Содержание к диссертации
Введение
Глава1: Влияние духовно-цензурных комитетов на формирование фондов библиотек, подчиненных Духовному ведомству стр. 18
1. Согласованность деятельности светских и духовно-цензурных комитетов и ее отражение на комплектовании библиотечных фондов при Духовных академиях стр. 18
2. Духовно-цензурные комитеты и работа семинарских библиотек стр. 41
Глава 2: Влияние духовно-цензурных комитетов на деятельность светских библиотек стр. 69
1. Работа светских библиотек и духовно-цензурные комитеты стр. 69
2. Библиотеки при воскресных школах стр. 100
Ссылки на использованную литературу стр. 122
Список литературы стр. 128
- Согласованность деятельности светских и духовно-цензурных комитетов и ее отражение на комплектовании библиотечных фондов при Духовных академиях
- Духовно-цензурные комитеты и работа семинарских библиотек
- Работа светских библиотек и духовно-цензурные комитеты
- Библиотеки при воскресных школах
Введение к работе
Важнейшим фактором развития России во второй половине XIX века являются реформы, проведенные правительством в 60-е годы XIX столетия. Они занимают важное место в социально-экономической и общественно-политической истории страны.
Изучение истории реформ дает ответы на вопросы: причины проведения преобразований в экономической, политической и культурной жизни страны, влияние общественных сил на ход подготовки и содержание реформ, зависимость практики применения законов от политической обстановки в стране. Реформы создавали политический багаж, с которым страна встретила великие потрясения начала XX века. Каждый шаг правительства того времени нес колоссальную историческую нагрузку, и все основные направления политики тех лет рассмотрены к настоящему времени в исторической литературе достаточно подробно.
Мы не ставим своей целью раскрывать картину многообразного и многоликого политического, экономического и культурного развития России во второй половине XIX века. И все же, пусть даже поверхностный набросок ситуации в стране, нам очень важен. Он поможет полнее уяснить в какой обстановке действовала духовная цензура того периода.
Пореформенные годы были временем решающих сдвигов, во многом предопределивших ход исторического развития дореволюционной России. При своем вступлении на престол Александр II оказался перед лицом сильнейшего кризиса, который привел к фундаментальным переменам в стране. Реформы, начавшиеся после Крымской войны, были давно назревшими. Решающее значение для исторического развития чаще всего
отводится воздействию внешних факторов: усиливающееся отставание крепостной России от капиталистического Запада и проникновение в страну передовых просветительных идей.
С каждым десятилетием эти факторы сказывались все сильнее, пока к середине 50-х годов, ситуация не стала критической. До кризиса дело лучше было не доводить, но благоприятные условия, предоставленные длительным периодом внутреннего и внешнего спокойствия, были упущены. Считается, что примерно со второй четверти XIX века начался разлад в отношениях между образованным обществом и самодержавием. Разногласия ознаменовались восстанием декабристов.
Источник оппозиционной активности многие историки видят в полемической неуравновешенности молодой русской интеллигенции, в ее неподготовленности к общественной жизни, в наклонностях ко всякого рода утопиям и к экстремизму в практических действиях. Общество, лишенное чувства политической ответственности, воспользовалось сложившимися условиями не для поддержки правительства, а для развития безудержной критики его и императора. Освобождение крестьян, также как и другие меры, принесли царю преобразователю не благодарность, а широко распространившуюся критику и враждебность (1). И именно пробужденное реформами настроение интеллигенции, положило «начало революционному движению, которому суждено было уничтожить и царя-освободителя, и, в конце - концов, разрушить всю его династию» (2).
Историк А.Д. Пазухин писал, например, что «к несчастью для России, возбуждение умов, вызванное отменой крепостного права, было неудобной почвой для разумения истинных потребностей страны»(3). А либеральный историк Корнилов говорил о запоздалом
пробуждении общественной жизни «после долгой, суровой зимы николаевского царствования», которое порождало настоящее опьянение (4)..
Веяния «освободительной» эпохи в конце 50-х - начале 60-х годов вызвали значительное оживление православной церкви. «Под влиянием освободительных реформ царствования Александра II повеяло другим духом: взамен исключительно покорной исполнительности в отношении к воле начальства появилось общее желание работать каждому «по мере собственного разумения на пользу общую» — писал С.Г.Рункевич (5).
В 1856 году Г.В.Флоровский, ректор Казанской духовной академии, заметил: «Церковь и духовная школа должны выйти из своего уединения и войти в мир, войти во всю эту сложность жизненных трудностей и интересов» (6).
Во второй половине XIX века поощрялась просветительская и благотворительная деятельность монастырей. При Новодевичьем монастыре в Петербурге была открыта Свято-Владимирская женская учительская школа. При Костромском Богоявленском женском монастыре было училище сестер милосердия. 150 сестер Московской Покровской общины преподавали в женских начальных училищах.
13 апреля 1884 года царем были утверждены Правила о церковно-приходских школах, а 12 апреля Синод издал в связи с этим циркулярный указ архиереям. На них возлагалось особое попечение о подержании и устройстве школ и библиотек при них.
В 1886 году были утверждены правила для образцовых начальных школ в духовных семинариях: они были призваны дать будущим священникам педагогический опыт. Само обучение возлагалось на дьяконов.
С середины 1880-х годов школа стала одним из главных направлений деятельности духовного ведомства. С 1883 по 1893 годы число церковно-приходских школ и библиотек при них выросло в два раза - с 6700 до 12080, число школ грамотности в 18 раз - с 1000 до 17870; число обучаемых в церковно-приходских школах выросло в 3 раза - с 1162100 до 508100. При четверти церковных школ в 1893 году были прекрасные библиотеки (7).
В 1862 году бакалавр Московской духовной академии Н.П.Гиляров-Платонов выступил в печати с подробным обоснованием и программой развития церковной школы. Эта школа признавалась единственно близкой к народу, вызывающей у него доверие, ибо народ привык связывать грамотность с церковью.
Лишь руководство народным образованием со стороны духовенства обеспечит его религиозный и нравственный характер.
Чтобы не отвлекать священника от его прямых обязанностей, преподавание в школе предполагалось поручить выпускникам семинарий и академий, готовящимся принять священный сан; священнику поручался общий надзор. В духовной и светской прессе отмечалось, что церковная школа будет гораздо дешевле светской, ибо духовенство имеет самостоятельный доход.
Вскоре, однако, реформаторские импульсы стали гаснуть: результаты дарованных свобод начали пугать светских и духовных руководителей. Иерархи стали понимать, что ослабление государственного контроля за церковью означало и ослабление государственной поддержки церкви. С другой стороны, коренные преобразования в церкви можно было провести лишь силой государства, а это грозило широким вмешательством государства в дела церкви, пугавшим иерархов.
К середине 60-х церковные реформы зашли в тупик. Возник угрожающий разрыв ведомства православного исповедания с другими ведомствами, уже пережившими преобразования. В 1865 году обер-прокурором становится Д.А.Толстой. Он переходит к более радикальным, принудительным мерам, решительно взяв инициативу в свои руки.
В 1867 году духовные семинарии и училища, а в 1869 году -духовные академии получили новые уставы. В 1874 году был разработан проект реформы церковного суда, по которому суд изымался из рук архиереев, из его компетенции изымались брачные дела, вводилась гласность и открытость. Образ действий Толстого имел глубочайший изъян, — обер-прокурор стремился, прежде всего, удовлетворить интересы государства, а не улучшить положение церкви и духовенства. Заботясь о бесперебойной работе административного механизма, Толстой переносил на церковь принципы устройства светских учреждений. Это сказалось в проекте судебной реформы, в устройстве учебных заведений.
В результате к концу 70-х годов духовное ведомство представляло собой конгломерат реформированных и архаичных институтов. Реформы были непоследовательны и неорганичны для церкви. Столкнувшись с малой успешностью церковных реформ, Толстой заметно охладел к ним. Митрополит Исидор отмечал, что Толстой «не заглядывал в синодальную канцелярию, где только висел его мундир на вешалке» (8).
На исходе «освободительной» эпохи в конце 70-х церковь оказалась в глубоком кризисе. В конце 1881 года B.C. Соловьев в газете Аксакова «Русь» писал: «Явное бессилие духовной власти, отсутствие у нас нравственного общепризнанного авторитета и
общественного значения, отчуждение духовенства от народа вызывает в обществе глухой протест» (9).
В апреле 1880 года во главе Синода становится К.П. Победоносцев. В отношении к пореформенной действительности ярко сказался максимализм Победоносцева, его брезгливость, неумение найти разумный компромисс с действительностью. В высшей степени характерным для него было стремление подогнать реальность под свои взгляды, и не корректировать их в соответствии с движениями жизни.
Неизбежное усложнение политических и административных отношений, связанное с ростом самостоятельности общества, умножением социально-экономических проблем, казалось Победоносцеву досадной помехой, стесняющей простые и ясные действия.
Назначение Победоносцева на пост обер-прокурора не было случайным. Одна только переписка его с наследником престола дает множество свидетельств того, что вопросы церковной жизни чрезвычайно занимали Константина Петровича, и он регулярно занимал внимание наследника церковной проблематикой. Это были не только многочисленные отзывы о деятельности различных церковных иерархов, разнообразные советы по совершенствованию религиозной государственной политики, но и дружеские советы наследнику и его супруге - что почитать из религиозной и светской литературы.
В общественно-политической и идеологической жизни России конца XIX века, не было сколько-нибудь существенного вопроса, к которому К.П.Победоносцев не имел бы самого непосредственного отношения. Школьная педагогика, и вообще вся постановка школьного дела, репертуарная политика театров, содержание
газетных статей и книг, развитие библиотечного дела, взаимоотношение власти и интеллигенции - вот невероятный по объему и широте охватываемого материала круг проблем, в который каждодневно вмешивался неутомимый глава духовного ведомства.
> —
Все эти обязанности трудолюбивый Константин Петрович взвалил на свои плечи добровольно, как бы бросал вызов новой, нарождающейся буржуазной России, с ее мучительными духовными поисками и поражающим весь мир невиданным расцветом всех сфер художественного творчества. Для него «попечение о духовном здоровье нации» было более важной задачей, чем формирование «правильного местного самоуправления» или развитие экономики России.
В XIX веке Синод по-новому устраивает территориальные организации церкви. Церковные епархии делились на духовные уезды, именуемые благочиния, которые в свою очередь делились на церковные приходы. Соответственно этому возникают благочинечиские и церковно-приходские библиотеки. Библиотека 2-го благочинического округа Устюжинского уезда Новгородской епархии принадлежала духовенству и размещалась при Белокрестненской церкви. Книги выдавались духовенству округа и посторонним лицам, имевшим рекомендацию кого-либо из духовенства округа, без платы. Средства библиотеки составляли пожертвования прихожан церковного округа (10). Это была ведомственная библиотека. При этой же церкви существовала и церковно-приходская библиотека, которая обслуживала прихожан. Фонд библиотеки был универсальным: книги религиозного содержания, историческая, естественнонаучная, художественная литература. Средства выделялись из сумм церковного прихода.
В этот же период открываются различные сословные библиотеки: библиотеки дворянских собраний и клубов, купеческих клубов, мещанских собраний. Пользовались этими библиотеками исключительно представители соответствующих сословий. Это были публичные, закрытого типа платные библиотеки.
Актуальность исследования - История духовной цензуры и ее влияние на развитие библиотечного дела России во второй половине XIX века в научном плане имеет большое значение. Она содержит в себе многочисленные факты, которые позволяют более точно оценить состояние культурной и общественной жизни России в указанном периоде, выявить онтошение различных общественных слоев к книге, определить место библиотек среди других социальных институтов.
Потрясение российского жизнеустройства, вызванное Великими реформами, остро отозвалось и в духовной сфере. 1860-1890 годы были временем бурного развития общества. Мощной религиозной экзальтацией было проникнуто "хождение в народ" интеллигентной молодежи. Особой сферой встречи общества и церкви стала духовная культура. Церковь старалась оживить свою общественную деятельность и более активно влиять духовно-идеологическими средствами на народное сознание, стремилась строже подчинить церковным правилам светское общество, возвысить роль церковности в его жизни.
Активизируется и духовная цензура, которая строго рассматривала не только церковные издания, но и вмешивалась в область литературы светской, вместе с тем влияя на формирование фондов светских библиотек.
Установление контроля Духовного ведомства не только за церковными, но и за светскими библиотеками существенно отразилось на развитии библиотечного дела в России во второй половине XIX века.
После отмены в 1861 году крепостного права и начала проведения правительством реформ в России начинают стремительно развиваться капиталистические отношения, которые требовали большого количества высоко образованных кадров. Так, во второй половине XIX возникает ряд новых учебных заведений. Вместе с этим возникает потребность в разширении библиотечной сети. Создаются и открываются библиотеки для малообеспеченных слоев населения -народные бесплатные библиотеки, библиотеки при воскресных школах и при различных общественных организациях.
Наряду с появлением новых типов библиотек, которое стало необходимым условием дальнейшего развития общества, принимая во внимание глубокие изменения в политической и культурной жизни страны, началось количественное уменьшение библиотечных фондов из-за жестких цензурных рамок, которые устанавливало духовное ведомство.
Вопрос влияния Духовного ведомства на развитие библиотечного дела в России во второй половине XIX века до сегодняшнего дня оставался в тени. Имеющиеся отдельные исследования по ряду причин относятся в основном к концу XIX -началу XX веков и затрагивают в большей степени литературные, а не библиоетчные проблемы.
Исследователи цензуры и библиотечного дела России второй половины XIX века обычно рассматривали некоторые факты отельно взятых библиотек, что не позволяет расскрыть всю картину взаимоотношения между двумя социальными институтами.
Повысившийся интерес к более объективной оценке прошлого, а также стремление к более глубокому осмыслению истории, ставят новые конкретные научные задачи.
Воссоздание полной объективной картины состояния библиотечного дела, анализ всех спектров влияния Духовного ведомства на библиотечную политику в целом, является важным аспектом по переосмыслению многих вопросов истории и развития библиотечного дела. Этим и объясняется, в первую очередь, актуальность данного диссертационного исследования.
Историографический обзор - при работе над данным исследованием основной массив документов был извлечен из архива Святейшего Синода и архива канцелярии обер-прокурора ^Синода, которые хранятся в Российском Государственном Историческом Архиве. В них находятся основные факты, создающие основу истории духовной цензуры. При тщательном рассмотрении и обработке документов архива оказалось возможным определить характерные черты взаимоотношения духовной цензуры и существовавших в то время других ответвлений цензурного надзора.
Основными материалами, которые относились к деятельности Московских городских библиотек, являются отчеты о деятельности библиотек. Они сохранились в Московском областном архиве. Интересны архивы Московской городской Думы и материалы Секретной канцелярии Московского генерал-губернатора.
Наибольший интерес представляет отчет о деятельности библиотеки первого Московского общества трезвости. Он содержит в себе серьезный анализ работы библиотеки. Полные статистические данные о библиотеках Московской городской управы имеются в отчетах этих заведений, которые печатались в журнале "Известия
Московской городской Думы" и в юбилейных очерках, вышедших к 25 летию библиотек имени И.С.Тургенева и А.Н.Островского. Значительно менее полный материал имеется в отчетах о деятельности библиотек Московского общества распространения полезных книг. О Хамовнической библиотеке сохранились лишь отдельные документы.
В дополнение к отчетам, в архивах Московской городской Думы и Секретной канцелярии Московского генерал-губернатора сохранились ценные документы, на основании которых можно судить о правовом положении библиотек. Это постановления Московской городской Думы, официальная переписка, списки изъятых из библиотек книг.
Помимо официальных отчетов и архивных документов о библиотеках, нами использовались статьи о библиотеках Москвы, которые помещались в журналах и газетах второй половины XIX века. Эти дополнительные источники дают возможность более точного изучения отдельных сторон деятельности библиотек того периода и в отдельных случаях подтверждают выводы, к которым мы пришли на базе изучения основного материала.
К числу первоисточников использованных в работе, мы относим появившиеся в 1860-70-х годах официальные издания на интересующую нас тему: «Сборник постановлений и распоряжений по цензуре». (Спб, 1862 г.), «Исторические сведения по цензуре в России» (Спб, 1862 г.), «Материалы, собранные особой комиссией, высочайше утвержденной 2 ноября 1869 года для пересмотра действующих постановлений по цензуре и печати» (Спб., 1870 г.), «Сборник законоположений и распоряжений по духовной цензуре» (Спб., 1870 г.).
Назначенные первоначально для небольшого круга лиц, эти издания, в общем, не извращали события во имя какой-либо тенденции. С точки зрения пользы для исследования, относительно этих сборников можно сделать оговорку - они составлены для практического применения и давали возможность многочисленным комитетам разбираться в новых постановлениях и указах. Но в этих изданиях заметно стремление связать хотя бы внешним образом действия правительства с предыдущими и последующими историческими фактами.
Однако, одних архивных документов недостаточно. В исследовании не будет полноты и целостности. Чтобы оживить официальную схему, необходимо соотнести ее с духом эпохи, с общим состоянием ее общественной, политической, культурной И религиозной жизни. Это становится возможным при использовании газетных и журнальных статей, записок современников и их дневников: А.А. Половцев «Дневник государственного секретаря А.А. Половцева» (М., 1966 г.), «Письма духовных и светских лиц к митрополиту Филарету» (Спб., 1900г.), Е.М. Феоктистов «За кулисами политики и литературы» (Л., 1929г.), из дневника А.И.Львова «Князья церкви» («Красный архив», 1930 г.), A.M. Скобичевский «Очерки истории русской цензуры 1700-1863 г.г.» (Спб., 1892 г.), М. Лемке «Очерки по истории русской цензуры и журналистики 19 столетия» (Спб., 1904 г.).
В работе над диссертацией использованы статьи из журналов «Исторический вестник», «День», «Русский архив», «Литературное наследство», «Христианское чтение», «Странник», «Русская старина», «Отечественные записки», «Церковный вестник», «Вера и разум», «Костромские епархиальные ведомости», «Вестник Европы».
Работы И.Г.Ямпольского, В.Г.Чернухи, Г.С.Лялиной, В.Н.Розенталя, И.Г.Цимбаевои написаны в современный период и посвящены духовной цензуре.
Об истоках и традициях библиотечного дела ведется речь в работах К.И.Абрамова, И. Бендерского, А.А. Покровского, Н.В.Тулупова, Н.А.Рубакина.
Из числа специальных исследований, посвященных истории библиотечного дела дореволюционного периода, особо выделяются работы П.Альбицкого, А.П.Белякова и А.И.Махнова, А.А.Громбаха, К.Н.Дерунова, И.Д.Езерского, М.В.Муратова, А.Мезнера. Наибольшее внимание уделено в них народным и городским библиотекам.
Хронологические рамки - охватывают время с конца 1840-х годов, в те годы, когда влияние духовных цензурных комитетов на цензурную политику государства в целом было очень велико, и до 1900 года, когда духовную цензуру олицетворял собой фактически один человек - обер-прокурор св. Синода К.П. Победоносцев.
Научная новизна - предпринятое исследование впервые освещает проблемы взаимоотношения библиотек и церкви. Впервые, на основе большого числа архивных документов рассматриваются вопросы влияния церкви на цензурную политику государства и развитие библиотечного дела в России второй половины XIX века. Изучение новых материалов о влиянии духовной цензуры на развитие библиотек позволит обогатить историю библиотечного дела России.
Практическая значимость исследования состоит в том, что содержащийся в нем конкретно-исторический материал помогает
более полно представить библиотечное дело в дореволюционной России, определить степень влияния церкви на развитие библиотечного дела.
Цель исследования:
выявить основные направления политики Синода по вопросам библиотечного дела;
проследить взаимоотношения между духовными и светскими цензурными комитетами;
рассмотреть работу духовных цензурных комитетов по влиянию на формирование и состав библиотечных фондов;
проследить изменение подхода духовным ведомством к пониманию деятельности библиотек, учитывая влияние новых социально-экономических условий;
На защиту выносятся следующие положения:
1. Изменения в социально-культурной, научной и общественной жизни России, обусловленные проведением Великих реформ 1860-х годов, послужили основой формирования новых целей и задач в работе библиотек. Теперь на первый план выступили следующие функции: борьба за духовное обновление общества, пропаганда новейших научных открытий, помощь в самообразовании и руководство в чтении среди широких слоев населения. Деятельность духовно-цензурных комитетов по созданию рекомендательных списков литературы для библиотек, шла в разрез с новыми общественными потребностями и в целом отрицательно сказывалась на развитии библиотек как светских, так и библиотек подчиненных духовному ведомству.
Во второй половине XIX века цензурные комитеты не являлись самостоятельными социальными институтами. Это проявлялось в том, что надзор за библиотеками осуществлялся не путем жестких деррективных указаний, а посредством пожеланий и рекомендаций обер-прокурора св. Синода в адрес лиц ответственных за цензурную политику в стране. Это позволяло завуалировать наиболее непопулярные действия цензурных органов в отношении библиотек.
В силу негибкости и приверженности к ортодоксальным традициям церкви, органы духовной цензуры не сумели периеорентировать подведомственную систему церковных библиотек на работу с учетом специфики условий пореформенной России.
Ведя непримеримую борьбу с прогрессивными тендециями в библиотечном деле органы духовной цензуры сами провацировали рост народных библиотек, зачастую возникавших как форма социального протеста против наиболее реакционных действий духовенства. Ужесточение контроля за народными библиотеками привело к усилению распространения революционных идей через народные библиотеки.
Аргументация того или иного положения или факта в диссертации осуществляется путем ссылок на источники. Причем в целях выражения духа времени, большей убедительности и создания наиболее приближенной модели отдавалось предпочтение цитированию, а не вольному изложению текста.
Согласованность деятельности светских и духовно-цензурных комитетов и ее отражение на комплектовании библиотечных фондов при Духовных академиях
Изобретение предварительной цензуры принадлежит папе Сиксту IV, повелевшему в 1471 году, чтобы ни одна книга не печаталась без предварительного рассмотрения и одобрения духовных лиц.
Со времени учреждения 1 января 1721 года и открытия 14 февраля 1721 года Петром I Святейшего Синода ему было вверено наблюдение за "чистотою" богословских писем, богослужебных и других церковных книг. Синод не отказывался при случае и от роли верховного судьи по светским вопросам. Это были вопросы политики и науки. Духовенством запрещались все книги склонные к натурализму.
Но расширение сферы надзора и резкое увеличение численности книг для рассмотрения начинает тяготить членов Синода. В середине XVIII века они стали хлопотать перед императором об учреждении особой конторы с "искусными и достойными цензорами". Подобие такой конторы уже существовало, при типографиях исправно трудились в своей церковно-богословской области доверенные люди Синода.
В 1756 году Синод принимает решительные действия по образованию" духовно-цензурного комитета. В своем отчете за истекший год обер-прокурор ссылается на указы прошлых лет по данному вопросу, в которых цензура вверяется Духовному ведомству. Также он жалуется, что большое количество необходимых для церкви книг не переводится из-за отсутствия цензурных комитетов. По мнению членов Синода без этого "никак нельзя обойтись, дабы не погрешить против истины божьей".
Особое внимание на духовную цензуру книг было обращено в последнее десятилетие царствования Екатерины II. Никому, кроме синодальной типографии не разрешалось переводить и издавать богослужебные книги и книги, затрагивающие вопросы веры. Книги, изданные ранее, предписывалось изъять из торговли и библиотек, особо из библиотек духовных академий и семинарий, чтобы не смущать души и умы воспитанников.
Изъятие книг сопровождалось множеством курьезов, которые доказывали, что нужно точное определение того, что именно понимать под термином "книги, касательные закона божьего, а также учения, относящиеся к вере и святости". Но для разработки такого определения нужен комитет, который будет заниматься данными вопросами. Так в 1796 году создаются духовно-цензурные комитеты.
В духовно-цензурном комитете заседало четыре человека: председатель и три члена комитета. Избирались они из монахов и белого духовенства, кандидатуры которых утверждались Синодом. Следует отметить, что Синод проявлял тщательность в подборе людей для духовно-цензурных комитетов. С этой целью он требовал у цензурных комитетов имена кандидатов на замещение свободных вакансий и тщательно проверял их.
Синод постановил, что духовно-цензурные комитеты должны были являться не только местом для обезвреживания поступающих в нее произведений, но и целой лабораторией, выпускающей в свет собственные издания, спрос на которые устанавливался высшей церковной властью. Об этой обязанности вполне красноречиво говорят указы и сопровождавшие их поручения.
Предметом деятельности духовно-цензурных комитетов являлось рассмотрение и исправление как переводов, касающихся церкви и церковного учения, так и вообще сочинений издаваемых соборным и не соборным духовенством.
Обязанность духовно-цензурных комитетов состояла в том, чтобы не просто одобрить или не одобрить рассматриваемое сочинение, а дать рецензию или строгое пересмотрение и исправление. Вменяя это положение в обязанность духовно-цензурным комитетам Синод имел ввиду, что при рассмотрении сочинений могут оказаться такие, которые требуют исправления не только в литературном отношении. В таком случае необходимо будет возвратить сочинение автору, чтобы он переписал его.
Все произведения, одобренные духовно-цензурным комитетом, как не заключающие в себе ничего противного закону Божьему, правилам государственным, благонравию и литературе, надлежало отдавать в печать с разрешения Синода и исключительно в типографиях, принадлежащих данному ведомству.
Синодом было предписано обязательное наличие духовно-цензурного комитета при духовных Академиях. Первоначальный состав и образ действий комитетов при Академиях, были определены правилами устава Духовных Академий (11). Но поскольку устав духовной цензуры не совсем подходил для учебных заведений, то в 1828 году был специально составлен проект духовной цензуры, применительно к общей системе духовно-учебного управления. Проект был утвержден 22 апреля 1828 года (12). Цензурным комитетам при учебных заведениях вменялось в обязанность рассмотрение наибольшего числа сочинений и переводов учебного характера.
6 апреля 1865 года издается указ о цензуре и печати, который юридически и фактически будет определять положение печати в течение сорока лет. По указу Главное управление по делам печати, стало центральным органом, ведавшим цензурой внутренней и иностранной и осуществлявшим надзор за типографиями, литографиями, библиотеками и книжной торговлей. Главное управление подчинялось Министерству внутренних дел.
23 августа 1865 года в инструкции столичным цензурным комитетам министр внутренних дел наметил основы деятельность цензурных учреждений после реформы. Цензорам следовало усилить надзор за печатными изданиями. Они должны были строго следить за направлением газет и журналов.
Положение печати в стране определялось в основном, не содержанием действующего закона, а той внутриполитической обстановкой, которая способствовала принятию данного закона. В политике по отношению к печати и литературе, правительство использовало различные средства. Для установления контроля над общественным мнением, чаще всего применялись наиболее эффективные репрессивные меры на основе действующего законодательства. Но все же, цензурное ведомство старалось избегать судебных преследований печати и отдавало предпочтение административным взысканиям.
Духовно-цензурные комитеты и работа семинарских библиотек
«К благоденствию любезного отечества нашего процветает Православная Церковь в благословенной державе Великих Государей Российских» (33) — вот основной тон тех утверждений, которые щедро распространялись руководителями церковной жизни во второй половине XIX века. Всякая попытка беспристрастного освещения фактического положения церковных дел сразу попадала в категорию «вредных для общественного мнения по отношению к духовенству»(34). В самом честном научном исследовании историка хранители веры без особого труда отыскивали «излишний критицизм». С этим следовало бороться.
Отметим два интересных факта из истории. Они не относятся вплотную к рассматриваемому нами периоду, но помогут более ясно увидеть, как все зарождалось.
Под годом 1834 Никитенко занес в свой дневник, следующий на наш взгляд «анекдот». «От Сидонского услышал анекдот, как Филарет жаловался Бенкендорфу на один стих Пушкина в Онегине, там, где он, описывая Москву, говорит: «и стая галок на крестах».
Здесь Филарет нашел оскорбление святыни. Цензор, которого призвали к ответу по этому поводу, сказал, что «галки, сколько ему известно, действительно садятся на кресты московских церквей, но что, по его мнению, виноват здесь больше всего московский полицмейстер, допускающий это, а не поэт и цензор. Бенкендорф отвечал учтиво Филарету, что это дело не стоит того, чтобы в него вмешивалась такая почтенная духовная особа».
Этот инцидент, даже в случае каких-либо изменений со стороны автора и рассказчиков, нет оснований игнорировать. Даже более, его можно назвать символическим. Именно тогда официальными усилиями стало «декорироваться здание «процветающей церкви». Наступила эпоха преследования в печати всего того, что «оскорбляло» церковную жизнь и ее устои. При этом вводились в дело критерии, рассчитанные на определенный случай, и, понятно, их придирчивую оценку с трудом могла выдержать что-либо живое.
В другом случае вспоминается отношение духовной цензуры к письмам Гоголя «о нашей церкви и духовенстве»: Нам вообще не понятно как переписка с друзьями может вызвать нападки и сетования со стороны цензуры, и как духовная цензура могла заподозрить их в неблагонамеренности.
Письма силились ответить, главным образом, на вопросы касающиеся «мертвенности нашей церкви «чтобы защищать такое дело, нужно самому прежде узнать его. А мы вообще плохо знаем нашу церковь. Духовенство наше не бездействует. Я точно знаю, что в глубине монастырей и в тишине келий готовятся неопровержимые сочинения в защиту церкви нашей. Но и дела свои они знают лучше, чем мы: они не торопятся, и, знал, чего требует какой предмет, совершают свой труд в глубоком спокойствии!!! Затем Гоголь продолжает: «этого недостаточно для полного убеждения западных католиков. Церковь должна святиться в нас, а не в словах наших. В Европе говорят, что наша церковь труп. Мы трупы, а не церковь наша, и по нас они назвали и церковь нашу трупом».
Когда после смерти Гоголя встал вопрос о печати этих писем, то духовная цензура их не пропустила. Напечатаны они были позже.
Замалчивание в печати действительного положения церковных дел простиралось до того, что, как справедливо замечает протоирей И.Базаров «о том, что делается внутри России, ведается только в тайной полиции. Я помню, когда я привез с собою в Россию выписку из книги барона Гакстраузена о России касательно наших раскольнических сект, то тесть мой, протоирей Кочетов, бывший профессором церковной истории в петербургской академии, обрадовался этому как кладу. Так у нас секретничали на счет этого, что Липранди знал больше о русском расколе, чем профессор церковной истории в высшем духовном заведении» (35).
Не могли, конечно, пройти сквозь «игольное ушко» и статьи с некоторыми притязаниями - вскрытие рубища под мишурой. Рассмотрев, например, статью «Препровождение светлого Христова Воскресения в образцовой удельной усадьбе», цензор петербургского комитета архимандрит Климент выступает с таким поучением: «Вместо главного виновника праздника - Иисуса Христа выставлен на вид священник, ходящий по приходу с крестом и св. иконами. Он кушает сдобный пирог и жирного поросенка в сметане, пьет вишневку и смородиновку, заслушивается приветливого хозяина так, что забывает идти к другим крестьянам, и после всего, вопреки постановлению православной церкви, дает благославление работать на пасхальной неделе. Такое препровождение св. Христова Воскресения не только не назидательно, но даже смешно и соблазнительно, и поэтому не должно быть одобрено к напечатангао» (36).
В этом течении мыслей архимандрита отражается вся логика цензуры при столкновении ее с реализмом отпечаталось основное ее убеждение, что выгоднее потворствовать осквернению жизни, чем страниц книги или журнала.
Опасение, что как бы при простой передаче самых мелких фактов церковной жизни не прошло что-либо неблагонамеренное и неудобное для разглашения заставляло церковную власть подвергать, особенно стеснительным условиям хроники и заметки в губернских ведомостях. Правда, общий характер времени объяснял многое. Тогда даже критика поведения извозчиков (указание на их «неумолимость») трактовалась, как самовольная «литературная расправа с предметом общественного устройства (37).
Для помещения заметки о куполе Исаакиевского собора необходимо было получить разрешение строительного комитета. Для проверки точности архиерейская речь должна была пройти рассмотрение казачьего атамана.
Министр иностранных дел мог задержать статью, где говорилось о признаках новой жизни в недрах православия на Востоке, о проявлениях многообещающей взаимности между церквями - по политическим мотивам.
Прямым абсурдом веет от той практики согласно которой, например, заметка Иркутских ведомостей о переходе местной семинарии в новое помещение должна была быть сначала отослана в Петербург лишь для того, чтобы здесь синодальная канцелярия поставила свой разрешительный штемпель.
Работа светских библиотек и духовно-цензурные комитеты
Реформы 60-х годов обусловили развитие промышленного производства после отмены крепостного права, гуманизацию общества и духовный подъем, способствовали расцвету благотворительности. Российские предприниматели способствовали прогрессу просвещения. Огромная роль принадлежит меценатам и в развитии библиотечного дела в России. Широко распространена была передача частными лицами в дар различным учреждениям своих уникальных книжных собраний. Во второй половине XIX века и начале XX коллекции знаменитых московских библиотек Румянцевского и Исторического музеев пополнились ценнейшими собраниями известного книгоиздателя К.Т. Солдатенкова, выдающихся историков Р.С. Тихонравова и И.Е. Забелина и т.д. Эти собрания стали впоследствии настоящим украшением «золотого фонда» редких книг.
Огромный вклад был внесен меценатами в открытие народных библиотек. Библиотеки эти были бесплатные. По свидетельству видного земского деятеля А.Громбаха из 144 сельских библиотек, открытых к концу XIX века в разных уездах губернии 64 были открыты земствами, а остальные 80 - частными лицами. Особо следует отметить, что открытые земствами народные библиотеки не могли удовлетворить возрастающей потребности населения в самообразовании. Очень часто земские библиотеки создавались путем подражания городским образцам без учета состава читателей. Многие из них не имели специально оборудованных помещений или быстро приходили в упадок из-за слабой материальной базы. Это способствовало активизации частной инициативы.
В 1860-е годы светская цензура, т.е. надзор за печатными произведениями и библиотеками перешел от Министерства народного просвещения к Министерству внутренних дел. Основным законом для библиотек и типографий являлись две статьи «Устава о цензуре и печати» от 6 апреля 1865 года, а именно: ст. 158. желающие завести типографию, литографию, металлографию или другие подобные заведения для тиснения букв и изображений, должны получить на это дозволение: в городе Санкт-Петербурге - от местного градоначальника, в городе Москве - от местного генерал-губернатора, в прочих городах - от генерал-губернаторов. ст. 175. Заводить книжные магазины, лавки, кабинеты для чтения и библиотеки предоставляется частным лицам, равно как и акционерным компаниям или товариществам, тем же порядком, который определен для открытия типографий, литографий и тому подобных заведений. Никаких ограничений никаких обязательств эти статьи закона на губернаторов не возлагали. Каждому губернатору было предоставлено полное право, дозволять или не дозволять по своему усмотрению кабинет для чтения или библиотеку, об открытии которых ему подавались прошения. Губернатор мог отклонить прошение без всяких на то причин. Не связан он был и сроками в рассмотрении ходатайства. Губернатор мог затянуть дело на месяцы или годы и таким путем, не отклоняя просьбы, охладить желание инициатора открывать библиотеку. 12 июля 1867 года был издан закон, который обязывал директоров гимназий и штатных смотрителей уездных училищ состоять непременными членами комитетов, управляющих городскими и общественными библиотеками. Это требование ставило огромное препятствие на пути создания сельских библиотек, потому что в селах не было гимназий и уездных училищ. Кто же станет выполнять функции непременных членов и наблюдающих за библиотекой? В 1870 году было принято решение об объединение светских и духовных цензурных комитетов, что на первых порах несколько ослабило позиции последних. Но, уже с 1871 года Синод начинает вполне оффициально контралировать деятельность библиотек. В составе попечительных комитетов библиотек было предписано обязательное присутствие ректора духовной семинарии. Эту меру можно также назвать направленной против расширения сети публичных библиотек в тех местностях, где не было духовных семинарий. Начав контролировать библиотечное дело, Синод получает прекрасную возможность усилить и без того жесткие рамки духовной цензуры. В1884 году по настоянию обер-прокурора святейшего Синода К.П. Победоносцева, министр внутренних дел Д.А. Толстой, в качестве примечания к ст. 175 цензурного устава добивается установления следующих правил: Желающие открыть библиотеку или кабинет для чтения при заявлении надлежащей власти или своего по сему предмету ходатайства, обязаны указать, кто именно будет считаться в заведении ответственным лицом. По открытии библиотеки или кабинета для чтения замена одного ответственного лица другим не может последовать также не иначе как с разрешения власти, выдавшей разрешение на открытие. Начальствующие лица коим предоставлена власть разрешать открытие библиотек и читален, в случае возникающего у них сомнения в политической благонадежности уполномоченных на управление сиими заведениями лиц и вообще всех служащих при оных, обязаны собственной властью устранять этих лиц из библиотек и кабинетов. Министру внутренних дел предоставляется право: а) указывать местным начальствам те произведения печати, которые не должны быть допускаемы к обращению в публичных библиотеках и общественных читальнях; б) закрывать всякого рода публичные библиотеки и общественные читальни в случае признанной в том необходимости (75).
Библиотеки при воскресных школах
При открытии библиотеки духовно-нравственная литература насчитывала 617 томов, что составляло 34% от всего фонда и была самым крупным разделом. В 1899 году данный раздел вырос до 770 книг, что уже составляло только 26,7% от всего книжного фонда. К 1900 году в духовно-нравственном отделе насчитывалось 779 книг, что свидетельствовало о том, что за год отдел вырос всего на 9 книг. Теперь это количество равнялось 23,7%.
Отдел беллетристики в 1898 году насчитывал 611 книг и составлял 32% от всего книжного фонда. К 1899 году он вырос до 1017 томов, что уже составило 35,3% от всего фонда. В 1900 году -1094 тома и 34,2%. Третье место занимал естественнонаучный отдел литературы. В 1898 году - 124 тома и 6,8% от общего количества. В 1899 году - 236 томов, 8,2%. К 1900 году отдел вырос до 325 томов, что составило 10,1% от общего числа книг. Следующее место занимал отдел исторических книг. В 1898 году - 122 тома, что составляло 6,7%. В 1899 году - 180 книг и 6,2%. К 1900 году число книг выросло до 199, что составило 6,2%. Самое последнее, 10 место, занимали детские журналы. В 1898 году их было 11, что составляло 0,6%. В 1899 году их количество выросло до 28, что составило 0,9%. К 1900 году - 55 журналов, что составило 1,7% (116). Основное место, к 1899 году, в фонде библиотеки занимала беллетристика. Но следует отметить, что в Хамовнической библиотеке, по сравнению с другими не церковными библиотеками, было очень много религиозной литературы. Однако, процентная доля духовно-нравственных книг, после 1898 года, стала ниже, чем процентная доля беллетристики. Опыт Хамовнической библиотеки показал, что для открытия библиотеки для народа нужны незначительные средства, работа которой строиться на добровольной общественной помощи. Но главное она еще раз доказала как необходимы такие библиотеки. Учитывая эти факты Городская Дума приняла Хамовническую библиотеку в ведение города, которая стала называться 1 Городская народная библиотека. Иная судьба была у библиотеки Первого Московского общества Трезвости. Всего через год после своего открытия она прекратила свое существование. Правда, вскоре она возобновила свою работу. Но новый коллектив собрал совершенно другой фонд, 73% которого состоял из литературы богословского содержания, читатель был предоставлен сам себе и библиотека перестала пользоваться популярностью. В чем же причина закрытия библиотеки, которая была создана для учащихся в воскресных и церковно-приходских школах? Церковно-приходские и воскресные школы организовывались по инициативе и под патронажем церкви. Целью этих школ было не только образование населения, но и нравственное воспитание учеников, воспитание любви и уважения к Православной церкви. Церковь также ставила своей задачей повышение роли церковности в жизни общества.
Задача же библиотеки была несколько иной. Библиотекари старались повысить престиж образования и довести с этой целью все передовые книги и периодические издания до читателей. Но почти вся литература того времени, особенно научно-популярная, подрывала основы, на которых базировалась христанская религия.
Не нравился Духовному ведомству и тот факт, что литература подобного рода присутствовала в библиотеке при школах, которые патронировало духовенство. Используя свою огромную власть, оно закрывало неугодные ему заведения.
Как правило, духовенство предпочитало действовать руками светских чиновников, само оставаясь в тени, чтобы не вызвать общественного резонанса о вмешательстве в дела светских учреждений. Тоже произошло и с библиотекой организованной преподавателями воскресных школ для своих воспитанников, при Московском обществе трезвости. Председатель общества г. А.М.Коровин, не желая портить отношения с московским духовенством, заявил, что "не может работать среди всей этой смуты" и потребовал прекращение работы библиотеки под крышей общества (117).
Таким образом, цель была достигнута - библиотека закрыта, но тот факт, что фактически закрыта она светским лицом, не давал возможности общественности выступить против неготивного вмешательства духовенства в процесс просвещения народа, через закрытие такого важного для образования учреждения как библиотека.
Пореформенная Россия складывалась чрезвычайно болезненно. С 1870-х годов резко активизировалась деятельность революционного подполья. Правительство ответило репрессиями. Широко применяется административная высылка неугодных властям общественных элементов. 26 августа 1879 года исполнительный комитет «Народной воли» принимает решение о казни Александра II. Начинается охота революционеров за императором.
Впервые (если не считать 14 декабря 1825 года) страна была поставлена перед небывалым в ее истории фактом - организованной вооруженной борьбой против власти. Это потрясло всю Россию. Настроение смятения и растерянности царившие в обществе, хорошо передает Л.Н.Толстой, писавший в те дни: «Дай бог, чтобы я ошибался, но мне кажется, что все вопросы восточные и все славяне и Константинополи пустяки в сравнении с этим» (118).
В российском обществе усиливаются голоса тех, зачастую благонамеренных людей, кто протестует против традиционных, бюрократических методов управления страной, полицейского произвола, коррупции в сфере высшей и местной власти. Образованное общество в лице земств и некоторых дворянских собраний, все настойчивее ставят перед правительством вопросы о последовательном продолжении реформ.
