Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Прямые зарубежные инвестиции Китая: теоретические и методологические аспекты 12
1.1. Основные теории и методологические модели прямых иностранных инвестиций (ПЗИ) и их применимость к Китаю 12
1.2. Теоретико-методологические и политические аспекты ПЗИ КНР 33
Глава 2. Прямые зарубежные инвестиции КНР: масштабы, правовое регулирование и структура 58
2.1. Прямые инвестиции Китая за рубежом: экономические предпосылки, масштабы и динамика 58
2.2. Специфика этапов осуществления ПЗИ Китая и их административно-правовое регулирование 72
2.3. Отраслевая и географическая структура прямых инвестиций 86
2.4. Механизм, формы и эффективность ПЗИ КНР 101
Глава 3. Прямые инвестиции Китая в России 137
3.1. Современные тенденции и проблемы прямого инвестирования китайского капитала в экономику России 137
3.2 Инвестиционные потребности российской экономики и перспективные направления прямых китайских инвестиций, в РФ. Мотивы и корпоративные стратегии китайских ТНК в РФ 150
Заключение 180
Список используемой литературы 196
Приложения 221
- Основные теории и методологические модели прямых иностранных инвестиций (ПЗИ) и их применимость к Китаю
- Прямые инвестиции Китая за рубежом: экономические предпосылки, масштабы и динамика
- Отраслевая и географическая структура прямых инвестиций
- Современные тенденции и проблемы прямого инвестирования китайского капитала в экономику России
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Прямые зарубежные инвестиции (ПЗИ) Китая стали заметно расти с начала 1990-х гг. в рамках официальной китайской политики «открытости», а с принятием в 2002 г. на XVI съезде КПК стратегии «выхода за рубеж» потоки китайских ПЗИ начали стремительно нарастать. Китай становится одним из наиболее мощных экспортеров прямых инвестиций в мире, что особенно заметно на фоне почти двукратного сокращения мировых инвестиционных потоков во время последнего мирового финансово-экономического кризиса. Это во многом обусловило серьезные изменения позиций Китая в мировой экономике и послекризисном преобразовании мирохозяйственных связей.
Китайские ПЗИ выступают одним из главных инструментов реализации выдвинутой в 2003 г. премьером Госсовета КНР Вэнь Цзябао политики «мирного возвышения страны путем соразвития». Выгоды от китайских прямых инвестиций для экономического и социального развития отмечаются принимающими эти инвестиции странами Азии, Африки и Латинской Америки. Однако помимо выгод для развития принимающих стран прямые инвестиции Китая сопряжены для них и с потенциальными рисками. Соотношение между выгодами и рисками для развития во многом зависит от характера взаимодействия китайских ПЗИ с национальным капиталом принимающей страны, а также от эффективности инвестиционной политики стран-реципиентов. Анализ движущих сил этого взаимодействия и взаимной мотивации сторон, как с точки зрения теории, так и с позиции практики, на наш взгляд, является весьма актуальным.
Актуальность избранной темы обусловлена также непривычным для традиционных моделей ПЗИ направлением потоков экспорта капитала по линии «Восток–Запад» и отчасти «Восток-Юг», что, в свою очередь, обусловлено, прежде всего, быстрым повышением уровня экономического развития стран Азии и их веса в мировой экономике, особенно Китая. При этом обоснованные сомнения в адекватности используемых научно–методологических подходов к описанию и прогнозированию данной переориентации инвестиционных потоков в существующих теоретических моделях прямых инвестиций требуют критического разбора этих моделей и их возможной модификации.
Степень разработанности и изученности темы в научной литературе. Тематика прямых зарубежных инвестиций Китая была рассмотрена в ряде работ западных, китайских и российских ученых. В числе западных аналитиков эту тему разрабатывали П.Бакли, А.Кросс, Дж.Клегг, К.Савант, И.Алон, Фр.Ву, К.Браун, Т.Барк, Т.Реол, Б.Йен, С.Понсетт, Ф.Туглер, Б.Бойе, Дж.Чайлд, С.Родригес, Дж.Мэтьюз, Р.Стоун, Е.Келлер, Р.Морк, С.Алом, Дж.Кантвелл, Г.Барнард, Г.Восс, М.Родс, Ч.Макрабарт, Ч.Бартлет, Ф.Николас, С.Томсен, Ч.Эрднер и др. В числе китайских экономистов - Цзин Бэй, Ли Чжого, Фу Липин, Ван Чжилэ, Ли Инин, Лю Вэйган, Чжан Вэйинь, Лу Тунь, Мао Юйши, Го Тэмин, Чжан Лицинь, Хуа Шэнь, Сяо Циньфу, Чжан Ювэнь, Ван Чжиминь, Ба Цзиньсинь.
Данная тематика затрагивалась и в работах известных российских китаеведов М.Л.Титаренко, Е.Ф.Авдокушина, В.Г.Гельбраса, В.В.Карлусова, Н.Н.Котлярова, Л.В.Новоселовой, А.В.Островского, Э.П.Пивоваровой, В.Я.Портякова, Т.Г.Терентьевой, правда лишь в контексте исследования других, более общих синологических проблем.
Однако в силу новизны исследуемой тематики целый ряд ее аспектов - как теоретико-методологических, так и научно-практических - еще не были объектом фундаментального исследования. Это, в частности, касается инвестиционной мотивации и корпоративной стратегии ТНК КНР, форм организации ими инвестиционного процесса. В российской научной литературе до сих пор фактически не разработан вопрос о максимизации экономического эффекта от привлекаемых из азиатских стран инвестиций, при одновременной минимизации связанных с этим рисков, в том числе посредством сопоставительного анализа конкурентных преимуществ и мотивации поведения на российских рынках таких глобальных игроков, как Китай, Япония и Южная Корея.
Недостаточная, на наш взгляд, степень разработанности исследуемой темы послужила одним из основных мотивов для проведения данного диссертационного исследования.
Объектом исследования выступают прямые инвестиции Китая за рубежом.
Предметом исследования является инвестиционная деятельность ТНК КНР за рубежом, ее масштабы, динамика, формы, механизмы реализации и особенности воздействия на страны-реципиенты, а также возможности и перспективы привлечения китайских прямых инвестиций в российскую экономику.
Хронологические рамки исследования охватывают весь период пореформенного Китая с 1978 г. по начало 2011 г.
Целью диссертационного исследования является системный анализ теории и практики прямых инвестиций КНР за рубежом, включая Россию.
Реализация поставленной цели обусловила необходимость решения следующих конкретных задач:
- анализ современных теоретических моделей прямого иностранного инвестирования с учетом их применимости для китайских ТНК;
- оценка места Китая как страны-инвестора и динамики вывоза им капитала в форме прямых инвестиций с 1978 г. до настоящего времени;
- выявление объективных экономических закономерностей в современной китайской стратегии «выхода за рубеж»;
- анализ и концептуализация форм, моделей, методов, институциональных механизмов и нормативно–правовых процедур экономического и политического стимулирования и регулирования экспорта капитала из Китая;
- разработка и применение метода оценки сравнительной эффективности китайских и российских инвестиций на примере ведущих китайских ТНК в Российской Федерации;
- исследование основных направлений прямых инвестиций китайских ТНК в Российской Федерации;
- сравнительный анализ возможностей и рисков, связанных с привлечением китайских инвестиций в российскую экономику.
Методологической и теоретической основой исследования послужили фундаментальные работы по международному движению капитала.
В числе зарубежных исследователей следует выделить таких авторов, как Э.Хекшер, Б.Улин, Р.Вернон, К.Коджима, Т.Озава, С.Хаймер, А.Рагман, М.Кассон, Дж.Даннинг, Р.Нарула, М.Портер, Т.Хорст, С.Хиршем, Э.Пенроуз, Л.Хокансон, Дж.Д'Круз, А.Вербик, Р.Ходжет, Х.Мун, К.Чен, Д.Тамм, Г.Сонн. Среди российских ученых заметный вклад в изучение исследуемой проблематики внесли В.Д.Андрианов, А.С.Булатов, В.Б.Буглай, А.А.Дынкин, В.Ю.Катасонов, Г.М.Костюнина, А.В.Кузнецов, Н.Н.Ливенцев, Я.Д.Лисоволик, В.А.Мельянцев, Н.А.Хвалынская и некоторые другие.
Из использованного в ходе работы инструментария и методологии следует, прежде всего, выделить системный подход к объекту и предмету исследования, компаративный, факторный и ситуационный анализ, экономические и математические модели, а также методы рефлексии, декомпозиции, сравнения, аналогии, синтеза и обобщения.
Информационная и статистическая база настоящего исследования включает в себя официальные данные международных организаций, в частности Всемирного Банка, ЮНКТАД, МВФ, ОЭСР, а также национальных ведомств КНР, в частности Министерства по делам торговли КНР, Народного банка Китая, Государственного управления валютного контроля КНР, Государственного комитета развития и реформ КНР, Государственного статистического управления Китая. Часть материалов сформирована на основании данных Федеральной службы государственной статистики Российской Федерации, Банка России, а также международных конференций, форумов, симпозиумов и семинаров. В работе использовались нормативно-правовые акты КНР и Российской Федерации, а также результаты фундаментальных аналитических исследований зарубежных и российских авторов, материалы периодической печати на русском, китайском, английском и других иностранных языках, включая интернет-ресурсы.
Научная новизна исследования состоит :
- в сравнительном анализе существующих теоретических моделей прямого инвестирования и степени их применимости к китайским ПЗИ, в формулировании на данной основе вывода о необходимости модификации этих моделей, учитывающей институциональную природу вывоза капитала из быстрорастущих экономик в современных условиях;
- в анализе экономических и политических подходов, используемых при описании и моделировании зарубежных инвестиций КНР, в рамках которых автором были установлены существенные концептуальные различия, обусловившие особенности структуры и более сильную стратегическую ориентированность китайских ТНК, отличающую их от западных корпораций;
- в оригинальном авторском подходе к прогнозированию количественных и качественных оценок ожидаемой инвестиционной активности КНР на ближайшие годы;
- в сравнительном анализе эффективности зарубежных инвестиций ведущих китайских ТНК, показавшем, в частности, их более высокую (на 30-60%) капиталоотдачу по сравнению с внутренними капиталовложениями;
- в выявлении определяющей роли институционально-административного регулирования в формировании конкурентных преимуществ китайских компаний в процессе реализации ими государственной стратегии «выхода за рубеж»;
- в изучении нарастающего отставания динамики инвестиционной активности КНР в России от глобальных трендов экспорта капитала из Китая, а также в формулировании на этой основе вывода о преимущественно субъективном характере причин такого отставания;
- в выявлении потенциальных потребностей российской экономики в китайских прямых инвестициях и соответствующих им возможностей китайского инвестиционного потенциала, осуществленном на базе предложенных автором моделей и механизмов их реализации;
- в комплексном анализе выгод и рисков для корпоративных интересов российского бизнеса и российской экономики в целом, связанных с привлечением китайских ПЗИ, а также в разработке научно–практических рекомендаций по минимизации таких рисков.
Теоретическая и научно-практическая значимость диссертационного исследования обусловлена учетом и раскрытием автором применительно к объекту исследования институциональной специфики китайского общества, проявляющейся, в частности, в более диверсифицированном и стратегически ориентированном характере мотивов китайских ПЗИ по сравнению с инвестициями западных ТНК. Полученные в диссертации выводы, обобщения и рекомендации могут быть использованы в работе научных и практических организаций, в частности в разработке инвестиционной политики на федеральном и региональном уровне, в научно–методологическом обеспечении корпоративных стратегий и приоритетов российско–китайского инвестиционного сотрудничества, а также в совершенствовании теоретических моделей прямых инвестиций. Материалы исследования могут также быть использованы в преподавании экономических дисциплин по вопросам инвестиционной деятельности, в частности в курсе современной экономики Китая, моделировании пространственного инновационно–инвестиционного развития регионов и территорий России и стран СНГ.
Апробация результатов исследования. Диссертационное исследование выполнено и прошло апробацию на кафедре мировой экономики МГИМО (У) МИД России. Материалы и выводы диссертационного исследования также апробированы на Всероссийской научной конференции «Наука и власть: проблема коммуникаций» в Отделении общественных наук РАН, 2008 г.; Mеждународной научно-практической конференции «Пути повышения конкурентоспособности экономики России в условиях глобализации» в МГИМО (У) МИД России в 2008 г.; II Международной научной конференции «Инновационное развитие экономики России: ресурсное обеспечение» в МГУ имени М.В.Ломоносова, 2009 г.; XI научной конференции «Актуальные проблемы глобальной экономики» в РУДН, 2009 г.; Всероссийской конференции молодых ученых и специалистов ИМЭМО РАН при поддержке Президиума РАН «Кризисные явления в мировой экономике и политике», 2009 г.; X Международной научной конференции «Россия: ключевые проблемы и решения» в ИНИОН РАН, 2009 г.; III Международной научной конференции «Инновационное развитие экономики России: роль университетов» в МГУ имени М.В.Ломоносова, 2010 г.; VI конвенте Российской Ассоциации международных исследований «Россия и мир после мирового кризиса» в МГИМО (У) МИД России, 2010 г.; Всероссийской научной конференции молодых ученых «Россия в системах международных связей: экономика, политика, безопасность» в ИМЭМО РАН, 2010 г., VII Европейско-китайском форуме «Карта шелковых путей 21 века» в Киеве (Украина).
Апробация материалов исследования также проводилась на таких зарубежных международных конференциях, как Глобальный китайский бизнес-форум 2008-2011 гг.; Конференции Кембриджского Университета и Королевского института международных отношений Великобритании по трансграничному сотрудничеству Китая, России и Монголии в июле 2010 г. (Великобритания) и втором заседании рабочей группы конференции в Chatham House в ноябре 2010г. (Великобритания); Конференции, проводимой Chatham House совместно с шанхайской China Europe International Business School по китайским инвестициям в Европе в июле 2011 г. в Лондоне (Великобритания); Конференции ICTSD (International Center for Trade and Sustainable Development) по политике «выхода за рубеж» Китая в октябре 2011 г. в Женеве (Швейцария); Экономическом саммите журнала «Экономист», посвященном быстрорастущим рынкам, в ноябре 2011 г. в Лондоне (Великобритания); Конференции Гарвардского Университета по прямым инвестициям Китая в октябре 2011 г. в Бостоне (США); Конференции Министерства Коммерции КНР совместно с CCTV, посвященной прямому зарубежному инвестированию китайских компаний с использованием «гонконгского трамплина» в ноябре 2011 г. в Гонконге (КНР).
Отдельные научные результаты диссертационного исследования нашли свое отражение в опубликованном ЮНКТАД «Докладе о мировых инвестициях 2011 года».
По теме диссертационного исследования автором опубликовано 7 научных работ, включая 2 публикации в изданиях, рецензируемых ВАК, общий объем публикаций - 5,6 п. л.
Структура диссертации определяется целью и задачами исследования. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка, приложений и глоссария. При этом в первой главе рассмотрены теоретико-методологические и политические аспекты прямых зарубежных инвестиций (ПЗИ) Китая, во второй - их административно-правовое регулирование, динамика и структура, в третьей главе – тенденции, проблемы и перспективы прямого китайского инвестирования в экономику России. В заключении сформулированы основные выводы и рекомендации исследования. Библиографический список включает в себя более 200 наименований первоисточников и литературы на китайском, английском и русском языках. Приложения содержат статистические материалы, сведенные в таблицы и диаграммы, непосредственно связанные и иллюстрирующие положения основного текста диссертационного исследования. Глоссарий представляет собой словарь узкоспециализированных терминов иностранного происхождения, а также содержит расшифровку значений используемых в работе буквенных аббревиатур.
Оглавление
Введение
Основные теории и методологические модели прямых иностранных инвестиций (ПЗИ) и их применимость к Китаю
Исследованиями и разработкой методологии прямых инвестиций занимаются, прежде всего, такие международные организации, как ЮНКТАД, МВФ, Всемирный банк и ОЭСР. В частности, в целях единообразного понимания и учёта МВФ выделяет четыре категории международных инвестиций; прямые, портфельные, прочие и резервные активы. При этом прямые инвестиции от остальных отличает долевое участие инвестора в основном капитале компании-реципиента с целью получения устойчивого доступа к управлению этим предприятием, а значит к контролю над его деятельностью. В случае выхода таких операций за рубеж связанный с этим экспорт капитала называют прямыми зарубежными инвестициями (ПЗИ, англ, outward foreign direct investment), a импорт прямых инвестиций прямыми иностранными инвестициями (ПИИ, англ, inward foreign direct investment). В совокупности-иностранными прямыми инвестициями (англ, foreign direct investment).
Так, 4-я версия «Эталонного определения ОЭСР для иностранных прямых инвестиций» определяет их, как прямое вложение капитала нацеленное на реализацию долговременной заинтересованности предприятия-резидента одной страны, прямого инвестора, в управлении предприятием-реципиентом инвестиций резидентом другой страны. При этом минимальным порогом участия в управлении таким предприятием определён уровень в 10% голосующих акций или эквивалент дающий право на аналогичную долю при голосовании2. Таким образом, в общем случае под иностранными прямыми инвестициями понимается владение резидентами одной страны активами в других странах, преследующее цель контроля, полного или частичного, над использованием этих активов. Компания владеющая полностью или частично аффилированными с ней зарубежными предприятиями, ее зарубежными филиалами, называется родительской, а в совокупности со своими зарубежными филиалами она образует транснациональную корпорацию (ТНК). но ТНК являются главными источниками прямых зарубежных инвестиций. При этом основными каналами формирования ПЗИ, по версии ЮНКТАД 3, являются вносимые в уставной капитал зарубежного филиала активы материнской компании, реинвестированные доходы и прочие капиталы (в основном к ним относятся внутрифирменные займы). Причем, кроме долевого (акционерного) совладения существуют и иные, не связанные с приобретением корпоративных прав, формы участия в управлении зарубежным предприятием, такие как субподряд, трастовый договор, строительство «под ключ», франчайзинг, лизинг, совместное производство продукции и т. п.
Опыт развития ведущих экономик мира свидетельствует о том, что активный экспорт капитала возникает в фазе зрелости промышленного развития и приходит на смену экспорту товаров. Действительно, наращивание производственных мощностей приводит к увеличению выпуска товаров массового спроса, а значит и к постепенному насыщению ими местных рынков. В итоге усиливается местная конкуренция, обуславливающая товарно-ценовую диверсификацию внутренних рынков. Кроме того устойчиво нарастает экспорт товаров и услуг, требуя в свою очередь расширения существующих и освоения новых зарубежных рынков. С другой стороны такое расширение рынков сбыта за рубежом требует привлечения новых инвестиций в создание и развитие соответствующей внешнеторговой инфраструктуры, включая транспортно-складское хозяйство и послепродажный сервис, а далее и в наращивание зарубежного производства. Вынесение в форме ПЗИ производственных мощностей за рубеж способствует, как увеличению совокупной прибыли так и масштабов участия ТНК в международном движении капитала. Глобализация такого движения свидетельствует о том, что процесс индустриализации 4 экономик ведущих стран мира вступил в фазу зрелости, когда массовый вывоз ПЗИ становится условием дальнейшего внутреннего развития ТНК и страны. Таков обычный путь традиционной индустриализации, пройденный промышленно-развитыми странами, начинавшими с создания небольших семейных предприятий эволюционировавших впоследствии до крупных ТНК. Путь этот следовало пройти и экономике КНР.
Китай свой путь индустриализации начал в 1950-е годы с создания, в том числе и при помощи СССР, больших государственных предприятий и становления базовых отраслей промышленности. Однако этот процесс был прерван ухудшением советско-китайских отношений в 1960-х и десятилетием «культурной революции» (1966-1976 гг.). В итоге к началу рыночных реформ, то есть к концу 1970-х гг., экономика КНР находилась на начальных этапах промышленного развития. Огромный маештаб преимущественно аграрной страны с отсталой экономикой и мизерной долей городского населения, на первый взгляд, создавал непреодолимые препятствия, как для реализации традиционного пути индустриализации западного типа, так и для ускоренной «новой» индустриализации, по примеру Японии и восточноазиатских новоиндустриальных стран (НИС) . Это отличие было связано не только с абсолютным доминированием сельского населения и предельно низким уровнем его жизни, но и с очень серьёзным разрывом в доходах городских и сельских жителей.
Тем не менее Китаю удалось используя опыт восточноазиатской «новой» индустриализации найти свой собственный путь экономических реформ. Реализованная в Восточной Азии и в Китае в частности модель «догоняющего развития» позволила не только по более низкой социальной цене привлечь передовые технологии, но и сэкономить время на их разработку за счет промышленного технологического импорта. В конечном итоге КНР удалось эффективно совместить заимствование передовых западных промышленных технологий и привлечения ПИИ с развитием собственных инноваций и формированием потенциала для дальнейшего осуществления ПЗИ. При этом основным двигателем новой индустриализации служил экспорт и стремление к увеличению экспортной выручки, необходимой для расчетов за импорт западных технологий и комплектующих. Наиболее успешные версии такой модели доказали свою эффективность в Японии, Южной Кореи, Сингапуре, Гонконге, Тайване и других НИС, соединяя в себе восточноазиатскую традицию трудолюбия, бережливости и высокого авторитета образования с передовыми технологиями и научно-техническими достижениями Запада. Их обобщение (по версии Всемирного банка 1993 г.) получило в дальнейшем название восточноазиатской модели промышленного развития страны, а её базовые черты представлены в табл. 1 (см. раздел приложения).
Как видно из данной таблицы особенностью этой модели является высокая норма внутреннего накопления, как источника инвестиций. Сильная экспортоориентирующая инвестиционная, научно-техническая и промышленная протекционистская политика государства, а также опережающее развитие эффективной внешнеэкономической рыночной инфраструктуры и стимулирующей инновации институциональной сферы.
Китай, вступивший на путь массовой индустриализации в новых исторических условиях активного становления и развития глобализации, соответствующим образом адаптировал восточноазиатскую модель к специфике собственных социально-экономических реалий посредством осуществления поэтапной политики постепенного рыночного реформирования экономики и адекватной стратегии управляемой открытости внешнему миру. При этом была найдена собственная, уникальная, модель децентрализованного формата проетранетвенно-дифференцированной индуетриализации , а также особый путь инвестиционно-стимулируемого, последовательно-параллельного, технологически опережающего и инновационно-ориентированного развития страны.
Такой последовательно-параллельный и пространственно-дифференцированный путь «поздней» индустриализации позволил не только фактически с нуля создать сельскую промышленность (аграрную экономику), но и параллельно модернизировать базовые промышленные отрасли. Принципиально важным стало обеспечение за счет стратегического управления привлекаемыми инвестициями высокой концентрации современного промышленного и гуманитарного капитала в рамках специальных территориально-производственных новообразований,-индустриальных кластеров и зон, которые стали будущими технологическими и урбанистическими центрами инновационной экономики Китая7. В этих центрах производилась более конкурентоспособная экспортная продукция, а также накапливался и распространялся и на другие неэкспортные отрасли передовой технологический и управленческий опыт . В свою очередь в целях расширения экспорта увеличивались масштабы экономической деятельности в стране, что способствовало улучшению показателей производительности труда и повышению конкурентоспособности китайской промышленности . В итоге в условиях глобализации у китайского экспорта открывался более широкий доступ к зарубежным рынкам что способстовало увеличению его объемов и накоплению экспортной выручки соответственно, часть которой и формировала собственный потенциал ПЗИ способный обеспечить доступ Китая к новым источникам передового технологического и управленческого опыта и сырья11.
Прямые инвестиции Китая за рубежом: экономические предпосылки, масштабы и динамика
Поскольку рассмотренный в главе 1 вопрос применимости к описанию китайских ПЗИ существующих теоретических моделей не сформировал уверенности в адекватности их использования в качестве надёжного основания для анализа поставленных в нашем исследовании научных и практических проблем, то возникла необходимоеть в тщательном иселедовании имеющегоея эмпирического материала, а также анализа объективных экономичееких предпосылок, определяющих маештаб, характер и динамику прямых инвестиций Китая за рубежом. Полученные в результате временных трендов выводы могут позволить получить прогнозные оценки в отношении будущих масштабов и динамики экспорта китайского капитала, в том числе и в направлении Росеии, а углублённый анализ характера и мотивационных приоритетов таких ПЗИ, может позволить выработать научно-обоснованные ориентиры и надёжные практические рекомендации для оптимизации росеийско-китайского инвестиционного сотрудничества.
На наш взгляд к таким важнейшим экономичееким предпосылкам, обусловившим интенсивное нарастание потоков китайских ПЗИ, можно отнести следующие:
1. Устойчивое развитие тиеайской версии индустриализалии, предопределившее выеокую динамику роета среднедушевых доходов населения. Хотя по объёму ВВП и темпам его нарастания Китай, как показано на рис. 2.-1, только на рубеже тыеячелетий перешагнувший отметку в 1000 ам. долл, (далее долл.) доходов на душу, однако уже к 2009 году этот показатель достиг уровня в 3,672 тыс. долл. (При этом среднегодовой его прироет соетавил в среднем 9% на протяжении последних 30 лет)
Благодаря столь высоким темпам экономического роста в 2008 году КНР становится третьей экономикой мира с ВВП в размере 4,4 трлн, долл., в 2009 году обогнав Германию и увеличив свой ВВП до отметки почти в 5 трлн. долл.83, а в 2010 г. опередив Японию, прочно закрепился в позиции второй экономики мира. На этом этапе, в соответствии с логикой модели пути инвестиционного развития (ПИР), для переходных экономик экспорт капитала становится необходимым условием их дальнейшего внутреннего развития.
2. Ресурсозатратный и экстенсивный характер китайской индустриализации, превратил КНР в крупнейшего мирового потребителя как природных ресурсов, так и традиционных факторов производства. В итоге к 2008 году, как это видно из рис. 2. -2, Китай вышел на первое место в мире по потреблению никеля, меди, алюминия, цинка, стади, угля, железной руды и олова, на второе по потреблению нефти и свинца.
Опережающая динамика роста потребностей в сырье отставала от возможностей его производства на собственной ресурсной базе, порождая увеличивающиеся дисбалансы между динамикой национальных сырьевых потребностей и внутренних возможностей. Масштаб таких дисбалансов, по некоторым важнейшим видам промышленного сырья, показан на рис. 2.-3.
В итоге столь сильной динамики нарастания ресурсопотребления и мощностей первичного сектора экономики на фоне относительного отставания темпов роста вторичного сектора и более технологичных отраслей обрабатывающей промышленности Китай, как видно из рис. 2. - 4., стал нуждаться в импорте не только сырья, но и важнейших видов оборудования. Разумеется, это нашло своё отражение в структуре импорта.
Несомненно, такая ситуация подталкивала китайские ТНК к активизации зарубежных инвестиций с целью устойчивого обеспечения растущих сырьевых и технологических потребностей страны за счёт внешних источников.
3. Наступившее в результате истощение внутренних ресурсных и ограничение резервов экологических возможностей резко сужали перспективу дальнейшего поддержания столь высоких темпов экстенсивного роста, настойчиво требуя перехода на новые энергоэффективные и ресурсосберегающие технологии. Как следствие, китайские ПЗИ с течением времени всё более ориентируются на поиск стратегических активов с тем, чтобы получить доступ к передовым зарубежным технологиям и более эффективным системам менеджмента.
4. Экспортоориентированность экономики КНР способствовала резкому усилению её зависимости от динамики внешней торговли, способствуя нарастанию экспортно импортных дисбалансов. Так если в 1978 г. такая зависимость не превышала 9%, то к 2007 г. она достигла 67%, а профицит внешнеторгового баланса, - 262,9 млрд. долл.м.
Поскольку устойчиво высокая доля превышения китайского экспорта над импортом провоцирует периодические внешнеполитичеекие атаки на курсовую политику КНР (прежде всего со стороны США и других развитых стран), то менее болезненный путь уменьшения этого профицита, еостоит в выносе Китаем за рубеж избыточной части своих производственных мощностей. Прежде всего, - в традиционных отраелях, таких как текстильная, обувная, автосборочная, электробытовая и т.п. промышленность. Это позволило бы уменьшить внутреннее, ориентированное на экепорт, производетво, а значит, - и ВВП при одновременном увеличении совокупного национального продукта за счёт наращивания объёмов китайского зарубежного производства.
5. Необходимость решения правительетвом КНР проблемы модернизации существующей промышленности параллельно с формированием и развитием инновационной экономики КНР, резко актуализировало вопрос доступа китайских ПЗИ к источникам современных знаний, а значит, - к научно-исследовательским центрам мирового уровня, так и к зонам концентрации передового опыта транснационализации, а также управления глобальными производетвенно сбытовыми, транспортно-логистическими, сервисными, аутсорсинговыми и т. п. сетями. Как следствие, это обуславливает повышенный интерее ТНК Китая к стратегичееким активам не только промышленноети и торговли, но и сферы НИОКР, стимулируя вложения китайеких ПЗИ в создание совместных научно исследовательских (R&D) центров, прежде всего, - в развитых странах. К примеру, китайекая компания «Huawei» (Хуавэй), таким образом открыла собетвенные исследовательекие етруктуры в Силиконовой долине и г. Далласе (США), г. Стокгольме (Швеция), г. Бангалоре (Индия), а также в г. Москве. Ею также созданы совместные лаборатории с компаниями «Моторола», «Интел» и «Майкроеофт». В последнее время китайские компании расширили сферу поиска и стали активно участвовать в сделках по слиянию и поглощению (СиП) на технологических рынках и новоиндустриальных стран, в частности, - в Южной Корее. Так, китайская компания «ВОЕ Technology Group» приобрела корейскую компанию «HYDIS», а вместе с ней и современные технологии производства дисплеев.
6. Обусловленная логикой пути инвестиционного развития (ПИР) как транснационализация, так и глобализация производства и сбыта, в свою очередь. требует соответствующего масштаба рынков, а также адекватных стратегий интернационализации и брендинга. В связи с этим, обостряется интерес китайских ТНК не только к поглощению мировых брендов, но и к формированию собственных каналов продвижения китайских торговых марок по всему миру посредством сделок СиП или создания стратегических альянсов с ведущими ТНК. Такие альянсы с узнаваемыми на Западе торговыми марками, способствуют преодолению главного барьера для китайских компаний на рынках развитых стран, в форме покупательского стереотипа связывающего марку «made in China» если не с низкокачественной, то, по крайней мере, с дещевой продукцией. Такой стереотип отпугивает потребителей, ориентированных на приобретение дорогой продукции.
В качестве успешного примера такого рода можно привести покупку китайской компьютерной компанией «Леново» (Lenovo) за 1,6 млрд. долл, исследовательского подразделения американской компании «Айбиэм» (IBM). По условиям сделки «Леново» могла пользоваться именем компании «IBM» на протяжении 5 лет, однако, без права поставлять программное обеспечение для Госдепартамента США, являющегося одним из крупнейших клиентов компании. При этом компания «Леново» успешно использовала логотип «IBM» для продвижения компьютеров собственного производства, помещая их рядом с собственным брендом85. Другой пример, - образование в 2003 г. китайской компанией «TCL» стратегического союза с французской компанией «Thompson», нацеленного на совместное производство цветных телевизоров и DVD. В результате компания «TCL» получила право использования не только торговой марки «Thompson», но и ее сбытовой сети, обеспечив ускоренный выход продукции Китая на «раскрученные» сегменты потребительских рынков в Азии, Европе и Америке. При этом весьма показательно, что в силу недостатка международного, прежде всего,- европейского опыта, руководство компании «TCL» не сумело обеспечить эффективное управление, таким образом, приобретенными активами в Европе. Как следствие, вынуждена была закрыть свое французское производство, хотя азиатское и американское направления продолжали успешно развиваться.
Отраслевая и географическая структура прямых инвестиций
Характерное для этапа реализации стратегии «выхода за рубеж» наращивание темпов инвестиционной динамики обуславливает соответствующие изменения отраслевой структуры китайских ПЗИ происходящие в этот период. В целом масштаб изменений, как текущих потоков так и накопленных объемов зарубежных инвестиций Китая представлен в табл. 2.14. (см. приложения), а динамика секторальных пропорций, - в табл. 2.15 (см. приложения).
Как видно из табл. 2.15, с 2003 г. по самый кризисный 2008 г., происходят кардинальные изменения в секторальной направленности потоков китайских ПЗИ: от мажоритарной (51,14%) доли капиталовложений в первичный сектор экономики (на фоне низкого удельного веса вторичного - 21,86% и третичного 27% секторов) в 2003 г., до абсолютного доминирования сферы услуг (86,12 %) по сравнению всего 10,72 % - вкладом у первичного и 3,16 %, - вторичного секторов, в 2008 году. Несколько более «сглаженная» картина межсекторных пропорций наблюдается в структуре зарубежных инвестиций КНР накопленных на конец 2008 г.: соответственно 13,13%, 5,25 и 73,64%) в первичном, вторичном и третичном секторах. Тем не менее, очевидно абсолютное доминирование вложений в сервисные сектора. Наибольший вклад в структуру вложений в эту сферу внёс лизинг и бизнес-сервис (29,67%), за ними следуют финансово-посреднические услуги (19,94%о), оптовая и розничная торговля (16,2%), а также транспортно-складское обслуживание (7,89%). Таким образом, совместная доля финансово-посреднических, лизинговых и бизнес-услуг в накопленных за рубежом китайских ПЗИ достигает почти половины (49,61%), а торговли и транспортно-логистических услуг, -менее четверти (23,99%о) их совокупного объёма.
Столь разительные структурные изменения в динамике китайских ПЗИ последних 5 лет в пользу третичного сектора были достигнуты не за счет падения абсолютных показателей текущих ПЗИ в первых двух секторах экономики, а благодаря опережающему наращиванию инвестиций в постиндустриальные сферы бизнес-деятельности. В частности, как это видно из табл. 2.14., на фоне волнообразных колебаний вложений в недвижимость, зависящих от макроэкономического «охлаждения» или «перегрева» экономики КНР, наблюдается устойчиво высокая динамика зарубежного роста китайских инвестиций в научные исследования, технический сервис и геологоразведку (выросшие в абсолютных цифрах в 2,83 раза в 2004 г., в 7,17 раз в 2005 г., в 2,18 р. в 2006 г., хотя и снизившись в кризисные 2007 -2008 гг.). В целом, относительная доля таких вложений выросла с 0,22%) в 2003 г. до 1,15% в 2007 г. Конечно, эта тенденция весьма контрастирует со снижением потоков ПЗИ, например, сельскохозяйственного назначения, уменьшившихся за этот же период почти в 10 раз.
Между тем, несмотря на широкодекларируемые ресурсоориентированные приоритеты китайских зарубежных инвестиций, акцентируемые официальной статистикой КНР, относительная доля вложений в горнодобывающие отрасли, как это видно из табл. 2.14., снизилась с 48,3% в 2003 г. до 15,33% в 2007 г. и, далее, - до 10.41% в кризисном 2008 г. Это при том, что такое стимулирование ПЗИ в сырьедобывающие отрасли обеспечивается правительственными субсидиями и льготными кредитами, а в случае поставки производимого сырья в Китай, кроме того, - освобождением предприятий на 5 лет от уплаты налога на прибыль. Такая экономическая поддержка, прежде всего, касается сферы нефтегазодобычи и предваряется, как правило, мерами внешней политики. В частности, в этом направлении к 2004 г. КНР заключила соглашения о сотрудничестве в области совместной разведки и эксплуатации местонахождений углеводородного сырья с 58 странами мира103.
Благодаря такому, дифференцированному по отраслям и странам, стимулированию (например, при инвестировании в страны Африки китайским компаниям возвращается налог на оборудование, обеспечивается доступ к льготным кредитам и т. п.), касающемуся, прежде всего, горнодобывающих отраслей, инвестиционная динамика Китая по количеству и объему заключённых сделок, даже в условиях снижения относительной доли сырьеориентированных ПЗИ, демонстрирует впечатляющий рост, особенно в предкризисные и кризисные годы (см. рис. 2.-7.).
При этом, среди наиболее крупных китайских инвесторов выделяются, прежде всего, компании, работающие в нефтегазовой сфере, такие как: Sinopec, CNPC (и ее дочерняя структура Petrochina), и CNOOC. Благодаря их ПЗИ только за 5 лет, с 1998 по 2003 г., объем зарубежной добычи сырой нефти Китаем увеличился в 7 раз104.
Наряду с нефтегазовой отраслью, к числу важнейших относятся вложения в сферу добычи и переработки железной руды, меди, а также других металлов и минералов. В целом, только за 2009 г. в ресурсном секторе были заключены инвестиционные сделки на общую сумму более 157 млрд. долл. Среди них крупнейшими являются подписанные CNPC два нефтяных соглашения в Венесуэле, - на 16 млрд, долл., а совместно с CNOOC, - с аргентинским подразделением компании Репсол (Repsol), -на 22,6 млрд. долл.. Эти проекты стали крупнейшими капиталовложениями КНР в Латинской Америке за вееь период реализации стратегии «выхода за рубеж».
Принимая во внимание обоcтрeние в перспективе проблемы продовольственной безопасности Китая (особенно в сфере производства зерна), правительство стало стимулировать зарубежные вложения в сферу сельского хозяйства. При этом такие ПЗИ, как правило, вкладываются в приграничные страны. Прежде всего в те, для которых характерен избыток пахотных земель, а также нехватка средств и рабочей силы для их эффективного возделывания. Первым проектом такого рода стало подписание в 2004 г. Сипьцзяиской компанией по международному экономическому сотрудничеству “Синьтянь” соглашения но производству риса на Кубе (инвестиции 50 млн. долл.), а также производству зерна в Мексике (инвестиции 3,2 млн. долл.). Далее последовало соглашение е Лаосом, предусматривавшее уже создание совместного агрокомплекса общей площадью 5 тыс. га и объемом капиталовложений в 5 мли. долл. В этом же, 2004г. был подписан и первый российско - китайский сельскохозяйственный инвестпроект между провинцией Хэйлунцзян и Еврейской автономной областью. Этот проект предусматривает аренду на первом этапе 70 тыс. га российских земельных угодий сроком на 5 лет, с последующим продлением до 49 лет105 на втором.
В целом, как это следует из анализа отраслевой структуры зарубежных инвестиций КНР, стремительное перемещение китайской экономики в позицию лидера мирового промышленного производства и ведущего экспортёра обуславливает также и резкое возрастание индустриально - сырьевых потребностей Китая, а значит соответствующий характер географического распределения ПЗИ КНР.
Глобальное распределение накопленных Китаем на различных континентах капиталов на конец 2008 г. показано на рис. 2- 9., а в страновом разрезе, - на рис. 2. -10.
Из рис. 2.-10. понятно, что официальный масштаб китайских ПЗИ серьезно занижен, поскольку львиную их долю (около 80%), Китай перераспределяет через оффшорные финансовые центры, в тройку которых входят Гонконг (63%), Каймановы острова (11,1%) и Британские Виргинские острова (5,7 %).
С точки зрения динамики межконтинентального распределения инвестиций, продемонстрированной в период 2003-2008 гг., бесспорным лидером является Азия. Её доля в общем объеме накопленных на конец 2008 г. инвестиций (183,97 млрд, долл.) составила 71,37 % (131,3 млрд. долл.). За ней следует Латинская Америка - 32,2 млрд. долл. (17,5%), Африка - 7,8 млрд. долл. (4,2%), Европа - 5,1 млрд. долл. (2,78 %), Океания, - 3,8 млрд. долл. (2,07%) и Северная Америка - 3,6 млрд. долл. (1,96%) (см.рис. 2.-9). При этом, среди азиатских стран - реципиентов 88 % инвестиций получает Гонконг, за ним, - с долей 2,5 % (3,33 млрд, долл.), - следует Сингапур, 1,1 % - у Макао (1,56 млрд, долл.), а далее, с вкладом менее 1 % идут Корея, Индонезия, Вьетнам, Япония и Таиланд. Показательно, что в самом кризисном 2008 г. инвестиционные потоки в Азию существенно возрастают (до 43,5 млрд, долл.) по сравнению с 16,6 млрд. долл, в 2007 г. (рост в 2,62 раза), а в Гонконг, - в 2,81 раза (с 13,73 до 38,64 млрд. долл.). Между тем, наиболее быстрыми темпами китайские ПЗИ в 2008 г. увеличивались в Макао (в 13,6 раза), Сингапур (в 3,9 раза) на фоне почти не выросших их потоков во Вьетнам (роет в 1,08 раза) и даже снизившихся в 1,68 раза в Таиланд (с 76,41 до 45,47 млн. долл.).
Современные тенденции и проблемы прямого инвестирования китайского капитала в экономику России
Российско-китайское инвестиционное сотрудничество обладает огромным потенциалом совместного развития, но при этом практически налаживаться стало относительно недавно. Действительно, только в 2004 г. была создана постоянная рабочая группа по российско-китайскому торгово-экономическому и инвестиционному сотрудничеству, началось проведение регулярных российско-китайских инвестиционных форумов и других форм продвижения двустороннего инвестиционного сотрудничества. Между тем, особую динамику сотрудничество получило в последние годы, будучи отражением высоких темпов зарубежной инвестиционной активности демонстрируемой, как Китаем так и Россией.
В частности, на фоне обусловленного воздействием мирового кризиса падения глобальной инвестиционной активности, Китай своё инвестиционное положение в мире укрепил. Так, за период 1990-2009 гг. его доля в глобальных ПИИ выросла с менее 1% в 1990 г. до 2,6% в 2000 г. и 2,66% в 2009 г., увеличившись только за последнее десятилетие в абсолютных цифрах в 2,45 раза. Ещё более впечатляет опережающая по сравнению с общемировыми темпами накопления ПЗИ, динамика нарастания в них доли КНР, увеличившаяся с 0,2% в 1990 г. до 0,35% в 2000 г. и 1,2% по итогам 2009 г. В результате экспорт китайского капитала в абсолютных цифрах за истекшее десятилетие возрос в 8,27 раз. В кризисные 2007-2009 гг. китайские ПЗИ демонстрируют рывок, лишь только за один 2008 г. увеличив свой объём в 2,33 раза.
На этом фоне сравнительный анализ аналогичной динамики российских компаний за последнее десятилетие ещё более впечатляет. В частности, если в 2000 г. доля России в мировом потоке ПЗИ составляла 0,26%, то по итогам 2009 г. она достигла 1,31%, увеличившись в абсолютном выражении в 12,36 (!) раз. И если в 2000 г. общий объём российских ПЗИ составлял 72,5 % от аналогичного китайского уровня, то к 2007 г. Россия обладала уже двукратным превосходством (в 2,04 раза), уменьшив его до 1,076 по итогам 2008 г. и до 1,08 по итогам 2009 г.
Сопоставление китайского и российского зарубежных инвестиционных трендов на фоне динамики общего падения их прибыльности (в частности за период с 1997 г. и по конец 2009 г., минимальная рентабельность инвестиций снизилась до отметки менее 0,5% в 2002 г. поднявшись в предкризисный период до чуть более 7% к 2007 г., однако в годы кризиса демонстрируя снижение до менее 4% по итогам 2009г.), свидетельствует о переориентации внимания ТНК, - в соответствии с логикой «парадокса Лукаса», - в сторону растущих экономик. В этом смысле приоритетными как объектами, так и субъектами ПЗИ становятся компании из стран БРИК, чья опережающая динамика зарубежного инвестирования, достигшая 9% общемировой доли по итогам 2008 г., даже получила название «БРИК-бума». Характерно, что в последнее время по объёму накопленных за рубежом инвестиций среди этой группы стран стала лидировать Россия с максимумом вложений, пришедшимся на 2007 г. В целом, по итогам 2008 и 2009 гг. Китай занял 6-е место в мире среди крупнейших владельцев накопленного за рубежом капитала, а Россия -7-е.
Между тем, география пространственного распределения китайских и российских ПЗИ в докризисный период существенно различалась. В частности, главными приоритетами в экспорте капитала из КНР в то время, как уже отмечалось в главе 2, были страны Южной, Восточной и Юго-Восточной Азии (ЮВА). В этом направлении доля Китая увеличилась с 0,1% от общего объёма привлечённых и накопленных в 1981 г. инвестиций (29 млрд, долл.), до 0,4% к 1991 г. (575 млрд, долл.), 11,1% (125,259 млрд, долл.) к 2001 г. и 13,3% (307,47 млрд, долл.) к 2008 г. Другие значимые направления капиталовложений КНР (не считая «офшорных» гаваней Латинской Америки) представлены странами Африки. Причины такого положения видимо следует искать не столько в экономической, сколько в политической сфере, формирующей институциональные драйверы двусторонней инвестиционной активности. На фоне такой тенденции, общий объём инвестиций вложенных Китаем в экономику России, едва превысивший суммарную отметку в 7,6 млрд, долл.134, далеко не отвечает объективным возможностям и потребностям обеих экономик. Поэтому анализ эволюции, текущего состояния и тенденции развития межгосударственных механизмов стимулирования взаимных инвестиций служит политико-институционалъной основой изучения проблем и перспектив китайских ПЗИ в экономику России.
Для достижения целей диссертационного исследования было бы целесообразно условно разделить историю развития российско-китайского инвестиционного сотрудничества на 5 эволюционных этапов.
1991-2000 гг. В эти годы масштабы инвестиционного взаимодействия были настолько незначительны, что даже не учитывались статистикой КНР. В экономике России китайские ПЗИ впервые официально появляются в 1995 году, когда их объём был зафиксирован на уровне всего 1,5 млн. долл. В китайской статистике они получили своё первое отражение только в 2000 году, составив 1,8 млн. долл. 2001-2004 гг. В 2001 году, по российским данным, происходит резкий скачок китайских ПЗИ до уровня 7,8 млн. долл., а по китайской версии он приходится на 2003 год достигнув 30,6 млн. долл. По российской статистике эта цифра в 2003 г. выглядит намного скромнее, - всего 2,4 млн. долл. В следующем 2004 г. инвестиционные вложения китайских компаний, по официальным данным КНР, составляют уже 77,3 млн. долл., а по данным РФ, - всего 2 млн. долл.
2005-2009 гг. С 2005 г., с момента реализации проекта «Балтийская жемчужина» в г. Санкт-Петербурге, начинается масштабный рост китайских инвестиций в РФ. Тогда по китайским данным было зарегистрировано 203,3 млн. долл, годовых вложений, а по данным российской статистики, - всего 3,1 млн. долл. В отчёте за 2008 год китайская отчётность показывала уже 395,23 млн. долл, вложенных в Россию ПЗИ. 2009 г. и по настоящее время.
С 2009 года российско-китайское инвестиционное сотрудничество перешло на долгосрочную планомерную (программную) основу, вследствие чего обе страны по месту в инвестиционном списке стран-инвесторов друг друга, переместились из практического «небытия» в десятку наиболее значимых партнёров. Обеспечение такой планомерности нуждается в адекватном анализе стратегических возможностей и инвестиционных перспектив такого сотрудничества, а также в научно-методологическом обеспечении и разработке соответствующих корпоративных стратегий.
Общая динамика ПЗИ КНР в России за период 1995-2008 гг., в сопоставлении данных российской и китайской статистики, приведена в табл. 3.1.
Представленные данные демонстрируют большие расхождения (в сторону существенного их завышения Китаем). Однако, в любом случае, на общем фоне накопленного российской экономикой на конец 2009 г. объёма привлечённого иностранного капитала135, достигшего 268,2 млрд, долл., доля в них китайских инвестиций выглядит незначительной. Особенно, - по сравнению с показателями основной пятерки стран - инвесторов России, в которую в 2009 году попали; Кипр (49,128 млрд, долл.), Нидерланды (48,619 млрд, долл.), Люксембург (37,157 млрд, долл.), Великобритания (23,585 млрд, долл.), Германия (19,226 млрд, долл.) и только на 6 - м месте, - Китай, с 10,343 млрд. долл, вложений, составивших лишь 3,9 % общей суммы накопленных инвестиции Географически китайские инвестиции по территории РФ распределяются, в основном, по близким к КНР районам Дальнего Востока и Восточной Сибири, а также - Северо - Западного федерального округа. Однако особым приоритетом пользуется г. Москва и Центральный федеральный округ, а за ними следует Санкт - Петербург.
В целом. на коней 2009 года из вложенных Китаем в РФ 10,3 млрд, долл, всех видов инвестиций, около 80% китайская статистика классифицировала как прочие. Эта категория включает в себя как торговые (в том числе и товарные) кредиты, так и кредитные средства выделяемые правительством КНР для финансирования подписанных на межгосударственном уровне приоритетных программ развития. Среди основных сфер китайских вложений в России преобладают транспорт и связь, недвижимость, аренда и обслуживание, добыча полезных ископаемых финансовые услуги, сельское хозяйство, охота и рыболовство При этом осуществление таких ПЗИ сопровождается не только условием обязательности поставок китайского оборудования, но и требованием привлечения китайских специалистов по его монтажу, наладке и обслуживанию.
