Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историографический очерк 10
1. История изучения раннесарматских древностей 10
2. Наиболее важные проблемы изучения раннесарматской культуры на современном этапе 16
3. Изучение раннесарматских древностей Нижнего Подонья 24
Глава 2. Погребальный инвентарь раннесарматской культуры Нижнего Подонья 28
2.1. Типология и хронология погребального инвентаря 28
2.1.1. Керамическая посуда 28
1. Лепная посуда 28
2. Кружальная сероглиняная посуда 37
1. Сероглиняная посуда кубанского происхождения 37
2. Сероглиняная посуда предкавказского происхождения 44
3. Кружальная красноглиняная посуда 49
4. Редкие формы импортной керамической посуды 53
5. Амфоры 59
2.1.2. Каменная, деревянная, алебастровая посуда 60
1. Каменные сосуды 60
2. Деревянная посуда 60
3. Алебастровые сосудики 61
2.1.3. Металлическая посуда 62
1. Импортная металлическая посуда 62
2. Литые бронзовые котлы 64
3. Кованая бронзовая посуда 66
2.1.4. Вооружение 67
1. Наконечники стрел 67
2. Мечи 73
3. Наконечники копий 80
4. Защитное вооружение 81
2.1.5. Конское снаряжение 83
2.1.6. Зеркала 86
2.1.7. Культовые и туалетные принадлежности 93
2.1.8. Фибулы 97
2.1.9. Пряжки, застёжки, наконечники ремней 102
2.1.10. Орудия труда 109
2.1.11. Украшения ИЗ
2.2. Хронология вещевого материала раннесарматской культуры Нижнего Подонья 121
Глава 3. Погребальная обрядность и жертвенно-поминальные комплексы раннесарматской культуры Нижнего Подонья 124
3.1. Погребальная обрядность 124
3.2. Жертвенно-поминальные комплексы («клады») 156
Глава 4. Раннесарматский период в истории Нижнего Подонья 160
1. Памятники кочевников Нижнего Подонья IV - начала III вв. до н.э 161
2. Время и характер освоения ранними сарматами нижнедонских степей. Особенности формирования раннесарматской культуры в различных районах Нижнего Подонья 174
3. Проблемы изучения ранних сарматов Нижнего Подонья и Северо- Восточного Причерноморья по данным письменных источников 184
4. Финал раннесарматской культуры Нижнего Подонья 191
Заключение 195
Источники, литература и архивные материалы 201
Список сокращений 246-
Приложение
- Наиболее важные проблемы изучения раннесарматской культуры на современном этапе
- Кружальная сероглиняная посуда
- Жертвенно-поминальные комплексы («клады»)
- Время и характер освоения ранними сарматами нижнедонских степей. Особенности формирования раннесарматской культуры в различных районах Нижнего Подонья
Введение к работе
Актуальность темы. Раннесарматская культура II-I вв. до н.э. знаменует собой важную веху в истории как Нижнего Подонья, так и сопредельных регионов - Нижнего Поволжья и Северо-Восточного Причерноморья. С этого времени в указанных регионах начинается многовековое господство номадов восточного происхождения, известных под общим названием сарматы (хотя сейчас большинство исследователей считают, что сарматы представляли собой не единую общность, а несколько последовательно сменявших друг друга миграционных культур). Заселив обширные степные пространства, номады вступили в тесные контакты с населением греческих городов Северного Причерноморья. На протяжении сотен лет сарматы являлись одной из ведущих сил в северопричерноморской международной политике, принимали самое активное участие в военно-политических акциях Боспорского царства и Рима, осуществляли походы в Закавказье, Малую Азию, Подунавье. Между сарматами и греко-римским миром Причерноморья существовали оживлённые торговые связи и культурные контакты. Изучение всех аспектов отношений сарматов с соседними этносами и государствами имеет большое значение для понимания исторических процессов, протекавших в сарматскую эпоху в Северном Причерноморье.
Нижнедонской регион в этом плане представляет собой одну из самых интересных областей, являясь в эпоху эллинизма контактной зоной с одной стороны кочевников-сарматов, с другой - греков-боспорян, населявших Танаис, а позднее, в первых вв. н.э. - и донских меотов. Помимо этого, Нижнее Подонье — это часть степного коридора, по которому шли с востока на запад все миграционные волны номадов. Вследствие этого, здесь имело место смешение самых различных этнокультурных групп, как местных, так и пришлых, причём иногда из очень отдалённых областей.
В сарматоведении в последние десятилетия чётко проявилась тенденция к изучению различных сарматских культур в пределах отдельных регионов
5 (Максименко В.Е., 1983, 1998; Сергацков И.В., 2000; Глухов А.А., 2001;
Гуцалов, 2004, Симоненко А.В., 2004 и др.). Такой подход, отчасти вынужденный из-за современных административных границ, тем не менее, имеет и позитивные стороны, главная из которых — возможность углублённого исследования региональных вариантов и хронологии сарматских культур, выявление локальных особенностей их развития.
Вопросы происхождения и генезиса раннесарматскои культуры в настоящее время являются одной из наиболее активно разрабатываемых тем в отечественной сарматологии. Из наиболее актуальных проблем можно назвать: время и механизм сложения раннесарматскои культуры, участие в её формировании инокультурных групп, причины миграции ранних сарматов из южноуральского региона, хронология и особенности освоения носителями раннесарматскои культуры различных регионов евразийского степного пояса, время смены раннесарматскои культуры среднесарматской, участие ранних сарматов в формировании среднесарматской культуры, характер отношений сарматов с оседлым (греческим и варварским) населением Северного Причерноморья и других регионов, и пр.
Предложенной теме придаёт актуальности то обстоятельство, что за время, прошедшее с момента выхода последнего исследования по раннесарматскои проблематике Нижнего Подонья (Максименко, 1983), произошел весьма значительный прирост археологического материала, а также появились новые разработки по хронологии многих категорий инвентаря, позволяющие уточнить или пересмотреть датировку многих памятников, а иногда- и целых культур. Достаточно представительная, источниковая база (более 500 комплексов раннесарматского времени) даёт возможность выявить специфику становления и развития раннесарматскои культуры как в Нижнем Подонье в целом, так и в отдельных его районах. Полученные результаты будут полезны для разноплановых исследований по сарматской археологии и истории.
Целью работы является обобщение и детальный анализ всего накопленного к настоящему времени материала, уточнение хронологии и периодизации раннесарматских древностей, выявление общего и особенного в становлении и развитии раннесарматскои культуры Нижнего Подонья по сравнению с прочими регионами раннесарматскои культурно-исторической общности, реконструкция этнокультурных процессов и военно-политических событий, происходивших в Нижнем Подонье в эллинистическую эпоху, исследование влияния и участия кочевников-сарматов в важнейших событиях истории региона в последних веках до н.э.
Исходя из поставленной цели, в диссертации решаются следующие задачи: разработка типологии погребального инвентаря, датирование его по шкале относительной и абсолютной хронологии, выявление хронологических особенностей развития материальной культуры в различных районах нижнедонского региона; характеристика погребального обряда раннесарматскои культуры, выявление региональных и хронологических особенностей погребального обряда; определение этапов и особенностей становления и развития раннесарматскои археологической культуры в Нижнем Подонье; исследование отношений ранних сарматов с оседлым населением региона, оценка роли кочевников в истории Нижнего Подонья последних веков до н.э.
Территориальные рамки работы — бассейн Дона в нижнем течении (приблизительно до современного Цимлянского водохранилища) с притоками - Маныч, Сал, Егорлык, Северский Донец и пр. За южную границу условно принята линия реки Ея - низовья реки Егорлык — среднее течение рек Маныч и Сал. Именно по этой широте проходила приблизительная граница волго-донского и кубано-ставропольского массивов памятников, имеющих весьма существенные различия. С севера и северо-запада исследуемая территория ограничена средним течением реки
7 Северский Донец. Севернее этой широты известны лишь единичные раннесарматские погребения. Для поиска аналогий и анализа материалов широко привлекались памятники из других регионов: Приуралья, Поволжья,
Северного Причерноморья, Северного Кавказа.
Хронологические рамки диссертации охватывают период с рубежа III-II вв. до н.э. до начала - первой половины I в. н.э. Нижний хронологический рубеж обусловлен датой появления в Нижнем Подонье памятников раннесарматской культуры, верхняя хронологическая граница размыта, так как определяется постепенными изменениями в стереотипе раннесарматской культуры под влиянием миксационных и ассимиляционных процессов, приведших к формированию среднесарматской культуры.
Методологической основой диссертации являются системно-типологический и сравнительно-аналитический методы изучения погребального обряда и материальной культуры ранних сарматов; принципы объективности и историзма, позволяющие рассматривать процессы и явления в динамике развития; комплексный подход — сопоставление полученных результатов с данными археологии соседних регионов, смежных областей науки (скифской, античной археологии) и сведениями письменных источников.
Источниковой базой исследования послужили материалы археологических раскопок курганных могильников на территории Нижнего По донья с 30-х годов XX в. до настоящего времени — всего около 500 погребений. Данные взяты из опубликованных работ, архивов и фондов музеев Ростовской области и архива Института археологии РАН.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
Впервые собран, обобщён и проанализирован с современных научных позиций весь раннесарматский материал Нижнего Подонья. Большая его часть (около 60% комплексов) введена в научный оборот впервые.
Для ряда категорий погребального инвентаря разработаны новые или
8 уточнены уже существующие типологии.
Для датирующих вещей определены по возможности узкие рамки бытования у ранних сарматов Нижнего Подонья. На этой базе намечена внутренняя периодизация нижнедонской раннесарматской культуры.
На основе анализа погребального обряда и инвентаря выявлена специфика раннесарматских памятников локальных районов.
Предложена концепция развития раннесарматской культуры Нижнего Подонья.
Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты могут быть использованы при изучении истории сарматов Нижнего Подонья, при написании как научных, так и обобщающих работ по археологии и истории сарматов, для разработки лекционных курсов, спецкурсов и спецсеминаров для студентов исторических факультетов ВУЗов, при написании учебных пособий, а также в музейной и краеведческой работе.
Апробация работы. По теме диссертационного исследования были подготовлены доклады, опубликованные в материалах 4, 5 и 6 Международных конференций «Проблемы сарматской археологии и истории» (Самара, 2000; Краснодар, 2004; Челябинск, 2007), 1 и 2 семинаров Центра по изучению истории и культуры сарматов, (Волгоград, 2006; 2007), в тезисах международных конференций «Боспорский феномен» (Санкт-Петербург, 2001, 2002, 2004), VIII Донской международной археологической конференции (Ростов-на-Дону, 2002), I и II Международных нижневолжских археологических конференциях (Волгоград, 2004; 2007) и др. Основные положения, диссертации и ряд сюжетов, вошедших в диссертационную работу, опубликованы* в виде статей.
Структура диссертации определялась поставленными в ней целями и задачами. Работа состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка
9 библиографии и приложений, содержащих список памятников и иллюстративный материал.
Пользуюсь случаем, чтобы выразить искреннюю благодарность за помощь и содействие в написании этой работы моему научному руководителю М.Г. Мошковой, а также моим учителям, друзьям и коллегам:
В.Е. Максименко, СИ. Безуглову, М.В. Власкину, А.А. Глухову, Ю.К.
Гугуеву, В.Г. Житникову, Ю.П. Зайцеву, А.В. Захарову, В.Ю. Зуеву, СМ.
Ильяшенко, М.В. Кривошееву, В.Ю. Малашеву, В.И. Мордвинцевой, СА.
Науменко, И.Н. Парусимову, И.В. Толочко, О.А. Шинкарь.
Наиболее важные проблемы изучения раннесарматской культуры на современном этапе
По мнению ряда исследователей, формирование основных элементов раннесарматской (прохоровской) археологической культуры происходит первоначально в Южном Зауралье уже в конце VI - V вв. до н.э. (А.Д. Таиров, А.Х. Пшеничнюк, СЮ. Гуцалов, Л.Т. Яблонский и др.).
Согласно концепции А.Д. Таирова (1998; 2004), раннесарматская культура возникла на основе самаро-уральского варианта культуры кочевников савроматского времени при участии зауральского (главным образом, гороховского) лесостепного населения, начиная с конца VI в. до н.э., на протяжении всего V в. до н.э. В Южном Зауралье отдельные раннесарматские черты в погребальном обряде и инвентаре фиксируются с конца VI в. до н.э., основной комплекс прохоровской культуры складывается в конце V - начале IV вв. до н.э. К концу V - началу IV вв. до н.э. наблюдается военизация раннесарматского общества, распространение в погребениях оружия, с этим связаны меридиональная ориентация, подбойный обряд (престижные элементы обрядности, характерные сначала для захоронений знати, потом для всех раннесарматских погребений). В IV-Ш вв. до- н.э. происходят миграции раннесарматского населения на запад из-за перенаселённости Зауралья-Приуралья и ухудшения климатических условий.
Катализатором этих процессов явилась экспансия носителей саргатской культуры на запад, вытеснение ими населения гороховской культуры в области Южного Зауралья, занятые номадами. В результате произошло смешение южнозауральских кочевников и гороховцев (распространение в кочевнической среде круглодонной тальковой посуды). Весьма вероятен военно-политический союз их против саргатцев и как следствие — милитаризация общества (широкое распространение оружия в погребениях не только знати, но и рядовых общинников, выработка новых типов мечей и кинжалов, так называемой «переходной» формы, появление копий, стандартизация бронзовых наконечников стрел). Изменения в военной сфере привели к изменению всей культуры. В области погребальной обрядности отмечается распространение южной ориентировки, до этого являвшейся одним из средств обособления военного (и жреческого?) сословия, во всех слоях общества. Вероятно, имели место укрепление позиций военных вождей, формирование воинских дружин, расширение военной прослойки общества. Вторым следствием вливания групп гороховцев в среду южнозауральских кочевников считается перенаселённость региона в условиях наступающей к концу V - началу ГУ вв. до н.э. аридизации климата. Результатом этого, вероятно, стала миграция южнозауральских номадов вместе с инкорпорированными в структуру их общества группами лесостепного населения в Южное Приуралье. Смешение мигрантов с местными кочевниками (очевидно, очень близкими им этнически) привело к окончательному сложению прохоровской культуры во второй половине IV в. до н.э. В результате тех же причин (перенаселение и аридизация) продолжилось миграционное движение на запад - в Нижнее Поволжье. В последних работах А.Д. Таиров акцентирует внимание на участии в формировании раннесарматской культуры Южного Урала миграционных групп кочевников і из Восточного Туркестана. Именно они, по версии А.Д: Таирова, привнесли в среду южноуральских номадов ряд черт, ставших диагностирующими для раннесарматской культуры: южную ориентировку погребённых, подбои, катакомбы, мечи «переходных» и «раннесарматских» форм (Таиров, 2006. С. 132 140). Однако Л.Т. Яблонский на основании антропологических исследований поставил под сомнение гипотезу А.Д. Таирова о значительной роли мигрантов из Средней Азии в формировании раннесарматской культуры. (Яблонский, 2000. С. 38-39).
По мнению А.Х. Пшеничнюка (1983), элементы прохоровской культуры (круглодонная тальковая керамика, южная ориентировка) появляются в памятниках савроматского времени зауральских районов в конце VI - V вв. до н.э. Происхождение круглодонной тальковой посуды связано с оседлыми лесостепными племенами Зауралья — по версии АХ. Пшеничнюка, кочевники Зауралья продвинулись в лесостепь, вступили в контакт с местным оседлым населением и частично ассимилировали его. А.Х. Пшеничнюк отмечает тесные связи южноуральских кочевников савроматского времени с номадами Средней Азии, Приаралья и Казахстана (сакским миром). В частности, он считает заимствованным оттуда идею дромосных погребальных сооружений.
Согласно разработкам СЮ. Гуцалова (2004), прохоровская культура сложилась во второй половине - конце VI в. до н.э. в Южном Приуралье и Зауралье в результате взаимодействия групп кочевников мигрировавших на Южный Урал из Причерноморской Скифии и Средней Азии. Диагностирующими признаками прохоровской культуры СЮ. Гуцалов, вслед за М.Г. Мошковой, считает южную ориентировку погребённых, изменение соотношения типов могил в сторону большего распространения подбойных, удлинённо-прямоугольных и заплечиковых ям, частое использование мела или белой глины, изменения в составе напутственной пищи: часть туши барана (передняя нога с лопаткой, грудная часть или хребет) вместо обезглавленных тушек, широкое
Кружальная сероглиняная посуда
Сероглиняная кружальная посуда традиционно рассматривается большинством сарматологов как единая группа. Между тем, современные разработки специалистов по керамике позволяют разделить кружальную сероглиняную посуду по технологии изготовления и составу теста на две большие группы, различные по происхождению - кубанскую и предкавказскую. Несмотря на возникшую в результате взаимовлияний и заимствований некоторую общность форм и орнаментов, эти группы представляют собой совершенно разные керамические традиции. Поэтому целесообразно рассматривать кубанскую и предкавказскую посуду отдельно.
Типы сосудов выделены по устойчивому сочетанию форм тулова и горла, варианты - по форме ручки, слива, дна и пр. 1. Сероглиняная посуда кубанского происхождения Учтено около 70 находок. Посуда, производившаяся меотами Кубани, сделана из тонко отмученного теста с примесью мелкого песка, мельчайших частиц слюды и известковых включений. Общепринятое для кубанской керамики название «серолощеная» достаточно условно — хотя большая часть её действительно серого цвета, встречаются экземпляры жёлто-коричневого, чёрного и даже красного цвета.-Для кубанской посуды, характерно прилепное крепление ручек, тщательное вертикальное или горизонтальное лощение. Абсолютное большинство сосудов кубанской группы изготовлены на быстро вращающемся круге методом вытягивания - отчётливые следы формовки на формовки на быстром круге (спиральное рифление и тонкие бороздки на внутренней и иногда на внешней поверхности) хорошо заметны на большинстве образцов. Кубанские сосуды часто орнаментированы, основные орнаментальные мотивы: по горлу — горизонтальные пролощенные желобки, обычно покрывающие всю площадь горла, по плечику — 1-3 прочерченные или пролощенные линии, иногда рельфный валик, по верхней части тулова — пучки из 3-6 прочерченных линий, параллельные, расходящиеся или образующие зигзагообразный орнамент, комбинирующиеся с рядами и группами округлых концентрических вдавлений. На кувшине из п. 3 к. 2 мог. Валовый I встречен орнамент, представляющий собой сюжетно мифологическую сцену с трёхчастным делением мира и изображениями животных (рис. 14, 9). Тип 1 (рис. 14, 1-4), 4 экз. Крупные (в большинстве) кувшины с туловом овальной формы высоких пропорций, переход к горлу плавный, горло высокое, обычно раструбное, в одном случае оформлено сливом (Найдёновский 4-8, ри. 14, 1), венчик отогнут, дно на невысоком кольцевом поддоне или плоское. Ручки высокие, коленчато или плавно изогнутые, слабопрофилированные. Кувшины этого типа орнаментированы очень скупо — прочерченными линиями или пролощенными желобками в месте перехода тулова в горло. Очевидно, кувшины типа 1 являются подражанием красноглиняным боспорским кувшинам подобной формы, весьма распространённым в рассматриваемое время. Для некоторых сероглиняных кувшинов типа 1 нельзя- исключить вероятность происхождения из боспорских мастерских.
Тип 2 (рис. 14, 5-7), 3 экз. Крупные кувшины с туловом округло-яйцевидной формы, обычно выраженными плечиками и максимальным диаметром в средней или верхней части тулова, переход от тулова к горлу с намеченным перегибом, горло подцилиндрическое, во всех случаях утрачена верхняя часть горла (тем не менее, у кувшина из п. 31 к. 7 мог. Койсуг (рис. 14, 7) можно предположить наличие ойнохоевидного слива), дно на невысоком ложном или кольцевом поддоне. Ручки высокие, коленчато или плавно изогнутые, слабопрофилированные. Орнаментированы два кувшина из трёх.
Тип 3 (рис. 14, 8-12), 5 экз. Небольшие кувшины с туловом округло-биконической формы приземистых пропорций с максимальным диаметром в средней части, переход к горлу с перегибом, горло высокое подцилиндрическое, иногда со сливом, венчик отогнут, дно плоское или с кольцевым поддоном. Ручки высокие, коленчато или плавно изогнутые, непрофилированные. Выделяется два варианта по форме тулова: 1 -кувшины с туловом округлой формы (рис. 14, 8-9); 2 — кувшины с более или менее выраженной биконичностью тулова (рис. 14, 10-12), экземпляр из Балабинского II 1-26 без ручки. Большинство кувшинов этого типа орнаментированы. Обычно это достаточно скупой декор по плечику, лишь на кувшине из п. 2 к. 3 мог. Валовый I орнамент, представляющий собой сюжетно-мифологическую сцену с трёхчастным делением мира и изображениями животных, покрывает всё тулово и горло (рис. 14, 9).
Тип 4 (рис. 15, 1-7), 7 экз. Кувшины с туловом округло-биконической формы приземистых пропорций, переход от тулова к горлу с резким перегибом, горло довольно высокое, чаще подцилиндрическое, венчик отогнут, обычно оформлен сливом. Ручки петельчатые, крепятся к плечику, непрофилированные, подпрямоугольные или овальные в сечении. У одного сосуда дно с кольцевым поддоном, у двух намечены невысокие ложные поддоны, у остальных дно плоское. Большинство кувшинов орнаментированы.
Жертвенно-поминальные комплексы («клады»)
Общепринятого названия этих комплексов нет, в литературе за ними закрепились названия «клады» (Гущина, 1961. С. 241 и ел.), «странные комплексы» (Щукин, 1994. С. 97)), «вотивные клады» (Зайцев, 2005. С. 88; Мордвинцева, Хабарова, 2006. С. 38, сноска 173). В состав комплексов входят в различных сочетаниях следующие предметы: ситулы или котлы, импортные шлемы («Монтефортино», «Пилос», псевдоаттические), различные предметы вооружения (мечи, наконечники копий, стрел) и конской упряжи (фалары, налобники, псалии, удила), иногда керамическая и стеклянная посуда и др. Обычно они находятся в насыпях курганов или в естественных всхолмлениях, прямой связи с погребениями не имеют. По мнению большинства исследователей, эти близкие по составу наборы предметов, большинство которых связано с воинским обиходом, представляют собой комплексы культового (поминального или жертвенного) характера.
Находки «кладов» зафиксированы во всём северопричерноморском макрорегионе — от Балкан до Предкавказья, известны в Среднем Подонье и Нижнем Поволжье. В Нижнем Подонье сегодня известно шесть находок наборов или отдельных вещей, вероятно, представляющие собой жертвенно-поминальные комплексы II-I вв. до н.э. (рис. 68): 1. Весёлый - шлем «Монтефортино», меч с серповидным навершием и бронзовая бляшка (от ножен меча?) (рис. 68, 2), происходят из кургана, разрушенного при строительстве Весёловской плотины в 1933 г. 2. Федунов - набор украшений конской упряжи: фалары, бляхи, бляшки с золотой обкладкой, ворворки (рис. 68, 5), обнаружены при проведении канавы в х. Федулов (сейчас Багаевский р-н) в 1905 г. 3. Таганрог - набор фаларов, подвеска с изображением Афины (рис. 68, 4\ найдены «по слухам» при распашке в районе г. Таганрога в 1897 г. 4. Новопрохоровка — шлем «Монтефортино» (рис. 68, 3), происходит из распахиваемого кургана у с. Новопрохоровка Родионово-Несветайского района, найден в 1975 г. 5. Шлем «Монтефортино», ситула «Баргфельд» и два фалара из
Новочеркасского музея истории донского казачества (рис. 68, 1), предположительно составляющие единый комплекс (Ильюков, в печати).
Место находки не известно. 6. Могильник Рестумов II, к. 1 (рис. 68, 6) — котёл, удила, псалии, фалары, наконечники ремней, железные наконечники стрел, железная пряжка, бронзовое кольцо, фрагмент бронзового зеркала. Обнаружены при раскопках кургана в Каменском районе.
Кроме того, А.В. Симоненко относит к этому же периоду комплекс из Грушевского могильника близ Новочеркасска (псевдоаттический шлем, панцирные пластины, налобник, псалии, фалары, ворворки, наконечник копья, наконечники стрел, фрагменты амфор, кружальных и лепных сосудов) (Симоненко, 20016. С. 95 и ел. Рис. 6, 12). Однако анализ вещей из этого «клада» заставляет усомниться в датировке его П-І вв. до н.э. Амфора с широким горлом и грибовидным венцом, происходящая из одного из средиземноморских центров (Родос?), датируется концом IV - первой третью III вв. до н.э. (определение СЮ. Монахова). Псевдоаттические шлемы получили широкое распространение в античном мире и бытовали достаточно долго: с конца IV по первую половину II в. до н.э. (Waurick G., 1988. S. 169), однако, наибольшей популярностью пользовались в раннеэллинистическое время (Виноградов Ю.Г., 1997. С. 73-74). Бронзовые налобники с круглой верхней частью и подтрапециевидной вытянутой нижней в настоящее время датируются в рамках IV в. до н.э. (Марченко, 1996. С. 77; Лимберис, Марченко, 2005. С. 162-166). Нужно учесть и находку железных втульчатых наконечников стрел, мало свойственных для раннесарматских памятников Нижнего Подонья П-І вв. до н.э. Таким образом, более обоснованной представляется датировка Грушевского «клада» периодом раннего эллинизма (Крайсветный, 1987. С. 20; Зайцев, 2007. С. 263-264; Дедюлькин, Деркач, Крайсветный, в печати).
Время и характер освоения ранними сарматами нижнедонских степей. Особенности формирования раннесарматской культуры в различных районах Нижнего Подонья
Комплексы с наиболее ранними хроноиндикаторами могут быть датированы в пределах первой половины или средней части П вв. до н.э. — тризна из к. 4 1-й Весёловской группы с клейменой родосской амфорой (конец 80 - 60 гг. II в. до н.э.), п. 29а к. 1 мог. Кулешовка и п. 6 к. 2 мог. Весёлый с лаковыми канфарами малоазийского производства (конец III в. до н.э. - 30-е тт. II вв. до н.э.). Весьма вероятно, что некоторые могильники (Подгорненские I, IV, V, VI, Ясырев I и Ш, Холодный, Попов, Койсуг и др.), в которых преобладают вещи раннего облика — мечи с серповидными навершиями, железные наконечники стрел с трёхгранными головками и длинными гранёными черешками, зеркала большого диаметра с валиком по краю, лепная округлодонная посуда, могут относиться к несколько более раннему времени. Однако, как уже отмечалось выше, в погребениях этих могильников отсутствуют индикаторы Ш в. до н.э. - колчанные наборы, состоящие только из бронзовых или бронзовых и железных втульчатых наконечников стрел, бронзовые ворворки, железные втоки копий, лепные сосуды с примесью талька в тесте и др. (Клепиков, 2000. С. 117 и ел.; Клепиков, Скрипкин, 2002. Є. 66-68). Время появления на Нижнем Дону памятников раннесарматскои культуры, таким образом, можно приблизительно определить как начало П в. до н.э. Эта дата косвенно подтверждается сведениями других источников. Прежде всего, это строительство цитадели Танаиса — четырёхугольника мощных стен с башнями. На взаимосвязь создания системы укреплений Танаиса с возникновением сарматской угрозы первым обратил внимание СВ. Полин. Проникновение сарматов на правобережье Дона и сооружение укреплений в Танаисе он датировал приблизительно второй четвертью или серединой II в. до н.э. (Полин, 1992. С. 68, 117). Однако дата возведения укреплений в Танаисе у СВ. Полина определена не совсем точно — время строительства основной части укреплений достаточно надежно устанавливается по амфорным клеймам как самый конец Ш или начало П вв. до н.э. (Шелов, 1970. С. 114 и ел.; Арсеньева, Ильяшенко, 2001. С. 109). Следует заметить, что перемены в Танаисе в указанное время не ограничиваются только строительством цитадели — одновременно происходит резкое расширение территории города и оформление системы улиц. Т.М. Арсеньева и СМ. Ильяшенко объясняют это демографическим взрывом, который по наблюдениям Ю.А. Виноградова и Е.Я. Рогова обычно происходит через 70-80 лет после основания поселения и, как правило, имеет именно такие последствия (Виноградов Ю.А., Рогов, 1997. С. 68-71). Теория Ю.А. Виноградова и Е.Я. Рогова достаточно убедительна, однако необходимо заметить, что согласно их выкладкам, критериями перехода города на новый уровень являются значительное расширение городской территории, оформление уличной планировки, переход к наземному домостроительству. Что же касается строительства или кардинальной реконструкции оборонительных сооружений, то, судя по примерам, приведённым Ю.А. Виноградовым и Е.Я. Роговым, это имело место далеко не всегда, и, видимо, зависело от наличия или отсутствия внешней военной угрозы. Более чем вероятно, что возведение системы укреплений Танаиса — мероприятие трудоёмкое и дорогостоящее — было следствием возникновения серьёзной опасности для города. В рассматриваемый период такой опасностью мог стать только приход миграционной волны кочевников-сарматов, занявших степи Нижнего Подонья и Северо-Восточного Причерноморья.
Строительство укреплений в Танаисе - не единственный факт, указывающий на некую внешнюю угрозу оседлому миру Северного Причерноморья и Нижнего Подонья на рубеже Ш-П вв. до н.э. или в начале II в. до н.э. К этому времени относятся повсеместные следы разрушений и пожаров на поселениях европейского Боспора (Масленников, 1995. С. 93). Тем же периодом датируется строительство укреплений большинства позднескифских городищ и создание общей системы обороны Крымской Скифии (Колтухов, 1991. С. 103; 1999. С. 32 и ел.). В начале II в. до н.э. происходит спешная реконструкция укреплений Херсонеса (Щеглов, 1978. С. 130-131), запустение его хоры (Кац, 1994. С. 71-77), сокрытие группы кладов на Гераклейском полуострове (Гилевич, 1973. С. 11). В этот же период прекращается жизнь на последних поселениях хоры Ольвии — на левобережье Бугского лимана (Буйских, 1986. С. 24), а в самой Ольвии проводится реконструкция оборонительных сооружений (Крыжицкий, Лейпунская, 1988. С. 28-30). По мнению некоторых исследователей, не переживают конца III в. до н.э. поселения округи Тиры на Днестровском лимане и гетские поселения Среднего Поднестровья (Самойлова, 1988. С. 100; Булатович, 1997. С. 226). Таким образом, перед нами картина дестабилизации едва ли не всего оседлого греко-варварского мира Северного Причерноморья. Этот катаклизм явно был вызван причинами военного характера, о чем красноречиво свидетельствуют повсеместное обновление городских укреплений, запустение хор городов, сокрытие кладов. Возможно, виновниками столь масштабных опустошений были не одни сарматы. Приблизительно в это же время существовала и достаточно реальная угроза с запада — галаты и скиры, а также, возможно, бастарны (Самойлова, 1988.
