Проблемы правосубъектности иностранных юридических лиц - участников внешнеэкономической деятельности в Российской Федерации Бальзамов Роман Леонидович

Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Автореферат - бесплатно, доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Бальзамов Роман Леонидович. Проблемы правосубъектности иностранных юридических лиц - участников внешнеэкономической деятельности в Российской Федерации : диссертация ... кандидата юридических наук : 12.00.03 / Бальзамов Роман Леонидович; [Место защиты: Моск. гос. юрид. акад.]. - Москва, 2008. - 203 с. РГБ ОД, 61:08-12/345

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА 1. Концептуальные подходы к определению правосубъектности иностранных юридических лиц 16

1.1. Эволюция понятия «правосубъектность» в российской гражданско-правовой доктрине и концептуальные подходы к установлению его содержания 16

1.2. Специальная правосубъектность иностранных юридических лиц 32

1.3. Национальность и личный статут как категории, характеризующие государственную принадлежность и правосубъектность юридического лица 38

1.4. Унификация и гармонизация норм по вопросам национальности и правосубъектности юридических лиц 57

ГЛАВА 2. Особенности правосубъектности иностранных юридических лиц при осуществлении внешнеэкономической деятельности в Российской Федерации 74

2.1. Доктринальные и законодательные подходы к определению внешнеэкономической деятельности в Российской Федерации 74

2.2. Деятельность филиалов- и представительств иностранных юридических лиц... 88

2.3. Правовое регулирование допуска и особенности осуществления иностранными юридическими лицами внешнеэкономической деятельности в России 101

ГЛАВА 3. Реализация правосубъектности иностранных юридических лиц через отдельные виды внешнеэкономических сделок в Российской Федерации 112

3.1. Особенности правосубъектности иностранных юридических лиц в лизинговых отношениях 112

3.2. Иностранные юридические лица как субъекты международных факторинговых отношений 133

3.3. Роль иностранных юридических лиц в распространении международного франчайзинга в России 156

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 179

БИБЛИОГРАФИЯ 188

Эволюция понятия «правосубъектность» в российской гражданско-правовой доктрине и концептуальные подходы к установлению его содержания
Доктринальные и законодательные подходы к определению внешнеэкономической деятельности в Российской Федерации
Особенности правосубъектности иностранных юридических лиц в лизинговых отношениях

Введение к работе

Актуальность темы исследования

В 1990-е годы Российская Федерация взяла новый курс на регулирование внешнеэкономической деятельности. Прежде всего, это выразилось в либерализации внешнеэкономической деятельности, что означало возможность совершать различного рода внешнеэкономические сделки, которые не ограничивались сферой международной торговли и в которых могли участвовать не только внешнеторговые государственные объединения, но и любые юридические и физические лица, зарегистрированные в качестве предпринимателей, в том числе иностранные.

Активизация внешнеэкономической деятельности потребовала решения многих вопросов, имеющих теоретическое и практическое значение, а именно: определения условий допуска иностранных юридических лиц к участию во внешнеэкономической деятельности на территории России, установления организационно-правовых форм, в которых иностранные субъекты смогли бы осуществлять указанную деятельность.

Законодательного определения, а, соответственно, и доктринальных разработок потребовала сама дефиниция «внешнеэкономическая деятельность», правильная квалификация которой является предпосылкой для применения специальных норм российского законодательства, включая коллизионные нормы.

Отталкиваясь от исходных положений общей теории права, необходимо стало определить правосубъектность иностранных юридических лиц, извлекающих прибыль на территории России и вкладывающих инвестиции в российскую экономику.

В пользу актуальности данного исследования свидетельствует и
такой факт, как необходимость изучения новых видов
внешнеэкономических сделок, участниками которых являются
иностранные юридические лица. Анализ и выявление особенностей
правового- регулирования данных сделок способствуют

совершенствованию правовой базы, обеспечивающей нормальное функционирование внешнеэкономических отношений.

. И, наконец; ещё одним аргументом, используемым для обоснования' актуальности исследования,, является отсутствие специальных работ, посвященных данной теме, аккумулирующей правовое регулирование внешнеэкономической деятельности и правовые проблемы правосубъектности иностранных юридических лиц в сфере внешнеэкономической деятельности: Анализ литературы- по международному частному праву и* литературы по> предпринимательскому праву показал, что в научных работах либо рассматривалась-проблематика правового регулирования внешнеэкономической деятельности; либо правового регулирования статуса иностранных юридических лиц.

Цель и задачи исследования

Целью диссертационного исследования является. анализ правосубъектности иностранных юридических лиц, осуществляющих внешнеэкономическую деятельность в Российской Федерации:

Для достижения указанной цели поставлены следующие задачи:

проследить эволюцию развития- категории «правосубъектность» в российской правовой.системе;

выяснить правосубъектность иностранных юридических лиц, осуществляющих внешнеэкономическую деятельность на территории Российской Федерации;

исследовать доктринальные подходы по определению критериев квалификации юридического лица как иностранного и сравнить их с критериями, закрепленными в российском законодательстве;

определить роль личного закона юридического лица (статута юридического лица) в формировании его правосубъектности и взаимодействие статута с другими правовыми категориями;

проанализировать процесс гармонизации и унификации норм по определению государственной принадлежности юридического лица;

выявить доктринальные и законодательные подходы к определению понятия «внешнеэкономическая деятельность»;

дать оценку состояния правового регулирования создания и деятельности филиалов и представительств иностранных юридических лиц в России;

установить содержание категории «допуск» и определить основания допуска иностранных юридических лиц для осуществления внешнеэкономической деятельности в России;

изучить концептуальные подходы и проанализировать правовое регулирование новых видов внешнеэкономических сделок (международного лизинга, международного факторинга и международного франчайзинга), оказывающее влияние на формирование правосубъектности иностранных юридических лиц в современных условиях.

Объектом исследования являются отношения, опосредующие участие иностранных юридических лиц, во внешнеэкономической деятельности на территории Российской Федерации через категорию правосубъектности.

Предмет исследования составляют международные и национальные правовые нормы, регулирующие правосубъектность иностранных юридических лиц, практика их применения, а также теоретические проблемы, которые возникают в процессе участия иностранных юридических лиц во внешнеэкономической деятельности на территории Российской Федерации.

Степень научной разработанности проблемы

В российской^ правовой доктрине проблематике либо иностранных юридических лиц, либо внешнеэкономической деятельности посвящался ряд исследований. Причем большая часть имеющихся работ принадлежит к сфере внешнеэкономической деятельности.

Среди работ отечественных ученых, затрагивавших различные аспекты правового регулирования* внешнеэкономической* деятельности, следует выделить работы Богуславского М. М., Вершинина' А. П., Вилковой Н. Г., Дмитриевой' Г. К., Ерпылевой Н. Ю., Звекова В. П., Зыкина А. С, Кабатовой Е. В., Канашевского В. А., Лебедева С. Н., Лунца Л. А, Маковского А Л;, Марышевой* Н. И., Розенберга Н. Г., Садикова О. Н:, Цветкова И. В.

Проблематика внешнеэкономической деятельности исследовалась авторами, в основном, через призму правового регулирования отдельных видов внешнеэкономических сделок, соотношения международного и национального регулирования, выявления существующих обычаев и их роли в механизме правового регулирования внешнеэкономической деятельности. К примеру, в 2005 году вышла монография В: А. Канашевского «Внешнеэкономические сделки. Правовое регулирование», в> которой автор делает акцент на анализе коллизионного регулирования < внешнеэкономических сделок и содержании международных договоров, посвященных регулированию- различных видові внешнеэкономических сделок.

Работ, касающихся проблем правового статуса иностранных юридических лиц, значительно меньше. К их числу можно отнести работы Л. П. Ануфриевой, А. В. Асоскова, О.В Кадышевой, Т. Н. Нешатаевой и ДР¹.

¹ С: Ануфриева Л.П. Иностранные юридические лица: правовое положение в России // Российская юстиция. 1997. №2.; АсосковА. В. Правовые формы участия юридических лиц в международном коммерческом обороте. М.: Статут, 2003.; Кадышева О.В. Национальность иностранных юридических лиц в международном частном праве. Дис. ...к. ю. н. М., 2003. и другие.

Вместе с тем, собственно частноправовые проблемы участия иностранных юридических лиц во внешнеэкономической деятельности, их правосубъектности, которые составляют предмет настоящей диссертации, практически не исследовались. В 2003 году В. В. Польниковым была защищена диссертация на тему «Проблемы правового регулирования предпринимательской деятельности иностранных юридических лиц на территории Российской- Федерации». Основное внимание в работе было уделено разграничению предпринимательской и инвестиционной деятельности, осуществляемой*иностранными юридическими лицами.

Методологическая^ основа исследования состоит в применении общих методов научного познания, включая, диалектический, исторический, системный и сравнительный-методы. Применялись также частно-научные методы: функциональный, формально-юридический, статистический, теоретико-прогностический.

Теоретическую основу исследования составили труды ученых в области общей теории, права, гражданского права, международного частного права.

В области-^ общей теории права были использованы труды Алексеева С. С, Венгерова А. Б., Иоффе О. С, Красавчикова О.* А., Морозовой Л. А., Протасова В. Н., Тихомирова Ю. А. и др.

При исследовании категории «правосубъектность» были изучены научные работы Агаркова М! М., Братуся, С. Н., Веберса Я. Р., Бенедиктова ^ А. В., Грибанова В. П., Малеина Н. С, Мицкевича А. В., Мозолина В. П., Новицкого И. Б., Пергамент А. И., Суханова Е. А., Чечота Д. М., Шершеневича Г. Ф.

Из работ, написанных специалистами международного частного права, были проанализированы труды Абовой Т. Е., Ануфриевой Л. П., Асоскова А. В., Богуславского М. М., Вершинина А. П., Вилковой Н. Г., Дмитриевой Г. К., Дорониной Н. Г., Ерпылевой Н. Ю., Звекова В. П.,

оседлости, подчиняющий юридическое лицо праву государства, где находится административный центр юридического лица (закон оседлости). Выявлена тенденция подчинения статута юридического лица вариативной комбинации коллизионных привязок, состоящей из закона инкорпорации, закона оседлости и закона центра эксплуатации (Венгрия, Италия, США, Украина, Швейцария; Эстония_ч и др.), что является выражением одного из основных принципов международного частного права - принципа наиболее тесной связи (Proper Law), согласнокоторому к трансграничным частноправовым отношениям должно применяться право. той'страны, с которой отношение наиболее тесно связано.

5. Правосубъектность применительно к- характеристике правового
положения иностранных юридических лиц в сфере внешнеэкономической
деятельности можно рассматривать в широком и узком значении.

В широком' значении- под правосубъектностью» иностранных юридических лиц следует понимать способность иностранных юридических лиц быть участниками внешнеэкономической деятельности наравне с российскими юридическими лицами.

6. При осуществлении. иностранным юридическим' лицом
внешнеэкономической деятельности на территории Российской Федерации
при, решении вопросов^ правоспособности и дееспособности (по
российской терминологии - «порядок приобретения юридическим лицом
гражданских прав и принятия на себя гражданских обязанностей»)
возникает проблема, получившая название в международном частном
праве «конфликт статутов», то есть конфликт между правопорядками
разных государств: во-первых, между статутом юридического лица —

характеристике иностранных юридических лиц, осуществляющих внешнеэкономическую деятельность в Российской Федерации.

Диссертация представляет собой комплексный анализ правового
положения иностранных юридических лиц как субъектов

внешнеэкономической деятельности на территории России. В работе обоснована роль категории «правосубъектности» иностранного юридического лица применительно- к отношениям, регулируемым международным частным правом, во взаимосвязи с другими правовыми категориями национальности, допуска к хозяйственной деятельности, правовых режимов; показана возможность заимствования из гражданского права доктринальных разработок в определении понятия «правосубъектность» в отношении иностранных юридических лиц.

Проведенное исследование позволило сформулировать, обосновать и вынести на защиту следующие основные положения, которые являются новыми или содержат существенные элементы новизны:

Правосубъектность представляет собой категорию, которая, с одной стороны, является необходимым качеством иностранного юридического лица, рассматриваемого в Российской Федерации субъектом трансграничных частноправовых отношений, а с другой, характеризует меру возможного участия иностранного юридического лица во внешнеэкономических правоотношениях, определяемую российским правом.
Правосубъектность иностранного юридического лица, функционирование которого юридически связано с национальным правом разных государств, определяется статутом юридического лица (по российской терминологии - личным законом юридического лица), под которым понимается правопорядок, компетентный раскрыть содержание всего круга правовых понятий, формирующих первичную правосубъектность: право- и дееспособность, организационно-правовую

форму, создание, ликвидацию и реорганизацию, способность отвечать.по своим обязательствам, включая деликтную способность.

Правосубъектность юридического лица, определяемую его статутом, предлагается назвать первичной, так как право государства, на территории которого иностранное юридическое лицо-участвует в правоотношениях, оказывает влияние на содержание правосубъектности через другие правовые категории: правовые режимы, допуск к хозяйственной' деятельности, в; результате чего формируется. фактическая правосубъектность.

3: Правовое положение иностранного юридического лица в сфере
внешнеэкономической деятельности Российской Федерации формируют
системно четыре правовые категории - национальность, личныю статут,
правовые режимы (национальный- и: режим наибольшего^
благоприятствования), допуск, к- внешнеэкономической* деятельности.
Главную роль в= этой' системе играет личный статут юридического лица;
который формирует определяемую⁵ иностранным правом* первичную
правосубъектность, являющуюся предпосылкой? его участия' в₅ любых-:
трансграничных частноправовых отношениях, включая

внешнеэкономические.

4. Обосновано, что в современном международном частном праве статут юридического лица не связывается с его национальностью — принадлежностью юридического лица определенному государству, а определяется через коллизионную норму, указывающую «на компетентный; правопорядок. Применительно- к статуту юридического лица следует признать два основных подхода к определению его связи с конкретным, национальным правопорядком. Первый базируется на теории связи юридического лица, с местом его учреждения — теории инкорпорации, подчиняющей юридическое лицо праву государства, по законам которого оно учреждено (закон инкорпорации); второй. - на теории связи юридического лица с местом нахождения управляющих органов— теории

иностранным правом и территориальным статутом — российским правом, применимом в силу национального режима, во-вторых, между статутом юридического лица и обязательственным статутом.

Обосновывается следующая схема решения этих конфликтов: 1) иностранное право в качестве статута юридического лица определяет верхние пределы объема правоспособности - объем правоспособности, определяемый российским правом, может быть ниже, но не может выходить за пределы правоспособности по личному статуту; 2) конфликт между статутом юридического лица и обязательственным статутом решается в пользу обязательственного статута — ограничения дееспособности по статуту юридического лица, неизвестные статуту места совершения сделки, не принимаются во внимание, и, напротив, ограничения по обязательственному статуту (например, специальная правоспособность по лизинговой, факторинговой сделкам) будут применимы, не зависимо от статута юридического лица.

7. Категория национальности юридического лица сохраняет свое
значение, в том числе и в сфере внешнеэкономической деятельности,
преимущественно в отношениях публично-правового характера:
налоговых, валютных, административных (осуществление

государственного контроля). В соответствующих российских законах единого критерия, позволяющего квалифицировать юридическое лицо как иностранное, не существует. Аналогичная ситуация с международными договорами Российской Федерации (об избежании двойного налогообложения, о взаимной защите иностранных инвестиций и др.), которые закрепляют различные критерии отнесения юридических лиц как иностранных, относящихся к одному из договаривающихся государств. Такая ситуация обусловливает необходимость квалификации юридического лица как иностранного в каждом конкретном случае, исходя из положений соответствующего закона или договора.

8. Исследование доктринальных и законодательных подходов к
определению внешнеэкономической деятельности выявило устойчивую
тенденцию к сохранению данного понятия в правовой системе Российской
Федерации, несмотря на отсутствие закрепления соответствующего
термина в российском законодательстве и наличие многочисленных
доктринальных определений.

Легальная позиция Российской Федерации по определению понятия «внешнеэкономическая деятельность» состоит в раскрытии содержания деятельности, именуемой внешнеэкономической, под которой можно понимать любую деятельность экономического характера, осуществляемую в порядке международного обмена.

В целях квалификации понятия «внешнеэкономическая
деятельность» необходимо квалифицировать словосочетание

«международный обмен», часто используемое в российском законодательстве. Под международным обменом предлагается понимать деятельность, затрагивающую интересы более чем одного государства, независимо от того, участвуют ли в ней лица, принимающей стороны.

9. Квалификация договоров лизинга, факторинга и франчайзинга как
международных (трансграничных, коммерческих) договоров может иметь
национально-правовое и международно-правовое выражение.

Правила квалификации договоров лизинга, факторинга как международных (трансграничных), закрепленные в российском законодательстве, отличаются от правил квалификации по нормам Оттавских конвенций о международном лизинге и международном факторинге 1988 г.: по российскому праву они будут квалифицироваться как международные при наличии в соответствующих правоотношениях любого иностранного элемента (ст. 1186 ГК РФ); в конвенциях акцент делается на местонахождении коммерческих предприятий сторон на территории разных договаривающихся государств. Одновременно этот же

критерий используется с целью определения сферы действия соответствующих международных конвенций.

Научно-практическое значение исследования

Выводы и рекомендации, сформулированные в диссертации, могут быть использованы в законотворческой и правоприменительной деятельности, а также в учебном процессе по курсу «Международное частное право» или «Право международной торговли».

Результаты проведенного автором исследования могут способствовать дальнейшей разработке теоретических и методологических проблем в данной области.

Апробация результатов диссертационного исследования

Выводы, полученные в ходе исследования, были использованы
автором при проведении семинарских занятий по курсу «Международное
частное право» в МГЮА, а также отражены в трех опубликованных
автором статьях: «Доктринальные и законодательные подходы к
определению внешнеэкономической деятельности в Российской
Федерации», «Правовое регулирование допуска и особенности
осуществления иностранными юридическими лицами

внешнеэкономической деятельности в России» и «Эволюция понятия «правосубъектность» в российской доктрине и концептуальные подходы к установлению его содержания».

FJIftBA-1..

Концептуальные подходы к определению

правосубъектности иностранных юридических лиц;

К1; Эволюция понятия «правосубъектность» в российской

гражданско-правовой доктрине и концептуальные подходы к

установлению его; содержания

Изучение: эволюции: понятия» «правосубъектность» в: гражданском; праве способствует исследованию- сущности: ж содержания* правосубъектности иностранных юридических лиц, участвующих: во* внешнеэкономической¹ деятельности вРоссийской Федерации. Несмотря; на- то^ что; автор; настоящей диссертации' придерживается? распространенной* в российской науке международного частного права-точьсш зрениям о рассмотрении международного _г частного; правам как самостоятельнойіОтраслинациональногошравагРЬссийской Федерации; у него не вызывает сомнениятот факт, что именно:в науке*гражданского* правам исследование категории правосубъектности^ установление-содержания одноименного¹ понятия было; представлено более фундаментально, чем;в науке международного частного права:.

Более того, само- понятие «правосубъектность», используемое в> международном частном; праве,, осуществляется? авторами посредством* заимствования^.трансляции данного понятия* из, гражданского права. ВЇ этом* смысле отчасти можно согласиться с М; А.. Хватовой; которая; исследуя гражданскую и семейную правосубъектность физических лиц в Российской Федерации, делает акцент на том, что перенос правовых понятий из «материнской» (гражданско-правовой) области знаний в «дочернюю» (семейно-правовую) привел к застою в развитии науки

семейного права². Во избежание аналогичной ситуации в науке международного, частного права и выделяя международное частное правов качестве самостоятельной отрасли права, необходимо проверять целесообразность и правильность использования в нем одноименных понятий и категорий гражданского права. Решение данной задачи предполагает не только определения того, что> следует понимать под правосубъектностью иностранных юридических лиц, но и выявления практической ценности использования данной категории в международном частном праве, её взаимосвязь с употребляемыми в ст. 1202 ГК РФ понятиями «личный закон юридического лица», «правоспособность юридического лица».

Установление содержания правосубъектности- и, выявление ценности применения данной категории к исследуемым в настоящей диссертации отношениям являются исходными началами, на которых будет базироваться исследование правосубъектности иностранных юридических лиц, участвующих во внешнеэкономической деятельности на территории России. Одной, из задач диссертационного исследования является обоснование важности* рассмотрения иностранных субъектов через призму правосубъектности, наделяя эту категорию определенным содержанием.

Правосубъектность как общая- предпосылка, возможность, быть участником- гражданских правоотношений необходима для того, чтобы можно было определить субъектный состав гражданских правоотношений, и в этом смысле правосубъектность следует рассматривать, как социально-правовую возможность выступать участником гражданских правоотношений.

Социально-правовая возможность быть участником гражданских правоотношений означает, во-первых, наличие общего качества для

² См.: Хватова М. А. Гражданская и семейная правосубъектность физических лиц в Российской Федерации. Автореф. дисс. ...канд. юрид. наук. М., 2007. С. 2.

различных категорий физических и юридических лиц, включая субъектов- иностранного государства; во-вторых, предоставление государством возможности быть участником- тех или. иных правоотношений. Данный вывод следует понимать, как возможность каждого субъекта права в> силу действия закона, то есть независимо от его участия в конкретных правоотношениях, обладать определенным комплексом прав и обязанностей.

Категория «правосубъектность» в отрасли* международного, частного права определяет общее правовое положение субъектов международного частного- права, а также позволяет определить специфику взаимоотношений национальных и иностранных субъектов, осуществляющих, среди прочих видов деятельности* и внешнеэкономическую деятельность. Здесь имеется в. виду широкое понимание правосубъектности, которая характеризует не только статику, но и динамику возможного участия в правоотношениях физических и юридических лиц.

Правосубъектность предполагает не просто абстрактную возможность быть участником трансграничных гражданско-правовых отношений, но и реальную способность к реализации предоставленной государством возможности быть субъектом международного¹ частного права. В' широком своем значении правосубъектность позволяет определить потенциальных субъектов международного частного права. Лицо обладает правосубъектностью независимо¹ от того; пользуется ли оно' предоставленными государством правами и обязанностями, в действительности или' нет. Кроме того, правосубъектность в международном частном праве необходимо рассматривать с позиции одновременного предоставления двумя, и более государствами прав и обязанностей одним и тем же лицам.

С точки зрения объективного права правосубъектность в её широком понимании совпадает с понятием «субъект права». Если же

говорить о гражданской правосубъектности и отождествлять её с понятием «субъект гражданского права», то аналогично можно рассматривать и международную частноправовую правосубъектность, отождествляя её с понятием «субъект международного частного права».

Под субъектом права в общей теории права обычно понимают лиц, за которыми признано законом особое юридическое свойство правосубъектности, дающее возможность участвовать в различных правоотношениях с другими лицами . Под субъектом гражданского права понимается лицо, выступающее в качестве участника имущественных и личных неимущественных отношений, регулируемых нормами гражданского права. Соответственно, под субъектом международного частного права будет пониматься лицо, выступающее в качестве участника трансграничных имущественных и личных неимущественных отношений, регулируемых нормами международного* частного права.

Теперь об истории возникновения, понятия. Категория правосубъектность, широко используемая сегодня для характеристики' правового статуса участников гражданских правоотношений и не закрепленная при этом в российском законодательстве, имеет, как и любое другое юридическое понятие, свою историю. Истоки* его появления следует искать в научных трудах русских ученых конца XIX — начала XX века. В это время ученых интересовала категория субъекта права и связанные с ней понятия «правоспособность» и «дееспособность».

Ю. С. Гамбаров* рассматривал правосубъектность как свойство человека быть субъектом права, подчеркивая при этом, что субъектом права могут быть только люди, но не юридические лица⁴. Другое мнение

³ См., например: Теория государства и права. Курс лекций / Под ред. М. Н. Марченко. М., 1998. С. 392;
Алексеев С. С. Теория права. М., 1994. С. 53; Морозова Л. А. Теория государства и права. М.: Юристъ,
2004. С. 271; Васильев А. В. Теория государства и права. М.: Флинта, 2006. С. 75; Венгеров А. Б.
Теория государства и права. 4-е изд. М.: ОМЕГА-Л, 2007. С. 458.

⁴ См.: Гамбаров Ю. С. Гражданское право. Лекции. М., 1896. С. 459.

высказывали Е. Н. Трубецкой, Н. Коркунов, Д. Д. Гримм, Г. Ф. Шершеневич. Так, Е. Н. Трубецкой писал, что субъектом права может быть любой участник отношений, который способен иметь права, независимо от того, пользуется ли он ими в действительности, или нет. Относя юридических лиц к субъектам права, Е. Н. Трубецкой подчеркивал специальный характер их правосубъектности. Ученый отмечал, что права и обязанности юридических лиц должны быть ограничены определенной сферой компетенции, которая указывается в их уставе⁵. Н. Коркунов, подобно Е. Н. Трубецкому, тоже рассматривал понятие правосубъектности применительно не только к человеку, но и к юридическому лицу. Данный автор считал, что при характеристике правосубъектности большую роль следует отводить интересу субъекта права (безотносительно того, является ли субъектом физическое или юридическое лицо)⁶.

В российской науке гражданского права высказывается мнение о
том, что отправным моментом в развитии теории правосубъектности
стало провозглашение гражданской правоспособности в Декрете об
основных частных имущественных правах 1922 г.⁷ В этом законе,
изданном в связи с переходом к новой экономической политике,
закреплялись имущественные права граждан, включая право
организовывать торгово-промышленные предприятия. Под

правосубъектностью понималась возможность быть субъектом права, а именно - быть субъектом имущественных прав. В основном речь шла о физических лицах, хотя юридические лица большинством цивилистов тоже рассматривались как субъекты права.

Пристальное внимание к категории правосубъектности можно условно связать с серединой 1950-х годов. В этот период наблюдается появление разнообразных трактовок понятия- правосубъектности,

⁵ См.: Трубецкой Е. Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1917. С. 166-186.

⁶ См.: Коркунов Н. Лекции по общей теории права. СПб., 1890. С. 132.

⁷ См.: Лозовская С. О. Правосубъектность в гражданском праве. Днсс. ...канд. юрид. наук. М., 2001.
С. 14-16.

некоторые из которых используются и в настоящее время. Обобщив имеющиеся доктринальные позиции, можно выделить пять подходов (вариантов) к определению исследуемой категории.

Первый вариант состоит в отождествлении двух понятий, используемых в отечественной науке гражданского права, - понятий правосубъектности и правоспособности. Такой точки зрения придерживаются С. Н. Братусь, В. Ф. Маслов, А. А. Пушкин, Ю. К. Толстой. Так, по мнению Ю. К. Толстого, для разграничения понятий правосубъектности и правоспособности нет ни теоретических, ни практических оснований . Исследователь убежден в том, что в определении двух указанных понятий заложен одинаковый смысл, поскольку, по его мнению, правоспособность следует определять как способность быть субъектом прав и обязанностей, а правосубъектность — как способность иметь те же самые права и обязанности. Аналогичный взгляд выражал и С. Н. Братусь, считая, что и правосубъектность, и правоспособность означают общее право быть субъектом прав и обязанностей⁹.

Второй вариант состоит в рассмотрении правосубъектности как собирательного понятия, включающего одновременно и правоспособность, и дееспособность. Именно этот вариант отражает представление большинства современных ученых о понятии правосубъектности¹⁰. Такой подход одним из первых изложил и обосновал О. С. Иоффе, который писал, что дееспособность, как и правоспособность, представляет собой одно из проявлений правосубъектности, и если отождествить правосубъектность с правоспособностью, то для дееспособности вообще не останется какого-либо определенного места в общей системе правовых явлений¹¹.

См.: Толстой Ю. К. К теории правоотношения. Л., 1959. СП.

⁹ См.: Братусь С. Н. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 6.

¹⁰ См.: Хватова М.А. Указ. автореф. С. 12.

¹¹ См.: Иоффе О.С. Развитие цивилистической мысли в СССР (часть 1). Л., 1975. С. 126.

А. И. Пергамент, разделяя позицию Ю. К. Толстого и С. Н. Братуся, подчеркивала, что правоспособность раскрывает статику, а правосубъектность предназначена для характеристики не только статики, но и динамики возможного участия субъекта в гражданских правоотношениях.

Говоря о том, что второй вариант доктринальных подходов к определению^ правосубъектности является распространенным в современной науке гражданского права, и это нельзя не учитывать при исследовании правосубъектности иностранных юридических лиц, следует одновременно понимать одно важное обстоятельство. В отличие от физических лиц, для которых разграничение понятий правосубъектности и правоспособности имеет значение в связи с обладанием последними дееспособностью, для юридических лиц этот момент не имеет принципиального значения. В' отношении юридических лиц действует принцип единства право- и дееспособности.

Вместе с тем, в литературе по международному частному праву авторы часто употребляют оба термина. Так, М. М. Богуславский пишет, что в Латвии, где продолжает действовать Гражданский закон 1937 г., правоспособность и дееспособность юридического лица определяются законом места нахождения его органа управления ". Л. ГЬ Ануфриева, рассматривая коллизии с признанием в одних государствах образование правосубъектным, а в других — не правосубъектным, объясняет это тем, что^г нормы национального права различных государств; касающиеся требований о правосубъектности и право- и дееспособности юридических лиц не совпадают¹³. Более того, построение предложения Л. П. Ануфриевой, в котором говорится о правосубъектности, право- и дееспособности как о различных категориях, свидетельствует, во-первых, о разграничении автором всех трёх указанных понятий, а, во-

¹² См.: Богуславский М. М. Международное частное право: Учебник. 5-е изд. М.: Юристь, 2004.
С. 149.

¹³ См.: Международное частное право: Учебник / Отв. ред. ПК. Дмитриева. 2-е изд. М.: Проспект,
2003. С. 231 (автор главы VIII - Л.П. Ануфриева).

вторых, о возможности или целесообразности их применения к характеристике правового положения.юридических лиц.

Рассматривая правосубъектность как собирательное для право- и дееспособности понятие, Я. Р. Вебере небезосновательно пишет, что при таком подходе следовало бы понятие «правосубъектность» считать излишним и отказаться от него-вообще¹⁴. Однако> далее ученый пишет, что правосубъектность выражает признание лица в качестве субъекта правоотношения^ и дает ему квалификацию в- качестве субъекта или возможного субъекта конкретных субъективных прав и обязанностей. Получается, что Я: Р. Вебере в, определенном смысле противоречит себе, усматривая в исследуемой категории надуманную метафору и, вместе с тем, наделяя её конкретным содержанием, имеющим значение для понимания общего механизма правового регулирования.

Представители научной общественности, рассматривающие правосубъектность как многозначное понятие и формирующие третий вариант доктринальных позиций, отмечают, что можно усмотреть, некоторую специфику в обозначении искомой категории, используемой.в различных отраслях права или^ в различных институтах одной отрасли права. Например, во многих отраслях права при определении правосубъектности, просто констатируется способность её носителей быть участниками тех общественных отношений, которые регламентируютсясоответствующим законодательством.

Иногда говорят о том; что закон наделяет субъектов права таким юридическим качеством, как правосубъектность, которая означает возможность иметь права, и нести обязанности. Таким образом, в этой ситуации правосубъектность рассматривается как предпосылка правообладания вообще и является общим понятием права¹⁵.

¹⁴ См.: Вебере Я. Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском и семейном праве. Рига,
1976. С. 23.

¹⁵ См.: Гражданско-правовое положение личности в СССР / Отв. ред. Н. С. Малеин. 1975. С. 8.

В трудовом праве целесообразно использовать термин «правосубъектность», вместо терминов «правоспособность» и «дееспособность», поскольку для трудового права^ характерно использование категорий правоспособности и дееспособности в их неразрывном единстве, с учетом того, что для данных категорий закон устанавливает одинаковые предпосылки¹⁶.

Не включаясь в дискуссию по этому вопросу, отметим, только, что использование одного понятия применительно к разным отраслям права или к разным институтам одной отрасли, неизбежно приводит или-может привести к изменению содержания используемого понятия.

Несмотря на то, что споры о понятии и содержании правосубъектности ведутся с момента появления этой категории в доктринальном варианте, особый интерес она приобрела в рамках^ гражданского права. Это- обусловлено с существованием других смежных правовых категорий, таких, как правоспособность- и дееспособность, которые наиболее детально разработаны в гражданском праве. При этом' научный-* и практический интерес представляет не только* соотношение трех указанных понятий, но и вьыснение необходимости- самого использования всех трех понятий, определения социальной ценности каждого из них, включая понятие «правосубъектность», в системе правовых явлений:

Упоминание о правосубъектности как категории¹ гражданского права обнаруживается при* проведении первой кодификации советского гражданского законодательства в связи с принятием. Гражданского кодекса 1922 г. В это время гражданская правосубъектность трактуется с позиции двух теорий: с точки зрения, меновой концепции и с позиции теории социальных функций.

См.: Венедиктов А. В. О субъектах социалистических правоотношений // Вестник Ленинградского университета. 1956. № 5. С. 144.

Меновая концепция- характеризуется дозволительной

направленностью; В соответствии^ этоштеориейимущественные права защищаютсяізакономі а всякий гражданин;как носитель.имущественных прав-признается субъектом прав.,

Теория* социальных функций;, признавая субъективные права; исходит из; того, что лицо— носитель, прав; обязан, следовать определенному поведению, которое; имеет заранее установленные: границы. Сама возможность обладать теми или? иными правами: предоставляется государством* правопорядком, соответствующим социальному, строю; и; меняющимся* в связш с изменением; последнего?'?. Таким* образом; ш рамках теориш социальных функций* правосубъектность рассматривается* как нечто; предоставляемое: властью.

Анализ, меновой концепции; и концепцию социальных* функций: позволяет придтиі к: выводу о^ том; что под правосубъектностью: первоначально понималась возможностью бытьсубъектом< прав, вообще; причем: в одном^ случае акцент делался* на признание имущественных; прав; а в* другом»— на их ограничительном^ характере;. определяемом» государством':

В; 1930-е годы проблема правосубъектности* стала: развиваться»: одновременное двух .направлениях. Одно: направление вели сторонники хозяйственно-правовой* концепции, которые считали, что> граждане:; как субъекты гражданского права должны обладать правоспособностью^ в одинаковом; объеме, а юридические лица- в разном объеме. Другое направление представляли те;. кто^г придерживался і концепции^ единого хозяйственного права:. Ві соответствии; с данной^ концепцией* вопросы: правосубъектности должны были затрагивать только? деятельность-хозяйственных организаций;

¹⁷ См.: Гойхбарг А. Г. Основы частного имущественного права. М., 1924. С. 53.

Большое значение для» понимания- смысла использования категории правосубъектность имели: взгляды О;А., Красавчикова. Ученый, .называя' правосубъектность признаком общеправовой предпосылки для движения .гражданских правоотношений, указывал, что эта? предпосылка является более конкретизированной; в зависимости от субъекта, будущего⁴ участника, гражданских правоотношений!⁸. Иравосубъектность,. по. мнению О; А. Красавчикова- должна служить, мерилом; способности^ субъектов обладать> определенными> правами^ включая* право* на осуществление хозяйственной деятельности. О. А; Красавчиков; по» классификации, взглядов на правосубъектность, составленной; Є. 01 Лозовской; принадлежал кг числу ученых, представляющих четвертый; вариант толкования понятия, «правосубъектность».

Все вышеизложенное о правосубъектности, значении этого понятия; традициях, его употребления, в российской* цивилистической доктрине: в, полною мере подходит и« для- понимания важности: использования данного понятия? применительно» Kv характеристике иностранных, юридических лиц, участвующих: во внешнеэкономической? деятельности: на территории России: Несмотря^ на- то; что исследование правосубъектности иностранных юридических лиц* осуществляется В; диссертации преимущественно- через призму международного частного, права;, посредством- анализа; тех проблем; которые возникают, прежде всего; прш коллизионно-правовом: и унифицированном . материально-правовом регулировании, содержание категории? правосубъектность от этого не меняется.

Данный. вывод; обусловлен подходом lex fori, применимом, в российском праве к понятиям, известным российскому праву. Такое правило квалификации получило закрепление в ст. 1187 ЕК РФ» и разделяется большинством ученых, проявляющих интерес к проблеме-

См.: Красавчиков О. А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., 1958. С. 37.

квалификации в международном частном праве¹⁹. Не углубляясь в научную полемику по поводу наиболее удачных правил квалификации, применимых для определения сущности исследуемой в настоящей диссертации категории, отметим, что, по нашему мнению, в данном вопросе не следует ожидать каких-либо новых решений, связанных с квалификацией понятия «правосубъектность».

В^? структуре правосубъектности принято выделять различные компоненты, причем количество этих компонентов может быть различным в зависимости от взглядов авторов. М. А. Хватова, рассматривая структуру правосубъектности, ограничивается двумя элементами: правоспособностью и дееспособностью. О. А. Красавчиков, помимо указанных компонентов, выделяет в качестве отдельного элемента деликтоспособность и такой ещё компонент как способность лица создавать своими действиями права и обязанности для третьих лиц (или, напротив, способность лица приобретать для себя права и обязанности в результате действий третьих лиц)²⁰.

Применимым и полезным к исследованию правосубъектности иностранных юридических лиц является подход К. К. Лебедева, который указывает на существование общей, отраслевой и специальной правосубъектности²¹. Говоря об участии иностранных юридических лиц во внешнеэкономической деятельности в России, тоже можно выделить, общую, отраслевую и специальную правосубъектность. Под общей правосубъектностью следует понимать возможность иностранных субъектов быть в России носителями прав и обязанностей. Под отраслевой правосубъектностью можно рассматривать способность быть участником отношений, регулируемых международным частным правом

¹⁹ См.: Бирюкова Н. С. Проблема правовой квалификации и методы ее разрешения в международном
частном праве // Право и государство. 2007. № 5. С. 89.

²⁰ См.: Хватова М. А. Указ. автореф. С. 12; Красавчиков О. А. Модели гражданской
правосубъектности// Проблемы социалистической законности на современном этапе
коммунистического строительства. Харьков, 1978. С. 107.

²¹ См.: Лебедев К. К. Понятие и содержание хозяйственной правосубъектности // Правосубъектность
по гражданскому и хозяйственному праву. Межвузовский сборник. Л., 1983. С. 19.

Российской Федерации. И, наконец, в рамках специальной правосубъектности будет уместным выделить способность иностранных юридических лиц участвовать во-внешнеэкономической деятельности на территории России.

Эволюция понятия «правосубъектность» в российской научной мысли связана с развитием понятия правового статуса, что С. О. Лозовская относит к пятому варианту понимания правосубъектности российскими цивилистами. До сих пор в отечественной доктрине нет однозначного мнения о соотношении сходных понятий «правосубъектность», «правовой статус» и «правовое положение». Например, по мнению М. А. Хватовой следует исходить из того, что правовой статус представляет собой совокупность всех отраслевых правосубъектностей применительно к неограниченному кругу участников однородных правоотношений, а понятие «правовое положение» используется для характеристики конкретного участника правоотношений"".

По мнению Г. В. Мальцева, правовой статус входит в качестве одной из составляющих в более- широкое понятие «правосубъектность»²³. А. В. Мицкевич отождествляет понятия* «правосубъектность» и «правовой статус». Ученый пишет, что содержание правосубъектности и правового статуса включает совокупность общих прав и обязанностей, а также прав и обязанностей, непосредственно указанных в законодательстве²⁴.

История становления понятия «правосубъектность» не была бы полной и, возможно, не рассматривалась бы эволюционно, если бы в юридическом мире не существовала и негативная точка зрения, полностью отрицающая ценность присутствия в лексиконе российской научной общественности указанного понятия. Так, М. С. Шакарян,

²² См.: Хватова М. А. Указ. автореф. С. 11-12.

²³ См.: Мальцев Г. В. Социалистическое право и свобода личности. М., 1969. С. 87.

²⁴ См.: Мицкевич А. В. Субъекты советского права. М., 1962. С. 30.

исследуя содержание понятия субъекта гражданского процессуального права и субъекта правоотношения, пишет, что изложение вопроса о правосубъектности, раскрываемое через понятия «субъект права», «правоспособность», «субъективные права», «дееспособность» показывает искусственность понятия «правосубъектность», не встречающегося в законодательстве"⁵.

Аналогичные интонации, как уже указывалось, звучали у Я. Р. Веберса, который в других своих высказываниях косвенно потом всё-таки- признавал целесообразность оставления в' юридическом лексиконе правосубъектности.

С принятием нового российского гражданского законодательства, происходит дальнейшее развитие представлений о понятии правосубъектности в отечественной* науке. Это связано с появлением новых институтов в гражданском праве и* включением¹ специальных коллизионных норм' в 6> раздел ГК РФ, посвященных регулированию» новых видов трансграничных гражданско-правовых отношений.

Эволюция понятия «правосубъектность», показанная

преимущественно на этапе её становления до принятия- новогої ШС РФ, свидетельствует о тернистом пути, пройденном данным правовым понятием, и неоднозначности взглядов российских цивилистов по поводу не только содержания самого понятия, но и по вопросу о* целесообразности его сохранения в юридическом лексиконе. Обзор основных концепций понимания правосубъектности свидетельствует о сложности определения-искомого понятия и трудностях в установлении его содержания.

Подводя итог освещению эволюционного развития доктринальных подходов к определению такой, на первый взгляд, несложной и уже адаптированной в российском правовом, лексиконе категории, как

См.: Шакарян M. С. Понятие субъектов советского гражданского процессуального права и правоотношения и их классификация //Труды ВЮЗИ. Т. XVII. М., 1988. С. 131.

правосубъектность, попытаемся отразить сущностные признаки определяемого явления.

Во-первых, отсутствие легально закрепленного понятия правосубъектности не означает, что данного понятия не существует. Об этом свидетельствует анализ ст. 2 ГК РФ, в которой определяется субъектный состав гражданских правоотношений. Иностранные юридические лица, в соответствии с данной статьей, включены в круг лиц, обладающих гражданской правосубъектностью. Гражданская правосубъектность иностранных юридических лиц включает возможность участия иностранных юридических лиц в осуществлении внешнеэкономической деятельности на территории России.

Во-вторых, категория правосубъектности используется, применима и необходима для характеристики правового положения различных участников гражданских правоотношений. Употребление данной категории в специальной литературе по международному частному праву при характеристике правового положения юридических лиц- субъектов международного частного права имеет поддержку и признание. Для того, чтобы избежать придания категории правосубъектности иного смысла, чем тот, которым она наделена в науке гражданского права, следует не употреблять категорию дееспособность применительно к юридическим лицам, учитывая, что в отношении юридических лиц в отечественной доктрине существует единство право-и дееспособности. Помимо доктринальных взглядов, такая позиция в полной мере соответствует и российскому законодательству.

В-третьих, характеризуя правосубъектность иностранных юридических лиц в аспекте международного частного права, прежде всего, необходимо говорить о гражданской правосубъектности, которая представляет собой структурно сложную правовую категорию и может быть рассмотрена в широком и узком смыслах. В узком смысле правосубъектность представляет собой меру возможного участия

юридических лиц в гражданских правоотношениях, а в широком смысле правосубъектность представляет собой необходимое качество участников гражданских правоотношений быть субъектами данных правоотношений.

В-четвертых, назначение категории правосубъектности как общей предпосылки участия не только в национальных, но и в трансграничных гражданско-правовых отношениях заключается в том, что по своей роли в механизме правового регулирования правосубъектность выступает в качестве средства фиксирования круга субъектов- лиц, обладающих способностью быть носителями субъективных прав и обязанностей. Применительно к иностранным юридическим лицам это следует понимать как наделение указанных субъектов правами и обязанностями, предоставляемыми российским юридическим лицам в соответствии с российской правовой системой, что соответственно предполагает и право на осуществление внешнеэкономической деятельности.

1.2. Специальная правосубъектность иностранных юридических

В силу общей правосубъектности субъектами международного частного права могут быть не только физические, но и юридические лица. Однако если обратиться к истории вопроса, то юридические лица не всегда признавались субъектами гражданского права, которые возникли и начали развиваться до формирования международного частного права. В классическом римском частном праве субъектом права признавался только человек, способный иметь интересы и проявлять волю, действовать. Римляне использовали термин «persona», который означал отдельного человека и не распространялся на юридические лица. Позднее такой же взгляд высказывал и Ф. К. фон Савиньи, который считал, что единственным реальным субъектом права является только человек как «волеспособная личность»²⁶.

А. А. Унпелева описывает интересный исторический факт о том, как известный римский император Калигула предоставлял царские полномочия своей лошади, считая её юридическим лицом. Размышляя над этим, А. А. Унпелева справедливо сравнивает юридические лица с костылями, на которых ходит «хромая юриспруденция»²⁷.

Сегодня понятие юридического лица имеет закрепление в законодательстве разных государств, включая законодательство Российской Федерации. Легальное понятие юридического лица дается в п. 1 ст. 48 ГК РФ. Анализ данной нормы показывает, что юридические лица обладают всеми элементами правосубъектности с момента создания.

²⁶ См.: Savigny. "System des heutigen romischen Rechts". T. II. 1940. P. 2.

²⁷ См.: Унпелева А. А. Юридическое лицо в гражданском праве // Актуальные проблемы теории и
практики юридического образования на пороге XXI столетия. Сб. материалов межрегиональной
конференции. Хабаровск, 1999. С. 217.

О правосубъектности иностранных юридических лиц, можно сказать, что правосубъектность иностранных юридических лиц представляет собой категорию, которая, с одной стороны, характеризует меру возможного участия иностранных юридических лиц в гражданских правоотношениях в Российской Федерации, а, с другой стороны, является необходимым качеством иностранных юридических лиц, рассматриваемых в Российской Федерации в качестве субъектов гражданских правоотношений.

Таким образом, правосубъектность можно рассматривать в широком и узком значении. В широком значении под правосубъектностью иностранных юридических лиц, участвующих во внешнеэкономической деятельности на территории России, следует понимать их способность быть участниками внешнеэкономической деятельности наравне с российскими юридическими лицами. Данный факт обусловлен закреплением принципа национального режима, который, помимо общего конституционного закрепления, получил отражение в гражданском законодательстве (ст. 2 ГК РФ).

В узком значении правосубъектность иностранных юридических лиц следует рассматривать как специальную правосубъектность, отличающуюся от правосубъектности российских юридических лиц посредством установления определенных ограничений, которые получили закрепление в федеральном законодательстве Российской Федерации. Данный вывод тоже согласуется с нормой ст. 2 ГК РФ, в соответствии с которой правила, установленные гражданским законодательством, применяются к отношениям с участием иностранных юридических лиц, если иное не предусмотрено федеральным законом.

Прежде чем исследовать специальную правосубъектность иностранных юридических лиц, следует сказать, что в российском законодательстве применительно к любым юридическим лицам, безотносительно их национальности, используется понятие

«правоспособность». Именно так называется ст. 49 ГК РФ, в которой в качестве общего правила содержится положение о том, что юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в его учредительных документах, и нести связанные с этой деятельностью обязанности. Учитывая, что данное правило распространяется и на иностранных юридических лиц, если не имеется регулирующих этот вопрос международных норм, то необходимо иметь в виду, что толкование данного положения и в отечественной доктрине, и на практике вызывает разночтения.

По мнению одних авторов, юридические лица в силу указанного положения всегда обладают специальной правоспособностью. Так, по словам В. К. Андреева, тот факт, что юридическое лицо может иметь гражданские права, соответствующие целям деятельности, которые предусмотрены в учредительных документах, есть не что иное, как доказательство наличия у юридических лиц специальной правоспособности".

Имеется и, другая точка зрения, в соответствии с которой все юридические лица, согласно праву Российской Федерации, можно подразделить на юридические лица, обладающие общей правоспособностью, и юридические лица, обладающие специальной правоспособностью. Данный вывод следует из анализа ч. 2 п. 1 ст. 49 ГК РФ, в соответствии с которой коммерческие организации, за исключением унитарных предприятий и иных видов организаций, предусмотренных законом, могут иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом. Таким образом, если ч. 1 п. 1 ст. 49 рассматривать как норму, закрепляющую специальную правоспособность, то ч. 2 п. 1 ст. 49 можно рассматривать как норму,

См.: Андреев В. К. Проблемы правосубъектности в предпринимательской деятельности. В кн.: Правовое регулирование предпринимательской деятельности. М., 1995. С. 22.

закрепляющую общую правоспособность в отношении юридических лиц, за некоторыми исключениями, установленными законодательством.

В данном случае можно было бы предположить, что законодатель структурировал норму в нетрадиционном варианте: закрепив сначала специальную норму, а потом- общую норму. Однако данные юридические предписания не следует рассматривать как общую и специальную норму, поскольку каждая из них предназначена для регулирования правоспособности различных видов юридических лиц. Здесь представляется правильнее вести речь о закреплении специальной и общей правоспособности, отличающихся друг от друга по объему прав и обязанностей, предоставляемых законодателем соответствующим юридическим лицам. Иностранные юридические лица, участвующие во внешнеэкономической деятельности на территории России, в подавляющем большинстве своем являются коммерческими организациями, и поэтому по российскому праву их правоспособность, можно было бы охарактеризовать как общую правоспособность, не ограниченную закреплением в их учредительных документах определенных видов деятельности²⁹.

Таким образом, по нашему мнению, правоспособность иностранных юридических лиц, даже являющихся коммерческими

Е-

организациями, целесообразнее и правильнее определять как специальную правоспособность. Что касается тождественного употребления понятий правосубъектности и правоспособности, то, учитывая, что для юридических лиц неприемлемо понятие дееспособности, подобная взаимозамена представляется допустимой³⁰.

В юридической литературе высказывается ещё одна точка зрения по поводу определения правоспособности (правосубъектности) юридического лица. По мнению А. Викулина и Г. Тосуняна, для банков,

²⁹ Анализ ст. 1202 ГК РФ будет дан далее в работе.

³⁰ В своем диссертационном исследовании С. О. Лозовская обосновывает и доказывает
целесообразность переименования ст. 49 ГК РФ «Правоспособность юридического лица» в
«Правосубъектность юридического лица». См.: Лозовская С. О. Указ. дисс. С. 87.

кредитных организаций, страховых компаний законодатель предусмотрел исключительную правоспособность. Отличие данного вида правоспособности от двух других состоит в том, что в силу исключительной правоспособности указанные организации не имеют права осуществлять какие-либо иные виды предпринимательской деятельности, помимо их основного вида деятельности — осуществления кредитной или страховой деятельности.³¹

Представляется, что выделение в качестве отдельной, так называемой «исключительной», правосубъектности в отношении банков и кредитных организаций является лишним и необязательным, поскольку в данном случае исключительная правосубъектность может быть охарактеризована как специальная. Это соответствует тому различию, которое законодатель отразил в ч. 1 и ч. 2 ст. 49 ГК РФ. Хотя, разумеется, классификация видов правосубъектности может осуществляться по различным основаниям, в том числе, и по такому основанию, как возможность осуществления юридическими лицами* одного, нескольких, но при этом строго определенных в законе, и неограниченного числа видов деятельности.

В том случае, когда речь идет о правосубъектности иностранных юридических лиц, принципиальным является указание на отличную от правосубъектности российских юридических лиц правосубъектность иностранных юридических лиц. Это отличие обусловлено предоставлением иностранному юридическому лицу прав и обязанностей, закрепленных не только в праве Российской Федерации, но и тех прав и обязанностей, которые предоставляются иностранному юридическому лицу правом соответствующего иностранного государства и нормами международных договоров. Вот почему обоснованным представляется вывод о том, что иностранные

³¹ См.: Викулин А., Тосунян Г. Исключительная правоспособность банка // Хозяйство и право. 1999. № 5. С. 58.

юридические лица обладают специальной правосубъектностью, несмотря на то, что в большинстве своем иностранные юридические лица, осуществляющие внешнеэкономическую деятельность на территории России, являются коммерческими организациями.

1.3. Национальность и личный статут как категории,

характеризующие государственную принадлежность и

правосубъектность юридического лица

Определив, что правосубъектность иностранных юридических лиц, осуществляющих внешнеэкономическую деятельность в России, является специальной, и, подчеркнув при этом, что прилагательное «специальная» служит для отграничения правосубъектности российских юридических лиц от правосубъектности иностранных юридических лиц, необходимо теперь определить соотношение двух категорий — категории национальности и категории личного статута,— используемых при характеристике юридических лиц в международном частном праве. Вообще, правовое положение юридических лиц в международной хозяйственной деятельности, помимо указанных категорий, определяется посредством ещё двух правовых категорий: «допуск» и «правовые режимы». Однако наиболее тесно с правосубъектностью связаны национальность и личный статут, вследствие чего именно на анализе содержания и предназначения этих двух категорий следует остановиться подробнее.

Как известно, термин «национальность» органично используется при характеристике происхождения физического лица. В отечественной литературе по гражданскому праву термин «национальность» применительно к юридическим лицам вообще не употребляется. Коллизионные нормы, как правило, определяя право, применимое к правовому положению юридического лица, тоже не обращаются к категории национальности юридического лица: они либо прямо используют термин «личный закон», либо словосочетание «правоспособность и дееспособность юридического лица».

Однако участие юридических лиц в международных гражданско-правовых отношениях, обусловливающее возникновение ряда правовых

вопросов ", связано именно с категорией «национальность юридического лица», под которой большинством авторов по международному частному праву понимается принадлежность юридического лица определенному государству³³. При этом многие авторы отмечают условность употребления данного термина для характеристики юридических лиц. Так, М. М. Богуславский пишет, что термин «национальность», как и многие термины в области международного частного права, применяется к юридическим» лицам условно, в ином смысле, чем он применяется к гражданам³ . Л. Раапе, говоря о возможности применения термина «национальность» к юридическим лицам, тоже подчеркивал, что это можно делать только в переносном смысле, поскольку в первоначальном смысле, говоря о национальности, имеют в виду физические существа³⁵.

Некоторые авторы отождествляют понятия «национальность» и «личный статут» юридического лица. Так, Ю. М. Юмашев считает, что проблема национальности юридического лица - это, прежде всего, проблема его юридического статуса. По словам Ю. М. Юмашева, проблема национальности сводится к отысканию личного статута компаний, регламентирующего их правовой статус³⁶. В. П. Звеков пишет, что личный закон юридического лица определяет его национальность и решает на этой основе вопросы его статута³⁷.

Л. П. Ануфриева вообще критикует обращение к категории «национальность», считая это некорректным с юридической точки зрения. По мнению Л. П. Ануфриевой, категория «национальность»

К числу таких вопросов относится выбор права государства, по которому следует определять ответственность юридического лица, его правосубъектность и один из основных вопросов - будет ли вообще юридическое лицо, созданное по законам одного государства, признаваться юридическим лицом в другом государстве?

³³ См.: Дмитриева Г. К. Международное частное право (часть третья ГК РФ): Учебное пособие. М.:
Юристь, 2002. С. 150; Звеков В. П. Международное частное право: Учебник. М.: Юристь, 2004.
С. 275; Богуславский М. М. Международное частное право: Учебник. 5-е изд. М.: Юристь, 2004.
С. 148; Международное частное право: Учебник / Отв.ред. Г. К. Дмитриева. 2-е изд. М.: Проспект,
2003. С. 221.

³⁴ См.: Богуславский M. М. Указ. соч. С. 148.

³⁵ См.: Раапе Л. Международное частное право. / Пер. с нем. М., 1960. С. 192.

³⁶ См.: Юмашев Ю. М. Правовое регулирование прямых иностранных капиталовложений в ЕЭС. М.,
1988. С. 16.

³⁷ См.: Звеков В. П. Международное частное право: Учебник. М.: Юристь, 2004. С. 274.

применительно к юридическим лицам может использоваться только в целях удобства, краткости и обиходного употребления. Что же касается понятий, юридически точно употребляемых применительно к иностранным юридическим лицам, то к ним, как полагает автор, следует

отнести категорию личного статута юридического лица .

Более ясным и определенным подходом в стремлении разделить понятия «национальность» и «личный статут» юридического лица, выглядит позиция А. В. Асоскова. По мнению А. В. Асоскова, исследуемые понятия имеют различные сферы применения. Если понятие «личный статут» юридического лица, как пишет автор, может использоваться для решения вопросов исключительно частноправового характера, то категория «национальность» юридического лица в большей степени затрагивает публично-правовые институты³⁹. Исследуя различные позиции по вопросу соотношения понятий «национальность» и «личный статут», А. В. Асосков приходит к выводу, что использование в науке международного частного права словосочетания «национальность юридического лица», которое уже имеет свое основное значение в публичном праве, является ничем не оправданным и дублирующим термин «личный статут юридического лица»⁴⁰.

Данная позиция созвучна подходу, о котором пишет А. М. Городисский. Этот подход состоит в том, что необходимо различать отрасли права или различные сферы правоотношений, в рамках которых исследуется проблема национальности юридического лица. Во-первых, можно выделить административное право, которое включает так называемое «право иностранцев», устанавливающее запрет или ограничение для любых иностранных лиц на занятие определенными видами деятельности. Во-вторых, отдельно необходимо

³⁸ См.: Ануфриева Л. П. Международное частное право: Учебник. В 3-х т. Т. 2. Особенная часть. 2-е
изд., перераб и доп. М.: БЕК, 2002. С. 39.

³⁹ См.: Асосков А. В. Правовые формы участия юридических лиц в международном коммерческом
обороте. M.: Статут, 2003. С. 24-25.

⁴⁰ См.: Асосков А. В. Указ. соч. С. 27.

исследовать область международного права, определяющего, на какие юридического лица распространяются условия соответствующего международного договора или права данного государства на оказание дипломатической защиты. И, в-третьих, в отличие от позиции А. В. Асоскова, допустимо оперирование категорией «национальность» в сфере коллизионного права с последующим определением личного статута юридического лица ^].

Учитывая исторически сложившееся обращение к категории «национальность» при характеристике юридических лиц в международном частном праве, представляется все-таки нецелесообразным устанавливать запрет на правомерность использования этого термина при исследовании правосубъектности иностранных юридических лиц. Более гибким, на наш взгляд, будет признание того, что категория «национальность» является в определенном смысле «парной» категорией «личного статута». Её предназначение в большей степени исчерпывается указанием связи юридического лица с определенным государством. Именно поэтому термин «национальность» часто заменяют словосочетанием «государственная принадлежность»⁴².

Анализ национального законодательства Российской Федерации показывает, что в российском законодательстве сам термин «национальность» не встречается, хотя само понятие «иностранное юридическое лицо» является распространенным и используемым не только в доктринальных источниках, но и в правовых актах. К источникам российского законодательства, в которых встречается термин «иностранное юридическое лицо», относятся, в частности, ФЗ «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» 1999 г., ФЗ «Об экспортном контроле» 1999 г., ФЗ «Об инвестиционной

⁴¹ См.: Городисский А. М. Определение национальности юридических лиц и их признание в других
странах// Юридические аспекты осуществления внешнеэкономических связей. М., 1979. С. 150.

⁴² См.: Звеков В. П. Указ. соч. С. 275.

деятельности в Российской? Федерации; осуществляемой, в. форме капитальных вложений»* 1999т., Ф3^? «Об основах государственного регулированиявнешнеторговой деятельности» 2003 г.

В ФЗ: «Об иностранных инвестициях* в Российской Федерации» 1999т.⁴³ понятие «иностранное юридическое лицо»* употребляется-применительно і кс характеристике: иностранного- инвестора. Для; целей данного Закона под иностранным? инвестором? следует понимать иностранное юридическое лицо* гражданская правоспособность которого^ определяется в связи* с законодательством! государства; в_;котором* оно' учреждено: № которое? вправе Br соответствии» с законодательством указанного государства-, осуществлять,инвестиции на территории Российскою Федерации: Таким- образом; Закон; об иностранных инвестициях, содержит не определение иностранного юридического* лица; at иностранного? инвестора, к: которому можно отнести иностранное юридическое- лицо;. соответствующее определенным условиям; указанным ?вшастоящем Законе: .

В? ФЗ- РФ «Об основах государственного: регулирования; внешнеторговой? деятельности»- 2003 г.⁴⁴ ві отличие от ранее действовавшего ФЗ РФ «О государственном, регулировании: внешнеторговой; деятельности» 1995 г. не указываются критерии, по которым: можно- квалифицировать юридическое: лицо? как иностранное;, хотя сам; термин* содержится!в* п. 11 ст..2: Закона в связи?с обоснованием включения в понятие^ «иностранное лицо» не только? физических, но ш юридических лиц.,

⁴³ См.: Федеральный закон № 160-ФЗ «Об иностранных инвестициях в Российской'Федерации»
1999 г. (в ред. Федеральных законов от 21.03.2002 № 31-ФЗ; от 25:07.2002 № 117-ФЗ, от 08:12.2003 №
169-ФЗ," от 22.07.2005 № 117-ФЗ, от 03.06.2006 № 75-ФЗ) // С3 РФ. 12.07.1999 г. № 28І Ст. 3493.

⁴⁴ См.: Федеральный закон № 164-ФЗ «Об основах государственного регулирования внешнеторговой .
деятельности» 2003 г. (вред. Федеральных законов от 22:08.2004 № 122-ФЗ, от 22.07.2005 № 117-ФЗ,.
от 02.02.2006 № 19-ФЗ) // С3 РФ. 15.12.2003 г. № 50: Ст. 4850.

В ФЗ РФ «Об экспортном контроле» 1999 г. ⁴⁵ иностранное лицо применительно к юридическим «лицам определяется как юридическое лицо, действующее в иной организационно-правовой форме, гражданская правоспособность которого определяется по праву иностранного государства, в котором оно учреждено.

Раскрытие содержания термина «иностранное юридическое лицо» в Российской Федерации является в определенной мере затруднительным в силу того, что, помимо указанного словосочетания, российский законодатель использует в нормативно-правовых актах родственное понятие «нерезидент», нигде не расшифровывая при этом возможность равнозначного использования указанных понятий. На данное обстоятельство, как на фактор, создающий определенные трудности в квалификации юридического лица как иностранного, уже указывал В. В. Польников⁴⁶. Исследователь обратил внимание на то, что законодатель, устраняясь от сопоставления понятий «иностранное юридическое лицо» и «нерезидент», оставляет решение этого вопроса самим участникам правоотношений либо правоприменительным органам.

Проанализировав правовые акты, в которых встречается родственный термин «нерезидент», В. В. Польников приходит к выводу о том, что данный термин используется российским законодателем преимущественно для целей валютного регулирования и валютного контроля. В этой сфере правоотношений в качестве синонима понятия «российское юридическое лицо» законодатель использует термин «резидент», а нерезидентом обозначает иностранное юридическое лицо⁴⁷. По мнению автора, при определении национальности юридического лица, осуществляющего предпринимательскую

⁴⁵ См.: ФЗ РФ «Об экспортном контроле» 1999 г. (в ред. Федеральных законов от 30.12.2001 № 196-
ФЗ, от 29.06.2004 № 58-ФЗ, от 18.07.2005 № 90-ФЗ) // С3 РФ. 26.07.1999 г. № 30. Ст. 3774.

⁴⁶ См.: Польников В. В. Проблемы правового регулирования предпринимательской деятельности
иностранных юридических лиц на территории Российской Федерации. Дисс. ...канд. юрид. наук. М.,
2003. С.27.

⁴⁷ См.: Польников В. В. Указ. дисс. С.28-29.

деятельность в. Российской; Федерации, следует исходить из критериев^ квалификации, закрепленных, как в гражданском;законодательстве, так и в законодательстве;- регулирующем отношения- публичного характера (например, валютном законодательстве). Выбор критерия; как подчеркивает ВІВ; Польников; должен быть обусловлен; природой регулируемых отношений?⁸.

В двусторонних соглашениях о поощрении: ш взаимной* защите капиталовложений, заключенных Российской Федерациейїболее чем-с 40'« государствами, понятие «иностранное юридическое лицо»- не встречается: Вместе с тем; в,данных, международных договорах, целью которых является; оказание содействия экономическому сотрудничеству двух договаривающихся государств в. сфере создания: и> поддержания благоприятных условий. для< капиталовложений* инвесторов одного-государствана.территории другого государства; речь идет об инвесторах, под которыми понимают не' только, физическиелица; но*и юридические лица, договаривающихся государств. К примеру, в_; Соглашении* между Правительством Союза. Советских Социалистических Республик и Правительствами Королевства; Бельгии и Великого Герцогства-Люксембург О' взаимном^ поощрении и взаимной' защите капиталовложений 1989т. термин «инвестор договаривающихся государств» означает любое юридическое: лицо,, образованное в соответствии либо с советским, либо; с: бельгийским или. люксембургским законодательством?их имеющее свое; место нахождения, на территории либо* СССРД либо» Королевства Бельгии и Великого? Герцогства Люксембург, которое в соответствии с законодательством: своей страны может осуществлять капиталовложения на территории, другой Договаривающейся.Стороны⁴⁹.

⁴⁸ См.: Польников В. В. Указ. днсс. С.30. .

⁴⁹ См.: Соглашение между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и
Правительствами Королевства Бельгии и Великого Герцогства Люксембург о взаимном поощрении и
взаимной защите капиталовложений 1989 г. // Сборник международных договоров СССР и
Российской Федерации. Вып. XLVII. - М., 1994. С. 357 -361.

В тексте указанного Соглашения речь идет о возможности юридических лиц Бельгии осуществлять капиталовложения на территории Советского Союза, а в настоящее время - на территории Российской Федерации. Следовательно, необходимо четко идентифицировать, по каким признакам юридические лица Бельгии и юридические лица Великого Герцогства Люксембург будут отличаться от юридических лиц, например, Дании, Румынии, Португалии, Швеции или других государств, с которыми либо имеются отдельные соглашения аналогичного характера (как, например, с Данией, Румынией, Швецией), либо приняты соглашения, но они ещё не вступили в силу (Португалия), либо вообще не заключены соответствующие соглашения (например, Алжир, Буркина-Фасо).

Установление принадлежности юридических лиц конкретному государству, а не просто квалификация их как иностранных юридических лиц необходимо для определения тех прав и обязанностей, предусмотренных международными договорами, которые данные юридические лица будут иметь, осуществляя предпринимательскую деятельность на территории России. Несмотря на имеющиеся типовые соглашения, на основе которых заключаются двусторонние международные договоры о поощрении и взаимной защите капиталовложений, при подписании договора государства не обязаны следовать его нормам, они могут включать любые положения, не содержащиеся в типовом соглашении. В результате соглашение о поощрении и взаимной защите капиталовложений, заключенное с Японией, будет отличаться от аналогичного соглашения, заключенного со Швейцарией.

Практическое значение имеющихся различий по вопросу определения национальности юридического лица как юридического лица, принадлежащего определенному государству, можно проиллюстрировать следующим образом. В Соглашении между

Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Эквадор о поощрении и взаимной защите капиталовложений 1996 г.⁵⁰термин «инвестор договаривающихся государств» означает, помимо физического лица, любое юридическое лицо, созданное в соответствии с законодательством Договаривающейся Стороны. В данном Соглашении достаточно установить факт применения законодательства Республики Эквадор при учреждении юридического лица. Это будет являться необходимой и достаточной предпосылкой для того, чтобы квалифицировать юридическое лицо, учрежденное по законодательству Эквадора, как эквадорское юридическое лицо.

В отличие от Соглашения с Республикой Эквадор, в Договоре, заключенном между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Болгарии о поощрении и взаимной защите капиталовложений 1993г. к юридическим лицам— инвесторам из Болгарии предъявляется уже не одно, а два требования: термин «инвестор» именно для целей данного Договора означает любую компанию, фирму, общество, предприятие, организацию или ассоциацию, не только созданные в соответствии с законодательством Болгарии, но и находящиеся на её территории⁵¹.

В Соглашении между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Швейцарским Федеральным Советом о поощрении и взаимной защите капиталовложений 1990 г. для целей данного Соглашения термин «юридические лица договаривающихся государств» означает открытый перечень юридических лиц, включая компании, корпорации, деловые ассоциации и другие организации,

⁵⁰ Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Эквадор
о поощрении и взаимной защите капиталовложений. Заключено в г. Москве 24 апреля 1996 г.
Соглашение не вступило в силу. Документ опубликован не был // Информационно-справочная
система «КонсультантПлюс».

⁵¹ См.: Договор между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики
Болгарии о поощрении и взаимной защите капиталовложений 1993 г. Ратифицирован ФЗ от 08.11.2005
№ 142-ФЗ «О ратификации Договора между Правительством Российской Федерации и
Правительством Республики Болгарии о поощрении и взаимной защите капиталовложений» // СЗ РФ.
14 ноября 2005 г. № 46. Ст. 4623.

которые, во-первых, должным образом созданы в соответствии с законодательством договаривающегося государства, во-вторых, имеют место нахождения на территории этого государства, а в-третъих (что является отличительной чертой данного Соглашения), «осуществляют реальную хозяйственную деятельность» на территории этого государства⁵².

В Соглашении между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и Правительствами Королевства Бельгии и Великого Герцогства Люксембург о взаимном поощрении.и взаимной защите капиталовложений 1989 г., являющемся трехсторонним, связывающем сегодня три государства - Россию, Бельгию и Люксембург, закрепляются три требования к юридическим, лицам- инвесторам договаривающихся государств: юридическое лицо должно быть образовано в.соответствии либо с российским, либо с бельгийским или люксембургским законодательством, иметь место нахождения на территории либо России, либо Бельгии или Люксембурга и возможность осуществлять капиталовложения на территории другого государства — участника.

В Соглашении между Правительством Российской Федерации и Правительством Японии о поощрении и защите капиталовложений 1998 г. специфические особенности текста проявляются уже в самом названии, где отсутствует прилагательное «взаимное». В данном Соглашении вместо понятия «юридические лица» используется термин «компании», который означает для целей Соглашения «корпорации, товарищества, ассоциации с ограниченной и неограниченной ответственностью, с правом юридического лица или без него, с денежной прибылью или без неё». Кроме того, участники Соглашения

⁵² См.: Соглашение между Правительством Союза Советских Социалистических Республик и
Швейцарским Федеральным Советом о поощрении и взаимной защите капиталовложений 1990 г. //
Ведомости Верховного Совета СССР. 1991. № 49. Ст. 1383.

⁵³ См.: Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Японии о
поощрении и защите капиталовложений 1998 г. // С3 РФ. 2000 г. № 26. Ст.2739.

расшифровывают не термин «капиталовложения», который получил закрепление в большинстве аналогичных соглашений, участником которых является Российская Федерация, а словосочетание «деловая деятельность в связи с капиталовложениями». К этой деятельности в Соглашении относятся, в частности, следующие виды деятельности: контроль и управление компаниями, учрежденными или приобретенными инвесторами; содержание филиалов, агентств, представительств, заводов и других учреждений; наем бухгалтеров и других технических экспертов, административного персонала (отдельно указывается наем адвокатов); заключение и исполнение договоров. К самой деловой деятельности относится использование, владение или распоряжение капиталовложениями и доходами, полученными в связи с ведением деловой деятельности.

Буквальное толкование текста указанных соглашений ставит перед юристами множество вопросов, связанных с квалификацией и правильным определением содержания не только отдельных понятий, но и целых фраз. К примеру, что следует понимать, когда речь» идет о возможности юридического лица осуществлять капиталовложения на территории другой договаривающейся стороны (Соглашение с Бельгией и Люксембургом)? Следует ли в данном случае понимать это как специальный акт принимающего государства или как разрешение, заложенное в правовых нормах государства национальности юридического лица, намеревающегося осуществлять капиталовложения на территории другого государства - участника соглашения?

Учитывая, что государства— участники соглашения в качестве основной цели заключения подобных международных договоров видят обеспечение благоприятных условий для осуществления капиталовложений инвесторами (физическими и юридическими лицами данных государств), состояние способности осуществлять капиталовложения должно рассматриваться с учетом обозначенной цели.

Какие именно юридические лица могут осуществлять капиталовложения, думается, будет решать государство, национальность которого имеют данные юридические лица.

Для оказания содействия самим инвесторам, заинтересованным в осуществлении «деловой деятельности в связи с капиталовложениями» (Соглашение с Правительством Японии), правовому департаменту Министерства иностранных дел Российской Федерации следовало бы разработать специальные указания по правильному толкованию соглашений. Эта же деятельность может быть выполнена и Министерством юстиции- Российской Федерации, учитывая, что разъяснения правовых предписаний международных договоров являются предпосылкой не только соблюдения международных обязательств, но и предпосылкой благоприятного развития экономического сотрудничества между договаривающимися государствами.

Понятие национальности юридического лица, включающее критерии отнесения юридического лица к иностранным, традиционно использовалось для установления личного закона юридического лица. В юридической литературе по международному частному праву, раскрывая критерии определения национальности юридического лица, некоторые авторы указывают эти критерии, делая ссылку на то, что это — критерии или признаки, определяющие личный статут юридического лица⁵⁴.

Из трех понятий — правосубъектность, национальность и личный закон- к квалификации юридического лица как иностранного имеет отношение только понятие национальности. При этом условность употребления понятия «национальность» к юридическим лицам заключается не только в том, что эта категория, заимствованная из отношений «личность - государство», может схематично проецироваться на отношения «юридическое лицо- государство», но и в том, что

⁵⁴ См., например: Суворов Л. Л. Проблема отделения личного статута юридического лица от его государственной принадлежности в современном международном частном праве // Журнал международного частного права. 1995. № 3.

невозможно установить для иностранных юридических лиц разных государств одинаковые критерии квалификации юридического лица как иностранного.

Важность не только квалификации юридического лица как иностранного, но и определения принадлежности иностранного юридического лица к конкретному государству обусловлена установлением правового режима. Правовой режим имеет в международном частном праве чрезвычайно важное значение. Как справедливо заметил А. А. Асосков, «с точки зрения общего алгоритма решения частноправовых дел с участием иностранных субъектов, определение правового режима стоит сразу же за вопросом о признании как таковой правосубъектности иностранного лица»⁵⁵. Категория «национальность юридического лица» активно используется в связи с предоставлением принципа наибольшего благоприятствования. Как известно, в основе режима наибольшего благоприятствования лежит приравнивание иностранных юридических лиц отдельно взятого государства к наиболее выгодному статусу иностранных юридических лиц других государств, которым они обладают на территории данного государства.

В России, как и в других государствах, применяются два правовых режима: национальный режим и режим наибольшего благоприятствования. Национальный режим, главным образом, предусмотрен национальным законодательством. Примером является абз. 4 п. 1 ст. 2 ГК, в соответствии с которой правила, установленные гражданским законодательством, применяются также к отношениям с участием иностранных граждан и иностранных юридических лиц, если иное не предусмотрено федеральным законом. Из этого следует, что иностранные юридические лица осуществляют в пределах Российской Федерации хозяйственную деятельность, регулируемую гражданским

Асосков А. В. Указ. соч. С. 65.

законодательством, по тем же правилам, которые предусмотрены для российских юридических лиц. Все случаи изъятий из национального режима должны быть установлены федеральными законами Российской Федерации.

Режим наибольшего благоприятствования закрепляется в международных договорах Российской Федерации. К примеру, в Соглашении о торговле и экономическом сотрудничестве между Российской Федерацией и Швейцарской конфедерацией 1994 г. договаривающиеся государства предоставляют друг другу режим наиболее благоприятствуемой нации и перечисляют вопросы, которые должны решаться в соответствии с ним⁵⁶. Как правило, договаривающиеся стороны при закреплении режима наибольшего благоприятствования стараются четко обозначить, по каким признакам юридическое лицо может быть квалифицировано как швейцарское, итальянское или российское⁵⁷.

В отличие от национальности, термин «личный статут» активно используется в законодательстве разных государств. В настоящее время личный статут является основной правовой категорией, используемой для определения правового положения юридического лица в международной частноправовой сфере. Личный статут обладает экстерриториальностью и определяется на основе одного из трех коллизионных принципов: принципа инкорпорации, принципа оседлости и принципа центра эксплуатации.

С принятием третьей части ГК РФ данный термин получил закрепление и в российском законодательстве - в ст. 1202 ГК, которая

Соглашение о торговле и экономическом сотрудничестве между Российской Федерацией и Швейцарской конфедерацией 1994 г. // Бюллетень международных договоров. 1995. № 1. С. 51 - 62.

⁵⁷ Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Итальянской Республики о поощрении и взаимной защите капиталовложений // Бюллетень международных договоров. 1999. № 3. С. 5461.

уже в своем названии содержит указанное словосочетание⁵⁸. В соответствии с п. 1 ст. 1202 ГК личным законом юридического лица считается право страны, где учреждено юридическое лицо. Как видно, обращаясь к коллизионному принципу инкорпорации для определения личного закона, законодатель не связывает личный закон с национальностью юридического лица. Право государства, где учреждено юридическое лицо, всегда будет личным законом юридического лица, независимо от его государственной принадлежности.

Определяя значение ст. 1202, закрепленной в ГК РФ, важно подчеркнуть наличие в ней п. 2, в котором раскрывается сфера применения личного закона. Ранее сфера применения личного закона определялась исключительно доктриной, что препятствовало осуществлению единообразия в правовом регулировании.

Весь перечень вопросов, получивший закрепление в п. 2 ст. 1202 ГК, связан с гражданской правосубъектностью юридического лица. Эти вопросы дают полную характеристику юридического лица как субъекта гражданско-правовых отношений. По личному закону следует определять статус организации в качестве юридического лица. Из этого следует, что только личный закон юридического лица компетентен ответить на вопрос, является ли объединение лиц или капиталов юридическим лицом. Другими словами, это ответ на вопрос, можно ли рассматривать данное объединение как объединение, обладающее правосубъектностью юридического лица. С правосубъектностью юридического лица связана его организационно-правовая форма, наименование, создание, реорганизация и ликвидация юридического лица.

Практическое значение имеет вопрос о правопреемстве ликвидированного или реорганизованного юридического лица, что также

⁵⁸ Правда, ст. 1202 ГК вместо термина «личный статут» содержит термин «личный закон». Специалистами по международному частному праву данные термины рассматриваются и используются как равнозначные. См., например: Дмитриева Г. К. Указ. соч. С. 157; Богуславский М. M. Указ. соч.. С. 148.

подчинено личному закону. Личным законом определяется и способность юридического лица отвечать по своим обязательствам. Данное положение завершает характеристику всех вопросов, связанных с правосубъектностью юридического лица. Способность юридического лица отвечать по своим обязательствам представляет собой выражение одного из признаков юридического лица- самостоятельную юридическую ответственность, которую юридическое лицо несет по всем своим обязательствам.

В законодательстве некоторых государств можно выделить одновременно несколько критериев определения личного статута юридических лиц. К примеру, в соответствии со ст. 154 Закона Швейцарии «О международном частном праве» 1987 г., к товариществам применяется право государства, в котором они учреждены, при условии соблюдения установленных правом этого государства требований в части оглашения или регистрации, а при отсутствии таких требований — при условии их учреждения в соответствии с правом данного государства. Если товарищество не удовлетворяет названным требованиям, применяется право государства, из которого фактически осуществляется управление товариществом⁵⁹.

В ст. 9 Закона «О международном частном праве» Польши 1965 г. содержится норма о том, что правоспособность юридического лица определяется правом государства, в котором это лицо имеет место нахождения. В случае совершения юридическом лицом сделок в рамках своей предпринимательской деятельности его правоспособность и дееспособность регулируются правом государства, в котором находится предприятие⁶⁰.

В соответствии с пар. 18 Указа Венгрии «О международном частном праве» 1979 г. личным законом юридического лица признается

См.: Международное частное право. Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. С.629. См.: Международное частное право. Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. С. 470.

право государства, на территории которого юридическое лицо было зарегистрировано. Одновременно венгерское законодательство содержит другие принципы, позволяющие определить личный закон юридического лица и тогда, когда юридическое лицо зарегистрировано по праву нескольких государств, и тогда, когда согласно праву, действующему в указанном в уставе месте нахождения этого лица, такой регистрации не требуется. В подобных случаях личным законом юридического лица признается право места нахождения юридического лица, указанное в уставе. Если же в уставе не обозначено место нахождения юридического лица или указано несколько мест нахождения, и оно не было зарегистрировано по праву какого-либо государства, его личным законом является право государства, на территории которого находится орган управления юридического лица⁶¹.

Для полноты освещения вопроса о личном статуте нельзя не упомянуть о существовании теории суперпозиции, толчком к возникновению которой послужило применение не одного, а нескольких критериев, используемых для определения личного закона юридического лица. Впервые использовать теорию суперпозиции предложил немецкий ученый О. Сандрок ~. Теория суперпозиции представляет собой промежуточный вариант между теорией инкорпорации и теорией оседлости. Суперпозиция состоит в том, что правовое регулирование некоторых отношений, связанных с юридическим лицом (например, образование юридического лица, отношения между учредителями), может осуществляться по выбранной учредителями юридического лица правовой системе инкорпорации. При этом обязательные для исполнения постановления государства, на территории которого юридическое лицо имеет свою оседлость, должны осуществляться по праву места нахождения органов юридического лица. Получается, что нормы права

⁶¹ См.: Международное частное право. Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. С. 229-248.

⁶² См.: Sandrock О. Multinational Kooperationen im internationalen Privatrecht II Berichte der deutschen
Gesellschaft fur Volkerrecht. 1978. N 18; Kollisinrecht der Kapitalgesellschaften, RabelsZ, 1978; Die
Konkjetisienmg der Uberlagerrungstheorie in einigen zentralen Fragen, FS Beitzke, 1979.

оседлости «вытесняют» правовые нормы государства учреждения юридического лица, или, другими словами, находятся в «суперпозиции».

Исследование двух правовых категорий- национальности и
личного закона— применительно к характеристике правосубъектности
иностранных юридических лиц, осуществляющих

внешнеэкономическую деятельность в пределах юрисдикции Российской Федерации, включает необходимость акцентирования внимания ещё на одном моменте. Подход в разграничении этих двух категорий, который стал тенденцией международного частного права, поддерживается многими авторами. О. В. Кадышева в своей статье, посвященной вопросам унификации норм международного частного права в сфере определения государственной принадлежности юридических лиц, рассматривает разделение категории национальности и категории личного статута как тенденцию отделения личного закона юридического лица от его государственной принадлежности⁶³. Аналогичной точки зрения придерживается Г. К. Дмитриева, которая пишет, что «...новый подход основан на отделении личного закона юридического лица от его национальности, что соответствует современной законодательной практике многих государств»⁶⁴.

Поддерживая целесообразность обособления данных категорий, во-первых, следует обратить внимание на то, что обращение к обеим правовым категориям и одновременное их использование при характеристике правового положения юридических лиц— участников внешнеэкономической деятельности имеет давнюю историю. Ещё Л. А. Лунц обосновывал целесообразность использования и национальности,

См.: Кадышева О. В. Унификация и гармонизация норм международного частного права в отношении определения государственной принадлежности иностранных юридических лиц // Вестник Московского ун-та. 2002. № 3. С.44-45. ⁶⁴ См.: Дмитриева Г. К. Указ. соч. С. 159.

и личного статута, что в последующем было воспринято и поддерживалось другими учеными⁶⁵.

А, во-вторых, данное разделение следует воспринимать достаточно осторожно и в некоторой степени условно (подобно той условности, с которой термин «национальность» применяется к юридическим лицам). Указанный подход не должен полностью изолировать или противопоставлять исследуемые категории, имеющие, по существу, общее предназначение — давать представление о сущности и правовом положении юридических лиц, осуществляющих свою деятельность в сфере трансграничных гражданско-правовых отношений.

См.: Лунц Л. А. Курс международного частного права. М., 1970. С.186; Богуславский М. М. Указ. соч. С. 148.

1.4. Унификация и гармонизация норм по вопросам национальности и правосубъектности юридических лиц

Одна из первых попыток унификации норм, непосредственно или косвенно связанных с правосубъектностью юридических лиц, бьша реализована в Конвенции о международном частном праве 1928 г. (более известной как Кодекс Бустаманте). В данной Конвенции юридическим лицам уделено достаточно большое внимание. Во-первых, в главе I «Гражданская натурализация» имеется шесть статей, посвященных вопросам определения и изменения национальности юридического лица. В соответствии со ст. 16 Конвенции, национальность корпораций и частных учреждений с правами юридического лица определяется законом государства, «которое их разрешает или одобряет». Важным является закрепление самой дефиниции «национальность общества», которая, согласно ст. 17, «...есть национальность страны, где они (общества - Р. Б.) основаны и в которой они должны быть зарегистрированы и заявлены, если местное законодательство этого требует». Таким образом, позиция латиноамериканских государств — участников данной Конвенции определяет государственную принадлежность юридического лица в зависимости от места его регистрации⁶⁶.

Вместе с тем, в ст. 18 закрепляется специальная норма об определении национальности для гражданских, торговых или промышленных товариществ (не акционерных обществ), которая, в отличие от нормы, посвященной определению национальности обществ, содержит следующее правило: «Товарищества гражданские, торговые или промышленные — не акционерные — имеют национальность, определенную их учредительными договорами (contrato social) или, в

См.: Международное частное право. Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. С.751.

случае надобности, определяемую по месту обычного пребывания их администрации или главного правления».

Для акционерных обществ предусмотрен третий вариант определения национальности, получивший закрепление в ст. 19 Конвенции. Для данного вида юридических лиц национальность определяется уставами или «...в случае надобности законом места, где, как правило, собирается общее собрание акционеров...» .

Участники Конвенции закрепили специальную норму, регламентирующую возможность изменения национальности юридических лиц. Такое изменение в соответствии со ст. 20 должно одновременно учитывать и законодательство государства, национальность которого имеет юридическое лицо, и законодательство государства, национальность которого юридическое лицо приобретает.

Интересным представляется решение вопроса в отношении тех государств - участников, законодательство» которых не оперирует категорией «национальность». Для таких государств, которые, как говорится в ст. 21 Конвенции, «не предоставляют национальности юридическим лицам», соответствующие нормы о национальности не применяются. Другими словами, договаривающиеся государства признают возможность, но не обязывают всех участников Конвенции рассматривать юридические лица посредством определения их национальности.

Помимо рассмотренных норм, в главе III того же раздела 1 «О лицах» Кодекса Бустаманте имеется пять специальных статей, посвященных вопросам правосубъектности юридических лиц. В соответствии со ст. 33 Конвенции, гражданская правоспособность юридического лица определяется правом государства, в соответствии с которым оно создано или признано. В свою очередь, признание

См.: Международное частное право. Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. С.751.

юридических лиц определяется согласно ст. 32 территориальным законом, понимаемым как закон места регистрации юридического лица.

В 1956 году была предпринята попытка унификации норм о признании правосубъектности иностранных юридических лиц, отраженная в Конвенции о признании правосубъектности иностранных обществ, ассоциаций и учреждений, которая была разработана в рамках Гаагской конференции по международному частному праву⁶⁸. Основной проблемой, требовавшей своего решения при выработке Конвенции 1956 г., являлось регулирование ситуаций, когда место инкорпорации и место нахождения администрации юридического лица были расположены на территории разных государств.

Представители Великобритании были заинтересованы в том, чтобы обеспечить возможность оказания дипломатической защиты юридическим лицам, инкорпорированным на их территории независимо от того, где бы ни находилась администрация инкорпорированных в Великобритании юридических лиц. Представители Франции, напротив, стремились избежать признания компаний, которые были инкорпорированы за границей, но управление данными компаниями осуществлялось на территории Франции. Такая позиция была обусловлена опасениями по поводу того, что критерий инкорпорации может смоделировать фиктивную оседлость и впоследствии спровоцировать обход императивных норм акционерного законодательства Франции, направленных на защиту интересов акционеров.

О. В. Кадышева в своей статье, посвященной унификации и гармонизации норм международного частного права в отношении определения государственной принадлежности иностранных юридических лиц, приходит к выводу о том, что столкновение уже исходных позиций разделившихся на две группы государств-участников

Recueil des Conventions de la Haye. La Haye. 1973. P.28.

отразилось на содержании принятой в конечном итоге Конвенции 1956 г⁶⁹.

В соответствии со ст. 1 Конвенции 1956 г. правосубъектность обществ, ассоциаций и учреждений; приобретенная ими в одном из договаривающихся государств, в котором были выполнены формальности регистрации- и опубликования и где находится уставной орган, будет автоматически признаваться во всех других договаривающихся государствах. Таким образом, в^і Конвенции 1956 г. закрепляется одновременно и критерий места инкорпорации, и критерий' места нахождения управления.юридического лица.

В- Конвенции 1956 г. не дается определения правосубъектности юридического лица, но^ в ней закрепляются признаки, по которым» следует определять, является ли образование¹ юридическим лицом. К таким признакам согласно'Конвенции относится право выступать в суде, способность владеть имуществом, заключать договоры и совершать иные юридические действия.

Несмотря- на то, что в Конвенции 1956 г. закрепляются два критерия, по которым* следует определять правосубъектность юридического лица, по существу в ней отражен один принцип инкорпорации, только в расширенном варианте: под органом управления, понимается уставный орган юридического лица, который» в большинстве случаев* находится- там, где зарегистрировано юридическое лицо. На основании этого можно сделать.вывод о том, что в итоге в Конвенции* восторжествовал принцип инкорпорации.

Однако применение этого принципа ограничено правилом, в соответствии* с которым правосубъектность общества, ассоциации или учреждения, образованного в» одном из договаривающихся государств, может быть не признана в другом договаривающемся государстве, если

⁶⁹ См.: Кадышева О.В. Унификация и гармонизация норм международного частного права в отношении определения государственной принадлежности иностранных юридических лиц // Вестник Московского университета. М.: изд-во Московского ун-та. 2002. № 3. С. 49.

законодательство последнего основывается на принципе реальной оседлости и если будет доказано, что данное образование имеет такую оседлость на территории этого государства. Под реальной оседлостью понимается то место, где общество имеет свою центральную администрацию. Например, общество, инкорпорированное в Великобритании, может быть не признано в качестве юридического лица во Франции, если будет установлено, что фактически его центральная администрация находится во Франции.

Конвенция идет дальше и предоставляет возможность отказать в признании общества юридическим лицом и тогда, когда его администрация находится на территории любого третьего государства, законодательство которого тоже основывается на принципе реальной оседлости. Так, общество, инкорпорированное в Великобритании, но имеющее свою центральную администрацию в Бельгии, может быть не признано во Франции, поскольку право Бельгии исходит из принципа реальной оседлости. В то же время, если и в стране инкорпорации, и в стране оседлости общества применяется принцип инкорпорации, оно должно быть признано юридическим лицом, причем не только в этих государствах, но и в любом третьем государстве.

Смысл компромисса, достигнутого Конвенцией 1956 г., состоял в закреплении status quo, то есть права каждого государства- участника Конвенции следовать своей собственной системе определения национальности юридических лиц. Существенным элементом компромисса между системой инкорпорации и системой реальной оседлости явилось положение Конвенции о том, что общество, инкорпорированное в стране, придерживающейся первой системы, но имеющее центральную администрацию в другой стране, придерживающейся второй системы, добиваясь признания в этой другой стране, может получить его, если без промедления переместит свою центральную администрацию в страну инкорпорации.

Гаагская Конвенция 1956 г. стала отражением попытки примирить представителей двух противоположных подходов к вопросу определения национальности юридических лиц, участвующих в международном обороте. Для реализации поставленной задачи в ней были использованы сложные приемы юридической техники.

Несмотря на то, что Конвенция 1956 г. не вступила в силу, поскольку в соответствии со ст. 11 она должна быть ратифицирована шестью государствами, принимавшими участие в её разработке, чего не было сделано, она имеет большое практическое значение. Она оказала влияние на практику и национальное законодательство государств. В судебной практике государств, её ратифицировавших, пишет О. В. Кадышева, можно найти случаи применения положений данной Конвенции даже в отношении юридических лиц третьих государств со ссылкой на то, что, поскольку данное государство ратифицировало Конвенцию, её принципы стали обязательными для национальных судов, несмотря на то, что она не вступила в силу⁷⁰.

Попытка региональной унификации вопросов, связанных с определением национальности юридических лиц, оказалась более успешной, поскольку результаты региональной унификации, осуществляемой в пределах ограниченного круга государств, всегда являются легче достижимыми. С этой точки зрения интересен опыт интеграционных объединений, к которым относятся Европейский Союз и Содружество Независимых Государств.

В соответствии со ст. 2 Договора об учреждении ЕС, основная задача Европейского Союза заключается в содействии гармоничному, сбалансированному и устойчивому развитию экономической деятельности. Очевидно, что свободное осуществление предпринимательской деятельности юридическим лицом одного государства Европейского Союза на территории другого государства —

См.: Кадышева О. В. Указ. соч. С. 51.

члена ЕС невозможно, если последнее не признает за таким юридическим лицом его правового статуса.

В настоящее время в европейских государствах применяются два основных критерия определения государственной принадлежности юридического лица: критерий инкорпорации и критерий оседлости. Большинство государств — членов ЕС используют в практике критерий оседлости, а некоторые государства, включая Великобританию, Ирландию и Нидерланды, придерживаются критерия инкорпорации.

С практической точки зрения для европейских государств у критерия оседлости можно выявить некоторый недостаток: в случае желания изменить место пребывания юридическое лицо должно фактически быть ликвидированным в стране пребывания и вновь учредиться в стране, в которой будет осуществляться деятельность юридического лица. В результате юридическое лицо теряет свою первоначальную правосубъектность.

Преимуществом критерия инкорпорации в данном случае является то, что если юридическое лицо однажды было учреждено в соответствии с законодательством государства инкорпорации и если это учреждение не признано недействительным, то такое юридическое лицо может переносить место пребывания своих органов из одного государства в другое, не меняя при этом правосубъектность.

В целях закрепления единых принципов и отражения их в законодательстве о юридических лицах, Европейские сообщества неоднократно принимали многочисленные усилия. Пути решения данной задачи были различными. Первый путь состоял в использовании директив, направленных на гармонизацию национального законодательства государств - членов ЕС о юридических лицах⁷¹.

См.: Глотова С. В. Директивы Европейского Сообщества. Автореф. дисс. ...канд. юрид. наук. М., 1999.

Второй путь предусматривал создание новых организационно-правовых форм юридических лиц, деятельность которых регулируется не национальным правом, а непосредственно правом ЕС. Подобным образом был утвержден статус европейского объединения с общей экономической целью, разработаны проекты регламентов о европейской компании⁷².

Наконец третий путь был традиционным и состоял в унификации норм международного частного права о признании правосубъектности юридических лиц, что предусматривало разработку и заключение международных договоров.

Юридической основой реализации ЕС мер по гармонизации права юридических лиц является Договор об учреждении Европейского Сообщества, в котором указано, что Совет ЕС и Комиссия ЕС осуществляют координацию мер для защиты интересов членов, которые предпринимаются государствами - участниками в отношении компаний в значении ст. 48 Договора. В ст.48 Договора об учреждении ЕС предусмотрено, что компании или фирмы, которые учреждены в соответствии с законодательством какого-либо государства— члена ЕС, центральное управление которыми и основная предпринимательская деятельность которых находится внутри Сообщества, приравниваются к физическим лицам, являющимся гражданами государств — членов. Под компаниями и фирмами подразумеваются организации, учрежденные на основе гражданского или коммерческого права, в том числе, кооперативные общества, осуществляющие предпринимательскую деятельность.

Основным инструментом гармонизации национального законодательства о юридических лицах в рамках ЕС служат издаваемые Советом ЕС директивы . Так, например, в Первой директиве

⁷² См.: European Economic Interest Group - EEIG (англ.); Europaische wirtscheftliche
Interessenvereinigung - EWTV (нем.).

⁷³ См.: Lutter M. Europaisches Unternehmensrecht: 4. Aufl. Berlin, 1996.

регулируются вопросы гласности учредительных актов компаний; во Второй директиве определяется величина уставного капитала акционерных обществ, способах и условиях его изменения; в Третьей директиве говорится о правилах слияния акционерных обществ.

Принятие довольно значительного количества директив, гармонизировавших целый ряд важных аспектов деятельности юридических лиц, действующих на территории различных государств ЕС, позволяет говорить о существовании в рамках ЕС особой правовой базы о юридических лицах. Однако процесс гармонизации затронул преимущественно публичные компании. Нерешенными остались вопросы в области объединения юридических лиц, унификации правового регулирования слияния и присоединения компаний, находящихся в разных государствах.

Невозможность достигнуть единообразия в правовом регулировании деятельности юридических лиц на территории ЕС и установить одинаковые правила, позволяющие квалифицировать юридическое лицо как иностранное, свидетельствуют о сложных фактических отношениях, связанных не только с деятельностью, но и с учреждением юридических лиц, вариативностью их организационно-правовых форм, многообразие которых не может быть отражено в одном-единственном подходе.

К сожалению, попытка создать европейскую модель компаний пока не увенчалась успехом. В настоящее время уже существует несколько вариантов обсуждаемых проектов устава европейской компании. Прошедшие годы показали, что реализовать проекты создания европейских компаний как субъекта, подчиняющегося исключительно праву ЕС, компаний, правовой режим которых был бы одинаковым во всех государствах— членах ЕС, невозможно. Как справедливо заметил Ю. М. Юмашев, можно разработать основы акционерного

законодательства ЕС, но невозможно создать какой-либо наднациональный закон о компаниях⁷⁴.

В соответствии с проектом Устава европейской компании, в её создании должны участвовать акционерные компании, по крайней мере, двух государств— членов ЕС. Европейская компания с точки зрения правосубъектности приравнивается к национальным акционерным обществам, регистрируется в национальных торговых реестрах. Авторы проекта остались верными основной линии, проводимой органами Сообществ в области сближения акционерного законодательства государств- членов ЕС. Основным принципом законодательства государств- членов ЕС является приоритетная защита интересов акционеров, рабочих, кредиторов и других третьих лиц. Что касается правосубъектности европейской компании, то используется критерий места нахождения правления.

В 1991 году Комиссия ЕС подготовила и представила на обсуждение проект Директивы о европейском акционерном обществе. Одновременно были подготовлены, разработаны и находятся в стадии обсуждения предложения по учреждению Европейского общества взаимопомощи, Европейского производственного и хозяйственного кооператива⁷⁵.

Помимо стремления к созданию различных видов, единой европейской компании, европейскими государствами проводится унификация норм международного частного права государств — членов ЕС, касающихся статуса юридических лиц. Правовые основы унификации норм, регулирующих данный вопрос, содержатся в Договоре об учреждении Европейского Сообщества.

См.: Юмашев Ю. М. Основные тенденции развития акционерного права ЕС // Советское государство и право. 1992. № 6.

⁷⁵ О проекте Директивы о европейском акционерном обществе и предложениях по учреждению европейских компаний см.: Europaisches Privatrecht I Textausgabe von P. Hommelhoffj E. Jayme, Miinchen, 1993. S.253-296.

В соответствии со ст. 293 Договора государства - члены ЕС при необходимости вступают между собой в переговоры с целью обеспечить своим гражданам взаимное признание компаний и фирм; сохранение прав юридического лица в случае изменения места его пребывания, при слиянии компаний и фирм, регулируемых законодательством разных государств.

В 1968 году в Брюсселе в соответствии со ст. 293 Договора об учреждении Европейского Сообщества была принята Конвенция о взаимном признании торговых товариществ и юридических лиц, которая до сих пор не вступила в силу. Согласно положениям ст. 1 и 2 Конвенции, государства— члены ЕС взяли на себя обязательства признавать гражданские и торговые товарищества, включая-кооперативные товарищества, а также юридические лица публичного и частного права, если занятие экономической деятельностью, обычно осуществляемой с целью получения выгоды, является для них основной или дополнительной целью, либо если они фактически длительно занимаются такой деятельностью.

Все перечисленные юридические лица должны признаваться, если они учреждены в соответствии с законом одного из государств — участников Конвенции, наделивших их возможностью иметь права и нести обязанности, при условии, если эти юридические лица имеют уставное место нахождения на территории государства, где действует данная Конвенция.

Таким образом, правила Конвенции обеспечивают признание юридических лиц, которые имеют определенную правовую связь с одним из государств- членов ЕС и занимаются экономической деятельностью, под которой подразумевается, прежде всего, предпринимательская деятельность. Правовой статус признаваемого в соответствии с правилами Конвенции юридического лица или товарищества регулируется тем законом, на основании которого оно

было учреждено. Если же по такому закону товарищество не имеет прав юридического лица, но пользуется определенной.правоспособностью, то ему не может быть отказано в признании этой правоспособности на том основании, что, согласно применимому закону, данное товарищество не является юридическим лицом.

Принцип инкорпорации, закрепленный в ст. 6 Конвенции, проводится в Конвенции максимально последовательно. Тем самым исключается ситуация, при которой правовой статус одного и того же признаваемого юридического лица в разных государствах был бы различным.

Конвенция о взаимном признании товариществ и юридических лиц 1968 г. имеет большое теоретическое и практическое значение⁷⁶. Данная Конвенция широко используется в практике немецких судов. Значение Конвенции обусловлено следующими обстоятельствами. Во-первых, в качестве основополагающего критерия определения правосубъектности юридического лица в ней закреплен единственный критерий— критерий инкорпорации. Несмотря на имеющиеся недостатки, данный критерий отвечает необходимым признакам, наличие которых обязательно для определения правосубъектности юридического лица, таким, как четкость, стабильность и предсказуемость.

Во-вторых, в Конвенции используется формула, до этого никогда законодательно не закреплявшаяся, а именно: государствам — участникам Конвенции, на территории которых фактически находится юридическое лицо, предоставляется возможность сделать соответствующее заявление о применении к последнему собственных императивных норм.

⁷⁶ См.: Grofifeld В., Konig Т. Das Internationale Gesellschaftsrecht in Buropaischen Gemeinschaft II RTW. 1992. S.436; Комаров В. В. Содружество Независимых Государств и Европейский союз: структура, модели интеграции, перспективы развития // Право и экономика. 1997. № 17-18. С. 5; Топорнин Б. Н. Европейское право: Учебник. М., 1998. С. 35-38; Глотова СВ. Прямая применимость (эффект) директив Европейских Сообшеств во внутреннем праве государств - членов ЕЭС // Московский журнал международного права. 1999. № 3. С. 179.

Помимо европейского региона, вопросы унификации и гармонизации права в отношении определения государственной принадлежности юридического лица стали предметом обсуждения в Содружестве Независимых Государств. Идея сближения национального законодательства государств— участников СНГ как необходимого условия создания общего правового пространства нашла выражение уже в первых документах СНГ. Сферы сближения названы в Соглашении о принципах сближения хозяйственного законодательства государств — участников Содружества 1992 пив Основных направлениях сближения национального законодательства государств — участников Содружества, принятых Межпарламентской ассамблеей этих государств на заседании в Бишкеке⁷⁷.

В Киевском соглашении «О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности» 1992 г. закрепляется коллизионная норма для определения правосубъектности юридических лиц. В соответствии с п. «а» ст. 11 Соглашения, гражданская правоспособность юридических лиц и предпринимателей определяется по законодательству государства — участника СНГ, на территории которого учреждено юридическое лицо или зарегистрирован предприниматель.

В Минской конвенции стран СНГ «О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам» 1993 г. в ч. 3 ст. 23 устанавливается, что правоспособность юридического лица определяется законодательством государства, по законам которого оно было учреждено. В новой, Кишиневской конвенции стран СНГ 2002 г. предусмотрена аналогичная норма, получившая закрепление в п. 3 ст. 26 Конвенции⁷⁸.

Бюллетень международных договоров. 1995. № 1. ⁷⁸ Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 2002 г. // Информационный вестник Совета глав государств и Совета глав правительств СНГ №2(41). С. 82-130.

В рамках СНГ, помимо унификации, предусмотрен также
механизм гармонизации, осуществляемый посредством разработки
модельных законодательных актов. В соответствии со ст. 26 Договора о
создании Экономического союза государства-участники, признавая
необходимость достижения единообразного регулирования

экономических отношений, согласились привести национальное законодательство в соответствие с нормами настоящего Договора.

Результатом достижения такой договоренности стало принятие модельного Гражданского кодекса стран СНГ. На основе этого, модельного кодекса в законодательстве многих государств - членов СНГ были закреплены одинаковые коллизионные нормы, посвященные регулированию отношений по установлению личного статута юридического лица. В Гражданских кодексах Армении, Белоруссии, Казахстана, Киргизии, Узбекистана, России личным законом юридического лица является закон государства, где это юридическое лицо учреждено.

Несколько отличное регулирование предусмотрено в законах о международном частном праве Украины 2005 г. и Грузии 1998 г. В качестве генеральной коллизионной нормы в Законе о международном частном праве Украины закрепляется следующая норма: личным законом юридического лица считается право государства места нахождения юридического лица. При этом для целей данного Закона местом нахождения юридического лица является государство, в котором юридическое лицо зарегистрировано или иным образом создано согласно праву этого государства. В качестве субсидиарной коллизионной нормы ст. 25 указанного Закона дополняется нормой следующего содержания: при отсутствии вышеизложенных условий или если их невозможно установить применяется право государства, в

котором находится исполнительный орган управления юридического

лица .

В Законе о международном частном праве Грузии 1998 г. устанавливается, что правоспособность юридического лица определяется правом государства, на территории которого орган управления юридического лица имеет фактическое место нахождения. Этот же порядок действует и в отношении филиала юридического

лица .

Анализ законодательных актов государств - членов СНГ позволяет сделать два следующих вывода. Во-первых, большинство государств пошли по пути использования модели Гражданского кодекса стран СНГ, что свидетельствует о стремлении бывших республик СССР к единому регулированию различных вопросов, включая определение национальности и установление личного закона иностранного юридического лица. Во-вторых, опять-таки подавляющее большинство государств- участников СНГ определяют государственную принадлежность иностранных юридических лиц, руководствуясь принципом инкорпорации.

В заключение исследования унификации и гармонизации норм по вопросам национальности и правосубъектности юридических лиц хотелось бы обратить внимание на то, что, несмотря на все попытки государств законодательно закрепить и внедрить в практику один критерий, позволяющий государствам всего мира единообразно подходить к определению государственной принадлежности юридического лица, эти попытки имеют успех только на региональном уровне.

Учитывая разнообразие правоотношений, в которые вступают юридические лица, комплекс прав и обязанностей учредителей,

⁷⁹ Текст Закона см.: Закон о международном частном праве Украины 2005 г. // Журнал
международного частного права. № 1 (51). 2006. С. 50.

⁸⁰ См.: Международное частное право. Иностранное законодательство. М.: Статут, 2001. С. 91.

существенно влияющих на функционирование юридического лица, закрепление единственного критерия определения правосубъектности юридического лица (независимо от того, будет ли он критерием инкорпорации или критерием оседлости) представляется и теоретически, и практически нецелесообразным. В связи с этим выходом из сложившейся ситуации представляется комбинированное сочетание нескольких принципов, каждый из которых должен иметь свою зону действия. К примеру, принцип инкорпорации должен определять вопросы правосубъектности, связанные с созданием юридического лица, а принцип оседлости будет являться определяющим налоговые правоотношения принимающего государства.

Подводя итог исследованию концептуальных подходов, связанных с определением самой категории «правосубъектность», её применением в связи с анализом внешнеэкономической деятельности иностранных юридических лиц, а также анализом критериев, позволяющих квалифицировать юридическое лицо как иностранное, сделаем следующие выводы:

Понятие правосубъектности относится к аксиологическим категориям права, оно не содержится в действующем законодательстве, но это не означает, что оно не существует и не используется. Ценность данного понятия заключается в констатации факта возможности участия физических и юридических лиц, а также других образований в отношениях, регулируемых правовой системой определенного государства. Правосубъектность предполагает не просто абстрактную возможность быть участником правоотношений, но и реальную способность к осуществлению предоставленной государством возможности быть субъектом права.
Правосубъектность иностранных юридических лиц можно рассматривать как специальную, которая будет таковой по отношению к правосубъектности национальных юридических лиц, осуществляющих

внешнеэкономическую деятельность в России. Термин «специальная» в данном случае будет означать комплекс изъятий и ограничений, которые отличают правовой режим деятельности иностранных юридических лиц от режима деятельности российских юридических лиц.

Квалификация юридического лица как иностранного, осуществляемая в каждом государстве по своим правилам, в Российской Федерации не ограничивается только использованием критерия инкорпорации. Анализ двусторонних международных договоров, участником которых является Россия, показывает, что в российской правовой системе отношения, связанные с квалификацией юридических лиц как иностранных, регулируются по-разному, в зависимости от того, квалификацию юридических лиц какого государства требуется установить.
Унификация норм по определению государственной принадлежности юридического лица эффективно осуществляется на региональном уровне. Попытки государств достигнуть единообразия в разработке и закреплении критериев квалификации юридического лица как иностранного на универсальном уровне не привели к успеху. Этот факт свидетельствует о необходимости направления усилий со стороны Российской Федерации к достижению согласия по данному вопросу на двустороннем уровне или региональном уровне в отношениях с государствами - членами ЕС.

Эволюция понятия «правосубъектность» в российской гражданско-правовой доктрине и концептуальные подходы к установлению его содержания

Изучение: эволюции: понятия» «правосубъектность» в: гражданском; праве способствует исследованию- сущности: ж содержания правосубъектности иностранных юридических лиц, участвующих: во внешнеэкономической1 деятельности вРоссийской Федерации. Несмотря; на- то что; автор; настоящей диссертации придерживается? распространенной в российской науке международного частного права-точьсш зрениям о рассмотрении международного г частного; правам как самостоятельнойіОтраслинациональногошравагРЬссийской Федерации; у него не вызывает сомнениятот факт, что именно:в науке гражданского правам исследование категории правосубъектности установление-содержания одноименного1 понятия было; представлено более фундаментально, чем;в науке международного частного права:.

Более того, само- понятие «правосубъектность», используемое в международном частном; праве,, осуществляется? авторами посредством заимствования .трансляции данного понятия из, гражданского права. ВЇ этом смысле отчасти можно согласиться с М; А.. Хватовой; которая; исследуя гражданскую и семейную правосубъектность физических лиц в Российской Федерации, делает акцент на том, что перенос правовых понятий из «материнской» (гражданско-правовой) области знаний в «дочернюю» (семейно-правовую) привел к застою в развитии науки семейного права2. Во избежание аналогичной ситуации в науке международного, частного права и выделяя международное частное правов качестве самостоятельной отрасли права, необходимо проверять целесообразность и правильность использования в нем одноименных понятий и категорий гражданского права. Решение данной задачи предполагает не только определения того, что следует понимать под правосубъектностью иностранных юридических лиц, но и выявления практической ценности использования данной категории в международном частном праве, её взаимосвязь с употребляемыми в ст. 1202 ГК РФ понятиями «личный закон юридического лица», «правоспособность юридического лица».

Установление содержания правосубъектности- и, выявление ценности применения данной категории к исследуемым в настоящей диссертации отношениям являются исходными началами, на которых будет базироваться исследование правосубъектности иностранных юридических лиц, участвующих во внешнеэкономической деятельности на территории России. Одной, из задач диссертационного исследования является обоснование важности рассмотрения иностранных субъектов через призму правосубъектности, наделяя эту категорию определенным содержанием.

Социально-правовая возможность быть участником гражданских правоотношений означает, во-первых, наличие общего качества для различных категорий физических и юридических лиц, включая субъектов- иностранного государства; во-вторых, предоставление государством возможности быть участником- тех или. иных правоотношений. Данный вывод следует понимать, как возможность каждого субъекта права в силу действия закона, то есть независимо от его участия в конкретных правоотношениях, обладать определенным комплексом прав и обязанностей.

Категория «правосубъектность» в отрасли международного, частного права определяет общее правовое положение субъектов международного частного- права, а также позволяет определить специфику взаимоотношений национальных и иностранных субъектов, осуществляющих, среди прочих видов деятельности и внешнеэкономическую деятельность. Здесь имеется в. виду широкое понимание правосубъектности, которая характеризует не только статику, но и динамику возможного участия в правоотношениях физических и юридических лиц.

Правосубъектность предполагает не просто абстрактную возможность быть участником трансграничных гражданско-правовых отношений, но и реальную способность к реализации предоставленной государством возможности быть субъектом международного1 частного права. В широком своем значении правосубъектность позволяет определить потенциальных субъектов международного частного права. Лицо обладает правосубъектностью независимо1 от того; пользуется ли оно предоставленными государством правами и обязанностями, в действительности или нет. Кроме того, правосубъектность в международном частном праве необходимо рассматривать с позиции одновременного предоставления двумя, и более государствами прав и обязанностей одним и тем же лицам.

Доктринальные и законодательные подходы к определению внешнеэкономической деятельности в Российской Федерации

Вопрос о правосубъектности иностранных юридических лиц, осуществляющих внешнеэкономическую деятельность в Российской Федерации, непосредственно связан с определением понятия и содержания той деятельности, которую в доктрине и правовых актах Российской Федерации принято называть внешнеэкономической. От определения понятия и содержания внешнеэкономической деятельности зависит характеристика прав и обязанностей, которыми обладают иностранные юридические лица на территории России.

Исторически определение понятия «внешнеэкономическая деятельность» связано с определением таких родственных понятий, как «внешнеторговая деятельность», «внешнеторговая сделка», «внешнеэкономическая сделка». Проблема квалификации данных понятий в отечественной юридической литературе всегда вызывала. aинтерес и приковывала внимание отечественных ученых . Что касается российского законодателя, то данные понятия в разные исторические периоды использовались попеременно то с указанием, что следует под ними понимать, то без попыток дать им хотя бы даже примерное определение. Сегодня можно однозначно уже сказать, не добавляя при этом каких-либо объяснений, что понятие «внешнеэкономическая деятельность» соотносится с понятием «внешнеторговая деятельность» как родовое и видовое понятия. Аналогично этому следует рассматривать и понятия внешнеэкономическая и внешнеторговая сделка.

В российском законодательстве определение понятия «внешнеторговая деятельность» было связано с принятием ФЗ «О государственном регулировании внешнеторговой деятельности» 1995 г. (далее- ФЗ 1995 г.), в котором к внешнеторговой относилась только предпринимательская деятельность в области международного обмена товарами, работами, услугами, информацией, результатами интеллектуальной деятельности, в том числе, исключительными правами на них .

В международных договорах, посвященных регулированию различного рода внешнеэкономических сделок, понятие «внешнеэкономическая сделка» отсутствует, поскольку данный термин имеет исключительно национальную природу. В конвенциях используются обозначения конкретных видов международных хозяйственных сделок. Например, в Конвенции ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. говорится о договорах международной купли-продажи товаров, под которыми понимаются договоры, заключаемые между сторонами, коммерческие предприятия которых находятся на территории разных государств. Такие же указания содержатся в Конвенции УНИДРУА. о международном финансовом лизинге 1988 г. и Конвенции УНИДРУ\ о международном факторинге 1988 г. В понятии «внешнеэкономическая сделка» выражается позиция Российской Федерации по отношению к сделкам, имеющим связь с Российской Федерацией и осложненных при этом иностранным элементом. Участие России, её граждан и юридических лиц в международном экономическом сотрудничестве является их внешнеэкономической деятельностью, оформляемой совершением внешнеэкономических сделок . Аналогичная деятельность с позиции других государств уже может быть квалифицирована как международная экономическая деятельность. Таким образом, термин «внешнеэкономическая сделка» является равнозначным по отношению к термину «международная коммерческая сделка». В российском законодательстве термин «международная коммерческая сделка» не используется, а понятие «внешнеэкономическая сделка» закрепляется в основном источнике гражданского права Российской Федерации- ГК РФ, причем в нескольких статьях, включенных в разные разделы. Во-первых, о внешнеэкономической сделке говорится в ст. 1209 ГК РФ, где российский законодатель указывает на применение российского права, регулирующего форму внешнеэкономических сделок, в которых хотя бы одной из сторон участвует российское лицо. Во-вторых, в п. 3 ст. 162 ГК РФ, посвященной регламентации последствий несоблюдения простой письменной формы, российский законодатель сформулировал правило о признании внешнеэкономической сделки недействительной, если не соблюдена простая письменная форма. Признание сделки недействительной из-за несоблюдения формы предусмотрено только для внешнеэкономических сделок. Для других сделок несоблюдение простой письменной формы не влечет признания их недействительными, а только лишает стороны в случае спора возможности ссылаться в подтверждение сделки на свидетельские показания.

Особенности правосубъектности иностранных юридических лиц в лизинговых отношениях

Формирование рыночных отношений в Российской Федерации, развитие частного бизнеса и его интеграция в мировую инфраструктуру рыночной экономики неизбежно приводит к использованию все более сложных финансовых инструментов, способных обеспечить развитие эффективного экономического сектора внутри страны. Участниками отношений, реализующих относительно новые финансовые инструменты, выступают иностранные юридические лица, деятельность которых на территории государств их национальной принадлежности, как правило, уже была апробирована и дала существенный экономический результат.

Анализ правоотношений, опосредующих лизинговые операции, позволяет не только определить правосубъектность иностранных юридических лиц — участников лизинговых отношений, но и обосновать целесообразность дальнейшего развития лизинговых отношений в России посредством активного привлечения иностранных юридических лиц.

По данным большинства источников, объемы лизинговых операций в странах Америки и Европы составляют 25-30% от общей суммы прямых инвестиций11 . В отличие от других государств, в России темпы развития лизингового бизнеса сохраняются на невысоком уровне, составляя не более 6-7%115. Столь низкие показатели объемов инвестирования в форме лизинга в экономику Российской Федерации отличают Россию от большинства государств с развитой рыночной экономикой. Подобное положение дел свидетельствует об имеющихся просчетах и нереализованных возможностях не только в организации лизинговой деятельности, но и в привлечении иностранных участников, имеющих соответствующий опыт в данной сфере. Новым импульсом в развитии лизинга может стать более широкое его использование в процессе привлечения иностранных инвестиций.

Проблемы привлечения иностранных инвестиций для более быстрых преобразований в экономике России, сопряженные с практическим применением международного лизинга, обусловливают и актуальность исследования правосубъектности иностранных юридических лиц, участвующих в лизинговых отношениях с российскими партнерами. Правосубъектность иностранных юридических лиц— участников лизинговых операций, выступающих, как правило, в качестве лизингодателей, определяется нормами имеющихся на сегодняшний день международных договоров, иностранного права и российского права. Анализ данной правовой базы, оценка её качества и выявление пробелов позволяют определить перспективы развития трансграничных лизинговых отношений в России.

Прежде чем говорить об адекватности правовой базы в сфере регулирования лизинговых отношений, необходимо уяснить сущность самой сделки, именуемой лизингом. В большинстве случаев под лизингом понимают аренду машин, оборудования, транспортных средств и сооружений производственного назначения в случаях, когда речь идет о передаче хозяйственного имущества во временное пользование на условиях срочности, возвратности и платности116. Лизинг можно представить как вид инвестиционной деятельности по приобретению имущества и передаче его физическим и юридическим лицам за определенную плату, на определенный срок и на условиях, закрепленных в договоре, с правом выкупа имущества лизингодателя или без предоставления такого права.

В Конвенции УНИДРУА о международном финансовом лизинге 1988 г. квалификация лизинговой сделки дается через указание следующих основных характеристик: арендатор117 определяет оборудование и выбирает поставщика, не полагаясь на суждения арендодателя; оборудование приобретается арендодателем в связи с договором лизинга, заключенным между арендодателем и арендатором, о чем должен быть осведомлен поставщик; периодические платежи, подлежащие уплате по договору лизинга, рассчитываются с учетом всей или существенной части стоимости оборудования11 .

Проблемы правосубъектности иностранных юридических лиц - участников внешнеэкономической деятельности в Российской Федерации Бальзамов Роман Леонидович

Эволюция понятия «правосубъектность» в российской гражданско-правовой доктрине и концептуальные подходы к установлению его содержания

Доктринальные и законодательные подходы к определению внешнеэкономической деятельности в Российской Федерации

Особенности правосубъектности иностранных юридических лиц в лизинговых отношениях

Похожие диссертации на Проблемы правосубъектности иностранных юридических лиц - участников внешнеэкономической деятельности в Российской Федерации