Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История изучения поселений эпохи энеолита Камско-Вятского бассейна 11
1.1 Генезис научных знаний о каменных орудиях энеолитических культур Камско-Вятского бассейна 11
1.1.1. Накопление вещественного материала (серединаXIX в. -конец 1920-х гг.) 12
1.1.2. Выделение автохтонных археологических культур (конец 1920-х гг.-1950-е гг.) 19
1.1.3. Включение памятников в комплекс археологических культур и разработка проблем хронологии (1960-80-е гг.) 23
1.2. Анализ исследовательских методик изучения каменных индустрии 32
Глава II. Технологический анализ каменных индустрии новоильинских поселений Нижней Вятки 41
2.1. Технологический аспект каменной индустрии Кочуровского IV поселения 42
2.2. Технологический аспект каменной индустрии Усть-Курьинского поселения 58
Глава III. Трасологический анализ каменного инвентаря Кочуровского IV поселения 69
3.1. Трасологический и типологический анализ орудийного комплекса поселения 69
3.2. Реконструкция хозяйственных комплексов Кочуровского IV поселения 95
Глава IV. Планиграфический анализ каменного инвентаря по данным трасологии на Кочуровском IV поселении 99
4.1. Реконструкция внутренней структуры поселения 100
4.2. Реконструкция внутреннего устройства жилищ 104
4.3. Внутреннее устройство кочуровских и усть-курьинских жилищ (сравнительный анализ) 108
Заключение 112
Список использованных источников и литературы 116
Список сокращений 128
Приложения 130
- Анализ исследовательских методик изучения каменных индустрии
- Технологический аспект каменной индустрии Усть-Курьинского поселения
- Реконструкция хозяйственных комплексов Кочуровского IV поселения
- Реконструкция внутреннего устройства жилищ
Введение к работе
Эпохой энеолита завершается каменный век Волго-Уральского региона, составной частью которого является Камско-Вятский бассейн. В этот период здесь создаются предпосылки перехода к производящему хозяйству, начинается освоение совершенно новой отрасли - металлургии меди, что привело к увеличению производительности труда и ускоренному развитию общества. Но в то же время, каменная индустрия сохраняет ведущее значение, совершенствуются способы обработки и выделки орудий, что диктуется потребностями охотничье-рыболовческого хозяйства, переживающего подъём. Значительное преобладание каменных и кремнёвых орудий над металлическими позволяет относить энеолит Камско-Вятского бассейна более к каменному веку, чем к эпохе ранних металлов. Именно поэтому детальное и комплексное изучение каменных индустрии даёт важную информацию для понимания социальных и экономических изменений, затронувших местное население в энеолитическую эпоху.
В последнее время в археологии наметилась тенденция комплексного подхода к исследованию каменных индустрии. Детальный и всесторонний анализ древнего производственного инвентаря при помощи синтеза методов, которые существуют в настоящее время в первобытной археологии (типологический, трасологический, технологический), позволяет получить важные данные как для реконструкции хозяйственно-производственных комплексов древних поселений, так и для решения других проблем. До сегодняшнего дня для понимания вятского энеолита нет единой точки зрения на генезис и хронологию археологических культур. Некоторую ясность в решение этих вопросов может внести применение новых методов изучения каменных индустрии - трасологический и технологический.
Объектом исследования является каменная индустрия новоильинской энеолитической культуры бассейна р.Вятки.
В качестве предмета исследования определена типологическая, трасологическая (функциональная) и технологическая характеристика
5 каменного инвентаря типичного однослойного памятника новоильинской культуры - Кочуровского IV поселения, расположенного в Увинском районе Удмуртской Республики. Эти материалы позволяют создать модель каменной индустрии, которую можно сопоставлять с материалами других, смешанных энеолитических коллекций, с целью выделения новоильинских комплексов. Для сравнения был привлечён производственный инвентарь и отходы производства Усть-Курьинского поселения, расположенного в Малмыжском районе Кировской области. Его материалы содержат новоильинские, гаринско-борские и балановские вещевые комплексы. Географически эти памятники располагаются в бассейне рек нижнего течения р.Вятки (рис. 1:37,39). Хронологические рамки работы ограничиваются временем функционирования этих поселений, т.е. III тыс. до н.э., что подтверждено радиоуглеродными датами: для Усть-Курьинского (3510 ± 290 ВР) (Ле-5006) и Кочуровского IV (3940 ± 70; 3860 ± 70) (Кі-14787; Кі-14788).
Степень разработанности темы. Впервые древности каменного и медного веков Камско-Вятского бассейна начали исследовать А.А.Штукенберг и Н.Ф.Высоцкий [Штукенберг, Высоцкий, 1885]. Однако изучение древних стоянок ограничилось описанием и классификацией количественно незначительных коллекций с разных памятников. Планомерные и целенаправленные изыскания на энеолитических поселениях в Камско-Вятском бассейне начались только в 70-80-х гг. XX в. Благодаря работам С.В.Ошибкиной, [1976; 1980], Т.М.Гусенцовой [1978; 1979; 1980], Л.А.Наговицина [1978; 1980а; 1984; 1987; 1990], Н.П.Девятовой [1993; 1997] накоплена значительная источниковая база. Материал этих памятников был систематизирован и интерпретирован, выделены археологические культуры, существовавшие в эпоху энеолита в бассейне р.Вятки: новоильинская и юртиковская, предложена их периодизация, установлен ареал распространения (рис. 1) [Наговицин, 1987; Соловей, 1992; Девятова, 1997; Голдина, 2004]. Л.А.Наговициным были рассмотрены и некоторые аспекты хозяйственной деятельности населения бассейна р.Вятки [Наговицин, 1987а]. До сих пор
остаются дискуссионными вопросы происхождения, хронологии, финала энеолитических культур Вятского бассейна. При решении этих проблем исследователи зачастую основываются на изучении керамических коллекций (форма, орнамент, технология). Меньшее внимание уделяется каменному инвентарю и принципам домостроения.
На сегодняшний день для каждого энеолитического памятника Камско-Вятского бассейна имеется типологическая классификация орудий и технологическая характеристика в виде краткого перечисления сырья, основного вида заготовок (отщеп, пластина), характера ретуши, применяемой для оформления. Также проведён сравнительный анализ сооружений, посуды и орудий труда, характерных для энеолитических памятников Камско-Вятского региона [Девятова, 1997; Наговицин, 1987; Соловей, 1992]. В частности, было установлено, что материальная культура Кочуровского IV и Усть-Курьинского поселений имеет много общего. Сходство прослеживается в керамике (формы сосудов, примеси в тесте, орнаментация); в конструкции жилищ; в типах кремневых орудий.
В целом, в коллекциях Кочуровского IV и Усть-Курьинского поселений наблюдается влияние наиболее ранних комплексов гаринско-борской и волосовской культур. Подобные жилища, формы сосудов зафиксированы на среднекамских поселениях Усть-Очер I [Мельничук, отчёт за 1984. С.4-12], а также на «волосовских» памятниках - Руткинском и Баркужерском III поселениях [Гусенцова, 1980. С.83]. Что касается кремневого инвентаря, то по набору типов наконечников стрел, форме ножей и скребков аналогии прослеживаются на среднекамских памятниках Бор I, IV, V, Камский Бор II и Заюрчим I [Карпова (Девятова), отчёт за 1988. С.15-16]. С «волосовским» кремневым инвентарем материал Усть-Курьинского и Кочуровского IV поселений объединяют следующие черты: отщеповая техника расщепления, скребки на трех- и четырехугольных вытянутых отщепах, преобладание ножей с двусторонней обработкой лезвия, наконечники треугольно-черешковой формы [Никитин, 1991. С.62,64].
В коллекции Усть-Курьинского поселения прослеживаются ещё и балановские черты. Касательно каменных орудий это влияние наблюдается особенно ярко в типах наконечников стрел, похожи концевые скребки с обработанными ретушью боковыми краями, скребки округлой, атипичной формы, асимметричные тесла с плоско-желобчатым лезвием [Карпова (Девятова), отчёт за 1988]. Всё это, а также присутствие большого числа гибридной керамики на Усть-Курьинском поселении позволяет предположить, что данное поселение существовало на позднем этапе новоильинской культуры [Девятова, 1993, 1997]. Но притом, что, казалось бы, материалы этих поселений уже проанализированы, остаётся ряд невыясненных моментов. Прежде всего, это касается производственной и хозяйственной деятельности населения этих посёлков.
Кроме того, общей систематизации каменной индустрии не сделано ни для новоильинской, ни для юртиковской культур. Не определены и особенности, которые позволили бы вычленять на многослойных поселениях каменный инвентарь энеолитического времени среди подобных материалов других эпох. Отсутствует также характеристика отраслей хозяйства вятского энеолитического населения.
Цель работы - характеристика каменной индустрии нижневятских новоильинских поселений на основе комплексного анализа каменного инвентаря.
Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:
Проследить генезис научных знаний и исследовательских методик в изучении эпохи энеолита Камско-Вятского бассейна.
На основе технологического и сравнительного анализа каменного инвентаря выделить характерные особенности и эволюционные процессы каменной индустрии новоильинской культуры в бассейне Нижней Вятки.
Провести функциональное определение орудийного комплекса и сравнительный анализ результатов типологической и трасологическои характеристики для каждой категории орудий. На основании функционального
8 определения производственного инвентаря предложить реконструкцию хозяйственного комплекса Кочуровского IV поселения.
4. Провести планиграфический анализ каменного материала по данным трасологии и выявить характерные особенности функционального зонирования в закрытых комплексах новоильинских поселений Нижней Вятки.
Источниками исследования послужили кремнёвые и каменные изделия однослойного новоильинского Кочуровского IV поселения (1398 экз.), раскопанного Т.М.Гусенцовой [Гусенцова, отчёт за 1977] и опубликованного ею с позиций формально-типологического метода [Гусенцова, 1980]. Кроме того, для сравнительной характеристики была привлечена коллекция кремнёвого и каменного инвентаря Усть-Курьинского поселения (6028 экз.), раскопанного Н.П.Карповой (Девятовой) [Отчёт за 1988]. Также изучены отчёты об археологических исследованиях и полевые материалы энеолитических памятников бассейна р.Вятки из архива Института истории и культуры народов Приуралья УдГУ. Все использованные в работе коллекции хранятся в Музее древней и средневековой истории народов Камско-Вятского бассейна УдГУ .
Для проведения трасологических исследований использовалась коллекция эталонных орудий Экспериментально-трасологической лаборатории Института истории материальной культуры (Санкт-Петербург).
Методология и методы исследования. Методологической основой работы является комплексный подход, обеспечивающий детальный и всесторонний анализ каменного инвентаря энеолитического поселения. Его реализация потребовала обращения к целому ряду методов археологических исследований. Ключевую роль играет трасологический метод, который предполагает изучение, признаков утилизации каменных предметов при помощи оптических приборов - микроскопов МБС-9 (увеличение в 50-87 раз) и «Neophot-32» с увеличением в 200, 300 и 500 раз. Особую роль в трасологических исследованиях играет коллекция сравнительных эталонных
Автор искренне признателен Т.М.Гусенцовой и Н.II.Девятовой за предоставленные материалы
9 образцов, методика формирования и использования которой была разработана Г.Ф.Коробковой.
Типологический метод позволил провести первичную классификацию материалов и исследование этнокультурных и культурно-хронологических особенностей археологических памятников.
Технологический метод, разработанный Е.Ю.Гирей, дал возможность проследить последовательность приёмов расщепления кремня, установить контекст технологии индустрии [Гиря, 1997]. Он состоит в установлении причинно-следственной связи: форма предмета - техника скола — форма продуктов расщепления, а результат технологического анализа - качественное объяснение такого ряда технологических необходимостей, обнаруженных в материалах конкретной индустрии. Методика микроанализа позволила определить следы применения различных отбойников, способы оформления зоны расщепления, что существенно расширяет наши представления о процессе и целях расщепления кремня, а также определить виды технологически значимых заготовок на памятнике.
Планиграфический метод применялся для выделения
производственных мест внутри жилищ и на площадке поселения. Для комплексного анализа энеолитической каменной индустрии использована методика, предложенная Г.Н.Поплевко, которая заключается в одновременном соотношении данных типологии, трасологии и технологии. Методика позволяет существенно увеличить объём получаемой информации и выйти на уровень палеоэкономических реконструкций [Поплевко, 2007. С.40]. Методами статистики выделены количественные составляющие того или иного признака или группы признаков. Для определения характерных и специфических черт каменной индустрии раннеэнеолитического поселения применялся сравнительно-исторический метод.
Научная новизна работы. Для энеолитических памятников Камско-Вятского бассейна впервые весь комплекс кремнёвых и каменных орудий изучен полностью трасологи чески м методом. В процессе работы авторские
10 методики Е.Ю.Гири и Г.Н.Поплевко были адаптированы к особенностям производственного инвентаря вятских новоильинских поселений. На материалах однослойного Кочуровского IV поселения с чистым культурным комплексом была построена модель каменной индустрии, характерная для вятского варианта новоильинской культуры в целом. Впервые для территории Камско-Вятского бассейна была предложена реконструкция хозяйственных комплексов энеолитического посёлка на основе трасологического и технологического анализа орудий и отходов производства. В результате были получены новые материалы для изучения социальной, экономической и бытовой деятельности вятского энеолитического населения.
Научное и практическое значение работы. Методические приёмы, отработанные на материалах вятских новоильинских поселений, могут использоваться при изучении каменных индустрии энеолитических памятников Волго-Уралья. Итоги исследования могут быть применены при палеоэкономических реконструкциях, написании обобщающих трудов по древней истории как Камско-Вятского региона, так и Урала, чтении спецкурсов по эпохе камня, а также при создании музейных экспозиций и выставок.
Анализ исследовательских методик изучения каменных индустрии
Социально-экономическая жизнь страны, в связи с событиями 1917 г., коренным образом изменилась. Первоначально перемены эти носили скорее позитивный характер. Среди нового и положительного в советской археологии было открытие в 1919 г. Института археологической технологии РАИМК [Монгайт, 1963. С. 78]. Институт много сделал для изучения вопросов археологии методами естественных наук и внедрения этой техники и методики в работу археологов. В этом учреждении существовало целое направление по изучению минеральной технологии, объектом исследования которой являлись каменные предметы [Фармаковский, 1929. С.241-243]. Камень изучался макроскопическим способом, когда сравнивался археологический материал с коллекцией минералов. Происходило «сравнительное определение материала
по внешним признакам, доступным невооружённому глазу». Но основное изучение камня было микроскопическое, кристаллографическое, химическое, оптическое, проводился спектральный анализ и т.д. Всё это значительно расширяло знание археологов о сырье, из которого изготавливались орудия, а изучение сырья, в свою очередь, помогало приблизиться к пониманию технологии расщепления камня.
Одним из главных событий в отечественной археологии 1920-х гг. стало обоснование типологического метода В.А.Городцовым. Безусловно, этот метод существовал в науке и до него, но Василий Алексеевич подвёл под него научную теорию, которая требовала деления всех вещественных археологических памятников на категории, группы, отделы и типы [Городцов, 1995. С.27-28]. Впоследствии свой метод В.А.Городцов применял для систематизации и изучения каменных орудий. Следует отметить, что этой типологией исследователи пользуются до сих пор.
Применительно к изучению методики исследования каменных орудий нельзя не отметить работу Г.А. Бонч-Осмоловского [Бонч-Осмоловский, 1995]. Он первым для систематизации своего материала использовал синтез классификации и статистического метода, а отчасти и функциональный анализ [Бонч-Осмоловский, 1995. С.52]. Кроме того, исследователь указывал на важную роль изучения технологии расщепления камня. Этот вопрос большинство археологов упускало из виду, тогда как без детального анализа технологии расщепления камня и обработки орудий невозможна ни культурная интерпретация памятника, ни его датировка [Бонч-Осмоловский, 1995. С 53]. Один из немногих, Г.А. Бонч-Осмоловский уделял внимание самому «бросовому» материалу, такому как отщепы. Кроме того, он приводил определение пластин и реконструировал технику их скалывания [Бонч-Осмоловский, 1995. С.53-54].
В 1930-е гг. значительное влияние на развитие первобытной археологии оказало марксистское учение и «теория стадиальности», когда приоритетными становятся исследования, в которых восстанавливался характер хозяйства
древних людей. Орудиям труда при этом уделяли самое пристальное внимание, их рассматривали в качестве доказательства существования тех или иных хозяйственных занятий. Но для этого было необходимо установить их производственную принадлежность.
Поэтому основной исследовательской задачей этого времени стало определение функциональных свойств инструментов, что и привело к появлению новых методов обработки каменного инвентаря и модернизации старых, например, типологического метода, который продолжал совершенствовать В.А.Городцов. Он применял свои наработки для изучения коллекции резцов Супоневской и Тимоновской палеолитических стоянок [Городцов, 1930. С. 15-43]. За основу при разделении резцов на типы и отделы исследователь принимал технические приёмы изготовления резцовых граней и углов [Городцов, 1930. С. 16]. Причём все теоретические выкладки Василий Алексеевич проверял на опытах, благодаря которым он восстановил технологию расщепления кремня и изготовления резцов [Городцов, 1930. С. 16-18]. Безусловно, эта работа В.А.Городцова являлась примером разработки новых методов, призванных извлечь как можно больше информации из археологических вещей.
Результаты исследований Г.А. Бонч-Осмоловского и В.А.Городцова в области технологии расщепления камня и экспериментальной археологии послужили толчком для последующего развития первобытной археологии.
Всё чаще исследователи указывали на необходимость проведения функционального анализа орудий, но каждый по-своему подходил к разрешению этого вопроса. Одни авторы изучали форму и технику изготовления самого инструмента и рабочего лезвия [Миллер, 1995], другие -следы износа [Брюсов, 1930; Городцов, 1935]. Часть археологов, продолжая традиции ещё дореволюционных учёных, привлекали этнографические параллели.
Некоторые исследователи пытались соотнести функцию орудия с его формой. Примером такого подхода может служить статья И.И. Никишина о почвообрабатывающих орудиях, в которой он попытался вычленить особенности и характерные признаки таких орудий [Никишин, 1947].
Этот же подход для определения функции по форме и способу обработки орудия использовала М.Е.Фосс [Фосс. 1949]. Мария Евгеньевна применяла для своих исследований сочетание типологического метода и функционального анализа. Исследователь утверждала, что инструменты, схожие по форме и обработке с эталонными (функция которых установлена методом микроанализа), будут иметь и одинаковую функцию. М.Е.Фосс отрабатывала свою методику на коллекции с Волосовской стоянки, которая состояла из сборов и раскопок разных лет и хранилась в ГИМе [Фосс. 1949а. С. 16,19-21]. Исследователь доказала, что при разумном сочетании типологического и функционального методов можно добиться больших результатов, чем при простом разделении орудий по формам заготовок и рабочих лезвий. В части функциональных определений орудий статья М.Е.Фосс не бесспорна, но в качестве первоначальной систематизации материала предложенная методика незаменима.
Используя наработки предыдущих исследователей по технологии изготовления орудий и механическому изменению рабочего лезвия С.А.Семёнов предложил свой метод. Он объединил микроанализ при помощи оптических приборов с экспериментами для идентификации функций орудий труда. В 1940 г. была опубликована его статья, посвященная первым результатам применения его метода по изучению следов износа на каменных орудиях [Семёнов, 1940]. Автор указывал, что для определения формы хозяйства и для изучения производственных процессов первобытных человеческих обществ необходимо точно установить назначение орудий труда. Предлагаемый С.А. Семёновым метод исследования функций каменных орудий опирался на изучение следов, сохранившихся на поверхности орудий от употребления их первобытным человеком. Причём автор описывал и способы изучения орудий при увеличении, условия освещения, используемые приборы, способы очистки орудия и условия помещения предмета под увеличение [Семёнов, 1940. С.22-23]. Свою методику Сергей Аристархович применял при изучении археологических коллекций. Так, обрабатывая каменный инвентарь со стоянки Костенки I, исследователь отмечал, что функциональный метод позволяет выявить орудия труда среди отходов производства — отщепов, чего не позволяет сделать типологический метод [Семёнов, 1940. С.23].
Технологический аспект каменной индустрии Усть-Курьинского поселения
В предыдущем параграфе была приведена характеристика технологии расщепления кремня и изготовления орудий Кочуровского IV поселения. Были установлены виды технологически значимых заготовок и способы изготовления бифасов. Чтобы выяснить насколько выделенные критерии являются характерными для новоильинской культуры, был проведён технологический анализ каменной индустрии Усть-Курьинского поселения. Следует отметить, что технологический контекст обеих индустрии является неполным, поскольку сырье сильно фрагментировано (не удалось подобрать ни одного складня).
При помощи технологического и трасологического метода было обработано 6028 каменных предметов.
Здесь использовалось в основном местное сырьё. Почти в равных частях представлен в материалах серый с оттенками валунный и галечниковый (26,74%), жёлто-коричневый плиточный (25,58%), молочно-голубоватый галечниковый (18,31%) кремень. Остальные виды камня встречаются значительно реже. Так, доломит составляет 2,47%, доля полупрозрачного кремня всего 0,15%. Увеличивается в усть-курьинских материалах и доля гальки - 18,91% (таблица 1).
Первичное расщепление кремня происходило вне памятника. Сырьё попадало, скорее всего, в виде готовых орудий и пренуклеусов. В коллекции имеются продольные сколы с пренуклеусов с желвачной коркой на поверхности. А вот речные гальки и молочно-голубоватый кремень в посёлок приносили целиком, поскольку среди материалов присутствуют крупные куски, покрытые желвачной коркой. Кроме того, в яме XIV, вместе с единичными отщепами из гальки, доломита и серого камня, была найдена почти целая расколотая галька молочно-голубоватого кремня. Среди её фрагментов всего 3 крупных куска, а основной материал представлен чешуйками, мелкими и средними отщепами аморфной формы. Причём 56 чешуек имеют размер от 0,2 до 0,5 см. По-видимому, рядом с ямой расщепляли молочно-голубоватый кремень и оформляли орудия из него.
В виде готовых орудий попадал полупрозрачный кремень, сланец, песчаник, есть 1 орудие из коричневого камня, причём на первичном сколе (таблица 1). Серый слоистый, светло-серый и доломит доставляли в виде пренуклеусов, о чём свидетельствуют сколы оформления и подживления, а также первичные осколки от пренуклеусов. В основном сырьевую базу Усть-Курьинского поселения составляют кремни местного происхождения. Как и в кочуровском сооружении II, на Усть-Курье найдено 6 крупных фрагментов окаменелого дерева со следами раскалывания, которое могли пробовать или в качестве учебного материала по технике расщепления, или как сырьё для орудий.
Причём привозной камень старались использовать для производства инструментов почти полностью. Например, полупрозрачный кремень представлен в основном готовыми орудиями (5 экз. из 9, т.е. 55,56%). В качестве заготовок двух из них служили продольные сколы с нуклеусов. Тогда как орудий из доломита 28 экз. (18,79% от всего сырья этого вида), из серого местного кремня - 97 экз. (6,02% от этого сырья) и из гальки - 88 экз. (7,72% от этого сырья). Несмотря на то, что жёлто-коричневый плиточный и мол очно-голубоватый кремень, наряду с серым, составляли сырьевую базу поселения, инструментов среди этой категории меньше - 80 экз. (5,19% от этого сырья) и 21 экз. (1,90%) от этого сырья) соответственно (таблица 1).
В коллекции Усть-Курьинского поселения заготовок с желвачной коркой на поверхности 3210 экз. (50,3%), из них орудий - 268 экз. То есть на Усть-Курье почти не обрабатывали первичные желваки, скорее всего, заготовки орудий с «преповерхностью» происходили от расщепления более-менее подготовленных кусков. Кроме того, такое большое количество желвачной корки на продуктах расщепления может свидетельствовать об использовании в качестве исходного сырья небольших галек, поскольку даже чешуйки и мелкие отщепы имели на спинке остатки желвака (1576 экз. (24,7%)).
Всего в усть-курьинской коллекции 11 нуклеусов и 15 нуклевидных обломков. Два нуклеуса имеют ранний облик с негативами снятий от тонких пластинок (рис. 9:9). Остальные ядрища конусовидной или прямоугольной формы, чаще одноплощадочные, только один имеет 2 площадки. Все нуклеусы, были оставлены из-за полной выработки.
Реконструкция хозяйственных комплексов Кочуровского IV поселения
Трасологический анализ кремневого инвентаря Кочуровского IV поселения позволил выделить внутри сооружений и на площадке посёлка несколько хозяйственных комплексов.
Так, исходя из орудийного набора с территории поселения, можно выделить следующие комплексы: охотничий включает оружие и орудия для переработки добычи: наконечники стрел и дротиков, мясные, «шкурные», рыбные ножи, скребки, проколки. Составляет 43,78% от общего числа орудий, найденных вне сооружений. Деревообрабатывающий комплекс охватывает все виды работ по дереву, набор инструментов достаточно разнообразный: скобели, резцы, свёрла, развёртки, скрёбла, рубящие орудия, строгальные ножи, комбинированные инструменты. Всего 35,19%. Камнеобрабатываюгций комплекс представлен нуклеусами, абразивами, ретушёрами, отбойниками-абразивами, сюда же входят орудия для обработки поделочного камня — всего 20,17%. Комплекс по обработке кости или рога самый малочисленный и представлен сверлом и долотом - 0,86%. К керамическому производству относятся сверло и пест - всего 0,86% (см. диаграмму).
В жилище I набор инструментов распределился следующим образом. Охотничий комплекс включает наконечники стрел и дротиков, ножи для разделки шкур, скребок-проколку. Составляет 27,45% от общего числа орудий этого сооружения. Деревообрабатывающий комплекс охватывает все виды работ по дереву, всего 52,94%. Камиеобрабатывающий комплекс представлен нуклеусами и сколами с них, заготовками и браком. Кроме того, сюда же относятся орудия для обработки поделочного камня - сверло и пилка-резчик. Всего орудий из этого комплекса 17,65%. Комплекс по обработке кости и рога представлен только 1 скреблом (1,96%) (см. диаграмму).
При изучении коллекции орудий из жилища II получилась несколько иная картина. Охотничий комплекс составляет здесь 39,66% от общего числа орудий этого сооружения. Деревообрабатывающий комплекс всего 35,34%. Камиеобрабатывающий комплекс представлен 20,69% инструментов. Комплекс по обработке кости или рога состоит из сверла, скобелей и скрёбел - 5,17% (см. диаграмму).
Из всего вышеперечисленного видно, что в хозяйственных комплексах сооружений фиксируются некоторые отличия. В жилище I главное место занимала деревообработка, а среди материала отсутствуют мясные ножи и проколки, но есть орудия и для обработки поделочного камня. Здесь набор деревообрабатывающих инструментов представлен типологически выраженными изделиями на технологически значимых заготовках. Этими орудиями работали долго, основная масса вставлялась в рукоять. Ассортимент этого набора также указывает на разнообразие производственных операций.
Тогда как в наборе инструментов, собранных на территории посёлка и в жилище II преобладали орудия, связанные с добыванием пищи и разделкой добычи. Только в этих наборах имеются инструменты для производства орудий труда. Зафиксированная разница в орудийных комплексах из сооружений и с площадки посёлка, разнообразие этого набора, стремление к сохранению формы орудий, крепление их в деревянные рукояти может свидетельствовать о том, что начинается некоторая специализация занятий среди жителей посёлка. Трасологический анализ производственного инвентаря позволили сделать вывод о том, что в одном жилище делали деревянные поделки и каменные подвески, а во второй постройке специализировались на шитье одежды, выделке древков и орудий труда. Подобное выделение камнеобрабатывающей мастерской фиксируется и С.В.Ошибкиной на материалах жилища 1 поселения Юртик [Ошибкина, 1980. С45].
Если рассматривать в целом орудийный набор всего Кочуровского IV поселения, то распределение инструментария по хозяйственным комплексам выглядит так: охотничий комплекс преобладает, это 40,25% от общего числа орудий (среди них всего 3 ножа для разделки рыбы (0,75%)). Деревообрабатывающий комплекс охватывает 37,50% орудий. Камнеобрабатывающий комплекс занимает третье место в хозяйстве, сюда же входят орудия для обработки поделочного камня - всего 20 % от общего числа. Комплекс по обработке кости или рога самый малочисленный - 2,25%. К керамическому производству относятся сверло и пест - всего 0,50% (см. диаграмму).
Подводя итоги, следует отметить, что главное место в хозяйстве жителей Кочуровского IV поселения занимала охота и переработка добычи, а также обработка дерева, из которого производили все необходимые предметы быта. Функциональный анализ орудий не подтвердил предположение о том, что в эпоху энеолита ведущей отраслью хозяйства становится рыболовство [Наговицин, 1987а. С.31]. На поселении зафиксировано только 3 ножа для разделки рыбы. Немногочисленны и инструменты для обработки кости, которые косвенно также могут указывать на развитый характер рыболовства, поскольку орудия этой отрасли могли быть костяными. Напротив, инструменты для переработки добычи и охотничье вооружение преобладают со значительным перевесом. Скорее всего, в этот период происходит совершенствование и рационализация охотничьего промысла.
Реконструкция внутреннего устройства жилищ
Жилища Кочуровского IV поселения расположены вдоль дюны в направлении СВ-ЮЗ, очевидно, параллельно старому руслу реки (рис. 2). Жилище I, полуземлянка площадью 97,5 м , имеет прямоугольную форму и два выхода. Первый, в юго-западной стенке жилища направлен в сторону от реки, размером 0,9x2 м и глубиной 30 см. На полу выхода собраны фрагменты керамики и выявлено овальное пятно (1,2x0,6 м), насыщенное углем [Гусенцова, 1980. С.72] (рис. 30). Каменных орудий и отщепов рядом с этим выходом практически не было.
Вторым выходом, скорее всего, служило длинное коридорообразное углубление в юго-восточной стенке (4x1 м) глубиной 22 см. По обеим сторонам этого выхода имелись 2 хозяйственные ямы, в которых были найдены раздавленные горшки и отщепы (рис. 30).
Остальные хозяйственные ямы располагались вдоль стен жилища и за его пределами. Один очаг находился в центре постройки, и вокруг него была сконцентрирована основная хозяйственная деятельность. В этом сооружении орудия были разбросаны и перемешаны, но по результатам планиграфии можно проследить некоторую закономерность. Так, рядом с выходом преобладали деревообрабатывающие орудия, а инструментов для выделки шкур было меньше. Ближе всего к выходу лежали 2 долота, 2 стамески, сверло, строгальный нож, скребло, скобель и развёртка по деревуДругие категории орудий представлены 2 скребками, ножом по мясу и наконечником стрелы. Только в этом месте найдены сильно сработанные и неудачные орудия (рис. 30).
Рядом с переходом в другое жилище найдены 2 скребла, скребок по шкуре, 3 наконечника стрелы и сверло по поделочному камню (рис. 30). В центре жилища, около хозяйственной ямы, вместе лежали скребок для шкур, тесло и резчик по дереву, пилка-резчик по поделочному камню (рис. 30). Подобная картина наблюдается и в восточной части жилища, правда скребки по шкурам здесь незначительно, но всё же преобладают над другими категориями орудий (рис. 30).
Следует отметить две особенности: первое, инструменты по работе с поделочным камнем залегали между очагом и переходом в другое сооружение, у короткой стенки. Подобным же образом располагалась и зона камнеобработки в жилище II. Второе, большая часть орудий найдена в юго-восточной части постройки I - на «пятачке» между переходом, очагом и выходом. Другой «пятачок» отмечается в центральной части между очагом, очажной ямой XXV и хозяйственной ямой XVIII. В этой же части постройки концентрируются и столбовые ямки (рис. 30). По-видимому, жилище было разгорожено, может быть на спальные зоны.
Жилище II представляет собой также полуземлянку прямоугольной формы, площадь его 144 м2. Особенностью этого сооружения являются многочисленные нишы-выходы [Гусенцова, 1980. С.73] (рис. 30). Два из них направлены к реке, два других — от реки, их размеры: 2,25x0,65-0,95 м; 1,9x1 м; 1,1x1,05 м; 1,5x0,8-1,2 м. (рис. 30). В северной стенке постройки фиксируется переход между жилищами размером 2,3x2,2 м. Очаги и кострища располагались, в основном по продольной оси. На дне выхода в юго-западной стенке имеется углистое пятно (рис. 30).
В жилище II каменные орудия группировались вокруг очагов и рядом с выходами. Слева от выхода в юго-западной стене были найдены орудия для обработки шкур: скребок и проколка. Справа от выхода лежали орудия для обработки дерева: 2 скребла, тесло, стамеска. Кроме того, там же был найден отбойник и наконечник стрелы (рис. 30).
В центре постройки, между очажными ямами, преимущественно залегали деревообрабатывающие орудия: 3 сверла, 3 скобеля, скребло, строгальный нож, тесло. Но присутствовали там и 4 инструмента для обработки шкур: скребок, 2 проколки и нож (рис. 30).
В северо-восточной части дома, рядом с переходом в другое жилище, чаще встречались орудия для обработки дерева и шкуры. Дерево обрабатывали скобелями (6 экз.), скрёблами (2 экз.), 2 стамесками, сверлом, резчиком, скобелем-резцом и строгальным ножом (рис. 30). Судя по набору инструментов, здесь происходила окончательная доработка деревянных изделий. Скребков по шкурам в этом месте найдено 3 экз., одна проколка, наконечник дротика-нож и 2 ножа по мясу. Здесь же лежали 3 скобеля и сверло для обработки кости, 1 кварцевый желвак.
Только в жилище II встречены орудия для расщепления камня. В жилище I найдено всего 3 заготовки, 2 нуклевидных обломка и 2 остаточных нуклеуса. Однако, из общего технологического контекста коллекции этого сооружения видно, что ни оформления, ни расщепления здесь не происходило, а нуклеусы могли попасть случайно. Во втором жилище имеется 29 заготовок и бракованных изделий. И хотя нуклеусов и нуклевидных обломков здесь найдено меньше, но присутствуют инструменты для производства других орудий (рис. 7:1-5), а так же отходы производства. К тому же, в этом сооружении найдено 8 обломков наконечников стрел и дротиков, которые раскололись от удара (рис. 26:1,3-6,17-19,21). Скорее всего, в стрелах древки ценились больше, чем сами наконечники.
Исходя из орудийного набора и общего контекста технологии ,можно предположить, что в жилище II специализировались на производстве и починке инструментов и вооружения. Кроме того, здесь же найдены заготовки скребков (рис. 11:1,6) и скребки с подправленным рабочим лезвием, на значимых технологических заготовках и без вторичного износа (рис. 10:2,13; 12:5). Эти орудия были изготовлены «впрок», что лишний раз указывает на камнеобрабатывающую мастерскую. Подобные изделия найдены и на территории посёлка, в зоне, где обрабатывали камень.
