Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Некоторые теоретические вопросы взаимодействия материального и процессуального в цивилистическом процессе 26
1. Задачи процессуальной науки и вопросы систематизации исследований применительно к проблематике взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе 26
2. Вопросы системного влияния материального права на цивилистический процесс. О «частных вкраплениях» материального права в процессуальную ткань 38
3. О влиянии судебного акта на спорные (установленные) и побочные материальные правоотношения 54
4. Прямой и опосредованный материально-правовой эффект судебного акта. Вопросы влияния судебного акта на элементы материального правоотношения 60
5.О конфликтах материально-правовых и процессуальных институтов 75
1. Сущностные черты, причины и способы разрешения конфликтов между материально- и процессуально правовыми институтами 75
2 О конфликтах материально-правовых и процессуальных институтов на примере защиты прав анонимного автора 82
3. О мнимых конфликтах материально-правовых и процессуальных институтов на сравнительном примере гражданско-правового зачета и зачета, производимого в рамках института встречного иска в арбитражном и гражданском процессе 120
6. О материально- и процессуально-правовых особенностях исков и судебных решений по требованиям о заключении, изменении и прекращении договора 132
Глава II. О влиянии юридических фактов материального права на конкретные процессуальные институты 225
1. Процессуальное правопреемство 226
1. Критика материально-правовых оснований процессуального правопреемства 226
2. О согласованном волеизъявлении заинтересованных субъектов как о единственном основании процессуального правопреемства в цивилистическом процессе 240
3. О действии некоторых материально-правовых институтов при применении правил о согласованном волеизъявлении заинтересованных субъектов как основании процессуального правопреемства 253
4. О характере влияния института материального правопреемства на цивилистический процесс при применении правил о согласованном волеизъявлении заинтересованных субъектов как основании процессуального правопреемства 268
2. Отсрочка (рассрочка) исполнения судебного акта 270
3. Изменение способа исполнения судебного акта 292
Глава III. О влиянии судебного акта на некоторые материальные правоотношения, непосредственно не связанные с разрешением дела по существу 309
1. Об отдельных публично-правовых последствиях изменения (прекращения) установленного судом материального правоотношения 310
2. Об окончательных судебных актах, исключающих возникновение обязательства о возмещении убытков, причиненных обеспечительными мерами 352
Заключение 371
Библиографический список 388
- Задачи процессуальной науки и вопросы систематизации исследований применительно к проблематике взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе
- О материально- и процессуально-правовых особенностях исков и судебных решений по требованиям о заключении, изменении и прекращении договора
- О действии некоторых материально-правовых институтов при применении правил о согласованном волеизъявлении заинтересованных субъектов как основании процессуального правопреемства
- Об отдельных публично-правовых последствиях изменения (прекращения) установленного судом материального правоотношения
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Обособление цивилистического процесса от материального права имеет свою давнюю историю. Публично-правовая природа права на судебную защиту, властный характер процессуальных отношений, выделение права на иск в материальном и процессуальном смыслах – с этих основополагающих категорий и проблем началось отделение гражданского процесса от гражданского права во второй половине XIX века. Постепенно идея отраслевой самостоятельности стала доминирующей, а правовая наука обогатилась целым рядом сугубо процессуально-правовых исследований, появились чисто процессуальные правовые категории и институты. Российская правовая наука, восприняв базовые идеи германской правовой школы в вопросах обособления процессуальных и материально-правовых отраслей, как в дореволюционный, так и в советский период последовательно рассматривала гражданский процесс как самостоятельное правовое явление. И такой базовый подход позволял довольно успешно регламентировать на уровне позитивного законодательства разные по своей природе правовые отношения. При этом проникновение материальных норм в процессуальное законодательство и, наоборот, процессуальных в материальное было явлением относительно точечным. С известной долей условности можно утверждать, что еще несколько десятилетий назад такие случаи в советском и российском законодательстве были буквально наперечет.
Однако кардинальное обновление российского законодательства, которое началось в начале 90-х гг. прошлого века, не могло не сказаться на отраслевом «изоляционизме». Совершенно отчетливо наметилась тенденция на все большее сближение институтов материального и процессуального права. Законодательное закрепление новых способов судебной защиты, активное проникновение материально-правового инструментария в арбитражный и гражданский процесс, появление чисто процессуальных конструкций в нормативных актах материального права, расширение сферы судебной дискреции – все это привело к возникновению целого комплекса правоприменительных проблем.
Начавшаяся несколько лет назад в России реформа гражданского законодательства изначально проводилась вне какой-либо системной связи с выработанными доктринальными положениями цивилистиче-ского процесса, а потому не только обострила имевшиеся проблемы, но и в ряде случаев вызвала очевидную отраслевую рассогласованность. При этом имевшее место одновременное довольно хаотичное изменение процессуальных законов в отсутствие единой концептуальной основы привело к «девальвации» основных источников цивилистического процесса – Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и Граж-
4 данского процессуального кодекса Российской Федерации. Предпринимаемые законодателем попытки обеспечить единообразие в правоприменительной деятельности (в частности, путем образования единого Верховного Суда Российской Федерации) сами по себе не способны разрешить те глубинные противоречия, которые будут существовать независимо от наличия либо отсутствия какой-то единой высшей судебной инстанции. Необходима комплексная ревизия всего массива правовых норм, которые в той или иной мере являются проявлением межотраслевого взаимодействия. Причем такая ревизия не должна ограничиваться лишь устранением явных противоречий – необходим более глубинный, сущностный анализ. В этих условиях особую роль приобретают такие научные исследования, которые бы не только фиксировали очевидные законодательные огрехи, но и создавали почву для выработки неких базовых механизмов, некоего универсального инструментария, который бы следовало использовать законодателю для синхронизации и взаимосогласования процессуальных и материально-правовых институтов.
В советской и российской правовой науке исследования, которые бы были посвящены проблематике взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе, по большей части велись в плоскости отдельных правоприменительных проблем. Комплексных исследований, которые бы охватывали не только частные вопросы соприкосновения материальной и процессуальной материи, но и вопросы более общие (например, о характере влияния материального права на цивилистический процесс, о влиянии судебного акта на материальные правоотношения, о материально-правовом эффекте судебного акта, о конфликтах материально-правовых и процессуальных институтов) в последнее время в отечественной правовой науке не проводилось.
Все это обусловливает актуальность настоящей работы.
Степень научной разработанности проблемы.
В отечественной правовой науке отдельным вопросам взаимовлияния принимаемых в гражданском и арбитражном процессе судебных актов и юридических фактов материального права был посвящен целый ряд работ. В советский период фундаментальные исследования в области преобразовательных исков и преобразовательных судебных решений были проведены М. А. Гурвичем. Особого упоминания заслуживает Р. Е. Гука-сян, который рассмотрел целый комплекс межотраслевых проблем через призму охраняемых законом интересов. О. А. Красавчиков в своих исследованиях юридических фактов в гражданском праве отдельно затронул вопросы, связанные с ролью судебных актов в движении гражданских правоотношений. К. С. Юдельсон исследовал вопросы, связанные с соотношением гражданских и процессуальных норм. В. Н. Протасов в рамках разработанной им общеправовой процессуальной теории обратился к механизму связи процесса с материально-правовой сферой. Некоторые исследователи фокусировали свое внимание на строго определенных способах защиты и возникающих в связи с этим процессуальных проблемах –
5 например, В. М. Гордон, А. С. Ратнер, Р. Гланц, Э. М. Мурадьян специальные исследования посвятили превентивным искам (искам о воспрещении). Отдельные аспекты проблематики соприкосновения материальной и процессуальной материи в контексте исковой защиты субъективных прав и охраняемых законом интересов изучались А. Т. Боннером, А. А. Добровольским, Н. Б. Зейдером, С. А. Ивановой, Е. А. Крашенинниковым, Ж. Н. Машутиной, Г. Л. Осокиной, Н. А. Чечиной, Д. М. Чечотом и некоторыми другими авторами.
Среди исследований последних двух десятилетий необходимо выделить работу Л. А. Грось, посвященную научно-практическим проблемам влияния норм материального права на гражданское процессуальное право. Комплексное исследование юридических фактов в цивилистиче-ском процессе, проведенное В. В. Ярковым, затронуло целый блок межотраслевых проблем. А. П. Вершинин исследовал межотраслевую проблематику сквозь призму способа защиты субъективных прав. И. А. При-ходько, рассматривая вопросы доступности правосудия в гражданском и арбитражном процессе, применительно к ряду процессуальных институтов обратился к базовым цивилистическим конструкциям. Л. А. Терехова в работе, посвященной системе пересмотра судебных актов в механизме судебной защиты, выделила внеинстанционные способы преодоления законной силы судебного акта, которые основаны на динамике юридических фактов материального права. А. В. Юдин предложил конструкцию так называемого «условного» ответчика – субъекта, заведомо не нарушившего материальные права истца, однако привлекаемого к участию в деле в качестве ответной стороны по основаниям, связанным с установлением социально или общественно значимых обстоятельств дела, либо исключительно для реабилитации правонарушения, совершенного истцом. С. К. Загайнова, исследуя теоретические и прикладные проблемы судебных актов в гражданском и арбитражном процессе, рассмотрела специфические черты судебных актов, в том числе как юридических фактов материального права. С. Ф. Афанасьев теоретически обосновал – по аналогии с известным гражданско-правовым институтом – допустимость существования в гражданском процессе конклюдентных процессуальных действий. М. А. Рожкова посвятила свои исследования судебному акту как юридическому факту, вопросам движения обязательственного правоотношения, а также провела межотраслевое исследование теорий юридических фактов гражданского и процессуального права в сопоставительном аспекте. М. З. Шварц обратился к осмыслению правовой природы исков о признании права, в частности исков о признании права на самовольную застройку. Д. Б. Володарский исследовал вопросы, связанные с воздействием судебного акта на осуществленное через суд материально-правовое притязание, и реализацией механизма защиты должника от неосновательного действия судебного акта. Н. Е. Молодкин проанализировал функции судебных актов в правовом регулировании. Межотраслевые связи гражданского права с отраслями гражданского процессуального и арбитражного процессуального права стали предметом исследования
6 М. Ю. Челышева. Отдельные вопросы, связанные с конкретными проблемами соединения материальной и процессуальной ткани, исследовались и рядом других авторов.
Вместе с тем очевидно, что область задач, возникших перед юридической наукой в последние десятилетия применительно к проблематике взаимодействия и взаимовлияния юридических фактов материального права и принимаемых в гражданском и арбитражном процессе судебных актов, чрезвычайно широка. И здесь, конечно же, крайне важны исследования не только конкретных «точек соприкосновения» материальной и процессуальной материи, но и общетеоретические разработки, важна выработка неких универсальных механизмов.
С этих позиций формулируются цель и задачи диссертационного исследования.
Целью настоящего диссертационного исследования является разработка основ современной теории взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права.
Достижению указанной цели способствовало формулирование и разрешение следующих задач:
– исследовать вопросы системного влияния материального права на цивилистический процесс; провести отграничение такого системного влияния от «частных вкраплений» материального права в процессуальную ткань;
– проанализировать влияние судебного акта на спорные (установленные) и побочные материальные правоотношения;
– изучить явление прямого и опосредованного материально-правового эффекта судебного акта;
– выявить сущностные основы и причины конфликтов материально-правовых и процессуальных институтов; разграничить конфликты мнимые и действительные; предложить способы разрешения конфликтов между материально- и процессуально-правовыми институтами;
– исследовать вопросы, связанные с материально- и процессуально-правовыми особенностями исков и судебных решений по требованиям о заключении, изменении и прекращении договора;
– рассмотреть проблематику влияния юридических фактов материального права на конкретные процессуальные институты;
– проанализировать вопросы влияния судебного акта на материальные правоотношения, непосредственно не связанные с разрешением дела по существу.
Объектом исследования выступают отношения, возникающие при применении материально- и процессуально-правовых норм, обеспечивающих межотраслевое взаимодействие.
Предмет исследования составляют конкретные материально- и процессуально-правовые конструкции, их нормативное закрепление в действующем законодательстве и применение в практике судов общей юрисдикции и арбитражных судов.
Методологическую основу образуют общие принципы научного познания, подходы и методы, традиционно относящиеся к методологическому аппарату юридической науки и получившие широкое распространение в процессуально-правовых исследованиях. В их числе принципы диалектики, в частности, развития предмета исследования, его логической определенности, исторической конкретности и диалектической связи между логическим и историческим способами познания, системности и всесторонности исследования; системный, сравнительно-правовой и сравнительно-исторический подходы; методы анализа и синтеза, формально-юридического анализа и юридического конструирования.
По общей характеристике методологической основы диссертация является процессуально-правовым исследованием, соответствующим предметной области гражданского и арбитражного процесса.
Нормативной базой исследования стали международно-правовые нормы, нормы российского гражданского, административного, гражданского процессуального, арбитражного процессуального законодательства, законодательства об исполнительном производстве и о третейском разбирательстве.
Эмпирическую базу исследования составили международно-правовые соглашения, российские и зарубежные законодательные акты, акты Союза ССР, материальное и процессуальное законодательство дореволюционного периода, проекты законодательных актов, материалы судебной и судебно-арбитражной практики.
Теоретической основой исследования стали разработки дореволюционного, советского и современного периода по общей теории права, теории гражданского права, теории гражданского и арбитражного процесса. В работе также использованы труды зарубежных ученых-правоведов.
Теоретическую основу настоящего исследования составили достижения отечественной юридической науки, нашедшие выражение в трудах, в частности, таких ученых, как Т. Е. Абова, С. С. Алексеев, М. М. Агарков, М. И. Брагинский, Е. В. Васьковский, В. В. Витрянский, Б. М. Гонгало, В. М. Гордон, В. П. Грибанов, Л. А. Грось, Р. Е. Гукасян, М. А. Гурвич, Н. Г. Елисеев, Н. Б. Зейдер, О. С. Иоффе, А. Г. Карапетов, Н. И. Клейн, А. Ф. Клейнман, Е. А. Крашенинников, К. Малышев, В. А. Мусин, И. Б. Новицкий, А. Нолькен, Е. И. Носырева, К. П. Победоносцев, И. А. Приходько, В. Н. Протасов, И. В. Решетникова, Т. В. Сахнова, Е. А. Суханов, М. К. Треушников, Н. А. Чечина, Д. М. Чечот, М. С. Шака-рян, Г. Ф. Шершеневич, В. М. Шерстюк, И. Е. Энгельман, В. В. Ярков и др.
Научная новизна исследования заключается в том, что в нем впервые в доктрине цивилистического процесса осуществлена разработка основ современной теории взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права. Научная новизна диссертационного исследования нашла отражение в следующих основных положениях, выносимых на защиту:
1. Обосновывается, что предлагаемые в процессуальных исследо
ваниях модели должны не только органично взаимодействовать с уже су
ществующими процессуальными институтами, но и учитывать возмож
ное воздействие на спорное или установленное материальное правоотно
шение. Для того чтобы выстраивание таких моделей было эффективным,
необходимо принимать во внимание существо и характер влияния, оказы
ваемого материальным правом на цивилистический процесс. С этих пози
ций в диссертации выделяются два направления – системное и так назы
ваемые «частные вкрапления» материального права в процессуальную
ткань.
Системное влияние характеризуется тем, что именно оно задает определенный вектор, пронизывает базовые начала и основные институты цивилистического процесса (виды производств, предмет и основание иска, предмет доказывания, относимость доказательств и др.). Наряду с проявлениями системного влияния обнаруживаются и так называемые «частные вкрапления» (институт судебных расходов, институт изменения способа исполнения судебного акта, институт поворота исполнения и др.). «Частные вкрапления» представляют собой лишь некий отголосок уже существующих в материальном праве конструкций. Такие конструкции вполне жизнеспособны и без их ретрансляции в процессуальные нормы, их существование никак не влияет на необходимость создания корреспондирующих процессуально-правовых моделей. Однако по определенным причинам (процессуальная экономия, оптимизация используемых процессуальных механизмов, ускорение судопроизводства и др.) законодатель считает необходимым выстроить определенные «мостки» между материальным и процессуальным законодательством.
2. Применительно к процессу влияния судебных актов на матери
ально-правовые отношения автором предлагается в качестве общего пра
вила исходить из недопустимости таких вкраплений в процессуальную
материю, которые бы так или иначе изменяли действие институтов мате
риального права. Обоснованием данного правила является идея о том, что
сторона спорного материального правоотношения не должна получать
преимуществ только лишь потому, что она сама или в ее интересах обра
тились к судебной защите (равным образом сторона спорного материаль
ного правоотношения не должна претерпевать ущемления материальных
прав исключительно лишь по причине того, что другая сторона обрати
лась к судебной защите).
Исключения из этого общего правила вызываются:
а) особыми судебными процедурами, смысл и назначение которых
как раз и состоит во вторжении в материально-правовую сферу (преобра
зовательные иски, банкротные процедуры, разрешение вопросов, связан
ных с дееспособностью физических лиц, и т.п.);
б) необходимостью застабилизировать спорное или установленное
материальное правоотношение (обеспечительные запреты);
в) настоятельной потребностью в особой правовой регламентации
соединения материально- и процессуально-правовой ткани. Здесь речь
9 идет о случаях, когда возникновение, изменение или прекращение спорного (установленного) материального правоотношения содержательно связано с уже возникшим либо разрешенным судебным спором. При этом динамическое развитие такого материального правоотношения может происходить как в рамках материально-правовой сферы, так и посредством обращения к существующим процессуальным институтам. Именно в последнем случае возникает необходимость в особом правовом регулировании – регулировании, которое обеспечит органичное «вплетение» материально-правового института в уже известные процессуальные конструкции. Однако подобная корректировка должна иметь объективную границу, которая определяется связующими нитями согласования с природой соответствующего процессуально-правового института.
3. В диссертации предлагается выделять помимо спорных (уста
новленных) материальных правоотношений также и побочные, под кото
рыми понимаются самостоятельные материальные правоотношения, воз
никновение и динамика которых связаны исключительно с принимае
мыми судом актами или совершаемыми им процессуальными действи
ями. К побочным правоотношениям также предложено относить матери
альные правоотношения, возникающие в ходе исполнительного произ
водства. При этом субъектный состав побочных правоотношений может
как совпадать, так и не совпадать с составом спорящих сторон.
Обосновано, что возникновение таких побочных правоотношений вызывается следующими причинами. Во-первых, они могут быть следствием реализации определенных материально-правовых конструкций, используемых при рассмотрении судебного дела и исполнении судебного акта. Во-вторых, причиной может быть ненадлежащее осуществление государственной функции по отправлению правосудия. В-третьих, побочные правоотношения могут возникать в связи с использованием определенного материально-правового способа защиты нарушенных прав и охраняемых интересов.
4. Оказываемый материально-правовой эффект судебного акта
предложено разделять на прямой и опосредованный.
Прямой правовой эффект состоит в том, что судебный акт воздействует на спорное (установленное) материальное правоотношение непосредственно – само содержание судебного акта четко и однозначно указывает либо на то, как изменится известное материальное правоотношение, либо на его прекращение, либо на возникновение нового, притом совершенно конкретного правоотношения.
Опосредованный правовой эффект явление более сложное – он может касаться как спорного (установленного) материального правоотношения, так и иных материальных правоотношений; здесь важно, что сам судебный акт не содержит прямого указания на то, в чем конкретно такой эффект проявляется. Для констатации опосредованного правового эффекта необходимы определенные логико-правовые построения.
Опосредованный правовой эффект может проявляться, в частности,
– в возникновении либо прекращении побочных материальных правоотношений;
– в констатации действительности сделки применительно к периоду с момента ее совершения до момента вступления в законную силу судебного акта, которым недействительная сделка прекращена на будущее;
– в изменении правовой квалификации исполнения, произведенного по недействительной сделке, которая на основании судебного решения была признана действительной.
Случаи, когда наряду с прямым эффектом обнаруживается опосредованный, предлагается именовать двойственным правовым эффектом судебного акта.
5. Конфликты между материально- и процессуально-правовыми
институтами предложено разделять на действительные и мнимые.
Действительные конфликты представляют собой сущностные противоречия между материально- и процессуально-правовыми институтами.
О мнимых конфликтах следует говорить тогда, когда, несмотря на похожую терминологию и внешнее сходство материально- и процессуально-правовых институтов, в действительности законодатель использует принципиально разные конструкции: само по себе оперирование таким инструментарием не порождает почву для противоречий, поскольку как в материальном праве соответствующий институт продолжает свое «правовое бытие», так и в цивилистическом процессе его «близнец» равным образом вполне успешно применяется для целей отправления правосудия.
От конфликтов следует отличать те ситуации, когда имеющаяся пробельность в одной из отраслей порождает правовую неопределенность в реализации института из другой отрасли. Само по себе отсутствие нормативно-правового регулирования отнюдь не означает принципиальное непринятие конструкции, заложенной в другой отрасли.
6. В диссертации разработаны общие подходы к разрешению кон
фликтов между материально-правовыми и процессуальными институ
тами. В частности, обосновывается, что однозначный выбор в пользу ма
териально-правового института не может быть признан универсальным
средством разрешения таких конфликтов. При разрешении вопросов о са
мой возможности и содержательной глубине корректировки процессу
ально-правового института предлагается исходить из следующего.
Во-первых, для случаев, когда предполагаемое изменение затрагивает процессуальные нормы, регламентирующие содержание базовых принципов цивилистического процесса, необходимо учитывать, что такие принципы как некая самоценность, как содержательная основа отрасли не могут в неком автоматическом режиме изменяться всякий раз, как только того потребует появление нового материально-правового института.
Во-вторых, требуется анализ того, как корректировка процессуально-правового института скажется на возможности реализации иных
11 материально-правовых институтов, в частности, не приведет ли это к таким противоречиям, в результате которых окажется дефектным иной (уже существующий) материально-правовой механизм.
В-третьих, особый подход необходим к ситуациям, когда процессуально-правовой институт органично встроен в определенную процессуальную модель – так, что удаление «рабочей шестерни» приведет к полному ее (модели) разрушению. Здесь необходимо ставить вопрос о том, насколько ценна такая модель, можно ли пожертвовать ею ради нового материально-правового института?
7. В диссертации выделяются три способа, на основе которых правовая наука могла бы решать задачи, связанные со снятием противоречий между материально- и процессуально-правовыми институтами:
-
способ, основанный на полном приоритете материально-правового института;
-
способ, основанный на полном приоритете процессуально-правового института;
-
способ, основанный на взаимосогласовании материально- и процессуально-правовых институтов.
Приоритет одного из институтов над другим должен влечь такое изменение отраслевых норм, регулирующих конкурирующий правовой институт, которое либо вообще исключит данный правовой институт из сферы правового регулирования, либо (если это принципиально возможно) устранит противоречие посредством изъятия лишь отдельных правил, определяющих содержание института.
Способ, основанный на взаимосогласовании, предполагает, что при сохранении идейной основы материально-правового института одновременно создается необходимый механизм реализации в процессуальной отрасли. Здесь допустимы корректировки как материально-, так и процессуально-правового законодательства. Однако такие изменения не должны затрагивать сути этих институтов – и тот, и другой продолжат свое правовое «бытие».
Относительно приоритета в использовании конкретных способов разрешения конфликтов в диссертации предлагается исходить из следующих правил. Первое состоит в том, что обращение к способам, основанным на приоритете одного отраслевого института над другим, допускается лишь тогда, когда взаимосогласование конфликтующих материально- и процессуально-правовых институтов принципиально невозможно. И только тогда, когда противоречия настолько глубоки, что эта задача становится неразрешимой, исследователь (а вслед за ним и законодатель) должен обратиться к «хирургическому инструментарию» и определить, какой из правовых институтов подлежит «препарированию». Здесь формулируется второе правило: при невозможности взаимосогласования конфликтующих материально- и процессуально-правовых институтов необходимо исходить из приоритета материально-правового института, за исключением случаев, когда это привело бы к противоречию с базовыми принципами цивилистического процесса либо ограничило бы
12 возможность реализации иных (помимо конфликтующего) материально-правовых институтов, либо же разрушило бы эффективно работающую процессуальную модель, ценность которой выше конфликтующего материально-правового института.
8. Для защиты прав и законных интересов анонимного автора, а
также в иных случаях, когда материальное законодательство допускает
сохранение анонимности субъекта, ищущего судебной защиты, в процес
суальное законодательство автором предлагается ввести конструкцию
анонимного (неперсонифицированного) истца.
Такая конструкция могла бы использоваться для преобразовательных исков и отрицательных исков о признании. Для исков о присуждении ограничение в использовании указанной конструкции должно исчерпываться лишь случаями предъявления таких исков, удовлетворение которых имплицитно предполагает раскрытие личности лица, ищущего судебную защиту (например, иск о публикации решения суда о допущенном нарушении с указанием действительного правообладателя). Для положительных исков о признании эффективное использование конструкции анонимного (неперсонифицированного) истца как средства правовой защиты невозможно, поскольку удовлетворение подобных исков предполагает констатацию принадлежности права строго определенному субъекту.
Анонимность истца в цивилистическом процессе не может носить абсолютного характера. Для целей исполнения обязательств, в которых неперсонифицированный истец может стать должником, предложено введение института закрытого судебного раскрытия личности.
9. В диссертации обосновывается необходимость введения в циви-
листический процесс института условных соглашений, под которыми по
нимаются соглашения, порождающие правовые последствия лишь при
вынесении строго определенного судебного акта. Реализация таких согла
шений возможна лишь в рамках конкретного судебного дела; если судом
выносится иной (нежели предусмотрели стороны) судебный акт, действие
такого условного соглашения прекращается.
Введение института условных соглашений должно быть взаимосогласовано с теми материально-правовыми конструкциями, которые придают значение волеизъявлению субъекта, не являющемуся стороной сделки, по поводу которой заключается условное соглашение.
10. Обоснована необходимость особого подхода для случаев, ко
гда судебное изменение гражданско-правового договора вызвано коррек
тировкой материально-правовых норм, регулирующих договорное пра
воотношение. Поскольку суд, констатируя изменение договорного право
отношения, связан требованием закона, ни момент вступления принятого
им решения в законную силу, ни соглашение сторон не могут изменить
момента соответствующей корректировки, определенной законодателем.
Решение суда, которым удовлетворено требование истца, будет фиксиро
вать лишь уже имевшее место ретроспективное изменение договорного
правоотношения, выступая таким образом не в качестве правообразую-
щего, но как судебный акт о признании.
13 Для случаев, когда заинтересованная сторона, не дожидаясь момента, определенного законодателем для изменения соответствующей материально-правовой нормы, превентивно обращается в суд с требованием изменить договор, предлагается специальное правовое регулирование в отношении института судебного решения: при удовлетворении такого иска суд должен указать, что изменение договорного условия будет произведено в будущем (конкретная дата здесь будет определена в соответствии с тем, как это предусмотрено нормативным актом, изменяющим правовую норму). При этом удовлетворение подобного превентивного иска не должно препятствовать заинтересованной стороне требовать изменения или отмены судебного решения в случаях, когда по каким-либо причинам изменены содержание либо срок вступления в действие нормативного акта, на основании которого было подвергнуто корректировке договорное правоотношение, либо когда этот нормативный акт отменен.
11. Для судебных решений по искам об изменении договора при
соединения в части условия о договорной подсудности в диссертации
предлагается дифференцировать момент, с которого гражданско-право
вой договор будет считаться измененным. Значение должно иметь нали
чие уже возбужденного судебного производства по иску, связанному с ма
териально-правовыми обязательствами, возникшими из договора присо
единения.
Для случаев, когда иск, связанный с материально-правовыми обязательствами, возникшими из договора присоединения, еще не предъявлен, момент, с которого гражданско-правовой договор будет считаться измененным, должен совпадать с датой вынесения судебного решения.
Если к моменту предъявления иска об изменении договора присоединения дело по иску, связанному с материально-правовыми обязательствами, возникшими из договора присоединения, уже возбуждено, момент, с которого договор будет считаться измененным, должен определяться ретроспективно: судебное решение об изменении договора должно изменять условие о договорной подсудности с момента заключения договора присоединения.
Для случаев, когда к моменту предъявления иска об изменении договора присоединения дело по иску, связанному с материально-правовыми обязательствами, возникшими из договора присоединения, уже рассмотрено, при вынесении судебного решения об удовлетворении иска об изменении договора присоединения в части условия о договорной подсудности момент, с которого договор будет считаться измененным, должен совпадать с датой вынесения судебного решения.
12. В диссертации обосновывается, что для случаев, когда дей
ствующее законодательство не квалифицирует третейские (арбитражные)
оговорки, содержащиеся в формулярах или иных стандартных формах,
как ничтожные, сторона, присоединившаяся к договору, должна иметь
правовые возможности дезавуировать навязанное условие об альтерна
тивной процедуре разрешения спора.
14 В качестве механизма, который бы обеспечил реализацию интереса стороны, присоединившейся к договору, предлагается использовать иск об изменении договора присоединения в части навязанной третейской (арбитражной) оговорки. При этом процессуально-правовые последствия предъявления такого иска и вынесения судебного решения предлагается дифференцировать в зависимости от того, какой суд (третейский или государственный) является компетентным в рассмотрении требования об изменении договора, учитывая наличие или отсутствие производства по иску, связанному с материально-правовыми обязательствами, возникшими из договора присоединения.
13. Применительно к случаям, когда наряду с материальным пра
вопреемником в качестве субъекта права сохраняется также и материаль
ный правопредшественник, в качестве основания для процессуального
правопреемства предлагается использовать волеизъявление заинтересо
ванных субъектов – тех, чьи интересы напрямую затрагиваются заменой
стороны. К таким заинтересованным субъектам следует относить истца,
ответчика, а также лицо, не являющееся стороной в спорном правоотно
шении и при этом полагающее, что по основаниям, установленным дей
ствующим законодательством, оно заняло место кредитора (должника) в
спорном правоотношении.
Истец и ответчик должны быть наделены правом заявить ходатайство о замене истца (ответчика) процессуальным правопреемником, а лицо, не являющееся стороной в спорном материальном правоотношении и при этом полагающее, что по основаниям, установленным действующим законодательством, оно заняло место кредитора (должника) в спорном правоотношении, – правом заявить ходатайство о привлечении его в дело в качестве процессуального правопреемника истца (ответчика).
Ходатайство стороны о замене истца (ответчика) процессуальным правопреемником подлежит удовлетворению при наличии согласия на такую замену другой стороны и предполагаемого материального правопреемника. Ходатайство лица, полагающего, что по основаниям, установленным действующим законодательством, оно заняло место кредитора (должника) в спорном материальном правоотношении, о привлечении его в дело в качестве процессуального правопреемника истца (ответчика) подлежит удовлетворению при наличии согласия на такую замену как истца, так и ответчика. В случае если хотя бы один из указанных субъектов возражает против замены истца (ответчика) процессуальным правопреемником, суд должен отказать в удовлетворении ходатайства о привлечении в дело процессуального правопреемника (о замене стороны процессуальным правопреемником) и рассмотреть дело по предъявленному иску.
14. Применительно к институту отсрочки (рассрочки) в исполне
нии судебного акта обосновывается, что установленное судом материаль
ное правоотношение может подвергаться изменению в части сроков ис
полнения обязательства лишь по основаниям, установленным материаль
ным законодательством.
Само конструирование механизма института отсрочки (рассрочки) в исполнении судебного акта должно учитывать базовые подходы материального законодательства к изменению материального правоотношения. В частности, кредитору необходимо компенсировать то, что он утрачивает (или может утратить) в связи с судебным переносом сроков исполнения обязательства.
Интерес должника к изменению материального правоотношения к своей выгоде не может и не должен исключать противоположный интерес кредитора (взыскателя), направленный на дезавуирование невыгодных для него правовых последствий. При наличии соответствующего заявления кредитора (взыскателя) суд должен проверять, не отпали ли основания, повлекшие вынесение судебного определения об отсрочке (рассрочке), и если данный факт будет установлен, то принимать новое преобразовательное судебное определение. Хронологически действие такого определения должно распространяться лишь на будущее.
15. Предложено модифицировать существующий подход к основаниям привлечения лица к ответственности за неисполнение судебного акта. В частности, обосновывается, что с вынесением судебного акта об отсрочке (рассрочке) исполнения, изменении способа или порядка исполнения лицо, не исполнившее судебный акт, не может быть привлечено к ответственности за такое неисполнение, а ранее привлеченное к ответственности подлежит освобождению от нее, если совокупно имеются два обстоятельства:
1) неисполненный судебный акт изменен ретроспективно – так,
что на момент привлечения лица к ответственности подлежащей испол
нению обязанности де-юре не существовало;
2) основаниями такого изменения явились действия (бездействие)
взыскателя или иные причины, не связанные с деятельностью лица, не ис
полнившего судебный акт.
Обоснована применимость данного подхода и по отношению к субъектам, которые в силу специфики исполнения определенного рода обязательств являются обязательными участниками в процедуре передачи объектов гражданских и иных прав от должника взыскателю.
Теоретическая и практическая значимость результатов исследования.
Результатом проведенного исследования стала разработка основ современной теории взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права.
На основе проведенного анализа сформулированы предложения по совершенствованию ряда норм Арбитражного процессуального кодекса РФ 2002 г. и Гражданского процессуального кодекса РФ 2002 г., а также некоторых материально-правовых норм, связанных с реализацией конкретных процессуально-правовых конструкций.
Выявленные закономерности взаимодействия и взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права, предложенные
16 способы преодоления конфликтов между материальными и процессуально-правовыми институтами открывают новые возможности для совершенствования арбитражного и гражданского процессуального законодательства, законодательства иных отраслей права.
Содержащиеся в диссертационном исследовании выводы могут быть использованы в нормотворческой, правоприменительной деятельности, а также стать основой для дальнейших научных исследований.
Идеи, выводы и предложения могут быть использованы в преподавании предметов «Арбитражное процессуальное право», «Гражданское процессуальное право», «Исполнительное производство».
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре гражданского процесса ФГБОУ ВПО «Уральская государственная юридическая академия», где проведено ее рецензирование и обсуждение.
Основные положения диссертации отражены в монографии «Проблемы взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе» (Тверь, 2013). Кроме того, отдельные аспекты анализируемой в настоящем исследовании проблематики рассматривались автором в ряде других работ, опубликованных в том числе в сборниках научных статей, а также в ведущих юридических научных журналах, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Минобрнауки Российской Федерации для опубликования основных научных результатов диссертаций на соискание ученой степени доктора наук.
Основные теоретические положения, выводы, научно-практические предложения изложены автором также в докладах, сообщениях на научных, научно-практических конференциях различного уровня, в частности, на международной научно-практической конференции «Защита прав и законных интересов граждан и организаций» (Краснодар – Сочи, 23 – 26 мая 2002 г.), всероссийской научно-практической конференции «Исполнительное производство: процессуальная природа и цивилистиче-ские основы» (Казань, 4 апреля 2008 г.), международной научно-практической конференции «Принудительное исполнение актов судов и иных органов. Полномочия должностных лиц при осуществлении исполнительных действий» (Санкт-Петербург, 6 – 8 июля 2010 г.), международной научно-практической конференции «Проблемы надзора в гражданском и арбитражном процессе в свете правовых позиций Европейского суда по правам человека» (Тверь, 24 – 26 сентября 2010 г.), международной научно-практической конференции «Эффективность принудительного исполнения судебных решений и актов других органов» (Казань, 8 – 10 июня 2011 г.), международной научно-практической конференции «Право и его реализация в XXI веке», посвященной 80-летию ГОУ ВПО «Саратовская государственная академия права» (Саратов, 29, 30 сентября 2011 г.), III международной научно-практической конференции «Принудительное исполнение актов судов и иных органов в отношении юридических лиц (организаций и предпринимателей)» (Воронеж,
17 5 – 7 июля 2012 г.), ежегодной конференции Международной ассоциации процессуального права «Гражданский процесс: межкультурный диалог» (Москва, 18 – 21 сентября 2012 г.), международной научно-практической конференции «Совершенствование судебной и несудебной форм защиты прав и законных интересов граждан и юридических лиц» (Москва, 29 ноября 2012 г.), первой международной научной конференции «Актуальные проблемы теории и практики нотариального, гражданского и исполнительного процессов: соотношение и взаимодействие» (Киев, 21, 22 февраля 2013 г.), конференции «Десять лет ГПК РФ: устойчивость, эволюция, практика применения» (Москва, 28 марта 2013 г.), международном циви-листическом форуме «Гражданское законодательство: система, межотраслевые связи, пути совершенствования» (Киев, 25, 26 апреля 2013 г.), IV международной научно-практической конференции «Правовые отношения: проблемы теории и практики» (Киев, 15 ноября 2013 г.).
Отдельные положения были реализованы в заключениях автора по проекту постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ «О некоторых вопросах участия прокурора в арбитражном процессе», проекту федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» и Федеральный закон «О судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», по запросу в Конституционный Суд РФ о признании неконституционными взаимосвязанных положений ч. 1 ст. 266 и п. 2 ст. 269 АПК РФ, в рекомендациях научно-консультативных советов при Федеральном арбитражном суде Уральского округа и Арбитражном суде Свердловской области.
Результаты диссертационного исследования используются
автором при чтении лекций, проведении практических занятий по
учебным дисциплинам «Гражданское процессуальное право»,
«Арбитражное процессуальное право», «Исполнительное производство», а также по предметам «Судебное усмотрение в гражданском и арбитражном процессе», «Проблемы взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе», преподаваемым на факультете магистерской подготовки.
Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, трех глав, включающих в себя в общей сложности одиннадцать параграфов, заключения, библиографического списка.
Задачи процессуальной науки и вопросы систематизации исследований применительно к проблематике взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе
Последние два десятилетия в Российской Федерации наблюдается существенное реформирование материально-правового законодательства. Это вызвано как объективными потребностями, связанными с усложнением и развитием гражданского оборота, так и явными законодательными просчетами, когда применение того или иного нормативно-правового акта выявляет нежизнеспособность или даже вредность определенных законоположений. Однако чем бы ни вызывались частые законодательные новации в области материального права, современный цивилистический процесс обязан иметь такой инструментарий, который бы обеспечивал эффективную защиту субъективных прав и охраняемых законом интересов. По большому счету для процессуальных отраслей не важно, сколь успешным окажется привнесение в материальное право того или иного института. Задача законодателя применительно и к гражданскому, и к арбитражному процессу, как нам представляется, состоит в том, чтобы не подрывая стабильности действующего процессуально-правового регулирования, в то же время обеспечить синхронное появление таких процессуально-правовых механизмов, которые бы учитывали особенности материально-правовой природы вновь появившихся конструкций, специфику их судебной защиты3. Безусловно, далеко не всегда такие особенности влекут необходимость корректировки процессуального регламента. Скажем больше - в силу универсальности процессуальной формы, как правило, появление новых материально-правовых институтов или изменение в правовой регламентации существующих не требуют вмешательства в процессуальную материю. Однако тем более явно выступают случаи, когда корректировка процессуального законодательства назрела, когда существующее правовое регулирование судебных процедур катастрофически отстает от уже изменившегося материального законодательства.
В этом плане первейшей задачей процессуальной науки нам видится выстраивание таких моделей, которые соответствовали бы потребностям оборота и позволяли бы заинтересованным субъектам получить эффективную судебную защиту. Такие модели хотя по своей правовой природе и являются процессуальными, тем не менее должны не только органично вплетаться в уже существующую процессуально-правовую ткань, но и учитывать, во-первых, потенциальное воздействие на спорное или установленное материальное правоотношение, и, во-вторых, то возможное или необходимое влияние, которое тот или иной материально-правовой институт окажет на саму процессуальную модель.
К сожалению, в последние годы российский законодатель практически в авральном режиме устраняет мнимые и действительно существующие недостатки процессуально-правового регулирования. Принятые в 2002 г. АПК РФ и ГПК РФ многократно не просто корректировались, а обновлялись путем включения и исключения целых глав4. В процессуальных исследованиях стал общим местом тезис об отставании реформы гражданской юрисдикции от реформы частного права, собственно и предполагает как учет особенностей материально-правовой природы вновь появившихся конструкций, так и специфику их судебной защиты.
Между тем вполне успешный опыт именно синхронной реформы материального и процессуального законодательства имеется и в советской истории, и в истории иных государств6.
Ситуация осложнена еще и тем, что реформа частного права откровенно затянулась, а последние законотворческие решения привели еще и к временным разрывам в принятии и вступлении в силу законов, регулирующих связанные между собой гражданско-правовые институты7.
Не способствует стройности и последовательности в законодательной реализации процессуально-правовых идей сложившаяся традиция самостоятельного отраслевого регулирования арбитражного и гражданского процесса. В цели настоящей работы не входит исследование вопросов отраслевого деления8, однако явно не может быть признана нормальной ситуация, когда схожие процессуальные институты в АПК РФ и ГПК РФ получают разное (притом, заметим, иногда диаметрально противоположное) правовое регулирование.
Тем не менее законодательная разбалансировка в принятии основополагающих нормативных актов в области гражданского права и цивилистического процесса не снимает вопросы, связанные с систематизацией процессуально-правовых исследований.
Можно ли вообще как-либо систематизировать научные исследования применительно к вопросам взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе, и есть ли в этом объективная необходимость?
Начнем с ответа на второй вопрос. На наш взгляд, крайне важно, чтобы научное исследование того или иного процессуального института имело под собой некую первооснову. Применительно к вопросам взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе такой первоосновой нам видится четкое понимание того, как должны реализовываться идеи, заложенные в той или иной материально-правовой норме, в случаях, когда возникает судебное дело, и когда исполняется судебный акт. Здесь возможны самые различные варианты (от необходимости полной ретрансляции таких идей в цивилистический процесс до их кардинальной переработки), но какие бы из них ни были взяты на вооружение, исследователь должен учитывать это идейное проникновение материальной материи в процессуальную.
Кроме того, необходимость в систематизации исследований обнаруживается и в том, что довольно часто один и тот же материально-правовой институт «проявляется» в разных положениях судебного дела, на разных стадиях. Понимать логику действия института на каждой из них, уметь обосновывать необходимость отступления от уже выработанных подходов применительно к иной стадии либо, наоборот, отстаивать идею о последовательной реализации института на разных стадиях — все это возможно, если исследователь находится в определенной системе координат.
Сами научные исследования применительно к проблемам взаимовлияния судебных актов и юридических фактов материального права в цивилистическом процессе, как нам представляется, должны строиться на раздельном рассмотрении вопросов статики и динамики. К первым следует отнести наиболее общие вопросы сопряжения материально- и процессуально-правовой материи. Вторые же должны охватывать, во-первых, вопросы, связанные с динамикой спорного (установленного) материального правоотношения, возникновением нового материального правоотношения на различных судебных этапах9, и, во-вторых, вопросы, связанные с возникновением побочных материальных правоотношений10.
В более конкретном виде это могло бы быть выражено делением на две части - общую и особенную.
Общая часть.
Здесь должны рассматриваться:
- вопросы влияния материального права на цивилистический процесс;
- вопросы влияния принципов гражданского права и принципов иных материально-правовых отраслей на принципы цивилистического процесса;
- проблемы соотношения материальных и процессуальных правоотношений, субъективного материального и процессуального права;
- общие вопросы действия материально-правовых институтов в цивилисти-ческом процессе;
- мнимые и действительные конфликты материально-правовых и процессуальных институтов;
- процессуальные особенности судебной защиты охраняемого законом интереса и субъективного права;
- вопросы преобразовательных исков и преобразовательных судебных решений;
- вопросы влияния учения о гражданско-правовых сделках на односторонние волеизъявления и соглашения в цивилистическом процессе;
- вопросы условных процессуальных действий и соглашений;
- проблемы исковой защиты в контексте их согласования с традиционными процессуально-правовыми конструкциями;
- вопросы, связанные с реализацией дискреционных полномочий суда применительно к материально-правовым отношениям;
- специфические вопросы юридической техники
О материально- и процессуально-правовых особенностях исков и судебных решений по требованиям о заключении, изменении и прекращении договора
К числу общетеоретических вопросов взаимодействия материального и процессуального в цивилистическом процессе, безусловно, также должны быть отнесены вопросы, связанные с особенностями исков и судебных решений по требованиям о заключении, изменении и прекращении договора. Конечно, вопросы ди-намики договорного правоотношения являются продолжением более общих проблем - проблем так называемых преобразовательных исков и преобразовательных судебных решений. Но с другой стороны, именно применительно к правоотношению, возникшему из договора, наиболее ярко проявляется динамический потенциал судебного акта. Во-первых, здесь исследователю раскрывается весь спектр преобразовательных судебных полномочий. Во-вторых, что также весьма важно, возникает повод обсудить вопросы, связанные с объективными границами действия договорного начала применительно к отдельным аспектам судебного заключения, изменения и прекращения договора. Как будет показано ниже, законодатель без особых оснований игнорирует частноправовую составляющую, между тем в ряде случаев более верным было бы отступление от императивного подхода: есть вполне разумные поводы к тому, чтобы наделить спорящие стороны более широкими правами в части, касающейся разрешения вопросов, связанных с «препарированием» материально-правового правоотношения.
Итак, применительно к спорам о заключении, изменении и прекращении договора в ГК РФ имеется следующее нормативно-правовое регулирование.
Общей нормой пп. 3 п. 1 ст. 8 ГК РФ предусмотрено, что гражданские права и обязанности возникают из «судебного решения, установившего гражданские права и обязанности».
В то же время имеются и нормы специальные. Так, для преддоговорных споров законодатель установил, что если сторона, для которой в соответствии с ГК РФ или иными законами заключение договора обязательно, уклоняется от его заключения, другая сторона вправе обратиться в суд с требованием о понуждении заключить договор (п. 4 ст. 445 ГК РФ). В случаях передачи разногласий, возникших при заключении договора, на рассмотрение суда условия договора, по которым у сторон имелись разногласия, определяются в соответствии с решением суда (ст. 446 ГК РФ).
Судебная процедура также предусмотрена и для случаев изменения и расторжения договоров - п. 2 ст. 450 ГК РФ предусматривает, что по требованию одной из сторон договор может быть изменен или расторгнут по решению суда при существенном нарушении договора другой стороной, а также в иных случаях, предусмотренных ГК РФ, другими законами или договором. Одновременно законодателем определен момент, с которого договор будет считаться измененным или расторгнутым, - таким моментом является дата вступления в законную силу решения суда об изменении или о расторжении договора (п. 3 ст. 453 ГК РФ).
Из содержания указанных материально-правовых норм довольно очевидно следует, что правообразующим (правоизменяющим, правопрекращающим) материально-правовым фактом должно выступать само судебное решение. По крайней мере в отношении споров об изменении и расторжении договоров четко и однозначно определяется момент изменения и расторжения договора, который зависит только лишь от одного обстоятельства - даты вступления в законную силу соответствующего решения суда130. Применительно к преддоговорным спорам нормативно-правовое регулирование несколько иное, но и здесь указание на то, что «разногласия определяются в соответствии с решением суда», видимо, необходимо толковать как предполагающее, что именно само судебное решение и должно порождать определенные материально-правовые обязательства сторон131. Итак, можно предположить, что никакого исполнения (ни добровольного, ни принудительного) судебное решение об удовлетворении иска о понуждении к заключению договора, о его изменении или прекращении не требует. Однако действующее процессуальное законодательство заставляет усомниться в этом выводе. Статьей 173 АПК РФ предусмотрено, что по спору, возникшему при заключении или изменении договора, в резолютивной части решения указывается вывод арбитражного суда по каждому спорному условию договора, а по спору о понуждении заключить договор указываются условия, на которых стороны обязаны заключить договор. Получается, что АПК РФ допускает (для судебных решений, касающихся заключения договора) два принципиально разных подхода:
- для случаев, когда разногласия, возникшие при заключении договора, по соглашению сторон «передаются на рассмотрение»132 арбитражного суда, уже самого судебного решения достаточно для возникновения (изменения) материального правоотношения;
- напротив, для случаев, когда имеет место спор, связанный с понуждением ответчика к заключению договора, судебное решение выступает лишь определенной предпосылкой, одним из юридических фактов, который может привести к возникновению соответствующего договорного обязательства: уже после вынесения такого решения сами стороны должны будут заключить соответствующий договор, подписав документ, содержащий условия, указанные в судебном решении133.
Раздел VII АПК РФ «Производство по делам, связанным с исполнением судебных актов арбитражных судов» не содержит никаких положений, которые бы устанавливали случаи, когда исполнительный лист не выдается. Такой подход законодателя может быть истолкован двояко. Либо законодатель полагает, что абсолютно все судебные акты подлежат исполнению, либо (и это, видимо, более логично) предполагается, что раздел VII АПК РФ распространяет свое действие именно на судебные акты, подлежащие исполнению, а вопросы правовой регламентации судебных актов, на основании которых исполнительные листы в принципе не выдаются, находятся вне сферы правового регулирования указанного раздела. Однако если обратиться к иным положениям АПК РФ, то никаких норм, которые бы четко и однозначно фиксировали непосредственный материально-правовой эффект принятого судебного акта, мы не обнаружим.
ГПК РФ, с одной стороны, содержит общую норму о моменте приведения в исполнение решения суда (ст. 210 ГПК РФ), а с другой - вообще не устанавливает никаких особенностей для реализации судебных решений об удовлетворении иска о понуждении к заключению договора, о его изменении или расторжении. Равным образом указанный закон не содержит и каких-то общих положений, которые бы позволили уяснить волю законодателя относительно необходимости исполнения, в частности, преобразовательных решений.
Такое правовое регулирование не может быть признано удовлетворительным - совершенно очевидно, что вопрос о том, с какого момента материальное правоотношение возникло, изменилось или прекратилось, крайне важен для участников гражданского оборота. Что делать истцу при удовлетворении судом его требова ния? Исходить ли из того, что материальное правоотношение уже возникло (изменилось, прекратилось), или же обращаться к ответчику с требованием подписать определенные документы134 и при уклонении последнего использовать процедуры принудительного исполнения судебных актов?
Попытаемся отыскать некие разумные подходы к тому, какие правовые последствия должны влечь за собой судебные акты об удовлетворении исков о заключении, изменении и прекращении договора135.
1. Итак, начнем с правопрекращающего судебного акта.
Поставить прекращение материального правоотношения в зависимость от воли ответчика юридико-технически, конечно же, несложно. Но чего достиг бы законодатель, включи он подобную норму в действующее законодательство?
Во-первых, пострадали бы интересы оборота, поскольку недобросовестные субъекты получили бы легальный способ «преодоления» негативного для них судебного акта путем его банального игнорирования. Действительно, если исходить из того, что ответчик должен сам исполнить судебное решение о расторжении (а иное предположить весьма затруднительно - ни судебный пристав-исполнитель, ни кредитор не могут подписать за ответчика документ о расторжении), то тогда надо допустить, что в некоторых случаях определенным субъектам экономически выгоднее будет принять на себя предусмотренные законом санкции за неисполнение судебного акта, чем исполнить такой акт.
О действии некоторых материально-правовых институтов при применении правил о согласованном волеизъявлении заинтересованных субъектов как основании процессуального правопреемства
Но могут ли быть эффективно реализованы сформулированные подходы, если целый ряд институтов материального права связывает возникновение, изменение либо прекращение материального правоотношения именно с реализацией права на судебную защиту (в частности, с фактом обращения в суд за защитой нарушенного или оспоренного права)?
Исходной посылкой здесь должна быть следующая идея: хронологически более позднее обращение к судебной защите предполагаемого материального правопреемника не влечет поражения тех правовых последствий, которые возникли для спорного материального правоотношения в период с момента обращения в суд правопредшественника (предъявления иска к его правопредшественнику) до произошедшей замены субъекта в материальном правоотношении. При ином подходе у заинтересованного субъекта (материального правопреемника) всегда возникал бы соблазн использовать возможность не вступать в уже возбужденное в суде дело в качестве процессуального правопреемника исключительно лишь в целях нейтрализации невыгодных материально-правовых последствий, вызванных возбуждением дела, в котором истцом или ответчиком является его материальный правопредшественник.
Рассмотрим, как предлагаемый подход может быть реализован применительно к конкретным материально-правовым институтам.
Если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или договором, при определении убытков принимаются во внимание цены, существовавшие в том месте, где обязательство должно было быть исполнено, в день добровольного удовлетворения должником требования кредитора, а если требование добровольно удовлетворено не было, - в день предъявления иска (п. 3 ст. 393 ГК РФ).
Если кредитор уступил требование о взыскании убытков, а приобретатель требования по каким-либо причинам не пожелал стать его процессуальным правопреемником в уже возбужденном деле (либо против такой замены заявил возражения ответчик), то при предъявлении им самостоятельного иска для целей определения убытков должны будут учитываться цены, существовавшие в день предъявления иска правопредшественником.
Аналогичным образом следует подходить и к ситуации, когда произошла замена должника в материальном правоотношении, но новый должник отказался вступить в дело в качестве процессуального правопреемника (либо не был допущен в дело в качестве процессуального правопреемника вследствие возражений кого-либо из заинтересованных лиц). При предъявлении к новому должнику самостоятельного иска для целей определения убытков будут учитываться цены, существовавшие в день предъявления иска истцом к правопредшественнику должника.
Пункт 1 ст. 395 ГК РФ устанавливает, что за пользование чужими денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате либо неосновательного получения или сбережения за счет другого лица подлежат уплате проценты на сумму этих средств. Размер процентов определяется существующей в месте жительства кредитора, а если кредитором является юридическое лицо, в месте его нахождения учетной ставкой банковского процента на день исполнения денежного обязательства или его соответствующей части. При взыскании долга в судебном порядке суд может удовлетворить требование кредитора, исходя из учетной ставки банковского процента на день предъявления иска или на день вынесения решения.
В случае если лицо, которое приобрело право требовать уплаты процентов, по какой-либо причине не стало процессуальным правопреемником первоначального кредитора, при предъявлении им самостоятельного иска ставка банковского процента будет определяться исходя из учетной ставки банковского процента на день предъявления иска или на день вынесения судебного решения по делу, рассмотренному по иску правопредшественника кредитора. Схожим образом следует поступать и в случае, когда замена должника в материальном правоотношении не привела к процессуальному правопреемству: при предъявлении к новому должнику самостоятельного иска для целей определения учетной ставки банковского процента будут учитываться ставки на день предъявления иска или на день вынесения судебного решения по делу, рассмотренному по иску к правопредшествен-нику должника.
Отдельно отметим, что не всякое предъявление иска материальным право-предшественником (предъявление иска к материальному правопредшественнику) должно порождать материально-правовые последствия для нового дела, рассматриваемого с участием материального правопреемника. Здесь также необходимо учитывать итоговый судебный акт, вынесенный судом первой инстанции. К примеру, если производство по делу было прекращено в связи с неподведомственностью (п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК РФ, абз. 2 ст. 220 ГПК РФ), то совершенно очевидно, что ошибка истца в избрании надлежащего судебного органа не может влечь позитивно-правовых последствий, в том числе и материально-правовых. Поэтому при рассмотрении дела с участием материального правопреемника (будь то правопреемник кредитора или, напротив, должника), суд вообще не должен учитывать факта более раннего обращения к судебной защите материального право-предшественника.
Равным образом не должно влечь последствий для нового дела и прекращение производства по делу в случае наличия вступившего в законную силу судебного решения (ставшего обязательным для сторон решения третейского суда) по тождественному иску (п. 2, 3 ч. 1 ст. 150 АПК РФ, абз. 3, 6 ст. 220 ГПК РФ) - здесь истец, по сути, проигнорировал уже ставший обязательным для спорного правоотношения судебный акт. Подобная ошибка порочит обращение к судебной защите, что, конечно же, исключает саму возможность придания позитивно-правовых последствий такому обращению.
В то же время иные основания прекращения производства по делу хронологически возникают уже после перехода прав или обязанностей к материальному правопреемнику и поэтому не могут рассматриваться как порочащие само первоначальное обращение к судебной защите. К примеру, ликвидация юридического лица, являвшегося стороной в деле, не ставит под сомнение первоначальное обращение в суд; имевшее место до такой ликвидации материальное правопреемство не должно страдать от того, что материальный правопредшественник прекратил свое существование. Следовательно, при рассмотрении нового дела (дела с участием материального правопреемника) суд, если это имеет значение с точки зрения материального права, должен соответствующим образом учесть факт предъявления иска по уже прекращенному делу.
Аналогичным образом следует расценивать и оставление искового заявления без рассмотрения. Если основанием для такой формы окончания производства в суде первой инстанции послужили факты, изначально препятствовавшие предъявлению иска (наличие тождественного судебного спора, несоблюдение истцом досудебной процедуры, обращение к исковой процедуре при наличии банкрот-ного дела, обращение в суд при наличии третейской оговорки, отсутствие волеизъявления на обращение за судебной защитой, обращение за судебной защитой недееспособного лица - п. 1, 2, 4, 5, 7 ч. 1 ст. 148 АПК РФ, абз. 2 - 6 ст. 222 ГПК РФ), то было бы явно несправедливо учитывать сам факт предъявления иска при рассмотрении другого дела с участием материального правопреемника одной из сторон.
Оставление же искового заявления без рассмотрения по основаниям, возникшим после перехода прав или обязанностей к материальному правопреемнику, напротив, не должно расцениваться как порочащее само обращение к судебной защите - здесь суд, рассматривающий новое дело с участием материального правопреемника, должен будет учесть факт предъявления иска по делу с участием материального правопредшественника.
Судебное решение, принятое по делу с участием материального правопредшественника, по общему правилу не должно каким-либо образом влиять на дело, возбужденное по иску материального правопреемника (по иску к материальному правопреемнику). Иной подход к правовым последствиям законной силы судебного решения для предлагаемой нами конструкции процессуального правопреемства неприемлем концептуально: как указывалось выше, мы исходим из необходимости обеспечения материальному правопреемнику надлежащих условий для реализации права на судебную защиту, а потому распространение на него (на процессуальное правоотношение с его участием) правовых последствий юридических актов, принятых по делу с участием материального правопредшественника, делало бы такую защиту иллюзорной.
Итак, если вынесено судебное решение об отказе в иске, то ситуация предельно ясна - материальный правопредшественник к моменту принятия судебного акта по существу уже перестал быть стороной в спорном правоотношении, а потому отказ в удовлетворении требований наиболее логичен. Конечно, в иске может быть отказано и по иным основаниям (отсутствие спорного правоотношения, недоказанность фактов, входящих в предмет доказывания, и т.п.). Однако независимо от оснований сам по себе такой отказ не делает порочным первоначальное обращение истца за судебной защитой, что позволяет учитывать данный факт в деле с участием материального правопреемника.
Об отдельных публично-правовых последствиях изменения (прекращения) установленного судом материального правоотношения
Итак, мы проанализировали отдельные процессуальные институты, которые в той или иной мере находятся под «прессингом» материально-правовых конструкций. В процессуальной науке немалое количество исследований посвящено влиянию, которое оказывает судебный акт на материальное правоотношение. Однако в большинстве случаев такие исследования касаются спорного материального правоотношения либо правоотношения, которое должно возникнуть в связи с принятым судебным актом (как следствие реализации охраняемого законом интереса заинтересованного лица). Между тем есть и такие материальные правоотношения, которые хотя и не становятся предметом спора, тем не менее оказываются под воздействием от выносимых по делу судебных актов (их для целей настоящей работы мы ранее предложили именовать «побочными»). Напомним, что возникновение и динамика таких правоотношений, по нашему предположению, связаны исключительно с принимаемыми судом актами или совершаемыми им процессуальными действиями (на стадии исполнения судебного акта - также и с действиями, совершаемыми судебным приставом-исполнителем, взыскателем, должником, иными лицами, участвующими в исполнительном производстве).
В этой части исследования мы проанализируем две совершенно разные группы отношений. Первая включает в себя исключительно публично-правовые отношения (как возникающие по воле суда, так и по воле органов принудительного исполнения). Вторая группа, напротив, касается частноправовой сферы обязательств о возмещении убытков, причиненных обеспечительными мерами.
Несмотря на сущностную разницу, полагаем, будет довольно интересно посмотреть, как разные по содержанию судебные акты влияют на такие (заметим - довольно далекие друг от друга) материальные правоотношения. Тем более что действующее гражданское процессуальное и арбитражное процессуальное законодательство практически не содержит норм, которые бы служили своеобразными мостками между содержанием принятых судебных актов и побочными материальными правоотношениями. Впрочем, даже в тех случаях, когда законодатель устанавливает определенные механизмы, далеко не всегда они представляются оптимальными.
1. Об отдельных публично-правовых последствиях изменения (прекращения) установленного судом материального правоотношения
Как указывалось выше, в действующем процессуальном законодательстве имеется несколько процессуальных институтов, реализация которых ведет к изменению либо прекращению установленного судом материального правоотношения.
Об изменении установленного судом материального правоотношения следует говорить применительно к институтам отсрочки и рассрочки исполнения судебного акта (ч. 1 ст. 324 АПК РФ, ч. 1 ст. 203, ст. 434 ГПК РФ, ч. 1 ст. 37 ФЗ «Об исполнительном производстве»): установленное судом обязательство подлежит исполнению не одномоментно, а по частям (при рассрочке), либо в более поздний срок (при отсрочке). Также к изменению установленного судом материального правоотношения может привести упоминаемое в данных нормах изменение порядка исполнения судебного акта288. Изменение способа исполнения судебного акта может повлечь как изменение, так и прекращение установленного судом материального правоотношения (в последнем случае одновременно с прекращением возникает новое правоотношение).
Итак, если закон допускает трансформацию установленного судом материального правоотношения, то должно ли это оказывать какое-либо влияние на уже возникшие к моменту такой трансформации публичные отношения?289
Для детального ответа на поставленный вопрос следует разделить публичные отношения на те, которые ранее возникли на основании судебных актов, и те, основанием возникновения которых явилось вынесение соответствующих постановлений (совершение действий) органами принудительного исполнения.
1. Проанализируем юридическую судьбу некоторых публичных отношений, возникших по воле суда.
1.1. При вынесении окончательного судебного акта суд в силу императивных указаний закона разрешает вопрос о распределении судебных расходов (ч. 5 ст. 170 АПК РФ, ч. 5 ст. 198 ГПК РФ).
Если судебный акт, к примеру, возлагает на ответчика обязанность уплатить в федеральный бюджет государственную пошлину, то может ли трансформация установленного судом материального правоотношения каким-либо образом повлиять на такую обязанность? Действующее налоговое законодательство не связывает возможность изменения (прекращения) обязанности по уплате налогов и сборов с вынесением судебного акта об отсрочке (рассрочке) исполнения, изменении способа и порядка исполнения. Есть ли разумное начало в таком подходе? Ответим утвердительно: спор между сторонами уже рассмотрен, государственная пошлина исчислена по правилам, действовавшим на момент предъявления иска (подачи заявления), поэтому последующие (имевшие место после вынесения ито гового судебного акта) трансформации установленного судом материального правоотношения, конечно же, не должны влиять на вышеуказанную обязанность по уплате государственной пошлины.
Здесь попутно можно заметить, что данная общая идея реализована законодателем и применительно к положениям о возвращении истцу из федерального бюджета половины уплаченной им государственной пошлины при заключении мирового соглашения290. Как следует из содержания п. 3 ч. 7 ст. 141 АПК РФ и абз. 2 подп. 3 п. 1 ст. 333.40 Налогового кодекса РФ, возврат государственной пошлины не производится, если мировое соглашение заключено в процессе исполнения судебного акта арбитражного суда. Иначе говоря, и здесь публично-правовая обязанность по уплате в федеральный бюджет государственной пошлины не претерпевает какого-либо изменения именно по той причине, что публичная «услуга» (в виде разрешения арбитражным судом конкретного дела) уже оказана.
1.2. При производстве в соответствующей инстанции судом могли быть вынесены судебные акты о наложении штрафов за неисполнение публично-правовых обязанностей.
Полагаем, что независимо от оснований для наложения штрафов (будь то нарушение порядка в судебном заседании, воспрепятствование законной деятельности судебного пристава, находящегося при исполнении служебных обязанностей, неисполнение определения об обеспечении иска, невыполнения требования суда о представлении заключения эксперта и т.п.), никаких поводов для изменения (прекращения) обязанности по уплате штрафа исключительно лишь по причине вынесения судебного акта об отсрочке (рассрочке) исполнения, изменении способа и порядка исполнения также не имеется. Объяснение здесь, что называется, лежит на поверхности: основания для наложения штрафа никоим образом не коррелируют с тем, как разрешен правовой спор, а потому и не должны зависеть от возможной последующей трансформации установленного судом правоотношения.
Аналогичным образом можно обосновать и отсутствие причины для изменения (прекращения) обязанности по уплате штрафа, наложенного на виновное должностное лицо, не сообщившее о принятых мерах по частному определению суда (ч. 2 ст. 226 ГПК РФ), оставившее его без рассмотрения либо не принявшее мер по устранению указанных в определении нарушений закона (ст. 17.4 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ291): выявленные в рамках судебной процедуры нарушения законности не дезавуируются по причине трансформации установленного судом материального правоотношения.
Однако штрафы также могли быть наложены и по основаниям, так или иначе связанным с исполнением судебного акта.
Во-первых, основанием для наложения штрафа могла быть утрата лицом переданного ему на исполнение исполнительного листа (ст. 331 АПК РФ, ст. 431 ГПК РФ).
Во-вторых, штрафы могли быть наложены по причине неисполнения судебного акта должником (органами государственной власти, органами местного самоуправления, иными органами, организациями, должностными лицами и гражданами) или лицом, на которое возложено совершение действий, указанных в исполнительном листе (ч. 1 и 2 ст. 332 АПК РФ).
