Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Археологические исследования памятников рубежа эр на юге Дальнего Востока России (история исследований и проблематика).
1. История и этапы исследования памятников раннего железного века на Дальнем Востоке России 10
2. Общая характеристика изученности и основные проблемы выделения полъцевской и ольгинской культур 14
3. Приморские памятники полъцевской культуры 21
4. Полъцевские комплексы Приморья: существующие интерпретации и проблемы 26
Глава 2. Польцевские комплексы Приморья в контексте современной археологической изученности региона .
1. Задачи и методика работы с опубликованными материалами 29
2. Анализ опубликованных источников 30
3. Кулътурообразующие признаки на памятниках юга Приморья 56
Глава 3 Материалы и результаты исследований памятника Глазовка-городище .
1. Общие сведения о памятнике 58
2. Стратиграфическая и планиграфическая ситуация 61
3. Комплексы верхнего слоя памятника 63
4. Керамический комплекс памятника Глазовка-городище. Морфология и орнаментация 74
5. Технология изготовления керамики 77
6. Орудия из камня. 82
7. Железные изделия. Результаты металлографического анализа 84
8. Данные палеоботанического анализа 88
9. Материалы слоев эпохи бронзы и неолита 89
10. Итоги полевых и лабораторных исследований 93
Глава 4 Выделение польцевской культурной общности .
1. Природные условия в полъцевское время 96
2. Синхронные культуры Приморья 99
3. Общее и особенное в комплексах полъцевских памятников Приморья 100
4. Происхождение и трансформация польцевской культуры на территории Приморья 107
5. Военное дело и фортификация в полъцевское время 115
6. Экономическая и социальная реконструкции. Вопросы периодизации 118
7. Памятники сопредельных территорий 122
8. Проблема культурного определения 126
Заключение 132
Список литературы 137
Иллюстрации и приложения 151
- Общая характеристика изученности и основные проблемы выделения полъцевской и ольгинской культур
- Кулътурообразующие признаки на памятниках юга Приморья
- Керамический комплекс памятника Глазовка-городище. Морфология и орнаментация
- Происхождение и трансформация польцевской культуры на территории Приморья
Общая характеристика изученности и основные проблемы выделения полъцевской и ольгинской культур
В результате первых исследований памятников археологии юга Дальнего Востока СССР, наряду с общей картиной предполагаемого исторического прошлого региона сложились и первые наброски развития общества и человека в период железа. Безусловно, первенство в разработке этого вопроса принадлежит А.П. Окладникову, наметившему достаточно подробную схему распространения и смены археологических культур Приамурья и Приморья, в период палеометалла в том числе. Одним из первых, А.П. Окладниковым был выдвинут тезис о близости памятников Приморья типа Сенькиной Шапки амурским современникам и проникновении части амурских племен на юг Приморского края (Окладников, 1959, с. 166-167). Кроме того, им же ранее отмечалась возможность влияния амурских и приморских носителей культуры железного века на этнические процессы, происходившие на обширной территории Дальнего Востока, в том числе на формирование культуры яей на Японских островах (Окладников, 1954, с. 255-256).
Данные положения были позднее подкреплены тезисом о проникновении носителей польцевской культуры "с Амура в Приморье, на Сучан и Суйфун, после людей, создавших культуру керамики с "пеньками", людей культуры чапигоу" (Окладников, Глинский, Медведев, 1972, с. 72). Впервые в данной работе материалы приморского памятника сопка Булочка (Партизанский район) были отнесены к польцевской культуре раннего железного века.
Кроме характеристики и культурного определения приморского и, особенно, амурского материала, А.П. Окладниковым было предложено рассматривать носителей польцевской культуры как представителей тунгусо-маньчжурских народностей, мигрировавших из Прибайкалья. При этом в качестве индикаторов рассматривались предполагаемые модели костяного защитного щитка, лодки-берестянки, детской колыбели, найденные при раскопках у Амурского санатория (Окладников, 1968, с. 33-39).
Дальнейшая и более подробная разработка высказанных А.П. Окладниковым положений связана преимущественно с работами А.П. Деревянко. В ходе анализа материала сопредельных территорий им был рассмотрен широкий круг аналогий, позволяющих с уверенностью говорить об общих чертах в материалах материковых культур, в частности Приморья и Приамурья, и памятников, относимых к культуре яей в Японии (Деревянко, 1973, с.270-271, 1975, 1976, с.182-196).
В ходе обработки материала и последующего обобщения данных, А.П. Деревянко были подробно охарактеризованы керамический комплекс польцевской культуры, типология каменных и металлических изделий, конструкция жилых комплексов. Керамика по формам была разделена на 8 типов, подробно описаны варианты и технические приемы нанесения орнамента (Деревянко, 1976, с. 101-104). Рассмотрен и систематизирован обширный массив изделий из камня (Деревянко, 1976, с. 108-113). Своеобразие облика каменного инвентаря польцевских поселений дополняется использованием как шлифованных, так и ретушированных орудий (Деревянко, 1976, с. 116-118). Особое внимание было уделено морфологии и типологии металлических изделий, способам металлообработки, отмечено своеобразие форм и технических приемов изготовления железных предметов (Деревянко, 1976, с. 108-119). Помимо предметов хозяйства, отдельно рассмотрены детали оборонительного доспеха и наступательного вооружения (наконечники стрел, копий, кинжалы) из металла (Деревянко, 1976, с. 116-117, 119-122).
Жилые постройки польцевцев, по предложенной реконструкции, определены как полуземлянки с четырехскатной кровлей, опирающейся на столбы внутренней обвязки, внешняя же обвязка соответствует в целом периметру котлована. Площадь жилищ может превышать 100 кв.м. (Деревянко, 1976, с. 130-134).
На основании систематизированных данных археологии и привлечения летописных сведений были реконструированы хозяйство и общественные отношения носителей культуры, отмечена высокая роль земледелия, и, по-видимому, скотоводства, важное значение рыболовства, а соответственно использования водных транспортных средств, и деревообработки (Деревянко, 1976, с. 143-157).
Происхождение польцевской культуры связывается А.П.Деревянко с развитием носителей урильской культуры Приамурья, причем исследователем неоднократно отмечается близость урильской и янковской культур, с нередким использованием термина "урило-сидеминская" или иначе "урило-янковская культура" (Деревянко, 1969, с. 101-105, 1972, с. 243-250, 1973, с. 246-247, 265-266, 1976, с. 180-181, 272-273).
Кроме того, А.П. Деревянко была разработана периодизация памятников польцевской культуры на основе материалов целого ряда поселений, исследованных на Амуре. Наиболее полно периодизация представлена в специальной монографии, посвященной польцевской культуре (Деревянко, 1976, с. 159-162). В развитии культуры было выделено три этапа.
Первый - желтояровский, переходный от урильской к польцевской культуре, хронологически был определен 8-6 вв. до н.э. К нему отнесены памятники Кочковатка-2, Рыбное озеро-2, Желтый Яр, Польце-2.
Второй этап - собственно польцевский, датирован с 6 по 2-1 вв. до н.э. Представлен классическими памятниками: Польце-1, Амурский санаторий.
Третий этап - кукелевский, был выделен с некоторой долей условности. Исходя из тезиса о смене польцевской культуры мохэской, исследователь определил его хронологические рамки 1-4 вв. н.э. При этом была отмечена наименьшая изученность памятников именно конечного периода. Отдельные признаки данного этапа, без уточнения, присутствуют, по мнению А.П. Деревянко, в памятниках польцевской культуры в Приморье и памятниках мохэской культуры (Деревянко, 1976, с. 161-162).
Особо отметим, что первоначально проникновение польцевских племен на территорию Приморья, а также на Японский архипелаг, было отнесено к 4-3 вв. до н.э. на основании археологических, антропологических и фольклорных данных (Деревянко, 1972, с. 269-271, 1973, с. 270).
Определение этнической принадлежности носителей польцевской, а ранее - урильской культур Амура, достаточно аргументированно связывается А.П. Деревянко с палеоазиатским населением (Деревянко, 1976, с. 277-278). Кроме того, с некоторыми оговорками исследователем был выдвинут тезис о существовании ряда параллелей между польцевцами и летописными илоу (Деревянко, 1976, с. 153-155).
Кулътурообразующие признаки на памятниках юга Приморья
Многослойный памятник Глазовка-городище исследовался в 1996-98 годах экспедицией Дальневосточного государственного университета. Памятник обнаружен СП. Нестеренко в 1986 году и предварительно, исходя из наличия укреплений, определен как средневековое городище (Нестеренко, Рожков, Батог, 1989). Он расположен в Лесозаводском районе Приморского края в 800 м южнее окраины с. Глазовка, в 30 км южнее г. Лесозаводска, выше по течению р. Уссури.
Местонахождение связано с возвышенностью на краю террасовидного уступа высокого правого берега р. Уссури (Табл. 1). Высота верхней точки памятника от среднего уровня воды составляет 72-74 м. Попутно отметим, что по наблюдениям экологических служб, подтверждаемым местными жителями, уровень воды в р. Уссури за последние 50-60 лет понизился приблизительно на 1-2 м в результате мощного антропогенного воздействия. Городище ограничено с запада и юга скалистыми обрывами и крутыми склонами с задернованными осыпями, угол падения склона в отдельных случаях достигает 40 градусов. К северу и северо-востоку от места расположения городища поверхность террасовидного уступа полого понижается, постепенно переходя в ровную площадку. С юга и юго-востока террасовидный уступ отсекает глубокий распадок с крутыми склонами, выходящий к реке.
С верхней точки памятника река хорошо просматривается на 2 -3 км выше и ниже по течению, причем, контролируются оба русла, на которые здесь разделяется р. Уссури. Над речным обрывом, за пределами площади собственно городища, нависают скальные выступы, соединенные узкими переходами с верхней площадкой памятника. Обзор с этих выступов наиболее оптимальный. Спуститься с городища к реке можно по дну глубокого расположенного рядом с ним распадка, являвшегося, по-видимому, источником воды для обитателей. Другая тропа, достаточно крутая и опасная для спуска, начинается непосредственно от верхней площадки городища, проходя по узкому гребню отрога, круто понижающегося в общем направлении на юг.
Размеры внутренней части городища, ограниченной наиболее высоким внутренним валом (около 2,5 м от дневной поверхности рва), составляют по линии север - юг- 26 м, по линии запад - восток - 34 м. На поверхности фиксируются 8 западин, диаметр которых составляет от 4 до 8 м. Центральная западина, изнутри прилегающая непосредственно к валу, выделяется размерами (8 м на 12 м) и подпрямоугольными очертаниями. Западины расположены бессистемно.
Оборонительные сооружения городища представлены тремя валами, между которыми расположены параллельные им неглубокие ложбины -остатки рвов, укреплявших подходы к вершине уступа с севера и северо-востока в наиболее пологой части террасы. Еще один вал (длиной около 100 м) в сочетании со рвом тянется от городища в северном направлении, отрезая ровную площадку уступа от обширной пологой ложбины верхней части распадка. (Табл. 1). Внутренний вал наиболее высокий. Участок вала в северовосточной части городища имеет максимальную высоту - до 3 м и забутован галечником и крупными кусками породы. Другие валы невелики, их современная высота до 0,4 м. Фортификационные сооружения хорошо применены к местности, укрепляя наиболее уязвимые подступы к городищу. С запада, юга и юго-востока визуально фиксируемых укреплений нет, их функцию, по-видимому, вполне выполняли крутые склоны и обрывы.
Немного забегая вперед, отметим важную, на наш взгляд, особенность фортификации. В траншее и в северной части раскопа, вскрывших часть внутреннего вала городища, непосредственно под дерном обнаружены две ямы. Диаметр их - до 30 см, стенки одной укреплены камнем. Заполнение ям - темно-коричневая, близкая по цвету к черной, гумусированная супесь. Вне раскопа, по гребню вала, в местах со смытым дерном, визуально фиксируются остатки двух аналогичных углублений, также с темным гумусированным заполнением. Расстояние между ямами составляет 4-4,5 м. Глубина вскрытых ям невелика, до 40 см. Столь малая глубина скорее всего связана с естественным оползанием верхней части вала. Предположительно внутренний, наиболее высокий по сравнению с другими, вал по гребню был дополнительно укреплен деревянным сооружением типа палисада. Остатки каких-либо укреплений на других валах и во рвах не фиксируются.
Общая площадь, занимаемая раскопами и траншеями, составила 136 кв.м, из них 34 кв.м вскрыты траншеей, прорезавшей все три вала городища в направлении север - юг. Другая траншея, длиной 3 м, была поставлена для изучения стратиграфии отдельно расположенных вала и рва, как уже упоминалось, направленных от городища в направлении юг-север.
В раскоп вошли две западины в восточной части городища, что позволило исследовать участок основного вала и прилегающее к валу пространство, видимо, искусственно террасированное в древности. Жилых комплексов, относящихся ко времени существования городища, при раскопках не обнаружено.
Наиболее мощным (до 80 см) является верхний слой памятника, представленный тяжелыми супесями желто-коричневого и бурого тонов с дресвой. Они различаются степенью гумусированности, количественным содержанием твердой и пластичной фракции, золы, различной концентрацией и составом входящих в него более ранних компонентов. К этому же периоду нами отнесены пятнистые мешаные супеси коричневых тонов с различными вариациями цветов, включающие переотложенный или смытый грунт нижележащих слоев и вещи из них (Таб. 3- 8). Мощность и структура верхнего горизонта связываются нами с большим объемом земляных работ в период сооружения и последующей эксплуатации городища.
Керамический комплекс памятника Глазовка-городище. Морфология и орнаментация
При классификации керамических изделий используются различные схемы, предлагаемые специалистами-исследователями. Среди них приоритетное место занимают основанные, прежде всего, на различии морфологических признаков (Горюнова, Савельев, 1981; Маршак, Шер, 1989, с.115; Жущиховская, 1996, с. 10-11; Дьякова, 1984). Примененная нами классификация исходит из возможности включения в тип как морфо- так и функционально обусловленных признаков (Клейн, 1979; Бродянский, 1985).
Для характеристики керамического комплекса верхнего слоя в целом, прелагается разделение сосудов на категории по назначению. Крупные сосуды имеют различную профилировку, но сходны по наличию «пальцевого» или штампованного декора на нижней или же основной части тулова. При этом следы нагара на поверхности отсутствуют. Исходя из перечисленных признаков данная категория посуды отнесена к тарной. Часть фрагментов и развалов несет следы использования на огне. Отнесенные к этой группе сосуды имеют относительно малые размеры, неорнаментированную поверхность основной емкости, нагар. Данная категория определена нами как кухонная посуда.
Отметим, что кухонная посуда обнаружена внутри хранилищ-«погребов» и, по-видимому, в ряде случаев использовалась как тарная. Возможно, такая особенность объясняется спецификой памятника, либо назначением исследованных объектов.
Внутри категорий прослеживаются следующие типы, выраженные устойчивыми сочетаниями морфологических признаков:
Тип 1. Сосуды с блюд ОБИДНО отогнутым наружу массивным фигурным венчиком. Для них характерна узкая горловина и шаровидное тулово, диаметр дна составляет 1/3 диаметра венчика (Таб. 14). Врезным линейным орнаментом (параллельные линии по горловине) покрывалась практически вся горловина сосуда. В сочетании с ним встречаются оттиски 2-5-зубой гребенки, ряды вертикальных насечек. Данный мотив наносился узкими горизонтальными рядами, захватывающими иногда 2-3 валика врезного линейного орнамента в нижней части горловины. Нижняя часть сосудов, ближе к дну, может быть орнаментирована оттисками лопатки-колотушки с подквадратными ячейками, но чаще - округлыми вдавленнями. Округлые вдавлення также чаще всего покрывали внешнюю поверхность венчика сплошь до врезного линейного орнамента на горловине. Иногда эти оттиски несут следы папиллярных линий. Поверхность некоторых сосудов, судя по имеющимся фрагментам, полностью окрашивалась в коричнево-красный либо малиновый цвет. У ряда изделий чередующимися горизонтальными полосами охристой краски окрашивалась горловина.
Тип 2. Подтип А. Другая группа крупных сосудов с шаровидным туловом имеет слегка отогнутый венчик с налепным рассеченным валиком (Таб. 16). Подобно предыдущей группе их горловина орнаментирована врезным линейным орнаментом, дополняемым иногда крашеными полосами, либо окраской значительной части тулова. Придонная часть орнаментировалась округлыми оттисками. По периметру дна, как и у описаных выше, наносились насечки или вдавлення.
Тип 2. Подтип Б. В отдельную группу нами выделены сосуды разных размеров, также имеющие шаровидное тулово, слабо отогнутый венчик с налепным рассеченным валиком. Особенностью данных емкостей является наличие налепной ручки, укрепленной внутри горловины с одной стороны в виде массивного карниза сегментовидной в плане формы (Таб. 18, 19). Горловина этих сосудов не орнаментировалась, судя по имеющимся двум археологически целым сосудам и фрагменту аналогичного сосуда с сохранившейся частью шейки и внутренней ручки. Тулово орнаментировано подквадратными оттисками штампа-лопатки, либо округлыми оттисками. Количество реставрированных изделий невелико (2 экз.), морфологические признаки (пропорции) сближают их с подтипом А. При этом, данные емкости, в отличие от подтипа А, характеризуются относительно толстыми придонными стенками и более качественным обжигом. Исходя из указанных признаков, они определяются нами как фляги для переноски жидких продуктов. В связи с этим, керамика подтипа Б имеет тенденцию к выделению в отдельный тип по мере дальнейшего расширения круга источников.
Тип 3. Следующая группа керамики представлена также крупными сосудами. Они имеют горшковидную форму, слабо выделенную высокую горловину, почти прямой венчик, орнаментированный массивным налепным валиком, рассеченным вдавленнями. Кроме того, 2-3 налепных рассеченных валика опоясывают сосуд выше и ниже экватора, на примерно равном расстоянии друг от друга. Вся внешняя поверхность данных изделий орнаментирована рядами округлых (пальцевых?) вдавлений. Пальцевые оттиски нанесены и по периметру дна (Таб. 17).
Тип 4. Горшковидные сосуды, отнесенные к категории кухонной посуды, можно разделить на несколько подтипов, различающихся особенностями оформления и размерами. Общим признаком для всех сосудов данного типа является локализация орнамента по горловине и венчику.
Подтип А. Представлен двумя экземплярами археологически целых сосудов. С описанными выше их сближает наличие слегка отогнутого венчика с налепным рассеченным валиком и орнаментация горловины врезным линейным орнаментом. Отметим, что данные сосуды тонкостенные, имеют выделенную горловину, небольшие размеры, изготовлены и орнаментированы с применением круга. Тулово горшковидных сосудов не орнаментировано (Таб. 20). Тип 4. Подтип Б. Сходные по форме и орнаментации сосуды большей емкости, имеющие более низкие пропорции. Горловина выделена слабо (Таб. 23, рис. 1).
Тип 4. Подтип В. С группой горшковидных изделий смыкается небольшое число представленных фрагментами сосудов, по-видимому, сходных по форме и размерам. Отличием является отсутствие налепного орнамента под венчиком (Таб. 27, рис. 1).
Тип 5. Отдельную группу представляют емкости небольшого размера -низкие горшки с намеченной невысокой горловиной. Высота меньше диаметра по экватору. Устьевая часть орнаментирована врезными параллельными линиями. Поверх орнамента на одном из сосудов прикреплены 2 вертикальных налепных выступа-ручки со сквозным отверстием, рассеченные насечками (Таб. 21, рис. 1, 2). Отметим сразу, что подобные налепы встречаются и по нижнему краю блюдовидно отогнутых венчиков крупных сосудов.
Происхождение и трансформация польцевской культуры на территории Приморья
Как отмечалось ранее, распространение польцевских племен в Приморье преимущественно связывается исследователями с кукелевским этапом, т.е. с первыми веками нашей эры. Однако датировки комплексов Глазовки-городища значительно удревняют возраст части памятников. Возраст некоторых приморских памятников, таким образом, может быть сопоставим с амурскими, датируемыми в интервале 8-3 вв. до н.э. (Нестеров, Кузьмин, Орлова, 1998, с. 20). Возникает закономерный вывод, что проникновение культуры в Приморье, по крайней мере, на Уссури, происходит на втором, собственно польцевском, этапе. Как оговаривалось ранее, данная гипотеза была выдвинута в начале 70-х гг. (Деревянко, 1972, с. 270), однако в дальнейшем не была поддержана датирующим материалом, т.к. исследования в этом направлении больше не проводились.
К сожалению, данную картину усложняют некоторые детали, которые необходимо оговорить сразу.
Сравнивая типы керамики польцевской культуры на Амуре и в среднем течении Уссури (Глазовка-городище), можно заметить, что совпадают лишь несколько. По классификации, предложенной А.П. Деревянко (Деревянко, 1976, с. 351, таб. 73), определенное сходство форм имеется у сосудов, относимых к первому, шестому, седьмому и восьмому типу. При этом существенно различается орнаментация, представленная на Амуре значительно большим разнообразием, более обширными зонами нанесения декора. Орнамент на сосудах Глазовки-городища, а также Синих Скал более скуп, подчинен влиянию гончарного круга, что выражается в почти полном отсутствии волнистых линий, обычных на Амуре. Различается и техника изготовления керамики, ограниченная на амурских памятниках применением поворотного столика, или, по терминологии Бобринского А.А. - РФК-1, РФК-2.
Поиск аналогий в ближайших территориально и хронологически культурах позволил обратить внимание на ряд интересных совпадений с памятниками урильской культуры. Сходство формы прослеживается у сосудов с шаровидным туловом и узкой горловиной с отогнутым венчиком из Приморья, и урильских сосудов первого типа (Деревянко, 1973, с. 335, таб. 62). Совпадает форма горшковидных емкостей со слабо выделенной горловиной; в урильской культуре - тип 4 (Деревянко, 1973, с. 335, таб. 62), на Глазовке-городище (Таб. 10), и в польцевской культуре на Амуре - тип 1 (Деревянко, 1976, с. 351, таб. 73). Орнаментация основной части урильской керамики существенно отличается, однако материалы амурского памятника Петропавловка (Деревянко, 1973, с. 318, таб. 45) сходны с материалами Глазовки-городища по целому ряду признаков. Среди урильской керамики также встречаются фрагменты, несущие подпрямоугольные оттиски ячеистой лопатки-штампа.
Отметим еще один важный момент. Характерной для урильской керамики чертой является окрашивание крупных сосудов с шаровидным туловом в красный цвет (Деревянко, 1973, с. 193). На Глазовке-городище краска наносилась на подобные сосуды и на сосуды с блюдовидно отогнутым венчиком. Для польцевской керамики Приамурья данный признак по литературе не прослеживается.
Рассматривая различия польцевской культуры на Амуре и в Приморье, необходимо учесть такой важный фактор, как металлургия. Целый ряд амурских железных изделий позволяет говорить о своеобразной, сложившейся на местной основе традиции металлообработки. Польцевская литая сталь не имеет, по-видимому, аналогов на сопредельных территориях, отличаясь при этом высокими прочностными характеристиками. Кроме литья стальных изделий использовались литой чугун и кузнечная ковка.
Металлургия Глазовки-городища базируется на сочетании кованых железных изделий, а также предметов, отлитых из белого чугуна. Данное различие, по нашему мнению, является весьма существенным для памятников, близких территориально и хронологически. Различие, выраженное в полном отсутствии каких-либо свидетельств литья стали на приморских памятниках, близких по хронологии амурским, не позволяет говорить о прямой преемственности. Скорее всего, это результат относительной изоляции друг от друга на этапе самостоятельного освоения различных методов и приемов металлообработки.
Исходя из особенностей керамики в сочетании со спецификой традиций металлургии, прослеженных на памятнике Глазовка городище, можно говорить о достаточно длительном периоде самостоятельного развития носителей польцевской традиции в северном Приморье. Вполне возможно, что отделение памятников среднего течения р. Уссури произошло на желтояровском этапе, но не исключено, что генезис культуры на соседних территориях, т.е. на Амуре и в Приморье, происходил параллельно, на базе традиций урильской культуры. При этом степень взаимодействия двух, несомненно, родственных, вариантов культуры еще предстоит выяснить.
Ситуация осложняется тем обстоятельством, что северная часть Приморского края слабо изучена в археологическом отношении. В среднем течении р. Уссури на сегодняшний день совершенно не известны памятники начального периода раннего железного века. Остается только предполагать расширение границ распространения урильских памятников, либо существование синхронной, возможно родственной урильцам, культуры. Данное предположение можно проиллюстрировать материалами разведочных раскопок на поселении Дальний Кут-15, исследованного Н.А. Клюевым в последние годы. Здесь с верхним слоем раскопа площадью 25 кв. м связаны находки керамики специфического облика, сходной по ряду признаков с польцевской и урильской. Особенностью керамики является декорирование внешней поверхности шнуровыми оттисками (Таб 65.) (Клюев, 2000).
