Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. История исследования поселений саргатской культурной общности и общие проблемы ее изучения 11
1.1. История исследования саргатских поселенческих комплексов 11
1.2. Общие проблемы изучения саргатской культурной общности 25
1.3. Вопросы изучения саргатской керамики 34
1.4. Основные проблемы, связанные с изучением саргатских поселенческих комплексов 36
Глава вторая. Павлиново городище: описание и характеристика культурных остатков 40
II.1. Расположение памятника в ландшафте 40
II.2. Укрепленная часть (городище) 42
II.3. Оборонительные сооружения городища 50
II.4. Неукрепленная территория («посад») 53
II.5. Коллекция находок 60
Глава третья. Древняя керамика как археологический источник 62
III.1. Краткий обзор основных направлений и методов исследования керамики 64
III.2. Методика изучения керамической коллекции Павлинова городища ...88
Глава четвертая. Керамика Павлинова городища 99
IV.1. Характеристика коллекции 99
IV.2. Пространственное распределение керамики 114
IV.3. Сравнительный анализ керамики саргатского типа 132
IV.4. Сравнительный анализ орнаментации саргатской керамики Притоболья 140
Глава пятая . «История жизни» Павлинова городища и его место в системе саргатских памятников Притоболья 148
V. 1. Хронологические горизонты Павлинова городища 148
V.2. Хозяйство обитателей Павлинова городища 153
V.3. Погребальные памятники 161
V.4. К вопросу о культурно-экономических связях обитателей Павлинова городища 166
Заключение 172
Список источников и литературы 178
Список сокращений 201
- Общие проблемы изучения саргатской культурной общности
- Укрепленная часть (городище)
- Методика изучения керамической коллекции Павлинова городища
- Пространственное распределение керамики
Введение к работе
Павлиново городище - объект многолетних раскопок Зауральской лесостепной археологической экспедиции - является одним из наиболее крупных и ярких поселений Среднего Притоболья. В эпоху раннего железного века этот регион входил в состав обширного ареала, занимаемого населением, оставившим памятники саргатской культурной общности. Многочисленные поселения и могильники открыты на лесостепных пространствах Зауралья и Западной Сибири от восточных предгорий Урала до Барабы. Памятники концентрировались, главным образом, вдоль крупных рек - Иртыша, Ишима, Тобола, а также по среднему течению Оми и в низовьях Исети. В пределах этой территории исследователи выделяют четыре локальных района: Притоболье, Приишимье, Прииртышье и Барабинскую лесостепь, различающиеся отдельными особенностями погребального ритуала, деталями орнаментации керамики, конструкцией жилищ и некоторыми другими признаками. (В.А.Могильников, Л.Н.Корякова, Н.П.Матвеева, Н.В.Полосьмак).
Памятники разных районов саргатской культурной общности изучены неравномерно. Наиболее исследованными к настоящему времени являются Притоболье и Омское Прииртышье. В целом, во всех районах лучше изучены могильники, позволившие охарактеризовать погребальный обряд саргатского населения и проследить динамику его развития. Значительно хуже исследованы поселения и система устройства укреплений. Несмотря на большое количество саргатских поселений, крупномасштабные раскопки проведены лишь на единичных памятниках. Основная же часть известна только по разведкам, сборам с поверхности или по очень ограниченным раскопкам.
В отличие от погребений, дающих разнообразный вещевой комплекс, материал поселений представлен, главным образом, керамикой. Работа с этим видом источника имеет свои трудности, требуя большой затраты
времени. Если ритуальная посуда обычно представлена сравнительно небольшим количеством целых экземпляров (или их развалов), как правило, находящихся in situ, то бытовая керамика многочисленна, сильно фрагментирована и рассеяна в культурном слое. В целом, следует отметить слабую степень изученности керамических коллекций как саргатских поселений, так и погребальных комплексов.
Бытовая посуда неоднократно использовалась для суммарного анализа серии памятников, как правило, с целью выявления характерных особенностей керамики отдельных локальных районов. Но она практически не привлекалась для детального исследования одного памятника, равно, как и не служила целям реконструкции его «истории жизни».
В археологии Западной Сибири раннего железного века очень мало примеров последовательного и целенаправленного исследования отдельного поселения как памятника бытовой культуры многих поколений. Кроме Павлинова городища здесь можно упомянуть, пожалуй, только Рафайловский археологический комплекс, находящийся примерно в 30 км ниже по течению р.Исети и исследуемый тюменскими археологами. Как правило, масштабные раскопки дают очень большие коллекции. Их изучение позволяет охарактеризовать сравнительно детально историю поселения и проследить процессы взаимодействия и сменяемости различных культурных традиций. Кроме того, бытовая посуда ручной лепки является одним из индикаторов этнокультурной специфики.
Эти обстоятельства наряду с необходимостью обобщения и систематизации накопленного материала по Павлинову городищу определяют актуальность предложенной темы.
Объектом изучения является Павлиново городище как место жизнеобитания определенной группы зауральского населения раннего железного века. Поселение расположено в лесостепном Притоболье, на первой надпойменной террасе левого берега р.Исеть в окрестностях д.Сопинина Шатровского района Курганской области (рис. 1-3). Сооруженная
б на мысообразном выступе террасы крепостная площадка, площадью свыше 3 тыс. м, защищена двойной полукольцевой линией оборонительных сооружений, включающей вал и два рва. Визуально фиксируются два въезда на городище (главный и малый) и не менее 9 жилищных впадин. К северу и востоку от цитадели простирается обширное селище. Общая площадь поселения составляет около 100 тыс. м (рис.4-7). Полученная серия радиоуглеродных дат позволяет определить время функционирования Павлинова городища с IV в. до н.э. по I в. н.э. (табл.83).
Важно подчеркнуть, что на памятнике очень большая площадь исследована раскопками - более 2600 м . Это редкий случай для городищ саргатской культуры. Работы проводились в различных частях поселения: в центре укрепленной части и на ее периферии - у края террасы, на линии обороны и возле нее, на «посаде». Масштаб изученной площади памятника обусловливает представительность керамической коллекции. Объем полученной информации позволяет ставить вопросы о структуре и динамике развития Павлинова городища - этого крупного населенного пункта - места контактов, общения и обмена, где жизнь не прерывалась длительное время. Достоинством данного памятника также является высокий методический уровень его изучения. Наряду с собственно археологическими методами (исследованием культурного слоя, полевой фиксацией артефактов) здесь использовались методы различных естественно-научных дисциплин: геофизики, геоморфологии, петрографии, палеозоологии, палеоботаники, почвоведения. Получено более двух десятков радиоуглеродных дат. Все это ярко выделяет Павлиново городище среди других поселений саргатской культурной общности, позволяя рассматривать на его основе широкий круг проблем древней истории зауральского региона.
Раскопки памятника проводились в 1982, 1985 гг. Н.О.Ивановой (ЧелГУ), 1989, 1990, 1992, 1999 гг. Л.Н.Коряковой (УрГУ - ИИА УрО РАН), 1991 г. А.С.Сергеевым (УрГУ), 2001, 2003 гг. А.А.Ковригиным (ИИА УрО РАН). Материалы этого поселения частично использовались в различных
исследованиях, но работы обобщающего характера нет. Однако необходимость в такой работе стоит достаточно остро в связи с огромным объемом накопившейся информации.
Предметом исследования является хроно-стратиграфическая структура Павлинова городища и отраженная в ней «история жизни» памятника.
Источниковая база представлена материалами раскопок разных лет. С 1999 г. автор принимала полноценное участие в полевых и камеральных исследованиях. Многолетнее изучение Павлинова городища сформировало значительный массив полевой документации. Результаты раскопок отражены в отчетах, хранящихся в фондах Института археологии РАН, Института истории и археологии УрО РАН, Уральского и Челябинского университетов. Базовым источником данного исследования выступает керамическая коллекция Павлинова городища, насчитывающая около 10 тыс. фрагментов, на основе которых было выделено 622 сосуда, представляющих различные типы керамики раннего железного века Зауралья.
Цель настоящей работы видится в следующем: на примере Павлинова городища определить особенности функционирования поселения саргатской культуры второй половины I тыс. до н.э. на Средней Исети. Большой интерес вызывает тот факт, что в IV-II вв. до н.э. на этой территории происходило взаимодействие традиций гороховской и саргатской культур, нашедшее отражение в материале данного памятника. Поставленная цель потребовала, в первую очередь, ответить на вопросы: как возникло и развивалось поселение?; представители каких культурных традиций обитали на нем в разные хронологические периоды?; как отразились их взаимоотношения на материальной культуре?; как соотносятся материалы данного памятника и других саргатских поселений? Кроме того, для создания более полной картины «истории жизни» Павлинова городища было необходимо рассмотреть широкий круг других проблем: где и как его обитатели хоронили своих соплеменников?; какое вели хозяйство?; с кем поддерживали культурно-экономические контакты?
s Настоящее исследование включает два уровня:
Уровень поселения - реконструкция пространственно-хронологической структуры памятника.
Региональный уровень — выявление соотношения групп древностей, так или иначе представленных на этом и других памятниках.
Исходя из цели работы, задачи исследования заключаются, прежде всего, во всестороннем анализе керамической коллекции Павлинова городища. Во-первых, требовалось определить морфологические и орнаментальные характеристики различных типов керамики и сравнить с их изначальными дефинициями. Это важно не только для полноценного описания источника, но и для дальнейших исследований, нацеленных на сравнение керамических наборов, происходящих из разных контекстов. Во-вторых, было необходимо провести анализ пространственного распределения керамики в слое поселения. Установление связи артефактов с различными объектами и горизонтами представлялось очень интересным в связи с хорошей сохранностью архитектурных остатков. Выполнение первых двух пунктов позволяло перейти к третьему - сравнительному анализу основного компонента коллекции (керамики саргатского типа). Сравнение наборов посуды разных хронологических групп выполнено для того, чтобы проследить динамику развития саргатской орнаментики в течение «жизни» Павлинова городища и определить степень влияния других керамических традиций на ее формирование. Сравнение саргатской керамики из поселений, расположенных в разных частях Притоболья, было необходимо для выявления возможных локальных и хронологических различий в украшении сосудов.
Реализация поставленных целей и задач потребовала, прежде всего, систематизации и обобщения материалов Павлинова городища, являющихся важнейшим источником для изучения саргатской культуры, в целом, и отдельного памятника, в частности. Для этого было необходимо синтезировать в рамках единой методики результаты работ различных
исследователей с керамикой Павлинова городища, заново провести обработку некоторых коллекций, упорядочить имеющиеся и создать недостающие базы данных.
Теоретическое обоснование выбранного ракурса исследования заключено в понимании процесса формирования культурного слоя. Стратиграфия, как раздел геологии, изучает процессы образования слоев земной коры в их исторической последовательности. С точки зрения относительного датирования здесь важен принцип суперпозиции: если нижний слой был отложен первым, то он является более ранним, чем слой перекрывающий его. Последовательность слоев должна обеспечивать относительную хронологию напластований - от ранних (нижних) до поздних (верхних). Раскопки любого археологического памятника должны выявить такую последовательность. При этом необходимо определить, происходило ли со времени отложения слоев какое-либо их нарушение, вызванное антропогенными или природными (естественными) факторами. Но, конечно, археологам важно датировать не столько сами слои и отложения, сколько заключенные в них остатки деятельности человека - артефакты, структуры, органические остатки. Здесь является важным понятие ассоциации (Renfrew С, Bahn Р., 2004, р. 123). Когда мы говорим, что два объекта были обнаружены в ассоциации в одном археологическом отложении, мы подразумеваем, что они одновременны. Если слой не нарушен, можно говорить, что эти объекты не раньше и не позднее его. Последовательность слоев, таким образом, дает последовательность времени отложения объектов, обнаруженных в ассоциации в этих слоях, то есть - относительную хронологию. Если впоследствии к одному из объектов (например, к углю) можно будет применить методы абсолютного датирования, то полученную абсолютную дату можно отнести не только к этому объекту, но и к самому отложению и ассоциированным с ним объектам. Серии таких дат из различных отложений обеспечат абсолютную хронологию для целой последовательности. Взаимосвязь стратиграфических последовательностей с
методами абсолютного датирования является наиболее надежной основой для датирования археологических памятников.
Данная работа базируется на различных методах исследования древней керамики. Часть из них привлекалась еще на этапе первичного учета материала (методика полевого контекста). В дальнейшей описательной и аналитической работе с коллекцией использовались традиционный формально-типологический метод, в некоторой степени - петрографический, а также методы теории вероятности и математической статистики. Специфика источника предполагает некоторую вынужденную монотонность в изложении материала.
Научная новизна работы. В ходе реализации поставленных целей и задач впервые предпринята попытка изучить «историю жизни» саргатского городища через всесторонний комплексный анализ его керамической коллекции. Это позволило обозначить основные этапы функционирования поселения и выявить связанные с ними типы древней посуды, проследить развитие саргатской орнаментики в течение жизни Павлинова городища и влияние на нее других культурных традиций.
Важным результатом работы является введение в научный оборот новых данных о поселении, исследованном крупномасштабными раскопками на высоком методическом уровне и являющимся опорным памятником для изучения саргатской культурной общности на территории Зауралья. Представленная керамическая коллекция является в настоящее время одной из наиболее полно и системно изученных коллекций саргатских поселений.
Практическая ценность. Материалы данного исследования могут быть применены для сравнительного анализа при изучении керамики других поселений саргатской культуры, а набор использованных методов может стать основой для других подобных работ. Обзор основных направлений и методов изучения древней керамики может быть включен в вузовские учебные курсы по археологии.
Общие проблемы изучения саргатской культурной общности
Хронология и периодизация. Время культуры определяется в целом V-IV вв. до н.э. - III-IV вв. н.э. Существует несколько вариантов внутренней периодизации, в соответствии с которыми этот диапазон делится на три или четыре этапа (Могильников В.А., 19706, с. 177-180; 1992, с.296; Корякова Л.Н., 1981, с.11-13). Л.Н.Корякова, отмечая определяющую роль саргатской культуры в формировании археологической ситуации начала железного века в лесостепной полосе от Урала до Барабы, выделила четыре этапа развития Тоболо-Иртышской провинции в этот период: предсаргатский (VII-VI вв. до н.э.), саргатско-гороховский (V-III вв. до н.э.), саргатский (И в. до н.э. - II в. н.э.), позднесаргатский (III-V вв. н.э.) (Корякова Л.Н., 1993а).
Разрабатывались и локальные хронологии. Например, Н.В.Полосьмак выделила четыре основных этапа в развитии саргатской культуры в Барабинской лесостепи: 1) конец VII - начало V в. до н.э.; 2) V-III вв. до н.э.; 3) III-I вв. до н.э.; 4) I в. до н.э. - I в. н.э. (Полосьмак Н.В., 1987, с.91). Н.П.Матвеева распределила саргатские памятники лесостепного Притоболья в три хронологические группы: конец V - начало III вв. до н.э.; вторая половина III - I вв. до н.э.; I - V вв. н.э. (Матвеева Н.П., 19936, с. 150-156). Следует отметить, что ранний и поздний периоды во всех схемах являются наименее определенными из-за недостатка хорошо датированного материала.
Происхождение культуры. Все исследователи констатируют трудности в решении проблемы происхождения саргатской культуры. Так, Л.Н.Корякова отметила, что «...фактический материал не дает достаточных оснований для выводов о происхождении культуры, поскольку переходный период от бронзового к раннему железному веку наименее изучен в археологии Западной Сибири» (Цит. по: Корякова Л.Н., 1982, с. 120). В свою очередь, из этой проблемы вытекают вопросы нижней даты культуры, ее составных компонентов, внешних контактов, в известной мере - этнической принадлежности.
Большинство исследователей признают в качестве субстрата местные компоненты, восходящие генетически к периоду поздней бронзы. Раннесаргатские общины, видимо, включали разное население, готовое принять новую хозяйственную ориентацию на интенсивное подвижное скотоводство. Поэтому в саргатском культурном комплексе можно увидеть элементы культур эпохи бронзы поздней и переходной стадий: сузгунские, ирменские, саргаринские, красноозерские (Корякова Л.Н., 1993а, с.35-36; Могильников В.А., 1989, с.72-74; 1991, с.9-10; Матвеева Н.П., 19936, с. 150; Полосьмак Н.В., 1987, с.93). Так, например, А.Я.Труфанов, сравнивая саргатскую и позднебронзовую керамику Розановского городища, проследил, что на саргатскои посуде количественно и качественно преобладают черты, генетически связывающие ее с сузгунской культурой, а ирменский орнаментальный компонент проявляется в гораздо меньшей степени (Труфанов А.Я., 1991, с.24-27).
Формирование саргатскои культуры также шло при значительном влиянии степного компонента. Однако в оценке его роли, формы и времени проявления существуют определенные разногласия. Одни исследователи подчеркнули большое влияние южных контактов на население лесостепи в раннем железном веке (Могильников В.А, 1991, с.13; 1992, с.308-309). Другие говорили о возможном установлении кочевниками даннической зависимости и занятии господствующего элитарного положения в саргатскои среде (Корякова Л.Н., 1988) и отметили, что облик саргатскои культуры свидетельствует о том, что при всем своеобразии она входит в ареал степных культур (Корякова Л.Н., Попова СМ., 1987, с.42-43). Е.М.Данченко предполагал, что влияние степного компонента на различные стороны жизни саргатского общества не было одинаковым. По мнению автора, оно в большей степени должно было затронуть идеологические представления саргатского населения, включая элементы погребальной обрядности, чем производственно-бытовую сферу, связанную с традиционной системой жизнедеятельности (Данченко Е.М., 1998, с.25). В.И.Матющенко считал, что саргатская культурная общность составляет часть скифо-сибирской культурно-исторической общности. Он полагал, что в данном случае речь должна идти не о влиянии степных культур на культуру саргатского населения, а о бесспорной принадлежности последней степному миру (Матющенко В.И., 1991, с.14-16).
В целом же среди специалистов по проблеме происхождения саргатской культуры можно найти сторонников «широкой» версии, в соответствии с которой культура формируется повсеместно (Н.В.Полосьмак, А.Я.Труфанов, частично В.А.Могильников), и «узкой», в соответствии с которой культура распространялась из одного региона (В.Е.Стоянов, Н.П.Матвеева) (Бельтикова Г.В., Борзунов В.А., Корякова Л.Н., 1991, с.ПО). Однако, по мнению Л.Н.Коряковой, размеры перемещения восточного (иртышского) населения в Притоболье в процессе распространения саргатских культурных традиций несколько преувеличены. Скорее всего, это «...результат нивелировки и диффузии, неизбежно сопровождающих становление этнополитического союза, в рамках которого, несмотря на стандартизацию, продолжали действовать местные традиции, определявшие своеобразие каждого региона» (Цит. по: Корякова Л.Н., 19916, с.7).
Укрепленная часть (городище)
С 1989 по 2001 гг. здесь было заложено четыре раскопа: Раскоп 1 (1989 г., Корякова Л.Н., УрГУ), Раскоп 2 (1990 г., Корякова Л.Н., УрГУ), Раскоп 7 (1999 г., Корякова Л.Н., ИИА УрО РАН), Раскоп 8 (2001 г., Ковригин А.А., ИИА УрО РАН) (рис.7, 8).
В пределах укрепленной части в целом вскрыто 1400 м2. В процессе раскопок было исследовано 13 построек, 4 канавы, более 40 прокалов, 15 хозяйственных ям, более 400 столбовых и других мелких ямок.
Постройка 1 располагалась в северной части городища, около оборонительного вала. Котлован ее в плане имел трапециевидную форму размером 5,4 х 4,6 м, площадью 25 м и был углублен в материк на 0,3 - 0,4 м вдоль стен и на 0,5 - 0,6 м в центральной части. Северо-восточную стену прорезал коридорообразный выход длиной 1 м и шириной 0,7 м. Возле западного угла постройки был расположен небольшой выступ прямоугольной в плане формы, внутри которого расчищено овальное пятно прокала размером 0,2 х 0,35 м, мощностью 0,15 - 0,2 м. В южном углу сооружения находилась хозяйственная яма квадратной в плане формы. Внутри котлована и вокруг него зафиксировано большое количество столбовых ямок.
В 1 - 1,5 м к северо-востоку от Постройки 1 была зафиксирована канава, вытянутая по линии ССЗ - ЮЮВ, углубленная в материк на 0,15 -0,25 м.
Постройка 2. Остатки ее выявлены в уч. АБ / 8 - 9 в виде небольшого подтрапециевидного углубления площадью приблизительно 3 м , которое почти полностью было занято очажным пятном. Многочисленные ямки от столбов, расчищенные вокруг, позволяют предположить, что постройка имела легкую каркасно-столбовую конструкцию (Корякова Л.Н., 1990; Корякова Л.Н., Ковригин А.А., Сергеев А.С., Шарапова СВ., 1994).
Постройка 3 расположена почти у самого края террасы. В основе формы ее котлована лежит прямоугольник размером 10 х 12 м, к которому примыкали нитеобразные выступы-пристрои, прямоугольной в плане формы. Первый выступ размерами 2,5 х 1,5 м находился у северо-западной стены, внутри него был расчищен прокал, скопление костей и керамики; второй - размерами 3 х 2,6 м примыкал к северному углу котлована. Третий -размерами 3,7 х 2,3 м зафиксирован у северо-западной стены. Четвертый пристрой размерами 3,2 х 2 м располагался у юго-западной стены, практически напротив первого. Пятый - размерами 3 х 2,4 м примыкал к юго-восточной стене, внутри него также расчищен прокал. Коридорообразный выход длиной 6,5 м и шириной 1,6 м зафиксирован в средней части юго-восточной стены жилища. Он заканчивался двумя глубокими (до 0,35 м) ямами овальной в плане формы, расположенными по обеим его сторонам. Ямы переходили в узкие канавки, а затем оканчивались столбовыми ямками. По всему периметру постройки были выявлены неглубокие (0,15 - 0,2 м) канавки, в которых крепилось основание деревянных стен жилища. На полу в центральной части постройки располагался основной очаг, более чем наполовину уничтоженный двумя поздними ямами. От него сохранилась лишь одна характерная канавка с двумя столбовыми ямками по углам. В пределах жилища расчищено около шести десятков столбовых ямок, большая часть которых размещалась по периметру строения. Глубина котлована по периметру достигала 0,8 м от уровня древней дневной поверхности. В центре пол полого понижался еще на 0,15 - 0,2 м. Общая площадь жилища около 150 м (Корякова Л.Н., 1991а; Корякова Л.Н., Ковригин А.А., Сергеев А.С., Шарапова СВ., 1994).
Постройка 4. Остатки прямоугольного незначительно углубленного в подстилающий слой сооружения были выявлены в уч. Н,О,П/6-10 на гл. -0,6-1,2 м. Строение ориентировано по линии ЮВ-СЗ. Северный угол и часть СЗ границы оказались подрезанными выступом-пристроем более позднего Жилища 5. В восточной части юго-восточной стенки Постройки 4 отмечен выступ прямоугольной формы размером 0,8 х 1 м, примыкающий к выступу № 2 Постройки 3. Максимальные размеры строения составляли 4,7-4,75 (ЮЗ-СВ) х 4,3 (ЮВ-СЗ) м, ориентировочная площадь - 20-20,5 м2. Котлован его имеет незначительную глубину - на разных участках не более 0,2-0,3 м от уровня древней дневной поверхности. Вдоль стенок объекта на некоторых участках были зафиксированы узкие неглубокие канавки с заключенными в них столбовыми ямками. В средней части объекта, с небольшим смещением к ЮЗ, расчищено очажное пятно. Над котлованом зафиксирована мощная (до 0,45 м) «подушка» серо-желтого мешаного слоя (Корякова Л.Н., 1991а; 2002). Постройка 5. Остатки значительного по площади сооружения с несколькими прокалами и ямами, зафиксированные на уровнях - 0,9-1,6 м занимали всю центральную часть Раскопа 7. Жилище 5 в плане имело сложную форму. По границам канавок на его дне выявлена следующая конфигурация: в основе формы постройки лежит немного неровный прямоугольник (практически квадрат) размером 8,8-8,9 х 8,8-9 м, ориентированный почти по сторонам света. С разных его сторон фиксировались четырехугольные выступы (два у южной стены и по одному около всех остальных) шириной до 3 м и длиной до 2,8-2,9 м. Коридорообразный выход жилища тянется от средней части восточной стены сооружения в восточном направлении.
Методика изучения керамической коллекции Павлинова городища
По мнению А.Сполдинга, анализ археологических артефактов включает их исследование в трех «измерениях»: 1) Формальное - изучение самого артефакта. 2) Пространственное - определение положения артефакта по отношению к некоторой внешней величине. 3) Хронологическое, которое выводится из формальных и пространственных атрибутов. Оно относится не к самому артефакту, а к событию, подразумеваемому артефактом (в большинстве случаев - время производства или отложения) (Spaulding А.С., 1960, р.72). В целом, соответствуя этой схеме, исследование керамики Павлинова городища включало: морфологический и орнаментальный анализ (формальное «измерение»), анализ пространственного распределения материала (пространственное «измерение») и хроно-стратиграфическую реконструкцию памятника, дополненную сравнительным анализом саргатской орнаментики разных хронологических периодов (хронологическое «измерение»). Работа в каждом из этих направлений требовала использования определенных наборов методов как на уровне полевых, так и лабораторных исследований. В этом параграфе я подробно остановлюсь на методических основах каждого этапа работы с керамической коллекцией памятника. Исследуя древние поселения, археологи, прежде всего, отвечают на вопросы об особенностях их расположения в ландшафте, об их форме, архитектурных традициях, принадлежности к какому-либо хронологическому периоду. Но конечной целью изучения поселений является реконструкция жизни их обитателей - экономического уклада и уровня его развития, социальной структуры общества, политической организации, духовной жизни и т.д. В археологии не существует окончательных ответов на все вопросы. Археология как научная дисциплина может предоставить только структуру, являющуюся основой для различных интерпретаций.
Нет письменных источников, чтобы дать понимание идей и деятельности древних обществ, существуют только их материальные остатки, которые еще не полностью разложились под воздействием различных природных факторов. Но только часть этих материальных остатков извлекается археологами. Это является основной проблемой: археолог не знает, каким было или есть общее извлекаемое количество материала. Следовательно, образец, с которым мы имеем дело, - есть только образец образца, общий размер которого никогда не будет известен (Bewley R., 1994, р. 13-15). Кроме того, различные виды артефактов (керамика, кости, кожа, дерево и т.д.) сохраняются по-разному в различных условиях. На их отложение и сохранение в слое памятника оказывают влияние как процесс формирования памятника, так и пост-депозитарные факторы. Так, например, керамическая посуда из объектов заключительной стадии функционирования поселения будет представлена большим количеством целых экземпляров, чем керамика более ранних периодов.
Среди пост-депозитарных факторов на сохранность артефактов влияют такие процессы как выветривания, наводнения, деятельность норных животных и т.д. Все это очень важно учитывать в процессе исследования. Первый вопрос, всегда возникающий при любой интерпретации материала, - является ли выявленная модель результатом намеренной деятельности человека или результатом более чем двухтысячелетнего разложения и разрушения? В лесостепной полосе Западной Сибири преобладают многослойные поселения, где последовательное образование маломощных слоев в активной зоне почвы приводит к перемещению материала и образованию смешанного слоя. Они содержат в слое находки разной культурной принадлежности. Определение хронологии керамических типов и выявление связанных с ними слоев вызывает серьезные затруднения (Корякова Л.Н., Стефанов В.И., Стефанова Н.К., 1991, с.6). Характеристика культурного слоя - неотъемлемая часть характеристики керамического комплекса. Исследование поведения конкретных составляющих керамического комплекса в контексте стратиграфической последовательности напластований культурного слоя -важная форма контроля строгости создаваемых морфологических классификаций и их уточнения (Деопик Д.В., 1981, с.222-223).
Пространственное распределение керамики
Анализ пространственного распределения находок проводился отдельно в каждой из трех структурных частей Павлинова городища (на цитадели, на оборонительных сооружениях и на селище) и включал два уровня: горизонтальный (планиграфическое распределение) и вертикальный (стратиграфическое распределение). Поскольку нивелировочные отметки уровня поверхности памятника в различных его частях сильно различаются, исследование стратиграфического положения керамики проводилась поэтапно в пределах отдельных раскопов. В связи с этим расположение таблиц в приложении соответствует хронологическому порядку исследования памятника. Укрепленная часть (городище)
Планиграфия находок на периферийных участках цитадели, примыкающих к линии оборонительных сооружений, демонстрирует преобладание керамики гороховского типа. Она в значительной степени связана с объектами, расположенными вдоль линии обороны (Постройки 1, 7, 11, 12, 13, яма I). Скопления фрагментов от сосудов гороховского типа были расчищены на полу Построек 11 и 12. В межжилищном пространстве фиксируются скопления фрагментов от сосудов иткульского, баитовского, воробьевского типов, последний связан с заполнением ямы II (рис.52, 53).
При анализе планиграфического распределения находок в центральной части было установлено, что в целом совместное нахождение различных типов керамики пропорционально количественному соотношению фрагментов. Керамика саргатского типа преобладает в пределах Постройки 9 и у северо-восточной и юго-восточной стен Постройки 3. Посуда кашинского типа в основном связана с заполнением Построек 3, 5 и 9. План распределения скоплений фрагментов от одного сосуда («развалов») показывает, что одно скопление саргатского типа обнаружено на полу
Постройки 4, два - в нижнем заполнении и на полу Постройки 5, по три - в нижнем заполнении Построек 3 и 9. Еще пять скоплений расчищены во вторичном заполнении Построек 6 и 10. Скопления фрагментов от сосудов кашинского типа отмечены в нижнем заполнении и на полу Построек 3, 5 и 9. Скопления фрагментов гороховской посуды фиксируются около очага на полу Постройки 10, а также в межжилищном пространстве. Таким образом, план распределения «развалов» сосудов демонстрирует количественное преобладание «развалов» сосудов саргатского типа и нахождение их в пределах построек, и намного меньшее количество «развалов» сосудов гороховского типа и нахождение их, как правило, за пределами построек (рис.52, 53).
С юго-западной и южной сторон, где исследованная территория примыкает к краю террасы, находки единичны. Но в одном месте зафиксировано несколько скоплений фрагментов от сосудов различных типов: баитовского, гороховского (два «развала»), кашинского (два «развала»). Возможно, такое скопление сосудов обусловлено какой-либо хозяйственной причиной, но, не исключено, что обитатели городища избавлялись от мусора, сбрасывая его за край террасы. Три канавы, зафиксированные на периферии северо-западной части площадки связаны со скоплениями отдельных фрагментов различных типов керамики (рис.52, 53).
При сравнении керамики саргатского и гороховского типов на периферийных участках цитадели выяснилось, что самую нижнюю стратиграфическую позицию занимает гороховский тип керамики, связанный с заполнением объектов, расположенных вдоль оборонительной линии. Показатель дисперсии для гороховского типа превышает в два-три раза значения дисперсии для других типов. Керамика кашинского типа здесь отсутствует (табл.23, 24).
В центре укрепленной части памятника, где расположены большие постройки, отмечается практически одинаковый средний уровень залегания для саргатской и гороховской керамики, но при этом первая тяготеет к чуть большим глубинам и обладает большим показателем дисперсии. Это связано с положением саргатской керамики в нижнем заполнении объектов. Самый низкий уровень глубины зафиксирован для керамики кашинского типа, что связано с ее основным местонахождением в нижнем заполнении и на полу жилищ (Постройки 3, 5 и 9) (табл.25, 26, 42, 43). Промежуточную позицию занимают показатели Раскопа 8. Здесь керамика саргатского типа в целом залегает чуть ниже гороховской, отмечено наличие посуды кашинского типа. Но при этом наибольший показатель дисперсии принадлежит гороховской керамике, а самые нижние стратиграфические позиции занимают воробьевская и иткульская (табл.51, 52). Такое поведение керамики в слое объясняется тем, что Раскоп 8, с одной стороны, охватил объекты, расположенные на периферии цитадели, с другой - им также исследована постройка во внутренней части укрепленной площадки.
В межжилищном пространстве центральных участков цитадели отмечено преобладание гороховской посуды над саргатской (рис.62, 63). Анализ распределения керамического материала по глубинам показал, что самые низкие отметки средней глубины от условного «О» здесь соответствуют керамике иткульского и гороховского типов. Несколько выше залегает керамика саргатского типа, а самое высокое положение занимает керамика кашинского типа, обладающая при этом самым меньшим показателем дисперсии (табл.28,29).
![Сравнительный анализ результатов внутрикостной дентальной имплантации и профилактика осложнений [Электронный ресурс]](/i/i/4360/197724.png "Сравнительный анализ результатов внутрикостной дентальной имплантации и профилактика осложнений [Электронный ресурс] Архипов Алексей Вячеславович")
