2.5. Влияние ценности личной свободы на отношение
к добровольной бездетности, сожительствам и разводам 161
2.6. Противостояние фамилизма и крайнего индивидуализма 180
2.7. Влияние брачного поведения на репродуктивное поведение: количественный аспект 186 Выводы по главе 2 197
ГЛАВА 3. Демографическая политика как способ разрешения противоречия между интересами семьи и общества 200
3.1. Влияние демографической политики на динамику рождаемости .200
3.2. Причины недостаточной эффективности демографической политики в России 234
3.3. Число детей в семье – проблема только для семьи или также и для общества? 239
3.4. Критический анализ мнений о бесперспективности и антидемократичности стимулирования рождаемости 244
3.5. Контрпродуктивность приема иммигрантов как альтернативы стимулирования рождаемости 248
Выводы по главе 3 .266
ГЛАВА 4. Перспективы совершенствования демографической политики в России 268
4.1. Пути разрешения противоречий между демографическим поведением семей и интересами государства 268
4.2. Закон о материнском (семейном) капитале
и возможности его совершенствования 277
4.3. Поддержка нормативного типа семьи как приоритетное направление демографической политики 283
4.4. Повышение престижности семейного образа жизни как составная часть демографической политики 306
Выводы по главе 4 .326
Заключение 328
Библиографический список 3
- Отношение к вступлению в брак
- Связь между отношением к добровольной бездетности, к рождению детей вне брака, к сожительству и к разводу
- Число детей в семье – проблема только для семьи или также и для общества?
- Поддержка нормативного типа семьи как приоритетное направление демографической политики
Отношение к вступлению в брак
При изучении современных демографических тенденций в демографической ситуации и брачно-семейных отношениях неизбежно возникают вопрос о том, являются ли эти тенденции неизбежными и необратимыми последствиями общественного прогресса или государство может преодолеть их с помощью мер семейной и демографической политики? Мнения разных демографов и социологов по этому вопросу зависят от научных концепций и парадигм, к которым они принадлежат. Концепция институционального кризиса семьи (кризисная парадигма) создавалась в 1970-х годах, когда альтернативой для нее была только теория четырех фаз первого демографического перехода55, которая касалась лишь соотношения общих коэффициентов рождаемости (ОКР) и смертности (ОКС). На I фазе начинается снижение ОКС. ОКР тоже снижается, но это происходит позже и более медленными темпами, чем снижение ОКС, из-за чего увеличивается коэффициент естественного прироста населения (ОКЕП = ОКР – ОКС).
Во II фазе ОКС продолжает снижаться и достигает минимума, но ОКР снижается быстрее, чем ОКС, что приводит к уменьшению ОКЕП и старению возрастного состава населения. В III фазе ОКС увеличивается (из-за старения населения). ОКР продолжает снижаться, но темпы снижения замедляются. В IV фазе ОКР = ОКС и население стабилизируется.
Но в России и многих европейских странах рождаемость упала до столь низкого уровня, что естественный прирост (даже при низкой смертности) сменился не стабилизацией, а депопуляцией. По прогнозам, в ближайшие десятилетия депопуляция наступит и в других развитых странах. Классическая теория демографического перехода не предусматривала депопуляции, анализировала лишь ОКР и ОКС, оставляя «за скобками» браки, разводы, нуклеаризацию семей и отношения между поколениями.
В классическом варианте концепции институционального кризиса семьи уделяется определенное внимание социальным нормам семейного образа жизни, брачности и разводимости, но эти процессы рассматриваются главным образом как факторы, влияющие на рождаемость, в контексте репродуктивного поведения и, соответственно, снижения норм детности.
Несоответствие классической теории демографического перехода реальной ситуации в конце XX века заставило ее сторонников Рона Лестеже (Ron Lesthaeghe)56 в Бельгии и Дирка ван де Каа (Dirk J. van de Kaa)57 в Голландии объявить, что эта теория относится только к первому демографическому переходу, который, по их мнению, уже закончился на 4-й фазе. Для депопуляционной 5-й фазы, которая не предусматривалась классической теорией, эти же ученые разработали «теорию второго демографического перехода». В нашей стране она нашла активных сторонников в лице А.Г. Вишневского, С.В. Захарова и некоторых других авторов.
Если научные труды о первом демографическом переходе относятся к сфере «чистой» демографии, то работы о втором демографическом переходе написаны как бы на стыке демографии и социологии. Они посвящены бракам, разводам, сожительствам, контрацепции, рождению детей вне брака, откладыванию первых рождений и отказу от них вообще.
Ван де Каа составил перечень перемен в состоянии семьи, характерных для второго демолграфического перехода: - переход от «золотого века» брака к кохабитационному союзу [от англ. kohabitation – сожительство]; - переход от пары «ребенок-король с родителями» к «паре королей с ребенком»; -переход от контрацепции в целях предохранения к контрацепции
До «второго демографического перехода» однородным (нормативным) домохозяйством считалась супружеская пара с детьми, а бездетные пары или одинокие матери с детьми (неполные семьи) рассматривались как отклонения от нормы. «Второй демографический переход» принес «плюрализм» и равноправие всех типов домохозяйств. Супруги, решившие не иметь детей, в глазах общества ни в чем не уступают супругам с детьми, сожители – законным супругам59, неполные семьи – полным, однополые пары – разнополым. Выбор между браком и безбрачием, детностью и бездетностью, одиночным и семейным образом жизни – это одна из ценностей демократии, более важная, чем ее судьба - вымирание общества, признающего принцип свободы выбора линий демографического поведения.
С.В. Захаров перечислил демографические «индикаторы-предикторы» для «второго демографического перехода» в России: «быстрое снижение рождаемости в самых молодых возрастных группах; откладывание рождение первенца в реальных поколениях; быстрый рост возраста вступления в первый брак; сильное сокращение числа абортов на фоне падения рождаемости в возрасте до 25 лет; возрастание вклада старших возрастных групп матерей в итоговую рождаемость; уменьшение роли "вынужденных" браков, стимулированных добрачными зачатиями60.
Связь между отношением к добровольной бездетности, к рождению детей вне брака, к сожительству и к разводу
I этап. Полная недопустимость развода. Данный этап был характерен только для стран, где очень сильны позиции католической церкви, которая придерживается мнения, что браки, заключенные перед лицом Бога, т.е., посредством венчания в церкви, не могут быть расторгнуты ни при каких условиях.
При полной нерасторжимости брака невозможно заставить людей, которые не признают правил супружеских отношений, соблюдать эти нормы поведения в семье. Напротив, в таком случае эти мужчины и женщины могут воспользоваться правами, которые дает им брак, не выполняя никаких связанных с ним обязанностей. Их супруги будут лишены возможности развестись со столь недобросовестными мужьями и женами и вступить в новый брак с более подходящими спутниками жизни. Поэтому полный запрет разводов имел негативное значение. Но так обстояло дело лишь в традиционно католических странах, и то в прошлом.
Однако даже у католиков всегда существовал способ обхода этого закона – аннулирование брака, т.е., признание его недействительным. От традиционного развода это отличается тем, что последний мотивируется нежеланием одного из супругов (развод-кара) или его физической неспособностью (развод-исцеление84) выполнять элементарные правила семейной жизни. Аннулирование же брака мотивируется нарушением правил вступления в брак (например, брак по принуждению). На практике аннулирование чаще всего является замаскированным разводом.
II этап. Расторжение брака только по объективным причинам.
Несоблюдение мужем или женой элементарных правил семейной жизни (точно установленный факт супружеской измены, побои и другие проявления жестокости по отношению к членам семьи, неспособность или нежелание мужа материально обеспечивать жену и т.д.), считается законным основанием не только для расторжения брака, но и для наказания виновного супруга, т.е. для запрета ему вновь вступать в брак в течение длительного времени, для передачи детей другому супругу, который не нарушал правил семейной жизни, а также для перехода к последнему большей части имущества распавшейся семьи.
Импотенция, бесплодие, психические и другие тяжкие неизлечимые заболевания также могли признаваться основанием для расторжения брака, но больной супруг, в отличие от виновного, не подвергался санкциям.
В России до 1917 г. законными поводами для расторжения брака считались как доказанное прелюбодеяние, (виновному супругу запрещалось вступать в повторный брак), так и «неспособность одного из супругов к брачному сожитию», если она возникла еще до брака. Эти причины признавались основаниями к разводу только для православных. Католики, лютеране, мусульмане, иудеи и лица других вероисповеданий, кроме запрещенных сект, имели право заключать и расторгать браки по своим религиозным законам.
Расширение перечня объективных законных оснований для развода имело место во многих странах Западной Европы и в отдельных штатах США в конце XIX в. и в XX в. К неверности, которую признавали причиной развода все традиционные церкви, кроме католической, добавлялись такие причины, как алкоголизм, насилие в семье, уход из семьи на длительное время. В наше время подробные перечни оснований для развода существуют в некоторых странах Африки85.
Как упоминается в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» (Раздел Х. Вопросы личной, семейной и общественной нравственности.):
«В 1918 году Поместный Собор Российской Православной Церкви в «Определении о поводах к расторжению брачного союза, освященного Церковью» признал в качестве таковых, кроме прелюбодеяния и вступления одной из сторон в новый брак, также отпадение супруга или супруги от Православия, противоестественные пороки, неспособность к брачному сожитию, наступившую до брака или явившуюся следствием намеренного самокалечения, заболевание проказой или сифилисом, длительное безвестное отсутствие, осуждение к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния, посягательство на жизнь или здоровье супруги либо детей, снохачество, сводничество, извлечение выгод из непотребств супруга, неизлечимую тяжкую душевную болезнь и злонамеренное оставление одного супруга другим»86.
Этот перечень включал и причины, которые до 1917 г. не признавались основаниями для развода. В частности, ситуация, в которой муж избивал жену и детей, и тем самым ставил под угрозу их жизнь и здоровье, прежде не считалась уважительной причиной развода, но церковный собор признал эту причину законной. Уход одного из супругов из семьи признавался основанием для развода лишь тогда, когда в течение пяти лет не было известно, где находится этот супруг и жив ли он вообще. Собор смягчил эти жесткие условия, разрешив разводы и в тех случаях, когда все знали, где живет покинувший семью супруг.
Это решение было принято уже при советской власти, которая отделила церковь от государства и не признавала ни церковного брака, ни церковного развода. Новая власть превратила заключение и расторжение браков в гражданские акты и отказалась от любых перечней законных причин развода, которые все-таки ограничивали возможность произвольного расторжения браков для тех супругов, которые не могли сослаться ни на одну из этих причин. Единственным, но всеобъемлющим, основанием стало считаться просто решение одного из супругов разорвать семейные отношения, независимо от причин самого разрыва.
Число детей в семье – проблема только для семьи или также и для общества?
В наши дни в большинстве стран практически все брачные пары желают жить отдельно от родителей. В современной России нуклеаризация семей тормозится "только" нехваткой жилья. Однако, многие семьи, вынужденные проживающие вместе с родителями, могут считаться расширенными лишь в территориальном аспекте. Они нуклеарны в функциональном отношении, поскольку ведут хозяйство отдельно и помогают друг другу не на постоянной основе, а от случая к случаю, по мере надобности.
С другой стороны, во многих случаях женатые сыновья и замужние дочери проживают поблизости от родителей, и оказывают друг другу систематическую помощь. Деды и бабушки присматривают за внуками в то время, когда родители этих внуков зарабатывают деньги для всех трех поколений – на пенсию прожить трудно. Правда, в нашей стране часто имеет место и совершенно другая ситуация: деды и бабушки, которые продолжают работать и при этом получают пенсию, оказывают материальную помощь своим детям и внукам.
Взрослые дети помогают пожилым и больным родителям. Так как заболевания старших в возрастах обычно являются хроническими, то заботиться о родителях приходится постоянно. Дети подросткового возраста, если отцы и матери правильно воспитывают их, помогают не только отцу и матери, но также и деду, и бабушке. Вся эта система отношений называется единой общесемейной деятельностью, объединяющей три или даже четыре поколения в расширенных семьях. С демографической точки зрения эти семьи рассматриваются как нуклеарные, потому что взрослые дети, состоящие в браке, проживают отдельно от своих родителей, а в демографических определениях, принятых при проведении переписей семьей считается группа людей, проживающих совместно и объединенных родством или свойством, а также общим бюджетом.
Но, с точки зрения социологии, семья считается семьей и при раздельном проживании, если имеет место единая общесемейная деятельность ее членов. Согласно социологическому определению семьи, сформулированному А.И. Антоновым123 именно общесемейная деятельность, а не совместное проживание считается основным признаком семьи.
В рамках проекта РиДМиЖ («Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе»; первый раунд этого исследования был проведен в 2004 г., второй – в 2007 г., третий – в 2011 г.) изучались отношения между родителями и взрослыми детьми. Этому посвящена статья С.В. Синявской и Е.В. Гладниковой в первом томе книги, выпущенной по результатам данного исследования124. Как отмечают вышеназванные авторы, по материалам первого раунда РиДМиЖ (2004 г.), лишь 22% респондентов в возрасте 18-59 лет, у которых живы родители (или один из них) живут вместе хотя бы с одним из родителей. 74% - живут отдельно, но поддерживают контакты с ними и лишь 4 % живут отдельно, и при этом не встречаются с родителями и не обмениваются с ними ни деньгами, ни подарками125. Случаи полного разрыва между поколениями относительно редки. В трех случаях из четырех взрослые дети живут отдельно от родителей, но поддерживают отношения с ними. Однако что это за отношения и кто кому больше помогает?
С.В. Синявская и Е.В. Гладникова, указывают, что 73% среди взрослых детей, живущих отдельно, видятся с родителями, но только 4% «передают материальные трансферты отцу или матери», 21% видятся и получают помощь от родителей по дому и(или) по уходу за детьми, не более, чем 5 % видятся и ухаживают за родителями.
«Во Франции преобладает нуклеарная семья; взаимопомощь и отношения между родственниками здесь не так интенсивны, как в Грузии и России. Они не носят патриархального или патрилокального характера и отличаются большей симметричностью с точки зрения поколений»126.
Если все три поколения связаны отношениями единой общесмейной деятельности, несмотря на раздельное проживание, то само их разделение можно назвать полной нуклеаризацией семей только в территориальном или демографическом, но не в функциональном или социологическом смысле. Такая форма нуклеаризации не заслуживает негативной оценки.
Проблемы создает только функциональная нуклеаризация, т.е. прекращение единой общесемейной деятельности: когда деды и бабушки не заботятся о внуках, а взрослые дети – о старых и больных родителях. Эти заботы вместо семьи вынуждены брать на себя государство и общество (детские сады, социальные работники, дома престарелых). В таких условиях разделившиеся семьи не могут считаться даже «семейной группой»127.
При полной функциональной нуклеаризации семей благоприятные условия для развития капитализма и рыночной экономики еще более благоприятны, чем тогда, когда нуклеаризация носит частичный характер. Современное индустриальное общество возникло в конце XIX столетия после завершения полной территориальной нуклеаризации семей в США и странах Западной Европы. Но сам процесс обособления поколений на этом не закончился. В XX веке нуклеаризация семей в этих странах приняла не только территориальный, но и функциональный характер.
Поддержка нормативного типа семьи как приоритетное направление демографической политики
В возрастах моложе 30 лет 14% замужних и 15% незамужних женщин (т.е. на 1% больше) сталкиваются из-за тех или иных заболеваний с трудностями и ограничениями в своей повседневной жизни. В возрасте 30-44 года имеет место обратная ситуация: показатель для замужних (26%) на 2% выше, чем для незамужних (24%). Но и в том, и в другом случае разница между показателями очень невелика (1-2%) и статистически не значима.
Более заметная разница (5%) имеет место у женщин от 45 до 59 лет: 42% у замужних и 47% у одиноких. Критерий достоверности различий t=1,34, т.е., уровень значимости этого различия p = 0,18. С гарантией, хотя и ниже стандартного порога (принимаемого за 95%), но все достаточно большой (82%) можно утверждать, что данное различие не случайно. Значительно больше это различие в возрастах старше 60 лет: 69% у состоящих в браке и 79% у не состоящих в браке. В данном случае существенность различия показателей (10%) не вызывает сомнений (t=2,78, p = 0,006).
Таким образом, пребывание вне брака оказывает негативное влияние на состояние здоровья у мужчин в возрастах от 30 до 59 лет и у женщин старше 45 и особенно старше 60 лет.
Правда, это касается всех, кто не состоит в браке в данный момент. Расчеты такого же рода показателей отдельно для никогда не состоявших в браке, вдовых и разведенных затрудняются тем, что, несмотря на большой объем выборки (почти 5000 респондентов суммарно за 2006 и 2008 годы), численность мужчин и женщин того или иного возраста отдельно для каждого из этих брачных статусов слишком мала для расчета долевых показателей. Например, среди респондентов в возрастах до 30 лет оказалось лишь 18 разведенных мужчин и 27 разведенных женщин, а также шесть вдов и ни одного вдовца. Среди мужчин-респондентов от 45 до 59 лет оказалось лишь 21 человек, которые никогда не состояли в браке, а в возрастах старше 60 лет – лишь пять человек. Прекращение брака негативно влияет на состояние здоровья не только самих бывших супругов, но также и их детей.
Доля лиц, испытывающих трудности и ограничения в повседневной жизни из-за проблем со здоровьем среди тех, кто выросли в семьях без отца или без матери. Суммарные данные ESS-2006 и ESS-2008.
В скобках указано число респондентов, ответивших на соответствующие вопросы. Различие между указанными группами респондентов (с отцом и без отца, с матерью и без нее) достоверно на уровне значимости p 0,05.
Около трети (36%) взрослых респондентов, которые в возрасте 14 лет жили в семьях, где были отцы, испытывают трудности и ограничения в повседневной жизни из-за проблем со здоровьем. Среди тех респондентов, которые в 14-летнем возрасте жили в семьях без отца, уже почти половина (49%) сталкивается с аналогичными трудностями. Разница между этими показателями довольно значительна – 13% и вполне достоверна.
Для взрослых респондентов, которые в 14 лет жили в семьях, где были матери, соответствующий показатель составляет 38%, а для тех, у кого в этом возрасте матери уже не было в живых или она не жила вместе с детьми, – 50%. Разница между показателями составляет 12% и выдерживает проверку на статистическую значимость.
Эти данные показывают, что отсутствие одного из родителей негативно влияет на состояние здоровья детей даже много лет спустя, когда сами дети давно уже встали взрослыми. Жизнь в семье, в которой нет одного из родителей (по причине развода, фактического распада семьи без официального расторжения брака, смерти супруга или внебрачного рождения) приносит больше вреда здоровью детей, чем пребывание вне брака – здоровью самих родителей.
Еще более удивительно то, что отсутствие отца вредит здоровью детей не меньше, чем отсутствие матери. Разница между показателями для детей, которые росли в семьях с отцом и в семьях без отца, составляет 13%, а различие между показателями для детей, выросших в семьях с матерью или без нее – 12%.
Тот факт, что отсутствие в семье матери плохо влияет на ребенка, признают почти все – от консервативных сторонников патриархальной семьи до убежденных радикальных феминисток, которые считают, что отец в семье вообще не нужен. Однако не только феминистки, но и многие другие люди полагают, что неполная семья без отца, состоящая из одинокой, вдовой или разведенной матери с детьми, - это один из равноправных и равноценных типов современной семьи. Для сторонников «семейного плюрализма» это нормальная семья, в которой дети получают такое же (если не лучшее) воспитание, чем в полной семье, где есть оба родителя.
Люди с такими взглядами отказываются использовать сам термин «неполная семья», поскольку он вызывает ассоциацию с понятием «неполноценная семья». Они называют такие семьи «семьями с одним родителем», как это принято в англоязычной литературе, где употребляются выражения «one parent family», «single parent family», «monoparental family» и вообще нет термина, который можно было бы буквально перевести на русский язык как «неполная семья».
Многие российские демографы и социологи, следуя примеру своих американских и британских коллег, не употребляют термин «неполная семья», считая его «неполиткорректным» и «дискриминационным» по отношению к семьям данного типа.
Даже в энциклопедическом словаре «Народонаселение», который был издан в 1994 г., статья, посвященная этим семьям, является отсылочной: «НЕПОЛНАЯ СЕМЬЯ, см. Семья с одним родителем»150, т.е., содержит в себе рекомендацию использовать только последний термин.
Есть авторы, которые даже и это название признают недостаточно политически корректным. Поскольку большая часть российского общества все-таки считает, что в нормальной семье должны быть двое родителей, а семья с одним родителем – это отклонение от нормы, известный социолог Т.А. Гурко использует выражение «материнская семья», которое не несет в себе никакой «дискриминации». Правда, при этом не понятно, как называть семьи, в которых есть оба родителя. Т.А. Гурко именует их «первобрачными семьями», хотя это фактически не всегда правильно, поскольку во многих полных семьях, где есть только общие дети, для одного или даже для обоих родителей брак является повторным. Семьи с отчимом она называет «сводными семьями»151.
Поиски наиболее благозвучного названия для неполных семей проводятся с целью доказать, что такие семьи – совершенно нормальны и ничем не хуже семей, в которых дети воспитываются обоими родителями. Однако данные Европейского социального исследования, как и некоторых других социологических опросов, показывают, что воспитание в неполной семье негативно отражается на дальнейшей судьбе этих детей.
Дети, живущие в семьях без отца, не видят его ни в роли родителя, ни в роли супруга, а мать видят только в роли матери, но не в роли жены. Они часто оказываются неподготовленными к к супружеской жизни.
