Содержание к диссертации
Введение
1 Модели невозможности исполнения обязательства 14
1.1 Вводные положения 14
1.2 Романо-германская (пандектная) модель невозможности исполнения обязательства 18
1.3 Лнгло-саксонская модель невозможности исполнения обязательства 23
1.4 Единообразная модель невозможности исполнения обязательства 43
1.5 Модель невозможности исполнения обязательства в ГК РФ 47
2 Первоначальная и последующая невозможность исполнения обязательства 52
2.1 Вводные положения 52
2.2 Первоначальная и последующая невозможность исполнения обязательства: пандектная модель, действующее ГЕУ и ФЕК 53
2.3 Первоначальная и последующая невозможность исполнения обязательства: англо-саксонская и единообразная модели 61
2.4 Первоначальная и последующая невозможность исполнения обязательства в российском гражданском праве
2.4.1 Первоначальная невозможность исполнения обязательства 71
2.4.2 Последующая невозможность исполнения обязательства 80
3 Невозможность исполнения обязательства в системе юридических фактов 95
3.1 Вводные положения 95
3.2 Невозможность исполнения обязательства и требование реального исполнения обязательства 99
3.3 Невозможность исполнения обязательства как правопрекращающий юридический факт 108
3.4 Невозможность исполнения обязательства как правопрепятствующий и правообразующий юридический факт 116
3.5 Невозможность исполнения обязательства как юридическое событие и как юридический факт-состояние 121
4 Отдельные виды невозможности исполнения обязательства 129
4.1 Вводные положения 129
4.2 Физическая и юридическая невозможность исполнения обязательства 130
4.3 Нравственная невозможность исполнения обязательства 144
4.4 Логическая невозможность исполнения обязательства 150
4.5 Объективная и субъективная невозможность исполнения обязательства 154
4.6 Постоянная и временная невозможность исполнения обязательства 159
4.7 Частичная и полная невозможность исполнения обязательства 166
4.8 Абсолютная и относительная, виновная и случайная невозможность исполнения обязательства 173
5 Экономическая и практическая невозможность исполнения обязательства как смежные с невозможностью исполнения категории 178
5.1 Вводные положения 178
5.2 Экономическая невозможность исполнения обязательства 178
5.3 Практическая невозможность исполнения обязательства 187
Список использованных источников и литературы
- Лнгло-саксонская модель невозможности исполнения обязательства
- Первоначальная и последующая невозможность исполнения обязательства: англо-саксонская и единообразная модели
- Невозможность исполнения обязательства и требование реального исполнения обязательства
- Логическая невозможность исполнения обязательства
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Невозможность исполнения обязательства как обстоятельство, препятствующее исполнению последнего и, следовательно, достижению его цели, состоящей в перемещении имущественных благ между субъектами гражданского оборота, является важной категорией гражданского права, точкой соприкосновения таких его институтов, как исполнение обязательства, гражданско-правовая ответственность, непреодолимая сила, недействительность сделки, распределение договорных рисков, несостоятельность (банкротство). Несмотря на это (а возможно, именно в связи с этим), в отечественной науке гражданского права она обычно рассматривается попутно с исследованием указанных правовых институтов и редко становится предметом специального глубокого изучения. В настоящее время можно наблюдать некоторое оживление интереса отечественной цивилистики к рассматриваемому правовому институту, однако следует констатировать, что последний исследуется лишь в отдельных статьях, параграфах учебников, диссертаций и монографий, посвященных смежным правовым институтам, хотя давно назрела потребность в его специальном монографическом исследовании.
Следствием слабой доктринальной разработки проблем невозможности исполнения обязательства является недостаточное, а подчас и противоречивое регулирование российским гражданским законодательством соответствующих отношений. На практике это приводит к тому, что правоприменительные органы сталкиваются с трудностями при отграничении невозможности исполнения обязательства от смежных правовых категорий (прежде всего от затруднительности исполнения), при установлении наличия невозможности исполнения в конкретных обстоятельствах и определении ее правовых последствий. Несформированность и противоречивость судебной практики негативно влияет на гражданский оборот.
Текущая реформа гражданского законодательства России затрагивает в том числе нормы Гражданского кодекса (далее ГК), посвященные невозможности исполнения обязательства. В современную эпоху глобализации реформирование этого института должно проходить с учетом опыта и актуальных тенденций регулирования соответствующих отношений законодательством стран континентальной и англо-саксонской правовых семей, а также единообразным правом.
Институт невозможности исполнения обязательства, как и абсолютное большинство гражданско-правовых институтов, изначально был разработан европейской (прежде всего немецкой) цивилистикой. Относительно недавно (1990-е гг. — начало 2000-х гг.) в немецком обязательственном праве он претерпел существенную реформу. Этому способствовали акты единообразного права, послужившие проводником рецепции континентальной правовой традицией
некоторых нормативных решений англо-саксонского права. Последствия такого проявления процесса глобализации еще в полной мере не оценены, поэтому прежде чем предлагать то или иное направление реформирования института невозможности исполнения в российском гражданском праве, необходимы тщательный анализ регулирования соответствующих отношений в разных правопорядка*, оценка их достоинств, недостатков и перспектив возможного восприятия в российской правовой системе. Такой подход позволит разработать рекомендации по совершенствованию российского гражданского законодательства не только соответствующие наиболее актуальным тенденциям регулирования соответствующих отношений, но и адекватные российским реалиям.
Степень разработанности темы диссертационного исследования. Изучение отечественной доктрины обязательственного права и специальной литературы о невозможности исполнения обязательства дает основание констатировать слабую доктринальную разработку этой проблемы в российском фажданском праве. Ни одной монографии по этой теме не было издано. Последняя из двух диссертаций, полностью ей посвященных, была защищена 40 лет назад (Горбунов М. П. Невозможность исполнения обязательств (некоторые вопросы исполнения гражданско-правовых обязательств): дис. ... канд. юрид. наук. М., 1972). Наиболее глубокие специальные исследования по данной теме проводились еще в начале и середине XX в. в связи с Первой и Второй мировыми войнами, актуализировавшими проблемы невозможности и затруднительности исполнения обязательств.
Так, в начале XX в. некоторые отечественные цивилисты, вдохновленные детальным исследованием этого института за рубежом (особенно в Германии), обращались к изучению невозможности исполнения обязательства и смежных с ней правовых категорий. Особенно содержательными являются работы, написанные в тот период Д. М. Генкиным, Я. А. Канторовичем и Т. М. Яблочковым.
Несмотря на то, что невозможность исполнения обязательства не привлекла особого внимания советской науки гражданского права, определенную разработку эта тема получила в работах таких советских цивилистов, как М. М. Агарков, Д. М. Генкин, Л. А. Лунц и В. А. Ойгензихт. В 1951 и в 1972 гг. по проблеме невозможности исполнения обязательства были защищены (соответственно Ю. Э. Милитаревой и М. П. Горбуновым) две кандидатские диссертации, после чего практически 40 лет специальных исследований в этой области не проводилось.
В настоящее время можно наблюдать некоторое оживление интереса к рассматриваемому институту со стороны российских цивилистов. О невозможности исполнения обязательства как таковой пишут Ш. И. Будман и Е. А. Павлодский, А. М. Запорожец, Л. В. Кузнецова, А. А. Павлов, С. К. Соломин, Н. Г. Соломина, Р. М. Янковский и другие. Работы указанных авторов являются несомненным вкладом в изучение невозможности исполнения обязательства, однако, как
представляется, уже давно назрела потребность в ее специальном монографическом исследовании.
Иная ситуация сложилась в странах Европы, особенно в Германии, где институт невозможности исполнения стал системообразующим для обязательственного права. Особую роль в этом сыграл выполненный в духе пандектной школы права труд Фридриха Моммзена 1853 г. Основные идеи этого ученого при поддержке Бернхарда Виндшайда, авторитетнейшего немецкого пандектиста, главы первой комиссии по составлению Германского гражданского уложения (далее ГГУ), были воплощены в его первой редакции. Тем не менее, не всеми немецкими цивилистами они были поддержаны. Наиболее последовательная и обоснованная их критика была дана в работах Эрнста Рабеля, опубликованных через несколько лет после вступления ГГУ в силу.
Следует отметить, что с конца XIX в. изучение проблем, связанных с институтом невозможности исполнения обязательства, в европейской цивилистике не прекращалось. За последние десять лет оно пополнилось сочинениями Г. Даннемана, В. Лоренца, С. Лоренца, Э. Маккендрика, Б. С. Маркезиниса, Т. Рима, Д. Таллона, Г. Трейтела, А. Фехре, Р. Циммермана, П. Шлехтрима и др. Стимулом для проведения этих исследований стала разработка европейского единообразного договорного права, предусматривающего специфическое регулирование невозможности исполнения обязательства, а также реформа института невозможности исполнения в немецком гражданском праве, завершившаяся в 2001 г. Указанная реформа, в свое время обусловленная современными тенденциями регулирования этого института в lex mercatoria, сегодня вдохновляет законодателей других государств.
Поскольку невозможность исполнения обязательства всегда была вовлечена в круг наиболее актуальных проблем европейской цивилистики, необходимым условием исследования этого правового института явилось изучение зарубежной литературы по данной теме.
Цели и задачи диссертационного исследования. Целью диссертационного исследования является выявление сущности невозможности исполнения обязательства как гражданско-правовой категории, связанных с ней проблем в сфере правоприменения, а также разработка и обоснование рекомендаций по совершенствованию норм гражданского законодательства РФ, регулирующих соответствующие общественные отношения, и практики их применения.
Для достижения указанных целей были поставлены и выполнены следующие задачи:
1) выявление особенностей моделей института невозможности исполнения обязательства, т. е. существующих в разных правопорядках основных подходов к определению правовой природы и последствий такой невозможности;
-
определение правовой природы невозможности исполнения обязательства, ее места в системе гражданско-правовых институтов, а также ее роли в механизме правового регулирования обязательственных отношений;
-
определение понятия невозможности исполнения обязательства;
-
изучение видов невозможности исполнения обязательства и определение связываемых с ними правовых последствий;
-
отграничение невозможности исполнения обязательства от смежных правовых категорий;
-
формулировка новой редакции отдельных норм ГК, регулирующих общественные отношения, связанные с невозможностью исполнения обязательства.
Объект и предмет диссертационного исследования. Объектом исследования являются невозможность исполнения гражданско-правового обязательства, ее правовые последствия и соответствующие обязательственные отношения. В качестве предмета исследования выступают отечественная и зарубежная доктрина невозможности исполнения обязательства, гражданское законодательство РФ и СССР, основные континентальные и англо-саксонские правовые системы, нормы таких актов единообразного договорного права, как Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010 г. и 2004 г. {UNIDROIT Principles of International Commercial Contracts; далее Принципы УНИДРУА), Принципы европейского договорного права 2002 г. {Principles of European Contract Law; далее Принципы ЕДП), Модельные правила европейского частного права 2009 г. {Draft Common Frame of Reference; далее Модельные правила), регулирующие общественные отношения, которые складываются при невозможности исполнения обязательства, а также практика применения указанных норм.
Методологическая основа диссертационного исследования. В процессе диссертационного исследования использовались как общенаучные, так и специально-юридические методы.
К общенаучным методам, использованным при проведении исследования, относятся:
- диалектический метод - при изучении процесса формирования и дальнейшего
развития института невозможности исполнения обязательства и смежных с ним
правовых категорий, в частности экономической и практической невозможности
(затруднительности) исполнения обязательства;
-методы анализа и синтеза - при классификации общих оснований прекращения обязательств по российскому гражданскому праву, а также при разграничении видов невозможности исполнения обязательства;
- методы дедукции и индукции - при определении понятия невозможности
исполнения обязательства
К специально-юридическим методам, использованным при проведении исследования, относятся:
-метод правового моделирования - при разграничении основных моделей невозможности исполнения обязательства, существующих в романо-германской и англо-саксонской правовых семьях, а также в единообразном праве;
сравнительно-правовой метод — при выявлении особенностей романо-германской (пандектной); классической англо-саксонской, а также единообразной моделей невозможности исполнения обязательства;
историко-правовой метод — при исследовании исторического развития отечественной и зарубежной доктрины невозможности исполнения обязательства, а также законодательства, регулирующего соответствующие общественные отношения;
-формально-юридический метод - при изучении советских, российских и зарубежных нормативно-правовых актов;
- метод системного анализа права - при исследовании классификаций общих
оснований прекращения обязательств, а также видов невозможности исполнения
обязательства и определении их правовых последствий;
-метод экономического анализа права - при разработке рекомендаций по совершенствованию правового регулирования общественных отношений, связанных с невозможностью исполнения обязательства, на основе оценки его экономической эффективности.
Теоретическую основу диссертационного исследования составила как отечественная, так и зарубежная литература. Автором были изучены труды пандектистов и представителей исторической школы права - Ю. Барона, Б. Виндшайда, Г. Дернбурга, Ф. Моммзена, Ф. К. фон Савиньи, современных немецких цивилистов, таких как X. Кётц, С. Лоренц, Л. Мейер, Э. Рабель, Т. Рим, X. Рослер, А. Фехре, Н. Хорн, К. Цвайгерт, Р. Циммерман, Я. Шапп, П. Шлехтрим, Ф. Шульц, П. Эртман, представителей иных систем континентального права (Ж. де ла Морандьер и др.) и англо-саксонской правовой семьи - В. Ансона, В. Букланда, С. Виттакера, Д. Григса, С. Грундмана, Д. Кука, Б. Николаса, В. Свадлинга, Д. Смита, М. А. Суджана, А. М. Теттенборна, Г. Трейтела, Д. Чешира, Р. Янгса, работы отечественных дореволюционных правоведов Л. Б. Дорна, Д. И. Мейера, С. А. Муромцева, К. П. Победоносцева, Г. Ф. Шершеневича, советских и российских цивилистов М. М. Агаркова, Н. Г. Александрова, С. С. Алексеева, С. А. Беляцкина, М. И. Брагинского,
A. В. Бенедиктова, В. В. Витрянского, И. Ф. Гавзе, Д. М. Генкина, М. П. Горбунова,
B. И. Данилина, Д. В. Дождева, В. Б. Ельяшевича, О. С. Иоффе, Р. А. Камалитдиновой,
П. Д. Каминской, Я. А. Канторовича, Е. С. Каплуновой, А. Г. Карапегова, С. Ф. Кечекьяна,
О.- А. Красавчикова, Н. И. Краснова, А. В. Кусикова, Л. А. Лунца, Р. П. Мананковой,
Ю. Э. Милитаревой, С. В. Минца, И. Б. Новицкого, В. А. Ойгензихта, Ф. И. Осецкого,
А. А. Павлова, E. А. Павлодского, M. Я. Пергамент, В. К. Райхера, Д. Рамзайцева, С. И. Реутова, В. В. Ровного, В. А. Рясенцева, С. В. Сарбаша, Г. А. Свердлыка, К. И. Скловского, С. К. Соломина, Н. Г. Соломиной, А. К. Стальгевича, В. С. Толстого, Ю. К. Толстого, Д. О. Тузова, Р. О. Халфиной, Б. Л. Хаскельберга, К. Е. Чистякова, А. М. Эрделевского, Т. М. Яблочкова, Л. С. Явича.
Нормативно-правовую основу диссертационного исследования составили нормы гражданского законодательства РФ, СССР, Германии, Австрии, Франции, Чехии, законодательства Англии, США, Индии, акты единообразного договорного права, такие как Принципы УНИДРУА, Принципы ЕДП и Модельные правила. В работе также использованы положения Концепции развития гражданского законодательства и проекта Федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации».
Эмпирическую основу диссертационного исследования составили постановления и разъяснения Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ, опубликованная практика арбитражных судов и судов общей юрисдикции РФ, судебная практика зарубежных стран.
Научная новизна диссертационного исследования. Настоящая работа является первым в постсоветской отечественной цивилистике специальным исследованием института невозможности исполнения обязательства. На защиту выносятся следующие положения, характеризующие новизну диссертационного исследования.
1. Первоначальная невозможность исполнения обязательства, т. е. наступившая до его возникновения, сама по себе не должна, согласно российскому праву, влиять на действительность соответствующего договора. Тем не менее, с отдельными случаями первоначальной невозможности ГК связывает недействительность соответствующей сделки, а именно:
первоначальная юридическая невозможность исполнения, выражающаяся в противоречии исполнения требованиям закона или иного правового акта, связана с ничтожностью или оспоримостью сделки (ст. 168 ГК);
первоначальная нравственная невозможность исполнения в случае, если последнее противоречит основам нравственности, обусловливает ничтожность сделки (ст. 169 ГК);
первоначальная физическая невозможность исполнения в зависимости от того, знали ли о ней стороны или одна из сторон, может дать основание для квалификации сделки как совершенной под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК) или обмана (ст. 179 ГК), т. е. оспоримой, либо как мнимой или притворной (ст. 170 ГК), т. е. ничтожной.
-
Прекращение обязательства совпадением кредитора и должника в одном лице, изданием органами государственной власти или местного самоуправления препятствующих исполнению обязательства правовых актов, смертью физического лица или ликвидацией юридического лица (ст. 413, 417, 418, 419 ГК) обусловлено невозможностью исполнения этого обязательства, которая в перечисленных случаях является единственным общим основанием прекращения обязательства независимо от воли его сторон.
-
Правовые последствия последующей невозможности исполнения обязательства, т. е. наступившей после его возникновения, обусловлены тем, является ли она постоянной (неустранимой) или временной (устранимой). В первом случае она влечет прекращение обязательства с момента ее наступления.
-
Правовые последствия временной невозможности исполнения зависят от того, является ли она определенной или неопределенной по продолжительности во времени. При неопределенной невозможности сторона, на которой лежит встречное исполнение, может приостановить исполнение своих обязанностей либо отказаться от их исполнения (ст. 328 ГК).
-
При определенной временной невозможности ее правовые последствия зависят от того, будет ли она устранена к наступлению срока исполнения. Если она устранима, то не влияет на судьбу обязательства (кредитор не вправе требовать от должника досрочного исполнения — ст. 315 ГК). Если же она устранима только после наступления срока исполнения, она de lege ferenda должна влечь автоматическое прекращение обязательства, но при условии, что иные последствия не определены соглашением сторон.
-
В случае неурегулированной ГК частичной невозможности исполнения обязательство прекращается лишь в соответствующей части. При этом отказ кредитора от принятия частичного исполнения в соответствии со ст. 311 ГК de lege ferenda должен влечь полное прекращение обязательства.
-
Категория практической невозможности исполнения, будучи в немецком и единообразном праве разновидностью невозможности исполнения и основанием для отказа должника от исполнения его обязанностей в одностороннем порядке (в немецком праве) или изменения или расторжения договора в судебном порядке (в lex mercatoria), в российском гражданском праве должна квалифицироваться в качестве затруднительности исполнения. Концепция практической невозможности, модифицированная в соответствии с реалиями российского гражданского оборота и права, должна найти отражение в ГК: существенное несоответствие усилий и расходов должника по исполнению обязательства интересу кредитора в его получении, уже существующее к моменту возникновения обязательства, следует закрепить в качестве самостоятельного основания для изменения или расторжения договора в судебном порядке (ст. 451.1 ГК).
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Выдвинутые и обоснованные в диссертации научные положения, а также нормативный и доктринальный материал, собранный в процессе изучения правового регулирования невозможности исполнения обязательства в странах романо-германской и англо-саксонской правовых семей и в единообразном праве, могут быть использованы для дальнейшей разработки отечественной цивилистикой проблем правового регулирования общественных отношений, связанных с невозможностью и затруднительностью исполнения обязательства, а также при преподавании как общего курса гражданского права, так и спецкурсов по обязательственному праву. Предложенная автором de lege ferenda редакция ст. 416 и ст. 451.1 ГК может представлять интерес для российского законодателя в процессе текущей реформы ГК.
Апробация результатов исследования. Диссертация выполнена и обсуждена на кафедре гражданского права Юридического института Томского государственного университета. Ее основные научные положения были изложены в докладах на международных, всероссийских и межрегиональных научно-практических конференциях, проводившихся в Турине (Италия), Трондхейме (Норвегия), Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Томске и Кемерово в период с 2008 по 2013 г. По результатам проведенного исследования автором опубликовано 10 научных статей, в том числе три - в рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ («Вестник Томского государственного университета», «Вестник Томского государственного университета. Право»). Основные выводы диссертационного исследования были использованы автором при проведении практических занятий по дисциплине «Гражданское право. Общая часть» у студентов очной формы обучения Юридического института Томского государственного университета, а также при чтении лекций по гражданскому праву студентам экономического факультета и факультета психологии Томского государственного университета.
Структура работы определена целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, двадцати пяти параграфов, списка использованных источников и литературы и приложения.
Лнгло-саксонская модель невозможности исполнения обязательства
Англо-саксонское или общее право {common law) долгое время не знало ни понятия невозможности исполнения обязательства, ни теории форс-мажора в том виде, в каком эти доктрины известны странам романо-германской правовой семьи . В его основе изначально лежала идея объективной или «строгой» договорной ответственности (strict liability) , то есть ответственности, для привлечения к которой достаточно факта неисполнения обязательства, независимо от того, виновен ли в нем должник (в противовес концепции «fault liability», распространенной в континентальном праве) .
При этом в системе общего права привлечение к ответственности за деликт основывается на принципе вины. Различия в подходах к регулированию договорной и деликтной ответственности базируются на идее о том, что при заключении договора (в отличие от ситуации причинения вреда, которую трудно предугадать) стороны свободны в формулировании его условий, в том числе ограничивающих их ответственность за неисполнение обязательства. Соответственно, риск наступления последнего легко может быть перераспределен сторонами, если они того пожелают. Если же стороны не сочли нужным это сделать, то неисполнение договора влечет ответственность вне зависимости от вины сторон в наступлении обстоятельств, которые они не предусмотрели в договоре2.
Этот общий подход к регулированию договорных обязательств и ответственности за их неисполнение связан с особенностями исторического развития английского права. Так, если в законодательстве стран романо-германской правовой семьи нормы обычно дифференцируются в зависимости от вида договора, то английское договорное право предусматривает единые нормы для всех договоров, независимо от их содержания и предмета. Такая «скупость» договорного права англосаксонских стран обусловлена тем, что со времен Нормандского завоевания Англии в 1066 году в течение длительного времени государство было более озабочено вопросами сохранения мира и разработкой систем землевладения, чем регламентированием частных соглашений. В результате договорное право первоначально рассматривалось в качестве субинститута права собственности, которое «сформировалось задолго до рецепции англичанами доктрины договора» . Его дальнейшее развитие в XVIII веке было обусловлено разграничением вещного и обязательственного права и проходило в контексте расцвета теории естественного права в том ключе, что каждый имеет неотчуждаемое право заключать договор и определять его условия. В XIX веке на развитие концепции договора повлияла индустриальная революция и сопровождающая ее философия невмешательства государства в частные дела (laissez/aire). Договор стал рассматриваться как частный закон для лиц, его заключивших. Договорное право, наконец, было отграничено от других субинститутов обязательственного права. Оно все так же не предписывало сторонам договора прав и обязанностей, а устанавливало лишь определенные ограничения, предусматривало механизм принуждения к исполнению сторонами его условий и привлечения к ответственности за любое, пусть и невиновное, нарушение договора1.
Прецедентом, закрепившим принцип абсолютной договорной ответственности, стало дело Paradine v. Jane 1647 года. Фабула дела была такова: арендатор земельного участка отказался выплачивать арендную плату за период, когда соответствующий земельный участок был оккупирован войсками немецкого принца Руперта, врага короля и королевства, поскольку это обстоятельство лишило его возможности использовать земельный участок по назначению и получать прибыль. Рассмотрев дело, суд пришел к выводу о том, что данное обстоятельство не освобождает арендатора от ответственности за неисполнение обязательства по договору аренды. Обосновывая принятое решение, ставшее основой доктрины «absolute contract», суд отметил, что «в случае возложения обязанности законом должник освобождается от ответственности за его неисполнение при отсутствии вины, однако если должник сам возложил на себя обязанность, заключив договор2, он обязан ее выполнить, несмотря на все внешние обстоятельства, которые он мог предусмотреть при заключении договора в качестве оснований освобождения от ответственности» .
Именно этот подход имеется в виду, когда в настоящей работе упоминается классическая англо-саксонская модель регулирования невозможности исполнения обязательства: первоначальная невозможность исполнения сама по себе не влечет специфических правовых последствий, а приводит, как и последующая невозможность, к неисполнению обязательства, влекущему объективную или «строгую» договорную ответственность (strict liability), то есть ответственность, для привлечения к которой достаточно факта неисполнения обязательства, независимо от того, виновен ли в нем должник. Таким образом, в соответствии с этой моделью правовые последствия связываются не с невозможностью исполнения, первоначальной или последующей, которая, соответственно, в качестве юридического факта не рассматривается, а с вызванным ею неисполнением обязательства, в связи с чем ни факт невозможности исполнения, ни момент его наступления не имеют правового значения.
Примечательно, что в деле Paradine v. Jane, закрепившем принцип объективной договорной ответственности, суд, изучая иск арендодателя к арендатору, ограничился рассмотрением проблемы затруднительности исполнения обязанности по внесению арендной платы, проигнорировав факт невозможности использования земельного участка арендатором по назначению в течение определенного срока. Прецедентом, перенесшим внимание, используя терминологию континентального права, с затруднительности на невозможность исполнения обязательства, стало дело Taylor v. Caldwell. Суть спора состояла в том, что по договору, заключенному 27 мая 1861 года истец получал в аренду концертный зал и прилегающие к нему сады для организации и проведения серии концертов (17 июня, 15 июля, 5 и 19 августа 1861 года), однако концертный зал случайно сгорел 11 июня. В результате судья Блэкберн (Blackburn J.) освободил обе стороны от лежащих на них по договору обязанностей на том основании, что «в договорах, исполнение которых зависит от того, будут ли существовать после их заключения определенное лицо либо имущество, подразумевается условие (курсив мой - Е. М.), что невозможность исполнения, возникшая в результате смерти соответствующего лица или гибели имущества, освобождает от исполнения обязательства» .
Первоначальная и последующая невозможность исполнения обязательства: англо-саксонская и единообразная модели
Большое влияние на процесс реформирования немецкого обязательственного права оказали новейшие тенденции в этой сфере, нашедшие выражение в Принципах УНИДРУА, Принципах ЕДП и Модельных правилах.
В указанных актах прямо устанавливается, что сам по себе факт невозможности исполнения обязательства, а также неуправомоченности должника распоряжаться имуществом - предметом договора - на момент заключения последнего не влияют на его действительность (ст. 3.1.31 Принципов УНИДРУА, ст. 4:102 Принципов ЕДП, ст. 11.-7:102 Модельных правил). Данные случаи в зависимости от обстоятельств дела разрешаются на основании норм о неисполнении обязательства или ошибке . Это позволяет говорить о значительном влиянии англо-саксонского права на положения lex mercatoria : доктрина тщетности договора в Англии, а также доктрина неосуществимости в США не используют категории первоначальной невозможности исполнения обязательства. В этом случае применяется доктрина общей ошибки {common mistake). В связи с этим представляется необходимым обратиться к нормам lex mercatoria, определяющим правовые последствия ошибки при заключении договора и неисполнения обязательства, и посредством их анализа решить вопрос об их конкуренции применительно к случаям невозможности исполнения обязательства.
Начать следует с того, что Принципы УНИДРУА, Принципы ЕДП и Модельные правила не допускают принуждения должника к исполнению обязательства в натуре, если последнее невозможно физически или юридически (ст. 7.2.2(a) Принципов УНИДРУА4, ст. 9:102(2а) Принципов ЕДП, ст. Ш.-З:302(3а) Модельных правил).
Как уже отмечалось выше, случаи последующей невозможности исполнения обязательства разрешаются на основании положений актов lex mercatoria о неисполнении, при котором одна сторона может заявить другой о расторжении договора {termination of contract). Обязательство прекращается в момент уведомления контрагента об этом (ст. 7.3.2(1) Принципов УНИДРУА5, ст. 9:303(1) Принципов
ЕДП, ст. 111.-3:507(1) Модельных правил), а не в момент возникновения невозможности исполнения, как это предусмотрено гражданским законодательством большинства европейских стран и п. 1 ст. 416 ГК РФ.
Случаи же первоначальной невозможности исполнения обязательства, как может представиться на первый взгляд, должны разрешаться на основании уже изложенных в параграфе 1.4 норм соответствующих актов единообразного договорного права об ошибке при заключении сделки, которые позволяют оспорить соответствующую сделку в одностороннем порядке путем уведомления контрагента, что влечет признание договора недействительным с момента его совершения и реституцию всего исполненного по сделке (возврат неосновательного обогащения).
При определении соотношения положений указанных источников lex mercatoria о действительности договора несмотря на первоначальную невозможность его исполнения (ст. 3.1.3 Принципов УНИДРУА, ст. 4:102 Принципов ЕДП и ст. 11.-7:102 Модельных правил) и норм тех же источников, в соответствии с которыми существенное заблуждение при совершении сделки рассматривается как основание для ее оспаривания (ст. 3.2.2 Принципов УНИДРУА, ст. 4:103 Принципов ЕДП, ст. 11.-7:201 Модельных правил), возникает вопрос о последствиях существенного заблуждения относительно возможности исполнения соответствующего обязательства, допущенного при заключении договора.
В официальном комментарии к ст. 3.5 Принципов УНИДРУА в редакции 2004 г. отмечалось, что «... если контрагенты ошибочно полагают, что предмет договора существует на момент заключения последнего, тогда как в действительности он уже уничтожен, ст. 3.3 должна быть принята во внимание» . Данное замечание, с одной стороны, констатирует преимущество нормы о действительности договора в случае первоначальной невозможности его исполнения над нормой, санкционирующей оспаривание договора, заключенного под влиянием существенной ошибки. Это означает, что первоначальная невозможность исполнения обязательства ни при каких обстоятельствах не может влечь недействительности соответствующего договора, даже в случае, когда она совпадает с ситуацией допущения ошибки при его заключении.
С другой стороны, в литературе предлагается иное толкование рассматриваемых положений. В частности, считается, что ст. 3.1.3 Принципов УНИДРУА ограничивается утверждением, что первоначальная невозможность исполнения обязательства сама по себе не влечет ничтожности соответствующего договора. Соответственно, в случае, когда имеет место иное обстоятельство - существенное заблуждение при его заключении, пусть и связанное с первоначальной невозможностью его исполнения, ст. 3.2.2 Принципов УНИДРУА подлежит применению. Эта позиция подтверждается самой историей работы над Принципами УНИДРУА, поскольку правило, предусмотренное в их более ранней редакции, прямо исключавшее возможность оспаривания договора на основании заблуждения при его заключении, было устранено в процессе дальнейшей работы над ними. При этом, однако, отмечается, что «... оспаривание договора на этом основании допустимо в очень редких случаях, поскольку первоначальная невозможность исполнения обязательства обычно приводит к неисполнению договора, а в соответствии со ст. 3.7 положения о неисполнении имеют преимущество над положениями об ошибке при заключении договора»1.
Невозможность исполнения обязательства и требование реального исполнения обязательства
Говоря о прекращении обязательств путем совершения односторонней сделки, следует учитывать, что согласно п. 2 ст. 407 ГК РФ, прекращение обязательства по требованию одной из сторон допускается только в случаях, предусмотренных законом или договором. При этом основания для прекращения договора в одностороннем порядке, не установленные законом, могут быть предусмотрены только предпринимательским договором. Действительно, согласно ст. 310 ГК РФ, односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом, а односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и одностороннее изменение условий такого обязательства допускаются также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства. К общим основаниям прекращения обязательства путем совершения односторонней сделки относятся зачет (ст. 410-412 ГК РФ), существенное нарушение договора одной из сторон обязательства (п. 2, 3 ст. 450 ГК РФ), а также существенное изменение обстоятельств (ст. 451 ГК РФ), которое влечет изменение или расторжение договора судом по воле стороны, в этом заинтересованной.
Рассматривая основания прекращения обязательств, следует остановиться подробнее на классификации всех правоотношений на прекращенные и осуществленные, предложенной О. С. Иоффе. Автор выделял два способа прекращения правоотношений: прекращение путем осуществления прав и обязанностей (осуществленные правоотношения) и «собственно прекращение, наступающее вследствие обстоятельств (например, истечение давности), в силу которых они не могут быть осуществлены» (прекращенные правоотношения). Принимая во внимание, что, согласно действующему законодательству, истечение срока исковой давности не влечет прекращение прав и обязанностей, и, следовательно, правоотношения, а приводит лишь к невозможности реализации иравопритязания2, то есть к невозможности юрисдикционной защиты соответствующих прав, если сторона обязательства заявит в суде о применении исковой давности, следует отметить удачность этой классификации. О. С. Иоффе проводит на ее основе деление всех правоотношений на волевые и неволевые. В частности, к волевым О. С. Иоффе относил «гражданские правоотношения, возникающие из гражданско-правовых сделок, а также осуществленные правоотношения» , указывая, что «прекращенные гражданские правоотношения, возникающие не из гражданско-правовых сделок, а из других законом предусмотренных оснований, могут быть как волевыми, так и не волевыми отношениями» . Предложенная О. С. Иоффе классификация правоотношений подтверждает предлагаемую в данном параграфе работы систематизацию оснований прекращения обязательственных правоотношений и может стать основанием ее совершенствования. Так, субинститут прекращения обязательств по не зависящим от воли сторон основаниям можно отнести к основаниям прекращения обязательств (в узком смысле слова, т.е. основаниям прекращения правоотношения без реализации прав и обязанностей ). Что же касается субинститута прекращения обязательств по воле сторон, то все предусмотренные им основания можно отнести к основаниям прекращения обязательств (в узком смысле слова), за исключением исполнения и зачета, которые могут рассматриваться в качестве оснований осуществления обязательств.
Итак, можно сделать вывод о том, что невозможность исполнения обязательства занимает определенное место в системе оснований прекращения обязательств, предусмотренной действующим ГК РФ, как: 1) общее основание прекращения (в узком смысле слова: то есть прекращение, не сопряженное с осуществлением) обязательства; 2) юридический факт, прекращающий обязательство автоматически, независимо от воли сторон: п. 1 ст. 416 ГК РФ императивно определяет прекращение обязательства как единственное последствие невозможности его исполнения, вызванной обстоятельством, за которое ни одна из сторон не отвечает, хотя в данном исследовании будет предпринята попытка доказать необходимость учета воли сторон при определении последствии временной невозможности исполнения . 3) внсдоговорное основание прекращения обязательства; 4) основание прекращения обязательства независимо от срока его существования. Таким образом, невозможность исполнения обязательства можно рассматривать как правопрекращающий юридический факт, который по вышеуказанным признакам отличается от иных оснований прекращения обязательства (см. таблицу 4 Приложения).
В отечественной литературе достаточно широко распространено мнение о том, что невозможность исполнения, вызванная обстоятельством, за возникновение которого одна из сторон несет ответственность, выступает в качестве правоизменяющего юридического факта1. В параграфе 2.4.2 настоящей работы была подробно обоснована противоположная позиция. Представляется, что последующая невозможность исполнения, какими бы обстоятельствами она ни была вызвана, является не правоизменяющим, а правопрекращающим юридическим фактом. При возникновении невозможности исполнения основное регулятивное обязательство прекращается. Основанием же для возникновения охранительного правоотношения, в рамках которого реализуется ответственность должника, является неисполнение обязательства при наличии предусмотренных гражданским законодательством условий для привлечения должника к ответственности.
Следует отметить, что, согласно п. 3 ст. 401 ГК РФ, лицо не отвечает за неисполнение обязательства (в том числе и по причине невозможности его исполнения) при отсутствии его вины. Однако в сфере предпринимательской деятельности лицо может быть привлечено к ответственности независимо от вины (то есть предприниматель отвечает и за случай ) до пределов непреодолимой силы: согласно п. 3 ст. 401 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором, лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось невозможным вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств. К таким обстоятельствам не относятся, в частности, нарушение обязанностей со стороны контрагентов должника, отсутствие на рынке нужных для исполнения товаров, отсутствие у должника необходимых денежных средств.
Таким образом, одной из причин возникновения случайной невозможности исполнения может быть непреодолимая сила: «Помимо освобождения от ответственности непреодолимая сила влияет и на ряд других важных обстоятельств. В частности, она может привести к невозможности исполнения обязательства, а, следовательно, к его прекращению»1; «... термин «форс-мажор» относится к тем случаям невозможности исполнения обязательства, когда ее причиной выступает непреодолимое, непредвиденное и внешнее (по отношению к сторонам правоотношения - Е. М.) обстоятельство» . А поскольку наличие и случая, и непреодолимой силы определяется судом применительно к каждому конкретному делу, постольку «... вопрос невозможности исполнения обязательства в каждом отдельном случае является вопросом факта, а не права»
Логическая невозможность исполнения обязательства
Изучение данной классификации видов невозможности исполнения обязательства требует ее четкого отграничения от предыдущей классификации невозможности исполнения на постоянную и временную. На первый взгляд, две указанные классификации смешать сложно. Тем не менее, не всегда они с необходимой четкостью разграничиваются. Так, Л. А. Лунц, рассматривая проблему гражданско-правовой ответственности при невозможности исполнения обязательства, говорил о полной и временной невозможность исполнения в одном контексте: «Основания ответственности за неисполнение и за просрочку в основном одни и те же: все зависит от той или иной квалификации обстоятельств, при которых произошла временная или полная невозможность исполнения» . Тем самым он дал основание, в частности, М. П. Горбунову упрекнуть его допущении логико-методологической ошибки, состоящей в том, что для построения одной классификации явлений одновременно было использовано несколько критериев . Следует согласиться, что, говоря о временной невозможности исполнения обязательства и подразумевая парной для нее категорией постоянную невозможность, не следует смешивать эту классификацию, имеющую в своей основе темпоральный критерий, с классификацией, предполагающей разграничение невозможности исполнения по объему на полную и частичную. Необходимо, однако, отметить, что из текста главы книги, в которой Л. А. Лунц пишет о полной и временной невозможности исполнения, непосредственно не следует, что он рассматривает их в рамках одной классификации.
Тем не менее, для целей настоящей работы две рассматриваемые классификации необходимо четко разграничивать. На этом настаивают и английские юристы: «Термин «частичная невозможность» иногда используется для определения ситуации, при которой определенная часть обещанного по обязательству стала невозможной к исполнению, в то время как термин «временная невозможность» обозначает просрочку исполнения, возникающую в результате его невозможности» .
Предваряя рассмотрение проблем, связанных с данной классификацией, следует отметить, что в цивилистической литературе отсутствует определение частичной невозможности исполнения. Думается, что его следует формулировать, исходя из понятия обязательства в российском гражданском праве. В соответствии с п. 1 ст. 307 ГК РФ, в силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как-то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т. п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности. Учитывая содержание этой нормы, а также сформулированное в главе 3 настоящей работы определение невозможности исполнения обязательства, можно сказать, что под частичной невозможностью исполнения обязательства следует понимать правовое состояние, выражающееся в непреодолимости препятствия к совершению (или воздержанию от совершения) должником действий по исполнению обязательства в определенной части.
Так, частичная невозможность исполнения обязательства имеет место, если, например, часть делимой индивидуально-определенной вещи - предмета, подлежащего передаче по договору - погибла; если результат выполненной работы был частично уничтожен после ее завершения либо если еще в процессе выполнения работы возникли непреодолимые препятствия ее завершению в полном объеме; если оказание какой-либо услуги личного характера, входящей в комплекс услуг, было прервано смертью услугодателя и т. д. Отсюда следует, что частичная невозможность исполнения может возникнуть в отношении абсолютно любого делимого обязательства: обязательства, подразумевающего выполнение работ или оказание услуг, а также обязательства, предполагающего передачу ограниченного рода вещей, нескольких индивидуально-определенных вещей или же делимой вещи. Если же предметом обязательства является индивидуально-определенная неделимая вещь, ее гибель может повлечь только полную невозможность исполнения обязательства.
Российское гражданское законодательство упоминает только о частичной юридической невозможности исполнения обязательства: согласно п. 1 ст. 417 ГК РФ, если в результате издания акта государственного органа исполнение обязательства становится невозможным полностью или частично, обязательство прекращается полностью или в соответствующей части. Очевидно, однако, что частичная невозможность, в зависимости от порождающих ее причин, может быть не только юридической. В связи с этим представляется необходимым норму, определяющую правовые последствия частичной невозможности исполнения, перенести из ст. 417 ГК РФ, посвященной исключительно юридической невозможности исполнения, в ст. 416 ГК РФ, по своему характеру являющейся общей.
Из гражданского законодательства РФ (в частности из действующей редакции п. 1 ст. 417 ГК РФ) следует, что частичная невозможность исполнения обязательства прекращает его в соответствующей части. При этом в соответствии со ст. 311 ГК РФ кредитор вправе не принимать исполнения обязательства1 по частям, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами, условиями обязательства и не вытекает из обычаев делового оборота или существа обязательства.
Таким образом, если обязательство не может быть исполнено полностью в связи с частичной невозможностью исполнения, кредитор может отказаться от принятия частичного исполнения на основании ст. 311 ГК РФ. При этом, поскольку исполнение в полном объеме в принципе не может быть произведено (например, часть вещей, представляющих ограниченный род - предмет обязательства, погибла), возникает тупиковая ситуация, при которой обязательство не может прекратиться: исполнение обязательства возможно только частично, кредитор вправе отказаться от принятия частичного исполнения, такой отказ не является расторжением договора в одностороннем порядке, поэтому обязательство, по сути, продолжает существовать и может быть прекращено только в судебном порядке на основании ст. 451 ГК РФ, что, конечно, вызывает массу неудобств.
