Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Архитектурно-строительные традиции золотоордынских городов и поселений Нижней Волги 30
1.1. Строительные приемы и навыки 30
1.2. Типология архитектурно-строительных объектов 60
Глава 2. Архитектурно-планировочная структура золотоордынских городов Нижнего Поволжья 108
Глава 3. Пространственная структура золотоордынского общества на Нижней Волге 139
3.1. Топография и типология бытовых памятников 139
3.2. Вопросы локализации и хронологии населенных пунктов. Динамика градостроительства . 159
Заключение 193
Источники и литература 196
Приложения 220
- Типология архитектурно-строительных объектов
- Архитектурно-планировочная структура золотоордынских городов Нижнего Поволжья
- Топография и типология бытовых памятников
- Вопросы локализации и хронологии населенных пунктов. Динамика градостроительства
Введение к работе
Золотая Орда — сложное этнополитическое государственное образование. Возникшее в середине XIII века, оно охватывало огромные территории юга Восточной Европы и западную часть Средней Азии. В пределах территориальных границ Золотой Орды были интегрированы районы, находившиеся на различной стадии и уровнях экономической, социальной и культурной организации (Волжская Болгария, Хорезм, Крым -- оседло-земледельческие центры, с развитыми городскими традициями, Пруто-Днестровское междуречье — оседло-земледельческие районы без развитых городских традиций, южнорусские и заволжские степи — кочевнические зоны обитания).
Образование государства и необходимость эффективного управления огромной территорией требовали дальнейшего развития старых домонгольских городов и формирования новых городских центров, которые бы синтезировали определенные функции — административного управления, обеспечения экономической деятельности (ремесленного производства и торговли), регулирования социокультурных процессов. В структуре золотоордынского государства Нижнее Поволжье занимало особое место. Территория региона являлась личным доменом Джучидов. Здесь пересекались сухопутные и водные торговые маршруты, связывающие Запад со Средней Азией, Индией, Китаем. Разнообразие природно-климатических условий Нижнего Поволжья позволяли сочетать занятия земледелием в поймах рек со скотоводством в степях Дешт-и-Кипчака.
В первой половине XIV века на территории Нижнего Поволжья формировалась самобытная городская культура. Особенность этого процесса заключалась в том, что городская цивилизация складывалась в преимущественно кочевнической среде. В предмонгольское время городские традиции здесь были развиты слабо. Согласно письменным источникам известны всего два городских центра, функционировавших в домонгольский период — Итиль и Саксин. Вместе с тем нельзя полностью исключать наличие традиций оседлости в Нижнем Поволжье предмонгольского времени. За последнее десятилетие астраханскими археологами выделен
61-3580004 (2393x3595x2 tiff) пласт археологической культуры Х-ХШ веков, интерпретируемой как культура "саксин", характеризующаяся оседлыми традициями (Васильев Д. В., Гречкина Т.Ю., 2000). Естественный процесс градообразования основывался на постепенной седентеризации кочевников, выделении земледелия в специальную отрасль, специализации ремесла, концентрации аппарата управления. Это вело к развитию товарно-денежных отношений и формированию местного и международного рынков сбыта. В Золотой Орде данный процесс был интенсифицирован и искусственно подпитывался в результате притока материальных и людских ресурсов, поставляемых из завоеванных областей с развитыми городскими традициями — Руси, Волжской Болгарии, Средней Азии, Закавказья. На Нижней Волге образуется своеобразный "котел", в котором синтезируются отдельные инновационные элементы различных социокультурных систем, постепенно трансформирующиеся в яркую городскую культуру.
Развитие социально-пространственных структур общества (в том числе и динамика развития города как одного из проявлений урбанизационных процессов) является одной из самых многоаспектных, дискуссионных проблем, исследуемых в широком спектре гуманитарных дисциплин (социологии, культурологии, географии, истории, археологии). Повсеместно признается огромная роль города в становлении социальных, экономических и культурных институтов общества. Соответственно, не вызывает сомнения, что исследование пространственно-временных характеристик, функциональных, структурно-морфологических, количественных аспектов, условий и причин возникновения и развития поселенческих структур весьма перспективны для понимания закономерностей социально-экономических и культурных процессов. В современной зарубежной археологической науке проблематика города разрабатывается с 50-х годах в рамках направления "settlement archaeology" (Willey G.R., Triger B.G., Green EX., Hammond N., Frankfort H., Fagan B.M., Child G.). В отечественной историографии осмысление разнообразных аспектов проблемы города нашло отражение в работах В.М. Массона, Э.В. Сайко, В.И. Гуляева, Н.М. Янковской, И.М. Дьяконова и многих других исследователей.
61-3580005 (2393x3595x2 tiff)
Очевидно, что понимание сущности поселенческих структур требует выяснения их локальных форм и совокупных характеристик. Градостроительная парадигма того или иного конкретно-исторического общества вполне определенно отражает его организацию и развитие. Актуализация темы градостроительной культуры золотоордынского Поволжья обусловлена рядом факторов. Во-первых, уникальностью историко-культурных и природных условий региона, специфицировавших формирование городской культуры Нижнего Поволжья. Во-вторых, постоянно расширяющейся источниковой базой в сфере археологических знаний. Нарративные источники в силу тех скудных сведений, которые они содержат по истории золотоордынского города, не позволяют в достаточной степени решать проблемы формирования городской культуры. Вместе с тем, объем накопленного к настоящему времени археологического материала о различного рода социально-пространственных структурах и их конкретных формах — домостроении, монументальной архитектуре, хозяйственно-ремесленных комплексах, делают возможным анализ проблемы. В-третьих, необходимостью определения, в целом, градостроительной специфики региона. Ряд исследователей констатируют определенное влияние, оказываемое городской культурой золотоордынского Поволжья на формирование других центров городской культуры Золотой Орды (Солхата, Старого Орхея) (Крамаровский М.Г., 1997; Бырня П.П., Рябой Т.Ф., 1997). Хотя в изучении архитектурно-планировочной структуры нижневолжских золотоордынских городов и отдельных ее компонентов сделаны вполне определенные и успешные разработки (Егоров В.Л., 1970; Зиливинская Э.Д., 1993; Федоров-Давыдов Г.А., 1994), однако в целом, эти вопросы остаются исследованы достаточно слабо или требуют значительной корректировки.
Объектом исследования работы являются бытовые памятники Нижнего Поволжья и междуречья Волги и Дона в пределах Волгоградской и Астраханской областей — находки и клады монет, местонахождения керамики и вещей, селища, городища, отдельные компоненты градостроительной культуры — жилые сооружения, мечети, мавзолеи, общественные бани и здания, а также структурно-связующие звенья — уличная, арычная, дренажная сети, усадебные комплексы, площади.
61-3580006 (2390x3592x2 tiff) 6
Предметом исследования являются градостроительные традиции, сложившиеся на территории золотоордынского Нижнего Поволжья в условиях доминирующей кочевнической среды и отсутствия развитых городских традиций в предмонгольское время.
Нижневолжские памятники золотоордынского времени были известны уже с XVI века. Английские путешественники А. Дженкинсон в 1558 году и X. Бэрроу в 1579 году, посетили и описали развалины Увека и район переволоки между Волгой и Доном (Английские путешественники... М., 1937, с. 170-173; 264-265). Известны царские указы конца XVI века астраханским воеводам о добыче кирпича с "мечетей и полатей Золотой Орды", извести из "ближних и дальних Сараев", на постройку Астрахани (Постниковский, Пискаревский, Маковский и Вельский летописец. ПСРЛ. 1978, Т.34, с. 196). Ряд золотоордынских памятников (Кучугуры, Увек, Сарай и др.) упоминаются в "Книге Большому Чертежу" (Книга Большому Чертежу, 1950). Адам Олеарий в 1636 году и голландец Стрюйс в 1669 году видели развалины "Царева городка", откуда русские возили кирпич и камень на постройку Астрахани (Зайковский Б.В., 1915, с.157-158).
Однако собственно история изучения золотоордынских древностей на Нижней Волге начинается с XVIII века — с деятельности В.Н. Татищева на посту губернатора Астраханского края и ученых путешествий по южным провинциям российских академиков Самуила Гмелина, Петра Симона Палласа, Ивана Лепехина. Главная отличительная черта их сообщений — присутствие объяснительных, доказательных моментов, исследовательский интерес, то что, собственно, определяет уровень научного познания.
В двух письмах к И.Д. Шумахеру, от 25 октября и 29 ноября 1741 года, В. Н. Татищев оставил описание Селитренного и Царевского городищ. Кроме того, на Селитренном городище им был собран и отправлен в Академию наук подъемный материал: изразцы, монеты, керамические трубы (Егоров В. Л., Юхт А. И., 1986, с.232-239). В 1769 году С. Гмелиным были исследованы развалины золотоордынского города в районе "Шареного Бугра", которые он отождествил с Аджи Дарханом (Хаджитарханом), и Царевского городища (Гмелин С.Г., 1777, с.64-65). П.С. Паллас во время своих путешествий в 1772 году исследовал Мечетное городище, где он обнаружил основания и следы
61-3580007 (2391x3593x2 tiff) "четвероугольной крепостной стены", , "караван-сарая", ремесленной мастерской, мечети, и развалины у с. Селитренное, описав мавзолей и остатки монументальных построек. Им же, в 1782 году были обследованы остатки поселения в районе Шареного бугра (Паллас П.С., 1788, с. 143-146, 149, 204-205). Академик Петр Фальк посетил и описал Увек и Мечетное городище (Полное собрание ученых путешествий по России, 1824, Т.VI, с. 127).
В 1837 году саратовским краеведом А.Ф. Леопольдовым были осмотрены постройки Водянского городища, представлявшие собой остатки стен и фундаменты кирпичных и деревянных домов, одного большого здания дворцового типа. Он же дал описание Увекского городища, Ахтубинских развалин — культурной полосы, сплошь занятой остатками золотоордынских строений, протянувшихся от устья р. Ахтуба до д. Колобовщина, и собственно Царевского городища. Его развалины А.Ф. Леопольдов идентифицировал с Сараем. Полагая, что в истории Золотой Орды существовало два Сарая, Царевское городище он отнес к более раннему из них (Леопольдов А. П., 1839, Т.1, от.2, с.97-102).
В 1826 году был объявлен, а в 1832 году возобновлен конкурс на лучшую работу по истории Золотой Орды. Программа конкурса была составлена известным русским востоковедом Х.М. Френом и требовала всестороннего подхода к источникам (Тизенгаузен В.Г., СПб., 1884, Т.1, с.555-563). К 1835 году была получена единственная работа венского востоковеда Хаммер-Пургшталя "Geschichte die Goldenen Horde in Kiptchak". Комиссия Академии наук не приняла эту работу. Сочинение Хаммер-Пургшталя показало, что без дальнейшего накопления, выявления и критической обработки новых источников (как письменных, так и археологических) написать историю Золотой Орды невоможно. Узкая нарративная, нумизматическая, археологическая базы предопределили курс академической науки на расширение источниковедческой основы и решение локальных проблем. Данный факт сыграл определенную положительную роль в изучении нижневолжских золотоордынских древностей.
В 1832 году вышла работа Х.М. Френа "Монеты ханов Улуса Джучиева, или Золотой Орды, с монетами разных иных мухамедданских
61-3580008 (2391x3593x2 tiff) династий в прибавлении", в которой были представлены известные к тому времени типы золотоордынских монет. Впервые была поставлена задача: установить численность золотоордынских городов и попытаться отождествить их названия с известными археологическими памятниками. Был составлен список из 38 пунктов чеканки монет и проведена их локализация (Френ Х.М., 1832).
В середине XIX века были начаты первые широкомасштабные официальные раскопки на золотоордынских памятниках в районе с. Царева. Инициатором раскопок выступило Министерство внутренних дел. В 1840-1841 годах здесь были обнаружены дорогие золотые вещи, причем некоторые из них были вывезены за границу. С целью добычи на Царевских развалинах редких вещей в 1843 году начинаются раскопки, возглавляемые титулярным советником А. В. Терещенко. Работы продолжались до 1851 года. Была вскрыта значительная площадь городища; исследованы монументальные постройки, ремесленные комплексы, дома, базарная площадь, мусульманский некрополь к северу от городища; снят более подробный план памятника; получен богатый вещевой материал. Однако документация практически не велась. Описания находок в дневниках А.В. Терещенко коротки и не систематизированы, рисунков и чертежей, фиксирующих конструкции раскопанных сооружений нет. Значительная часть материалов, полученных при проведении этих раскопок, была утеряна (Жиромский Б.Б., 1959, с.114-134; Гусева Т.В.,1975). В силу зачаточного состояния археологической науки работы в целом носили кладоискательский характер. Тем не менее, эти раскопки имели резонанс в академической среде. В частности, был проанализирован нумизматический материал, что помогло установить хронологию исторических событий в Золотой Орде, позволило определить новые имена ханов, локализовать ряд населенных пунктов (Френ Х.М., 1832; Григорьев В.В., 1845; Савельев ПС, 1857; Марков А.К., 1896). С XIX века активно начал дискутироваться вопрос о двух столицах Золотой Орды, остающийся открытым до сего времени. Подробная его историография изложена в работах В.Л. Егорова, Т.В. Гусевой, Г.А. Федорова-Давыдова. Здесь же только отметим, что такие исследователи XIX века, как А.В. Терещенко, Х.М. Френ, В.В. Григорьев полагали, что существовал
61-3580009 (2391x3593x2 tiff) единственный столичный город — Сарай и локализовывали его на Царевском городище. Сарай ал-Джедид представлялся либо частью Старого Сарая (Х.М. Френ), либо ханским дворцом (В.В. Григорьев), а Селитренное городище — ставкой хана (А.В. Терещенко), или огромным некрополем (В.В. Григорьев) (Григорьев В.В., 1845, ч.Ю; Терещенко А.В., 1853, с. 100; Френ Х.М., 1832, с.43). Г.С. Саблуков, Ф.К. Брун, А.А. Спицын, Д.Ф. Кобеко, Ф.Ф. Чекалин полагали, что существовало два Сарая. Один (более ранний) был локализован на Селитренном городище, а Новый Сарай большинство исследователей идентифицировали с городищем у с. Царев (Саблуков Г.С, 1895, с.18, 27; Брун Ф.К., 1878, с.327-336; Спицын А.А., 1895, с.82-85; Кобеко Д.Ф., 1890, с.1-11; Чекалин Ф.Ф., 1889, с.19-20).
Начало нового этапа в истории изучения золотоордынских памятников следует отнести к 80-м годам XIX века. Период 60-80-х годов прошлого столетия ознаменован "великими реформами", которые несмотря на свой консерватизм способствовали увеличению количества и повышению уровня образования интелегенции. Развитие русской общественно-политической мысли во второй половине XIX века, протекавшей в русле просветительских тенденций, общий культурный подъем предопределили смещение приоритетов в изучении истории, археологии, нумизматики, этнографии. До 80-х годов XIX века определяющую роль в изучении золотоордынских древностей играли академическая и университетская среда, Министерство внутренних дел. В течении 80-х годов XIX столетия начинается активное формирование краеведческих организаций — различного рода "обществ" и "ученых архивных комиссий", одной из основных целей которых являлись археологические и исторические изыскания в крае (Свод законов Российской империи, Т.П. Вып.1, Гл.11, 1897, с.66, №386).
Так, в 1872 году в Астрахани создается Петровское общество исследователей Астраханского края. Однако наиболее значительную роль в изучении археологических памятников на Нижней Волге сыграла Саратовская Ученая Архивная Комиссия, которая была учреждена в 1886 году.
В начальный период своей истории члены этих обществ, занимавшиеся краеведческими штудиями в свободное от основной работы время, были
61-3580010 (2393x3595x2 tiff) далеки от профессиональной археологической деятельности. Часто для проведения раскопок привлекались столичные археологи. Однако постепенно среди сотрудников СУАКа выделяется группа молодых исследователей, занимающихся только археологическими изысканиями, причем на достаточно высоком профессиональном уровне того времени — А.А. Кротков, Б.Ф. Зайковский, П.Н. Шишкин, С.А. Щеглов и др.
В целом, период деятельности СУАК характеризуется активными археологическими работами, собиранием различных древностей у местных жителей. Проводится работа по составлению археологической карты Саратовской губернии; регулярно выходит сборник Архивной Комиссии "Труды СУАК", в котором публикуются отчеты раскопок, материалы исследований, случайные находки и сводки нумизматических данных; под эгидой СУАК создается и функционирует губернский музей в Саратове.
В 1861 году А.Н. Минхом был начат сбор сведений о древних памятниках Саратовской губернии. Результатом его работ стал "Историко-географический словарь Саратовской губернии", опубликованный на рубеже XIX - XX веков, который содержит ряд небольших рубрик о древних памятниках, в том числе о поселениях золотоордынского времени -Водянском, Мечетном, Даниловском городищах, поселении у с. Прямая Балка (Минх АН., Т.1, Вып.1-4, 1898-1902). К 1871 году Х.И. Попов также собрал значительные сведения о памятниках находящихся в землях войска Донского (Попов Х.И., 1871, с.166-183).
В 1888 году на территории Водянского городища членами СУАК были предприняты двухдневные раскопки, в результате которых были исследованы остатки нескольких зданий из квадратного золотоордынского кирпича, участок водопровода, мраморная колонна (Соколов Н.С., 1888, Т.1. Вып.III, с.254). Впервые обследование Водянского городища, без проведения каких-либо раскопок было предпринято Н.А. Толмачевым в 1854 году. В 1884 году на VI археологическом съезде в Одессе, он выступил с докладом, в котором предложил локализовать на месте городища известный по некоторым арабским и персидским источникам город Бельджамен (Толмачев Н.А., 1889). Аргументация Н.А. Толмачева строилась на основе географического описания Абуль-Фидой реки Итиль (Волги). Но это
61-3580011 (2393x3595x2 tiff)
11 сообщение предполагает неоднозначный диапазон возможных локализаций. Ф.Ф. Чекалин, анализируя материалы итальянских картографов XIV-XV веков, пришел к такому же выводу, что и Н.А. Толмачев (Чекалин Ф.Ф., 1889, с. 19). По его мнению, населенный пункт Berciman на карте братьев Пицигани, Berchiman Каталонского атласа и Belcimen карты Фра-Мауро соответствует Бельджамену — Водянскому городищу. В настоящее время В.Л. Егоров идентифицирует Водянское городище — Бельджамен с городом Бездеж русских летописей (Егоров В.Л., Полубояринова М.Д., 1974, с.41). Необходимо отметить, что в конце XIX века Д.Ф. Кобеко допускал возможность локализации Бездежа на правом берегу Волги, севернее Сарай ал-Джедида. Однако, он размещал его значительно выше Водянского городища в районе села Бектеш в Симбирской губернии (Кобеко Д.Ф., 1892, с.153).
В том же 1888 году по решению историко-этнографической секции Петровского общества для обследования Селитренного городища был направлен историк-нумизмат К.И. Малиновский, который скупил ряд вещей и монет, исследовал подземный склеп (Марков А., 1976, с.22-23).
Как уже отмечалось, столичные исследователи активно сотрудничали с учеными комиссиями, принимали участие в "экскурсиях", организованных членами СУАК. Однако проводились и самостоятельные раскопки. Так А.А. Спицын (Императорская археологическая комиссия) в 1893 году предпринял исследования некоторых нижневолжских золотоордынских городов и поселений — Селитренного, Царевского, Водянского городищ, поселения на Жареном (Шареном) бугре, Увеке. Пункты обследовались разведочно, за исключением Жареного бугра, на котором были заложены несколько траншей. В одной из траншей был вскрыт склеп - "кибитка" (Спицын А.А.,1895).
В этот же период среди столичных исследователей развернулась дискуссия вокруг вопроса о месторасположении загадочного Гюлистана. Еще Х.М. Френ и В.В. Григорьев считали, что Гюлистан являлся пригородом Сарая и размещался в окрестностях Царевского городища (Френ Х.М., 1832, с.43; Григорьев В.В., 1845, с.31). Н.И. Веселовский, опираясь на результаты раскопок А.В. Терещенко, локализовал Гюлистан у д. Колобовка в 7 км от
61-3580012 (2395x3596x2 tiff)
Царевского городища ниже по течению Ахтубы. Он полагал, что это был ханский дворец в столичном пригороде (Веселовский Н.И., 1907; Веселовский Н.И., 1912). В.К. Трутовский утверждал, что Полистан был городом и помещал его на месте Селитренного городища (Трутовский В.К., 1889; Трутовский В.К., 1911). Дискуссия по этому вопросу так и осталась открытой. Аргументация сторон являлась больше гипотетичной, чем доказательной, была слабо подкреплена археологическими данными.
Были исследованы ряд средневековых западноевропейских географических карт. Особенно следует отметить работы Ф.К. Бруна и Ф.Ф. Чекалина. Ф.К. Брун, привлекая широкий круг письменных источников, анализируя материалы карт Пицигани и Каталонского атласа, попытался увязать обозначенные на картах пункты с конкретными золотоордынскими памятниками. Им были локализованы город Agitarcam Каталонского атласа, города Civitas regio d' sara, lochahi и yolochi, tortanlli, становища casar de boco, casa de jarcasi, jaguracam и jambalec, переволока (passagium) между Доном и Волгой карты Пицигани. Остались не локализованы населенные пункты taraga, tanice, kabaco, kabanco (Брун Ф.К., 1873). Работа Ф.Ф. Чекалина, в которой анализировались Каталонский атлас и карта братьев Пицигани, дала мало нового по сравнению со статьей Ф.К. Бруна (Чекалин Ф.Ф., 1889, с.14-25). Гораздо оригинальнее его другая работа, посвященная карте Фра-Мауро, в которой уточняется местоположение ряда золотоордынских городов Нижнего Поволжья; проводиться мысль о существовании двух Сараев (Чекалин Ф.Ф., 1890, с.247-251). Однако масса несоответствий и изменения в легендах и шрифте карты оригинала в передаче Ф.Ф. Чекалина, снижает ценность работы, а в ряде случаев требуется пересмотреть некоторые положения (вопрос о двух Сараях) (Варваровский Ю.Е., Евстратов И.В., 1998, с.174-181).
Археологическая деятельность членов СУАК активизируется с 1907 года. В течение нескольких лет (1905-1907 гг.) Б.В. Зайковским исследуется Водянское городище: за этот период им было просмотрено более 2 тысяч монет и установлен период денежного обращения (с 717 по 794 г.х.); собран богатый подъемный материал. Он констатировал следы огромного пожарища на городище и связал его с нашествием Тамерлана. Присоединяясь к мнению
61-3580013 (2395x3596x2 tiff)
НА. Толмачева и Ф.Ф. Чекалина в вопросе отождествления Водянского городища с Бельджаменом средневековых источников, Б.В. Зайковский выдвинул тезис о том, что основным условием появления и развития золотоордынского города являлось удобное географическое положение в районе волока между Доном и Волгой (Зайковский Б.В., 1908, с.33-34).
Им же в 1907 году было детально обследовано Даниловское городище, а в 1908 году открыто Терновское городище и одно из Терновских селищ. Позднее, в 1910 году членами СУАКа А.А. Кротковым, С.А. Щегловым, Б.В. Зайковским проводились разведки и раскопки в окрестностях ел. Даниловка, послужившие хорошим дополнением к материалам Даниловского городища (Зайковский Б.В., 1913).
В 32 номере "Трудов СУАК" за 1915 год Б.В. Зайковский опубликовал исторический очерк, посвященный Мечетному городищу, в котором была дана топографическая ситуация памятника, приведены исторические свидетельства путешественников XVI-XVIII веков (Зайковский Б.В., 1915). Впервые вопрос идентификации городища был поднят Ф.К. Бруном. Он предложил считать его городом Tortanlli, обозначенного на географической карте братьев Пицигани (Брун Ф.К., 1873, с. 17). Этот, в целом интуитивный тезис был бесспорно принят рядом исследователей (Баллод Ф.В.,1923, с.23; Егоров В.Л., 1985, с.Ш).
Весной 1914 года попечителем СУАК, саратовским губернатором князем А.А. Ширинским-Шихматовым были проведены раскопки на Водянском и Мечетном городищах. За несколько дней экспедиции на Водянском городище были заложены 5 раскопов-траншей. В этот период участники раскопок обнаружили ряд погребений, остатки нескольких деревянных зданий; собрали подъемный материал (Щеглов С.А.,1915, с. 145-152). Раскопки на Мечетном городище дали ряд интересных находок; были проведены траншеи через развалины нескольких построек (Ширинский-Шихматов А.А., 1915, с.159-163).
Если рассматривать уровень исследовательской работы сотрудников СУАК и Петровского общества в отношении археологических памятников, следует признать низкую методическую планку раскопок. Как правило, археологические изыскания ограничивались топографическим описанием
61-3580014 (2393x3595x2 tiff) памятника, сбором подъемного материала и скупкой предметов древности, небольшими раскопками траншейным способом, малоинформативным и неэффективным. Массовый материал, за исключением нумизматического, в научный оборот не вводился. Графическая фиксация результатов работ оставалась довольно примитивной. Интерпретационный уровень исследования раскопочного материала не предполагал каких-либо глубоких аналитических и типологических операций.
Несмотря на эти недостатки, благодаря работе местных краеведов, были открыты и изучены ряд золотоордынских памятников — поселение у ст. Тишанской, Дурновской, Глазуновской на Дону, у ее. Прямая Балка, Балыклея, Даниловское и Терновское городища на Волге.
Определенной вехой в истории изучения золотоордынских древностей следует считать 20-е годы XX века, когда на базе Саратовского университета был организован историко-филологический факультет, в структуре которого находилась и кафедра археологии. Для работы на ней был приглашен один из крупных специалистов по древнеегипетскому искусству, археологии и истории Золотой Орды, профессор Санкт-Петербургского университета Ф.В. Баллод. С 1920 года кафедру возглавил П.С. Рыков, с чьим именем связано формирование археологической школы в Саратовском крае. В течении 20-30-х годов в СГУ работали высокопрофессиональные сотрудники: П.Д. Pay, Н.К. Арзютов, Т.М. Минаева, И.В. Синицын, А.Н. Кушева-Грозевская. Археологические работы принимают планомерный и системный характер. Совершенствуется методика полевых работ. В эти годы (1917-1930 гг.) постоянно проводились научные конференции, публиковались сборники работ, выходили ряд популярных изданий, регулярно печатались периодические издания. Основным координирующим органом становиться НИИ краеведения при СГУ им. М. Горького, определяющий основные направления работ саратовских археологов.
Необходимо отметить и серьезный негативный момент в этот период -ликвидация Нижневолжского общества краеведения (НВОНОК). Уже в годы гражданской войны при Саратовском университете было организовано Общество истории, археологии и этнографии (ИСТАРХЭТ), которое продолжало традиции СУАК. Многие члены ИСТАРХЭТ являлись бывшими
61-3580015 (2391x3593x2 tiff) сотрудниками СУАК — Б.М. Соколов, С.Н. Чернов, Б.В. Зайковский, П.Н. Шишкин и ряд других. В 1925 году ИСТАРХЭТ был преобразован в Нижневолжское общество краеведения. Постепенно бывшие сотрудники СУАК выживаются из структур НВОНОК, а в 1930 году общество окончательно ликвидируется, как и большинство других краеведческих сообществ, являвшихся преемниками дореволюционных Ученых архивных комиссий. Возможности этих организаций остались не реализованными.
Во время гражданской войны, несмотря на сложную обстановку, Ф.В. Баллоду удалось организовать ряд экспедиций для археологического обследования правобережной Саратовско-Царицынской приволжской полосы. В результате разведочных работ были раскопаны несколько курганов у с. Терновка и Мечетного городища, зафиксированы, описаны и обмерены стационарные поселения золотоордынского времени — ус. Усть-Курдюм, г. Саратов, с. Квасниковки, Даниловки, Ураковки, Терновки, Дубовки, Верхнего и Нижнего Погромного, Винновки, Рынок. Отсутствие средств не позволили Ф.В. Баллоду провести на них каких-либо основательных исследований, и он ограничился лишь сбором подъемного материала, шурфовкой и закладкой небольших траншей. Результатом проделанной работы явилась монография "Приволжские Помпеи", где помимо сводки памятников была представлена характеристика золотоордынского города. Анализируя структуру Водянского городища, Ф.В. Баллод попытался определить тип золотоордынского города как мусульманского, выделив в его структуре цитадель, медину (внутреннюю часть города), рабад (предместье) и рустаки (группы селений, привязанных к городу). Золотоордынское искусство и архитектуру Ф.В. Баллод характеризовал как своеобразное направление в рамках мусульманской культуры (Баллод Ф.В., 1923).
В 1922 году им же были предприняты исследования на Царевском и Селитренном городищах. Отождествляя Царевское городище с Новым Сараем, а Селитренное со Старым, Ф.В. Баллод попытался разработать их топографию. Он выделил ряд районов: на Царевском городище — административный, знати, торговый, собственно город, загородных дворцов и дач, промышленный, бахчей и дач; на Селитренном — центр, кварталы
61-3580016 (2390x3592x2 tiff)
16 городской бедноты, промышленный, квартал богатого населения (Баллод Ф.В., 1923а). Однако подобное разграничение районов и структурирование городской застройки не было подкреплено какими-либо широкими раскопками. На Селитренном городище Ф.В. Баллод раскопал колодец, горн, мавзолей и несколько домов; на Царевском исследовал несколько усадеб и домов, систему бассейнов.
В 1924 году члены Петровского общества приступили к изучению Шареного бугра. В результате нескольких "экскурсий" был собран подъемный материал, проведены топографические съемки, произведены небольшие раскопки. Исследования этого года показали, что поселение на Шареном бугре обладало развитым ремесленным производством, вело широкую торговлю (Астрахань в кармане, 1925).
В этом же году под руководством П.С. Рыкова были проведены обследования районов по течению р. Медведицы, Еруслана и Большого Карамана. Было зафиксировано 10 дюнных стоянок и 2 селища золотоордынского времени, раскопано несколько позднекочевнических курганов (Арзютов Н. К., 1926, с.67-78). В следующем полевом сезоне П.С. Рыков продолжил дообследование бассейна р. Еруслана. В итоге было выявлено еще одна дюнная стоянка и 7 курганных групп (Рыков П.С, 1926, Т.1,с.89-96).
В 1925 году, заложив несколько шурфов в районе с.Нижняя Добринка (Камышинский район Волгоградской области), П.Д. Pay обнаружил здесь культурный слой эпохи Золотой Орды (Гарустович Г.Н., Ракушин А.И., ЯминовАФ., 1999, с. 179).
В результате сплошных археологических разведок 1928 году в низовьях Волги и Ахтубы, экспедицией П.С. Рыкова было открыто золотоордынское селище около с. Дмитриевка, а в районе Ак-Сарая остатки мечети или мавзолея (Рыков П.С, 1929, с. 138-142).
С 1928 по 1931 годы П.С. Рыков работал на Селитренном городище. Пожалуй, это первая попытка систематических раскопок столичного центра Золотой Орды, в ходе которых были выявлены часть мечети или мавзолея, склепы и жилые постройки (Рыков П.С, 1932, с. 105-110).
61-3580017 (2395x3596x2 tiff)
Большая работа по сбору сведений и выявлению археологических памятников к археологической карте Нижне-Волжского края была проделана А. Ильиной и П. Шишкиным (Ильина А., Шишкин П., 1929). Свод памятников включал ряд сведений о находках монет у д. Акатовка, с. Верхнє Погромное, с. Безродное, ст. Слащевская, населенных пунктах у г. Николаевска, пос. Городище, с. Колобовка, с. Зубовка, с. Дмитриевка, ст. Мариновка и других объектах.
Подводя итоги этого периода, следует отметить, что методический уровень раскопок в регионе стал значительно выше, работы прибрели планомерный характер. Интерпретационные и теоретические разработки местных археологов накапливающегося материала по городской культуре Золотой Орды оставались довольно слабыми и носили в целом обобщающе-популярный характер (Арзютов Н.К. 1930; Рыков П.С., 1936; Рыков П.С., 1928).
Исключение представляют работы А.Ю Якубовского, посвященные проблемам золотоордынских городов, которые представлялись типично восточными феодальными центрами (Греков Б.Д., Якубовский А.Ю., 1950, с. 145). Отмечая высокий уровень развития городской жизни в Золотой Орде, основным фактором, способствовавшим росту городов, А.Ю. Якубовский считал налаживание торговых отношений в системе город-степь, и международных связей (Якубовский А.Ю., 1931, с.10-12). Немаловажным фактором, по его мнению, являлся прирост городского населения в Нижневолжских городах за счет притока населения не из кочевой среды, а из старых земледельческих оседлых районов — Хорезма, Кавказа, Руси (Якубовский А.Ю., 1931, с.12). Как полагал А.Ю. Якубовский, в формах материальной и духовной культуры проявлялось определяющее влияние Хорезма (Якубовский А.Ю., 1931, с.14).
Очень высоко А.Ю. Якубовский оценивал уровень городского ремесленного производства. В своих работах он постоянно использовал такие термины, как "ремесленная промышленность", "заводы". Характеризуя разнообразие производства, он выделял отдельные кварталы ремесленников по металлу — квартал кузнецов, квартал ремесленников по выделке земледельческих орудий, квартал ремесленников по выделке ножей и
61-3580018 (2393x3595x2 tiff) холодного оружия и т.д. Единственной формой социальной организации ремесла исследователь считал "карханы" — цеховые объединения по аналогии с малоазийскими (Якубовский А.Ю., 1931, с.14-21; Якубовский А.Ю., 1932).
В своих отчасти преувеличенных и преждевременных выводах и оценках А.Ю. Якубовский основывался только на старых материалах, полученных в результате раскопок Царевского городища А.В. Терещенко и Ф.В. Баллода, а также сведениях письменных источников; каких-либо новых археологических данных он не использовал. Здесь сказывалось определенное веяние эпохи — в 30-е гг. наблюдается широкое распространение "социологического абстракционизма" (по терминологии В.М. Массона), когда теоретические положения разрабатывались без должного учета конкретных археологических материалов (Массой В.М., 1996, с.7-8). В целом работы А.Ю. Якубовского показали, что для реконструкции городской золотоордынской культуры археологическая база оставалась довольно узкой.
С середины 30-х годов и до 1959 года в истории изучения золотоордынских поселенческих памятников наблюдается своеобразная лакуна. Предпочтение в полевых исследованиях отдавалось погребальным комплексам — курганам.
Ситуация кардинально изменилась в 1959 году, когда вышла статья А.П. Смирнова и Г.А. Федорова-Давыдова "Задачи археологического изучения Золотой Орды", определявшая основные направления исследований. В этом же году было положено начало исследований золотоордынских памятников широкими площадями, что открывало большие возможности для более глубоких обобщений, реконструкций и интерпретаций. Под эгидой Института археологии АН СССР и Московского государственного университета была организована Поволжская археологическая экспедиция (ПАЭ), проводившая регулярные, систематические исследования на золотоордынских городищах Нижнего Поволжья — Царевском (1959-68, 71, 73, 94-98 гг. — вскрыто около 10000 кв. м.), Селитренном (1969-71, 75-95 гг. — вскрыто около 20000 кв. м.), Водянском (1967-74 гг. — вскрыто около 5000 кв. м.). Кроме того, на Водянском городище работали экспедиции Казанского государственного
61-3580019 (2390x3592x2 tiff) университета (1988, 89, 90 гг.) под руководством А.Г. Мухамадиева и Волгоградского государственного педагогического университета (1992-99 гг.) под руководством Е.П. Мыськова.
В 50-70-х годах активизируются разведочные работы. Уже в 1952 г. экспедицией Астраханского областного краеведческого музея под руководством В.А. Филипченко были осуществлены широкие разведочные работы на Селитренном городище (Филипченко В.А.,1952). В 1957 году В.Д. Белецкий проводил разведки в Астраханской области (Белецкий В.Д., 1957). Л.Н. Гумилев в результате поисков хазарских памятников на Нижней Волге в 1962 году обследовал и ряд золотоордынских поселений (Гумилев Л.Н., 1962). Экспедицией ЛОИА, возглавляемой АН. Мелентьевым, в 1967 году в Северном Прикаспии было зафиксировано несколько золотоордынских стоянок (Мелентьев АН., 1967). В 1966 году экспедицией A.M. Мандельштама проводились раскопки окраины Хаджи-Тархана, в результате которых было выявлено 22 землянки, комплекс керамической мастерской (Мандельштам А.М., 1966). В этом же году экспедицией ПАЭ помимо раскопок Царевского городища разведочно были обследованы его окрестности (Федоров-Давыдов Г.А., 1966). Местным краеведом Г.Н. Шендаковым в течение 1966-1967 годов изучалось Терновское городище и селище (Шендаков Г.Н., 1966; Шендаков Г.Н., 1967). Нижневолжским отрядом Астраханской экспедиции ЛОИА под руководством Е.В. Шнайдштейн и А.Н. Мелентьева в 1969 году осуществлялись исследования бугров Хан-Тюбе и Тумак-Тюбе, где были раскопано 8 землянок, 8 печей для обжига керамики, мусульманский некрополь (145 погребений) (Шнайдштейн Е.В., Мелентьев А.Н., 1969). Приволжский отряд ЛОИА под руководством В.И. Мамонтова в 1971 году изучали археологический комплекс — поселение, курганный могильник, остатки крупного средневекового строения в районе ст. Глазуновская в Волгоградской области (Мамонтов В.И., Ситников А.В.,1995, с.89-102). В 1978, 1979 годах Е.В. Шнайдштейн проводила разведки в Наримановском районе Астраханской области, в ходе которых были выявлены ряд золотоордынских стоянок и поселений (Шнайдштен Е.В., 1978; Шнайдштейн Е.В., 1979). Ею же в течении трех полевых сезонов (1983-1985 гг.) проводились раскопки селища у с.Бутырки
61-3580020 (2388x3591x2 tiff)
Ахтюбинского района Астраханской области, давшие разнообразные сооружения — землянки, печи для обжига кирпича, мавзолей (Шнайдштен Е.В., 1983; Шнайдштейн Е.В., 1984; Шнайдштейн Е.В., 1985). В Волгоградской области в 1983 году И.А. Закирова обследовала правое побережье Волги, для уточнения местоположения памятников, указанных Ф.В. Баллодом (Закирова И.А., 1983). Небольшие раскопки на Шареном бугре в 1984 году были проведены В.В. Плаховым, в ходе которых был вскрыт усадебный дом (Плахов В.В., 1984). Саратовским исследователем СВ. Ляховым в 1986 году осуществлялись разведки в Астраханской области на участке от г. Ахтубинска до г. Харабали (Ляхов СВ. 1986). В этом же году Е.П. Мыськовым были проведены раскопки на фактически уничтоженном Мечетном городище (Мыськов Е.П., 1986). В ходе разведок под руководством Е.В. Шнайдштен в 1987 году в Икрянинском районе Астраханской области было выявлено ряд золотоордынских поселений и местонахождений, образовавших культурную полосу по бахтемировскому руслу дельты ( Шнайдштен Е.В., 1987). В течение 1989-1991 годов разными исследователями (П.В. Казаков, Е.В. Шнайдштейн, СА. Котеньков) раскапывалось Красноярское городище. В результате был получен материал, характеризующий памятник как небольшой провинциальный город (Казаков П.В., Пигарев Е.М., 1998, с.72-83; Казаков П.В., 1988; Казаков П.В., 1989; Шнайдштей Е.В., 1990; Котенков С.А., 1991). В начале 90-х годов Госдирекция по охране памятников истории и архитектуры Астраханской области проводила значительные раекопочные и разведочные работы. У с. Самосделка Камызякского района Астраханской области в 1990-1994 годах было обследовано крупное поселение, на котором фиксировался значительный золотоордынский слой (Васильев Д.В., 1998, с.48-50). Котенков С.А. в 1991 году осуществлял раскопки участка поселения на Тумак-Тюбе (Котенков С А., 1991). В 1991 и 1996 годах разведками обследовались Наримановский, Икрянинский, Приволжский, Лиманский, Камызякский, Красноярский районы Астраханской области (Котенков С.А., 1991; Котенков С.А., 19%). В период с 1987 по 1994 годы В.В. Плаховым проводились раскопки поселения у пос. Комсомольский в Астраханской области (Плахов В.В., 1987, 1988, 1990, 1991, 1993, 1994; Дворниченко В.В.,
61-3580021 (2390x3592x2 tiff)
1992). В середине 90-х годов в Астраханской области осуществляли археологические разведки Е.М. Пигарев, С.А. Пантелеев (Пигарев Е.М., 1994; Пантелеев С.А., 1994).
С 1997 года на Царевском городище и в его окрестностях проводятся исследования совместной экспедиции ИА РАН, ВолГУ, ВГПИ. Результатом этих работ явились раскопки курганных групп Маляевка V, Колобовка III и IV, усадьбы в северо-западном пригороде Царевского городища, разведки и раскопки на поселении у с. Колобовка (Сергацков И.В., 1998, 1999; Мыськов Е.П., 1999; Блохин ВТ., 1998; Дворниченко В.В., 2000).
В результате всех вышеперечисленных работ, накопился значительный объем археологического материала. В этот период складывается научная школа Г.А. Федорова-Давыдова: выходят работы Н.М. Булатова, интересы 'которого лежали в области поливной керамики, СЕ. Михальченко (неполивная керамика), Н.Н. Бусятской (стеклянные изделия), А.С. Воскресенского и Л.М. Носковой (архетиктурный декор), М.Г. Крамаровского (торевтика), М.Д. Полубояриновой (русские в Золотой Орде); разрабатываются проблемы формирования и развития городской культуры Золотой Орды (В. Л. Егоров, Э.Д. Зиливинская). Сформировалась представительная база, открывавшая возможности для более глубоких социокультурных обобщений.
Основываясь на анализе нарративных источников и материалах раскопок конца XIX - начала XX веков, М.Г. Сафаргалиев в своей работе "Распад Золотой Орды", вышедшей в 1960 году, уделил небольшое внимание и золотоордынскому городу. Как полагал автор, большинство золотоордынских городов являлись небольшими торговыми центрами со слабо развитым ремеслом. Исключение здесь составляли Ургенч, Булгары, с их высокоразвитым ремесленным производством, и оба Сарая, представлявшиеся административно-торговыми центрами (Сафаргалиев М.Г., 1995, с.357). Исходя из лингвистических параллелей названий таких городов, как Крым, Ак-Керман, Керменчук с тюркским в своей основе словом "керман" (крепость, укрепление, военный лагерь) М.Г. Сафаргалиев полагал, что большинство золотоордынских городов возникло на месте бывших военных укреплений, лагерей (Сафаргалиев М.Г.,1995, с.348).
61-3580022 (2391x3593x2 tiff)
Главным фактором развития остальных городов (Солхата, Азака, Маджар, Сарая, Астрахани, Укека, Бельджамена) автор считал караванную торговлю, причем он указывал на то, что золотоордынский город нельзя рассматривать как центр ремесленного производства. Полагая, что Л.Ю. Якубовский переоценил значение золотоордынского ремесла, под впечатлением выводов Ф.В. Баллода, М.Г. Сафаргалиев утверждал, что высокоразвитого ремесла как такового в Золотой Орде не существовало (Сафаргалиев М.Г., 1960, с.346-347).
Анализируя процесс формирования золотоордынских городов, В.Л. Егоров пришел к выводу о том, что основные причины этого явления носили административно-политический характер. Как он полагает, на первой стадии своего развития города представляли собой замок-усадьбу крупного феодала (на месте зимней ставки), вокруг которого селились представители аристократии и чиновничество, осуществлявшие административно-фискальные функции в каждой области. На второй стадии доминирующую роль начинают играть торгово-экономические факторы. Развитие ремесла и торговли способствовало перерастанию небольших политико-административных центров в многочисленные города (Егоров В.Л., 1969, с.45-49).
В.Л. Егоров предложил выделить шесть этапов градостроительной политики золотоордынских ханов: 1 - восстановление и использование старых городов — 40-е годы XIII века; 2 - начало градостроительства во время Бату — первая половина 50-х годов XIII века; 3 - подъем градостроительства при Берке — середина 50-х - середина 60-х годов XIII века; 4 - замедленный рост городов — 70-е годы XIII - начало второго десятилетия XIV века; 5 - расцвет градостроительства при Узбеке и Джанибеке — до 60-х годов XIV века; 6 - затухание и упадок градостроительства — до 1395 года. Однако он не учитывает динамики развития городов в различных регионах Золотой Орды.
На материалах Царевского городища В.Л. Егоровым была предпринята типология жилой золотоордынской архитектуры. Проследив в ней ряд черт, характерных для монгольских и среднеазиатских жилищ, указав на
61-3580023 (2391x3593x2 tiff) реминисценции кочевого быта в золотоордынских городах, автор отмечает синкретизм в градостроительной культуре Золотой Орды (Егоров В.Л., 1974).
Разбирая вопросы, связанные с исторической географией Золотой Орды, В.Л. Егоров насчитывает для Нижней Волги 31 городище. Причем, он связывает эти археологические памятники с одним социологическим понятием — городом (Егоров В.Л., 1985, с. 107-119, 139). Данный факт создает впечатление высокого уровня урбанизации в Золотой Орде. Однако здесь следует заметить, что в археологическом смысле не все из перечисленных объектов являются городищами. Ряд памятников необходимо отнести к разряду селищ, другие — к местонахождениям. Соответственно должно измениться социокультурное понимание каждого типа археологического памятника (город, поселок, могильник, стоянка-стойбище и др.).
Л.Л. Полевой, работая над материалами по исторической географии Молдавии XIII-XIV веков, подчеркивал, что необходимо четко разграничить критерии различных категорий поселений. Типологическое отличие памятников зависело от различных темпов роста поселений, обусловленных в свою очередь непосредственными условиями развития. Освещение общих закономерностей формирования города, по мнению автора должно лежать через конкретное изучение развития каждого пункта (Полевой Л.Л., 1979, с.43, 72-76). Подобная тенденция нашла выражение в работах Т.В. Гусевой о Царевском городище, М.Г. Крамаровского о Солхат-Крыме, Л.Ф. Недашковского об Укеке (Гусева Т.В., 1985; Крамаровский М.Г., 1989; Недашковский Л.Ф., 2000).
Отмечая плохую изученность структуры золотоордынского города, Э.Д. Зиливинская одним из путей решения этой проблемы считает анализ архитектурно-строительных особенностей монументальных построек. Рассматривая 4 составляющие городского архитектурного ансамбля — усадебные дома, мечети, медресе, общественные бани, она указывает на то, что облик золотоордынского города сложился под влиянием среднеазиатских (усадебные дома) и малоазийских (мечети, медресе, бани) традиций. В то же время формирование элементов городской структуры сопровождалось
61-3580024 (2390x3592x2 tiff) выработкой специфичных технологических и композиционных особенностей (Зиливинская Э.Д., 1993).
Определяя особенности нижневолжской городской культуры, Г.А. Федоров-Давыдов указывает на то, что города здесь возникли на месте, где до золотоордынского периода традиции оседлости были развиты чрезвычайно слабо. Г.А. Федорову-Давыдову видится несколько причин строительства новых городов на Нижней Волге: благоприятные природно-климатические условия, позволявшие сочетать занятия земледелием со скотоводством, и удобное географическое положение, на пересечении торговых магистралей; кроме того. Нижнее Поволжье являлось личным домен Джучидов. Независимое от каракорумской администрации положение этих земель делало золотоордынских ханов единовластными хозяевами нижневолжских городов (Федоров-Давыдов Г.А., 1973, с.77-78).
Проводя аналогии с монгольскими городами Центральной Азии XIII века, Г.А. Федоров-Давыдов выделил несколько этапов в процессе градообразования на территории Золотой Орды. Он полагал, "что в первый период своей истории золотоордынский город представлял собой группу аристократических замков, окруженных жилищами пленных-рабов, зависимых ремесленников и строителей, насильно переселенных в это место". Во второй период, район, где проживали рабы, перерастает в поселение городского плебса. Замки аристократии постепенно "обрастают" жилищами зависимых людей — клиентов, вольноотпущенников, усадебных ремесленников, представителей усадебной администрации (Федоров-Давыдов Г.А., 1994, с. 14). Другой путь градообразования намечает И.В. Волков. Он считает, что ряд золотоордынских городов складывались в результате концентрации нескольких поселений в более крупный конгломерат. Данная посылка основана на примере анализа материалов Азака и его округи. Исследователь не может утверждать, насколько этот вариант градообразования был общим для других городов степной зоны, хотя и проводит некоторые аналогии с поселением у п. Аксарайск в Астраханской области (Волков И.В., 1996, с. 89-91).
Г.А. Федоров-Давыдов констатировал усадебный принцип планировки золотоордынского города, что отличало его от среднеазиатского, и сближало
61-3580025 (2386x3590x2 tiff) с монгольскими городами Центральной Азии XIII века, где городской ячейкой являлась усадьба, а структурная организация города представляется как совокупность таких усадеб (Федоров-Давыдов ГА, 1983, 218-219; Федоров-Давыдов ГА., 1994, с. 14).
Характерной чертой золотоордынского города является их слабая фортификация. Другой особенностью золотоордынского градостроительства ГА. Федоров-Давыдов считал тенденцию к переносу городских столиц. Анализ письменных источников, географических карт, нумизматического материала дали основание ГА. Федорову-Давыдову утверждать, что столиц в Золотой Орде было две - Сарай, а с 1340-х гг. — Сарай ал-Джедид, которые следует отождествлять соответственно с Селитренным и Царевским городищем (Федоров-Давыдов ГА, 1994, с.20-24). К этому же мнению присоединились В.Л. Егоров, Т.В. Гусева, СА. Янина. В настоящее время этот тезис оспаривается волгоградским краеведом И.В. Евстратовым. Основываясь на методе монетной локализации, который заключается в том, что золотоордынский город следует отождествлять на том городище, на котором "встречаемость различных типов медных монет, чеканенных в этом городе, равно как и частота встречаемости большинства из них, выше, чем на других городищах", автор утверждает, что столица была одна — Сарай. И.В. Евстратов размещает ее на месте Селитренного городища, а на месте Царевского городища, по его мнению, располагался золотоордынский город Полистан (Евстратов И.В., 1997, с.88-118).
Подводя итоги в истории изучения золотоордынских памятников Нижней Волги, следует отметить, что различные аспекты городской культуры давно привлекают внимание исследователей. Постоянно увеличивающаяся база археологического материала предопределила качественный рост обобщающих работ и интерпретационных возможностей. Отдельные вопросы градостроительной культуры широко отражены в работах отечественных исследователей. Были разработаны типологии построек, намечены этнокультурные компоненты, определившие формирование городской культуры в тех или иных формах. Анализировались причины возникновения золотоордынских городов, процесс градообразования и этапы ханской градостроительной политики.
61-3580026 (2388x3591x2 tiff)
Совокупный анализ источников позволял ставить проблемы локализации городов. Были предложены неоднозначные варианты локализаций населенных пунктов. Определенные разработки были сделаны в области исторической географии Золотой Орды.
Вместе с тем, ряд аспектов градостроительной культуры золотоордынского Поволжья исследованы недостаточно полно. Не получили детального осмысления вопросы, связанные со спецификой архитектурно-строительных приемов и навыков, с типологией золотоордынских бытовых памятников и соотнесения их с конкретными социально-пространственными структурами. Фактически, остаются неисследованными архитектурно-планировочные принципы пространственной организации городов и поселений Золотой Орды. Значительные корректировки могут быть внесены в вопрос о типологии и реконструкции жилых построек, о роли различных этнокультурных компонентов в формировании градостроительных традиций Золотой Орды, о локализации золотоордынских городов. Решение и уточнение этих вопросов позволит определить специфику градостроительных традиций золотоордынского Поволжья.
Цель диссертационной работы заключается в изучении специфики формирования и развития градостроительных традиций золотоордынского Поволжья. Для достижения поставленной цели были сформулированы следующие задачи: типологизировать архитектурные сооружения и проанализировать строительную специфику региона. Эта задача делает возможным выяснение спектра инновационных компонентов и определение роли различных этнокультурных традиций в градостроительной культуре Нижнего Поволжья; определить архитектурно-планировочные особенности и выявить структурные модули поселенческих памятников нижневолжского региона в золотоордынский период. Это создаст представление о внешнем облике городов и поселений и поможет определить истоки формирования их пространственной организации; составить археологическую сводку бытовых памятников в пределах исследуемой территории;
61-3580027 (2388x3591x2 tiff) выделить конкретные социально-пространственные структуры и сопоставить их с объектами, известными по письменным, нумизматическим и картографическим данным XIII-XIV веков; проследить динамику развития градостроительной культуры в золотоордынское время на Нижней Волге.
Географические рамки исследования обусловлены тем фактом, что именно территория Нижнего Поволжья, являясь личным ханским доменом, представляла исторически сложившуюся единую столичную область Саксин, Дешт-и-Кипчак или Сарай арабских и персидских источников. Территория Саратовского Поволжья, также входившая в личный ханский домен, тяготела к городу Укеку и составляла отдельный улус - "область Укек", известный по некоторым персидским летописям ("История Вассафа", "Книга Побед" Низам-ад-дина Шами, "Книга Побед" Шереф-ад-дин Йезди) и анонимному типу медных монет, где место чеканки обозначено уйгурской надписью — "Аймаг/Укек", т.е. "улус", "область" Укек (Пырсов Ю.Е., 19.92, вып.6, с. 107). Специфика формирования городской культуры здесь определялась несколько иными факторами. В данном случае, большую роль играло русское, болгарское и местное мордовское оседло-земледельческое население; лесостепные условия региона были не столь благоприятны для кочевнической среды, что обусловило значительно меньшую роль номадов в урбанизационном процессе; область Укек находилась в стороне от пересечения трансконтинентальных торговых маршрутов — своеобразной зоны контактов, располагавшейся в степной зоне Нижнего Поволжья.
Методологической основой работы является системно-структурный подход, в рамках которого реализуется анализ эмпирических данных. Подобный принцип открывает возможность рассмотреть социально-пространственную организацию золотоордынского общества как сложно структурированную, взаимосвязанную и иерархизированную систему, представленную совокупностью элементов, которые в свою очередь выступают в качестве систем более низкого порядка и т.д. В данном случае возможен анализ источников на четырех структурных уровнях: 1. анализ строительных приемов и навыков; 2. изучение отдельных типов построек; 3. анализ целого памятника как комплекс различного рода сооружений; 4.
61-3580028 (2390x3592x2 tiff) исследование региона как комплекса одновременных и развивающихся памятников. Анализ эмпирических данных базируется на традиционных методах используемых в археологии и истории: сравнительно-типологический сравнительно-исторический и историко-системный методы, метод аналогий, картографирование материала.
Источниковой базой диссертационной работы явились археологические материалы: бытовые памятники (отдельные находки вещей, монет и кладов, местонахождения керамики, селища и городища), общее количество которых в пределах исследуемой территории зафиксировано 243; архитектурно-строительные компоненты городов и поселений золотоордынского Поволжья (жилые сооружения, мечети, мавзолеи, общественные бани и здания); объекты, играющие роль связующих звеньев в структурной организации поселений (уличные, дренажные, арычные сети, хаузы, площади, усадебные комплексы). При работе с археологическим материалом использованы данные разведок и раскопок Г.А. Федорова-Давыдова, В.В. Дворниченко, В.Л. Егорова, Н.М. Булатова, И.С. Вайнера, А.Г. Мухамадиева, Э.Д. Зиливинской, А.Г. Яблонского, Т.В. Гусевой, Ю.А. Зеленеева, В.А. Филипченко, В.Д. Белецкого, Л.Н. Гумилева, А.Н. Мелентьева, A.M. Мандельштама, Г.Н. Шендакова, Е.В. Шнайдштейн, В.И. Мамонтова, И.А. Закировой, В.В. Плахова, СВ. Ляхова, Е.П. Мыськова, П.В. Казакова, С.А. Котенькова, Е.М. Пигарева, Д.В. Васильева, С.А. Пантелеева, Л.Л. Галкина, а также результаты полевых исследований XIX- начала XX века, (материалы А.Ф. Леопольдова, А.В. Терещенко, А.И. Минха, А.А. Спицына, Б.В. Зайковского, А.А. Кроткова, С.А. Щеглова, А.А. Ширинского-Шихматова, Ф.В. Баллода, П.С. Рыкова, А. Ильиной и П. Шишкина).
Археологический блок источников дополняется данными средневековых географических карт: карты братьев Пицигани (1367 г.), Каталонского атласа (1375 г.), карта Фра Мауро (1459 г.) — наиболее информативных для нижневолжского региона. Максимально использованы материалы нарративных источников — русских летописей, опубликованных в сборнике "ПСРЛ" (Никоновская, Ипатьевская), арабских и персидских хроник, переведенных В.Г. Тизенгаузеном, свидетельств западноевропейских
61-3580029 (2395x3596x2 tiff) авторов (Плано Карпини, Гильома Рубрука, Марко Поло, И. Барбаро и А. Контарини, Пеголотти).
Предпринятое диссертационное исследование в рамках системно-структурного подхода, с максимально возможным использованием имеющихся источников позволяет проанализировать градостроительную культуру региона как сложно структурированную совокупность памятников, определить этнокультурные компоненты и уточнить их роль в формировании городской культуры Нижнего Поволжья.
61-3580030 (2384x3589x2 tiff)
Типология архитектурно-строительных объектов
В отношении золотоордынских нижневолжских сооружений невозможна в полном смысле архитектурная типология, то есть типология построек в том виде, в котором они могут быть реконструированы. Сохранившиеся на небольшую высоту части зданий делают эту возможность весьма предположительной. Объектом типологии являются остатки сооружений (археологическая типология). В ряде случаев, при достаточном объеме данных, проводиться соотнесение типов археологических объектов с архитектурными типами. Жилые постройки.
К настоящему времени разработано несколько типологических схем жилых построек золотоордынского времени — типология В.Л. Егорова, дополненная Т.В. Гусевой (на примере Царевского городища) (Егоров В.Л., 1970, с.173-180; Гусева Т.В., 1975а, с.14-16), и типология Э.Д. Зиливинской (Зиливинская Э.Д., 1993, с.43-50).
Типология наземных жилищ Царевского городища, разработанная Т. В. Гусевой, предполагает деление на типы по планировочному признаку: тип А — квадратные однокомнатные; тип Б — прямоугольные однокомнатные; тип В — прямоугольные многокомнатные, состоящие из нескольких жилых ячеек; тип Г — прямоугольные многокомнатные, со сложной планировкой; тип Д — многокомнатные с производственными помещениями. Варианты выделяются ею по конструктивным особенностям возведения стен: дома с деревянными стенами, стоящими непосредственно на земле; с деревянными стенами, стоящими частью на сырцовом цоколе и частью на земле; с деревянными стенами, стоящими на сырцовом цоколе; дома с деревянными стенами, стоящими на сваях; дома со стенами из сырцового кирпича; дома со стенами из обожженного кирпича (Гусева Т.В., 1975а, с. 14-15). Данная типология не лишена некоторых недостатков. Так, тип Г, объединяющий прямоугольные многокомнатные постройки со сложной планировкой делится на два варианта: вариант 1 — дома с деревянными стенами, стоящими на сырцовом цоколе (p.V-65) и вариант II — дома со стенами из обожженного кирпича (дом II периода на р.1-67, 1-68). Однако, постройки, помимо вариативного разграничения по особенностям стеновых конструкций, имеют различную композиционно-планировочную структуру. Помещения дома на раскопе V-65 располагаются по периметру вокруг открытого внутреннего двора, а помещения дома на раскопе 1-67, 68 II строительного периода группируются вокруг центрального зала и могут быть выделены по типологии Т.В. Гусевой в различные типы. Тип Д (центральный дом усадьбы III в восточном пригороде Царевского городища) в данной типологической схеме не отвечает основному классификационному принципу единого критерия признаков, так как в данном случае учитывается характер помещений (производственный — не производственный), а не их композиционная компоновка.
Согласно схеме Э.Д. Зиливинской все наземные жилые постройки выделяются в две группы, в основу разделения которых положен принцип соединения помещений: I — здания, состоящие из механически соединенных ячеек, каждая из которых — однокомнатный монгольский дом, II многокомнатные здания, построенные по хорошо разработанному единому плану. Типы выделяются согласно характеру расположения и группировки комнат относительно друг друга. В I группу отнесены следующие типы: 1 — квадратный однокомнатный дом, 2 — здания, комнаты которых расположены в одну линию, 3 — дома, расположенные друг против друга, чьи интерьеры зеркально симметричны, 4 — здания, комнаты которых расположены друг против друга, зеркально симметричны и соединяются стеной, 5 — здания, помещения которых располагаются вокруг внутреннего двора. Во II группу включены следующие типы: 6 — здания, разделенные взаимно перпендикулярными стенами на несколько помещений, 7 — здания, комнаты которых группируются вокруг центрального зала (Зиливинская Э.Д., 1993, с.43-50). Но, тип 1.3 выделен ею на основе внутренней планировки помещений, что противоречит классификационному принципу единого критерия признаков. Помещения построек типа 1.4, 1.5 возводились одновременно по единому плану. Иначе трудно объяснить строгую симметричность в расположении комнат и внутренних конструкций зданий типа 1.4 и правильную разбивку оснований стен построек типа 1.5. Следовательно, логичнее было бы отнести данные типы построек ко второй группе зданий.
Как в этнографической, так и в археологических исследованиях по типологии жилищ, их классификация может проводиться по разнообразным признакам: технике возведения стен, местоположению очага, конструктивным особенностям крыши, планировке здания или внутреннего интерьера и так далее; а также по комплексу признаков (Крюков М.В., 1984, с.12-13).
В типологию золотоордынских жилых построек следует ввести несколько разграничительных дифференцирующих признаков: групповая переменная реализуется в признаке — "положение пола относительно поверхности земли" (группа I — наземные постройки, группа II — углубленные в землю). Все жилые постройки относятся к одной категории "стационарных" жилищ, в том числе и "юрты", которые следует трактовать не как переносной тип жилища, а как "юртообразное" постоянное сооружение, о чем могут свидетельствовать ряд черт стационарного характера. Во-первых, кольцевые выкладки из двух-трех слоев фрагментов сырцового и жженого кирпича, которые представляли собой цоколь постройки. В одной из юрт (№1 Царевского городища) выкладка состояла из двух стенок, канал между которыми был заполнен пережженной землей с золой. Во-вторых, это основательное устройство пола данных построек, представляющих собой глинобитное основание или вымостки из обожженного кирпича.
Архитектурно-планировочная структура золотоордынских городов Нижнего Поволжья
Планировочная структура городского пространства определялась, с одной стороны ландшафтными условиями местности, с другой — отражала социальную стратификацию общества, этнический и конфессиональный состав населения, господствующую идеологию, производственную сферу деятельности, в купе с другими признаками служит маркирующим показателем типа поселений. Облик золотоордынских поселений определяли место и связи его структурных элементов. Цель данной главы — выделение узловых планировочных модулей, характеристика пространственной организации городов Золотой Орды.
К вопросу об общих планировочных принципах золотоордынских городов обращался Г.А. Федоров-Давыдов, который отмечал, что в основе его пространственной организации лежал усадебный принцип, восходящий к монгольским городам Центральной Азии XIII века (Федоров-Давыдов Г. А., 1994, с. 14-15, 76). Однако представляется, что архитектурно-планировочные особенности золотоордынского города были не столь однозначны.
В структуре золотоордынского государства города занимали место административных, торгово-ремесленных и культурно-идеологических центров. При этом они представляли собой явление сложной социальной дифференциации. Данный факт предопределил сложную планиграфическую структуру города.
Одной из важнейших характеристик города, его функциональным признаком считаются стены, система укреплений. Однако золотоордынский город — это город без стен. На Водянском, Царевском, Селитренном городищах прослеживаются линии вала и рва; известна низкая глинобитная стена, окружавшая Хаджи-Тархан. Однако, как фортификационные сооружения они представляли весьма слабые оборонительные линии, и судя по всему были сооружены после 60-х годов XIV века в связи с Великой замятней и децентрализацией государства, когда уже сформировались основные принципы и элементы городской планировки.
По свидетельству А. Контарини (30-е гг. XV в.) Хаджи-Тархан, локализуемый на Шареном бугре был ограничен низкой стеной (Барабаро и Контарини..., 1971, с.220). Йезди (перв. пол. XV в), описывая события тимуровского похода на Золотую Орду отмечал, что город лежащий на берегу реки был окружен укреплениями, которые были "проведены (начиная) от берега этой реки вплотную к воде так, что (обогнув город) опять доходят до реки" (Тизенгаузен В.Г., 1941, с. 184). Интересно, что зимой со стороны реки возводились ледяные стены, представляя оригинальное решение обороны города (Тизенгаузен В.Г., 1941, с. 184). Судя по этим сообщениям, укрепления Хаджи-Тархана существовали уже в конце XIV века.
В.Н. Татищев фиксировал на Селитренном городище остатки вала и рва протянувшегося на "пять верст" (Егоров В.Л., Юхт А.И., 1986, с.238). К настоящему времени вал и ров снивелированы, его незначительный отрезок виден в распаде между Змеиным и Красным буграми. Фиксируемая в настоящее время глубина рва составляет 2,5 м (Федоров-Давыдов Г.А., 1994, с.43). Так как Селитренное городище отождествляется со столицей Золотой Орды, следует отметить, что данная фортификационная линия была сооружена после 40-х годов XIV века — к этому времени относится сообщение Эломари о том, что вокруг Сарая отсутствовали стены (Тизенгаузен В.Г., 1884, с.241).
Водянское городище имело весьма выгодное в стратегическом отношении мысовое месторасположение (приложение III, рисунок 25). С востока его защищала Волга, с севера и юга — глубокие овраги. Уязвимым оставалось юго-западное направление, защищенность которого достигалась возведением нескольких линий валов и рвов. Концы линий обороны упирались в отроги балок. В 20-е годы высота вала первой линии со стороны города составляла — 1,20 - 1,40 м, высота вала второй линии — до 2,8 м (Баллод Ф.В., 1923, с.41-42). Таким образом, при основании поселка на Водянском городище были учтены стратегически выгодные ландшафтные условия, которые при разрастании поселения весьма искусно были дополнены линией обороны в виде вала и рва.
Исследование вала и рва на Царевском городище показало следующее. Остатки рва представляли собой канаву глубиной 1,5 - 2 м, вырытую с поверхности культурного слоя подстилающего вал. Ширина рва — до 4 м. Каких-либо укрепляющих конструкций стенок рва или вала не прослеживалось. Насыпь вала сильно снивелирована, и на исследованных участках его мощность достигает 15-40 см. Структура насыпи — комковатая глина с включениями песка, чернозема, культурных остатков — представляла собой выкид из рва. На гребне насыпи вала не обнаружено каких-либо остатков стеновых конструкций. Без них линия вала и рва, при незначительной высоте и глубине, имела весьма слабое фортификационное значение. Этот факт свидетельствует о том, что, либо вал и ров являлись недостроенной линией обороны, либо они использовались в ином качестве. Более вероятным представляется использование рва в качестве обводного канала, питающего арыки города. Об этом свидетельствует ряд фактов: система вала и рва в том виде, в котором она представлена, имела весьма слабое фортификационное значение; ров посредством специальных каналов был соединен с системой бассейнов; от обводного канала прослеживаются отдельные ответвления на юг и восток, которые, очевидно, отводили воду в Ахтубу и протоку Солодовка; система арыков соединялась со рвом, что также свидетельствует о его включенности в общую сеть водоснабжения Царевского городища. Линия вала и рва охватывала не всю территорию города, а прорезала жилую застройку в восточном и северо-западном секторе, причем достаточно точно установлено, что постройки за внешней линией вала и рва существовали до ее возведения. Это также свидетельствует об ином ее назначении, нежели фортификационное. Линия обороны обычно охватывала всю площадь застройки города, существующую на момент ее возведения. К подобному выводу пришел еще Ф.В. Баллод, который видел систему вала и рва в более сохранившемся виде. Причем он отмечал в структуре рва наличие системы шлюзов, позволяющей регулировать подачу воды (Баллод Ф.В., 1923а).
Топография и типология бытовых памятников
Сопоставление различных археологических категорий памятников с конкретными социокультурными структурами достаточно проблематично. С одной стороны, состояние археологических знаний таково, что не может отвечать самой высокой степени объективности. Большинство памятников исследовано разведочно. Стационарным раскопкам подвергаются в основном одни из самых значительных поселений, причем вскрытая площадь на них по сравнению с их размерами остается незначительной. Естественно, что данные о структуре, функциональной нагрузке, времени и условиях возникновения тех или иных поселений будут достаточно условны.
С другой стороны, в урбанистике так и не было выработано четкого понимания таких категорий как "деревня", "поселение", "город" (основная социально-пространственная структура). Это породило массу дефиниций и типологических схем различных поселенческих образований, анализировавшихся с учетом многих показателей — количественных, функциональных, структурно-морфологических.
По мнению В.Л. Егорова, все золотоордынские археологические объекты оседлого характера представляются городищами, которые в свою очередь соотносятся с единственным социокультурным феноменом — городом (Егоров В.Л., 1985). Очевидно, подобная позиция не может отражать реального представления об уровне золотоордынской урбанизации. Большинство объектов, перечисленных В.Л. Егоровым, археологически являются не городищами, а селищами и местонахождениями, которые различаются по площади, топографии и другим критериям. Очевидно, что социокультурная интерпретация этих памятников не может ограничиваться только одним явлением - городом.
Кочевнический характер хозяйствования, наряду с развивающейся городской культурой предполагает наличие значительного количества кочевий — зимников и кратковременных стоянок. Вместе с тем, оседание части тюркоязычного населения и приток пленных из оседлых областей, приводило к образованию небольших долговременных поселений и городов. В золотоордынском государстве сформировались достаточно мощные городские традиции.
Все бытовые памятники золотоордынского времени сгруппированы в следующие категории: местонахождения керамики, вещей и других бытовых остатков (костей животных, кирпича), селища, городища, отдельные находки монет, клады монет. Ряд объектов в силу недостаточной и неоднозначной информации о них не могут быть отнесены к той или иной группе памятников. Сведения о них приводятся в отдельном параграфе. Нумерация памятников в тексте соответствует нумерации Приложения I "Свод золотоордынских бытовых памятников Нижнего Поволжья".
В ходе археологических изысканий на территории Нижнего Поволжья к настоящему времени выявлено 106 памятников — местонахождений керамики, фрагментов золотоордынского кирпича (приложение III, рисунки 36,37,38,39,40,41).
50 местонахождений располагаются в пойменных долинах рек — Медведицы и Дона на Приволжской возвышенности, Еруслана в Сыртовом Заволжье, Волги и Ахтубы в Прикаспийской низменности. Причем, в зависимости от природно-географических и почвенных условий микрорегиона они могли располагаться на приречных дюнных песках (13 пунктов или 12 %), прибрежных глинистых почвах (15 местонахождений или 14 %) или бэровских буграх (21 пункта или 20 %). Территория Прикаспийской низменности занята полупустынной и пустынной природно-климатической зоной. Глинистые грунты уступают место пескам по левому берегу Ахтубы к югу от с. Михайловка Харабалинского р-она Астраханской области, и по правому берегу Волги от с. Сероглазка Енотаевского р-она вплоть до Астрахани (Рын-Пески). В этом районе, на песчаных массивах, располагаются 56 местонахождений (52 %). Находятся они, как правило, в пределах 2-6 км от главных водных артерий — Волги и Ахтубы, на песчаных массивах и котловинах выдувания равнинной части Прикаспийской низменности. 25 из этих местонахождений (23,6 %) (приложение I, №№ 124-128, 177-195, 202) располагаются на значительном расстоянии (20-60 км) от крупных водных источников в барханных песках. Площадь распространения подъемного материала разнообразна. Она определена в 48 случаях (приложение I, № 125, 151-175, 177-195, 197, 209, 210) и колеблется от 5 до 200 м в ширину, от 25 до 600 м в длину (0,005-3 га).
Местонахождения находившиеся на прибрежных дюнных песках и глинистых почвах располагаются на правом или левом берегах рек и вытянуты вдоль береговой линии. Размеры подобных местонахождений определены в 10 случаях (приложение I, № 115, 118-121, 145, 146, 208, 216, 217): 10 - 250 м в ширину, 20 - 1000 м в длину (0,02-25 га).
Часть местонахождений располагались на бэровских буграх. Бэровские бугры — своеобразный рельеф, характерный только для Прикаспийской низменности. Они представляют собой продолговатые невысокие (6-20 м) гряды, сложенные из глинистых песков и глин. Как правило, бэровские бугры имеют широтную ориентировку, иногда с отклонениями по линии СВ-ЮЗ. Длина подобных бугров может колебаться от 200 м до 4-5 км, а ширина от 30 до 650 м. В основном бэровские бугры сосредоточены в южной половине Прикаспийской низменности вдоль Волги, в дельте, к западу от дельты на равнинной части и вдоль морского побережья. Площадь, занимаемая местонахождениями, обычно покрывает не всю территорию бугра, а какие-то его части — склоны, обращенные к реке, или возвышенности. Размеры определены в 6 случаях (приложение I, №147-149, 219, 221, 229): 15-250 м в ширину, 75-400 м в длину (0,15-8 га).
Вопросы локализации и хронологии населенных пунктов. Динамика градостроительства
Достаточно актуальной остается тема локализации пунктов известных по нарративным, картографическим и нумизматическим данным, и сопоставление их с археологическими объектами.
Обратимся вначале к конкретике средневековых географических карт. К интерпретации сведений, имеющих отношение к Нижнему Поволжью, обращались Ф. Брун, Ф.Ф. Чекалин, В.Л. Егоров (Брун Ф., 1873; Чекалин Ф.Ф., 1889, 1890; Егоров В.Л., 1985). Отдельно карте Фра Мауро посвящена статья Ю.Е. Варваровского и И.В. Евстратова (Варваровский Ю.Е., Евстратов И.В., 1998,).
Средневековые географические карты представляют собой достаточно сложный исторический источник. Составители средневековых карт не придерживались каких-то жестких правил и условных обозначений; названия писались так, как они слышались, произносились; возможны случаи, когда искажения были вызваны неправильным прочтением; помещались вымышленные и ошибочные сведения; объекты и территории могли быть ориентированы по разным направлениям (Гольдберг Л.А., 1975; Поспелов Е.М., 1971).
Для анализа исторической географии Нижнего Поволжья в XIII-XV веков значение имеют три достаточно известных карты: карта братьев
Пицигани (1367 г.), Каталонский атлас (1375 г.) и карта Фра Мауро (1459 г.). В России эти карты были опубликованы в конце XIX - начале XX века в нескольких изданиях — в материалах Археографической комиссии (Материалы..., 1871), в статье Ф. Бруна (Брун Ф., 1873), в работе Л.С. Багрова (Багров Л.С, 1912), в статьях Ф.Ф. Чекалина в сильно переработанном виде (Чекалин Ф.Ф., 1889, 1990).
Самой ранней из рассматриваемых карт является карта братьев Пицигани, составленная 1367 году (приложение III, рисунок 42). На ней отмечены следующие топонимы, имеющие отношение к Нижнему Поволжью: на правом берегу Волги — cotoba, mondassi, cibacary, tortanlli, jaduracam, pasaqium, janbalec, casa de jarcasi; на левом берегу Волги — boca d b(l)o sara, civitas regio d sara, kabanco, salne, kabaco, tanice, r(t)araga; на правом берегу Дона — berciman, bazar. Шрифты, которыми обозначены эти топонимы, двух видов. Они определяют категорию объектов.
1. Тонкий шрифт, написанный строчными буквами — r(t)araga, tanice, kabaco, kabanco, civitas regio d sara, berciman, tortanlli, mondassi, cotoba. Специфика данных топонимов заключается в том, что они атрибутированы значком в виде трехбашенной крепости и обозначали конкретные населенные пункты. Причем, судя по различному размеру значков и флажкам, украшающих ряд из них, значение и характер этих населенных пунктов был не однозначным. На территории Нижнего Поволжья братьями Пицигани отмечено два населенных пункта, имеющих особое значение — berciman — он атрибутирован значком в виде трехбашенной крепости, флажком и дополнительным топонимом "bazar", и civitas regio d sara (ит. — столица сарайской местности) атрибутированный крупным значком в виде четырехбашенной крепости и флажком. Остальные населенные пункты атрибутированы небольшим значком в виде трехбашенной крепости. Все они расположены вдоль Волги: три на правом берегу в самом нижнем ее течении (cotoba, mondassi, tortanlli), и четыре на левом (kabanco, kabaco, tanice, r(t)araga). С какими-либо конкретными археологическими объектами эти населенные пункты идентифицировать достаточно сложно. Их локализация носила бы условный характер. Следует лишь отметить, что насыщенность берега Волги в районе Нижнего и Среднего Поволжья значками, обозначающими населенные пункты, свидетельствует о весьма важном для европейцев, значении Волжского речного пути и высоком уровне урбанизационной структуры столичного улуса Золотой Орды.
2. Жирный шрифт, написанный строчными буквами — cibacary, jaduracam, pasaqium, bazar, janbalec, casa de jarcasi, boca d b(l)o sara, salne. Подобным образом на карте атрибутировались физико-географические топонимы и топонимы, несущие дополнительную информацию — названия рек (Hum tanay, flmq edil), гор (most caucasi) и другие топонимы. Boca d b(l)o sara — устье Сарая. Очевидно, имелось в виду устье Волги, низовье которой в XIV - XV веках называлось по наименованию столицы Золотой Орды — Сараю, что подтверждает карта Фра Мауро, на которой Волга здесь обозначена как fl: сага saray. Ф.Ф. Чекалин считал, что данный топоним соответствует Старому Сараю и Селитренному городищу (Чекалин Ф.Ф., 1889, с.20). Однако, это мнение основывалось на наличии слова sara в данном словосочетании и неправильном переводе слова boca. Ф.Ф. Чекалин перевел его как "город", в отличие от civitas ("столица") этой же карты. Более верна трактовка Ф. Бруна, относившего топоним к наименованию одного из рукавов дельты Волги (Брун Ф., 1873, с.34). Pasaqium (от ит. passaggio — переход, переезд, переправа) — место наибольшего сближения Волги и Дона, переволоки. Salne (ит. — соль) — топоним, обозначающий соленое озеро Баскунчак или Эльтон. На подобную возможность указывал Ф. Брун (Брун Ф., 1873, с. 12). Bazar (тюрк.) — топоним, подчеркивающий торговое значение города berciman. Casa de jarcasi можно трактовать как местопребывание, становище Черкеса. Casa или в других случаях casar — дом, жилище, хозяйство (ит.), de — в данном случае указывает на принадлежность (ит.), jarcasi — имя собственное (тюрк.). Аналогичные топонимы — lo casa de boca, casar de sancoga, casar de arabuh, casar de li bocosi — обозначены и на территории Среднего Поволжья. Подобную топонимию Ф. Брун связывал со становищами золотоордынских князей и сопоставлял ряд из них с конкретными лицами известными по нарративным источникам - Арабшахом, Салтаном. Casa de jarcasi по его мнению соответствует становищу Черкеса — походного эмира Бердибека, в 60-х годах XIV века завладевшего Хаджи-Тарханом и образовавшим самостоятельный улус (Тизенгаузен В.Г., 1884, с.377-394; 1941, с.389).
